Ровинский Павел Аполлонович - Мои странствования по Монголии

ми зеленѣетъ шатеръ изъ плюща, передъ вами на столѣ пыхтитъ самоваръ и около него идетъ живая бесѣда обо всемъ, что кого интересуетъ. Все это получаетъ особенную цѣнность тогда, когда вы нѣсколько времени передъ тѣмъ испытали лишен³е общества и обстановки, въ которыхъ привыкли жить. Въ мое время въ консульствѣ, кромѣ консула съ семействомъ, были еще семейный же казач³й офицеръ, завѣдывавш³й нашей почтой и сотнею казаковъ, секретарь, трое молодыхъ людей, изучавшихъ маньчжурск³й языкъ; а въ самомъ городѣ жило два купеческихъ семейства. Благодаря такому русскому обществу, при его радуш³и и гостепр³имствѣ, всякому проѣзжающему здѣсь такъ хорошо, что онъ невольно впадаетъ въ оптимизмъ относительно всего русскаго, и всѣ иностранцы подъ такимъ впечатлѣн³емъ придаютъ слишкомъ много значен³я тамъ нашему вл³ян³ю, а иные доходятъ въ своемъ увлечен³и до того, что даютъ вамъ совершенно превратный взглядъ даже на природу тамошнюю. Такъ, г-нъ и г-жа Бурбулонъ изобразили Ургу тонущею въ зелени и украсили виноградною лозой съ созрѣвшими гроздами, тогда какъ тамъ съ трудомъ выращиваются даже тѣ овощи, которыя съ успѣхомъ разводятся въ южныхъ частяхъ Сибири. Объ этомъ мы поговоримъ еще, а теперь по порядку разскажемъ о нашей жизни.

   Я прожилъ въ Ургѣ весь февраль. Въ продолжен³и зимы тамъ это самое лучшее время. Солнце начинаетъ больше грѣть, дни прибавляются, вѣтровъ еще нѣтъ; они начинаются съ марта и бываютъ несносны. Консульство своимъ фасадомъ обращено прямо на югъ въ р. Толѣ и горѣ Ханъ-ула. Бывало, около полудня солнце смотритъ въ вамъ въ окна такъ ярко, такъ привѣтливо, такъ и манитъ на воздухъ. Вы надѣваете легкое пальто и выходите; также легко одѣтые выходятъ дѣти и дамы. Какая теплынь! Снѣга не видать нигдѣ, только тамъ внизу далеко блеститъ, какъ зеркало, ледъ на р. Толѣ; а за нею высится Ханъ-ула, отъ подошвы до вершины густо убранная въ темную зелень хвойнаго лѣса подъ легкою дымкой тумана. Передъ вами по дорогѣ тянутся безконечные караваны, то вьючные на верблюдахъ, то на быкахъ въ одноколкахъ; быстро мчится купецъ-китаецъ на маленькомъ сѣренькомъ иноходцѣ: сидитъ онъ, какъ на скамейкѣ, не отряхнется, потому что иноходецъ бѣжитъ такъ плавно, только покачивается; онъ у него такъ выѣзженъ, что ни понесетъ, ни вскинетъ задомъ, дѣлай съ нимъ, что хочешь, и потому китаецъ за такую лошадь платитъ вдвое дороже противъ другой, болѣе доброѣзжей, но не обладающей этими необходимыми для него качествами; другой лошади китаецъ боится, а тутъ сидитъ такъ ловко и смѣло. За то онъ и изукрасилъ своего коня: чолку и гриву ему обрѣзалъ, чтобы онъ казался моложе, стригункомъ; въ хвостъ ему вплелъ разноцвѣтные шнурки, перевилъ узду разноцвѣтнымъ шелкомъ и унизалъ ее мелкими пуговками и погремушками. Самъ онъ одѣтъ въ длинный, син³й халатъ, конечно, теплый, на ватѣ; сверху курма, до пояса,- широкая, спереди застегнутая металлическими висячими пуговками, она похожа на женскую кофту съ широкими рукавами; на головѣ у него шапка въ родѣ женскаго капора; онъ толстъ и неуклюжъ, безъ усовъ и безъ бороды, имѣетъ совершенно баб³й видъ. Тутъ же медленно тянутся двухколесныя телѣги съ дровами или съ сѣномъ: у нихъ неуклюж³я, угластыя колеса, вертящ³яся вмѣстѣ съ осью; вмѣсто спицъ въ нихъ двѣ крестообразныя поперечины; тянутъ ихъ по одному быку или по одной коровѣ, которыя занузданы такъ: веревка продѣта сквозь переносье между ноздрей, крестообразно завязана на мордѣ ниже глазъ и потомъ протянута въ рогамъ, съ которыхъ ее можно снять и дѣйствовать, какъ поводомъ; тащатся эти телѣги по жесткой, колоткой дорогѣ съ громомъ и трескомъ, такъ вотъ и ждешь, что колеса разсыплются. Иногда проѣдетъ изящная одноколка съ синимъ балдахиномъ, закрытая со всѣхъ сторонъ, имѣющая только маленьк³я окошечки или большею част³ю спереди открытая: колеса и вся остальная деревянная подѣлка тонкой столярной работы, выкрашены и покрыты лакомъ, спицы тонк³я, но крѣпк³я; тонк³е ободья обтянуты толстыми желѣзными шинами, составными, на винтахъ и всегда почти зубчатыми. Экипажу соотвѣтствуетъ и лошадь или мулъ, и вся упряжь. Если телѣжка открыта спереди, то увидите, что что-то сидитъ цвѣтное: это монголка, временная жена купца-китайца, одна или съ ребенкомъ; на передкѣ сидитъ сбоку, свѣсивши ноги, кучеръ или самъ хозяинъ. Иногда ползетъ открытая телѣжка въ родѣ большого ящика, нагруженная людьми, больше все женщинами съ дѣтьми: это какое-нибудь семейство монгольское или китайское съ домашнею челядью и съ родственниками ѣдетъ въ гости или изъ гостей, запряжено бываетъ по нѣскольку различныхъ животныхъ: въ серединѣ, въ дышлѣ, лошадь, съ боку мулъ, а впередъ пущенъ осликъ съ длинными ушами; при этомъ напутано множество постромокъ и возжей; возница сидитъ и немилосердно хлещетъ животныхъ, визгливо выкрикивая: "и!-и!" или: "тыръ-тыръ!"

   Но больше всего вамъ приходится смотрѣть на таинственную священную Ханъ-улу. Глядя на нее, такъ и тянетъ проникнуть въ ея таинственную глубь, куда изъ простыхъ людей никто не смѣетъ ходить, подъ страхомъ наказан³я, гдѣ никто не смѣетъ убить ни одного звѣря, а звѣрья всякаго тамъ гибель. По зарямъ оттуда выходятъ парами и цѣлыми стадами козы, олени, изюбри, кабарги; подходятъ они въ рѣкѣ и пьютъ ея чистую струю, въ то время, какъ съ этой стороны туда же приходитъ для водопоя всяк³й домашн³й скотъ. На верху этой горы; среди густого лѣса, скрыто отъ всѣхъ глазъ, есть дворецъ и кумирня, куда въ извѣстные дни ѣздятъ только кутухта со свитой, главные ламы и важные чиновники, да иностранцамъ позволяется по особенному разрѣшен³ю.

   Ханъ-ула - святыня, поэтому въ виду ея не можетъ быть совершена ни одна казнь; для этого удаляются на противоположную гору и казнятъ въ какой-нибудь закрытой долинѣ. Ханъ-ула и кутухта - вотъ два священные предмета въ Ургѣ, передъ которыми безгранично благоговѣетъ каждый монголъ. Тому и другому онъ поклоняется, какъ божеству, одинаково боготворитъ ихъ, и въ поэтическомъ представлен³и соединяетъ ихъ вмѣстѣ.

   Монголы вообще оказываютъ трепетное почтен³е каждой горѣ, особенно если она необыкновенно высока, или выдается своею фигурой; по дорогамъ на вершинѣ каждой горы, на каждомъ перевалѣ непремѣнно есть обо - этотъ жертвенникъ горному духу: по обонамъ, какъ по маякамъ, вы можете видѣть, куда идетъ дорога. Давно, съ незапамятныхъ временъ монголы почитаютъ Ханъ-улу; но святость еще больше возвысилась съ тѣхъ поръ, какъ въ виду ея поставилъ свое жилище съ многочисленными храмами кутухта. Объ этомъ важномъ для нихъ событ³и вотъ какъ передается въ одной пѣснѣ:

  

   "Подобно свѣту новой луны, въѣзжалъ святой юноша на гнѣдомъ красивомъ конѣ.

   Въ воздухѣ было тихо и не шевелились повѣшенные передъ бурханами хадаки ¹).

   О, дѣти благочестивыхъ отцовъ! какъ высоко должны вы чтить славную Ханъ-улу!

   Тамъ, далеко, стоитъ чудесный дворецъ, и въ этотъ дворецъ вступаетъ ясный, какъ солнце, нашъ всеобщ³й святой.

   А на ближней горѣ устроенъ другой четвероугольный, златовидный дворецъ.

   Ханы и князья четырехъ аймаковъ ²) съ жертвоприношен³ями пришли поклониться ясному солнцу гыгэну ³).

   Въ прохладное осеннее время сюда созваны были ученики изъ восьми хошуновъ ⁴), и палатки семи сѣверныхъ хошуновъ оглашались звуками золотыхъ и серебряныхъ трубъ.

   Настало время благодатнаго мира. Середи травы шаральджи разцвѣлъ цвѣтокъ линхова; середи учениковъ явился перерожденный святой Джибзунъ-дамба.

   У истока большой рѣки курились ароматныя свѣчи, и ароматъ ихъ разнесся по цѣлому свѣту. И всѣ мы до единаго въ счастьи будемъ наслаждаться разнесшимся всюду ароматомъ.

  

   ¹) Хадакъ - кусокъ бѣлой шелковой матер³и различной величины и достоинства; они бываютъ 2 аршинъ длины и ¹/₂ аршина ширины и короче; они всегда приносятся въ храмы, развѣшиваются передъ бурханами и на нихъ; ими же и дарятъ другъ друга.

   ²) Аймаки - ханства или княжества.

   ³) Гыгэнъ и бурханъ - эпитеты высшаго существа.

   ⁴) Хошунъ - округъ, которымъ управляетъ родовой начальникъ княжеской степени; а иногда вообще отдѣльная какая-нибудь мѣстность. О какихъ хошунахъ говорится здѣсь, точно не знаю, а ученики - хувараки - приготовляющ³еся въ ламы; и здѣсь, вѣроятно, разумѣются всѣ послѣдователи будды, ламы.

  

   Пѣсню эту пѣлъ мнѣ на монгольской пирушкѣ старикъ, и, когда онъ кончилъ ее,- всѣ нѣкоторое время оставались въ благоговѣйномъ молчан³и, а пѣвецъ поворотился въ ту сторону, гдѣ была Ханъ-ула, и тихимъ басомъ произносилъ какую-то молитву, какъ будто созерцая всеобщаго святого, юношу Гыгэна.

   Хорошо позавтракавши, и прогуливаясь около дома въ полдень подъ яркими лучами солнца въ концѣ февраля, чувствуешь такую теплоту, что забываешь, гдѣ находишься. Но выйдите только изъ-подъ защиты дома на сѣверную его сторону и вы получите совершенно другое впечатлѣн³е: передъ вами сѣрая голая гора, изрѣзанная долинами и оврагами, а изъ нихъ такъ и ползетъ холодный воздухъ, сибирск³й х³узокъ, который такъ и рѣжетъ, и щиплетъ лицо; посмотрите на термометръ на той сторонѣ, и вы увидите въ полдень около - 15° Р., а утромъ и вечеромъ до - 20°; въ декабрѣ же и январѣ морозы доходятъ до - 35° и больше. Объ этомъ можно справиться въ метеорологическихъ наблюден³яхъ, которыя ведутся тамъ однимъ изъ учениковъ, г. Мосинымъ, и печатаются въ извѣст³яхъ нашей Академ³и Наукъ.

   Суровость климата Урги и всей Монгол³и обусловливается ея высокимъ положен³емъ и замкнутостью отъ притока теплаго воздуха съ юга, вслѣдств³е наибольшаго поднят³я монгольскаго плато на югѣ; она ощущается всякимъ путешественникомъ. Вотъ что говоритъ о климатѣ Урги Тимковск³й, одинъ изъ самыхъ добросовѣстныхъ путешественниковъ по правдивости и обстоятельности описан³я всего имъ видѣннаго и испытаннаго, во время путешеств³я въ Пекинъ, въ 1820-21 году. "Здѣсь такъ холодно, что даже огородная зелень, которую маймаченск³е жители (въ Кяхтѣ) разводятъ въ своихъ огородахъ, не всегда избавляется отъ губительнаго инея и утреннихъ морозовъ. Живущ³е въ Ургѣ китайцы прибѣгаютъ къ пособ³ю кяхтинскихъ своихъ огородовъ {Путеш. Т. I, стр. 142.}". Другой нашъ знаменитый путешественникъ и правдивый повѣствователь, Е. Ковалевск³й {Путешеств³е въ Китай, 1853 г.}, въ 1849 г. пишетъ, что съ 19-го ³юля, когда онъ выѣхалъ изъ Кяхты, термометръ по ночамъ опускался чуть не до 0°; когда подъѣзжалъ въ Ургѣ 1-то августа, то уже былъ утренн³й морозъ; а 17-го сентября даже южнѣе замерзли озера.

   Нашъ консулъ, Я. П. Шишмаревъ, старается развести тамъ хоть какой-нибудь садикъ, не щадя средствъ и труда, и до сихъ поръ не можетъ добиться хорошихъ результатовъ: понемногу укореняются деревца и кусты мѣстныхъ породъ, но то и дѣло приходится ихъ подсаживать, потому что почва тамъ, состоящая изъ голаго камня, одинаково сильно накаливается лѣтомъ отъ жара, зимой отъ морозовъ. Около дворцовъ кутухты и амбаней подлѣ рѣки тоже есть деревья; въ остальныхъ же частяхъ, какъ въ монгольскомъ городѣ, такъ и въ китайскомъ маймаченѣ, вы не встрѣтите ни прутика, кромѣ наставленныхъ по дворамъ елокъ, вырубленныхъ изъ лѣса. Деревья мѣстныхъ породъ, конечно, можно и тамъ развести; но разсказывать, что тамъ ростутъ и созрѣваютъ нѣжные плоды, это такъ же нелѣпо, какъ и вѣрить этому разсказу. А между тѣмъ, вотъ что одинъ изъ французскихъ путешественниковъ пишетъ, а русск³е издатели переводятъ въ своихъ книгахъ, назначен³е которыхъ сообщать публикѣ правдивыя описан³я различныхъ странъ и народовъ: "(Мы видѣли въ Ургѣ) груши, персики и яблони, а также виноградныя лозы, украшенныя плодами, уже созрѣвшими (это было, кажется, въ началѣ ³юня), несмотря на суровость ранней весны. Березы, тополи, плакуч³я ивы осѣняютъ всѣ жилища и придаютъ этой части города живописный и пр³ятный видъ {"Путешеств³е въ Китай г. де-Бурбулонъ, составленное г. Пуссельгомъ по замѣткамъ, какъ г. де-Бурбулонъ, такъ и жены его". "Всем³рный Путеш." за 1869 г., стр. 602 и 603.}". При этомъ приложена картина, на которой изображена Урга вся въ деревьяхъ.

   Такъ ошибаться невозможно, даже не бывши тамъ лично, справившись только съ учебникомъ; а гт. Бурбулонъ дѣйствительно были въ Ургѣ въ 1861 г., проѣзжая изъ Пекина, гдѣ г. Бурбулонъ былъ посланникомъ, и гостилъ у нашего консула. Какъ же могли они такъ налгать? А лгутъ они смѣло; вотъ еще примѣръ: "Нѣкоторые калкасы - говорятъ они - начинаютъ подражать русскимъ и строятъ себѣ прочные бараки". Смѣю увѣрить, ссылаясь на всѣхъ русскихъ, которыхъ въ послѣднее время такъ много перебывало въ Ургѣ, что, кромѣ консульства, тамъ нѣтъ ни одного дома, построеннаго въ подражан³е русскимъ, и русск³е купцы (въ мое время трое) съ семействомъ живутъ въ китайскихъ домахъ, нѣсколько измѣненныхъ по своему вкусу и потребностямъ.

   Г. Сулье, путешествовавш³й съ циркомъ по-Сибири и потомъ бывш³й въ Ургѣ и Пекинѣ, и въ концѣ-концовъ заморивш³и всю свою труппу голодомъ и холодомъ, выбрался оттуда только при содѣйств³и русскихъ, и тотчасъ же написалъ въ одной французской газетѣ, выходящей въ Китаѣ, о своемъ путешеств³и и не преминулъ сообщить, что небольшой русск³й отрядъ разбилъ нѣсколько тысячъ инсургентовъ.

   Неужели все это благодарность на русское гостепр³имство, какъ оно представляется повидимому? Такъ кажется сначала, но присмотрѣвшись, увидишь, что это дѣлается просто по легкомысленному отношен³ю къ предмету вообще, и по природной склонности нѣкоторыхъ разсказывать много интересныхъ вещей, не давая себѣ труда наблюдать и записывать, а полагаясь только на память и богатую фантаз³ю. Благо есть простодушные читатели, которымъ нѣтъ дѣла до истины, было бы только занимательно. Нельзя не пожалѣть, что литература, въ особенности наша, видя въ публикѣ сильный интересъ къ чтен³ю путешеств³й, принимаетъ все, что ни попадется, не считая нужнымъ подвергать спец³альной критикѣ, примѣняемой ко всѣмъ произведен³ямъ другого рода. У насъ чуть выйдетъ какое-нибудь иностранное путешеств³е съ заманчивымъ заглав³емъ, въ родѣ: "Черезъ Сибирь въ Австрал³ю и Инд³ю", написанное бойкимъ перомъ, разукрашенное массою приключен³й и снабженное порядочными картинками, его сейчасъ переводятъ и дѣлаютъ еще упрекъ своимъ соотечественникамъ, что отъ нихъ ничего нѣтъ. Иногда этотъ упрекъ бываетъ совершенно несправедливъ. А что же переводится у насъ?

   Вспомнимъ, какъ у насъ приняты были путешеств³я Бамбери; а въ его описан³и оказались так³я неточности, что заставили сомнѣваться въ томъ, видѣлъ-ли онъ то, что описываетъ, даже былъ ли во всѣхъ тѣхъ мѣстахъ, о которыхъ говоритъ. То, что Schyler и Aston W. Dilke говорятъ о Бамбери, можно еще рѣзче сказать о путешеств³и Гюка и Габэ, переведенномъ на русск³й языкъ. Не рѣшаемся сказать, что эти мисс³онеры вовсе не были въ тѣхъ мѣстахъ, которыя описываютъ, но крайняя неопредѣленность нѣкоторыхъ описан³й, безъ точныхъ данныхъ географическихъ и физическихъ, ясно указываютъ, что все это писалось по памяти безъ всякихъ дорожныхъ записокъ, многое заносилось по слухамъ; отчасти видно, что они не знали мѣстнаго языка, и потому многое не такъ понимали, а наконецъ, у нихъ видна крайняя безцеремонность въ пополнен³и недостатка положительныхъ свѣдѣн³й фантаз³ей и ложью, причемъ, не обладая близкимъ знакомствомъ ни съ народнымъ битомъ, ни съ истор³ею его, ни съ общимъ характеромъ страны, они лгутъ такъ, что не умѣютъ даже придать мѣстнаго колорита, не умѣютъ придать даже тѣни правдоподоб³я. Довѣр³е въ нимъ изобличаетъ крайнее отсутств³е критицизма.

   Въ путешеств³и Гюка (мы имѣемъ въ виду ту часть его, гдѣ онъ говоритъ о Монгол³и, видѣнной нами самими) столько лжи самой несообразной, что оно является просто сочинен³емъ, написаннымъ на заданную тему, какъ теперь пишутся сочинен³я Майнъ-Рида и Верна, съ тою разницею, что у послѣднихъ ложна только комбинац³я фактовъ, а самые факты вѣрны истинѣ и природѣ. При такомъ изобил³и мы затрудняемся въ выборѣ; но достаточно и немногихъ указан³й, чтобъ выставить и охарактеризировать эту ложь и несообразность {Далѣе мы цитируемъ его по русск. переводу: Гюкъ и Габе. "Путешеств³е черезъ Монгол³ю въ Тибетъ и къ столицѣ Тале-Ламы". Перев. съ фр. М. 1866.}.

   Такъ, въ трехдневномъ переходѣ отъ Шебартэ-хото (близъ Калгана) находитъ онъ громадный, совершенно опустѣлый городъ съ сохранившимися валами, со стѣнами, съ зубцами и съ башнями, которыя, однако, на ³/₄ высоты опустились уже въ землю, значитъ это было давно, что такъ высоко наросла земля (стр. 49). Удивительно, какъ при этомъ сохранился валъ; а насчетъ стѣнъ съ зубцами замѣтимъ, что онѣ стали строиться только со времени болѣе близкаго знакомства съ европейцами, приблизительно не раньше половины XVII-го ст., а земля въ такихъ размѣрахъ не наростаетъ даже и въ болѣе продолжительный пер³одъ; да и стѣны китайск³я, кромѣ древнѣйшей, идущей кругомъ Китая и сдѣланной изъ дикаго камня, строятся такъ непрочно, что непремѣнно разваливаются, и потомъ также непремѣнно камень изъ нихъ весь растащатъ на кумирни и другого рода постройки; всѣ эти стѣны только снаружи обложены жженымъ кирпичемъ въ одинъ рядъ, а внутри нежженый кирпичъ, который, какъ скоро наружная оболочка падетъ, расползается и оставляетъ только кучи глины. Далѣе онъ разсказываетъ, будто при погребен³и монгольскихъ князей много людей лишается жизни, а также выбираютъ нѣсколько самыхъ красивыхъ дѣтей обоего пола и заставляютъ ихъ глотать ртуть до тѣхъ поръ, пока не умрутъ: это для того, чтобъ положить вмѣстѣ съ умершимъ княземъ и чтобъ тѣла ихъ, пропитанныя ртутью, не разлагались (57-58). Нѣчто подобное было когда-то лѣтъ за 500; но во время путешеств³я Гюка положительно не могло быть, и живш³е тамъ подолгу и до него мисс³онеры, какъ наша, такъ и иностранные, ничего подобнаго не говорятъ. Вожакъ его монголъ однажды, услышавъ, что идутъ разбойники, "наточивъ на подошвѣ своихъ большихъ сапогъ русскую саблю, купленную въ Толонъ-норѣ", воинственно кричитъ: "гдѣ разбойники", а встрѣтивши трехъ волковъ, путешественники струсили и избавляются только тѣмъ. что, крутя верблюду губу, заставляютъ его ревѣть, волки же пугаются этого рева и убѣгаютъ (60). Верблюда у него разнуздывають и зануздываютъ всяк³й разъ, какъ становятся на станъ и опять отправляются, а взнуздыванье это состоитъ въ томъ, что ему продѣваютъ въ носъ палочку (5). Какъ будто это такая же легкая операц³я, какъ вложить въ ротъ удила. На дѣлѣ же верблюда отпускаютъ пастись не вынимая палочки, а обмотнувши только поводъ кругомъ шеи, потому что вдѣванье палочки очень мучительно, и когда случайно она вырвется, то верблюда путаютъ и валятъ для того, чтобы вдѣть.

   Въ чемъ же значен³е этого сочинен³я? То, что онъ говоритъ о Монгол³и, ничего не прибавляетъ къ извѣстному уже изъ прежнихъ путешеств³й, кромѣ самыхъ нелѣпыхъ и безхарактерныхъ частностей изъ его личныхъ приключен³й и наблюден³й; судя поэтому, не могу допустить, чтобы онъ могъ что-нибудь дѣльное сообщить и о Тибетѣ. Научнаго достоинства у него нѣтъ никакого, это уже было замѣчено; но оно нравилось своею занимательностью, а вся занимательность его заключается въ вымыслахъ; онъ разсказываетъ такъ легко и просто о вещахъ весьма необыкновенныхъ. "По неволѣ къ полю, коли лѣсу нѣтъ",- говоритъ пословица; по неволѣ русская публика читаетъ подобныя описан³я, когда другихъ нѣтъ. Мы привели уже путешеств³е Бурбулона изъ "Всем³рнаго Путешественника", а вотъ и изъ другого подобнаго же издан³я, изъ "Живописнаго Обозрѣн³я странъ свѣта", описан³е китайскаго обѣда, на которомъ былъ мистеръ Дентъ, бывши англ³йскимъ резидентомъ въ Кантонѣ. Обѣдъ состоялъ изъ 50-ти блюдъ и, между прочимъ, вотъ что подавалось послѣ птичьихъ гнѣздъ: "супъ изъ лягушекъ съ утиными печенками и рубленые слоновые хвосты съ соусомъ изъ яицъ ящерицы; потомъ подали голубиныя яйца, свареныя цѣликомъ въ соку ягнятины; далѣе явились котлеты изъ собачьяго мяса. Хотя у китайцевъ считается неучтивостью отказываться отъ предлагаемаго кушанья, но европейцы не могли принудить себя дотронуться до этого блюда. Далѣе подали перья акулы, которыхъ вкусъ походитъ на вкусъ раковъ; за акулою слѣдовалъ душеный дикобразъ, приготовленный въ зеленомъ черепашьемъ жирѣ и рыбьи внутренности съ приправою изъ морскихъ травъ; потомъ подавались трепанги или голотур³и - морск³е слизни, свареные цѣликомъ для того, чтобъ не испортить ихъ наружности; бекасы съ павлиньими гребешками, жареный ледъ. Европейск³я вина пили китайцы изъ одной вѣжливости, но съ такимъ видомъ, какъ будто имъ былъ наливаемъ ядъ" {"Живописн. Обозр." 1878, No III, стр. 45-46.}. Относительно послѣдняго скажу только, что китайцы съ удовольств³емъ пьютъ шампанское, а за неимѣн³емъ его и, такъ-называемое, cherry cordial, нѣчто въ родѣ вишневой наливки; а остальное, какъ въ общемъ, такъ и въ частностяхъ, нарочно сочиненная чепуха. Очевидно, что г. Дентъ поставилъ себѣ задачею выставить, какъ можно рѣзче, разницу между нашими, обѣдами и китайскимъ, которая не подлежитъ никакому сомнѣн³ю, но самыя кушанья онъ изобрѣлъ, потому что когда обѣдаешь у китайцевъ, то и не разберешь, чѣмъ тебя кормятъ; но во всякомъ случаѣ слоны тамъ такая рѣдкость, что не будутъ изъ хвостовъ ихъ готовить кушанья, и зачѣмъ къ супу изъ лягушекъ присоединены утиныя печенки, когда утокъ тамъ почти не водятъ, а голубиныя яйца варятъ въ супѣ изъ ягнятины? Конечно, все это пустая болтовня; но въ Англ³и и вообще въ западной Европѣ эти курьёзы не имѣютъ такого образовательнаго значен³я, какъ у насъ, и читаются для препровожден³я времени; у насъ же по нимъ учатся, и так³я издан³я, какъ "Всем³рный Путеш." и "Живописное Обозрѣн³е" выписываются спец³ально для учащейся молодежи и недоучившимися взрослыми; поэтому у насъ нужно быть разборчивѣе.

   Отсутств³е критицизма къ подобнаго рода сочинен³ямъ у насъ доходитъ до того, что мы съ полною вѣрою и безъ смущен³я читаемъ самую очевидную ложь о самихъ себѣ, не замѣчая ея, и даже так³я вещи, которыя противны самымъ общеизвѣстнымъ законамъ физики. Руссель-Килуга, проѣхавш³й съ Атлантическаго океана черезъ всю Сибирь въ Австрал³ю, по поводу проектированной будто бы желѣзной дороги до г. Нерчинска предается слѣдующимъ глубокомысленнымъ соображен³ямъ: "Если-бы - говоритъ онъ - проектъ этой желѣзной дороги осуществился, то едва ли окупилось бы ея содержан³е; притомъ самое добыван³е пара при такомъ чрезмѣрномъ холодѣ становится сомнительно" {Руссель-Килуга. "Черезъ Сибирь въ Австралю и Инд³ю". 1871. Издан³е "Общественной Пользы". Путешеств³е это совершено было въ 1858 г.}. Послѣ этого остается усомниться, возможно ли въ Нерчинскѣ что-нибудь сварить или изжарить. Как³я нелѣпости говоритъ онъ о Сибири, указано г. Буссе въ "Извѣст³яхъ Сибирскаго Отдѣла Географ. Общества". Не читавши подлинника, мы не имѣемъ права приписать такую нелѣпость оригиналу; но какъ же отнесся въ этому переводчикъ, и что же смотритъ "Общественная Польза", которая, кажется, поставила цѣлью издавать не всяк³й хламъ, а хорош³я или по крайней мѣрѣ не глупыя книжки?

   Дѣлаемъ мы эти замѣчан³я съ цѣлью обратить вниман³е нашихъ переводчиковъ и издателей на то, какъ нужно осмотрительно относиться въ иностраннымъ путешественникамъ. Есть у нихъ, конечно, Ливингстонъ, Беккеръ, Бартъ, Фогель и т. д., есть у нихъ цѣлый рядъ экспедиц³й; но есть также множество путешественниковъ-туристовъ, авантюристовъ, попавшихъ случайно въ какой-нибудь край. Тамъ каждый пишетъ записки, благодаря тому, что техника писанья упрощена до крайности, распространена гораздо больше, чѣмъ у насъ грамотность, а типограф³ямъ нужна работа, за читателями же, конечно, не станетъ дѣло. Сплошь и рядомъ у нихъ путешествуютъ: богатый человѣкъ, у котораго есть средства и нужно развлеченье; мисс³онеръ, у котораго на первомъ планѣ его религ³озная мисс³я, а иногда просто человѣкъ, которому все равно, куда ни дѣваться; эксцентрикъ, задавш³йся какою-нибудь тенденц³ей что-нибудь отыскать, что-нибудь доказать, или чиновникъ, солдатъ, купецъ, вольтижеръ и т. п.

   Вотъ почему нужно крайне осторожно переводить иностранныя путешеств³я.

  

  

   Мнѣ хотѣлось бы изобразить жизнь монгольскаго города со всѣми частностями и подробностями ея обстановки, нарисовать физ³оном³ю монгола со всѣми характеристическими чертами и особенностями въ различныхъ типахъ; но все это такъ трудно дается: съ одной стороны рискуешь дать сухой перечень отдѣльныхъ чертъ безъ внутренней ихъ связи, съ другой - сознаешь, что многаго не уловишь, а потому и не припомнишь. Какъ, напримѣръ, описать внутренность будд³йскаго храма, гдѣ вы видите массу идоловъ крупныхъ и мелкихъ и такое же множество ихъ аттрибутовъ и принадлежностей богослужен³я? Безъ предварительной подготовки можно затеряться въ кучѣ мелочей и не схватить главнаго, существеннаго. Еще труднѣе уловить особенности физ³оном³и. При однообраз³и одежды у всѣхъ монголовъ, вы постоянно смѣшиваете ихъ: на кого ни взглянешь, все вамъ кажется, будто вы его гдѣ-то видѣли, а въ сущности вы сошлись съ нимъ въ первый разъ. Все это дается только при изучен³и и при болѣе продолжительномъ наблюден³и; а проживш³и нѣсколько недѣль, вы выносите только смутное понят³е о всемъ видѣнномъ и только намѣчаете впередъ, на что нужно обратить вниман³е.

   Поэтому я предлагаю не полное и точное описан³е, но тѣ впечатлѣн³я, которыя привелось вынести изъ наблюден³я жизни, совершавшейся, такъ сказать, передъ глазами, безъ системы и порядка; я буду только разсказывать о томъ, что привелось видѣть или слышать, и что было доступно путешественнику, временному, неприготовленному наблюдателю совершавшейся передъ нимъ жизни.

   А жизнь эта, замѣтимъ, чрезвычайно доступна всякому, какъ на улицѣ, такъ и въ жилищѣ; проникнуть въ нее нѣтъ запрета никому. Пр³ѣхавши въ Кяхту, съ перваго раза вы скандализируетесь тѣмъ, что вдругъ къ вамъ въ комнату приходитъ незнакомый вамъ человѣкъ, китаецъ или монголъ, въ то время, какъ переднее крыльцо было заперто; онъ нашелъ задн³й ходъ и вошелъ, не спросясь ни у кого. Еще больше поразитъ васъ безцеремонность обращен³я: онъ приходитъ, садится съ вами безъ приглашен³я и ведетъ рѣчь о томъ, что ему нужно, а это выражается тѣмъ, что онъ будто снимаетъ съ васъ допросъ: кто вы, откуда, зачѣмъ пр³ѣхали? и т. п. Эта безцеремонность имѣетъ иногда весьма непр³ятныя послѣдств³я для посѣтителя, если хозяинъ - человѣкъ горячаго и крутого нрава: онъ смотритъ на непрошеннаго гостя, какъ на дерзкаго нарушителя его спокойств³я, вдобавокъ подозрѣвая въ немъ намѣрен³е обокрасть, и потому выталкиваетъ его нечестью, пинками и тычками; а тотъ, въ простотѣ сердца, не понимаетъ, что онъ тутъ сдѣлалъ дурного, потому что у нихъ таковъ обычай.

   У монголовъ всяк³й подъѣзжаетъ къ юртѣ, вяжетъ лошадь къ столбу, непремѣнно тутъ поставленному, и идетъ въ юрту; войдя, садится на корточки или скрестивши ноги, и послѣ обычнаго привѣтств³я, состоящаго въ распросѣ хозяина о здоровьи скота, а потомъ и его самого, накладываетъ трубку и беретъ огонь изъ очага. Затѣмъ идетъ взаимное угощен³е табакомъ, потомъ гостю даютъ чаю и еще что есть. Послѣднее можетъ и не быть; но изъ юрты прогнать никого нельзя, хотя бы она была биткомъ набита, и посѣтители стѣснили хозяевъ. Таковъ обычай всѣхъ номадовъ, который возводится и въ законъ. Въ монгольскомъ уложен³и есть слѣдующ³й § 188-й: "Кто не пуститъ проѣзжаго человѣка на ночлегъ и особенно въ зимнее холодное время, и тотъ человѣкъ замерзнетъ, взыскать съ виновнаго за душу, имъ погубленную, 1 десятокъ скотинъ; если же онъ не замерзнетъ, то двухгодовалаго бычка. Если у пущеннаго на ночлегъ будетъ украдено что-либо изъ вещей или изъ скота, то все то доправить съ хозяина дома".

   А между тѣмъ у насъ, на Руси, во многихъ деревняхъ васъ съ трудомъ пустятъ въ избу ночевать, а иногда такъ и останетесь на улицѣ, хотя бы тутъ была самая страшная вьюга, была какая угодно непогода. Въ саратовской колон³и Сарептѣ проѣзжающихъ не впускали послѣ 9-ти часовъ вечера даже въ гостинницу, покуда однажды генералъ Слѣпцовъ, извѣстный кавказск³й герой, не прибилъ плетью тамошняго содержателя гостинницы. Это ужъ западноевропейск³й порядокъ. Меня однажды въ нѣмецкомъ городкѣ Лунденбургѣ (въ Морав³и) не впустили въ гостинницу, потому что я пришелъ позже 10-ти часовъ вечера, и я долженъ былъ ночевать на площади.

   Конечно, при существующихъ отношен³яхъ людей въ такъ-называемыхъ цивилизованныхъ странахъ, особенно въ городахъ, если вы растворите двери вашего дома для всѣхъ и каждаго, то можетъ не только не остаться ничего въ домѣ, да и жизнь ваша будетъ не безопасна. Это происходитъ отъ усложнен³я нашей жизни и внесен³я въ нее чего-то ненормальнаго, нарушающаго естественныя отношен³я людей; номадъ-монголъ покуда простъ и натураленъ, не боится этого, и потому крайне доступенъ. Это одна изъ привлекательныхъ сторонъ монгола, заставляющая васъ мириться со многими неудобствами, как³я случается испытывать въ его сообществѣ, и съ удовольств³емъ вспоминаемая въ то время, когда вы разстались съ нимъ и находитесь среди цивилизованнаго м³ра. Въ немъ много природнаго гуманнаго начала, котораго не встрѣтите у его своеобразно цивилизованнаго и господствующаго надъ нимъ сосѣда, китайца. Нѣтъ ничего легче, какъ войти въ его простую незамкнутую жизнь: вамъ всегда открыта его юрта, его общественныя увеселен³я, его храмы; только жилище гыгэна-кутухты и священныя рощи окружены таинственною неприступностью; но это одинаково какъ для иностранца, такъ и для монгола: тутъ нужно особенное разрѣшен³е за пожертвован³е или по протекц³и, и иностранцу добиться его еще легче. Кутухту простые монголы видятъ только во время празднествъ, когда его выносятъ для благословен³я народа; а русск³й приставъ нашей мисс³и, Игумновъ, въ 1794 г., представлялся ему лично въ его собственныхъ покояхъ.

   Буддизмъ какъ нельзя больше пришелся по нраву монголамъ. Излагая истор³ю развит³я буддизма, проф. Васильевъ характеризуетъ его слѣдующимъ образомъ: "Руководящею идеею первоначальнаго буддизма было: "все, что согласно съ здравымъ смысломъ или, говоря вообще, съ обстоятельствами, то, какъ согласное съ истиной, и должно быть принято за руководство, то только и могъ преподавать учитель-будда",- поэтому онъ измѣнялся не въ идеѣ и догматахъ, а въ учрежден³яхъ, сообразно съ климатомъ и вообще съ природой и людьми. Въ этомъ изречен³и обширное поприще для будущаго развит³я" {Буддизмъ - его догматы, истор³я и литература. Ч. I, стр. 18 и д.}" Поэтому буддизмъ нисколько не нарушилъ простоты и естественности нравовъ принявшаго его народа, а напротивъ, освятилъ ихъ и упрочилъ; во многихъ случаяхъ онъ смягчилъ нравы, внушая, напримѣръ, чувство любви и милости въ бѣдняку. Типомъ монгола-буддиста въ отдаленной древности является Кублай-ханъ, какимъ изображаетъ его Марко Поло. "Одержавъ большую побѣду (надъ дядею Наяномъ),- говоритъ знаменитый путешественникъ,- велик³й ханъ вступилъ съ великою пышност³ю и торжествомъ въ столицу Камбалу (Пекинъ). Это было въ ноябрѣ: онъ жилъ тамъ еще въ февралѣ и мартѣ; въ послѣднемъ мѣсяцѣ приходился нашъ праздникъ Пасхи. Зная, что это одинъ изъ главныхъ нашихъ праздниковъ, онъ велѣлъ всѣмъ христ³анамъ явиться въ нему, и принести съ собою то священное писан³е, въ которомъ заключается четвероевангел³е. Окуривъ торжественно ладономъ эту книгу, онъ благоговѣйно поцѣловалъ ее; то же должны были сдѣлать, по его приказан³ю, и всѣ тутъ бывш³е вельможи. Это у него постоянный обычай при всякомъ большомъ праздникѣ у христ³анъ о Рождествѣ и о Пасхѣ; то же соблюдалъ онъ и въ праздники сарацинъ, жидовъ и язычниковъ. Когда спросили его, зачѣмъ онъ дѣлаетъ это, онъ отвѣчалъ: "Есть четыре пророка, почитаемые и обожаемые четырьмя разными племенами м³ра: христ³ане почитаютъ ²исуса Христа, сарацины - Магомета, жиды - Моисея, а у язычниковъ самый вышн³й богъ - Согономбаръ-Канъ (Шек³амуни). А я почитаю всѣхъ четырехъ и молю о помощи себѣ того, кто въ самомъ дѣлѣ выше всѣхъ изъ нихъ" {Путешеств³е Марко Поло. 2 кн., 2 глава. Перев. Шемякина. Чтен. въ Общ. Ист. и Древ. М. 1862. Кн. II.}.

   Одна язва, поразившая монголовъ съ принят³емъ буддизма, это - аскетизмъ и ламство, явлен³я, вытекш³я изъ самаго учен³я и достигш³я громаднаго развит³я вслѣдств³е особенныхъ обстоятельствъ. Объ этомъ мы еще поговоримъ послѣ, а покуда прослѣдимъ жизнь въ Ургѣ, держась избраннаго сначала пункта отправлен³я - нашего консульства.

   Находясь между монгольскимъ городомъ и китайскою торговою слободою, въ разстоян³и отъ перваго въ четырехъ, отъ второй въ трехъ верстахъ, русское консульство ближе всего стоитъ въ царству мертвыхъ. Почти прямо передъ нимъ на краю угора стоитъ высок³й деревянный крестъ на могилѣ жены перваго ургинскаго консула и строителя этого дома Боборыкина, и рядомъ маленькая могилка ребенка одного изъ служащихъ при консульствѣ. Въ нѣкоторомъ отдален³и по обѣ стороны, къ Ургѣ и къ маймачену, находятся два монгольск³я кладбища.

   Съ назван³емъ монгольскаго кладбища однако не соединяйте того представлен³я, какое существуетъ вообще о кладбищахъ. Здѣсь вы не встрѣтите не только никакихъ памятниковъ и знаковъ на поверхности, но и никакихъ признаковъ могилъ, потому что ихъ здѣсь и нѣтъ. Это совершенно открытое и голое поле, и, придя на него, вы увидите только всюду валяющ³яся человѣческ³я кости. Эти кладбища отъ консульства по обѣ стороны въ одноверстномъ разстоян³и, и одно изъ нихъ, ургинское, отлично видно изъ самаго консульства. Каждый почти день вашимъ глазамъ представляется такая картина: на равнинѣ появилось какое-то большое черное пятно; оно движется, волнуясь, становится то меньше и гуще, то шире и рѣже, и вы ясно видите, что это стая собакъ, которая то сбивается въ кучу, то разсыпается. Это онѣ хлопочатъ надъ только-что положеннымъ человѣческимъ тѣломъ. Окончивши свое дѣло, собаки разбредутся, и только тогда вы можете отправиться туда, гдѣ найдете еще цѣлёхонькую человѣческую голову, тамъ-сямъ друг³я кости, клочки шубы, въ которую былъ одѣтъ покойникъ, и дырявый войлочекъ, на которомъ онъ былъ положенъ.

   Покуда собаки не разошлись, отправляться туда не безопасно. Одинъ разъ, ѣхавш³й въ Ургу вдвоемъ съ казакомъ, я своротилъ туда, когда тамъ еще были собаки: голова, руки и ноги были уже оторваны отъ тѣла, волочились также и внутренности, а нѣсколько собакъ заняты были самымъ туловищемъ, уткнувшись мордами межъ реберъ, еще необломанныхъ; всѣ собаки были заняты, но только мы подъѣхали, онѣ кинулись въ намъ: хватали лошадей за хвостъ или наровили поймать за морду, одна кидалась прямо на крестецъ лошади. Мы, съ трудомъ сдерживая лошадей, не давались на утёкъ, а твердо держались одного направлен³я будто мимо, и этимъ маневромъ избавились. Бывали случаи, что собаки кидались на пѣшеходовъ и растерзывали ихъ; между прочимъ, растерзали одну крещеную монголку, шедшую въ консульство за получен³емъ милостыни.

   Такимъ образомъ, собаки здѣсь исполняютъ роль могильщиковъ, и, благодаря имъ, тѣло здѣсь не залежится и полдня. Когда мнѣ нужно было собрать монгольскихъ череповъ (для этнографической коллекц³и), то я наблюдалъ, какъ соберутся собаки, и черезъ часъ послѣ того я находилъ голову готовую, а остальныя части были уже растащены. Череповъ дѣтскихъ и молодыхъ субъектовъ я не могъ найти цѣльныхъ, потому что собаки легко ихъ раскусываютъ, да и отъ взрослыхъ, чтобы получить съ нижнею челюстью, нужно торопиться. Поэтому я полагаю, что Гюкъ только для эффекта разсказываетъ, будто въ Долонъ-норѣ и Хуху-хотонѣ онъ видѣлъ вездѣ валяющ³еся человѣческ³е трупы, заражающ³е воздухъ своимъ гн³ен³емъ. Тамъ такъ много собакъ, что на нихъ недостаетъ пищи. Въ Ургѣ ихъ навѣрное не одна тысяча, и всѣ онѣ безхозяйныя: на свободѣ плодятся, никто не кормить ихъ и не заботится о нихъ; зато никто не смѣетъ и убить ни одной собаки.

   Въ городѣ собаки, однако, чувствуютъ себя въ чужой области, и потому не кидаются и не лаютъ на людей, развѣ только какая-нибудь ощенившаяся подъ заборомъ оберегаетъ своихъ щенятъ, или привыкшая около какой-нибудь юрты, и потому считающая себя ея стражемъ. Собаки составляютъ непремѣнную и характерную принадлежность всѣхъ монгольскихъ городовъ.

   Кромѣ кладбищъ около консульства нѣтъ ничего, что могло бы привлечь ваше вниман³е. Поэтому берите лошадь и отправляйтесь въ городъ.

   Между высокимъ частоколомъ идутъ узеньк³я улицы, но домовъ въ улицѣ нѣтъ; изъ-за частокола иногда виднѣются еще выше его наложенныя полѣнницы дровъ, мелкихъ, коротенькихъ, тщательно уложенныхъ; ворота украшены лоскутками красной бумаги съ надписями, выражающими различныя нравственныя сентенц³и, и всегда почти заперты на замокъ. Передъ воротами чисто выметено, а у противоположнаго забора и среди улицы бугромъ намерзли всевозможныя нечистоты, такъ что лошадь ваша скользитъ, и вы бережетесь, чтобъ она не шлепнулась на бокъ. Людей тутъ мало, они не любятъ ни проходить, ни проѣзжать по этимъ улицамъ, и пробираются въ храмы или на базаръ околицей; только собаки уныло бродятъ или грѣются противъ солнышка подъ заборомъ; одна расположилась тутъ съ маленькими щенятами, которые, визжа и тиская лапами, теребятъ тонк³я груди своей голодной кормилицы. Черезъ отворенныя ворота вы увидите внутри двора войлочныя юрты и китайск³я мазанки. Улицъ здѣсь немного, и всѣ онѣ воротки; выходомъ всѣмъ имъ служить большая базарная площадь, или площади, на которыхъ стоятъ кумирни, дворецъ кутухты и друг³я здан³я, относящ³яся въ нимъ.

   Прерываясь площадью, городъ продолжается по другую ея сторону, которая называется Барднъ-курэ (западный городъ), гдѣ находятся лавки и китайск³е домы; тамъ же живутъ и трое русскихъ купцовъ.

   Дворецъ кутухты занимаетъ довольно обширное пространство; онъ имѣетъ общ³й видъ кумиренъ: черепичныя крыши съ загнутыми кверху краями въ нѣсколько этажей украшены позолоченною рѣзьбою изъ жести, идущею по краямъ и по коньку; тутъ вы видите уродливыя изображен³я львовъ, драконовъ и другихъ животныхъ; кругомъ деревянные столбики и перильца, раскрашенныя въ различные цвѣта; надъ крышей поднимаются позолоченные шпицы, на нихъ и по краямъ крыши навѣшаны так³е же колокольчики, которые вѣчно шевелятся и позваниваютъ. Кругомъ сѣрая каменная стѣна, надъ воротами башенка, и так³я же башенки идутъ по стѣнѣ кругомъ. Передъ нимъ большая четырехугольная площадь, отгороженная жердями, посреди ея высок³й помостъ, въ родѣ трибуны, а передъ самыми воротами два высокихъ столба, вышиною саженъ по 5 или по 7, покрашенные красною краской и съ золоченными верхушками. Так³е столбы, различные по величинѣ, ставятся обыкновенно передъ кумирнею, ямунемъ (присутственное мѣсто) и домомъ знатнаго чиновника. Между дворцомъ и находящеюся передъ нимъ площадью можно проходить только пѣшкомъ, а проѣзжать на лошади запрещено, и за исполнен³емъ этого услов³я слѣдятъ сидящ³е у воротъ ламы.

   Изъ всѣхъ храмовъ наружнымъ видомъ своимъ особенно выдается храмъ Майдари, божества, которое должно явиться для обновлен³я человѣчества, когда оно дойдетъ до послѣдней степени измельчан³я. Храмъ Майдари - тибетской архитектуры, которая очень близко подходитъ въ нашей европейской. Это высокое квадратное здан³е, въ родѣ нашей церкви, съ плоскою крышей, края стѣнъ съ зубцами, какъ на рыцарскомъ замкѣ; кругомъ нарисованы четырехугольныя окна. Внутри его, по срединѣ, на высокой эстрадѣ огромная статуя Майдари. Онъ изображенъ сидящимъ на креслѣ, и въ этомъ положен³и высота его - саженъ 5; ступня ноги болѣе 1 ¹/₂ аршина. Вся статуя отлита изъ мѣди по частямъ и покрыта густою позолотой. Кромѣ громадности, вся фигура представляетъ правильныя формы человѣка: онъ долженъ возвратить человѣчеству красоту, силу и огромный ростъ, утраченные имъ вслѣдств³е грѣховной жизни.

   Передъ нимъ, какъ обыкновенно, длинный столъ, уставленный курильницами, золотыми и серебряными сосудами, въ которыхъ находятся хлѣбныя зерна, коровье масло, вино и т. п.; тутъ же разложены различные подарки: куски матер³й, каменныя издѣл³я, огромныя морск³я улитки, колокольчики, весь онъ обвѣшанъ хадаками. Кругомъ по стѣнамъ здан³я разставлено множество другихъ бурхановъ; тутъ же священныя картины на бумагѣ и на матер³яхъ. Справа, у входа, лѣсенка, по которой можно подняться и обойти кругомъ по галлерейкѣ: это, конечно, сдѣлано для того, чтобъ можно было сметать и стирать съ бурхановъ пыль и копоть, и нужно правду сказать: ламы очень старательно блюдутъ чистоту въ храмахъ. Такъ какъ средина храма занята Майдари, то помѣщен³е въ немъ довольно тѣсное, и я не думаю, чтобъ онъ могъ вмѣстить больше 200 человѣкъ; поэтому, придя туда во время богослужен³я, мнѣ привелось постоять только у дверей. Впрочемъ, кумиренъ такъ много, что всегда есть возможность насмотрѣться на монгольское богослужен³е. Въ Ганданѣ есть большая кумирня, въ которой въ небольшомъ саркофагѣ, кажется, серебряномъ, хранится пепелъ отъ сожигаемыхъ кутухтъ. Бывши въ этомъ храмѣ, я, по обычаю, принесъ въ даръ бурханамъ хадакъ, а ламѣ, который водилъ меня, на прощанье подарилъ серебряный рубль. Когда я пояснилъ ламѣ, что рубль этотъ назначается ему лично, онъ отказался, и принялъ съ тѣмъ, что положитъ его въ церковную казну, и тутъ же спросилъ мое имя, чтобъ записать. Оказалось, что это ему нужно было для поминовен³я во время моленья. Я замѣтилъ ему, что я другой вѣры; замѣчан³е это вызвано было еще тѣмъ, что въ нѣкоторыхъ кумирняхъ, видя, какъ я приношу хадаки ихъ бурханамъ, считали меня за русскаго буддиста, въ родѣ бурята. На это мнѣ лама отвѣтилъ: "У насъ этого не разбираютъ; мы молимся за всѣхъ, кто молится нашимъ бурханамъ, а молитва простыхъ людей выражается подарками имъ; вѣръ много, а богъ одинъ у васъ и у насъ, мы только на разныхъ языкахъ и разными способами молимся". Тутъ же онъ предлагалъ мнѣ принять ихъ вѣру, убѣжденный самъ вполнѣ, что между русскими много буддистовъ; конечно, это относилось къ инородцамъ, но онъ не дѣлалъ различ³я между ними и чистыми русскими. Убѣждая меня принять буддизмъ, лама не обнаруживалъ нисколько того прозелитизма, который пробивается у всѣхъ мисс³онеровъ; онъ говорилъ, что буддизмъ они считаютъ выше другихъ вѣръ, но, можетъ быть, найдется и еще лучше, и эта лучшая вѣра будетъ христ³анская, они, однако, не должны измѣнять своей вѣрѣ изъ того почтен³я, которое должно оказывать предкамъ. У буддиста нѣтъ этого, чтобъ онъ всякаго, исповѣдующаго другую вѣру, считалъ нечистымъ или, какъ у насъ говорятъ, поганымъ; онъ не допускаетъ только возможности, чтобъ небуддисты могли стать на одинаковой степени съ буддистами впослѣдств³и, въ будущей жизни, въ безконечномъ ряду метемпсихозъ; онъ убѣжденъ, что души небуддистовъ въ будущей жизни вселятся въ низш³я существа, а въ этой жизни онъ уважаетъ въ васъ вашъ человѣческ³й образъ. Въ кумирнѣ ихъ вы можете все разсматривать, до всего дотрогиваться, только бы они были увѣрены, что вы ничего не испортите и не утащите, въ чемъ иногда сомнѣваются, не видя во многихъ изъ насъ должной осторожности и деликатности. Отсутств³е прозелитизма въ буддистахъ и въ православныхъ русскихъ ведетъ къ тому, что въ Сибири между русскими и бурятами не только нѣтъ ни малѣйшаго нац³ональнаго и религ³ознаго антагонизма, но, живя въ сосѣдствѣ, они многое перенимаютъ другъ у друга,