Ровинский Павел Аполлонович - Мои странствования по Монголии

  

  

   Въ 1295 г. въ гавань Венец³и вошелъ корабль, на которомъ три человѣка обратили на себя всеобщее вниман³е своимъ необыкновеннымъ видомъ: долгополый костюмъ, странная манера, лица загорѣлыя чуть не до черноты,- все это изобличало, что они не должны быть европейцы; но они говорили итальянскимъ языкомъ, съ оттѣнкомъ венец³анскаго нарѣч³я, хоть и съ особеннымъ характеромъ въ выговорѣ. Младш³й изъ нихъ былъ Марко Поло, а остальные - отецъ его и дядя. Они возвратились съ отдаленнаго Востока, гдѣ провели 26 лѣтъ. Въ такой долг³й пер³одъ, конечно, привелось этимъ людямъ много видѣть и испытать; ихъ разговоры были такъ же интересны, какъ впослѣдств³и разсказы Христофора Колумба и его спутниковъ, и подтверждались массою предметовъ, оттуда вывезенныхъ: тутъ были различныя ткани, фарфоръ, чудныхъ формъ каменныя издѣл³я, рѣзьба изъ дерева и изъ кости, рѣдк³я растен³я съ ихъ сѣменами, и между прочимъ компасъ, порохъ, ассигнац³и, печатныя книги и самыя доски, посредствомъ которыхъ печатали и т. д. Любопытству не было мѣры; домъ Марко Поло сдѣлался складомъ рѣдкостей и несмѣтныхъ богатствъ, за то его прозвали corte dei millioni.

   Это были первыя точныя свѣдѣн³я объ Инд³и, Тибетѣ, Монгол³и, Китаѣ; о многомъ, что говорилъ Марко, мы не имѣемъ такихъ свѣдѣн³й до настоящаго времени, и многое, вѣроятно, скоро услышимъ отъ нашего соотечественника Пржевальскаго. Путешеств³е Марко Поло безъ сомнѣн³я составляетъ эпоху въ области науки, и если не прямо, то косвенно имѣло вл³ян³е и на так³я велик³я открыт³я, какъ книгопечатан³е и употреблен³е знаковъ, замѣняющихъ металлическую монету.

   Но съ тѣхъ поръ прошло чуть не полтысячелѣт³я, и, конечно, многое и многое измѣнилось. Изъ 26 лѣтъ, проведенныхъ Маркомъ Поло внѣ своего отечества, 9 лѣтъ приходится на одни переѣзды. Отправившись Средиземнымъ моремъ и черезъ Палестину, онъ только въ 3 ¹/₂ года могъ достигнуть до столицы Кублай-хана, и при этомъ, конечно, долженъ былъ на все то время отрѣшиться отъ всѣхъ привычекъ европейца. Теперь вы на пароходѣ достигаете любого изъ китайскихъ городовъ не болѣе, какъ въ три мѣсяца, находясь въ обществѣ своихъ людей, окруженные даже комфортомъ европейской жизни. Сухопутно черезъ всю Сибирь и Монгол³ю вы достигнете Пекина въ 2 мѣсяца, и, чтобъ особенно не изнурить себя, можете по одному дню въ недѣлѣ употребить на отдыхъ. Вамъ не нужна тутъ ни особенная протекц³я великаго богдыхана, ни конвой для охраны вашей личности и вашего имущества, запасаетесь только паспортомъ да деньгами. Этотъ послѣдн³й путь, конечно, сопряженъ со многими неудобствами, которыя неизбѣжны вообще при сухопутныхъ сообщен³яхъ тамъ, гдѣ еще не положены рельсы; но тѣмъ не менѣе вплоть до Кяхты вы довольно точно можете разсчитать время, не можете страдать отъ голода и холода; а тамъ, запасшись нѣкоторой провиз³ей, вы также можете устроиться не плохо.

   Вамъ даютъ двухколесную врытую телѣжку; вы намащиваете какъ можно мягче ваше ложе, и васъ везутъ такъ же, какъ по Росс³и на почтовыхъ лошадяхъ, которыя смѣняются по станц³ямъ, и весь этотъ путь до Пекина, почти въ 1 ¹/₂ тысячи верстъ, совершаете въ 15 дней. Слѣдовательно, если вамъ и приведется испытывать дорогой нѣкоторыя лишен³я и неудобства, то утѣшаетесь тѣмъ, что это недолго, и на пути, въ Ургѣ и въ Калганѣ, вы можете отдохнуть у европейцевъ. Съ Китаемъ у насъ теперь правильныя почтовыя сообщен³я; мы можемъ торговать во всѣхъ большихъ городахъ его, и во всѣхъ портахъ есть европейск³е кварталы; европейцы проникли даже въ глубь страны, вверхъ по Голубой рѣкѣ, и имѣютъ тамъ свои чайныя плантац³и или фабрики. Однимъ словомъ, этотъ самый отдаленный Востокъ пересталъ быть для насъ темнымъ и грознымъ, сблизился съ нами или, вѣрнѣе, мы втиснулись въ него со своими порядками и со своею торговлей.

   Въ этомъ отношен³и измѣнен³е порядка вещей громадное. Европеецъ съ тѣхъ поръ двинулся впередъ такъ далеко, что онъ вездѣ можетъ быть какъ дома. Мы втиснулись въ Китай, насильно и крѣпко связали съ нимъ свои торговые интересы, но связь эта покуда только внѣшняя; до сихъ поръ Востокъ остается Востокомъ, не вступая въ органическую связь съ остальнымъ человѣчествомъ черезъ объединен³е культурное, которое проявилось бы въ самой жизни. Вѣковая неподвижность и неизмѣняемость и по сю пору остаются главнымъ наружнымъ признакомъ и основнымъ принципомъ этой жизни.

   Въ Монгол³и тѣ же пустыни, по которымъ бродитъ кочевникъ со своимъ подвижнымъ жилищемъ, со стадами скота, истощая природу и ничего не создавая, точно во времена Чингисъ-хана; тотъ же верблюдъ и неуклюжая одноколка - составляютъ единственныя перевозныя средства. Такъ же неподвижно стоитъ и Китай: тѣ же способы обработки земли, тѣ же мануфактуры, прежн³е способы торговли и перевозки товаровъ, тѣ же принципы въ жизни семейной, общественной и политической, как³е были много столѣт³й назадъ тому. Въ Китаѣ васъ не поражаютъ памятники древности, потому что рядомъ съ ними вы встрѣчаете того же самаго характера памятники новые. Вы скорѣе можете замѣтить, что во многомъ сдѣланъ шагъ назадъ, какъ, напр., самые лучш³е фарфоры - самые древн³е, тоже и шелковыя ткани; въ литературѣ и наукѣ также упадокъ; смотря на огромные пустыри въ Пекинѣ, разрушенныя и неисправляемыя мостовыя по дорогамъ между главными городами, вы приходите въ заключен³ю, что вообще благосостоян³е сильно подвинулось назадъ. Въ Монгол³и, гдѣ человѣкъ живетъ только тѣмъ, что даетъ ему природа, вы найдете также упадокъ: много озеръ и рѣкъ исчезло, больше и больше исчезаютъ тучныя пастбища, а съ тѣмъ вмѣстѣ уменьшаются и стада домашняго скота; скудныя проявлен³я органической жизни убиваются тамъ усиливающимися засухами и все шире и дальше раскидывающимися песками.

   Вы видите и тамъ жизнь, но жизнь чисто стих³йную, которая проявляется только во внѣшнемъ движен³и, сопровождаемомъ сильными потрясен³ями и постояннымъ разрушен³емъ.

   Рядомъ съ постояннымъ истощен³емъ силъ природы, вы намѣчаете тамъ такое же постоянное усыплен³е человѣка; а тамъ, гдѣ проявляется жизнь, она выражаетъ себя вьюгами и ураганами, которые все сдвигаютъ съ мѣста, все перепутываютъ, и оставляютъ послѣ себя хаосъ и разрушен³е. Въ Монгол³и, откуда-то съ вершинъ Хоанъ-хэ, разрушенные граниты и друг³я кристаллическ³я породы мелкимъ пескомъ несутся къ востоку, погребаютъ мѣстную флору, и тутъ же разносятъ сѣмена древесной растительности, которая не имѣетъ ничего родного съ окружающими мѣстностями, составлявшими дно когда-то бывшаго здѣсь моря. Благодатная низменность собственно Китая нерѣдко вся затопляется водою, и тогда разрушаются дѣла рукъ человѣка, который послѣ того гибнетъ на мѣстѣ или, скитаясь по м³ру безъ крова и пр³юта, умираетъ съ голоду и холоду подъ заборами, среди всеобщей суеты и движен³я многолюдныхъ городовъ своего отечества. Не то же ли самое здѣсь и въ истор³и человѣка? Культурное племя, создавшее когда-то весьма высокую цивилизац³ю, какъ пескомъ и наводнен³ями, покрывается наплывами новыхъ некультурныхъ народовъ, и жизнь эта глохнетъ: едва она отродится, какъ новые перевороты, новые наплывы снова душатъ ее, и наконецъ все цѣпенѣетъ и останавливается на одной точкѣ, не развиваясь, не измѣняясь, какъ неорганическое тѣло. Во всемъ здѣсь вы видите переворотъ и движен³е, которое однако не даетъ никакого толчка органической жизни. Китайцы расползаются до гранитныхъ хребтовъ Саяна и Алтая, баргуты и солоны съ береговъ Амура придвинулись въ стѣнѣ Китая, монголы поселены на берегахъ р. Сунгари, а въ самомъ Китаѣ вы найдете монгола, маньчжура, татарина и албазинскаго русскаго; все это сливается подъ однимъ наружнымъ типомъ, но полнаго, органическаго сл³ян³я нѣтъ: это какой-то конгломератъ, который механическою силой былъ слѣпленъ, ею же можетъ и разрушиться.

   Однимъ словомъ, со времени Марка Поло измѣнились только мы и измѣнили наши отношен³я въ Востоку. Мы открыли себѣ новые пути и средства для эксплуатац³и его, какими не обладалъ первый его эксплуататоръ, но въ жизнь его не внесли почти ничего: Востокъ по сю пору остался Востокомъ. Не уступаетъ онъ западно-европейцамъ, являющимся тамъ во всеоруж³и цивилизац³и съ ея богатствами матер³альными и нравственными, съ проповѣдью, съ торговлею и со всевозможными изобрѣтен³ями, подъ прикрыт³емъ пушекъ, противъ которыхъ ему нечего выставить; еще меньше успѣха имѣемъ мы, русск³е, сильные только экстензивно: для насъ отчасти неблагопр³ятно такое сосѣдство, потому что мы сами еще довольно слабы и не въ состоян³и охранить себя отъ обратнаго воздѣйств³я.

   Одного только мы достигли - это свободы и нѣкоторыхъ удобствъ путешеств³я по этимъ, когда-то недоступнымъ, странамъ. Въ этомъ отношен³и мы прогрессируемъ чуть не съ каждымъ годомъ. Съ каждымъ годомъ путешеств³е туда становится все легче; такъ-что, бывши въ Кяхтѣ, какъ будто неловко не съѣздить до Урги, которая оттуда всего въ 300 верстахъ. Въ концѣ января 1871 г. я былъ въ Кяхтѣ и въ-то самое время отправлялся караванъ въ Калганъ, въ которому примкнули и меня. Мнѣ наняли верхового верблюда за 18 кирпичей чая или за 12 рублей. Мой путь былъ очень недалек³й; но друг³е отправлялись весьма далеко: одинъ ѣхалъ въ Ханькоу, или Шанхай, чтобъ тамъ купить чаю и отправиться съ нимъ моремъ на Амуръ; а трое молодыхъ людей ѣхали на свои чайныя фабрики, верстъ на 700 выше Ханькоу. Несмотря на такую даль путешеств³я и опасность положен³я, въ которомъ находятся наши молодые плантаторы середи страшно густого населен³я, вовсе не дружелюбно настроеннаго противъ европейцевъ, ни сборы, ни проводы не показывали этого,- какъ будто отправлялись до какого-нибудь своего города.

   Телѣги были уже во дворѣ, откуда отправлялись; мой верблюдъ, привязанный у крыльца, нетерпѣливо топтался на мѣстѣ, потому что онъ чуялъ, какъ въ это самое время караванъ уже тронулся въ ходъ. Въ самомъ веселомъ настроен³и духа находилась вся публика, какъ отправляющаяся, такъ и остающаяся; всплакнули немного только двѣ дѣвушки, которыя также отправлялись въ Тянь-цзинъ въ услужен³е въ проживающимъ тамъ русскимъ агентамъ. Насилу я могъ заставить верблюда лечь, такъ ему хотѣлось скорѣе въ путь; но едва успѣлъ сѣсть, какъ онъ помчался въ догонку за караваномъ, но лишь только догналъ и сравнялся, потерялъ всякую горячность: его увлекало одно табунное свойство, онъ не любитъ ни отставать, ни удаляться отъ остальныхъ, ни впередъ, ни въ сторону.

   Первый переходъ нашъ былъ не больше 15-ти верстъ, и то уже мы прихватили часа 1 ¹/₂ ночи. Тотчасъ поставленъ былъ майханъ: это - шатеръ изъ синей дабы. Берутся два шеста съ желѣзными наконечниками и съ желѣзными же не вертящимися кольцами вверху, и ставятся одинъ отъ другого приблизительно на одну саженъ; въ кольца продѣвается длинная жердь, потомъ этотъ остовъ покрывается пологомъ, концы котораго оттягиваются, и петельками изъ веревочекъ нанизываются на желѣзные клинья, которые вбиваются въ землю. Спереди двѣ лопасти оттягиваются какъ можно дальше: это дѣлаетъ въ передней части такой просторъ, что огонь можно разводить въ самомъ майханѣ. Послѣ хорошаго и поздняго обѣда на проводахъ, намъ, конечно, было не до ужина, и мы всѣ, напившись только чаю, отправились спать въ телѣги. Къ моему благополуч³ю и для меня оказалась телѣга, такъ какъ одинъ изъ нашихъ спутниковъ остался въ Кяхтѣ праздновать аннинъ день (3-го февр.), чтобы потомъ догнать насъ на лошадяхъ; этою телѣгою я и пользовался почти всю дорогу. Монголы, 10 человѣкъ, имѣли отдѣльный майханъ. Итакъ, всѣ предались сну; а верблюды были положены между тюками товара.

   Не знаю, сколько я спалъ, но, проснувшись, я почувствовалъ, что мы ѣдемъ: ночь царила еще во всей силѣ; въ запушенныя морозомъ окна нельзя было ничего видѣть; только перебрасывало меня туда и сюда; колеса страшно гремѣли, снѣгъ хрустѣлъ и рѣзво скрыпѣлъ подъ желѣзными шинами. Отворяю дверку и выхожу. Свѣтло; ясное небо усыпано звѣздами; вожакъ, держа запряженнаго верблюда въ поводу, ѣхалъ подлѣ, и, обнявши передн³й горбъ своего верблюда, склонился и спалъ, и въ козлякѣ, т.-е. въ верхней шубѣ изъ козлиныхъ шкуръ, шерстью вверхъ, изображалъ изъ себя скорѣе вьюкъ мягкой рухляди, чѣмъ человѣческую фигуру. Сзади шло до 20-ти завьюченныхъ верблюдовъ, изъ которыхъ передн³й привязанъ въ моей телѣгѣ, а остальные вереницей другъ за друга. Кругомъ тишина; только раздавался громъ телѣги, да слышалось мѣрное шлепанье широкихъ мягкихъ лапъ верблюдовъ; идущ³й за телѣгой верблюдъ пыхтѣлъ, отдуваясь, потому что ноздри его сильно обмерзли инеемъ; нѣкоторые скрипѣли зубами, и этотъ скрипъ какой-то металлическ³й, будто скрипъ качели отъ тренья кольца о кольцо. Гдѣ же остальные?

   Бужу вожака и, обладая самымъ скромнымъ запасомъ монгольскихъ словъ, съ трудомъ выражаю ему свой вопросъ.- "Ойрха", отвѣтилъ онъ мнѣ, показывая плетью впередъ, т.-е. близко. Но это близко было таково, что не было видно ничего, хотя было свѣтло, и впереди на далекое пространство шла пологая, гладкая покать. Мы остановились на минуту; монголъ прозябь и слѣзъ съ верблюда, чтобы согрѣться на ходу, и тутъ только можно было разслышать отдаленный громъ телѣгъ; значитъ, мы пр³отстали немного.

   Какъ ни просто дѣло, но оставаться одному было непр³ятно, а дѣлать ничего не оставалось, какъ лѣзть опять въ свою гробницу и спать до разсвѣта. Непр³ятное впечатлѣн³е производитъ эта телѣга; въ ней даже будто холоднѣе, чѣмъ на дворѣ. Но вотъ, видно, взошло солнышко; замерзшее стекло залито краснымъ заревомъ, вы не видите, однако, солнца, а только блестящ³й лучъ его свѣтлой полосой пробивается сквозь густой иней и освѣтилъ ваше темное жилище; даже будто теплѣе стало. Налюбовавшись свѣтомъ, вы снова предаетесь сну или, скорѣе, какой-то дремотѣ, въ которой передъ вами проходятъ воспоминан³я изъ прошлаго, и въ то же время рисуются как³я-то фантастическ³я сцены и образы, и вы не можете отдѣлить сна отъ дѣйствительности. Но вотъ телѣга не гремитъ и не скрипитъ ужъ больше; вамъ такъ пр³ятно и сонъ совершенно васъ такъ и давитъ; сознан³е, однако, борется, и черезъ нѣсколько минутъ у васъ возникаетъ вопросъ: что-жъ это?- мы стоимъ? Выхожу: дѣйствительно стоимъ. Вожака нѣтъ, нѣтъ также и половины заднихъ верблюдовъ и у моего верблюда поводъ брошенъ на землю. Вздремнулъ, значитъ, и вожакъ, пригрѣтый солнышкомъ, и не замѣтилъ, какъ отцѣпились задн³е верблюды и отстали на версту. Так³я остановки отнимаютъ времени по получасу, и въ продолжен³е дня случаются много разъ, что значительно замедляетъ ходъ, безъ надобности лишнее время, часа на два удерживая верблюдовъ подъ тяжестью вьюковъ и не оставляя почти времени для пастьбы, потому что ихъ засвѣтло ужъ кладутъ по мѣстамъ. Для ѣдущихъ это тяжело страшною скукой: весь караванъ оттого разбивается, и вы цѣлый день не видите никого, кромѣ своего монгола. Не зная этого обстоятельства впередъ, я не взялъ въ свою телѣгу никакой провиз³и, и это было крайне непр³ятно: имѣя привычку, вставши утромъ, непремѣнно напиться чаю, нелегко цѣлый день быть безъ всякой пищи. Впослѣдств³и, конечно, я бралъ съ собою какую-нибудь сухую ѣду и бутылочку чаю; но все это нужно было держать за пазухой, чтобы не замерзало. Есть въ этихъ остановкахъ и другая дурная сторона. Однажды мы спали въ телѣгѣ двое и слышимъ, что она мчится; очнувшись, мы тотчасъ сообразили, что это верблюдъ понесъ, не сдержавши, подъ гору; предпринять было ничего невозможно, какъ только пр³отворить немного дверку и приготовиться въ паденью телѣги или, въ крайнемъ случаѣ, выскочить. Дѣло, однако, кончилось очень благополучно: верблюдъ, своротивъ съ дороги, попалъ въ овражекъ, набитый снѣгомъ, и завязъ; тогда мы выпили, выручили его и телѣгу, и выправились на дорогу; но верблюдъ такъ напугался, что его едва можно было удерживать, и онъ все боченился. Мы еще не успѣли совершенно спуститься, какъ съ вершины, горы тѣмъ же способомъ скачетъ къ намъ другая телѣжка: дверка расхлопнулась, оборвалась съ петлей и изнутри слышался крикъ дѣвушекъ; намъ удалось забѣжать напередъ, схватить за бурундукъ (поводъ) и остановить верблюда.

   Подобные случаи, конечно, не неизбѣжные, нужно только наблюдать за вожакомъ. Потомъ я наблюдалъ и за тѣмъ, чтобъ остановки были рѣже и короче, поэтому приходилось безпрестанно выглядывать, не отвязались ли задн³е верблюды, что дѣлается очень легко, такъ какъ поводъ не привязывается, а только затыкается за что-нибудь и при малѣйшей остановкѣ верблюда вытягивается, а въ противномъ случаѣ онъ разрывалъ бы ноздри. Самъ же монголъ крайне невнимателенъ: онъ или спитъ, сидя, или просто идетъ, не оглядываясь назадъ, а если сзади его никого нѣтъ, то некому и указать, что отвязались верблюды. Особенно этимъ качествомъ отличался мой вожакъ, и потому мы съ нимъ вѣчно были задн³е, и приходили на станъ по крайней мѣрѣ получасомъ позже. Бывало такъ досадно станетъ, выскочишь, укажешь и тутъ же обругаешь, какъ только сможешь по-монгольски; а онъ такой добродушный, что тотчасъ же обращается съ разговоромъ, или начнетъ по-русски считать "одинъ, дива, тэри" и т. д., такимъ образомъ отъ скуки у насъ шло взаимное обучен³е. Нельзя не относиться снисходительно къ тому, что вожаки всю дорогу дремлютъ; вѣдь имъ приходится почти не спать ночью. Мы становимся довольно поздно; равзьючивши и отпустивши верблюдовъ пастись, монголы принимаются желѣзными лопатами соскребать снѣгъ тамъ, гдѣ должны ночью лежать верблюды; расчистить родъ дорожекъ между лежащими по обѣ стороны вьюками. Потомъ идетъ варенье чая и мяса, а къ тому же кое-что пооборвется во вьюкахъ и у телѣгъ, такъ что мы бывало насидимся въ майханѣ вдоволь и идемъ ложиться спать, а они все еще не спятъ, поднимаются же раньше полуночи. Это, впрочемъ, обстоятельство только смягчаетъ приговоръ, а не оправдываетъ вполнѣ. Мы были въ ходу постоянно часовъ 14 и до 17, а уходили всего отъ 40 и до 50 верстъ, тогда какъ на проходъ того самаго разстоян³я нужно не болѣе 12 часовъ, въ чемъ я убѣдился на опытѣ, когда ходилъ съ русскимъ караваномъ; тогда больше времени было бы у нихъ для отдыха, а у верблюдовъ для пастьбы.

   Здѣсь позвольте сказать нѣсколько словъ о верблюдѣ, этомъ несчастномъ животномъ, истинномъ благодѣтелѣ сына пустыни, испытывающемъ, однако, отъ него много страдан³й и неправдъ; да и натуралисты-зоологи, какъ, напр., Брэмъ, относятся къ нему крайне несправедливо, называя его глупымъ, а нравъ его злымъ и упрямымъ. Это неправда. Умъ животныхъ проявляется въ ихъ инстинктѣ, а этотъ инстинктъ въ верблюдѣ нерѣдко спасаетъ какъ его, такъ и человѣка: онъ имѣетъ необыкновенную способность отыскивать воду и хорош³й нормъ, иногда за цѣлый переходъ, верстъ въ 20 по крайней мѣрѣ; онъ предчувствуетъ вьюгу, и если утромъ онъ не поднимается, то ожидайте ея, а какъ скоро ударила вьюга, они всѣ будутъ лежать, сбившись въ кучу, хотя бы вьюга длилась нѣсколько сутокъ, сознавая, что идти въ это время - значитъ выбиться изъ силъ понапрасну и въ концѣ-концовъ замерзнуть, тогда какъ друг³я животныя въ это время бѣгутъ и, конечно, погибаютъ. Онъ пугливъ при какой-нибудь неожиданности, но очень скоро, всмотрѣвшись внимательно, преодолѣваетъ этотъ страхъ; взглядъ у него чрезвычайно умный, онъ будто хочетъ проникнуть въ самую глубь. Какъ примѣръ глупости, приводятъ то, что, увидѣвши волка, который катается передъ нимъ, онъ протягиваетъ въ нему шею и обнюхиваетъ, а тотъ въ это время хватаетъ его за горло и душитъ. На это замѣтимъ, что вообще у плотоядныхъ слишкомъ много хитрости и коварства, чѣмъ травоядныя не обладаютъ, и волкъ всегда умѣетъ обмануть и лошадь, и быка, и дикихъ оленя, изюбря и др. Золъ онъ бываетъ только одно время, когда бываютъ также злы и неистовы и друг³я животныя; но тогда и видно, что съ нимъ происходитъ что-то необыкновенное: онъ не ѣстъ почти ничего цѣлый мѣсяцъ, съ затылка у него выходитъ какое-то смолистое вещество, у рта пузырями и клубами вздувается пѣна; тогда онъ кидается на человѣка и на другое крупное животное, чтобъ не подошли въ его самкамъ; но точно также злы въ это время див³й козелъ, олень, изюбрь, которые въ ярости иногда убиваютъ своихъ самокъ. Есть однако въ большей или меньшей степени злые и коварные и между верблюдами, и это такъ и выражается въ его физ³оном³и. Если онъ во время хода отвѣшиваетъ нижнюю губу и прямо поворачиваетъ въ вамъ голову, когда проходите мимо, не бойтесь: этотъ никогда ничего не сдѣлаетъ вамъ, хоть и будетъ ревѣть, какъ только вы приблизитесь въ нему. Другой, напротивъ, подбираетъ нижнюю губу и плотно сжимаетъ ее съ верхнею, за вами слѣдитъ только глазами, не измѣняя положен³я головы: его берегитесь, когда проходите, онъ какъ разъ шлепнетъ васъ заднею лапою наотмашь, хотя бы вы были нѣсколько въ сторонѣ, а передними собьетъ и будетъ топтать, или хватитъ зубами; Это, однако, случается очень рѣдко, потому что и злой на такую штуку не рѣшается, если видитъ въ человѣкѣ смѣлость и умѣнье подойти. Невыносимъ онъ тѣмъ, что всяк³й разъ, какъ только подходите къ нему, чтобъ ваять, или какъ только заставляете лечь, чтобъ сѣсть, онъ невыносимо кричитъ и показываетъ намѣрен³е обдать васъ жвачкой; но если вы идете смѣло, онъ не оплюётъ васъ и останется при одномъ намѣрен³и, а кричитъ онъ вслѣдств³е той боли, которую ему приходится испытывать отъ дерганья поводомъ, продѣтымъ сквозь переносье. Эта рана почти никогда не заживаетъ, потому что развережается постояннымъ дерганьемъ: часто у бѣднаго животнаго отъ этого дерганья струится кровь изъ носа, иногда гн³етъ носъ, и тогда вы издали слышите вонь; каково же терпѣть. Какъ ни больно это, однако иногда онъ такъ выбивается изъ силъ, что ложится на ходу, хотя бы привелось разорвать носъ; онъ только взвизгнетъ. А до какого изнуренья его доводятъ! Можно положительно сказать, что верблюдъ у монгола цѣлую зиму ничего не ѣстъ. Возьмемъ нашъ караванъ, въ которомъ было болѣе 200 верблюдовъ: штукъ полтораста завьюченные, а остальные заводные, для смѣны. Верблюды эти пришли изъ Калгана и въ Кяхтѣ простояли дня 4 безъ корма; мы, отъѣхавши 15 в., остановились ночью и пастись не пускали ихъ вовсе; затѣмъ трогались въ путь всегда съ полночи; шли часовъ до 4 пополудни, иногда больше; на пастьбу имъ давалось не больше 2 часовъ, а иногда меньше; кормъ по караванному тракту страшно сбитъ, тамъ-сямъ мотается кое-какая былочка, и притомъ было довольно снѣжно. Ночь они непремѣнно должны лежать и пережовывать жвачку: этотъ отдыхъ, говорятъ, для нихъ нужнѣе пастьбы. Въ 7 дней хода до Урги мы случайно имѣли одну дневку. И такъ верблюдъ проводитъ всю зиму, вслѣдств³е чего видъ его претерпѣваетъ такого рода измѣнен³я: горбы, которые у сытаго верблюда, стоятъ, какъ кочки, и такъ тверды, что вы ощупываете въ нихъ что-то твердое - въ родѣ кости или, по крайней мѣрѣ, хряща, сначала дѣлаются мягче и сваливаются, будто сломленные, потомъ свѣшиваются, какъ порожн³е мѣшки, а наконецъ, и вовсе исчезаютъ, и спина тогда представляетъ выгнутый хребетъ, и на мѣстѣ горбовъ только два махорка длинной шерсти, а иногда вся она избита въ ранахъ и раны на самомъ верху сквозныя: страшно смотрѣть на него! Въ такомъ состоян³и я видѣлъ верблюдовъ въ Калганѣ, въ продолжен³и нѣсколькихъ дней привязанныхъ на одномъ и томъ же мѣстѣ, безъ корма и будто забытыхъ хозяиномъ. Наши верблюды были такъ истощены, что когда приходили на станъ и развьючивали ихъ, то они не торопились на пастьбу, а стояли, будто отуманенные, и шли пастись тогда только, когда ихъ отгоняли. А тутъ на бѣду налетаютъ стаей черные вороны, садятся на нихъ и расклевываютъ горбы; верблюдъ отъ боли жмется и уходитъ, но не смѣетъ согнать его мордой, боясь, что тотъ сейчасъ клюнетъ его въ глазъ своимъ, какъ желѣзо, твердымъ клювомъ. Дорогой нѣкоторые верблюды ложились подъ вьюками, и ужъ никакими усил³ями не могли ихъ поднять, потому что это происходило отъ окончательнаго истощен³я; тогда ихъ замѣняли другими, запасными; иногда монголы перемѣняютъ верблюдовъ на серединѣ пути: это бываетъ только въ веснѣ. Кромѣ истощен³я, верблюдъ легко можетъ охромать, порѣзавши свою мягкую лапу объ ледъ или острый камень, а иногда просто по твердой дорогѣ стираетъ подошву до крови,- тогда его, конечно, перемѣняютъ. Съ однимъ верблюдомъ у насъ случилось что-то другое: у него сдѣлалась опухоль на передней лопаткѣ. Когда увидѣли, что онъ не въ состоян³и идти подъ вьюкомъ, его развьючили, а прибывши на станъ, принялись лечить, и леченье это было оригинальное и варварское. Его повалили и вырѣзали опухоль, сдѣлавши рану въ ¹/₂ квадратной четверти, оказался какой-то жиръ и гной; они дорѣзались до самаго мяса съ кровью, потомъ взяли соотвѣтственной величины лоскутъ войлока, намазали чѣмъ-то и пришили иглой. Верблюдъ этотъ сдѣлалъ еще одинъ переходъ порожн³й; но тамъ уже не пошелъ пастись и все лежалъ на стану, вытянувши шею, какъ обыкновенно вытягиваютъ, когда спятъ, и стоналъ. Его покрыли козляками, для того ли, чтобъ согрѣть, или чтобъ не видѣть его предсмертныхъ мукъ. Такъ онъ и кончился.

   По такому обращен³ю съ животнымъ, можно подумать, что монголъ вообще жестовъ нравомъ. Наоборотъ: онъ боится кровопролит³я; въ Монгол³и почти не слышны уб³йства и даже другого рода насил³я очень рѣдки. Отчасти причина этого заключается въ ихъ трусости; но вообще монголы не сварливы и не скоры на драку, какъ китайцы; у нихъ рѣдко встрѣтите жестокое обращен³е родителей съ дѣтьми или мужа съ женою; животное онъ любитъ и жалѣетъ, но при случаѣ безжалостно заставляетъ терпѣть, потому что и самъ терпитъ; варварск³й способъ леченья одинаково примѣняется и въ человѣку. Ихъ ламское леченье состоитъ въ лекарствахъ очень сильныхъ и въ операц³яхъ; послѣдн³я особенно ужасны. Мало того, что вырѣзываютъ различные прыщи и нарывы, прижигаютъ раны, они, раскаливши добѣла желѣзный прутъ, прокалываютъ имъ мышцы рукъ и шеи, и дѣлаютъ заволоки; при этомъ, конечно, иногда больной умираетъ не отъ болѣзни, а отъ лечен³я, какъ и тотъ несчастный верблюдъ.

   Какъ бы то ни было, а лечен³е и смерть верблюда произвели на всѣхъ тяжелое впечатлѣн³е; намъ непр³ятно было видѣть даже лекаря, который такъ варварски рѣзалъ бѣдное животное, и навѣрное былъ причиною его смерти. Но тотчасъ же мнѣ привелось лечить того самого ламу-лекаря. Отъ небольшой ранки у него облѣзла вся передняя часть горла и гноилась: былъ ли то мокрый лишай или другое что, я не знаю, но у меня въ то время на бѣду не было никакихъ лекарствъ, кромѣ туалетнаго уксуса. Полагаясь на его дезинфектирующее свойство, я прибѣгнулъ въ нему, и предупредилъ своего пац³ента, что отъ него будетъ очень больно; онъ рѣшился, и дѣйствительно боль была жестокая, но, стиснувъ зубы, онъ терпѣлъ, и всяк³й разъ, какъ становились, приходилъ за лечен³емъ, и требовалъ, чтобы я дѣлалъ его непремѣнно самъ, никакъ не довѣряя никому другому, ни себѣ: у нихъ есть вѣра, что лекарство дѣйствуетъ только прямо изъ рукъ врача. Дѣйствительно, болѣзнь прошла, и послѣ онъ, найдя меня въ Кяхтѣ, подарилъ мнѣ табаку, трубку и китайскихъ пряниковъ, и выпросилъ еще того же лекарства.

   Вообще путешеств³е при большихъ переѣздахъ очень непр³ятно; оно особенно непр³ятно въ Монгол³и, да еще зимой. Съ остальными товарищами вы разлучены, наблюдать по дорогѣ нечего, и остается - лежать въ телѣгѣ, испытывая тряску и скуку, въ какомъ-то полуснѣ; тѣмъ пр³ятнѣе добраться до стана. Тутъ мы обыкновенно проводили время вмѣстѣ до самаго отправлен³я. Однажды мы не тронулись съ мѣста ночью и остались до утра. Утромъ, когда мы уже пили чай, въ намъ въ майханъ торопливо вошли всѣ наши монголы и поочередно, пожимая намъ руки, твердили: "сай, сай, сай!" {Полная фраза: "мэнду сай" - добраго здоровья!}. Сначала мы не поняли ничего, а потомъ объяснилось, что въ этотъ день насталъ новый годъ (кажется 6 февраля). Мы угостили ихъ водочкой и чаемъ, а потомъ были приглашены къ нимъ, гдѣ насъ также угостили пельменями, мясомъ, чаемъ и китайскими пряниками. По этому случаю была днёвка, цѣлый день шло угощен³е, монголы были веселы и пѣли пѣсни, а намъ, признаться сказать, было далеко не такъ весело, и только въ вечеру оживило насъ прибыт³е спутника, остававшагося въ Кяхтѣ.

   Путешеств³е по караванному пути скучно еще тѣмъ, что онъ совершенно безлюденъ и гораздо однообразнѣе, такъ-называемаго, почтоваго тракта. Здѣсь живутъ только бѣдняки, у которыхъ нѣтъ почти скота, потому что здѣсь кормъ весь выбитъ караванами; живутъ они только тѣмъ, что даютъ имъ проѣзжающ³е за как³я-нибудь услуги или просто въ видѣ милостыни. Сплошь и рядомъ подползаетъ какой-нибудь безног³й или подвозятъ на салазкахъ больного ребенка и просятъ пищи, одежды и лекарствъ; сахаръ и сухари въ этомъ случаѣ играютъ роль лекарства.

   Кое-гдѣ попадаются перевалы черезъ горы, полог³е, впрочемъ, и не крутыя; но вообще здѣсь долины очень широк³я, хребты отстоятъ далеко; рѣки, покрытыя льдомъ и снѣгомъ, также не придаютъ разнообраз³я; только за половину дороги приходится переваливать хребетъ Манхатай, который вполнѣ носитъ характеръ горной мѣстности: дорога идетъ по камню, по бокамъ торчатъ скалы, кругомъ лѣсъ; верблюды не могли тащить телѣги, и потому перевалъ этотъ дѣлается на быкахъ, для чего здѣсь постоянно живутъ нѣсколько юртъ и берутъ за провозъ рубля по два съ телѣги.

   На восьмой день мы вступили въ долину р. Толы, гдѣ я долженъ былъ разстаться со своими спутниками.

  

  

   Урга лежитъ почти подъ 48° с. ш., въ 300 верстахъ въ югу отъ Кяхты и составляетъ главный городъ сѣверной Монгол³и, иначе называемой Халха и состоящей изъ четырехъ ханствъ, или княжествъ. Они находятся въ вассальной зависимости отъ пекинскаго двора, т.-е. не платятъ ему никакой дани и управляются своими собственными князьями и другими родовыми начальниками на основан³и особеннаго уложен³я, и только эти родовые начальники ихъ, или князья различныхъ степеней, получаютъ отъ китайскаго правительства извѣстное жалованье, за получен³емъ котораго каждогодно ѣздятъ въ Пекинъ, причемъ представляютъ императору различные подарки въ знакъ своего вѣрноподданничества. Поѣздки такого рода со всѣми сопряженными съ ними расходами не легко ложатся на все монгольское населен³е. Однажды нашему каравану понадобилось купить нѣсколько верблюдовъ въ Керэлюнѣ (гор. въ восточной части Халхи), и этого невозможно было сдѣлать, потому что лучш³й скотъ былъ отобранъ для подарковъ ихъ княземъ, бэйсомъ, незадолго передъ нами отправившимся въ Пекинъ для поздравлен³я богдыхана съ новымъ годомъ и за получен³емъ жалованья. Монголы, конечно, не имѣютъ права, помимо китайскаго правительства, входить ни въ как³я международныя отношен³я, но во внутренн³я дѣла оно прямо не вмѣшивается и только наблюдаетъ за исполнен³емъ законовъ черезъ монгольскихъ же чиновниковъ; а въ главныхъ городахъ имѣетъ своихъ высшихъ чиновниковъ, амбаней, изъ маньчжуръ, обязанность которыхъ слѣдить на политическими дѣлами и главнымъ образомъ за монгольскими ханами и ихъ отношен³ями къ Росс³и.

   Совсѣмъ въ иномъ положен³и, въ полной прямой зависимости отъ пекинскаго двора и его чиновниковъ изъ маньчжуръ - находятся живущ³е на югѣ монголы-чахары, также какъ солоны, баргу, дахуры и друг³е народцы, живущ³е въ сѣверо-восточномъ углу Монгол³и, между Маньчжур³ею и Сибирью.

   Четыре халхасск³я княжества расположены по надъ сибирской границей въ слѣдующемъ порядкѣ отъ запада къ востоку: сначала противъ енисейской границы идутъ владѣн³я Саинъ-ноина, затѣмъ противъ Иркутской губерн³и - Тушету-хана, и съ Забайкальемъ граничатъ земли Цеценъ-хана, а четвертое Дзасакту-хана_г не прикасаясь въ сибирской границѣ, идетъ къ югу отъ упомянутыхъ трехъ.

   Мы не скажемъ ничего ни о пространствѣ этихъ ханствъ, ни о числѣ жителей, потому что для этого нѣтъ никакихъ точныхъ данныхъ; замѣтимъ только, что если считаютъ пространство всей Монгол³и болѣе 60,000 кв. миль съ 3,000,000 жителей, то эта часть есть самая обширная по пространству, но наименѣе населенная, и тутъ населен³е больше всего собирается по окраинамъ, самая же середина пустынна, вслѣдств³е непр³ютности страны и отдаленности отъ другихъ болѣе промышленныхъ народовъ.

   Урга находится собственно во владѣн³яхъ Тушету-хана; по отношен³ю къ остальнымъ ханствамъ она довольно центральна, но особенное значен³е придаетъ ей географическое положен³е. Отъ нея въ востоку и къ западу берутъ начало рѣки, принадлежащ³я двумъ обширнѣйшимъ бассейнамъ - Енисея и Амура. Если главный склонъ этой мѣстности тотъ же, что въ Сибири, т.-е. сѣверный, то обил³е рѣкъ и долинъ среди горъ со всевозможными направлен³ями придаетъ ей разнообразный характеръ и даетъ возможность выбора мѣста. Горы, наполняющ³я это пространство, большею част³ю полог³я и невысок³я, раздѣлены широкими долинами, представляющими иногда видъ обширныхъ равнинъ; сѣверные склоны ихъ покрыты лѣсомъ, на югъ стелятся травяныя степи; посрединѣ протекаютъ больш³я рѣки: Тола, Орхонъ, Иро, Баинъ-голъ и др., текущ³я въ Селенгу, обильныя рыбой, и разливами утучняющ³я отлог³я береговыя пространства. При этомъ множество маленькихъ долинъ съ рѣчушками и ключами, защищенныхъ отъ суровыхъ вѣтровъ, даетъ пр³ютъ на зиму. Здѣсь, въ уютныхъ уголкахъ, въ полугорьяхъ размѣщаются кочевники кучками отъ 10 до 12 юртъ со стадами крупнаго и мелкаго домашняго скота, который цѣлую зиму бродитъ здѣсь по густымъ, высокимъ ветошамъ {Оставшаяся отъ лѣта, нескормленная скотомъ трава.}, не нуждаясь ни въ сѣнѣ, ни въ пригонѣ. Выдаются так³я мѣстечки, что цѣлую зиму почти не бываетъ снѣга, и такъ тепло, что въ февралѣ можно ходить по двору безъ шубы, и совершенно забываешь близость Сибири. Кое-гдѣ встрѣчаются здѣсь полосы вспаханной земли, и не можетъ быть сомнѣн³я, что здѣсь никакъ не меньше задатковъ для развит³я земледѣл³я, чѣмъ у насъ въ Забайкальѣ или въ южной части Иркутской губерн³и.

   Совсѣмъ другое представляетъ мѣстность въ югу отъ Урги. Тутъ вы уже разстаетесь съ горами и рѣками, и вступаете въ степь ровную, однообразную, съ тощею растительност³ю и скуднымъ орошен³емъ. Соленыя озера и жалк³е ключи - вотъ и все, да и тѣ постоянно высыхаютъ или изсякаютъ, уходя въ землю. Этотъ недостатокъ воды на поверхности вознаграждается тѣмъ, что вездѣ почти на незначительной глубинѣ можно вырыть колодезь. Далѣе въ востоку мѣстность нѣсколько живѣе: она разнообразится увалами и холмами, между которыми пробиваются наверхъ даже небольш³я рѣчки, текущ³я иногда верстъ на 50 и больше и, въ концѣ-концовъ, все-таки уходящ³я въ землю; и тамъ тоже собирается населен³е въ кучку, но такихъ мѣстъ очень немного, и за то тамъ же есть цѣлыя огромныя полосы, гдѣ все пространство усѣяно скалами гранита и лавы, которыя издали кажутся городками или собран³ями юртъ, а вблизи вы увидите вездѣ одинъ камень въ глыбахъ и валунахъ, и между ними трава идетъ не сплошнымъ ковромъ, а пробивается пучками: мрачный, унылый видъ придаетъ этотъ вездѣ сѣрѣющ³й камень и безъ того невеселой однообраз³емъ своимъ мѣстности.

   Добавьте въ этому значительную высоту этой обширной плоскости, ея беззащитность отъ вѣтра, откуда бы онъ ни подулъ, что дѣлаетъ ее открытымъ полемъ для бушеванья вьюгъ и мятелей, и наконецъ по всему ея протяжен³ю съ запада на востокъ пересыпь изъ переноснаго песка, шириною во сто верстъ, и вамъ во всей наготѣ представится непр³ятность и неприглядность такой мѣстности.

   Понятно послѣ этого, что вся жизнь Монгол³и сосредоточивается на ея окраинахъ, съ одной стороны ближе къ Китаю, съ другой - къ Росс³и. Кромѣ Урги, почти на той же параллели помѣстились Улясутай на з. и Керэлюнъ на в., но Урга остается самымъ важнымъ пунктомъ. Когда мы шли съ караваномъ (Бутина и Першина, въ 1872 г.) изъ Калгана прямо на нерчинскую границу, намъ привелось дней 10 идти безъ дороги, и въ то же время намъ привелось пересѣчь нѣсколько поперечныхъ дорогъ, которыя всѣ вели въ Ургу или Богдокурэ, какъ ее называютъ монголы въ самыхъ отдаленныхъ мѣстахъ. Нѣкоторыя изъ этихъ дорогъ идутъ отъ границъ Маньчжур³и и отъ различныхъ проходовъ въ китайской стѣнѣ, тогда какъ къ Кэрелюну, лежащему въ восточной части, по которой мы и шли, попалась настоящая дорога только на два дня.

   Такое значен³е, однако, Урга пр³обрѣла не въ слишкомъ давнее время; когда именно - мы не можемъ сказать, но, кажется, съ того времени, какъ русск³е заняли Сибирь; то же можно сказать и о Кэрелюнѣ, который въ концѣ XVI² столѣт³я, какъ городъ, вовсе еще не существовалъ.

   Кромѣ географическаго положен³я, ей помогли, конечно, и ея отношен³я къ Росс³и. До занят³я Сибири русскими, сношен³я монголовъ съ ея туземцами другой расы ограничивались обмѣномъ мѣховъ на китайск³я произведен³я, которыхъ не было еще въ изобил³и и въ Монгол³и; поэтому торговли, можно сказать, не было никакой. Русск³е же явились съ своими мануфактурными товарами, съ свинцомъ и порохомъ, кораллами, бусами и различными бездѣлушками, служащими для украшен³я въ мужскомъ и женскомъ костюмѣ, съ металлическими издѣл³ями и т. д. Это больше привлекло сюда и китайцевъ, которымъ открылась возможность пр³обрѣтать пушнину гуртомъ, а не собирать по улусамъ и юртамъ, сбывать свои произведен³я, между которыми впослѣдств³и занялъ такую важную роль чай, и, кромѣ пушнины, пр³обрѣтать отъ русскихъ нѣкоторые изъ мануфактурныхъ товаровъ, а потомъ благородные металлы и главнымъ образомъ серебро.

   Торговое значен³е Урги обратило на нее вниман³е ламъ: она дѣлается религ³ознымъ центромъ, мѣстопребыван³емъ одного изъ кутухтъ, послѣ тибетскаго далай-ламы высшихъ представителей Будды на землѣ; а затѣмъ она дѣлается и центромъ правительственнымъ.

   Назвавши Ургу городомъ, я долженъ, однако, сдѣлать въ этому оговорку. Городовъ въ смыслѣ европейскомъ и даже въ смыслѣ китайскомъ у монголовъ нѣтъ. Ихъ города не что иное, какъ скоплен³е народа, преимущественно ламъ, вокругъ дацановъ, или монастырей, и носятъ назван³е курэ. Во всей Монгол³и вы не найдете ни одного города, въ которомъ не было бы большого дацана и не преобладало бы ламское населен³е. Къ дацану съ его ламскимъ населен³емъ приселяются простые монголы, предлагая ему свои услуги и получая на то какое-нибудь вознагражден³е, иногда состоящее въ одномъ скудномъ пропитан³и. Тутъ же непремѣнно пристроятся китайск³е торговцы. Они живутъ или временно, наѣздомъ,- тогда разбиваютъ всяк³й разъ майханъ или палатку; или постоянно, съ отлучками въ Китай за товаромъ,- тогда устроиваютъ домы, гдѣ есть лѣсъ, деревянные, а гдѣ лѣса нѣтъ, изъ камня и изъ глины, мазанки; иногда живутъ въ войлочныхъ юртахъ, а для склада товаровъ устроиваютъ амбарчики. При особенно выгодномъ торговомъ положен³и мѣста, китайцы селятся цѣлыми торговыми слободами или городками, которые и называются майма-ченъ. Если мѣстность имѣетъ важность политическую, то тутъ же тогда сосредоточивается и правительство, и тогда оно называется урго; слово это, впрочемъ, весьма рѣдко услышите, потому что въ каждомъ городѣ на первомъ планѣ его религ³озное значен³е. Самые важные пункты въ торговомъ и политическомъ отношен³яхъ стараются имѣть своего кутухту, и тогда уже окончательно опредѣляется роль города. Тогда въ нему собираются по временамъ массы народа съ дарами и вкладами, въ немъ скопляются огромныя богатства, онъ пр³обрѣтаетъ нѣчто въ родѣ крѣпостныхъ, которые платятъ ему дань, стерегутъ его стада и исполняютъ различныя повинности.

   Таковъ характеръ ламскаго буддизма, что всяк³й, исповѣдующ³й его и желающ³й сдѣлаться буддистомъ вполнѣ, долженъ быть ламой; это высш³й идеалъ, въ которому долженъ стремиться каждый монголъ; поэтому и монгольск³е князья добивались чести попасть на высш³й религ³озный постъ; но тогда они являлись слишкомъ сильными соперниками власти китайскаго правительства, вслѣдств³е чего правительство постаралось преградить имъ этотъ путь.

   Здѣсь мы должны коснуться истор³и ургинскаго кутухты, съ которымъ тѣсно связана роль Урги.

   Намъ нѣтъ надобности разбирать, когда и какъ распространился буддизмъ въ Монгол³и; достаточно того факта, что въ половинѣ XVII столѣт³я буддизмъ имѣлъ такую силу, что всѣ монгольск³е князья непремѣнно хотѣли имѣть кутухту у себя, изъ своего рода. Въ 1657 г., по смерти Алтанъ-хана, старш³й сынъ его Лобзанъ Тушету-ханъ наслѣдовалъ его свѣтскую власть, а младш³й его братъ Джибзанъ-дамба сдѣлался кутухтой. Въ другомъ ханствѣ былъ другой кутухта Галданъ, сынъ Дзасанту-хана. Началась распря за первенство. Дзасанту-ханъ отправилъ посла въ Тушету-хану съ требован³емъ, чтобы братъ его добровольно отказался отъ соперничества, угрожая въ противномъ случаѣ прибѣгнуть въ силѣ. Тушету-ханъ отрубаетъ голову посланнику, привязываетъ ее въ хвосту лошади и велитъ такимъ образомъ отвести ее въ Дзасанту-хану съ отвѣтомъ, что лучшаго извѣст³я онъ не могъ ему дать. Тогда Галданъ отправился въ Тибетъ и просилъ далай-ламу снять съ него санъ кутухты и вообще духовное зван³е, которое не дозволяло ему взяться за оруж³е. Далай-лама отвѣтилъ ему, что онъ самъ знаетъ, какъ долженъ поступить. Послѣ такого отвѣта Галданъ самъ сложилъ съ себя духовный санъ и сдѣлался ханомъ, принявъ титулъ бошохту, присвоиваемый только потомкамъ Чингисъ-хана. Затѣмъ начинается война. Объ этой войнѣ разсказываютъ ужасы. Галданъ вездѣ побѣждалъ, и Тушету-хану ничего не оставалось, какъ признать подданство императору Канси, въ то время прославившему себя завоеван³ями, чтобъ получить его помощь. Дѣйствительно, съ помощью китайскаго войска, состоявшаго изъ дахуръ и монголовъ южныхъ аймаковъ (областей), подъ предводительствомъ лучшихъ полководцевъ императора-завоевателя, Тушету-ханъ сталъ одерживать верхъ, и Галданъ былъ оттѣсненъ на западъ въ Зюнгар³ю. Появлен³е самого Канси докончило поражен³е Галдана. Въ 1696 г., въ ³юнѣ мѣсяцѣ, китайск³й полководецъ Фянгу разбилъ его при горѣ Терелцзи: жены и дѣти Галдана со множествомъ военачальниковъ были взяты въ плѣнъ; Галданъ, какъ разсказываютъ, умеръ съ горя или отравился; а халхасы съ тѣхъ поръ должны были признать надъ собою высшую власть китайскаго императора {Свѣдѣн³я эти взяты изъ "Путешеств³я въ Китай чрезъ Монгол³ю въ 1820 и 1821 годахъ", Тимковскаго.}.

   Съ тѣхъ поръ китайцы управляютъ и сѣверной Монгол³ей, какъ давно уже управляли ея южною окраиной. Монголы слишкомъ пассивны для того, чтобъ что-нибудь предпринять противъ этого господства, да имъ нѣтъ въ томъ и надобности; князья же ихъ каждый порознь слабы, а для дружнаго дѣйств³я всѣхъ вмѣстѣ нужно, чтобы что-нибудь ихъ соединяло. Единственное всесильное лицо въ Монгол³и - кутухта, который можетъ соединить князей и за которымъ пойдетъ весь народъ. Поэтому китайское правительство обращаетъ особенное вниман³е на него, и - главное, постаралось регулировать его выборъ въ смыслѣ выгодномъ для себя.

   Когда кутухта умираетъ, то душа его тотчасъ же переселяется въ другого человѣка, именно въ младенца, родившагося въ тотъ самый моментъ, когда кутухта испустилъ послѣдн³й вздохъ. Опредѣлить моментъ послѣдняго вздоха и сообразно съ тѣмъ отыскать новорожденнаго - все это зависитъ отъ ламъ, которые и пользуются этимъ для своихъ выгодъ. Но правительствомъ опредѣлено, что кутухта не можетъ родиться въ семействѣ, находящемся въ родствѣ съ далай-ламой и со старшимъ ламой банъ-ченъ-эрдэни, а также у родственниковъ монгольскихъ хановъ и князей различныхъ степеней, тайдз³евъ (знатныхъ родоначальниковъ) и главноначальствующихъ надъ дивиз³ей (гусайда). Лица, на которыхъ лежитъ обязанность доносить правительству о смерти стараго кутухты и