Сумароков Александр Петрович - Письма

вят. Бог моей молитвы за грехи мои не приемлет, и к кому я ни адресуюсь, все говорят, что-де Русский театр партикулярный. Ежели партикулярный, так лучше ничего не представлять. Мне в этом, милостивый государь, нужды нет никакой, и лучше всего разрушить театр, а меня отпустить куда-нибудь на воеводство или посадить в какую коллегию. Я грабить род человеческий научиться легко могу, а профессоров этой науки довольно, ибо ни один еще не... Лучше быть подьячим, нежели стихотворцем.³

   Вашего превосходительства покорнейший слуга

   20 мая 758.

  

  

   13. Автограф - ААН, Р. II, оп. 1, No 226, л. 33-34. Впервые: Записки АН, с. 33-34.

   ¹ Копиистами при русском театре по прошению Сумарокова 19 ноября 1756 г. были зачислены "обретающийся при герольдии не у дел" А. О. Аблесимов и "ревизион-конторы копиист" Дмитрий Ишутин (Волков, с. 124). По-видимому, этот Дмитрий Карпович Ишутин в 1776 г. в чине секунд-майора числился при московской полиции.

   ² Чулков Василий Иванович (1709-1775), приближенный Елизаветы Петровны, с 1743 г. занимал должность "метр-де-гардероб"; позднее - камергер, заведовавший выдачами денег из Кабинета; о личных деньгах, истраченных на подготовку спектаклей, сыгранных в 1750-1751 гг. кадетами, Сумароков подробнее говорит в прошении 1767 г. (см. No 35-37).

   ³ Многоточием, по всей видимости, заменено слово "повешен". См. сходную фразеологию в письме No 94. Мысль "лучше быть подьячим, чем писателем" развита Сумароковым в "Цидулке к детям профессора Крашенинникова":

  

   Когда б ваш был отец приказный человек,

   Так не были бы вы несчастливы вовек;

   По гербу вы бы рцы с большим писали крюком,

   В котором состоят подьячески умы,

   Не стали бы носить вы нищенской сумы,

   И статься бы могло, чтоб ездили вы цуком.

                                 (ПСВС, т 9, с 157).

  

  

  - 14. И. И. Шувалову

  

   Не будьте, милостивый государь, на одну минуту другом графу Чернышеву¹ и беспристрастно выслушайте представление мое.

   Мне сорок уже лет. Я никогда не думал, чтобы я когда-нибудь, а особливо во дворце, в комнатах того человека, который столько по достоинству его жалуем государынею, сколько мною почитаем и любим, в месте, которое казалося мне убежищем хлопот, и так оно для всех, кроме меня, и есть, буду выбранен такою бранью от человека, которому я ни малейшей причины не только не подал, но ниже подать хотел. Что зляе сказать: "Ты вор!". Я не граф, однако дворянин, я не камергер, однако офицер и служу без порока двадцать семь лет. Я говорил: "Пускай это мне кто скажет!" - виноват ли я в том? Кто думал, что это мне кто скажет когда-нибудь потому только, что он больше моего чину и больше меня поступи по своему счастью имеет! Что он меня всем лучше, как он сказывал, я ему в том уступаю, хотя я клянуся, что я этого не думаю. Однако de traiter les honnêtes gens d'une telle faèon и говорить: ты вор - ce peut alarmer tout le genre humain и всех qui n'ont pas le bonheur d'être les grands seigneurs comme son excellence mr. le comte Tchern. qui m'a donnê le titre d'un voleur, titre très honorable pour un brigadier et encore plus pour un auteur des tragêdies, à prêsent je vois, monseigneur, que c'est peu d'être poète, gentilhomme et officier. Je n'ai pas dormi toute la nuit et j'ai pleurê comme un enfant, не зная, что зачать. Je ne sais, monseigneur, comment après ce coup mon histoire se finira.* Что я ему сделал, и дивно ли это, что я говорил: "Пускай это мне кто скажет". Я не думал, что это сказать можно.

   Я для того много вытерпел, что ваше превосх<одительство> изволили на меня прогневаться, исчисляя всех, которых я обидел, хотя я никого не обижал, да и силы к тому не имею, и обнесен я безвинно. А впрочем, гр. Чернышев напрасно меня побить хвалился. Ежели это будет, я хочу быть не только из числа честных людей выключен, но из числа рода человеческого. Monseingneur, suis-je esclave que d'être traitê ainsi? Suis-je son domestique? ** И что я украл? Стихотворцем я называюся потому, что я стихи сочиняю; а вором почему его сиятельству меня наречь благоволилося? Для чего? Ежели для того, что я говорил то, что меня вором назвать нельзя никому, - я так и думал. Теперь вижу, что можно. Я подвергаюся всякому несчастью; только советую, чтобы никто, в ком есть хоть капля честной крови, нападений не терпел. А что я стерпел, тому причиною дворец и ваши комнаты. Впрочем, верьте, что его сият<ельство> гр<аф> Черн<ышев> может меня убить до смерти, а не побить, ежели мне рук не свяжут, я в том честью моею вам, милост<ивый> государь, клянусь, да и никакого доброго дворянина или офицера. А что я остался еще будто спокоен après ce grand coup, я остался par embarras et je n'avais point tant de prêsence d'esprit, чтобы вздумать, что делать; а притом боялся прогневать вас, toute ma vie est changêe et il ne me reste plus qu'à mourir.***

   Вашего превосходительства, милостивый государь, всепокорнейший, нижайший и нещастнейший слуга

   23 мая 1758. СПБ.

   Что меня всего больше смущает, это состоит в том, что я, будучи обруган, не могу до исправления моего дела вступить в комнаты моего милостивца.

  

   Перевод:

   * Однако обращаться таким образом с честными людьми, и говорить: <ты вор> - так можно испугать весь род человеческий и всех, которые не имеют счастия быть такими знатными господами, как его сиятельство граф Черн<ышев>, который наградил меня прозванием вора, прозванием весьма почетным для бригадира, а еще больше для сочинителя трагедий. Теперь я вижу, милостивый государь, как мало значит быть поэтом, дворянином и офицером. Я не спал всю ночь и плакал, как ребенок, <не зная, что зачать.> Не знаю, милостивый государь, чем кончится моя история после такого удара.

   ** Милостивый государь, разве я крепостной, чтобы со мной так поступали? Разве я его дворовый?

   *** после этого ужасного удара я остался в смятении, и не было у меня такого присутствия духа, <чтобы вздумать, что делать; а притом боялся прогневать вас,> вся жизнь моя переменилась, и остается мне только умереть.

  

   14. Автограф - ААН, Р. II, оп. 1, No 226, л. 36-37. Впервые: Записки АН, с. 36-37.

   ¹ Чернышев Иван Григорьевич (1726-1797) принадлежал к новоиспеченной знати елизаветинского царствования. Именно к середине 1750-х гг. относится взлет его придворной карьеры: 25 декабря 1755 г. он был пожалован в действительные камергеры, в 1756 г. получил орден св. Анны и ездил специальным посланником императрицы в Саксонию. В Россию он возвратился в начале июня 1757 г. через Париж, где имел большой успех при королевском дворе. Он был близким другом И. И. Шувалова, который в 1757 г. выхлопотал ему "в подарок" казенные медные заводы на Урале. В марте 1758 г. Чернышев был назначен состоять в свите прибывшего в Петербург саксонского принца Карла-Христиана-Иосифа.

  

  

  - 15. И. И. Шувалову

  

   Милостивый государь! Мне думается, что не для чего быть представлению, когда двора не будет. Я не намерен для ради того трагедии представлять до другого времени.

   Что ж касается, милост<ивый> г<осударь>, до употребленных терминов "L'avare" et "Dissipateur",¹* поверьте, милост<ивый> г<осударь>, что я истинно не подарка просил, чего я никогда не делал и не сделаю, а требовал от комнат ваших взаймы для театра, и моей политики никакой тут не было. Я лучше по миру пойду и всякому подвергнусь несчастью, нежели быть в числе тех, которые ищут патронов для того, чтобы пощечиться. Jugez mieux, monseigneur, de mon caractère et si je suis digne de votre protection, ne m'imputez pas cette politique, je suis sincère et dêsintêressê, a осмелился вам докуку сделать par la raison que votre excellence m'a donnê la permission même dans mes propres choses qui sont de cette espèce m'adresser à vous, mais je n'ai jamais fait cela. - Je suis vêritablement au dêsespoir de donner l'occasion à votre excellence,** чтоб вы изволили употребить при прошении моем имена сих двух комедий, в которых моя роля истинно не по сложению моих, милост<ивый> г<осударь>, мыслей. J'ai priê tout de bon pour deux mois les deux cents r. sachant bien que ce ne sera point autre chose qu'une grâce pour moi,*** a чтобы подарено было, - я хочу нечестным человеком остаться, ежели мне в ум приходило, да и прийти не могло. - Je suis par malheur très sincère que de mendier d'une telle faèon et je m'êtonne bien que vous, monseigneur, me prenez pour une telle crêature, si j'êtais telle, je serais selon la justice indigne de votre grâce. - C'est n'est pas pour moi que prie, et je vous prie encore si j'ose parce que autrement je ne saurai que faire, le valet de chambre de votre excell a dit à mon êcrivain qu'il vient pour prendre l'argent trois ou quatre jours après; ces jours êtant passês, j'ai envoyê mon êcrivain et je n'ai pas cru, monseigneur, que cela pouvait me faire quelque chargin; j'obêis à vos gracieux ordres sans vouloir prendre plus d'hardiesse que je dois, je suis très malheureux, si votre excell aura de moi une mauvaise opinion.****

   Я буду избавлен великого беспокойства, ежели в таком мнении я могу получить деньги, в каком я прошу; а подарков, толь наипаче на театр, просить непристойно. Я истинно этого не думал, а уповал и уповаю на ваше снисхождение выпросить, когда не можно до сентября, то хотя на четыре недели пятьсот рублев, которые для театра теперь мне потребны, доколь по крайней мере мне не выдастся жалованье на эту треть, и которого за неимением денег мне не выдано еще. Ежели изволите одолжить меня, я буду за милость почитать. Я впрочем есмь вашего превосходительства всепокорнейший слуга

   10 июня 758.

  

   NB: Ежели расписка надобна, милостивый государь, так ее послал en cas de besoin à votre valet de chambre.*****

  

   Перевод:

   * "Скупой" и "Расточитель".

   ** Милостивый государь, имейте о моем характере лучшие мысли и, если я достоин вашего покровительства, не приписывайте мне такого хитроумия: я чистосердечен и бескорыстен; <а осмелился вам докуку сделать> по той причине, что ваше превосходительство позволили мне к вам обращаться и с собственными моими делами этого роду, а я до сих пор того не делал. Я в истинном отчаянии, что дал вашему превосходительству повод.

   *** Я в самом деле просил две сотни рублей на два месяца, понимая, что уже и этим вы окажете мне милость.

   **** Я, по несчастью, чересчур чистосердечен, чтобы попрошайничать таким манером, и я сильно удивляюсь, что вы, милостивый государь, меня принимаете за такую подлую тварь. Будь я таким, я бы по справедливости не был достоин ваших милостей. Прошу я не для себя, и если уж осмеливаюсь у вас просить, то только потому, что в противном случае не буду знать, что и делать. Камердинер вашего превосходительства сказал моему переписчику, чтоб он приходил за деньгами дня через три или четыре. Дни эти прошли; послал я моего переписчика и не помышлял, милостивый государь, что это может причинить мне хоть какую-то печаль. Я повинуюсь вашим милостивым повелениям, позволяя себе вольности не больше, чем мне положено, и был бы в совершенном отчаянии, если бы ваше превосходительство возымели обо мне дурное мнение.

   ***** на всякий случай вашему камердинеру.

  

   15. Автограф - ААН, Р. II, оп. 1, No 226, л. 38-39. Впервые: Записки АН, с. 37-38.

   ¹ "L'avare" и "Dissipateur" - популярные в России комедии Мольера "Скупой" и Ф.-Н. Детуша "Мот"; шутка Шувалова построена на ассоциации свойств героев комедий с характером Сумарокова. В кругу Шувалова сохранялась устойчивая репутация Сумарокова как безудержного расточителя. К. Г. Разумовский писал в 1768 г. из Петербурга к Шувалову в Италию: "Я удивляюсь, что вы, имев всегда в незабвенной памяти четыре особы, как-то: Сумарокова, Лефорта, князя Хованского и Веревкина, рассудили за благо еще пятого к ним под масть подтасовать. Сей детина <принц Курляндский>... уже столько намотал..." и т. д. (Васильчиков А. А. Семейство Разумовских, т. 1. СПб., 1880, с. 340).

  

  

  - 16. И. И. Шувалову

  

   Милостивый государь! Я перемогал себя сколько можно было не утруждать ваше превосх<одительство>, но необходимости наконец принудили меня. Прошу всепокорно со вниманием и милостью прочесть сии мои строки.

   Я не имею доступа, кроме как только через вас, к е. в. о издержанных по точному повелению деньгах с четыреста рублев без мала, о чем Вас. Ив. Чулкову очень известно, и подано от меня к нему в семь лет больше сорока счетов, на что я от него едва иногда ответы получал.¹ Доложите о том, милостивый государь. Я тогда никакой дирекции над актерами не имел и деньги свои заплатил в несумненной надежде по первом получить счете. А ныне в деньгах больше нужды, нежели когда бывало, ибо я седьмой месяц жалованья не получаю, потому что Штатс-контора денег не имеет, а я, кроме жалованья никакого не имея дохода семи месяцов доле, с моею фамилиею принужден буду вместо сочинения драм, не имея хлеба, идти по миру. Les beaux arts veulent être nourris, autrement le gênie s'êteint.* Истина ли это, что я пишу? Члены академической Канцелярии имеют способ получать жалованье, а прочие академики, будучи в подобном состоянии мне, прибегают к своему президенту, больше думая о хлебе, нежели о науках. А я, не имея иного президента, кроме вас, к вам в моих злоключениях прибегаю. L'Europe n'est pas renversêe, mais je n'ai rien à manger.²** Когда ваше превосх<одительство> постараетесь отвратить остановку жалованья, а особливо в науках и в художествах упражняющимся, я ручаюся, что вы народную любовь, которую вы уже заслужили, весьма умножите.

   Милостивый государь! Теперь другое прошение о вспоможении вашем есть. Ne soyez pas fâchê, monseigneur, que je vous incommode tant; selon mes sentiments, les grands seigneurs sont faits pour être incommodês et pour faire du bien, et les diables sont faits pour n'être jamais incommodês et pour faire du mal, les bêtes sauvages de même et les bêtes apprivoisêes sont faites ni pour l'un ni pour l'autre. Je badine avec vous sans crainte, parce que je connais votre coeur et votre esprit.***

   К делу. Доктора, лекаря и лекарств Российский театр не имеет, а комедианты больны бывают, как и прочие люди. Я договорился с весьма хорошим лекарем, и которым театр был доволен, платя ему от театра слишком по сту рублев. Его превосх<одительство> Кондоиди³ о том ведал; потом командировал его на корабли в море. Я его письменно с такою покорностию просил, с каковою вас никогда ни о чем не прашивал, чтоб то отменить. Он это сделал. Я, будучи в Петергофе, его еще с большею покорностию благодарил, преступив правила стихотворцев, которые неохотно медикам покоряются, и сделал ему в Петров День, в его именины, превеликой двор,⁴ хотя я в архитектуре и не гораздо знающ. Меня затащил с собою П<етр> Спиридонович;⁵ он также ему двор строил. Однако его превосх<одительство> Кондоиди через две недели в другое место <лекаря> откомандировал. Сделайте милость et dites-lui dans le style laconique,**** чтоб он помог театру и отменил бы свою ко мне немилость. Молвите ему только: "Пожалуй, отмени это для меня". А я сим вашим словом остануся со умножением благодарности моего сердца тому, которого я всем моим сердцем люблю и почитаю, всепокорнейшим слугою

   Июля 27 дня 758. СПб.

  

   Перевод:

   * Изящные искусства требуют пищи; иначе гений угасает.

   ** Европа не повержена, а мне есть нечего.

   *** Не сердитесь, милостивый государь, что я вам столько докучаю. По моему мнению, вельможи созданы для того, чтобы делать добро и чтобы им докучали, черти - делать зло и чтобы их избегали, дикие звери для того же, а домашние - ни для того, ни для другого. Я шучу с вами без опасений, потому что знаю ваше сердце и образ мыслей.

   **** и скажите ему ясно и коротко.

  

   16. Автограф - ААН, Р. II, оп. 1, No 226, л. 40-41. Впервые: Записки АН, с. 39-40.

   ¹ По поводу "издержанных" личных денег Сумарокова см. подробнее No 35-37.

   ² Реплика об "уцелевшей Европе", по-видимому, означает, что выдача жалованья была задержана под предлогом больших расходов на военные действия в Германии; однако кампания 1758 г. была неудачной и закончилась поражением русских войск при Цорндорфе.

   ³ Кондоиди Павел Захарович (ум. 1760) занимал должность управляющего Медицинской конторой в чине генерал-штаб-доктора.

   ⁴ Сделать превеликий двор (калька с французского faire la cour auxgrands - ездить к знатным на поклон, отдавать визиты), одна из постоянных насмешек Сумарокова над галлицизмами в русском языке.

   ⁵ Сумароков Петр Спиридонович (1709-1780) - двоюродный брат поэта по отцовской линии, с 1752 г. был шталмейстером двора, позднее сенатор. Петров день - 29 июня, праздник апостолов Петра и Павла.

  

  

  

  - 17. И. И. Шувалову

  

   Monseigneur! Parlez avec mons Condoidi, votre excellence m'obligera infiniment, si elle m'aidera dans l'affaire touchante le chirurgien. Je ne veux vous incommoder par une lettre longue sachant que votre excellence est assez affairêe et incommodêe par des maladies et votre santê m'est chère; abandonnez, monseigneur, votre hypochondrie, elle ne vous convient pas, ce n'est pas à vous de se soumettre à des pareilles choses. Quand je vous verrai, je ferai tout mon possible pour chasser votre hypochondrie: je suis un bon mêdecin et je connais cette maladie parfaitement, il faut la dêraciner ou diminuer; vos sincères amis feront cela mieux que tous les mêdecins avec tous leurs galimatias et les charlataneries; c'est aux poètes de chasser des pareilles maladies et non par aux mêdecins, quoique que les poètes soient incapables de se guêrir eux-mêmes, comme les cloches qui invitent tout le monde dans l'êglise et eux-mêmes ne viennent jamais.¹

   Monseigneur, de votre excellence le plus humble etc.

   Le 5-me d'aout 758.

  

  

   Перевод.

   Милостивый государь! Поговорите с г<осподином> Кондоиди. Ваше превосходительство бесконечно обяжете меня, если поможете в деле, касающемся хирурга. Я не хочу докучать вам длинным письмом, зная, что ваше превосходительство достаточно заняты делами и недомогаете от болезней, а здоровье ваше мне драгоценно. Милостивый государь, оставьте вашу гипохондрию. Она вам не к лицу; не вам покоряться подобным обстоятельствам. Когда я вас увижу, сделаю все возможное, чтобы прогнать вашу гипохондрию: я хороший медик и знаю эту болезнь в совершенстве. Нужно вырвать ее с корнем, или хотя бы уменьшить. Ваши искренние друзья сделают это лучше, чем все лекари с их галиматьей и шарлатанством. Не лекари лечат такие болезни, а поэты, хотя они неспособны излечиться от них сами, подобно колоколам, которые созывают всех в церковь, а сами туда никогда не ходят.

   Милостивый государь, вашего превосходительства нижайший и проч.

   5 августа 758.

  

  

   17. Автограф - ААН, Р. II, оп. 1, No 226, л. 42. Впервые: Записки АН, с. 40.

   ¹ Французская пословица "Les cloches appellent à l'êglise mais n'y entrent pas".

  

  

  

  

  

  - 18. Императрице Елизавете Петровне

  

   Всемилостивейшая государыня.

  

   В. и. в. человеколюбие и милосердие отъемлет мою робость пасть к стопам в. и. в. и всенижайше просить о всемилостивейшем помиловании. Я девятый месяц по чину моему не получаю заслуженного моего жалованья от Штатс-конторы, и как я, так и жена моя почти все уже свои вещи заложили, не имея кроме жалованья никакого дохода. Ибо я деревень не имею и должен жить только тем, что я своим чином и трудами имею, трудяся сколько сил моих есть по стихотворству и театру. А в таких упражнениях не имею ни минуты подумать о своих домашних делах. Дети мои должны пребывать в невежестве от недостатков моих, а я - терять время напрасно, которое мне потребно для услуг в. и. в. в рассуждении трудов моих к увеселению двора, к чему я все силы прилагаю, и всею жизнию моею с младенчества на стихотворство и на театральные сочинения положился, хотя между тем и другие нес должности и многие лета был при делах Лейб-компании, которые правлены мною беспорочно. Свидетель тому его сиятельство граф Алексей Григорьевич,¹ который точно в. и. в. о моей прилежности и беспорочности всеконечно представить может. Труды мои, всемилостивейшая государыня, сколько мне известно, по стихотворству и драмам не отставали от моего места в исполнении желания, и сочинениями своими я российскому языку никакого бесславия не принес, и покамест не совсем утухнут мысли мои, я в оных к увеселению в. и. в. и впредь упражняться всем сердцем готов. Я прошу, всенижайше припадая к стопам императорским, помилования, чтоб как жалованье мое заслуженное, так бы и издержанные по изустному в. в. повелению около четырехсот рублев, о которых я Василью Ивановичу Чулкову неоднократно подавал роспись, указать мне выдать; ибо, всемилостивейшая государыня, я много по недостаткам моим должен. Впрочем, что касается по трудам моим до особливого в. в. милосердия, о том, уповая на человеколюбие, природное в. и. в. особе, в молчании пребываю и, имея маленьких детей, которых мне воспитать должно, припадаю и с ними, поручая и себя и их в. в. всемилостивейшей государыне нашей.

   В. и. в. всенижайший и всеподданнейший раб

  

  

  

   18 Автограф - ЦГАДА, ф. 17, оп. 1, No 91, л. 42; без даты. Впервые: Библиогр. зап., 1861, No 17, с. 518-519.

   Датируется по близости содержания с письмом к И. И. Шувалову от 27 июля 1758 г. (No 16), но двумя месяцами позднее ("девятый месяц... не получаю заслуженного жалованья").

   ¹ А. Г. Разумовский (см. No 28).

  

  

  

  - 19. И. И. Шувалову

  

   Милостивый государь! Я, не опасаяся ответа и отплаты от Поповского и ото всех в Московском университете труждающихся в словесных науках, стихов к опровержению подписи похвальной г. Ломоносову не предал печати. Поповский и прочие тамо обретающиеся опровергнуть честь мою по стихотворству не в силах еще, в чем, думается мне, ваше превосходительство довольно уверены, и я бы смешон был, ежели бы их отплаты боялся, довольно будучи известен и о них и о себе. Коротко сказать: они еще малы и возвысить и уменьшить честь мою. Я стихов тех не отдал печатать по вашему совету, который я приемлю всегда повеление; а чтобы я пренебрег справедливое мое честолюбие, я знаю, что ваше превосходительство того от меня не потребуете. Писатели стихов русских привязаны или к Академии, или к Университету, а я по недостоинству моему ни к чему и, будучи русским, не имею чести членом быть никакого в России ученого места. Да и нельзя, ибо г. Ломоносов меня до сообщества академического не допускает, а в Университете словесных наук собрания вам уставить еще не благоволилось.¹ Итак, не позволяется мне и тогда прекословить, когда оные господа, отнимая честь мою, потомкам неправду объявляют. Я посылаю к вашему превос<ходительству> свое защищение, в котором Поповский, укрываяся именем Университета, не тронут, а Ломоносов еще, сколько истина допускает, возвышен. Против истины я не вооружаюся, а неправды нести к бесславию не хочется. Я нижайше прошу меня хотя одною строкою уведомить, могу ли я это напечатать.

   Вашего превосходительства нижайший и всепокорнейший слуга

   Ноября 7 дня 758. СПб.

   Обратно прошу ко мне мое сообщение приказать отослать.

  

   19. Автограф - ААН, Р. II, оп. 1, No 226, л. 43-43 об. Впервые: Записки АН, с. 40-41.

   Письмо написано по поводу стихотворной "надписи" H. H. Поповского (ок. 1730-1760), ученика Ломоносова и профессора Московского университета, помещенной при гравированном Вортманом портрете Ломоносова в 1-м томе его "Собрания разных сочинений в стихах и прозе..." (М., 1757). В этом апологетическом шестистишии "Московский здесь Парнас изобразил витию...", написанном от лица единомышленников и поклонников Ломоносова при Московском университете, Поповский охарактеризовал своего учителя как первого и единственного реформатора русской литературы. Сам Ломоносов о портрете и подписи к нему писал Шувалову 23 ноября 1757 г.: "Ваше превосходительство изволили говорить, чтоб под помянутый портрет подписать какие-нибудь стихи. Но того, милостивый государь, отнюдь не желаю и стыжусь, что я наградырован" (ПСС, т. 10, с. 530). Из этого явствует, что инициатива издания портрета и "Надписи" принадлежала Шувалову.

   ¹ Упоминание "словесных наук собрания" представляет намек на неудачную попытку И. И. Мелиссино 1 ноября 1757 г., в день рождения Шувалова, открыть постоянные заседания литературного общества при университете (Шевырев С. П. История Московского университета. М., 1855, с. 52). Первым таким официальным обществом стало Вольное Российское собрание, организованное в 1771 г. Вопроса об организации независимого от Академии наук литературного общества Сумароков коснулся в третьей части своей статьи "Сон": "О заведении ученого во словесных науках собрания, в котором бы старалися искусные писатели о чистоте российского языка и о возвращении российского красноречия, иноплеменники, наблюдая собственное свое прибыточество и вражду к Российскому Парнасу, никогда и не думывали, хотя такие собрания необходимо нужны..." (Праздное время в пользу употребленное, 1760, ч. II, с. 318).

  

  

  - 20. В Канцелярию Академии наук

  

   Вознамерился я издавать помесячно журнал для услуги народной. Того ради покорно прошу, чтобы повелено было в Академической типографии оный мой журнал без остановки на чистой бумаге в осьмуху печатать по двенадцати сот экземпляров, а деньги с меня по прошествии всякой трети взыскивать. Что же касается до рассмотрения изданий, нет ли в оных чего противного, сие могут просматривать, ежели благоволено будет, те люди, которые просматривают академические журнальные издания, моих изданий слогу не касаяся.

   Только нижайше прошу, чтобы Канцелярия Академии благоволила меня избавить от помешательства и затруднений в печатании. А начать оные издания, ежели получу позволение, намерен я с первого дня генваря наступающего года.

   Бригадир Александр Сумароков.

   Декабрь 14 дня 1758 года.

  

   20. Оригинал - ААН, ф. 3, оп. 1, No 239, л. 30; текст - рукой писца, подпись - автограф. Впервые: XVIII век, сб. 5, М.-Л., 1962, с. 399-400.

  

  

  - 21. В Канцелярию Академии наук

  

   Приказано от Академии сочинения мои просматривать (для осторожности, чтоб от меня не вышло чего противного закону и прочего непристойного, хотя я - христианин и не бесчестный человек), и чтоб то просматривал профессор Попов.¹ Пять месяцев я терпел ему, Попову, что он, против приказания, часто складу моему касался и карандашом подчеркивал. Остановки я от него имел неоднократно, ибо он всегда пьян, а часто не только просматривать мои письма, но и выговорить ничего не может. После обеда я к нему моих сочинений уже и не посылал ради того, что он после обеда всегда мертв пьян и на ногах едва держится. Я старался, избавлялся тяжбы, посылать мои письма к нему по утрам и, хотя не часто, однако иногда удавалось мне от него скорое получать решение, невзирая на то, что при всяком рассмотрении было мне от него, или паче от водки его, озлобление.

   Сего месяца 21 дня послал я к нему просмотреть свои сочинения, ибо в типографию требуется оных, чтобы наборщики от остановки не были праздны, - да то мне, между прочим, и предписано. Я нарочно, чтобы застать его непьяного, послал к нему в 6 часов поутру. Однако он до свету еще не мог уже не только ясно говорить, но нижê на ногах стоять. Он подчеркивал у меня и писал всякий вздор без основания и без толку, ни малейшего о том, что он читал, не имея понятия, лишь только меня озлоблял. А я и кроме того, по театру, а особливо ныне в изготовлении оперы и прочих представлений, и сочинений театральных, и к тому приготовлений, имею много дела. Я к нему ездил и нашел своего цензора в таком состоянии, в каком на маслянице бывают подобные ему на улицах валяющиеся пьяницы. И сказал только мне, повторяя, что его мне учителем определили, чтоб он меня правил; а того в ордере к нему нет, и точно изъяснено, чтоб он до складу моего не касался. Такому малознающему человеку, хотя б он и не пьяница был, меня учить не можно, а мне такие речи едва сносны. Я больше сей обиды еще никогда не имел, и, ежели всем пьяницам дозволено будет людей ругать беззаконно, так и жить на свете неудобно. Сделает ли мне какое удовольствие в моей обиде Академия, это состоит в воле ее; не первый пьяница меня из ученых пьяниц обидит. Есть еще такой же Барков² и другие, о которых Академия не меньше меня известна. Я прошу только нижайше всех господ присутствующих по Канцелярии, никого для подозрения не исключая, чтобы приказали мне цензором, - да и то не в складе, - определить не пьяницу, ибо от пьянства профессора Попова мне делается в издании моего журнала остановка, и чтобы Канцелярия Академии наук благоволила мне сделать милость и назначить без замедления времени другого цензора, потому что журнал по всем правам без данной от меня причины, не нарушив правосудия, остановлен быть не должен. А что он подчеркивал, то ясно доказывает о его во время просматривания состоянии.

   Апреля 22 дня 1759 году.

  

  

   21. Оригинал - ААН, ф. 3, оп. 1, No 239, л. 53-53 об.; текст - рукой писца, последняя фраза и подпись - автограф. Впервые: XVIII век, сб. 5. М.-Л., 1962, с. 402.

   ¹ Попов Никита Иванович (1720-1782), в 1750-е гг. занимал должность профессора астрономии при Академии наук. Он был соучеником Ломоносова по Славяно-греко-латинской академии и пользовался его покровительством в Академии наук; вскоре после смерти Ломоносова Попов из Академии был уволен. Современники отмечали, что Попов неудовлетворительно знал не только иностранные, но и русский язык. В ответ на жалобу Сумарокова Попов 22 июня просил освободить его от цензурования "Трудолюбивой пчелы" (ААН, ф. 3, оп. 1, No 239, л. 54) и был заменен С. К. Котельниковым, который в свою очередь уже 5 октября умолял избавить его от общения с Сумароковым (там же, л. 55).

   ² Барков Иван Семенович (1732-1768), поэт и переводчик при Академии наук, был близок к Ломоносову. Известны анекдоты о насмешках Баркова над Сумароковым; предполагается также, что ряд его "срамных" произведений представляет бурлескные пародии на трагедии Сумарокова, его песни и басни.

  

  

  - 22. И. И. Шувалову

  

   Милостивый государь! Вчера исполнилося мне сорок два года, и миновался последний срок моего терпения. Того ради в последний раз приемлю дерзновение вашему превосходительству мою нижайшую принести просьбу, и последнюю докуку сделать, и изъясниться сколько можно короче, не изображая тьмы моих неудовольствий, которые мне мое во словесных науках принесло упражнение. В Кадетском корпусе, в Инженерном, в Артиллерии, в Иностранной коллегии и по другим командам произвождение есть, и многие произведены, даже до барона Чуди,¹ который из ничего пожалован в полковники. Я на войне не бывал и, может быть, и не буду, и столько же тружуся и в мирное время, сколько в военное, а меня обходят. Мои упражнения ни со придворными, ни со штатскими ни малейшего сходства не имеют; и ради того я ни у кого не стою в дороге, а труды мои ничьих не меньше, и некоторую пользу приносят, ежели словесные науки на свете пользою называются. Я в службе уже двадцать восемь лет, и ежели бы я вместо театра из графского штата пошел и в отставку, чин бы мне дать надлежало; ибо при отставке всем чины даются. Что я сверх бригадирского жалованья тысячу рублев получаю за установление театра, за надзирание оного и за многие мои труды к чести нашего языка, так генерал-майоры еще и побольше меня получают. Так я от тех, которые меня обошли, и в чине и в жалованьи остался. Я России по театру больше сделал услуги, нежели французские актеры и италиянские танцовщики, и меньше их получаю. Что берет один Тордо с женою!² А и моя жена служила. Гельфердинг³ сверх большого жалованья от двора и квартеру и экипаж имеет, не покупая ни дров, ни овса и сена, и, не имея ни детей, ни жены, с довольствием пользуется службою своею. А я не только не могу воспитати детей своих, но при нынешней несносной дороговизне и вместо домосмотрения во словесных науках и в трудах театральных упражняйся, вседневные претерпеваю нужды и никогда в надлежащее время еще и положенного своего жалованья не получаю; и вместо другой работы на оставшие вещи, закладывая их и платя великия росты лихоимцам, сыскиваю себе пищу и многими хлопотами выхаживаю определенное мне жалованье. Сочинений мне никаких больше в народ пускать невозможно, ибо Ломоносов останавливает у меня их и принуждает имети непрестанные хлопоты...⁴ Сих ради причин нельзя мне ничего сочинять; ибо ничего безо множества хлопот напечатать неудобно. Избраны ценсоры, не знаю для чего, чему и президент дивится, а что они подпишут, то еще Ломоносов просматривает, приказывая корректору всякий лист моих изданий к себе взносить, и что ему не покажется, то именем Канцелярии останавливает. А я печатаю не по указу и плачу деньги. Для чего, милостивый государь, и мне не быть таким же членом здешней Академии, какой он и какой г. Тауберт⁵ и г. Штелин?⁶ Мне мнится, что я это не меньше их заслужил; да из них же двое немцов, а я русский. Или русскому стихотворцу пристойняе членом быть Ученого собрания в немецкой земле,⁷ а в России - немцам? Мне кажется, что я не хуже аптекаря Модели,⁸ хотя и не шарлатанствую, не хуже Штелина, хотя и русский стихотворец, и не хуже Ломоносова, хотя и бисера не делаю.⁹ Я штатского чина не хочу, ибо я старший бригадир, да и мундира добровольно, который я двадцать восемь лет ношу, скинуть не намерен; а в академической Канцелярии и в Конференции мне ничто быть не препятствует.¹⁰ Я бы мог тем некоторую показать услугу и мог бы бесхлопотно издавати в народ мои труды.¹¹ Ежели, милостивый государь, будет ваше мне в моих исканиях воспоможение и столько милости, сколько я вам докук нанес и сколько получал надежды, так я еще несколько лет писать потружуся. Ежели ж мои последние вам докуки такой же получат успех, как и прежние, а особливо ежели я по всей справедливости не буду в Академии, так я больше утруждать ваше превосходительство не стану, и, оставив бесполезные прошения, по окончании сего года во всю жизнь мою ничего издавать на свет не буду, тем только утешаяся, что я награждения и беспрепятствия был достоин, хотя и не был достоин вашего превосходительства милости и предстательства.

   Вашего превосходительства нижайший и всепокорнейший слуга

   Ноября 15 дня 1759.

  

   22. Оригинал - ААН. Р. II, оп. 1, No 226, л. 44-45; текст - рукой писца, подпись - автограф. Впервые: Записки АН, с. 41-43.

   ¹ Барон Федор (Теодор-Генрих) Чуди (1724-1769), писатель, издававший в Петербурге журнал "Camêlêon littêraire" (1755), в конце 1755 г. уехал во Францию, попал там в Бастилию, но благодаря вмешательству И. И. Шувалова был освобожден и возвратился в Россию. Здесь по протекции К. Е. Сиверса, желавшего реформировать Пажеский корпус, Чуди определился в корпус на должность гофмейстера и в соответствии с этим 30 сентября получил чин полковника артиллерии.

   ² Сумароков имеет в виду высокие оклады жалованья ведущих актеров итальянской и французской оперной и балетной трупп. По театральному штату 1766 г. примадонна и первый певец получали 2-3,5 тыс. рублей, первые танцовщица и танцовщик - по 2 тыс. рублей в год; в отдельных случаях ставки были еще выше (Танеев С. В. Из прошлого имп. театров, вып. 1. СПб., 1885, с. 4-5). Танцовщица Тордо упоминается в дневнике Мизере в записи от 19 июня 1762 г. (Рус. архив, 1911, кн. 2, с. 19).

   ³ Фридрих Гильфердинг (1710-1768), известный балетмейстер, был приглашен в Петербург на придворную сцену в 1758 г.; контракт с ним вступил в силу 27 января 1759 г. По сценариям Сумарокова Гильфердинг поставил балеты "Новые лавры" (21 сентября 1759) и "Прибежище добродетели" (5 сентября 1759).

   ⁴ Жалобы на цензурные преследования со стороны Ломоносова связаны с печатанием в академической типографии "Трудолюбивой пчелы". Конкретно речь, видимо, идет об исхлопотанном Ломоносовым у самого президента Академии К. Г. Разумовского запрещении печатать в журнале "Оды вздорные", представлявшие пародии на одический стиль Ломоносова. Они, как можно предполагать, предназначались для октябрьского номера, где все же появился примыкающий к "Одам" и также пародийный "Дифирамб" ("Позволь, великий Бахус нынь..."). Корректору типографии А. С. Барсову Ломоносов сообщил о распоряжении Разумовского запиской: "Его сиятельство вздорных од вносить не приказал, что велел исполнить Барсову" (ПСС, т. 9, с. 404).

   ⁵ Тауберт Иоганн-Каспар (1717-1771) - адъюнкт и советник Академической канцелярии, недоброжелатель Ломоносова. С 24 марта 1758 г. на него было возложено наблюдение за типографией, мастерскими и проч. В это время он получал, как и Ломоносов, 1200 рублей в год. Из собственно литературных предприятий Тауберта известно лишь предпринятое по его инициативе и подготовленное при помощи И. С. Баркова издание сочинений А. Д. Кантемира (1762). Тауберт был в числе тех членов Канцелярии, которые остановили печатание сочинений Сумарокова за неуплату им долгов типографии, и на этом основании был также против печатания "Трудолюбивой пчелы" при Академии наук. В письме от 19 января 1761 г. Ломоносов сообщал И. И. Шувалову, что Сумароков "Тауберта и Миллера для того только бранит, что не печатают его сочинений" (ПСС, т. 10, с. 545). Еще в июле 1762 г. Тауберт настойчиво и в оскорбительной для Сумарокова форме требовал взыскания денег за печатание оды на восшествие на престол Екатерины II (Тонкова Р. М. А. П. Сумароков и Канцелярия Академии наук в 1762 г. - В кн.: XVIII век, сб. 1. М.-Л., 1935, с. 387-393).

   ⁶ Штелин Яков Яковлевич (1709-1785) - академик по кафедре поэзии и красноречия, стихотворец (на немецком языке) и сочинитель аллегорий к иллюминациям и фейерверкам.

   ⁷ Сумароков был членом Лейпцигского литературного общества; выданный ему диплом этого общества за подписью И. Хр. Готтшеда и др. датирован 7 августа 1756 г. (Ист. вестн., 1885, No 5, с. 445-446).

   ⁸ Модель Иоган-Георг (1711-1775) - аптекарь в Главной санктпетербургской аптеке, член Медицинской коллегии; член Академии наук с 1756 г. Издал работу о популярных успокоительных бестужевских каплях.

   ⁹ Первое в России производство смальты и бисера было налажено Ломоносовым на Усть-Рудицкой фабрике.

   ¹⁰ Академическая конференция - общее собрание академиков и адъюнктов, Канцелярия - собрание всех членов Академии, имеющих коллежские чины. Сумароков имеет в виду, что, будучи бригадиром, он может заседать как в Канцелярии, так и (по присвоении ему ученого звания) в академической Конференции. Просьба Сумарокова осталась без последствий, возможно, потому, что по регламенту 1747 г. в Академии был ликвидирован класс гуманитарных наук. Отклики на проект назначения Сумарокова академиком можно видеть в письме Ломоносова к Шувалову от 19 января 1761 г. и в записке его относительно речи аббата Лефевра (ПСС, т. 9, с. 634; т. 10, с. 545), где язвительно подчеркнуто "невежество" Сумарокова, окончившего лишь общеобразовательный Шляхетный корпус.

   ¹¹ С жалобами на К. Е. Сиверса и на академических немцев, препятствующих изданиям Сумарокова, связан цикл его сатирических статей в "Праздном времени