Крашенинников Степан Петрович - Описание земли Камчатки. Том первый

  

  

   Академия наук СССР. Институт географии. Географическое общество Союза ССР. Институт этнографии

   С. П. Крашенинников. Описание земли Камчатки. С приложением рапортов, донесений и других неопубликованных материалов

   Издательство Главсевморпути, М.,-Л. 1949

   Ответственные редакторы академик Л. С. Берг, Академик А. А. Григорьев и проф. И. Н. Степанов

   OCR Бычков М. Н.

  

  

  

   H. H. Степанов. Степан Петрович Крашенинников и его труд "Описание Земли Камчатки"

  

  

   Неопубликованное предисловие к "Описанию Земли Камчатки"

   Предисловие

  

  

   Часть первая. О Камчатке и о странах, которые в соседстве с нею находятся

   Глава 1. О положении Камчатки, о пределах ее и о состояния вообще

   Глава 2. О реке Камчатке

   Глава 3. О реке Тигиле

   Глава 4. О Кыкше или Большой реке

   Глава 5. О реке Аваче

   Глава 6. О реках, впадающих в Восточной окиан от Усть-Авачи на север до реки Камчатки и от Камчатки до Караги и до Анадыря

   Глава 7. О реках, впадающих в Восточное море от устья Авачи на юг до Курильской лопатки, а от Курильской лопатки в Пенжинское море до Тигиля и до Пустой реки

   Глава 8. О реках, текущих в Пенжинское море от Пустой до реки Пенжины и оттуда до Охоцкого острога и до реки Амура

   Глава 9. О Курильских островах

   Глава 10. О Америке

   Глава 11. О проежжих камчатских дорогах

   Часть вторая. О выгоде и о недостатках Камчатки

   Глава 1. О свойстве Камчатской землицы в рассуждении недостатков ее и изобилия

   Глава 2. О огнедышущих горах и о происходящих от них опасностях

   Глава 3. О горячих ключах

   Глава 4. О металлах и минералах камчатских

   Глава 5. О произрастающих, особливо которые к содержанию тамошних народов употребляются

   Глава 6. О зверях земных

   Глава 7. О витимском соболином промысле

   Глава 8. О зверях морских

   Глава 9. О рыбах

   Глава 10. О птицах

   Глава 11. О насекомых и гадах

   Глава 12. О приливе и отливе Пенжинского моря и Восточного окиана

   Краткое изъявление вещей на книгу первого тома "Описания Камчатки", собранные по алфавиту скорого ради приискания

  

  

   В настоящем издании печатается основной труд С. П. Крашенинникова "Описание Земли Камчатки", (а также другие его работы, посвященные Камчатке, в частности рапорты и донесения С. П. Крашенинникова, написанные в период Камчатской экспедиции, то есть все наиболее ценное из той части научного наследства ученого, которое тематически относится к Камчатке и ее народностям.

   Труд академика С. П. Крашенинникова "Описание Земли Камчатки" (1755) - итог его путешествий по Камчатке в течение 1737-1741 гг.- принадлежит к числу классических произведений географической литературы. Виднейший, после Ломоносова, русский академик XVIII века, С. П. Крашенинников был пионером научного исследования Камчатки. Его данные о природе, о быте и языках местного населения, об открытии и завоевании этого полуострова представляют бесценное достояние географической и исторической науки. Написанное прекрасным русским языком, произведение С. П. Крашенинникова читается с неослабевающим интересом. Недаром оно в свое иремя было переведено на иностранные языки.

   "Олисанне Земли. Камчатки" было напечатано в XVIII-XIX вв. три раза. Первое издание вышло в двух томах в 1755 г., второе издание, точно воспроизводившее первое, опубликовано в 1786 г., третье издание было напечатано в 1818-1819 гг. по распоряжению президента Академии Наук С. С. Уварова. Оно составило первые два тома осуществления в эти годы "Полного собрания ученых путешествий по России, издаваемого Академией Наук, по предложению ее президентам

   Третье издание "Описания Земли Камчатки" существенно отличается от двух первых. Текст Крашенинникова был снабжен комментариями и прибавлениями (1, 1818, XXXVI стр. II, 1819, X стр.). дополнявшими данные автора новыми сведениями о Камчатке с середины XVIII века по начало XIX века. Редактором был назначен известный минералог академик В. М. Севергин, а членами "издательского комитета" - анатом и физиолог академик П. А. Загорский, натуралист академик А. Ф. Севастьянов и астроном академик В. К. Вишневский. Комментарии. и дополнения составлены с полным знанием дела и до сих пор не потеряли своего значения. Текст Крашенинникова перепечатан целиком, кроме глав о витимском соболином промысле и о приливах и отливах.

   Таким образом, настоящее издание "Описания Земли Камчатки" является четвертым. По своему тексту и приемам подготовки оно существенно отличается как от первых двух, так и от третьего издания.

   Печатный текст ("Описания Земли Камчатки" издания 1755 г. представляет собою последнюю авторскую редакцию труда, четвертую по счету. Он положен нами в основу настоящей публикации, но текст этот дополнен по рукописи Крашенинникова, хранящейся в Архиве Академии Наук СССР.

   Было бы ошибкой ограничиться только воспроизведением издания 1755 г., когда мы располагаем теперь рукописью "Описания Земли Камчатки" (вторая и третья редакции "Описания Земли Камчатки"). Изъятые в свое время места из второй и третьей редакций также представляют существенный интерес и имеют большое значение для оценки Крашенинникова как ученого, поэтому эти изъятые места нами воспроизводятся в настоящем издании в сносках. Варианты, имеющие чисто стилистическое значение, нами не даны.

   В публикуемом нами издании, помимо текста "Описании Земли Камчатки", печатается и ряд других работ Крашенинникова, причем печатаемые работы представляют только часть научного наследства Крашенинникова, тематически связанного или с "Описанием Земли Камчатки" или в целом с его экспедицией на Камчатку. Из всего обширного рукописного наследства Крашенинникова для нашего издания отобраны лишь материалы, дополняющие его сводный, обобщающий труд - "Описание Земли Камчатки", а также по, что раскрывает самый ход работы Крашенинникова на Камчатке. В связи с такой задачей в настоящем томе печатаются неопубликованные рапорты и донесения Крашенинникова, хранящиеся в Архиве Академии Наук СССР, шаг за шагом раскрывающие самоотверженную работу ученого в трудных условиях.

   Кроме рапортов и донесений, печатается ряд работ Крашенинникова, написанных им на Камчатке.

   Эти работы в той или иной мере были использованы автором три написании "Описания Земли Камчатки", однако далеко не целиком. Публикация этих материалов существенно дополняет "Описание Земля Камчатки". Из таких работ нами публикуются: "Описание камчатского народа", "Описание камчатского народа, сочиненное по оказыванию камчадалов", "О укинских иноземцах", "О коряках оленных", "Описание моряцкого народа", "О курилах, живущих на Поромусир и Оннекута островах, которые от русских другим и третьим Курильским островом называлотся", "Описание Курильских островов по сказыванию курильских иноземцов и бывалых на оных островах служивых людей", "О заготовлении сладкой травы и о сидении из нее вина", "О касатках", "О завоевании Камчатской землицы, о бывших в разные времена от иноземцов изменах и о бунтах служивых людей" (две редакции).

   После Крашенинникова осталось значительное количество дневников. Они довольно однообразны, но их материал ценен в том отношении, что сведения об "иноземческих" острожках в ник даются значительно полнее, нежели в соответствующих главах первой части "Описания Земли Камчатки". Как образцы такого рода работ Крашенинникова, нами печатаются два путевых дневника: "Описание пути от Большерецкого острогу вверх по Большой реке до теплых вод и оттуда до имеющейся на Аваче реке близ ее устья горелой сопки" и "Описание пути от Верхнего до Нижнего Камчатского острога". Материал об "иноземческих" острожках из других дневников, не печатающихся в данном издании, приводится в (примечаниях.

   В настоящем томе печатаются также незаконченные Крашенинниковым предисловие к "Описанию Земли Камчатки" и его автобиография Совершенно не использованы для данного издания обширные лингвистические материалы, собранные Крашенинниковым я имеющие большое научное значение. Их публикация - дело специального издания.

   Общее руководство настоящим изданием и редакция его осуществлялись президентом Географического общества Союза ССР при Академии Наук СССР академиком Л. С. Бергом, директором Института географии Академии Наук СССР академиком А. А. Григорьевым и проф. H. H. Степановым (Институт этнографии Академии Наук СССР)

   Изъятые места из второй и третьей редакций "Описания Земли Камчатки" и восстановленные в настоящем томе помещены в виде сносок к тексту под арабскими цифрами с указанием "Ред".

   К тексту в виде сносок под арабскими же цифрами даны комментарии, составленные:

   академиком Л. С. Бергом (Л. Б.).

   сотрудницей Института этнографии Академии Наук СССР В. В. Антроповой (В. А.).

   доцентом Ленинградского государственного университета И. С. Вдовиным (И. В.).

   доцентом Ленинградского государственного университета И. И. Огрызко (И. О.).

   проф. Н. Н. Степановым (Н. С.).

   Подбор и редакция текстов Крашенинникова проведены проф. Н. Н. Степановым, подбор карт - академиком Л. С. Бергом и членом-корреспондентом Академии Наук СССР А. В. Ефимовым, любезно предоставившим нам ряд неопубликованных карт Камчатки и северо-восточной Азии, относящихся к первой половине XVIII века и найденных им в архивах. К этим картам А. В. Ефимов присоединил объяснения.

   С признательностью отмечает редакция также имена академика А. Н. Зварицкого, А. М. Волкова, В. П. Зенковича и Ф. Э. Криммера, предоставивших редакции фотографии природы Камчатки.

   Текст "Описания Земли Камчатки" и других работ Крашенинникова редакция дает в новой орфографии (правила 1918 г.), но с сохранением характерных орфографических особенностей. Устранен также значительный разнобой в написании одних и тех же слов (например, притчина и причина, перьвой и первой, касатка и косатка, оттуду и оттуда и др.).

   При подготовке работы Крашенинникова ряд указаний был сделан проф. С. Н. Валком. Полное и неизменное содействие во всей работе над текстом С. П. Крашенинникова было оказано сотрудниками Архива Академии Наук СССР, и, в первую очередь, директором Архива Г. А. Князевым.

  

  

   Имя Степана Петровича Крашенинникова давно и прочно вошло в историю науки.

   Признание своих заслуг Крашенинников получил еще при жизни. Академия Наук в ряде постановлений одобрила основной труд Крашенинникова "Описание Земли Камчатки" - итог всей его научной работы.

   Труд этот вышел из печати вскоре после смерти автора. "Конец житию его (Крашенинникова. - Н. С.) последовал в 1755 году февраля 12 дня, как последней лист сего описания был отпечатан", сообщает его первый биограф (Миллер) {"Описание Земли Камчатки", стр. 93 (здесь и далее настоящее издание).}.

   Уже после первого издания труд Крашенинникова был переведен на западноевропейские языки (в 1764 г.- на английский язык, в 1766 г.- на немецкий, в 1767 г.- на французский, в 1770 г.- на голландский) и занял видное место в географической и этнографической литературе.

   В 1786 г. "Описание Земли Камчатки" было переиздано Академией Наук.

   В 1818 г., когда было предпринято издание "Полного собрания ученых путешествий по России", первым в этой серии было выпущено "Описание Земли Камчатки", изданное, таким образом, третий раз.

   Академия Наук назвала имя Крашенинникова в числе своих наиболее выдающихся представителей.

   "Нестором русской этнографии" назвал его крупнейший русский этнограф Л. Я. Штернберг {Л. Я. Штернберг, Первобытная религия в свете этнографии. Л., 1936, стр. 54.}.

   Восторженно о труде Крашенинникова отзывался и замечательный деятель русской науки Д. Н. Анучин. Отмечая, что "Описание Земли Камчатки" появилось ранее, чем были совершены кругосветные экспедиции Лаперуза, Кука, Форстера", Анучин указывал, что труд этот сохранил все свое значение "и в настоящее время, как одно из древнейших, правдивых и обстоятельных изображений быта и нравов населения "на берегах восточной Азии" {Д. H. Aнучин. О задачах русской этнографии. "Этнографическое обозрение", 1889, кн. 1.}.

   Крашенинникова по праву можно назвать классиком русской науки. "Классической книгой" называет его труд академик Л. С. Берг {Л. С. Берг, Очерки по истории русских географических открытий. М.-Л., 1946, стр. 144, 322.}. Данные этой книги широко используют советские ученые самых различных специальностей: географы, этнографы, историки, лингвисты, археологи и т. д.

   Однако мы далеко недостаточно знаем как этот труд, так и жизнь и работу Крашенинникова в целом; только недавно стала известной рукопись "Описание Земли Камчатки", и поэтому лишь настоящее издание печатается с учетом рукописи.

   Впервые в настоящем издании публикуются рапорты Крашенинникова и некоторые другие его работы о Камчатке, являющиеся ценным дополнением к его основному труду.

   Только недавно началась работа по созданию научной биографии Крашенинникова.

   Вплоть до 1939 г. единственной биографией Крашенинникова являлась биография, (написанная Миллером и опубликованная в предисловии к первому изданию "Описания Земли Камчатки", на нее ссылались и ее повторяли все последующие биографы Крашенинникова.

   В 1939 г. впервые на основе изучения архивных материалов А. И. Андреев написал и опубликовал краткую научную биографию С. П. Крашенинникова. В это же время была сделана попытка дать оценку разносторонним материалам и исследованиям Крашенинникова - попытка дать оценку Крашенинникова как этнографа, историка, лингвиста (статьи Г. М. Корсакова, Н. П. Никольского, С. Н. Стебницкого, H. H. Степанова {А. И. Андреев, Жизнь и научные труды С. П. Крашенинникова; его же, Переводы труда С. П. Крашенинникова "Описание Земли Камчатки"; Г. М. Корсаков, Лингвистические материалы С. П. Крашенинникова и их значение для исследования палеоазиатских языков; Н. П. Никольский, С. П. Крашенинников как этнограф Камчатки; С. Н. Стебницкий, Нымыланы-карагинцы по материалам С. П. Крашенинникова; H. H. Степанов, С. П. Крашенинников как историк Камчатки. (Все перечисленные статьи опубликованы в сборнике "Советский Север", 1939, No 2. В этом же сборнике в приложении к статье А. И. Андреева дан ценный список трудов С. П. Крашенинникова.)}). Академик Л. С. Берг дал оценку Крашенинникова как географа {Л. С. Берг. Там же, стр. 322-323.}.

   Всю эту работу по изучению жизни и творчества С. П. Крашенинникова, начатую с 1939 г., можно рассматривать лишь как первые шаги. Жизнь и творчество крупнейшего русского ученого XVIII века, сподвижника М. В. Ломоносова, должны стать предметом монографического исследования, для которого необходима в первую очередь публикация текстов С. П. Крашенинникова.

  

  

   "Описание Земли Камчатки" (1755) С. П. Крашенинникова было первым монографическим трудом о крайних восточных владениях Российской империи.

   С Камчаткой русские люди были к тому времени знакомы уже довольно давно.

   Предания о первых русских людях на Камчатке были широко распространены во времена Крашенинникова в нескольких вариантах. В окончательном тексте своего труда Крашенинников так передает это предание:

   "Кто первой из российских людей был на Камчатке, о том не имею достоверного свидетельства; а по словесным известиям приписывается сие некакому торговому человеку Федоту Алексееву, по которого имени впадающая в Камчатку Никул речка Федотовщиною называется: будто он пошел из устья реки Ковымы Ледовитым морем в семи кочах; будто погодою отнесен от других кочей и занесен на Камчатку, где он и зимовал со своим кочем; а на другое лето, обшед Курильскую лопатку, дошел Пенжинским морем до реки Тигиля, и от тамошних коряк убит зимою со всеми товарищи, к которому убивству аки бы они причину сами подали, когда один из них другого зарезал: ибо коряки, которые по огненному их оружию выше смертных почитали, видя что и они умирать могут, не пожелали иметь у себя гостей толь страшных" {"Описание Земли Камчатки", наст. изд. стр. 473-474.}.

   В более раннем историческом очерке "О завоевании Камчатской землицы, о бывших в разные времена от иноземцов изменах и бунтах служивых людей", Крашенинников несколько иначе передает то же предание:

   "Прежде завоевания Камчатской землицы сперва бывал в оной землице промышленной человек Федот кочевщик в 17 человеках, которой из Ленского устья пошел с промышленным же, Фомою называемом, в 7 кочах. Из оных кочей два пришли в устье Анадыря реки под командою Фомы промышленного и поселились в Анадырском остроге, которой в то время еще вновь заводился, а третей коч, на котором Федот был, пришел в устье Камчатки реки и по оной реке вверх дошел до впадающей в него по течению с правой стороны Никул речки, которая имеется в верстах во 100 ниже Верхнего острогу и ныне Федотовщиною называется, а остальные 4 коча без вести пропали. На устье помянутой речки Никул Федот с товарищи зимовал, а весною на том же коче из устья Камчатки реки в море вышел и, обшед Курильскую лопатку, шел по Пенжинскому морю до реки Пареня, где он с товарищи зазимовал. И той зимы от брата своего за ясырку зарезан, а потом и все оставшие от коряк побиты" {ААН, ф. 21, оп. 5, No 60, л. 32 об.; см. также ААН, р. 1, оп. 13. No 10, л. 74.}.

   Это предание было известно не только на Камчатке, но и в Якутске. Г. Миллер записал его в 1737 г. и внес его в свою работу "География и устройство Камчатки, на основании различных письменных и устных сообщений, собранных в Якутске в 1737 году".

   "В реку Камчатку впадает ручей Никул или Федотиха, отмеченный первым поселением русских,- рассказывает Миллер,- история повествует, что поселенцы явились с устья Лены и, будучи занесены сюда бурей, явились на Камчатку за много лет раньше настоящего завоевания этой страны русскими. Прибыв к устью этого ручья, который и сохранил свое название по имени их предводителя, они здесь прочно осели" {Работа Г. Миллера была опубликована только в 1774 г. как приложение к работе Стеллера "Beschreibung von dem Lande Kamtschatka". Здесь и позже я пользуюсь переводом А. Н. Горлина и Г. Г. Генкеля, сделанным в 1938 г. (перевод Стеллера и Миллера - в архиве Института этнографии АН СССР).}.

   Предания, записанные Крашенинниковым и Миллером на Камчатке и в Якутске, подтверждаются данными камчатского казака Ивана (Игнатия) Козыревского; на чертеже Камчатки, составленном Козыревским, имеется река Федотовщина и к ней текст: "Зимовья два были. В прошлых годах из Якуцка города морем на кочах были на Камчатке люди, а которые у них в аманатах сидели, те камчадалы и сказывали, а в наши годы с оных стариков ясак брали, два коча сказывали, и зимовья знать и поныне" {Этот документ обнаружен И. И. Огрызко (см. его примечания в настоящем издании).}.

   Еще Крашенинников отождествил Федота Алексеева или Федота кочевщика со спутником Семена Дежнева в его экспедиции 1648 г. Эту расшифровку большинство последующих исследователей склонно было принять, и отождествление это весьма вероятно. Но если даже не принимать этого отождествления, то совершенно бесспорным на основании приведенных данных является тот факт, что русские побывали на Камчатке еще задолго до похода Атласова.

   Данные о Камчатке находим и в ряде русских документов, составленных задолго до похода Атласова. На чертеже 1667 г. воеводы Петра Годунова имеется река Камчатка, впадающая в океан, омывающий с востока Сибирь. О реке Камчатке упоминается в "Списке с чертежа Сибирские земли" 1672 г. Имеется река Камчатка и на чертеже Виниуса, датируемом между 1672 и 1689 гг.

   С этих чертежей данные о Камчатке переходят и в западноевропейские карты. Так на чертеже Витсена имеется Kamtzetna.

   Данные о Камчатке до похода Атласова скудны и зачастую неточны. Характерно то, что общий чертеж Сибири С. У. Ремезова, составленный в 1698 г. и по времени как бы подводивший итог знаниям о Сибири в XVII веке, изображает Камчатку как реку с городом.

   С похода Атласова начинается новый этап в изучении Камчатки.

   "Скаски" пятидесятника Вл. Атласова от 3 июня 1700 г. и 10 февраля 1701 г. содержали исключительно богатый географический и этнографический материал, незамедлительно пущенный в оборот тем же Ремезовым. С. У. Ремезов еше до прибытия первой "скаски" Атласова в Москву просил разрешения у тобольского воеводы "списать" ее, так как она ему была нужна для "чертежа всей Сибирской земли" {Н. Н. Оглоблин. Источники "Чертежной книги Сибири" Семена Ремезова. СПб., 1891, стр. 9-10.}.

   На чертежах Ремезова этого времени Камчатка уже фигурирует как полуостров, на них дана подробно речная сеть, нанесены озера, горы, а также даны сведения о расселении народов.

   После похода Атласова материал о Камчатке непрерывно растет. Включение Камчатки в состав Русского государства устанавливало регулярные связи центра с Камчаткой. С созданием административных центров ("острогов") и с организацией административного аппарата в документальных источниках находят отражение различные стороны жизни на далекой окраине Русского государства. Эти материалы накапливаются в результате деятельности различных учреждений на Камчатке, а также в Якутске (в ведении его находилась Камчатка) и в Петербурге. Появляются и новые, более подробные и более точные карты, с 1720-1721 гг. начинаются геодезические съемки на территории Камчатки. Некоторые материалы о Камчатке дает первая экспедиция Беринга {Материалы об изучении Камчатки до второй экспедиции Беринга собраны в трудах Л. С. Берга: "Открытие Камчатки и экспедиции Беринга". М.-Л., 1946; "Первые карты Камчатки". "Известия Географ. о-ва", 1943, No 4.}.

   Вторая экспедиция Беринга открывает новый этап в изучении и исследовании Камчатки {См. также А. И. Андреев, Очерки по источниковедению Сибири. XVII век. Л., 1940, о картах Ремезова.}. Камчатка становится объектом специального научного исследования; оно связано с тремя именами. Последовательно один за другим работают над изучением Камчатки Миллер, Крашенинников и Стеллер.

   Работа Миллера интересна в двух отношениях. Во-первых, она как бы подводит итог всему предшествующему изучению Камчатки. Ни Миллер, ни Гмелин не поехали на Камчатку, как предполагалось первоначально, и Миллер ограничился сбором того материала, какой можно было достать в Якутске. В декабре 1737 г. Миллер писал в Академию Наук: "В Якуцке времени в забавах терять не хотел для того, что тамошней уезд весьма велик, а особливо, что я тамошней архив в полном состоянии нашел и для того ничего упустить не хотел, дабы ежели бы нам в Камчатку ехать не случится, то бы я однакож в состоянии быть мог об отдаленнейших восточных и северных краях надлежащее известие учинить" {А. И. Андреев, Труды Г. Ф. Миллера о Сибири в изд. Г. Ф. Миллер. История Сибири, т. I, М.-Л., 1937, стр. 70.}. Работа Миллера "География и устройство Камчатки, на основании различных письменных и устных сообщений, собранных в Якутске в 1737 году" является сводкой всего того материала, который можно было собрать о Камчатке без специальной полевой работы на самой Камчатке. Во-вторых, работа Миллера послана была автором на Камчатку Крашенинникову как руководство в его полевой работе ("вместо предводительства", как было написано в "ордере") {А. И. Андреев, Жизнь и научные труды Степана Петровича Крашенинникова. "Советский Север", 1939, No 2, стр. 11.}. В связи со всем этим работа Миллера приобретает для нас особое значение.

   Опубликованная только в 1774 г. в виде приложения к "Beschreibung von dem Lande Kamtschatka" Стеллера и не сыгравшая после опубликования труда Крашенинникова никакой роли в науке, работа Миллера имеет большое значение для оценки всего того, что было сделано Крашенинниковым на Камчатке: она почти как в зеркале отражает все то, что было известно о Камчатке до поездки Крашенинникова.

   Миллер использовал как "различные письменные" (в том числе геодезические материалы), так и "устные сообщения".

   Работа его начинается с определения местоположения Камчатки. "Хотя название "Камчатка" принадлежит, собственно, только одной реке, а не целой стране, тем не менее вошло в привычку называть таким образом тот большой полуостров, который простирается к югу от реки Анадыря и ограничивается с востока Великим океаном, а с западной стороны заливом, известным под названием Пенжинского моря. Географическое положение Камчатки определяется, согласно наблюдениям и предположениям, пространством, находящимся между 52-м и 64-м градусами северной широты. Что же касается долготы, то крайнее западное побережье находится на расстоянии, примерно, 27 градусов восточнее города Якутска, который, по астрономическим исчислениям, находится предположительно в 100 градусах от Санкт-Петербурга".

   Далее следует описание двух "главных" рек на Камчатке: Камчатки и Быстрой. Сведения о первой даются более обстоятельно, так как она "уже измерена и описана геодезистами". Использованы при этом описании и "устные сообщения". Так, если геодезисты отмечают "маленькую реку" Халилики, приток Камчатки, то "согласно устных сообщений", "она представляет собою только небольшой ручей". О реке Крестовке Миллер сообщает, очевидно, также на основании устных сообщений, что русские вдоль по ее течению добрались до реки Камчатки и в устье его обозначили занятие края водружением там креста".

   Рассказывая об острогах по рекам Камчатке и Быстрой, Миллер отмечает, что недалеко от Нижнего Камчатского острога "было приступлено к постройке нового поселения, а в двух верстах вниз по течению реки заложен мужской монастырь, но от всего этого со времени последнего мятежа не осталось и следа". Миллером сообщаются сведения и об огнедышащих горах по реке Камчатке.

   При наличии различных сведений Миллер сопоставляет их. Так, им отмечается "маленькая река, которую геодезисты именуют Оратышем, но настоящее название которой, по устным же сообщениям, Радуга".

   Описывая относительно подробно реки Камчатку и Быструю, Миллер о других реках дает скудные сведения, указывая следующее: "Остальные камчатские реки, впадающие в море как на востоке, так и на западе, известны почти исключительно только по имени. По тем местностям еще не было совершено достаточно путешествий; равным образом их не подвергли таким точным измерениям и съемкам, как места, расположенные вдоль названных главных рек".

   Однако и при описании этих рек Миллер также - там, где представляется возможным, - корректирует одни данные другими. Так, говоря о реке Таловке, Миллер отмечает, что "дальше, через 36 верст, находится значительный ручей Кузьмина, который, по ошибочному определению геодезистов, впадает якобы в следующую реку Пенжину, но, по единодушному заявлению всех знающих местность, втекает в Таловку". Цифровые данные относительно рек, сообщаемые геодезистами, по мнению Миллера, носят условный характер. "Необходимо иметь в виду, - пишет Миллер, - что все вышеприведенные расстояния исчислены по дороге, которая находится в довольно значительном отдалении от морского побережья. Поэтому и выводы относительно отдаленности устьев указанных рек могут быть признаны имеющими только приблизительный характер".

   Изложив данные о реках (главным образом данные геодезистов о длине рек и расстояниях между ними), Миллер переходит к характеристике "языческого населения" Камчатки, которое принадлежит к трем народностям: курильцам, язык которых распадается на два наречия, камчадалам и корякам. Касается Миллер происхождения названия "Камчатка" и высказывает следующие соображения:

   "Относительно происхождения названия "Камчатка" некоторые уверяют, будто во времена занятия русскими страны среди камчадалов проживал выдающийся человек, по имечи Кончат. Однако, это далеко не достаточно достоверно. Еще менее обосновано мнение, будто якутский казачий атаман Владимир Атласов, положивший начало подчинению Камчатки русским, и дал этой стране ее название, некоторым образом созвучное их собственному имени: якутские архивные данные удостоверяют, что в Якутске еще за десять лет до этого Камчатка называлась этим своим именем.

   Вероятнее всего, что это имя перешло к русским от коряков. Проживающие по берегам реки Олюторы называют камчадалов на своем языке "кончало", а так как русские именно от коряков получили первые сведения о реке Камчатке и о камчадалах, то можно предположить, что русские слышали упоминание коряками страны, реки или народа под таким названием. И разве трудно было из коряцкого слова "кончало" при неправильном его произношении и с прибавлением русского окончания возникнуть (в устах сибирского казака названию "Камчатка"!

   Термин "курильцы" Миллер выводит из "курида", - так камчадалы называют курильцев.

   Термин "коряк" Миллер затрудняется объяснить ("название коряков не находит ни объяснения, ни достаточного обоснования").

   Далее Миллер касается сбора ясака и указывает, какие группы "причислены" в этом отношении к тем или иным острогам. Рассказывая об этих группах, Миллер сообщает сведения о жилище коренного населения и описывает кратко летние и зимние ("подземные") жилища. Ввозятся на Камчатку: "товары, которыми пользуются как русские жители, так и языческое население для пошивки одежды" ("обыкновенное немецкое и русское полотно, всевозможного рода китайские шелковые ткани, особенно фанза, китайская хлопчатобумажная материя, известная под названием китайки, бухарский ситец, русская белая и в полоску холстинка, шкуры северных оленей в сыром и обработанном виде, лосиная кожа, также в сырье и в отделке, шкуры росомах, особенно такие, на которых есть белые пятна, юфтяная и подошвенная кожа, а также оленьи шубы, называемые парками"), крупные разноцветные стеклянные бусы, идущие на украшение у языческих племен, иголки и нижи для русского населения, ножи, топоры, огнива, медные, латунные и железные котлы и, вообще, всякие железные изделия, наконец порох и свинец, а также китайский, черкасский и голландский листовой табак и водка - "самые, лучшие и ценимые на Камчатке товары".

   Таковы сведения о Камчатке, которые сообщает в своем обзоре Миллер. Сознавая всю неполноту и краткость этих данных, Миллер заканчивает их следующим образом: "Мне следовало бы упомянуть еще о некоторых обстоятельствах, близко касающихся туземцев-язычников на Камчатке, например об их религии, образе жизни, нравах и обычаях, если бы только имеющиеся на этот счет сведения были достаточны для исчерпывающего повествования. Но так как я вынужден отложить это до другого раза, то вместо этого добавлю здесь о соседних с Камчаткой странах то, что об этом известно в данных краях".

   В своем заключении "о соседних с Камчаткой странах" Миллер сообщает о Курильских островах, побережье к западу от Камчатки (Охотское побережье) и, наконец, приводит некоторые соображения о проливе между Азией и Америкой.

   Таково содержание работы Миллера "География и устройство Камчатки, на основании различных письменных и устных сообщений, собранных в Якутске в 1737 году". Нельзя отказать Миллеру в том, что он использовал все данные, какие можно было собрать в Якутске о Камчатке. Сводка получилась добросовестная, но вместе с тем краткая и далеко не полная. Дать исчерпывающую работу о Камчатке можно было, только собрав материалы на самой Камчатке.

   Задача эта с успехом была разрешена Степаном Петровичем Крашенинниковым.

  

  

   Жизненный путь Степана Петровича Крашенинникова во многом напоминает жизненный путь его великого современника - Михаила Васильевича Ломоносова.

   Так же как Ломоносов, Крашенинников вышел из народа.

   Так же как Ломоносов, Крашенинников силою своего таланта пробился к высотам науки и стал одним из блестящих представителей русской науки XVIII века. Подобно Ломоносову, Крашенинников был патриотом своей великой родины и неустанно ратовал и боролся за развитие русской науки и русской культуры...

   Наконец, так же как Ломоносов, Крашенинников испытывал большие лишения, а дворянская империя после его смерти даже не обеспечила семью этого крупнейшего русского ученого XVIII века.

   Скудны и во многом неясны данные о первых годах жизни Степана Петровича Крашенинникова.

   Н. И. Новиков, располагая какими-то не дошедшими до нас материалами, а скорее всего устными сведениями (после смерти Крашенинникова к этому времени прошло семнадцать лет и, несомненно, живы были его дети), писал в 1772 г., что отец Степана Петровича был солдат, а сам он родился в Москве {Н. Новиков, Опыт исторического словаря о российских писателях. 1772, стр. 50-54.}.

   В 1724 г. тринадцатилетний {В 1939 г. А. И. Андреев установил новую дату рождения Крашенинникова: 31 октября 1711 г. ("Советский Север", 1939, No 2, стр. 6).} Крашенинников попадает в Славяно-греко-латинскую академию, где и обучается по 1732 г. включительно.

   Семью годами позже, в 1731 г., в ту же академию поступил и Ломоносов, скрыв свое крестьянское происхождение, так как указ Синода 1723 г. предписывал: "помещиковых людей и крестьянских детей, также непонятных и злонравных, отрешить и впредь таковых не принимать".

   Биограф М. В. Ломоносова Б. Н. Меншуткин, оценивая научную подготовку Ломоносова в академии, справедливо отметил: "Понятно, что в академии он не мог найти того, к чему так стремился - естественных наук" {Б. Н. Меншуткин, Жизнеописание Михаила Васильевича Ломоносова, М.-Л., 1947, стр. 19.}. Не получил и Крашенинников подготовки в тех областях, в которых позже работал с таким успехом, - в области географии и натуральной истории.

   Один любопытный факт отражает характер тех знаний, которые были получены Крашенинниковым в Славяно-греко-латинской академии.

   Когда академик Байер экзаменовал в 1733 г. в Академии Наук Крашенинникова и его товарищей, он отметил о лучших (в числе их был и Крашенинников), что у них хорошее понимание "логики аристотелической"; что же касается их представлений о физике, то они "так стары и непорядочны и в терминах так смешаны, что я и сам того разобрать не мог" {Материалы для истории Академии Наук, т. II, 1896, стр. 96.}.

   Неудивительно поэтому, что когда Крашенинников вместе с другими студентами уезжал в Сибирь, то академические власти просили Миллера давать им ежедневно уроки географии {"Советский Север", 1939, No 2, стр. 8.}.

   Имея неплохую общеобразовательную подготовку и хорошее знание латинского и греческого языков, Крашенинников должен был заново учиться географии и натуральной истории.

   Подробная фактическая история путешествия Крашенинникова в Сибирь и на Камчатку уже дана А. И. Андреевым в упоминавшейся его статье, являющейся первой научной биографией С. П. Крашенинникова.

   Не останавливаясь поэтому на фактической стороне, коснусь лишь некоторых важнейших вопросов, связанных с экспедицией Крашенинникова.

   Прежде всего далеко не ровно шла учеба Крашенинникова, которая одновременно была и выполнением определенных заданий. Материалы самой экспедиции не раскрывают интимных взаимоотношений между талантливым студентом и его профессорами и одновременно начальниками - Миллером и Гмелиным, в силу чего создается впечатление о дружной работе всего отряда, будто Миллер и Гмелин руководят работой студентов, учат их, а последние (в том числе и Крашенинников) растут под их руководством. Лишь ряд лет спустя вскрылось, что далеко, не все было гладко в этих взаимоотношениях. Михаил Васильевич Ломоносов в своей работе "История академической канцелярии", написанной страстно и горячо, раскрыл некоторые интимные моменты работы Камчатской экспедиции.

   Вспоминая, как из Славяно-греко-латинской академии взяты были двенадцать студентов в Академию Наук, Ломоносов с горечью рассказывает: "...взяты были из Московских Заиконоспасских школ двенадцать человек школьников в Академию Наук, между коими находился бывший после профессор натуральной истории Крашенинников... оных половина взяты с профессорами в Камчатскую экспедицию, из коих один удался Крашенинников, а прочие от худова присмотру все испортились" {П. С. Билярский, Материалы для биографии Ломоносова. СПб., 1865, стр. 052.}. Касается Ломоносов и специально работы Крашенинникова под руководством Миллера и Гмелина. Рассказывая об отъезде Гмелина за границу и поручительстве за него Ломоносова и Миллера, Ломоносов вспоминает: "Первой сыскался друг его профессор Миллер и в товарищи склонил к себе профессора Ломоносова, которой сколько ласканием Миллеровым, а больше уверился словами покойного Крашенинникова, которой о Гмелинове добром сердце и склонности к российским студентам Ломоносову сказывал, что де он давал им в Сибири лекции, таясь от Миллера, которой в том ему запрещал" {Там же, стр. 060-061.}.

   О режиме, который был установлен Миллером в экспедиции, сам Миллер под горячую руку проговорился в 1750 г., более чем десять лет спустя после экспедиции.

   В 1750 г. Ломоносов и Крашенинников (тогда уже профессор) дружно выступили с критикой норманистской работы Миллера "О начале российского народа". В том же году Крашенинников назначен был вместо Миллера ректором академического университета.

   Свою обиду на Крашенинникова Миллер выразил в несколько странной форме в беседе с Г. Н. Тепловым, одним из советников президента Академии Наук К. Разумовского. Об этой беседе Миллера с Тепловым и последующей затем беседе Миллера с Разумовским рассказывается следующим образом в документе, подписанном самим Разумовским: "И понеже к следствию той диссертации (Миллера. - Н. С.) в собрании академическом определен был в должность секретаря бывший тогда адъюнкт, который ныне профессор Крашенинников, который при том почти первый голос давать или сходного с делом изъяснения от него, Миллера, требовать должен был, то он, Миллер, из единой, как видно, злости поносил его, профессора Крашенинникова, некоторым господам профессорам и господину асессору Теплову говорил, что он, Крашенинников, был у него под батожьем... Как в присутствии моем помянутый господин асессор, Теплов по его должности, как он член канцелярии академической, ему, Миллеру, говорил о ослушании им, Миллером, команды, презрении указов и дерзостных порицаниях, которые он противу своих товарищей, а особливо против профессора Крашенинникова произносит, тогда он, Миллер, предо мною самим, отпираясь от того всего, невежествуя, ругал оного господина асессора Теплова, а между тем мне ж самому он, Миллер, не закрылся, что Крашенинникова под батожьями он имел" {Материалы для истории Академии Наук, т. X. СПб., 1900, стр. 583-584.}.

   Вряд ли нужно доказывать, что Миллер фигурально выразился и "батожье" не приходится понимать в буквальном смысле слова. "Под батожьем имел" следует понимать "под начальством имел". Однако и эта расшифровка (вряд ли возможна какая-либо другая) говорит о многом и в соединении с показаниями Ломоносова бросает яркий свет на взаимоотношения начальника Миллера и подчиненного Крашенинникова.

   В годы новой учебы до своего отъезда на Камчатку (1733-1737) Крашенинников напряженно работал.

   По сохранившимся работам Крашенинникова мы можем судить и о них и о научном его росте. Эти работы можно разбить на несколько групп. К первой относятся описания отдельных участков того пути, который совершили путешественники. Таковы, например, "Описание пути от Аргунских серебряных заводов до имеющихся по Онону реке теплых вод и оттуда до Читинского острогу" {ААН, ф. 21, оп. II. No 24, лл. 71-78.}, "Описание пути от Итанцынского острогу до Баргузина, от Баргузина до теплых вод, а оттуда через Байкал море и Косою степью прямою дорогою до Верхоленского острогу" {Там же, лл. 95-105.}, "Описание пути от Олекминского острога до имеющихся у речки Кептендея соляных ключей и до соляной горы и оттуда возвратно до Олекминского острога" {Там же, лл. 180-191.}.

   Работы эти по преимуществу географического типа. Крашенинников фиксирует в них определенный участок пути, указывает реки, речки, горы, урочища и т. д., отмечает остановки в пути и т. д.

   Для характеристики такого типа работ приводим один отрывок из "Описания пути от Аргунских серебряных заводов...":

   "Серебренка речка от Аргунских заводов в 7 верстах, вышла с северрной стороны верстах в 20 из хребта и от переезду в верстах в 10 в реку Аргунь впала; немного повыше переезду сей речки течет в него с западной стороны из хребта речка Грязнуха. Чалбуча речка от Серебренки в 7 верстах вышла с западной стороны верстах в 6 из хребта и от переезду в 4 верстах в Аргунь впала. Буралакит сопка (Яшмовая гора) по левую сторону дороги от Чалбучи речки в 3 верстах. Она Яшмовою горою для того называется, потому что в ней яшму добывают.

   Килга речка от Буралакита в 3 верстах, вышла с западной стороны верстах в 10 из хребта и от переезду верстах в 4 в Аргунь впала.

   Точилная гора на правой стороне от речки Килги в 2 верстах. Она Точилною горою для того называется, потому что в ней точилы имеются. Против сей горы на левой стороне дороги есть небольшое озерко.

   Нижняя Борзя речка от Точилной горы в 20 верстах, вышла с западной стороны из Газимурского хребта и от переезду в версте в Аргунь впала.

   Середняя