Сумароков Александр Петрович - Письма

так такое место мне необходимо. Я большой деревни не прошу, мне она не нужна; а прошу к Москве близкой и малой, ради успокоения в летнее время духа и ради свободного чувствования и умствования. Впрочем, можно ли мне сверх того всего не отчаяться, когда в. в. изволите приложенное при сем письмо Елагина прочесть; а он называет угрозами сие мое изъяснение, что я могу имети по театру и сам, будучи гоним, доступ ко престолу.² Это не угрожения; а на Елагина бить челом можно, не преступая законов и благопристойности. Говорит он в письме сем, как сами увидеть изволите, что он моими пиесами в. в. и публике наскучить не хочет. Так ради чего и сочинять пиесы, ежели новая трагедия в другой раз ради сей причины не представляется? И ежели мои сочинения ради того только, чтобы ими двору и публике скучать, так безумное бы дело было и сочинять. Каков сей комплимент основателю, установителю театра и ищущему автору славы, это я предаю рассуждению в. в., а лучшую мою комедию "Нарцисса" он до моего отъезда представлять не благоволит; так на что и сочиняти драмы? А я было хотел дати еще несколько пиес комических ради поправки нравов; но на что они, когда г. главный директор не только меня ругает, соравнивая меня с прочими вралями? Мне не до "Нарцисса", но до самого себя. Прочет сие письмо, не представляйте меня, государыня, челобитчиком; но вспомните древнее ваше мне покровительство, всегдашнее мое к вам усердие, долговременную на вас мою надежду и прикажите мое о жалованьи дело гофмаршалу хотя, а лучше бы всего графу3 рассмотреть, дочь мою ради моего нищенства помиловать и тем дайте мне из престольного вашего града не со слезами, но с радостью выехать, оставив те мне только едины слезы, что я по моим обстоятельствам не так часто буду видети очи той монархини, которою и ум мой и сердце преисполнены.

   В. и. в. всенижайший и всеподданнейший раб

   Февраля 17 дня 1769 г.

  

   51. Оригинал - ЦГАДА, ф. 5, оп. 1, No 113, л. 44-44 об. Текст - рукой писца, подпись - автограф. Впервые: Библиогр. зап., 1858, т. 1, с. 425-427. Сумароков в этом письме почти полностью повторяет просьбы, ранее обращенные им к Г. Г. Орлову, поскольку, получив деньги из Кабинета (т. е. из личных сумм императрицы), он счел нужным доказывать, что просил не "пожалования", а восстановления справедливости, попранной его врагами. Екатерине II дело, видимо, не казалось столь ясным и несомненным, как Сумарокову, и она не сочла возможным давать какие-либо приказания Штатс-конторе. Тем не менее денежная помощь Сумарокову была оказана. 4 марта С. М. Козьмин сообщил ему: "Е. и. в., приняв вашу трагедию ("Вышеслав" - В. С.) и прочитав ваше письмо, приказать изволила, чтоб ваше превосходительство завтре перед полуднем приехали откланяться е. в.; а на дорогу приказала из Кабинета прислать к вам тысячу рублей" (Отеч. зап., 1858, No 2, с. 587).

   ¹ Письмо к Козьмину см. No 35.

   ² Приложенное в подлиннике письмо И. П. Елагина от 12 февраля 1769 г. представляло ответ на требование Сумарокова срочно подготовить к постановке комедию "Нарцисс" и повторить представление "Вышеслава". "Для одних ваших сочинений, - писал в нем Елагин, - с отлучением всех прочих творцов и переводчиков, я отдать театра не могу; ибо я творцов и переводчиков, дающих на театр свои труды, равно почитая, озлоблять не намерен. "Нарциза" я получил печатного на прошлой неделе, и зная, что он также печатный у всех комедиантов есть, прикажу после карнавала выучить, для того что ныне учить им недосужно. "Вышеслав", если приказано будет от е. в., представлен будет; а сам я приказать не хочу для того, чтоб, представляя часто одни и те же пиесы, не наскучить ни е. в., ни публике. И я, впрочем, не требую, чтоб ваше превосходительство о чем бы нибудь меня просили, ибо должность мою я без прошения исполнять привык и в том ответствую не авторам, но тому, кто на меня возложил ее. Желаю вам благополучный отъезд и счастливое прибытие туда, куда вы ехать намерены; а притом с почтением напоминаю, что я с самого еще младенчества ничьих угроз опасаться не привык, а кольми паче вашего превосходительства, с которым я и делании какого не имею и иметь не желаю, дабы вам никогда не досадовать" (Библиогр. зап., 1858, т. 1, с. 427-428; Автограф - ЦГАДА, ф. 5, оп. 1, No 113, л. 45-45 об.).

   ³ Граф - Г. Г. Орлов.

  

  

  - 52. Г.-Ф. Миллеру

  

   Высокородному Господину Коллежскому Советнику,

   Высокоучрежденному Российскому историографу, Императорской

   Академии Профессору Господину Миллеру,

   Милостивому моему Государю.

  

   Ich habe meine Bücher noch nicht ausgepackt und bin jetzt in dem Elemente Rußische Alterthümer zu lesen; so bitte gehorsamst mir October und November von Anno 189 zu übersenden; ich bin willens das gantze Jahr durch zu sehen Ich wuste nicht daß das Jahr complett ist.

   Ich bin gerade mit meinen Hausaffären sich überhäuft; allein dadurch kan doch die Hitze zu denen Alterthümer meines Vaterlandes nicht gelöscht werden.

   Den 2-ten April 1769.

  

   Перевод:

   Я еще не распаковал своих книг и сейчас настроен читать только русские древности; поэтому почтительнейше прошу прислать мне октябрь и ноябрь 189<1682> года: я намерен прочесть весь год. Я не знал, что имеется годовой комплект.

   Сейчас я завален домашними делами; но это не может погасить жара к древностям моего отечества.

   2 апреля 1769 (нем.).

  

  

   52. Автограф - ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, No 546, ч. 9, д. 14, л. 3. Впервые: XVIII век. сб. 5. М.-Л., 1965, с. 380.

   Речь в письме, по-видимому, вновь идет о чтении "рукописных журналов", т. е. дворцовых записных книг, которыми Сумароков интересовался еще в 1767 г. (см. No 38, 40). "Журналы" 1682 г. представляют материалы для истории "Первого и главного стрелецкого бунта...", книгу о котором Сумароков только что издал (см. No 50).

  

  

  

  - 53. Г.-Ф. Миллеру

  

   Sie schrieben daß Sie mir belibten Octob und Novemb zu überschicken; allein es schlich sich auch Decemb mit und der ist bey mir. Bitte mir Jan, Febr, Mart u April zu übersenden um weniger und nicht so oft Sie zu incommodiren; denn ich lese es so oft ich Zeit bekomme ohne Unterlaß, und bin schon am Festtage S. Nicolai in Decemb 6.

Sumarocow.

   Den 4-ten April 1769.

  

   Перевод:

   Вы писали, что послали мне <журналы> за октябрь и ноябрь; но среди них проскользнул и декабрь, который находится у меня. Прошу прислать мне за январь, февраль, март и апрель, чтобы мне меньше и не так часто беспокоить вас; так как я читаю все подряд, как только у меня оказывается для этого время, сейчас я уже дошел до праздника св. Николая 6 декабря.

   4 апреля 1769 (нем.).

  

  

  

  - 54. Г.-Ф. Миллеру

  

   Ich bitte un die übrige vier Monathef - Man sagt daß diese Journals sind gedruckt oder man druckt sie; ist es wahr? und wenn es was anders von Ihnen gedruckt wird so bitte mich zu berichten was ist solches? ¹ - Mir deucht aber daß solche Journals müßen gantz anders arrangirt seyn wenn sie die Welt sehen sollten; denn in Manuscripten sind viele unnütze Sachen und sehr ofte uniformes d'Inscriptions und ennuyrte Repetitions.

   Den 12 Apr 1769.

  

   Перевод:

   Прошу прислать мне последние четыре месяца! Говорят, будто эти журналы напечатаны или печатаются; верно ли это? И если вы печатаете что-либо другое, прошу сообщить мне, что именно. Мне кажется, что такие журналы должны быть совсем по-новому подготовлены, если им предстоит увидеть свет; ведь в рукописях много бесполезного, очень часты однообразные записи и утомительные повторения.

   12 апр<еля> 1769 (нем.).

  

  

  - 55. Г.-Ф. Миллеру

  

   Ich bitte mir noch ein Monath von Journal zu überschicken. Suchen Sie mir eins aus was merkwürdiger ist und wenn es könnte seyn von der Regirung Michael Feodorowitz. Und wenn es noch älter ist, so ist noch besser.

   17-ten April.

  

   Перевод:

   Прошу прислать мне еще один месяц журнала. Найдите для меня что-либо более достойное примечания и чтобы это было из времени царствования Михаила Федоровича. А если это будет еще старее, тем лучше.

   17 апреля (нем.).

  

   55. Автограф - ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, No 546, ч. 9, д. 14, л. 6. Впервые: XVIII век, сб. 5. М.-Л., 1965, с. 380.

   Судя по датировке просимых материалов (воцарение Романовых), письмо связано с работой Сумарокова над сюжетом трагедии "Дмитрий Самозванец".

  

  

  - 56. Г. В. Козицкому

  

   Милостивый мой государь Григорий Васильевич!

  

   Приложенное при сем к государыне письмо, в котором писано о театре здешнем, прошу всепокорно е. в. вручить и исходательствовать решение. А я скоро поеду в деревню. В письме сем моего интереса нет, а есть публики интерес. Н<иколаю> Н<иколаевичу>¹ мой нижайший поклон. Любите меня столько, сколько я вас люблю, а сколько я вас люблю, вы это знаете.

   Вашего высокородия верный друг и покорнейший слуга

   4 июня 1769, Москва.

  

   56. Автограф - ЦГАДА, ф. 10, оп. 1, No 583, л. 308; с пометой Г. В. Козицкого: "получено 16 июня". Впервые: Летописи рус. литературы и древностей, 1862, т. 4, с. 30.

   ¹ Николай Николаевич Мотонис (ум. 1787) и Григорий Васильевич Козицкий (1724-1775) вместе учились в Киевской духовной академии, затем, устроившись в свиту графов Гудовичей, добрались до Лейпцига и стали студентами Лейпцигского университета. Там им удалось получить статус пансионеров Академии наук. Вернувшись в 1758 г. в Россию, они получили звание адъюнктов и место преподавателей латыни и греческого при Академической гимназии и университете. В дальнейшем Козицкий был статс-секретарем императрицы (1768-1774) и сотрудником в ее литературных предприятиях; Мотонис с 1764 по 1775 г. служил в Герольдмейстерской конторе Сената. Оба они занимали заметное место в литературной жизни 1760-х гг. как знатоки древних языков, переводчики античных авторов и тонкие стилисты. По-видимому, они были теоретическими единомышленниками Сумарокова по вопросам языка и стиля, так как он несколько раз апеллировал к их авторитету (притчи "Арап", "Порча языка", статья "О правописании"). Они также были активными сотрудниками "Трудолюбивой пчелы" в 1759 г.

  

  

  - 57. Екатерине II

  

   Всемилостивейшая государыня!

  

   Знаю, что в. в. исправление нравов вашего подданного народа всегда присутственно.¹ Театр есть училище бродягам по жизни человеческой. Мое стремление с тридцать лет - ко театру, в чем я и неожидаемый в наши времена показал успех. Театр я давно хотел оставить ради множества препятствий. Покойный Волков тому свидетель, что в. и. в. возвратили мною Мельпомену и Талию в Россию при возвращении общенародного спокойства. Я в прошедший год много трудился в сочинениях, от чего начал очки употреблять и поныне стражду зрением. Старость ко мне приступает, бедность меня окружает, злодей мой Арк. Бутурлин душу мою тревожит и день от дня мать мою от меня отводит и делает мне беспокойства бесконечные день и ночь, не памятуя божественного монарша повеления, дабы под опасением е. и. в. гнева бесчеловечных поступков воздержаться,² хотя я и всеми мерами уклоняюся от варварских его нападений. Но при всех беспокойствах предлагаю о театре, дабы он в Москве не разрушился, ежели не дастся антрепренерам привилегия, а им разглашено, что оная им не дастся, ибо-де театр не фабрика. Фабрика театр, но еще и самая полезнейшая; да и Немецкий театр имел привилегию. Мне чается, государыня, что "Семира" и "Синав и Трувор" больше привилегии достойны, нежели "Gespräch im Reiche der Todten",* да мои же драмы у нас национальные.³ Сказывают то, будто от г. Елагина антрепренерам то объявлено во отомщение, что Титов не правит театром. Титов огорчил и публику и актеров худым смотрением и распорядком.⁴ Русским маскарадов поручати некому, а театра без сея помощи уставить не можно. Мне маскарады ничто, но без них театра содержать нельзя. А Белемонти дает народу утешения очень хорошие и не такие, как обманщик Локателли. Гр<аф> Петр Семенович так изъяснился мне, что и он и вся Москва благодарны будут, когда Белемонтию надлежащая привилегия дастся.⁵ А мой интерес, что я не имея над театром помощи и не желая оныя, ежели Елагин не вмешается, помощию гр<афа> Петра Семеновича приведу театр в самое лучшее состояние; а его сият<ельство> гр<аф> Салтыков моих советов опровергать не будет. Итак, я помощию его, только б Елагин не мешался, получу успех. Актеры здешние по письму Елагина безвременно высланы из дома, хотя им в оном жить велено и по именному в. в. указу. Они в отчаянии, и только я их удерживаю, чтобы они не отчаявались и надеялись на материнскую милость обладательницы. Иные поехали в Петербург, будучи подговорены, будто из чужого государства.⁶ А здесь театр надобнее еще, нежели в Петербурге, ибо и народа и глупостей здесь больше. Ста Молиеров требует Москва, а я при других делах по моим упражнениям один только. Времени кладу я себе еще три года на сочинения; но если сие последнее мое к театру усердие останется суетно, так я принужден буду по долгом от Мельпомены и от Талии терпении по театру замолчать вечно. Исполните, государыня, всей Москвы, гр. П<етра> Семеновича и мое, яко основателя, рачителя и автора драм, желание к пользе и чести нашего века, а сей театр ущерба коронной казне не делает. Вольтер во своем ко мне письме говорит тако: il faut absolument des souverains qui aiment les arts, qui s'y connaissent et qui les encouragent; ils changent les climats, ils font naître les roses au milieu des neiges. C'est ce que fait votre incomparable souveraine. Je croirais que les lettres dont'elle m'honore me viennent de Versailles et que la vôtre est d'un de mes confrères de l'Acadêmie Franèaise.⁷** Я не ласкаю себя удостоиться, как Вольтер, поцеловать в письме ту дражайшую руку, которую он имел счастие часто целовать, хотя и никогда не видал ваших очей, но почитая себя человеком той же степени, нижайше прошу указать кому-нибудь на сие мое предложение. Удостойте меня в. в. благоволением, дабы я хотя чрез последнего вашего раба мог получить ответствие. А я в моем предложении своего прибытка не имею, а умножения себе славы не требую, будучи ею уже довольно насыщен. Желаю единый пользы моему отечеству. А быть адвокатом Мельпомены и Талии не только в одной России, но и во всей Европе пристойнее всех Вольтеру и мне; так моя дерзость простительна. А в каком состоянии актеры и чего хочет Бельмонти, я при сем прилагаю изображения, полные ясностию. Прошу в. в. о милостивом и полезном решении, не для себя и не за себя. И желал бы, чтобы восставить театр до отъезда моего в сем лете ради поправки моего ослабшего здоровья в деревню, откуда не знаю еще, возвращуся ли я жив; ибо век мой окончевается. А без меня никто театра не восставит во скорое время. Но доколе я жив, а особливо доколе не ссекла меня смерть косою Арк. Бутурлина, преодолевающего все силы мои, и на которого от Бога и от в. в. прошу праведный обороны, буду всегда с непременным моим усердием в. и. в. всенижайший и всеподданнейший раб

   Июля 4 дня 1769

   Москва.

  

   Перевод:

   * "Разговор в царстве мертвых".

   ** Совершенно необходимы государи, которые любят искусства, понимают их и им покровительствуют. Они переменяют климат и заставляют цвести розы среди снегов. Именно так поступает ваша несравненная государыня. Можно было бы подумать, что письма, которыми она меня удостоивает, я получаю из Версаля и что ваше письмо написано одним из моих собратьев по Французской Академии.

  

   57. Автограф - ЦГАДА, ф. 10, оп. 1, No 583, л 309-310. Впервые: Летописи рус. литературы и древности, 1862, т. 4, с. 30-32.

   ¹ До нас дошло афористически сформулированное мнение Екатерины II о роли театра: "Театр есть школа народная; она должна быть непременно под моим надзором, я старший учитель в этой школе и за нравы народа мой ответ Богу". Подробнее о театральных и драматических воззрениях императрицы см.: Дризен Н. В. Материалы для истории русского театра. М., 1905, с. 98 и далее; 153-162.

   ² Предупреждение А. И. Бутурлину не ввязываться в семейные дела Сумарокова содержалось в переписке Екатерины II по поводу жалобы матери Сумарокова. В письме M. H. Волконскому от 3 декабря 1767 г. она писала: "Я слышу, что главным орудием неудовольствия матери статского действительного советника Сумарокова на оного сына есть зять их Аркадий Бутурлин. Чего ради призовите его к себе и объявите моим именем, что я с великим неудовольствием то принимаю, что он в то время, как я стараюсь мать с сыном примирить, не перестает всевать между имя еще пущие раздоры и несогласия, и скажите ему, чтоб он впредь от таких богопротивных и развратных поступков воздержался под опасением нашего гнева" (Осмнадцатый век, т. 1. М., 1869, с. 62).

  

  

  

  - 58. Г. В. Козицкому

  

   Милостивый мой государь!

  

   За письмо ваше покорно благодарствую. Я болен и в деревне теперь. Письмо мое покорнейше прошу вручить, как и прежнее, за которое нижайше приношу благодарение. H. H. Мотонису мое почтение. А я едва вижу, так мои глаза испорчены, и думаю, что и я скоро буду Омиром в рассуждении глаз, как некий Вас. Петров в рассуждении высокого склада к чести нашего века.¹ А я в честь себе то почитаю, что меня любит и почитает Гр. Вас. Козицкий, которого есмь покорнейший слуга и верный друг

   Из Серпуховского уезда июля 24, 769

  

   58. Автограф - ЦГАДА, ф. 10, оп. 1, No 583, л. 307; с пометой Козицкого: "Получено авг. 2 ч<исла>, обверт е. в. поднесен авг. 3 дня, ответ же по высочайшему повелению послан 4 авг.". Впервые: Летописи рус. литературы и древности, 1862, т. 4, с. 33.

   ¹ Замечание о В. П. Петрове (1736-1799), поэте и личном библиотекаре императрицы, связано, очевидно, с ее опровержением на книгу аббата Шаппа о России "Антидот". К 1769 г. относится основная часть работы над этим сочинением, в которой техническое участие принимал также и Козицкий. Возможно, Сумароков знал о содержании "Антидота" по слухам. Именно здесь появилось сравнение Петрова с Ломоносовым: "La force de la poêsie de ce jeune auteur approche dêjà de celle de mr. Lomonosow, et il a plus d'harmonie: son stile en prose est rempli d'êloquence et d'agrêment; sans parler de ses autres ouvrages, à en juger par le premier chant qui a paru, sa traduction en vers de l'Enêide l'immortalisera, c'est peut-être un ouvrage unique et dont aucune langue ne saurait en montrer de pareil..." (По силе поэзии этот молодой автор уже сравнялся с г-ном Ломоносовым, но в его стихах больше стройности; его проза исполнена красноречия и приятности; его стихотворный перевод Виргилиевой "Энеиды", если судить по появившейся первой песне, обессмертит его имя, не говоря о других его произведениях; это, быть может, произведение единственное в своем роде, подобного которому ни на каком ином языке не появится. См.: Екатерина II. Соч., т. 7. СПб., 1901, с. 256).

  

  

  - 59. Екатерине II

  

   Всемилостивейшая государыня!

  

   На всенижайшее мое в. и. в. о установлении здешнего театра предложение я некоторое ответствие чрез Г. В. Козицкого получил. Писанное рукою в. в. ко гр. П<етру> Семеновичу Салтыкову письмо я видел. Гр. П<етр> Семенович, по оному советуя со мной, сколько было можно, нечто ко приступу установления театра учредил. С оберполицеймейстером здешним¹ я многое к хорошему порядку расположил, и по согласию с гр. П<етром> Семеновичем я сие дело основал бы совершенно, ежели бы только побочных препятствий тому не было, а особливо в рассуждении сих следующих вещей, которых кроме в. в. решить никто не может. 1) г. Вырубов, которого я в лицо по сие время еще не знаю, требует четвертой части дохода на Воспитательный дом,² хотя доходы театральные поныне еще меньше, нежели расходы. Здесь же не Париж. Там и много авторов театральных и много любителей театра, между которыми много и знатоков; народа там больше; а Москва всего того лишена, и только люди еще во вкус приводятся. Да и двор обыкновенно в Петербурге, а не в Москве, а Москва от Петербурга далее, нежели Версалия от Парижа. Там Расины, Волтеры и Молиеры, а у нас писатели очень безграмотны, переводы скаредны, подлинники еще хуже, актеров надобно созидать; ибо один Сумароков и один Дмитревский к совершенству театра еще недостаточны, et le reste des acteurs est une chose très petite; donc il faut crêer et les auteurs et les acteurs.* A и Дмитревский, не имея основания от моего наставления, тщетно бы в Париже видел Лекена;³ ибо язык французский с нашим в декламации, как снег с огнем, или хотя немного и поменьше. Сбор на Воспитательный дом странно учреждается здешними оного надзирателями, ибо присланный унтер-офицер стоял во время представления "Вышеслава" между кулисов, переходя с места на место; а каково это бедному автору, прилагающему все силы к театру, и каково мне это тяжко было, это можно вообразить. Театр не Парнасским местом, но некою таможнею казался и отнимал у меня охоту о драмах и помышлять, а я досадовал на те часы, которые меня к Мельпомене послали, и вместо разгорячения своей Музы я чувствовал охлаждение, и омерзение, и раскаяние, что я о Российском Парнасе толико старался, не щадя своего здоровья и глаз, которыми я от прошлого года едва вижу, будучи крайне болен ими в моей деревне, отколе я мысленно взираю ко брегам Невы и вижу и Российскую монархиню, и Российскую Палладу, к которой огорченная моя взывает Муза. Антрепренеры и актеры, гр. П<етр> Семенович, Мельпомена и Талия со мною согласны; но нет театра, о чем будет сия статья. 2) "Вышеслав" и "Лихоимец" представлены здесь были. Публика была довольна весьма.

   Актеры мною научены были и уже не так играли пиесы, как прежде, будучи научаемы Титовым, или паче им во всем порчены, а первая актриса столько во своем поведении испорчена, сколько она ко декламации способности имеет.⁴ Театра без вашего указа не дают, кроме двух разов, когда пиесы мои играны, и то П<етр> Семенович ради моего прошения исполнил; а новый театр поспеет не скоро. Дивно это, что без меня театр был отдан российским актерам и Титову навсегда, а при мне и на время не отдается; а от того новое препятствие. 3) Актер Базилевич еще до моего знакомства с ними из Москвы почти сбежал, и слышно, что Елагин его или принял уже, или принять хочет; а от того здесь новых комедий быть не может, ибо некому роли слуги играть; а в Петербурге довольно и Шуйского. Ежели все сие будет решено, так я, к сентябрю возвратяся из моей деревни, потружуся о театре. А по театру собственно все исправно быть может; ибо, как я уже несколько изобразил, Музы, наместник здешний, полицеймейстер, антрепренеры и актеры со мною в крайнем согласии. Ежели и повеление в. в. тому соотвечать будет, так я уповаю, что вы, государыня, увидев здешний театр, скажете про меня: "Спасибо ему". А сие слово весьма лестно моему любочестию, ибо мое любочестие единственно в том состоит - угождать вам, отечеству и себе. В прочем моего прибытка нет, хотя театр будет, хоть нет. Мое о словесных науках стремление велико. Ах! если бы мне не было препятствий, да еще сильное вспоможение! Которого желая, вручаю себя в. и. в. всевысочайшей милости и щедрому священный вашея особы покровительству в. и. в. всенижайший и всеподданнейший раб

   Из Серпуховского уезда 1769 июля 24.

  

   Перевод:

  - а из актеров остальные ничего не значат. Стало быть, надобно созидать и авторов, и актеров.

  -

  

   59. Автограф - ЦГАДА, ф. 10, оп. 1, No 583, л. 311-312. Впервые: Летописи рус. литературы и древности, 1862, т. 4, с. 33-35. Письмо пришло в Петербург 3 августа, и 4 августа Козицкий доложил о нем императрице. В ответном письме, тоже от 4 августа, он сообщал ее мнение о жалобах Сумарокова: "Изволила мне приказать всемилостивейшая государыня написать к вам: 1. Что касается до сбора четвертой части феатрального дохода, о том поговорит сама с И. И. Бецким. 2. Тамошний феатр состоит во власти гр. П<етра> С<еменовича>, он (т. е. Сумароков, - В. С.) может с оным учреждение сделать по своему рассуждению. 3. Как все актеры вольны обязательства делать с кем и где похотят, то у них сего и отнимать не должно" (Летописи рус. литературы и древности, 1862, т. 4, с. 35).

   ¹ Гр. Василий Иванович Толстой (ум. 1785), который был московским обер-полицмейстером до 1771 г.

   ² Вырубов Петр Иванович, капитан Измайловского полка, в 1769-1770 гг. находился в числе опекунов Воспитательного дома в Москве (его портрет из собрания Воспитательного дома см.: Старые годы, 1912, No 5). 25% с суммы театральных сборов отчислялись в пользу Воспитательного дома по указу от 1 сентября 1763 г.

   ³ И. А. Дмитревский 31 августа 1765 г. особым распоряжением императрицы был отправлен в Париж и Лондон для усовершенствования в актерском искусстве; он вернулся в Россию в ноябре 1766 г. В Париже он познакомился с лучшими актерами театра Французской Комедии - Ипполитой Клерон, Мари Дюмениль и Лекеном, который затем сопровождал Дмитревского в Лондон, чтобы представить его Д. Гаррику. К Дмитревскому-актеру обращены две элегии Сумарокова "На смерть Ф. Г. Волкова" и "На смерть Т. М. Троепольской"; высокая оценка таланта Дмитревского дана в стихотворении 1766 г., посвященном очередному представлению "Синава и Трувора": "Пуская Дмитревский вздыхание и стон, Явил Петрополю красы котурна он: Проснулся и пришел на Невский брег Барон" (известный французский актер, ученик Мольера, - В. С.). См.: Сумароков А. П. Избранные произведения. Л., 1957, с. 300. Вторично Дмитревский был за границей в 1767-1768 гг. для найма актеров во французскую придворную труппу в Петербурге.

   ⁴ "О "первой актрисе" Е. Ивановой см. No 61.

  

  

  

  - 60. Г. В. Козицкому

  

   Милостивый мой государь, Григорий Васильевич!

   Вручите мое письмо е. в.; только бы не пропуская времени, ибо в том особливая нужда. Ваше благоразумие и ко мне дружба обещают вашему другу, что мое письмо подастся тогда, когда е. в. не отягощена другими делами, дабы оно яснее рассмотрено было. И прошу об ответствии, а я всегда вашего высокородия покорный слуга и верный друг

   Января 28 дня 770 г., Москва.

   Письмо это о некотором мне жесточайшем по театру нападении актер Шумский¹ вам всего яснее истолковать может, а он сегодни едет и у вас явится.

  

   60. Автограф - ЦГАДА, ф. 5, оп. 1, No 113, л. 9. Впервые: Библиогр. зап., 1858, т. 1, с. 431.

   ¹ Шумский Яков Данилович (ум. 1806) - актер придворного театра в Петербурге, известный комик; был знаком Сумарокову еще по труппе Ф. Г. Волкова.

  

  

  

  - 61. Екатерине II

  

   Всемилостивейшая государыня!

  

   Я знаю, сколько важными делами в. и. в. отягощенны, и без нужды крайней я бы не осмелился высочайшую вашу особу трудить. Мой разум перемешан, и я не знаю, как зачать и что писать; ибо кажется мне, что все мое красноречие нанесенной мне обиды ясно не изобразит. Все бы мне было легко, что бы со мною ни сделалося не по Парнасу; а нынешняя моя обида точно троганием Муз, а не прочих дел моих. Я, сообразуя охоту мою к театру со всевысочайшим благоволением, что касалося до моих собственных драм, привел было уже театр в преизрядное состояние. Граф П. С. Салтыков был до сего времени ко мне благосклонен и дней 10 тому назад приезжал ко мне с сыном и приказывал, чтобы поговорить антрепренерам, чтобы актрису первую воздержали,¹ которая, как я в деревни своей был, отселе сбежала, о чем от здешней полиции Н. Ив. Чичерину² сообщено, почему она оттоле от г. полицеймейстера и выслана. А бегала она с зятем покойного А. Мих. Еропкина,³ и который при прочих ее худых поступках ее с круга споил, так что она ежедневно со своими товарищами бранилась; а Апраксин неоднократно был репримандирован от здешнего оберполицеймейстера, ибо он опасался, дабы сей Апраксин не сделал во пьянстве по знакомству с сею актрисою убийства смертного. Захотелося племяннице гр. П. И. Панина и дочери гр. П<етра> Семеновича, обеим дамам отличного достоинства,⁴ видети трагедию "Синава", которой они не видали (а драма сия в новой эдиции отменна от прежнего),⁵ и одну новую комедию "Три брата". Я старался актеров научить, ибо они без наставления моего болваны были; а ныне начали было уже быть изрядными актерами, чем вся публика довольна, и доход Белемонтию велик. П<етр> Семенович к удивлению всей публики начал оную актрису жаловать, чего я и не знал и не чаял; ибо отличная дружба ко пьяной и негодной девке несходна с состоянием его сиятельства. Но мне до того нет дела. Но то печально, что сие действие произвело всю его мне обиду. 1) Трагедия и комедия не выучена. 2) Есть контракт у меня с Белемонтием, чтобы без моего согласия моих сочинений не представлять.⁶ А то сделано точно для того, чтобы актеры были исправно научены, чтобы публике было больше удовольствия, а мне больше чести; ибо я кроме чести с драм моих ничего не получаю. 3) Когда похваляются сочинения, тогда заслуживает автор благодарность, a не ругательство. 4. Душевные силы и любочестие автора возрастают покровительством; а я его имел от покойной государыни и от в. в. имею.

   Осталися одни сутки перед представлением "Синава" и комедии. Актриса на репетицию ехать не может, ибо она пьяна, а на другой день с похмелья. Я представлял о том обер-полицеймейстеру, ибо назначенной пиесы и объявленной играть нельзя. Гр. Толстой, человек хороший и исправный, ее прислать хотел, но не мог; ибо гр. Салтыков и ему сказал, что актерам роли он сам раздавать будет и приказывать, что играть и как им декламировать. Гр. Толстой сказал мне, чтоб я переговорил с графом Салтыковым сам. Я приехал; его не было дома. Я пришел к его сыну сделать ему contre-visite, ибо он у меня был. Приехал и отец его. Вшед, закричал на меня с превеликим гневом и еще с большим уничтожением: "Для чего ты вплетаешься в представления драм?" - "Ради того, - я, скрепив сердце, отвечал, - чтоб они были хорошо играны". - "Для чего ты в полицию приказы посылаешь?" - "Приказов посылать мне, кроме моих деревень, никуда не можно, а обер-полицеймейстер моей невинности свидетель". А он сам тут был тогда, и сын Петра Семеновича, и зять А. П. Шувалов, и дочь его, дама разумная и почтенная,⁷ и все ему после говорили, что он напрасно со мною жестоко поступил. "Нет тебе дела до представлений и актеров; не учи их, как играть; им я приказываю. Так-то". Не подумайте, государыня, что я безмолвствовал перед ним от робости. Нет, государыня, робости в моем сердце нет; мне и милость и гнев гр. Салтыкова не делают ни радости, ни печали; для того я только смолчал, чтоб мне удобнее было искать правосудия. Мало этого. Назавтре подошел ко мне с другою атакою: "Для чего сегодни комедия, а не трагедия твоя? ты это запретил?" - "Нет, - я отвечал, - я актеров и не видал, да они ролей не знают; так ради того не играли". - "Я, - говорил он, - назло тебе велю играть "Синава" послезавтра", - и велел это объявить, что будет трагедия "Синав" и того же автора комедия. Я, не дождався объявления, чтоб мне ругательства не слыхать, уехал, ибо сии речи были в театре; а он сам вышел с этой девкой во время представления комедии из-за кулисов на театр, и все захохотали; ибо он по театру одного только почитателя имеет - надворного советника Голицына, кн. Алексея, который с женою своею всякие наглости мне делал прежде заочно, а не в глаза и который при покойной государыне лет 8 содержался в крепости. Я припадаю ко стопам вашего правосудия; а от театра совсем отступаюся. Мало ради меня этого, чтобы в. в. умягчили на меня гнев его; ибо гнев его мне не нужен, а милость его мне не надобна! То только несносно, что мне эдакое воздаяние за труды; и вместо, чтоб меня ободрять, у меня отъемлет и охоту и честь по поэзии не государь мой, но такой же подданный, как я; и самовластнее и жесточе со стихотворцем известным поступают, нежели Нерон. Но тот был римский император; однако и тот, кроме Лукана, всех стихотворцев ободрял.⁸ Гр. Толстой представлял то, что контракта, данного и объявленного от полиции, нарушить нельзя. Бельмонти нарушать и не думывал; ибо он под честным словом обязался моих драм без моего согласия не играть. Да ему же и доходнее, когда хорошо по моему наставлению играют. Я многим сенаторам это заявлял и в главную полицию о нарушении контракта писать буду на первой почте; а обер-полицеймейстер также ради своей очистки писать хотел. Однако граф Салтыков с криком приказал: "Я так хочу; играй, не смотря на автора!" Est-ce une chose usitêe dans quelque endroit dans L'Europe? Est-ce seconder la protection de votre majestê que vous avez pour les beaux arts? Est-ce encourager les poètes?*

   Я четыре дни от сей досады болен и, может быть, умру, не дождався милостивого от в. в. ответа. Voilà la lettre de m-r Voltaire. Cette lettre et le souvenir, quelle estime même au commencement avait cette tragêdie, me font pleurer. La recension de Paris en touchant cette pièce m'a êlevê jusqu'au ciel. Là on dit c'est un monument de la gloire du règne de l'impêratrice Elisabeth.⁹** A чтобы и в ваше владение новость на российском театре произвести, так я старался сделать еще новую трагедию "Psewdo Demetrius", и помешал мне в денуементе¹⁰ сей грозный гр. Салтыков: это новое мне оскорбление. А в великий пост я еще новую пиесу сделать хотел, ибо я зимою охотник работать; и хотел еще года четыре работать, получив великую охоту, а особливо делать комедии; а материи в Москве к тому много. А чтоб стали на меня сердиться, этого я не страшился, но от сего дня страх на меня напал, хотя я и не боязлив; а страх от того, что мое любочестие наглостей терпеть не может. Ежели я пишу неправду, лишите меня вечно своей милости; а ежели правда сыщется по свидетельству полиции и антрепренеров и по свидетельству его сына, дочери и зятя, так обороните меня от сего человека наглого. Он на камердинера своего так за парик гневаться может, а не на меня за мои труды, за труды такого человека, которого имя долее на свете пребудет, нежели его. Помилуйте меня, государыня, а я

  

   Не емлю сил вельмож вокруг стоящих трона,

   И от предписанна рукой твоей закона

         &nbsp;                     Из "Вышеслава". ¹¹

  

   Контракты не рушатся и в деньгах, а трагедии мне дороже денег. Печально мне будет, ежели сия моя обида не будет ясно изображена в. в. правосудию, а он, когда ему это с рук сойдет, меня проглотит. Я надеюся на Бога и на ваше правосудие.

   В. и. в. всеподданнейший и всенижайший раб

   Января 28 дня 1770 г., Москва.

  

  

   Перевод:

   * Может ли подобное где-нибудь в Европе быть? Это ли значит содействовать покровительству, какое в. в. оказываете искусствам? Это ли поощрять поэтов?

   ** Вот письмо г. Вольтера. Его письмо и память о том, какой успех имела эта трагедия с самого начала, заставляют меня плакать. В парижской критике, говоря об этой пьесе, превознесли меня до небес. Там сказано что она - памятник славного царствования императрицы Елизаветы.

  

  

   61. Автограф - ЦГАДА, ф. 5, оп. 1, No 113, л. 10-11 об. Впервые: Библиогр. зап., 1858, т. 1, с. 431-435.

   ¹ Первой актрисой московского театра в 1760-е гг. считалась Елизавета Иванова. В связи с постановкой "Синава и Трувора" она написала Сумарокову извинительное письмо, в котором ссылалась прежде всего на принуждение со стороны Салтыкова, а свою дурную игру объясняла нездоровьем. Подобный же случай притворства известен и по ее службе в придворном петербургском театре, куда она перешла с 1 января 1773 г. В 1783 г. она получала 950, а в 1799 г. - уже 2000 руб. с одним бенефисом в год (Архив Дирекции имп. театров, т. 3. СПб., 1892, с. 29-30).

   ² Чичерин Николай Иванович (ум. 1782) был генерал-полицмейстером в Петербурге с 1764 по 1777 г.

   ³ Зять А. М. Еропкина - граф Михаил Федорович Апраксин (1744-1806), сын известного сподвижника Петра I, женатый на одной из дочерей Еропкина (Долгорукий П. Русская родословная книга, т. 2. СПб., 1855, с. 116).

   ⁴ Племянница П. И. Панина - Екатерина Александровна Куракина (1735-1802), по мужу Лобанова-Ростовская; дочь Салтыкова - Варвара Петровна Голицына, которой Сумароков посвятил элегию "на преставление двоюродной ее сестры графини Марьи Владимировны Салтыковой" (ПСВС, т. 9, с. 88).

   ⁵ Об особенностях этого издания см.: Стенник Ю. В. Две редакции трагедии А. П. Сумарокова "Синав и Трувор". - В кн.: XVIII век, сб. 6. М.-Л., 1964, с. 247-257.

   ⁶ Текст этого первого соглашения с Бельмонти о постановке пьес Сумарокова не сохранился. Известно, однако, что он был послан при этом (или следующем) письме к императрице для доказательства правоты требований Сумарокова и возвращен ему Козицким при ответном письме от 15 февраля (Библиогр. зап., 1858, т. 1, с. 452). Впервые ссылка на контракт, заключенный Сумароковым, с одной стороны, и Бельмонти и Чинти, с другой, была сделана в объявлении "От актеров Российского театра" о постановке "Семиры" 22 декабря 1769 г., явно составленном самим Сумароковым: "Автор оной драмы покорнейше просит публику о благоволительном слушании, дабы мог он давати свои драмы и впредь ради удовольствия зрителей... А в противном случае ни одной трагедии и ни одной комедии сего автора без присутствия двора при жизни авторовой в Москве представлено не будет. А содержатели театра с ним письменно осязались, чтоб без его согласия его сочинений не представлять, чего они и без обязательства делать не могут" (Майков Л. Н. Очерки по истории русской литературы XVII-XVIII столетий. СПб., 1889, с. 322).

   ⁷ Сын П. С. Салтыкова - граф Иван Петрович Салтыков (1730-1805), впоследствии генерал-фельдмаршал; зять - граф Андрей Петрович Шувалов (1743-1789), поэт, близкий к литературному кругу Вольтера; вернулся из Парижа в Россию в 1766 г.; был женат на другой дочери Салтыкова - Екатерине Петровне.

   ⁸ Римский поэт-эпик Лукан (39-65) потерял расположение Нерона, как только император, сам занимавшийся стихотворством, убедился в его большом поэтическом таланте. Лукан покончил с собой во время заговора Пизона.

   ⁹ Вместе с данным письмом Сумароков отправил Екатерине II копию с письма Вольтера от 26 февраля 1769 г. (ЦГАДА, ф. 5, оп. 1, No 113, л. 12-13; первоначально напечатано при издании трагедии "Дмитрий Самозванец", затем вошло в четвертый том ПСВС; см. также No 57). "Парижская критика", т. е. рецензия на "Синава и Трувора" в "Journal etranger" (см. No 64).

   ¹⁰ Завершение, "развязка" (франц. dênouement).

   ¹¹ Приноровление цитаты из д. 2, явл. 6 трагедии "Вышеслав" (монолог Вышеслава):

  

   И знал бы, что сужу обидчика не я,

   Но сам обидимый обидчик