Крашенинников Степан Петрович - Рапорты и донесения С. П. Крашенинникова

и за нескорым отправлением подвод, по 28 число ноября прожил, между тем написал я здешней язык.

   Ноября 26 дня отравил я служивого на реку Оглукомину ради заготовления подвод и корму к пути через Оглукоминской хребет, ибо от помянутой реки чрез 175 верст до самого Верхнего Камчатского острога пустое место.

   Ноября 28 дня отправился я из Воровского острожка и того же дня приехал на Конпакову реку, где живет господин подполковник Мерлин.

   Чрез него господина подполковника уведомился, что в скорых числех пошлются от них доношения через землю, просил его благородие, чтоб при том и мой нижайшей репорт к вашему благородию отослать изволил, на что он милостивейше соизволил.

   При сем репорте посылаю к вашему благородию метеорологические обсервации, чиненные августа от 1 ноября по 1 же число.

   Едучи дорогою от Большерецка, описываю я путь и все реки и речки, чрез которые переежжаю, и записываю, когда в которой острожек приеду, и когда выеду, сколь долго и зачем в котором месте пробуду, и какая каждого дня погода живет замечаю. Оное описание с прочими обсервациями, которые в Верхнем и в Нижнем Камчатских острогах учиню, при первом случае пошлю к вашему благородию. Студент Степан Крашенинников.

   Из Конпаковского острожка. Ноября... дня 1738 году.

  

   (Архив АН СССР. ф. 21, оп. 5, No 34, лл. 75-81).

  

  

  

   Не без сумнения надеюся вашему благородию о мне, что чрез долгое время репортов от меня получить не изволили, а мне великая печаль, что я по отбытии своем на прежде посланные репорты никаких ордеров от вашего благородия не имею, и не знаю, дошли ли оные репорты к вашему благородию или нет. Но как от вашего благородия милостивейшим ордерам дойтить вскоре ко мне невозможно, так мне к вашему благородию нижайших репортов послать нельзя, потому что судна перевозного не стало, и перевозить не на чем, а чрез землю посылать кроме зимнего времени невозможно, а господин капитан Шпанберг хотя весною сего 1738 году сюда и прибыл, но писем никаких на его судах не привезено.

   Сентября 4 дня пошло было судно за море, и я надеялся при возвращении его сюда получить от вашего благородия письма, но определенной на оное судно командиром подштюрман Верещагин вместо Ламы взбежал на берег, где оно и по сие время обретается, а ветры судну очень благополучные были, но неблагополучию подштюрман сам виновен, понеже он не прямой румб держал а имянно: вместо NWN.

   Во известие объявляю вашему благородию, что господин капитан Шпанберг живет в Большерецке и строит шлюпку дватцети-четырехвесельную из березового лесу, которая вскоре готова будет, а будущего лета рано в свой путь отправится, а зимовать хочет прижжать в Большерецк, ежели положенного дела одного лета исправить не возможет.

   Желаю вашему благородию многолетнего здравия и всякого вожделенного благополучия остаюсь вашего благородия покорнейший слуга Степан Крашенинников.

   Из Конпаковского острожка. Ноября 28 дня 1738 году.

  

   (ЦГАДА. ф. Портф. Миллера, портф. 248, тетр. 8, лл. 262-263).

  

  

  

   Как я в Конпаковском острожке, посланные к вашему благородию, мои нижайшие репорты шестой и седьмой господину подполковнику Мерлину вручил, то того же дня из оного острожка в надлежащей путь поехал.

   В Верхней Камчатской острог приехал я декабря 8 дня, и пробыл во оном генваря по 2 число сего 1739 году. А живучи в означенном остроге, пересматривал я старинные дела, которых хотя и много было, однакож из них к выписанию годного мало нашлося, ибо все почти книги ясачного збору и челобитные были. Выспрашивал у старожилов Ивана Лосева с товарищи о завоевании Камчатки, о построении острогов и о бытности прикащиков, в чем великое несходство нашлося между сим описанием и описанием, сочиненным по сказыванию большерецкого жителя Михаилы Кобычева, о чем явствует в приложенном при сем описании о завоевании Камчатки. Сочинил реэстры обретающимся около Верхнего Камчатского острога зверям, птицам, рыбам, деревам и ягодам с русскими и камчатскими именами, и написал слова их языка чрез новокрещена тойона Егора Мерлина, причем служивой Андрей Дехтерев толмачем был.

   Декабря 16 дня просил меня письменно определенной мне в толмачи от Большерецкой приказной избы казачей сын Михайло Лепихин, чтоб его отпустить в дом свой, понеже де он здешнего языка не знает; и, против вышеписанного его Лепихина прошения, он отпущен в дом свой в Большерецк.

   Декабря 30 дня объявлял я письменно приказной избе о строении к прибытию вашего благородия хором, что приказная изба 1738 году июня 13 дня о строении хором письменно мне ответствовала, что сего 1739 году весною лес добыт и хоромы построены будут, а 1738 году служилые люди от добычи лесу за скудостию кормов уволены. И на оное объявление декабря 31 дня от приказной избы ответствовано, что де лес на хоромное строение и все прочие к строению потребности без отлагательства весною 1739 году изготовлены будут.

   Того же дня Верхнего Камчатского острога от приказной избы, по требованию моему, сообщена мне табель, сколько в присудствии Верхнего Камчатского острога ясашных иноземцов имеется, и на которых реках живут, сколько в том числе собольников, лисичников и бобровщиков, и как тойоны или лутчие их мужики называются; да реэстр служивым людям жалованным и безжалованным и казачьим детям положенным в подушной оклад, с которых при сем сообщаются копии.

   1739 году генваря 2 дня, приняв прогонных денег от Верхнего до Нижнего Камчатского острога на триста на девяносто на семь верст на семеры санни, которые почитаются за две подвозы без четверти, три рубли семь копеек три четверти поехал в Нижней Камчатской острог.

   Едучи до Нижнего Камчатского острога, записывал реки и речки так, как и едучи от Большерецка до Верхнего Камчатского острога.

   В Нижней Камчатской острог приехал я генваря 15 дня, и жил в нем марта по 18 число. А в бытность мою в означенном остроге чинил следующее.

   Генваря 16 дня требовал я письменно Нижнего Камчатского острога от приказной избы, 1) чтоб от оной приказной избы определены были два человека грамотных к продолжению в Нижнем Камчатском остроге метеорологических наблюдений, ибо по здешним обстоятельствам одному при том деле быть невозможно, понеже ему из острога ни на один день отлучиться нельзя, а во время промыслу кормового имеют они необходимую нужду ездить к морю для варения жиров, соли и для промыслу рыбы, и ежели б одного к тому делу определить, то б он вошел в конечную скудость; 2) чтоб с Уки и с Тигилю рек привезть из лутчих людей человека по два, да при них по одному доброму шаману, а для толмачества б определить искусного камчатскому и коряцкому языкам; 3) чтоб из старожилов и из партовщиков человека по два для выспрашивания о раззорении Нижнего Камчатского острога и о умирении изменников присланы были; 4) чтоб сообщена была ведомость, сколько в присудствии Нижнего Камчатского острога имеется иноземческих острожков, на каких они реках поселены, сколько в каждом острожке собольников, бобровников и лисичников, и как лутчие их мужики называются; 5) чтоб присланы были знающие про впадающие в Восточное море реки от устья камчатского до Олютора реки и до Чюкоцкого носу, а в Пенжинское от Хариузовой до реки Пенжины; 6) чтоб сообщен был росписной список нынешнего году и ведомость, сколько в Нижнем Камчадальском остроге имеется служивых жалованных и безжалованных, сколько посадских и казачьих детей положенных в подушной оклад; 7) чтоб объявлено было жителям Нижнего Камчатского острога, ежели кто у себя имеет книги или иные какие японские вещи, то б приносили ко мне для продажи повольною ценою, 8) чтоб из промышленников русских и иноземцов для выспрашивания о зверях, птицах, рыбах и прочем присланы были.

   Генваря 22 дня отпустил я бывшего при мне в толмачах от Верхнего до Нижнего Камчатского острога казачьего сына Григорья Дурынина, а на место его Нижнего Камчатского острога от приказной избы определен служивой Спиридон Перебякин.

   Февраля 10 дня требовал я от приказной избы, чтоб два человека карагинцов Халишин да Велли чрез нарочного посыльщика привезены были для написания слов их языка, о которых я известился, что не на острову, но на здешнем берегу зимуют, и чтоб посланному служивому приказано было купить у них иноземцов усовой куяк, да привезть бы с Уки иноземца, имеющего каменную жену, с женою и с малым робенком. И против означенного требования послан по них иноземцов наречной посыльщик служивой Евдоким Колегов.

   Между тем зделан ящик в доме у служивого Андрея Кривошеина, где метеорологические инструменты повешены, и начаты метеорологические обсервации генваря с 2-3 дня, а к чинению их определены служивой Василей Мохнаткин, да казачей сын Егор Иконников, также присыланы старожилы, партовщики, и прочие люди, которых требовал от приказной избы, и чрез оных написаны известия о раззорении Нижнего острога, о походах и о усмирении иноземцов. Чрез знающих про реки, впадающие в Восточное море, которые не от приказной избы присыланы, но самохотно о реках сказывали, сочинено описание оным рекам от устья Камчатского до Олюторского носу, а далее никто не бывал из служивых, а в Пенжинское море от реки Хариузовой до Лесной, чрез промышленников сочинены реэстры зверям, птицам, рыбам, деревам и ягодам.

   Февраля 12 дня поехал я на устье Камчатки реки и оттуда в иноземческой острожек, Табкачаулкик называемой, которой стоит над Нерпичьим озером, где смотрел я как иноземцы гостей подчивают, о чем писано в Описании камчатского народа, а едучи до оного острожка описывал дорогу, которое описание при сем репорте прилагается. В Нижней острог возвратился февраля 13 дня.

   Февраля 15 дня обретающиеся при мне служивые, которые от Большерецка были со мною до Нижнего Камчатского острога, а имянно: Петр Евлантьев, Михайло Олесов просили меня об отпуске в домы свои в Большерецк, объявляя, что де они кормов не имеют, и купить де им вечем. И против означенного прошения они служивые в домы отпущены. И того же февраля 15 дня в Большерецкую приказную избу об отпуске их известие послано, а Нижнего Камчатского острога от приказной избы требовано, чтоб от оной приказной избы дан им был пашпорт, в котором бы написать, чтоб им ехать от Нижнего в Верхней Камчатской острог, а оттуда прямою дорогою в Большерецк, а на место б их определен был ко мне один служивой. И по силе означенного требования служивым пашпорт дан, а ко мне прислан казачей сын Александр Мурзинцов.

   Февраля 19 дня поехал я из Нижнего Камчатского острога вверх по Камчатке реке на ключи, откуда горелая сопка от подножья до верху вся видна; и, будучи там, описал оную сопку по ее положению, а чрез живущих близ ее иноземцев написал о ней некоторые известия и их мнения, которое описание находится в описании пути от Нижнего Камчатского острога до ключей.

   В Нижней Камчатской острог возвратился я февраля 22 дня. Того же дня присланы ко мне от приказной избы два тойона укинские Начика да Коричь да шаман Карымлячь, чрез которых написал я слова их языка, спрашивал о их вере и прочих поведениях и справливался, прямо ли сказывали служивые про впадающие в Восточное море реки и речки. А шамана при себе два раза заставливал шаманить, о чем о всем явствует в Описании Камчатской землицы. У помянутого шамана купил я бубен, а дал ему за оной табаку четверть фунта, также и двум тойонам, которые издалека привезены, три четверти фунта табаку. И февраля 28 дня оных отпустил на свои жилища.

   Марта по первое число обучал я определенных для чинения метеорологических обсерваций служивого Мохнаткина и казачья сына Иконникова, а марта с первого числа велел им начать метеорологические обсервации, а смотрел инструменты до поезду моего сам с ними. При здаче метеорологических инструментов означенным служивому Мохнаткину с товарищем дана ртуть, проволоки толстой полтора аршина, тоненькой поларшина, двои солнечные часы, компас, на полуденной линее зделанной, флюгер и письменная инструкция, в чем от них взята квитанция.

   Понеже в Нижнем Камчатском остроге удобных квартир про ваше благородие не имеется, кроме одного государева двора, которой внутрь острога зделан, того ради марта 10 дня требовал я Нижнего Камчатского острога от приказной избы, чтоб весною сего 1739 году, не упуская удобного времени, на двои хоромы, состоящие из двух светлиц да одной черной избы, на два анбара и на астрономическое обсерваториум изготовлено было лесу со удовольством, также кирпичю, моху и прочего к строению потребного партии служивыми, посадскими жителями, казачьими детьми и промышленными, а для вспоможения можно брать и иноземцов, сколько потребно будет по рассмотрению приказной избы, только надобно в книги записывать, сколько человек и сколько времени в работе будут, ибо им за оную работу вместо плакатных денег выдано будет казенным табаком, почему надлежит; а лес длиною в три и в четыре сажени годен будет. И чтоб ныне прислано было ко мне ответствие, с которого времени будущей весны по лес пошлются служивые, чтоб мне к тому времени самому быть в Нижней острог.

   Того же дня требовал я от приказной избы двух топоров да двух заступов из казны, ибо топоров и заступов в Большерецке не имеется.

   Марта 12 дня требовано от приказной избы, чтоб определенным для чинения метеорологических обсерваций служивому Мохнаткину с товарищем чинено было вспоможение, а имянно: 1) чтоб им от приказной избы давать повелено было потребное число бумаги и чернил и жиру на свет, ибо им в ночи в 10 часах надлежит смотреть метеорологические инструменты; 2) ежели для примечания прибыли и убыли воды в Камчатке реке требовать будут столба, то б оной им отправить; 3) чтоб караульным приказано было, ежели нощным временем усмотрят на небе столбы или иные какие знамения, или горелая сопка гореть или греметь, или земля трястися будет, о том бы им Мохнаткину с товарищем тотчас объявлять повелено было, а от них бы Мохнаткина с товарищем по всякой месяц с их журнала принимать по две копии и отсылать ко мне приказано было, а за ними б накрепко смотреть, дабы они приказанное им дело прилежно отправляли.

   Того же дня требовал я Нижнего Камчатского острога от приказной избы на семеры санки прогонных денег, и объявлял, что я поеду по берегу Восточного моря через Чажму до Авачи и оттуда в Большерецк, а чрез те места дорога не меряна, а сказывают, что будет около четырехсот верст, и чтоб приказная изба на четыреста верст прогонных денег мне выдала, а что из оных денег останется, то отдано будет в Большерецкую приказную избу.

   Марта 14 дня прислано ко мне из приказной избы Нижнего Камчатского острога ведение, в котором на все вышеозначенные требования ответствовано, а имянно: 1) о определении к чинению метеорологических наблюдений служивого Василья Мохнаткина да казачья сына Егора Иконникова; 2) что де посыланы были ко мне два укинские тойона Начика да Коричь и при них шаман со всем своим нарядом, а с Тигиля де реки велено было послать лутчих же двух человек да шамана зборщику Андрею Лузину, и в том де ему Лузину от приказной избы и память дана, но и по сие де число такие лутчие люди с Тигиля не присланы, а в толмачи определен ко мне служивой Спиридон Перебякин; 3) что де посыланы были ко мне старожилы служивые Федор Панов да Алексей Колмогоров; 4) присутствия де здешнего острога иноземческих острожков, которые числятся в ясашных книгах восемнатцать, написаны были издавна по имянам прежде бывших давных тойонов, а ныне де действительно их написать невозможно, понеже де из них многие запустели, и ясашные де мужики живут многие переходя не на оных жилищах, и на которых де реках или малых речках и на озерах, того де в ответствии имянно сказать не можно, а ныне де числятся острожков тринатцать и оным острожкам сообщен реэстр, с которого к вашему благородию посылается копия; 5) в Нижнем де Камчатском остроге про впадающие в Восточное море реки от Камчатки и до Олютора реки из обывателей русских людей знающих про оные реки никого не имеется (то неправда), разве де могут знать ясашные иноземцы, посыланные ко мне Начика да Коричь, а от Олютора де реки и до Чюкоцкого носу про реки знать и сказать невозможно, понеже де в тамошних местах живут иноземцы разных родов и языков немирные, не под ее императорского величества державою, а в Пенжинское де море от Хариузовой реки и до Пенжины здесь из русских людей не обретается, а с Тигиля де лутчих иноземцов двух человек еще и поныне не прислано; 6) при здешнем де остроге партии служивых жалованных 25 человек, безжалованных 20 человек, да к ним же приверстных служивых по указу от господина подполковника Мерлина 9 человек, казачьих детей в подушном окладе 33 человека, посадских и промышленных 8 человек; 7) отдан де был приказ здешним жителям о письмах японских и о других вещах, и никто де таких японских у себя писем и других вещей у себя не имеет; 8) про зверей де, птиц, рыб и про лес посыланные ко мне иноземцы в разные числа известны; 9) что де посылан был ко мне иноземец, имеющей каменную жену, а карагинской де мужик за скорбью не привезен; 10) по моему де требованию определен ко мне вместо отпущенных служивых казачей сын Александр Мурзннцов; 11) что де отданы мне казенные два топора да два заступа; 12) против де требования моего отдан приказ служивым и жителям и казачьим детям, также посадским и промышленным, чтоб на строение светлиц лес заготовляли, и будет де лес и все к строению потребное заготовлено июля к 20 числу сего 1739 году.

   Марта 15 дня в присланном ведении от приказной избы написано: что де определенным для чинения метеорологических обсерваций служивому Мохнаткину с товарищем вспоможение во всем вышетребованном учинено будет, только де бумаги ныне в казне мало, а в продаже де ни у кого не имеется, и от них де Мохнаткина с товарищем будут браться по всякой месяц по две копии и отсылаться ко мне в Большерецк. Да при оном же требовании присланы ко мне на четыреста верст прогонных денег, на семеры санки три рубли семьдесят пять копеек, а подводы де и с проводники будут присланы ко мне на показанное от меня число.

   Из Нижнего Камчатского острога поехал я марта 18 дня и ехал по берегу Восточного моря, а в дороге описал я впадающие в Восточное море и имеющиеся на вершинах Шемячика реки горячие ключи, и сочинил описание пути от Нижнего до Большерецка. в котором все урочища, реки и речки записывал.

   Из Кшумтана острожка апреля 1 дня отпустил я возвратно в Нижней Камчатской острог бывшего в провожатых казачья сына Александра Мурзинцова, понеже оставливанной в Большерецке служивой Семен Бочкарь ко мне приехал.

   Апреля 8 дня с Авачи реки из Паратуна острожка отпустил в Нижней Камчатской острог толмача Спиридона Перебякина.

   В Большерецкой острог приехал я апреля 13 дня, и понеже принятых Нижнего Камчатского острога от приказной избы прогонных денег по моему исчислению расстояния достало только до Паратуна острожка, то я вместо прогонных денег каюрам, которые везли от Паратуна острожка до Большерецка заплатил китайским табаком шаром по здешней цене, по чему из казны продается, а имянно, за сто за восемьдесят за шесть верст на две подводы без четверьти, щитая за подводу по деньге на версту, а золотник шару по четыре копейки, отдал сорок золотников с половиною, а и впредь намерен за прогонные деньги табаком давать, ибо они табак лутче денег принимают.

   Того же апреля 30 дня требовал я от Большерецкой приказной избы, чтоб присланы были ко мне с чиненных в Большерецку служивым Плишкиным барометрических обсерваций копии, и на его б место иной удобной к тому делу человек определен был, потому что оной Плишкин в небытность мою в Большерецку означенные обсервации с великим нерадением чинил, но все почти пил и в карты играл.

   И против означенного требования от Большерецкой приказной избы маия 1 дня прислано ведение, а при оном трех месяцев одинакие копии, а имянно: ноября, декабря и генваря, и на место служивого Плишкина прислан служивой же Иван Пройдошин.

   Маия 2 дня послано в Большерецкую приказную избу требование, в котором объявлено, что получил я с чиненных служивым Плишкиным трех месяцов копии, но надлежало было прислать ко мне шести месяцов копии двойные, а не одинакие, щитая ноября от 1 маия по 1 ж число, и чтоб Большерецкая приказная изба его никуда не отпускала, покамест он всех месяцов копии отправит двойные, а когда окончит, чтоб его ко мне прислала, для снесения копии с подлинниками

   Маия 5 дня отдал я в Большерецкую приказную избу полпуда сладкой травы, которую посылал было прошлого 1738 году к вашему благородию.

   Маия 23 дня объявлял я Большерецкой приказной избе, что по силе ее императорского величества послушного указу велено мне в ловле зверей и птиц чинить вспоможение, а здесь много имеется таких птиц, которые в Русе не знаемы, и изловить их кроме стрельбы невозможно, и чтоб от Большерецкой приказной избы человек в стрелянии птиц искусной из служивых или из казачьих детей на время ко мне прислан был, которой по прошествии времени к стрелянию удобного отошлется возвратно в Большерецкую приказную избу, также пороху фунт да свинцу два фунта.

   И на оное требование маия 24 числа от Большерецкой приказной избы ответствовано, что де при Большерецку стрельцов не имеется, а имеются де у меня стрелки, а имянно, Никифор Саламатов, Семен Бочкарь, из казачьих детей Михайло Лепихин меньшей. И хотя из означенных служивых Никифор Саламатов слеп, Семен Бочкарь и сроду десяти птиц не убивывал, а Михайло Лепихин отпущен в Курилы от закащика, однакож я требовал от приказной избы, чтоб на место стрелка, которой определен будет из обретающихся при мне служивых, служивой прислан был. И на сие требование по сие число ответствия лет, да и не будет, а указывано на обретающихся при мне служивых, будто стрелять умеют, для того, чтоб только чем нибудь отговориться.

   Маия 26 дня требовано от Большерецкой приказной избы, чтоб анбар построен был, и при том объявлено, что прошедшего 1738 году приплавлено было на строение анбара сто лесин в июне месяце, но за неприсылкою плотников оной лес лежал во все лето, а по прибытии господина капитана Шпанберга за недостатком лесу взят оной на строение казенное и сплавлен к морю и приказано было закащику Гусельникову, чтоб той же осени вместо означенного анбарного лесу иной приплавлен был, но за поздым временем ронить и платить лесу невозможно было. И чтоб приказная изба на анбар лесу выронить и приплавить сюда приказала, хотя июня к 15 числу, ежели ране невозможно будет, а ежели оной анбар построен не будет, то мне приказанных дел исправить невозможно будет, а в неотправлении моего дела ответствовать будет Большерецкая приказная изба.

   Маия 26 дня поехал я к морю с определенным для продолжения метеорологических обсерваций служивым Иваном Пройдошиным. И того ж маия 27 дня поставил столб на устье Большей реки, и зделал доску на полуденную линею, и жил там июня по 2 число, а полуденной линеи провесть не мог, понеже дни были все пасмурные, и обсервации прилива и отлива чинил я на пример. В бытность мою там описал я чавычю и другую рыбку, которая клопами пахнет, да один род капусты морской и пузырьки из моря выбрасывающиеся.

   Июня 2 дня оставя служивого для продолжения обсервации прилива и отлива, и приказав ему, чтоб в ясной день и без меня замечал тень иголки, когда она на на черченые на доске круги поутру и пополудни приходить будет, и чтоб каждого дни во время прибыли и убыли записывал озега и погоду, поехал в Большерецк, и того же дня во оной приехал.

   Июня 5 дня присланы от Большерецкой приказной избы копии метеорологических наблюдений шести месяцев, а имянно от ноября по май месяц.

   Того же июня 5 дня, как еще снег в огороде не весь сошел, то я талое место в огороде немедленно вскопать и нанавозить велел и ячмень посеял. Редьку посадил июня 6 дня, с июня 8 дня посеял репу, да насеял гряду незнаемых семян, которые даны были от господина порутчика Валтана служивому Черному, а от него мне и между оными были бобы, морковь, огурцы, редька, репа, росада, да на той же гряде посадил горох.

   Ячмень всходить начал июня 13 дня, а редька и репа 14, росада июля в первых числах, а прочие семена не взошли, может быть лежалые были, и не я один их сеял, но и господин подполковник Мерлин, у которого также всходу не было.

   Между тем сыскивал я травы и вновь садил, а всех насажено их четыре гряды, и из оных большая часть цвела, а иные еще и по сие время не росцветали. Сладкая трава и поныне стволья не выпустила, но многими только большими листами роспушилась, а в полях оная уже цветет.

   Из дерев посадил я в огороде рябинник, ольховник, боярышник, кедровник, смородину, малину, пищальник, черемошник, верез, шиповник и жимолосник, каждого рода по три деревца молодых и из оных ольховник, малинник, черемошник, кедровник, боярышник, пищальник, верез и шиповник принялись, из которых пищальник цвел, а на малине и ягоды есть, токмо смородина и малина поблекли, понеже с листьями сажены, но однакож оные будущей весны примутся.

   Ячмень по сие число еще не колосится, и надежды нет, чтоб оной созреть мог.

   Июня 12 дня из Верхнего Камчатского острога от закащика Ефима Пермякова получил известие, в котором написано: против де ее императорского величества указу в Верхнем Камчадальском остроге на строение хором, светлиц и другого, что показано, служивыми людьми заготовлено четыреста бревен, також же и кирпичи июня с 1 числа станут делать, но токмо де в Верхнем Камчадальском остроге кузнеца не имеется, а топоры де государевы приломались, и чтоб де по прибытии моем б Верхней в работе светлиц с анбарами остановки за оными топорами не было, потребовать бы мне из Большерецка кузнеца для такой нужды хотя на время.

   Июня 22 дня получил я репорт из Нижнего Камчатского острога от определенных к чинению метеорологических обсерваций служивого Василья Мохнаткина с товарищем, в котором написано: по ее де императорского величества указу велено им быть при метеорологических наблюдениях и велено де им перемену воздуха и погоды записывать в журнал, и с журнала подавать на каждой месяц по две копии в приказную избу, и ныне де у них бумаги не имеется, а в Нижнем Камчадальском остроге в приказной избе скудаются казенною пищей бумагой. Апреля де 4 дня подавали они в приказную избу требование о бумаге, и выдали де им из казны ее императорского величества полдести пищей бумаги, да серой мохнатой бумаги два листа, и чтоб о вышеписанном учинено было рассмотрение. При оном же репорте присланы двойные копии двух месяцов марта и апреля.

   Июня 25 дня против вышеозначенного репорта послана к ним при письме десть пищей бумаги со служивым Емельяном Нагаевым, а в письме к ним написано, что в чиненных от них наблюдениях нашлися многие неисправности, а имянно: 1) в марте месяце 30 в числе описано северное сияние: на северной стороне видны были полосы зеленые и белые, и красные, и от оные полосы происходили лучи светлые и никуда движения не имели, а не очень высоко до горизонта не доходили, а подножие было зеленое; и это описание очень не ясно: 1) о полосах зеленых, красных и белых не можно знать, близ горизонта ли оные были, или вверху близ зенифа, 2) о зеленом подножье, под полосами ли оно было или под лучами; ежели подножье было недалеко от горизонта, а полосы вверху, а лучи между ними, то я думаю, что оные от подножья зеленого происходили, а у полос кончались; происхождение лучей можно оттого знать, где они шире, тут их происхождение, а где уже, тут конец; а буде полосы были недалеко от горизонта, а под ними подножье зеленое, то верить не можно, чтоб лучи к горизонту, а не к зенифу простирались, а они пишут, что лучи невысоко до горизонту не доходили может быть они вместо зенифа горизонт написали; а им сказывано было, что горизонт есть то, где кажется будто земля с небом сошлася, а зениф часть неба над головою, 2) в апреле месяце во многих числах написано: шел снег мелкой и частой; и ежели бы написано было снег мелкой и частой, то б и без слова шел, знать можно было, что шел; 6) в апреле ж в 16 числе в 10 часах по п[олудни] объявлено: вышеписанной снег перед сим в часах в 9 перестал по п[олудни]; и это писано очень худо, ибо ежели они пишут в 10 часах по п[олудни], что снег перестал часах в 9 по п[олудни], то это слово перед сим не надобно; оно понадобилося бы, ежели б они смотря инструменты в 10 часах по п[олудни] писали, что снег перестал за час перед сим, то есть наблюдением, то б это слово перед сим значило, что в 9 часах по п[олудни], такая ж погрешность в 19 числе в 12 часах, в 23 числе в 6 часах пр. п[олуднем] и в 30 числе в 6 ж часах пр. п[олуднем]; также и это худо, что пишут они в часах в 9; надлежит писать в 9 часах или часах в 9. О вышеозначенном описании северного сияния приказано им ответствовать, а от погрешностей впредь остерегаться.

   Июля 1 дня, получа известие от оставленного для примечания прилива и отлива морской воды служивого Пройдошина, что на доске тень по кругам замечена, отправился к морю, и провел полуденную линею, и начертил на оной компас. Также зделал близ столба барабару, где жить служивому Пройдошину, а прежде того жил он в маяке, в котором наверх юкола складена казенная, и она вся от червей почти съедена, которые черви сквозь потолок падали в нижней анбар, где служивой жил и так много, что жить там невозможно было. У моря жил я июля по 19 число, а между тем примечал я в ясные дни, сколько часов малая вода и большая прибывает, и в ясные дни, которых мало было, усматривал, но однакож на том основаться нельзя, понеже на всякой день разность времени в прибыли и убыли воды примечается. Токмо сие верно приметил, что самые большие прибылые воды бывают в новолунии и в полнолунии, которые очень много сбегают, и воды в губе Большерецкой, кроме речных струй, а имянно Большей и Озерной рек не остается. И такая большая вода бывает дни по.... потом станет большая вода не вся сбывать, а малая вода больше прибывать, и близ полнолуния малая вода будет большею, а большая малою, и также чрез.... дней вся сбегает, и много прибывает, а потом меньше становится и не вся сбегает, а малая больше становится, а при новолунии оная пременится большою, а большая малою, о чем явствует в приложенном при сем журнале прилива и отлива морской воды. На каждой странице означенного журнала проведены четыре столба; в первых двух столбах написаны футы и дюймы прибыли и убыли, а в других двух футы и дюймы, сколько воды не сбегало против новолунных и полнолунных вод, как большой воды, так и манихи или малой. Также описал я две чайки морские большого рода да несколько трав морских, которые описания на латынском языке при сем репорте прилагаются.

   В Большерецкой острог возвратился я июля 19 дня. На проезд из острога до моря и на провоз служивых посыланных за травами роздано в разные числа каюрам табаку шару 20 ¹/₄ золотника, а всего табаку в росходе 19 фунтов 53 ³/₄ золотника.

   Между тем приплавлено на анбар лесу сто бревен, и против требования моего прислано четыре человека плотников, но за ненастьем еще по сие число и половины анбара не срублено.

   Построя анбар, намерен я иттить пешком в Верхней Камчадальской острог и оттуда в Нижней для строения светлиц к прибытию вашего благородия, и ежели никакого препятствия не будет, то я стараться буду, чтоб конечно оные нынешней осени построены были, а в путь отправлюсь я сего августа около половины, а между тем подожду не будет ли судно с Ламы.

   Посыланные прошлого 1738 году до вашего благородия ящики с птицами и рыбами и прочими вещьми удержал я у себя, и вывезу оные с собою, когда будет милостивейшей ордер от вашего благородия о выезде мне с Камчатки. Студент Степан Крашенинников.

   В Большерецком остроге. Августа 5 дня 1739 году.

  

   (Архив АН СССР, ф. 21, оп. 5, No 34, лл. 82-92).

  

  

  

   Желаю вашему благородию многолетнего здравия и всякого желаемого благополучия.

   Нижайше доношу вашему благородию, что нынешней зимы приходили на коряк чюкчи, и побили из них коряк небольшое число, между которыми убит лутчей коряцкой мужик Этель, и табуну оленного много отогнали и перекололи.

   Судну, строенному в Большерецке из березняку, имя дано "Большерецк", спущали его марта 25 числа.

   Господин капитан Шпанберг отправился в путь маия 22 дня.

   Июля 23 дня прибыл сюда возвратно бот "Гавриил", а на нем командиром господин лейтенант Валтан, а прежде он был на дуббельшлюпке, но на Курильских островах дуббельшлюпка отдана мичману, господину Шхельтинге, а его на "Гавриила" перевели.

   Чрез означенного господина лейтенанта о их походе слышал следующее. Июня де около половины отстал он от господина капитана Шпанберга, за тем, что некоторые снасти у него испортились, и как де снасти исправляли, а он де между тем с двумя судами из виду ушел, и после того де он его найтить не мог.

   Июля 16 или 17 чисел увидел он, господин лейтенант, 39 японских торговых судов, и, следовав между ними полторы сутки, пришел к одному местечку, в котором жилья было около полуторы тысячи. Строение в линею каменное и деревянное низменное, камышем по шатровому крытое. Люди в нем живут японские, платье носят подобно китайскому, головы бритые, только на затылке оставлены волосы, и перевиты белым шнуром, и неведомо каким маслом мазаны. Шляпы носят камышевые, подобно китайским. Подлые люди ходят наги, только срам полотном или пестредью закрыт.

   Пришед к оному местечку, стал он на якоре, и приехали к нему на лодках японцы и звали к себе. Господин лейтенант отправил на берег в елботе штурмана Казимерова с квартирмейстером, да с шестью человеками солдат для воды, которых японцы на берегу честно приняли и кланялись им. Штюрман входил в два дома, и хозяева тех домов потчевали его ренским и ставили перед него закуски, редис и сорочинское пшено вареное. Будучи там, видели они скота, коней, коров и кур.

   Как штюрман к боту поехал, то его от самого берега до судна бучировали японцы, и с ним приехал на судно японской начальной человек, а при нем лодок великое множество. Господин лейтенант подчивал его водкою, а японец ренским, которое с собою привез.

   Ради великого множества людей он, господин лейтенант, долго стоять поопасся, и выняв якорь, пошел далее в путь. После вышеписанного местечка видел еще в двух местах людей. Не дошед до японской столицы верст за 300, воротился он на Камчатку.

   Чрез него, господина лейтенанта, получил я одну японскую рыбку, да ветку одного дерева с плодом.

   Июля 26 дня прибыл сюда бот "Большерецк", которой отстал от господина капитана Шпанберга, идучи из Японии. Они також де японцев видели, и многие из японцев на капитанском судне были, чрез которых достали некоторые служители японских золотых и медных денег.

   Господин капитан Шпанберг и дуббельшлюпка "Надежда" еще по сие число не бывали, а господин лейтенант дале шестого сего августа его ждать не хочет.

   Походная розыскная канцелярия сего августа 5 дня из острога к морю поднялася.

   Ведомость, сочиненную от господина маеора Павлуцкого, получил я по прибытии из Нижнего Камчатского острога в Большерецк, которая при сем до вашего благородия посылается.

   Ежели случится видеть вашему благородию господ, подполковника Василья Федоровича Мерлина и маеора Дмитрия Ивановича Павлуцкого, нижайше прошу вашего благородия поблагодарить им, господам, за неоставление мое на Камчатке в нуждах моих.

   Вашего благородия нижайший слуга Степан Крашенинников.

   В Большерецком остроге. Августа 5 дня 1739 году.

  

   (ЦГАДА, ф. Портф. Миллера, портф. 248, тетр. No 8, лл. 266-267).

  

  

  

   В осмом моем репорте, посланном к вашему благородию сего августа дня, между прочим доносил, что сего августа с половины намерен я ехать в Верхней и в Нижней Камчатские остроги для строения к прибытию вашего благородия светлиц, но за дождями жил я сего августа по 16 число, а сего августа 16 числа хотел я ехать в намеренной путь, но, услышав прибытие господина капитана Шпанберга в устье Большой реки, поплыл к морю к нему господину капитану, чтоб при сем случае послать нижайшей репорт к вашему благородию.

   В путь с собою беру я двух человек служивых, толмача да кузнеца, которой определен, по требованию моему, быть в Верхнем остроге для починки топоров, и для кованья потребных на сгроение хором припасов, а для обережи в дороге принял один фунт винтовочного пороху да свинцу два фунта.

   В остроге оставляю я пищика Аргунова, служивого Бочкаря да определенных к чивению метеорологических обсерваций служивого Ивана Пройдошина да казачья сына Ивана Пашкова, которой по требованию моему, как грамоте отчасти умеющей, определен в помочь Ивану Пройдошину вместо служивого Никифора Саламатова.

   Пищику Аргунову приказано сыскивать травы и собирать все семена посаженных в огороде трав и быть при смотрении оставленных здесь казенных вещей. А когда судно с Ламы прибудет, и ваше благородие на оном приедете, то велено ему явиться немедленно вашему благородию, а ежели ваше благородие не прибудете, а пришлются от вашего благородия какие письма и посылки, то б ему отправить со оными письмами из оставленных с ним служивых нарочного посыльщика в немедленном времени. Ему ж бы надсматривать над оставленными служивыми, которым метеорологические обсервации приказаны, чтоб они их верно и по силе данной им инструкции чинили. На топленье горницы, в которой оставлены казенные вещи, также и собранные здесь птицы, рыбы, травы и прочая, требовал я дров, чтоб оные оставленные вещи не погнили.

   Ехать намерен я вверх по Быстрой реке батами, а на подъем принял я от приказной избы три бата, один под себя, под двоих служивых, да под толмача с кузнецом два бата. Студент Степан Крашенинников.

   Из Большерецкого устья на брегантине "Михаиле". Августа 18 дня 1739 году.

  

   (Архив АН СССР, ф. 21, оп. 5, No 34, лл. 93-94 об.).

  

  

  

   Понеже по силе данной мне от вашего благородия инструкции, хором, к прибытию вашего благородия сюда, здешняя приказная изба строить отказалась, о чем от меня редартовано господам профессорам Гмелину и Миллеру, а построил я двор только про себя на свой кошт, который ныне за неимением удобных квартир ваше благородие под себя взять изволили и впредь оной всегда занят будет, когда либо ваше благородие здесь быть изволите.

   Того ради вашего благородия прошу дабы повелено было мне за оной дом заплатить деньги, в сколько он мне стал, а что на строение издержано, тому при сем реэстр прилагается.

   О сем доносит студент Степан Крашенинников, генваря 30 дня 1740 году. К сему доношению студент Степан Крашенинников руку приложил.

  

  

   За добычу лесу на горницу - Рубли 6 Копейки -

   За сплавку оного лесу до острога - 5 70

   Плотникам четырем человекам, которые горницу рубили, по четыре рубли - 16 -

   Плотнику за отделку горницы - 14 -

   За добычу лесу на сени - 5 50

   За рубку сеней - 9 -

   За печь и связи - 10 -

   За крюки и петли и гвоздье железное - 5 -

   За двоих работников, которые при строении находились, ясаку платил две лисицы красных ценою 1 р. 80 к. - 3 60

   На окончины издержал казенной слюды три фунта, а жести на оные купил на - - 90

   За лес на потолок в сенях - 2 -

   За деланье анбара в сенях - 2 -

   За корье на крышу - 3 -

   Итого: - 82 70

   К сему реэстру студент Степан Крашенинников руку приложил.

  

   (Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, No 800, лл. 426, 247).

  

  

  

   По отослании девятого репорта к вашему благородию с господином капитаном Шпангбергом, августа 19 дня возвратился я в Большерецкой острог, и за беспрестанными дождями пробыл в Большерецке августа по 23 число. Между тем объявлено было мне от плотников к строению анбара определенных, что ста дерев на оной анбар не достанет, и понадобится еще дерев с тритцать, и по оному представлению требовал от приказной избы, чтоб тритцать дерев в прибавок к прежним сту деревам приплавлено, да чтоб сто жженого кирпича пищику Аргунову отправлено было, из которого места под гиэтометр зделано будет.

   Августа 23 дня поутру из Большерецкого острога отправился я в трех батах с двумя служивыми, толмачем и кузнецом, и шел батами вверх по Быстрой реке до Ганалина жилища, куда прибыл я сентября 4 числа.

   От Ганалина жилища шли мы пешком до впадающей в Камчатку с левой стороны Амчи рекг, на которую пришли сентября 8 числа. От Амчи реки, взяв баты у живущих на ней камчадалов, поплыли вниз по реке Камчатке и сентября 9 дня в Верхней Камчатской острог приплыли.

   От Большерецка до Верхнего Камчатского острога вышло на прогоны казенного табаку один фунт семь золотников.

   Из Верхнего Камчатского острога отпустил я бывших при мне служивых двух человек и толмача, и писал к оставленному в Большерецке пищику Аргунову, чтоб их отдать в Большерецкую приказную избу, а на их место взял из Верхнего острога двух же человек служивых: Федора Соболева, Ивана Паламошнова, да толмача Андрея Чюркина.

   О строении хором к прибытию вашего благородия Верхнего Камчатского острога от приказной избы определено, чтоб их построить на том месте, где стоял государев двор, в котором живали прикащики. Изба при оном дворе весьма гнила была, и к житью негодная, а анбар при оной избе двоежирой, изрядной. Сентября 14 дня оную избу сломали, и место росчистили, а сентября 15 дня на том месте д