Крашенинников Степан Петрович - Описание земли Камчатки. Том первый

ействием культурных связей с русским населением многое в быту начинало уже изменяться. Необходимо было зафиксировать все для будущих исследователей. Так, о том же празднике "очищения грехов" он писал: "При праздновании бывает у них между прочим много и таких мелочей, которые не достойны воспоминания, но понеже всему у них непременной порядок, то опишу я все обряды их с начала до конца праздника обстоятельно, не опуская никакой безделицы не столько для удовольствия читателя, ибо такие мелочи читать больше скуки, нежели приятности, но наипаче для того, чтоб не погибла память толикого их заблуждения... ибо ныне все оные языческие обряды оставлены, и чрез несколько лет совершенному предадутся забвению к некоторому ущербу истории" {Там же, стр. 415.}.

   Крупнейшей научной заслугой Крашенинникова явилось то, что он зафиксировал драгоценнейший материал для науки. Для этнографов и историков первобытного общества материал Крашенинникова - один из тех, на основе которых строится наука о первобытном обществе.

   Бережно описывая старый ительменский быт и тем сохраняя его для науки, Крашенинников отчетливо видел и те изменения, которые уже шли в нем. "Токмо ныне во всем последовала великая перемена,- писал он.- Старые, которые крепко держатся своих обычаев, переводятся, а молодые почти все восприняли христианскую веру, и стараются во всем российским людям последовать, насмехаясь житию предков своих, обрядам их, грубости и суеверию" {Там же, стр. 372-373.}.

   Крашенинников отметил и важнейшие из этих перемен в быту. "Во многих местах не токмо у тойнов, но и у простых людей построены избы и горницы по российскому обыкновению, а инде и часовни для молитвы. Заведены там и школы, в которые сами камчадалы охотно отдают детей своих" {Там же, стр. 373.}. В быт ительменов, хотя и медленно, входила железная и медная посуда. "Железную и медную посуду еще во время моей бытности токмо те употребляли, которые знали, что честь и чистота, и старались российскому житию последовать; в том числе были знатнейшие новокрещеные тойоны, которые живут близ российских островов, и часто имеют с нашими обхождение, а прочие деревянной своей посуды и поныне не оставляют" {Там же, стр. 381.}. Входила в быт и русская одежда, особенно быстро у женщин. Описывая старинную ительменскую женскую одежду, Крашенинников уже указывает, что "ныне все отменилось, ибо как женщины, так и девки на российски убираются. Носят телогреи и юпки, носят рубахи с манжетами, носят кокошники, чепцы и золотые ленты, а своим разве токмо те не гнушаются, которым лет по 80 от роду" {"Описание Земли Камчатки", наст. изд., стр. 392.}.

   Отмечая изменения в быту ительменов под влиянием русских, Крашенинников указывал явления и обратного порядка. Русское население, в свою очередь, воспринимало опыт местного населения, заимствовало от него навыки в ведении хозяйства в трудных и незнакомых для него условиях камчатской природы. "Казачье житье на Камчатке не разнствует почти от камчадальского, - писал Крашенинников, - ибо как те, так и другие питаются кореньем и рыбою, и в тех же трудах упражняются: летом промышляют рыбу и запасают в зиму, осенью копают коренье, дерут кропиву, а зимою вяжут из оной сети. Вся разность состоит в том: 1) что казаки живут в избах, а камчадалы по большой части в земляных юртах; 2) что казаки едят больше вареную нежели сухую рыбу, а камчадалы больше сухую; 3) что казаки из рыбы делают различные кушанья, как например: тельное, пироги, блины, оладьи и прочее, чего камчадалы до российских людей не знали" {Там же, стр. 505.}.

   Приводя материал о культурных взаимоотношениях русских и ительменов, Крашенинников выступает как сторонник сближения русских и местного камчатского населения. Рационалист, отрицательно относившийся к "басням" и "суевериям" ительменов, Крашенинников тем не менее не смотрел на них с высоты как представитель какой-то высшей расы. Во взглядах Крашенинникова нет реакционного расизма, столь характерного для многих западно-европейских этнографов XIX-XX веков. Крашенинников выступает как прогрессивный ученый прогрессивный мыслитель, достойный представитель великого русского народа.

   Крашенинников, как уже было отмечено, прекрасно понимал значение Камчатки, лежащей на крайнем северо-востоке Русского государства и в своей книге настойчиво доказывал необходимость дальнейшего освоения этой территории. Государственный интерес - вот тот критерий, с которым подходил Крашенинников ко всему, что происходило до него и в его время на Камчатке.

   С этой точки зрения он осмысливал и все важнейшие события. Так, о "походе" Федота Алексеева Крашенинников писал: "сей поход и не вольной был и не великой важности, для того что не последовало от него никакой пользы, не токмо в рассуждении государственного интереса, но ниже в рассуждении надежнейшего известия о земле Камчатке" {Там же, стр. 475.}. Первым походом, который имел значение в "рассуждении государственного интереса", Крашенинников вполне последовательно считает поход Владимира Атласова, закончившийся постройкой ряда острогов на Камчатке и объясачиванием части населения.

   Ко всем движениям, которые могли хоть в малейшей степени ослабить власть центра над Камчаткой, от кого бы ни исходили они - от казаков или от ительменов, Крашенинников относился отрицательно. Это не значит, однако, что Крашенинников оправдывал все те жестокости и насилия, которые творил царизм над ительменами, и что он считал их, так сказать, в порядке вещей.

   Апологетом насилия Крашенинников не был и "государственный интерес" не отождествлял с интересами царизма. В своей работе, дав яркий материал о восстаниях ительменов, Крашенинников показал те причины, которые вызывали эти волнения: наряду с желанием "получить прежнюю вольность" он указывал и на те бесчисленные поборы и налоги, которыми было обложено население, и те бесчинства и беззакония, которые творили администрация и казаки над беззащитными ительменами. И материал об эксплоатации коренного населения Камчатки был настолько показателен и убедителен, что академическая цензура не пропустила его целиком, заставив Крашенинникова выбросить ряд ярких фактов.

   Труд Крашенинникова как исторический памятник исключительной ценности, в котором соединились и документальная точность, и яркость и красочность бытовых зарисовок, памятник, который, сохранив всю свежесть и аромат эпохи, всегда привлекал внимание не только ученых, но и художников слова.

   Труд Крашенинникова внимательно изучал великий поэт русского народа А. С. Пушкин. Он подробно законспектировал в 1837 г. труд Крашенинникова и особенно тщательно историческую часть, выделив заметки по ней особо, под отдельным заглавием "Камчатские дела" {А. С. Пушкин, Полное соб. соч. в 6 томах, изд. 2-е, 1934, т. 6, стр. 257-284.}. Как показывает конспект, наибольшее внимание Пушкина привлекли личности Влад. Атласова - "камчатского Ермака", как его называет Пушкин,- и Федора Харчина, вождя восстания 1731 г. О последнем в заметках дан большой материал, причем одна яркая деталь в образе Харчина настолько привлекла внимание поэта, что он выделил ее даже в особый параграф: "§ 88. За ним пустилась погоня; но он так резво бегал, что мог достигать оленей. Его не догнали" {Там же, стр. 273, 282.}.

   Под влиянием труда Крашенинникова Пушкиным была задумана и статья о Камчатке, от которой сохранились небольшой набросок и краткий план. В наброске Пушкин дает образы смелых русских землепроходцев.

   "Завоевание Сибири постепенно совершалось (в течение целого столетия). Уже все от Лены до Анадыри реки, впадающие в Ледовитое море, были открыты казаками, и дикие племена, живущие на берегах или кочующие по тундрам северным, были уже покорены смелыми сподвижниками Ермака. Явились смельчаки, сквозь неимоверные препятствия и опасности устремившиеся посреди враждебных и диких племен, приводили их под высокую царскую руку, налагали на них ясак и бесстрашно селились между ими в своих жалких острожках" {Там же, стр. 284.}.

   Статья Пушкина не окончена, и мы можем только гадать о дальнейших замыслах поэта. Думается, судя по пушкинскому конспекту труда Крашенинникова, что в статье Пушкин отобразил бы и те фигуры, которые при чтении "Описания Земли Камчатки" привлекли его наибольшее внимание: и Влад. Атласова - "камчатского Ермака", и Федора Харчина, который бегал "так резво, что мог достигать оленей". В опубликованной главе из "Курса истории русской литературы" М. Горького, прочитанного в 1909 г. для рабочих каприйской школы, М. Горький упоминает Крашенинникова. Материалы Крашенинникова использованы были М. Горьким в создании образа русского народа.

   Интересно отметить, что М. Горький сопоставляет Крашенинникова с русскими землепроходцами XVII века. Поездки Крашенинникова по Сибири и особенно по Камчатке, бесспорно, давали известное основание для такого сближения. Не будучи пионером, первооткрывателем Камчатки, Крашенинников явился на ней пионером научного исследования.

  

  

   Более двухсот лет отделяют нас от путешествия Крашенинникова на Камчатку. Большой и сложный исторический путь прошла за два столетия Камчатка.

   Великая Октябрьская социалистическая революция делит этот путь на два неравных и по числу лет и по значимости исторических событий отрезка времени. Царизм мало интересовался Камчаткой. Отсталым и заброшенным оставался этот край вплоть до Октябрьской революции. Природные богатства края хищнически расхищались. Коренное население края было лишено всякой помощи и защиты. То, о чем думал просветитель Крашенинников - о всестороннем развитии хозяйства на Камчатке, приобщении коренного населения к культуре великого русского народа и его подъеме в хозяйственном и культурном отношении,- не могло осуществиться в условиях царской России.

   За годы советского строительства из отсталой, заброшенной колонии царской России Камчатка превратилась в экономически высокоразвитый район Советского Союза на северо-востоке Азии, неразрывно связанный с родной страной. Неузнаваемо изменился весь облик этой окраины. В итоге сталинских пятилеток выросло мощное и развитое социалистическое хозяйство: рыбная промышленность, зверобойное и китовое дело, промышленное оленеводство и пушное звероводство, угольная и лесная промышленность, сельское хозяйство.

   Туземное население Камчатского края приняло самое горячее участие в социалистической перестройке старой Камчатки. Из объекта колониальной эксплоатации царской России оно стало активным и сознательным участником социалистического строительства. Коренные изменения произошли в отсталом хозяйстве народностей Камчатки. Основным фактом явилось здесь то, что на смену отсталого, раздробленного и индивидуального хозяйства появилось передовое, обобществленное социалистическое хозяйство. Наряду с коренными изменениями в технике и экономике хозяйства в корне изменилась и культура народностей Камчатки. Грандиозное культурное строительство, развернувшееся на Камчатке, полностью приобщило народности Камчатки к общесоветской социалистической культуре.

   В годы Великой Отечественной войны население Камчатки грудью защищало свою великую родину от немецко-фашистских и японские захватчиков. "Все народы Советского Союза,- писал товарищ Сталин,- единодушно поднялись на защиту своей Родины, справедливо считая нынешнюю Отечественную войну общим делом всех трудящихся без различия национальности и вероисповедания. Дружба народов нашей страны выдержала все трудности и испытания войны и еще более закалилась в общей борьбе всех советских людей против фашистских захватчиков" {И. Сталин, О Великой Отечественной войне Советского Союза. Гос. Политиздат, М., 1948, стр. 118.}.

   Более двух веков отделяют современную социалистическую Камчатку от Камчатки времен Крашенинникова, Камчатки каменного века и первобытного хозяйства и культуры. И вместе с тем труд Крашенинникова и сейчас не потерял своего научного значения. Этот труд говорит нам о славной странице в истории русской науки, о начальном этапе научного исследования далекой территории Русского государства. Труд этот не бесстрастен и холоден, подобно многим научным трудам. Крашенинников был горячим патриотом своей великой родины и страстно ратовал за освоение неизведанных богатств Камчатки и укрепление России на берегах Тихого океана.

   В память первого исследователя Камчатки одна из гор в районе озера Кроноцкого - огромный разрушенный вулкан - носит название горы Крашенинникова.

   "Описание Земли Камчатки" - энциклопедия Камчатки середины XVIII века, один из интереснейших памятников русской науки XVIII века. В этой энциклопедии ученые самых различных специальностей до настоящего времени черпают для себя драгоценные материалы. Для географов этот труд - один из основных по истории русских географических открытий. Для естественников труд Крашенинникова дает материалы по истории первоначального изучения природы и естественных богатств Камчатки. Этнограф и историк первобытного общества черпают в труде Крашенинникова интереснейшие материалы по истории первобытного общества. Лингвистические материалы, собранные Крашенинниковым в его труде, проливают свет для лингвиста на полностью не изученный до настоящего времени вопрос об этногонии и глоттогонии народностей Камчатки. Наконец и историк СССР не может пройти мимо труда Крашенинникова; для него труд этот - один из интереснейших источников по истории первой половины XVIII века.

   "Описание Земли Камчатки" входит в сокровищницу русской культуры и науки как классический труд, из которого и сейчас мы черпаем материалы, а имя солдатского сына Степана Петровича Крашенинникова, просветителя XVIII века, - в плеяду передовых деятелей русской культуры и науки. "Он был из числа тех, - как прекрасно выразился другой русский просветитель XVIII века, - кои ни знатностью породы, ни благодеянием щастия возвышаются; но сами собою, своими качествами, своими трудами и заслугами прославляют свою породу и вечного воспоминания делают себя достойными" {Н. Новиков, Опыт исторического словаря о российских писателях, СПб., 1772, стр. 97.}.

  

  

  

   Знать свое отечество во всех его пределах, знать изобилие и недостатки каждого места, знать промыслы граждан и подвластных народов, знать обычаи их, веру, содержание и в чем состоит богатство их, также места, в каких они живут, с кем пограничны, что у них произростит земля и воды и какими местами к ним путь лежит всякому, уповаю, небесполезно, а наипаче нужно великим людям, которые по высочайшей власти имеют попечение о благополучном правлении государства и о приращении государственной пользы, ибо когда известно состояние по всем вышеписанным обстоятельствам, то всякого звания люди имеют желаемую пользу. Бергмейстер, например, знает, где способнее и прибыльнее заводить заводы, медик - откуда брать лекарственные травы и минералы, купец - где отправлять купечество, и самой бедной крестьянин знает, где ему скорее и как можно выработать оброк свой. Но всему тому глава вышшее правление, которое знает употреблять в государственную пользу все, чем которое место ни изобильно, и тем исправно вести государственную экономию; знает по состоянию мест снабдевать граждан и тем способствовать всеобщему благополучию и знает, где и коликим числом войска прикрыть государство от соседственных народов, чем содержать оное без народной тяжести и тем сохранять целость, безопасность и благосостояние отечества. Чего ради не без причины некоторые советуют, чтоб знатное юношество, к отправлению великих государственных дел рожденное, в начале обучать знанию своего отечества и его состояния, а потом уже простираться к знанию окрестных государств и всего света, ибо стараться знать состояние других государств, своего не ведая, кажется, не разнствует от того, кто, не выуча азбуки, филозофские книги читать учился, чему в противном случае часто быть должно. В доказательство сего дальних примеров не надобно. Довольно взять двоих дворян, одного знающего обстоятельно состояние своего поместья, а другого в том верящего старостам своим и прикащикам. Здесь всякой увидит, какая разность между знающим и незнающим, ибо первой хотя бы и беднее был деревнями, однако приходу больше получит, нежели последней, для того что он в отсутствии знает чему и откуда притти ему должно. Однако есть такие, которые и тем славятся, что они не знают, на чем хлеб ростет, хотя показать честную природу и нежное свое воспитание, не памятуя или может быть не ведая, что блаженные и вечные памяти достойный великий монарх наш и воскреситель России государь император Петр Великий всеми образы старался получить во всем искусство, не выключая и мнимых подлых художеств. Вышеобъявленную пользу предвидя, его императорское величество и во время ужасной войны не оставил пещися о обстоятельном описании своего владения, чего ради изволил отправить во всю Россию геодезистов для сочинения карт, бергмейстеров для изыскания руд и строения заводов, докторов для исследования лекарственных снадобей из произрастающих и других вещей, также где какие водятся звери, птицы и рыбы и прочая, соизволил же разослать и указы по всем губерниям, чтоб все, что диковинно или к чему удобно, присылать к его величеству. Таким образом описана еще при жизни его величества Волга река по Астрахань от доктора Шобера, знатная часть Сибири от Мессершмида; места по Дону от Шрейбера, те же места до Константинополя от Буксбаума; и Буксбаумовы описания трав на свет изданы, Мессершмидовы примечания хранятся в Государственной библиотеке, а о Шрейберовых и Шоберовых трудах, где они, неизвестно, по крайней мере при Академии не находятся. В прочем его величеству угодно было, чтобы и вся его империя точно была исследована, и потому его величество не оставил отправить и в самые отдаленные пределы своего владения знатной экспедиции, которая известна под именем Камчатской экспедиции. Но к сему побудила его величество не токмо польза, но и слава России, которую он отечески возвеличить старался, как ниже объявлено. И понеже не одна была Камчатская экспедиция, к тому и не всякому известны тех экспедиций обстоятельства, то не неприятно, уповаю, будет читателю, когда я, начав от первой Камчатской экспедиции, по какой причине она учинилась и, следуя порядку времени, объявляю кратко, как об ней, так и о Второй Камчатской экспедиции, кто во оную были отправлены, что в котором вояже достойного примечания зделалось, и когда оная окончилась, ибо таким образом читатель увидит, при каком случае сочинено сие описание, чьими трудами пользовался я в сочинении оного и по чьему соизволению книга сия на свет выдана. Какая от того прибыль, когда кто знает, что делается в Индии и Америке, а о своем отечестве столько имеет понятия, что едва известно ему то место, где он живет и где его поместье. Знание состояния чужих государств тогда и приносит пользу, когда кто, будучи известен о своем отечестве, может усмотреть разность в исправности дел, касающихся до благополучия государств и благосостояния. В таком случав можно стараться всякому по должности, чтоб сравняться с другими государствами, в чем они имеют преимущество, или и превзойти их. Знание других владений одно часовое увеселение, так, как на театре представленное действие или еще гораздо меньше. Так как великой Петр употребляя оное, стараясь доказать своим божественным дарованием, что Россия имеет разум природной и большая часть ее почти без сравнения лучше живущих в теплых...

   Российское государство сколь есть обширно, сколь изобильно всем, что касается до человеческого удовольствия, столь и многими народами обитаемо, которые, хотя по большей части житием, языком, законом и нравом между собою разнствуют, однако поныне не токмо точное состояние каждого порознь, но и имена их не всякому известны, выключая ближайших, каковы, например, татары, чуваши, мордва, черемиса, вотяки, пермяки, остяки, вогуличи и прочая. Немалое сетование между учеными людьми происходит, что о состоянии России почти столько же свету известно, сколько о Америке. И ежели об оной и рассуждают, что великое бы приращение последовало в их науках, естьли бы она так, как другие государства, по всем обстоятельствам была описана, известно бы было в таком пространстве каждого места точное положение, сходство и различие земли в рассуждении животных, произростающих и других натуральных вещей против других мест, в одной высоте полюса лежащих, и причины сходства оного или разности, но сколь сие их рассуждение справедливо есть, столь сетование безвременно. Описать землю по примеру других... не столь легко, как некоторые малые землицы. Все европейские государства вообще не более как треть России. Но сколько времени и сколько ученых людей трудились и поныне трудятся в точном описании толь малого пространства, всегда или пополняя недостатки или исправляя погрешности прежних писателей.

  

   (Архив АН СССР, разряд I, оп. 13, No 12).

  

  

   Коль ни полезно и приятно историческое и физическое знание обитаемого нами земного круга вообще, однако более пользы и приятности получаем от описаний стран, с коими мы имеем вящшее, нежели с другими, сообщение, или коих подлинные обстоятельства с довольною достоверностию нам еще неизвестны. Пусть всякой приметит сам на себе, какое ему бывает от того удовольствие, когда он читает, или слышит о своем отечестве известия, подающие ему истинное того изображение.

   О том нимало сумневаться не должно, что определенным к правлению государственных дел особам весьма нужно иметь точную ведомость о землях им в ведомство порученных; надобно знать обстоятельно о натуральном всякой земли состоянии, о плодородии и о прочих ее качествах, преимуществах и недостатках; надлежит ведать, где земля гориста, и где ровна; где какие реки, озера, леса, где прибыльные металлы находятся, где места к земледельству и к скотоводству удобные, где степи безплодные; по которым рекам ходить на судах, или кои к судовому ходу способными учинить можно; как оные или от натуры или зделанными каналами соединены; какие где водятся звери, рыбы, птицы и какие обретаются травы, кусты, деревья, и что из них к лекарству, или к краске, или к другому какому экономическому обиходу пригодно; где земля обитаемая и где необитаемая; какие в ней знатнейшие городы, крепости, церькви и монастыри, морские пристани, торговые места, рудокопные и плавильные заводы, соляные варницы и всякие манифактуры; в чем состоят родящиеся в каком месте плоды и товары, и чем внутренные и отъездные торги отправляются; в каких товарах есть недостаток, а особливо кои из других стран привозятся, и не можно ли оные в той земле делать самим; какое каждого места положение, натуральное или художеством и трудами человеческими устроенное; какое от одного места до другого расстояние; каким образом учреждены большие дороги, и почтовые для удобной езды станы; какие в каком месте или уезде жители, и в каком многолюдстве, и как разнствуют между собою языком, состоянием тела, склонностями, нравами, промыслами, законом и прочим сюда принадлежащим; какие где древних лет остатки; каким образом завоевание или население какой земли учинилось; где ее пределы, кто ее соседы, и в каком состоит с ними обязательстве. Когда же все сии обстоятельства нужны и полезны, то и должно оные наблюдать при сочинении достаточного земли описания, чтоб оно с предприятии намерением было согласно. Подобное сему знание не безполезно будет иметь и о наших соседах, также о всех народах и землях, с коими у нас по торгам, или по каким договорам, некое сообщение.

   Врожденное человеку любопытство еще и тем недовольно. Часто имеем мы попечение о знании таких вещей, которые ни мало до нас не касаются. Чем далее от нас отстоит какая страна, чем более она нам незнаема, тем приятнее нам об оной известия. Кольми паче почитать нам надлежит описания, издаваемые тем землям, о коих мы до сего или ничего не знали, или хотя и знали, но не обстоятельно; а нам бы ведать об них весьма нужно было, и хотя они находятся в дальнем от нас расстоянии, однако составляют некоторую часть великого общества, к которому принадлежим мы сами.

   Таким образом уповательно, что благосклонный читатель примет охотно Описание Земли Камчатки, предложенное здесь его любопытству. Сочинитель оного показал бы сам в предисловии случаи и способы, какими получил он сообщенные им известия, ежели бы смерть ему в том не воспрепятствовала. Но понеже о сем для вящшей достоверности ведать будет не безполезно, то предъявляем здесь краткое известие.

   При отправлении в 1733-м году по имянному императорскому указу Второй Камчатской экспедиции для учинения разных изобретений по берегам Ледовитого моря, а паче по Восточному около Камчатки, Америки и Японии океану, восприято было намерение, чтоб всеми мерами стараться о возможном описании Сибири, а особливо Камчатки, по точному их положению, по натуральному земли состоянию и по обитающим в них народам; словом чтоб собрать известия по всем вышепоказанным нами обстоятельствам к совершенному земли описанию принадлежащим. Для исполнения сего императорская Академия Наук отправила вместе с морскою экспедициею трех профессоров, которые порученные им дела разделили между собою таким образом, чтоб одному исправлять астрономические и физические наблюдения; другому чинить то, что принадлежит к натуральной истории; а третьему сочинять историю политическую и описание состояния земли, нравов народных и древностей. Сим Академии членам придано, кроме других чинов разного звания и способности людей, шесть человек студентов российской нации, дабы под предводительством их упражнялись в науках, и тем бы приобрели себе способность к чинению в предбудущее время самими собою таковых же наблюдений.

   Степан Крашенинников, уроженец города Москвы, положив там в Заиконоспасском училищном монастыре в латинском языке, в красноречии и в философии доброе основание, превосходил товарищей своих понятием, реаностию и прилежанием в науках, впрочем и в поступках был человек честного обхождения. Хотя он определен был наипаче к истории натуральной, то есть к науке о произращениях, животных и минералах: однако являлося в кем также к гражданской истории и географии столько склонности, что он еще с 1735 года употреблен бывал с пользою в особенные отправления для описания по географии и истории натуральной некоторых мест, в которые сами профессоры не заезжали. Между тем прибывши академические члены в Якутск в 1736 году уведомилнсь, что учреждения к вступлению в морской путь далеко не доведены еше до такого состояния, чтоб можно было продолжать им путь до Камчатки без замедления. Нельзя им было препроводить на Камчатке несколько лет, когда кроме описания оные находилось для них множество дел других в Сибири, которых упустить им не хотелось. Потому разсудили они за благо, послать на Камчатку наперед себя надежного человека для учинения некоторых приуготовлений, дабы им там по приезде своем меньше времени медлить. И в сию посылку выбрали господина Крашенинникова тем наипаче, что можно было ему поручить на время отправление всяких наблюдений, и к сему делу снабдили его инструкциею, предписав ему довольное наставление во всем том, что на Камчатке примечать и исправлять надлежало.

   По случаю зделалось, что из профессоров до Камчатки доехал токмо упражнявшейся в чинении астрономических обсерваций; прочие же оба указом правительствующего сената уволены были от камчатской поездки, а вместо того велено было им на возвратном пути обстоятельнее описать все те в Сибири страны, в коих они до того не были, или хотя и были, но токмо на малое время. И тако едва не все на Камчатке испытания досталися к отправлению одному только господину Крашенинникову, которые он уповательно и мог бы исправить без знатного недостатка; ибо упражнением привел он себя от времени до времени в большее искусство; профессоры снабдили его теми же способами, какие дозволено было им самим употреблять правительствующего сената указом; он объездил всю Камчатку из конца в конец, и имел при себе толмачей, стрелков и других людей потребных; ему позволено было пересматривать и описывать приказные дела в острогах; а когда случалося ему в делах до наук касающихся какай трудность, что профессоры могли усматривать по часто присылаемым от него репортам, то отправляли они к нему при всяком случае вновь наставления.

   Но между тем Академия, усмотрев множество дел в Сибири, разсудила за благо в 1738-м году послать туда еще для вспоможения в делах по натуральной истории, адъюнкта Георга Вильгельма Штеллера, которой следующего года приехал к профессорам, находившимся уже на возвратном пути в Енисейске. Сей искусный и трудолюбивый человек имел превеликую охоту ехать на Камчатку, а оттуда желал также отправиться в морской путь; того ради и отправлен он был туда по его желанию. Для сего дали ему профессоры инструкцию, равно как и господину Крашенинникову, с предписанием довольного наставления во всем, что о Камчатке ведать ни надлежало; и послали с ним живописца к исправлению рисунков к натуральной истории и к описанию народов надлежащих. Как по прибытии его на Камчатку господин Крашенинников мог полученным уже своим искусством чинить ему вспоможение, так напротив того господин Штеллер был ему полезен в некоторых случаях своим руководством. Они вместе были на Камчатке по 1741 год, в котором учинилось отправление в морской путь для изобретения находящихся близ Камчатки земель американских. В сей путь поехал и господин Штеллер, а господин Крашенинников отправлен был от него в Иркутск, о чем как уведали находившиеся тогда еще в Сибири профессоры, то приказали они ему ехать к себе с возможным поспешением, что и учинилось; и в 1743-м году возвратился он купно с ними назад в Санктпетербург. А господин Штеллер умер ноября 12 дня 1745 году в городе Тюмени горячкою на возвратном пути из Сибири в Россию.

   По подании от господина Крашенинникова Академии Наук о учиненных им в бытность его на Камчатке делах обстоятельного репорта, и по получении оставшихся после господина Штеллера писем разсуждено было запотребно, обоих оных труды совокупить во едино, и совершение всего дела поручить тому, которой имел уже в том наибольшее участие. Из того произошло сие Описание Земли Камчатки. Оно приятно будет читателям, по причине особенных тамошней земли обыкновений разными и еще неслыханными достоверными известиями, каких в других географических описаниях не много находится. Кто желает оное читать для увеселения, тому большая часть содержания оного имеет служить к забаве: кто же смотрит на пользу, тот без труда найдет оную, хотя бы похотел он пользоваться чем нибудь до наук или до употребления в общем житии касающемся. Надобно желать, чтоб предприемлющие впредь намерение упражняться в описании незнаемых или не с довольными обстоятельствами описанных земель, труды свои располагали по примеру сего сочинения.

   Сочинитель произведен в 1745 году при Академии Наук в адъюнкты, а в 1750-м году пожалован профессором ботаники и прочих частей натуральной истории. Конец житию его последовал в 1755 году февраля 12 дня, как последней лист сего описания был отпечатан. Он был из числа тех, кои ни знатною природою, ни фортуны благодеянием не предпочтены, но сами собою, своими качествами и службою, произошли в люди, кои ничего не заимствуют от своих предков и сами достойны называться начальниками своего благополучия. Жития его, как объявляют, было 42 года 3 месяца и 25 дней.

   Для лутчего разумения находящихся в сем описании географических известий усмотрено запотребно, приобщить ко оному две ландкарты Земли Камчатки с окрестными ее странами, на которых любопытной читатель приметить может много разности против того, как Камчатка и соседственная часть Сибири представлены на ландкартах в преждепечатанном при Академии атласе: но сочинитель оных уверяет, что отменны учинены не без довольного основания, о чем он намерен объявить впредь с такими доказательствами, которые чаятельно и другим довольно важными к такому предприятию покажутся.

  

  

   О Камчатской земле издавна были известия, однако по большой части такие, по которым одно то знать можно было, что сия земля есть в свете; а какое ее положение, какое состояние, какие жители и прочая, о том ничего подлинного нигде не находилось. Сперва мнение было, что и земля Ессо соединение имеет с Камчаткою, и почиталось небезосновательным чрез долгое время, потом явилось, что между помянутою землею и Камчаткою не токмо морской пролив есть, но и островов много. Однако в определении ее положения и от того не воспоследовало никакой исправности, так что даже до наших времен по однем токмо догадкам представлялась она на картах с превеликою ошибкою, о чем свидетельствуют самые карты не токмо прежних веков, но и недавно сочиненные. В самой России начали знать {В рукописи: больше знать (л. 3). - Ред.} о Камчатке¹ с тех пор, как она приведена в подданство. Но как всякого дела начало несовершенно, так и первые об ней известия недостаточны и неисправны были, что однакож некоторым образом награждено от двух бывших в те места экспедиций, а наипаче от последней: ибо при том случае морскою командою не токмо описаны берега вкруг Камчатки с восточную сторону до Чукоцкого лосу, а с западную до Пенжинской губы и от Охоцкого до реки Амура, но изследовано и положение островов между Япониею и Камчаткою, и между Камчаткою ж и Америкою. А академическою командою определено точное положение Камчатки чрез астрономические обсервации, описаны тамошние места по всем обстоятельствам как до натуральной, так и до политической истории принадлежащим, из которых сообщаются здесь токмо те известия, которые касаются до географии и до политической истории, а прочие их наблюдения со временем изданы будут в особливых книгах.

  

   ¹ Наименование "Камчатка" впервые встречается на "Чертеже Сибири", составленном в 1667 г. в Тобольске по распоряжению воеводы Петра Годунова. Оно надписано над рекой, которая впадает в океан, омывающий с востока Сибирь В "Списке с чертежа 1672 г.", представляющем собою объяснительную записку к другому чертежу Сибири, упоминается о реке Камчатке. На карте Витсена 1687 г. в Тихий океан (Oceanus Orientalis) впадает река Kanitzetna - Камчатка; она расположена между Анадырем и Пенжиной. Данные Витсена основаны на двух вышеупомянутых русских источниках (1667 и 1672 гг.).

   В "Чертежной книге" Семена Ремезова, законченной в Тобольске к 1 января 1701 г., на одном из листов изображен "Чертеж земли Якуцкого города". Здесь нет еще полуострова Камчатки, но есть река Камчатка, над которой надписано: "А живут по ней неясашные камчадалы, платье на них собачье и соболье и лисье, а луки у них маленьки усовые на жилах, с того переводу, что роженцы" (луки). Эти сведения получены от казака Дмитрия Потапова, посланного из Якутска к корякам в 1696 г. На другом листе, "Чертеже всех сибирских градов и земель", составленном Ремезовым в Москве 18 сентября 1698 г., изображена река Камчатка, которая течет с материка на восток, в океан; никаких других надписей нет, но в море, против устья реки "Удь", обозначен большой "Остров Камчатка".

   В течение 1697-1699 гг. Владимир Атласов прошел весь полуостров Камчатку, до самого юга. Сначала в Якутске, 3 июня 1700 г., а потом в Москве, 10 февраля 1701 г., он лично представил отчет о своих открытиях и чертеж Камчатки. Подробности об этом и о других первых изображениях Камчатки: Л. С. Берг. Первые карты Камчатки. Изв. Геогр. общ., 1943, вып. 4, стр. 3-6.

   В заседании Географического общества 18 апреля 1947 г. член-корреспондент Академии Наук СССР А. В. Ефимов сообщил о ряде найденных им, ранее неизвестных, первых чертежей и карт Камчатки и Курильских островов. Таковы: карта Бейтона 1710-1711 гг., карта Ивана Львова 1710-1714 гг., частично использованная в карте Кириллова, переданной Брюсом Гоману и напечатанной последним в 1725 г., карта Козыревского 1712 г., т. н. карта казака Енисейского 1719 г., карта Евреинова и Лужина 1722 г. и др. Об этих находках см. ст. А. В. Ефимова в настоящем томе.

   Первое обстоятельное описание Камчатки было дано Владимиром Атласовым в его вышеупомянутых показаниях в Якутске и в Москве. Они полностью напечатаны впервые в Чтениях Общ. истор. и древн. росс. М., 1891, ин. 3, отд. I, стр. 1-18. Перепечатаны в издании: Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке в XVIII веке. Л., 1935, изд. Инст. народов Севера, стр. 25-33. Подробное извлечение из показаний Атласова в Сибирском приказе напечатал впервые Ph. Strahleberg в своей книге "Das Nord und Ostliche Teil von Europa und Asia. Stockholm", 1730, p. 43I-438.

   Следующее довольно подробное описание Камчатки и Курильских островов было сделано академиком Г. Ф. Миллером. Будучи в 1737 г. в Якутске, он на основании данных здешнего архива, а также пользуясь показаниями очевидцев, составил записку: Geographie und Verfassung von Kamtschatka aus verschiedenen schriftlichen und mündlichen Nachrichten gesammelt zu Jakuzk, 1737. Эта рукопись, переданная Миллером Крашенинникову при отправлении последнего на Камчатку, была напечатана лишь в 1774 г. в приложении к книге Стеллера (G. W. Steller. Beschreibung von dem Lande Kamtschatka. Frankfurt und Leipzig, 1774, 58 pp.).

   Из более новой сводной географической литературы о Камчатке можно указать на книгу Н. В. Слюнина, Охотско-Камчатский край. СПб., 1900, т. I, X 689 IV стр.; т. II, 166 стр. Из новейшей литературы сошлемся на составленный по первоисточникам труд М. А. Сергеева, Народное хозяйство Камчатского края. M., 1930, 815 стр., изд. Акад. Наук (список литературы из 407 номеров). - Л. Б.

  

  

   Камчатскою землицею и Камчаткою просто называется ныне оной великой мыс, которой составляет последней предел Азии с восточную сторону, и от матерой земли в море около семи градусов с половиною с севера на юг простирается.

   Начало сего мыса {Северную окраину Камчатского полуострова Крашенинников, как принято и ныне, полагает в Парапольском доле. Река "Анапкой" это Анапка современных карт, впадающая в Берингово море примерно под 60° с. ш. Река Пустая впадает в Пенжинскую губу. Полуостров Камчатка простирается с севера на юг не на 7 ¹/₂, а на 9° (от 60° с. ш. до 50°52' с. ш.).- Л. Б.} полагаю я у Пустой реки и Анапкоя; текущих в ширине 59° ¹/₂, из которых первая в Пенжинское, а другая в Восточное море устьем впадает {В рукописи зачеркнуто: хотя в географическом описании Камчатки, сочиненном от господина профессора Миллера, и объявляется, что Пустая река вышла из дальних мест, а не прямо из Станового хребта, однако тамошние коряки утверждают противное (л. 3 об.). - Ред.}. 1. Для того, что в тех местах земля так узка, что, по достоверным известиям, с высоких гор в ясную погоду на обе стороны море видно, а дале к северу земля становится шире: чего ради узкое сие место, по моему мнению, можно почесть за начало перешейка, соединяющего Камчатку с матерою землею, 2. что присуд камчатских острогов токмо до объявленных мест простирается, 3. что северные места за тем пределом Камчаткой не называются, но более принадлежат к заносью {Заносьем называются места от Анадырска к Камчатке лежащие, в том числе и самой Анадырск; для того, что оные, следуя из Якуцка, по ту сторону Чукоцкого носа находятся.}, под которым именем Анадырской присуд заключается. Впрочем не совсем опровергаю и то, что {В рукописи зачеркнуто: Миллер. Географ[ическое] опис[ание] Камчатки в 1737 году (л. 4).- Ред.} подлинное начало сего великого мыса между Пенжиною рекою и Анадыром почитать должно.

   Южной конец Камчатского мыса называется Лопаткою {Мыс Лопатка находится под 50°52' с. ш., Охотск под 59°20' с. ш., 143°3' в. д. от Гринича, Большерецк - под 52°50' с. ш., 156°18' в. д. Указанная Крашенинниковым долгота Охотска почти совпадает с современной (долгота Пулкова 30°20' к востоку от Гринича). - Л. Б.} по некоторому сходству с человеческою лопаткою и лежит в ширине 51°3'. Что же касается до разности длины между Санктпетербургом и Камчаткою, то по астрономическим обсервациям усмотрено, что Охоцк от Санктпетербурга отстоит на 112°53' к востоку, а Большерецк от Охоцка на 14°6', к востоку ж.

   Фигура Камчатского мыса заключаемого в объявленных мною пределах несколько подобна еллиптической, ибо оной мыс на средине шире, а по концам гораздо уже. Самая большая ширина его между устьем Тигиля реки и Камчатки, которые вершинами вместе сошлися посредством реки Еловки, и текут в одной ширине, на 415 верст {В рукописи: на 425 верст (л. 4). - Ред.} почитается.

   Море, окружающее Камчатку с восточную сторону, называется Восточным окианом и отделяет Камчатку от Америки, а с западную Пенжинским морем {Пенжинское море теперь называют Охотским. - Л. Б.}, которое от южного конца Камчатского носу и от Курильских островов имеет свое начало и между западным берегом Камчатки и берегом Охотским {В рукописи зачеркнуто: которой до Китайского владения простирается в южно-западную сторону (л. 4). - Ред.} более тысячи верст к северу простирается. Северной его конец или култук свойственно называется Пенжинскою губою по впадающей во оную реке Пенжине. И так сия земля в соседстве имеет с одну сторону {В рукописи зачеркнуто: с востоку (л. 4 об.).- Ред.} Америку, с другую {В рукописи зачеркнуто: с югу (л. 4 об.).- Ред.} Курильские острова, которые к южно-западной стороне грядою лежат до самой Японии, а с третию сторону {В рукописи зачеркнуто: южно-западную сторону (л. 4 об.).- Ред.} Китайское царство {В рукописи зачеркнуто: государство (л. 4 об.). - Ред.}.

   Камчатской мыс по большей части горист. Горы от южного конца к северу непрерывным хребтом простираются, и почти на две равные части разделяют землю; а от них другие горы к обоим морям лежат хребтами ж, между которыми реки имеют течение. Низменные места находятся токмо около моря, где горы от оного в отдалении, и по широким долинам, где между хребтами знатное расстояние.

   Хребты, простирающиеся к востоку и западу, во многих местах выдались в море на немалое расстояние, чего ради и называются носами: но больше таких носов на восточном берегу, нежели на западном. Включенным между носами морским заливам, которые просто морями называются, всем имена особливые, как например: Олюторское море, Камчатское, Бобровое и прочая, о чем ниже сего при описании берегов обстоятельнее будет объявлено.

   Почему сей мыс Камчатским прослыл, тому причина показана будет при описании камчатского народа, а здесь объявлю я токмо то, что ни на каком тамошнем языке никакого нет ему общего названия, но где какой народ живет, или где какое знатнейшее урочище, по тому та часть земли и называется. Самые камчатские казаки под именем Камчатки разумеют токмо реку Камчатку с окрестными местами. Впрочем, поступая по примеру тамошних народов, южную часть {В некоторых отписках и грамотах Камчатская земля от Камчатки реки к югу до Курильской лопатки пишется Камчатским носом.} Камчатского мыса называют Курильскою землицею по живущему там курильскому народу {В самом конце XVIT века Атласов на юге Камчатки застал курилов, т. е. айновы - точнее помесь между курилами и камчадалами (см. наст. изд., стр. 165-166). Они жили здесь к югу от устья реки Опалы, начиная от реки Голыгиной. От них получило название озеро Курильское (Л. С. Берг. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. 3-е изд.. 1946, стр. 69-70). - Л. Б.}. Западной берег от Большой реки до Тигиля просто Берегом. Восточной берег состоящей под ведением Большерецкого острога Авачею по реке Аваче. Тот же берег присуду Верхнего Камчатского острога Бобровым морем по морским бобрам, которых там больше других мест промышляют, а прочие места от устья Камчатки и Тигиля к северу Коряками по живущим там корякам; или восточной берег Укою по реке Уке, а западной Тигилем по реке Тигилю. Чего ради, когда говорят на Камчатке ехать в берег на Тигиль и прочая, то все места, которые под теми именами содержатся, разуметь должно.

   Что касается до рек, то Камчатская земля ими весьма изобильна, однако таких нет, по которым бы можно было ходить хотя мелкими судами, каковы например большие лодки или заисанки {Заисанками называются от озера Заисана, чрез которое течет Иртыш река.}, которые в верх-иртышских крепостях употребляются. Одна Камчатка река судовою почесться может, ибо она от устья в верх на двести верст или более столь глубока, что морское судно называемое кочь, на котором по объявлению тамошних жителей занесены были в те места погодою российские люди еще прежде камчатского покорения, проведено было для зимованья до устья реки Никула, которая ныне по имени бывшего на объявленном коче начальника Федота, Федотовщиною называется {Река Федотовщина названа по имени Федота Алексеева (см. наст. изд. стр. 474). Ср. также Берг, там же, стр. 47, 59.- Б. Л.}. Впрочем знатнейшими из всех тамошних рек, кроме Камчатки, почитаются Большая река, Авача и Тигиль, на которых по способности заведено и российское поселение.

   Изобильна же Камчатка и озерами, особливо по реке Камчатке, где такое их множество, что в летнее время нет там проходу сухим путем; в том числе есть и великие, из которых знатнейшие: Нерпичье озеро, что близ устья реки Камчатки, Кроноцкое, из которого течет река Кродакыг; Курильское, из которого течет река Озерная и Апальское {Апальское озеро. Очевидно имеется в виду озеро Толмачева, расположенное не очень далеко от сопки Опала (2470 м; у Крашенинникова Апала и Опала), самой высокой на юге Камчатки. Озеро