Толстой Лев Николаевич - Том 71, Письма 1898, Полное собрание сочинений

тексту телеграфного бланка. Впервые опуб-ликовано в сборнике "Летописи", 2, стр. 171.

   Толстой послал телеграмму вслед за исправленной корректурой пре-дисловия к переводу статьи Э. Карпентера "Современная наука". См. письмо N 41.

  

  

  

   1898 г. Февраля 18-19? Москва.

  

   С большою робостью посылаю вам несколько измененную 20-ю главу. Если не поздно и вы не устали, внесите эти поправки в ваш перевод.

   Больше поправок не будет.

  

  

   Печатается по фотокопии. Датируется предположительно, на осно-вании ответного письма Моода от 10 марта нов. ст., в котором Моод писал: "Я только что закончил перевод 20-й главы, которую получил от вас в прошлый понедельник", то есть 23 февраля ст. ст.

  

  

  

   1898 г. Февраля 19. Москва.

  

  

   Давно нет от вас писем, дорогой друг Павел А[лександрович]. Видно, вам нехорошо. Вам не хочется огорчать меня (но вы ошибаетесь, что меня огорчит узнать о вашем душевном состоянии), а радостного вам написать мне нечего. Так же вы относитесь и к Русановым, хотя я и не успел прочесть вашего письма к ним, они мне рассказали его содержание, и мне ка-жется, что вы и там показываете себя, свою душу, с одной стороны, только тогда, когда она в возбужденном состоянии. А мне хочется чувствовать вас, каковы в будничном состоянии; и таким я почувствовал из вашего письма Мар[ье] Васильевне]. (1) И признаюсь, что письмо это произвело на меня унылое впе-чатление. Вам надо работать, чтобы устроить свою - семьи, жизнь, а вы проводите время в занятиях, из кот[орых] ничего в матерьяльн[ом] отношении выдти не может. А средства тают, приходят к концу. А потом что? И на меня нашла грусть, тоска, раскаяние и, главное, жалость за вас, за М[арью] Викт[оровну]. Но это была минута слабости. Я перенес всё дело, как делаю всегда в тяжелые, трудные минуты, в высшую инстанцию, от суда людского на суд бога, и вдруг - как и всегда бывает, то, что было запутано, стало просто, что было мучительно, стало радостно, что было страшно, перестало быть таким: делал и делает то, чего от него хочет бог, так чего же еще. Стало быть, всё не дурно, а хорошо. И как всегда тоже бывает со мной, подвергнув дело суду высшей инстанции, я опять вернулся к вопросам низшей. И вопросы стали другие. Вопрос не то, что будет - это мы не знаем, или скорее знаем, что будет хорошо, если мы будем делать волю бога (главное, не нарушать любовь), а вопрос в том, что мне, Толстому, делать в этом случае, как и чем служить брату. И вот этот вопрос я задал себе и не нашел еще прямого ответа - прошу вас и М[арыо] В[икторовну] помочь мне в этом - не могу ли я чем служить, но нахожусь в состоянии искания ответа на этот вопрос и сильного желания на что-нибудь пригодиться вам. Теперь хоть тем, чтобы выразить вам мою горячую любовь к вам и к Мар[ье] Викт[оровне], и страстное желание того, чтобы вы, любя, помогая друг другу, несли бремя, кот[орое] может быть радостно и легко, если вы захотите.

   Целую вас и ваших, и детей.

  

  

  

   Год в дате определяется по содержанию письма.

  

   (1) Мария Васильевна Сяськова, сотрудница изд. "Посредник". Письмо к ней Буланже неизвестно.

  

  

  

   1898 г. Февраля 19. Москва.

  

  

   Дорогая Леонила Фоминишна, ужасно поражен и огорчен случившимся несчастьем. Благодарю вас за то, что вы написали мне, зная, как мне близко всё, что близко вам. А это ужасно, и воображаю, как вам тяжело, и хотелось бы облегчить ваше горе. Но сделать это может только тот бог, кот[орый] живет в нас и вне нас, если мы только забудем себя, свое телесное я, и сольемся с ним, желая того, чего он хочет, и соглашаясь со всем тем, что он решил. Что такое? Какая причина? Как вы догадываетесь? Тут может быть участие этой ужасной телесной половой страсти. Но как, почему? Почему она не поверила всё вам? Почему она решила, что.... да нет, просто, что ее свело с ума, п[отому] ч[то] такое самоубийство - это душевная страшная болезнь. А она казалась мне такой одухотворенно-спокойной.

   Вчера говорили об этом и дома и у Русаиов[ых], где были Сергеенко, (1) Дунаев, (2) и все ужасаются и не могут понять. Сумашествие по-моему есть одно, обнимающее собою все роды - это материалистический эгоизм, ложное представление о том, что жизнь - это наше существование в теле и только это. А она казалась далека от этого. Правда, что этот эгоизм - он же дьявол - часто принимает самые как будто любовные само-отверженные формы (искусство помогает часто этому), а в корне это еще усиленный эгоизм и самый злейший - любования собой.

   А с такого состояния соскочить на все грехи очень легко. Напишите всё, что знаете и думаете. Впрочем, лучше не пишите, если вам тяжело.

   Дурно быть фаталистом, когда этот фатализм препятствует деятельности или ослабляет ее; но быть фаталистом, т. е. знать, что всё, что совершается, то должно быть, когда забота о про-шедшем или будущем мешает деятельности, должно быть. Всякое такое событие ужасное, как и вы говорите, указывает нам на наши грехи и на то, что мы не любили и не помогли, где могли, и на то, что мы сейчас же можем стать на тот же путь, на котором стала она, и также заставить страдать людей. Будем же помогать друг другу. Прощайте пока. Передайте мой привет Константину Никаноровичу. (3)

   Любящий вас очень брат

  

   Л. Толстой.

  

  

   Павел Иванович уехал уже, сначала к Маковицкому (4) в Австрию. Павла Николаевна едет в Кострому решать о де-тях. (5) Маша всё хворает, но душевно хороша.

  

  

   На конверте: Курской губ. г. Льгов. Леониле Фоминичне Анненковой.

  

   Датируется на основании почтовых штемпелей.

   Леонила Фоминична Анненкова (1845-1914) - курская помещица, знакомая Толстых. См. о ней в т. 64.

   Ответ на письмо Анненковой от 16 февраля о самоубийстве ее племян-ницы Варвары Владимировны Ждановой.

  

   (1) Петр Алексеевич Сергеенко (1854-1930), литератор, знакомый Толстого с 1892 г.; автор многих статей о Толстом. См. о нем в т. 68.

   (2) Александр Никифоровяч Дунаев. См. о нем в прим. к письму N 167.

   (3) Константин Никанорович Анненков (1842-1910), юрист, муж Л. Ф. Анненковой.

   (4) Душан Петрович Маковицкий (1866-1921), врач, словак. См. т. 70.

   (5) Имеются в виду воспитанники П. И. Бирюкова.

  

  

  

   1898 г. Февраля 20. Москва.

  

   Всё о тебе думаю, милая Маша, и жалею за твое нездоровье. Но не очень, п[отому] ч[то] думается, что ты духом не сла-беешь, а борешься. Борись, голубушка. Только в этом, только в этом жизнь. И жизнь на постели с лихорадкой и животом может быть в сотни раз больше настоящая и энергическая жизнь, чем в полных силах и в центре самой бурной деятельности и участвуя в ней. Знаешь ли ты вот такое состояние и чувство: тревожит, неприятно, мучает что-нибудь, боишься чего-нибудь, даже физически больно (хотя в этом случае труднее всего) и возмущаешъся - думаешь: зачем? когда это кончится? Как хорошо было без этого и злишься. И вдруг вспомнишь, что всё то, чего тебе хочется, чего тебе недостает, это всё твои фантазии, тобой выдуманные требования (фантазия твоя, что тебе надо быть здоровой), а что ты здесь совсем не для своей потехи, а для исполнения самых кажущихся тебе странными и ни к чему (по-твоему) не ведущими приказаниями, кот[орые] передаются тебе, то в виде тяжелых для тебя поступков людей, то в виде тифа и т. п., и что хорошо тебе может быть только тогда, когда ты, оставив свои дела, исполняешь приказания. И как только так посмотришь, сейчас же кончается всё неприятное, всякое беспокойство, страх, только физическая боль остается и то много слабее. И сверх того получается очень определенное чувство не только спокойствия, но довольства и даже радости, когда видишь, что все эти тебе под ноги подсовываемые камни, о которые ты спотыкался, только средства тебе подниматься выше и выше и там наверху дышать чистым воздухом и видеть то, чего прежде не видал. - Я это чувство знаю так же твердо, как то, когда озябнешь и согреешься. Но мне интересно знать, могут ли знать это чувство молодые. Я думаю, что да, только надо вырабатывать его в себе.

   У нас всё по-старому, по-недурному. Я всё больше занят по-правками глав искусства.

   Вчера получил от Анненковой ужасное известие. Ее племян-ница Варя утопилась в колодце и оставила письмо отцу, что она не может любить и не может жить. Никакого другого объяснения из письма Анненк[овой] нельзя извлечь. Целую вас обоих и люблю. Вчера приехала Соня (1) с миленькой Анночкой. (2) Нынче обедают. Мне очень приятн[о]. Лева уехал.

  

  

   Впервые опубликовано в журнале "Современные записки", XXVII, Париж 1920, стр. 247-249, с датой: "Зима 1897-1898 г.". Датируется на основании упоминания о получении письма Л. Ф. Анненковой. См. письмо N 45.

  

   (1) Софья Николаевна Толстая рожд. Философова (1867-1934), жена Ильи Львовича Толстого. См. о ней в т. 73.

   (2) Анна Ильинична Толстая (р. 1888), внучка Толстого.

   (3) И. Л. Оболенская отвечала Толстому письмом (поч. шт. "25 февр 1898), опубликованным в книге "Vater und Tochter", N 66.

  

  

  

   1895 г. Февраля 25. Москва.

  

   Спасибо за вести, которые передаете, дорогой Иосиф Константанович, - кое-что я знал, кое-что было для меня ново. Про Кавказских я ничего не знаю за последнее время. О Син-джоне же вчера получил известие, что его высылают, должно быть ужо выслали, из России. (1) За ним следили там, его письма сюда, - два большие с его дневником - не доходили, а дошло только последнее. Его выслеживал там - по его письму, - какой-то молоканин, про которого Накашидзе (2) говорил ему, что это шпион. Он,-Синджон, - поехал в Будапешт к Шмидту. (3) Деньги посылать надо, я думаю, через Накашидзе. Я так сделаю с теми, что у нас набрались. Привет всем вашим.

  

  

  

   Печатается по копип из АЧ. Дата копии.

   Иосиф Константинович Дитерихс (1868-1942) - брат Д. К. Чертковой и О. К. Толстой, бывший воспитанник Пажеского корпуса; до 1897 г, жил на Кавказе, занимая должность "начальника над горцами" в одном из горных уездов. В 1897 г. за сотчуствие духоборам был выслан из пределов Кавказского края. Автор "Воспоминаний о Л. Н. Толстом"- сбор-ник "Толстой и о Толстом", М. 1926, стр. 113-123.

   Ответ на письмо Дитерихса от 20 феврали, в котором Дитерихс со-общал о получении им письма от духоборов из Иркутска и спрашивал о положении кавказских духоборов; просил сообщить адрес Син-Джона (см. прим. 1), чтобы переслать ему деньги, предназначенные для духоборов.

  

   (1) Артур Карлович Син-Джон (Arthur St. John), англичанин, бывший офицер Индийской службы. См. о нем в т. 68. Сии-Джон приезжая в Росию для передачи пожертвований духоборам, собранных в Англии Черт-ковым. В 1897 г. он поехал на Кавказ, где был арестован и в начале фев-раля 1898 г. выслан с Кавказа и потом из России. Упоминаемые письма его неизвестны.

   (2) Илья Петрович Накашидзе. См. о нем в прим. к письму N 73.

   (3) Еуген Шмит. См. о нем в прим, к письму N 56.

  

  

  

   1898 г. Февраля 25. Москва.

  

   Now that my friend Vladimir Tchertkoff is living in England, it is into his hands that I desire to transmit all arrangements in connection with the first publication of my writings in fo-reign countries and therefore to him that I would refer all trans-lators and publishers interested in the matter.

  

   Moscou.

   8 March 1898.

  

  

   Теперь, когда мой друг Владимир Чертков живет в Англии, я желаю в его руки передать все соглашения и связи с первым изданием моих писа-ний за границей; и потому я хотел бы, чтобы все переводчики и издатели, заинтересованные в этом деле, обращались к нему.

  

   Москва.

   8 марта 1898.

  

  

   Печатается по фотокопии. Дата нового стиля (см. письмо Толстого к В. Г. Черткову от 25 февраля, т. 88).

  

  

  

   1898 г. Февраля 25. Москва.

  

   Немножко жалко, милый друг Поша, что нельзя было уви-даться с вами; но я рад за вас, что вы уезжаете. Я сколько раз замечал на людях, подвергающихся насилию, то, что эти люди начинают приписывать значение организации этого наси-лия, признают его существование, признают его законы зако-нами. И это ужасно. Я это видел на революционерах и мне казалось, или, скорее, я боялся, что замечу это у вас. Наша ра-дость, или, скорее, утешение, в том, что если мы [в] экономиче-ских условиях более или менее часто очень далеки от требо-вания нашей совести, нашего сознания (экономические усло-вия так переплетены и так мы вплетены в них, что ужасно трудно, невозможно быть чистым в них. Это условия послед-ние по осуществлению), то зато мы в политическом, государ-ственном отношении можем быть совсем чисты: можем не слу-жить, не судиться, не защищаться, не разделять людей по на-циональностям и сословиям, не признавать никаких властей. А тут вдруг вас поймают и поставят в такие мучительные усло-вия, вас и ваших близких, что начинаешь считаться и требо-вать по отношению себя исполнения их законов. Третьего дня получил американское издание Social Gospel. Это орган людей, их около 100 чел[овек], соединившихся в колонию в Georgia, (l) чтобы осуществить жизнь христианскую и в экономическом смысле. Это очень трудно, но нельзя не сочувство-вать таким попыткам. Адрес их: Ralph Albertson Common-wealth Ga (т. e. Georgia). Herron, (2) Lloyd (3) и Crosby (4) участники, если не руководители их. Это вам даст понятие об их взглядах. Выпишите и посоветуйте друзьям выписать этот журнал; он стоит 50 центов [в] год. И первый N очень хорош. Это я вспом-нил, говоря об осуществлении христианами экономических условий.

   Вчера получил известие о том, что Син-джон выслан из Рос-сии. (5) Он едет в Будапешт к Шмиту, так что вы увидите его. Вчера получил письмо от Шмита и очень рад был, вижу, что он с той же энергией, на границе насилия, проповедует упразд-нение насилия. Нельзя не сочувствовать его деятельности, и пот[ому] рад был узнать, что он продолжает бороться. Попрошу списать вам из письма Жиркевича об Егорове. (6) Вот скромные борцы, не видимые людьми, но видимые богом и потому самые могучие. Постараемся быть такими. Павлу Николаевну видел немного. Всей душой желаю служить ей, п[отому] ч[то] люблю и уважаю ее. Целую вас, милый друг. Пишите.

  

  

   Павла Николаевна не передала мне еще вашей статьи. (7) Я был очень рад узнать, что вы над ней работали. Пожалуйста, не откладывая делайте это. Это очень нужное и доброе дело.

  

   Душана Петровича милого поцелуйте от меня и попросите простить меня. Я, кажется, не ответил на его письмо или при-сылку. (8) У меня на совести записана вина перед ним - какая? не помню, но пусть он простит меня, ввиду моего дурного состояния здоровья всю эту зиму. Я думал, что кончил свою книгу Об искусстве в ноябре. А вышло то, что я всю зиму ничего не делал, кроме работы над коректурами поправки. Постоянное дурное действие желудка, и потому хоть не дурное, но апати-ческое расположение духа. Как идет посредник Душана? (9) И как он живет? Всегда с большой любовью думаю о нем.

  

  

   Впервые опубликовано в сборнике "О минувшем", СПб. 1909, стр. 98-99. Датируется по содержанию и на основании упоминания о получении письма от Шмита (см. прим. к письму N 56); почтовый штемпель получения этого письма "24 февраля".

   Ответ на письмо Бирюкова от 17 февраля из Бауска, написанное им накануне отъезда за границу. Бирюков писал о хлопотах по сбору к отъезду и сообщал, что не может увидаться с Толстым, так как ему поставлено условпе никуда не заезжать и нигде не останавливаться.

  

   (1) "The Social Gospel" ("Общественное евангелие") - американский журнал "христианско-социалистического" направления, издававшийся общиной "Christian Commonwealth" ("Христианское содружество") в Geor-gia (Георгия) в 1898-1901 гг.

   (2) Джордж Девис Херон (George Davis Herron, 1862-1925), американ-ский "христианский социалист". См. о нем в т. 68.

   (3) Генри Ллойд (Henry Lloyd, 1847-1903), американский юрист и писатель, "христианский социалист".

   (4) Э. Г. Кросби (Е. Н. Crosby). См. прим. к письму N 115.

   (5) См. прим. 1 к письму N 47.

   (6) См. прим. к письму N 51.

   (7) Речь идет о статье П. И. Бирюкова "Что такое евангелие?".

   (8) О каком письме или "присылке" Д, П. Маковицкого здесь говорится, неизвестно. Писем Толстого за это время к Маковицкому нет.

   (9) Толстой имеет в виду словацкое издательство в Рожамберке (Венгрия), где работал Маковицкий. Издательство это было близко по направлению к издательству "Посредник".

  

  

  

   1898 г. Февраля 25. Москва.

  

   Очень вам благодарен, дорогой Александр Владимирович, за сообщенные вами сведения. Я знал, что Егор[ов] в Якутск[ой] обл[асти] вместе с духоборами, Ольховиком (1) и Середой. (2) Помочь можно ему вместе с духоб[орами], которые там поселены и должны будут начать хозяйство с весны, а не имеют на это нужных средств. Добрые люди по-немногу помогают и другие пересылают помимо начальства, к[оторое] задерживает жертвованные деньги, вычитая такое же количество из назначенной недостаточной суммы на обзаведение. Очень был рад вашему письму. Дружески жму вам руку.

  

  

  

   Дата проставлена М. Л. Толстой на оттиске в копировальной книге.

   Ответ на письмо Жиркевича от 19 февраля, в котором Жиркевич со-общал сведения об отказавшемся от военной службы и сосланном в Якут-скую область рядовом пехотного Имеретинского полка Егоре Ивановиче Егорове (р. 1874), крестьянине деревни Мурашкино, Островского уезда Псковской губ.

  

   (1) Петр Васильевич Ольховик (р. 1874), крестьянин Сумского уезда Харьковской губ., отказавшийся в 1895 г. от военной службы и сосланный на восемнадцать лет в Якутскую область. В 1905 г. уехал с духоборами в Америку.

   (2) Кирилл Середа (р. 1876), отказавшийся от военной службы под влия-нием знакомства с Ольховиком.

  

  

  

   1898 г. Февраля 25. Москва.

  

   Иван Ильич,

  

   Я просил моего приятеля, (1) дав ему ваш адрес, послать вам отмеченное евангелие с предисловием, но он не сделал этого. Теперь же, не имея свободного отмеченного евангелия, посы-лаю вам только статью. (2) Если вы сами сделаете отметки, я думаю, что это лучше уяснит вам смысл евангелия, чем если бы вы следили за сделанными мною.

   Впрочем, если вы этого желаете, я пришлю вам и с моими отметками. В этом случае вы бы очень обязали меня, прислав мне свое.

   На вопрос ваш: писать ли вам или нет? я отвечу так, как ста-раюсь отвечать себе на подобный же вопрос:

   Если то, что я пишу, я пишу для того, чтобы сообщить лю-дям важное для их блага, и готов совершенно скрыть свое имя и не получить от этого писания ни корыстных выгод, ни похвал, то непременно писать. Если же преобладающая цель моя выго-да - не писать. Если же сомневаешься в своих мотивах, то во всяком случае лучше не писать, чем писать.

   Всего хорошего.

  

  

  

   Печатается по листу копировальной книги. Дата на копии рукой Т. Л. Толстой.

   Иван Ильич Бессонов (р. 1876) - рабочий Очерского завода в Перм-ской губ. См. о нем в т. 70.

   Ответ на письмо Бессонова от 18 февраля, в котором Бессонов напо-минал Толстому, что в 1897 г. он просил прислать ему что-нибудь на сочинений Толстого, и писал, что до сих пор ничего не получил. Кроме того, сообщал, что начал писать статью о земледельческих коммунах, испрашивал, стоит ли ему продолжать.

  

   (1) О ком здесь идет речь, неизвестно.

   (2) Л. Н. Толстой, "Как читать евангелие и в чем его сущность?".

  

  

  

   1898 г. Февраля 25. Москва.

  

   Сидор Осипович,

  

   Я получил ваше письмо, и оно очень заинтересовало меня. Напишите мне, за что вы были сосланы и как вы виделись с ссыльными?

   Про Середу и Ольховпка я знаю, что они сосланы в Якутскую область на Алдан, на реке Ноторе, где они соединились с Его-ровым, Псковской губ., который за христианский отказ также сослан, и с духоборами, 34 чел[овека], которые сосланы за то же исповедание Христова закона. За ту же вину ссылаются и еще духоборы и теперь находятся в пересыльной тюрьме с. Але-ксандровского, Иркут[ской] губ. Всё, что знаете про стражду-щих христиан, сообщите мне.

  

  

  

   Печатается по листу копировальной книги. Дата рукой Т. Л. Толстой.

   Сидор Осипович Красовский- крестьянин Киевской губ., в 1892 г. присужденный за переход в секту баптистов к четырем годам каторжных работ и затем отбывавший поселение в Якутской области. В письме без даты (со штемпелем "24 февраля 1898 г., Москва") сообщал сведения о П. В. Ольховике и К. Середе (см. письмо N 51).

  

  

  

   1898 г. Февраля 25. Москва.

  

   Дорогой Николай Яковлевич,

  

   Я прочел ваше писание и хотя и согласен с общим смыслом его, я не понимаю некоторых мест, н[а]п[ример] об Адаме и Эве и Вавил[онском] столпотворении, о девственной плеве и пр.

   Я вспомнил теперь, что получил ваши два письма, но не отвечал на них, п[отому] ч[то] автор их казался мне в слиш-ком возбужденном состоянии и рядом с вещами, мне сочувствен-ными и понятными, говорил вещи странные и непонятные. (1)

   Теперь, увидав вас, (2) поговорив с вами и прочтя это ваше воззвание, я пришел к заключению, что вы находитесь в том особенно возбужденном состоянии, в кот[ором] находятся люди, когда истина, долго скрытая, вдруг появляется. Я испыты-вал это чувство и потому позволю себе вам дать совет самому с собой пережить это чувство, сдерживая его и не высказывая, п[отому] ч[то] высказанные в этом возбужденном состоянии истины, совершенно несомненные для высказывающего, производят на людей другого мировоззрения не убеждающее, но противоположное действие. А это очень жалко, п[отому] ч[то] истины христианства так просты, трезвы, что сильнее всего, неотразимо действуют только тогда, когда переданы самым спокойным простым способом.

   Поэтому и это писание ваше может подействовать на людей только отрицательно.

   Христианство изменяет всё наше миросозерцание, и задача людей с измененным христианским миросозерцанием состоит не в том, чтобы выражать это самое миросозерцание - оно уже выражено Христом, - а в том, чтобы на основании этого миросозерцания вновь пересмотреть и исследовать все отношения людские: брачные, семейные, экономические, политические, воспитательные, трудовые, науку, искусство... И всё это дол-жно быть делаемо не в возбужденном состоянии, а спокойно, обстоятельно, так, чтобы ясно показать несостоятельность прежнего языческого взгляда в каждом из этих отношений и необходимость нового взгляда на предмет и нового изучения. Вот это-то мы должны делать все по нашим силам.

  

   Любящий вас Л. Т.

  

  

  

   Печатается но листу копировальной книги. Впервые опубликовано в книге: Н. Я. Симонович, "Золотая грамота", Тверь 1918, стр. 15-16. Дата на копии рукой Т. Л. Толстой.

  

  

  

  

  

  

  

  

   Николай Яковлевич Симонович (р. 1868) - бывший помещик Тверской губ. и уезда, отдавший землю крестьянам; автор ряда антимилитари-стических статей; впоследствии бактериолог.

   Ответ на письмо Симоновича от 20 февраля, в котором Симонович просил Толстого просмотреть его статью "Плоды франко-русского союза", приложенную к письму.

  

   (1) Письма Симоновича от 30 ноября и 19 декабря 1897 г.

   (2) О свидании Симоновича с Толстым сведений нет.

  

  

  

   1898 г. Февраля 25. Москва.

  

   Я только что думал о том, что если нам не приходится ви-деться, то отчего бы нам не писать друг другу: грамоте мы обучены и 7 к[опеек] есть. А тут и получил твое письмо, кот[орому] был очень рад, только не известию о Верочке. Это наверно этот ужасный воняющий фонарь. Я помню, что не мог просто оставаться в комнате от жара, надышенного воздуха и копоти, а каково же в этом воздухе еще говорить. Она пишет, что ей гораздо лучше, а ты пишешь, что дурно. Дай бог, чтобы: ее была правда. Таня непременно едет к вам. А я нет. Правда нельзя уехать, т. е. дурно бы было уехать. А как бы хотелось и у вас быть и вне Москвы. Мужику, разумеется, я ничего не мог сделать кроме неприятных для него разговоров. - Маша наша тоже всё хворает и очень слаба, но, по письмам судя, она не унывает и духом бодра, т. е. жива и старается как можно лучше переносить болезнь. И это меня радует. Также, уверен, и Верочка. Если выбирать, чтоб была здоровая, гладкая и глу-пая, как круговая овца, или больная, да умная, в настоящем, мужицком значении этого слова, то, разумеется, пусть лучше будет больная.

   Таня тебе расскажет про мою внешнюю жизнь, про внутрен-нюю же могу сказать, что мне хорошо, несмотря на желудочное нездоровье, которое влияет очень дурно на расположение духа. События в мире с Дрейфусом (1) и Боголюбовым (2) и т. п., всей литературой и музыкой, и живописью только показывают, как мы всё больше и больше расходимся с царствующим миром. Для меня это не неприятно и не тяжело, п[отому] ч[то] это как старика трава, к[оторая] сохнет и гадка, а из-под нее идут молодые ростки, засела щеткой. И я их вижу. Это не одни мужики Ляпуновы, (3) как ты, может, думаешь, что я думаю, а всё настоящее христианское, кот[орое] растет, несмотря на гниющую старику. Прощай пока. Буду пользоваться cвоим умением писать и обла-данием 7 к[опеек]. И ты также. М[арью] М[ихайловну], (4) Вер[очку], Вар[ю] (5), М[ашу] (6) целую.

  

  

  

   Дата рукой Т. Л. Толстой на копии в копировальной книге.

   Сергей Николаевич Толстой (1824-1904) - брат Толстого.

   Ответ на письмо С. Н. Толстого, посланное с оказией, без даты, в кото-ром он передавал просьбу пироговского крестьянина Левонова разрешить ему приехать к Толстому посоветоваться о его судебном деле; писал о бо-лезни своей дочери Веры Сергеевны (1865-1923). Кроме того, он писал: "Кое-что читаю, газеты хороши: в каждой из них сидит штук до пяти про-роков, вроде Амфитеатрова, Соловьева, Суворина, Ясинского и проч., и пишут они всё больше из Парижей и Италии и громят жестоко нашего брата, необразованного читателя, особенно из дворян. Золя тоже очень мил в своем Париже, и речь он на суде хорошую сказал, главное очень скромности много у него, тоже пророк не последний. Министр просвещения из детей протоиерея назначен; совсем уж осиливают попы, скоро от вих дохнуть нельзя будет". Эта последняя часть письма, касающаяся общественно-политических событий того времени, и вызвала слова в ответном письме Толстого брату о сохнущей траве "старике" и о "молодых ростках".

  

   (1) Альфред Дрейфус (1859-1927), французский офицер генерального штаба, еврей, обвиненный в государственной измене. Процесс по делу Дрейфуса, начатый в 1894 г. и окончившийся лишь в 1906 г. оправданием Дрейфуса, послужил ареной борьбы прогрессивных сил, доказывавших невиновность Дрейфуса, против военных шовинистов, клерикалов и антисемитов. Горячими обличителями подлогов и незаконных действий французского генерального штаба и суда выступили Э. Золя, Ж. Жорес и др. Об отношении Толстого к делу Дрейфуса см. в его статье "О Шек-спире и о драме", гл. VII, т. 35, стр. 261.

   (2) Толстой описался в написании фамилии. Судя по письму С. Н. Тол-стого, речь идет о Николае Павловиче Боголепове (1846-1901), назначен-ном 12 февраля 1898 г. министром народного просвещения. Боголепов - профессор-юрист, крайний реакционер, введший систему политического сыска и надзора за студентами и в 1899 г. издавший "временные правила" для них, по которым студенты-участники "беспорядков"-могли быть от-даваемы в солдаты. В 1901 г. был убит П. В. Карповичем.

   (3) Имеется в виду Вячеслав Дмитриевич Ляпунов (1873-1905), поэт из крестьян. Толстой рекомендовал его в 1897 г. С. Н. Толстому в качестве управляющего. См. т. 70.

   (4) Мария Михайловна Толстая, рожд. Шишкина (1832-1919), жена С. Н. Толстого.

   (5) Варвара Сергеевна Толстая (1871-1920), дочь С. Н.Толстого. См. о ней в т. 75.

   (6) Мария Сергеевна Толстая (р. 1872), дочь С. Н. Толстого. См. о ней в т. 75.

  

  

  

   1898 г. Февраля 25. Москва.

  

   Ihr Brief, lieber Freund, war mir eine grosse Freude. Ich hatte so lange keine Nachrichten Yon Ihnen dass ich die letzte Zeit eehr inquiet liber Sie war. Glticklicherweise ist Ihnen nichts schlechtes vorgekommen ausserdem was einem Jedem von uns vorkommen muss und was wir alle erwarten mussen in einer oder anderen Form. Sie fuhren wie ich sehe Ihren Krieg immer fort mit derselben Energie und demselben Talent. Wenn Sie mir erlauben so will ich aufrichtig sein und Ihnen sagen was ich fur Sie befurchtete und befurchte: es ist dass Sie zuviel Gewicht auf die ausserliche Begebnisse legen und dadurch die innerliche Grundsatze Hirer Thatigkeit vergessen. Ich meine: konnen Sie aich selbst sagen dass Ihre Handlung dieselbe gewesen ware obgleich Sie wussten dass kein Mensch davon etwas wisse und Sie gewiss den Erfolg davon nicht seben konnten. Ich glaube dass Sie Ihrem Character nach sich oft hinreissen lassen mehr fiir ausseren Erfolg als fur innere Befriedigung zu handeln. Nur weil ich Sie Hebe und Ihre Thatigkeit hoch schatze erlaube ich mir Ihnen diese Bemerkung zu machen. Ich hoffe dass Sie es mir nicht werden iibel umnebmen. Ich weiss dass chacun a les defauts de ses quilites (1) und dass Sie in der christlichen Revolution die jetzt uberall losgeht einen bestimten Platz einnehmen der gerade fiir Sie passt, aber ich wollte nur Sie auf Ihre Achilles Ferse aufmerksam machen, weil ich Ihr wahrer Freund bin.

   Was kann ich Ihnen iiber die Osterreichischen und Ungarischen Umstande neues sagen, ausserdem dass es wirklich einem Leid thut zu sehen wie die Leute so traurig dumm und desswegen schrecklich grausam werden konnen. Die Leute bekummern sich nicht um das was sie sich mittheilen wollen aber nur in welcher Sprache sie sprecben durfen. Fur einen Christen ist die Welt mit seinen Treiben nicht nur schlecht und siindhaft aber wunderlich (lurch seine Dummheit, Einfaltigkeit. Sie sind ganz wie kleine Kinder, aber ohne der kindischen Unschuld. Ich habe Gestern nur. Ihre Adresse einem unseren Freunde Arthur St. John "in cidevant Englischer Offizier gegeben. Ich hoffe dass Sie Ihn mit Vergniigen kennen lernen. Kennen Sie die in America gestief-tete Colonie in Georgia und Ihr Magasine The Social Gospel? (2) Das sind unsere Glaubensgenossen. Die Adresse ist: Common-wealth G-ia. Ralph Albertson. Jahrgang 50 cent. Existirt noch Ohne Staat oder nicht? (3) Mit Liebe Ihr Freund

  

  

  

   Ваше письмо, любезный друг, доставило мне большую радость. Я так долго не имел никаких известий от вас, что последнее время очень беспо-коился о вас. К счастью, с вами не случилось ничего дурного, кроме того, что с каждым из нас должно случиться и чего мы все должны ожидать в той или другой форме. Как я вижу, вы продолжаете вашу войну всё с той же энергией и с тем же талантом. Если вы позволите мне, я буду откровенен и скажу вам, чего я боялся и боюсь за вас: это того, что вы придаете слишком много значения внешним проявлениям и поэтому забываете вну-тренние основы вашей деятельности. Я хочу сказать: можете ли вы сказать себе, что ваш поступок был бы тем же самым, если бы вы знали, что ни один человек ничего не узнал бы о нем и вы не могли бы знать о его последствиях? Я думаю, что по вашему характеру, вы часто увлекаетесь и действуете больше ради внешнего успеха, чем ради внутреннего удовлетворения. Только потому, что я люблю вас и высоко ценю вашу деятельность, я поз-воляю себе делать вам это замечание. Я надеюсь, что вы не рассердитесь на меня за это. Я знаю, что chacun a les defauts de ses qualites (1) и что в хри-стианской революции, которая теперь совершается, вы занимаете опреде-ленное место, которое как раз подходит вам, но я хотел обратить внимание на вашу Ахиллесову пяту, потому что я ваш верный друг.

   Что могу я сказать вам нового об австрийских и венгерских делах, кроме того, что больно видеть, как (1) люди так отчаянно глупы и потому мо-гут быть так ужасно жестоки. Люди не заботятся о том, что они хотят друг другу сказать, но только о том, на каком языке говорить. Для христиа-нина мир с его тревогами не только плох и грешен, но удивителен по своей глупости и однообразию: люди совсем как маленькие дети, только без детской невинности. Я только вчера передал вам адрес одному нашему другу, Артуру Син-Джону, бывшему английскому офицеру. Я надеюсь, что вы рады будете познакомиться с ним. Знаете ли вы про основанную и Америке колонию в Georgia и их журнал "The Social Gospel"? (2) Они наши единоверцы. Их адрес: Commonwealth G-ia. Ralph Albertson. Годовой комплект - 50 сантимов. Существует ли еще Ohne Slaat (3) или нет?

   Любящий вас друг

  

  

  

   Печатается по листу копировальной книги. Впервые опубликовано в книге "Leo Tolstoi. Die Rettung wird kommen", Hamburg 1926, стр. 36- 37. Дата на копии рукой М. Л. Толстой.

   Еуген Генрих Шмит (Eugen Heinrich Schmitt, 1851-1916) - не-мецко-мадьярский писатель-анархист, издатель журналов: "Religion des Geistes" ("Религия духа", 1894-1896) и "Chile Staat" ("Без государства"); автор ряда статей о Толстом. См. о нем в т. 67.

   Ответ на письмо Шмита от 3 марта нов. ст., в котором Шмит писал о происходивших в Венгрии крестьянских волнениях, о новых репрессиях, предпринятых правительством по отношению к нему, и просил Толстого высказаться по этому поводу.

  

   (1) [у всякого есть недостатки его достоинств]

   (2) См. прим. 1 к письму N 50.

   (3) Журнал "Ohtie Staat" был закрыт в 1899 г.

  

  

  

   1898 г. Февраля 28. Москва.

  

   Дорогие друзья, Анна Михайловна и Адам Васильевич.

  

   Как ни близок сам к смерти, как ни убежден всей душой, что жизнь наша здесь есть только крошечная частица всей жизни и что раньше или позже переменить эту жизнь на другую не важно, и как ни приучил я себя к этой мысли, не могу сей-час без слез писать и думать об милой, милой, удивительно милой и незаметно нежно любимой мною вашей Лизе, которая ушла от нас. (1)

   Я плачу сейчас, но без горечи, а с умилением, с тем чувством любви, которую она возбуждала во всех. Я уверен, что и у вас, несмотря на всю ужасность вашей потери, в глубине души есть это чувство религиозного умиления, которое она возбуждала во всех своей самоотверженной, ласковой, жизнерадостной про-стотой. Ужасно хотелось бы приехать посмотреть на вас и поплакать вместе с вами. Но боюсь стеснить. Приеду после, когда позволите.

   Всех умерших мы ценим во всю их цену только тогда, когда они уйдут от нас, но она особенно поразительна в этом отно-шении: и по удивительной, какой-то особенной, настоящей, не напущенной, а природной скромности, низкой оценкой себя, которой она заражала и других, и по удивительной самоотвер-женной, открытой на все стороны любви, которая составляла сущность ее чистого, милого существа. Не на словах, а всей душой с вами, милые, дорогие друзья.

  

  

  

   Печатается по листу копировальной книги. Датируется по содержанию и на основании записей в дневнике С. А