Чехов Антон Павлович - Письма. (Октябрь 1888 - декабрь 1889)

ят лось, она глядит по-человечьи, и никто не решается зарезать ее. Это недурной сюжет, но опасный в том отношении, что трудно уберечься от сантиментальности; надо писать его протокольно, без жалких слов, и начать так: "Такого-то числа охотники ранили в Дарагановском лесу молодую лось"... А если пустите немножко слезы, то отнимете у сюжета его суровость и всё то, что в нем достойно внимания...

   Я учу Вас, как писать. Вы скажете: это дерзость! Пусть так. Вы не можете себе представить, какое наслаждение сознавать себя великим и злорадствовать над завистниками!

   В случае, если Урусов пришлет Вам приглашение и Вы согласитесь, то в ответном письме не забудьте сделать следующий P. S.: "Что касается моих условий, то для Вашего журнала я не буду делать исключений и возьму с Вас 80-100 руб. за лист - обычный журнальный гонорар".

   Не пора ли Вам выздоравливать?

   У меня форменная инфлуэнца.

   Передайте мой сердечный привет Алексею Сергеевичу, Василисе и Елизавете Александровне.

   Вся моя фамилия кланяется.

  

  

   5 дек.

   Выпал снег.

   Будьте добры, скажите в телефон, чтобы контора выслала мне гонорар за "Обывателей". Чёрт подери, нет денег. "Северн<ый > вестн<ик>" очевидно, бедствует, так как не выслал мне еще половины гонорара за мой рассказ - это между нами. Жаль.

   Не знаю, куда ехать: в Питер или в деревню.

   Будьте здоровы.

  

   Вы обругали "Старые годы". Но ведь раньше они у Вас были похвалены. Знаете, как актрисы называют Шпажинского? Обгорелая каланча и траурный сургуч. И то и другое к нему одинаково подходит.

  

  

   7 дек.

   Сегодня утром я послал Вам рукопись Овсянникова; я выкинул немножко меньше половины. Мне было очень неловко вычеркивать буренинские поправки, но я не мог оставить их, так как они касаются расстрелянного писаря, которого я в корректуре упразднил до minimum'a, ибо считаю, что он Овсянниковым сделан препогано и прелицемерно. Буренин согласится со мною, если прочтет корректуру. Овсянников просто глуп и нерасчетлив. Он старается, чтобы его писарь мыслил, рассуждал и чувствовал возможно умнее, заставляет его полюбить евангелие и выпаливать чуть ли не афоризмами - и в то же время, устами своего героя - графа Толстого, старается убедить суд и читателя, что этот умный писарь не что иное, как идиот, и что его нужно помиловать только ради этого идиотизма. Вообще странно.

   В Петербург я поехал бы с удовольствием, но... у меня прежестокий кашель, мало денег и нужно писать к празднику рассказы. На деньги можно наплевать, но с кашлем нужно быть осторожнее, а езда в вагоне у меня всегда делает кашель. Боюсь кровохарканья, которое всегда меня пугало.

   У Боткина камни в печени. Так, по-видимому, думает сам Боткин, основываясь, опять-таки, по-видимому, на болях, которые чувствует. Печень - это слабая сторона, это пятка Боткина. Он всегда ошибался, ошибается и теперь. Если правда, что в его скорой кончине прежде всего заинтересована печень, то виноваты не камни, а рак.

   Доброславина жалко. Зря умер. Брюшной тиф зарезал одного из злейших врагов своих.

   Князь Сумбатов убедительно просит выслать те книги, в которых есть хотя что-нибудь про "Макбета". Обещает возвратить в исправности и клянется тенями своих армянских предков. Высылайте мне, а я пошлю ему. Я буду, таким образом, благородным свидетелем.

   В понедельник или во вторник, в 3 ¥ часа пополудни, пожалует к Вам московский журналист С. Н. Филиппов, тот самый, который когда-то писал Вам насчет "Татьяны Репиной" и которому Вы послали экземпляр Вашей пьесы и письмо. Он едет в Петербург искать работы и убедительно просил меня рекомендовать его Вам. Я знаю его только как театрального рецензента, по преимуществу ругателя, и как автора книги "По Крыму". Работал он в "Русском курьере", работает в "Русских ведомостях". Насчет его идей и прочего я ничего не знаю, что же касается слога, бойкости, уменья обыкновенное слово поставить в кавычки и показать кукиш в кармане сильному человеку в то время, когда тот посажен уж в тюрьму, то в этом отношении он может дать Курепину 20 очков вперед. Он хороший работник, по крайней мере, может быть таковым, но, к сожалению, он явится к Вам не с готовою работою, а с просьбою о работе. Т. е. Вы должны будете сочинить для него работу. Он годен для командировок. Для фельетона московской жизни и вообще для фельетона он неудобен, ибо, во-1-х, у Вас есть уже Курепин, и, во-2-х, он слишком еще молод, чтобы садиться на такие легкие хлеба, как фельетон о том, о сем, с обыкновенными словами в кавычках. Найдите ему какую-нибудь "каторжную работу", чтоб он раз пять вспотел - это для него будет самое лучшее. Брат его - профессор Москов<ского> универ<ситета>. По-видимому, и из журналиста вышел бы большой толк, если бы ему удалось побывать в хорошей школе. На "Новое время" он возлагает большие надежды и, кажется, едет в Петербург только ради "Нового времени".

   Что поделывает Алексей Алексеевич? Как идет его "Стоглав"? Передайте ему мою глубокую, искреннюю благодарность за бочонок вина. Вино великолепно. Я этого вина не получал и не пил, но о достоинствах его могу судить по письму, полученному мною еще летом от А<лексея> А<лексеевича>. Вообще Вам можно позавидовать: Ваши сыновья подают большие надежды. Тонкие люди! Если бы я не был с Вами в хороших отношениях, то давно бы уж упрятал их в тюрьму. Инфлуэнца делает у меня чёрт знает что. Заболели мать, сестра, кухарка и горничная. Я болен, по это не помешало мне быть вчера на мальчишнике у одного доктора, который женится на балерине. У балерины я шафером. Мне скучно на нее смотреть, так как я в балете ничего не понимаю и знаю только, что в антрактах от балерин пахнет, как от лошадей. Когда я был во 2-м курсе, то влюбился в балерину и посещал балет. Потом я знавал драматических актрис, перешедших из балета в драму. Вчера перед мальчишником я был с визитом у одной такой актрисы. Балет она теперь презирает и смотрит на него свысока, но все-таки не может отделаться от балетных телодвижений. Ступни ее ног, когда она стоит, находятся всегда в таком отношении (а и b - это носки), что не кажется безобразным.

   В январе мне стукнет 30 лет... Здравствуй, одинокая старость, догорай, бесполезная жизнь! Анне Ивановне, Настюше и Берке сердечный привет. Алексею Алексеевичу тоже... Зачем он ежегодно катается в Палестину? Не хочет ли он стать Иерусалимским патриархом?

  

  

   7 дек.

   Милый Сарду, у меня кашель, насморк, сап, импотенция, гидрофобия и проч. и проч. Кроме того, я зол, как ящерица, которой наступила собака на хвост, и занят по самое горло. В-третьих, квартира моя изображает из себя госпиталь. Больны и моя фамилия, и прислуга.

   Ваши "Качучи-чучи" давно уже сданы через Комитет Рассохину и, вероятно, уж вышли в свет. Отдал я пьесу в тот самый час, когда получил от Вас надлежащее распоряжение.

   Поздравляю Вас с дочкой. Желаю, чтобы она вышла замуж за графа Шереметьева и чтобы в будущем открыла "Театр Тихоновой", в котором платила бы Вам и мне по 40% с валового сбора.

   Приеду я в Питер не раньше января.

  

  

   8 дек.

   Дорогой Александр Павлович, сегодня я получил от Каратыгиной письмо. Злополучная Пенелопа пишет между прочим следующее: "Попросите Ленского осторожно узнать у Черневского о моем деле. Черневский обещал мне помочь, поддержать перед Пчельниковым... Я напустила Варламова на Кривенко, и тот будто бы сказал, что Пчельников самостоятельно может распорядиться". Подчеркнуто в подлиннике.

   Моя инфлуэнца продолжается, так что я начинаю подозревать, что у меня не инфлуэнца, а другое какое-нибудь свинство.

   Сердечный привет Лидии Николаевне и Сасику.

  

   Оболонский женится. Я у него шафером.

  

  

   XII, 12.

   Милый Алексей Николаевич, пишу Вам сии строки, сидя в редакции "Артиста". Оная редакция просит меня написать Вам, что

   во-1-х) Ваш перевод опоздал; уже набирается и печатается перевод Маттерна (матерный перевод),

   во-2-х) редакция, прежде чем послать Ваш перевод Абрамовой, хотела бы поскорее узнать от Вас: кому, собственно, она должна послать перевод? Абрамова театром уже не заведует; хозяйничает товарищество с Соловцовым, Чарским и Киселевским во главе... Прикажете послать товариществу?

   Я хвораю. Инфлуэнца, кашель, болят зубы. Сестра тоже больна. Хочу поехать к Вам и не могу выбрать дня. Если не вырвусь из Москвы раньше 18-го дек<абря>, то приеду после Нового года. Ужасно я соскучился, и ужасно мне хочется повидаться. Буду у Вас непременно в день своего приезда; если не застану Вас дома, то поеду искать Вас по Петербургу.

   Поклон Вашим. Будьте здоровы.

   Если не приеду скоро, то напишу Вам большое письмо.

  

  

   14 декабрь.

   Милый Александр Иванович, посылаю Вам пьесу, о которой у нас была речь. Я вчера получил ее из цензуры, прочел и теперь нахожу, что после "Макбета", когда публика настроена на шекспировский лад, эта пьеса рискует показаться безобразной. Право, видеть после красивых шекспировских злодеев эту мелкую грошовую сволочь, которую я изображаю,- совсем не вкусно.

   Прочтите. Не думаю, чтобы она пришлась по вкусу Федотовой.

   Будьте здоровы.

  

  

   Счастливейший избранник Гименея, добрейший доктор и восхитительный мужчина!

   На обороте сего Вы найдете письмо, полученное мною от дочери врача Ольги Шварц. Я у нее уже был осенью и ничего хорошего не сделал, ибо у нее базедова болезнь. Если у Вас будет свободная четверть часа, если Вы приедете ко мне и если пожелаете проехаться по Большой Грузинской улице, то не найдете ли Вы возможным посмотреть больную? Быть может, Вы придумаете что-нибудь такое этакое... Больная живет в 8 минутах езды от меня. Если же не желаете, то так тому и быть.

   Сестра лежит. Утром и вечером t° повышена. Что-то тифоидное. Вся моя квартира превратилась в госпиталь.

   Будьте здравы.

  

  

   Милостивый государь г. редактор! Позвольте мне обратиться к Вам с покорнейшей просьбою.

   В Москве проживает смоленский дворянин Николай Аполлонович Путята, сын одного из крупнейших землевладельцев Смоленской губ<ернии>. Занимался он до последнего времени исключительно литературою, был известен как отличный переводчик и одно время негласно редактировал московские уже прекратившиеся издания "Мирской толк", "Свет и тени" и "Европейскую библиотеку". Года 2-3 тому назад он заболел хроническим воспалением легких настолько серьезно, что потерял способность к труду. Болен он и по сие время. Надежды на выздоровление нет никакой. Поправиться настолько, чтобы самому зарабатывать себе хотя бы на лекарства, он не может, так как живет при самой нездоровой обстановке, в грязи, в чаду. Средств у него нет; ни одежды, ни обуви, ни лекарств! За всё время, пока он болен, мы обращались в Литературный фонд, откуда получали помощь, обращались в московские газеты, к товарищам-литераторам и, наконец, исчерпали до дна все те немногие источники, на которые может рассчитывать литератор, находящийся в положении Путяты. Теперь у нас осталась одна только надежда на родственников и друзей Путяты, проживающих в Смоленской губерн<ии>.

   Не найдете ли <возможным?> через посредство Вашей почтенной газеты известить о тягостном и совершенно безвыходном положении Путяты всех знающих или знавших его? Этим извещением Вы окажете громадную услугу как больному и нам, так равно и родственникам и друзьям его, которые, быть может, до сих пор были лишены возможности помочь ему только потому, что не знали его адреса или не были извещены о его болезни. Форма извещения вполне зависит от Вашего усмотрения; больной выражает только желание, чтобы Вы в заметке о нем назвали его полные имя, отчество и фамилию, на что у меня имеется его письменное разрешение.

   Адрес Путяты: г. Москва, 1-я Мещанская, д. Шелапутина, кв. Фроловой.

   Имею честь пребыть с почтением

  

  

   <...> {Начало письма не сохранилось.} очерков, фельетонов, глупостей, водевилей, скучных историй, многое множество ошибок и несообразностей, пуды исписанной бумаги, академическая премия, житие Потемкина - и при всем том нет ни одной строчки, которая в моих глазах имела бы серьезное литературное значение. Была масса форсированной работы, но не было ни одной минуты серьезного труда. Когда я на днях прочел "Семейную трагедию" Бежецкого, то этот рассказ вызвал во мне что-то вроде чувства сострадания к автору; точно такое же чувство испытываю я, когда вижу свои книжки. В этом чувстве есть правда величиною с муху, но мнительность моя и зависть к чужим трудам раздувают ее до размеров слона. Мне страстно хочется спрятаться куда-нибудь лет на пять и занять себя кропотливым, серьезным трудом. Мне надо учиться, учить всё с самого начала, ибо я, как литератор, круглый невежда; мне надо писать добросовестно, с чувством, с толком, писать не по пяти листов в месяц, а один лист в пять месяцев. Надо уйти из дому, надо начать жить за 700-900 р. в год, а не за 3-4 тысячи, как теперь, надо на многое наплевать, но хохлацкой лени во мне больше, чем смелости.

   Продал "Лешего" Абрамовой - это зря. Значит, рассуждает моя вялая душа, на 3-4 месяца хватит денег. Вот моя хохлацкая логика. Ах, какие нынче поганые молодые люди стали!

   Здоровье у всех домочадцев поправилось. Я тоже уже не кашляю. Ужасно хочется повидаться с Вами. Приеду, должно быть, в начале января.

   Дни становятся больше. К весне повернуло, а зимы еще не было.

   В январе мне стукнет 30 лет. Подлость. А настроение у меня такое, будто мне 22 года.

   Не болейте, пожалуйста, и скажите Анне Ивановне, чтобы она подарила свои болезни кому-нибудь.

   Не приехать ли мне в Питер встречать Новый год?

  

  

   25 дек.

   С праздником Вас поздравляю, добрейший Николай Александрович! Спасибо за внимание ко мне, за память и за долготерпение. Внимание и память выражены Вами в присылке мне двух книг (без факсимиле, впрочем), что весьма пользительно для моей библиотеки и для меня, охотника посмеяться; долготерпение же Ваше я легко усматриваю в Вашем отношении к моему безнравственному, инквизиции достойному поведению: я не ответил на Ваше последнее письмо и не поблагодарил своевременно за книги...

   Не писал я, потому что каждый день собираюсь в Питер и каждый день уверен бываю, что завтра увижу Вас. Когда я приеду? Скоро, но дня назначить не могу. Остановлюсь у Суворина, а к Вам приеду в день своего приезда, многое - на другой день. Визитов никому делать не буду, ибо приеду incognito, на манер бразильского дон Педро. Побываю только у старых знакомых, по которым соскучился, и у кое-кого из молодежи. Есть и дела.

   В каком положении у Вас подписка? Лучше прошлогодней? Да? Должна быть хуже - это я сужу по той неохоте, с какою вся Русь в этот сезон посещает театр и читает. Сезон пропащий, нужно на нем крест поставить.

   До скорого свидания. Прасковье Никифоровне и Феде мой сердечный привет и поздравление. Будьте здоровы.

  

  

   25 дек.

   Здравствуйте, милый Алексей Николаевич, поздравляю Вас с Рождеством и с наступающим Новым годом!

   Впрочем, начну с самого начала. Был я как-то в редакции "Артиста" и застал там редактора, перелистывающего Ваш перевод "Борьбы за существование". Около редактора сидел еще кто-то, какой-то икс на манер редакционного секретаря или Гольцева. Оба сидели и рассуждали о том, что перевод не будет напечатан. Боясь, чтобы они не наврали Вам чего-нибудь, я попросил позволения сесть и написать Вам о судьбе Вашего перевода; будет напечатан перевод Маттерна_г которому давно уже было обещано, и меня удивляет эта бесшабашная редакция, утруждавшая Вас и знавшая наверное, что Ваш перевод не может пойти. Я их обругал. Теперь о театре Абрамовой. Насколько я могу понять Соловцова с братией, "Борьбу" они вовсе не будут ставить, хотя и врут, что поставят после праздников. Короче говоря, лучший перевод "Борьбы" останется при пиковом интересе, что страшно возмущает меня. Кроме Вашего, мне известны еще три перевода, которые уже делают свое дело в провинции; переводы плохие, язык драповый... Говорят, что перевод, идущий у Корша, плох до смешного. Порядки, чёрт бы их взял!

   Получил я "Струэнзе". Сердечно благодарю. Я прочел. Пьеса хорошая, но много в ней красок, напоминающих немецкую подносную живопись. Например, сцены с пастором... Конец меня не удовлетворил. Но в общем пьеса мне понравилась. России тоже нужен свой Струэнзе, как был когда-то нужен Сперанский... Господа вроде Ранцау попадаются у нас изредка среди предводителей дворянства, в земстве, в армии, но в Петербурге их нет. Зато много Келлеров и придворных дам, которые одинаково вредны и бесцветны во всех дворах и во всех пьесах.

   Я рвусь к вам в Петербург, но не могу выехать раньше собрания членов О-ва драм<атических> писателей, на котором я обязан присутствовать, как член Комитета. Когда будет это собрание, пока еще неизвестно. Должно быть, в начале января. Ваше петербургское собрание многого не поняло и много напутало, так что и распутать трудно. Я жалею, что не поехал тогда в Петербург; следовало бы кому-нибудь из членов Комитета присутствовать у вас на собрании и дать разъяснения. При свидании я расскажу Вам, в чем дело.

   Мой "Леший" идет в театре Абрамовой 27 декабря.

   Был я на репетиции. Мужчины мне понравились в общем, а дам я еще не разглядел. Идет, по-видимому, бойко. Актерам пьеса нравится. О печатании ее поговорим тоже при свидании. Насколько можно судить по репетиции, пьеса шибко пойдет в провинции, ибо комического элемента достаточно и люди все живые, знакомые провинции.

   Зима в Москве плохая, хоть плюнь. Снегу нет.

   Все мои здоровы, я тоже. Инфлуэнца прошла у всех. А Вы как поживаете? Что Ваши? Видаете ли Жана Щеглова?

   Голова у меня болит. Поеду погулять, подышать свежим воздухом.

   Все мои кланяются. Сестра шлет свой привет и поздравление. Я кланяюсь всем Вашим и молю небо, чтобы оно охранило Вашу квартиру от всякого врага и супостата. Дай бог Вам всего хорошего!

  

  

  

   27 дек.

   Юные девы и агнцы непорочные носят ко мне свои произведения; из кучи хлама я выбрал один рассказик, помарал его и посылаю Вам. Прочтите. Маленький и без претензий. Вероятно, сгодится для субботника. Называется он "Утро нотариуса Горшкова".

   Тоном Жана Щеглова, просящего Вас поговорить с ним о театре, я прошу: "Позвольте мне поговорить с Вами о литературе!" Когда я в одном из своих последних писем писал Вам о Бурже и Толстом, то меньше всего думал о прекрасных одалисках и о том, что писатель должен изображать одни только тихие радости. Я хотел только сказать, что современные лучшие писатели, которых я люблю, служат злу, так как разрушают. Одни из них, как Толстой, говорят: "не употребляй женщин, потому что у них бели; жена противна, потому что у нее пахнет изо рта; жизнь - это сплошное лицемерие и обман, так как человек по утрам ставит себе клистир, а перед смертью с трудом сидит на судне, причем видит свои исхудалые ляжки". Другие же, еще не импотенты, не пресыщенные телом, но уж пресыщенные духом, изощряют свою фантазию до зеленых чёртиков и изобретают несуществующего полубога Сикста и "психологические" опыты. Правда, Бурже приделал благополучный конец, но этот банальный конец скоро забывается, и в памяти остаются только Сикст и "опыты", которые убивают сразу сто зайцев: компрометируют в глазах толпы науку, которая, подобно жене Цезаря, не должна быть подозреваема, и третируют с высоты писательского величия совесть, свободу, любовь, честь, нравственность, вселяя в толпу уверенность, что всё это, что сдерживает в ней зверя и отличает ее от собаки и что добыто путем вековой борьбы с природою, легко может быть дискредитировано "опытами", если не теперь, то в будущем. Неужели подобные авторы "заставляют искать лучшего, заставляют думать и признавать, что скверное действительно скверно"? Неужели они заставляют "обновляться"? Нет, они заставляют Францию вырождаться, а в России они помогают дьяволу размножать слизняков и мокриц, которых мы называем интеллигентами. Вялая, апатичная, лениво философствующая, холодная интеллигенция, которая никак не может придумать для себя приличного образца для кредитных бумажек, которая не патриотична, уныла, бесцветна, которая пьянеет от одной рюмки и посещает пятидесятикопеечный бордель, которая брюзжит и охотно отрицает всё, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать; которая не женится и отказывается воспитывать детей и т. д. Вялая душа, вялые мышцы, отсутствие движений, неустойчивость в мыслях - и всё это в силу того, что жизнь не имеет смысла, что у женщин бели и что деньги - зло.

   Где вырождение и апатия, там половое извращение, холодный разврат, выкидыши, ранняя старость, брюзжащая молодость, там падение искусств, равнодушие к науке, там несправедливость во всей своей форме. Общество, которое не верует в бога, но боится примет и чёрта, которое отрицает всех врачей и в то же время лицемерно оплакивает Боткина и поклоняется Захарьину, не смеет и заикаться о том, что оно знакомо с справедливостью.

   Германия не знает авторов вроде Бурже и Толстого, и в этом ее счастье. В ней и наука, и патриотизм, и хорошие дипломаты, и всё, что хотите. Она побьет Францию, и союзниками ее будут французские авторы.

   Мне помешали писать, а то бы я накатал Вам сегодня пять листов. Когда-нибудь после.

   Сегодня идет "Леший". IV акт совсем новый. Своим существованием он обязан Вам и Влад<имиру> Немировичу-Данченко, который, прочитав пьесу, сделал мне несколько указаний, весьма практических. Мужчины не знают ролей и играют недурно; дамы знают роли и играют скверно. О том, как сойдет моя пьеса, напишет Вам нудный Филиппов, который просил у меня на днях сюжета для письма к Вам. Скучные люди.

   Поздравляю Вас с праздником.

   Всем Вашим привет из глубины души.

  

  

   Милый Александр Иванович, поздравляю Вас и княгиню с праздником и посылаю Вам три макбетистых книжицы, полученные мною сегодня от Суворина.

   На обороте:

   Князю Александру Ивановичу Сумбатову.

  

   28 декабрь.

   Пьесу "Леший" я отдал театру Абрамовой по 15 февраля 1890 г. С Александринским театром в Петербурге заключены мною условия относительно следующих моих пьес:

   "Иванов", "Медведь" - по 25 января 1891 г.

   "Предложение" - по сентябрь 1891 г.

   "Лебединая песня" - по 28 декабря <18>91 г.

   Сегодня я еду в деревню, а из деревни в Петербург, где остановлюсь в редакции "Нового времени". Буду жить в Петербурге впредь до получения от Вас повестки.

   Поздравляю Вас с праздниками и желаю всего хорошего.

  

  

  

  

   ГБЛ - Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина. Отдел рукописей (Москва).

   ГЛМ - Государственный литературный музей (Москва).

   ГМТ - Государственный музей Л. Н. Толстого (Москва).

   ГПБ - Государственная публичная библиотека имени M. E. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей (Ленинград).

   ДМЧ - Дом-музей А. П. Чехова (Ялта).

   ИРЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР. Рукописный отдел (Ленинград).

   ТМЧ - Литературный музей А. П. Чехова (Таганрог).

   ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

  

  

   В ссылках на настоящее издание указываются серия (Сочинения или Письма) и том (арабскими цифрами).

   Вокруг Чехова - М. П. Чехов. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления. Изд. 4-е. М., "Московский рабочий", 1964.

   Записки ГБЛ - Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина.

   Из архива Чехова - Из архива А. П. Чехова. Публикации. М., 1960.

   Лейкин - Николай Александрович Лейкин в его воспоминаниях и переписке. СПб., 1907.

   Летопись - Н. И. Гитович. Летопись жизни и творчества А. П. Чехова. М., Гослитиздат, 1955.

   ЛН, т. 68 - "Литературное наследство", т. 68. Чехов. М., Изд-во АН СССР, 1960.

   На памятник Чехову - На памятник А. П. Чехову. Стихи и проза. СПб., 1906.

   Неизд. письма - А. П. Чехов. Неизданные письма. Ред. Е. Э. Лейтнеккера. Коммент. К. М. Виноградовой, Н. И. Гитович и Е. Э. Лейтнеккера. Вып. 1.М.-Л., Госиздат, 1930 (Публ. б-ка СССР им. В. И. Ленина. Музей им. А. П. Чехова).

   Новые письма - Чехов. Новые письма (Из собраний Пушкинского дома). Под ред. Б. Л. Модзалевского. Пг., "Атеней", 1922.

   Письма - Письма А. П. Чехова. Издание М. П. Чеховой, т. II. М., 1912.

   Письма, изд. 2-е - Письма А. П. Чехова. Под ред. М. П. Чеховой. Т. I-III. Изд. 2-е. Кн-во писателей в Москве, 1913-1915.

   Письма Ал. Чехова - Письма А. П. Чехову его брата Александра Чехова. Подготовка текста писем к печати, вступит. статья и коммент. И. С. Ежова. М., Соцэкгиз, 1939 (Всес. б-ка им. В. И. Ленина).

   ПССП - А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем в 20-ти т. М., Гослитиздат, 1944-1951.

   Слово, сб. 2 - Слово. Сборник второй. К десятилетию смерти А. П. Чехова. Под ред. М. П. Чеховой. Кн-во писателей в Москве, 1914.

   Собр. писем под ред. Брендера - Собрание писем А. П. Чехова. Под ред. и с коммент. Вл. Брендера. Вступит. статья Ю. Айхенвальда. Т. I. М., "Современное творчество", 1910.

   Чехов и его среда - Чехов и его среда. Сб. под ред. Н. Ф. Бельчикова. Л., Academia, 1930.

   Чехов, Лит. архив - А. П. Чехов. Сборник документов и материалов. Подготовили к печати И. С. Попов и И. В. Федоров. Под общей ред. А. Б. Дермана. М., Гослитиздат, 1947. (Литературный архив, т. 1).

   Чеховский сб. - Чеховский сборник. Найденные статьи и письма. Воспоминания. Критика. Библиография. М., изд. О-ва А. П. Чехова и его эпохи, 1929.

  

   В третьем томе печатаются письма Чехова с октября 1888 по декабрь 1889 года.

   В это время велась интенсивная переписка с А. Н. Плещеевым и А. С. Сувориным. Письма к ним, а также к другим литераторам: Д. В. Григоровичу, К. С. Баранцевичу, И. Л. Леонтьеву (Щеглову), А. С. Лазареву (Грузинскому), В. А. Тихонову - содержат ценный материал для изучения эстетических взглядов Чехова, его писательской работы, творческой истории отдельных произведений. Он писал о задачах художественного творчества, о современном театре, критике, о русской и западноевропейской литературе (Гончарове, Достоевском, Салтыкове-Щедрине, Льве Толстом, П. Бурже, Э. Золя и др.).

   Значительно расширился круг адресатов: в томе печатаются первые письма к В. А. Гольцеву, П. А. Гайдебурову, А. М. Евреиновой, А. И. Сумбатову (Южину), А. П. и Л. Н. Ленским, Е. М. и H. M. Линтваревым, H. H. Оболонскому и др.- всего 25 новых адресатов. К 1889 году относится знакомство и начало переписки с П. И. Чайковским, сближение с артистом П. М. Свободиным. Письма Чехова к Свободину не сохранились. О характере переписки можно судить лишь по ответным письмам П. М. Свободина (см. раздел "Несохранившиеся и ненайденные письма").

   В эти годы написаны повести и рассказы: "Именины", "Княгиня", "Припадок", "Скучная история", выдвинувшие Чехова в ряд самых крупных писателей. Шла работа над романом, который не был закончен, и повестью, оставшейся в первоначальном варианте ненапечатанной. Письма являются едва ли не единственным источником сведений об этих произведениях (см. примечания к письмам 539 и 621).

   В конце 1888 и начале 1889 г. Чехов переделывал пьесу "Иванов" перед постановкой ее в Александрийском театре, а в 1889 г. работал над пьесой "Леший", также намечавшейся к постановке в этом театре, но отвергнутой Литературно-театральным комитетом. Впервые "Леший" был поставлен в московском театре M. M. Абрамовой 27 декабря 1889 г. Письма раскрывают творческую и сценическую историю этих пьес, а также водевилей "Предложение", "Трагик поневоле", "Свадьба", написанных в 1888 и 1889 годах, и водевиля "Медведь", поставленного в конце 1888 года.

   В конце 1888 г. вышло 2-е издание сборника рассказов "В сумерках", в 1889 г. - сборник "Детвора", 2-е издание книги "Рассказы" и 3-е издание "В сумерках". В октябре 1888 г. Чехов получил за книгу "В сумерках" половинную Пушкинскую премию. В конце 1889 г. была подготовлена к печати новая книга рассказов - "Хмурые люди". Многие письма касаются этих событий.

   Чехов редактировал рукописи начинающих писателей, переделывал рассказы, отвергнутые редакцией "Нового времени", после чего они печатались в газете. Это также нашло отражение в переписке.

   В настоящий том включены письма, ранее не входившие в эпистолярные тома собраний сочинений А. П. Чехова: к А. М. Евреиновой от 8 и 17 февраля 1889 г., Н. А. Лейкину от 21 февраля 1889 г., А. Н. Маслову (Бежецкому) от середины октября 1888 г., Е. А. Сысоевой от 2 ноября 1888 г. и неустановленному лицу от И декабря 1888 г. (эти письма были опубликованы в "Литературном наследстве", т. 68), И. М. Кондратьеву от 28 декабря 1889 г. (напечатано в сборнике "Вопросы театра", ВТО, М., 1966), к М. П. Чеховой от 28 апреля 1889 г. (М. П. Чехова. Из далекого прошлого. М., 1960). Три письма к M. M. Дюковскому - от 5 октября, 13 декабря 1888 г., 7 января 1889 г. - и телеграмма к А. К. Шеллеру-Михайлову от 10 октября 1888 г. публикуются впервые.

   24 письма, печатавшихся ранее по копиями печатным источникам, даются по обнаруженным ныне автографам: No 490, 491, 493, 521, 543, 556, 558, 588, 608, 611, 624, 631, 636, 639, 642, 662, 673, 686, 699, 703, 712, 723, 730, 742. Автографы 31 письма по-прежнему остаются неизвестными.

   В тексты некоторых таких писем внесены поправки по копиям М. П. Чеховой (ДМЧ). В ряде случаев уточнены даты писем.

  

  

   Тексты писем подготовили к печати и примечания к ним составили Н. И. Гитович (с октября по декабрь 1888 г. и с июля по декабрь 1889 г.) и И. Е. Гитович (с января по июнь 1889 г.); два письма (501 и 750) подготовил В. П. Нечаев, три (492, 547 и 577) - М. П. Гриельская, одно (644) - А. В. Хамило.

   Раздел "Несохранившиеся и ненайденные письма" подготовлен Н. И. Гитович.

   Указатели к письмам составила И. Е. Гитович.

   В редактировании тома принимал участие Ф. И. Евнин.

  

  

  

   Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. II, стр. 404-405, с датой: 1 октября 1889; дата исправлена в Письмах, изд. 2-е, т. II, стр. 165-166.

   Год устанавливается по ответному письму А. Н. Плещеева от 2 октября 1888 г. (ЛН, т. 68, стр. 331-332).

  

   ..."Медные лбы" Скриба.- Автор пьесы "Медные лбы" - Эмиль Ожье.

  

  

   Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. II, стр. 158-159, без начала и окончания, которое дано как отдельное письмо с датой: октябрь 1888 г.- стр. 177. В Письмах, изд. 2-е, т. II начало письма восстановлено, но окончание дано также как отдельное письмо (стр. 166-168 и 189-190). В ПССП это же окончание дано как отдельное письмо с датой: 11-12 октября 1888 г. (т. XIV, стр. 190-191).

  

   ...театр попадет в такие надежные руки. - Продажа театра не состоялась. Ф. А. Корш оставался его владельцем до 1918 года.

   ...прислал письмо, которое ~ прилагаю.- В письме Корша от 1 октября 1888 г. сообщались цифры приходов и расходов по театру и условия передачи театра А. С. Суворину. Письмо сохранилось в архиве А. С. Суворина (ЦГАЛИ, ф. 459).

   ...Ваша девица...- Вероятно, секретарь А. С. Суворина.

   ...моему брату...- Ал. П. Чехову.

   "Листки" - т. е. мелкая пресса.

   "Дачный муж" провалился...- 30 сентября 1888 г. в театре Ф. А. Корша состоялась премьера комедии Ив. Щеглова "Дачный муж". См. примечания к следующему письму.

   "Горы Кавказа" имели успех...- См. в т. 2 Писем, примечания к письму 448.

   Повестушку свою я кончил. - "Именины".

   Читал ~ "Иванова" ~ исправлю и пошлю в Александринку.- Переделка "Иванова" была задумана для постановки в Александрийском театре,- режиссер театра Ф. А. Федоров (Юрковский) просил дать пьесу для своего бенефиса.

   Нет ли у Маслова пьесы? Я бы поставил ее у Корша,- См. примечания к письму 505.

  

  

   Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: отрывки - "Петербургский дневник театрала", 1904, No 29, 18 июля, стр.2 и 1905, No 7, 13 февраля, стр. 3 иNo9, 27февраля, стр. 3, полностью - Письма, т. II, стр. 159-161.

   Год устанавливается по сообщению о провале пьесы Щеглова "Дачный муж" в театре Ф. А. Корша.

  

   Рассказ ~ переписал и послал в редакцию.- Речь идет о рассказе "Именины".

   ... я послал Вам из театра Корша письмо.- Письмо 488.

   ... надо бросить дешевую мораль.- После смерти Чехова в "Петербургском дневнике театрала", 1904, No 30, 25 июля было напечатано "Письмо в редакцию" И. Л. Щеглова по поводу участия Чехова в его, Щеглова, "драматургической судьбе", о сделанных им указаниях для переработки пьесы "Дачный муж": "... перечитывал пьесу в рукописи, присутствовал с семьей в ложе на первом представлении, сделал мне несколько крайне ценных указаний... Между прочим, он советовал совсем откинуть третий акт, напичканный, по его выражению, "дешевой моралью", и заключить пьесу стоном "Дачного мужа" как доминирующим аккордом.

   К сожалению, театральная и иная суета помешала мне тогда же воспользоваться чуткими поправками Чехова - и лишь очень недавно, года три тому назад, приступив к печатанью второго тома моих драматических сочинений ("Новые пьесы", изд. А. С. Суворина. СПб., 1900), я включил означенную пьесу как "двухактную", вместе со всеми "чеховскими помарками". Причем для отличия пьесы от моих беллетристических очерков того же названия озаглавил ее "На летнем положении"".

   В письме к Анне Михайловне...- Письмо к А. М. Евреиновой неизвестно.

   ... той окраски, какой я всегда боялся.- См. следующее письмо.

  

  

   Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: отрывок - "Новое время", 1905, No 10429, 18 марта; полностью - Письма, т. II, стр. 407-408, с датой: 1889 г., октябрь, в автографе описка: вместо "двумя часами раньше" - "двумя часами позже".

   Датируется по письму А. Н. Плещеева от 2 октября 1888 г., на которое Чехов отвечает, и ответному письму Плещеева от 5 октября (ЛН, т. 68, стр. 331-334).

  

   ... известие, которое очень не понравится Светлову ~ рекомендовать "Дурного человека".- Плещеев писал Чехову по поводу перевода пьесы "Медные лбы" (см. письма 488 и^- 420): "Дирекция (Александрийского театра) мне сама заказала перевод этой пьесы - не Скриба, а Эмиля Ожье - и заплатила за него 500 рублей; но вместе с тем заставила подписать условие, что я не могу ее давать ни на какой частной и даже провинциальной сцене <...> Играть ее русским актерам очень трудно, ибо они незнакомы с этими типами, на которых лежит слишком сильный отпечаток французской культурно-политической жизни. И актеры Александрийского театра ее блистательно провалили <...>. Не говорю уже о том, что цензура у меня выкинула целые сцены целиком и все политические монологи обкорнала.

   Это очень язвительная сатира на все политические партии и на продажную прессу <...> Порекомендуйте, голубчик, Светлову мою переводную пьесу "Дурной человек" с немецкого <пьеса Ю. Розена>. Это очень веселая и остроумная по идее пьеска, нигде не игранная".

   ...мой рассказ был бы послан Вам...- Плещеев с