Шулятиков Владимир Михайлович - Совещание расширенной редакции "Пролетария"

условие существования фракции внутри партии. Но т. Максимов на этом не остановился: он решительно заявил, что не только не намерен проводить эти резолюции в жизнь, но не будет и подчиняться им. Совещание обязано было снять с себя всякую ответственность за политическую деятельность товарища Максимова, но при этом оно заявило (см. заявление Спб. делегата М. Т. {М. П. Томского. Ред.} и других), "что речь идет здесь не о расколе фракции, а об отколе товарища Максимова от расширенной редакции "Пролетария"" {Тов. Маратом также было сделано заявление, что проводить резолюции Совещания в жизнь он не будет, но подчиняться им будет. В особом же заявлении т. Марат оговорил, что, признавая необходимой товарищескую идейную борьбу с отзовизмом, он не признает ни организационной борьбы с последним, ни раскола большевистской фракции. Что касается вообще вопроса об организационном расколе, то, как видно из резолюции Совещания "О партийной школе за границей в NN", раскольничей шаг сделан в данном случае отзовистами и сторонниками богостроительства, потому что школа эта есть, несомненно, попытка создать новый идейно-организационный центр новой фракции.}.

   Мы находим также необходимым привлечь все внимание товарищей к резолюциям Совещания: "Задачи большевиков в партии" и "Об отношении к думской деятельности в ряду других отраслей партийной работы". Здесь важно верно понять постановку вопроса о "партийной линии" большевиков и об отношении к легальным возможностям вообще, к думской трибуне в частности.

   Очередной нашей задачей является сохранение и укрепление P.C.-Д.Р.П. В самом выполнении этой большой задачи есть один крайне важный момент: это борьба с ликвидаторством обоих оттенков - с ликвидаторством справа и с ликвидаторством слева. Ликвидаторы справа говорят, что нелегальной Р.С.-Д.Р.П. не надо, что центром тяжести социал-демократической деятельности должны быть исключительно или почти исключительно легальные возможности. Ликвидаторы слева выворачивают дело на-изнанку: легальные возможности для них не существуют в партийной деятельности, нелегальность во что бы то ни стало - для них все. И те и другие - ликвидаторы Р. С.-Д.Р.П., приблизительно в равной мере, ибо без планомерного, целесообразного сочетания легальной и нелегальной работы при теперешнем, навязанном нам историей, положении никакое "сохранение и укрепление Р.С.-Д.Р.П" - немыслимо. Ликвидаторство справа свирепствует, как известно, особенно сильно в меньшевистской фракции, а отчасти в Бунде. Но за последнее время среди меньшевиков наблюдается знаменательное явление возврата к партийности, который нельзя не приветствовать: "меньшинство фракции" (меньшевиков),- как гласит резолюция Совещания, - "испытав до конца путь ликвидаторства, уже поднимает голос протеста против этого пути и ищет вновь партийной почвы для своей деятельности" {Под "расколом в редакции" "Голоса Социал-Демократа" резолюция подразумевает выход т. Плеханова из этой редакции, - выход, по заявлению самого Плеханова, вынужденный не чем иным, как именно ликвидаторскими тенденциями редакции "Голоса Социал-Демократа".}.

   Каковы же задачи большевиков по отношению к этой небольшой пока части меньшевиков, ведущей борьбу против ликвидаторства справа? Большевики должны, несомненно, стремиться к сближению с этой частью партийцев - с частью марксистской и партийной. Речь ни в коем случае не идет здесь о ликвидации наших тактических разногласий с меньшевиками. Против меньшевистских отступлений от линии революционной социал-демократии мы ведем и будем впредь вести самую решительную борьбу. Речь ни в коем случае не идет, само собой разумеется, о каком-либо растворении большевистской фракции в партии. В смысле завоеваний партийных позиций большевиками сделано очень много, но много работы в этом направлении еще впереди. Большевистская фракция, как определенное идейное течение в партии, должна существовать по-прежнему. Но надо твердо помнить одно: ответственность "за сохранение и укрепление" Р.С.-Д.Р.П., о которых говорит резолюция Совещания, лежит теперь, главным образом, если не исключительно, на большевистской фракции. Всю, или почти всю наличную партийную работу с- особенно на местах - несут на себе теперь большевики. И на них, твердых и последовательных защитниках партийности, лежит теперь задача большой важности - привлекать к делу партийного строительства все пригодные для него элементы. И в настоящий тяжелый момент было бы с нашей стороны поистине преступлением не протянуть руку партийцам из других фракций, выступающим в защиту марксизма и партийности - против ликвидаторства.

   Эту позицию признало огромное большинство Совещания и, в том числе, все представители большевиков из местных организаций. Оппозиция колебалась, не решаясь занять определенной позиции ни за, ни против нас. Но, тем не менее, именно за эту линию т. Максимов упрекал Совещание в "предательстве большевизма", в переходе на меньшевистскую точку зрения и т. п. Мы на это отвечали одно: скажите &то поскорее открыто в печати, перед лицом всей партии и всей большевистской фракции, тогда мы получим возможность еще раз разоблачить истинный смысл вашей "революционности", истинный характер вашей "охраны" большевизма.

   Предлагаем товарищам обратить внимание на резолюцию Совещания "Об отношении к думской деятельности и т. д.". Мы указали уже выше на тесную связь вопроса о "легальных возможностях" с ликвидаторством различных оттенков. Борьба с ликвидаторством слева так же обязательна теперь, как и с ликвидаторством справа. Парламентский кретинизм, для которого вся партийная организация должна сводиться к группировке рабочих вокруг "легальных возможностей", в частности, вокруг думской деятельности, так же глубоко противен революционной социал-демократии, как и отзовизм с его непониманием значения легальных возможностей для партии, в интересах партии. В резолюциях Совещания использование легальных возможностей для партии признано делом огромной важности. Но нигде в этих резолюциях легальные возможности и их использование не рассматриваются, как сама себе довлеющая цель. Везде они поставлены в тесную связь с задачами и способами деятельности нелегальной. И эта связь заслуживает в настоящее время особенного внимания. Некоторые практические указания на этот счет даны в самой резолюции. Но это - лишь указания. Вообще же говоря, речь должна идти сейчас не столько о том, каково именно место "легальных возможностей" в ряду других отраслей партийной работы, а о том, как использовать наличные "легальные возможности" к наибольшей выгоде для партии. В течение долгих лет подпольной работы в партии накопился огромный опыт по части нелегальной работы. Нельзя того же сказать о другой области - об использовании возможностей легальных. Здесь партией, в частности большевиками, делалось недостаточно. На использование этой области следует обратить больше внимания, инициативы и усилий, чем это делалось до сих пор. Использованию легальных возможностей надо учиться и учиться так же настойчиво, как учились и учимся мы приемам нелегальной деятельности. К этой-то упорной работе над использованием легальных возможностей в пользу партии Совещание и призывает всех, кому дороги интересы Р С.-Д.Р.П.

   Неизменным по-прежнему остается и должно, конечно, оставаться наше отношение к нелегальной партийной работе. Сохранение и укрепление Р.С.-Д.Р.П. - основная задача, которой все должно быть подчинено. Только достигнув этого укрепления, сможем мы использовать в интересах партии и те же легальные возможности. Самое усиленное внимание должно быть обращено на те рабочие группы, которые формируются в промышленных центрах и в руки которых должно переходит* - и постепенно переходит - общее руководство партийной работой. Все наши усилия во всех областях нашей деятельности должны быть направлены к тому, чтобы из этих групп создавались действительно партийные социал-демократические кадры. Только на этой основе сохранение и укрепление Р.С.-Д.Р.П. становится действительно возможным.

  

  

  

   {* * Печатается по тексту, опубликованному в No 46 "Пролетария" от 24 (11) июля 1909 г. Ред.}

  

   1 июля 1909 г.

  

   Прошу Вас не отказать напечатать в ближайшем номере "Пролетария" мое следующее заявление:

   Ввиду того, что

   1) до сих пор на всех партийных съездах и конференциях и во всей моей партийной работе в местных организациях я выступал, постоянно подчиняясь решениям фракции большевиков, одним из основателей которой я являюсь;

   2) что, выбирая совместно со всеми остальными делегатами-большевиками Лондонского съезда большевистский идейный центр (расширенную редакцию "Пролетария"), я тем самым возложил на себя идейную и моральную ответственность за все действия этого центра.

   3) что решения, принятые на последнем заседании расширенной редакции "Пролетария", резко расходятся с моей принципиальной позицией и глубоко возмущают мои представления о товарищеской и революционной этике,

   я заявляю, что, оставаясь попрежнему верным всем традициям, установленным на наших съездах и конференциях, -

   1) я слагаю с себя всякую моральную и идейную ответственность за деятельность вновь сложившегося идейного центра большевиков.

   2) впредь ничего общего с редакцией "Пролетария" не имею и сотрудником этого органа не состою и

   3) освобождаю себя от всякой фракционной дисциплины, поскольку хранителем этой дисциплины является теперешняя редакция "Пролетария".

   С социал-демократическим приветом делегат последней партийной конференции от центральной промышленной области.

   От ред. {Примечание "От редакции" к письму М. Н. Лядова написано В. И. Лениным (Соч, т. XIV, стр. 111). Ред.}: Охотно даем место открытому выступлению тов. Лядова и заметим ему лишь следующее:

   Блюсти традиции большевизма - ортодоксально-марксистского течения в Р.С.-Д.Р.П. - дело, конечно, прекрасное, т. Лядов. Но соблюдать эту традицию значит, между прочим, оберегать большевизм от каррикатуры на него. А ведь именно каррикатурой на большевизм - как мы пространно доказали в ряде статей и как теперь официально признала большевистская фракция - являются потуги отзовизма и богостроительства.

   Что касается "революционной этики", к которой апеллирует т. Лядов, то на этот счет мы можем его спокойно предоставить самому себе, а вот свою "принципиальную позицию" т. Лядову и его единомышленникам давно бы следовало изложить открыто перед всей партией, а то до сих пор приходилось верить им на слово, что у них есть что-нибудь кроме отзовизма и богостроительства.

   В заключение, выскажем уверенность, что т. Лядов, много лет поработавший в рядах революционной социал-демократии, не так долго останется в новой фракции богостроителей-отзовистов, или - как их для краткости называют - "божественных отзовистов", и вернется во фракцию большевиков.

  

  

  

   {* Сочинения, т. XIV, стр. 104-110. Ред.}

  

   [24 (11) июля 1909 г.]

  

   В особом приложении к настоящему No "Пролетария" читатели найдут сообщение о Совещании большевиков и текст принятых им резолюций {См. материалы, стр. 171-182, 199-205. Ред.}. В настоящей статье мы намерены остановиться на оценке значения этого Совещания и происшедшего на нем откола небольшой части большевиков с точки зрения как нашей фракции, так и всей Р.С.-Д.Р.П. в целом.

   Два последние года, начиная приблизительно с государственного переворота 16 (3)-го июня 1907 г. и до настоящего времени, представляют из себя эпоху крутого перелома, тяжелого кризиса в истории русской революции и в развитии российского рабочего движения и Р.С.-Д.Р.П. Всероссийская конференция Р.С.-Д.Р.П. в декабре 1908 г. подвела итоги по вопросам о современном политическом положении, о состоянии революционного движения и перспективах его, о задачах партии рабочего класса в переживаемый момент. Резолюции этой конференции - прочное достояние партии, и те меньшевики-оппортунисты, которые желали во что бы то ни стало критиковать их, только обнаружили с особенной наглядностью бессилие своей "критики", неспособной противопоставить ровно ничего осмысленного, цельного, систематического по разрешенным в этих резолюциях вопросам.

   Но партийная конференция дала нам не только это. Она сыграла важнейшую роль в жизни партии тем, что наметила новые идейные группировки в обеих фракциях: и у меньшевиков и у большевиков. Борьба этих фракций заполнила собой, можно сказать без преувеличения, всю историю партии как непосредственно перед революцией, так и во время революции. Поэтому, новые идейные группировки представляют из себя очень важное в жизни партии явление, которое должны продумать, понять, усвоить все Социал-демократы, чтобы уметь сознательно отнестись к новым вопросам нового положения.

   Эти новые идейные группировки могут быть кратко охарактеризованы как появление на обоих крайних флангах партии ликвидаторства и как борьба с ним. У меньшевиков ликвидаторство обнаружилось к декабрю 1908 г. с полной ясностью, борьба же с ним шла тогда почти исключительно со стороны других фракций (большевиков, польских, латышских с.-д., части бундовцев). Меньшевики-партийцы, меньшевики-противники ликвидаторства, едва-едва намечались в то время, как течение, не выступая сколько-нибудь сплоченно и открыто. У большевиков определенно обрисовались и открыто выступили обе части: и подавляющее большинство ортодоксальных большевиков, которые решительно боролись с отзовизмом и провели в своем духе все резолюции конференции, и меньшинство "отзовистов", которые защищали свои взгляды, как отдельная группа, получая неоднократно поддержку от колеблющихся между ними и ортодоксальными большевиками "ультиматистов". Что отзовисты (и ультиматисты, поскольку они скатываются к ним) представляют из себя меньшевиков наизнанку, ликвидаторов нового вида, это неоднократно было уже сказано и показано в "Пролетарии" (см. особенно NoNo 39 {См. Сочинения, т. XII, стр. 390-403. Ред.}, 42, 44 {См. Сочинения, т. XIV, стр. 33-36 и 52-61, Ред.}). Итак: у меньшевиков подавляющее большинство ликвидаторов и едва намечающееся начало протеста и борьбы партийцев с ними; у большевиков полное господство ортодоксальных элементов при открыто выступавшем меньшинстве отзовистов, - таково было внутрипартийное положение, обрисовавшееся на Декабрьской Всероссийской конференции Р.С.-Д.Р.П.

   Что же такое это ликвидаторство? в чем причина его появления? почему отзовисты (и богостроители, о которых мы скажем несколько слов ниже) представляют из себя тоже ликвидаторов, меньшевиков наизнанку? одним словом, каков социальный смысл и каково социальное значение новой идейной группировки внутри нашей партии?

   Ликвидаторство в тесном смысле слова, ликвидаторство меньшевиков, состоит идейно в отрицании революционной классовой борьбы социалистического пролетариата вообще и, в частности, в отрицании гегемонии пролетариата в нашей буржуазно-демократической революции. Отрицание это принимает, разумеется, различные формы, происходит более или менее сознательно" резко, последовательно. В пример можно привести Череванина и Потресова. Первый дал такую оценку роли пролетариата в революции, что вся редакция "Голоса Социал-Демократа" еще до раскола внутри нее (т.-е. и Плеханов и Мартов - Дан - Аксельрод - Мартынов) оказалась вынуждена отречься от Череванина, хотя сделала она это в сугубо неприличной форме, именно: она отреклась от последовательного ликвидатора в "VorwБrts'e" перед немцами, не приведя своего заявления в "Голосе Социал-Демократа" для русских читателей! Потресов в своей статье в "Общественном движении в России в начале XX века" так успешно ликвидировал идею гегемонии пролетариата в русской революции, что Плеханов вышел из коллективной ликвидаторской редакции.

   Организационно ликвидаторство есть отрицание необходимости нелегальной социал-демократической партии и связанное с этим отречение от Р.С.-Д.Р.П., выход из нее, борьба против нее на страницах легальной печати, в легальных рабочих организациях, профессиональных союзах, кооперативах, на съездах, где участвуют рабочие депутаты и т. д. Примерами такого ликвидаторства меньшевиков кишит история любой партийной организации в России в последние два года. Как особенно наглядный пример ликвидаторства был уже указан нами ("Пролетарий" No 42, перепечатано в брошюре: "Всероссийская конференция Р.С.-Д.Р.П. в декабре 1908 г.") случай, когда меньшевики-цекисты пытались прямо сорвать Ц. К. партии, прекратить функционирование этого учреждения. Как на признак почти полного распада нелегальных меньшевистских организаций в России, можно указать на то, что "кавказская делегация" последней партийной конференции сплошь состояла из заграничников, а редакция "Голоса Социал-Демократа" была утверждена (в начале 1908 г.) Ц. К. партии, как отдельная литературная группа вне всякой связи с той или иной действующей в России организацией.

   Меньшевики не подводят итогов всем этим проявлениям ликвидаторства. Отчасти они скрывают их, отчасти путаются сами, не сознавая значения отдельных фактов, теряясь в мелочах, казусах, личностях, не умея обобщать, не понимая смысла происходящего.

   А смысл этот состоит в том, что оппортунистическое крыло рабочей партии в эпоху буржуазной революции неизбежно должно было при кризисах, распаде и развале оказаться либо сплошь ликвидаторским, либо в плену у ликвидаторов. В эпоху буржуазной революции неизбежно присоединение к пролетарской партии мелко-буржуазных попутчиков (Mitlaufer называется это по-немецки), наименее способных усвоить пролетарскую теорию и тактику, наименее способных удержаться в эпоху развала, наиболее склонных до конца доводить оппортунизм. Наступил распад - масса интеллигентов меньшевиков, литераторов-меньшевиков фактически ушла в либералы. Отхлынула интеллигенция от партии - следовательно, распались более всего меньшевистские организации. Те меньшевики, которые искренне сочувствовали пролетариату и пролетарской классовой борьбе, пролетарской революционной теории (а такие меньшевики всегда были, оправдывавшие свой оппортунизм в революции желанием учитывать все повороты ситуации, все изгибы запутанного исторического пути), оказались "еще раз в меньшинстве", в меньшинстве среди меньшевиков, без решимости вести борьбу с ликвидаторами, без сил для успешного ведения этой борьбы. Но попутчики-оппортунисты идут все дальше и дальше в либерализм, Плеханову становится не втерпеж от Потресова, "Голосу Социал-Демократа" - от Череванина, московским рабочим меньшевикам - от интеллигентов-меньшевиков и так далее. Меньшевики-партийцы, меньшевики-ортодоксальные марксисты, начинают откалываться и силою вещей они оказываются, раз они идут к партии, идущими к большевикам. И наша задача - понять это положение, всячески и везде постараться отделить ликвидаторов от партийцев-меньшевиков, сблизиться с последними не в смысле стирания принципиальных разногласий, а в смысле сплочения действительно единой рабочей партии, в которой разногласия не должны мешать общей работе, общему натиску, общей борьбе.

   Но составляют ли мелко-буржуазные попутчики пролетариата исключительное достояние одной меньшевистской фракции? Нет. Мы уже указывали в No 39 "Пролетария" {См. Сочинения, том XII, стр. 390-403. Ред.}, что они имеются и у большевиков, как об этом свидетельствует весь способ аргументации последовательных отзовистов, весь характер их попыток обосновать "новую" тактику. Ни одна сколько-нибудь значительная часть массовой рабочей партии не могла, по самой сути дела, избегнуть того, чтобы в эпоху буржуазной революции включить то или иное число "попутчиков" различных оттенков. Это явление неизбежно даже в наиболее развитых капиталистических странах после полного завершения буржуазной революции, ибо пролетариат всегда соприкасается с самыми разнообразными слоями мелкой буржуазии, всегда рекрутируется снова и снова из этих слоев. В этом явлении нет ничего ненормального и ничего страшного, если только пролетарская партия умеет переваривать инородные элементы, подчинять их себе, а не подчиняться им, умеет во-время сознать, что те или иные элементы - действительно инородные элементы и что от них необходимо при известных условиях ясно и открыто отмежеваться. Различие между обеими фракциями Р.С.-Д.Р.П. в этом отношении сводится именно к тому, что меньшевики оказались в плену у ликвидаторов (т.-е. у "попутчиков"), - об этом свидетельствуют из рядов самих меньшевиков и московские их сторонники в России и Плеханов своим отделением от Потресова и от "Голоса Социал-Демократа" заграницей, а у большевиков ликвидаторские элементы отзовизма и богостроительства оказались с самого начала в небольшом меньшинстве, оказались с самого начала обезвреженными, а затем и отодвинутыми.

   Что отзовизм есть меньшевизм наизнанку, что он неизбежно ведет тоже к ликвидаторству, только несколько иного вида, в этом не может быть сомнения. Речь идет, конечно, не о лицах И не об отдельных группах, а об объективной тенденции этого направления, раз оно перестает быть только настроением и пытается сложиться в особое направление. Большевики с полной определенностью заявляли до революции, во-первых, что они хотят не создать особое направление в социализме, а применить к новым условиям нашей революции основные принципы всей международной революционной, ортодоксально-марксистской социал-демократии, во-вторых, что они сумеют выполнить свой долг и на самой тяжелой, медленной серой будничной работе, если после борьбы, после исчерпания всех наличных революционных возможностей история заставит нас тащиться путями "самодержавной конституции". Эти заявления найдет всякий сколько-нибудь внимательный читатель в литературе социал-демократов 1905-го года. Эти заявления имеют громадное значение, как обязательство, всей фракции, как сознательный выбор пути. Чтобы выполнить это обязательство перед пролетариатом, надо было неуклонно переваривать, воспитывать тех, кого привлекали к с.-д-тии дни свободы (- сложился даже тип "социал-демократов дней свободы" -), кого увлекала, главным образом, решительность, революционность, "яркость" лозунгов, у кого не хватало выдержки, чтобы бороться не только в дни революционных праздников, но и в контр-революционные будни. Часть этих элементов постепенно втянулась в пролетарскую работу и усвоила себе марксистское мировоззрение. Другая часть только заучила, а не усвоила, несколько лозунгов, повторяя старые слова и не умея применить старые принципы революционной соц.-демократической тактики к изменившимся условиям. Судьба той и другой части наглядно иллюстрируется эволюцией тех, кто хотел бойкотировать III Думу. В июне 1907 года таковых было большинство большевистской фракции. Но "Пролетарий" неуклонно вел анти-бойкотистскую линию. Жизнь давала проверку этой линии, и через год "отзовисты" оказались в меньшинстве среди большевиков (14 голосов против 18 летом 1908 г.) в Московской организации - твердыне былого "бойкотизма". Еще через год, после всестороннего и многократного разъяснения ошибочности отзовизма, большевистская фракция - ив этом значение недавнего Совещания большевиков - окончательно ликвидировала отзовизм и скатывающийся к нему ультиматизм, окончательно ликвидировала эту своеобразную форму ликвидаторства.

   Пусть не упрекают нас поэтому за "новый раскол". Мы объясняем подробно в сообщении о нашем Совещании наши задачи и наше отношение к делу. Мы исчерпали все возможности и все средства убеждения несогласных товарищей, мы работали над этим больше 1 1/2 года. Но, как фракция, т.-е. союз единомышленников в партии, мы не можем работать без единства в основных вопросах. Откол от фракции не то, что откол от партии. Отколовшиеся от нашей фракции нисколько не теряют возможности работать в партии. Либо они останутся "дикими", т.-е. вне фракций, и общая обстановка партийной работы должна будет втянуть их. Либо они попытаются создать новую фракцию - это их законное право, если они хотят отстаивать и развивать свой особый оттенок взглядов и тактики - и тогда вся партия очень быстро увидит воочию проявление на деле тех тенденций, идейное значение которых мы старались оценить выше.

   Большевикам приходится вести партию. Чтобы вести, надо знать путь, надо перестать колебаться, перестать тратить время на убеждение колеблющихся, на борьбу внутри фракции с несогласными. Отзовизм и скатывающийся к нему ультиматизм несовместимы с той работой, которой требуют теперь от революционных с.-д, данные обстоятельства. Мы научились во время революции "говорить по-французски", т.-е. вносить в движение максимум толкающих вперед лозунгов, поднимать энергию и размах непосредственной массовой борьбы. Мы должны теперь, во время застоя, реакции, распада, Научиться "говорить по-немецки", т.-е. действовать медленно (иначе нельзя, пока не будет нового подъема)., систематически, упорно, двигаясь шаг за шагом, завоевывая вершок за вершком. Кому скучна эта работа, кто не понимает необходимости сохранения и развития революционных основ с.-д. тактики и на этом пути, на этом повороте пути, тот всуе приемлет имя марксиста.

   Наша партия не может идти вперед без решительной ликвидации ликвидаторства. А к ликвидаторству относится не только прямое ликвидаторство меньшевиков и их оппортунистическая тактика. Сюда относится и меньшевизм наизнанку. Сюда относятся отзовизм и ультиматизм, противодействующие выполнению партией очередной задачи, составляющей своеобразную особенность момента, задачу использования думской трибуны и создания опорных пунктов из всех и всяческих полулегальных и легальных организаций рабочего класса. Сюда относится богостроительство и защита богостроительских тенденций, в корне порывающих с основами марксизма. Сюда относится непонимание партийных задач большевиков, - задач, которые в 1906-1907 годах состояли в свержении меньшевистского Ц. К., не опиравшегося на большинство партии (не только поляки и латыши, даже бундовцы не поддерживали тогда чисто меньшевистского Ц. К.). - Задач, которые теперь состоят в терпеливом воспитании партийных элементов, в сплочении их, в создании действительно единой и прочной пролетарской партии. Большевики очищали почву для партийности своей непримиримой борьбой против антипартийных элементов в 1903-1905 и в 1906-1907 годах. Большевики должны теперь построить партию, построить из фракции партию, построить партию при помощи тех позиций, которые завоеваны фракционной борьбой. Таковы задачи нашей фракции в связи с переживаемым политическим моментом и общим положением всей Р.С.-Д.Р.П. Эти задачи еще раз и с особенной детальностью повторены и развиты в резолюциях недавнего большевистского Совещания. Ряды перестроены для новой борьбы. Изменившиеся условия учтены. Путь выбран. Вперед по этому пути - и революционная Социал-Демократическая Рабочая Партия России станет быстро складываться в силу, которую не поколеблет никакая реакция и которая встанет во главе всех борющихся классов народа в следующей кампании нашей революции {Недавно вышли в свет No 15 "Голоса Социал-Демократа" и No 2 "Откликов Бунда". В изданиях этик нагромождена вновь куча отборных образчиков ликвидаторства, которые потребуют разбора и оценки в отдельной статье в ближайшем No "Пролетария".}.

  

  

   [24 (11) сентября 1909 г.]

  

   Т.т. Максимов и Николаев {Л. Б. Красин. Ред.} выпустили особый листок, под названием "Отчет тов. большевикам устраненных членов расширенной редакции "Пролетария" {См. стр. 241-250. Ред.}. Горько-прегорько жалуются публике наши устраненные на то, какие обиды нанесла им редакция и как она их устранила.

   Чтобы показать партии рабочего класса, какого сорта эта публика горько жалующихся устраненных, рассмотрим прежде всего принципиальное содержание листка. Из No 46 "Пролетария" и из приложения к этому номеру читатели знают, что Совещание расширенной редакции "Пролетария" признало тов. Максимова одним из организаторов новой фракции в нашей партии, - фракции, с которой большевизм не имеет ничего общего, и сняло с себя "всякую ответственность за все политические шаги тов. Максимова" {См. материалы Совещания, стр. 182. Ред.}. Из резолюций Совещания видно, что основой расхождения с отколовшейся от большевиков новой фракцией (или вернее: с отколовшимся Максимовым и его приятелями) является, во-первых, отзовизм, и ультиматизм; во-вторых, богостроительство. В трех подробных резолюциях изложен взгляд большевистской фракции на то и на другое течение.

   Что же отвечают теперь горько жалующиеся устраненные?

  

  

   Начнем с отзовизма. Устраненные подводят итоги парламентского или думского опыта за истекшие годы, оправдывают бойкот Булыгинской и Виттевской Думы, а также участие во II Думе и продолжают:

   "...При острой и усиливающейся реакции все это опять-таки изменяется. Партия не может тогда провести крупной и яркой избирательной кампании, не может получить достойного себя парламентского представительства"...

   Первая же фраза самостоятельного, не списанного из старых большевистских изданий рассуждения, - и перед нами вся бездонная пропасть отзовистского политического недомыслия. Ну, подумайте-ка, любезнейшие, может партия при острой и усиливающейся реакции провести "крупное и яркое" устройство "инструкторских групп и школ" для боевиков, о чем вы говорите на той же самой странице, в том же столбце вашего произведения? Подумайте-ка, любезнейшие, может ли партия получить "достойное себя представительство" в таких школах? Если бы вы умели думать и сколько-нибудь способны были рассуждать политически, о, несправедливо устраненные, то вы заметили бы, что выходит у вас величайшая несуразица. Вместо того, чтобы политически мыслить, вы цепляетесь за "яркую" вывеску и от этого оказываетесь в положении партийных иванушек. Вы болтаете об "инструкторских школах" и об "усилении (!) пропаганды в войсках" (там же), потому что вы, как и все политические недоросли из лагеря отзовистов и ультиматистов, считаете такого рода деятельность особенно "яркой", но подумать об условиях действительного (а не словесного) применения этих форм деятельности вы не умеете. Вы заучили обрывки большевистских словечек и лозунгов, но понять в них вы ровнехонько ничего не поняли. "При острой и усиливающейся реакции" партии трудна всякая работа, но, как ни велики трудности, а добиться достойного парламентского представительства все же возможно. Это доказывает, например, и опыт германской социал-демократии в эпоху "острой и усиливающейся реакции" хотя бы времен введения исключительного закона. Отрицая эту возможность, Максимов и К^о обнаруживают только свое полнейшее политическое невежество. Рекомендовать "инструкторские школы" и "усиление пропаганды в войсках" "при острой и усиливающейся реакции" - и в то же время отрицать возможность для партии иметь достойное парламентское представительство, это значит говорить наглядные несообразности, достойные помещения в сборник логических нелепостей для учеников низших классов гимназии. И инструкторские школы и усиление пропаганды в войсках предполагают обязательное нарушение старых законов, прорыв их, - тогда как парламентская деятельность вовсе не обязательно и, во всяком случае, неизмеримо реже предполагает прорыв старых законов новою общественною силою. Теперь подумайте, любезные, когда легче прорывать старые законы: при острой и усиливающейся реакции или при подъеме движения? Подумайте, о, несправедливо устраненные, и постыдитесь того вздора, который вы говорите, защищая милых вашему сердцу отзовистов.

   Далее. Какого рода деятельность предполагает больший размах энергии масс, большее влияние масс на непосредственную политическую жизнь,- парламентская ли деятельность по закону, созданному старой властью, или военная пропаганда, подрывающая сразу и прямиком орудия материальной силы этой власти? Подумайте, любезные, и вы увидите, что парламентская деятельность в указанном отношении стоит позади. А из этого что следует? А из этого следует то, что чем сильнее непосредственное движение масс, чем больше размах их энергии, другими словами: чем больше можно говорить об "остром и усиливающемся" революционном натиске народа, а не об "острой и усиливающейся реакции", - тем более возможной, тем более неизбежной, тем более успешной будет становиться и пропаганда в войсках и боевые выступления, действительно связанные с массовым движением, а не сводящиеся к авантюризму оголтелых боевиков. Именно поэтому, о, несправедливо устраненные, большевизм умел выдвинуть и боевую деятельность и пропаганду в войсках особенно сильно в период "острого и усиливающегося" революционного подъема; - именно поэтому большевизм умел проводить (начиная с 1907 года) и окончательно провел к 1909-му году отделение своей фракции от того боевизма, который "при острой и усиливающейся реакции" свелся, неизбежно свелся к авантюризму.

   У наших героев, которые заучили обрывки большевистских слов, выходит вое наоборот: высшие формы борьбы, неудавшиеся нигде и никогда в мире без непосредственного натиска масс, рекомендуются на первом плане, как "возможные" в эпоху острой реакции, - а низшие формы борьбы, предполагающие не столько непосредственный прорыв закона борьбой масс, сколько использование закона для пропаганды и агитации, подготовляющей сознание масс для борьбы, объявляются "невозможными"!!

   Отзовисты и их "устраненные" подголоски слыхали и заучили, что большевизм считает непосредственную борьбу масс, вовлекающую в движение даже войска (т.-е. наиболее заскорузлую часть населения, наименее подвижную, наиболее защищенную от пропаганды и т. д.) и превращающую боевые выступления в действительное начало восстания, - формой движения высшей, а парламентскую деятельность без непосредственного движения масс - формой движения низшей. Отзовисты и их подголоски, вроде Максимова, это слыхали и заучили, но не поняли, и потому оскандалились. Высшее-(значит "яркое", думает отзовист и т. Максимов,-ну-ка, я закричу "поярче": наверное, выйдет всех революционнее, а разбирать, что к чему, это от лукавого!

   Послушайте дальше рассуждения Максимова (мы продолжаем цитату на прерванном месте):

  

   ..."Механическая сила реакции разрывает связь уже создавшейся партийной фракции с массами И страшно затрудняет влияние на нее партии, а это приводит к неспособности такого представительства вести достаточно широкую и глубокую организационно-пропагандистскую работу в интересах партии. При ослаблении же самой партии не исключается даже опасность вырождения фракции, ее уклонения от основного пути социал-демократии...

  

   Неправда ли, как это бесподобно мило? Когда речь идет о низших, подзаконных формах борьбы, тогда нас начинают запугивать: "механическая сила реакции", "неспособность вести достаточно широкую работу", "опасность вырождения". А когда речь идет о высших, прорывающих старые законы, формах классовой борьбы, тогда "механическая сила реакции" исчезает, никакой "неспособности" вести "достаточно широкую" работу в войсках не оказывается, ни о какой "опасности вырождения" инструкторских групп и школ не может быть, изволите видеть, и речи!

   Вот наилучшее оправдание редакции "Пролетария", почему она должна была устранить политических деятелей, несущих такие идеи в массы.

   Зарубите-ка себе на носу, о, несправедливо устраненные: когда имеются на-лицо действительно условия острой и усиливающейся реакции, когда механическая сила этой реакции действительно разрывает связь с массами, затрудняет достаточно широкую работу и ослабляет партию, именно тогда специфической задачей партии становится овладение парламентским оружием борьбы; и это не потому, о, несправедливо устраненные, что парламентская борьба выше других форм борьбы; нет, это именно потому, что она ниже их, ниже, например, такой борьбы, которая втягивает в массовое движение даже войско, которая создает массовые стачки, восстания! и проч. Каким же образом овладение низшей формой борьбы может стать специфической (т.-е. отличающей данный момент от других моментов) задачей партии? А таким образом, что чем сильнее механическая сила реакции и чем более ослаблена связь с массами, тем больше выдвигается на очередь задача подготовки сознания масс (а не задача прямого действия), тем больше выдвигается на очередь использование созданных старой властью путей пропаганды и агитации (а не непосредственный натиск масс против самой этой старой власти).

  

  

   Для всякого марксиста, который хоть сколько-нибудь вдумывался в миросозерцание Маркса и Энгельса, для всякого социал-демократа, который хоть сколько-нибудь знаком с историей международного социалистического движения, это превращение одной из низших форм борьбы в специфическое орудие борьбы особого исторического момента не представляет из себя ровно ничего удивительного. Анархисты этой нехитрой вещи абсолютно и никогда понять были не в состоянии. Теперь наши отзовисты и их устраненные подголоски пытаются перенести в русскую социал-демократическую среду методы мышления анархизма, крича (подобно Максимову и К^о), что у "Пролетария" господствует теория "парламентаризма во что бы то ни стало".

   Чтобы разъяснить, до какой степени неумны и не социал-демократичны эти крики Максимова и К^о, приходится опять-таки начать с азов. Подумайте-ка, о, несправедливо устраненные, что составляет специфическое отличие политики и тактики немецкой социал-демократии по сравнению с социалистическими рабочими партиями других стран? Использование парламентаризма; превращение буржуазно-юнкерского (по-русски, примерно: октябристски-черносотенного) парламентаризма в орудие социалистического воспитания и организации рабочих масс. Значит ли это, что парламентаризм есть высшая форма борьбы социалистического пролетариата? Анархисты всего мира думают, что значит. Значит ли это, что немецкие социал-демократы стоят на точке зрения парламентаризма во что бы то ни стало? Анархисты всего мира думают, что значит, а потому нет у них врага, более ненавистного, чем немецкая социал-демократия, нет для них мишени, более излюбленной, чем немцы социал-демократы. И в России, когда наши социал-революционеры начинают заигрывать с анархистами и рекламировать свою "революционность", они обязательно пытаются вытащить те или иные действительные или мнимые промахи немецких социал-демократов и сделать отсюда выводы против социал-демократии.

   Теперь пойдем дальше. В чем ошибка рассуждения анархистов? В том, что они, ввиду в корне неправильных представлений о ходе общественного развития, не умеют учесть особенностей конкретного политического (и экономического) положения в разных странах, обусловливающих специфическое значение для известного периода времени то одного, то другого средства борьбы. На самом деле немецкая социал-демократия не только не стоит на точке зрения парламентаризма во что бы то ни стало, не только не подчиняет все и вся парламентаризму, а напротив: как раз она всего лучше в международной армии пролетариата развернула такие внепарламентские орудия борьбы, _как социалистическую печать, как профессиональные союзы, как систематическое использование народных собраний, как воспитание молодежи в социалистическом духе и т. д. и т. п.

   В чем же тут суть? В том, что совокупность целого ряда исторических условий сделала для Германии известного периода парламентаризм специфическим орудием борьбы, не главным; не высшим, не крупным, не существенным по сравнению с другими, а именно специфическим, наиболее характерным по сравнению с другими странами. Уменье использовать парламентаризм оказалось поэтому симптомом (не условием, а симптомом) образцовой постановки всего социалистического дела, во всех его, вышеперечисленных нами, разветвлениях.

   Перейдем от Германии к России. Те, кто вздумал бы целиком приравнять условия той или другой страны, впали бы в целый ряд крупнейших ошибок. Но попробуйте поставить вопрос так, как обязательно ставить его марксисту: в чем специфическая особенность политики и тактики русских социал-демократов данного момента? Мы должны сохранить и укрепить нелегальную партию, - как и до революции. Мы должны неуклонно готовить массы к новому революционному кризису, - как и в 1897 - 1903 годах. Мы должны всячески укреплять связь партии с массой, развивать и использовать в целях социализма всевозможные рабочие организации, - как и всегда и везде все социал-демократические партии. Специфической особенностью момента является именно попытка (и неудачная попытка) старого самодержавия разрешить новые исторические задачи при помощи октябристски-черносотенной Думы. Поэтому и специфической задачей тактики для социал-демократов является использование этой Думы s своих целях, в целях распространения идей революции и идей социализма. Не в том суть, чтобы эта специфическая задача была особенно высока, чтобы она открывала широкие перспективы, чтобы она равнялась или, хотя бы, приближалась по своему значению к тем задачам, которые возникали перед пролетариатом, например, в 1905-1906 годы. Нет. Суть в том, что это - особенность тактики сегодняшнего момента, отличие ее от периода миновавшего и от периода грядущего (ибо этот грядущий период, наверное, принесет нам специфические задачи, более сложные, более высокие, более интересные, чем задача использования III Думы). Нельзя овладеть современным моментом, нельзя решить всей совокупности тех задач, которые он ставит перед социал-демократической партией, не решив этой специфической задачи момента, не превратив черносотенно-октябристской Думы в орудие социал-демократической агитаций.

   Отзовистские пустомели болтают, например, вслед за большевиками об учете опыта революции. Но они не понимают, что они говорят. Они не понимают, что в учет опыта революции входит отстаивание идеалов и задач и методов революции из-внутри Думы. Не суметь извнутри Думы, через наших партийных рабочих, которые могут пройти и которые прошли в эту Думу, отстоять эти идеалы, задачи и методы - значит не уметь сделать первого шага в деле политического учета опыта революции (ибо речь идет здесь, конечно, не- об учете опыта теоретическом, в книгах и, в исследованиях). Этим первым шагом наша задача отнюдь и ни в коем случае не исчерпывается. Несравненно важнее, чем первый шаг, будут шаги второй и третий: т.-е. превращение уже учтенного массами опыта в идейный багаж для нового исторического действия. Но если сами же эти отзовистские пустомели говорят о "межреволюционней" эпохе, то они должны бы были понять (если бы они умели думать, умели рассуждать по социал-демократически), что "межревомо-ционный" как раз и значит выдвигающий элементарные, предварительные задачи на очередь дня. "Межреволюционный" есть характеристика неустойчивого, неопределенного положения, когда старая власть, убедившись в невозможности править при помощи одних только старых орудий, пытается использовать новое орудие в общей обстановке старых порядков. Это - внутренне-противоречивая, невозможная попытка, на которой самодержавие опять идет, неминуемо идет к краху, опять ведет нас к повторению славной эпохи и славных битв 1905 года. Но оно идет не так, как шло в 1897-1903 годах, ведет народ к революции не гак, как вело до 1905 года. Вот это "не так" надо $меть понять; надо уметь видоизменить свою тактику, прибавляя ко всем основным, всеобщим, первостепенным и важнейшим задачам революционной социал-демократии еще одну, не очень крупную, но специфическую задачу данного момента, нового момента: задачу революционно-социал-демократического использования черносотенной Думы.

   Как всякая новая задача, эта задача кажется труднее других, ибо она требует от людей не простого повторения заученных лозунгов (у отзовистов и Максимова дальше этого повторения ума нехватает), а некоторой инициативы, гибкости ума, изобретательности, самостоятельной работы над оригинальной исторической задачей. Но на самом деле эта задача особенно трудной может казаться только неумеющим самостоятельно мыслить и самостоятельно работать людям: на деле эта задача, как всякая специфическая задача момента, легче других, ибо ее разрешимость лежит именно в условиях данного момента. В эпоху "острой и усиливающейся реакции" решить задачу действительно серьезной постановки "инструкторских школ и групп", т.-е. такой постановки, при которой бы они были действительно связаны с массовым движением, действительно подчинены ему, вовсе нельзя, ибо задача поставлена глупо, поставлена людьми, списавшими формулировку этой задачи с хорошей брошюрки, учитывающей условия другого момента. А решить задачу подчинения массовой партии и интересам массы - речей, выступлений, политики социал-демократов в III Думе - можно. Нелегко, если считать "легким" делом повторение заученного, но осуществимо. Как бы мы ни напрягали сейчас всех сил партии, мы не можем решить задачи социал-демократической (а не анархистской) постановки "инструкторских школ" в данный, "межреволюционный" м