Главная » Книги

Свенцицкий Валентин Павлович - Проповеди (часть 2), Страница 6

Свенцицкий Валентин Павлович - Проповеди (часть 2)


1 2 3 4 5 6 7

бы по-иному было в наших семьях - я говорю только о верных, - как бы в их семьях было иначе, если бы они могли побудить себя к совместному церковному деланию.
   Сколько бы ушло из семей раздражения, сколько бы ушло разделения, сколько бы ушло всевозможного взаимного непонимания, одиночества, отчуждения.
   Ведь жития святых, которые лежат у нас запылённые, часто не-раскрываемые, незнаемые, - это истинная сокровищница, истинная драгоценность. Возьмём житие пресвитера Севира.
   В местности Кодоре жил праведный, угодный своею жизнью Богу пресвитер Севир. И вот однажды к нему приходит человек, посланный от больного, и просит, чтобы пресвитер пришёл отпустить умирающему грехи и причастить его Святых Тайн. А пресвитер Севир был на винограднике и обрезал виноград, он сказал посланному: "Иди, я тебя догоню".
   Когда посланный от умирающего ушёл, пресвитер Севир увидел, что у него ещё много необрезанного винограда, и решил кончить работу, а потом идти. Когда он кончил, вновь приходит посланный и говорит: "Зачем ты медлил? Теперь не трудись, умер этот человек". И пришёл пресвитер Севир в ужас и стал плакать над тем, что он убил человека.
   Не переставая плакать, он пришёл к дому умершего, со слезами пал перед одром и в страшной скорби стал молиться Господу. Он рыдал, вслух винил себя в смерти этого человека. И внезапно ожил умерший, и возрадовались все о воскресении. И плакали от радости. А потом спросили: "Где ты был?"
   И рассказал умерший, что тёмные духи, когда он скончался, повлекли его в какое-то страшное и пустынное место, но вдруг явился муж светлый и сказал: "Отпустите его, о нём плачет пресвитер Севир, ради слёз пресвитера Севира Господь снова дарует сему умершему жизнь в теле". И исповедал оживший грешник свои грехи, и причастился Святых Тайн, и прожил ещё семь дней, всё время молясь и славословя Господа.
   Через некоторое время скончался пресвитер Севир и сподобился быть причтённым к лику святых
   Это житие занимает две странички в житии святых.
   Вы, стоящие сейчас здесь, я знаю, часто бываете в храме и, можно сказать, живёте жизнью церковной, но разве я ошибусь, если скажу, что не более чем двум, трём из вас известно это житие?
   А между тем эти две странички, на которых рассказывается о слезах пресвитера Севира, дают нам столько поучений.
   Что же здесь нам открывается?
   Прежде всего слёзы пресвитера Севира были о том, что он убил человека. Вот каким преступлением представлялось ему то, что он не причастил Святых Тайн умирающего. Вот какой ужас для сознания духовного, что душа пошла в загробную жизнь, не причастившись в Церкви Святых Тайн.
   "Я, батюшка, два года не причащался". - "Почему?" - "Всё некогда".
   И это не раз, а сотни раз я слышал на исповеди. Плачет пресвитер Севир, что совершил убийство, что душа по его вине ушла без причастия. А разве это не самоубийство - два года жить без причастия Святых Тайн, потому что некогда?
   И какие это дела, какие это великие дела мешают причащению Святых Тайн?
   Нам в этом житии показуется, как мы должны дорожить Святым Причащением, какое это великое дело, для которого всё надлежит оставить, всякие виноградники мирские, чтобы теснейшим образом соединиться со Христом в таинстве Евхаристии и постоянно, постоянно прибегать к этому единению. Второе, не менее важное для нас, что открывается нам в этом житии, - действенность слёз пресвитера Севира, потому что в сердце его истинная любовь. Вот любовь, излившаяся в слезах его, она умилостивила Господа, воскресила мёртвого, вернула его к жизни, дала возможность покаяться и причаститься Святых Тайн.
   Так показуется великая сила любви, в молитве доходящая до Господа, дарующая Божие милосердие, всё покрывающая, дающая прощение и дарующая жизнь, воскресающая из мёртвых.
   В забвении, в осмеянии, в поругании любовь, ибо там, где в поругании Христос, там в поругании и любовь.
   И мы соучастники этого поругания всегда, когда оправдываем в себе те или иные враждебные наши чувствования, те или иные наши разделения. И если опять вернуться к тому, с чего начали мы слово наше, - к семейному христианскому строю, то подумать только, какая бы благодатная сила от каждого слова такого жития разливалась бы в семьях наших, потушая всевозможные в них распри, вражду и раздражение.
   Вот такими церковными путями и надлежит нам начинать строить домашнюю церковь в семьях христианских.
   Аминь.
  
  

10 июля 1927 г.

За Литургией

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   "Возмездие за грех - смерть, а дар Божий - жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим. 6, 23).
   Эти слова вы слышали сегодня в посланиях апостола Павла к Римлянам.
   Первая смерть - это смерть, о которой знают все люди, о которой неверующие не любят думать, мысли о которой считают дурным настроением.
   Первая смерть - это есть та смерть, которая у нас связывается с представлением о гробе, о погребальных песнопениях, о слезах близких, окружающих гроб, о страшном, иногда отвратительном для живых смраде; смерть, которая вызывает во многих ужас и которая для каждого есть неизбежный его конец.
   Но есть и другая смерть, есть и другая жизнь. И об этой другой смерти не ведают неверующие люди, и об этой другой жизни не хотят ведать неверующие люди.
   Эта вторая смерть, которая есть смерть души человеческой, смерть вечная, таинственная; тогда страшное состояние загробного бытия грешника, то, что есть самое существо смерти, как бы превращается в вечное состояние.
   По сравнению с этой второй смертью смерть первая - ничто. И если ужас в человеке вызывает эта первая смерть, то какой же страх и трепет должно было бы испытывать перед этой смертью второй, когда душа погребается, когда душа умирает вечной смертью. И есть другая жизнь, кроме жизни здесь, на земле, - дар Божий, вечное бытие в Боге, непостижимейшее, таинственнейшее, но достоверное, несомненнейшее бытие наше загробное.
   Но не только там, когда совершится наше отшествие, не только там мы зрим и эту вторую смерть, и эту истинную жизнь. Всё начинается здесь.
   И когда хоть сколько-нибудь светлеют духовные очи человека, он зрит прямой путь от этого земного состояния смерти и смрада к вечному состоянию смерти второй и жизни вечной.
   Когда согрешает человек, в этом грехе - тлетворное состояние души нашей.
   В каждом нашем греховном движении - отблеск страшного состояния смерти второй.
   Наше уныние, наш блуд, наша гордыня, наше тщеславие, все наши смрадные грехи - это есть черты страшного образа второй смерти, которая придёт как возмездие за грех.
   И дар Божий - жизнь вечная не только даруется тогда, когда мы умрём, благодатные начатки жизни вечной видятся ещё здесь, в земном нашем состоянии.
   Каждый твой молитвенный трепет, каждая твоя покаянная слеза, каждое твоё доброе движение души: твоя жалость к человеку, твоя любовь к нему - всё, чем красна воистину и светла твоя жизнь, всё это есть отблеск дара Божия - жизни вечной.
   Да не думает человек, что состояние за гробом есть какое-то состояние, совершенно чуждое, новое для нас, это всё та же внутренняя жизнь, лишь после крутого поворота, после гроба, после смерти.
   Аминь.
  
  

11 июля 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Ныне мы совершаем память святых славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла.
   Не напрасно Святая Церковь соединила эти два великих имени в единое празднество: их объединяет глубочайшее единение их духа.
   Апостол Пётр - пламеннейший воин Христов, всегда стремившийся к действию, всегда стремившийся вперёд. Это он возжелал идти по водам ко Спасителю, это он первым исповедует Его как Сына Божия; в минуту опасности он в пламенной ревности выхватывает меч на защиту Христа. Во всём апостол Пётр являет нам дух пламенной ревности, твердыни, камня Церкви.
   Апостол Павел, которого Церковь именует "устами Господа", такой же пламенный свидетель истин Богооткровения: ему дан огонь действенного слова, ему дан огонь устроения Святой Церкви. Изумляемся и благоговеем, рассматривая служение апостола Павла.
   Но есть в судьбе двух сих великих апостолов и ещё нечто, что объединяет их: в жизни того и другого был некий страшный час. Апостол Пётр отрекся от Христа, а апостол Павел был Его гонителем.
   Что-то исполненное великой тайны заключается в этом сходстве судеб первоверховных апостолов.
   И когда мы вникаем в сущность этих моментов жизни и апостола Петра, и апостола Павла, нам раскрывается нечто для понимания пути спасения человека.
   Апостол Пётр отрекся от Христа, апостол Павел был Его гонителем, и тот и другой - первоверховные апостолы.
   Значит, этот грех их был пережит ими так, что не только не повлёк за собою гибели их, но вознёс их на первопрестольное место.
   Апостол Павел называет себя извергом за ту ненависть, которая была в нём ко Христу, а апостол Пётр плакал всю свою жизнь, вспоминая своё отречение.
   И такое сознание преступления своего перед Господом, такое покаяние было тем путём, который возвёл их на величайшую высоту.
   Что мы уразумеваем из этого примера?
   Значит ли, что будем грешить? Никак.
   Святые отцы нас вразумляли, что Господь иногда попускает праведнейшим людям впасть в искушение, дабы предостеречь их от гордости. Искушение, которое посылает Господь, если будет принято человеком павшим с тем чувством покаяния, которого требует от нас Господь, становится источником величайшего внутреннего движения и подъёма. Для нас в этом примере то и назидательно, то и важно, что открывается, как самое страшное нападение врага, который хочет гибели человеческой души, по благодати, по милосердию Божию, когда душа человеческая переживает это так, как надлежит ей пережить, - с чувством покаяния, со слезами покаяния, - это величайшее зло и падение обращается во благо самой согрешившей душе.
   Какое для нас утешение, какое для нас назидание, как это обличает в нашей нераскаянности и как побуждает к тому, чтобы содеянный грех наш был не к смерти, а к жизни и воскресению духа нашего.
   Ныне, совершая память великих апостолов Петра и Павла, мы должны обратить молитвы наши к ним о том, чтобы Господь даровал нам благодатное покаяние и слёзы о грехах наших, чтобы грешная жизнь наша была не к смерти, а к жизни и к воскресению.
   Молитвы эти дойдут до них.
   Они сами прошли и указали путь покаяния, и потому слова и воздыхания наши слышнее им.
   Будем же молиться, чтобы Господь даровал нам плач раскаяния во грехах наших молитвами наших небесных покровителей, первоверховных апостолов Петра и Павла.
   Аминь.
  
  

23 июля 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Если вы откроете жития святых под сегодняшним числом, вы прочтёте сказание о чуде святой мученицы Евфимии - чуде, которое произошло во время IV Вселенского Собора.
   В предместье города стоял храм во имя мученицы Евфимии, в котором почивали её нетленные мощи. Мощи св. Евфимии творили славные чудеса.
   Страшное чудо совершалось ежегодно в день мученической кончины святой. Мощи её источали кровь, которую в этот же день после всенощной Патриарх торжественно собирал в особый сосуд.
   Вот в этом храме около прославленных многими чудесами мощей св. Евфимии и происходили заседания Собора, на котором обличалась ересь монофизитов. Когда споры не привели ни к чему, Святейший Патриарх Анатолий предложил положить свитки с исповеданием веры православных и монофизитов в гроб, где почивали мощи св. Евфимии. Были объявлены пост и молитва всего Собора о том, чтобы святая мученица явила знамение, указав, чьё исповедание веры истинное. Оба свитка с исповеданием веры были положены на грудь святой. На четвёртый день, когда открыли мраморную гробницу, в которой почивали мощи святой, свиток с исповеданием веры православных был в руках преподобной, а свиток с исповеданием веры монофизитов был у неё в ногах, и рука мученицы Евфимии поднялась и подала свиток с исповеданием веры православных Святейшему Патриарху. Великое утешение, укрепление веры (православных), восстановление наших немощных духовных сил черпаем мы из чтения о чудесах в житиях святых.
   Не мысль о том, что когда-то были чудеса, а ныне их нет, порождает в нас это чтение, оно точно открывает нам глаза, и мы начинаем чувствовать и видеть самый мир по-новому, самую жизнь по-новому начинаем ощущать.
   Да, ослабла духовная жизнь наша, немощен дух наш, угасает в нас ревность о Господе, о молитве, о спасении. Мы это с такой щемящей силой ощущаем, когда перед нами встаёт то, как жила, чем жила Святая Церковь в первые свои времена.
   Вот когда мы совершаем некоторые священнодействия, нас особенно поражает это чувство ушедшей от нас полноты и силы действующей благодати.
   Возьмите хотя бы таинство елеосвящения - соборование, ведь без священного трепета и некоего ужаса нельзя читать тех молитв, которыми полно это священнодействие. Здесь всё проникнуто чудом, всё проникнуто дерзновенной молитвой о чуде, здесь всё горит пламенной верой в то чудо, которое по милости Божией может совершиться.
   Ведь это писалось не в кабинете - это творилось в церковной жизни, в молитвенном церковном делании. Какое же самочувствие Церкви стояло за этими дерзновенными молитвами ко Господу об исцелении!
   Да, мы немощны в вере нашей, в духовной нашей жизни, но эта немощность так и ощущается нами как наш грех, как наша слабость, и чем глубже мы это ощущаем, тем больше нуждаемся в постоянном воспламенении потухшего нашего духа и ревности о Господе. А этот огонь постоянно перед нами и в богослужениях наших, и в таинствах наших, и в житиях святых.
   Аминь.
  
  

24 июля 1927 г.

За Литургией

   Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
   Расслабленность - от греха. Так можно выразить смысл сегодняшнего евангельского чтения. В этом кратком раскрытии - действие на душу нашу наших грехов - даётся указание нам всего нашего жизненного пути.
   "Вот вы всё молитесь, а никакого толку нет". Эту фразу, эту кощунственную фразу кто не слыхивал в течение своей жизни?
   А в чём толк, что называют "толком"? Вот в этом-то и заключается целая пропасть, которая лежит между безбожниками и людьми верующими.
   Если "толком" называть житейскую удачу, если "толком" называть наибольшее удовлетворение своих телесных потребностей, если "толком" называть то, что питает страсти наши, то никакого "толку" нет от молитвы. Но если "толком" называть устроение души человеческой, если "толком" называть спасение наше, если называть "толком", что мы приготовляем себя к жизни вечной, то этот "толк" не может быть достигнут без молитвы.
   Всё то, что в мирской жизни именуется "толком", - всё зиждется и покоится на грехе; всё то, что там вменяется в заслугу, всё то, что там именуется удачей и счастьем, - всё это покоится на грехе; там делаются мощными страсти человеческие, но там немощен, расслаблен человеческий дух. И если у нас, у верующих, та же немощь духа и расслабленность духа нашего, то это та же мирская болезнь, те же мирские причины, тот же источник и основание, ибо в этом мы как бы объединяемся, делаемся родственными по существу своему с людьми мирскими.
   Не всегда эту расслабленность духа порождают тяжкие великие преступления - дух расслабляется повседневными, ежедневными, всё повторяющимися и почти незаметными грехами. Вот эти мирские грехи мелкие, незаметные - они-то именно и опустошают душу человеческую. Почему это так? Какое их свойство? Что они делают с нами? Почему они порождают расслабленность духа? Все эти грехи зиждутся на нашем естественно-природном бытии, они питают естество наше, они затемняют в нас образ и подобие Божие, лишают нас высших стремлений и высшей духовной жизни. Всё то, что возвышает человека над животной жизнью, что делает его неземным, небесным, всё то, ради чего надлежит жить человеку, - всё это питается, всё это зиждется на началах духовной, высшей Божественной жизни.
   И в каждом грехе человек соскальзывает вниз, к земле, в каждом грехе своём он повергается в прах, каждый грех делает его животным, низшим, земным и тленным. И когда это становится основанием бытия, то мы в этом отрекаемся от своего высшего Божественного достоинства; то, что в нас есть истинного, духовного, нетленного, - от всего мы отрекаемся, когда отрекаемся от бессмертия, от веры в Бога, когда, считая себя верующими, живём по законам безбожия, по законам мира сего.
   Но есть грехи, которые мы особенно мало ощущаем как грех и которые особенно расслабляют дух наш.
   Мы ещё стыдимся и ощущаем грехи против нравственного закона, нас ещё как-то тревожит совесть из-за нарушения заповедей, когда речь идёт о том, что не нужно воровать, не нужно убивать, не нужно лгать, не нужно прелюбодействовать, не нужно завидовать, не нужно осуждать. Но есть ещё грехи, которые меньше тревожат нас и которые, может быть, ещё сильнее расслабляют наш дух
   Это те грехи, которые мы совершаем перед Церковью и перед своей собственной душой.
   Если нам понятно, как тяжек грех убийства, то мало понятно, как тяжек грех годами не причащаться Святых Тайн; если нам ещё понятно, что грешно совершить блуд, то нам плохо понятно, что грешно не соблюдать постов. Мы ещё можем понять, что грешно завидовать, но нам трудно понять, какой страшный грех - не молиться. Мы согрешаем и против заповедей, но мы стыдимся этого. Но когда мы отрекаемся от бессмертия, от веры в Бога, от молитвы, от поста, от правил Церкви - наша совесть спокойна. А ведь они по преимуществу и делают нас такими немощными, расслабленными духом.
   Путь к исцелению открылся нам в сегодняшнем евангельском чтении. Это - прощение грехов! Мы знаем, милосердие Божие прощает грехи, но от нас, дабы сделаться достойными этого благодатного прощения, требует Господь одного: искреннего сердечного покаяния, когда вопрос о новой жизни становится не отвлечённым только каким-то размышлением об исправлении жизни, когда вопрос о перевороте, переоценке, о перемене жизненного пути делается не мимолётным настроением человека, а переходит в самую его жизнь.
   Вот проверка истинного покаяния. Такое покаяние только и может дать нам надежду на прощение грехов. И только прощение грехов может сделать нас воистину сильными духом.
   Аминь.
  
  

30 июля 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Великий подвижник и премудрый авва был преподобный Памва. Житие его решает вопросы великой важности, вопросы духовной жизни.
   Антоний Великий говорит про Памву, что он страхом Божиим вселил в себя Дух Божий.
   И вот пришёл Памва, не знавший грамоты, поучиться псалмам. И когда он услышал стих 38-го псалма: "Сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим", то больше не стал слушать и сказал: "Мне этого довольно, чтобы потрудиться, дабы осуществить это в жизни".
   Через шесть месяцев некто спросил Памву, почему он не приходит учиться псалмам, и он ответил: "Я ещё не научился исполнять слышанного".
   Прошло много лет, и спросил некто Памву, научился ли он исполнять это в жизни. И ответил Памва: "Девятнадцать лет я тружусь и начинаю понемногу привыкать исполнять это".
   Памва был бессребреник
   Когда одна римская женщина принесла ему множество серебра, он даже не взглянул на него и продолжал свою работу - плести рогожу. И только по её настойчивой просьбе обратить внимание на её серебро он велел раздать его неимущим церквам.
   Однажды, увидев в городе разодетую на позор продажную женщину, он стал плакать. И когда его спросили: "О чём ты плачешь, Памва?" - он сказал: "О том, что погибла её душа".
   Когда у него спрашивали советов, он часто говорил: "Я не знаю, что на это ответить, мне надо подумать", - и давал ответ иногда через несколько дней, иногда через несколько месяцев. Находясь всегда в умилении, он никогда не смеялся и никогда не улыбался.
   И вот бесы вознамерились рассмешить его и явились ему в странном виде: они запряглись и хотели нести перо, но не могли сдвинуть его с места и кричали: "Помоги нам, помоги нам". И засмеялся Памва. И обрадовались бесы и сказали: "Памва засмеялся". А он ответил им: "Я не засмеялся, а я посмеялся над вами, что вы даже пера не можете сдвинуть". И посрамлённые бесы оставили его.
   Было два благочестивых брата Паисий и Исайя. И каждый пошёл своей собственной дорогой. Один раздал всё имение своё и ушёл в пустыню, а другой выстроил монастырь, больницу, странноприимный дом, всю свою жизнь посвятил этим трудам. И когда они умерли, братия монастыря стали спорить друг с другом о том, который из них будет в раю. Одни говорили, что первый исполнил заповедь Божию - раздал всё имение своё, другие говорили: второй, ибо он всю жизнь свою служил ближним. И когда узнал об этом споре Памва, он сказал: "Подождите спорить: я помолюсь Господу, чтобы Он открыл нам ответ на это". И через несколько дней сказал братии: "Я видел в раю и того, и другого". И споры прекратились, и увидела братия, какое откровение имеет Памва. А лицо его было светло, как у Ангела, и он молился Господу: "Господи, не прославляй меня здесь, на земле".
   И вот этот великий подвижник, исполненный полноты благодати Божией, семидесятилетний старец, на смертном одре говорил: "Всю жизнь свою я трудился и не съел ни одного куска хлеба, не заработанного моими руками, и из моих уст не вышло ни одного слова, за которое я бы мог теперь постыдиться. И всё же я чувствую себя так, точно я не начинал ещё богоугодной жизни и иноческих подвигов".
   Вот житие преподобного Памвы.
   Что же оно нам свидетельствует? Какое назидание для духовной жизни оно в себе содержит?
   Оно научает нас, как нужно трудиться на пути спасения.
   Наше слабое место - нетерпение! Недаром иеромонах оптинский постоянно твердил своим духовным детям: "Никогда не торопитесь".
   Наше слабое место - торопливость, нетерпение, желание лишь одно движение сделать на пути к устроению внутреннего своего мира и поскорее пожать плоды, опускание рук при всякой первой трудности, внутренняя спешка, порывистость.
   Вот девятнадцать лет потрудись над исполнением одного стишка псалма Давида, чтобы этот стишок из твоей памяти перешёл в самую жизнь твою. Вот чему надлежит учиться нам в этом житии!
   Духовному трудолюбию, духовной настойчивости, терпению, постоянному, систематическому, ежедневному, ежечасному труду. И тогда, если мы пойдём этим путём духовных трудов, внутреннего делания, откроется нам с Божией помощью то чувствование, которое в такой полноте свидетельствуется нам житием преподобного Памвы.
   Что в самом деле заключается, какой внутренний смысл содержится в этих его предсмертных словах о том, что он после всех трудов своих как будто бы не начинал их? Содержится ли здесь то, что должно нас повергнуть в уныние, в сознание бесплодности трудов?
   Никогда.
   Совсем не то. Здесь говорится о беспредельности внутреннего совершенствования. Это совсем не то, что бесцельность, недосягаемость, невозможность приблизиться к поставленной задаче.
   Здесь каждый шаг даёт полноту и удовлетворение, но он же открывает и возможность дальнейшего совершенствования и дальнейшего расширения и утоления жажды к усовершенствованию.
   Это подобно тому, как открылись человеку великие сокровища и он захватывает их все, но как только захватывает их, то видит перед собою ещё большие, и если Господь поможет их приобщить себе, ему открываются ещё большие.
   И это не значит, что взятое им теряет своё содержание и ценность, а это значит только, что чем больше черпает этих духовных сокровищ человек, тем больше ему открывается ещё не полученных богатств. Если ты сделал хотя бы маленькое движение на пути духовной жизни и ощутил сладость этой жизни духовной, то ты этим как бы приподнялся несколько над бренной земной жизнью и тебе открываются некие дали твоего дальнейшего совершенствования.
   Это не уныние порождает в нас, это вселяет в нас великую радость и веру в милосердие Божие, в благодать Божию; это, наоборот, возбуждает в нас ревность к трудам на пути жизни духовной.
   Аминь.
  
  

31 июля 1927 г.

За Литургией

   Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
   "По вере вашей да будет вам", - так сказал Спаситель слепым, просившим Его об исцелении.
   Умножь в нас веру.
   "Верую, Господи, помоги моему неверию".
   Вера - это основание всей нашей жизни, вера - это есть благодатное состояние духа, это то, что даётся с рождения свыше. Вера открывает человеку истинный смысл жизни. Вера заставляет его отрешиться от диавольских наваждений мирской жизни. Вера даёт чувствование иного, Небесного мира. Вера даёт человеку силы прозревать за мелькающей преходящею жизнью жизнь вечную. Вера освещает человеку весь путь его бытия. Вера наполняет сердце человеческое благодатной радостью о спасении, о вечной жизни в Боге. Вера исторгает из наших сердец слёзы умиления. Всё, что есть светлого, истинного, прекрасного, вечного в жизни человека, - всё зиждется, всё содержится, всё утверждается верою.
   Люди веры есть истинные светочи человеческие. Людьми веры движется жизнь. Люди веры есть истинные пророки. Вера есть то состояние духа, которое мы все стремимся стяжать всеми нашими испытаниями, скорбями, трудами, борениями, всеми нашими страданиями и слезами.
   Два пути ведут к вере. Один путь - путь смерти, другой - к жизни. Святые отцы поучают скорбному пути постоянного памятования часа смертного, постоянной проверке каждого движения перед этим грядущим грозным часом. Поучают нас постоянным размышлениям о тщете, о тленности видимого вещественного мира
   Это путь поста, путь подвига - это тяжкий путь к вере.
   И открывает другой путь к созерцанию жизни, открывает нам благодатное утверждение жизни вечной, показует нам свет духовного бытия, приобщает нас радости спасения, даёт нам благодатные силы созерцать мир Божий, созерцать Бога в чистоте сердца - этот благодатный путь жизни, утверждающий веру.
   И всё это - всё это великое "святое - святых" содержится в Святой, Соборной Апостольской истинной Православной Церкви.
   Нам лишь потрудиться принять это, и тогда с Божией помощью, с благодатной помощью Божией, по вере нашей будет нам.
   Аминь.
  
  

31 июля 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Пойдёмте сегодня в Саров. Оставим город с его суетой, с его шумными улицами, по которым течёт мирская жизнь, и пойдёмте через поля к Саровскому лесу. Вновь встанет перед нами старый Саровский бор, по которому ходил великий угодник Божий преподобный Серафим. Сколько воспоминаний встанет перед нами! Всё живёт в Сарове, всё полно живым благодатным духом преподобного. Так и чудится за каждым живым дыханием природы саровской подвижническая жизнь, протекавшая в этих дремучих лесах, - жизнь, исполненная пламенного горения, великих подвигов, благодатных даров Святого Духа. Мы пойдём к пустыни, где долгие годы в полном одиночестве и затворе подвизался во внутренних своих борениях великий подвижник Мы пойдём к камню, на котором долгие дни и ночи с воздетыми руками стоял преподобный в своём пламенном устремлении ко Господу. Мы увидим те самые места, по которым ходил преподобный, где собирал снитку, которой питался, умерщвляя плотские свои страсти. Увидим мы источник, который весь овеян благодатными воспоминаниями молитв преподобного к Пречистой Божией Матери. И весь Саров, как чудо, встанет перед нашим мысленным взором.
   Что же заставляет так трепетать наше сердце при имени преподобного Серафима? Почему он так близок? Почему он такой родной, наш угодник? Необычайная полнота даров Духа Святого явилась в преподобном Серафиме, и в таких чертах, которые нам точно показали самое лучшее, что есть в русском народе. И мы, плоть от плоти его, кровь от крови его, мы чувствуем не только эту духовную нашу связь, но и национальную русскую, которая делает сего величайшего старца российского воистину таким близким и родным нам.
   В преподобном Серафиме Саровском с необычайной полнотою соединилось то, что в различных чертах видится нам и в других угодниках Божиих. Основным духовным свойством преподобного Серафима было его постоянное умиление. Он был не только грозным судией, он обладал даром не только прозорливости и ведения человеческих грехов - он обладал величайшим даром утешения. Ведь грех человеческий не только преступление, но и несчастье. Преподобный Серафим не только обличал, но и жалел.
   Преподобный Серафим был исполнен такой великой любви к человеку, такой величайшей к нему жалости, что каждое слово его обличения не только карало, но и исцеляло.
   Вот почему исстрадавшиеся человеческие души многие десятки лет после его кончины продолжают и будут продолжать приходить к нему за этим исцелением, утешением в своих тяжких скорбях житейских, в своих тяжких немощах духовных, в своих страшных и тяжких прегрешениях Можно сровнять с лицом земли Саров, но нельзя уничтожить в сердцах человеческих это чудо Саровской пустыни.
   Аминь.
  
  

Слово на парастасе по Софии Кишкиной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Милая, родная духовная моя дочь! Я хочу обратиться к тебе как к живой, а разве это не так? Я верю, я знаю, что ты видишь и слышишь нас нездешними очами, нездешним слухом, а таинственными, непостижимыми для нас силами. Я, грешный иерей, молился, как мог, чтобы Господь исцелил тебя, и ты надеялась, что Он продлит твои дни... Но Господь судил иначе...
   Неисповедимы Его судьбы, но велика Его правда.
   Сколько раз во время наших бесед ты говорила мне "Расскажите мне что-нибудь, пожалуйста". И когда я говорил о высшем смысле жизни, о смысле страданий человеческих, о великом жизненном человеческом пути, ты часто прерывала меня словами: "Верно, батюшка, верно".
   Я хочу сейчас рассказать тебе о том, в чём высшая правда твоей смерти. Правда в том, что такие души Богу нужны. Правда в том, что им не для чего продолжать жить здесь, на земле..
   Истинная невеста Христова! В белоснежных ризах!.. Зачем тебе жить среди нас, чтобы загрязнить их? В этой нашей лжи, грязи, обмане, распутстве... Такие души Богу нужны.
   Вот в чём эта высшая правда, и ты теперь её знаешь. И многих здесь стоящих сердца исполнены слёз и скорби, но я хочу, чтобы они исполнились ещё радостью и торжеством. Радостью, что и в наше время могут сохраниться души такие чистые, такие светлые. Торжеством, потому что в этой смерти - торжество высшей Божественной правды.
   О, я уверен, если бы ты сейчас могла вновь открыть свои уста, ты и сейчас мне сказала бы: "Верно, батюшка, верно"...
   Аминь.
  
  

За заупокойной Литургией по Софии Кишкиной

   Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
   Полнота бытия открывается за гробом. И если мы так мало можем уразуметь из того, что там, то оттуда с такою полнотою уразумевается то, что здесь. И как души умерших, видя нас здесь, и страждут, и радуются за нас!
   Чем я могу ныне порадовать твою душу, как не тем, что сказать о том, что ты теперь знаешь и что есть самое важное для оставшихся на земле, ибо как должны скорбеть души умерших и любящих нас, зная истинную правду жизни и видя, как мы здесь живём. Для них уже нет бесовского мирского обольщения, для них открыт истинный смысл жизни.
   За день до смерти, когда почти не дышала грудь, когда так болело сердце, что без слабого, немощного стона не говорилось почти ни одного слова, но когда дух был таким ясным и твёрдым, ты сказала: "Только бы хватило сил потерпеть до конца, иначе напрасны будут все мои теперешние страдания".
   "Не напрасны будут, - сказал я, - не напрасны. Господь видит всё; если вам суждено умереть, Господь примет вас в Своё вечное Царство".
   Так вот для чего жить, вот для чего терпеть, вот для чего страдать! Не для того, чтобы устраивать здешнюю свою, ни для чего не нужную жизнь, а для того, чтобы душу свою приготовить к вечному Царству.
   Мечтала, что, если выздоровеешь, будешь жить теперь иначе - сознательной духовной жизнью, как говорила ты, "по-монашески".
   Господь взял тебя к Себе, тебе не нужна оказалась эта монашеская жизнь.
   Но оставшиеся? Как они будут жить жизнь свою?
   Только ли приходить в церковь ко гробу умерших близких людей, чтобы потом прийти вновь, когда их самих принесут в гробу?
   Или они будут радовать души отшедших, придя в разум и поняв, что жизнь не шутка, что жизнь дана не для того, чтобы пить, есть, спать и устраиваться, а для того, чтобы наследовать жизнь вечную...
   "Расскажите мне что-нибудь, пожалуйста..."
   Это я сказал тебе в последний раз...
   Аминь.
  
  

18 августа 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Господь взял на гору Фавор любимых своих учеников: Петра, Иакова и Иоанна и преобразился перед ними: лицо Его стало светло, как солнце, а одежда бела, как снег, и явились Моисей и Илия и беседовали с господом, и облако покрыло учеников Господа, и послышался голос с неба: "Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте". В некоем восторге Пётр воззвал ко Господу, прося Его сделать здесь три кущи: для Господа, для Моисея, Илии, ибо сам не знал, что говорил (См.: Мф. 17, 1-4).
   Преображение Господне есть прообраз славного Христова Воскресения.
   Каков смысл этого таинственного события на горе Фаворской?
   Преображение Господне явило нам славу Господа пред началом Его голгофского пути, показано было ученикам Спасителя в утверждение их веры.
   Они увидали славу Спасителя на Фаворской горе прежде, чем должны были увидеть Его страдания, Его распятие и смерть. Присносущный свет Фаворской горы освещает жизнь и каждого верующего человека, освещает жизнь и всей Церкви.
   Изнемогает человек в миру, изнемогает человек на земле, живя в этой своей плотской, тленной оболочке; искушается его вера, изнемогает его дух. Эти жизненные испытания преодолеваются, и человек с Божией помощью, Божией благодатью вступает на путь крестный - на путь духовной жизни, и ему показуется слава Преображения Господа.
   Ведь и мы сопричастники голгофским Его страданиям, ведь и мы есть сопричастники Его Преображению. На горе Фаворской показана слава, показано торжество духовного начала, которое возобладает над тлением во всеобщем воскресении, и как залог этого показано уже прославленное, просветлённое, как солнце, как снег, Божественное тело Господа.
   Это таинственное событие нас утверждает в той грядущей славе преображения вселенной и каждого из нас, в которую мы веруем, во всеобщем нашем воскресении. Но дано это, как утверждение веры нашей, не обетованием лишь, а самим действием, явленным нам в Преображении Господа на Фаворе.
   Еще больше всё это относится к самой жизни Церкви нашей. Если изнемогает дух отдельной верующей души, если она нуждается в утверждении веры и духовного пути своего, то тем более нуждается в этом вся Святая Церковь, ибо Церковь проходит тот же путь, который прошёл и Спаситель на земле, проходит путь голгофский. И не только внешние испытания, которые постигают Церковь, но и многие внутренние её скорби могут смущать человеческие души так же, как могли смущать страдания Христовы Его учеников.
   В Преображении дан залог славы и торжества грядущей Церкви, когда придёт Господь наш Иисус Христос во славе Своей. Какие бы тяжкие ни были испытания, все они должны быть рассеяны таинственным Фаворским светом. И если охватит уныние душу человека верующего, принадлежащего к Святой, Православной, Соборной, Апостольской Церкви, при виде того или иного церковного разделения или падения отдельных лиц или отступления их от правого пути Христова, если при виде всего этого вселится в душу его сомнение, что антихристианский дух проникает в Церковь, то невечерний, таинственный Фаворский свет Преображения должен укрепить колеблющегося, ибо здесь нам явлен залог победы Церкви Христовой.
   Аминь.
  
  

20 августа 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   "Я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговорёнными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии. Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне" (1 Кор. 4, 9-13).
   Так определяет апостол Павел в послании к Коринфянам, которое услышите вы завтра за Литургией, место христианина в миру.
   Это место христианина в миру - праха попираемого - зависит не от каких-либо случайных причин, а лежит в самом существе мирской стихии и Царства Христова. Не какие-либо преходящие, случайные, внешние обстоятельства делают для мирской стихии позорищем и посмешищем мир христианский - это коренится в самой основе и того и другого мира. И если в истории Церкви и истории мира были моменты, когда казалось, что возобладало начало христианское, то это касалось лишь чисто внешних взаимоотношений этих двух начал. В существе же своём мир всегда, поскольку он есть мир, презирал Христа, и Христос, и христиане, и Церковь всегда отделялись от мира.
   Всякое событие церковной жизни должно рассматриваться и оцениваться при свете такого именно понимания взаимоотношений этих двух начал. Всякое событие, которое служит обмирщению Церкви, должно рассматриваться как церковное бедствие. Всё, что утверждает Церковь Христову как Царство "не от мира сего", всё есть великое церковное благо.
   Это должны ясно сознавать верующие люди. И если им придёт на разум мысль о том, какое значение в церковной жизни может иметь ясное сознание непримиримости двух начал, когда это не имеет как будто бы никакого "практического" применения, пусть они гонят эту мысль как признак нашего обмирщения; ибо в Царстве "не от мира сего" совершенно иначе понимается то, что является практически важным или неважным.
   Церковь Христова строится в духе и истине не только во внешних рамках, во внешних формах - они есть лишь внешнее выражение внутреннего состояния.
   То, что делается в людских сердцах, не безразлично в церковном смысле и может быть неважным лишь в мирском понимании. Для нас не так важно то или иное внешнее событие в Церкви, как её внутреннее самочувствие, которое зависит от самочувствия каждого отдельного члена Церкви.
   Поэтому чем опаснее то или иное положение в Церкви в смысле внутреннего самочувствия, тем важнее, чтобы каждый верующий член Церкви не погрешил бы в правильности понимания того или иного события церковной жизни.
   Мы, верующие, можем служить только одному Господину - Господу нашему Иисусу Христу.
   Тот господин, другой, мирской, будет считать нас прахом и попирать нас, но мы будем всё же служить только одному Господину - Господу нашему Иисусу Христу!
   Аминь.
  
  

21 августа 1927 г.

За Литургией


Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 466 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа