Лейкин Николай Александрович - Апраксинцы

bsp;    - Да прямо.

   - Нѣтъ, погоди, перво заѣдемъ въ погребокъ. Постой на-право!

   - Петра, глянь-ко: никакъ наши ѣдутъ!

   - И то ѣдутъ!

   Онъ свистнулъ, махнулъ рукой и указалъ на погребъ. Молодцы соединились и пошли подъ вывѣску виноградной кисти.

   Часа четыре ѣздили не имѣющ³е въ Петербургѣ ни роду, ни племени Никандръ и Петръ, во много мѣстъ заѣзжали они, много перепили разной хмѣльной дряни, а все-еще не пьяны, только навеселѣ.

   - Куда-же?

   - Пошолъ въ Тулу, ко Владимерской. Покажемъ!

   Ежели кто желаетъ видѣть въ этотъ день молодцовъ во всемъ ихъ разгулѣ, отправляйтесь въ слѣдующ³я трактиры и гостинницы: въ Бавар³ю, въ Палермо за Пассажемъ, въ Палкинъ и въ Тулу. Эти заведен³я потому предпочитаются молодцами, что ихъ не посѣщаютъ хозяева.

   И такъ, читатель, послѣдуемте за Петромъ и Никандромъ въ гостинницу Тулу.

   - Я думаю, ужъ наши здѣсь? сказалъ Петръ, входя въ корридоръ.

   - Здѣсь, здѣсь, пожалуйте! отвѣтилъ съ не то глупою, не то лукавою улыбкою корридорный, узнавш³й птицу по полету.

   - А ты почемъ знаешь?

   - Извѣстно, господа купцы.

   - Эка братъ, Петра, намъ честь: всѣ знаютъ апраксинцевъ. Куда же идти?

   - Пожалуйте.

   И лакей указалъ на дверь.

   Оттуда слышались звуки разбитаго фортепьяно, пѣн³е, крики "ура" и даже какой-то вой. Двери распахнулись и они очутились въ довольно обширной комнатѣ. На диванѣ и на стульяхъ лежало и сидѣло до пятнадцати молодцовъ; нѣкоторые, тяготясь одеждою, сняли сертуки, а нѣкоторые, тяготясь собственною своею тяжестью, лежали въ углу на шубахъ. Какой-то господинъ, взмахивающ³й физ³оном³ею на цыгана, игралъ на фортепьяно какую-то польку. Два стола были установлены бутылками, штофами и закусками.

   - Здравствуйте, братцы, съ пальцемъ девять! закричалъ вошедш³й Петръ и принялся откалывать трепака.

   - Съ огурцомъ пятнадцать! отвѣчала вся компан³я и заорала "браво" и "bis", глядя на пляшущаго Петра.

   - Стой, стой! - и изъ-за стола поднялся Васька, тотъ самый Васька, который далъ Никандру галстукъ.

   - Музыкантъ, стой! Варгань камаринскаго! А ты, Петька, ко мнѣ на грудь! Я тебя обниму и мы спляшемъ.

   Послѣдовали объят³я.

   - Стой! задушилъ, собач³й сынъ! кричалъ Петръ.

   - Ну, теперь выпьемъ!

   - Ладно.

   Музыкантъ заигралъ камаринскую, и Вася и Петя принялись выдѣлывать так³я па, которыя доступны единственно только подгулявшему человѣку. Кончивъ плясать, они снова выпили.

   - Ну, братцы, я пилъ ваше, теперь выпейте моего! сказалъ Петръ.- Дюжину пива! скомандовалъ онъ.

   Принесли пиво и началось провозглашен³е многолѣт³я каждому изъ присутствующихъ.

   - Полноте, братцы, что такъ зря горлы-то драть? Споемте-ка что-нибудь дѣльное, пѣсню какую-нибудь,- подалъ кто-то совѣтъ.

   - Это дѣло! Что такъ горлы-то драть? Вѣдь еще не очень пьяны. Выпьемъ по рюмочкѣ и начнемъ. "Вдоль по улицѣ" всѣ знаютъ?

   - Всѣ.

   - Ну и будемъ пѣть. Батюшки, Мишка-то какъ накерался, гляньте-ка!

   - До безобраз³я! А вотъ что: взять да и вымазать ему рожу жженою пробкой.

   - Лихо! за дѣло! - не сандалься раньше времени! Эва! еще только пятый часъ!

   Дѣльная мысль была одобрена всѣми и тотчасъ же приведена въ исполнен³е.

   - Ну, теперь попоемте!

   - Никандръ, ты на пѣсни-то лихъ,- запѣвай!

   - Да безъ гитары-то неспособно. Ну да все равно, слушайте. Вотъ какую лучше споемъ:

  

   "Звенитъ, звонокъ и тройка мнится

   Вдоль по дорожкѣ столбовбй.. "

  

   Хоръ какъ-то плохо клеился; двое пьяныхъ, полулежавшихъ на диванѣ, страшно мычали и сбивали съ толку.

   - Не хотите-ли, господа купцы, у насъ есть дѣвушки, отлично подтянутъ! - предложилъ номерной.

   - Дѣвочки? Тащи сюда!

   - Постой, постой! А, почемъ онѣ ходятъ?

   - Да ежели только попѣть, такъ изъ угощен³я, да что милость будетъ.

   - Тащи трехъ! Мало!

   - Ну, штукъ пять. Слышь, половой, и пляшутъ онѣ?

   - Всяк³я колѣна выдѣлываютъ.

   - Браво! заоралъ кто-то изъ лежащихъ на диванѣ.- Номерной, спасибо! Поди сюда.... руку!... Ну, поцѣлуй меня.

   Половой съ лукавой усмѣшкой поцѣловалъ гостя.

   Вскорѣ явились дѣвушки и помогли молодцамъ справиться съ пѣснями и опустошить бутылки. Лакей имѣлъ вѣрный разсчетъ: больше народу,- больше пить будутъ. Онъ не ошибся: снова потребовалась дюжина пива, снова заигралъ господинъ, взмахивающ³й на цыгана, и составился кадриль. Дѣвушки очень мило подергивали юпками и выдѣлывали замысловатыя па. Онѣ были очень нецеремонны, такъ что одна изъ нихъ подошла къ столу и замѣтила, что все пиво вытекло изъ бутылокъ,- долить надо.

   - Дюжину! закричалъ Вася и поцѣловалъ въ щеку надоумившую его дѣвушку.

   Та не обратила на это никакого вниман³я. Начался второй кадриль. Подъ конецъ кто-то подставилъ одной парѣ ногу. Пара упала. "Мала куча!" закричалъ Вася и бросился на нихъ съ своею дамою; примѣру его послѣдовали и друг³е танцующ³е. Дамы визжали, кавалеры ревѣли, и всѣ были довольны.

   Никандръ и Петръ, давш³е другъ другу слово быть вездѣ вмѣстѣ, вышли изъ гостинницы въ семь часовъ. "Куда же теперь?" спросили они другъ друга.

   - Погуляемъ, братъ: вѣдь ужъ теперь до масляной со двора не допросишься, сказалъ Петръ.- Постой, я знаю одно мѣсто.- поѣдемъ. Извозчикъ! въ Среднюю Мѣщанскую!..

   Они сѣли и поѣхали.

   Долго ждалъ Степанъ Иванычъ своихъ молодцовъ, да и не дождался, легъ спать. Только-только часамъ къ шести утра собралась вся брат³я. Раньше всѣхъ, часа въ три, прибыли Петръ и Никандръ. Вошедши въ молодцовую, они заспорили о томъ, кто кого везъ; Никандръ увѣрялъ, что онъ везъ Петра, а Петръ удерживалъ это право за собою.

   - Ты посмотри, нешто я пьянъ! говорилъ, покачиваясь, Петръ: - по одной половицѣ пройду.

   Проснувш³еся мальчики насилу уложили ихъ спать.

   Часа въ четыре великодушный дворникъ принесъ на раменахъ своихъ Ваську и передалъ на руки мальчикамъ.

   И угомонились молодцы, на долго угомонились, вплоть до масляной, до прощенаго воскресенья. Вотъ они спятъ и тяжело дышатъ, шевеля во рту высохшимъ отъ внутренняго жара языкомъ. Много перепили они вина и пива, много потратили денегъ; дня два проходятъ они какъ угорѣлые и будутъ опохмѣляться.

   Трудно было проснуться на другой день молодцамъ, когда въ семь часовъ утра въ ихъ дверь постучалась кухарка. Эту операц³ю она должна была повторить раза три. Первые проснулись мальчики и принялись за чищенье хозяйскихъ и молодцовскихъ сапоговъ. На нихъ же лежала обязанность растолкатъ молодцовъ. Труднѣе всѣхъ было подняться Васил³ю; голова его была какъ-будто налита свинцомъ. Онъ взглянулъ на себя въ зеркало и ужаснулся: на лбу у него красовалась синяя шишка. Онъ кой-какъ прикрылъ ее волосами. Галстукъ, что вчера онъ далъ Никандру, былъ весь залитъ виномъ. Петръ проснулся, сходилъ въ кухню и выпилъ цѣлый ковшъ воды.

   - Самое лучшее дѣло теперь - опохмѣлиться, сказалъ онъ.

   Черезъ полчаса въ комнату, обитаемую молодцами, вошелъ хозяинъ и произнесъ имъ рѣчь. испещренную словами: сволочь, пьяницы, гуляки, шельмы и пр.

   Молодцы молча слушали и таращили глаза, стараясь ихъ сдѣлать не пьяными.

   - Ну, теперь ступайте въ лавку; да смотрите, по дорогѣ не заходить, не опохмѣляться. Лучше ужо дома я самъ вамъ водки куплю. Слышите!...

   Прошелъ первый день рождества и покатилась снова своею обыденною колеею жизнь Апраксинскихъ приказчиковъ; только и живутъ воспоминан³ями...

   - А что, Вася. какъ это ты себѣ въ первый день праздника лобъ подбилъ?

   - И не говори, братъ, и самъ не знаю какъ. Два изъяна: лобъ подбилъ и Никандра галстукъ испортилъ - виномъ залилъ.

   На святкахъ еще ничего, весело: можно разъ въ театръ сходить - сговорившись человѣкъ восемь взять ложу въ складчину; къ хозяину придутъ гости - можно нарядиться: въ вывороченную къ верху мѣхомъ шубу, женщиной - въ сарафанѣ кухарки и въ особаго рода костюмъ старика: рваный халатъ съ подушкой на спинѣ изображающей горбъ, въ одной рукѣ кочерга, въ другой сковорода, и въ эдакомъ видѣ поплясать подъ гитару.

   Многимъ покажется страннымъ такое заточен³е молодцовъ. Поговорите съ хозяевами. - вотъ что они вамъ на это скажутъ.

   - Помилуйте, какъ же это возможно дать молодцу волю; развѣ вонъ тамъ въ гостиномъ заведено, такъ до тѣхъ намъ и дѣла нѣтъ. Нешто молодецъ можетъ жить на волѣ? Ему острастка нужна. Дай-ко ему волю - такъ онъ и ночевать дола не будетъ, воздахтаршу {Любовницу.} заведетъ. пьянствовать начнетъ, такъ ему жалованья-то годоваго и на мѣсяцъ не хватитъ; ну, и будетъ въ хозяйскую выручку заглядывать. Оно конечно, онъ и теперь руку запускаетъ, да по-малости; а тогда другое дѣло. Нѣтъ, ужъ,это отцами нашими установлено, такъ и мы продолжать будемъ.

   Хозяйск³е же сынки проводятъ святки весело. Бываютъ въ театрѣ, ходятъ въ гости съ родителями, маскируются и ѣздятъ на вечера.

   Обыкновенно это устроивается слѣдующимъ образомъ: сговариваются нѣсколько человѣкъ ѣхать ряжеными, нанимаютъ карету и берутъ въ костюмерныхъ на прокатъ костюмы. Самые употребительнѣйш³е костюмы это шпанка - испанск³й или тирольск³й костюмъ, полька - польск³й, гамлетка - черный бархатный со стеклярусомъ, лемана - пьеро, гусарск³й и еще костюмъ, почему-то называемый несчастнымъ нѣмцомъ: фракъ и брюки въ заплатахъ, рваные сапоги, мятая шляпа, высок³й галстукъ съ полисонами до половины ушей и огромнаго размѣра лорнетка.

   Ряженые не разбираютъ на сколько костюмы ихъ нац³ональны. Иногда бываетъ такъ, что въ нихъ смѣшаны двѣ нац³ональности; какой-нибудь испанецъ, съ головы испанецъ, а съ ногъ полякъ, гамлетъ расхаживаетъ въ ботфортахъ со шпорами и на гусарѣ бархатная шапка съ страусовыми перьями, разумѣется не настоящими.

   Часовъ въ девять вечера замаскированные садятся въ карету и ѣдутъ по свѣту, то-есть заходятъ туда, гдѣ въ окнахъ видѣнъ свѣтъ и у подъѣзда стоятъ экипажи, или узнавъ напередъ что у того-то будутъ гости, разумѣется только въ купеческ³я семейства. У купцовъ всегда открыты двери для ряженыхъ.

   Вошли въ залу. Ходятъ по комнатамъ, здороваются съ хозяевами и называютъ знакомыхъ гостей по именамъ. Дѣвицы шушукаются, думая нѣтъ-ли между ряжеными предмета, который ими интересуется.

   - Ну ряженые, станцуйте. станцуйте, говоритъ хозяинъ или хозяйка.

   Начинается кадриль. Несчастный нѣмецъ ломается, лорнируя гостей, испанецъ трясетъ перомъ на шляпѣ; гусаръ брякаетъ шпорами и гамлетъ въ пятой фигурѣ дѣлаетъ соло русскимъ трепакомъ. Кончили танцовать. Ряженыхъ зовутъ въ другую комнату отдохнуть, снять маски. покурить и прохладиться, то-есть выпить хереску или мадерки.

   - Кто это, вы не знаете? спрашиваютъ другъ друга гости.

   - Не знаю, не знаю. Одинъ какъ-будто бы Пѣтушковъ,- въ нашемъ ряду торгуетъ, а другихъ не знаю.

   - Одного гишпанца я знаю: Петра Ѳедорова племянникъ...

   - Нѣтъ, черный-то какъ отличился, въ присядку началъ плясать... Люблю я, кто эдак³я колѣна откалываетъ...

   Ряженые станцовали польку и прощаются.

   - Что же вы такъ скоро, куда торопиться? повеселите насъ...

   - Нельзя-съ, намъ нужно еще на нѣсколько вечеровъ ѣхать.

   Начинается прощан³е. Какой нибудь гусаръ остановится передъ хорошенькой дѣвушкой, броситъ на нее нѣсколько жгучихъ взглядовъ и уѣдетъ.

   Это "онъ", думаетъ дѣвушка и на сердцѣ у ней сдѣлается весело, весело.

   Иногда эти маскирован³я устроиваются молодыми людьми по наущен³ю родителей, съ цѣл³ю посмотрѣть невѣсту и житье-бытье ея семейства.

   Второй день рождества. Погода прекраснѣйшая, восемь градусовъ морозу. У ²оанна Предтечи кончилась обѣдня; изъ церкви выходитъ народъ. Первыми вышли юноши, хозяйск³е сынки. Они вышли раньше для того, чтобъ полюбоваться на прекрасный полъ. Вотъ стоятъ юные апраксинцы на паперти, эфектно потряхиваютъ бобровые воротники своихъ лапчатыхъ шинелей,- замѣтьте, непремѣнно шинелей. Это принадлежность каждаго порядочнаго апраксинца - хозяйскаго сынка, который женихуется; безъ шинели на собольихъ лапкахъ онъ такъ же немыслимъ, какъ и апраксинск³й женихъ безъ брильянтоваго перстня. Это аристократ³я Апраксина. Эти Вани и Сани очень мило танцуютъ польку и краснорѣчиво молчатъ въ кадриляхъ на свадьбахъ. Смотрите, какъ мило снимаютъ они свои новыя, цимермановск³я и чуркинск³я шляпы и кланяются проходящимъ знакомымъ: и тѣни нѣтъ того поклона, который отвѣшиваютъ они покупателямъ, стоя на порогахъ своихъ лавокъ.

   Вотъ вышли молодые Курицыны. На самомъ шинель съ бобровымъ воротникомъ, глянцовый циммерманъ на головѣ и брильянтовый перстень на рукѣ. На самой бѣлая шляпка съ перомъ и лис³й крытый гранатнымъ бархатомъ салопъ,- замѣтьте, непремѣнно гранатнымъ бархатомъ: Курицынъ ни за что бы не женился на ней, ежели бы она не принесла въ приданое салопъ, крытый бархатомъ, не смотря на то, что за ней было пять тысячь деньгами; ему раньше нравились очень мног³я дѣвицы, и по деньгамъ были подходящ³я, да за ними были атласные салопы, а не бархатные,- ну, и расходилось дѣло.

   Вотъ семейство Перепалова. Впереди идутъ двѣ дочери,- непремѣнно невѣсты въ этомъ мясоѣдѣ; отецъ рѣшилъ, что нужно отыскать жениха, а на Апраксиномъ ихъ хоть прудъ пруди. Онѣ потупляютъ глазки и проходятъ мимо шеренги молодежи, которая пожираетъ ихъ взглядомъ. "Выгодныя невѣсты! Кому-то достанутся?" За дѣвицами слѣдуютъ ихъ родители.

   - Шаня, пойдемъ! говоритъ тятенька.

   Изъ шеренги молодежи отдѣляется Шаня Переналовъ и примыкаетъ къ шествующимъ.

   На паперти появился въ бобровой шапкѣ и шинели на распашку, изъ-подъ которой виднѣются лиловые брюки, Бобовинъ, замѣчательный тѣмъ, что когда онъ жилъ у хозяина и торговалъ на отчетѣ, то всю выручку клалъ къ себѣ въ карманъ и чуть не пустилъ по м³ру своего благодѣтеля. Теперь онъ имѣетъ двѣ лавки и холостъ. Прошлаго года ему предлагали невѣсту и десять тысячь,- показалось мало. "Людямъ даютъ и по двадцати; что-жъ, нешто мы рыломъ не вышли? Не лѣвой ногой носъ утираемъ!:" подумалъ онъ и сталъ ждать, не набѣжитъ-ли невѣста съ двадцатью тысячами.

   Народъ ужъ почти весь вышелъ изъ церкви, ползутъ только старухи съ ридикюлями. "Не на кого смотрѣть", подумала шеренга молодежи и стала расходиться, а между-тѣмъ изъ церкви вышла аристократка Апраксина, недосягаемая богиня многихъ страждущихъ сердецъ, вдова Верхолетова. Три года какъ она вдовствуетъ, и уже получила до тридцати предложен³й рукъ и сердецъ. но отказала всѣмъ своимъ обожателямъ; она чувствуетъ непреодолимую симпат³ю къ офицерамъ и рѣшилась до тѣхъ поръ вдовствовать, пока какой-нибудь владѣтель шпаги и эполетъ не предложитъ ей руку и сердце. Она не посмотритъ, что онъ бѣденъ, что у него, по выражен³ю апраксинцевъ. "Въ одномъ карманѣ смеркается, въ другомъ заря занимается", и соединитъ съ нимъ свою судьбу. Быть-можетъ она и достигнетъ своей цѣли, тронетъ какое-нибудь сердце, бьющееся подъ военнымъ мундиромъ. Она имѣетъ тысячь сорокъ капиталу и лавку, въ которой торгуетъ молодецъ,- а это для любви вещь не маловажная.

   Ежели, читатель, вы желаете снова увидѣть эти личности, съ которыми вы сейчасъ познакомились, то часа въ два пожалуйте на Невск³й: онѣ разъ пять пройдутъ по солнечной сторонѣ; вечеромъ онѣ будутъ въ Александринскомъ театрѣ. Къ чести апраксинцевъ нужно сказать, что они очень любятъ театръ, а на святкахъ и на масляной такъ онъ положительно только ими и занятъ.

  

  

   Въ столовой купца Черноносова,- того самаго Черноносова, который изъ эконом³и не имѣетъ приказчика. а торгуетъ съ тремя мальчиками - часы пробили пять. Еще все въ домѣ покоится сномъ. Спитъ Черноносовъ въ спальнѣ рядомъ съ своей третьей подругой жизни? спитъ въ кухнѣ кухарка на остывшей плитѣ, спятъ и мальчики въ своей конурѣ... именно конурѣ: пространство въ четыре квадратныхъ аршина, отгороженное отъ кухни, иначе и назвать нельзя. Въ конурѣ этой стоитъ кровать - общее ложе трехъ мальчиковъ съ замасляннымъ тюфякомъ, ничѣмъ не отличающимся отъ блина гоголевскаго Петрушки, и съ тремя подушками, набитыми чѣмъ-то до чрезвычайности твердымъ.

   Крѣпко спятъ мальчики и снятся имъ дивные сны, так³е сны, что хоть бы и не просыпаться, не ворочаться къ жалкой дѣйствительности. Снятся имъ родныя села, родныя избы, видятъ они своихъ отцовъ, матерей, знакомыя поля, лѣса - и все, все, что такъ дорого ихъ сердцу и отчего они такъ рано оторваны и брошены между незнакомыми людьми, отъ которыхъ они не слышатъ и ласковаго слова.

   Въ самомъ дѣлѣ, жалкое положен³е апраксинскаго мальчика.

   Лѣтъ тринадцати, а иногда и раньше, научившись у мѣстнаго дьячка кой-какъ читать и писать, отрываются они отъ семействъ и везутся въ Петербургъ въ ученье; разумѣется дѣло не обходится безъ слезъ со стороны родителей и дѣтей. Привезя мальчика въ Петербургъ, отецъ или родственникъ, чтобы не проѣдаться и не тратиться, старается какъ можно скорѣе отдать его въ ученье, часто даже не освѣдомившись о характерѣ, честности или положен³и хозяина, которому ввѣряетъ своего сына или родственника въ полное распоряжен³е на четыре и на пять лѣтъ; дѣлаетъ ему наставлен³я, чтобъ онъ уважалъ, во всемъ слушался и любилъ хозяина - и уѣзжаетъ. И вотъ мальчикъ, брошенный въ чужое семейство, привыкш³й къ ласкамъ матери, поступаетъ въ полное распоряжен³е хозяина. Хорошо, ежели его сразу допустятъ къ торговлѣ; но есть так³е хозяева. которые оставляютъ новичковъ на полгода, а иногда и болѣе, дома, употребляя ихъ для домашнихъ работъ: нарубить дровъ, принести воды, сбѣгать въ лавочку, убирать комнаты, чистить посуду и сапоги, надѣляя ихъ за малѣйшую неисправность треухами, подзатыльниками, тасками, выволочками и прочими удовольств³ями. Но не думайте, чтобы все это дѣлалось хозяевами такъ: это они дѣлаютъ по убѣжден³ю; они сами начали свое торговое поприще съ треуховъ и потому думаютъ. что безъ побоевъ мальчикъ не въ состоян³и постигнуть всѣхъ тайнъ науки торговли. Отъ кого только не достается бѣдному мальчику: бьетъ хозяинъ, бьютъ приказчики, бьетъ кухарка, ругаетъ дворникъ; развѣ иногда хозяйка сжалится, скажетъ ласковое слово; зато какъ дорого это ласковое слово!.. Наконецъ мальчика берутъ въ лавку; но и здѣсь далеко до торговли: вся его обязанность состоитъ - стоять на порогѣ, выкрикивать назван³е товаровъ и даже подъ-часъ, по приказан³ю приказчиковъ, хватать за руки покупателей; а придетъ домой - опять тоже чищенье сапоговъ и посуды и бѣготня въ кабакъ тайкомъ отъ хозяина, ежели молодцамъ захочется выпить. Почитать что-нибудь, пописать, хоть бы письмо въ деревню, мальчику некогда; изъ этого и вытекаетъ ихъ безграмотность, когда они сдѣлаются приказчиками. Въ продолжен³и пятилѣтняго нахожден³я въ наукѣ, они иногда ни разу не брались ни за книгу, ни за перо; очень естественно, что въ продолжен³и этого времени они забудутъ всѣ тѣ ограниченныя познан³я въ грамотности, которыя лѣтъ пять тому назадъ вложилъ въ ихъ головы дьячекъ или какой-нибудь учитель изъ отставныхъ семинаристовъ.

   Вотъ прошло четыре года, какъ мальчикъ въ наукѣ; всѣми силами старается онъ угодить хозяину, изгибается передъ покупателями, клянется, божится,- но тщетно: отъ хозяина никакого поощрен³я. "Выживи свои года и тогда сдѣлаешься приказчикомъ". И вотъ его отъ природы мягк³й характеръ начинаетъ портиться: онъ по примѣру приказчиковъ ругаетъ при каждомъ возможномъ случаѣ хозяина; вмѣстѣ со страхомъ онъ уже питаетъ къ нему ненависть; видя, что друг³е крадутъ начинаетъ и онъ утаивать забытые на прилавкѣ гривенники и двугривенные, отыскиваетъ гдѣ-нибудь подъ половицей или подъ плинтусомъ щель и прячетъ ихъ туда, чтобы при первомъ возможномъ случаѣ промотать ихъ. Но вотъ наконецъ заживаетъ онъ опредѣленные года, хозяинъ призываетъ его къ себѣ, объявляетъ ему объ окончан³и курса и даруетъ степень приказчика. "Теперь я тебѣ жалованья не могу опредѣлить, говоритъ онъ ему:- посмотрю, чего стоить будешь. то и положу; я тебя не обижу." По окончан³и года оказывается, что онъ стоилъ рублей восемь въ мѣсяцъ. Но не такъ плохъ молодецъ: онъ уже насмотрѣлся, какъ то дѣлаютъ болѣе опытные приказчики, оцѣнилъ себя гораздо дороже и кралъ изъ хозяйской выручки рублей по десяти въ мѣсяцъ.

   Часы въ столовой показывали четверть шестаго, когда въ кухнѣ постучался водовозъ.

   - Кто тутъ? спросила его проснувшаяся кухарка, однако не поднимаясь съ плиты.

   - Я. Отвори, Степановна: воду несу!

   - Экъ его объ эту проняло! ворчала она зѣвая и встала съ своего ложа. - Погоди, только свѣчу зажгу: вишь темь какая.

   Она зажгла свѣчу и, какъ спала, во всемъ утреннемъ неглиже, отворила водовозу дверь. Быстро ворвался въ отворенную дверь холодный воздухъ и въ видѣ пара заклубился по комнатѣ.

   - Что это съ этой поры тащишься! проговорила она, придерживая на груди рубашку и прикрывая свои прелести:- уходи скорѣй, да запирай дверь плотнѣе; окоченѣла совсѣмъ.

   - Ничего, жиру поубавится; вишь, лопнуть хочешь,- любезничалъ водовозъ.

   - Ну, ну, ругатель, проходи что-ли!

   - Охо-хо-хо! зазѣвала она вслухъ. "Пора и мальчишкамъ вставать", подумала она и закричала;- Мишутка, Ванюшка, Ѳедоръ! вставайте.

   Но это было напрасно; мальчики встали только тогда, когда она принялась ихъ расталкивать. Перекрестившись нѣсколько разъ на образъ, висѣвш³й надъ кроватью, они вышли изъ своей конуры и зѣвая сѣли на скамейку. Холодно имъ со сна и больно глядѣть на свѣтъ пылающей свѣчи.

   - Ванюшка! чего остолбенѣлъ-то, что глаза выпучилъ? - принимайся за дѣло! обратилась кухарка къ самому меньшому изъ нихъ.- Чисти хозяйск³е сапоги; да еще вотъ ножи вычистить надо, вчера послѣ ужина грязные остались.

   - Сейчасъ.

   И мальчикъ принялся за дѣло.

   - А ты что-жъ, Мишутка?

   - Погоди, успѣешь!

   - Чего успѣешь! Вотъ хозяинъ встанетъ, не будетъ все готово, такъ онъ те задастъ!

   Ѳедору, какъ старшему, она ничего не сказала. Ему было уже восемнадцать лѣтъ, онъ пользовался ея расположен³емъ и у нихъ подъ-часъ разыгрывалась извѣстная сцена, гдѣ онъ изображалъ ²осифа-прекраснаго, а она жену Пентефр³я. Онъ только поставилъ самоваръ и не прикоснулся ни къ какой работѣ.

   Половина восьмаго. Въ кухню вошелъ Черноносовъ, какъ и всегда, съ самой пасмурной и недовольной физ³оном³ей. На немъ было какое-то подоб³е халата. Онъ пришелъ за горячей водой для бритья.

   - Налей вода немножки! проговорилъ онъ, по обыкновен³ю ломая языкъ, и подалъ Ѳедору оловянную кружку.

   Вотъ уже и четверть девятаго. Время идти въ лавку. Поспѣшно допиваютъ мальчики свой чай изъ глиняныхъ кружекъ.

   - А что, пареньки, не здѣсь-ли живетъ купецъ Михаила Иванычъ Черноносовъ? спрашиваетъ входящ³й мужичекъ въ валенкахъ и въ лисьей шубѣ.

   - Ахъ, дядюшка Герасимъ! кричалъ Ванюшка и бросается на встрѣчу к.ъ пришедшему.

   - Здравствуй! говоритъ тотъ, цѣлуя его: - мать, отецъ тебѣ кланяются.... Вотъ тебѣ посылка отъ нихъ; письмо тамотко есть.

   - Здоровы-ли тятенька, маменька? спрашиваетъ Ванюшка, принимая небольшой пестрядинный тючекъ.

   - Здоровы. Отецъ по осени въ Питеръ сбирается.

   Двое другихъ мальчиковъ и кухарка были нѣмыми зрителями этой сцены; но сцена эта тотчасъ же была прервана: въ кухню вошелъ Черноносовъ. Онъ былъ во всѣхъ своихъ доспѣхахъ, въ хорьковой шубѣ и котиковой фуражкѣ.

   - Маршъ въ лавку! скомандовалъ онъ.

   Мальчики засуетились. Ванюшкинъ дядя отвѣсилъ Черноносову поклонъ; тотъ не обратилъ никакого вниман³я.

   - Что стоишь-то? Кладить тамъ на кровать, ужо посмотришь. Въ лавку пора. Скорѣй немножки!

   И брови его нахмурились еще больше прежняго.

   - Пиши письмо къ матери; я зайду черезъ недѣлю, - оказ³я будетъ, проговорилъ Герасимъ уходящему племяннику. - А должно-быть крутъ у васъ хозяинъ-то? обратился онъ къ кухаркѣ. когда они остались вдвоемъ.

   - И не говори! отвѣчала та, обрадовавшись, что можно выругать хозяина: - аспидъ, а не человѣкъ.

   - То-то я вижу.... Ну, прощенья просимъ.

   Весь день продумалъ бѣдный Ванюшка о посылкѣ и о письмѣ. Ему очень хотѣлось узнать, как³е гостинцы прислали ему отецъ и мать и что они пишутъ. Радостно побѣжалъ онъ домой; полупудовая тяжесть - мѣшокъ съ шолкомъ, который онъ несъ домой для разматыванья, казалась ему самою легонькою ношею. Онъ ужъ бы давно добѣжалъ до дому, ежели бы не обыкновен³е идти за хозяиномъ; а Черноносовъ въ этотъ день, какъ на зло, шелъ тише обыкновеннаго. Прибѣжавъ домой, Ванюшка тотчасъ же бросился къ посылкѣ и принялся распарывать пестрядину; гостинцами были сушеная малина, сдобныя лепешки и двѣ холстинныя рубашки. Но вотъ наконецъ и письмо. Онъ схватываетъ его, сламываетъ хлѣбный мякишъ, которымъ оно было запечатано, и начинаетъ читать. Смотрите, какъ углубился онъ въ чтен³е, какъ блестятъ его глаза, какая улыбка удовольств³я мелькаетъ на губахъ, а между-тѣмъ въ письмѣ, кромѣ поклоновъ отъ родителей и родни, съ поименован³емъ ихъ по имени и отчеству, ничего не написано. Въ концѣ письма сказано: "отпиши намъ о себѣ, любезный сыночекъ Ванюшка, какъ ты живешь и любитъ-ли тебя хозяинъ". Онъ свертываетъ письмо и хочетъ тотчасъ же писать о себѣ, но вотъ бѣда; гдѣ взять перо и чернилъ? Долго думаетъ онъ, наконецъ рѣшается попросить у xoзяйки.

   - Александра Ивановна, робко говоритъ онъ вошедшей въ кухню хозяйкѣ: - дайте мнѣ чернилъ, перышка и бумажки.

   - На что тебѣ?

   - Письмо въ деревню писать надо.

   - Ну погоди, я спрошу у Михайла Иваныча.

   Она ушла изъ кухни. Ванюшка сталъ ожидать письменныхъ принадлежностей, но онъ жестоко ошибся: вмѣсто Александры Ивановны въ кухню выбѣжалъ самъ Черноносовъ и накинулся на него.

   - Какой тебѣ бумажки нужно? зачѣмъ?

   - Письмо въ деревню писать надо, чутъ слышно проговорилъ мальчикъ.

   - Что за глупости, - успѣешь! За дѣло приниматься нужно. Чѣмъ у тебя тыой голова занята? Разматывай шолкъ теперь; завтра напишешь.

   Тѣмъ дѣло и кончилось. Бѣдный Ванюшка такъ и не писалъ письма ни сегодня. ни завтра: онъ уже не смѣлъ больше просить чернилъ и письма; когда же пришелъ за письмомъ дядя Герасимъ, то Ванюшка настрочилъ нѣсколько словъ карандашомъ и велѣлъ словесно передать, что всѣмъ кланяется.

  

  

   Прошли святки съ ихъ гаданѣемъ и переряживаньемъ, прошло и крещенье. Апраксинцы уже не гуляютъ болѣе на Невскомъ, а перенесли свою резиденц³ю на Дворцовую набережную. Наступило то время, когда всѣ женихающ³еся апраксинцы помышляютъ о соединен³и себя узами гименея. Только и слышишь, что тотъ-то женится на такой-то и беретъ столько-то, такой-то выдаетъ дочь за такого-то и даетъ столько-то. Апраксинецъ, какой бы онъ ни былъ, хоть "лыкомъ шитый", по мѣстному выражен³ю, хоть торгующ³й на развалѣ ржавыми пуговицами и битой посудой, и то не женится на невѣстѣ безприданницѣ, и поэтому туземныя невѣсты безъ прилагательнаго навѣрное останутся въ дѣвицахъ. По мнѣн³ю апраксинцевъ, бракъ есть дѣло коммерческое, и потому-то именно оно дѣлается, какъ и всѣ биржевыя дѣла, чрезъ маклеровъ, то-есть свахъ, которыя имѣютъ невѣстъ на всѣ руки. Въ послѣднее время впрочемъ, на Апраксиномъ завелась слѣдующая мода: хозяева начали выдавать своихъ дочерей за своихъ приказчиковъ. Ежели смотрѣть на это съ критической точки зрѣн³я. то это очень практично: приказчикъ, знающ³й хорошо дѣло, котораго отецъ невѣсты знаетъ нѣсколько лѣтъ и приглядѣлся къ его характеру, можетъ быть гораздо лучшимъ мужемъ, чѣмъ какой-нибудь сосватанный свахою хозяйск³й сынокъ, торгующ³й изъ-подъ отцовской палки. Приказчикъ, котораго отецъ невѣсты поставитъ на ноги и сниметъ дли него лавку, будетъ способнѣе прокормить семейство. Какъ-бы ни были ограничены средства апраксинца, имъ непремѣнно сдѣлаетъ болѣе или менѣе парадную свадьбу, хотя бы на это ему пришлось употребить болѣе половины своего состоян³я. День свадьбы обыкновенно празднуется у кухмистера, гдѣ бываетъ обѣденный столъ и послѣ танцы, нерѣдко часовъ до шести утра. Случается такъ: ежели женихъ не умѣетъ танцовать, то нарочно учится для этого чтобы пройтись нѣсколько кадрилей.

   Вотъ какъ обыкновенью устраиваются браки: Лишь только женихъ найдетъ себѣ подходящую невѣсту и сойдется въ приданомъ по росписи, принесенной ему свахой, тотчасъ же проситъ у отца невѣсты назначить день послѣднихъ смотринъ. День назначается и женихъ, въ сопровожден³и родственниковъ является въ домъ будущаго тестя, который и встрѣчаетъ ихъ. Нѣтъ ничего глупѣе этой сцены. Всѣ садятся, начинается разговоръ о погодѣ, о церквахъ и незамѣтно сворачивается на торговлю. Здѣсь женихъ крѣпись: онъ долженъ выказать все свое знан³е дѣла. Вскорѣ является невѣста, робко потупляетъ взоръ, раскланивается и садится; за нею слѣдомъ идутъ мать и сваха. Минутъ съ десять все еще длится разговоръ; наконецъ женихъ встаетъ съ мѣста и шепчетъ отцу невѣсты: "мнѣ нужно съ вами кой о чемъ переговорить". "Пожалуйте, пожалуйте!" отвѣчаетъ тотъ, и они уходятъ въ другую комнату. Здѣсь женихъ объявляетъ, съ какимъ намѣрен³емъ онъ пришелъ въ домъ, и спрашиваетъ, все-ли то есть за невѣстой, что означено въ росписи. Тесть согласенъ, ударяетъ по рукѣ будущаго зятя, лобызаетъ его, выводитъ его передъ лицо невѣсты и объявляетъ женихомъ. Всѣ молятся Богу; причемъ мать невѣсты и вся женская родня считаетъ за нужное прослезиться. Является бутылка хересу, присутствующ³е пьютъ и поздравляютъ съ начат³емъ дѣла. Жениха тоже принуждаютъ выпить; онъ беретъ рюмку, прикасается къ ней губами и снова ставитъ на подносъ. Велик³й искусъ для пьющаго человѣка! Но было-бы верхомъ невѣжества, ежели-бы онъ выпилъ всю рюмку: тогда онъ проигралъ-бы во мнѣн³и родни по крайней мѣрѣ процентовъ на двадцать пять. Подаютъ чай. Женихъ садится рядомъ съ невѣстой, и здѣсь-то слѣдуетъ преглупѣйшая сцена, едва-ли не глупѣе сцены встрѣчи. Женихъ всѣми силами старается быть любезнымъ, хочетъ сказать что-нибудь дѣльное, но какъ ни осматриваетъ потолокъ и печку въ комнатѣ, ища въ нихъ вдохновен³я, все-таки остается нѣмъ какъ рыба; а невѣстѣ самой начать разговоръ неприлично,- сочтется выскочкой; ей еще съ малолѣтства натолковали, что она должна быть скромною и больше молчать. Наконецъ женихъ откашливается и спрашиваетъ:

   - Я вамъ нравлюсь?

   - Да... отвѣчаетъ невѣста.

   - И вы мнѣ тоже нравитесь. Погодите, мы съ вами лихо заживемъ!

   Снова слѣдуетъ молчан³е, и будущ³е супруги снова начинаютъ созерцать - одинъ потолокъ и печку, а другая свое платье. Присутствующ³е выводятъ ихъ изъ замѣшательства и продолжаютъ прерванный разговоръ о торговлѣ.

   На другой день отецъ невѣсты выходитъ въ лавку, потираетъ, cтoя на порогѣ, свое брюшко и объявляетъ сосѣдямъ, что выдаетъ дочь замужъ, выражаясь слѣдующимъ образомъ: "А вѣдь мы вчера дочку-то Богу помолились, по рукамъ ударили, пропили!" - "За кого?" - "За Семена Брюхина." - "Ну, поздравляю! Славный парень!"

   И черезъ часъ весь Апраксинъ знаетъ о вчерашнемъ происшеств³и. Съ этихъ поръ женихъ начинаетъ ходить къ невѣстѣ каждый день вплоть до самой свадьбы.

   Нашъ знакомецъ Степанъ Иванычъ Харламовъ тоже выдаетъ свою дочь замужъ. Женихъ. Николай Михайлычъ Бирюковъ, мужчина лѣтъ двадцати двухъ, но уже покутивш³й на своемъ вѣку,- женихъ очень выгодный, изъ современныхъ, то, что на Апраксиномъ называютъ мазикомъ, съ галантерейными манерами, носитъ усы и ходитъ во фракѣ, отчего онъ очень нравится невѣстѣ. Отецъ его торгуетъ желѣзомъ и очень богатый человѣкъ. Черезъ недѣлю назначена свадьба, заказаны билеты и нанята у Сорочихи {Сорочиха, содержательница извозчичьихъ каретъ.} парадная золотая карета четверней и съ двумя лакеями. У Семена Иваныча каждый день вечеринка; женихъ является съ пр³ятелями и начинаются танцы. У невѣсты гостятъ всѣ ея подруги и помогаютъ дошивать приданое.

   Вотъ и сегодня пр³ѣхалъ женихъ съ пр³ятелями, привезъ для дѣвицъ конфектъ и сдѣлалъ сюрпризъ - нанялъ тапера. Всѣ безотчетно веселы; смѣхъ, говоръ, старики играютъ въ горку... "Веселая свадьба!" говорятъ гости. Оттанцовали кадриль и молодежь отправилась затянуться, кто въявь, а кому это удовольств³е запрещено, тотъ и тайкомъ. Пр³ятели уже порядочно заложили за галстукъ, даже и женихъ выпилъ нѣсколько рюмокъ вина и заѣдаетъ кофеинкой и пфеферментами.

   - Смотри, не ѣшь этихъ мятныхъ лепешекъ: сейчасъ подумаютъ, что заѣдалъ,- даетъ совѣтъ Миша, пр³ятель его: - отъ меня тятенька какъ услышитъ, что мятой пахнетъ, такъ и начнетъ коситься, сейчасъ догадается.

   - Ничего, отвѣчаетъ женихъ: - въ разговорѣ какъ-нибудь упомяну, что животъ болитъ.

   - Когда же мы съ тобой покутимъ въ послѣдн³й разъ? спрашиваетъ Ѳедя, тоже мазъ; съ кучею брелоковъ на часовой цѣпочкѣ.

   - Въ воскресенье, братцы, въ воскресенье, отвѣчаетъ женихъ: - вечеромъ нельзя, здѣсь бытъ надо; а мы съ утра закатимся, часовъ эдакъ съ десяти.

   - Браво, и послѣ выспаться успѣемъ! Знаешь, братъ, я больше съ лихачемъ Николашкой мы за что не буду ѣздить. Лихую онъ штуку со мной удралъ. Ѣздилъ я съ нимъ на Петровск³й, дѣвочка со мной была; послѣ, знаешь, на обратномъ пути отвезъ ее, да и поѣхалъ домой. Я никогда у нашихъ воротъ не останавливаюсь, всегда на углу, не доѣзжая нашего дома. Вышелъ изъ саней, да и подаю ему пять рублей. Проситъ на чай. Далъ рубль,- мало. Сколько-же, говорю, тебѣ нужно? "Пять рублей, говоритъ, само по себѣ, да красненькую на чай дайте." Что ты, говорю, съ ума сошелъ? - да и иду отъ него прочь, а онъ меня окликиваетъ: "Васил³й Род³онычъ! пожалуйте, говоритъ на пять словъ." Что тебѣ? спрашиваю. "Дайте, говоритъ, на чай, а то безпремѣнно тятенькѣ вашему скажу, что вы со мной ѣздите; да и про дамочку вашу ему разскажу." Это про Маньку-то. Просто вскипѣлъ я: ахъ ты, говорю подлецъ эдакой, карманна выгрузка! А онъ мнѣ: "не ругайтесь, говоритъ, а дайте красненькую, а то ей-Богу тятенькѣ вашему про все разскажу; я вѣдь его, говоритъ, хорошо знаю." Бился-бился я,- отдалъ деньги. Что, думаю, ежели вдругъ отцу разскажетъ? Бѣда. Вотъ какая сволочь!

   Вся компан³я захохотала.

   - Послѣ я уже вспомнилъ, что онъ, со мной ѣздимши, все меня выпытывалъ: гдѣ мы торгуемъ, да гдѣ живемъ. Это онъ подвохъ дѣлалъ.

   - Ахъ, братцы, какъ-бы мнѣ съ моей Катюшкой развязаться? Ну, ежели что задумаетъ? шепчетъ женихъ, наклонясь къ своимъ пр³ятелямъ. - Три сотенныя бы далъ, только бы отстала.

   - Погоди, обдѣлаемъ, все будетъ на мази.

   - Нѣтъ, братъ, табакъ дѣло! отвѣчаетъ женихъ, затягивается папиросой и трясетъ своей завитой головой.

   Поздно уѣхалъ женихъ съ пр³ятелями, и дѣвицы, вытащивъ въ залу нѣсколько перинъ, начали укладываться спать. Что визгу, что шуму, что замѣчан³й про кавалеровъ, обдумыван³я нарядовъ къ свадебному балу! Долго, долго не могли онѣ уснуть, но проспали за то на другой день часу до перваго.

   Прошло воскресенье. Въ одной изъ гостинницъ свершился прощальный кутежъ. Николай Михайлычъ Бирюковъ провожалъ свою холостую жизнь. Много было выпито разнаго вина, и пр³ятели жениха напились или, по ихъ выражен³ю, насандалились до положен³я ризъ, да и у самого жениха съузились глаза и плохо ворочался языкъ. Кой-какъ съ помощ³ю лакеевъ добрели они до нумеровъ и изъ объят³й Бахуса перешли въ объят³я Морфея; женихъ тоже послѣдовалъ ихъ примѣру и уснулъ сномъ праведника, но помня, что ему сегодня надо быть у невѣсты, предварительно далъ приказан³е разбудить себя въ шесть часовъ и приготовить побольше зельтерской воды и лимонадъ-газесу. Съ трудомъ растолкалъ номерной лакей жениха и его пр³ятелей. Мног³е взглянули на себя въ зеркало и сами не узнали своихъ физ³оном³й: чуж³я лица. да и только! Какъ ни умывались они холодной водой, какъ ни отдувались зельтерской водой и лимонадомъ, но все еще были далеко не трезвы. "Опохмѣлиться-бы важно!" замѣтилъ кто-то; но женихъ объявилъ на отрѣзъ, что больше ни синя пороха не будетъ, а кто только одну рюмку выпьетъ, того онъ не возьметъ къ невѣстѣ.

   Но это еще не все, читатели, это не послѣдн³й кутежъ: настоящее безобраз³е будетъ впереди.

   У апраксинцевъ, да и вообще у купечества средней руки, существуетъ дик³й обычай,- за день или дня за два до свадьбы ѣздить огромной компан³ей въ баню. Это-бы еще ничего, пускай себѣ моются; но мытье это происходитъ среди страшнаго пьянства и орг³и, да и не у однихъ мужчинъ, а даже у женщинъ. Въ понедѣльникъ вечеромъ къ жениху Бирюкову собрались всѣ его пр³ятели, отправились въ Туляковы бани, гдѣ и взяли большой парадный номеръ, который нарочно устроенъ для подобныхъ случаевъ. Что тамъ было и каковы были по выходѣ изъ бани пр³ѣхавш³е омывать свою грѣшную плоть, можно судить по тому, что по пр³ѣздѣ два мальчика Бирюкова внесли въ баню большую корзину съ разнымъ виномъ, и по выходѣ не вынесли ни одной бутылки; да еще прибавьте къ этому поддаван³е виномъ на раскаленную каменку. Двое пр³ятелей жениха напились даже до совершеннаго безчувств³я. Ихъ пробовали отливать водой, терли имъ уши, но ничего не помогло. Кой-какъ напялили на нихъ рубахи, окутали въ шубы и повезли домой.

   Тоже почти было и у женщинъ. Невѣста въ сопровожден³и своихъ подругъ, свахи, замужнихъ родственницъ и женской прислуги, отправилась въ ту-же баню, съ тою только разницею, что днемъ. И здѣсь не обошлось безъ вина: обычай требуетъ, чтобъ въ этотъ день пили вино и поддавали имъ на каменку. На Руси говорятъ, что ежели баба выпьетъ на грошъ, то накричитъ на рубль, и это чистѣйшая правда. Запѣли, закричали, завизжали моющ³еся и даже составили кадриль подъ пѣсни, съ акомпаниментомъ ударовъ въ тазы. Ежели, читатель, вамъ когда нибудь случится увидѣть на улицѣ двѣ-три кареты. нагруженныя женщинами и везомыя лошадьми, гривы и сбруя которыхъ украшены цвѣтными лентами,- знайте, это непремѣнно ѣдетъ изъ бани невѣста въ сопровожден³и своихъ безобразницъ-родственницъ. Безстыж³е и цинизмъ этихъ бабъ превосходитъ иногда всяк³я границы. Онѣ доходятъ до того, что не только-что поютъ на всю улицу пѣсни, но даже, высовываясь изъ оконъ каретъ, задѣваютъ и ругаютъ прохожихъ и не рѣдко бросаютъ въ нихъ вѣниками и порожними бутылками. Въ это время бѣдная невѣста и ея подруги, сгарая эта стыда, укутываются въ платки, стараясь не быть замѣченными прохожими.

   На другой день былъ д