Толстой Лев Николаевич - Том 70, Письма 1897, Полное собрание сочинений

дели ли вы М. П.? (2) Целую вас братски.

  

  

   Посылаю еще письмо от духоборов, просят помощи. Но из письма [я не мог] понять их адреса.

   Вчера написал эту записку, а нынче получил ваши два письма. Спасибо [вам] за них. Всё, что вы делаете, очень хорошо. Если будут откуда-нибудь [деньги], хорошо бы послать. (3) (Я надеюсь, что [деньги бу]дут. А не будут, видно, так на[до]!).

   Целую вас, привет вашей жене.

  

  

   Прочтите в Северном вестнике за июль [1 неразобр.] [повес]ть с немецкого Работа. Прекрасно по содержанию. Надо бы пере­печатать.

  

  

   Печатается по копии П. А. Буланже в письме к Г. А. Русанову от 16 июля 1897 г. Копия сделана на тонкой бумаге копировальной книги; слова отпечатались не везде ясно; иногда отпечаток отсутствует. В этих случаях предполагаемые слова восстановлены в квадратных скобках. Дата определяется словами в этом письме Буланже о получении "сегодня" публикуемой записки Толстого.

  

   (1) Фамилия отпечаталась неясно. Петр Васильевич Веригин (1859- 1924), руководитель большой партии духоборов, живший в то время в ссыл­ке в Сибири. См. т. 68.

   (2) Вероятно, Толстой спрашивает о Михаиле Петровиче Новикове, крестьянине деревни Боровково, Тульской губ., познакомившемся с Тол­стым в 1896 г. В то время Новиков вернулся из Тургайской области, где был в ссылке. См. о нем в т. 69.

   (3) Деньги для духоборов были высланы в Тифлис на имя Н. О. Накашидзе, жены И. П. Накашидзе, бывшего в то время в отъезде. 11 августа 1897 г. П. А. Буланже благодарил ее за передачу денег духоборам

  

  

  

   1897 г. Июля 16. Я. П.

  

   Дорогой брат Михаил.

  

   Очень рад был получить известие о вас, о том, что вы верну­лись и живете между своими братьями той христианской жизнью, которая радует и утверждает нас в вере. Помогай вам бог, не­смотря на все невзгоды и гонения, продолжать эту братскую жизнь. Жизнь такая не вам одним нужна, а тысячам и миллионам людей, которые и теперь и после узнают, что жить, не деля между собой собственности и не враждуя из-за нее, а считая всё божиим и потому общим, и делая другим то, что хочешь, что­бы тебе делали, не только не невозможно, как думают люди мирские, а легче и радостнее, чем жить для себя и одной своей семьи. Очень пожалели мы, узнав о том, как вас во второй раз задержали в 30 верстах от места. Утешаюсь я тем, что внешние дела не в нашей власти, что если это не удалось, то видно не нужно было для бога. Только бы мы делали то, что вложено в наше сердце и разум самим богом и выражено в законе его, главное, не делали бы противного его воле, не принимали бы участия в злых делах - убийствах и насилиях и в своих отно­шениях со всеми братьями руководились бы любовью, то всё будет хорошо, так, как должно быть.

   Слышал я, что бывшие в тюрьмах братья разосланы по маго­метанским селениям и что Верещагин (1) и Веригин (2) ссылаются в Сибирь. Будем стараться служить им, чем можем.

   Знаем также про тяжелую участь изгнанных из домов. Собо­лезнуем о них, о тех, которые остаются тверды, и еще более с любовью соболезнуем о тех, которые ослабевают, им хуже, и стараемся помочь им; но до сих пор мало еще могли сделать, но не перестаем стараться.

   Прощайте, братски целую вас. Передайте мой привет и лю­бовь всем братьям.

   Никого не видал я, кроме вас, а ближе мне все вы, чем люди, с которыми я прожил всю жизнь, потому что вижу в вашей жизни проявление того бога, которым живу.

  

  

   16 июля.

  

   Братьев одного духа с нами всё больше и больше означается со всех сторон и в России и за границей. Верю, что близится царство божие. Пишите мне.

   Печатается по листам копировальной книги из АЧ. Впервые опубли­ковано в сборнике "Летописи", 12, стр. 69. Год в дате определяется по содержанию.

   Михаил Андросов - духобор, ездивший в 1895 г. в числе ходоков к их руководителю П. В. Веригину, сосланному в Обдорск. В декабре 1896 г. он пытался вторично проехать к Веригину, но был арестован в 30 км. от Обдорска и по этапу возвращен на родину. 13 января 1897 г. проездом он был у Толстого (см. Дневник Толстого 18 января, т. 53).

   Ответ на письмо М. Андросова от 14 июля с описанием его поездки и жизни по возвращении.

  

   (1) Василий Гаврилович Верещагин, духобор. В начале июня 1897 г. был арестован и приговорен к ссылке в Сибирь. Умер 14 апреля 1898 г. по дороге в ссылку.

   (2) Василий Васильевич Веригин, старший брат руководителя духо­боров П. В. Веригина.

  

  

  

   1897 г. Июля 19. Я. П.

  

   Дорогой друг Иван Михайлович,

  

   Посылаю вам письмо Е[лены] Петровны к вам и ее ко мне, (1) зная, что всё, что ее касается, для вас важно и интересно. Я понимаю, мне кажется, вас обоих и очень желал бы помочь вам тем, чтобы извлечь из ваших отношений то, что в них мучитель­но и тревожно, оста[вив] то, что в них хорошего и радостного. Она совершенно права, говоря о том, что исключительная любовь не только не есть любовь к богу, но мешает любви к богу; но эта исключительная любовь, та, кот[орую] вы испытываете к ней, есть факт, и такой же несомненный и с кот[орым] так же нельзя не считаться, как с присутствием тела и свойствами характера, кот[орых] нельзя уничтожить. Надо, признав существование факта, сделать так, чтобы взять от него всё хорошее и откинуть всё дурное. Хорошее есть сознание любимости, того, что любим, любима, и - любим, любима не эгоистично, а для того, чтобы помогать друг другу служить делу божию. Это радость. Но чтобы это была радость, надо "хорошенько" стерилизировать ее от преувеличения влюбленности (а вы в этом грешны), от исключи­тельной и вытекающей из нее требовательности, ревности и всякой эгоистической гадости, прикрывающейся хорошими име­нами. Практический мой совет: не копайтесь в своих чувствах, не передавайте всё друг другу (это не скрытность, а воздерж­ность), а пишите о себе, об общем деле. То же, что вы любите ее исключительно и она вас- она знает и вы знаете - и потому знаете все мотивы ваших поступков и слов. Есть предел выска­зывания чувств, кот[орого] не надо переходить, а вы перешли его. Предел этот такой, за к[оторым] всякая передача чувств становится не радостью, а тягостью. -

   Пользуйтесь, дорогой Иван Михайлович, той радостью любви, к[оторую] вам послал бог, не забывая, что это любовь, т. е. желание блага не себе, а другому. И как скоро это будет точно любовь, т. е. желание блага ей, так и уничтожается всё то, что в этом чувстве есть мучительного и для вас и для нее.

   Любовь не может быть вредной, но только бы она была лю­бовь, а не волк эгоизма в овечьей шкуре любви. Только стоит спросить себя: готов ли я для его, ее блага никогда не видать его, ее, прекратить с ней, с ним сношения. Если нет, то это волк и его надо бить и убить. Я знаю вашу религиозную и любя­щую душу и потому уверен, что вы победите волка, если он есть.

   Да, всех любить нельзя равно. И большое счастье полюбить хоть одного особенно, но только полюбить его, ее, а не себя, не свое наслаждение, испытываемое при общении с ним, с нею.

   Я рад был узнать про вас из письма вашего к Е[лене] Петровне. Мужайтесь, милый друг, то, что вам пишет Павел А[лександрович], (2) я от всей души могу подтвердить, что вы нужны были и теперь и будете нужны людям.

  

   Прощайте, целую вас.

  

  

  

   Печатается по листам копировальной книги из АЧ. Впервые опубли­ковано почти полностью в сборнике "О половом вопросе", изд. "Свободное слово", Christchurch 1901, стр. 32-33. Год в дате определяется по содер­жанию.

  

   (1) Письмо Е. П. Накашидзе к Толстому неизвестно.

   (2) П. А. Буланже писал Трегубову, что он нужен для "общей" работы, и советовал ему ехать за границу.

  

  

  

  

  

   1897 г. Августа 9? Я. П.

  

   Благодарю вас за присылку письма Черняева. (1) Без этого письма я никогда не понял бы того ужасного положения, в кот[ором] находится этот человек. Я говорю не о матерьяльном, а о нравственном его состоянии; на основании того, что он считает себя христианином, он с ножом к горлу лезет ко всем тем людям, кот[орые] по своему положению никак не могут удо­влетворить его желание - дать ему землю, к[оторой] они не могут распоряжаться, и, получив отказ, бранит этих людей лжецами и всячески клевещет на них. Меня поразила одна подробность в его письме обо мне, что я будто бы от смущения перед Черняевым ерошу себе волосы. Вероятно, он где-нибудь читал, что кто-нибудь от смущения ерошит себе волосы, и это ему понравилось, и он пишет это обо мне, несмотря на то, что я никогда не имою привычки трогать свои волосы. Его огорчает, что ему отказали все те люди, кот[орые] исповедуют христиан­ские взгляды. Но как же он не догадается, что все эти люди не­пременно так или иначе отнеслись к вопросу собственности еще гораздо прежде, чем Ч[ерняеву] понадобилась земля, и поста­вили себя в такое положение, чтобы не распоряжаться собственност[ью]. Отказавшись же от собственности, люди эти, до этого еще будучи связаны семьями, естественно, если только они не хотели поступить противно любви и озлобить своих семейных, не могли отказаться от собственности иначе, как предоставив ее тем, к[оторые] считали за собой наибольшее на нее право. Можно было Ч[ерняеву] обращаться с требованиями себе земли ко всем владельцам земли, исключая тех, к кому он обращался, п[отому] ч[то] исповедующий христианство и отречение от соб­ственности или делает то, что говорит, и не имеет собственно­сти, или величайший плут и лгун, притворяется, что не хочет иметь собственности, а имеет ее скрытно через жену, мужа. В обоях случаях нельзя обращаться к такому человеку. А это самое делает Ч[ерняев]. А главное злость. Ужасная, жалкая злость. Добрейшего, милого (очень пустого, но доброго), про­стого Андрюшу (2) он подозревает в насмешке. Меня он подозре­вает в смущении перед величием его, Ч[ерняева], требующего от всех непременно ему земли. Но если бы даже у меня была в распоряжении земля, почему я должен дать ее Ч[ерняеву], а не Ивану, Петру, Афанасию, к[оторых] тысячи живут около меня и нуждаются больше Ч[ерняева]. Если бы я мог раздавать землю, я бы давно роздал ее миллион десятин. От этого-то уж давно я в том положении, что не могу раздавать людям, к[оторым] и нужнее и гораздо приятнее б[ыло] бы дать, чем Ч[ерняеву]. Главное, какая мучительная злоба мучает этого человека. И Булыгин, (3) и это удивительное по доброте, нежности, готов­ности служить всем существо, как Анненкова, (4) все провинились перед ним. Это ужасно! Его письмо напомнило мне тех людей......но лучше не буду говорить. Больно то, что Анненкова, я, мы оба с любовью относились к Ч[ерняеву]. Я обрадовался ему, когда он пришел, всячески хотел служить ему и теперь ничего не имею к нему, кроме братского - правда оскорбленно­го - чувства, и вдруг эта шипящая ненависть, п[отому] ч[то] не делается то, чего ему хочется и за что он берется самым пре­вратным образом. К Юшко и Скороходову не желал бы, чтобы он ходил; в том душевном настроении, в к[отором] он находится, он только возненавидит еще новых людей. Очень бы желал помочь ему вывести его из того ада гордости и ненависти, в к[отором] он живет. Если бы он проезжал мимо меня и заехал, я бы был очень рад. Рад буду, если он напишет. (5) Почему он, будучи у нас, не сказал мне всё, что думал, а убежал и потом написал вам это дур[ное] письмо. Это всё б[ыло] нехорошо.

  

  

   Датируется на основании письма П. В. Великанова, на которое от­вечает Толстой, и записи в Дневнике Толстого 9 августа (см. т. 53).

   Ответ на письмо Великапова от 24 июля, в котором Великанов писал о желании И. М. Черняева (см. прим. 1) поселиться в деревне и заниматься земледелием; к письму прилагал письмо Черняева к нему.

  

   (1) Иван Михайлович Черняев (р. I860), садовод и земский учитель в Пензенской губ. В письме к П. В. Великанову Черняев писал о своем посещении Толстого и о его просьбах к Толстому "уделить ему 8 десятин" земли для разведения сада; упрекал Толстого в лицемерии и нелюбви к нему.

   (2) Андрей Львович Толстой (1877-1916), сын Толстого, в 1897 г. от­бывавший воинскую повинность вольноопределяющимся.

   (3) Михаил Васильевич Булыгин (1863-1943) жил на своем хуторе Хатунка, в 15 км. от Ясной Поляны; близкий знакомый Толстого. См. о нем в т. 79.

   (4) Леонила Фоминична Анненкова (1845-1914), курская помещица, близкая знакомая семьи Толстого. См. о ней в т. 64.

   (5) Осенью 1897 г. И. М. Черняев прислал Толстому письмо с просьбой простить его за его письмо к П. В. Великанову.

  

  

  

   1897 г. Августа 12? Я. П.

  

   Милостивый государь

  

   Анатолий Александрович.

  

   Ф. Ф. Тищенко просит меня написать вам мое мнение об его рассказе "Хлеб насущный". (1) С большим удовольствием испол­няю его желание. Рассказ этот, по моему мнению, должен произ­водить на всякого серьезного читателя очень сильное и хорошее впечатление. Кроме того, рассказ написан очень хорошо. Вы хорошо сделаете, если напечатаете его. Желаю вам всего хо­рошего.

  

  

  

   Впервые опубликовано в журнале "Русское обозрение" 1897, октябрь, стр. 47. Датируется на основании почтовых штемпелей на конверте письма Толстого к Ф. Ф. Тищенко (см. письмо # 137), написанного на одном листе с этим письмом.

   Анатолий Александрович Александров (1861-1930) - издатель жур­нала "Русское обозрение". См. о нем в т. 66, стр. 289.

  

   (1) См. прим. к письму N 137.

  

  

  

   1897 г. Августа, 12? Я. П.

  

   Дорогой Федор Федорович.

  

   Александрова зовут Анатолий Александрович. Так и пишу ему. Передайте мое письмо. Очень рад буду, если он напечатает ваш прекрасный рассказ.

  

  

  

   На конверте: Москва. Управление Московско-Курской же-лезн. дороги. Ф. Ф. Тищенко.

   Впервые опубликовано в журнале "Красная нива" 1924, 2, стр. 45. Датируется на основании почтовых штемпелей. Написано на одном листе с письмом Толстого к А. А. Александрову (см. письмо N 136).

   Федор Федорович Тищенко (р. 1858) - писатель из крестьян Сумского уезда Харьковской губ., лично знакомый с Толстым с 1894 г. См. о нем в т. 63, стр. 327.

   Ответ на письмо Тищенко от 6 августа (почт, шт.), в котором Тищенко сообщал, что его рассказ "Хлеб насущный", который читал Толстой и хвалил его, он пытался напечатать в нескольких журналах, но получил отказ; и лишь издатель "Русского обозрения" А. А. Александров согла­шался напечатать его, если бы Толстой "написал к нему несколько строчек в виде предисловия". Тищенко просил написать отзыв о рассказе в виде письма к Александрову.

   Рассказ Ф. Ф. Тищенко "Хлеб насущный" был напечатан в "Русском обозрении" 1897, октябрь, вместе с письмом Толстого к А. А. Александрову (см. письмо N 136).

  

  

  

   1897 г. Августа 12. Я. П.

  

   Cher confrere,

  

   J'approuve de tous points votre projet et voudrai bien contribuer a son execution. J'ai commence mon activite sociale par l'ecole et l'enseignement, et apres 40 ans je suis de plus en plus convainci, que ce n'est que par l'enseignement et l'enseignement libre qu'on peut arriver a l'affreux ordre de choses existant et le remplacer par une organisation rationelle et humanitaire.

   Ce que vous dites des entraves que le gouvernement republicain a l'emancipation de l'ecole et surtout des ecoles libres qui [ne] se soumettent de bon gre aux programmes gouvernement aux m'a plus que tout autre chose convaincu que ce ne sont jamais les mesures despotiques des gouvernements qui nous empechent d'agir selon nos convictions, mais le manque des convictions et de foi dans celles que nous professons Personne ne peut empecher un homme convaincu de cominuniquer aux autres ce qu'il croit etre la verite. Mais il faut que ses idees soient claires et definies et qu'il у croit. De sorte que pour reformer l'ecole la chose principale selon moi. C'est une maniere d'envisager et de comprendre la vie claire, precise et al'hauteur desidees de notre temps. Il ne suffit pas de dire aux enfants et au peuple qu'il ne faut pas croire, ils veulent savoir ce qu'il faut croire ce qu'est la verite. La verite selon ma conviction est la vie d'apres les preceptes de l'Evangile, c. a. d. que le but de la vie de chacum n'est autre chose que l'etablissement du royaume de Dieu sur la terre que nous he pouvons atteindre que par la pratique de l'amour vis-a-vis de nos semblables sans difference de castes et de nationalites. Je suis presque convaincu que sans le formuler de la meme maniere votre ideal est le memo.

   Je vois que pour le succes de votre entreprise il faut formuler cet ideal aussi clairement que possible. La question qui vous occupe m'est tres chere et je serai tres content si je puis en quoi cela soit vous aider dans votre travail.

   Recevez, Monsieur, l'assurance de toute ma sympathie.

  

  

   12 Aout 1897.

  

   Дорогой собрат,

  

   Я во всех отношениях одобряю ваш план и очень хотел бы способствовать его осуществлению. Я начал свою общественную деятельность со школы и обучения и после 40 лет всё более и более убеждаюсь, что только посредством обучения, и свободного обучения, можно достигнуть пони­мания ужасного положения вещей, которое существует сейчас, и заменить его разумной и доброй организацией.

   То, что вы говорите о препятствиях, которые республиканское пра­вительство ставит эмансипации школы и особенно школ свободных, [не] подчиняющихся добровольно правительственным программам, еще лиш­ний раз убеждает меня в том, что главным препятствием для следования нашим убеждениям являются отнюдь не деспотические меры правитель­ства, но отсутствие убеждений и веры в то, что мы исповедуем. Никто не может помешать убежденному человеку передавать другим то, что он считает истиной, но необходимо, чтобы его идеи были ясными, определен­ными и чтобы он в них верил. Так что главная вещь, необходимая для преобразования школы, по-моему, это наш собственный взгляд на жизнь- ясный, точный и стоящий на высоте развития нашего времени. Мало говорить детям и народу, что не надо верить, они хотят знать, во что нужно верить и в чем истина. Истина, по моему убеждению, это жизнь, согласная с евангельским учением, т. е., что цель жизни каждого человека должна быть не чем иным, как установлением царства божия на земле, кото­рого мы можем достичь только любовью к ближним без различия сосло­вий и национальностей. Я почти уверен, что ваш идеал совершенно тот же, хотя вы иначе его формулируете.

   Считаю, что для успеха вашего начинания необходимо определить этот идеал возможно яснее. Вопрос, который вас занимает, мне очень дорог, и я буду очень рад так или иначе помочь вам в вашей работе.

   Примите, милостивый государь, уверение в моем сочувствии.

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

   12 августа 1897.

  

   Печатается по листам копировальной книги из АЧ.

   Ответ на письмо Ж. Дегальве (J. Desalves) от 27 июня из Парижа, в ко­тором Дегальве, обращаясь от Лиги свободного воспитания, писал, что так называемые свободные школы во Франции "находятся на службе у власт­вующих классов и ничему более в них не учат, как только смиренному под­чинению или же жестокой борьбе за существование". Касаясь целей воспи­тания, которые ставит их общество, он говорил: "Мы хотим создать тип людей, которые не были бы ни рабами, ни хозяевами", и просил Толстого высказаться но вопросу о воспитании.

  

  

  

   1897 г. Августа 13? Я. П.

  

   Милый, дорогой друг Поша,

  

   Беспрестанно думаю о вас, и находит страх, что то стесне­ние - мысль о том, что вас не выпустят из того места, где вы живете, удручает вас и что вы больно чувствуете свою несво­боду. Напишите, правда ли это. Мне это показалось по вашему последнему письму. (1) Если это есть, то боритесь. Это неспра­ведливо, мы все стеснены и не свободны не в том, так в другом смысле. В вашем же случае дело не в стеснения свободы, а в том, чтобы не иметь зла на тех, кто кажутся виною этого стеснения. О духоб[орах] статью Буланже ни одна газета не хотела печа­тать, и потом напечатали Бирж[евые] Ведомости, но предпослав статью Ясинского, (2) кот[орый] клевещет на них. Я думаю, что это хуже, чем ничего. Постараемся не забывать и чувствовать их страдания и потому стараться помочь им. Чем, я еще не знаю, но надеюсь, что жизнь укажет.

   Я получаю почти каждый день радостные вести - то это по­сещение крестьян, ищущих истины, то письмо Crosby (3) с письмом японца молодого, к[оторый], прожив в New York и прочтя там евангелие, пришел к убеждению, что истина в христианском учении, что надо и можно исполнить его, и поехал в Японию с намерением устроить там settlements, в к[оторых] жить по учению Хр[иста]. Нынче получил письмо Шкарвана (4) из Гол­ландии о Вандервере и Домела (5) с описанием того движения, к[оторое] там совершается. - Дома у нас напряженно: у Маши тиф. Она лежит 4-й день, темп[ература] 40, но говорят форма легкая. Посетители одолевают. Нынче приехал Ломброзо (6) с Московского съезда врачей, неприличного съезда. Это огра­ниченный и мало интересный болезненный старичок.

   Статью свою об искусстве кончил и хочу взяться за ту работу, что вам говорил. И нужно и хочется страстно. (7)

   Прощайте, милый друг, целую вас и милую Пав[лу] Ник[олаевну].

  

  

   Какое прекрасное письмо написал Иван Михайлович в Ка­зань. (8) Пишет, что вы не знаете и желаете иметь. Я пришлю вам.

  

  

   Впервые опубликовано в сборнике "О минувшем", М. 1909, стр. 79. Датируется на основании письма Толстого к В. Г. Черткову от 13 августа 1897 г. (см. т. 88) и записей в Дневнике Толстого 9 и 15 августа (см. т. 53).

  

   (1) Письмо ето неизвестно.

   (2) Иероним Иеронимович Ясинский (1850-1931), публицист и беллет­рист (псевдоним: Максим Белинский). В 1895-1902 гг. редактор "Бирже­вых ведомостей" (см. "Литературное наследство", 37-38, стр. 185). Толстой имеет в виду статью Ясинского "Секта, о которой говорят". См. прим. 3 к письму N 97. Об этой статье Ясинского как о "реакционнейшем и бес­стыднейшем проекте уничтожения духоборческой общины" писал Тол­стому в декабре 1897 г. Н. Е. Федосеев. См. т. 71.

   (3) Эти письма неизвестны.

   (4) Упоминаемое письмо А. Шкарвана от августа 1897 г. опубликовано в сборнике "Свободное слово", II, 1898, стр. 176-209.

   (5) Фердинанд Домела Ньювангюис (Niewenheys F. Domela, 1846- 1919), лютеранский пастор, в 1879 г. снявший с себя сан; впоследствии анархист.

   (6) Чезаре Ломброзо (Lomhroso, 1836-1911), итальянский психиатр и криминалист; написал воспоминания о Толстом "Мое посещение Толстого" , Женева 1902.

   (7) См. прим. 2 к письму N 126.

   (8) Толстой имеет в виду письмо И. М. Трегубова третьему миссионер­скому съезду, заседавшему в Казани.

  

  

  

   1897 г. Августа 13. Я П.

  

   Дорогой Иван Михайлович.

  

   Еще прежде, чем получил последнее письмо ваше, (1) хотел писать вам. Писать же хотел, п[отому] ч[то] получил из Англии письмо к вам Е[лены] Петровны и письма об этом же предмете Чертковых и ваше предпоследнее письмо к Е[лене] Петровне, а, главное, п[отому] ч[то] получил от Бул[анже] ваше прекрасное письмо в Казань.- Начну об этом, п[отому] ч[то] это, хотя вам и не кажется это таковым, без всякого сравнения важнее ваших отношений с Е[леной] Петровной.

   Письмо это прекрасно и по содержанию и по духу. - Пускай оно не произвело видимого действия - вы читали, я думаю, в Р[усских] Ведомостях] отчет о занятиях этого съезда (2) это что-то ужасное - полное признание своего бессилия и воз­ложение всех надежд на жестокости и преступление всех зако­нов божеских и человеческих, к[оторые] будут делать власти в защиту явной неправды, - пускай письмо ваше не произвело видимого действия, оно наверно произвело невидимое и мож[ет] б[ыть] самое сильное и плодотворное на души некоторых из этих людей, еще не умерших совершенно. Должно оно произвести действие, п[отому] ч[то] чувствуется, что оно от сердца. Вы мно­го уже сделали такими письмами и можете еще многое сделать.

   Теперь о последнем письме Е[лены] Петровны к вам. Мне письмо это, несмотря на боль, к[оторую] оно должно б[ыло] принести вам, - понравилось своею правдой. Ее любовь к вам основывалась совсем на другом чувстве, чем то, к[оторое] вы ей предъявляете, и она хорошо делает, что говорит вам это. Когда люди не знают другого блага, кроме личного наслажде­ния для одного себя, - любовь, - влюбленье представляется подъемом на высоту; но, изведав чувства любви к богу и ближ­нему, ставши христианином хоть в самой слабой степени, если только это чувство искренно, нельзя не смотреть на влюбленье сверху вниз, как на чувство, от к[оторого] желательно быть сво­бодным. И почему вам было не удовольствоваться этой хри­стианской, братской любовью? И потом, простите меня, то, что вы говорите, что ваша любовь к ней поддерживает вас в чи­стоте, оскорбительно для женщины. Всякий человек, особенно христианин, хочет быть орудием духовного воздействия, а не физического. Чистоту - блюдите сами своими силами, а любовь давайте уже чистую и свободную от всяких выгод, - Be ме­няйте, дорогой И[ван] Михайлович], бога на человека; бог несравненно больше даст вам; даст вам всего самого неожидан­ного и любовь того человека даст еще в придачу. Вы пишете, что ее надо спасти. Я решительно не понимаю, от чего. И почему и в чем вы ее жалеете? Среди нас часто повторяется та ошибка, что люди хотят жениться как-то по особенному, по новому. Как Хр[истос] сказал и подтвердил Пав[ел] и подтверждает наш разум, кто мож[ет] вместить, быть целомудренным, да вместит, кто же не может, пусть женится. Жениться же нельзя по новому, а жениться нельзя иначе, как так же, как все, т. е., избрав супруга, решить быть ему верным, не покидая его до гроба и стараясь с ним вместе восстановить потерянное целомудрие. Если мы не приписываем значения совершению обряда и разных обычаев, то самый брак мы не можем понимать иначе, как все понимают его. И замешивать в брак какие-нибудь высшие религиозн[ые] соображения не следует и нельзя. А как совершался брак естественно, вследствие взаимного влечения, так всегда и будет совершаться. А если нет этого взаимного влечения, то брак, как брак, не хорошее дело. Я знаю всё ваше дело и при­сылать мне переписку не нужно, а если напишете, то напишите. что вы разумеете под ее опасностью.

  

   Любящий вас Л. Толстой.

  

   Спиритических русск[их] книг у меня, кажется, нет, да и если бы были, не хотелось бы посылать вам. Нам открыто всё, что нам нужно знать, и для меня спиритическ[ие] откровения не только нелепы и неправдивы, но не нужны. Спиритизм ведь есть желание познать чувством внешним духовное. Такое жела­ние показывает, что наше понятие о духовном не верно. То, что духовно, не может быть познано никаким чувством (sens).

  

  

   Впервые отрывок опубликован в сборнике "О половом вопросе. Мысли Л. Н. Толстого", изд. "Свободное слово", Christchurch 1901, стр. 31-32. Датируется на основании пометы Трегубова и письма Тол­стого к В. Г. Черткову от 13 августа (см. т. 88).

  

   (1) Письмо Трегубова от 7 августа, в котором он писал о своих отно­шениях с Е. П. Накашидзе и просил выслать, если есть у Толстого, сочи­нения спиритов. "Я и в этих сочинениях, - писал он, - хочу поискать средства спасти ее и себя".

   (2) Миссионерский съезд заседал в Казани с 22 июля по 5 августа 1897 г. и принял ряд постановлений, направленных главным образом против сек­тантского движения. См. "Русские ведомости" 1897, NN 221 и 264 от 12 августа и 24 сентября.

  

  

  

   1897 г. Августа 13. Я. П.

  

   Liebe und teuere Freunde,

  

   Nehmen sie es mir nicht tibel dass ich Ihnen so lange nicht geantwortet habe. Mir ist schwer Deutsch zu schreiben und ich hatte auch nichts besonderes Ihnen mitzutheilen. Es freut mich sehr dass sie, Vanderveer, jfetzt frei sind und so eifrig fur die Verbreitung der Warheit wirken wollen. Es ware mir eine grosse Freude wenn ich in Ihrer Zeitung schrieben konnte. Jetzt habe ich rnein Werk iiber die Kunst geendigt und habe die Absicht ein Artikel, eine Art Aufruf zu alien Menschen der christlichen Welt zu schreiben. Wcnn es mir gelingt zu thun und wenn es Ihnen gefallt, so werden sie den Manuscript von Tschertkoff von London durch Skarwan bekommen. Es war mir auch eine besondere grosse Freude Sie alle unsere Freunde auch Niewenheujs, den ich schon langekenne undhoch schatze durch Skarvan's Briefe an dieTschert-koff's, die man mir zukommen liess, besser kennen zu lernen. Es ist merkwiirdig wie die Warheit sich sonderbar und weit ver-breitet. Letztens habe ich von einem meiner Freimde Ernest Crosby in New York einen Brief von einen jungen Japaneson an Crosby erhalten in welchem der Japanese von seiner Uberzeuguug spricht dass die Lehre Christ! von der Liebe und nicht anwen-dung der Gewalt der einzige rationelle Sinn des Lebens ist, und dass er jetzt in Japan alle seine Krafte anwenden will um Anside-lungen zu stiften in welehen er dieses Princip durchfiihren will. Es vergeht kein Tag dass Ich von einer oder anderer Seite kerne solche freudige Nachrichten erhalte.

   Der Zustand der Douchoboren ist leider imrner derselbe, aber alle die Leiden die sie ertragen, liaben bis jetzt ihren Entschluss nicht geandert.

   Mit briiderlicher Liebe Ihr Freund

  

  

   25 August 1897.

  

  

   Милые и дорогие друзья,

  

   Не сердитесь на меня, что я вам так долго не отвечал. Мне трудно писать по-немецки и нечего было сообщить вам особенно важного. Меня очень радует, что вы, Вандервор, теперь свободны и так усердно хотите трудиться для распространения истины. Мне доставило бы большую ра­дость, если бы я мог писать в вашей газете. Я закончил свою работу об искусстве и хочу написать статью вроде воззвания ко всем людям хри­стианского мира. Если мне удастся это сделать и если это вам понравится, то вы получите рукопись от Черткова из Лондона через Шкарвана. Мне было также особенно радостно ближе узнать всех вас, наших друзей, а также Иьювангюиса, которого я уже давно знаю и высоко ценю по письмам Шкарвана к Чертковым, которые мне пересылали. Замечательно, как удивительно и широко распространяется истина. Недавно я получил через одного из своих друзей Эрнеста Кросби из Нью-Йорка письмо, полученное им от одного молодого японца, в котором тот говорит о своем убеждении, что учение Христа о любви и неупотреблении насилия есть единственно разумный смысл жизни и что он теперь приложит все свои силы, чтоб организовать в Японии общины, где хочет проводить этот принцип. Не про­ходит дня, чтоб я не получал откуда-нибудь подобные радостные вести.

   Положение духоборов, к сожалению, все то же, но все страдания, которые они переносят, до сих пор не изменили их решимости.

   С братской любовью ваш друг

  

  

   25 августа 1897.

  

  

   Дата Толстого нового стиля. См. письмо Толстого к В. Г. Черткову от 13 августа, т. 88.

   Ответ на письмо голландского пастора Людвига Белера (Louis Bahler) от 6 августа нов. ст. из Голландии, в котором Белер сообщал об освобождении из тюрьмы Вандервера (см. о нем прим. к письму N 65) и писал об их решении "выпускать газету с идеалистическим и анархическим мировоз­зрением".

  

  

  

   1897 г. Августа 15. Я. П.

  

   Многоуважаемый Кузьма Терентьевич,

  

   Кавказские духоборы более 4000 человек: старики, жен­щины, дети, изгнанные из своих жилищ в грузинские и татар­ские деревни, находятся в страшно бедственном положении. Правительство, гонящее их, запрещает открытую подписку для их вспомоществования, и потому я решил частным образом об­ращаться к лицам, известным своею благотворительностью. Обращаюсь к вам и прошу вас помочь им. То, что вы захотите дать им, передайте другу моему Павлу Александровичу Буланже, который передаст вам это письмо и статью, из которой вы более подробно узнаете о положении духоборов и о том, за что они страдают. (1) Кроме того, П. А. Буланже передаст вам еще нашу общую просьбу об участии вашем в исторических изданиях Посредника. (2)

   С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам

  

  

   15 августа 1897.

  

   Кузьма Терентьевич Солдатенков (1818-1901) - богатый московский купец; собиратель картинной галлереи; издатель ряда сочинений преиму­щественно исторического содержания.

  

   (1) Толстой предполагал обратиться к нескольким богачам об оказании помощи духоборам. Однако в 1897 г. это намерение осуществлено не было. Толстой отдал публикуемое письмо П. А. Вулавже для передачи Солдатен­кову, но, как сообщил Буланже в письме от 19 августа, Солдатенков уехал за границу, и письмо не было ему передано. Несколько писем с просьбой о помощи духоборам и вторично Солдатенкову Толстой написал лишь в 1898 г. См. т. 71.

   (2) В издании "Посредник" Солдатенков участия не принимал.

  

  

  

   1897 г. Августа 19. Я. П.

  

   Cher Monsieur Van Duyl,

  

   Je vous remercie beaucoup pour les bonnes et interessantes nouvelles que vous me donnez. Il ne faut jamais penser aux resultats des nos actions. Rien n'affaiblit autant nos forces que de prevoir ces resultats. Si je suis bien convaincu de ce que je sers Dieu par mes actions je puis etre certain que la cause que je surs triomphera, quoique comme a Moise, il ne nous sera jamais permis de voir la terre promise.

   Je suis heureux de voir de nouveaux serviteurs de la bonne cause, mais si j'etais completement seul et pendant toute ma vie cela ne pourrait pas influer sur ma conviction, car je ne puis ni vivre, ni penser autrement que je vis et je pense.

   Je vous serre fraternellement la main.

  

  

   19/31 Aout 1897.

  

  

   Любезный Ван Дюйль.

  

   Я вам очень благодарен за хорошие и интересные известия, которые вы мне сообщаете. Никогда не следует думать о последствиях наших поступ­ков. Ничто так не ослабляет наши силы, как предвидение этих последствий. Если я твердо убежден, что своими поступками служу богу, то я могу быть уверен, что дело, которому служу, - восторжествует, хотя бы нам, как Моисею, никогда не суждено было увидеть обетованную землю.

   Я рад видеть новых служителей доброго дела. Но если бы я был совер­шенно одинок в течение всей моей жизни, это не могло бы влиять на мои убеждения, потому что я не могу ни жить, ни думать иначе, чем так, как я живу и думаю.

   Дружески жму вам руку.

  

  

   19/31 августа 1897.

  

  

   Печатается по листу копировальной книги из АЧ.

   Ответ на письмо Ван Дюйля от 24 августа нов. ст. из Голландии, в ко­тором Ван Дюйль сообщал о сво