Тепляков Виктор Григорьевич - Письма из Болгарии

stify">  

   Продолжая путь свой по вершинѣ горы, я жадно любовался картинными ужасами природы, кои на каждомъ шагу поражали взоръ мой. Дик³е, наг³е, раздробленные утесы, представлялись мнѣ во всей странности фантастическихъ формъ своихъ. Яркая зелень кустарника, прерываемая глубокими рытвинами, рѣзко отдѣлялась отъ пасмурной черноты пучинъ, з³явшихъ со всѣхъ сторонъ предо мною. Часъ обѣда пробилъ гораздо прежде, нежели мы разстались съ этими чудными, Осс³ановскими картинами. На обратномъ пути, громады чудовищныхъ скалъ, грозили на каждомъ шагу погребсти насъ подъ своими обрывами Колоссальные обломки утесовъ преграждали намъ безпрестанно дорогу, вызвышаясь надъ зеленью деревьевъ, раздавленныхъ ихъ тяжкимъ паден³емъ. Генералъ К. указалъ мнѣ на одинъ изъ сихъ обломковъ, примолвя, что онъ служитъ надгробнымъ памятникомъ русскому часовому, разгромленному его оторвавшейся массою. Я взглянулъ на эту гробницу и невольно вспомнилъ забавную досаду Mанфреда о томъ, что исполинск³й Розенбергъ упалъ не на его голову. По чести, мнѣ смѣшно было думать, что утонченный Байроновъ мизантропъ конечно не позавидовалъ бы въ таковомъ памятникѣ солдату, бѣдному человѣку, если бы велик³й творецъ его зналъ до создан³я своей драмы о существован³и подобнаго мавзолея.

   Въ слѣдующее утро мы возвратились на вчерашн³й путь свой. Достигнувъ до половины горы, опять сошли съ лошадей и начали взбираться вверхъ по узкой, высѣченной въ скалахъ лѣстницѣ. Чѣмъ дальше подвигались мы впередъ, тѣмъ круче и тѣснѣе становилась дорога, тѣмъ рѣже и суровѣе казалась мнѣ зелень кустарника. Тамъ-и-сямъ мѣлк³е листья терновника опутали глубок³я разсѣлины; колюч³й волчецъ высовывалъ изъ нѣдръ ихъ свои игловатыя маковки. Далѣе - душистый можжевельникъ пресмыкался у поднож³я утесовъ, окруженный разноцвѣтнымъ мхомъ и красноватымъ лишайникомъ. Наконецъ всякая растительность прекратилась. Только желтыя и черноватыя полосы тянулись передо мною вверхъ длинными и перепутанными зигзагами. Не подалеку отъ вершины горы, подъ навѣсомъ кругловатыхъ и совершенно перпендикуляряыхъ скалъ, устроенъ небольшой наблюдательной постъ. Владычествуя съ этой стороны надъ всею окрестностью, онъ служитъ для открыт³я непр³ятеля по аидосской дорогѣ - назначен³е довольно важное, но совершенно безполезное въ ночное время. Притинъ сей наименованъ Орлинымъ гн
123;здомъ. Его неимовѣрное мѣстоположен³е оправдываетъ вполнѣ таковое назван³е. Тотъ, кто первый замыслилъ взлетѣть на вершину сихъ неприступныхъ стремнинъ и повиснулъ надъ з³яющими вокругъ пропастями съ войной и ея перунами, можетъ дѣйствительно спорить съ царемъ пернатыхъ въ отважности. Съ этого бельведера, очарованный взоръ вашъ объемлетъ окрестность, пестрѣющуюся подобно развернутой географической картѣ почти вплоть до самаго Лидоса. Верхн³е Балканы кажутся недвижными темносиними тучами, пронзающими лазурь далекаго небосклона. Надъ вами и вокругъ васъ башни зубчатыхъ, желтыхъ и пепловидныхъ скалъ вздымаются на нѣсколькихъ планахъ посреди паровъ теплой, радужной атмосферы. У ногъ ихъ мелькаютъ Праводы, разсыпанные по ковру зеленой долины, коей злакъ зыблется издали, подобно струямъ живаго изумруднаго источника,

   Генералъ К. желалъ непремѣнно показать мнѣ всѣ укрѣплен³я, устроенныя подъ его руководствомъ въ Праводахъ: а потому, съѣхавъ съ осмотрѣнныхъ нами высотъ, мы поскакали къ параллельной онымъ западной горѣ чрезъ андосск³я ворота. На восточномъ скатѣ сей горы устроенъ Кронверкъ, назначенный для удержан³я Турокъ со стороны Шумли. Защищаемый цѣлымъ полкомъ и 9-ю оруд³ями, оплотъ сей почитается важнѣйшимъ изо всѣхъ праводскихъ укрѣплен³й. Огонь его препятствуетъ непр³ятелю овладѣть горою, откуда онъ весьма удобно могъ бы спуститься въ городъ. Далѣе, на сѣверо-восточномъ склонѣ горы, возвышается Блокгаузъ. Его чугунный градъ посыплется на правовѣрныхъ, если, не взирая на тѣсноту вьющейся по горѣ со стороны Шумли тропинки, имъ вздумается сойдти съ противоположныхъ высотъ для приближен³я къ крѣпостному валу. Ворота сего укрѣплен³я повѣшены между двухъ остроконечныхъ утесовъ, коихъ исполинск³я массы какъ будто нарочно для того воздвигнуты здѣсь природою.

   Укрѣпленныя такимъ образомъ, обѣ горы могутъ довольно долго отражать съ восточной и западной сторонъ натискъ дружинъ мусульманскихъ, между тѣмъ какъ прегражденная крѣпостнымъ валомъ рѣка, наводнивъ окрестность почти на цѣлую версту по направлен³ю къ Варнѣ, служитъ городу неприступнымъ оплотомъ со стороны сѣвера. Нѣсколько открытою показалась мнѣ одна южная позиц³я, называемая здѣсь андосскою; но за то внутренн³й валъ, окруженный глубокимъ рвомъ, и покровительствуемый картечью четырехъ баст³оновъ объ осми оруд³яхъ, защищаетъ Праводы и съ этой стороны довольно благонадежнымъ образомъ.

   Какихъ трудовъ должно было стоить создан³е всѣхъ сихъ оплотовъ, истинныхъ побѣдъ, одержанныхъ военнымъ искуствомъ надъ сей противоборственною природою! Отлог³е скаты смѣнили подъ русскимъ заступомъ крутизну перпендикулярныхъ утесовъ; гранитныя лѣстницы образовались посреди лабиринта остроугольныхъ скалъ тамъ, гдѣ доселѣ одинъ только орелъ парилъ на мощныхъ крылахъ своихъ; зубцы каменистыхъ стремнинъ, ниспровергнутые пороховыми взрывами, замѣщены широкими рвами, окружающими наши нагорные редуты. Земля здѣшней долины вознеслась наконецъ на раменахъ русскихъ атлетовъ до гребня сихъ неприступныхъ высотъ и образовала укрѣплен³я, у поднож³я коихъ разобьются, безъ сомнѣн³я, еще не разъ бурныя валы ордъ оттоманскихъ.

   Я не засталъ здѣсь ни одной души правовѣрпой у и не взирая на то, Праводы поражаютъ васъ даже въ настоящемъ быту своемъ живописной пестротой и разнообраз³емъ городовъ аз³ятскихъ. Минареты опустѣлыхъ мечетей еще возвышаются надъ разсѣянными вокругъ домиками; жаль только, что набожный гласъ муэцциновъ пересталъ оживлять ихъ своимъ глухимъ и протяжнымъ призван³емъ на молитву. Воздухъ въ самомъ городѣ, сжатомъ двумя горами, тяжелъ и, какъ говорятъ, не совсѣмъ здоровъ; но за то на вершинѣ сихъ горъ, онъ легокъ, свѣжъ, животворенъ. До нынѣшней войны Праводы заключали въ себѣ мызы, или, какъ по-питерски говорится, дачи, (только не кузнецовъ и колбасниковъ, а) роскошныхъ вельможъ и красавицъ адр³анопольскихъ. Городокъ сей утопалъ, по словамъ генерала К., въ тѣни фруктовыхъ садовъ, гдѣ не одинъ пестрый к³оскъ возвышался, посреди виноградныхъ кистей, надъ бѣломраморными фонтанами; гдѣ не одинъ аз³ятск³й Лукуллъ засыпалъ подъ лѣнивый говоръ ихъ, среди восточныхъ розъ, на персяхъ своей черноокой невольницы. Теперь - все передъ вами голо, подобно плѣшивой головѣ Сократовой!... Говорятъ, что по причинѣ прошлогоднихъ морозовъ всѣ мусульманск³е сады должны были волею и неволею очутиться въ печахъ и сгорѣть передъ нашимъ христолюбивымъ воинствомъ. Если, между тѣмъ, суровость зимы оправдываетъ подобное истреблен³е, то благоволен³е сами объяснить себѣ почему во всемъ городѣ не уцѣлѣлъ ни одинъ изъ сихъ прекрасныхъ фонтановъ, кои, по чести, столь благотворны во время жаровъ здѣшняго палящаго лѣта. Я, съ своей стороны, остаюсь въ этомъ случаѣ весьма доволенъ объясненною мнѣ причиною, а именно: что вашимъ солдатамъ понадобился для чего-то свинецъ, составлявш³й трубы сихъ злополучныхъ водохранилищъ.

   Очистивъ совѣсть подробнымъ и даже черезъ чуръ мѣлочнымъ отчетомъ обо всемъ, что въ здѣшнемъ городѣ обращаетъ на себя вниман³е странника, я и на этотъ разъ повергаюсь вмѣстѣ съ настоящей своей эпистолой въ объят³я вашей доброй, дружеской снисходительности. Окруженный бивачной разсѣянностью и готовыми ежеминутно грянуть перунами, могъ-ли я не шутя заботиться о слогѣ и даже о связи сего разнохарактернаго послан³я! Впрочемъ, на кой черть извинен³я! Что мнѣ до вашей Литературы и до всѣхъ заявленныхъ стилистовъ, ея напыщенныхъ прозагоговъ! Желая скорѣе напомнить вамъ о себѣ, я только вчера вечеромъ привелъ въ нѣкоторый порядокъ свои бѣглыя, писанныя карандашемъ и на самыхъ мѣстахъ замѣчан³я. Завтра надѣюсь оставить Праводы. Дивныя колонны гебеджинск³я не даютъ мнѣ покою: посмотримъ, что-то полковникъ Л., откопалъ посреди сихъ необыкновенныхъ развалинъ! Быть можетъ чудеса чудесъ ожидаютъ меня въ его землянкѣ. И такъ - до Варны. -Addio.

  

   Только три дни тому назадъ, какъ я возвратился изъ Праводъ, и въ продолжен³е столь короткаго времени - сколько новыхъ картинъ, новыхъ чувствъ, мыслей и впечатлѣн³й! 5-го сего мѣсяца судьба вовсе неожиданно привела меня въ первый разъ на кровавый пиръ смерти: раздольный пиръ! я почти участвовалъ въ грозной гекатомбѣ Эски-Арнаутларской. Издали все это довольно живописно; цвѣтъ оттоманской крови какъ нельзя болѣе красенъ; но, чтобы не навлечь на себя упрека, столь справедливо заслуженнаго болтливымъ барашкомъ Гамильтоновымъ: "Bélier, mon ami, commencez par le commencement!" - спѣшу разсказать вамъ предварительно все, что для меня предшествовало побоищу, коимъ открылась кампан³я текущаго года.

   4-го сего мѣсяца обѣдалъ я въ послѣдн³й разъ у генерала К. въ Праводахъ. Въ это самое время были приведены къ нему два турецкихъ переметчика и въ ту же минуту допрошены. О движен³и непр³ятельской арм³и сообщили они, между прочимъ, слѣдующее: велик³й визирь, Гуссеинъ и Али-Паша, начальникъ турецкихъ регулярныхъ войскъ, направились къ Силистр³и и къ Виддину. Али-Паша расположился лагеремъ на высотахъ Яни-Базара и началъ окапываться въ семъ мѣстѣ. По увѣрен³ю переметчиковъ, всѣ силы сего послѣдняго простираются едвали до 7,000 воиновъ.- Жалованье турецкаго иррегулярнаго солдата состоитъ изъ 40-ка п³астровъ въ мѣсяцъ (около 46-ти нашихъ рублей) и выдается черезъ каждые три или четыре мѣсяца.

   "Согласитесь, что обстоятельства не вовсе благопр³ятствуютъ вашему возвращен³ю въ Варну" - сказалъ мнѣ генералъ К., отпустивъ допрошенныхъ Турокъ. - "Непр³ятель почти на вашей дорогѣ: не лучше-ли погостить у насъ, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока его замыслы сдѣлаются нѣсколько поопредѣлительнѣе? Притомъ же" - воскликнулъ онъ съ тонкой, но едвали веселой усмѣшкою - "вы ѣдете въ понедѣльникъ: черный, тяжелый день!" - Кто умретъ въ нынѣшнемъ году - гласитъ, кажется, достопочтенный рыцарь Джонъ Фальстаффъ - тотъ въ этомъ случаѣ квитъ съ будущимъ - а потому, отблагодаривъ генерала за его участ³е, я между прочимъ замѣтилъ, что весь ген³й знаменитаго Mатвея Ленсберга, означающ³й столь явственно благопр³ятные и несчастливые дни, не въ силахъ отвратить меня отъ моего намѣрен³я. - "Прощайте же!" - сказалъ, обнимая меня мой добрый, почтенный хозяинъ. Я крѣпко сжалъ его руку; темныя думы о войнѣ и о слѣпыхъ, печальныхъ ея случайностяхъ пощипывали грудь мою; но къ чему исповѣдываться, какимъ образомъ путникъ вашъ оставилъ человѣка, столь богатаго этой милой, увлекательной вѣжливостью сердца, которая безъ сомнѣн³я извѣстна весьма немногимъ изъ вашихъ свѣтскихъ расточителей ласковыхъ словъ и поклоновъ! - Вьюкъ мой былъ уже на конѣ; что бы пуститься въ путь, конвойные Донцы и слуга мой ожидали только моего прибыт³я. Посреди этой толпы увидѣлъ я двухъ турецкихъ переметчиковъ. Одинъ изъ нихъ поразилъ меня своимъ колоссальнымъ ростомъ, своей гордой, воинственной поступью; другой - блескомъ женоподобной красоты своей, цвѣтомъ юнаго, почти отроческаго возраста. Оба правовѣрные явились къ нашимъ аванпостамъ и передались, наскучивъ дисциплиною регулярныхъ войскъ, посреди коихъ принуждены были тянуть лямку. Ровно въ 3 часа по полудни я распрощался съ Праводами.

   Дорога отъ сего городка до Варны извѣстна вамъ изъ предыдущихъ писемъ моихъ. Пр³ѣхавъ довольно рано въ Эски-Арнаутларъ, я поспѣшилъ освободиться отъ груза поклоновъ, кои привезъ генералу Р-ну изъ Росс³и отъ его семейства. Не стану говорить вамъ о безконечныхъ распросахъ и радости, коими сей злополучный воинъ встрѣтилъ вашего странника - о восторгахъ отца и супруга, для меня (между нами будь сказано|) не совсѣмъ хорошо понятныхъ, но тѣмъ болѣе трогательныхъ, что вѣсть полученная имъ отъ милыхъ сердцу, была послѣднею: луна 5-го Мая взошла надъ его кровавой могилою....

   Уже совсѣмъ смерклось, когда продолжая путь свой, я пр³ѣхалъ въ Девно и былъ встрѣченъ - кѣмъ бы вы думали?- Полковкомъ Е., на лицо, передъ его гостепр³имной палаткою. Дружелюбно повелъ меня этотъ почтенный археологъ во глубину шатра своего, и опять осудилъ провести ночь посреди удушительныхъ табачныхъ тучь, шума прежнихъ весельчаковъ, лая собакъ и прочаго, и прочаго. - Около 7-ми часовъ утра громк³е крики: къ ружью, къ ружью! - прервали сонъ мой. Я поспѣшилъ одѣться, и выскочивъ изъ палатки, узналъ, что генералъ B., получа внезапное приказан³е соединиться съ генераломъ P., атакованнымъ при Эски-Арнаутларѣ верховнымъ визиремъ, выступилъ уже къ нему на помощь съ двумя егерскими полками. Два казачьихъ полка должны были немедленно слѣдовать за симъ отрядомъ. Можно-ли было не воспользоваться случаемъ, столь благопр³ятнымъ, для услады сердца манною новыхъ, кровавыхъ впечатлѣн³й, для пр³обрѣтен³я, посреди грязи растоптанныхъ тѣлъ, нѣкотораго права хохотать со временемъ, подобно Микромегасу, надъ гордост³ю пигмей, величающихъ себя полновластными господами - не только земнаго, но даже и неземныхъ м³ровъ, со всѣмъ, что въ оныхъ находится! - Полный смутныхъ, неизъяснимыхъ для собственной души моей ощущен³й, я не понималъ самъ что дѣлалъ, вскакивая на первую попавшуюся мнѣ лошадь. Машинально примкнулъ я къ казакамъ, и вмѣстѣ съ ними потянулся по Эски-Арнаутларской дорогѣ.

   Густой туманъ покрывалъ окрестность; казаки шли на рысяхъ; протяжный грохотъ руж³й, заглушаемый по временамъ пушечными выстрѣлами, становился съ каждымъ шагомъ слышнѣе и явственнѣе; и вотъ - Эски-Арнаутларская долина начала уже передъ нами развертываться посреди густыхъ облаковъ тумана и пыли, клубившихся надъ ея зеленой поверхностью. Пестрыя, дремуч³я толпы смыкались, развертывались, пролетали подобно молн³и, или медленно двигались посреди сей волнистой мглы, yсугубляемой дымомъ артиллер³и и безпрестанной пальбою русской пѣхоты. Два-три офицера, не принадлежавш³е къ назначенному въ дѣйств³е отряду и послѣдовавш³е за онымъ, подобно мнѣ, изъ одного любопытства, остановили въ этомъ мѣстѣ коней своихъ. Полчаса похода поусмирили также и въ моей груди бѣшенство этаго браннаго урагана, который сначала столь забавно разбушевался въ ней; разсудокъ началъ мало-по-малу одерживать верхъ надъ моими рыцарскими порывами; въ одну минуту себялюбивая апофѳегма Бомарше сверкнула въ немъ электрической искрою: "Je yeux savoir, moi, pourquoi je me fache!" - подумалъ я, и подобно моимъ спутникамъ остановилъ свою лошадь. Всѣ мы рѣшились наслаждаться въ перспективѣ высокимъ ужасомъ битвы, развернувшей передъ нами всю роскошь своего дивнаго, неизобразимаго зрѣлища. Реляц³ю сего сражен³я читали, или безъ сомнѣн³я прочтете вы во всѣхъ нашихъ газетахъ; но газеты суть, по выражен³ю остряка Тристрама Шанди, не что иное, какъ только газеты; - а потому - вотъ, если вамъ угодно, нѣкоторыя блѣдныя черты картины, занимавшей въ этотъ мигъ всѣ чувства, всѣ умственныя способности безпристрастнаго очевидца.

   Яркозолотое солнце начало мало-по-малу проникать сквозь опаловую дымку тумана, образовавшаго тысячу фантастическихъ фигуръ, кои медлительно удалялись за зеленую ограду горъ и мимоходомъ накрывали ихъ своей серебристой одеждою. Кромѣ густыхъ конныхъ и пѣшихъ массъ, вращавшихся, какъ я уже сказалъ вамъ, посреди сего дымнаго океана; кромѣ гибельнаго блеска, озарявшаго по временамъ зыбуч³е края его; кромѣ глухаго, торжественнаго грохота - я сначала ничего не видалъ и не слыхалъ болѣе. Дни нашего золотаго корнетства - вы конечно не позабыли ихъ! удалые манёвры - помните ли, какъ и мы съ вами гарцовали нѣкогда посреди ихъ шумнаго вихря, передъ взводами залетныхъ гусаръ своихъ? - Ну вотъ вамъ нѣкоторое сходство съ тѣмъ, что въ эту минуту представлялось глазамъ моимъ. Вскорѣ однакожъ декорац³я перемѣнилась: туманъ совершенно разсѣялся, и великолѣпное солнце заблистало надъ зрѣлищемъ, для изображен³я коего едвали есть слова на языкѣ поэз³и, краски на палитрѣ живописи, звуки въ гармон³и музыки.

   Мѣстоположен³е Эски-Арнаутларскаго лагеря извѣстно вамъ изъ послѣдняго письма моего. Прошу-же привести себѣ на память этотъ крутой и глубок³й ровъ, который отдѣляетъ русск³е шатры отъ цѣпи горъ, зеленѣющихся на противоположной сторонѣ оврага. Все было тихо въ немъ и вокругъ него, во время моего проѣзда въ Праводы;- грозныя, необозримыя толпы рвались черезъ него теперь, подобно волнамъ крутимаго бурею океана. Впрочемъ, безъ всякихъ фразъ, представьте себѣ, если можете, волненье пятитысячной конной толпы, летѣвшей во весь опоръ на неподвижные русск³е кареи; начертайте въ умѣ своемъ яркую пестроту живописнаго турецкаго одѣян³я: руки до самыхъ плечь обнаженныя, чалмы съ размотавшимися и клубимыми вѣтромъ шалями;вообразите ослѣпительный блескъ пяти тысячь сабель, пикъ, ятагановъ, облитыхъ лучами полдневнаго солнца; внемлите далекому ржанью коней; звѣрскимъ воплямъ, громкимъ, свирѣпымъ угрозамъ и проклят³ямъ - и только тогда обратите мысли свои на эту дикую ватагу, которая, подобно алчной саранчѣ, ударила на лѣвый флангъ нашъ. Тогда русск³е штыки засверкали; два или три полка нашей пѣхоты двинулись ей па встрѣчу. Наступательный барабанъ загремѣлъ въ рядахъ ихъ, рѣзк³е, пронзительные рога завыли вмѣстѣ съ его нестройнымъ грохотомъ. Вы помните, что слѣпой отъ рожден³я Сандерсонъ, представлялъ себѣ красный цвѣтъ подобнымъ треску военной трубы: не постигаю, почему и въ моемъ умѣ звукъ и цвѣтъ какъ будто слились въ с³ю мучительную минуту - багряный цвѣтъ крови съ этими раздирающими - трубными и барабанными звуками! Въ нѣкоторомъ разстоян³и отъ непр³ятельской конницы полки наши остановились, быстро построились въ нѣсколько кареевъ - и мѣдныя челюсти пушекъ выслали огненный вихрь свой. Въ то же самое время батальный огонь русской пѣхоты озарилъ всѣ ея четвероугольники. О, еслибъ душа моя не презирала всякой поэз³и въ прозѣ, такъ точно, какъ презираетъ она несчастный бокалъ шампанскаго, окастраченный примѣсомъ зельцерской или всякой другой воды, то ужь конечно разсказалъ бы я вамъ со всѣми подробностями, какимъ образомъ оттоманск³е всадники, отраженные нѣсколько разъ нашей пѣхотою, отлетали прочь, подобно пѣнѣ волнъ, разбившихся о гранитъ приморскихъ утесовъ, и какимъ образомъ стремились они вновь и вновь на свою добычу! Твердо и неподвижно, какъ будто врытые въ землю, стояли между тѣмъ наши стальные кареи; но наконецъ, находившаяся при одномъ изъ нихъ артиллер³я, была отбита - и вскорѣ самъ онъ исчезъ, окруженный безчисленнымъ непр³ятелемъ. Тогда, въ продолжен³е получаса, я не видалъ ничего, кромѣ сверкавшихъ въ дыму сабель, склонявшихся долу штыковъ, дикаго, бѣшенаго остервенѣн³я. Иногда, въ густотѣ сей дремучей толпы, уязвленный конь взвивался на дыбы и повергалъ въ прахъ облитаго кров³ю всадника; но вообще вся эта сцена была довольно молчаливо разыграна. Когда свѣж³й отрядъ нашей пѣхоты; ударивш³й на фланги непр³ятеля, принудилъ его наконецъ къ отступлен³ю, то весь окруженный Турками полкъ, столь богатый за полчаса передъ симъ жизн³ю и дивной, неодолимой храбростью, покрывалъ уже землю своими изрубленными трупами. Въ жизни и въ смерти заключалась впрочемъ вся разница. Мертвый, онъ еще образовалъ обширный правильный четвероугольникъ. Поникли безстрашныя головы; лѣсъ штыковъ не вздымался надъ черными киверами; но издали вы бы подумали, что внезапный сонъ овладѣлъ зѣнницами воиновъ.... Ни одного шагу не было уступлено. Всѣ панигирики, расточенные поэтическимъ ветеранамъ Наполеоновымъ, едва ли достаточны для прославлен³я мужества, столь непоколебимаго. - Чувства мои тускнѣли. Этотъ гибельный шумъ, эти кровавые ужасы, какъ будто перешли въ мою голову: она пылала; мой ослѣпленный взоръ помутился. Какъ будто во мглѣ густаго тумана вихрился передъ нимъ конецъ сражен³я: хаосъ бѣжавшихъ и преслѣдовавшихъ, рѣдкое пламя огнестрѣльныхъ оруд³й и напослѣдокъ - нестройное отступлен³е Турокъ по направлен³ю къ Шумлѣ. Наши удержали за собой мѣсто сражен³я.

   "Du'sublime au ridicule il n'y а qu' un pas" - сказалъ, какъ вамъ извѣстно, одинъ велик³й практическ³й философъ. Дюжины двѣ русскихъ мужиковъ, съ рыжими бородами въ зубахъ, бѣжали въ это время изо всей мочи съ поля сражен³я. По ихъ образцовой наружности мы не могли не узнать добрыхъ, миролюбивыхъ маркитантовъ, коихъ палатки, разбитыя, если припомните, на самомъ краю роковаго оврага, были прежде всего сбиты натискомъ непр³ятеля. На всѣ наши распросы о Туркахъ, о концѣ сражен³я и проч., бѣдняки отвѣчали только однимъ, на скоро сотвореннымъ, крестнымъ знамен³емъ. "O miseri, miseri!" но что же прикажете дѣлать?

   Солнце спустилось уже совсѣмъ къ небосклону, когда все утихло на окровавленной долинѣ Эски-Арнаутларской. Богъ знаетъ для чего вздумалось мнѣ посмотрѣть вблизи на слѣды разыгранной драмы. Я поскакалъ впередъ.... но къ чему изображать зрѣлище довольно пошлое, и весьма рѣдко не унизительное для человѣчества!... Взгляните на эти суровыя лица; посмотрите, какъ ужасна свинцовая блѣдность ихъ, какъ судорожно каждое движен³е мускуловъ, сводимыхъ тяжкимъ, невыразимымъ страдан³емъ; посмотрите, какъ страненъ послѣдн³й лучь жизни въ очахъ, смыкаемыхъ смерт³ю. - Турки и Руск³е - взгляните, какъ крѣпко, какъ непробудно спятъ, или засыпаютъ они другъ подлѣ друга, примиренные общей, кровавою участъю! Тѣло генерала Р-на (того самаго, у котораго я былъ наканунѣ съ поклонами отъ его семейства) было узнано мною только по изрубленнымъ на немъ эполетамъ.... Но оставимъ этотъ кровавый базаръ славы; война не наше дѣло; поспѣшимъ въ Варну; завернемъ мимоѣздомъ въ Гебеджи; посмотримъ, до какой степени полковникъ Л. исполнилъ свое обѣщан³е, касательно продолжен³я нашихъ розысковъ о сихъ дивныхъ колоннахъ, коихъ изображен³е наполняетъ мое длинное письмо изъ Гебеджи къ москвичу К-ву.

   Въ послѣдн³й разъ объявлю вамъ, что за грѣхи свои я вновь принужденъ былъ ночевать у неизбѣжнаго полковника Е. Во снѣ.... - Вотъ, слава Богу! истор³я обѣдовъ, ужиновъ и наконецъ - онъ хочетъ наконецъ разсказывать намъ сны свои! - А почему-бъ не такъ? Но слушайте. Впечатлѣн³я сего грознаго дня перешли и подъ крыло Морфея въ смятенной душѣ моей. Таже пальба, тотъ же блескъ оруж³я, таже кровь, тѣже звѣрск³я лица.... Казалось - (вотъ однако небольшая разница между сномъ и существепностью) - казалось, будто я самъ участвовалъ въ битвѣ: скакалъ, рубилъ, презиралъ живыхъ и неистово скрежеталъ зубами; упивался разнообраз³емъ мукъ - и съ дикимъ, чудовищнымъ хохотомъ попиралъ умирающихъ.... Потомъ, окруженный кровавыми призраками, чувствовалъ себя во сто разъ несчастнѣе всякаго Сарданапала, промѣнявшаго, какъ повѣствуетъ Байронъ, своей полжизни на полсмерти подобныхъ собесѣдниковъ; потомъ, терзаемый (ужь не во снѣ) мучительной головной болью, сѣлъ на коня, и какъ снѣгъ на голову явился около 9-ти часовъ утра въ Гебеджи передъ полковникомъ Л.

   Сапёры его продолжали рыть и копаться; но никакое удовлетворительное послѣдств³е не увѣнчало, по словамъ полковника Л., трудовъ ихъ. За всѣмъ тѣмъ, сей послѣдн³й предложилъ мнѣ повезти къ развалинамъ опять свою собственную пару глазъ и на сей конецъ вызвался вновь мнѣ сопутствовать. Около трехъ часовъ по полудни мы сѣли на лошадей и пустились изъ Гебеджи почти въ прежнемъ порядкѣ.

   Тишина сей поѣздки прерывалась по временамъ только пистолетными выстрѣлами нашихъ молодыхъ офицеровъ, довольно искусныхъ стрѣлковъ на бѣду попутныхъ черепахъ, коихъ спины принуждены были тягаться въ крѣпости съ ихъ свинцовыми пулями На этотъ разъ физ³огном³я колоннъ показалась мнѣ совсѣмъ инаковой. Ряды колоссальныхъ облаковъ напомнили бы какъ туманныхъ героевъ Одиновыхъ, скитаясь по темно-волнистому небу. Вдали на горизонтѣ спускались они почти до самой земли, и плавно, и медленно, подобно огромному погребальному шеств³ю, мелькали другъ за другомъ въ промежуткахъ омраченныхъ ими развалинъ. Унылый вѣтеръ волновалъ густую траву, и проникая въ трещины поросшихъ ею обломковъ, извлекалъ изъ нѣдръ ихъ звуки нездѣшняго м³ра.... Самыя колонны, тѣснимыя громадами скалъ съ бродившими по вершинамъ ихъ тучами; таинственный шумъ окрестнаго лѣса, и всѣ окружавш³е меня предметы, какъ будто шептали воображен³ю о мавзолеяхъ гигантовъ, допотопныхъ властителей м³ра. Но что же нашъ полковникъ Л. съ его археологическими работниками? - Обратимся, если прикажете, къ ихъ любопытнымъ трудамъ и розыскамъ.

   Они дѣйствительно не были праздны во время моего отсутств³я. Колонна, коей откапыванье начато нами вмѣстѣ, была отрыта слишкомъ на 2 1/2 сажени. Я спустился въ эту глубокую яму, и осмотрѣвъ обнаженную часть развалинъ, замѣтилъ толстую каменную стѣну, которая служитъ ему по видимому, основою и подземнымъ соединен³емъ съ ближайшей колонною. Тамъ же нашелъ я довольно большой желѣзный гвоздь, который мгновенно переломился въ рукахъ моихъ, подобно хрустальному. Кромѣ того, земля, отрытая и еще окружающая остатокъ развалины, не представляла и не представляетъ никакой преграды углублен³ю заступа. Отважусь мимоходомъ замѣтить, что это послѣднее обстоятельство, соединенное съ означенными открыт³ями (гвоздемъ и стѣною), едвали совмѣстно съ мысл³ю о базальтахъ и служитъ, напротивъ, сколько мнѣ кажется, новымъ доказательствомъ искуственному происхожден³ю развалинъ. Но я уже однажды признался, что для моихъ глазъ, непроницаемая ночь царствуетъ во глубинѣ знаменитаго отверзт³я Мопертюи - и потому - вмѣняю себѣ въ обязанность еще разъ рѣшительно отказаться отъ всякихъ ученыхъ и неученыхъ догадокъ но сему предмету. Повторяю, между тѣмъ, свой вызовъ Г. г. записнымъ ученымъ, касательно объяснен³я феномена, достойнаго, по моему мнѣн³ю, всего ихъ участ³я. Для представлен³я понят³й болѣе точныхъ о сихъ необыкновенныхъ развалинахъ, я, помнится, обѣщалъ ввѣрить очеркъ ихъ карандашу какого нибудь рисовальщика: талантъ одного изъ моихъ молодыхъ спутниковъ помогъ мнѣ сдержать обѣщан³е. По прилагаемому при семъ снимку вы можете судить, достойны ли колонны Гебеджинск³я нѣкоторой симпат³и художника, участ³я геолога и, можетъ быть, даже розысковъ антиквар³я.

   Около вечера западавшее солнце воцарилось подъ синимъ балдахиномъ тучь, надъ хаосомъ сихъ живописныхъ развалинъ. Блескъ боролся съ мракомъ посреди темнорумяныхъ столбовъ и наводилъ на громады ихъ тысячу безыменныхъ цвѣтовъ и отливовъ. Золотой огонь игралъ въ густотѣ зеленѣющейся у ногъ ихъ травы, надъ амфитеатромъ окрестныхъ горъ, надъ вершиной окрестнаго лѣса, Молодой художникъ мой принялся за работу, между тѣмъ какъ наши остальные спутники, устрашенные вѣроятно моимъ намѣрен³емъ: посѣтить вновь сосѣдн³е фонтаны, пустились въ обратный путь, и оставили насъ вдвоемъ подъ эгидомъ одного только донскаго Громвала.

   Я вновь прошелся по долинѣ съ гармоническими фонтанами; опять умылся ихъ студеною влагою, опять заслушивался музыки струй подъ навѣсомъ патр³архальныхъ орѣшниковъ. Умиравшее солнце озарило ихъ въ послѣдн³й разъ всѣмъ богатствомъ лучей своихъ, и наконецъ - совсѣмъ закатилось. Считаю за лишнее говорить, что супъ изъ незабудокъ мнѣ отнюдь не по вкусу; но надобно, подобно мнѣ, быть гражданиномъ Божьяго м³ра, гармонизировать съ какимъ нибудь Шеллингомъ въ созерцан³и души всем³рной и за всѣмъ тѣмъ, перенестись на лоно здѣшней природы, чтобы постигнуть мое вѣчное прости Ген³ю сего несравненнаго мѣста. Полная луна катилась уже надъ колоссальными развалинами, когда я возвратился къ двумъ ожидавшимъ меня товарищамъ.

   Художникъ окончилъ совсѣмъ свою работу; казакъ обнаруживалъ довольно явное нетерпѣн³е ѣхать, поправляя ежеминутно наши сѣдла и толкуя что-то сквозь зубы о Туркахъ, о варварахъ, о проклятыхъ болгарскихъ разбойникахъ. Совсѣмъ не то лежало въ этотъ мигъ у меня на сердцѣ. Таинственныя колонны отбрасывали далеко исполинскую тѣнь свою, и какъ будто приходили въ движен³е при пышномъ, блѣднозолотомъ с³ян³и мѣсяца. Душа моя рвалась за начальную грань бытописан³я.

  

   И рядъ людей

   Вѣковъ минувшихъ,

   И тѣни дней

   Давно-мелькнувшимъ -

   Изъ-подъ земди,

   Вставая мшистой,

   Вились вдали

   Чредой сребристой.

  

   Мудрено рѣшить, что прекраснѣе - лунный или солнечный свѣтъ надъ подобной картиною. Я не помню, кто именно такъ хорошо сказалъ, что "умъ нашъ не довольствуется, подобно сказочному Аладину, блескомъ алмазовъ, с³яющихъ повсюду во глубинѣ обвороженной пещеры:" - онъ зоветъ Ген³я древнихъ развалинъ и вмѣстѣ съ нимъ паритъ надъ чудесами прошедшаго. Ночная тишина подобнаго мѣста открываетъ ему событ³я, ускользнувш³я отъ человѣческихъ лѣтописей и озаряетъ ихъ предъ очами души пламенемъ неземнаго свѣтильника.... Вамъ извѣстно, что одинъ изъ краснорѣчивѣйшихъ странниковъ дѣлитъ развалины на два особыхъ разряда. Обломки естественные не возбуждаютъ въ самомъ дѣлѣ ни какихъ болѣзненныхъ ощущен³й: природа, неутомимая работница, изглаживаетъ ежеминутно слѣды всеистребляющаго времени. Развалины здан³й человѣческихъ являютъ, напротивъ, неизгладимый образъ ничтожества, попирающаго былое, съ подъятой пятой надъ настоящимъ и будущимъ.... Таинственныя колонны Гебеджинск³я представляютъ характеръ древности, перешедшей за черту историческихъ предан³й,- и слѣдовательно - соединяютъ въ себѣ отличительныя свойства того и другаго разряда обломковъ. Какъ феноменъ природы, онѣ кажутся мнѣ трогательнѣй меланхолическихъ напѣвовъ Барда, слѣпаго отца Оскарова; - мрачнѣе Жанъ-Полева сна, какъ развалины предполагаемаго искуства. Но аминь, по чести, аминь всякимъ (нестихотворнымъ) толкамъ о сихъ длинныхъ, неокончаемыхъ, озаренныхъ луной или солнцемъ обломкахъ.

   Ни свѣтъ, ни заря поднялся я на другой день изъ Гебеджи. Если бы въ сихъ безтолковыхъ страницахъ утро и полдень, вечеръ и полночь не такъ часто алѣли, гаснули и чернѣли, то конечно я осмѣлился бы еще однажды доложить вамъ, что лиловая цѣпь горъ, подернутая легкимъ утреннимъ паромъ; постепенное восхожден³е солнца; блескъ озлащенной имъ зелени; румяный пожаръ надъ верхами остроконечныхъ утесовъ et caeterа - показались мнѣ и на сей разъ достойными Турнеровой или Калькоттовой кисти. Кромѣ военныхъ обозовъ, сверкавшихъ между кустами штыковъ и огромныхъ фургоновъ съ изувѣченными героями Эски-Арнаутларскими, я во время этой послѣдней поѣздки не встрѣтилъ ровно ничего достойнаго и не достойнаго вашего вниман³я. Въ попутномъ ханѣ пересѣлъ по прежнему на свѣжаго донскаго коня и около 10-ти часовъ утра въѣхалъ здравъ и цѣлъ въ облегаемую безпредѣльнымъ Эвксиномъ Варну. Послѣ 15-ти дневняго скитанья по доламъ, по горамъ, шумъ ея перепутанныхъ улицъ произвелъ на меня дѣйств³е какой-то столичной пестроты и волнен³я. Квартиру свою нашелъ я также нѣсколько посвѣтлѣе и поопрятнѣе. Стѣны были вновь выбѣлены, полъ устланъ полостями, множество цвѣтовъ разсыпано вдоль воскреснувшихъ безъ меня дивановъ. Улучшен³е столь не ожиданное до безконечности удивило меня. Ужъ не Деспина-ли?... такова-то сила воображен³я!- да и кто-же, кромѣ тебя, моей доброй малютки, позаботился бы столь сердолюбно о чуждомъ, докучливомъ постояльцѣ! О, въ такомъ случаѣ, что передъ тобой всѣ наши свѣтск³я ледяныя жеманницы! Такъ думалъ я - и Богъ знаетъ на которомъ этажѣ остановилъ бы постройку своихъ Испанскихъ замковъ, если бы въ тоже самое время два черныхъ, зеркальныхъ глаза не блеснуло сквозь прорывы моихъ бумажныхъ оконъ. - "Сибахъ-хаиръ гюзель кызымъ" - сказалъ я, и въ одинъ мигъ, легка, подобно кабалистической Силфидѣ, мила, или во сто разъ милѣе всѣхъ наивныхъ головокъ Грёйзовыхъ, впорхнула ко мнѣ Деспина, моя сладкогласая горлица. Ея одѣян³е представляло столь же праздничный видъ, какъ и все прочее въ домѣ. Новая цифрованая золотомъ салтамарка, новый, съ огромной, вызолоченой бляхою, поясъ; новые шалевые шалвары, новые желтые мешты. Свѣж³й розовый вѣнокъ вкругъ перевитаго шелковымъ платкомъ феса и длинные орѣховые волосы - спереди по плечамъ, сзади почти до половины тѣла. Къ этому прибавьте молочный цвѣтъ рукъ и шеи, украшенныхъ запястьями и ожерельемъ изъ разныхъ золотыхъ и серебряныхъ денегъ; опаловую бѣлизну ланитъ съ яркимъ огнемъ сквозь тонк³я лазурныя жилки, и эти черныя, полныя сердечной ясности очи, и эти розовыя уста съ простодушной и вмѣстѣ плутовской улыбкою. Странное дѣло! иной бы сказалъ, что искры лукавой французской живости, соблазнительныя искры гризетты были въ это время господствующей стих³ей Деспины, облагороженныя ея восточными прелестями. То очаровательная Зюлейка,

  

   .......... звѣзда младая,

   Родимыхъ волнъ и прелесть и любовь;

  

   то плутовка Розетта, когда за грѣхи Беранже

  

   Partout ses yeux pour l'alarmer

   Provoquaient l'oeillade indiscrète

  

   Деспина безъ всякихъ шутокъ, показалась мнѣ на этотъ разъ очень и очень опасной малюткою. Смѣясь и бросая въ меня цвѣтами, она объявила, что очень рада видѣть еще на плечахъ мо. голову, ибо считая меня, Богъ вѣдаетъ по чему, убитымъ на дорогѣ невѣрными, они отдѣлали мой сарай по случаю внезапнаго брака ея родной тетушки съ какимъ-то бродягою - Армяниномъ. Радостная вѣсть с³я заключилась тѣмъ, что торжество Гименеево совершилось именно подъ потолкомъ моего сарая. - Такъ это не ты?... О, въ такомъ случаѣ, для чего-жъ новобрачные не подождали моей эпиталамы! Я стиснулъ кулакъ и топнулъ ногою, потомъ засмѣялся, спросилъ одѣться и отправился къ генералу Г. на цѣлый день Бож³й.

   Генералъ вручилъ мнѣ полдюжины пакетовъ, полученныхъ на мое имя, во время моего отсутств³я. Одинъ изъ нихъ былъ отъ Г. Бларамберга. Сообщая свои замѣчан³я о медаляхъ и древнихъ мраморахъ, посланныхъ мною въ Одессу, почтенный археологъ нашъ распространяется въ особенности о двухъ находившихся въ числѣ оныхъ обломкахъ - о тѣхъ самыхъ, коихъ объяснен³е обѣщалъ я вамъ по получен³и желаемаго подтвержден³я своихъ догадокъ. Письмо Г. Бларамберга разрѣшило ихъ самымъ удовлетворительнымъ образомъ. Вы помните, что на сихъ двухъ обломкахъ основывались всѣ мои надежды доказать тожество древней Одессы съ нынѣшней Варною. Вотъ что относительно сего предмета пишетъ мнѣ Г. Бларамбергъ. Изъ его замѣчан³й вы можете видѣть, обманулся ли я въ своихъ предположен³яхъ.

   ........... "Изъ числа открытыхъ вами въ Варнѣ, и доставленныхъ Е. С. графу М. С. Воронцову древнихъ мраморовъ, два въ особенности обратили на себя все мое вниман³е. Одинъ изъ нихъ (небольшой обломокъ) представляетъ начало Псефизма или опредѣлен³я Совѣта (или Сената) и народа (ΤΗΙ ΒΟΥΛΗΙ ΚΑΙ ΤΩΙΑΗΜΩΙ). Онымъ удостоенъ торжественныхъ почестей одинъ гражданинъ города Эпидамна (Диррах³ума, что нынѣ Дураццо, въ Иллир³и). Мраморъ сей, доказывая началомъ упомянутой надписи существован³е древняго города на мѣстѣ нынѣшней Варны, ведетъ къ разрѣшен³ю догадки о тожествѣ древняго Одиссоса (ΟΔΗΣΣΟΣ) съ нынѣшней Варною.

   "Другой обломокъ есть несомнѣнный остатокъ огромнаго мраморнаго пьедестала, долженствовавшаго служить базисомъ статуѣ, воздвигнутой гражданину, именемъ Иросодону, сыну Фирнагосову, Начальнику города и союза или сообщества пяти городовъ. ΑΡΞΑΝΤΑ ΤΗΣ ΠΟΛΕΟΣ ΚΑΙΑΡΞΑΝΤΑ ΤΟΥΚΟΙΝΟΤ ΤΗΣ ΠΕΝΤΑΠΟΛΕΟΣ. Форма буквъ сей надписи заставляетъ отнести оную ко второму вѣку отъ Р. X.- Разбитая снизу, она означаетъ существован³е союза пяти городовъ, коихъ Одесса (Варна) была, кажется, средоточ³емъ {Снимки съ этихъ обѣихъ мраморовъ приложены въ концѣ письма сего. Изд.}. Союзъ сей могъ быть составленъ, на подоб³е нынѣшней Ганзы, изъ городовъ и портовъ, расположенныхъ въ слѣдующемъ порядкѣ на западномъ берегу Эвксинскаго Понта: Томсъ (Кюстенджи), Каллат³я (Мангал³я), Одессусъ (Варна) Мессемвр³я и наконецъ Аполлон³я, нынѣшн³й Сизополь. Можетъ даже быть, что союзъ сей состоялъ изъ городовъ, еще менѣе отдаленныхъ отъ Одессоса, какъ напримѣръ: Навлохосъ, Крунисъ или Д³онисопаль и проч.. Во всякомъ случаѣ, тотъ и другой изъ сихъ памятниковъ древности, дѣлаютъ чрезвычайно важнымъ открыт³е означенныхъ мраморовъ. Искренно поздравляя васъ съ таковыми успѣхами, я отъ души желаю столь же счастливыхъ послѣдств³й вашимъ будущимъ розыскамъ по сему предмету и проч."

   Вотъ обстоятельство, довольно занимательное - не говорю для этой ученой орды, коей словарная образованность имѣетъ въ виду одно только обременен³е души множествомъ предметовъ, безплодныхъ для ума, безцвѣтныхъ для воображен³я.- Тысяча и одинъ разъ важнѣе участ³е тѣхъ здравомыслящихъ судей, кои при всемъ неуважен³и къ шарлатанству микроскопической Археолог³и, не отвращаютъ слуха отъ глагола вѣковъ, не закрываютъ сердца для высокой бесѣды съ м³ромъ, скрывшимся отъ нашихъ вещественныхъ чувствъ, не презираютъ смѣлыхъ порывовъ мысли къ оживлен³ю таинствъ, во глубинѣ коихъ заключалось можетъ быть благо, неизвѣстное современному человѣчеству. Мрамору завѣщали древн³е Греки свои мирные и соединительные договоры, дѣла народныя и даже изл³ян³я своихъ домашнихъ печалей и радостей. Древняя Грец³я была, по выражен³ю одного писателя, подобна огромной изваянной книгѣ: куда бы не обратился взоръ вашъ, повсюду читалъ онъ страницу истор³и частной или общественной.

   Вотъ вамъ послѣднее письмо изъ Болгар³и. Въ послѣдн³й разъ клоню повинное чело, сознаваяся въ крайней незанимательности всѣхъ сихъ послан³й; въ послѣдн³й разъ напоминаю, что уста жреб³я рекли мнѣ: "Будь антиквар³емъ!"- и есмь,- точно также, какъ вы, бояре, говорите своимъ оратаямъ: "ты будь Паганини, ты - Сальваторомъ-Розою!" - и суть. Ударившись, какъ я уже неоднократно объявлялъ вамъ, въ это премудрое странств³е безъ книгъ и безъ всякихъ приготовлен³й; снабженный кромѣ того самыми ничтожными вещественными средствами, я писалъ, что на умъ брело; разсказалъ все, что видѣлъ своими собственными глазами, а видѣлъ я весьма и весьма не многое. Весь посѣщенный мною уголокъ Миз³и, страны, именовавшейся у Римлянъ житницею Цереры, не представляетъ ничего, кромѣ слѣдовъ древняго и новаго опустошен³я, картины древнихъ и новыхъ развалинъ. Одна природа, Армида божественной прелестью, разсыпаетъ полными руками дары свои точно также теперь, какъ и въ то время, когда классическ³й творецъ Георгикъ алкалъ промѣнять всю придворную роскошь на безвѣстный пр³ютъ въ долинахъ поэтическаго Гемуса.- Но люди, но мирные жители?- Боже мой! я уже тысячу разъ повторялъ вамъ, что ихъ нѣтъ, что они исчезли, подобно листьямъ развѣяннымъ осенними аквилонами. Кое-гдѣ только - согбенные нуждой, томимые голодомъ, блѣдные, подобно Ларвамъ древняго Тартара, блуждаютъ толпы Болгаръ вкругъ пепла раззоренныхъ лачугъ своихъ, или вооруженные съ ногъ до головы, служатъ правовѣрнымъ, гяурамъ и очень часто самимъ себѣ - не ради какихъ нибудь сминдиридовскихъ прихотей, но для удовлетворен³я крайнихъ, животныхъ потребностей человѣка. - "Пусть гибнутъ!" вскричалъ бы съ адскимъ смѣхомъ какой нибудь невѣжа - Мельмотъ; - "аминь!" - шепнулъ бы съ райской улыбкою какой нибудь вѣжливый дипломатъ; а я мимоходомъ замѣчу, что обвѣшенные оруж³емъ, здѣшн³е Болгары говорятъ еще вашему воображен³ю о своихъ воинственныхъ Крумахъ, о времени дикихъ торжествъ, о трепетѣ Визант³йской Импер³и передъ мечами отцовъ ихъ.- Добрый народъ сей замѣчателенъ очень во многихъ отношен³яхъ. Со временемъ (если впрочемъ наша занимательная пепреписка не исчахнетъ отъ умственной апон³и), Болгары могутъ еще явиться на сцену съ нѣкоторыми довольно любопытными подробностями.

   Оканчивая письмо с³е, я хотѣлъ было паки-и-паки приступить къ прерваннымъ Болгарами извинен³ямъ; но къ чему такъ долго оправдывать путоту сихъ путевыхъ записокъ, пустоту страны, въ коей тревоги пылающихъ битвъ суть въ настоящее время единые, судорожные признаки жизни! Развѣ изъ одного только уважен³я къ общимъ, перебитымъ мѣстамъ и фразамъ продекламировать вамъ, что въ той самой странѣ, гдѣ ратники древней свободы и угнетен³я оглашали воздухъ своими бранными криками; гдѣ центур³онъ римск³й расхаживалъ предъ орлами когортъ, колебля свою виноградную лозу; гдѣ доблестный Тарса, великодушный Турезисъ пролили всю ѳрак³йскую кровь свою на могилу пораженнаго въ сердце отечества - тамъ, въ тѣхъ cамыхъ долинахъ, на гребнѣ тѣхъ самыхъ горъ сверкаютъ желѣзные лѣса пикъ и штыковъ русскихъ. Фавны и Др³ады ѳрак³йск³я! какова подъ лучами вашего солнца заунывная пѣсня о снѣгахъ московскихъ?- Но хороводы божественныхъ Нимфъ ужь не не кружатся въ дубравахъ стариннаго Гемуса; одна только подруга Нарциссова шлетъ долг³й, унылый отзывъ свой на визгъ русскаго ядра, на грохотъ русскаго барабана.

   Завтра, или непремѣнно послѣзавтра я отплываю въ Сизополь; покидаю Деспину, говорю прости своимъ мимолетнымъ химерамъ и радостямъ! Новая даль, новое пространство моря, опоясаннаго всѣми скалами балканскими, отодвинетъ меня отъ васъ и отъ родины. Къ чему, на какой конецъ вся эта уморительная возня и скитанье? - Такъ-съ! Я право самъ не знаю, равнымъ образомъ, какъ не знаю того, зачѣмъ прозябаю на свѣтѣ... Въ прологѣ Тарара, кажется, какой-то Ген³й вопрошаетъ тварей еще не существующихъ: желаютъ ли они родиться? "Ни мало!"- Вотъ что можетъ быть отвѣчалъ бы и я въ подобномъ случаѣ. Было, однако, время, когда и моя честолюбивая особа терзалась желан³емъ играть какую нибудь роль въ свѣтѣ, не для того, безъ сомнѣн³я, чтобы порхать передъ толпой мотылькомъ златокрылымъ, но въ надеждѣ развернуть пламень полезной дѣятельности, которая столь неукротимо рвалась когда-то изъ глубины моего сердца.- Теперь - о, преподобный Баконъ! слова твоей мѣдной головы жужжатъ и въ моей душѣ, подобно ропоту безотвязнаго заимодавца: "Есть время, было время, нѣтъ болѣе времени!" - Но довольно; боюсь разсердиться или растрогаться. "Vivamus, dum vivimus" - гласитъ велемудрая Латинь. Такъ-то, почтенный мой домосѣдъ; прощайте.