Короленко Владимир Галактионович - Дневник (1917-1921)

жизнь" сообщают сразу о террористических актах на двух полюсах русской жизни.

  

   ХАРЬКОВ, 25 июня. Из Москвы сообщают, что Николай II убит в поезде".

   Эта мерзость есть вместе и огромная глупость: из слабого, безвольного, неумного человека, погубившего Романовых, делают трогательную фигуру мученика. Это очень на руку русской реставрации. Даже приверженцы монархии не стояли за Николая. Он, в сущности, был помехой для российского "роялизма". Его все-таки пришлось бы устранить. Это сделали какие-то глупые злодеи.

  

   Второе известие:

  

   ХАРЬКОВ, 25 июня. В Петрограде из-за угла убит председатель Совета Рабочих Депутатов Володарский".

   О Володарском отзывы очень плохие: говорят - демагог в худшем смысле, интриган и человек жестокий. Тем меньше оснований создавать в его лице жертву. Террор изжил сам себя давно, еще при прежнем строе. Если первое время можно было говорить о "деморализации", вносимой в ряды правительства отдельными террористич[ескими] актами, то и это уже давно прошло. Среди многих убийств, подлых и жестоких, явился еще один вид: "из-за угла". И только.

  

   Известие об уб[ийстве] царя опровергается. Известие о Володарском оказалось верно. Большевики считают, что это террористич[еский] заговор, причем... даже, оказывается (совсем по-старому), "англичанин гадит"... О Володарском говорят, что он был нехороший человек и демагог в худшем значении слова... Но если это действительно террор, то лекарства не лучше болезни...

   Носятся глухие слухи вообще... Идут "карательные экспедиции", а за ними обычные толки и предположения... Чего доброго, - выскочит опять кто-нибудь, как в филоновском деле...⁵³ Как и тогда - это было бы нехорошо и глупо... Вместо разумного сопротивления и борьбы действительных сил - пошли убийства из-за угла и дикие репрессии... Никого этим запугать нельзя, а для интеллигенции - роль самая неподходящая: прислужничество перед массами, которые как раз не хотят признать лучшего, что может внести интеллигенция], - так прислужничество худшим: убийствами из-за угла. И без того массы к этому склонны. Потакать этой склонности - не значит достойно служить народу...

   Пишут, будто Мих[аил] Алекс[андрович] скрылся. В газете глухо говорят и о местопребывании царя...

  

   События бегут. В Москве с 6 июля восстание, организованное против большевиков левыми с.-р. Началось оно с убийства Мирбаха⁵⁴. С.-р. не забыли старого приема и мало чему научились. Приезжие из Украины рассказали им, и, конечно, в преувеличенном виде, о настроении укр[аинской] деревни против немцев. Есть это, конечно, и в других местах, но слабо для настоящего сопротивления немцам. А так как большевики теперь (по необходимости) пляшут под дудочку немцев, то умные левые с.-р. решили - убить посла Мирбаха, что и выполнили как по писаному: явились двое "по делу", для чего воспользовались офиц[иальным] положением в "совете", частию подделав еще документы, и, убив Мирбаха выстрелом из револьвера, - выскочили в окно, бросив бомбу. Центр[альный] комитет выпустил воззвание, в котором сообщает, что Мирбах убит по распоряжению комитета, и зовет к восстанию. Очевидно, комитет полагает, что если ко всему, что теперь совершается, прибавить еще два-три убийства "из-за угла", при помощи своего официального положения в большевистском правительстве, то это много поможет несчастной России.

   Теперь восстание ликвидировано и началась, конечно, расправа. Александров, привезший известия с Украины, - уже расстрелян, наверное - и многие другие...

   А моя Софья как раз к этому времени попала в Москву...

  

   Отмечаю интересную мелочь из недавних дней. 30 мая я получил анонимную ругательную открытку: "Ты либо большой плут, старина, либо неисправимый социальный дурак! Tertium non datur {Третьего не дано (лат.).}. Было бы большой и несомненной пользой, если бы таких, как ты, одержимых, просто-напросто вешали, без утопических рассуждений".

   Киевский штемпель 21 мая, полтавский 30 мая. Этот аноним наводит на след[ующие] любопытные соображения. 19 мая в газету "Вольная мысль" (социалистического направления) я отдал статью "Что это?", направленную против преследования этой газеты со стороны местной администрации. У К. И. Ляховича было столкновение по этому поводу с "пом[ощником] старосты" Ногой, который предъявил ни с чем не сообразные цензурные требования. Костя вел себя с деж[урным] чиновником довольно несдержанно в приемной, когда Нога в один день совсем не принял членов редакции для объяснений, а другой день заставил очень долго дожидаться в приемной. Стрелка подходила к 1 ч., когда прием кончается, а чиновник на вопрос, когда же их примут, ответил: "когда позовут". Ляхович, к сожалению, вспылил и стукнул кулаком по столу. С Ногой он уже держал себя корректно, а тот, наоборот, очень грубо: несмотря на присутствие дамы (моей Софьи, в качестве ответ[ственного] редактора) - кричал: убирайтесь вон и т. д. Все это я описал в статье "Что это?" и отдал в "Вольную жизнь". Произошел некоторый цензурный переполох. Понесли к Иваненку, и тот вторую половину зачеркнул, где говорилось о действиях местной власти; по цензурному недосмотру осталась, однако, после большого пробела последняя фраза: "Этим сказано многое".

   Статья затем была напечатана целиком в "Киевской мысли" уже позже, но в ней приводится фраза из этой статьи, которая в полтавской газете была исключена и попала только в "Киевскую мысль": "Tertium non datur". Таким образом, по-видимому, ругат[ельная] открытка происхождения полтавского и только послана из Киева, причем автор ее был со статьей знаком еще по цензурному оттиску (в "Киевской мысли" еще не появилось, в полтавской не было напечатано вовсе). Отсюда любопытная черта: чиновники изливают свои чувства ругательными анонимами! Это показывает, какие чувства они питают к независимой и особенно социалистической печати и как они готовы свести свои счеты, раз у них будет власть.

  

   Перед вечером (часов около 7-ми) явились полицейские: начальник варты нашего участка Мишин, прежний (старого режима) околот[очный] и несколько полицейских, и арестовали Костю. Ордера не предъявили. На категорическое требование Кости, повторенное мною, Мишин показал бумажку по-немецки, но прочитать ее не дал. Костю увели сначала в участок, где составили какой-то протокол. При этом Мишин убеждал его выдать членов "редакц[ионной] коллегии" газеты и автора заметки (воззвание центр[ального] забастов[очного] комитета железнодорожников, перепечатанное, как оказалось, из "Голоса Юга" от 20-го). Это черта новая: к таким "мерам убеждения" прежняя полиция не прибегала. Потом Костю водили в головную варту (прежнее полиц[ейское] управление), а затем - в тюрьму.

   При этом маленькая Соня обнаружила неуважение к власти. Я сидел в кабинете Кости с Мишиным, а Костя был в другой комнате. Вдруг дверь отворяется и Сонька является на пороге в воинств[енной] позе с каким-то свертком в руках и, насупив брови, начинает размахивать свертком, прицеливаясь в полицейского. Оказывается, услыхала, что пришли нехорошие дяди и хотят взять папу...

  

   Ходил с Наташей и Анной Леоп[ольдовной] Кривинской⁵⁵ к немецкому коменданту. Фон Гёрц сменен. Вместо него теперь принял другой. Сначала сказал, что это к нему не относится, что Ляховича они не знают и арест произведен гражд[анской] властью. Спросите у Herr Noha. Когда я сказал, что видел немецкую бумажку и что заметка имеет информац[ионный] характер и является перепечаткой, он утвердился на той позиции, что и перепечатки наказуемы. Для меня очевидно, однако, что тут действительно в игре Herr Noha... В Харькове никто к сообщению не придрался. Да и в самом деле - неужто местный стачечный комитет только из газетной перепечатки узнает о распоряжении центр[ального] комитета. Костя был против забастовки, как член партии, и не скрывал своего мнения от рабочих. Но считал, что газета должна информировать читателей. Свидание нам немец разрешил, и Наташа пошла в тюрьму, а я прошел еще к Иваненку. На дороге встретил Семенченка, гор[одского] голову, который шел объясниться тоже по пов[оду] ареста гласных.

   С Иваненком я имел долгий разговор. Он начал (как когда-то в 1905 г. Урусов⁵⁶) с выражения претензии: я написал неверно, что условия цензуры невозможные. Он со своей стороны их смягчил и часть материала разрешил печатать без цензуры. Он болезнен и меланхоличен. По секрету сообщил мне, что ему была прислана для подписи бумага, в которой говорилось, что Ляхович арестуется по соглашению укр[аинских] и германских властей. Он не подписал и сказал, что он согласия не давал.

   Я ответил, что мне жаль, если в мою статью вкралась неточность, но в ней сделано примечание, что условия несколько смягчены. Но я писал о требованиях Ноги, которые были явно невыполнимы. Иваненко говорил, что собирается уходить. Да, по-видимому, бедняга и без того все равно как бы отсутствует... С ним сговориться было бы возможно, но он, по-видимому, бесхарактерен и болезнен. Недавно я обращался к нему по делу некоего Когана, с.-р., которого арестовали в уезде с единств[енным] экземпляром прокламации, призывающей к восстанию, и которому грозили чуть не расстрелом, как якобы большевику. Я и Сияльский⁵⁷ поручились, что он не большевик, Иваненко ходатайствовал перед властями, и Коган освобожден. Об этом при встрече на улице Иваненко сообщил мне лично.

  

   В ночь грабители убили нашего соседа Семко-Савойского, который вышел около 4 ч. утра на лай собак. И в ту же ночь на дороге с южного вокзала убили б[ывшего] министра просвещения Стешенко, шедшего пешком с сыном. По-видимому, тоже грабили, но ограбить не успели, так как сын поднял тревогу...

  

   Пришли вчера залежи петерб[ургской] и моск[овской] почты от декабря прошлого и января нынешнего года, а сегодня уже и письмо от Сони из Москвы от 23 июля... Почтовые сношения между Российской и Украинской державой восстановлены. Только нельзя пересылать печатных произведений в бандеролях и газет... Укр[аинская] держава ограждается от "русской культуры"...

  

   Я был с Нат[ашей] и с Анной Леоп[ольдовной], в качестве переводчицы, в 33 ландверной бригаде для разрешения свидания с Костей. Его уже допрашивал нем[ецкий] следователь, и в нем[ецко]-в[оенном] суде сказали, что теперь его дело передано в бригаду. Оказывается, следователь предъявил ему обвинение... в участии в стачечном комитете! Это совершенная ложь. Было еще обвинение в напечатании письма русского военнопленного в Австрии об ужасном положении наших пленных. Украина и Россия уже отпустили всех пленных. Австрийцы удержали наших, как рабочий скот, который загоняют до смерти без соответствующего кормления.

   Костя ответил на это просто, что он тогда газету не редактировал. Очевидно, Нога подыскивает всевозможные предлоги. Следователь выходил очень возбужденный в другую комнату и что-то горячо говорил там... Потом остановился только на стачечном комитете... У нас, дескать, есть несомненные доказательства. Таковыми могут быть только ложные доносы услужливых агентов Ноги.

   Косте предложили подписать протокол допроса, но он без перевода подписать его отказался.

   На меня этот следователь произвел очень хорошее впечатление. По-видимому, немецкие судьи остаются судьями при всяких обстоятельствах и с ними фальсификации трудны. Зато в "бригаде" (33 Landwehr-Brigade) я наткнулся на необыкновенно типичный образец немецкого "юнкера", в чине лейтенанта, грубого, нахально-самоуверенного, решительного. Он, по-видимому, отражает настроение нем[ецкой] военной массы. Говорил об убийстве Мирбаха и Эйхгорна так, как будто перед ним участники этих убийств, не пригласил сесть, а когда Наташа сама села, он повернулся к ней и сказал, что у него нет времени... Я с трудом сдерживался, а Анна Леопольдовна, когда он повысил голос, сказала:

   - Я прошу вас не кричать в присутствии господина Короленка.

   Нахал ничего не ответил даже на вопросы и на требование свидания...⁵⁸

   В тот же день - странное посещение: пришел молодой человек в форме укр[аинского] офицера. Говорит на галиц[ийском] жаргоне, производит впечатление полуинтеллигента, заявляет, что он был членом Центральной рады.

   - Вы были членом Центральной рады? - переспрашиваю с некоторым удивлением. Отвечает утвердительно, но мне это кажется совершенно невероятным.

   - Что же вам нужно?

   Пришел к Ляховичу и ко мне, чтобы узнать о местопребывании и о "родыне" Швиденка. Швиденко - странная, несколько загадочная личность, всплывшая во время смутного времени. Появился в Полтаве еще при Раде, производил аресты и вымогательства, был уличен, пойман с поличным (меченые деньги) и арестован комендантом Самойленко, но затем почему-то отпущен и опять принялся за то же. Продолжал и после свержения Рады, называя себя "уполномоченным секретаря гетмана". Тут же орудовал некто Собоцкий (или Сопоцкий), называвший себя начальником контрразведки и почему-то скрывавший свою фамилию. Ляхович заговорил с ним о деятельности Швиденка (разговор происходил в здании губ[ернской] з[емской] управы). Собоцкий прикинулся удивленным, тут же объявил Швиденку, что он арестован и будет отправлен в Киев, а затем Швиденко опять появился. Я написал заметку, но мы решили с Костей собрать еще сведения, а пока сообщили о странной компании кое-кому в Киеве, в том числе Василенку. Старицкий говорил о том же Иваненку. В то же время говорили о появлении в Полтаве борца и атлета Дунайского (убившего несчастного Ластовченко), который ютится тут же, с Швиденком и Собоцким, около "особого отдела при гетмане". Иваненко (кажется) распорядился арестовать Швиденка. Он был задержан, но от стражи при довольно подозрительных обстоятельствах убежал и скрылся. Говорили, что впоследствии все-таки где-то был задержан с поддельными бланками и полномочиями и уже будто бы расстрелян.

   Слух сомнительный. О таких расстрелах что-то пока вообще не слышно...

   И вот теперь является сомнительный "бывший член Центральной рады", фигура вульгарная, с галицийским жаргоном, и пытается что-то разузнавать у Ляховича и у меня о Швиденке.

   - Зачем вам?

   - Бачте... Той Швиденко менi таке зробыв, таке зробыв, що як бы менi его знайти, то або вiн, або я живiй не заостався б...

   И он рассказывает, будто Швиденко отнял у него 1500 карбованцiв его собственных денег. Мотивировка для страстной ненависти явно недостаточная, и вообще молодой человек производит самое сомнительное впечатление. Мне приходит даже в голову, что он может быть разведчиком совсем другой стороны: хочет узнать, что нам известно о Швиденке, который, возможно, подвизается еще где-нибудь.

   Интересно, однако, что сей юноша причисляет к той же швиденковской компании также и... Ногу! Как будто невероятно. А впрочем... чего не бывает. Все вместе говорит о просторе в наше время для темных подпольных махинаций уже далеко не политического характера. Какая-то шайка истязает в Виленском училище и убивает на улицах. Швиденка арестуют и отпускают разные правительства, и, несмотря на поличное, несмотря на поддельные бланки гетмана, он все-таки выныривает опять и опять... Около "особого отдела" ютятся не только Собоцкие (говорят, фигура совершенно уголовная, из польских беженцев), но и мелькает в мрачной полутени Дунайский, рабочий-атлет, бретер и полусумасшедший убийца... Теперь эта пошловатая фигура самозваного "члена Центр[альной] рады", что-то старающаяся разведать и вынюхать в связи с Швиденком. Вспоминается мне еще тоже, по-видимому, самозваный "член академии" Макаренко, которому Шаповал делал "донесения" (задним числом) обо мне и который выступал в защиту махинаций Виленского училища...

  

   Нужно что-ниб[удь] предпринимать против гнусных махинаций. Я решил написать "Письмо из Полтавы" в "К[иевскую] мысль"⁶⁰, в котором изложить всю эту историю в связи с общим положением: около немцев хлопочут местные "администраторы", выдвигая их, как ловкий режиссер статую командора в "Дон Жуане". Делаю таким образом попытку сказать, что думаю о действиях Ноги - открыто и гласно. Но так как цензура может и не пропустить (почти наверное), то я посылаю копию этой статьи Ник. Прокоф. Василенку, моему доброму знакомому, прекрасному человеку, а ныне (вероятно, ненадолго) министру нар[одного] просвещения Украинской державы. "То, что я Вам пишу, - пытаюсь сказать открыто и гласно... Перед такой ситуацией исчезают различия политических взглядов. Для согласия по таким предметам достаточно элементарнейших общих правовых представлений"... "Когда заметного обществ[енного] деятеля, пользующегося признанием всех представителей самоуправления, гонят по городу меж двух солдат и держат в тюрьме, то, думаю, уже и это может служить предметом интереса для члена данного правительства, хотя бы и не по ведомству"...

   Пишу еще об арестах и угрозах смертной казнью рабочим забастовщикам, об общем положении, создаваемом махинациями около немцев, и предоставляю письмо в полное распоряжение Василенка.

   Получилась телеграмма: "Сегодня сделал распоряжение освобождении Ляховича ввиду вашего ходатайства перед министром народного просвещения No 206. МВС Кистяковский"⁶¹.

   МВС - значит "министр внутренних справ".

  

   Несмотря на телеграмму Кистяковского, Ляховича не освобождают. Выясняется, что, по-видимому, Нога даже не сообщил ничего немцам, но отписывается, что немцы противятся освобождению. Между тем Наташа была у Гессельбергера, прося свидания, и он сказал, что они ничего не знают о распоряжении министра. Опять те же махинации. Я отправил Кистяковскому следующую срочную телеграмму:

   "Игорю Александровичу Кистяковскому министру вн. дел. Кузнечная, 14, Киев. Глубоко признателен за ответ, но распоряжение Ваше не исполнено. Ляхович в тюрьме. Короленко".

   Сияльской ходил к Ноге, с которым знаком, но переговорить с ним не удалось. У него в это время, как сказала жена, был Кистяковский... Какой именно - неизвестно.

  

   Вечером в сумерки Костя Ляхович вернулся из немецкого плена. Его освободила только германская революция. Ни очень определенные и самоуверенные заявления Иг. Ал. Кистяковского, ни еще более определенные обещания германских офицеров (из осведомительного бюро и даже из немецкого суда в Полтаве, говоривших прямо: послано распоряжение об освобождении Ляховича) ни на волос не изменили его положения в брестских казематах. Лживые обещания и уверения - это, очевидно, система немецкого управления. Костя говорит, что для самих пленных это стало совершенно ясно: были случаи, что мать или жену уверяли в близком освобождении арестованного и отказывались на этом основании принять деньги и вещи на дорогу и в ту же самую минуту человека увозили без теплого платья, без вещей и денег!..

  

   Новая перемена. Несколько дней уже до Полтавы доносилась канонада со стороны Божкова. Жители ходили на гору смотреть, как в туманной пелене вспыхивали белые дымки. В газетах по временам появлялись сообщения от штаба, что наступление петлюровцев отбито, что они отодвинуты и т. д. И вдруг к вечеру 26-й артиллерийский отряд оказался обойденным и, отступив, оставил в руках петлюровцев 2 пушки, а офицеры были собраны по приказу Слюсаренко в некоторых пунктах города и все чего-то ждали. Приходили известия, что от Киевского вокзала двигаются повстанцы. Говорили об этом по телефону, но получался ответ, что все это пустяки, пока наконец их не накрыли, как в ловушке. После короткой перестрелки они сдались при посредничестве немцев и их отпустили. Это просто что-то непонятное и удивительное: люди оказались точно в нарочито устроенной ловушке. Их отпустили "на подписку". Были убитые и раненые, но особенных эксцессов мести не было. Вообще все произошло как-то неожиданно и как будто вяло. Полтава занята повстанческими бандами, партизанами, которых тотчас же выпустили; объявления об организации новой революц[инной] власти чисто большевистского типа с указанием на то, что она будет применять и большевистские формы борьбы. Но уже сегодня к вечеру обнаружилось двоевластие. Отряд регулярного войска полк[овника] Балбачана (под командой Маресевича) разоружил повстанцев и объявил новое "революц[ионное] правительство" самочинным. Восстановляется гор[одская] дума, и завтра назначается заседание. Демократическое земство тоже восстановлено, а большевики, по-видимому, остались ни при чем.

   Ночью (на 28-е) раздался вдруг поблизости громкий выстрел, слышный в нашей квартире. Наутро мы узнали, что это на соседней улице повстанцы явились в квартиру богатого козака Пятака, имеющего землю невдалеке от Полтавы. Кажется, там происходила какая-то карат[ельная] экспедиция, т. е. полное безобразие со стороны "хлеборобов-собственников". Теперь - такое же безобразное возмездие: наутро на Каменной нашли труп старика Пятака. По-видимому, это попытка "большевистских методов борьбы", а может, и просто месть ожесточенного населения.

   В общем - эксцессов немного. Газеты вышли. На улицах третьего дня и вчера было движение любопытных. Паники нет. Есть скорее вялое, усталое любопытство.

  

  

  

   Всем, всем учреждениям Украины, всем войсковым частям и учреждениям.

   Я, гетман всея Украины, в течение семи с половиной месяцев все силы свои клал на то, чтобы вывести страну из того тяжелого положения, в котором она находится. Бог не дал мне сил справиться с этой задачей. Ныне, ввиду сложившихся условий, руководствуясь исключительно благом Украины, я от власти отказываюсь.

  

  

  

   ¹ П. С. Ивановская (по мужу - Волошенко; 1853-1935) - сестра жены В. Короленко. Активная участница революционного народнического движения. В 1883 году была приговорена к смертной казни по процессу "17-ти народовольцев", связанному с убийством Александра II. Смертная казнь была заменена пожизненной каторгой. В 1903 году ей удалось бежать из Читы, вступила в "Боевую организацию" эсеров, участвовала в организации убийства министра внутренних дел В. К. Плеве. Несколько лет жила в Румынии, а в начале Первой мировой войны вернулась в Россию. Все последующие годы жила в Полтаве в семье В. Короленко.

   ² И. Г. Горячев (псевд. Горчаков) - писатель-самоучка из народа. См. предисловие В. Короленко к его автобиографической повести "Обманчивые огни" ("В. Г. Короленко о литературе". М, 1957, с. 292- 293).

   ³ Молдавский - богатый полтавский купец.

   ⁴ И. А. Думбадзе (1851-1916) - генерал-майор, ялтинский градоначальник. В 1907 году В. Короленко опубликовал статью "Генерал Думбадзе, ялтинский уездный генерал-губернатор" ("Русское богатство", No 5), в которой рассказал о том, что "неограниченный ялтинский владыка в ответ на произведенное на него покушение приказал разгромить без суда и следствия не только все квартиры дома, из которого была брошена бомба, но и соседнего. Таким образом, писал Короленко, за недосмотр лиц, наблюдающих за действиями анархистов, мирные жители подверглись бомбардировке и уничтожению жилищ и имущества.

   ⁵ С. Г. Семенченко - известный в Полтаве общественный деятель, кадет. После Февральской революции был избран городским головой.

   ⁶ После этой фразы текст обрывается - нижняя часть листа отрезана. Вероятно, владельцы архива решили этот "острый" отрывок изъять (разумеется, до его поступления в ОР РГБ). Однако в машинописной копии текста "Дневников", которая была подготовлена к публикации (но не напечатана) в собрании сочинений В. Короленко в 1928 году, этот отрывок сохранился. Таким образом, текст, начиная со слов "Ленин прислал" и до слов "свои плоды", а затем, начиная от "...ного вопроса" и до слов "200 тысяч", отмеченный квадратными скобками, печатается не по автографу, а по машинописной копии "Дневников".

   ⁷ Речь идет о телеграмме В. И. Ленина в Харьков от 29 декабря 1917 года командующему по борьбе с контрреволюцией на Юге России В. А. Антонову-Овсеенко, в которой приветствовалась энергичная деятельность главкома против вооруженных формирований, настроенных против новой власти (см.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 567).

   ⁸ 1 января 1918 года В. И. Ленин выступил с приветственной речью на митинге, посвященном проводам на фронт первого сводного отряда Красной Армии. Автомобиль, в котором Ленин возвращался с митинга, был обстрелян. Оппозиционная печать отнеслась к этому событию с некоторой иронией, полагая, что оно было инспирировано большевиками, чтобы "подогреть настроения перед разгоном Учредительного собрания" ("Киевская мысль", 8 января 1918 года).

   ⁹ А. И. Шингарев (1869-1918) - видный деятель кадетской партии, врач, публицист. Избирался депутатом II-IV Государственной думы, в 1917 году был министром Временною правительства. Ф. Ф. Кокошкин (1871-1918) - один из лидеров кадетской партии, юрист, публицист. Депутат I Государственной думы. Во Временном правительстве был государственным контролером.

   Газеты рассказывали о подробностях этого злодеяния. В "Киевской мысли", которую В. Короленко не только прочитывал, но наиболее интересные материалы вырезал (эти газетные вырезки сохранились в архиве писателя), 9 января 1918 года появилась статья под заголовком "Большой террор", в которой говорилось: "Тела убитых Шингарева и Кокошкина лежат в покойницкой Мариинской больницы с трупами павших в Петрограде 5-го января во время мирных манифестаций. Тела Шингарева и Кокошкина покрыты брезентом и представляют почерневшие окровавленные массы. Над ними издевались... Издевательства над трупами продолжались, как передают в Мариинской больнице, два часа.

   Толпы граждан приходят в больницу и проходят молча в покойницкую. В толпе раздается плач... Среди толпы много рабочих.

   Когда в покойницкую вошли Крыленко и Бонч-Бруевич, молчание толпы на минуту прервалось упреками и возгласами: "Убийцы!"

   Крыленко ответил, что народные комиссары примут все меры для разыскания виновных и будут бороться с самосудами".

   ¹⁰ Эйзлер - богатый полтавский мукомол.

   ¹¹ Речь идет о семье Гриневичей - крупных полтавских землевладельцев.

   ¹² Ю. В. Будаговская (1857-1920) - хозяйка дома, в котором снимала квартиру семья В. Короленко.

   ¹³ 12 декабря 1917 года в Харькове была установлена советская власть.

   ¹⁴ Семья Горбачевских-Селиховых, проживавшая в Полтаве, была дружна с семьей В. Короленко. M. H. Горбачевская (урожд. Присецкая) и ее родная сестра О. Н. Селихова и их дети активно участвовали в революционном движении. Е. С. Горбачевская - член партии социалистов-революционеров; погибла при расстреле манифестации.

   ¹⁵ А. И. Робсман (Вагранская) - член Полтавского совета и Военно-революционного комитета.

   ¹⁶ В СССР новый (григорианский) календарь введен с 14 февраля 1918 года. Различие между старым (юлианским) и новым стилем в XX веке составляет 13 суток.

   ¹⁷ А. С. Короленко (урожд. Ивановская; 1855-1940) - жена писателя, участница народнического движения.

   ¹⁸ Речь идет о большой публицистической работе В. Короленко "Война, отечество и человечество", напечатанной в "Русских ведомостях" от 15, 18, 22, 25, 27 августа 1917 года. Отдельной брошюрой работа была издана в том же году почти одновременно в разных городах страны.

   ¹⁹ 1 февраля 1918 года отмечался юбилей "Русского богатства". В No 1-3 журнала за 1918 год было опубликовано приветственное письмо В. Короленко редакционной коллегии "Русского богатства". Короленко был близок новой редакции журнала, возглавленной Н. К. Михайловским, с момента покупки журнала в ноябре 1892 года; в 1894 году он стал пайщиком и членом литературно-редакционного комитета "Русского богатства", в июне 1895-го - официальным издателем, с 1896 года вошел в редакционный триумвират (Михайловский, Короленко, Н. Ф. Анненский), в 1904-1918 (после смерти Михайловского) возглавлял редакцию и товарищескую артель по изданию журнала, то есть был редактором-издателем, хотя были времена, когда его имя как редактора, по цензурным причинам, исчезало с обложки журнала, в частности на весь период с сентября 1914 года по апрель 1917-го, когда "Русское богатство" выходило под заголовком "Русские записки". Журнал был закрыт осенью 1918 года вместе со всеми "частными" изданиями.

   ²⁰ С. А. Малышев (1854-1927) - свояк В. Короленко, участник революционного народнического движения. У него был хутор в Саратовской губернии, где он жил по законам "опрощения", сам занимался земледельческими работами.

   ²¹ С. А. Жебунев - социалист-революционер, проведший почти всю свою жизнь в царских тюрьмах и ссылках. О нем см.: "Деятели СССР и революционного движения в России". М., 1989, с. 136.

   ²² Речь идет о боях в Киеве между отрядами Красной Армии и Центральной рады, возвратившейся сюда вместе с австро-немецкими войсками. 17 февраля 1918 года Киев был оставлен красноармейцами.

   ²³ А. М. Каледин (1861-1918) - генерал от кавалерии, возглавлял казачье восстание на Дону (октябрь 1917 - январь 1918 года), после поражения которого застрелился.

   ²⁴ В. Короленко работал над второй книгой своих воспоминаний "История моего современника", начатой в 1909 году. Отдельное издание вышло в 1919 году в Одессе и в 1920-м - в Москве.

   ²⁵ П. Д. Долгоруков (1866-после 1931) - князь, земский деятель, один из создателей и лидеров "Союза освобождения" и "Союза земцев-конституционалистов". С самого начала организации конституционно-демократической партии стал одним из ее руководителей. Был избран депутатом I Государственной думы. С 1918 года - в эмиграции.

   ²⁶ Часть города в Полтаве, где жили в основном железнодорожные рабочие.

   ²⁷ Г. И. Чудновский (1890-1918) - деятель революционного движения, играл заметную роль в Октябрьском перевороте (член ВРК, ВЦИК). Во время штурма Зимнего дворца шел во главе частей, арестовавших Временное правительство. Воевал на Юго-Западном фронте. В конце 1917 года был арестован Центральной радой. Затем - после падения Рады - был назначен военным комиссаром Киева. Руководил эвакуацией красногвардейцев из этого города перед вторжением немецких войск и отрядов украинских националистов в конце февраля 1918 года. Погиб в бою в апреле 1918 года (по другой версии - застрелился сам, когда был окружен петлюровцами).

   ²⁸ X. Г. Раковский (1873-1941), находясь в Румынии и будучи одним из лидеров румынской социал-демократии, поддерживавшей тесные контакты с эмигрантами из России, часто встречался с В. Короленко во время приездов того в Добруджу, к шурину В. С. Ивановскому. Раковский произвел на писателя благоприятное впечатление. Поэтому, когда в прессе появились статьи (в том числе В. Л. Бурцева), обвиняющие Раковского в том, что он является "немецким агентом", Короленко встал на его защиту. - См.: "Русские ведомости", 17 июня и 12 августа 1917 года.

   ²⁹ Е. Д. Саков - присяжный поверенный, знакомый В. Короленко.

   ³⁰ Доброджяну-Геря (К. А. Кац; 1855-1920) - писатель и публицист, социолог, русский эмигрант в Румынии, один из зачинателей и лидеров румынской социал-демократии. В начале 70-х годов участвовал в народническом движении в России, входил в состав харьковского революционного кружка. Был арестован и осужден. Бежал из ссылки и поселился в Румынии. Русские социал-демократы называли его Костиком Доброджяну. В. Короленко познакомился с ним в 1893 году, находясь в гостях у В. Ивановского. Знакомство вскоре переросло в дружбу. Короленко, будучи в Румынии, беседовал там с местными социал-демократами, и прежде всего с Доброджяну. Это видно из содержания его писем к А. В. Луначарскому, в которых многие рассуждения писателя как бы продолжают споры, которые он вел в Румынии. При этом имя Доброджяну и его теоретические посылки многократно повторяются в письмах. - См.: "Владимир Короленко. Письма к Луначарскому". - "Новый мир", 1988, No 10.

   ³¹ См.: "Нужна ли Дума?" (Ответ "Вистям Ради"). - "Свободная мысль", 22 марта 1918 года.

   ³² Густав Барабаш (1888-1938) - участник гражданской войны. Хорват по происхождению, служил в австро-венгерской армии, в сентябре 1915 года вместе со своей ротой сдался в плен. С 1916 года - в рядах Сербского добровольческого корпуса. После Февральской революции вышел из Сербского корпуса и вступил в русскую армию. Принимал активное участие в формировании отрядов из военнопленных, которые затем вошли в состав 4-й революционной армии под командованием В. И. Киквидзе. В декабре 1918 года Г. Барабаш был назначен начальником штаба 2-й Украинской дивизии, а летом 1919-го - начальником штаба Интернациональной дивизии. В августе 1919 года он с группой воинов-интернационалистов возвратился на родину в Югославию.

   ³³ Пропуск у В. Короленко.

   ³⁴ Г. Е. Старицкий - адвокат, близкий знакомый В. Короленко; в то время, когда Полтаву занимала Добровольческая армия, был губернатором города.

   ³⁵ Здание полтавской духовной семинарии, где помещалось юнкерское училище, ранее переведенное сюда из г. Вильно.

   ³⁶ К. И. Товкач - полтавский присяжный поверенный.

   ³⁷ Речь идет о статье В. Короленко "Грех и стыд". - "Свободная мысль", 2 апреля 1918 года.

   ³⁸ Пропуск у В. Короленко.

   ³⁹ М. Я. Герценштейн (1859-1906) - экономист и публицист, член I Государственной думы, видный деятель партии кадетов; ему посвящена целая глава в очерках В. Короленко "Земли! Земли!" ("Новый мир", 1990, No 1, с. 185-187). Убит летом 1906 года в Териоках (Финляндия). Один из участников убийства, А. Половнев, был осужден финляндским судом, но впоследствии помилован. Другие участники, и в их числе И. Я. Рудзик и А. Гамзей, вообще не были привлечены к ответственности.

   ⁴⁰ "Ответ украинского офицера В. Г. Короленку" был напечатан в газете "Наша мысль" 7 апреля 1918 года.

   ⁴¹ В тетради эта фраза автором зачеркнута и на полях написано: "неверно относит[ельно] Решетиловки".

   ⁴² Герман фон Эйхгорн (1848-1918) - германский генерал-фельдмаршал, с конца марта 1918 года - главнокомандующий группой армий "Киев", оккупировавшей Южную Белоруссию, Украину и Юг России. 30 июля 1918 года был убит левыми эсерами.

   ⁴³ Против этого места на полях дневника написано: "Из этого я сделал небольшой фельетон в "Нашей мысли" от 15(28) апр., No 30. Фельетон этот появился в указанном номере газеты под заглавием "Характерное".

   "Мораль этого многозначительного анекдота, - писал В. Короленко, - в нем же самом: самонадеянность, презрение к общественным учреждениям, презрение к народу, к "мужику-буржую", презрение просто к человеку, к женщине, уверенность, что перед ним никто не смеет пикнуть, так как за ним пулеметы и штыки, - таковы черты, отличающие эту смешную и зловещую современную фигуру, мелькающую в брожении наших смутных времен. Порой она выступает не с такой внезапной яркостью, но она тем более опасна, чем труднее различить сразу ее нелепость...

   Единственная защита от нее в деятельности общественных учреждений. Если пока мы не проявляем выдающихся творческих талантов, пусть хотя бы хор средних голосов покрывает резкие ноты библейского "осла дивия", стремящегося во что бы то ни стало в капельмейстеры и регенты не наладившегося еще хора".

   ⁴⁴ П. П. Скоропадский (1873-1945) - генерал-лейтенант, входивший в свиту Николая II. Крупный землевладелец. После Октября - в Германии, туда же вернулся после крушения гетманства на Украине. Первая его грамота от 29 апреля 1918 года гласила: "...Настоящим актом я объявляю себя гетманом Украины. Управление краем будет осуществляться через посредство назначаемого мною кабинета министров.

   Центральная и Малая рады, а также все земельные комитеты с настоящего числа распускаются. Министры и товарищи министров распускаются" ("Киевская мысль", 1 мая 1918 года).

   ⁴⁵ Ю. Ю. Соколовский - полтавский агроном, ведавший продовольственными делами губернии.

   ⁴⁶ Ф. А. Лизогуб (1851-1928) - полтавский землевладелец, бывший председатель полтавской губернской управы. При гетмане Скоропадском был премьер-министром и министром внутренних дел.

   ⁴⁷ Н. П. Василенко (1866-1935) - историк, общественный деятель. В правительстве Скоропадского состоял министром народного просвещения и иностранных дел.

   ⁴⁸ Сечевиками называли солдат-украинцев, входивших в состав галицийского корпуса петлюровцев. Название это восходит к Сечевой раде - верховному органу Запорожской Сечи.

   ⁴⁹ Статья В. Короленко "Что это?" была напечатана в полтавской газете "Вольная мысль" (19 мая 1918 года) со значительными цензурными сокращениями, полностью опубликована в "Киевской мысли" 26 мая того же года.

   ⁵⁰ А. В. Кривошеин (1857-1921) - министр земледелия России в 1908-1915 годах, управляющий Дворянским и Крестьянским банками. В 1920 году возглавлял Правительство Юга России.

   ⁵¹ Петроградская газета "Новая жизнь" опубликовала сообщение из Полтавы: "Уже второй раз в Полтаве статьи Короленко зачеркиваются цензурой. В первый раз это сделал цензор большевиков портной Городецкий, во второй раз - окончивший четыре года тому назад коммерческое училище в Полтаве некий Козлов. Редактор "Вольной мысли" Софья Короленко привлекается по 3-му пункту 1034-ой ст." ("Новая жизнь", 28 мая 1918 года).

   ⁵² В. Володарский (M. M. Гольдштейн; 1891-1918) - один из активных деятелей революционного движения в России. Начинал в "Малом Бунде" (еврейский рабочий союз), затем в "Спилке" (украинская социал-демократическая партия). В 1913 году уехал в США. В Россию вернулся после Февральской революции. Примкнул к большевикам, вскоре вошел в Президиум ВЦИК, стал комиссаром Петрокоммуны по делам печати. Был убит эсером по дороге на митинг.

   ⁵³ Речь идет об убийстве в 1906 году чиновника полтавского губернского правления, Ф. В. Филонова (1858-1906). Филонов был инициатором организации "карательной экспедиции" против крестьян в местечках Сорочинцы и Устивцы Миргородского уезда, в результате которой было убито и изувечено несколько крестьян. В. Короленко откликнулся на это событие гневной статьей в газете "Полтавщина" (12 января 1906 года), в которой обвинил в происшедшем Филонова и требовал суда над ним. А 18 января Филонов был убит террористом эсером Д. Л. Кирилловым. Писателю пытались предъявить обвинение в подстрекательстве к убийству. (См. статью В. Короленко "Сорочинская трагедия", где филоновская история изложена подробно и документально. - В. Г. Короленко. Собр. соч. в 10-ти томах, т. 9. М., 1955, с. 466.)

   ⁵⁴ Вильгельм Мирбах (1871-1918) - граф, германский дипломат, с апреля 1918 года - посол в Москве при правительстве РСФСР. Убит левым эсером Я. Г. Блюмкиным, что послужило сигналом к левоэсеровскому мятежу в Москве.

   О мятеже написано много исследований, вопрос этот достаточно изучен. Однако представляют интерес те архивные документы, которые еще не введены в полном объеме в научный оборот. Речь идет о сообщениях Я. Блюмкина и В. Карелина на заседании исторической секции Дома печати в марте 1921 года. Запись сообщения Блюмкина:

   4 июля 1918 года Блюмкина вызвали на заседание ЦК партии л[евых] с.-р. и потребовали от него сведений о германском посольстве. Из вопросов выяснилось, что ЦК намерен организовать покушение на Мирбаха <...>. Блюмкин предложил в качестве исполнителей акта себя и Н. Андреева <...>. ЦК согласилось с предложением Блюмкина. Общее руководство покушением было возложено на Спиридонову, Майорова и Голубовского. Спиридоновой была проделана репетиция террористического акта. Во время первого заседания 5-го съезда Советов Спиридонова выразила готовность принять на себя выполнение убийства, воспользовавшись тем, что Мирбах присутствовал в одной из лож; но бомбы не были готовы.

   Утром, в день покушения, Блюмкин посвятил в план покушения Александровича, потребовав от него, чтобы тот поставил печать ВЧК на подложном удостоверении Блюмкина, дал автомобиль для поездки в германское посольство и дежурил у телефона для того, чтобы подтвердить полномочия Блюмкина и Андреева на тот случай, если из германского посольства пожелают проверить мандат Блюмкина. Александрович, противник покушения, из соображений партийной дисциплины подчинился. Разговор проходил в кабинете председателя ВЧК. По окончании его Александрович и Блюмкин заметили, что за ширмами спит Дзержинский. Они испугались, что он слышал разговор; однако выяснилось, что он крепко спал и ничего не слышал.

   По дороге в германское посольство Блюмкин и Андреев заехали в "Националь" и там у Прошьяна получили бомбы. Присутствовавшая при этом Биценко выразила им горячее пожелание удачи <...>".

   Запись сообщения Карелина:

   "После доклада Блюмкина выступил с дополнениями бывший член ЦК левых с.-р. Карелин. Он рассказал, что еще во время 2-го съезда партии [левых эсеров] состоялось закрытое заседание, в котором был поставлен вопрос о терроре в международном масштабе. Было решено направить террор против виднейших представителей обеих враждовавших между собой империалистических коалиций: против Вильсона, Ллойд Джорджа, Клемансо и Вильгельма II. Это решение не осталось на словах. В Англию и в Германию были посланы члены партии для организации покушения; им было поручено войти в сношение с соответствующими партийными группами этих стран. Встретив со стороны последних возражения, ЦК отказался от своего намерения. В Германию были отправлены Смолянский, Ирина Александровна Каховская и (кажется) Донской. Они вошли в сношение с К. Либкнехтом и Мерингом. И тот, и другой высказались против покушени