Ломоносов Михаил Васильевич - Российская грамматика

льные глаголы превращаются в страдательные, тогда винительный должен быть именительным, именительный - творительным или родительным с предлогом отъ: часто стыдъ преклоняешь тѣхъ, которыхъ рассужден³е не побеждало; в страдательном: часто стыдомъ преклонены mѣ, которые не побеждены рассужден³емъ.

  

   Предлог чрезъ хотя в недавных временах введен был вместо отъ, однако нам то не свойственное и со французского языка принужденное употребление.

  

   В § 363 хотя показано, что страдательные глаголы не производятся приложением ся к действительным, однако в некоторых, к славенскому свойству склоняющихся выражениях на ся кончащиеся страдательных силу имеют: мы ему вину прощаемъ; вина ему отъ насъ прощается, а не: онъ отъ насъ прощается. Мы его возносимъ, то есть хвалимъ; онъ отъ насъ возносится значит другое, то есть восстаешь къ верьху. Однако онъ отъ насъ превозносится для приближения к славенскому свойству слуху не противно.⁴¹⁰

  

   Посему явствует, коль прилежно смотреть должно, чтоб различить те возвратные глаголы, которые вместо страдательных употреблены быть могут, от тех, которые сего отнюдь не терпят: вѣтръ колеблетъ море и вѣтромъ или отъ ветра колеблется море весьма изрядно; напротив того, мать дитя качаетъ и дитя отъ матери качается весьма несогласный разум имеют, ибо последнее значит, что дитя, само съ бока на бокъ качаясь, отъ матери уклониться хочетъ.⁴²⁰

  

   Для избежания в сем погрешностей два способа вижу: 1) как пред сим помянуто, славенские речения больше позволяют употребление возвратных вместо страдательных, к чему требуется прилежное чтение и довольное разумение книг церковных; 2) ежели творительный падеж не так, как лице, но в силе орудия представляется, то страдательного силу возвратный глагол иметь может: вѣтръ качаетъ дерева; дерева вѣтромъ качаются. Но и тут всегда безопаснее употреблять страдательные глаголы: Фараона вода потопила, Фараонъ водою потопился; последнее уже другую силу имеет: будто бы фараон потонул по своему желанию. Прямое страдательное знаменование: Фараонъ потопленъ водою.

  

   Возвратные глаголы содержат в себе самих, то есть в окончании ся, винительный падеж; другого не имеют; того ради токмо сочиняются с падежами, до окрестностей надлежащими, с предлогами и без предлогов: моюсь въ рѣкѣ водою; возношусь имѣн³емъ; вертится около перста.

  

   Взаимные требуют творительного с предлогом съ: во всю жизнь со страстьми боремся; знаться съ добрыми людьми похвально.

  

  

   К сему присовокупляется прилично творительный падеж орудия: знаться съ добрыми людьми хлѣ;бомъ да солью; во всю жизнь со страстьми боремся духомъ.

  

   Глагол средний перед собою и после себя может иметь падеж именительный: старость сама есть болезнь; Иръ былъ человѣкъ бедной; я иду радостенъ.

  

   Последующий именительный часто претворяется в творительный, а особливо когда глаголы живу, слыву и им подобные место имеют: Сарданапалъ жилъ свиньею; Семпрон³й слыветъ сильнымъ.

  

   Глаголъ есть свойственно в российском языке разумеется и редко явственно изображается, особливо в обыкновенном штиле и в разговорах: Агриппа беспамятенъ, {Грамм. 1-е изд. безпамятенъ.} разумеется есть.

  

   Однако глагол бываю почти всегда остается в речи: Агриппа бываешь беспамятенъ.⁴²¹

  

   Общих глаголов российский язык невеликое число имеет: касаюсь, кланяюсь, стараюсь, тщусь, молюсь и проч.; сочиняются по большей части с дательным.

  

   Безличные российские глаголы почти все от личных заемлются, как: случается, приключается, надлежитъ от случаюсь, приключаюсь, надлежу, кроме одного почти пристоить. Сочиняются с неокончательным: случается натти пѣтуху жемчужину; надлежитъ презирать съ терпѣн³емъ противности.

  

   Все действительные глаголы безлично склоняются, чем близко подходят к знаменованию страдательному: меня хвалятъ, тебя хвалятъ, его хвалятъ; насъ, васъ, ихъ хвалятъ и проч. по всем наклонениям и временам.⁴²²

  

   В прошедших и будущих временах безличным образом употребляются глаголы в среднем роде: думано было, бывало сижено, было поговорено, тебѣ велено, дано дѣлать, отведено земли столько и проч.⁴²³

  

   Неокончательного наклонения глаголы с теми же падежами сочиняются, с которыми сами их глаголы: писать похвалу Героевъ; служить общей пользѣ; жалѣть приятеля; пѣтъ о поляхъ Полтавскихъ.

  

   Наклонения неокончательные следуют больше всех глаголам: начинаю, привыкаю, долженствую, желаю, прошу, совѣтую, стараюсь, повелѣваю, запрещаю, принуждаю, заказываю, даю и некоторым другим: начинаю учиться грамматикѣ; привыкаю жить осторожно; долженствую почитать родителей; дай писать и проч. ^щ%

  

   Сие ж наклонение служит в российском языке вместо повелительного, когда что со властию⁴²⁵ повелевается: привести предъ насъ, пожаловать въ чинъ, быть по сему.⁴²⁶

  

   Сомнительное неокончательное наклонение с приложением частицы ли изображает неизвестное следствие: бывать ли мнѣ въ отечествѣ; видать ли своихъ родителей.⁴²⁷

  

   Но ежели сочинится с частицею не, отчаяние о желаемом значит: не бывать мне въ отечестве; не видать своихъ родителей.⁴²⁸

  

   Неокончательное неопределенное с приложением прошедшего было имеет силу начинательного глагола: мнѣ было говорить, то есть я хотѣлъ только начать говорить. А когда было назади поставится, значит раскаяние в том, что не сделалось: говорить было, писать было.⁴²⁹

  

   Быть неокончательное с приложением другого значит принуждение: быть писать, быть умереть.⁴³⁰ Также и причастия в той же силе служат: быть оправлену, быть обвинену, быть обмануту. Усеченные лучше служат, нежели причастия полные: оправленному, обвиненному, обманутому.⁴³¹

  

   Деепричастия и причастия тех же падежей требуют, с которыми их глаголы сочиняются: хранить правду и не боится враговъ; храня правду, не боится враговъ; хранящ³й правду не боится враговъ.⁴³²

  

   Весьма погрешают те, которые по свойству чужих языков деепричастия от глаголов личных лицами разделяют, ибо деепричастие должно в лице согласоваться с главным глаголом личным, на котором всей речи состоит сила: идучи въ школу, встретился я съ пр³ятелемъ; написавъ я грамотку⁴³² посылаю за море. Но многие в противность сему пишут: идучи я въ школу, встретился со мною пр³ятель; написавъ я грамотку, онъ пр³ѣхалъ съ моря; будучи я удостовѣренъ о вашемъ къ себе дружестве, вы можете уповать на мое къ вамъ усерд³е, что весьма неправильно и досадно слуху, чувствующему правое российское сочинение.⁴³³

  

   Сожалетельно, что из обычая и употребления вышло славенское в сочинении глаголов свойство, когда вместо деепричастий дательный падеж причастий полагался, который служил в разных лицах: ходящу мнѣ въ пустынѣ, показался зверь ужасный. И хотя еще есть некоторые того остатки, российскому слуху сносные, как: бывшу мнѣ на морѣ, восстала сильная буря, однако прочие из употребления вышли. В высоких стихах можно, по моему мнению, с рассуждением некоторые принять. Может быть, со временем общий слух к тому привыкнет, и сия потерянная краткость и красота в российское слово возвратится.⁴³⁴

  

   Вспомогательные глаголы буду и стану не везде один вместо другого употреблены быть могут. Буду сопрягается с действительными и со страдательными равномерно: буду писать, буду писанъ, но хотя стану писать есть правильно, однако не говорится: станетъ написано.⁴³⁵

  

   Также примечать должно, что не со всеми неокончательными наклонениями вспомогательные глаголы сочиняются, но токмо с неопределенными: стану писать, буду вертеть, а с неокончательными единственными совершенными сомнительными: стану написать, стану вернуть, буду писывать, вертывать весьма неупотребительны.⁴³⁶

  

   Вспомогательный глагол бывало в просторечии присовокупляет к себе будущее неокончательное: бывало станешь сказывать, а мы смеемся" Три времени - давнопрошедшее, будущее и настоящее - значат прошедшее дело: бывала станешь сказывать, а мы засмеемся; давнопрошедшее и два будущих значат дело прошедшее; сюда надлежит: бывало при деть и что-нибудь скажешь.⁴³⁷

  

  

   Первая из вспомогательных частей слова есть местоимение, которого нужные к сочинению правила суть следующие: 1) я, ты, онь со своими множественными могут быть умолчаны перед временами глаголов, которых лица окончаниями различаются, что к украшению и к важности служит: вижу восходящую брани шучу; не страшись бессильнаго гнѣва.

  

   Когда же лица окончаниями не различаются, не должно оных местоимений умалчивать, разве где из предшедшего разума лице познать можно по бесперерывному и близкому разуму: я предлагалъ вамь свое мнѣн³е, для того что желалъ вашего исправлен³я; искалъ благополучия; усердствовалъ о вашей чести.

  

   Первообразные местоимения дательного падежа мнѣ, тебѣ, себѣ вместо производных мой, твой, свой во всяком роде и числе с существительными, в именительном падеже произносимыми, сочиняются: онъ мнѣ отецъ, тебе брать, самъ себѣ другъ вместо: мой отецъ, твой брать, свой другъ.⁴³⁹

  

   Для вящего напряжения слова прилагается к ним местоимение самъ: самъ я слышалъ, самъ ты мнѣ сказывалъ, самъ себя знаешь.⁴⁴⁰

  

   Возносительные местоимения которой, ая, ое, кой, коя, кое и проч. согласуются со своим предыдущим в роде и в числе, в падеже не всегда: человѣкъ, которой былъ въ славѣ того ныне весьма презираютъ; счастлива та земля, которой премудрая власть повелѣваетъ.

  

   Когда между двумя существительными, родом разнствующими и сопряженными между собою глаголом существительным, положено будет местоимение возносительное, то оное сочиняется с предыдущим: есть городъ въ Грец³и, которой называется Аѳины.

  

   Вопросительное кто всегда в мужеском роде разумеется, какой бы род в ответствии ни воспоследовал: кто основалъ Римъ? Ромулъ; кто оставилъ Тиръ? Дидона; кто кричалъ? дитя,

  

   Местоимение что разуметь должно о бездушных вещах всех родов: что ослабило члены? трудъ; что изнурило твое серце? любовь.

  

   Что, имеющее силу существительного, требует родительного падежа: что тебе тамъ дела? что денегъ издержано на покупку?

  

   О причастиях видно при сочинении глаголов. Ныне следует о сочинении наречий, которые придаются имени, глаголу, причастию, деепричастию, иногда и самим себе для изъяснения или напряжения их знаменования: весьма прилѣженъ; читай скоро; просящ³й неотступно; вопрошая важно; очень рано.

  

   Наречия, происходящие от имен, падежи, оным приличествующие, содержат: достойно воздаян³я; любезно Богу и людямъ.

  

   Изобилие или недостаток значащие наречия с родительным сочиняются: довольно благоразум³я, мало краснореч³я.⁴⁴¹

  

   Разные наречия по своей силе разные принимают падежи: впору тебѣ платье, рано поутру, поздно ночью. Также и с неокончательными наклонениями сочиняются: где сидѣть; некуда пристать; поздно {В обоих прижизненных изданиях опечатка позно.} начинать.

  

   Предлоги, которые с родительным падежом сочиняются, суть следующие: для, да, изъ, отъ, ради, у, наприм.: для насъ, до храма, изъ дому, отъ богатства, ради Бога, у храма.⁴⁴²

  

   Предлог ради напереди и назади имени полагается и ту же силу в обоих местах имеет: ради бѣдности и бѣдности ради помилованье

  

   С дательным сочиняются ко или къ и по: къ дѣлу способенъ, приду по данному слову. Ко употребляется больше для того, чтобы избежать стечения согласных: ко всѣмъ ласковъ, ко рву блиско. По требует иногда предложного, когда значит после: по разговорахъ разъѣхались, по печали радость.⁴⁴³

  

   Во, за, на, надъ, подъ, предъ, со винительный и творительный в разном разумении принимают. Когда значится движение или стояние на одном месте, творительный употребляется: во дворѣ работать, за дворомъ сѣять, на площади ходить, надъ мертвымъ плакать, подъ бременемъ стенать, предъ судомъ страшиться, съ лицѣмерами ханьжить.⁴⁴⁵

  

   Когда ж движение с одного места на другое изображено быть должно, с винительным сочиняются: спѣшить во дворъ, выкинуть за окно, поставить на столь, взлетѣть надъ лѣсъ, подлѣстъ подъ лавку, стать передъ судъ.⁴⁴⁶

  

   По и со винительного требуют, когда первым подобие, вторым равенство значится: Агриппа лицемъ въ матерь, ростомъ съ отца. Целые нигде, как для избежания стечения согласных, не полагаются: во мнѣ, со мною, в прочем употребляются без о, как выше видно.⁴⁴⁷

  

   Межъ или между сочиняются с творительным: между горами, однако ж и родительному дают место: между горъ; межъ рѣкъ; нередко, соединясь с предлогом про, ту ж силу имеет: промежъ людьми обращаться, для изображения движения с места на место винительного не отвергает: вступить межъ непр³ятельск³е полки.⁴⁴⁸

  

   Предлог о или объ предложному падежу свойственен: сказывать о дѣлахъ славныхъ; радоваться объ общемъ добрѣ. Сверх сего сей предлог кратко показывает число частей какого-нибудь животного: о двухъ рогахъ, о четырехъ ногахъ. Объ одномъ сынѣ вместо у него одинъ сынъ весьма развратно.⁴⁴⁹

  

   Про с винительным, при с предложным сопрягается: про будущее никто не знаетъ; при счаст³и друзей многое.⁴⁵⁰

  

   Нередко перед одним именем полагаются два предлога; падеж последует первому: переѣхать из-за реки; поднять из-подъ стола.⁴⁵¹

  

   В просторечии предлоги обыкновенно повторяют перед существительным и прилагательным, особливо {Грамм. 1-е изд. а особливо.} в простых песнях: на горе на высокой; по морю по синему.⁴⁵²

  

   Союзы сопрягательные и разделительные равные наклонения глаголов и равные падежи в именах совокупляют и различают:⁴⁵³ пр³обрѣлъ честь и славу; или похваляютъ, или поносятъ.

  

   Условные совокупляют два рассуждения в общую взаимность, из которых в каждом имена и глаголы свое сочинение имеют: какъ стану я смотреть на все людск³я рѣчи, то буду принужденъ осла взвалить на плечи.⁴⁵⁴

  

   Противительными показывается выключение или исправление первого положения, которых обоих сочинение друг от друга не зависит: хотя всегдашними снегами покрыта сѣверна страна, но Богъ межъ льдистыми горами великъ своими чудесами.⁴⁵⁵

  

   Винословных сила есть в сопряжении причин предложенной мысли: Крезъ много можетъ, потому что богатъ. Часто предходят причины мыслям, для того и союзами винословными речь начинается: понеже Крезъ богатъ, то много и можетъ.

  

   Союзы наносительные соединяют мысли, которые одна из другой следуют, хотя каждой сочинение собственное имеет: смирен³е никому не вредно, и такъ всѣмъ любезно.

  

   Междуметия вотъ, то-то, фу сочиняются с именительным: вотъ книга; тото дорогая вещь; фу, какой неповоротливой.

  

   Горе, исполатъ, на, вотъ на перед дательным полагаются: горе намъ бѣднымъ; исполатъ молодцу; на, вотъ на тебе рука.

  

   Со звательным сочиняются: цыцъ, прочь, гей, ну: цыцъ ты, не лай; прочь, назойливой; гей, прохожей; ну, лѣнивецъ.

  

   Прочие междуметия по большей части одне без сочинения употребляются.

  

   Восклицательное о! у славян полагается с родительным падежом: о чуднаго промысла! Но россиянам свойственнее именительный: о чудный промыслъ!

  

  

   В рассуждении обстоятельств места на вопрос гдѣ имена земель и городов требуют предлога въ: родился въ Москвѣ; жилъ въ Kieвѣ; учился въ Герман³и, Франц³и и Англ³и. Предлог может ко всем стекшимся именам мест быть приставлен: въ Герман³и, во Франц³и, въ Англ³и науки процвѣтаютъ.

  

   Имена городов, по рекам проименованных, полагаются в предложном падеже с предлогом на: на Дону жить прохладно, на Москвѣ - весело.⁴⁵⁶

  

   Сему последуют имена улиц, гор, поль, морей, островов: живешь на Покровке, гульбище на трехъ горахъ, на Дѣвичьемъ поле, на Куростровѣ, буря была на Касп³йскомъ морѣ.⁴⁵⁷

  

   Именам приходов приличествует у с родительным: у Ильи-Пророка на Воронцовскомъ полѣ; у Успенья на Покровке;: у Николая-подкопая.⁴⁵⁸

  

   Того же предлога и падежа требуют усолья и некоторые городы особливо: у соли Камской; у соли Вычегодской; у города Архангельскаго.⁴⁵⁹

  

   Имя домъ на вопрос где не требует предлога, но родительным падежом ответствует: Донъ донъ, а лутче дома; когда ни придешь, Пахома нѣтъ дома.

  

   На вопрос куда требуется падеж винительный с предлогом въ, когда имя есть нарицательное или собственное государства, города, монастыря, деревни и всех тех, которые требуют на вопрос где предложного с предлогом въ: въѣхать {Грамм. 1-е изд. въехать.} въ К³евъ; отправиться на Польшу.

  

   Которые на вопрос где предложный имеют с предлогом на, те на вопрос куда требуют винительного с тем же предлогом: ѣхать {Грамм. 1-е изд. ехать.} на Вятку, на Покровку, на Охту.

  

   Имена, сочиняющиеся на вопрос гдѣ с предлогом у и с родительным, на вопрос куда сочиняются с винительным и с предлогом къ: плыть къ городу Архангельскому; послать к соли Камской; итти къ Казанской молиться.

  

   На вопрос откуда следуют те имена, которые на вопрос гдѣ в предложном падеже с предлогом въ употребляются, в родительном падеже с предлогом изъ: возвратиться изъ Герман³и, вызвать изъ Франц³и.

  

   На требующие к вопросу гдѣ принимают на откуда родительный с предлогом съ: съ Вятки хлѣбъ и медъ, съ Волги рыбу привозятъ.

  

   Предлогом у на гдѣ ответствующие на откуду принимают отъ: отъ города Архангельского, отъ соли Камской приходятъ письма; отъ Казанской после обедни народъ идетъ.

  

   На вопрос которымъ местомъ служит творительный без предлога: плылъ Двиною; ѣхалъ Москвою, улицею, деревнею, лугомъ.⁴⁶⁰

  

   Но ежели значит место на пути или дорогу поперечную, предлог черезъ с винительным употребляется: предпр³ять свой путь въ Казань черезъ Москву; итти черезъ улицу; перегрести черезъ реку.

  

   Времена, количества знаменующие, требуют имен числительных в винительном без предлога: жилъ девяносто лѣтъ; десятую зиму доживаю въ удален³и отъ дому.

  

   Ежели ж значит срок, прилагается предлог на: поѣхалъ въ чуж³е краи на пять лѣтъ; занялъ денегъ на два мѣсяца.

  

   Когда разумеется произведение или совершение дела, требуется предлог въ: въ десять лѣтъ взята Троя; въ два года выслушалъ физику.⁴⁶¹

  

   Для изображения лет возраста употребляем родительный без предлога: двенатцати лѣтъ вступить въ учен³е математики; умереть семидесяти лѣтъ.⁴⁶²

  

   Буде хотим изобразить время по праздникам или по знатным святым, употребляем предложный падеж с предлогом о: о Рождествѣ, о Петрове дни; недели лучше принимают предлог на: на масленице, на страшной недѣлѣ.⁴⁶³

  

   Части дней и года главные творительного требуют без предлога: днемъ работать, ночью почивать; весною посѣять, осенью собрать.

  

   Меру значащие имена в именительном без предлога полагаются: старая верста была тысяча саженъ или в винительном с предлогом на: на тысячу саженъ.

  

   Цену дательный с предлогом по изображает: въ старину былъ оковъ ржи по четыре алтына.^т

  

  

  

   Печатается по тексту последнего прижизненного издания, вышедшего в 1765 г., с указанием в подстрочных сносках орфографических расхождений с текстом первого издания, вышедшего в 1757 г.

   Рукопись не сохранилась.

   Впервые напечатано (отдельной книгой) в 1757 г. с обозначением на титульном листе: "Печатана в Санктпетербурге при имп. Академии" Наук 1755 года".

   Написано в 1754-1755 гг. Конечная дата определяется точно - днем поднесения рукописи вел. кн. Павлу, что произошло 20 сентября 1755 г. (Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, No 204, л. 211). Начальная дата устанавливается предположительно, на основании сводного отчета за 1751-1756 гг., представленного Ломоносовым президенту Академии Наук в 1756 г. (там же, ф. 20, оп. 3, No 55, лл. 18-21), где Ломоносов сообщает, что в 1753 г. "приводил в порядок" собранные для Грамматики материалы, т. е. еще не приступал к писанию, а в 1755 г. "сочинив, большую часть Грамматики привел к концу"; из этого можно заключить, что первая, меньшая часть Грамматики была написана в 1754 г.

   Намерение написать Российскую грамматику возникло у Ломоносова, по всем вероятиям, во время работы над вторым вариантом Риторики, т. е. в 1744-1746 гг. Прямыми документальными данными это не подтверждается, но ряд обстоятельств говорит в пользу такого предположения. Обращает на себя внимание в этом смысле § 165 Риторики 1748 г., где Ломоносов заявляет со всей решительностью, что "чистота штиля" зависит прежде всего "от основательного знания языка", чему "способствует прилежное изучение правил грамматических". В этих словах уже угадывается мысль о необходимости привести в ясность и собрать воедино грамматические правила, печатного свода которых еще не существовало. Приведенный параграф Риторики внятно перекликается со следующей, более поздней черновой заметкой Ломоносова, которую он наскоро набросал, когда обдумывал предисловие к Грамматике: "Особливо для того выдаю на свет, что уже Риторика есть, а без Грамматики разуметь трудно" (Материалы, стр. 691⁶⁴⁰). А отсюда ведут свое происхождение знаменитые слова, которые читаем в окончательном тексте посвящения к Грамматике: "Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики. В 1746 г., в самый разгар работы над Риторикой, Ломоносов вступает в грамматический спор с Тредиаковским "о множественном окончении прилагательных имен" и пишет по этому предмету статью (см, выше, стр. 81-87). Ее содержание говорит о том, что вопросы русской грамматики были тогда для Ломоносова уже привычным полем мыслительной деятельности. С этими вопросами его сталкивала, наконец, и словарная работа, в которую он включился еще до выхода Риторики в свет (см. прим. 10 к Филологическим исследованиям, стр. 946-918).

   В мае 1749 г. Ломоносов пишет Леонарду Эйлеру, что в течение последнего года "был занят совершенствованием родного языка" ("in excolenda lingua vernacula occupatus fui". Акад. изд., т. VIII, стр. 98), Нет сомнения, что речь идет о Грамматике, писанию которой предшествовало многолетнее собирание материалов. Оно началось, судя по цитированному письму, никак не позднее 1749, а то и 1748 года. В настоящем издании впервые публикуется не выборочно, а полностью все, что дошло до нас из состава этих подготовительных материалов (стр. 595-760).

   Если точны даты, выставленные Ломоносовым в упомянутом выше сводном отчете 1756 г., то переход к следующей стадии работы над Грамматикой произошел в 1751 г.: с этого года Ломоносов, как значится в отчете, "собранные прежде сего материалы к сочинению Грамматики начал приводить в порядок". "Приведение в порядок" заключалось в предварительном анализе и группировке, а попутно и в пополнении собранного (что нашло себе некоторое отражение в тех же, публикуемых здесь, Материалах) и продолжалось около трех лет, надо полагать, с перерывами. Возможно, например, что в 1752 г. Ломоносов вовсе не занимался Грамматикой, либо работал над ней урывками: в отчете под этим годом она не упомянута. В 1753 г. Ломоносов, как гласит тот же отчет, "для Российской грамматики глаголы привел в порядок", а в 1754 г., как уже говорилось, приступил наконец, повидимому, к писанию текста.

   О работе научной мысли Ломоносова в знаменательную пору создания Российской грамматики дают богатое и яркое представление печатаемые в настоящем томе подготовительные заметки. Полезным дополнением к ним могут служить и такие, давно опубликованные тексты Ломоносова, как пространный его отзыв о словаре переводчика Дандоло (1749 г.; Пекарский, II, стр. 895-897), как совместные с другими русскими академиками замечания о переводе Плутарха, представленном С. С. Волчковым (1750 г.; Сухомлинов, т. X, стр. 477-478), и как Суд российских письмен, написанный по некоторым признакам до окончания работы над Грамматикой (стр. 379-388 настоящего тома).

   План Грамматики сложился далеко не сразу. Сперва была набросана краткая - всего в пять строк - схема вводной части (Материалы, стр. 602¹⁹). Через несколько времени она перерабатывается заново и к ней присоединяется чрезвычайно своеобразный план "присовокуплений" к вводной части, где Ломоносов намеревался коснуться целого ряда упорно занимавших его крупных лингвистических проблем, выходивших за пределы грамматики: "о славенском языке и о нашем, как и когда он переменился и что нам должно из него брать и употреблять", "о первообразных словах российских", "о диалектах российских", "о употреблении иностранных слов" и >,о выданных по сие число книгах" (там же, стр. 606⁴⁶). Вскоре после того, повидимому, этот план "присовокуплений" к вводной части получает несколько иное содержание, сокращается и меняет место: обращается в первую часть Грамматики (там же, стр. 607, I). Одновременно намечается план второй части, которая должна была охватывать учение об именах (там же). Только после этого появляется, наконец, спустя некоторое время, весьма лаконичный план всей Грамматики в целом. Он завершается главой "о штиле и о употреблении слов и склонений" (там же, стр. 611⁹⁰). Около этого же, как будто, времени записывается латинская фраза, которой Ломоносов предполагал заключить Грамматику: "Usus te plura docebit" - "Опыт тебя доучит" (там же, стр. 613). Мысль о "присовокуплениях", т. е. об экскурсах, все еще не покидает Ломоносова: у него возникает желание написать "присовокупление о переводах". Судя по расположению записей, это было связано с размышлениями о "злоупотреблениях" и о "введении иностранных слов" (там же, стр. 622 171,172), Затем после долгого, видимо, перерыва составляется план одной из первых частей Грамматики, очень близкий к тому, по которому написано "наставление" второе - "О чтении и правописании российском" (там же, стр. 689-690 ⁶²⁸). К этому времени первая стадия подготовительных работ подходила уже, видимо, к концу: появляются характерные для Ломоносова нумерованные записи, которые свидетельствуют о переходе к разборке накопленного материала. Среди них оказывается новый, но еще не окончательный вариант плана Грамматики, сложившийся, видимо, в итоге пересмотра всех прежних плановых заметок. Обращают на себя внимание следующие заключительные разделы этого плана: "О некоторых свойственных российских пословиях", "О разборе речей и о чистоте российского языка" и "О ударении". Одновременно набрасывались вчерне отдельные фразы, которые должны были войти в предисловие к Грамматике (там же, стр. 690-691). Окончательный ее план, носящий заглавие "Табель грамматическая", свободный от "присовокуплений", тщательно перебеленный чьей-то чужой рукой и собственноручно выправленный кое-где Ломоносовым, написан на одной стороне развернутого двойного писчего листа (вклейка перед стр. 597). Вся его внешность говорит о стремлении сделать его легко читаемым, наглядным, рабочим. В период писания Грамматики Ломоносов все время, вероятно, держал этот лист у себя перед глазами.

   Сопоставление ранних плановых записей с окончательным текстом Грамматики приводит к убеждению, что Ломоносов, создавая его, хоть и отступился от предполагавшихся экскурсов, но вовсе не отказался от разработки тем, которым намеревался посвятить свои "присовокупления". Он решил только - ради большей стройности плана - рассредоточить экскурсы, не делать из них отдельных глав-отступлений, а теми мыслями, которые должны были составить их содержание, пронизать более или менее равномерно весь текст. Эти-то мысли, разбросанные по разным частям и параграфам, например, о том, "что нам должно брать" из славянского языка, или "о диалектах российских", или "о штиле и о употреблении слов и склонений", или "о разборе речей и о чистоте российского языка" - эти-то именно мысли и придали Российской грамматике Ломоносова тот нормативно-стилистический характер, который составляет одну из ее основных особенностей.

   Во второй половине лета 1755 г. писание Грамматики подошло к концу. Не дожидаясь его завершения, Ломоносов 31 июля показал еще неполный черновик Академическому собранию и попросил дать ему писца, который перебелил бы рукопись (Протоколы Конференции, т. II, стр. 333). Примечательно, что он именно только показал (mon-stravit) свой труд академикам, но на прочтение его не дал. Это позволило Сумарокову язвительно отметить впоследствии, что "Грамматика господина Ломоносова никаким ученым собранием не утверждена" (А. П. Сумароков, Полн. собр. всех соч., ч. X, М., 1782, стр. 40). Писцом был назначен академический копиист, поэт И. С. Барков (Архив АН СССР, ф. 3, он. 1, No 203, лл. 109-110). Он справился со своей задачей быстро - в полтора месяца. 20 сентября 1755 г. Ломоносов "с позволения президента" Академии лично преподнес переписанную набело Грамматику вел. князю Павлу, которому в этот день минул один год от рождения. На следующий день Ломоносов написал рапорт в Академическую канцелярию, где, сообщая о вчерашнем, передавал вместе с тем распоряжение президента напечатать Грамматику прежде недавно сданного в печать второго тома сочинений Ломоносова. Способ действий Ломоносова понятен: ему хотелось предотвратить задержки и препятствия, которые возникали почти неизбежно, когда вопрос о печатании книги рассматривался в первой инстанции Конференцией или Канцелярией. К рапорту были приложены полный на сей раз черновик Грамматики и следующий, повидимому, очень старательно обдуманный проект, или, по выражению Ломоносова, "идея" гравированного фронтисписа:

   "Представить на возвышенном несколько ступеньми месте престол, на котором сидит Российский язык в лице мужеском, крепком, тучном, мужественном и притом приятном; увенчан лаврами, одет римским мирным одеянием. Левую руку положил на лежащую на столе растворенную книгу, в которой написано: Российская грамматика; другую простирает, указывая на упражняющихся в письме гениев, из которых один пишет сии слова: Российская история, другой: Разные сочинения" Подле сидящего Российского языка три нагие грации, схватясь руками, ликуют и из лежащего на столе подле Грамматики рога изобилия высыпают к гениям цветы, смешанные с антиками и с легкими инструментами разных наук и художеств. Перед сим троном, на другой стороне стоят в куче разные чины и народы, Российской державе подданные, в своих платьях. Наверху, над всем сим ясно сияющее солнце, которое светлыми лучами и дышащими зефирами прогоняет туман от Российского языка. В средине солнца - литера Е под императорскою короною. Позади солнца - следующий на восходе молодой месяц с литерою П, который принятые от солнца лучи испускает от себя на лежащую на столе Российскую грамматику".

   Достойно внимания, что академический художник, рисовавший фронтиспис к Грамматике, выполнил весьма точно все указания Ломоносова, за исключением только одного: на престоле, вместо "Российского языка в лице мужеском", оказалась толстая женщина со скипетром в руке, чрезвычайно похожая на императрицу Елизавету. Таким образом, "идея" Ломоносова была грубо искажена. Нет сомнения, что на этом настояла академическая цензура, которая опасалась, очевидно, что изображение мужчины на престоле могло быть истолковано как крамольное напоминание о свергнутом и сосланном Елизаветой императоре Иоанне Антоновиче, в то время еще живом.

   Свой рапорт с указанными двумя приложениями Ломоносов продержал почему-то у себя около месяца. 17 октября подал он его в Канцелярию (Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, No 204, лл. 211-212), которая распорядилась снова перебелить рукопись и затем отпечатать в количестве 1200 экземпляров (там же, ф. 3, оп. 1, No 466, л. 348). Перебелка рукописи затянулась надолго, но повинен в этом был не копиист Барков, а, повидимому, сам Ломоносов. Показания архивных документов этого периода отрывочны и сбивчивы. Один, например, датированный январем 1756 г., говорит о том, что Типография просит заказать нужные для набора Грамматики "литеры с акцентами" (там же, ф. 3, оп. 1, No 525, л. 51). Из этого можно, как будто, заключить, что в январе рукопись находилась уже в Типографии, которая иначе едва ли могла ознакомиться с ней так внимательно. Из другого же документа следует, что в феврале того же 1756 г. Барков переписывал на дому у Ломоносова его Грамматику (там же, л. 78). Это кажущееся разноречие может быть примирено, если допустить, что Ломоносов изъял на время рукопись из Типографии, чтобы переработать или доработать ее. Такое предположение находит себе довольно твердую опору в третьем документе, который интересен и сам по себе: из него видно, что в начале ноября 1755 г. Канцелярия заказала по просьбе Типографии "абиссинские и эфиопские слоги" для Грамматики Ломоносова (там же, ф. 3, оп. 1, No 205, лл. 7 и 9; No 524, л. 320) по рисунку, исполненному, вероятно, им самим и притом, как удостоверил академик И. Ю. Крачковский, с большой точностью и каллиграфическим мастерством. Между тем, в печатном тексте Грамматики изображения этих "слогов" нет: есть только беглое о них упоминание (§ 37). Таким образом, оказывается, что единственный известный нам, окончательный текст Грамматики не вполне совпадает с тем, который был сдан Ломоносовым в Канцелярию в октябре 1755 г., или, другими словами, что Ломоносов после сдачи рукописи еще возвращался к работе над ней. Это последнее обсто