Ляцкий Евгений Александрович - Переписка М. Горького с Е. А. Ляцким

  

   Горький и русская журналистика начала XX века Неизданная переписка

   Литературное наследство. Том девяносто пятый

   М., "Наука" 1988

   Ответственные редакторы И. С. Зильберштейн, Н. И. Дикушина

   Том подготовлен совместно с Архивом А. М. Горького

   OCR Ловецкая Т.Ю.

  

   Вступительная статья С. В. Заики, публикация и комментарии И. В. Дистлер

  

   1912

   1. Ляцкий - Горькому 3/16 марта

   2. Горький - Ляцкому 12/25 марта

   3. Ляцкий - Горькому Апрель, не позднее 4/17

   4. Горький - Ляцкому 9/22 апреля

   5. Ляцкий - Горькому 9 сентября

   6. Горький - Ляцкому 24 сентября/7 октября

   7. Ляцкий - Горькому 7 октября

   8. Ляцкий - Горькому 12 октября

   9. Горький - Ляцкому 2/15 октября

   10. Горький - Ляцкому 6/19 октября

   11. Ляцкий - Горькому Около 12/25 октября

   12. Ляцкий - Горькому 12/25 октября

   13. Горький - Ляцкому 13/26 октября

   14. Горький - Ляцкому 17/30 октября

   15. Ляцкий - Горькому 17/30 октября

   16. Горький - Ляцкому 18/31 октября

   17. Горький - Ляцкому 21 октября/3 ноября

   18. Ляцкий - Горькому 22 октября/4 ноября

   19. Горький - Ляцкому 23 октября/5 ноября

   20. Горький - Ляцкому 23 октября/5 ноября

   21. Горький - Ляцкому 26 октября/8 ноября

   22. Ляцкий - Горькому 28 октября/10 ноября

   23. Горький - Ляцкому 28 октября/10 ноября

   24. Горький - Ляцкому 31 октября/13 ноября

   25. Горький - Ляцкому 1/14 ноября

   26. Горький - Ляцкому 5/18 ноября

   27. Горький - Ляцкому 7/20 ноября

   28. Ляцкий - Горькому Около 9/22 ноября

   29. Горький - Ляцкому 9/22 ноября

   30. Ляцкий - Горькому 18/31 ноября

   31. Горький - Ляцкому 20 ноября/3 декабря

   32. Горький - Ляцкому 23 ноября/6 декабря

   33. Горький - Ляцкому 25 ноября/8 декабря

   34. Ляцкий - Горькому 27 ноября/10 декабря

   35. Ляцкий - Горькому 30 ноября/13 декабря

   36. Горький - Ляцкому 30 ноября/13 декабря

   37. Ляцкий - Горькому 8/21 декабря

   38. Горький - Ляцкому Декабрь, не ранее 13/26

   39. Горький - Ляцкому 18/31 декабря

   40. Ляцкий - Горькому 23 декабря 1912/5 января 1913

   41. Горький - Ляцкому [23 декабря 1912]/5 января 1913

   42. Горький - Ляцкому 24 декабря 1912/6 января 1913

   43. Горький - Ляцкому 26 декабря 1912/8 января 1913

  

   1913

   44. Ляцкий - Горькому 1/14 января

   45. Горький - Ляцкому 2/15 января

   46. Горький - Ляцкому 4/17 или 5/18 января

   47. Ляцкий - Горькому 9/22 января

   48. Горький - Ляцкому 9/22 января

   49. Горький - Ляцкому 10/23 января

   50. Горький - Ляцкому 11/24 января

   51. Горький - редакции "Современника" 28 февраля/13 марта

   52. Ляцкий - Горькому 8 [21] марта

   53. Горький - Ляцкому 9/22 марта

   54. Горький - Ляцкому 14/27 марта

   55. Ляцкий - Горькому 17/30 марта

   56. Ляцкий - Горькому 20 марта/2 апреля

   57. Горький - Ляцкому 28 марта/10 апреля

   58. Ляцкий - Горькому 7/20-8/21 мая

   59. Горький - Ляцкому 14/27 мая

  

   Переписка Горького и Ляцкого по своему содержанию занимает особое место среди публикуемых в томе материалов. В ней нагляднее проступают те моменты литературно-общественной деятельности пролетарского писателя, которые позволяют выявить кредо Горького как журналиста нового типа, его представление о характере журнала, столь необходимого широким кругам демократического читателя предоктябрьской поры.

   Если не считать спорадически возникавшего в письмах Горького и Ляцкого вопроса о создании Музея-Библиотеки русского освободительного движения в России и деятельности издательства "Огни", то можно сказать, что вся их переписка объединена одной задачей: поднять на новый уровень работу "Современника", сделать его органом печати, отвечающим насущным потребностям общественного развития. Отсюда большая идейно-смысловая насыщенность этой сравнительно непродолжительной по времени переписки (март 1912 - май 1913 г.), развивавшейся по единому сюжету - от спокойной завязки к постепенно возраставшей кульминации, а от нее - к внезапному, драматическому исходу.

   Переписке предшествовал разрыв Горького с "амфитеатровским" "Современником". Как видно из предыдущих материалов, отказ от сотрудничества с А. В. Амфитеатровым дался Горькому сравнительно легко, писатель с самого начала не возлагал на Амфитеатрова-редактора особых надежд. Разрыв с ним лишь усилил желание Горького найти на левом крыле русской журналистики деятелей, с помощью которых можно было организовать журнал, близкий его, горьковским, представлениям о роли печатного органа в литературно-общественной борьбе. Конечно, лучшим здесь выходом было бы осуществление "давней мечты": сформировать собственными силами журнал отчетливо выраженной социал-демократической ориентации. Но отсутствие крупных денежных средств привело к тому, что усилия Горького по созданию "своего" журнала или газеты оказались безуспешными¹. Гораздо более реальным представлялось участие в деятельности вновь организуемых журналов. Высокий авторитет Горького как писателя позволял надеяться на возможность существенного влияния на редакционную политику таких печатных органов. По материалам тома можно наглядно проследить, как вынашивалась идея нового журнала (см. письма Горького к В. А. Тихонову, В. М. Чернову, Н. К. Муравьеву). И сколь далекими от горьковских представлений оказались потом черновские "Заветы" и тихоновский "Кругозор" - журналы, в которых писатель одно время участвовал или собирался участвовать. Если вспомнить, что несколькими годами раньше Горький ушел из журнала "Образование", предоставившего свои страницы произведениям декадентов, то перечень примеров неудавшегося альянса писателя с журнальными редколлегиями станет еще внушительней.

   Горьковская идея предполагала строгую выверенность направления журнала, согласованную работу его отделов, единство в осуществлении общей редакционной линии. Ни один из упомянутых журнальных деятелей по разным причинам не мог стать единомышленником Горького.

   В такой ситуации поступившее от Ляцкого приглашение к сотрудничеству оказалось весьма своевременным. Не будучи знакомым с новым редактором лично, Горький знал Ляцкого по его историко-литературным исследованиям. Высоко оценивал работу Ляцкого о Чернышевском, интересовался книгой "Былины. Старинки богатырские" (с предисловием Ляцкого). Эта книга представлялась Горькому особенно ценной, поскольку она явилась как нельзя более своевременным "ответом, точнее - возражением тем, кто демонстрировал в истории литературы "скептическое, капризное и несерьезное отношение" к народному творчеству (п. 4). То, что Ляцкий не был в общественном плане связан с определенной партией или течением, имело для Горького свою положительную сторону, поскольку в этом случае отпадала необходимость поиска компромиссного подхода к оценке общественно-политического момента и определению задач печатного органа. Основа же для взаимопонимания была заложена в первом письме Ляцкого, заявившего о намерении отводить "вопросам социализма первое место в <...> политической программе" "Современника". Существенным было и то обстоятельство, что Ляцкий жил в Петербурге и в отличие от своего предшественника всегда мог быть в курсе каждодневных дел журнала.

   Состоявшееся в сентябре 1912 г. личное знакомство с Ляцким еще более убедило Горького в том, что выбор сделан правильно. Вскоре писатель охарактеризует нового редактора как деятеля "очень культурного", который "знает, чего хочет, умеет и хотеть, и работать"², наконец, обладает "ценнейшим историко-литературным материалом" (Г-М, п. 5).

   По переписке нельзя не почувствовать, что личная встреча не только усилила их взаимную симпатию друг к другу, но выявила сферу взаимных интересов и вне журнала. В частности, Ляцкий с воодушевлением воспринял горьковскую идею создания на Капри Музея-Библиотеки русского освободительного движения (п. 6) и немало со своей стороны сделал по организации сбора в России средств и материалов для этого начинания.

   С сентября 1912 г. начинается активная деятельность Горького по налаживанию журнала. Если за март-апрель (начало переписки) Горький послал Ляцкому лишь рукопись рассказа И. Вольнова, а конкретный разговор о "Современнике" отложил "до личного свидания" (п. 4), то теперь писатель шлет материалы, выдвигает одно предложение за другим. Уже через неделю после отъезда Ляцкого он отправляет в Петербург свою статью "Издалека", заметки к "Хронике заграничной жизни", стихи Л. Старка, сформированные Горьким в цикл, библиографические заметки А. А. Золотарева. Горький информирует Ляцкого о заказах на статьи для журнала, посланных им "во многие города русской земли, а также земель иностранных" (п. 13). Впечатляет сам размах горьковских планов: писатель хочет привлечь к сотрудничеству как можно более широкий круг журналистов, ученых, писателей. Он ожидает материалы не только из Украины, Польши, Сибири, Армении, но налаживает связи с прогрессивными общественными деятелями Индии, Китая, Болгарии и других стран Европы. Благодаря Горькому в журнале освещались вопросы национально-освободительного движения, и в частности борьбы за освобождение славян Балканского полуострова. Стремясь сплотить вокруг "Современника" левые силы, писатель руководствуется высокой идеей пропаганды социализма как революционного, преобразующего мир учения. Разделяя взгляды большевиков на национальную проблему, Горький считал важной задачей журнала отстаивание принципа федерализма и автономии. В этой связи значительно возрастала роль так называемого областного и социально-политического отделов "Современника", призванных знакомить читателя с культурно-национальной жизнью окраин России, освещать положение национальностей в других странах мира, социалистическое движение в Европе и т. п. Важная роль отводилась Горьким отделу сатиры, систематическую работу которого предстояло организовать.

   В своей книге "Горький на Капри" Муратова, анализируя переписку писателя с Ляцким, не без оснований подвергает сомнению утверждение некоторых исследователей, что Горький "хотел превратить "Современник" в марксистский журнал или же в журнал, возвышающийся <...> "над большевизмом и меньшевизмом"". Такая версия действительно не подкрепляется фактическим материалом, из которого видно, что Горький не преувеличивал "реальных возможностей журнала в осуществлении своей программы" ³. Однако при этом следует заметить: в первый период сотрудничества с Ляцким (по крайней мере, до декабря 1912 г.) Горького вряд ли тяготило сознание или понимание "неизбежной ущербности... социально-политического отдела" "Современника"⁴ (курсив наш.- С.З.). Скорее наоборот, писатель полагал, что, опираясь на свой авторитет, он сможет способствовать ведению журнала в строго определенном направлении.

   Достаточно сведущий в тонкостях журнального дела, Горький с самого начала уловил слабость Ляцкого как редактора журнала. В его письмах Ляцкому сквозит озабоченность не столько состоянием "своего" портфеля (художественной литературы), сколько социально-политического отдела, разделов сатиры, истории, зарубежной хроники. Горький видит в "Современнике" "хорошее, всем нужное дело"; он неизменно подчеркивает общность задач по возрождению журнала, который называет "нашим" и в котором, как в правильно построенном здании, все должно быть "в определенном стиле...- ничего лишнего" (п. 49).

   Лишним в прямом смысле слова было многое из того материала, который перешел по наследству от "амфитеатровской" редакции, а также был принят Ляцким до прихода в журнал Горького. Горький писал И. П. Ладыжникову в конце сентября 1912 г.: "Я вхожу в "Совр[еменник]" с октября. До Нового года журнал должен быть очищен от материала, набранного им"⁵. Ставится писателем такая немаловажная задача, как изучение общественного мнения о журнале. Начиная с десятой (октябрьской) книжки предполагался систематический сбор и анализ всех отзывов о "Современнике" (п. 6). "...извещайте обо всем, что будут говорить по поводу "Совр[еменника]", а также и о моих статьях "Издалека"", - просит Горький Ладыжникова⁶. Кажется, мимо писателя не проходит ни одно упущение, связанное с выпуском журнала. "Сегодня уже 2-е октября по-русски, а сентябрьская книга "Современника" еще не вышла. Это очень худо!" - замечает Горький в одном из писем Ляцкому (п. 9). По получении же этого номера журнала он обращает внимание на "плохого тона стихи" некоей Зинаиды Ц., которые "совершенно разрывают с прочной традицией русской литературы" (п. 13). Горький разъясняет Ляцкому, почему надо быть строже в выборе материала: "...к нам будут присматриваться зорко и ошибки наши подчеркнут со злорадством особенно ярким" (Там же). В других письмах следуют советы опасаться авторов "универсалов, предлагающих журналу "семнадцать тем"" (п. 15), разборчиво относиться к авторам, которые живут за границей, но претендуют на роль воспитателей "общественного мнения Вятки, Херсона и Астрахани" (п. 14). Напоминает Горький и о необходимости быть готовым вести полемику на острую социальную тему с идеологическим противником (п. 23).

   Важным моментом в развернувшейся работе была (и это тоже явствует из переписки) подготовка программы "Современника", т. е. литературно-политического манифеста, с которым редакция намеревалась выступить перед читателем.

   Сложность состояла в том, что прежняя, "амфитеатровская" программа продолжала в известной мере оказывать влияние и на последующую редакционную политику. Это подтверждается не только письмом Ляцкого Амфитеатрову, в котором работа последнего в "Современнике" названа "основой той доброй, хотя и молодой традиции, поддержание которой представляется важным и ценным" (п. 1, прим. 2). В объявлении, опубликованном уже новым редактором в связи с подпиской на второе полугодие 1912 г., снова подчеркивалось, что журнал "продолжается в направлении беспартийного прогрессивного органа". Далее, по сути, шло краткое изложение некоторых положений программ 1911 г.: о "высшей духовной терпимости" к инакомыслящим в лагере левой журналистики, о роли рабочего класса, неприятии фракционной розни и др.⁷ Подобный "бег на месте" свидетельствовал о дефиците у Ляцкого и его петербургской редакции перспективных плодотворных идей. Между тем писатель был убежден, что начинанию в журнальном деле должна предшествовать выработка идеологической линии, четкое определение целей и задач печатного органа. Об этом свидетельствует, например, относящаяся к тому же времени переписка Горького с В. А. Тихоновым и Н. К. Муравьевым. Получив приглашение от В. А. Тихонова участвовать в выпуске журнала "Кругозор", Горький прежде всего интересуется его программой. Не удовлетворяет писателя и повторное разъяснение Тихонова по поводу реалистической ориентации "Кругозора", поскольку оно касалось "только отдела беллетристики" и ничего не говорило о "политической линии журнала" (Г-Т, п. 5). По выходе первого номера "Кругозора" Горький убедился, что не ошибся в своих предчувствиях относительно идейной расплывчатости программы В. А. Тихонова. Его журнал производил "совершенно определенное впечатление - ненужности" (Г-Т, п. 18).

   Горький имел особые основания для строгой оценки тихоновского начинания. Ведь несколько раньше он вел переговоры с Муравьевым, который тоже вынашивал идею нового журнала. В ходе переговоров писатель первым делом составил программу и продумал обширную тематику публикаций на ближайшую перспективу (Г-М, п. 2, 4).

   Журнальный проект Муравьева не был осуществлен. Отчасти потому, что к исходу лета 1912 г. Горький все больше склонялся к мысли о целесообразности собирания сил левой журналистики в уже действующем органе, т. е. в "Современнике", войти в редколлегию которого писатель советовал и Муравьеву. Вскоре неполный текст составленной Горьким программы был передан Ляцкому.

   К. Д. Муратова, приведя текст программы, отметила, что "Горький не мог включить в эту программу требование пропаганды социалистических идей и широкого освещения социалистического движения"⁸. Из переписки Горького с Муравьевым ясно, что писатель отдавал себе отчет в невозможности выдвигать такое требование в программной статье нового журнала: цензура просто не пропустила бы столь вызывающе открытую (в смысле пропаганды социализма) публикацию. Другое дело - содержание, идейная направленность будущего журнала в целом. Здесь предполагалось последовательно и настойчиво придерживаться избранной ориентации, о чем красноречиво свидетельствует составленный Горьким и отосланный Муравьеву список статей, большинство из которых было посвящено пропаганде социалистической мысли. Комментируя этот список, Горький писал Муравьеву, как важно проникнуться "сознанием глубокой серьезности и своевременности" работы нового журнала, ибо "социализм единственно истинное объективное учение, способное организовать Русь, как страну европейскую, и помочь русским жителям разобраться в путанице их классовых интересов, способное помочь им поставить пред собою точные, оправданные историей цели и задачи" (Г-М, п. 4). При этом Горький советовал с первых же номеров вести разностороннее освещение темы: знакомить русского читателя с социалистическим движением в других странах - Чехословакии, Бельгии, Голландии, Дании, "отмечать завоевания социализма в области искусства", давать переводы статей по теории социализма и др. (Там же). Предложил писатель и кандидатуры возможных сотрудников, способных обеспечить такую тематику. В их числе - И. И. Скворцов-Степанов, М. Павлович, М. Н. Покровский, Г. В. Циперович и др. Таким образом, Горький не только выдвигал большую задачу освещения социалистических идей, но переводил ее в план конкретных публикаций.

   Понятно, почему горьковская программа и предложения по ее реализации оказались адресованными уже не действующему, а проектируемому журналу: заманчивым было начать проведение генеральной линии (пропаганда социализма в области культуры) с первых же номеров. Речь ведь шла о новом печатном органе, не отягощенном грузом чужеродных традиций или каких-либо побочных идейных влияний. Вместе с тем журнальные замыслы Горького, родившиеся в период переписки с Муравьевым, перекликались с идеями, которыми писатель руководствовался в сотрудничестве с Ляцким. Тем более что последний, как уже отмечалось, сам заявил о социалистической ориентации "Современника".

   Другой вопрос, насколько быстро заявленное Ляцким претворялось в повседневную практику. Амфитеатров в письме к Горькому 4 октября 1910 г. подчеркивал, что намерен выпускать "Современник" как журнал "социалистический", однако в этом плане обещаний было дано больше, нежели предпринято практических шагов. Социализм как форма будущего общественного устройства привлекал внимание большей части сил, стоявших в оппозиции к монархическому режиму. Но понимание сути социалистических идей, видение путей их воплощения в жизнь были различными. В этом смысле позиция, занимаемая Ляцким, не была радикальнее позиции Амфитеатрова. Умеренность нового редактора наглядно проявилась в повторении ряда положений июльской "амфитеатровской" программы, о чем уже шла речь.

   Вместе с тем действия Ляцкого как руководителя "Современника" стимулировались близким участием в делах журнала Горького. Ляцкий воспользовался оказавшейся у него горьковской программой и вновь обратился к читателю, хотя, казалось бы, со времени публикации предыдущего обращения прошло всего два месяца. Новое редакционное заявление "О программе "Современника"" было помещено в октябрьском номере, с которого, как неоднократно подчеркивал в своих письмах сам Горький, начиналось официальное сотрудничество писателя в журнале. Сравнение этого заявления с опубликованным ранее приводит к выводу, что главная его новизна - в положениях, взятых из программы Горького, предназначавшейся для журнала Муравьева и переданной Ляцкому. Это относилось главным образом к разделу "Летопись областной жизни". В заявлении шла речь о необходимости постановки вопросов национального самоопределения племен и народностей, освещения тех "стремлений культурного и общественного самосознания, которые возникли на почве особенностей областных, местных", о необходимости критики "зоологического национализма" и шовинизма. Как можно заметить, в заявлении дано развернутое обоснование горьковской идеи об отражении в областном отделе журнала роста "политического и племенного самосознания в 53-язычной России" и выступлении против "поглощения социалистических идей националистическими" (Г-М, п. 2 и прим. к нему). В заявлении содержался призыв к единению "всех культурных сил", наряду со старым тезисом о борьбе классов подчеркивалась роль интеллигенции в "идейном движении" времени. "Современник" выступил с программой, в которой при всех ее недостатках {Вновь повторялся тезис о внепартийности журнала, стремлении к смягчению розни между политическими партиями и т. д.} были сформулированы конкретные, реально достижимые цели в освещении вопросов культурного и социально-политического развития. Текст этого заявления редакция сочла целесообразным повторить в 11 и 12 номерах "Современника" за 1912 г.

   Из переписки не видно, как Горький оценил редакционное выступление. Но несомненно одно: писатель, сочувствовавший взглядам большевистской фракции в социал-демократическом движении, вряд ли мог быть удовлетворен всеми положениями этого выступления. В то же время он не мог не отдавать себе отчет в том, что придать журналу более радикальный курс - задача нереальная. Дело было не только в Ляцком. На большее "полевение" не пошли бы ни субсидирующий издание промышленник П. И. Певин, ни официальный редактор П. В. Быков. Единственно реальным в таких условиях планом было: влияние на работу отделов журнала от номера к номеру, постепенное пополнение состава редакции новыми силами. Симптоматично: если на 1912 г. постоянное участие Горького было объявлено только по отделу беллетристики, то для первых книжек "Современника" на 1913 г. имя писателя значилось также по отделам социально-политическому и областному.

   В отделе беллетристики, кроме Горького, участвовали или обещали сотрудничество И. А. Бунин, А. А. Блок, С. И. Гусев-Оренбургский, Саша Черный, М. М. Коцюбинский, В. В. Муйжель и др. Немалые надежды возлагал Горький на представителей новой литературной генерации, в произведениях которых ставились важные для современного момента социальные вопросы, звучали оптимистические, ободряющие ноты. "Беллетристика,- писал в связи с этим Горький Ляцкому, - у нас будет пока не ахти какая, но - свежая, молодая, и мы его возьмем, читателя, увидите!" (п. 39).

   Значительно сложнее обстояло дело с налаживанием "фундаментальной политической части журнала" ⁹, т. е. отделов, в задачу которых входило давать демократическому читателю информацию социального, историко-культурного характера, способствовать росту национального самосознания, т. е. освещать проблемы, которые сама редакция выделила в своем заявлении. Трудность состояла не только в подборе корреспондентов, способных квалифицированно готовить необходимый материал, но в выработке единых требований к такому материалу со стороны редакции. Важнейшей проблемой было устранение эклектизма, формирование единой идеологической направленности статей и заметок.

   Ляцкому подобная задача оказалась не по плечу. Авторитетный историк литературы, он в то же время слабо ориентировался в социально-политической обстановке, далеко не всегда улавливал своеобразие общественного размежевания, особенности партийной борьбы и т. п. Поэтому Горький, как видно из переписки, прилагает немало усилий к тому, чтобы найти в помощь Ляцкому соредакторов, способных направлять работу социально-политических разделов журнала. С этой целью он рекомендует Ляцкому известного общественного деятеля М. Е. Березина, своего хорошего знакомого по казанскому периоду жизни (п. 18). Как уже отмечалось, одно время Горький питал надежду на включение в редакцию "Современника" стоявшего близко к социал-демократам Н. К. Муравьева (п. 14). Для ведения "Хроники научных достижений" писателем был приглашен член Московского комитета большевиков М. Ф. Владимирский (Г-Вл, п. 1). Обращение Горького к последнему особенно примечательно: с помощью Владимирского писатель надеялся: открыть в "Современнике" отдел, который не просто информировал бы читателя о развитии естественных наук, но показал социальное значение науки, достижения которой способны "поколебать... пассивное отношение к миру". Науку, подчеркивал Горький, "нужно сближать с социализмом, указывая ее неоспоримое значение силы, освобождающей физическую энергию человека, организующей запросы его духа" (Там же, п. 2).

   Однако сколь ни настойчив был Горький в своих советах и рекомендациях, но по разным причинам сотрудничество указанных лиц в "Современнике" не состоялось. Приступив к "фактическому участию в журнале" осенью 1912 г., Горький, чем дальше, тем больше, ощущал, что реорганизация "Современника" продолжает оставаться проблематичной. В конце года писатель, сознательно отодвигая в сторону другие вопросы, вновь призывает Ляцкого сосредоточиться на одном: "поставить на ноги журнал, дать ему ясное лицо" (п. 41). Горьким ставится задача: "выпустить на славу" первые шесть книжек 1913 г. Подчеркнув, что, со своей стороны, он принимает к этому все зависящие от него меры, писатель не удерживается от горького признания: "еще раз скажу,- а и труден же на подъем российский человек! Мучитель" (Там же).

   Замечание, разумеется, касалось всей петербургской редакции "Современника". Хотя, если быть точным, дело тормозилось не столько по причине "тугоподъемности", сколько из-за нежелания других членов редколлегии разделить позицию Горького. По существу, Ляцкий был единственным человеком в журнале, который сочувствовал горьковским планам и надеялся, что они будут претворены в жизнь. Он отдавал журналу много сил, авторитетно вел историко-литературную часть "Современника", фактически один нес бремя забот о типографии, "возился" с корректурами и т. п. Но при этом весьма мало оказывал влияние на ход дела в других разделах журнала, уступив здесь инициативу В. В. Водовозову и П. Е. Щеголеву.

   Замечания Горького в связи с отсутствием в "Современнике" единой редакционной линии начались с первой, совместно выпущенной октябрьской книжки. В деликатной форме писатель обращает внимание Ляцкого на то, что статья Е. Аничкова "Коллективизм, сверхчеловечество и сверхлюбовь" "разноречит несколько" с его, Горького, статьей "Издалека" (п. 26). По существу же здесь было не просто "разноречие", но выражение диаметрально противоположных, взаимоисключающих тенденций. Если Аничков постулировал в своей статье индивидуалистическую идею ницшеанского сверхчеловека, как якобы ведущую в литературном развитии начала XX в., то Горький развивал мысль о народных массах - "великой исторической", и "творческой силе", о необходимости единения людей разных наций для решения; культурных задач на благо всего человечества. Знаменательно, что среди публикаций октябрьской книжки именно статья Горького, равно как и подготовленный им раздел "Хроники", явилась практическим подтверждением помещенной в номере программы "Современника". Можно в этой связи отметить даже текстуальные совпадения горьковской статьи с положениями программы (критика автором "зоологического национализма", подчеркивание им миссии русской интеллигенции на современном этапе и т. п.¹⁰). Другие же материалы номера наряду со статьей Аничкова, наоборот, уводили в сторону от намеченной линии. Так, у Горького вызвали замечания выступления Станкевича и Водовозова. По его мнению, статьи последних "напрашиваются на возражения" и "могут вызвать полемику", которую "следовало бы избегать" (п. 26). Говоря о полемике, Горький имел в виду большевиков (п. 26, прим. 7) и, разумеется, считал ее в таком случае ненужной.

   Серьезное недовольство Горького книжками "Современника" сквозит и в его письме И. П. Ладыжникову, в котором есть такой вывод: "...Ляцкий неясно представляет, что нужно делать..." Побуждая Ладыжникова поскорее лично познакомиться с Ляцким, писатель просит "втолковать" "ему осторожненько, что Аничков - Горький, Циперович - Станкевич - не кадриль!"¹¹. Как очень печальный факт воспринимает писатель задержку с выпуском ноябрьской книжки; его беспокоит слабая корректура "Современника", плохая брошюровка номеров, выход номеров с опозданием. Большое огорчение вызвала декабрьская книжка, в которой была напечатана заметка П. Е. Щеголева "Протест против романа В. Ропшина". Писателя возмутило отступничество Щеголева, оправдание им позиции редакции журнала "Заветы" (п. 49). Инцидент с заметкой Щеголева стал еще одним доказательством несостоятельности не раз провозглашавшегося редакцией курса на пресловутую внепартийность, приводившего в конечном итоге к подобного рода безответственным выступлениям. Неоднократно напоминая Ляцкому, что журналу необходимо придать "лицо", Горький прежде всего имел в виду его идеологическую определенность. Пока же "Современник" время от времени удивлял читателей "целым рядом "волшебных изменений"" (п. 49).

   Очередной промах побуждает Горького настаивать на "необходимости... свидания" (Там же), тем более что Ляцкий еще в ноябре известил Горького о возможности своего приезда на Капри. Желание встретиться было обоюдным. Но если планы Ляцкого ограничивались улаживанием казавшихся ему важными внутриредакционных вопросов, то Горький смотрел на встречу (она состоялась в феврале 1913 г.) как на последнюю возможность "наладить дело" (Там же).

   На этот раз Горький настроен самым решительным образом. К приезду Ляцкого им была "выработана и представлена <...> программа журнала" (п. 57), внесено предложение о существенных изменениях состава редакции. Вместо неудавшихся ранее попыток ввести в журнал то одного, то другого сотрудника Горький выдвигает теперь идею пополнения редколлегии сразу целой группой, "способной осуществить" намеченную программу (Там же). Кроме того, при встрече было условлено о съезде в апреле за границей ближайших участников, на котором предполагалось утвердить программу и определить "основной характер и самый способ ведения журнала" (п. 56).

   Косвенные свидетельства дают основание предположить, что в отличие от первой встречи на Капри на этот раз особого взаимопонимания уже не было. Стало ясно, что рано или поздно из-за несовместимости взглядов старых и новых членов редакции предстоит ее почти полное обновление, а такая перспектива пугала Ляцкого.

   Неудивительно, что, возвратившись в Петербург с разработанной Горьким программой и предложением укрепить редакцию В. А. Базаровым, А. Н. Тихоновым и И. И. Скворцовым-Степановым, Ляцкий не проявил настойчивости в реализации горьковских идей. Как видно из последующей переписки, не только старые сотрудники настороженно отнеслись к предложенным кандидатурам (особенно их пугал "большевизм" и "нетерпимость" Скворцова-Степанова (п. 52, прим. 3)), но и сам Ляцкий, по его собственному признанию, проявлял осторожность, т. е. не спешил (п. 58).

   Между тем на Капри складывалась прямо противоположная точка зрения на положение вещей. Февральская книжка "Современника" убедила Горького, что медлить уже нельзя. На этот раз он пишет не Ляцкому, а в редакцию, демонстрируя ее составу "букет" упущений, обнаруженных во втором номере журнала: небрежность общей редактуры, стилистически плохой перевод зарубежного романа, бестолковость редакционного примечания, малограмотность некоторых статей. Особенно гнетущее впечатление вызвало у Горького то, что книжка "Современника" оказалась полностью лишенной "какого-либо внутреннего единства", имела "эклектически-анархический характер" (п. 51).

   Отсылка столь резкого письма непосредственно в редакцию объясняется не только тем, что Горький счел нужным на этот раз пощадить самолюбие Ляцкого. Обращаясь к сотрудникам "Современника", писатель предавал гласности неутешительные результаты их деятельности, дающие повод для единственного, горького заключения: так вести журнал, как он велся до сих пор, нельзя. Этот же вывод Горький сделал и в письме Ляцкому: "...если мы выпустим еще одну, две такие же бестолковые и малограмотные книги, - журнал будет убит" (п. 53).

   И все же, не зная еще о негативной реакции Водовозова и К⁰ на свои последние предложения. Горький надеется овладеть положением, ставит перед Ляцким условие: реорганизоваться "до июня" (Там же). Однако вскоре события приобрели необратимый характер. На Горького удручающе подействовало не только известие о "бойкоте" его плана. Особенно неприятным было то, что по возвращении в Петербург Ляцкий сделал сообщение "о беседах на Капри" в излишних подробностях, вызвавших у Певина и Богучарского совсем не то "настроение", которое требовалось (п. 54). И хотя в письме А. Н. Тихонову Горький потом напишет, что разговоры "о "большевизме" и моей "фракционности" затеяны им [Ляцким] по некоторому недомыслию" ¹², атмосфера доверия была развеяна. А с ней - и надежда на обретение в лице Ляцкого сподвижника. Еще в декабре 1912 г. Горький писал Ладыжникову: "Ляцкий нужен мне во всю мочь по журналу" ¹³. И когда Горький предлагал для сотрудничества в журнале "свои" кандидатуры, то не мог не рассчитывать на создание определенного идеологического климата, благотворно воздействующего на редактора "Современника". Ту же цель он преследовал и в письме Ладыжникову, которого просил "немножко" поправлять "мысль Ляцкого, недавно только коснувшуюся широких общественных идей и вопросов". "Ведь русский человек,- следует далее заключение,- начинает широко жить не всегда с пятнадцати лет, иной раз и с сорока начнет" ¹⁴.

   В отличие от Горького его современник и ровесник Ляцкий и в самом деле только начинал касаться "широких общественных идей". Сказывалось различие в пройденных ими к этому времени жизненных "университетах". Член Общества любителей древней письменности, приверженец культурно-исторической школы в литературоведении, Ляцкий был сосредоточен на чисто научных аспектах истории литературы и фольклора; его воззрения как литературного критика формировались в атмосфере умеренно-либерального "Вестника Европы", в редакции которого он состоял многие годы. Обострение социальных противоречий русской действительности сказывалось на активизации общественной позиции Ляцкого, но не развеяло его либеральных иллюзий. Даже с наступлением в России нового революционного подъема Ляцкий в своей деятельности не выходил за круг культурно-просветительных задач; возглавив "Современник", он продолжал оставаться все тем же культуртрегером, на этот раз - от журналистики. Вот, например, какую трактовку позиции "Современника" давал Ляцкий в письме Горькому от 27 ноября. 1912 г., т. е. уже после "накладки" с октябрьской книжкой: "Мы - социалисты-федералисты, для которых, на почве федерализма, сглаживаются все партийные (в известном смысле) разногласия <...> Брать мы должны не полнотой и остротой социально-политических статей (этого нельзя достигнуть при "внепартийности", да и не нужно!), а широкой постановкой общекультурных задач" (п. 34). Характерно, что в эти же дни Вересаев писал Горькому: "Ляцкий произвел на меня впечатление человека, совершенно лишенного лица, эта же безыдейность, по-видимому, станет достоянием и "Современника"" (п. 36, прим. 1). Излишняя категоричность этого суждения очевидна, поэтому в ответном письме Горький не согласился с ним. И все же "безличный" вид ряда новых книжек журнала подтвердил, что вывод Вересаева не лишен оснований.

   Особенно наглядно социальная расплывчатость Ляцкого проявилась в последнем отосланном на Капри письме. Горький был поражен принижением демократической линии в русской журналистике, противопоставлением "писателям-демократам талантов из "интеллигентной среды", сгруппировавшихся вокруг журнала "Русская мысль"", который, как известно, редактировался П. Б. Струве и был органом кадетской партии. Промедление с реорганизацией "Современника" Ляцкий объяснял тем, что предложенные Горьким кандидатуры обладали не только "устойчивым миросозерцанием", но и являлись "отличными партийными работниками", были, однако, лишены "литературного темперамента" и поэтому не доросли до "толстого всероссийского журнала" (п. 59). Подобные оправдательные "доводы" окончательно расхолодили Горького. Своим последним письмом к Ляцкому от 14/27 мая 1913 г. писатель поставил крест на своем участии в "Современнике".

   Повторный разрыв с "Современником" оказался значительно драматичнее первого. Он вызвал у Горького чувство напрасно погубленного времени и усилий. В действительности же это было не совсем так. При всей своей кратковременности участие Горького в "Современнике" благотворно сказалось на журнале в целом - на содержании не только отдела беллетристики, но и областной рубрики и раздела зарубежной хроники. История взаимоотношений Горького и Ляцкого - характерный эпизод русского литературно-общественного развития предоктябрьской поры, дающий наглядное представление об архисложности поставленной задачи - "организации левой журналистики" ¹⁵. Горький доказал редакции "Современника", что, претендуя на прогрессивное направление в журналистике, нельзя вести журнал по принципу "каждый молодец <...> на свой образец" (п. 51). Однако сформировать внутреннее единство печатного органа, придать ему четкую идеологическую целеустремленность - для этого усилий одной личности, даже такой, как Горький, оказалось недостаточно. Нужны были сподвижники, а их в редакции "Современника" писателю обрести так и не удалось.

  

   Последние три года стали завершающими в истории "Современника"¹⁶. До последних месяцев своего существования журналу так и не удалось утвердиться в строго определенной программе, придерживаться в своих выступлениях одной литературно-общественной линии. Хронической его болезнью стали частые изменения редакционного состава. Через несколько месяцев после ухода Горького оставил журнал и Ляцкий. Его место занял В. Л. Львов-Рогачевский, новым же редактором стал экономист Н. Суханов (Н. Н. Гиммер). Последний провозгласил главной задачей журнала "освещение и уяснение текущей действительности"¹⁷. При этом художественному отделу отводилась вспомогательная роль, статьи литературоведческого характера вообще перестали появляться на страницах журнала. К середине 1914 г. из журнала уходит Львов-Рогачевский, несмотря на хорошо налаженную им работу критического и библиографического отделов. На смену ему приходит Е. Г. Лундберг, занявший вопреки прежним установкам редакции более терпимую позицию по отношению к произведениям писателей модернистского направления.

   Временное оживление работы литературного отдела падает на начало 1915 г., когда в журнале вновь стал сотрудничать Горький, а также Л. Андреев, писатели младшего поколения - О. Д. Форш, А. П. Чапыгин и др. Так, в первой книжке "Современника" за этот год была опубликована пьеса Горького "Зыковы", произведения А. М. Ремизова, Ю. К. Балтрушайтиса и др.

   Что касается общественно-политической позиции "Современника", то по существу она не претерпела значительных изменений. Попытки журнала играть объединяющую роль в социалистическом движении не были успешными, поскольку вынашиваемая в свое время и Амфитеатровым и Ляцким идея примирения разных общественных течений (например, марксизма и народничества), устранения фракционных разногласий оказалась в обострившейся революционной ситуации еще более далекой от реальности, чем прежде.

   В условиях развернувшейся первой мировой войны, усилившегося давления цензуры, участившихся арестов номеров "Современник" выходил нерегулярно (например, в 1915 г. вышло в свет четыре номера из десяти), стал быстро терять подписчиков, попал в тяжелое материальное положение. Октябрьская книжка за 1915 г. оказалась последней в истории этого журнала.

  

   ¹ Муратова. С. 19-21.

   ² Письмо В. В. Вересаеву от 30 ноября 1912. Арх. Г. Т. VII. С. 116.

   ³ Муратова. С. 25, 32.

   ⁴ Там же. С. 32.

   ⁵ Арх. Г. Т. VII. С. 207.

   ⁶ Там же. С. 209.

   ⁷ Современник. 1912. Кн. 8.

   ⁸ Муратова. С. 32.

   ⁹ Арх. Г. Т. VII. С. 205.

   ¹⁰ Современник. 1912. Кн. 10. С. 213, 221.

   ¹¹ Арх. Г. Т. VII. С. 209-210.

   ¹² Горьк. чт. 1959. С. 34-35.

   ¹³ Арх. Г. Т. VII. С. 214.

   ¹⁴ Там же. С. 212.

   ¹⁵ Там же. С. 205.

   ¹⁶ См. четвертый раздел ст. К. Д. Муратовой "Современник" в кн.: Русские литература и журналистика начала XX века. 1905-1917: Большевистские и общедемократические издания. М., 1984.

   ¹⁷ Современник. 1913. Кн. 11. С. 3.

  

  

   Глубокоуважаемый Алексей Максимович.

   Согласившись принять предложение П. И. Певина редактировать "Современник"², испытавший столько перемен и потрясений, я ввел в редакцию группу лиц (из старой редакции остался лишь В. В. Водовозов) ³, которая, надеюсь, обеспечит журналу устойчивость и внутренний порядок. Предполагаю вести журнал в направлении беспартийного радикального органа, отводящего вопросам социализма первое место в своей политической программе ⁴.

   Ваше имя связано с основанием и первыми шагами нового "Современника", и для него было бы особенно ценно вернуть к себе Ваше сочувствие. Независимо от этого, глубоко ценя в Вас писателя чуткой души и ищущей мысли, я был бы бесконечно признателен Вам как за разрешение сохранить Ваше имя в числе сотрудников журнала, так и за активное участие в нем, если Вы не имеете серьезных причин уклониться от работы в "Современнике" под моей редакцией.

   С искренним уважением.

   3.III.1912

  

   ¹ Евгений Александрович Ляцкий (1868-1942) - литературовед, критик, этнограф. Родился в Минске. В 1893 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета. Будучи студентом, занимался этнографией и фольклором, участвовал в ряде экспедиций с целью сбора фольклорного материала. Написал ряд статей по этим вопросам, в том числе специальную работу об изучении народного творчества белорусов (1898).