Гусев-Оренбургский Сергей Иванович - Багровая книга

v align="justify">   Некоторые утверждают, что это некой граф из Белой Церкви и что Козырь-Зырка не его настоящее имя, а лишь псевдоним. Другие уверяют, что это беглый галицийский каторжник, в подтверждение чего ссылаются, между прочим, на татуировку, испещрявшую его руки.

   Это молодой красавец.

   Жгучий брюнет цыганского пошиба, с хорошими манерами, замечательный оратор, говоривший исключительно на галицийско-украинском наречии, хотя отлично понимал и русский язык.

   Козырь-Зырка стал ориентироваться.

   Первым делом счел он нужным познакомиться с настроением различных общественных групп. Для этого пригласил к себе городского голову, поляка Мошинского, и представителей разных общественных организаций,- преимущественно поляков и бывших царских чиновников.

   О чем они говорили между собой?

   Неизвестно.

   Об этом только не трудно догадаться.

   Затем, он решил познакомиться с представителем ев-

   57

    

   рейского общества. Для этого он приказал арестовать и привести к нему еврейского духовного раввина. Раввин был арестован около двух часов дня и приведен в комендатуру.

   Там его продержали до десяти вечера, и он все время подвергался издевательствам со стороны казаков.

   В 10 вечера он предстал перед очи атамана.

   Тот принял его крайне грубо.

   После пристрастного допроса объявил ему:

   - Я знаю, что ты большевик, что все вои родные большевики, что все жиды большевики. Знай же: я всех жидов в городе истреблю. Собери их по синагогам и объяви об этом.

   Поздно ночью он отпустил раввина.

    

    

   В ту же ночь казаки окружили крестьянскую подводу, на которой ехали евреи -гимназист и гимназистка из Мозыря. Казаки потребовали:

   - Отдайте нам жиденят.

   Но крестьяне их отстояли.

   За то проезжавшего через Овруч молодого еврея из Калинковичей они арестовали и привели к атаману.

   - Ты из Калинковичей?

   - Да.

   И Козырь-Зырка на том основании, что он из Калинковичей, которые были в руках большевиков, объявил его большевиком.

   Расстрелял.

   Были также захвачены проезжавшие из местечка Нарочи два еврея, мелкие торговцы махоркой и спичками.

   - Спекулянты!

   Привели к атаману.

   Раздели донага.

   Избивали нагайками.

   Заставили плясать.

   При этом одному всунули в рот пачку махорки, другому - коробку спичек. Сам Козырь-Зырка стоял с поднятым револьвером и грозил расстрелом, если они перестанут плясать...

   Затем их заставили друг друга сечь,

   И целовать сеченые места друг у друга.

   ..Заставили креститься...

   Вдоволь натешившись, выгнали на улицу...

   ...голыми...

   Следом выбросили платье.

   В городе уже начались грабежи.

   Но в это время произошел неожиданный случай.

   58

    

    

   Отряд казаков отправился в Нарочь для реквизиции кожи. Возвращаясь обратно, отряд сделал привал в одной деревне.

   Там казаки перепились.

   Когда они поехали дальше, то крестьяне устроили засаду и открыли по ним пальбу.

   Четыре казака было убито.

   Остальные ускакали в Овруч.

   Этот случай произвел огромное впечатление на Козырь-Зырку и его партизан, и они в ту же ночь покинули Овруч и отступили к Коростеню.

   Покалевские крестьяне вновь завладели городом. Они первым делом ворвались в тюрьму, где находились еще раньше ими арестованные помещики и лесничий.

   Всех их перебили.

   Затем они напали на нескольких помещиков, живших в городе, изранили их, а также убили жену арестованного лесничего и тяжело ранили гостившую у нее сестру и ее ребенка.

   Между тем Козырь-Зырка возвращался с подкреплениями.

    

    

   По пути к Овручу, возле станции Потаповичи, железнодорожное полотно оказалось испорченным. На расспросы казаков - кто это сделал, кто-то сказал им:

   - Жиды.

   Тогда казаки решили расправиться с евреями в ближайших селах.

   В Потаповичах четыре еврейских семейства.

   Казаки вошли к ним и начали их грабить, убивать и насиловать женщин. В одном доме, где хозяин отсутствовал, осталось три его дочери и зять. У одной из дочерей были запрятаны на теле несколько сот рублей. Казаки забрали эти и другие деньги, а также и все ценное имущество.

   Женщин они изнасиловали.

   А так как девушки сопротивлялись, то их избили до того, что лица их превратились в сплошной кровоподтек.

   Зятя, только что вернувшегося из плена, вывели во двор, где уже находился другой еврей.

   Их подстрелили.

   Зять был убит наповал, а другой еврей только ранен, но он притворился мертвым и тем спасся.

   Отсюда они пошли к еврею - кузнецу, незадолго перед

   59

    

   тем вернувшемуся с фронта. Они выпустили в него две пули, а затем приготовили к расстрелу служившего у него русского мальчика, бившегося в истерике. Смертельно раненый кузнец не стерпел, собрался с силами, поднял голову и промолвил:

   - Зачем вы его убиваете, ведь он русский.

   Казаки заглянули мальчику в штаны.

   Убедились, что он русский.

   Оставили его в покое.

   Но так как кузнец своим заступничеством доказал, что он еще жив,- его добили.

   Во дворе убили его тестя старика.

   Убили мальчика-племянника.

   Затем отправились в село Гешово.

   Там проживало несколько евреев, но все они успели разбежаться. Остался лишь глухой старик меламед. Его казаки захватили с собой и повезли по направлению к Овручу. По дороге они встретили возвращавшегося в свое местечко старика "шохета". Они его также захватили. И тут же обоих стариков...

   ...повесили на высоком дереве...

   Одного при помощи телеграфной проволоки, другого - на ремешке. Этот последний, по рассказам крестьян, несколько раз срывался, но его каждый раз вновь подвешивали. Затем они их тут же сняли с высокого дерева и повесили на низком деревце, к которому прибили записку:

   "Тому, кто их снимет, жить не более двух минут".

   И потому крестьяне не давали их снимать.

   Лишь когда трупы стали разлагаться, евреям удалось снять их и похоронить.

   ..Это была прелюдия...

    

    

   31-го декабря Козырь-Зырка с большими подкреплениями вновь подступил к Овручу и начал обстреливать город из тяжелых орудий. Покалевцы в продолжение часа ему отвечали, а затем умолкли. Козырь-Зырка продолжал обстрел города.

   Наконец его банды ворвались в город.

   Это было после полудня.

   Немедленно казаки разбрелись по городу и начали грабить и убивать евреев.

   Один отряд отправился на базар и там захватил около десяти еврейских девушек. Врывались в дома и там совершали убийства. Так несколько казаков погнались за одним евреем, он укрылся в ближайший дом. Казаки забежали в

   60

    

   тот дом, где, по их мнению, еврей укрылся, и застали там за столом отца и трех сыновей.

   Всех они вывели во двор.

   Всех по очереди расстреляли.

   Из дома адвоката Глозмана они вывели на улицу самого старика Глозмана и его сына, молодого интеллигентного человека, члена общины. Затем они решили старика освободить и предложили ему уйти.

   Старик отказался покинуть сына.

   Тогда казаки нагайками стали бить старика, причем ему разбили его единственный глаз, а молодого тут же расстреляли. При этом верхом на лошади присутствовал сам Козырь-Зырка. Характерно, что во время этой расправы проходил мимо городской голова Мошинский. Молодой Глозман, которого он хорошо знал, обратился к нему с просьбой:

   - Заступитесь... скажите им, что я не большевик... вы знаете.

   Тот прошел дальше.

   Сделал вид, что не слышит.

   Казаки рассыпались по городу.

   Входили в дома, грабили деньги и имущество.

   Избивали стариков.

   Насиловали женщин.

   Убивали молодых евреев.

   Многие из приготовленных к расстрелу откупались деньгами, причем сумма выкупа бывала очень значительна. Так в дом Розенмана поздно вечером явилось несколько казаков. В доме, кроме старухи-матери и двух дочерей, находились два сына, из которых один уже в продолжение нескольких недель лежал больной в кровати. Здоровому сыну они, приняв его за русского, велели уходить, но узнав от него, что он хозяйский сын, задержали. Потребовали, чтобы и больной сын оделся и пошел с ними. Но убедившись, что он действительно серьезно болен, и встать не может, оставили возле его кровати одного казака, а здорового вывели во двор.

   Там они поставили его у стены.

   Один медленно заряжал ружье.

   Молодой человек стал их умолять не убивать его, обещая за себя большой выкуп.

   - Дашь двенадцать тысяч? - спросил один.

   Молодой человек стал их уверять:

   - Родные внесут эту сумму.

   Тогда казаки ввели его обратно в дом, где мать и сестры лежали в глубоком обмороке. Женщин привели в чувство и те начали искать в доме деньги.

   Нашлось только две тысячи.

   61

    

   Казаки согласились принять эти деньги при условии, что остальные десять тысяч рублей им будут уплачены на следующий день к десяти часам утра. Действительно на следующий день в указанный час явились два казака и, получив условленные десять тысяч рублей, объявили, что Розенман отныне может жить спокойно.

   - Имя ваше будет записано в штабе и больше никто вас беспокоить не будет.

   Казаки сдержали слово.

   Розенманов больше не беспокоили, между тем как к другим евреям на смену одним казакам приходили другие, причем последующее забирали все, что не успевали захватить их предшественники.

   Казаки ничем не брезговали.

   Они снимали с евреев платье, сапоги, белье.

   Характерно, что тот казак, который выводил Розенмана для расстрела, производил впечатление интеллигента: у него были выхоленные руки, на которых красовались дорогие кольца, говорил он с ярко выраженным польским акцентом.

   ...В другом случае подвыпивший офицер - сотник потребовал от еврея, содержателя мелкой гостиницы, чтобы тот немедленно накормил обедом всю его сотню и ему лично выдал пять тысяч рублей. Еврей сказал, что это невозможно сейчас выполнить, так как у него денег нет, и нет таких запасов, чтобы накормить целую сотню.

   Сотник приказал разложить его...

   Стегать нагайками.

   Спрятавшаяся было дочь выбежала и своим телом прикрыла отца.

   Удары посыпались на нее.

   Затем сотник увел хозяина с собой.

   За отцом пошла и его дочь.

   Сначала сотник приказал, чтобы она удалилась, но потом ей разрешил следовать за отцом. Он привел их к себе на квартиру, положил на стол револьвер и приказал дочери, чтобы она в продолжение дня приготовила обед для его сотни и пять тысяч рублей для него самого, иначе к вечеру отец ее будет расстрелян. Тогда старика осенила мысль воспользоваться этим предложением для своего спасения. Он стал уверять сотника, что дочь его ничего не сумеет сделать, но если тот его самого отпустит, хотя бы на один час, то они деньги и провизию добудут. После долгих колебаний сотник согласился отпустить старика на полчаса. Старик побежал к своему дому, который за это время был казаками дочиста разграблен. Он посоветовал своей семье спрятаться, где кто может.

   Сам спрятался на чердаке у знакомых.

   62

    

   Впоследствии со всей семьей бежал.

   ...В первые дни было убито 17 евреев...

   Евреи обратились к городскому головe Мошинскому с просьбой отправить депутацию из двух крестьян и одного еврея к атаману, чтобы молить его о прекращены резни.

   Мошинсюй обещал.

   Но ничего не сделал.

   Тогда евреи решились на отчаянное средство.

    

    

   Старики, старухи, все,- кроме молодых евреев, которые попрятались,- с плачем и воплями направились к дому атамана. Умоляли выслушать их. Атаман согласился принять от пришедших депутацию в числе трех человек. От депутации он потребовал, чтобы на следующий день на площадь у комендатуры явилось все мужское еврейское население в возрасте от 15 до 40 лет.

   Это требование вызвало панический страх.

   Bсе были уверены, что трудоспособное еврейство требуется для убоя.

   Но нельзя ослушаться приказа.

   И вот на следующий день еврейское мужское население, в указанном возрасте, под прикрытием стариков и женщин, явилось на указанное место к зданию комендатуры.

   Стояли... ждали... в томлении...

   Вскоре подъехал на автомобиле атаман.

   Евреи прокричали:

   - Слава атаману... слава Украине!

   Он вышел из автомобиля.

   Обратился к ним с речью, в которой стал перечислять все их "большевистские преступления". Речь он говорил на красивом галицийско-украинском наречии. Он высказал, что имеет право истребить всех евреев и сделает это, если пострадает хоть один казак. В Потаповичах он это уже сделал, причем собственноручно застрелил еврея шпиона.

   - Я истреблю всех евреев Овруча, если хоть один казак пострадает.

   И советовал евреям.

   - Если среди вас имеется хоть один большевик, задушите его собственными руками.

   Он кончил свою речь.

   Евреи снова прокричали:

   - Сла-ва!

   Казенный раввин предложил ему привести всех евреев к присяге на верность Украине, и дать из своей среды боевой отряд.

   63

    

   Атаман ответил:

   - Ни в еврейской присяге, ни в еврейском отряде не нуждаюсь. Я предоставляю евреям дышать воздухом Украины, но требую, чтоб они помнили мои предостережения.

   Евреи понуро разошлись.

   Стали обсуждать, как им умилостивить атамана. Собрали двадцать тысяч рублей и передали их атаману.

   - На подарки казакам.

   Козырь-Зырка принял деньги, но заметил, что на эти деньги много подарков не накупишь. Потребовал:

   - Еще 50.000.

   Евреи обещали их собрать.

   Но так как все были ограблены и разорены, то собрать такую сумму было нелегко. Пришлось обратиться к мелким ремесленникам и еврейской прислуге и те вносили свои сбережения. Получив дополнительную сумму, атаман выпустил объявление, в котором выразил порицание грабежам.

   ...Но грабежи продолжались.

   В то же время Козырь-Зырка мобилизовал всех еврейских портных и сапожников и передал им для шитья награбленный у евреев материал. Шили сапоги, шинели, мундиры, шаровары. Работать заставляли с восьми часов утра до полуночи, даже по пятницам, причем еды во время работы не отпускалось

   Козырь-Зырка продолжал полновластно царствовать.

    

    

   Он вмешивался во все дела.

   Творил суд.

   Одна еврейка владела землей, перешедшей к ней по праву наследования. Первоначальный собственник приобрел эту землю от крестьянина путем купли-продажи. Крестьянин, потомок продавца, пользуясь аграрным замешательством, еще при первой раде предъявил судебный иск об этой земле, и в иске ему было отказано. Когда появился Козырь-Зырка и крестьянин убедился в полном бесправии евреев, он обратился к атаману с иском о той же земле.

   Атаман велел ему привести мужа ответчицы.

   Но тот не поверил, что его действительно вызывает Козырь-Зырка, и к нему не пошел.

   Тогда атаман послал за ним.

   Спросил у него: почему он раньше не пришел. Тот ответил, что он не имел основания верить, что крестьянин действительно передает волю атамана.

   64

    

   Козырь-Зырка приказал обнажить еврея.

   Разложить и дать 25 нагаек.

   Это было исполнено в его присутствии.

   Через полчаса после этого он приступил к допросу еврея по поводу земли. Еврей объяснил, что, будучи высечен, он не в состоянии говорить вообще, а что касается земли, то она принадлежит не ему, а его жене, которая и может сообщить нужные сведения.

   Атаман потребовал жену.

   Та ему предъявила копию судебного решения о том, что за нею признано право собственности на эту землю. Козырь-Зырка этим не удовлетворился и потребовал, в разъяснение спора, представления обеими сторонами свидетелей.

   Свидетели были представлены.

   И все они подтвердили, что еврейка владеет землей на законном основании.

   Тогда Козырь-Зырка приказал еврейке выдать расписку в том, что она добровольно уступает землю крестьянину и от каких либо претензий на эту землю навсегда отказывается.

   ...Расписка была выдана...

    

    

   Любил Козырь-Зырка и повеселиться.

   Он реквизировал еврейский оркестр, на обязанности которого было играть на всех казацких вечеринках. Под звуки музыки этого оркестра Козырь-Зырка однажды порол двух крестьян большевиков.

   Им было дано несчетное число ударов.

   А затем их расстреляли.

   Любил Козырь-Зырка и более "утонченные" развлечения.

   Однажды вечером привели к нему 9 евреев, сравнительно молодых, и одного пожилого, тучного. Их казаки по улице гнали карьером. Когда евреи, запыхавшись, наконец, вошли в квартиру атамана, то сам он лежал раздетый на кровати, а на другой кровати лежал тоже раздетый сослуживец.

   Вошедшим евреям приказали:

   - Пляшите.

   Стали их поощрять нагайками, особенно тучного. Они крутились и кружились по комнате на забаву атамана.

   - Пойте... еврейские песни!..

   Оказалось, что никто из них не знает этих песен наизусть. Тогда сослуживец атамана стал на жаргоне подсказывать им слова песен.

   65

    

   Евреи повторяли их нараспев. Долго они пели и плясали, а Козырь-Зырка и его приятели весело смеялись.

   После этого евреев вывели в другую комнату и на них надели шутовские головные уборы. Их привели обратно к атаману и каждому дали в руку свечку. Рассадили по стульям.

   - Пойте!

   Они пели.

   Козырь-Зырка и его приятель так покатывались со смеху, что под последним даже провалилась кровать. Евреев заставили поднять кровать и привести ее в порядок, причем лежавший на ней офицер оставался в своем лежачем положении.

   Один из евреев не вынес издевательств.

   Заплакал.

   Козырь-Зырка ему заметил:

   - За слезы полагается 120 розог.

   Еврей сказал:

   - Я лучше буду петь.

   - Ну, пой,- был ответ.

   Еврей опять запел.

   Делали антракт для отдыха артистов.

   Во время одного антракта приятель атамана сказал:

   - Пора им уже спустить штаны.

   Но Козырь-Зырка в данном случае на это не соизволил согласиться. Натешившись вдоволь, он отпустил евреев и дал шофера в провожатые, дабы их не расстреляли караулы.

   Шофер их проводил.

   Но потребовал:

   - 15.000 за спасение жизни.

   У них такой суммы не было.

   Но шофер каждого проводил до дома, и тот у домашних собирал сколько мог и уплачивал шоферу.

    

    

   Произошел случай со списком, характеризующей психологию обывателя, его растленную веками деспотии душу. Поляки и бывшие царские чиновники в своих наветах на евреев распространили слух, что евреи задумали устроить над христианами "Варфоломеевскую ночь", и наметили будто бы до 150 жертв. Они утверждали, что существует список обреченных, причем этот список написан рукой занимавшегося мелкой адвокатурой Герцбейна.

   Он был арестован.

   66

    

   Среди христиан началось волнение.

   Обратились к Козырь-Зырке, и тот подтвердил существование списка, но никому его не показал.

   Волнение усилилось.

   Некоторые из христиан стали покидать поспешно город.

   Надо заметить в отношении Герцбейна, что он политикой вообще не занимался. Он вращался исключительно среди христиан, где у него было много приятелей,- в еврейском обществе он почти не бывал. Жена его обратилась к приятелям христианам с просьбой вступиться за мужа, которого они хорошо знали, как человека далекого от политики и от евреев.

   Но - те отказались.

   Вероятно история пресловутого списка такова. При падении гетманской власти, городской голова Мошинский пригласил на собрание многих христиан, преимущественно помещиков и чиновников, и предложил организовать самооборону на случай прихода петлюровцев. Был составлен список, в который вошло свыше 100 человек, исключительно христиан. Так как Герцбейн был известен своим хорошим почерком,- а может быть и по другим соображениям,- Мошинский обратился к нему с просьбой переписать этот список.

   Тот переписал.

   Весьма правдоподобно, что кто-нибудь с провокационной целью передал этот список в комендатуру, как список намеченных христианских жертв.

   Жена Герцбейна обратились к городскому голове с просьбой созвать думу для разоблачения навета и восстановления доброй славы ее мужа. Мошинский обещал... но, когда она к нему вновь явилась, ей сказали:

   - Уехал из города.

   Лишь председатель городской думы, нотариус Ольшанский, вошел в ее положение, разослал приглашения на заседание. Но на это заседание явились одни лишь евреи.

   Христиане отсутствовали.

   Не было кворума, и заседание не состоялось.

   Так как слухи о предстоящей "Варфоломеевской ночи" продолжали очень волновать христиан, то некоторые из них вновь обратились к Козырь-Зырке с просьбой разъяснить, насколько эти слухи серьезны. Явились также к нему нотариус Ольшанский и чиновник Юдин, хорошо знавший Герцбейна. Они объяснили, что глубоко уверены в том, что Герцбейн не мог быть автором такого списка. Козырь-Зырка им ответил, что сам не придает серьезного значения этому списку и распространяемым слухам и что он для успокоения христианского населения издаст соответствующий наказ. О Герцбейнe же он сказал:

   - Я его немедленно освобожу.

    

    

   Обещание освободить он дал и жене его. Обещанный наказ он, действительно, издал, но Герцбейна, несмотря на все обещания, не освободил...

   ...Он был расстрелян...

   67

    

    

   Владычество Козырь-Зырки продолжалось вплоть до 16-го января, и казаки все это время грабили еврейские дома.

   Случались и отдельные убийства.

   О действиях атамана дошли слухи до Житомира и оттуда прислали комиссара по гражданским делам. Он оказался человеком приличным, и евреи отнеслись к нему с полным доверием. Но - по его собственным словам - он был бессилен что-либо существенное сделать для них, так как атаман задерживал даже его телеграфные донесения в Житомир. Единственное, в чем он успел, это организация домовых охран, о чем последовал и наказ атамана. Но эти домовые охраны, состоявшие главным образом из евреев, реальной силы собой не представляли. Членов охраны казаки грабили.

   И даже одного убили.

   15-го января атаман объявил мобилизацию.

   С утра казаки начали гнать молодых евреев на вокзал для колки дров и чистки вагонов. Гнали преимущественно молодых евреев, но не брезговали и старыми.

   По дороге казаки их грабили.

   На вокзале их заставили проделывать всякую, даже не нужную, черную работу.

   Над ними издевались.

   Били нагайками и прикладами.

   Тех, которые были лучше одеты, отводили в сторону и с них снимали платье и сапоги. К вечеру почти все были ограблены. Один был убит, другой тяжело ранен. И в то время, как они находились на вокзале, казаки грабили их дома в городе.

   Паника достигла высшего напряжения.

   Над городом нависла мрачная тревога, чувствовалось приближение катастрофы. Евреи пребывали в непрестанном ужасе.

   Они решили:

   - Умереть всем вместе.

   Для этого с вечера стали собираться в синагогу. Но синагога всех вместить не могла. Стояла невероятная духота. Многие падали в обморок. Некоторые, не будучи в состоянии вынести все увеличивавшейся духоты, выбивали окна и убегали, куда глаза глядят.

   68

    

   В синагогу входили отдельные казаки.

   Грабили, кого могли.

   Остальные грабили в городе.

   ...Так провели евреи города Овруча ночь с 15-го на 16-е января. Утром 16-го казаки стали распространять по городу слухи, что комиссар по гражданским делам, к которому евреи относились с доверием,- как указано было,- приглашает представителей еврейского населения для объявления весьма важного для евреев наказа, полученного из Житомира.

   Евреи ухватились за эту весть.

   Поверили в нее.

   Группа, человек в 50, направилась к вокзалу.

   По дороге их окружили конные казаки и стали их нагайками подгонять. При этом их заставили петь "Майофис" и другие песни. Несчастные поняли, слишком поздно, что они попали в ловушку. Когда это своеобразное шествие приблизилось к вокзалу, тогда окружавшие евреев казаки начали их рубить шашками...

   Стреляли из револьверов.

   Евреи бросились бежать врассыпную.

   Вдогонку посыпались пули.

   В то же время у самого вокзала другие казаки устроили засаду и открыли по евреям пальбу...

   ...Разрывными снарядами...

   На месте осталось 32 трупа.

   Многие оказались ранеными.

   Спаслось немного.

   Когда кончилась эта расправа, среди казаков показался Козырь-Зырка.

   Казаки его приветствовали словами:

   - Слава Богу, батька, трохи пострилялы жидив.

   ..............................................................................................................................

   ...В ту же ночь, в виду наступления от Калинковичей со стороны большевиков, Козырь-Зырка со своей бандой покинул город и направился к Коростеню.

   Так кончилось в Овруче владычество Козырь-Зырки.

   ...Было убито до 80 евреев.

   Разграблено 1200 домов.

   Случайно уцелело не больше 15 квартир.

   "Все стали товарищами по нищете".

    

    

    

   Россава - деревня, с населением приблизительно в 5000 душ, среди которых имеется 210 еврейских семейств. Находится Россава в пяти верстах от железнодорожной сганции

   69

    

   Мироновки и приблизительно в 20 верстах от города Богуслава. Близость к железнодорожной линии и находящиеся вблизи сахарные заводы сделали Россаву оживленным торговым пунктом. Главным источником пропитания еврейского населения является торговля мукой, сахаром и крупой. Россаву можно считать зажиточной некогда деревней, во всяком случае, местом, где евреи хорошо зарабатывали. С местным крестьянским населением евреи жили дружно.

   Россава не знала специфических национальных трений, и подстрекателей к погрому там не видно было никогда. Война, разные мобилизации, революция, не внесли никакой перемены в дружественные отношения.

   В феврале этого года Россава задыхалась в погромной атмосфере свыше трех недель, разбушевались страсти, и рос произвол. Но даже и тогда россавские крестьяне, в лице своего волостного правления, были защитниками евреев и по возможности уменьшали их страдания.

   Начало сделала банда петлюровцев.

   11-го февраля петлюровцы прибыли в Россаву из Мироновки, где помещался штаб. Они обошли несколько еврейских лавок и забрали, по погромным понятиям, совершенно "невинные предметы": папиросы, спички, свечи.

   И уехали обратно в Мироновку.

   Почти то же самое происходило ежедневно до 15-го февраля, с тою только разницею, что грабительские аппетиты и число прибывших казаков росло с каждым днем, поведение стало более нахальным, уверенным, начали входить в еврейские квартиры и требовать деньги, угрожая револьвером.

   И часто избивали.

   Налеты носили чистый, так сказать, бандитский характер. Солдаты при своей "чистой работе" не придумывали предлогов и ни в чем не обвиняли.

   Единственным обращением было:

   - Давайте деньги.

    

    

   15-го февраля в деревню прибыла, также из Мироновки, другая банда петлюровцев. Они, по личным описаниям, по погромному методу, из сопоставления дат, были частью банды Голуба, которая прибыла в Мироновку из Степанцев. Это уже была банда с твердыми грабительскими намерениями, с выработанной погромной программой, с лозунгом, мало логичным, но хорошо действующим:

   "Евреи - большевики, евреи - спекулянты, нужно вырезать всех евреев".

   И при этом с заряженными ружьями, с нагайками, кро-

   70

    

   вавыми расправами и кулачным требованием денег. Эта банда принесла с собою специфически погромный ужас и панику. Она сразу нашла в деревне "своих", и вокруг казаков сновали, как приятели и полезные советники, местные бандиты и отбросы. Казаки распространились по деревне и навещали исключительно еврейские дома. Деньги они требовали уже весьма крупные: 20 и 30 тысяч рублей и в своих требованиях были упорны, непреклонны. Только когда нападали на еврея бедняка, довольствовались волей-неволей и сотней рублей и еще меньшей суммой. Первое более значительное выступление казаков состояло в следующем:

   Согнали 30 евреев возле бани.

   У всех опустошили карманы.

   Раздели.

   Приказали:

   - Бегать.

   По бегающим открыли стрельбу, но, как видно, только для того, чтобы попугать "жидов" и для собственного удовольствия, так как оказался один только раненый.

   Когда характер погрома начал вполне определяться - как массовые убийства со всеми специфическими атрибутами, как например натравливание крестьян на евреев, когда установлены были два готовых к делу пулемета посреди деревни и согнаны были все евреи, стар и мал в качестве заложников, обреченных на смерть, как "денежные мешки" и вообще как евреи,- в это время казаки получили вдруг приказ отступать.

   И они поспешно покинули деревню.

   Россава вздохнула свободно.

   С 16-го по 18-е февраля в ней царило спокойствие. Из Мироновки прибыли большевики. Еврейское население встретило их очень дружелюбно, угощало, чем только можно было: пищей, папиросами. Надеялись, что большевики защитят деревушку от зверств и жестокостей петлюровцев. И евреи не обманулись в расчете. Большевики словом и делом,- например арестом бандитов,- успокоили население. К какой воинской чести большевики принадлежали - не установлено. Они сами себя называли просто: "конной разведкой".

   Россава уже начала отдыхать.

   Но опять не суждено было россавским евреям свободно ходить по улицам, их делом опять было дрожать где-то в темном углу и постоянно торговаться за свою жизнь, за жизнь семьи.

    

    

   19-го прибыли из Мирононки махновцы на подводах и начали реквизировать, исключительно в еврейских домах,

   71

    

   продовольствие,- муку, сахар, крупу. Еврейское население вначале относилось довольно хладнокровно к этим реквизициям, оно считало их законной необходимостью:

   - Солдатам нужны продукты.

   Но от продуктов солдаты скоро перешли к реквизиции других ценных вещей, - как белье, платье, часы и другие привлекательные домашние предметы.

   Еще день...

   И солдаты вошли в окончательную погромную роль: распространялись группами в три-четыре человека по деревне, грабили, что попадалось в руки.

   Избивали.

   Ставили лицом к стенке и, угрожая расстрелом, требовали денег.

   С ними торговались. Они уступали, приходили к соглашению,- в общем, явление уже знакомое для россавских евреев по банде петлюровцев. И эти солдаты при своих налетах на еврейские квартиры в большинстве случаев никаких обвинений евреям не бросали.

   Твердили только одно:

   - Давайте деньги.

   Видно было, что насилия совершаются потому, что аппетиты у них большие, надзору никакого нет и нет никакой ответственности. Эти солдаты также братались с местными отбросами и, благодаря последним, были хорошо информированы, во сколько нужно оценивать жизнь в том или ином еврейском доме, где можно разрешать торговаться и где не следует ни в коем случав уступать.

   Неудержимый произвол рос часами.

   Действия становились циничнее и безобразне