Меньшиков Михаил Осипович - Дневник 1918 года

ра, не то послезавтра его увольняют "за нераспорядительность". Пусть он кругом прав, и его делают козлом отпущения за разграбление толпой оружейных складов, но истинная причина в том, что он просто не понравился, показался им желающим импонировать своим университетским значком, учить их и т. д. У него есть эта замашка. В результате придется опять сидеть без места или искать его. Бог знает где. Жаль очень, и его молодая жизнь идет вкривь и вкось, даже хуже, чем когда-то шла моя. По газетным известиям лютый голод в Москве и Пб., затем смутные, тревожные слухи отовсюду. Что-то особенно болит сердце. Помоги мне, Вечный Отец! В самом-то необходимом направлении я должен что-то делать - толкни меня на него. М. б., ты и толкаешь меня. М. б., то, что я делаю или не делаю, лучшее для меня, что остается. Читаю "Histoire comique" А. Франса. Противно, что все французы какие-то кобели, а француженки - суки. Сводить жизнь к случке - нельзя же назвать "романом" совокупление со многими почти без разбора и тщательным устранением результата - все это гадость, содомский грех, требующий прижигания нации огнем и серой. Не знаю, если в этой войне одолеют эпикурейцы над стоиками - хорошо ли это будет. Немцы все-таки добродетельны, благочестивее французов, стало быть, лучшие носители человечности, чем их соседи.

   Какими-то сюрпризами подарит нас жизнь! Каждый день что-нибудь подносит неожиданное и важное. Тоска, упадок духа, нуждаюсь в поддержке свыше. Это "свыше" ты сам. В тебе вся полнота божества, какая тебе могла быть уделена миром. Распоряжайся ею.

   18/31.VII. Официально (в большевистских органах) сообщается, что Великий князь Михаил Александрович объявил себя императором. Прочел - и в груди задрожали старые монархические струны. Почувствовалось желание громко воскликнуть: да здравствует и пр. Стало быть, я больше монархист в душе, нежели республиканец, хотя искренно презирал Николая II и всех выродившихся монархов.

   19/1 авг. Сегодня опять как будто блестит луч надежды: письмо Муйжеля, где он - подобно Спасовскому - все еще барахтается, собирается возобновить газету, одновременно утреннюю и вечернюю, и не дает категорического отказа. Наоборот, обещает держать в курсе дела и собирается прислать письмо, когда - недели через 2 выяснится, что и как. Спасибо за счастливые призраки. Сегодня же выяснилось, что инженер Карпов настаивает на переводе в Лужно, и стало быть лгал, маленькая "синичка" рвется из рук. Господи, до чего неспокойное время! Все в брожении, все - в треморе.

   1/2 2-го. Еще новость. Сытин прислал согласие напечатать брошюры, но просит сообщить, как производить расчет. Сегодня же заказным ответил, что предоставляю ему и расходы, и доходы по изданию, мне же пусть вышлет аванс в размере, к-рый считает не рискованным. Если издание не оправдает аванса, то недобор будет моим долгом ему. Если издательство даст избыток, то он высчитывает свой коммерческий % и остальное мне. Господи, помоги получить кусок хлеба! Еще луч надежды! Счастливый день, хотя и 4-летие войны.

   20/2. Четыре года войны - и мы еще живы! Живы, м. б., только надеждой, что война "скоро кончится". Но что если она не скоро окончится, а продолжится еще 4 года? Борющиеся стороны утомлены, это правда, но это-то предсказывает затяжку: период свежих сил у борцов обыкновенно бывает короткий и затем начинается томительная возня, борьба с роздыхами, игра на нервах друг друга. Надежда перетерпеть, перемочь временем, пока противник совсем не смякнет. Оба борца превращаются в еле дышащих, заморенных кляч, близких к параличу, и нужно очень много времени, чтобы тиран тела - душа наконец проснулась к сознанию необходимости повернуть свою окаменевшую волю и прекратить бой. Положение осложняется психической заразой войны, имеющей, как все заразы, свои законы распространения. Ведь если бы все воюющие державы сразу начали сражаться, война, пожалуй, не возникла бы. Ее не было бы и в том случае, если бы позднее примкнувшие державы не примкнули. Мировая война, как пожар - постепенно загораются ближайшие и затем дальнейшие кварталы, пока не выгорит чуть не весь город. Америка уже горит серьезно, Япония - наиболее далекая от поджога - начинает дымиться. О нас нечего говорить, мы уже не пожар, а пожарище, мы начинаем жизнь погорельцев, ошалевших от бедствий и отбивающихся от грабителей, расхищающих последнее добро под открытым небом. Долго ли это продолжится? Конечно, долго, но... хочется верить, что vis medicatrix nat?rae {Врачующая сила природы (лат.).} все же действует. Накопляется, так сказать, контр-пар для обратного хода истории - от разрушения к созиданию. Лично я, старый, слабый, беспомощный, окруженный большой и нищей семьей, что могу я? Благодарить за прошлую жизнь и молить о возможной поддержке в будущей.

   Вчера в письме Лидии Ивановны две печальных вести: умер Митя Коковцев от холеры и умирает молодой Дий Ухтомский от чахотки, вызванной отравленными газами... Боже мой! Еще две ужасных гибели из небольшого круга моих знакомых. Бедная Александра Дмитриевна потеряла любимого мужа от дизентерии и обожаемого, единственного сына от холеры. Неужели вынесет сердце человеческое и это горе? А несчастный кн. Эспер Ухтомский. Думал ли он, что единственный его сын, красавец, блестящий паж и пр. будет жертвой удушливых газов? Помню как на вечере у Коковцевых этот Дий-красавец танцевал мазурку с хорошенькой барышней Тирак... Все рассеялось, как дым, как сон, и всюду уже убранные и неубранные трупы... Неужели, Господи, нельзя иначе? Митя Коковцев был поэт, не слишком даровитый, публицист, начинающий ученый, юноша с большим самомнением, как бывает у простых и добрых родителей. Он имел один искусственный глаз, что не помешало ему жениться на хорошенькой генеральской дочке, Клокачевой, старинного рода. Ничего у них не вышло, они скоро развелись, и Яша рассказывает, будто это потому, что Митя был педераст и импотент к женщинам, будто он соблазнял в парке девочек-нищих и пр. Этому я не верю, но черт же знает, какими дьяволами червивеет каждая, с виду здоровая, человеческая душа? И по отцу, и по матери (Лермонтовой) Митя - старых, вырождающихся дворянских кровей. Бедная хорошенькая Клокачева! Ее отца, воспитанного профессора и генерала, растерзали солдаты...

  

  

   Опять нуждаюсь в поддержке свыше. Чувствую какое-то отупение, отлив жизни. Между тем, необходимо барахтаться. Голодный вопрос вырастает во всей своей грозной непобедимости. Теория голода постепенно переходит в практику. Урожай близок, но он не для нас: крестьянам самим не хватит на год и нам, буржуям, они ничего не дадут. Как же быть дальше? Чехо-словаки вчера взяли Екатериненбург. В окрестностях Далматова, куда меня звал князь Львов переселиться, идут бои. Будем отрезаны и от Сибири, и от Украйны, к-рая сама голодает. Необходимо на год минимум 90 пудов хлеба на нашу семью, т. е. 13 четвертей. Где их взять? И если бы даже явились продавцы - можно ли покупать в запас, когда запасы отбираются?

   Гамак. Читаю "Hist. comique" и нахожу у d-r Frublet основную мысль, которую считал своей: "Nous ne sommes que de malheureux animaux et pourtant nous sommes a nous-memes notre providence et nos dieux" {Мы всего лишь несчастные животные, и однако мы сами себе и наше провидение, и наши боги (фр.).}.

   Из этого еще раз заключаю, что я в состоянии подняться самостоятельно до уровня гениальных моих современников, хотя бы на недолгое время. Но думаю, что А. Франс только скользнул по великой мысли, не углубившись в ее существо. Мы вовсе не malheureux animaux и ничего нет malheureux в природе: все божественно и полноценно, все законно...

   21/3 авг. 5-й год войны. Правящие народами идиоты могут видеть, к чему ведет грубое их невежество, непонимание природы общества. Они из всех сил изобретали динамит, робурит, пакластит, тринитротолуол и проч., не подозревая, что есть еще более страшное взрывчатое вещество - это само человеческое общество, похожее на гремучую ртуть с неустойчивыми молекулами. Чуть неосторожное обхождение - и вот вам катастрофа!

   Газет не видал, - слышал, что Эйхгорн и его адъютант в Киеве умерли от брошенной бомбы, и будто бы это дело эсэров. Большевики ассигновали будто бы 300 милл. р. для борьбы с чехословаками, белогвардейцами и англичанами. Разбушевалось человечество и когда успокоится - Бог весть. Жалко не дождаться конца трагедии, но по нескольким точкам ты уже мог бы вывести уравнение кривой.

   22/7.VIII. "Nos jours sont ce que nous le faisons" {Наши дни таковы, какими мы их делаем (фр.).}. Что могу я делать сегодня в ужасную дождливую погоду, как не читать легкий роман Ан. Франса и не томиться ожиданиями лучших дней? Я поддежурный. Батюшка Коведяев говорит, что англичане бомбардируют Архангельск и что Ленин заявил, что судьба русской революции в руках чехословаков. Есть ли что-нибудь невероятнее действительности? Кто бы мог предсказать нынешние события даже год тому назад? Вот почему будь далек от отчаяния и удивления. Будущее уже существует, как справедливо учит д-р Трюбле у Ан. Франса. Оно предрешено. Оно так же непредотвратимо, как прошлое, а настоящее есть лишь линейная связь между этими двумя неизбежностями. Англичане хотят войти в связь с чехословаками. Это, вероятно, заставит немцев занять Петерб. и Москву, как заявлено Троцким. Россия, как Атлантида, совсем исчезнет из мира самостоятельных держав. Сижу на веранде, за столом дежурного чиновника, убийственный дождик сыплется сверху целый день. Чувствую себя вяло и скучно, ни писать, ни читать не хочется.

   23/5.VIII.1918, 1/2 6 (8) утра. Проснувшись, молюсь: "Спаси меня, Отец небесный", спрашивая себя: что это такое. Есть ли небесный Отец, слышит ли Он меня, и может ли моя воля повлиять на Его? Он есть, ибо все, что есть, это Он. Он слышит меня, если я Его слышу, ибо я и есть Его орган слуха, что касается моего маленького "я". Моя воля может повлиять на Его, так как моя воля есть Его воля, что касается моего маленького "я". Обращаясь к Нему, я пробуждаю к бытию, сознанию и действию самого себя. Почему же я обращаюсь к Нему, а не к себе? Потому, что существую не я, а Он - я лишь деталь, лишь орган, связанный всем, что во мне с вечным "Все".

  

   Молитва есть нажатие видимой кнопки "?" на неизвестные и невидимые приспособления, связывающие мою волю с мировой и открывающие какой-нибудь из шлюзов вечного источника сил. Ведь для всякого действия нужно то же, что для молитвы: нажать себя, как кнопку, и привести в действие малоизвестный, в сущности, всегда неведомый механизм мира.

   Позвонить прислуге значит замкнуть электричество, привести в дрожание звонок и пр., но ведь электричество это струйка мировой энергии, для которой открылся вашим нажатием шлюз. Чтобы надеть туфли, нужно преодолеть земное тяготение, т. е. к какому-то устойчивому равновесию нужно прибавить ничтожный перевес сил, достаточный, чтобы направить новое их распределение, что касается туфель, по нужному для вас направлению. Не замечая того, мы ежедневно, ежеминутно оперируем не иначе как мировыми, т. е. божественными силами, и каждое наше действие есть побуждение одной бесконечности прибавкою нашего личного запаса сил, т. е. ничтожного дифференциала, менять свою обстановку. Простая молитва, как акт сознания и воли, есть может быть прикосновение серебряной нити к ртутной поверхности, достаточное для сомкнутия желательного тока вечных сил. Поэтому сознательно молю: Спаси нас, Отец Небесный! жду от Тебя притока нового, более яркого сознания и новой, более определенной воли, и новых, более стойких сил для выполнения еще заметных, но необходимых для спасения моего и моей семьи действий. А отечество, а человечество? Оно, сколько может, молится, напрягает свое сознание и волю - и спасается.

   Сегодня милой моей Лёкушке 7 лет! Да благословит тебя Господь Бог, дорогая моя доченька, которую называю маменькой своей, до такой степени она напоминает мамашу. Умненькая, тихонькая, нежная, женственная, интеллигентная. Если не испортишься, ты будешь хорошим человеком на земле, хорошей женщиной.

   Благословляю тебя быть наилучшей матерью многих детей, и да пошлет тебе господь хорошего мужа, благородного и доброго, героически глядящего на жизнь. Как хотел бы я перелить в твое сердечко все любящее тебя мое сердце, все сознание, всю душу! Может быть, это уже сделано в момент твоего зачатия, и я воскрес в тебе и в твоем потомстве. Целую тебя крепко и благословляю. Вспоминай обо мне, когда я умру: я живу в тебе и буду жить вечно и хочу, чтобы ты эту общую нашу жизнь передала дальше.

   На службе. Сегодня мне опять хочется писать о реформе питания. Мгновениями мне кажется, что это величайшее из открытий. Спешу захватить на лету главные мысли:

     1) Питание - акт столько же физический, сколько мистический, связанный с сущностью творчества Божия нам неведомого.

     2) Оно требует гораздо меньшего количества материала, чем нам кажется.

     3) Чувство голода и сытости - крайне несовершенные показатели нужды тела в питании. Чаще всего это иллюзии, физиологические предрассудки и суеверия, доходящие до степени страсти, порока и паралича (пресыщения).

     4) Только немногие близки к верному ощущению естественной нормы питания, и это - постники, аскеты.

     5) Отвыкнув от обжорства, они не страдают от голода и строгая диета не тяжела для них.

     6) Эта диета снимает с человека множество болезней и расстройств и делает организм свежим и молодым.

     7) Растения-паразиты минерального мира, животные - паразиты растений, люди - паразиты всех царств природы. Что это значит? То, что растения суть пищеварительные аппараты для животных, животные - пищеварительные аппараты для человека в дополнение к его собственным. Паразитизм - доказательство несовершенства высших тварей в усвоении себе необходимого питания. Мы не умеем, как растения, вбирать в себя все нужное из воздуха и почвы и пользуемся этим уменьем растений. Мы не умеем делать молоко и мясо из травы, и за нас это делают домашние животные. Но мож. б., неуменье это должно уже окончиться. М. б., химия и научная кухня могут дать способы добывать необходимые элементы прямо из растений, если не из минералов.

     8) Свешайте, сколько животное ест и пьет и сколько извергает отбросов. Разница очень маленькая. Она и есть то, что необходимо для питания, и м. б., этого не мало, а много для организма. В силу инерции порочно-развившаяся функция требует больше, чем нужно. Принудительный голод возвращает к норме.

     9) Питание нужно свести к лечению, ибо всякое лечение и есть питание.

   10) Совершенное лечение есть гомеопатическое. Таким же должно быть и совершенное питание. Голод есть болезнь клеток от недостатка некоторых молекул. Подвоз их исцеляет, т. е. возвращает машину клетки к ее исправности.

   11) И для болезней, и для питания, общий источник - "травы". Лечебные травы - питательные травы. Настой трав дает не только специальное питание, но и общее.

   12) Предрассудок, будто для усвоения белков нужно есть белки (зернорастительные, мясо). для жира - жир и т. д. И белки, и жиры и все прочее вырабатывается прямо: растениями из газов и минералов, животными из растений. Нужно и можно приучить человеческий организм к тому, чтобы он извлекал все, что нужно, из растительных элементов не только пищеварением, но и искусственными приемами.

   13) Это и делает кухня. Но нужна реформа кухни в смысле сокращения материала и более энергических вытяжек, эссенций и настоев.

   14) Травяной бульон. Все супы - растительные бульоны, так же и чай.

   15) Нужно с большой осторожностью (ибо пищевой тракт приспособлен для переварки пищи) переходить к перевариванию пищи вне человека, причем это перевариванье будет совершаться с большею экономией и совершенством, нежели в самом теле. Ни желудок, ни кишечник не выбирают всего питательного из пищи: доказательство - как охотно питаются экскрементами некоторые животные (птицы), насекомые, инфузории и растения. Можно сказать без ошибки, что почти вся масса кала питательна, только организм наш не умеет извлечь из него питательного материала. Химическая кухня, вероятно, сумеет это сделать, и мож. б., с величайшей экономией как продуктов, так и сил, потребных для пищеварения.

   16) Вы скажете: нельзя питаться эссенциями, вытяжками и т. п. Организм приспособлен для твердой, растительной и животной пищи. Так. Однако, мало ли для чего приспособлен организм и от чего он без труда отказывается. Доказана возможность одного молочного питания, одного виноградного, а ведь молоко и виноградный сок - эссенции. Следует попристальнее изучить диету тяжело больных, отшельников, военнопленных и тех голодающих, почти вся пища которых состояла из скверного супа. Само собой, что неприспособленный организм сначала голодает и восполняет недостатки пищи запасами собственного жира, но я думаю, к голоду можно привыкнуть, если только уверить себя, что ни малейшей опасности для здоровья и жизни не представляет выработанная наукой минимальная порция, хоть бы очень голодная. Чувство голода иллюзорно, строгие постники и заключенные в тюрьме подавляют в себе его - наконец, без всяких усилий аппетит проходит, если он долго неудовлетворяется. Всякий аппетит.

   17) Конечно, нужны опыты и опыты. Но ведь дело стоит того, чтобы проделать эти опыты. Нужно поставить целью опытов добиться истинной нормы питания с наибольшим облегчением организма от работы питания. Судя по огромному месту, какое занимает в теле желудок, кишки и печень, пищеварительный процесс составляет слишком большую статью общего расходного бюджета в теле. Экономия в этом отношении позволила бы больше крови тратить на мозг, мускулы, нервы, кроветворительные органы. Возможно, что изменение характера пищи резко отозвалось бы на всем человеческом типе: сократилось бы брюхо, укоротился бы кишечник, исчезли бы некоторые железы, вырабатывающие яды и медикаменты как для обеззараживания теперешней пищи, так и для лечения от вызываемых ею болезней. Исчез бы заразный очаг, значительно сокращающий (по Мечникову¹⁶⁷) жизнь - толстая кишка, которая служит не более, как выгребною ямой. Возможно, что мы приблизились бы к простоте и совершенству некоторых растений и животных, что касается обмена веществ.

   18) Мы не знаем, что служит главным препятствием к развитию гениальности у людей. Засвидетельствовано, что гениальность возможна, стало быть, не безумно желать достижения ее не в редких, даже редчайших экземплярах, а в широких массах. Не служит ли главной помехой для развития головы - развитие брюха? Не слишком ли много у людей посредственных и бездарных тратится крови на растительные, желудочно-кишечные процессы? С установлением нового типа питания, т. е. с реформой кухни на основах гомеопатии питания, люди могут существенно поумнеть, хотя бы не сразу. А уже небольшой подъем интеллектуальности внес бы чрезвычайно много счастья в человеческое общество: ведь все горе, как справедливо говорит один герой Джека Лондона, "все горе в том, что каждую минуту на земле рождается дурак".

  

  

   Не написать ли мне брошюры с развитием этих идей? Не попросить ли Сытина издать ее? Возможно, что многие люди могли бы быть спасены от смерти. Так и начать предисловие: "Я хочу этой книжкой спасти от голодных страданий и голодной смерти столько людей, сколько в годину голода ее прочтут. Я хочу рассеять некоторые суеверия, связанные с питанием, опасные иллюзии и страхи. Я хочу доказать авторитетными устами, что мы слишком много едим и погибаем неизмеримо чаще от избытка пищи, чем от недостатка. Я хочу указать на необходимость великой реформы питания, намеки на которую рассеяны и в теории, и практике культурной жизни, наконец в жизни растительных и животных организмов. Наконец я хочу указать на способы сравнительно безопасно пережить надвигающийся на нас голод, связанный с осадой всей Великороссии враждебными нам народами". Такая брошюра могла бы иметь успех.

   1/2 11 в. Вернулся от П. С. Флорова (блестяще обыграл его в шахматы - впервые), видел Нечаева: просится к нам, хотя бы в сторожа, лишь бы не идти в солдаты. Тяжелые разговоры. Англичане бомбят Архангельск, чехо-словаки наступают... Вернулся домой и был Шуйструйский и говорил, что в Пб. беспорядки. Беспокоится за Яшу. Что-то он, бедняга. Вот время! За день жизни нельзя ручаться ни в чем. У бабушки недаром щемило сердце.

   24 июля/6 авг. Служба. Серый осенний день. Скука. Волнение в отделе: приехали красноармейцы и отобрали лошадей. Два солдата в рубахах с саблями через плечо и офицер (судя по двум золотым нашивкам на руке). Одно к одному. Газет нет. Газеты буржуазные все запрещены, поэтому слухи ползут чудовищные. Говорят, будто война с англо-французами уже идет, Петроград не сегодня-завтра занимается немцами. Вчера слухи о большом восстании крестьян под Порховом, но кажется усмиренном. Что-то Яша, к-рого как раз угораздило уехать в Порхово? Сегодня говорил врачу о загадочном шуме в голове, к-рый замечаю уже несколько месяцев. Бывает и днем, но особенно когда лежу: весь затылок свистит и шумит без определенной боли. Матвеев говорит, что это старческий склероз мозга, а мож. быть, малокровие, гидроэмия, т. е. разжижение крови: по случаю голода больше пьют, чем едят, Дело доходит до отека ног. Советы - вам лучше питаться, например съедать по 1/4 ф. сливочного масла в день, пить молоко и пр. Легко сказать!

   25/7 авг. Гамак. Холодная осенняя погода - небывало холодное лето. Вчера большое горе - потерял зонтик, привезенный Назимовым И. И. из Парижа. Последний зонтик! Все теперь, что есть - последнее. Жизнь донашивается и новой не будет. Ну, что ж! Прощай мир! Со спокойствием жду гибели, понимая, что она входит в программу всякого существования. Дни ожидания: Яша, Тэкла от Сытина, Баженовы, Розенрер о Володе. Квартирная - "а" и "в". И хотя все газеты запрещены, узнаем же мы, что делается на фронтах и внутри. Или так и умрем, а не узнаем.

   26/8.VIII. Вчера М. В. показала письмо от Оли из Петровска - она зовет там устроиться, чтобы спастись от голодной смерти. Однако и там мука до 100 р. пуд - хорош хлебный край! Масло 7 р. фунт и т. д. Ясно, что и там через два месяца будет то же, что здесь, ибо голод не от недостатка хлеба, а от крестьянской спекуляции. Весь народ ожидовел и хуже всякого жида готов ободрать "буржуев". Господи, до чего бездарное племя! Ведь вся эта низость, вся эта несосветимая подлость, душащая, как азот, от неудачничества нашего! Как прав Спиноза, утверждающий, что воля и разум одно и то же. Темный разум - и темная злая воля.

   Подумываю, не отправить ли семью к Олечке. Сам я остался бы служить здесь, добывать какие ни на есть средства. Но все планы разбиваются о мировой водоворот, захвативший к глубокому несчастью и Россию. Сейчас мы еще живы, сияет солнце, а завтра нас волной событий может швырнуть Бог весть куда...

   7 (5) ч. в. Гамак. Тихий свежий вечер, солнце, склонившись к закату, заливает своим сиянием небо и золотит верхушки и стволы деревьев. Казалось бы, совсем счастливая жизнь: катался один по озеру, пообедал хоть плохонькой, но окрошкой (всего больше луку) и фаршмаком, в саду щебечут детские голоса: мама велела набрать ягод на ватрушку (малину уже воруют служащие на наших же глазах). Колокольный звон. Идиллия уездной, близкой к природе жизни. Тем не менее я испытываю тяжелое настроение, страх за будущее, причем ставится вопрос действительно о голодной смерти. Начинается на теле народа русского война со своими же союзниками! Яша не приехал из Пб., Тэкла не приехала из Москвы - и я по-прежнему в тяжелой неизвестности.

   27/9 авг. Гамак. Оглушительный звон колоколов, облачная погода, тоска на сердце и несвежая голова после канцелярской работы. Устаешь от шума, машинного стука, толпы. Яши нет, Тэклы нет, послал Олечке в Петровск с Птицыными просьбу подсчитать бюджет нашего переселения туда. На что бы ни взглянул, на малейшую мошку, или травку, укрепляюсь в мысли, что мы вмещаем полноту доступного нам божества и к Нему можно обращаться лишь через свое сознание. Но каждым своим поступком, каждым движением духа или тела мы это и делаем. Богу нужна не молитва, а жизнь наша, которая есть конечный и переменный числитель над бесконечным и тоже переменным знаменателем. Казалось бы, при таких условиях жизнь = 0, но в действительности знаменатель (Бог) не бесконечен для нас, а тоже ограничен пределами нам доступного. Все недоступное для нас реально не существует. Итак, прежде всего следует определить сферу достижимого. Она невелика, и в ней надо все видеть ясно и все приводить в связь, дабы раскрылись все возможности. В этом и состоит гений изобретателей: сближать условия и находить новые их отношения.

  

   8 веч. Боюсь, что начинаю уставать жить. Чувствую угнетенное состояние духа, оскорбленное чувство свободного человека, попавшего в рабство под старость лет. Никогда не было такой тирании, такого глумливого тона, такого пренебрежения к личной воле, как теперь. Диктатура деревни... Если бы только деревни! А то ведь действительно острогом пахнет. Где они научились этому произволу, как не в полицейских участках и тюрьмах? И вот вообразили себя тюремными смотрителями и приставами и муштруют нас, несчастных, в самом худшем крепостного еще периода стиле.

   28 июля/10 авг. 1918. Утро, в постели. По-видимому, война так складывается. Немцы выиграли огромную победу в наступлении на Париж с мая по июль, захватили сотни тысяч пленных и тысячи орудий, но нажали этим на ту кнопку, за которой последовал истребительный для них самих взрыв. Америка начала выкачивать из себя по 1/4 миллиона солдат в месяц, которые вместе с англичанами и итальянцами могуче поддержали падавшую, подобно России, Францию. Взрыв ответной ярости народов выразился в отступлении немцев по всей захваченной территории, в расстройстве, как пишут, 140 дивизий, не шутка сказать. Не меньше, вероятно, дивизий вышло из строя и у союзников, но и у них в данный момент, по-видимому, и материальный, и моральный перевес, а это много значит. Победу решает всегда малая сила, остаток за вычитанием борющихся сил. У "наших" (!) союзников еще есть надежда на победу, у немцев ее нет. Наступающий август и 1/2 сентября - всего шесть недель - должны решить войну. Решения возможны такие:

   1) Немцы будут отступать до своих неприступных позиций на собственной границе и попытаются половиною сил, пользуясь зимним временем, сдержать англо-латинский натиск, а другою половиной захватить Россию, чтобы отказаться от Бельгии, Эльзас-Лотарингии и заморских колоний за счет Восточной Европы. Япония и Китай и Америка будут удовлетворены Сибирью.

   2) Возможно, что ранее этого, под давлением необходимости довершить удар, англо-латины прорвутся в обход фронта - через Голландию или Швейцарию и нанесут окончательное поражение немцам.

   3) Возможно, что ряд поражений на Марне вызовет моральное разложение армий - сначала в Австро-Венгрии, потом в Германии. Говорят, тюрьмы переполнены у немцев дезертирами, не желающими идти в бой. Возможна социалистическая революция в немецких империях, т. е. захват власти рабочими классами, общий, как в России, грабеж буржуазных классов и царство "коммуны". Тогда Вильгельму придется сражаться со своими подданными с остатками верной ему гвардии и феодалами.

   4) Путем детонации подобные же революции возможны и во Франции, Англии и Америке. Общая анархия и кровавая каша. Буржуазии всего света - носительнице цивилизации белой расы - придется, по-видимому, погибнуть за одну роковую ошибку: она допустила всеобщую воинскую повинность, т. е. вооружение народных масс, не подумав о том, как удастся разоружить их. Ну, конечно, перемелется - мука будет, но что толку, если из организованных зерен, способных давать новые зерна, выйдет мука, годная только на корм каким-то чуждым зерну организмам. Общее обнищание, одичание, вымирание в неслыханных размерах - вот что может быть, т. е. почти неизбежно впереди. Найдутся ли благоразумные немцы, чтобы схватить Вильгельма, Гинденбурга и несколько сот из президиума этой бойни.

   Схватить, связать их, выкинуть белый флаг и сказать: сдаемся! Сдаемся во имя общего спасения, и нашего и вашего! Бросаем оружие, бросьте и вы его! Давайте поскорее общий всемирный конгресс, и чтобы он остался постоянной в человечестве властью, одной для всех народов! Идите туда американцы, японцы, англичане, турки, пойдем туда и мы, немцы, и, давайте обсудим общую капитуляцию человеческого рода. Война вышла из-за отдельности народов совершенно мнимой, война доказала, что этой отдельности нет - так признаемте же эту истину и утвердим новую жизнь на этом вечном основании: не на свободе, столь неудавшейся, не на равенстве, невозможном, а на братстве, т. е. единстве человеческой семьи на всем земном шаре. Отныне да не будет великих или малых держав, а лишь одна держава рода человеческого с полным братством всех национальностей, т. е. с полным равенством человеческих и гражданских прав и с полною свободой всех ко всякому непреступному действию на всем пространстве вселенной. Прочь политические границы, крепости, таможни, армии, пушки, ружья! Лишь небольшие отряды, составленные поровну из всех крупных национальностей, будут в разных городах земли охранять власть мирового конгресса и общую конституцию человечества. Проект такой конституции уже есть, Конституция Соединенных Штатов северной Америки, испытанная в течение 200 лет. Пока что берем ее. Впереди будет много времени, чтобы совершенствовать, но последняя стадия политической эволюции может быть лучшим отходным пунктом для дальнейших стадий. Итак, всемирная республика! Да здравствует всемирная республика и да будет проклята всякая национальная война! В общей человеческой семье да будут признаны и терпимы все национальные особенности, начиная с цвета кожи, одно лишь да не будет признано: заговор какой-нибудь кучки против всех или не всех. Да будет столько оттенков кожи, языка, веры, обычаев и законов, сколько потребует природа, но лишь бы они пользовались общей терпимостью, а не дрались меж собой. Что касается языка, да здравствуют все языки, способные быть полезными для общения людей, и если полезен был бы, кроме отдельных, и один мировой язык, почему не решить этого полюбовно? Только три языка белой расы борются за свое первенство: английский, немецкий и французский. Бросьте жребий и объявите на ближайшее столетие общим мировым языком тот, которому выходит No 1-й. А потом увидим: заслуживает ли этот язык и реального первенства на земле. Предоставим же и потомству что-нибудь делать! Ведь мы проходим как день и ночь, и имеем право решать лишь свои удобства.

   Я думаю, что это было бы слишком умно и великодушно, чтобы осуществиться, но я примкнул бы к такому решению от всего сердца! Не надо ни классовой, ни национальной борьбы - нужно общее соглашение на основах второй половины Моисеевых заповедей. Первые пять заповедей - религия, которой полная свобода, и вторые пять - политика, которой полное стеснение в русле непререкаемых законов: Не убий! Не разрушай! Не воруй! Не клевещи! Не зарься на чужое!

   В религию первых пяти заповедей входит, кроме богопонимания, также философия, этика и эстетика, поскольку они связаны с сущностью вещей, с первичным "Аз есмь". Вчера случайно развернул "Письма к ближним" за 1907 г. и нашел там статью "Заповеди жизни", где хорошо объяснен смысл заповедей, но теперь мне кажется, я был бы в состоянии углубить этот смысл. Как только вернется свобода печати (неужели она не вернется?), непременно напишу брошюру - и сразу на трех языках - о смысле десяти заповедей и о христианстве, которое есть простейшая из философий.

   Тревожный слух: в Пб. массовые аресты офицерства. Как бы не попал бедный Яша в эту передрягу. Тэкла приехала, но пробежала мимо окна на службу, - очевидно, ответа от Сытина не привезла. Вполне естественно.

   1/2 2 (1/2 12). Ходил в Отдел военного комиссариата для учетной карточки и в Отдел Местного хозяйства - оба красные учреждения бездействуют по случаю крестного хода с Матушкой Иверской. Зашел в собор и издалека увидел древнее ее лицо на образе. Говорил: это моя чистая - поскольку она чиста - душа, достойная рождать Божество. Встретил Митю Банина. Говорит, что в Пб. арестовано 2000 офицеров в качестве заложников и отправлено в Кронштадт, часть их уже расстреляна. В Москве тоже аресты. Опять тревога за Яшу. Он вне всякой политики, как эстет и эгоист, и может жестоко пострадать.

   10 (12) веч., Яши нет, серьезная тревога. Письмо от Лидии Ивановны, пишет, что он на минутку заходил в среду и сказал, что опять без места. Она в отчаянии и хочет оборвать себя - выслать 100 р., к-р получит от Кейхель. Как все это глупо, Господи! Итак, мы действительно в войне с бывшими союзниками, которые вместе с чехословаками и американцами действительно хотят подавить в России советскую власть. Так, по крайней мере, пишут красные газеты (буржуазные все закрыты). От Архангельска и Онеги возможно продвижение к Петрограду, а от Симбирска - к Москве. Что из этого может выйти?

   29.VII.1918. Гамак. Ночью в 1/2 4 вернулся Яша - слышу, кто-то ходит под окнами. Тревожная поездка. У него был обыск в гостинице. Несколько дней ночевал в вагоне, столовался в железнодорожной охране. Почти ничего не привез для меня.

   Вечер. Вот и еще удар, прямо сокрушительный: телефонограмма Главного руководства работ прекратить все работы на участках и ликвидировать дело. Ясно, что и управления отделов будут ликвидированы. Стало быть, я потеряю и доходных квартирантов, к-рые, однако, до сих пор не заплатили ни гроша, и потеряю жалованье. Из моего месячного бюджета 700 р. долой. Где я их найду? Напрасно отказался от предложения Баженова (он молчит - получил ли он мои письма? Получил ли я его? Вот вопрос). Как же быть? Почему-то совершенно спокоен сердцем. Чувствую, что Бог мой, во мне живущий и имеющий таинственную связь со своим Отцом, как-то творит мое будущее, как творил и прошлое. Превращается Россия - не гибнет, а метаморфизирует в некое другое, м. б., высшее существо, и мы все гибнем в отношении прошлого ради будущего - м. б., лучшего. Необходимо напрягать остатки старческих сил и разума, чтобы выбиться из беды. Лишь бы детей не поморить с голоду.

   Что делать? 1) Немедленно хлопотать о том, чтобы из моих средств в Госбанке выдавали ежемесячное пособие. 2) Выжимать из дачи Стрельникова сколько можно больше. 3) Завязать с Сытиным непременно какую-нибудь работу. 4) Подыскивать какое-нибудь место здесь. 5) Подыскивать жильцов. 6) Дознаться о положении Баженовых. 7) Ожидать восстановления буржуазной печати и комбинации с Муйжелем. 8) Ожидать восстановления своих прав на собственность, захваченную в Гос. банке. Мож. б., мир ближе, чем мы думаем, и тогда из развалин старого богатства сложится все же не крайняя бедность. Есть и еще один No -9-й - "девятый вал" - это тот решающий судьбу Случай, к-рого никто предвидеть не в состоянии. Вся моя жизнь была цепью случайностей, совершенно или почти неожиданных, хотя и естественных. И добро, и зло вплетались в нить жизни всегда как будто нечаянно и в результате получалась та непрерывная драма, которая и есть содержание бытия. Несомненно какие-то случайности уже назревают где-то, какие-то проходят мимо незамеченными (значит они не в счет). Известен более или менее числитель - человек со своими данными. Неизвестен знаменатель, та группа условий, которыми он окружен и к-рые меняются быстро.

   30.VII/12.VIII, 1918. Утро, холодно, мокро, глубокая осень. Вчера первое расстройство желудка от плохого питания. Салол, набрюшник. Встревоженные Птицыны вечером и невозможность предложить им даже куска хлеба. Всего естественнее то, что немцы исчерпают способность наших большевистских войск "защищать социалистическое Отечество" в войне с чехословаками и англо-французами, и когда убедятся, что Красная Армия истреблена или никуда не годна, то займут Петроград и Москву. Так как чехословаки дошли до Волги, то немцам нужно спешить установить какой-нибудь фронт для борьбы с ними, и весьма возможно, что этим фронтом будет линия Петербург - Званка - Рыбинск - Владимир - Тамбов - Царицын или еще лучше, если успеют захватить линии Пет. - Вологда - Волга. Немцам важно не дать России вновь соединиться с союзниками против Германии. Но у немцев, м. б., сил не хватит относить фронт так далеко, подвергая связи риску народных восстаний и перерывов путей. Тогда немцы удовлетворятся теперешней линией и, мож. быть, отступят до Пскова, Двина - Минск, и освобождение России пойдет с Востока.

   (1/2 1). В управлении. Угнетенное состояние. Очевидно, в лучшем случае строительство будет переведено из Валдая на другой фронт. Еще вероятнее оно будет распущено. Итак, я потеряю 770 р. в месяц, ту "синичку", к-рую льстил себя держать в руках. Сколько ни раскидываю умом, что делать, не могу сообразить. До сих пор мы были, по-видимому, в центре мирового урагана и поэтому чувствовали тишь да гладь. Теперь центр кажется перемещается и мы, валдайцы, будем вовлечены в ужасы фронтальных боев. Или нет? Ходил в Отдел Военного комиссариата, в учетный отдел. Доказывал, что я слишком стар для призыва, мне 59 лет, я негоден к службе. Зачем же требовать от меня учетную карточку? Все-таки записали мое имя, чин, возраст, адрес. Есть опасение, что записывают не для призыва на фронт, а для будущего расстрела в качестве "заложников". Война и революция суть необходимые заряды человечеству для внушения ужасов к этим явлениям.

   1/2 11 веч. Два проблеска: мадам Карпова, жена руководителя, утешает М. Вл. в том смысле, что ликвидируются только работы на участках, а не само управление, хотя это что-то было бы смехотворное, а второе - Тэкла говорит, будто бы Сытин собирался прислать мне с ней небольшой аванс, но не прислал ни письма, ни денег: что-то загадочное, но дающее кое-какие надежды. Если бы мне удалось заработать те же 350 р. в месяц у Сытина, то потеря места конторщика не была бы катастрофической. Послал сегодня письмо Мите Банину с просьбой поговорить по телефону с Баженовым и зятю Сазонова Хормину в Пб. ответ на его предложение купить паи в <нрзб.>. Прошу достать мне место. Поживем немного - увидим.

   31.VII/13.VIII. Солнечный, но очень холодный день (вчера ездили с Яшей и М. В. в монастырь - не дадут ли хлеба. Дали фунта 3-4, последнее, что имеем). Выясняется, что управление наше будет переброшено на Тверь или Воронеж. Вернее, пока идет здешняя ликвидация, у нас не будет уже и фронтов, которые нужно было бы защищать. Итак, я еще раз выпускаю двух синичек, к-рых держал в руках - дачу и место конторщика. Относительно Сытина большое опасение, что Тэкла получила аванс, но истратила его или потеряла. Вот будет несчастье! Сегодня пишу Сытину - заодно и Зарину предложение, не возьмет ли он весь наш дом в аренду на несколько лет.

   1/14 августа, 1918. Проснулся очень рано, часов в 5, температура на дворе 3R, в комнате 10R. Холодно! Прощай, лето! Так мы тебя и не видели. Подымается за голодом его страшное созвучие - холод... Как же быть? Жевать нечего. Вчера хлеба не было ни крошки, придется откупорить последний маленький ящик кн. Львова в 30 ф. - и конец. Новый урожай - а мы, не сеявшие, ничего и не пожнем. Неужели же умирать с голоду? А что же делать, и ты, как все. Смертельно ребятишек жаль, и будем, конечно, как все, продавать мужикам, т. е. выменивать у них хлеб на последние остатки, какие есть, вещей. Много ли их? И долго ли продлится агония? Боюсь посещения смерти в нашу семью... Отец Небесный, пощади моих ребятишек! Сейчас ходил на их половину и укрывал одеялами. Спят тоже с полуоткрытым окном. Яша, по-видимому, тоже теряет место, уехал в Пб. на вызов сотрудников железнодорожной охраны и хлопотать о себе. Дал письмо к Вере и Зарину. Прошу Веру переселиться в наш дом, а если нет Зарина, заведовать домом Сытину с Яшей - если не забудет по дороге. Все идет как-то в черту. Казань и (по слухам) даже Нижний взяты чехо-словаками и будто бы даже Пермь.

   Совнарком покинул Москву, вслед за немецким посольством, но не задержался в Пб., а почему-то приехал в Кронштадт и заседает на броненосце "Слава России"¹⁶⁸... Красные газеты еще шумят, объявляют дни всеобщего обучения, митинги, съезды, но, очевидно, из галдежа ничего не выходит. Сразу подняли "твердые" цены на 200%, втрое - хороша твердость! Ясно, что карательная экспедиция тоже не удалась. Народ - стихия, замученный войной и обогащенный ею и бунтом, устал от них. Он не хочет ни воевать, ни работать, ни нести податей и повинностей, ни делиться своим хлебом с городами. Не хочет денег - подавай вещи! Сегодня хочу составить список вещей, от которых в крайнем случае можно бы отказаться, чтобы пережить надвигающуюся зиму. Но вот вопрос - что на нас надвигается - Запад или Восток? Или сразу оба, и мы будем зажаты, как в клещах, между борющимися коалициями? Есть некоторая очень слабая надежда, что в случае победы одной стороны восстановится подвоз с юга и из Сибири. Год и даже 1/2 года тому назад можно было бежать в Сибирь, на Урал, теперь все пути отрезаны.

   На службе. Агонизируем, едва двигаемся, как загробные тени... По последним известиям немцы на Марне все отступают и отступают. Началась деморализация немецкой армии: лучшие поколения перебиты, особенно истреблен старый офицерский корпус, порода "господ", составляющих душу великой армии. Эта душа подменена теперь душонкой разночинцев, интеллигентов, фармацевтов, купчиков, прошедших ускоренные курсы. Естественно, что у такого офицерства нет веры в себя, нет наследственного инстинкта повелевать - себе и другим. Они колеблются ранее своих солдат, запаздывают с приказаниями, не умеют настоять на них ни командованием, ни личным примером. В результате роковая, м. б., для немцев неудача 2-го наступления на Париж. Второе, вероятно, будет последним, так как того dopping'a, который был в 1917 г., именно полной сдачи России, немцам ждать нельзя. И если они не использовали этого безумного счастья, стало быть, даже безумное счастье их больше выручить не может. Еще несколько недель отступления, если англо-французы сумеют бить, бить и бить их без пощады - и дух немецкого народа смякнет.

   Герои, что и говорить, но разве герои не бегут иногда, не поддаются панике. Настоящих героев у немцев не больше, чем гениев, т. е. очень немного. Нужно ожидать тех же явлений, что и у нас - глухого, немого до времени созревания отчаяния, усталости, ненависти к властям, ведущим людей на убой, и вдруг почти внезапного взрыва народной ярости. Тогда, Вильгельм, берегись! Тебя растерзают, как государственного изменника, ибо ты изменил вере, которую внушил к себе. Обманувшего идола идолопоклонники секут и разбивают в прах. Но может случиться, что Вильгельм уже приготовился к народному восстанию и воспользуется им, как случаем благоприятным - навсегда покончить с социалистами. Война уже сократила социалистическую партию, вероятно, наполовину. Остальной половине гвардия императора может дать бой беспощадный. Внутренняя гражданская война несомненно будет на руку союзникам и, мож. быть, Америка и Япония, обогнув земной шар - к Востоку и Западу, - встретятся на полях Германии, чтобы в качестве хозяев положения предписать человечеству мир и рациональную конституцию. Главнейшим побудителем в устройстве будущего явится мысль, что эта война должна быть последней, что какая-то общая власть должна навести общий порядок и невозмутимую никакой жадностью тишину. Был pax Romana, будет pax Anglo-Japana (Америка - продолжение Англии и главное ядро англосаксонской мощи). Если это так произойдет, а не иначе, то наступит золотой век - особенно для нас, к-рые получим хороших хозяев, хотя бы чужой крови. А когда наши хозяева были нашей крови? Такого времени не было. И наконец, не все ли равно, где приготовлен автомобиль, на коем вы катитесь? Пожалуй, еще лучше, если он сделан в Америке, а не дома. А ведь правительство есть именно автомобиль, везущий нацию. Я говорю о правительстве в смысле общей системы государственности. Она прежде всего должна быть действенной, т. е. жить не в теории, а в кипучей практике. Если так, то чужая власть, мож. б., была бы самою желательной: если мы те самые слабняки, нытики, гамлетики, рефлектики, какими нас рисует родная литература, если мы "не государственный народ", как утверждали славянофилы, если мы "женственная нация", как утверждал Бисмарк, если наш "мир - дурак", по народной пословице, то не лучше ли для управления такой рассыпчатой массой взять чуждые, более крепкие стихии? Чтобы связать вместе глину, нужны не глиняные, а деревянные или железные доски. Из простой глины даже кирпича не сделаешь - нужен песок, т. е. совсем другая порода, другой металл. Кто бы нас из даровитых соседей ни завоевал, мы останемся в выигрыше. Сознавая это, народ наш и не хочет больше воевать: слишком доказано собственное наше банкротство. Как израненный собственными разбойниками иудей беспомощно лежал на дороге в Иерихон и был радехонек помощи чужого человека, презираемого Самарянина, так и народ русский: слишком уж натерпелся он от бездарности и бездельничества собственных, будто бы национальных властей. Если заберут нас под опеку американцы, м. б., это будет всего желательнее: они лучшие культуртрегеры в свете. Они вложат свой кол