Сухотина-Толстая Татьяна Львовна - Дневник

ник. Хоть мне и 65-й год, но учиться еще можно. И должно. Мне приходится писать и говорить об отце. Я это делаю не так хорошо, как могла бы, если бы у меня техника слова была бы лучше развита. Я в шутку говорю, что я унаследовала от отца его неумение писать. Это наполовину шутка. Он умел сильно, страстно и глубоко думать и чувствовать и не жалел сил для того, чтобы суметь это выразить. Но процесс этого выражения был тяжел: мы - его переписчицы и переписчики - это хорошо знаем. Не десятки, а сотни раз он переделывал написанное и до старости учился писать.

   А мне, кроме того, что следовало бы оставить что-нибудь ценное об отце - приходится зарабатывать на свою жизнь. Хочу попробовать писательство.

   Когда мы были маленькими, О. А. Голохвастова подарила Сереже две прелестно иллюстрированные книги Оскара Плетча под заглавием "Was willst du werden?" {"Кем ты хочешь быть?" (нем.)}*.

   На каждой странице была иллюстрирована какая-нибудь профессия. И вот Сережа уже стариком говорил, что он до сих пор не решил, чем он хочет быть. Я тоже. Я в молодости хотела быть художницей, писательницей, актрисой, пианисткой. Иногда хотела быть сподвижницей, а иногда львицей, покорительницей сердец и хозяйкой артистического салона, иногда просто женой и матерью.

   Но всегда в продолжение всей жизни впереди всего стояло дело отца и его работа. Делала я ее плохо, по мелкоте своей природы, иногда небрежно,- жизнь уносила,- но никогда я не усомнилась в том, что это дело должно быть для меня самым важным. Теперь многие возможности уже отняты от меня, но, слава Богу, во мне много любви к жизни и есть еще остатки сил для работы.

   Затеяла в Париже Русскую академию и раздумываю - хорошо ли я сделала и почему я это сделала.

   Во-первых, сделала я это из любви к этому роду искусства. Для меня - наслаждение быть в атмосфере искусства и участвовать в ней.

   Во-вторых, я думаю, может быть ошибаюсь, что я - хороший педагог по искусству.

   В-третьих, это может дать мне заработок.

   И в-четвертых, из сочувствия к здешним русским художникам, которые сидят без заработка, в безызвестности и в разброде. Боюсь, что как обыкновенно, это мое желание быть полезной принесет мне неприятности. Это со мной так часто бывало.

   Иногда мне приходят следующие мысли: стоит ли теперь учить живописи? Что выражает теперь художник? Обнаженную женщину? Букет цветов? Уродливый портрет? Зачем все это?

   Прежде, когда была религия, человек приносил в дар Богу все то, что было в его душе самого высокого, чистого, лучшего.

   Музыка, архитектура и живопись жили только в церквах, как жертвоприношение. А какой теперь Бог у большинства людей?

   На днях я ездила в Невер на лекцию. Приехала туда в 4 часа дня. Взяла комнату в Hotel de la Paix против вокзала, разложилась и пошла купить кое-что, чтобы сварить себе к обеду.

   Так как я слышала, что в Неверском монастыре можно видеть "Блаженную Бернадетту", которая будто бы открыла Лурд, то я пошла навестить этот монастырь. Двое, у которых я спрашивала дорогу, сначала переспросили: "Quel couvent? Quelle chapelle?" {Какой монастырь? Какая часовня? (франц.)} - а потом, усмехнувшись, ответили: "Oh, celle-la" {Ах, вот эта (франц.).}. И указали дорогу.

   Прошла по неизбежной во всех французских провинциальных городах "Avenue de laGare" {Вокзальной улице (франц.).}, которая ярко напомнила мне родную Тулу с ее магазинами, соломенными шляпами, безвкусно отделанными лентами, фотографиями молодоженов с идиотскими лицами и натянутыми позами, парикмахерскими, с многочисленными produit, служащими якобы для того, чтобы сделать из некрасивой женщины - красивую и обыкновенно достигающими обратного результата, затем свернула по городскому парку и подошла к монастырской стене с воротами и калиткой. Тоже напомнило мне Тульский монастырь, куда я в детстве ездила в гости к тетеньке П. И. Юшковой, а впоследствии езжала заказывать белье.

   Я вошла в калитку. Направо сад. Цветут яблони, облетели уже вишни. Вскопанный огород. Вокруг ирисы и другие цветы. Пусто. Никого нет. Я зашла в ложу консьержки справиться.

   "Suivez le sentier, madame, vous verrez une porte en bois et a cote une autre petite. Allez, c'est la" {Идите по дорожке, сударыня, и увидите деревянную дверь, а рядом другую, маленькую. Туда и входите, это - там (франц.).}.

   Я прошла до часовни и отворила дверь. Маленькая церковь. Ряды стульев, женщины молятся, шепчут. Впереди стоит стеклянная клетка, и в ней лежит, сложивши руки, "Блаженная Бернадетта". Очень красивое лицо, спокойное, голова наклонена немного на левую сторону. Совершенно не разложившаяся.

   Я постояла и пошла назад мимо шляпок, фотографий и т. п. И думала, что пусть в этой религии много суеверия, много ненужного - но насколько "Блаженная Бернадетта" действительно счастливее мирских людей. Жизнь в совершенствовании своей божественной сущности, в работе среди природы, в борьбе со страстями, неизбежно приносящими горе и бедствия,- насколько она разумнее и счастливее нашей суетной жизни с удовлетворением бесконечных ненужных мирских потребностей.

   Вечером была лекция и после лекции концерт. Театр переполнен. Цветы, аплодисменты, слова: "Vous avez sue unir toutes les parties, toutes les haines" {Вы сумели объединить все партии, всех ненавидящих (франц.).} - и т. д.

   Вечером пригласили ужинать. Отказалась и ушла спать.

   Между прочим, когда "monsieur le maire" {г-н мэр (франц.).} вез меня в своем автомобиле на лекцию, я его спросила о Бернадетте.

   - Peuh, madame, се sont des blagues des catholiques.

   - Mais comment cela se fait il qu'elle n'est pas decomposee?

   - Oh e'est la propriete du sol. On l'а deterre elle n'etait pas decomposee.

   - Mais pourquoi elle seule? Et les autres?

  - Il n'y avait pas d'autres. Il n'y avait qu'elle dans cet endroit. Et puis on l'а vernie, embaumee

   {- Ах, сударыня, это - выдумки католиков.

   - Но почему же она не подверглась разложению?

   - О, это - свойство почвы. Когда ее выкопали, она была как живая.

   - Но почему она одна? А другие?

   - Других - не было. В этом месте похоронили ее одну. И потом ее покрыли лаком, набальзамировали (франц.).}.

   Он, кажется, подумал, что я верю чуду, и с презрением замолчал.

   Нет, я чуду не верю. Но я думаю, что чистая, целомудренная жизнь могла сделать то, что тело не разложилось, особенно в благоприятной почве.

  

   6 мая. Второй день Пасхи.

   Таня разговлялась у Маруси Морозовой и девочек Тамары. Не говела, не постилась, в церковь не ходила к заутрене, а ночью сочла нужным есть пасху и кулич и пить вино. Мяса она, как и я, не ест. Мы уже не можем есть тело убитых существ.

   Таня пришла в 6-м часу. Было совсем светло. Я, конечно, ждала ее. Мы обе не выспались, и вчера целый день обеим нездоровилось.

   В нынешнем году я не делала никаких приготовлений к Пасхе: не красила яиц, не делала пасхи, не пекла кулича. Глупо это все и не для кого. Но все-таки было немного грустно. Что значит привычка, воспоминания и традиции! Вспоминались прежние приготовления: задолго до Пасхи приготовлялось белое платье, красились самые разнообразные яйца, шли разговоры о том, где быть у заутрени. Выбиралась церковь, куда ехало большинство знакомых. Обсуждался вопрос, кого пригласить разговляться.

   Семен Николаевич задолго растирал желтки с сахаром, отжимал и протирал творог. Няня и Дуничка носили готовые куличи и пасхи, завязанные в салфетки, освящать в наш приход. В 12-м часу ночи мы с мама шли одеваться и приказывали запрягать карету. Сергей Петрович надевал ливрею, и мы ехали обыкновенно в дворцовую церковь в Кремль. Мама ее любила по воспоминаниям детства. Это был приход Берсов. И там она венчалась.

   В церкви все дамы и девушки в белых платьях, а мужчины во фраках и мундирах.

   После заутрени ехали домой. Там был приготовлен "пасхальный стол" с куличами, пасхами, окороком, заливной осетриной, пестрыми яйцами и т. д. Все ели нездоровую, тяжелую пищу и под утро расходились спать.

   Папа никогда не участвовал ни в приготовлениях, ни в поездке в церковь, ни в ночном разговенье. Мы к этому привыкли, не удивлялись и не спрашивали ни у него, ни у себя причины этого. У мама была такая крепкая уверенность в том, что все это необходимо, что мы, дети, подчинялись. Конечно, мы у заутрени не молились и не верили в воскресение Христа. Но в необходимости соблюдения обряда мы не сомневались.

   Может быть, поэтому вчера, когда я готовила и накрывала свой и Танин скромный завтрак в нашей маленькой кухоньке, мне было немножко грустно. Вареный рис и жареная картошка - вот наше меню вчерашнее. Стаканы из-под горчицы, старая клеенка в виде скатерти.

   Я не жалуюсь. Но иногда грустно. А главное, обидно, что нет времени на дело, которое, может быть, одна я могла бы сделать. Столько хочется и надо писать. Начала переводить на английский язык свои детские воспоминания. Начала лекцию "Толстой и мир". Заказана лекция "Tolstoi sur la bonte" {"Толстой о доброте" (франц.).}. Это - для "Semaine de la bonte" {"Недели доброты" (франц.).}.

   Эта последняя мне не очень по душе: bonte {доброта (франц.).} есть следствие религиозного взгляда на жизнь - результат, а не источник.

   Хочется в Академии прочесть лекцию о Ге. Главная мысль: творчество заражает и живет, если художник горит любовью. А приходится подметать, стелить постели, готовить завтрак, обед, мыть посуду. Денег нет совсем. Живем на ту тысячу, которую Таня получает, и на деньги, которые платят три жильца. Иногда перепадают гонорары за лекции. Но это не много. И часто я читаю бесплатно. Это приятнее.

   Дела Академии пугают. Затрачены те 25 000 фр., которые дала Loup Mayrisch. Учеников нет еще. Помещение не вполне готово, предстоят еще расходы, а денег нет. Приходится просить посторонней помощи, а это тяжело. Я написала двоим и не получила ответа.

   Сижу в Академии второй день от 3-4 часов, как объявлено в летучках, которые мы напечатали, и никто почти не приходит.

  

   11 мая 1929.

   Начинаю не на шутку бояться за судьбу Академии. Деньги все вышли, и мало надежды на новые поступления. Учеников записалось очень мало. С таким количеством не стоит начинать.

   Неужели это дело лопнет? Стыдно перед Loup, что пропадут ее 25 т. ф. и жалко потраченного труда и обманутых надежд.

   Я слишком понадеялась на свои силы. Я стара и занята бесчисленным количеством дел.

  

   22 мая 1929.

   Вчера в "Последних Новостях" был фельетон о дневнике матери второй части. В последнее время в воздухе носится не только оправдание, но сочувствие ей, и в противовес - осуждение отца. Когда я взялась ее публично защищать, я не желала этого.

   Конечно, отец был тысячу раз прав, когда отказывался кому-либо, когда-либо возражать на все клеветы, нападки, подделки.

  

   Можно молчать, когда на т_е_б_я нападают. Но когда нападают, не понимая, на самых близких и любимых людей, трудно молчать. И со стороны подбивают: "Вы не имеете права молчать. Всякий скажет, что если дети молчат,- значит, говорят и пишут правду".

  

   16 декабря 1931.

   Записать к "Детству": "Мне теперь неприятно вспоминать о том, что на елку мы были так отделены от крестьянских и дворовых детей: мы входили через другие двери, игрушки были гораздо роскошнее. Тогда же это было так привычно, что даже отец это находил естественным".

   К их драме: "Мать не была корыстолюбива. Нажива имела для нее только тот смысл, чтобы иметь возможность продолжать ту жизнь, к которой привыкла семья. Никогда она о деньгах не разговаривала. Если бы она придавала им значение, наверное, она возбудила бы в нас интерес к ним. Мы же все выросли совершенно лишенные этого интереса, и только невозможность жить так, как они привыкли жить дома, заставила братьев заботиться о деньгах".

  

   6 июня 1932. Via S. Anselmo. Рим.

   Когда человек не понимает побудительных причин, которые руководят поступками другого, то он на место этих причин ставит те, которые руководили бы его поступками. Так, те, которые не понимают многих мотивов для слов и поступков Толстого, представляют себе то, что руководило бы ими. Обыкновенно это честолюбие, тщеславие.

   Это по поводу книги Jean Casson "LaGrandeur et l'Infamie de Tolstoi" {Жан Кассон "Величие и бесчестие Толстого" (франц.).}.

   Перечла предыдущие страницы. В 29 году я грустила о своей нищете и писала, что если бы не приходилось подметать полы и чистить картошку, я что-то сделала бы нужное и полезное для общества!

  

   27 августа 1932.

   А вот теперь не приходится подметать полов, а тем не менее ничего полезного не сделала и не делаю.

  

   11 декабря 1932. Anglo American Nursing Home {Англо-американская больница (англ.).}

   Четвертый день в больнице. Сильные мигрени и полный отказ кишок что-нибудь варить привели меня в отчаяние, и я решила в последний раз подвергнуться всяким анализам, чтобы узнать, в чем дело. Вылечить меня нельзя. Но я хочу знать, в чем дело, и тогда легче остерегаться. А впрочем! Собственно, это моя слабость меня привела сюда. Больше ничего. Мне 68 лет. Пора переходить на умирание.

   Как жизнь пролетела. Я все собиралась начинать жить, что-то делать. Мне все казалось, что я должна и могу что-то сделать очень большое: написать что-то замечательное, сделаться великим портретистом, иметь большое и решающее влияние на человеческие души в смысле уничтожения насилия, войны и торжества любви людей между собой. Я чувствовала и продолжаю чувствовать в себе все эти силы и возможности. Но всегда была и есть как бы тонкая стенка, которая мешает вырваться наружу этим стремлениям. Кажется, стоит только ее сломать, как из меня польется могучий поток духовных сил.

   Стенка эта - просто непростительная бездеятельность. И еще: привычка считать важным пустяки. Вместо того чтобы сесть и писать, мне представляется необходимым сначала переменить белые воротнички на платье или выгладить ленту для шеи. А впрочем... Вероятно, я ничего не была бы в состоянии сделать большего, и может быть, хорошо, что я на это не рассчитывала. Иногда пыталась. Но у меня не было того, что нужно для гения или хотя бы таланта. "Le genie c'est la patience" {Гений - это терпение (франц.).}. У меня нет выдержки и настойчивости. Что виновато: характер? воспитание? самовоспитание?

  

   13 декабря. Госпиталь.

   Радиография {Рентгеновский снимок. - (Прим. сост.)} показала большой круглый камень в желчном пузыре. Желудок и кишки как будто здоровы. Оперировать в мои годы рискованно, и я буду доживать с камнем во внутренностях. Но что это за боль в кишке? Рак? Больше месяца, как я чувствую в правом паху странную, стреляющую боль. При нажимании она не ощущается, но время от времени простреливает острая боль. И все чаще. Доктор молчит. Что они знают? Чем я к ним ближе, тем я яснее вижу их беспомощность. Пожалуй, они немного более зрячи, чем мы: вот они увидали мой камень, но вот и все. Я себя дома лучше лечу, чем они меня здесь.

   Странно, если я серьезно больна. Я так сознанием далека от смерти. Я хотела бы, чтобы это сознание пришло. Я совершенно убежденно говорю себе: "Ты больна, тебе 68 лет. Много ли ты можешь прожить еще? При очень счастливых обстоятельствах 10 лет. Но скорее 2 года, 3,5 лет", "Дней лет наших 70, а при большой крепости 80, и лучшие из них труд и болезнь" (79 псалом). Труд мой кончился. Началась болезнь. Ну что же? Я не жалуюсь.

   Я прожила невероятно, незаслуженно счастливую и интересную жизнь. И удачливую. И так продолжается.

   Самое большое мое счастье теперь - это Таня. И пусть она знает, если эти строки попадут ей в руки, что я это счастье ценила и ценю каждую минуту моей жизни. Я никогда не умею ей этого показать. Не умею показать ей своей огромной любви и благодарности за всю незаслуженную любовь, ту заботу, которую она мне показывает.

   Большую нежность чувствую к крошке Луиджи. Но это другое.

   {Отсюда и до конца записи подлинник по-французски.- Прим. сост.} Раз уж я об этом заговорила, мне хочется сказать и тебе, Леонардо, какую хорошую жизнь ты мне создал. Своей постоянной, трогательной обо мне заботой ты был (и сейчас остаешься) для меня - больше, чем родной сын. Но за что я тебе особенно благодарна и люблю тебя - за Танино счастье. Помнишь, как ты сказал мне в Грэсонэ, прося Таниной руки: "Обещаю вам, что Таня будет счастлива". И свое слово ты сдержал. Спасибо тебе за это! При настоящей большой любви совершенно не важно, что ты иногда бываешь резковат и ворчишь немного.

  

   1. В 1870-х годах Толстой приобрел в Самарской губ. 6 500 дес. земли и завел там хозяйство. 5 октября 1878 г. Л. Н. писал брату, С. Н. Толстому: "Вчера привели из Самары лошадей и ослов, которые ужасно забавляют детей" (т. 62, с. 412).

   2. "Баронами" Толстые называли А. А. Дельвига (брата поэта Антона Дельвига), его жену и детей, живших в Туле.

   3. Будучи в Москве (февраль - март 1866 г.), Толстой познакомился с художником М. С. Башиловым, который был уже известен как иллюстратор комедии А. С. Грибоедова "Горе от ума" и др. произведений. Лев Николаевич просил его сделать 60-70 иллюстраций для отдельного издания "Войны и мира". Пробные рисунки, присланные Башиловым в Ясную Поляну, восхитили Толстого. С апреля 1866 г. по 31 мая 1867 г. он написал Башилову 11 писем, высказывая свои пожелания. Но в последнем письме его звучат тревожные нотки: "У меня голова кругом идет от затеянного мною печатания" (т. 61, с. 170). Живя в Ясной Поляне, Т. напряженно работал над романом. Художник, граверы, издательство - были в Москве. И писателю пришлось отказаться от первоначального намерения: первое издание "Войны и мира" вышло без иллюстраций. 20 рисунков Башилова хранятся в ГМТ. Они воспроизводились в печати неоднократно.

   4. По Московско-Курской жел. дороге мимо Ясной Поляны проезжал Александр II. Опасаясь покушения, пускали три одинаковых поезда; в котором из них ехал царь - было неизвестно.

   5. Каменноугольные копи, цементный и кирпичный заводы Р. Р. Гиля находились в 9 верстах от Ясной Поляны, близ станции Ясенки (ныне Щекино). 14 сентября 1896 г. Толстой записывает в Дневнике: "Вспоминал два прекрасные сюжета для повестей: самоубийство старика Персиянинова и подмена ребенка в Воспитательном доме" (т. 53, с. 107). Оба сюжета остались неиспользованными. 13 дек. следующего года писатель к ним вернулся: "Хочу записать теперь сюжеты, которые стоит и можно обработать" (т. 53, с. 170). И в числе названных "подмененный ребенок". Через 8 лет в его Дневнике: "Надо попытаться выразить <...> рассказ подмененный ребенок" (10 авг. 1905 г.) и на следующий день то же (т. 55, с. 157). В течение 27 лет творческая мысль Толстого возвращалась к происшествию, записанному Татьяной Львовной.

  

   1. Вероятно, "Сочинения гр. Л. Н. Толстого в восьми ч. изд. третье". М., 1873.

   2. Н. Н. Страхов гостил в Ясной Поляне с 26 дек. 1878 г. по 4 янв. 1879 г. Толстой писал ему 18...19 января 1879 г.: "После вашего отъезда я совсем заболел и так, что несколько дней лежал. Теперь почти здоров и принялся за работу, но все еще не выхожу и кашляю" (т. 62, с. 463).

   3. В декабре 1855 г., приехав из Севастополя в Петербург, Толстой остановился у Тургенева и познакомился там с А. А. Фетом. 1860-70-е годы были годами оживленной между ними переписки и частых встреч. Известно 157 писем Толстого к Фету (1858-1881). Но в 1880-х годах взгляды их стали столь различными, что они, без всякой ссоры, отошли друг от друга.- См.: Розанова С.А. Л.Н. Толстой. "Переписка с русскими писателями". М., 1962, с. XX-XXVIII.

   4. В конце мая 1879 г. Толстой писал Н. Н. Страхову: "У нас все, слава богу, здоровы и веселы, но немного для нас суетливое время: мальчики, Сережа и Ильюша, ездят каждый день на экзамены. Для Сережи экзамен нужный, и он держит плохо по своей неловкости" (т. 62, с. 487).

   5. Николай Валерьянович Толстой - сын сестры Льва Николаевича - женился 8 октября 1878 г. Л. Н. был на его свадьбе "посаженым отцом". Через 6 месяцев после женитьбы Н. В. заболел тифом. 1 июня 1879 г., вернувшись из Покровского, Л. Н. писал брату Сергею: "Николенька очень плох. Его по совету доктора, для перемены воздуха, свезли в Чернь вчера при мне. Жена его прекрасно за ним ходит" (т. 62, с. 489). Н. В. умер 12 июня 1879 г.

  

   1. С. Н. Халтурин, член Исполнит. Комитета партии "Народной воли", устроил 5 февраля 1880 г. взрыв в Зимнем дворце, который случайно не коснулся царской семьи; около 40 человек солдат караула были убиты или искалечены. Генерал И. В. Гурко, занимавший временно пост Спб. генерал-губернатора, был переведен в Одессу, а на его место 12 февраля назначен М. Т. Лорис-Меликов.

   2. Стихотворение А. С. Пушкина 1828 г.

  

   1. Толстой, приискивая в Москве помещение для семьи, остановил свой выбор на доме коллежского секретаря И. А. Арнаутова в Долго-Хамовническом переулке, вероятно потому, что в те времена это была далекая от центра Москвы окраина, а при доме, построенном в 1808 г. и пережившем московский пожар 1812 г., был прекрасный фруктовый запущенный сад. Ныне это Музей-усадьба Л. Н. Толстого, улица Льва Толстого, дом No 21.

   2. "Дом в том виде, в котором он был куплен, был мал для нашей семьи, и отец решил сделать к нему пристройку, к чему и приступил немедленно, пригласив архитектора. Нижний этаж и антресоли остались в прежнем виде, а над первым этажом были выстроены три высокие комнаты: довольно большой зал, гостиная и за гостиной небольшая комната и парадная лестница" (Толстой С. Л. Очерки былого. Тула, 1975, с. 137).

   3. "Жалованьем" Т. Л. называет деньги, которые мать давала на карманные расходы старшим детям (кроме Сергея, который был уже студентом и получал значительно больше). Известно, что в 1884 г. Т. Л., Илья, Лев и Мария получали по 3 руб. в месяц. (В этом же году кухарка для прислуги у Толстых получала 4 руб. в месяц.)

   4. Пушкин А. С. Евгений Онегин, гл. восьмая, стих X.

   5. Портрет Т. Л. Толстой работы Соколовской в настоящее время экспонируется на первом этаже Музея-усадьбы "Ясная Поляна" ("комната с бюстом"); по фотографии М. А. Стаховича воспроизведен в т. 63, с. 240.

   6. 8 июня 1882 г. Толстой писал Н. Н. Страхову: "Я лежал в сильнейшем жару и проболел тяжело трое суток, нынче мне лучше и вот пишу вам" (т. 63, с. 98).

   7. "В моем раннем детстве,- вспоминала А. Л. Толстая,- Кузминские каждое лето приезжали в Ясную Поляну. Бывало шумно, весело, у них была почти такая же большая семья, как наша. Тетенька - первая затейница: то за грибами, то купаться, то пикник, то друг к другу обедать. Высокого, красивого, важного Л. М. Кузминского, крестного моего, мы боялись, тетеньку обожали <...> Тетенька любила радость и веселье, все, что было нерадостно, она с негодованием откидывала. Она терпеть не могла ссор, неприятностей, злобы - они нарушали радость - и старалась скорее все уладить <...> С детьми она вовсе не церемонилась: если кто-нибудь поссорится или подерется, она сейчас же схватит их за шиворот и стукает головами друг о друга, сердито приговаривая: "Ну, целуйтесь же, дряни вы этакие, целуйтесь, говорят вам!" А если это не действовало, она и подзатыльник даст, чтобы скорее помирились, а тогда делалось так смешно, что пропадала злость" ("Современные записки", 1931, т. XV, с. 449-450).

   8. Купчая крепость на приобретение Толстым дома А. И. Арнаутова за 27. 000 р. была утверждена старшим нотариусом Моск. окружного суда 14 июля 1882 г.

   9. Поль и Виргиния - юные герои романа французского писателя Бернардена де Сен-Пьера: "Paul et Virginie" (1787).

   10. Тяжелое впечатление от кукуевской катастрофы надолго сохранилось в памяти Толстого: работая в голодающих деревнях Тульской и Орловской губ., он пишет жене 14 мая 1898 г. из Гриневки: "Вчера я был в деревне, знаменитой Кукуевке" (т. 84, с. 318). В VIII гл. статьи "В чем моя вера?" писатель упоминает о погибших на железной дороге (т. 23, с. 386). Несомненно, многое рассказал ему близкий его знакомый в Туле - Н. В. Давыдов, проведший по долгу службы две недели вместе со следователем на месте катастрофы. См.: Давыдов Н. В. Из прошлого. М., 1913, с. 154.

   11. "Начиная с лета 1882 г. в Ясной Поляне был заведен "почтовый ящик". Это был простой деревянный ящик. Он запирался ключом и привешивался на площадке лестницы. В него всякий житель Ясной Поляны мог опускать свои "произведения". По воскресеньям вечером ящик отпирался, все собирались в зале и кто-нибудь из старших читал все бумажки, опущенные за неделю <...> Разумеется, самые интересные "бумажки" были написаны Львом Николаевичем. Они опубликованы в "Воспоминаниях" моего брата Ильи и в Юбилейном издании сочинений Л. Н. Толстого, т. 25" (Толстой С. Л. Очерки былого. Тула, 1975, с. 163-164).

   12. "Мы с мужем заехали к графу Л. Н. Толстому,- вспоминала М. С. Урусова о своем приезде в Ясную Поляну 8 августа 1882 г.- Старшая дочь его готовилась выезжать, сам же он, вырядившись в свою блузу, как в рясу, работал на поле. Но очарование от его разговора испытывал каждый, кто с ним встречался.

   От моей дочери граф был в восторге. Он, так тонко понимавший музыку, испытывал истинное наслаждение от ее игры на рояле. Не меньше поразила его и литературная память Мэри, правильность ее суждений о поэзии разных пародов, которую она знала. Сам Толстой проповедует некоторое презрение к стихам, и немало, во время нашего пребывания в Ясной Поляне, было споров на эту тему. Дочь моя метала гром и молнии в защиту своих любимых поэтов". Пер. с франц. М. Ouroussow. Histoire d'une аme. Mary. Paris, 1904 с 24.

   13. Телеграмма Л. Н. Толстого из Москвы от 18? августа 1882 г. не найдена.

   14. 26 августа 1882 г. С. А. Толстая записала в Дневнике: "В первый раз в жизни Левочка убежал от меня и остался ночевать в кабинете. Мы поссорились о пустяках: я напала на него за то, что он не заботится о детях, что не помогает ходить за больным Илюшей и шить им курточки. Но дело не в курточках, дело в охлаждении его ко мне и детям. Он сегодня громко вскрикнул, что самая страстная мысль его о том, чтоб уйти от семьи. Умирать буду я, а не забуду этот искренний его возглас <...> Он пришел, но мы помирились только через сутки. Мы оба плакали, и я с радостью увидала, что не умерла та любовь, которую я оплакивала в эту страшную ночь" (Толстая С. А. Дневник, I, с. 130).

   15. Перестройкой и ремонтом Хамовнического дома занимался архитектор М. И. Никифоров. Приехав в Москву 10-го сентября, Толстой 11-го писал жене: "Постройка подвинулась, но еще много недоделано" (т. 83, с. 348). А 12 сентября: "Архитектор вчера к ужасу моему объявил, что до 1-го октября он просит не переезжать. Ради бога не ужасайся и не отчаивайся" (т. 83, с. 350). Переезд семьи Толстых из Ясной Поляны в Москву совершился 8 октября 1882 г.

   16. Т. А. Кузминская ехала в Петербург, где муж ее был председателем окружного суда, Толстой ехал в Москву с сыном Львом, поступавшим в гимназию Л. И. Поливанова.

   17. Об отношениях 18-летней Т. А. Берс и С. Н. Толстого в 1864-1865 гг. см.: Кузминская Т. А. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне. Тула, 1976 г.

   18. Вымышленное Толстым, несуществующее лицо - олицетворение всех недостатков, "светской дамы".

   19. Магазин модной обуви "Шумахера Иосифа сын" в 1896 г. помещался на Неглинном проезде в Москве.

   20. Письмо Т. к жене от 12 сентября 1882 г. (т. 83, с. 350- 351).

   21. Всероссийская промышленно-художественная выставка в Петровском парке в Москве была открыта с 20 мая по 1 октября. Толстой посетил ее 24 мая и резко отрицательно отозвался о ней.

   22. В письме от 4/16 сентября 1882 г. из Буживаля Тургенев просил Толстого прислать ему оттиск "Исповеди", напечатанной в майской книжке журнала "Русская мысль" и уничтоженной полицией по распоряжению цензуры. А. Г. Олсуфьева посетила Тургенева в октябре 1882 г. и передала ему "Исповедь".

   23. Анна Сейрон (Anna Seuron) шесть лет провела в доме Толстых гувернанткой. Ее воспоминания на немецком языке вышли в Берлине в 1895 г.: "Graf Leo Tolstoi". На русском языке: "Записки Анны Сейрон". Перевод А. Сергиевского. Спб. 1895.

   24. Гете. Фауст. С 50-ю картинами Лицен-Майера. Русский перевод А. Н. Струговщикова. В XVI гл. трактата "Что такое искусство?" Толстой высоко оценил картину Лицен-Майера "Королева Елизавета, подписывающая приговор Марии Стюарт". "Картин этого рода очень мало. Заботы о технике и красоте большею частью затемняют чувство" (т. 30, с. 161).

   25. С. А. Толстая попросила И. С. Тургенева написать рассказ для журнала "Детский отдых", издававшегося ее братом П. А. Берсом. Рассказ "Перепелка" был напечатан вместе с рассказами Толстого "Чем люди живы" и др. в кн.: Рассказы для детей И. С. Тургенева и Л. Н. Толстого. Изд. П. А. Берса и Л. Д. Оболенского. М. 1883.

   26. 7-15? ноября 1882 г. Толстой писал из Москвы В. И. Алексееву об окружающей его среде и о своих семейных: "Таня полудобрая, полусерьезная, полуумная - не делается хуже - скорее делается лучше <...> Я довольно спокоен, но грустно часто от торжествующего самоуверенного безумия окружающей жизни. Не понимаешь часто, зачем мне дано так ясно видеть их безумие и они совершенно лишены возможности понять свое безумие и свои ошибки <...> Только их легион, а я один. Им как будто весело, а мне как будто грустно" (т. 63, с. 106),

  

   1. Ф. Л. Соллогуб - музыкант, актер, художник-декоратор. Весь текст шарады "Арена", который Толстой ввел в свою пьесу "Плоды просвещения", написан Соллогубом (т. 27, с. 656).

   2. См.: Толстой С. Л. Очерки былого. Тула, 1975, гл. "Поездка в Самарское имение".

   3. Картина Репина "Поприщин" (1882) на сюжет "Записок сумасшедшего" Н. В. Гоголя.

   4. Через год, живя с семьей в Ясной Поляне, Толстой осуществил эту мысль: "Вечером у Маши в комнате заговорили о том, как каждый провел день. Это не игрушка. Я бы ввел это в обычай. Разумеется, не нужно принуждать. Кто хочет, рассказывает" (Толстой. Дневник, 1884, 21 июня, т. 49, с. 106). И на следующий день то же: "За чаем девочки, и Таня, и Александр Михайлович рассказывали каждый свой день и свои грехи <...> Я хотел рассказать свои грехи, но не мог" (там же).

   5. Толстой пожил на Самарском хуторе с 24 мая по 28 июня 1883 г. Целью его поездки была ликвидация хозяйства: продажа лошадей, построек, посевов, сдача земли крестьянам в аренду. Кроме того, он пил кумыс, который всегда на него хорошо действовал. Эта поездка Толстого на хутор была последней.

   6. А. Л. Толстая вспоминала: "Я, к сожалению, не помню ее молодой, но помню, что она пела так, как никто на свете. Я спала в детской за две комнаты от зала. Прогонят спать, а я знаю, что тетенька будет петь, и жду. И вот слышу первые аккорды на фортепьяно берет папа или брат Сережа. Сердце стучит. В ночной рубашке я крадусь в гостиную.

  

   Я помню чудное мгновенье:

   Передо мной явилась ты...

  

   Я знаю каждую ноту, дыхание захватывает <...> Тетенька кончила. Похвалы, восклицания кажутся ненужными, нарушают очарование. Но вот она снова начинает любимый романс отца:

  

   Слышу ли голос твой,

   Звонкий и ласковый,

   Сердце, как птичка

   В клетке запрыгает.

  

   - Превосходно! Превосходно! - слышится голос отца.- Чудесно! <...> Бывало, отец посмотрит на тетеньку, такую сияющую, жизнерадостную, и скажет: - Таня, а ведь ты умрешь!

   - Вот глупости какие! - восклицала она с негодованием. - Никогда! - Отцу это нравилось, он смеялся до слез" ("Современные записки", 1931, т. XV, с. 150-151).

   7. Отзыв Толстого об О. И. Герке см.: Толстовский ежегодник, М., 1912, с. 61-62.

   8. Толстой прожил в Ясной Поляне с 8 по 18 ноября. Вернувшись в Москву, по пути с Курского вокзала в Хамовники, он потерял чемодан с рукописями статьи "В чем моя вера?" и книгами; некоторые из них принадлежали Н. Н. Страхову. Чемодан не нашелся, хотя в газете "Ведомости московской городской полиции" была сделана публикация о потере.

   9. 8 апреля 1882 г. С. А. писала мужу из Москвы в Ясную Поляну про свой визит к вдове поэта А. К. Толстого, жившей тогда в Москве со своей приятельницей: "Сегодня я была у своей тезки Толстой. Эти две таинственные дамы играли со мной в простоту, но мне не понравились. Вот уж нам не ко двору! Бог с ними, я знакомства с ними продолжать не желаю" (Толстая С. А. Письма, с. 190). Однако С. А. своего намерения не выполнила а встретилась со своей "тезкой", как видно из записи, 23 ноября 1883 года и еще раз в 1885 г. в Петербурге.

   10. Романс на слова И. С. Тургенева (ноябрь 1843 г.), музыка А. М. Абазы.

  

   1. Лицей имени цесаревича Николая в Москве, основанный в 1868 г.- среднее мужское учебное заведение для детей дворян, помещалось на Остоженке (ныне Метростроевская ул.) у Крымского моста.

   2. В Дневнике Толстого под 9 апреля записано: "Очень важно: стал выговаривать Тане, и злость, и как раз Миша стоял в больших дверях и вопросительно смотрел на меня. Кабы он всегда был передо мной! Большая вина, вторая за месяц. Все ходил около Тани, желая попросить прощения, и не решился. Не знаю, хорошо или дурно" (т. 48, с. 80).

   3. 24 июня 1884 г. Толстой писал Черткову: "Живу я нынешний год в деревне как-то невольно по-новому: встаю и ложусь рано, не пишу, но много работаю, то сапоги, то покос. Прошлую неделю всю проработал на покосе. И с радостью вижу (или мне кажется так), что в семье что-то такое происходит, они меня не осуждают и им как будто совестно" (т. 85, с. 69).

   4. В том же письме Черткову: "Жена родила девочку. Но радость эта отравлена для меня тем, что жена, противно выраженному мною ясно мнению, что нанимать кормилицу от своего ребенка к чужому есть самый нечеловеческий, неразумный и нехристианский поступок, все-таки без всякой причины взяла кормилицу от живого ребенка" (там же).

   В объяснение нежелания кормить новорожденную дочь Сашу Софья Андреевна писала в автобиографии: "Если бы в то время Лев Николаевич приласкал меня, помог бы мне в делах, попросил бы меня самой кормить ребенка, я, разумеется, с радостью склонилась бы на это. Но он неизменно был суров, строг, неприятен и чужд, как никогда" (Толстая С. А. Моя жизнь. Тетр. 4, с. 225).

   5. После отъезда семьи в Москву Толстой остался в Ясной Поляне до 3 ноября, работая над своим трактатом "Критика догматического богословия".

  

   1. "Чертковскими изданиями" Т. Л. называет книжки для народа издательства "Посредник", организованного в ноябре 1885 г. Чертковым при активном участии Л. Н. Толстого и П. И. Бирюкова. Первые 9 лет "Посредник" помещался в Петербурге и в значительной степени существовал на средства Черткова. Целью издательства было дать народу по самой доступной цене (от 3/4 коп. за книжку) переработанные издания лучших произведений классической литературы, русской и иностранной, а также дешевые книжки по сельскому хозяйству, ремеслам, медицине, картины, календари, детские книжки и т. п.

   В 1890-х гг. "Посредник" перебазировался в Москву и просуществовал до 1934 г., возглавляемый И. И. Горбуновым-Посадовым и его женой Еленой Евгеньевной.

   "Посредник" бросал широкими пригоршнями семена знания в рабочие и крестьянские массы",- писала Н. К. Крупская, сотрудничавшая в "Посреднике", в своем приветствии И. И. Горбунову-Посадову по случаю 35-летнего юбилея издательства в 1920 г. (Сборник "Сорок лет служения людям". М., 1925, с. 115). Там же см.: приветствие Анны Ильиничны Елизаровой-Ульяновой.

   2. Великосветский благотворительный вербный (за неделю до пасхи, в "вербную" субботу и воскресенье) базар обыкновенно устраивался в залах "Благородного дворянского собрания" на Б. Дмитровке, дом No 1 (ныне ул. Пушкина, Дом Союзов).

   3. 3 апреля 1886 г. Толстой писал Черткову: "Но знаю, что буду делать дорогой и в деревне <...> Иду же главное затем, чтобы отдохнуть от роскошной жизни и хоть немного принять участие в настоящей" (т. 85, с. 332). Выйдя из Москвы 4 апреля часа в 2 дня, путники пришли в Ясную Поляну 9 апреля вечером, откуда Толстой писал жене: "Мы шли прекрасно. Осталось, как я и ожидал, одно из лучших воспоминаний в жизни" (т. 83, с. 560),

   4. На Мясницкой улице (ныне ул. Кирова) в Москве помещалось Училище живописи, ваяния и зодчества, при котором семья инспектора Училища Н. А. Философова жила па казенной квартире. 28 февраля 1888 г. Илья Львович Толстой венчался со старшей дочерью П. А.- Софьей Николаевной Философовой.

   5. Рассказ Толстого "Чем люди живы" был издан в 1886 г. "Посредником" в виде альбома с иллюстрациями Н. Н. Ге, которые очень нравились Льву Николаевичу. Типография А. И. Мамонтова помещалась в Леонтьевском пер. (ныне ул. Станиславского), дом No 5.

   6. 30 марта на публичном заседании "Общества любителей "российской словесности" в Московском университете Н. И. Стороженко и А. С. Пругавин прочли "Смерть Ивана Ильича". 6 апреля в Актовом зале университета читали "Много ли человеку земли нужно", "Крестник", "Зерно с куриное яйцо" и "Кающийся грешник". "Читал хорошо Стороженко, видно постарался", сообщала Софья Андреевна сыну Льву в письме от 7 апр. (Толстая С. А. Письма, с. 362).

   7. Толстой переехал на лето в Ясную Поляну. 4 мая он писал оттуда жене: "Перестала ли Таня нанимать за 5 р. лошадь на час? 5 р.- хлеб на месяц детям вместо корок. Боюсь, что в Москве это непонятно" (т. 83, с. 569).

   8. А. К. Дитерихс и О. Н. Озмидова приехали в Ясную Поляну с П. И. Бирюковым 2 мая. Толстой писал жене: "Меня одолели девицы. Нынче приехал Павел Иванович с двумя <...> Девицы эти довольно тяжелы для меня, но делать нечего. Они очень хорошие. Жалко, что вне обычных условий. Завтра в час они уедут" (т. 83, с. 566).

   9. В Отделе рукописей ГМТ хранятся 50 000 писем к Толстому, из них около 9 000 на иностранных языках. Конечно, отвечать на все письма было невозможно. В собр. соч. опубликовано 8 500 ответных писем Л. Н. Толстого. Часть ответов писателя, особенно за первые десятилетия его жизни, утратилась. Но все же утверждение Татьяны Львовны, что Лев Николаевич "на письма никогда не отвечает" - не совсем правильно: уже в 1886 г. (т. 63) писатель отвечал: "Неизвестному (Юноше)", "Неизвестному (англичанину)", "Тифлисским барышням" и др. лично ему незнакомым людям. С 1887 г. (т. 64) в томах писем появляется новый раздел: "Список писем, написанных по поручению Л. Н. Толстого". В 1887-1889 гг. отвечали его дочери. Позднее - его секретари и другие члены семьи Толстых.

   10. 28-29 июня Толстой писал Черткову: "Все это время работал в поле и очень уставал <...> Сначала пока была пахота и навозная возка, я не целые дни был в поле <...> но потом пришел покос, и я целые дни был в поле. Дети - мальчики и девочки, особенно Илья и Маша, упорно и религиозно работают. И другие работают на покосе, но больше из молодечества силы, но и то очень хорошо и очень меня радует" (т. 85, с. 361). Свою работу на покосе Софья Андреевна описала в письме от 15 окт. 1886 г. к А. П. Ге (жене художника) в самых мрачных красках (т. 85, с. 367).

   11. Работая на покосе, Толстой (около 14 июля) упал с воза и ушиб ногу о грядку телеги. Не придав сперва этому значения, он позже из-за сильного жара от ушиба слег в постель и проболел более двух месяцев.

   12. Письма Н. Н. Ге к Татьяне Львовне см. в книге: "Л. Н. Толстой и Н. Н. Ге. Переписка". М,- Л., Academia, 1930.

   13. О. Н. Озмидова писала Толстому в мае, июне, июле