Шулятиков Владимир Михайлович - Совещание расширенной редакции "Пролетария"

омент, ибо для разрешимости этой задачи нужны совсем другие исторические условия. Наоборот, напрягая все силы, мы решим (и мы уже начинаем решать) задачу революционно-социал-демократического использования III Думы, - решим ее не для того, о, обиженные устранением и обиженные богом отзовисты и ультиматисты!, чтобы возвести парламентаризм на какой-то высокий пьедестал, чтобы провозгласить "парламентаризм во что бы то ни стало", а для того, чтобы после решения "межреволюционной" задачи, соответствующей сегодняшнему "межреволюционному" моменту, перейти к решению более высоких революционных задач, которые будут соответствовать завтрашнему более высокому, т.-е. более революционному моменту.

  

  

   Особенно курьезны эти глупенькие крики Максимова и К^о о "парламентаризме во что бы то ни стало" у большевиков с точки зрения действительной истории отзовизма. Курьезно то, что о преувеличении парламентаризма закричали как раз те люди, которые создали и создают особое направление исключительно на вопросе о своем отношении к парламентаризму! Как вы себя сами зовете, любезнейшие Максимов и К^о? Вы зовете себя "отзовистами", "ультиматистами", "бойкотистами". Максимов до сих пор не может налюбоваться на себя, как на бойкотиста III Думы, и свои редкие партийные выступления обязательно сопровождает подписью: "докладчик бойкотистов на июльской конференции 1907-го г.". Один писатель подписывался в старину: "действительный статский советник и кавалер". Максимов подписывается: "докладчик бойкотистов" - тоже ведь кавалер!

   При том политическом положении в июне 1907 года, когда Максимов защищал бойкот, ошибка была еще совсем, совсем невелика. Но когда в июле 1909 года, выступая с своего рода манифестом, Максимов продолжает любоваться на свой "бойкотизм" по отношению к III Думе, то это уже совсем глупо. И бойкотизм, и отзовизм, и ультиматизм - одни уже. эти выражения означают создание направления из вопроса об отношении к парламентаризму и только из этого вопроса. А выделить себя по этому вопросу, продолжать (два года спустя после решения дела в принципе партией!) выделять себя по этому вопросу - это признак беспредельного узколобия. Именно те, кто поступает так, т.-е. и "бойкотисты" (1909 года), и отзовисты, и ультиматисты доказывают тем самым, что мыслят они не по социал-демократически, что парламентаризм они возводят на особый пьедестал, что совершенно аналогично анархистам они создают направление из отдельных рецептов: бойкотировать такую-то Думу, отозвать из такой-то Думы, поставить ультиматум такой-то фракции в Думе. Поступать так и значит быть карикатурным большевиком. У большевиков направление определяется общим взглядом их на русскую революцию, и тысячу раз подчеркивали большевики (как бы заранее предостерегая политических недорослей), что отождествлять большевизм с бойкотизмом или с боевизмом есть нелепое искажение и опошление взглядов революционной социал-демократии. Наш взгляд на обязательность участия социал-демократов в III Думе, например, вытекает с неизбежностью из нашего взгляда на современный момент, на попытки самодержавия сделать шаг вперед по пути создания буржуазной монархии, на значение Думы, как организации контр-революционных классов в представительном учреждении общенационального масштаба. Как анархисты обнаруживают парламентский кретинизм наизнанку, когда они выделяют вопрос о парламенте из всего цельного вопроса о буржуазном обществе вообще и пытаются создать направление из выкриков, направляемых против буржуазного парламентаризма (хотя критика буржуазного парламентаризма в принципе однородна с критикой буржуазной прессы, буржуазного синдикализма и т. п.), - так наши отзовисты-ультиматисты-бойкотисты обнаруживают совершенно такой же меньшевизм наизнанку, когда они выделяются в направление по вопросу об отношении к Думе, по вопросу о средствах борьбы с уклонениями социал-демократической думской фракции (а не с уклонениями буржуазных литераторов, мимоходом забегающих в социал-демократию, и т. п.).

   До Геркулесовых столпов этот парламентский кретинизм наизнанку дошел в знаменитом рассуждении вождя московских отзовистов, прикрываемого Максимовым: отозвание фракции должно подчеркнуть, что революция не похоронена! А Максимов с ясным челом не стесняется заявлять публично: "отзовисты никогда (о, разумеется, никогда!) не высказывались в смысле антипарламентаризма вообще" {См. стр. 247. Ред.}.

   Это прикрывание отзовистов Максимовым и К^о - одна из самых характерных черт в физиономии новой фракции, и мы должны остановиться на этой черте с тем большей подробностью, что неосведомленная публика особенно часто попадается тут на удочку горько жалующихся устраненных. Прикрывание, во-первых, состоит в том, что Максимов и К^о неустанно заявляют, бия себя в грудь: мы не отзовисты, мы вовсе не разделяем мнений отзовистов! Во-вторых, Максимов и К⁰ обвиняют большевиков в преувеличении борьбы с отзовистами. Повторяется точь-в-точь история с отношением рабочедельцев (в 1897-1901 годах) к рабочемысленцам. Мы не экономисты, - восклицали, бия себя в грудь, рабочедельцы, - мы не разделяем взглядов "Рабочей Мысли", мы спорим с ней (совершенно так же, как "спорил" Максимов с отзовистами!), это только злые искровцы взвели на нас напраслину, оклеветали нас, "раздули" экономизм и проч. и т. д. и т. п. Поэтому среди рабочемысленцев - открытых и честных экономистов - было не мало людей, которые заблуждались искренно, не боясь защищать своего мнения, и которым нельзя было отказать в уважении, - а у заграничной компании "Рабочего Дела" преобладало специфическое интриганство, заметание следов, игра в прятки, обманывание публики. Точь-в-точь таково же отношение последовательных и открытых отзовистов (вроде известных партийным кругам Всев. и Стан. {Всеволод - В. П. Денисов; Станислав - А. В. Соколов. Ред.}) к заграничной компании Максимова.

   Мы не отзовисты, - кричит эта компания. Но заставьте любого из них сказать пару слов о современном политическом положении и задачах партии, и вы услышите целиком все отзовистские рассуждения, чуточку разведенные (как мы видели у Максимова) водицей иезуитских оговорочек, добавлений, умалчиваний, смягчений, запутываний и проч. Этот иезуитизм не освобождает вас, о, несправедливо устраненные, от обвинения в отзовистском недомыслии, а удесятеряет вашу вину, ибо прикрытая идейная путаница во сто раз больше развращает пролетариат, во сто раз больше вредит партии {Маленький пример, иллюстрирующий кстати уверения Максимова, будто только "Пролетарий" из-за злостности своей возводит небылицы на ультиматистов. Осенью 1908-го года Алексинский явился на съезд польских социал-демократов и предложил там ультиматистскую резолюцию. Дело было до открытия в "Пролетарии" решительной кампании против новой фракции. И что же? Польские социал-демократы осмеяли Алексинского и его резолюцию, сказав ему: "вы просто трусливый отзовист и ничего более".}.

   Мы не отзовисты, - кричит Максимов и К^о. А между тем с июня 1908 года, выйдя из узкой редакции "Пролетария", Максимов образовал официальную оппозицию внутри коллегии, потребовал и получил свободу дискуссии для этой оппозиции, потребовал и получил особое представительство для оппозиции в важнейших исполнительных органах, связанных с распространением газеты, организации. Само собой разумеется, что, начиная с того же времени, т.-е. более года, все отзовисты всегда пребывали в рядах этой оппозиции, совместно организовавшей российскую агентуру, совместно налаживавшей в целях агентуры заграничную школу (о ней ниже) и т. д. и т. п.

   Мы не отзовисты, - кричит Максимов и К^о. А между тем на Всероссийской партийной конференции в декабре 1908 года, когда более честные отзовисты из состава этой оппозиции выделились перед всей партией в особую группу, в особое идейное течение и получили в качестве такового право выставить своего оратора (на конференции было постановлено, что только особые идейные течения или особые организации могут выставлять - ввиду краткости срока - особого оратора), то оратором от отзовистской фракции оказался - по чисто случайным причинам! по совершенно случайным причинам!- т. Максимов...

   Это обманывание партии путем укрывания отзовизма ведется заграничной группой Максимова систематически. В мае 1908 г. отзовизм потерпел поражение в открытой борьбе: его провалила 18 голосами против 14-ти общегородская конференция в Москве;(в этом районе в июле 1907 года почти все без исключения социал-демократы были бойкотисты, сумевшие, однако, в отличие от Максимова уже к июню 1908 г. понять, что настаиванье на "бойкоте" III Думы было бы непростительной глупостью). После этого т. Максимов заграницей организует формальную оппозицию "Пролетарию" и начинает, никогда до тех пор не практиковавшуюся, дискуссию на страницах большевистского периодического органа. И вот, когда осенью 1908 года, при выборах на Всероссийскую конференцию, вся петербургская организация делится на отзовистов и незовистов (выражение рабочих), когда по всем районам и подрайонам Петербурга ведутся дискуссии по платформе не большевиков и меньшевиков, а отзовистов и незовистов, то платформа отзовистов прячется от глаз публики. В "Пролетарий" ее не сообщают. В печать ее не пускают. На Всероссийской конференции декабря 1908 года ее не сообщают партии. Лишь после конференции, по настойчивым требованиям редакции, эта платформа была нам доставлена и напечатана нами в No 44 "Пролетария" ("Резолюция петербургских отзовистов").

   В Московской области известный всем вождь отзовистов "редактировал"- помещенную в No 5 "Рабочего Знамени" статью рабочего отзовиста, но собственной платформы вождя мы до сих пор не получили. Нам прекрасно известно, что еще весной 1909 года, когда шли приготовления к областной конференции центрального промышленного района, платформа вождя отзовистов читалась и ходила по рукам. Нам известно из сообщений большевиков, что в этой платформе перлов несоциал-демократического рассуждения было еще несравненно больше, чем в петербургской. Но текста платформы нам так и не доставили, - вероятно, тоже по столь же случайным, совершенно случайным причинам, по каким Максимов говорил на конференции, уполномоченный фракцией отзовистов.

   Вопрос об использовании легальных возможностей Максимов с К^о тоже прикрыли "гладкой" фразой о том, что это-де "само собой разумеется". Интересно бы знать, "само ли собой разумеется" это теперь и для практических вождей максимовской фракции тов. Лядова и Станислава, которые еще три месяца тому назад провели в находившемся тогда в их руках Областном Бюро Центрально-промышленной области (того самого состава Областного Бюро, которое утвердило пресловутую "школу"; состав Областного Бюро теперь изменился) резолюции? против участия социал-демократов в съезде фабрично-заводских врачей. Как известно, это был первый съезд, на котором революционные социал-демократы были в большинстве. И против участия в этом съезде агитировали все виднейшие отзовисты и ультиматисты, объявляя "изменой делу пролетариата" участие в нем. А Максимов заметает следы - "само собой разумеется". "Само собою разумеется", что более откровенные отзовисты и ультиматисты открыто подрывают в России практическую работу, а Максимов и К^о, которым не дают спать лавры Кричевского с Мартыновым, замазывают суть дела: никаких расхождений нет, никаких противников использования легальных возможностей не имеется.

   Восстановление заграничных партийных органов, заграничных групп по организации сношений и т. д. неизбежно приводит и к повторению старых злоупотреблений, с которыми необходимо самым беспощадным образом бороться. Повторяется целиком история с "экономистами", которые в России вели агитацию против политической борьбы, а заграницей прикрывались "Рабочим Делом". Повторяется целиком история с буржуазно-демократическим "кредо" (кредо = символ веры), которое в России пропагандировалось Прокоповичем и К⁰ и которое против воли авторов было оглашено в печати революционными социал-демократами. Нет ничего более развращающего партию, чем эта игра в прятки, чем это использование тяжелых условий нелегальной работы против партийной гласности, чем этот иезуитизм, когда Максимов и К^о, действуя целиком и во всем рука об-руку с отзовистами, печатно бьют себя в грудь, уверяя, что весь этот отзовизм нарочно раздувается "Пролетарием".

   Мы - не крючкотворы, не формалисты, а люди революционной работы. Нам важны несловесные различия, которые можно устанавливать между отзовизмом, ультиматизмом, "бойкотиз" мом" (III Думы). Нам важно действительное содержание социал-демократической пропаганды и агитации. И если, под прикрытием большевизма, в нелегальных русских кружках проповедуются взгляды, ничего общего не имеющие ни с большевизмом, ни с социал-демократизмом вообще, то люди, мешающие полному разоблачению этих взглядов, полному разъяснению их; ошибочности перед всей партией, такие люди поступают, как: враги пролетариата.

   В вопросе о богостроительстве эти люди также показали себя. Расширенная редакция "Пролетария" приняла и опубликовала две резолюции по этому вопросу: одну по существу дела, другую специально по поводу протеста Максимова. Спрашивается, что же говорит теперь этот Максимов в своем "Отчете"? Он пишет "Отчет" для того, чтобы замести следы - совершенно в духе того дипломата, который говорил, что язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли. Распространяются какие-то "неверные сведения" о "якобы-богостроительском" направлении максимовской компании, только и всего.

   "Неверные сведения", - говорите Вы? О нет, любезнейший, Вы именно потому заметали тут следы, что прекрасно знаете полную верность "сведений" относительно богостроительства, имеющихся у "Пролетария". Вы прекрасно знаете, что эти "сведения", как то и изложено в оглашенной резолюции, относятся прежде всего к литературным произведениям, исходящим из вашей литераторской компании. Эти литературные произведения указаны с полнейшей точностью в нашей резолюции; в ней не добавлено только, - не могло быть добавлено в резолюции, - что около полутора лет сильнейшее недовольство "богостроительством" ваших соратников высказывается среди руководящих кругов большевиков, и что именно на этой почве (кроме почвы указанной выше) новая фракция карикатурных большевиков отравляла нам всякую возможность работы увертками, хитростями, придирками, претензиями, кляузами. Одна из наиболее замечательных этих кляуз особенно хорошо известна Максимову, ибо это есть написанный и формально внесенный в редакцию "Пролетария" протест против помещения статьи "Не по дороге" (No 42 "Пролетария"). Может быть, это тоже "неверные сведения", о, несправедливо устраненный? Может быть, это тоже был "якобы-протест"?

   Нет, знаете ли, политика заметания следов не всегда удается, а в нашей партии она вам никогда не удастся. Нечего играть в прятки и пытаться жеманно сделать секрет из того, что известно всякому, интересующемуся русской литературой и русской социал-демократией. Есть литературная компания, наводняющая нашу легальную литературу при помощи нескольких буржуазных издательств систематической проповедью богостроительства. К этой компании принадлежит и Максимов. Эта проповедь стала систематической именно за последние полтора года, когда русской буржуазии в ее контр-революционных целях понадобилось оживить религию, поднять спрос на религию, сочинить религию, привить народу или по-новому укрепить в народе религию. Проповедь богостроительства приобрела поэтому общественный, политический характер. Как в период революции целовала и зацеловала буржуазная пресса наиболее ретивых меньшевиков за их кадетолюбие, так в период контр-революции целует и зацеловывает буржуазная пресса богостроителей из среды - шутка сказать! - из среды марксистов и даже из среды "тоже большевиков". И когда официальный орган большевизма в редакционной статье заявил, что большевизму не по дороге с подобной проповедью (это заявление в печати было сделано после неудачи бесчисленных попыток путем писем и личных бесед побудить к прекращению позорной проповеди),- тогда тов. Максимов подал формальный письменный протест в редакцию "Пролетария". Он, Максимов, выбран Лондонским съездом и поэтому его "приобретенное право" нарушено теми, кто посмел официально отречься от позорной проповеди богостроительства. "Да что же наша фракция в кабале, что ли, у богостроительских литераторов!" Это замечание вырвалось во время бурной сцены в редакции у т. Марата, - да, да, у того самого тов. Марата, который так скромен, благожелателен, примирителен, добросердечен, что он до сих пор не может хорошенько решить идти ли ему с большевиками или с божественными отзовистами.

   Или, может быть, все это тоже "неверные сведения", о, несправедливо устраненный Максимов? Нет никакой компании богостроительских литераторов, не было никакой защиты их Вами, не было Вашего протеста против статьи "Не по дороге"? а?

   О "неверных сведениях" насчет богостроительского направления т. Максимов говорит в своем "Отчете" по поводу заграничной школы, которая устраивается новой фракцией. Т. Максимов так усиленно подчеркивает это "устройство первой (курсив Максимова) партийной школы заграницей", публику так усиленно ведет за нос по этому вопросу, что придется сказать о пресловутой "школе" поподробнее.

   Т. Максимов горько жалуется:

  

   "Ни единой попытки не только оказать содействие школе, но хотя бы даже взять в свои руки контроль над нею, со стороны редакции ("Пролетария") не делалось; распространяя неизвестно откуда добытые ложные сведения о школе, редакция не сделала организаторам школы ни единого запроса с целью проверки этих сведений. Таково было отношение редакции ко всему этому делу".

  

   Так. Так. "Ни единой попытки хотя бы даже взять в свои руки контроль над школой"... Иезуитизм Максимова в этой фразе дошел до того, что разоблачает сам себя.

   Припомните, читатель, Ерогинское общежитие в эпоху первой Думы. Отставной земский начальник (или какой-то вообще в этом роде чиновный кавалер) Ерогин организовал в Петербурге общежитие для приезжих крестьянских депутатов, желая оказать содействие "видам правительства". Неопытные деревенские мужички, попадая в столицу, перехватывались Ерогинскими агентами и направлялись в Ерогинское общежитие, где, разумеется, находили школу, в которой опровергались превратные учения "левых", обливались помоями трудовики а т. д., в которой новички-члены Думы обучались "истинно-русской" государственной премудрости. К счастью, нахождение Государственной Думы в Петербурге заставило Ерогина устроить в Петербурге же свое общежитие, а так как Петербург - достаточно широкий и свободный центр идейной и политической жизни, то, разумеется, Ерогинские депутаты очень скоро стали покидать Ерогинское общежитие и перекочевывать в лагерь трудовиков или в лагерь самостоятельных депутатов. Из затеи Ерогина вышел только срам и для него, и для правительства.

   Теперь представьте себе, читатель, что подобное сему Ерогинское общежитие устроено не в каком-нибудь заграничном Петербурге, а в каком-нибудь заграничном Царевококшайске. Если вы представите себе это, то вы должны будете согласиться, что отзовистско-богостроительские ерогины использовали свое знакомство с Европой для того, чтобы оказаться похитрее истинно-русского Ерогина. Люди, называющие себя большевиками, собрали свою кассу, - независимую от той единственной, насколько мы знаем, общебольшевистской кассы, из которой покрываются расходы по изданию и распространению "Пролетария", - организовали свою агентуру, свезли нескольких "своих" агитаторов в Царевококшайск, привезли туда нескольких партийных социал-демократических рабочих и провозгласили это (запрятанное от партии в Царевококшайск) Ерогинское общежитие "первой партийной" (партийной - потому, что запрятано от партии) "школой заграницей".

   Спешим оговориться - ввиду того, что устраненный т. Максимов поднял с особенным усердием вопрос о том, законно или противозаконно его устранение (об этом вопросе ниже) - спешим оговориться, что в образе действий отзовистски-богостроительских ерогинцев нет ровно ничего "противозаконного". Абсолютно ничего. Все тут вполне законно. Законно то, что единомышленники в партии группируются вместе. Законно то, что единомышленники собирают кассу и затевают одно общее пропагандистски-агитационное предприятие. Законно то, что формой этого предприятия они желают выбрать в данный момент, скажем к примеру, не газету, а "школу". Законно то, что они считают ее официально партийной, раз ее устраивают члены партии, и раз есть хоть одна, какая угодно организация партии, берущая на себя политическую и идейную ответственность за предприятие. Все тут вполне законно и все было бы очень хорошо, если бы... если бы не было иезуитизма, если бы не было лицемерия, если бы не было обмана своей собственной партии.

   Разве это не обман партии, если вы публично подчеркиваете партийность школы, т.-е. ограничиваетесь вопросом о формальной ее подзаконности и не называете имен инициаторов и устроителей школы, т.-е. умалчиваете об идейно-политическом направлении школы, как предприятия новой фракции в нашей партии? В редакции "Пролетария" было две "бумажки" об этой школе (сношения редакции с Максимовым уже более года идут не иначе, как при помощи "бумажек" и дипломатических нот). Первая бумажка была вовсе не подписана, абсолютно никем не подписана - просто рассуждение о пользе просвещения и о просветительном значении учреждений, называемых школами. Вторая бумажка была подписана подставными лицами. Теперь, выступая печатно перед публикой с восхвалением "первой партийной школы заграницей", т. Максимов умалчивает попрежнему о фракционном характере школы.

   Эта политика иезуитизма вредит партии. Эту "политику" мы разоблачим. Инициаторами и устроителями школы являются на деле товарищи "Ер" (назовем так всем в партии известного вождя московских отзовистов, читавшего рефераты о школе, организовавшего школу учеников и выбранного несколькими рабочими кружками в лекторы), Максимов, Луначарский, Лядов, Алексинский и т. д. Мы не знаем и не интересуемся знать, какую роль, в частности, играли те или другие из этих товарищей, как они размещаются в разных официальных учреждениях школы, в ее "Совете", в ее "исполнительной комиссии", в ее лекторской коллегии и т. п. Мы не знаем, какие "нефракционные" товарищи могут в том или ином отдельном случае дополнить эту компанию. Все это совсем неважно. Мы утверждаем, что действительное идейно-политическое направление этой школы как нового фракционного центра, определяется именно названными именами и что, скрывая это от партии, Максимов ведет политику иезуитизма. Не то дурно, что в партии возник новый фракционный центр, - мы отнюдь не принадлежим к людям, которые не прочь составить себе политический капиталец на дешевенько-популярных криках против фракционности, - напротив, это хорошо, что получил возможность особого выражения в партии особый оттенок, раз таковой имеется. !Дурно то, что партия вводится в обман и вводятся в обман и рабочие, сочувствующие - само собой разумеется - всякой школе, как всякому просветительному предприятию.

   Разве это не лицемерие, когда т. Максимов жалуется публике, что редакция "Пролетария" не пожелала "даже" ("даже"!) "взять в свои руки контроль над школой"? Подумайте только: в июне 1908 года т. Максимов вышел из узкой редакции "Пролетария", с тех пор почти непрерывно идет в тысяче форм внутренняя борьба в большевистской фракции; Алексинский - заграницей, "Ер" и К^о - заграницей и в России на тысячу ладов повторяют за Максимовым все отзовистско-богостроительские благоглупости против "Пролетария". Максимов подает письменные и формальные протесты против статьи "Не по дороге"; о грядущем неизбежном расколе у большевиков говорят все, хоть по наслышке знающие партийные дела (достаточно указать, что меньшевик Дан на Всероссийской конференции декабря 1908 года во всеуслышание на официальном собрании заявил: "кто же не знает, что Ленина обвиняют теперь большевики в предательстве большевизма"!), - а тов. Максимов, разыгрывая роль невинного, ну совсем-таки невинного младенца, вопрошает почтеннейшую публику: "почему это редакция "Пролетария" не пожелала "даже" взять в свои руки контроль над партийной школой в богостроительском Царевококшайске? "Контроль" над школой! Сторонники "Пролетария" в качестве "инспекторов", присутствующих при лекциях Максимова, Луначарского, Алексинского и К^о!! Ну, к чему играть эту недостойную, позорную комедию? К чему? К чему, втирать очки публике рассылкой ничего не говорящих "программ" и "отчетов" "школы" вместо того, чтобы прямо и открыто признать идейных руководителей и вдохновителей нового фракционного центра!

   К чему? - мы сейчас дадим ответ на этот вопрос, а пока закончим по вопросу о школе: Царевококшайск может поместиться в Петербурге и переместиться (по крайней мере большей своей частью) в Петербург, но Петербург не может ни поместиться в Царевококшайске, ни переместиться в Царевококшайск. Кто поэнергичнее, посамостоятельнее из учеников новой партийной школы, тот сумеет найти себе дорогу от узкой новой фракции к широкой партии, от "науки" отзовистов и богостроителей к науке социал-демократизма вообще и большевизма, в частности. А кто хочет ограничиться ерогинским просвещением, с тем ничего не поделаешь. Редакция "Пролетария" готова оказать н окажет всяческую помощь всем рабочим, каких бы взглядов они ни были, раз они пожелают переехать (или съездить) из заграничного Царевококшайска в заграничный Петербург и познакомиться со взглядами большевизма. Лицемерную же политику устроителей и инициаторов "первой заграничной партийной школы" мы разоблачим перед всей партией.

  

  

   К чему все это лицемерие Максимова - спрашивали мы и отложили ответ на этот вопрос до окончания разговора о школе. Но, говоря строго, не вопрос "к чему?", а вопрос "почему?" заслуживает здесь выяснения. Неверно было бы думать, что лицемерная политика ведется всеми членами новой фракции сознательно ради определенной цели. Нет. Дело обстоит так, что в самом положении этой фракции, в условиях ее выступления и ее деятельности есть причины (несознаваемые многими отзовистами и богостроителями), которые порождают лицемерную политику.

   Давно уже сказано, что лицемерие есть дань, которую порок платит добродетели. Но это изречение относится к области личной морали. По отношению к идейно-политическим направлениям надо сказать, что лицемерие есть то прикрытие, за которое хватаются группы, внутренне неоднородные, составленные из разношерстных, случайно сошедшихся элементов, чувствующих себя слабыми для открытого, прямого выступления.

   Состав новой фракции определяет то, что она схватилась за. это прикрытие. Штаб фракции божественных отзовистов составляют непризнанные философы, осмеянные богостроители уличенные в анархистском недомыслии и бесшабашной революционной фразе отзовисты, запутавшиеся ультиматисты, наконец, те (немногие, к счастью, в большевистской фракции) боевики, которые сочли ниже своего достоинства переход к невидной, скромной, лишенной внешнего блеска и "яркости", революционной социал-демократической работе, соответствующей условиям и задачам "межреволюционной" эпохи, и которых ублаготворяет Максимов "яркой" фразой об инструкторских школах и группах... в 1909 году. Единственное, что крепко сплачивает в настоящую минуту эти разнокалиберные элементы, это - горячая^ ненависть к "Пролетарию" и, вполне заслуженная им ненависть, ненависть за то, что ни единая попытка этих элементов получить в "Пролетарии" свое выражение, или хотя бы свое косвенное признание, или малейшую защиту и прикрытие не оставалась никогда без самого решительного отпора.

   "Оставь надежду навсегда" - вот что говорил этим элементам "Пролетарий" каждым своим номером, каждым редакционным собранием, каждым выступлением по какому бы то ни было очередному вопросу партийной жизни.

   И вот, когда очередными вопросами оказались - (в силу объективных условий развития нашей революции и нашей контрреволюции оказались) в области литературы - богостроительство и теоретические основы марксизма, а в области политической работы - использование III Думы и третьедумской трибуны социал-демократией, - тогда эти элементы сплотились и произошел, естественный и неизбежный взрыв.

   Как и всякий взрыв, он произошел сразу, - не в том смысле, чтобы тенденции не намечались раньше, чтобы не было отдельных проявлений этих тенденций, - а в том смысле, что политическое сплочение разнокалиберных тенденций, в том числе и весьма далеких от политики тенденций, оказалось почти внезапным. Широкая публика поэтому склонна, как и всегда, поддаться прежде всего обывательскому объяснению нового раскола, объяснению его какими-либо дурными качествами того или иного из руководителей, влиянием заграницы, кружковщины и проч. и т. п. Нет сомнения, что заграница, став неизбежным, в силу объективных условий, местом операционной базы всех центральных революционных организаций, наложила свой отпечаток на форму раскола. Нет сомнения, что на этой форме сказались и особенности того литераторского кружка, который одним своим боком входил в социал-демократию. Мы называем обывательским объяснением не учет этих обстоятельств, ничего кроме формы, поводов, "внешней истории" раскола объяснить неспособных, а нежелание или неспособность понять идейно-политические основы, причины корней расхождения.

   Непонимание этих основ новой фракцией является также источником того, что она схватилась за старое прикрытие, заметая следы, отрицая неразрывную связь с отзовизмом и т. д. Непонимание этих основ вызывает со стороны новой фракции спекуляцию на обывательское объяснение раскола и на обывательское сочувствие.

   В самом деле, разве это не спекуляция на обывательское сочувствие, если Максимов и К^о плачутся теперь публично по поводу их "вышибания", их "устранения"? Подайте милостыньку вашего сочувствия, Христа ради, невинно вышибленным, несправедливо устраненным... Что этот прием безошибочно верно рассчитан на обывательское сочувствие, это доказывает тот оригинальный факт, что даже тов. Плеханов, враг всякого богостроительства, всякой "новой" философии, всякого отзовизма и ультиматизма и т. д., даже тов. Плеханов подал милостыньку Христа ради, воспользовавшись хныканьем Максимова, и обозвал большевиков по этому случаю еще и еще раз "жестоковыйными" (см. "Дневник Социал-Демократа" Плеханова, август 1909). Если Максимов выпросил милостыню сочувствия даже у Плеханова, то вы можете себе представить, читатель, сколько слез сочувствия Максимову будет пролито обывательскими элементами внутри социал-демократии и около социал-демократии по поводу "вышибания" и "устранения" добрых, благонамеренных и скромных отзовистов и богостроителей.

   Вопрос о "вышибании" и "устранении" разрабатывается т. Максимовым и с формальной стороны и по существу дела. Посмотрим на эту разработку.

   С формальной стороны устранение Максимова "противозаконно", - говорят нам устраненные, - и "мы не признаем этого устранения", ибо Максимов "выбран большевистским съездом, т. е. большевистской частью партийного съезда". Читая листок Максимова и Николаева, публика видит тяжелое обвинение ("противозаконное устранение"), не получая ни точной формулировки его, ни материала для суждения о деле. Но ведь именно таков всегдашний прием известной стороны при заграничных расколах: затенять принципиальное расхождение, прикрывать его, замалчивать идейные споры, прятать своих идейных друзей и шуметь побольше об организационных конфликтах, которые публика не в состоянии разобрать точно и не вправе разбирать детально. Так поступали рабочедельцы в 1899 г., крича, что "экономизма" никакого нет, а что вот Плеханов украл типографию. Так поступали меньшевики в 1903 году, крича, что никакого поворота к рабочедельчеству у них нет, а что вот Ленин "вышиб" или "устранил" Потресова, Аксельрода и Засулич и т. д. Так поступают люди, спекулирующие на заграничных любителей скандальчика, сенсации. Ни отзовизма нет, ни богостроительства нет, а есть "противозаконное устранение" Максимова "большинством редакции", которое^- желает "оставить в своем полном распоряжении" "имущество всей фракции", - пожалуйте-ка в нашу лавочку, господа, мы вам порасскажем об этом самое что ни на есть пикантное...

   Старый прием, тт. Максимов и Николаев! Нельзя не сломать себе шеи тем политикам, которые прибегают к этому приему.

   О "противозаконности" говорят наши "устраненные" потому, что редакцию "Пролетария" они считают не вправе решать вопрос о судьбе большевистской фракции и об ее расколе. Очень хорошо, господа. Если редакция "Пролетария" и выбранные на Лондонском съезде 15 большевиков членов Ц. К. и кандидатов в члены Ц. К. не вправе представлять большевистскую фракцию, то вы имеете полную возможность заявить это во всеуслышание и повести кампанию за свержение или за перевыбор этого негодного представительства. Да вы и вели эту кампанию и, только потерпев некоторый ряд некоторых неудач, вы предпочли жаловаться и хныкать. Если вы подняли вопрос о съезде или конференции большевиков, тт. Максимов и Николаев, то почему не рассказали вы публике, что тов. "Ер" несколько месяцев тому назад вносил уже в Московский Комитет проект резолюции о недоверии "Пролетарию" и о конференции большевиков для выбора нового идейного центра большевиков?

   Почему вы умолчали об этом, о, несправедливо устраненные?

   Почему вы умолчали о том, что резолюция "Ера" отклонена всеми голосами против него одного?

   Почему вы умолчали о том, что осенью 1908-го года во всей петербургской организации, вплоть до низов, шла борьба по платформам двух течений в большевизме, отзовистов и противников отзовизма, при чем отзовисты потерпели поражение?

   Максимову и Николаеву хочется похныкать перед публикой, потому что они потерпели поражение неоднократно в России. И "Ер" и петербургские отзовисты имели право, не дожидаясь никакой конференции и не опубликовывая своих платформ перед всей партией, вести борьбу против большевизма вплоть до низов.

   Но редакция "Пролетария", с июня 1908-го года объявившая открытую войну отзовизму, не имела права после года борьбы, года дискуссий, года трений, конфликтов и т. д., после вызова трех делегатов от областей из России и нескольких русских членов расширенной редакции, не участвовавших ни в одном заграничном столкновении, не имела права заявить то, что есть, заявить, что Максимов откололся от нее, заявить, что большевизм ничего общего не имеет с отзовизмом, ультиматизмом и богостроительством?

   Перестаньте лицемерить, господа! Вы боролись там, где вы считали себя особенно сильными, и потерпели поражение. Вы несли отзовизм в массы вопреки решению официального центра большевиков и не дожидаясь никакой особой конференции. И теперь вы принимаетесь хныкать и жаловаться потому, что вы оказались в ничтожном до смешного меньшинстве в расширенной редакции, в Совещании с участием делегатов областей!

   Перед нами опять-таки чисто рабочедельческий прием заграничников: играть в "демократию", когда нет на-лицо условий для полной демократии, - спекулировать на разжигание всякого недовольства "заграницей" и в то же время из той же заграницы направлять (посредством "школы") свою отзовистски-богостроительскую пропаганду, - начинать раскол среди большевиков и плакаться потом о расколе, - устроить свою фракцию (под прикрытием "школы") и лицемерно лить слезы по поводу "раскольнической" политики "Пролетария".

   Нет, довольно уже этой склоки! Фракция есть свободный союз единомышленников внутри партии, и после борьбы более чем в течение года, борьбы и в России и за границей, мы имели полное право, мы были обязаны сделать решительный вывод. И мы его сделали. Вы имеете полное право бороться против него, выставлять свою платформу, завоевывать ей большинство. Если вы не делаете этого, если вы вместо открытого союза с отзовистами и выставления общей платформы продолжаете играть в прятки и спекулировать на дешевеньком заграничном "демократизме", - то вы получите в ответ только заслуженное вами презрение.

   Вы ведете двойную игру. С одной стороны, вы объявляете, что "Пролетарий" целый год уже "сплошь" ведет не большевистскую линию (и ваши сторонники в России не раз пытались провести эти взгляды в резолюциях П. К. и М. К.). С другой стороны, вы плачетесь о расколе и отказываетесь признать "устранение". С одной стороны, вы идете на деле во всем рука об руку с отзовистами и богостроителями, с другой, - вы отрекаетесь от них и корчите из себя примиренцев, желающих примирить большевиков с отзовистами и богостроителями.

   "Оставьте надежду навсегда"! Вы можете завоевывать себе большинство. Вы можете одерживать среди незрелой части большевиков какие угодно победы. Ни на какое примирение мы не пойдем. Стройте свою фракцию, вернее: продолжайте строить ее, как вы уже начали это делать, но не обманывайте партии, не обманывайте большевиков. Никакие конференции, никакие съезды в мире не примирят теперь большевиков с отзовистами, ультиматистами и богостроителями. Мы сказали, и мы повторяем еще раз: каждый социал-демократ большевик и каждый сознательный рабочий должен сделать решительный и окончат тельный выбор.

  

  

   Прикрывая свою идейную родню, боясь развернуть свою настоящую платформу, новая фракция старается пополнить нехватку в своем идейном багаже посредством заимствования слов из багажа старых расколов. "Новый Пролетарий", "новопролетариевская линия", - кричат Максимов и Николаев, подражая старой борьбе против новой "Искры".

   Прием, способный очаровать некоторых политических младенцев.

   Но даже и слов-то старых вы не умеете повторить, господа. "Соль" лозунга "против новой "Искры"" состояла в том, что меньшевики, получив "Искру", должны были сами начать новую линию, тогда как съезд (II съезд Р.С.-Д.Р.П. в 1903 году) утвердил именно линию старой "Искры". "Соль" была в том, что меньшевикам пришлось (устами Троцкого в 1903-1904 г.г.) провозгласить: между старой и новой "Искрой" лежит пропасть. И до сих пор Потресов и К^о стараются стереть с себя "следы" той эпохи, когда их вела старая "Искра".

   "Пролетарий" выходит теперь 47-м номером. Ровно три года тому назад, в августе 1906 года, вышел первый номер. В этом-первом номере "Пролетария", помеченном 3 сентября (21 августа) 1906 года, находим редакционную статью "О бойкоте" и в этой статье черным по белому: "Теперь как раз наступило время, когда революционные с.-д. должны перестать быть бойкотистами" {См. Сочинения, т. X, стр. 29. Ред.}. Ни единого номера "Пролетария" не было с тех пор, где бы хоть строчка была допущена в пользу "бойкотизма" (после 1906 года), отзовизма и ультиматизма, без опровержения этой карикатуры на большевизм. И теперь карикатурные большевики поднимаются на ходули, пытаясь сравнить себя с людьми, сначала проведшими трехлетнюю кампанию старой "Искры" и закрепившими ее линию II-м съездом партии, а потом показавшими поворот новой "Искры"!

   "Бывший редактор популярной рабочей газеты "Вперед"" - подписывается теперь т. Максимов, желая напомнить читателю, что-де "гуси Рим спасли". Ваше отношение к линии газеты "Вперед" - ответим мы Максимову на это напоминание - совершенно такое же, как отношение Потресова к старой "Искре". Потресов был ее редактором, но не он вел старую "Искру", а старая "Искра" вела его. Как только он захотел изменить линию, - от него отвернулись староискровцы. И теперь даже сам Потресов из кожи лезет, чтобы очиститься от "греха молодости", от участия в редакторстве старой "Искры".

   Не Максимов вел газету "Вперед", а газета "Вперед" вела Максимова. Доказательство: бойкотизм III Думы, в пользу которого ни единого слова не сказала и не могла сказать газета "Вперед". Максимов поступал очень разумно и хорошо, когда давал вести себя газете "Вперед". Максимов стал выдумывать теперь (или, все равно, помогать отзовистам выдумывать) такую линию, которая неизбежно ведет его в болото, как и Потресова.

   Запомните это, т. Максимов: в основу сравнения надо брать цельность идейно-политического направления, а не "слова", не "лозунги", которые кое-кто заучивает, не понимая их смысла. Большевизм провел за три года, 1900-1903, старую "Искру" и вышел на борьбу с меньшевизмом, как цельное направление. Меньшевики долго путались с новым для них союзом, с антиискровцами, с рабочедельцами, пока не отдали Прокоповичу Потресова (да и одного ли Потресова?). Большевизм провел в духе решительной борьбы с "бойкотизмом" и т. п. старый "Пролетарий" (1906-1909 г.г.) и вышел, как цельное направление, на борьбу с людьми, которые выдумывают теперь "отзовизм", "ультиматизм", "богостроительство" и т. п. Меньшевики хотели исправить старую "Искру" в духе Мартынова и экономистов - и сломали себе на этом шею. Вы хотите исправить старый "Пролетарий" в духе "Ера", отзовистов и богостроителей - и вы сломаете на этом шею.

   А "поворот к Плеханову", - торжествует Максимов. А создание "новой фракции центра"? И наш "тоже большевик" объявляет "дипломатией" "отрицание" того, будто "имеется в виду осуществление идеи "центра""!

   Эти крики Максимова против "дипломатии" и против "объединения с Плехановым" стоят того, чтобы над ними посмеяться. Карикатурные большевики и тут верны себе: они твердо заучили, что Плеханов вел в 1906-1907 годах архи-оппортунистическую политику. И они думают, что если твердить это почаще, не разбираясь в происходящих изменениях, то это будет означать наибольшую "революционность".

   На самом деле "дипломаты" "Пролетария", начиная с Лондонского съезда, открыто вели все время и провели политику партийности против карикатурных преувеличений фракционности, политику защиты марксизма против критики его. И теперешний источник криков Максимова двоякий: с одной стороны, начиная с Лондонского съезда, имелись всегда отдельные большевики (пример: Алексинский), твердившие о подмене линии большевизма линией "примиренчества", линией "польско-латышской" и т. п. В серьез большевики редко брали эти совсем глупенькие речи, свидетельствующие только о заскорузлости мышления. С другой стороны, та литературная компания, к которой принадлежит Максимов и которая всегда одним лишь своим боком подходила к социал-демократии, в течение долгого времени: видела главного врага своим богостроительским и т. п. тенденциям в Плеханове. Нет ничего страшнее Плеханова для этой компании. Нет ничего более разрушающего ее надежды на прививку своих идей рабочей партии, как объединение с Плехановым".

   И вот, эти двоякого рода элементы: заскорузлая фракционность, не понимающая задач большевистской фракции по созданию партии, литераторски-кружковые элементы богостроителей и прикрывателей богостроительства - сплотились теперь на "платформе": против "объединения с Плехановым", против "примиренческой", "польско-латышской" линии "Пролетария" и т. п.

   Вышедший теперь No 9 "Дневника" Плеханова избавляет нас от необходимости особенно подробно разъяснять читателю всю карикатурность этой "платформы" карикатурных большевиков. Плеханов разоблачил ликвидаторство в "Голосе Социал-Демократа", дипломатию его редакторов и объявил, что ему "не по дороге" с Потресовым, который перестал быть революционером. Для всякого социал-демократа теперь ясно, что рабочие меньшевики пойдут за Плехановым против Потресова. Для всякого ясно, что раскол среди меньшевиков подтверждает линию большевиков. Для всякого ясно, что провозглашение Плехановым партийной линии против раскольничества ликвидаторов означает громадную победу большевизма, который занимает теперь главенствующее положение в партии.

   Эту громадную победу большевизм одержал потому, что о" вел свою партийную политику вопреки крикам "левых" недорослей и богостроительских литераторов. Только эти люди способны бояться сближения с тем Плехановым, который разоблачает и изгоняет из рабочей партии Потресовых. Только в застоявшемся болоте богостроительского кружка или героев заученной фразы может иметь успех "платформа": "против объединения с Плехановым", то-есть против сближения с партийными меньшевиками для борьбы с ликвидаторством, против сближения с ортодоксальными марксистами (это невыгодно ерогинской компании литераторов), против дальнейшего завоевания партии для революционной социал-демократической политики и тактики.

   Мы, большевики, можем указать на великие успехи в деле: такого завоевания. Роза Люксембург и Карл Каутский - социал-демократы, пишущие нередко для русских и постольку входящие в нашу партию - завоеваны нами идейно, несмотря на то, что в начале раскола (1903 г.) все симпатии их были на стороне меньшевиков. Завоеваны они были тем, что большевики не делали поблажек "критике" марксизма, тем, что большевики отстаивали не букву своей, непременно своей фракционной теории, а общий дух и смысл революционно-социал-демократической тактики. Мы и впредь пойдём тем же путем, поведем еще более беспощадную войну против буквоедского недомыслия и бесшабашной игры с заученными фразами, против теоретического ревизионизма богостроительского кружка литераторов.

   Два ликвидаторские течения обрисовались теперь вполне ясно у русских социал-демократов: потресовское и максимовское. Потресов вынужден бояться Социал-Демократической Партии, ибо в ней безнадежно отныне проведение его линии. Максимов вынужден бояться Социал-Демократической Партии, ибо в ней безнадежно теперь проведение его линии. И тот и другой будут поддерживать и прикрывать всеми правдами и неправдами проделки особых литераторских кружков с их своеобразными видами ревизион