Ножин Евгений Константинович - Правда о Порт-Артуре

здарность, безтолковщина, непорядочность, несправедливость по отношен³ю ко всему подчиненному имъ командному составу - вотъ гдѣ гнѣздился ядъ.

   Въ боевой обстановкѣ войска, разбросанныя даже на большой площади, представляютъ изъ себя одинъ организмъ. Всякая ошибка, каждая несправедливость, проявлен³е бездарности, наличность трусости въ старшемъ начальникѣ - какъ по нервамъ передается по всему организму, и организмъ начинаетъ проявлять всѣ признаки недомоган³я.

   Близко знакомясь съ войсками на передовыхъ позиц³яхъ, подолгу бывая въ обществѣ офицеровъ, бесѣдуя съ ними, прислушиваясь ко всему, что ихъ интересовало или тревожило, - я пришелъ къ убѣжден³ю, что съ оставлен³емъ нами Киньчжоу организмъ войсковыхъ массъ, защищавшихъ передовыя позиц³и, былъ расшатанъ и проявлялъ очень тревожные симптомы.

   Мнѣ было до очевидности ясно, что Стессель, Фокъ, Рейсъ, Савицк³й, Никитинъ сознательно или безсознательно - утверждать не рѣшусь - но безусловно отравляли войсковой организмъ.

   Если среди офицеровъ и раздавались голоса о необходимости какъ можно скорѣе отступить къ Артуру, то это уже безусловно (это подтвердитъ масса офицеровъ съ комендантомъ крѣпости во главѣ) было благодаря Фоку, который при каждомъ удобномъ и неудобномъ случаѣ говорилъ о необходимости отступить, доказывая, что всѣ тѣ "измѣнники", кто за упорную защиту передовыхъ позиц³й.

   Объ этомъ знали не только офицеры, но и масса нижнихъ чиновъ.

   Удивительно ли послѣ этого, что войска такъ упорно оглядывались назадъ?

   Простившись съ полковникомъ Семеновымъ, я ушелъ къ себѣ въ палатку. Сосѣдей моихъ не было.

   - Такъ что васъ просили въ батарею, доложилъ вѣстовой.

   Спать еще не хотѣлось, пошелъ въ гостепр³имное общество офицеровъ батареи князя Чхейдзе.

   Она занимала позиц³ю на одной изъ вершинъ, обрамлявшихъ Луньвантаньскую долину.

   Ставка же офицеровъ была рядомъ со штабомъ. Издали еще услышалъ я голоса Сенкевича и Чивчинскаго. Общество хохотало и было слегка а bon courage.

   Часа полтора я просидѣлъ въ обществѣ этихъ въ высшей степени симпатичныхъ и интеллигентныхъ людей; здѣсь же былъ и Владиславъ Адальбертовичъ Загоровск³й.

   Я положительно не могу понять, почему артиллеристы и пѣхотные офицеры такъ разнствуютъ въ общей массѣ въ своемъ обиходѣ, привычкахъ, интересахъ, начитанности, взглядахъ, убѣжден³яхъ.

   Неужели до сихъ поръ еще отражается на пѣхотныхъ частяхъ влитый туда элементъ офицеровъ изъ пѣхотныхъ юнкерскихъ училищъ?

   Разницу эту я замѣчалъ, но въ гораздо меньшей степени, и въ Росс³и; тутъ же, на Квантунѣ, она была особенно рельефна.

   Одно можно предположить: при огромномъ составѣ офицеровъ, прибывшихъ сюда изъ разныхъ концовъ Росс³и, всѣ они были чужды другъ другу. Въ молодыхъ полкахъ не успѣли создаться традиц³и, которыя даютъ каждому полку свою особенную, яркую физ³оном³ю.

   Памятенъ мнѣ этотъ вечеръ, когда мы послѣдн³й разъ собрались всѣ вмѣстѣ.

   Разговоръ, конечно, вертѣлся на грядущихъ событ³яхъ завтрашняго дня.

   Поручикъ Чивчинск³й съ неподражаемымъ искусствомъ разсказывалъ, какъ 13 ³юня подполковникъ Киленинъ организовывалъ въ этой же долинѣ неорганизованное отступлен³е и первымъ помчался въ Артуръ, а инженеръ подполковникъ Крестинск³й, случайно очутивш³йся на позиц³и, принялъ на себя командован³е отрядомъ и организовывалъ наступлен³е.

   Общество хохотало до слезъ.

   Поручикъ Чивчинск³й, при всемъ желан³и говорить серьезно о нашихъ военныхъ операц³яхъ, не могъ говорить иначе, какъ въ юмористическомъ тонѣ.

   Если бы всѣ эти операц³и не сопровождались потерею людей и жизней - дѣйствительно, все, что творилось въ ра³онѣ, скорѣе напоминало "юмористическ³я похожден³я двухъ генераловъ и нѣсколькихъ штабъ- и оберъ-офицеровъ", чѣмъ серьезныя, строго обдуманныя дѣйств³я разумныхъ, преданныхъ долгу людей.

   Въ этотъ вечеръ я очень много говорилъ съ батарейными офицерами, штабсъ-капитаномъ Костровымъ и Цитовичемъ.

   Какъ тотъ, такъ и другой производили на меня всегда самое лучшее впечатлѣн³е.

   Чувствовалось, что находишься въ обществѣ истинныхъ офицеровъ, офицеровъ-рыцарей.

   Они съ искреннимъ негодован³емъ говорили обо всемъ, что творилось и творится на Квантунѣ. Они возмущались главнымъ образомъ тѣмъ, что нами были не использованы восхитительныя позиц³и на Нангалинскихъ высотахъ.

   - Помилуйте, развѣ можно было остановиться на выбранныхъ позиц³яхъ, имѣя столь ограниченное количество полевыхъ оруд³й и при полномъ отсутств³и горныхъ?

   Завтрашн³й день намъ безусловно докажетъ сдѣланную ошибку.

   Позиц³я въ 25 верстъ, при минимумѣ боевыхъ силъ - вѣдь это абсурдъ!

   Что заставило Фока выбрать эти позиц³и? Преувеличенное представлен³е Фока о дѣйств³и огня съ моря.

   Во время киньчжоускаго боя онъ видѣлъ, что стоявшая на горномъ пикѣ совершенно открыто батарея No 15 была подбита огнемъ непр³ятельскихъ канонерокъ. Оптическ³й и звуковой эффектъ такъ разстроилъ воображен³е Фока, что онъ убѣдилъ Стесселя - въ невозможности держаться подъ огнемъ съ моря.-

   Они были правы, но не совсѣмъ: Фокъ со всей своей дивиз³ей бѣжалъ прямо въ Артуръ, куда его давно "влекла невѣдомая сила".

   Выборъ - вмѣсто прекрасной Нангалинской позиц³и, прикрывавшей какъ Дальн³й, такъ и весь Квантунск³й полуостровъ - нелѣпѣйшей позиц³и на горахъ Юпилаза - Куинъ-Санъ, фронтомъ въ 25 верстъ, въ самомъ широкомъ мѣстѣ полуострова, былъ вызванъ вовсе не предположен³емъ, что, сжимая фланги къ центру, можно уклониться отъ дѣйств³й огня непр³ятельскихъ судовъ, вовсе нѣтъ.

   Выборъ этой нелѣпѣйшей позиц³и былъ вызванъ тѣмъ, что, отступивъ или, лучше, позорно бѣжавъ послѣ киньчжоускаго побоища прямо въ Артуръ, поздно было занимать Нангалинск³я высоты.

   Близко къ полуночи я прошелъ къ себѣ. - Не спалось. Стояла тихая ночь. Бивуакъ давно уже уснулъ.

   Что будетъ завтра? Чѣмъ кончится бой?

   Кругомъ царилъ полный покой. Даже сосѣдъ по палаткѣ не изводилъ сегодня своимъ боевымъ храпомъ.

   Но вотъ вдали что-то зашумѣло. Невольно вздрогнулъ. Нервы были напряжены.

   Въ штабѣ задребезжалъ звонокъ телефона.

   Слышу - будятъ капитана Успенскаго.

   - Ваше вскород³е, резервы подходятъ. Извольте встать, ваше вскород³е.

   Былъ уже часъ ночи, когда шумная вереница вновь прибывавшихъ проходила мимо моей палатки.

   Переходъ изъ Артура былъ не великъ и не труденъ, но люди выглядѣли такими утомленными, измученными, словно имъ пришлось пройти Богъ знаетъ сколько.

   Это было вполнѣ понятно. Довольств³е мясомъ было сокращено, физическаго труда прибавилось. Люди цѣлыми днями копались, таскали тяжести. Да и душевное состоян³е, которое было очень тревожно, сильно вл³яло на здоровье. Артуръ уже четвертый мѣсяцъ былъ разобщенъ со всѣмъ остальнымъ м³ромъ.

   Живыя существа, одѣтыя въ форму стрѣлковъ, гуртомъ проходивш³я къ мѣсту завтрашней бойни, были все-таки люди, хоть и русск³е, но люди, люди, читатель, которымъ не чужды были и страхъ, и любовь, и стремлен³е хоть къ самому простому благополуч³ю. Они способны были и надѣяться и приходить въ отчаян³е.

   Тяжело было смотрѣть на вереницу нашихъ стрѣлковъ - молодыхъ, пожилыхъ, бородатыхъ, улыбавшихся, серьезныхъ и сердитыхъ, неудержимой волной вливавшихся въ устье Литангоуской долины и располагавшихся, въ ожидан³и разсвѣта, на кратковременный отдыхъ.

   Невольно вспомнилась ночь на 13-ое мая.

   Тогда бушевалъ вѣтеръ, и разразилась страшная гроза.

   А эта ночь была на диво покойной.

   Эта тишь, этотъ царственный покой въ природѣ нарушался лишь легкимъ шумомъ умолкавшаго бивуака.

   Обходя лин³и укладывавшихся на покой ротъ съ составленными впереди въ козла ружьями, я старался прислушиваться - о чемъ говорятъ наши защитники.

   Люди устали. Люди уже измучены. Люди легли на землю, которая завтра для многихъ откроетъ свои холодныя вѣчныя объят³я, и мало говорили. Такъ, только словами перебрасывались, папироску докуривали. Раскинувшись навзничь, лежали и на небо задумчиво глядѣли.

  

   Свѣтилъ молодой мѣсяцъ, безпрестанно заслоняемый раздробленными, быстро несущимися тучками, бросавшими тѣнь на сѣрыя лица стрѣлковъ.

   Этотъ свѣтъ и эти тѣни, скользивш³я по лицамъ отходившихъ на покой, напоминали мнѣ о тѣхъ мысляхъ, которыя вихремъ неслись въ ихъ умѣ, духовно, мучительно близко приближая къ тому, съ кѣмъ, бытъ можетъ, уже предрѣшена вѣчная разлука.

   О завтрашнемъ днѣ они совсѣмъ не говорили.

   Лагерь засыпалъ. Мног³е - въ послѣдн³й разъ.

   Скрылся мѣсяцъ - лагерь спитъ.

   Только кони чуть шумятъ...

   ...и тѣ затихли.

  

   Лишь только люди зашевелились у коновязей, а лагерь сталъ постепенно оживать, въ сторонѣ горы Ойцелаза грянулъ отдаленный выстрѣлъ.

   Я взглянулъ на часы - 6 час. 30 мин.

   Черезъ нѣсколько секундъ второй выстрѣлъ - уже ближе; трет³й, четвертый, все громче, ближе - зашуршали по воздуху снаряды, непосредственно за ними раздались громовые взрывы въ нѣсколькихъ саженяхъ отъ нашихъ палатокъ.

   Бивуакъ сразу поднялся на ноги - большинство спало не раздѣваясь.

   Послѣ первыхъ взрывовъ, по всей лин³и загремѣла непрерывная канонада.

   День и бой 13-го ³юля начались.

   Наконецъ-то непр³ятель заговорилъ изъ своихъ 125 мм. оруд³й съ батарей, расположенныхъ на горѣ Ойцелаза, острой вершинѣ, вторыхъ отрогахъ за-Куинъ-Санскаго предгор³я и изъ массы полевыхъ и горныхъ оруд³й.

   Огонь оруд³й большого калибра фугасными мелинитовыми бомбами сосредоточивался главнымъ образомъ на батареяхъ князя Чхейдзе и Скрыдлова.

   Полевыя и горныя оруд³я поддерживали сильный шрапнельный огонь по всей лин³и стрѣлковыхъ окоповъ.

   Началась энергичная, съ каждой минутой усиливающаяся подготовка атаки.

   Вихрю снарядовъ противника отвѣчали наши прекрасно-замаскированныя батареи.

   Градъ непр³ятельскихъ снарядовъ сыпался на нихъ. Вершины окутались густымъ, тяжеловѣснымъ дымомъ мелинита.

   Всѣ перелеты ложились въ расположен³и штаба Семенова. Взрывомъ снаряда едва не былъ убитъ адъютантъ начальника отряда подпоручикъ Миропольск³й и капельмейстеръ 26 полка г. Михайловъ.

   Съ первымъ выстрѣломъ Семеновъ потребовалъ лошадей, и мы помчались къ устью Литангоуской долины, вступающей въ долину Луньвантань.

   Направо подъ утесомъ сосредоточивался резервъ. Люди казались бодрыми, возбужденными. Раннее солнце ярко свѣтило.

   Полковникъ Семеновъ, не сходя съ лошади, отдавалъ распоряжен³я. Конные ординарцы изъ охотничьихъ командъ ожидали приказан³й. Нашъ штабъ, состоявш³й ранѣе всего изъ трехъ офицеровъ, сразу количественно увеличился.

   Ровно въ 8 часовъ противъ праваго крыла Зеленыхъ горъ показались густыя колонны японцевъ и, какъ на маневрахъ, стройно, въ полномъ порядкѣ, потянулись въ направлен³и Большого перевала, поддерживаемыя и съ моря артиллер³йскимъ огнемъ.

   Впереди, по всей лин³и Зеленыхъ горъ неумолчно трещалъ ружейный огонь, увеличиваясь съ каждой минутой.

   Начался штурмъ.

   Противникъ, полагая, что мы держимъ резервы въ Луньвантаньской долинѣ, подтягивая ихъ къ подошвѣ Зеленыхъ горъ, обстрѣливалъ сильнымъ шрапнельнымъ огнемъ площадями какъ долину, такъ и подступы.

   Къ 9 часамъ бой усилился. Ружейный огонь и оруд³йная канонада временами сливались, только пулеметы выдѣлялись своимъ ритмически-сухимъ та-та-такан³емъ.

   Полилъ сильный дождь.

   По долинѣ со всѣхъ сторонъ неслись къ полковнику Семенову ординарцы.

   - Э! началось. Всѣмъ сразу понадобилась поддержка. Смотрите - и справа и слѣва скачутъ.

   Подскакалъ ординарецъ, подаетъ записку.

   Другой, трет³й, четвертый.

   - Всѣ поддержки просятъ. Да неужто вездѣ такъ плохо? Вольноопредѣляющ³йся Загоровск³й, на лѣвый, поручикъ Сенкевичъ, на правый фланги, маршъ-маршъ! Узнать, что тамъ!

   Оба понеслись въ карьеръ.

   Ординарцы все прибывали.

   Начальникъ штаба капитанъ Успенск³й едва успѣвалъ записывать и передавать категорическ³я, быстро отдаваемыя приказан³я полковника Семенова.

   - Продвинуть такую-то роту на правый флангъ.

   Эту роту - "здорово, молодцы!" - направить въ кумирню.

   - Охотничья команда тоже поддержитъ правый флангъ - тамъ очень жарко - благодарю васъ, поручикъ Сенкевичъ.

   Роты, получивъ приказан³я, быстро подымаются и скорымъ шагомъ, по ступицу въ грязи (дождь идетъ, какъ изъ ведра), бодро слѣдуютъ мимо насъ.

   - Здорово братцы, молодцами, смотри у меня!

   - Здрав³я желаемъ! бодро гремитъ рота въ отвѣтъ.

   - Господинъ полковникъ, начальникъ дивиз³и ѣдетъ, доложилъ поручикъ Алексѣевъ, завѣдующ³й оруж³емъ 26 полка.

   Подъѣзжалъ Кондратенко, на котораго, какъ и на полковника Семенова, легла вся честь и слава отражен³я штурма на Зеленыхъ горахъ.

   Давъ общ³я указан³я, начальникъ дивиз³и - генералъ-ма³оръ Кондратенко отправился впередъ, на Зеленыя горы, въ сферу непр³ятельскаго огня съ цѣлью лично ознакомиться съ положен³емъ дѣла.

   10 часовъ утра. Бой въ самомъ разгарѣ. Крупной рысью тронулись впередъ. Переѣхали черезъ мостъ.

   По пути встрѣчаются уже носилки. Чѣмъ ближе къ бою, тѣмъ больше.

   Романъ Исидоровичъ привѣтливо здоровается съ ранеными.

   - Спасибо, дорогой, за службу! Здорово, молодецъ!

   Раненые смотрятъ на него, кто пристально, кто задумчиво - но на лицѣ каждаго изъ нихъ отражается душевное волнен³е. Одни отвѣчаютъ громко, друг³е шевелятъ лишь губами.

   Еще издали замѣтили на правой сопкѣ Зеленыхъ горъ въ безпорядкѣ спускающихся не по дорогѣ людей.

   - Что это? Неужто отступаютъ!? Евген³й Николаевичъ, все видите?

   Науменко пристально смотрѣлъ въ бинокль.

   - Да, ваше превосходительство. Спускаются прямо по скату въ полномъ безпорядкѣ.

   Романъ Исидоровичъ, ничего не отвѣтивъ, далъ полный карьеръ.

   Мы вихремъ неслись по долинѣ. Кондратенко, слегка пригнувшись къ лукѣ сѣдла, былъ впереди, отчетливо обрисовываясь бѣлоснѣжнымъ кителемъ на ворономъ конѣ.

   Моментъ былъ тревожный и серьезный. Ружейный и оруд³йный огонь рокоталъ по всей лин³и.

   Уже явственно различаемъ массу безцвѣтныхъ фигуръ стрѣлковъ, расплывавшихся на фонѣ скатовъ. Они быстро перебѣгали, спускаясь внизъ.

   Повернули на вновь проложенную дорогу - ее еще не успѣлъ докончить полковникъ Рашевск³й - и быстро стали подыматься по кручѣ.

   Кондратенко махалъ рукой.

   - Стой, куда вы, куда вы? Гдѣ офицеръ? Что случилось!!?

   Подбѣгаетъ, еле дыша, офицеръ; на лицѣ ужасъ, утомлен³е, весь красный, шапка на бекрень, беретъ подъ козырекъ, рука дрожитъ.

   - "Ваше, ваше пр-р-ревосходительство! Тамъ ужасъ, ужасъ. Держаться нельзя. Мы все, ей-Богу, все сдѣлали. Они тамъ адъ развили!..

   - Да вы откуда?

   - Вотъ оттуда, ваше превосходительство. Держаться немыслимо. Смотрите, люди...

   Стрѣлки тѣмъ временемъ все прибѣгали, карабкаясь по скату, и спускались внизъ.

   Несли раненыхъ, шли сами, вели другихъ. Надъ головами пѣли пули. Перелеты.

   Большой перевалъ оставленъ. Высокая гора, крыло праваго фланга, благодаря преждевременному отступлен³ю, очутилась отрѣзанной, взята съ фланговъ. Ее отстаиваетъ Бутусовъ съ двумя ротами. Редюитъ уже въ рукахъ японцевъ. Противникъ можетъ прорваться. Онъ насѣдаетъ.

   Критическ³й моментъ.

   Успѣхъ боя сталъ сомнителенъ.

   Нужно было, немедля ни секунды, остановить отступлен³е.

   Присутств³е духа генерала Кондратенко, личная храбрость и довѣр³е къ нему солдатъ спасло все.

   - Да что вы? ошалѣли? Вамъ уже послана поддержка, еще идетъ подкрѣплен³е. Роты ко мнѣ!

   Стрѣлки остановились, сбились въ кучу.

   - Роты ко м-н-ѣ-ѣ-ѣ!

   Стрѣлки быстро потянулись назадъ. Задн³е кричатъ дальнимъ, очутившимся уже въ долинѣ - назадъ, назадъ!! Тѣ услышали - бѣгутъ.

   Внизу подходила какая-то часть.

   Кондратенко узналъ офицера.

   - Поручикъ Любимск³й, поддержите пока насъ своей командой.

   Команда что-то мнется. Не идетъ.

   - Живо, живо! Кругомъ, маршъ! Впередъ, ребята, за мной!

   Мы подымаемся еще верхами. Пули поютъ чаще. Спѣшились.

   Вереница носилокъ загораживала намъ путь.

   - Раненые, спасибо. Поручикъ Любимск³й, разсыпьте цѣпь вправо, занимайте сопку. Роты, за мной!

   Мы лѣзли по кручѣ наверхъ. Сзади шумѣли роты. Добрались до перевала. Птички-пули запѣли сильнѣй. Кондратенко остановился и обернулся. Онъ переводилъ духъ. Мы съ трудомъ дышали отъ быстраго подъема по кручѣ.

   Глаза Кондратенко сверкали.

   Лицо дышало вдохновен³емъ.

   - Роты вправо въ цѣпь! Прячься за камни, за кустики!

   Съ редюита насъ замѣтили - пули непрерывно свистѣли надъ головами.

   Кондратенко стоялъ во весь ростъ въ полуоборотъ къ врагу.

   - Стрѣлки! лучше умереть, чѣмъ опозорить себя и отступить. Помни, на насъ надѣется Царь и Росс³я. Отступлен³я нѣтъ. Всѣ умремъ, а не отступимъ. Ну, молодцы, съ Богомъ - впередъ!

   Дружно бросились стрѣлки въ цѣпь и залегли за камни - открыли огонь.

   - Полковникъ Петруша, вамъ поручаю командован³е этимъ флангомъ. А гдѣ пулеметы? уже совершенно спокойно говорилъ генералъ.

   - Здѣсь, ваше превосходительство, ихъ тащатъ.

   - Капитанъ Гиммельманъ, я вамъ поручаю устроить ихъ тутъ. Будете обстрѣливать редюитъ.

   Въ это время чуть не 20 человѣкъ тащили наши громоздк³е, неуклюж³е пулеметы.

   Капитанъ Гиммельманъ (саперъ) распоряжался. Начали для пулемета рыть маленькое прикрыт³е.

   Роты, разсыпавш³яся въ цѣпь, съ большими усил³ями медленно подвигались впередъ. Къ вечеру, поддержанные еще ротами изъ резерва, отогнали японцевъ назадъ, занявъ оставленныя позиц³и.

   Остановивъ отступлен³е, Кондратенко приказалъ вызвать взводъ 57 мм батареи капитана Петренко. Подполковникъ Науменко ушелъ отдать какое-то приказан³е.

   - А гдѣ Науменко? Ну такъ вы напишите записку - вотъ вамъ книжка. Напишите и пошлите съ ординарцемъ.

   Романъ Исидоровичъ подалъ мнѣ свою полевую книжку. Но исполнить приказан³я не удалось - подходилъ Науменко.

   Приближался полдень. Бой сталъ замѣтно стихать. Трескъ ружейнаго огня слабѣлъ.Только князь Чхейдзе и капитанъ Скрыдловъ раздѣлывались еще съ полевыми батареями противника.

   Японцы, занявъ большой перевалъ и редюитъ какъ разъ противъ насъ, поддерживали рѣдк³й огонь.

   Высокая гора почти отрѣзана. Ее упорно защищаетъ подполковникъ Бутусовъ съ двумя ротами своихъ пограничниковъ.

  

  

   Присутств³е въ сферѣ непр³ятельскаго ружейнаго огня самого начальника дивиз³и, его поразительное хладнокров³е, храбрость, граничащая съ геройствомъ, горячее, искреннее слово, обращенное къ дрогнувшимъ было ротамъ, моментально облетѣвшее по всей живой оборонительной лин³и, сразу подняли моральное состоян³е людей, утомленныхъ тяжелой сторожевой службой.

   Романъ Исидоровичъ, сѣвъ на одномъ изъ уступовъ перевала, защищавшемъ отъ надоѣдавшихъ, какъ шмели, пуль, спокойно разговаривалъ, отдавая приказан³я.

   Начальникъ штаба подполковникъ Науменко, опустившись на одно колѣно, записывалъ отдаваемыя приказан³я.

   - Евген³й Николаевичъ, повторите полковнику Семенову, чтобы онъ немедленно поддержалъ Бутусова.

   - Слушаюсь - и наклоняется надъ записной книжкой.

   - Ваше превосходительство, начальникъ отряда полковникъ Семеновъ приказалъ доложить, что подполковнику Бутусову дважды послана поддержка; резервы на исходѣ - отрапортовалъ вольноопредѣляющ³йся Загоровск³й.

   - Благодарю васъ. Чего это они копаются?

   - Ну что, спрашиваю я г. Загоровскаго: какъ вамъ нравится эта музыка пуль?

   - А знаете, я все думалъ сначала, что это маленьк³я птички.

   - Вольноопредѣляющ³йся Загоровск³й, передайте полковнику Семенову, чтобы немедленно сюда былъ высланъ на полныхъ рысяхъ взводъ батареи Петренко.

   - Для японцевъ на перевалѣ и редюитѣ будетъ непр³ятная неожиданность и облегчитъ Бутусова.

   Не успѣлъ генералъ кончить своего предположен³я - влетаетъ со стороны Большого перевала конный охотникъ.

   - Ваше превосходительство, ихъ высокород³е подполковникъ Бутусовъ приказали доложить, что имъ очень трудно держаться. Японца много лѣзетъ. Въ упоръ стрѣляютъ.

   - Передай, что поддержка идетъ. Пусть держится до послѣдней крайности. Спасибо за службу!

   - Радъ стараться!

   - Ну, маршъ, маршъ!

   - Слушаюсь.

   - Эти пограничники положительно всѣ герои. Какая стойкость! Какая дисциплинировка! Я знаю, Бутусовъ умретъ, но не отойдетъ безъ приказан³я. А, а, вотъ и нашъ начальникъ отряда.

   Полковникъ Семеновъ, слегка прихрамывая, бодро взбирался на кручу.

   - Ваше превосходительство, у меня общ³й резервъ подходитъ къ концу. Придется дѣлать маленькую перетасовку. Брать тамъ, гдѣ атака менѣе интенсивна.

   - Прекрасно, я самъ объ этомъ думалъ, Владимиръ Ѳедоровичъ. А пограничники то наши!! Не отдаютъ Высокую гору. Посмотрите, что тамъ творится - молодцы, прелесть, гордость наша!

   - Да, ваше превосходительство, Бутусовъ безъ приказан³я не отойдетъ - это сила!

   Мимо насъ безпрестанно проходятъ раненые.

   Въ началѣ спуска, у пригорка, суетится около тяжело раненыхъ нашъ поэтъ артурск³й, капитанъ Линдеръ. Онъ весь ушелъ въ перевязку раненыхъ. Его рыжеватые съ просѣдью баки мелькаютъ то здѣсь, то тамъ.

   - Ой братцы, не тряхни! стонетъ въ носилкахъ изувѣченный.

   - Ребята, неси осторожнѣй! эк³е косолапы! волнуется капитанъ Линдеръ.

   Кондратенко среди дѣла отдачи во всѣ стороны приказан³й, здоровается съ болѣе легкими ранеными, благодаритъ, подбодряетъ.

   Ведутъ, почти несутъ двое раненаго, ноги болтаются (носилокъ уже не хватило). Вмѣсто стоновъ раненый ругательски ругается.

   - Чего ты? спрашиваетъ генералъ.

   - Да какъ же, ваше превосходительство? вонъ чортовы сыны винтовку мою забыли. Японцу треклятому оставили.

   Кондратенко, улыбаясь, его успокоилъ, что, молъ, винтовку вернутъ.

   - Евген³й Николаевичъ, а что же оруд³я?

   - Ѣдутъ, ѣдутъ! закричали со всѣхъ сторонъ.

   Артиллер³йск³й взводъ въ карьеръ несся по долинѣ, миновалъ уже мостъ.

   - Ты куда это идешь, да еще этакимъ пуганымъ зайцемъ смотришь?

   Передъ нами стоялъ совсѣмъ здоровый стрѣлокъ съ замкомъ пулемета въ рукахъ.

   - Откуда братецъ и куда?

   - Такъ что мы пулеметной команды, ваше превосходительство, это значитъ тамъ - стрѣлокъ показалъ рукой въ сторону большого перевала - одинъ пулеметъ разбили, другой - вотъ замокъ тащу. Совсѣмъ насъ растрепали.

   - Ну, я вижу, ты самъ братецъ "растрепался". Возьми нѣсколько человѣкъ. Полковникъ Петруша, дайте ему 6 человѣкъ. Тащи цѣлый пулеметъ сюда, онъ намъ здѣсь пригодится. Ты вѣдь молодецъ!

   - Такъ точно, радъ стараться, ваше превосходительство!

   - Съ Богомъ! Еще Георг³я, пожалуй, получишь.

   - Такъ точно!

   Пуганый заяцъ исчезъ - назадъ пошелъ русск³й стрѣлокъ. Внизу загремѣлъ артиллер³йск³й взводъ.

   - Ну, наконецъ-то! Теперь отлично. Все обстоитъ хорошо. Будемъ тревожить перевалъ, облегчимъ Бутусова.

   Вотъ гдѣ я убѣдился, что значитъ истинная доблесть и хладнокров³е.

   Все это производило впечатлѣн³е не серьезнаго боя (непрерывный свистъ пуль, кровь и раненые только напоминали), а мирныхъ маневровъ, гдѣ я наблюдалъ въ десять разъ больше ерунды, безтолковщины и сумятицы.

   Здѣсь рѣшался бой.

   Здѣсь билъ разумъ всего праваго фланга. Здѣсь билось его сердце. Каждый изъ присутствовавшихъ понималъ и чувствовалъ это.

   - Ваше превосходительство, прикажете поднять оруд³я? запыхавшись отъ крутого подъема, спрашиваетъ бравый командиръ взвода поручикъ Васильевъ.

   - Конечно, да поскорѣй! Возьмите людей. Полковникъ, вы отправляетесь назадъ. Пожалуйста наблюдайте за нашимъ лѣвымъ флангомъ и своевременно обо всемъ мнѣ сообщайте.

   Внизу рота частнаго резерва полковника Петруша. Часть людей поможетъ поднять оруд³я.-

   Быстро подняли оруд³я, заряды, и не прошло четверти часа, какъ одинъ сухой, рѣзк³й выстрѣлъ за другимъ начали безпокоить перевалъ и редюитъ.

   - Ваше превосходительство, докладываетъ начальникъ штаба: нужно спуститься подъ обрывъ. Непр³ятель найдетъ оруд³е и засыплетъ шрапнелью.

   - Хорошо. Капитанъ Гиммельманъ, это будетъ по вашей части, докончите установку пулеметовъ за надежнымъ прикрыт³емъ (Кондратенко особенно благоволилъ къ Гиммельману), слѣдите за этимъ участкомъ. Обо всемъ важномъ непосредственно доносить мнѣ. Начальнику боевого участка передайте, что отступлен³я здѣсь нѣтъ. Я на васъ надѣюсь.

   - Ваше превосходительство! Шрапнель!

   Въ воздухѣ прошуршалъ снарядъ и, давъ перелетъ, разорвался. За нимъ другой, трет³й. Шрапнель рвалась очень высоко, пульки забарабанили вокругъ.

   - Проносите скорѣй раненыхъ! Видите - противникъ открылъ насъ.

   Раненыхъ несли, вели, сами ковыляли, опираясь на винтовки.

   Скорбная вереница!

   Высоко въ лазоревомъ небѣ то и дѣло появлялись маленьк³я бѣлыя облачки, и доносились мягк³й взрывъ и завыван³е шрапнельныхъ пуль.

   - Теперь здѣсь обстоитъ все въ порядкѣ. Посмотримъ, что творится на лѣвомъ флангѣ, и проѣдемъ къ генералу Фоку. Мнѣ его необходимо видѣть.

   Спустились въ долину. Сѣли на коней. Обгоняя раненыхъ, буквально для каждаго Кондратенко находилъ ласковое, ободряющее слово. Никого онъ не пропустилъ.

   О, если бы вы видѣли, какъ благодарно смотрѣли на него раненые!

   - Евген³й Николаевичъ, вы записали фамил³ю сильно израненнаго пограничника, отказавшагося отъ посторонней помощи, на томъ основан³и, что, молъ, есть "тяжелые"? Что за молодецъ! Когда я съ нимъ разговаривалъ, онъ еле стоялъ, но крѣпился, а потомъ, пройдя нѣсколько шаговъ, упалъ. Вотъ здѣсь, здѣсь сказываются люди. Помните его фамил³ю?

   - А вы не помните? обратился ко мнѣ Кондратенко.

   - Левъ Яндринцевъ, ваше превосходительство, унтеръ-офицеръ 21 роты пограничной стражи - наконецъ отвѣтилъ Науменко, порывшись въ записной книжкѣ.

   Ружейный огонь почти совсѣмъ стихъ. Шла артиллер³йская борьба.

   Батарея князя Чхейдзе и Скрыдлова неистовствовала. Но и ей доставалось. Она буквально засыпалась снарядами. Нехорошо тамъ было.

   Мы же ѣхали совершенно спокойно.

   Вихрь снарядовъ свистѣлъ высоко надъ головами.

   Насъ слегка лишь безпокоила шрапнель. - Подъѣзжая къ расположен³ю общаго резерва, мы встрѣтили роту, шедшую на правый флангъ.

   Никогда не забуду одного солдата. Бодро шагалъ онъ. Почти юноша. Браво отвѣтилъ вмѣстѣ съ ротой на привѣтств³е генерала, высоко поднявъ голову.

   На груди у него висѣлъ образъ Спасителя въ поларшина въ квадратѣ.

   Кондратенко тоже замѣтилъ.

   - Господа, видѣли? Вотъ гдѣ искренняя вѣра! Вотъ гдѣ она поможетъ этому юношѣ спокойно умереть. Замѣтили, какое у него спокойное лицо? Очевидно, этотъ образъ - благословен³е родителей.

   Дорога круто повернула вправо, открылась батарея Наумова, прикрывавшая дефиле. Она непрерывно осыпалась шрапнелью и фугасными бомбами. Наумовъ, въ течен³е всего утра жестоко поражая атакующихъ, озлилъ ихъ. Противникъ, видимо, старался ее уничтожить. Трудно ему было это сдѣлать, такъ какъ Наумовъ спряталъ оруд³я въ глубокую впадину въ горѣ. Шрапнель не производила никакого впечатлѣн³я, а фугасныя бомбы давали уб³йственные перелеты, попадая въ высоты по другую сторону Луньвантаньской долины.

   Наконецъ мы прибыли въ деревню Кодамынь. Въ небольшой фанзѣ застали Фока, окруженнаго всѣмъ своимъ многочисленнымъ штабомъ.

   Холодно и непривѣтливо встрѣтилъ Фокъ Кондратенко.

   Моросилъ мелк³й дождь.

   Меня поражала простота, съ которой ѣздилъ по оборонительной лин³и Романъ Исидоровичъ - насъ съ нимъ было только двое: Науменко и я, да трое вѣстовыхъ - и помпезность, которой было обставлено прибыт³е Фока.

   Не ошибусь, если скажу, что съ нимъ было человѣкъ 15 офицеровъ и цѣлый взводъ конныхъ охотниковъ.

   Перекинувшись нѣсколькими незначительными фразами съ прибывшимъ, Фокъ немедленно уѣхалъ.

   - Нужно подкрѣпиться, сказалъ Романъ Исидоровичъ. Вѣстовой, дай-ка изъ кобура свертокъ. Ну, господа, чѣмъ Богъ послалъ.

   Мы съ удовольств³емъ выпили по рюмкѣ краснаго вина и съѣли по нѣсколько печен³й.

   - Теперь нужно къ самому Стесселю, улыбаясь сказалъ Кондратенко, садясь на коня.

   До деревни Ходзятунь было рукой подать.

   Въ фанзѣ, давно мнѣ знакомой - тамъ жилъ со своимъ адъютантомъ подполковникъ Лебединск³й - собралась вся "стая славныхъ".

   Въ центрѣ въ буркѣ "самъ". Кромѣ Фока, Рейса, Жоржа Колесникова (котораго прозвали за его очаровательно-армейскую галантность Жоржемъ Бантиковымъ), Павловскаго, Желтенко, Савицкаго, Дмитревскаго, массы штабныхъ и примазавшихся офицеровъ, окружавшихъ Стесселя - я впервые увидѣлъ незнакомаго еще мнѣ генерала.

   - Кто это? спрашиваю Науменко.

   - Да это генералъ Никитинъ, начальникъ артиллер³и 3-го корпуса.

   - Такъ это тотъ, который.......

   - Да, да, да, онъ самый.

   Преинтересная личность.

   Ну, думаю, сейчасъ состоится серьезный военный совѣтъ. Еще бы - рѣшительный бой. Отъ его исхода зависитъ очень многое. Давно ли Стессель увѣрялъ въ неприступности этихъ позиц³й, повѣствовалъ о крытыхъ ложементахъ. Положимъ, онъ не видѣлъ еще жертвъ своихъ "крытыхъ ложементовъ".

   Я приготовился слушать.

   Генералы усѣлись - Кондратенко стоялъ.

   На устахъ его играла улыбка.

   Между большими панами поддерживалась вялая бесѣда. Маленьк³е паны почтительно молчали.

   На просторѣ дождь моросилъ сильнѣй.

   Снаряды съ воемъ неслись надъ долиной.

   Прошло четверть часа, а объ обмѣнѣ мнѣн³й не было и помину.

   Очевидно, Стессель и Фокъ все уже обдумали и дѣйствовали такъ, какъ рѣшили.

   Они знали, что они дѣлаютъ.

   Я внимательно наблюдалъ за этой картиной.

   Вдругъ, этакъ бочкомъ, но съ видимымъ желан³емъ не потерять своего достоинства и подчеркнуть свою принадлежность къ "стаѣ славныхъ", подходитъ и заговариваетъ со мной капитанъ Желтенко.

   - Ну денекъ!

   - Да, денекъ!

   - Утомился я страшно.

   - Съ ротой въ окопахъ сидѣли? Ваша рота здѣсь гдѣ-то близко? Я воображаю, какъ тамъ тяжело. Японцы развили страшный огонь. Прикрыт³й то у насъ вѣдь совсѣмъ нѣтъ.

   Недобрый огонекъ сверкнулъ въ глазахъ "утомленнаго" капитана. Я отлично зналъ, что онъ не былъ со своей ротой, а постоянно живетъ въ штабѣ Стесселя.

   - Нѣтъ, сегодня мнѣ не удалось быть въ ротѣ. Меня, видите ли, забрали въ штабъ, узнавъ, что я владѣю перомъ. Обыкновенно днемъ въ ротѣ, вечеромъ работаю по составлен³ю истор³и военныхъ дѣйств³й, а ночь - карты съ начальствомъ. Тройную службу несу. Спать почти не приходится. Знаете ли, все это тяжело.

   Капитанъ про вечеръ и ночь говорилъ правду, но день его былъ не въ ротѣ. Если онъ тамъ и бывалъ, то очень, очень рѣдко, хотя и получалъ всѣ виды довольств³я, какъ ротный командиръ.

   Все это беззакон³е сформировалось путемъ приказовъ. Писаря напишутъ что угодно, а подписать ихъ всегда заставитъ мощная рука Стесселя.

   Меня все это глубоко возмущало, но я крѣпился.

   Нужно было имѣть нѣкоторую дозу самообладан³я, чтобы не сказать этому "утомленному капитану" горькой правды.

   Я только сказалъ ему, что при описан³и военныхъ дѣйств³й нужно быть безпристрастнымъ и главное, главное правдиво освѣщать факты.

   - Мы проливаемъ кровь и этой кровью пишемъ истор³ю - съ нѣкоторымъ раздражен³емъ развилъ мою мысль "утомленный капитанъ".

   - Смотрите, только не увлекайтесь! Эту лѣтопись еще прокорректируетъ безстрастная рука истор³и - сказалъ я ему на прощан³и.

   Больш³е паны зашевелились - пановье двинулось за ними. Наибольш³й былъ не въ духѣ.

   Снаряды противника, давая недолеты, впивались и рвались на гребнѣ и скатахъ противоположныхъ высотъ.

   Опасаться было нечего - мы здѣсь были въ мертвомъ пространствѣ.

   Развѣ шальной осколокъ случайно могъ потревожить.

   Холодно простившись съ нами, генералъ Стессель съ огромной свитой уѣхалъ направо, на 11-ую версту. Кондратенко, а за нимъ и мы повернули налѣво.

   Кругомъ установилось относительное затишье.

   Часамъ къ четыремъ мы были на мѣстѣ временнаго расположен³я штаба Семенова.

   Въ штабѣ негодовали.

   - Нашъ флотъ ведетъ себя преступно. У насъ такъ мало артиллер³и. Огонь, открытый съ моря по штурмующимъ колоннамъ, разовьетъ въ нихъ панику. Фланговый огонь съ моря, поддерживаемый энергично и продуктивно, облегчитъ намъ борьбу. Японцамъ никогда не взять Зеленыхъ горъ.

   - Правъ, сто тысячъ разъ правъ генералъ Стессель, называя ихъ трусами. Имъ хорошо сидѣть въ комфортабельныхъ каютахъ. Все у нихъ: и электричество, и кухня, и п³анино, и отличныя отдѣльныя каюты. А каково нашимъ теперь въ окопахъ? Вѣдь это подлость не по