Козлов Петр Кузьмич - Путешествие в Монголию (1923-1926)

ганы.

  

   Сегодня мы с Е. В. Козловой выехали из Улан-Батора. Массив Богдо-ула был еще скован сплошным снежным покровом; навстречу нам дул пронизывающий ветер, а через некоторое время началась пурга. Дорога оказалась очень трудной. Свежевыпавший снег облепил колеса, лошади едва тащились по ухабам. Кругом ничего нельзя было рассмотреть. Мы двигались местами со скоростью 1-2 км в час. К вечеру едва добрались до грека, державшего нечто вроде заезжего двора; здесь мы переночевали. На утро буря продолжалась. Метель слепила глаза, лошади при подъеме в гору рвали постромки. Промучившись немного, решили остановиться в Сан-зайхэ и переждать непогоду. К вечеру выступило несколько подвод гуськом, поочередно прокладывая дорогу. Так, общими усилиями удалось, наконец, взобраться на перевал Хал-цзан, за которым открылись долины, почти лишенные снега. Здесь можно было ехать рысью, и мы сравнительно скоро увидели селение Мандал, где нам предстоял удобный, теплый ночлег в гостеприимном доме нашего знакомого Воробьева.

  

   Дневали в селении Мандал. Утро рассвело холодное и ясное; вскоре запели полевые жаворонки; около девяти часов протянула стая серых гусей. В долине речки Мандал заметил чибисов (Vanellus vanellus), стайку даурских галок (Coloeus dauricus) и изредка видел маленьких соколков Tinnunculus; в предгорьях пели чеканы-плешанки (Oenanthe pleshanka). На болотах лежал еще основательный лед.

  

   Ранним, полуясным, снежным утром нас доставили в маленькое селение Сугнур, в котором было всего 5 домов; по дороге мы пересекли широкую долину с речкой Баин-гол, верховья которой залегают в горных лесах. В Сугнуре нас ожидал охотник И. Д. Тугаринов, много работавший для нашей экспедиции по доставке зоологических материалов. Он уступил нам свою маленькую хатку и поднес на новоселье только что добытого ястреба-тетеревятника (Astur gentilis). Сосед - охотник Павел Борисов - принес белку. В долине реки Сугнур видел несколько пролетных степных орлов и белохвостых орланов. Из нашего селения хорошо были видны Сугнурские гольцы, еще покрытые снегом, блестевшим на солнце. В верхней и средней зоне темнели кедровники и лиственичники, по узким падям - небольшие ельнички, а в нижнем поясе и в речной уреме господствовали береза, осина, черемуха, яблоня. Местами зеленели яркие пятна лугов. Речка гремела, неся свои воды по каменистому ложу. Высокие скалы подходили в средней части долины к самой воде.

   По словам охотников, в сугнурских лесах водятся изюбри, косули, кабарга, а также медведь, волк, лисица, рысь, колонок и другие. Очень обыкновенны летяга и белка; в верховьях речки есть соболь, которого ежегодно промышляют. В предгорьях много тарбаганов, в долине есть тушканчики. Из рыб мне назвали только ленка, хариуса, налима и усача.

  

   Снова снег и ветер. В бурном холодном воздухе парят пара серых журавлей (Grus grus) и несколько степных орлов. Проносятся красные утки, гуси. Снежная крупа прикрыла зеленую траву. Речка еще не везде освободилась от льда.

  

   Наблюдал первого рыжегорлого дрозда (Turdus ruficollis), первую муху - блестянку - и первого жука - дровосека. Видел также чекана (Oenanthe oenanthe). У серых журавлей начались любовные игры. Добыто несколько пролетных гуменников (Melanonyx fabalis). Вечером появилась большая стая этих гусей, которая направилась сначала вверх по Сугнуру, но затем повернула к западо-северо-западу, в сторону долины реки Хара.

  

   Ездил в долину реки Мандал, где наблюдал стайку кормившихся дроф (Otis tarda); на болоте держались чибисы; вдали темнели полосы сидевших по лугам серых гусей; объявились грачи. Чаще других хищников встречались степные орлы.

  

   Пролетных гуменников очень много. По утрам слышно пение тетеревей по луговым увалам. На заре часто кричит в скалах филин. К вечеру начал падать мокрый снег, покрывший землю на 2 см.

  

   Мокрый снег продолжался весь день. Из вновь прибывших птиц отметил серую цаплю (Ardea cinerea) и серебристую чайку (Larus argentatus).

  

   Четыре дня длилась непогода. Иногда свирепый ветер с севера достигал напряжения бури; холодно, снег покрыл землю на 5 см. По ночам разъясневало, и при лунном свете странно было видеть в весеннюю пору совсем белые, молчаливые горы. Сегодня направился в Суцзуктэ. В долине Мандала пели жаворонки, несмотря на снег и холод. В предгорьях токовали тетерева. На болотах видел много гусей гуменников. Сухоносы (Cygnopsis) встречались редко и держались в стороне маленькими обществами. Добыли самку дрофы и серебристую чайку. Остались ночевать в Мандале, чтобы на утро следовать дальше.

  

   Решили ехать верхом, с одной вьючной лошадью. Сначала вышли на большую дорогу, свернули с нее на запад по долине Хунцал, а затем на север - вверх по Цзурунтэ. Здесь в лесах было много снега; вверх уходили величественные горы с острыми гребнями; с перевалов виднелись все удалявшиеся от нас сугнурские гольцы. В сухой части Цзурунтэ отметил пару беркутов (Aquila chrysaelus), на болоте - двух чибисов, а повыше - пустельгу. На оголенных горных скатах резвились суслики, выскакивали из россыпей и грелись на солнце скалистые пищухи.

   В верховьях Цзурунтэ подъем был довольно крутой, ущелье каменистое. Вблизи перевала, к западу от дороги, залегала группа курганов. Один из них, стоявший несколько особняком на доминирующей высоте, окруженной соснами, был только недавно обнаружен и назван "Андреевским". В общей группе могил находился так называемый Баллодовский шурф, где работали наши китайцы. Заглянув мимоходом на работы, мы направились в лагерь на Суцзуктэ.

   Мои археологи очень удобно устроились в приисковом домике и вполне обжились. Работа налажена хорошо, время каждого сотрудника распределено целесообразно. Кроме наблюдений за раскопками, они ежедневно еще до зари отправляются зверовать: надо пополнять запасы продовольствия вкусным козьим мясом; ходят на экскурсии за птицами, учатся у препараторов набивке шкурок, ведут метеорологические наблюдения, а по вечерам успевают не только записывать все необходимые данные в дневники, но еще и занимаются интересным чтением. С. А. Кондратьев прекрасно справляется с организацией всех разнообразных работ и пользуется большим авторитетом у своих младших товарищей.

  

   Облачно, идет мокрый снег. По обрывам и ложбинам снеговой покров достигает двух и более метров толщины. Ходили осматривать верхний курган; я опустился на дно шурфа, достигающего более 10 м глубины; там сыро, холодно, сочится вода, временами обваливаются комки земли и камни. На глубине около 30 см ломом нащупывается сплошной деревянный настил - крыша погребальной постройки. Посоветовавшись с сотрудниками и с милейшим, опытным в этих делах, А. А. Кузнецовым, я дал соответствующие указания и наставления Кондратьеву и был рад снова вернуться на воздух, в лес. Там господствовала тишина. Молчаливо стояли вокруг меня сосны, невдалеке тихо журчал ручеек, со всех сторон обступали горы. Птиц не было слышно.

  

   Отправился в Цзун-модо к Кузнецову. По дороге остановился на перевале и долго любовался панорамой. На востоке вздымался хребет Манхадай, в гольцовой зоне которого сплошь залегали снега. К югу виднелся Тологойту - с более мягкими лесистыми склонами. Всюду кругом горы, сплетаясь между собой своими отрогами, образовывали бесчисленные ущелья. У нашего лагеря видели первую крапивницу и довольно много мух. На южных склонах начинают появляться проталины.

  

   Вечером в Цзун-модо стояли с Кузнецовым на тяге, но вальдшнепов не оказалось. Все же приятно было побыть в тишине в лесу, наблюдать, как погасает день, загорается заря и вспыхивают звезды, слышать, как поют дрозды, овсянки, как токуют бекасы, кричат кулички и гогочут гуси.

  

   Вновь посетил Суцзуктэ, на пути в Сугнур. В верхнем шурфе докопались до угла крыши погребальной постройки. Китайцы рабочие привезли из Цзун-модо пожарную машину и усиленно выкачивают воду; самый склеп, повидимому, полон воды. После обеда за мною прибыли лошади из Мандала. Распростившись с сотрудниками и взяв с собой ящик орнитологических коллекций, собранных в Суцзуктэ, я отправился в путь. За перевалом Цзурунтэ сразу стало теплее. Снег в этих местах значительно стаял. В одном месте увидел пожар: ярко пылали пышные желтые прошлогодние травы. Нам с моим возчиком удалось затоптать огонь. В долине реки Мандал застал многочисленных пролетных птиц.

  

   На скате к ущелью Баин-гол, вблизи дороги, заметил степного орла, сидевшего у кочки, поросшей камышом. Хищник подпустил нашу телегу в меру выстрела, и я его добыл. Экземпляр оказался прекрасным, но с одной лапой. Другая была, очевидно, когда-то оторвана капканом или отбита выстрелом.

   Дома не все благополучно. Елизавета Владимировна прихворнула. Оказывается, несколько дней тому назад, переходя речку по перекладине, она оступилась и упала, погрузившись в ледяную воду выше пояса. Так как на реке были порядочные ледяные забереги, а в руках у Елизаветы Владимировны - ружье и бинокль, то выбраться было не так легко, на это потребовалось известное время. Без меня в Сугнуре был добыт целый ряд хороших птиц, коллекция пополняется!

  

   Сегодня Елизавета Владимировна возвратилась с экскурсии с дрофой и серым журавлем, добытыми в низовьях Сугнура в степи. Весь день было ясно и холодно; вечер облачный, теплый, такая же ночь.

  

   С утра моросил дождь. Тетерева токовали на ближайших холмах часов до 10-ти. Около полудня показалось солнце и стало ощутительно пригревать. Снег в лесу тает, горные ручьи бушуют.

  

   Утро облачное. В еловом лесочке впервые за эту весну наблюдали горихвостку (Phoenicurus aurotea). Внизу, у сухих глинистых каменистых оврагов видел компанию удодов (Upupa epops), которые громко кричали и вели себя очень оживленно. Ниже по долине Сугнура встретил пустельгу, речную скопу (Pandion haliaetus), серебристую чайку, степного орла, стайку больших кроншнепов (Numenius arcuatus) и несколько дроф. Одного петуха добыл. Погода испортилась, подул сильный северо-западный ветер, пошел мокрый снег. Удалось убить в непогоду серого гуся и черного аиста (Ciconia nigra). По южным склонам гор распустились лиловые цветы (Pulsatilla patens), которые так любят лесные косули. Подле ближайшего стойбища, в логу, на скате лежал труп монгола, прикрытый белой тряпкой. Вечером ясно, яркие звезды.

  

   Утро облачное. На соседнем поле опустилась стая гусей (Anser anser). Они ходят, кормятся, не обращая внимания на прохожих. То и дело принимается итти снег. На берегу реки в стайке рыжегорлых дроздов попался одиночный Turdus fuscatus.

  

   Небо в слоистых облаках, сквозь которые кое-где видны полоски синей лазури. На вершинах гор серебрится снег. Ко мне заходили две бедные монголки - мать и двенадцатилетняя дочь. Они просили подаяния. Вечером, в полной темноте, далеко вверх по ущелью, в лесу наблюдали пожар. Яркое пламя, как гигантский красный цветок, обозначилось на темном фоне леса. Обильный мокрый снег вскоре погасил огонь.

  

   Все вокруг укрыто снегом. Облачно. В ближайшей пади волк сегодня ночью задавил корову. Наш охотник Борисов ходил сторожить на падали, видел волка, но не добыл. Зимою волки заходят во дворы поселян и похищают скот.

  

   Долина Сугнура зеленеет. Над зоной кедровников, на гольцах сплошь лежит снег. По словам местных жителей, он стаивает лишь на 2 летних месяца. Ночь облачная, тихая и темная.

  

   Снова облачно. С реки Сугнур раздается грохот мощных льдин, надвигающихся друг на друга и временами падающих в воду. Мы с Елизаветой Владимировной собираемся в Суцзуктэ к археологам. При выезде начался снег при сильном северо-западном ветре.

  

   Едем по снегу. В горах пасутся табуны лошадей, по отлогим скатам, ближе к речкам - рогатый скот. Бараны сбились около юрт, поставленных вокруг. Повыше, в долине Цзурунтэ мы следили за дрофами, на которых я охотился, но неудачно.

   Наконец - знакомый лес, перевал Цзурунтэ и по другую сторону его - встреча с сотрудниками, работающими на курганах. Они нас радуют сообщениями об интересных богатых находках в главном кургане на Суцзуктэ. Через полчаса мы уже - в нашем симпатичном лагере, на берегу горного ручья, среди соснового леса. Сегодня я только внимательно выслушал доклад С. А. Кондратьева, ознакомился с пояснительным чертежом раскопок. Шурф, оказывается, вывел на крышу южного коридора погребального помещения.

   Чудный, ясный звездный вечер.

  

   Небо облачное. Слышится песнь горихвостки. Подле лагеря часто пролетают пустельги. Их желудки полны недавно появившимися зелеными ящерицами. К вечеру на сухом южном каменистом склоне вспугнул вальдшнепа.

   Сегодня много говорили с Кондратьевым о раскопках. Сделано очень много. Нами найдены художественные шелковые ткани, шерстяные вышивки, бронза, керамика, деревянные в каменные изделия, волосы, заплетенные в косы, седла и многое другое. Все в сумме представляет большой интерес. Самым ценным кажется мне большой шерстяной ковер, обшитый по краям шелком. На нем изображены животные и древнее китайское письмо.

   Мы подошли к погребальной камере с юго-запада. К сожалению, гроб был найден открытым. Массивная крышка его была прислонена к восточной стене помещения.

   Я решил дать С. А. Кондратьеву командировку в Улан-Батор. Он уже более двух месяцев безвыездно работал на Суцзуктэ, и в городе накопилось много дел.

  

   Ранним утром, в 3 часа 30 минут, Кондратьев отправился в путь пешком, налегке.

   Обычно все сотрудники встают около 6-7 часов утра, в 7 часов - первые метеорологические наблюдения. Здесь, кроме двух термометров (обыкновенного и минимального), имеется анероид. Археологическая группа, кроме своего прямого задания, продолжает собирать растения, птиц и зверей. Все делается очень тщательно и умело. Для более обстоятельных сборов насекомых я вызвал из Улан-Батора еще одного сотрудника.

   С отъездом Кондратьева все руководство раскопками в Суцзуктэ легло на меня. Вместе со всеми извлекал из кургана различные предметы, приводил в систему записи и планы, а потом укладывал находки в ящики. Сейчас работы сосредоточены в западном углу коридора, который почти целиком очищен. Вынут из него и ценнейший ковер. Между прочим, найдены длинные довольно прозрачные камни и очень любопытный деревянный сосуд с пробкой, покрытый буроватым лаком.

   Извлечено также множество кос, исключительно из черных волос. Некоторые косы уложены в специальные шелковые футляры с нашитыми на них украшениями. Одна коса оказалась вместе со скальпом. Она перевязана двумя красными шелковыми шнурками - по середине и на конце. Вновь стали попадаться шелковые ткани и узорчатые вышивки, шелковый широкий китайский халат, с собольей оторочкой, на ватной подкладке. Много деревянных изделий, имеется и первобытное деревянное орудие для добывания огня.

   На ковре мы рассмотрели изображение лося, хищника, напоминающего тигра, и буйвола. На спине у бегущего лося сидит крылатая рысь, впившаяся зубами в спину сохатого. На матерчатой вышивке интересны изображения стрелка с копьем и стрелою и огромной птицы со змеею в клюве {Предметы, добытые в Ноинульских курганах, относятся к I веку до нашей эры.}.

   Наряду с главными работами в верхнем кургане Суцзуктэ, у нас продолжались работы на Баллодовском кургане. Там погребальная комната имела размеры 4X2 м. В коридорах, кроме илистого песка, ничего не было, под капитальным полом - также. Баллодовский шурф помог нам ориентироваться при наших последующих работах на новых курганах.

  

   Облачно, свежо, температура воздуха 0,5° С. В 7 часов начал падать снег. Мимо нашего крыльца быстро пробежал под гору рабочий китаец с полуторапудовым мешком муки за спиною. Он нес его за 8 км, из Дзун-модо, причем 7 км надо было итти в гору. Все наши китайцы - очень хорошие рабочие. Относятся к делу добросовестно, никогда не ссорятся между собою, и с ними у нас не бывает никаких недоразумений.

   Прибыл А. А. Кузнецов, усердно помогающий нам в организации земляных работ. Сейчас мы нуждаемся н его советах по двум вопросам. Во-первых, нам не удается справиться с водою, заливающей погребальное помещение, а, во-вторых, следует основательно укрепить потолок в погребальной камере, прежде чем начать ее очистку. План крепежных работ надо разработать совместно. Обстановка внутри кургана такова: западный коридор сильно загроможден развалившимися бревнами западной стены; в восточной стене погребальной камеры, вверху ее, имеется узкое отверстие, в которое может с трудом протиснуться человек. Одному из моих помощников удалось проползти в помещение, где он, стоя в воде выше щиколотки, зажег свечу и показал мне внутренний вид камеры с гробом. Все кругом было мокро и покрыто липкой грязью, вода каплет сверху, временами осыпается земля.

   Южный коридор, - наиболее доступный и очищенный нами от археологических материалов, казался более пригодным и для последующих работ. Мы рассчитывали, что нам удастся пробить брешь в южной более прочной стене камеры (в ней уже было когда-то сделано окно - вверху у потолочной перекладины; вероятно, это был грабительский ход), проникнуть внутрь, сделать подпорки в более опасных местах и начать выемку земли и песка, пропитанных водою и наполненных неведомыми пока сокровищами.

   А. А. Кузнецов вполне одобрил наши планы и дал ценные советы.

  

   Проснулись среди зимнего пейзажа. Все кругом покрыто снегом. Утром мы спустились в шурф, начали ставить подпорки и откачивать воду. Южную стену прорубили, а постепенно и совсем вынули из нее бревна, когда в достаточной мере укрепили столбами крышу погребальной камеры. Теперь подход ко гробу стал совершенно свободный. Из водянистой илистой грязи непрерывно извлекаются археологические объекты. Под гробом оказались поперечные подставки, а под ними - большой ковер такого же типа и с таким же рисунком, как тот, что был вынут из южного коридора.

  

   Ночь и утро превосходны. Тихо, ясно, довольно тепло.

   Среди дня появились первые шмели на согретой поверхности земли, у ручейка. Летали бабочки - крапивницы. Воздух полон жужжанием насекомых. Я сегодня не пошел на курган, занимался писанием отчета. К вечеру спутники принесли кости покойника, с остатками мышц, костюм, четыре полуотделанных прозрачных камня, обрывок ковра. Все это было извлечено из юго-западного угла погребальной камеры верхнего кургана на Суцзуктэ. Работы на Цзурунтэ и Баллодовском кургане решили прекратить, так как археологических материалов там не было.

   Вечером беседовал со спутниками и с рабочими китайцами о наших достижениях. Все мы сетуем на то, что во всех курганах побывали до нас грабители, которые не только произвели большие опустошения, несомненно похитив ценности, но и нарушили весь порядок в погребальной камере. Раскрыли гробы, отбросили в сторону их крышки, вынули скелеты погребенных людей и разбросали одежды и всю утварь.

   Наши рабочие прониклись интересом к находкам, но жалеют огромных затрат, которые приходится делать на разработку уже "ограбленных" могил. "Надо поискать могилу-курган без воронки посередине", - говорили они, - "мы найдем человека, который укажет нам нетронутый курган". Впоследствии оказалось, что китайцы имели в виду монгольскую могилу при устье долины Суцзуктэ, у подножья гор...

  

   Опять солнечное утро. Долго любовался с нашего крыльца ближайшими сосновыми лесами, впивая свежий, ароматный воздух, уносился воспоминаниями в прошлое, в хребты Нань-шаня, Куку-нора и Тибета. Неужели никогда больше не удастся побывать на далеком юге, посетить еще неисследованные истоки Голубой реки?..

   Во вторую половину дня отправился на раскопки. В погребальной камере попрежнему везде сочится вода, падают камни, грязь невозможная, тяжелый, сырой воздух. Все держится только на наших подпорках. Последив за работой, пошел в падь Цзуруятэ на осмотр курганов, расположенных в соседстве Баллодовского, Меня повел один из наших рабочих, китаец Чен-фа, и указал на очень большой курган с глубокой воронкой, наполненной грязной водой. Этот курган лет десять тому назад был раскопан. В отваленной по сторонам его земле виднелись кости, клочки материи, керамика, осколки китайского фарфора и блестки золота. Мы с Чен-фа стали собирать все эти предметы и пробыли на кургане до вечера. Подле нас, в лесу, сильно кричал гуран (самец лесной косули), пара сарычей (Buteo buteo) играли высоко в воздухе, куковала кукушка.

   Вечером обсуждали вопрос, как скорее справиться с водой, которая все прибывает в верхнем Суцзуктинском кургане. Решили поставить пожарную машину и отрядить специальных рабочих для непрерывного откачивания воды в течение всего времени работ.

  

   В 3 часа утра пошел на глухариный ток. Было облачно, темно. Вблизи перекликались ушастые лесные совы (Asio otus). Кричали гураны. По тропе мы поднялись в гору, покрытую смешанным лесом. Токовало 3 глухаря (Tetrao parvirostris). Слышалось быстрое щелканье, похожее на звук кастаньет. Птицы сидели на ветвях тонкоствольных берез, в полдерева, на расстоянии 60-70 шагов одна от другой. После первого выстрела оставшиеся глухари переместились на вершины высоких сосен. Здешний скалистый длиннохвостый глухарь менее осторожен, чем наш европейский, и подходить к нему легче. Следует приближаться быстрыми шагами во время щелканья и останавливаться, если птица замолкает. Мне удалось подойти к глухарю на 20 шагов. Добыча его доставила мне большое удовольствие. Вес местного глухаря от 3 до 4 кг.

   К восьми часам утра я был уже дома. Вскоре приехал А. А. Кузнецов с двумя глухарями, которых он привез нам в коллекцию. Ночью прошла настоящая гроза, на утренней заре был дождь.

  

   Сегодня устроили праздничный день. Китайцы топили баню, мылись, стригли и брили друг друга. Выкачивание воды из шурфа все же не прерывалось, иначе назавтра нельзя было бы работать. Во вторую половину дня занялся препарировкой своего глухаря.

  

   Из верхнего кургана на Суцзуктэ начали извлекать гроб.

   Оказалось невозможным вынести через шурф целые, нераспиленные доски гроба, ввиду их величины и тяжести. С тяжелым чувством пришлось решиться на их распиловку. На одной из досок крышки гроба были обнаружены остатки золотых украшений и обрывки шелковой ткани. Очевидно вся крышка была покрыта шелком с художественным орнаментом. Снова стали попадаться волосы и керамика. Вода попрежнему мешает работам, несмотря на усиленное откачивание пожарной машиной. Очень боюсь, чтобы не рухнула вся постройка, несмотря на наши крепы.

   Каждый раз, поднимаясь из погребальной камеры на поверхность земли, испытываю большое облегчение: так отрадно после темноты, холода и мокроты очутиться на солнце, под открытым небом, и слышать птичьи голоса.

   Во вторую половину дня из Улан-Батора прибыл Кондратьев. Он привез почту, продукты и московские сплетни. Будто бы <в> Москве считают, что весь уклад нашей экспедиции недостаточно современен.

   Уклад наш спартанский, дисциплина строгая. Сам я беззаветно люблю природу Центральной Азии и стремлюсь к ее исследованию. Тому же стараюсь научить спутников. Стремления и цели наши ясны: исследовать природу и памятники старины, высоко держать знамя науки и престиж Родины. По маленькой горсточке русских путешественников, по их поведению и деятельности здесь, на чужбине, местное население судит о, всем нашем великом народе. Это всегда нужно помнить.

  

   В верхнем кургане обвалился потолок. С большим трудом удалось извлечь последние находки и часть гроба: две лиственичные доски гробовой крышки. Вынули также часть ковра из-под гроба. Этот ковер аналогичен тому, который был найден в южном коридоре.

   Мы с Кондратьевым совершили обход и обстоятельный осмотр всех курганов. Они сейчас все зарегистрированы, измерены и нанесены на карту под определенными номерами. Решили продолжать раскопки нижнего кургана и начать разработку одиночного Андреевского кургана на восточном скате Цзурунтэ. Между делом надо попытать счастья в раскопках самых маленьких курганов.

   Из прочих могил, по моему мнению, заслуживает внимания так называемый "Кондратьевский" курган - первый в лесу, через ручей на юго-запад, в группе Цзурунтэ. Он большой, с глубокой воронкой, наполненной водой. По краям воронки - резко выраженный каменный вал.

  

   С ночи - крепкий ветер с северо-северо-востока, на утро - оплошной туман. Весь день - холодно, не более 3° С. Барометр повышается. Приступили к работам на Цзурунтэ; в Суцзуктэ продолжаем вскрывать нижний курган. Разработка его была начата одновременно с верхним, оказавшимся столь добычливым. Впоследствии этот верхний курган потребовал стольких усилий и трудов, что раскопки нижней могилы были приостановлены.

   Я поручил К. К. Даниленко специально заняться сбором насекомых на Суцзуктэ. По вечерам он очень хорошо помогает подбирать и составлять осколки керамики из "Монгольского" кургана.

   Сегодня впервые слышал оригинальный крик глухой кукушки (Cuculus optatus). А. А. Кузнецов сообщил, что наблюдал тягу вальдшнепов. Он же привез нам известие о смерти богдо-гэгэна Чжэб-цзун-дамба хутухты. Для всех ясно, что этот хутухта был последним в Монголии. Еще при его жизни все было подготовлено к провозглашению республики в Монголии.

  

   К нам на Суцзуктэ заехал китаец В. В. Смирнов. Это - хорошо грамотный человек, давно живущий в Монголии и в значительной мере обрусевший. Он очень интересовался нашими археологическими изысканиями и, рассматривая извлеченные из курганов ткани и другие предметы, старался прочесть отдельные китайские иероглифы, что ему удалось лишь в немногих случаях.

   Среди керамики обнаружены черные черепки какого-то сосуда с печатью на дне.

   Наступила прекрасная погода: тихо, ясно; в лесу и по южным скатам гор много цветов. Токуют тетерева, поют мелкие птицы - настоящая весна. Холодов больше не будет.

  

   Ходил в Цзун-модо с Кузнецовым. Там больше заметны распускающиеся березы, и все горные скаты розовеют от цветущего рододендрона.

   По возвращении на Суцзуктэ увидел убитую самку изюбря. Шкура и череп были уже отпрепарированы. Охотник с увлечением рассказал, как ему удалось выследить трех изюбрей в урочище Бальджа. Среди них два зверя показались ему меньших размеров, - возможно, это были прошлогодние молодые. Отличного вкусного мяса оказалось 64 кг.

  

   Вечером был на глухарином току. Сначала услышал, как прилетело несколько самок. Солнце стало уже спускаться за ближайший хребет. В сумерках появились два самца глухаря и с шумом уселись на деревья. Щелканье началось через 20 минут после прилета птиц. Глухари токовали очень оживленно, их трели иногда сливались, иногда расходились. Когда почти совсем стемнело, я отправился домой. Пришлось вспугнуть великолепных птиц, но они перелетели недалеко, и, спускаясь с горы, я долгое время продолжал слышать их возобновившееся "пение".

  

   Погода попрежнему превосходная. В 7 часов утра было 17° С тепла. Жаль только, что последнюю неделю воздух омрачен дымом отдаленного лесного пожара. Мы с Елизаветой Владимировной собираемся в Сугнур. Написал небольшой отчет в Главнауку и Ю. М. Шокальскому - в Географическое общество.

   На курганах работы продолжаются: шурф Андреевского кургана углубили уже на 4 м, нижний - в суцзуктинской группе - на 6 м. Последний наполнен водою. Каждую ночь смена рабочих откачивает ее пожарной машиной.

  

   Вчера прибыли в Сугнур. Здесь в открытой долине речки около домов реют и щебечут даурские ласточки (Hirundo daurica), прилетевшие с неделю тому назад. Вечером наблюдали летучих мышей.

   Вода в Сугнуре высокая, это значит, что на гольцах стали усиленно таять снега. Рыболовы успешно вылавливают ленков и хариусов. Урема вся зазеленела. Много кустов цветущей черемухи, кое-где по склонам цветет и дикий персик. По вечерам и утрам еще холодно, а днем жарко, и воздух полон жужжания насекомых.

  

   В коллекцию добыта первая змея, а также лягушка и жаба. Завтра собираюсь в Улан-Батор, везу с собой два ящика птиц и столько же археологических коллекций.

  

   Эти дни пробыл в Улан-Баторе. Показывал востоковедам - ученикам С. Ф. Ольденбурга - материалы, добытые из курганов. Все выражали большое восхищение. Несколько раз имел деловые разговоры с политкомом экспедиции - полпредом А. Н. Васильевым. С ним же вместе съездили на два дня в Суцзуктэ, где А. Н. подробно ознакомился с нашими археологическими работами.

   За последние две недели никаких особых достижений у археологов не было. На нижнем кургане в Суцзуктэ прекратили раскопки из-за сильного напора подпочвенных вод. На кургане Цзурунтз, на глубине около 8 м, наткнулись на каменную плиту, которую приходится обходить боковыми штреками. Над этой плитой находился сильно сгнивший деревянный настил, на котором был обнаружен целый ряд предметов, поступивших в коллекцию. В конце мая в Суцзуктэ температура воздуха доходила до 24,5° С, а 7 июня выпал снег, и несколько дней держалась ненастная холодная погода, так что работать на кургане было невозможно.

   В Улан-Баторе удалось сдать в Полпредство СССР 4 ящика коллекций для отправки в Ленинград. В двадцатых числах июня снарядил и отправил большую экскурсию в Хангай ботаника Н. В. Павлова. Павлов должен обследовать верховья Орхона и Байдарика, а также спуститься в озерную котловину, к озеру Цаган-нор.

  

   С большой радостью простился с пыльным городом и в 6 часов утра выехал обратно в Сугнур, где Елизавета Владимировна во время моего отсутствия непрерывно вела орнитологические сборы и наблюдения.

   Урочище Сугнур, избранное нами для стационарных зоологических работ, очень привлекательно по своему ландшафту. В верховьях речки, на востоке, высятся гольцы. Северные склоны широкого ущелья покрыты лиственичными лесами, южные - круто обрываются к руслу скалистыми выходами. На более отлогих местах лепятся кустарники. По дну ущелья пышно разрослась урема, прерываемая кое-где лужайками, покрытыми сейчас коврами цветов. Прозрачная речка Сугнур берет начало на склонах самых высоких гольцов Кентейских гор. Она бежит по галечному руслу. Глубина в местах бродов небольшая - до 0,5 м. По выходе в степную долину Сугнур сливается с рекой Мандал и, повернув на север, дает начало реке Хара. В своей нижней части Сугнурская падь становится широкой, рельеф приобретает мягкие очертания. Здесь расположено несколько домов русского поселка. В долине Мандала русские жители - выходцы из Забайкалья - обрабатывают землю, имеют довольно много рогатого скота и баранов, а некоторые занимаются охотой - промышляют белку и соболя. В той же долине кое-где разбросаны юрты монголов и бурят. На реке Мандал и на ближайших лугах весною и осенью останавливается много пролетных птиц - главным образом гусей и уток, - но немало и хищников - степных орлов, орланов и крупных соколов. Здесь же мы много раз видели дроф, черных аистов и журавлей-красавок (Anthropoides virgo). Все эти три вида в окрестностях же и гнездились.

  

   Привел в порядок энтомологические и прочие зоологические коллекции. Для насекомых я привез из Улан-Батора деревянные коробки с прослойками ваты. Высохшие шкурки птиц и млекопитающих тщательно завернул в бумагу и также упаковал. Во вторую половину дня отправился верхом в поселок Нижний Мандал, к знакомому охотнику; с интересом слушал его разъяснения о дороге к Сугнурским гольцам, которые следует непременно изучить с разных точек зрения. На пути в Мандал, на болоте, встретил пару больших кроншнепов у гнезда. Убил влет самца. Рядом с кроншнепом ютился бекас, взлетевший вне выстрела.

  

   Узнал, что на кургане в Цзурунтэ Кондратьев приостановил работы из-за громадного камня, который пока не смогли ни обойти, ни взорвать. Нижний курган в Суцзуктэ (No 23) вскрыт на глубину 6 м. В маленьком кургане на глубине 2 м нашли немногочисленные коллекционные предметы (имеется список).

  

   Утро облачное. Упало несколько капель дождя. После обильной снегом зимы и богатой осадками ранней весны в Кентее наступила засуха. Сейчас поля выгорели. На степных увалах потрескалась земля. Пышно зеленеют только заливные луга по Мандалу. Несколько раз собирались тучи, гремел гром, до настоящего дождя так и не было. Мои знакомые из Мандала принесли мне живого тушканчика. Это уже третий экземпляр из этой местности.

  

   На утренней заре, наконец, пошел обложной дождь, который не переставал до глубокой ночи. Охотник И. Д. Тугаринов видел в скалах над Сугнуром филина.

  

   Дождь продолжается. Вода в реке сильно прибыла и стала очень мутной. Со склонов потекли ручьи. Подобные же ручьи текут сквозь крыши всех построек в нашем селении. Я не спал всю ночь, пряча коллекции под кровать и под стол... Самому пришлось в конце концов лечь под брезент. Ненастье принесло холод. На гольцах выпал снег.

  

   Ездили с охотником И. Д. Тугариновым за 15 км вверх по Сугнурскому ущелью до пади Хермлюк (что значит - белка). Чем дальше в горы, тем уже становится долина реки Сугнур. Правый берег - очень крутой и скалистый на большом протяжении. Левый склон гор - мягкий, отлогий, одетый сосной и лиственицей. Хвойный лес спускается местами в тальвег и вместе с тополем, осиной, березой, черемухой и дикой яблоней образует густые заросли. Птиц видели очень мало и нового - ничего. По соседству с нами ночевали монголы-охотники, сторожившие изюбря на солонцах. Я долго любовался недалекими теперь гольцами, где ясно чернела полоса кедровника, а за ними расстилались альпийские луга. Ввиду неудачной охоты, нам пришлось ограничиться усердной ловлей бабочек, шмелей, мух, клопов и жуков. Энтомологическая коллекция пополнилась многими видами.

   По возвращении в селение Сугнур застал там С. А. Кондратьева, который еще накануне пришел пешком за 30 км из Суцзуктэ. Решили пока не продолжать раскопок на Андреевском кургане в Цзурунтэ, а приналечь на нижнюю могилу в Суцзуктэ (No 23), кроме того, вскрыть еще два малых кургана. В No 23 дошли уже до погребального помещения.

  

   Ездили с Елизаветой Владимировной и охотником Борисовым по направлению к Сугнурским гольцам. Тропа проходила сначала по ущелью Сугнур, а затем вдоль его левого, самого крупного притока Верья и, наконец, речки Безымянной. В устье Верьи, за 30 км от нашего дома, мы ночевали и сделали дневку. Ночью вблизи нашей палатки прошли к броду медведь и два кабана. Свежие следы их, совсем близко один от другого, ясно запечатлелись на грязи у воды. В сумерках на нас почти набежала лесная косуля. Она, видимо, шла по ветру, не чуя присутствия людей, и вдруг, завидев нас, с шумом ринулась в кустарник.

   Борисов на утренней заре добыл гурана, и мы лакомились жареной печенкой. Как ни странно, но эта безобидная пища, повидимому, послужила причиной моего заболевания. У меня сделался сильнейший колит. Надеясь, что все пройдет при соблюдении почти голодной диеты, я решил двигаться к гольцам. Тропа вдоль Верьи проходила по крутому, каменистому склону, а местами становилась незаметной, так как ее прерывали крупные россыпи. Ущелье узкое, глубокое, темное, сплошь укрытое лиственичным лесом и густыми кустарниками. Река Безымянная течет по более мягкой долинке, заросшей ерником. Пройдя 15 км, мы остановились у трех камней (урочище Гурбун-чулу) - в урочище, где часто бывают золотоискатели и с успехом промывают золото. Сюда же местные жители экскурсируют за кедровыми орехами. Зона кедрового стланца начиналась уже в расстоянии не более 1 км от нашей стоянки. Голец имел очень крутые склоны, по которым, как широкие серые реки, спускались полосы россыпей. В ущелье Верья в кустарниках было довольно много птиц - соловьев, славок, горихвосток, пеночек. На луговых увалах, по отдельным камням, виднелись малые чеканчики (Pratincola torquata) семьями, а также каменные дрозды (Monticola saxatilis). Над речкой несколько раз пролетали 2 речные скопы. Здесь же, среди ерников у маленькой речки, царили безмолвие и тишина, нарушавшиеся только свистом скалистых пищух на ближайшем увале. Ни зверей, ни птиц: полный покой.

   Болезнь моя становилась все серьезнее. Я чувствовал сильную слабость и головокружение. Елизавета Владимировна и охотник Борисов экскурсировали без устали. Я же вынужден был лежать на биваке и сторожить лошадей. Положение было неважное. Никакая телега не могла бы проехать к нам из Сугнура, чтобы доставить меня в более культурные условия. Мне стало ясно, что пока силы не вполне покинули меня, мне надо тотчас поворачивать обратно. Я плохо помню, как я проехал по узким тропам над шумящей рекой, как держался на лошади, иногда скачками переступавшей по отдельным камням россыпей... Борисов был отправлен вперед, в спешном порядке, домой, а оттуда в Улан-Батор за врачом. К тому времени, как мы добрались до Сугнура, нас там уже ожидал только что прибывший из Улан-Батора на автомобиле доктор П. Н. Шастин. С его помощью я начал быстро поправляться. Не могу сказать, до какой степени мне было досадно, что такая несчастная случайность помешала нам пожить и поработать в Сугнурских гольцах!

  

   После сильных и частых дождей в течение первых 20 дней июля снова наступила сухая, ясная и жаркая погода. Температура в час дня в тени достигает 30-32,2° С. Росы обычно не бывает. Жизнь идет попрежнему. Елизавета Владимировна ежедневно экскурсирует пешком или верхом, а я поблизости ловлю бабочек. В эту экспедицию я больше занимаюсь энтомологическими сборами. Дальние походы с ружьем стали для меня затруднительны.

   Сегодня вернулся из Суцзуктэ наш охотник Борисов, которого я посылал в археологический лагерь за сведениями о раскопках. Он привез 4 ящика коллекций - археологических и зоологических. Надо сказать, что наша суцзуктинская группа молодежи работает чрезвычайно интенсивно под умелым руководством С. А. Кондратьева. Кроме своих прямых обязанностей по раскопкам курганов, все в свободное время собирают птиц, насекомых, а Кондратьев составил полный гербарий растений, встречающихся в районе Ноин-ула. Из письма Сергея Александровича я узнал, что два малых кургана не дали никаких находок. Из No 23 извлечено много золотых пластинок, небольшие лоскуты различных тканей, рог, похожий на изюбриный, выкрашенный в синий цвет, деревянные кольца и другие мелочи. Разработка этого кургана закончена. Кондратьев приступает к вскрытию нового, очень крупного, кургана No 25 с глубокой воронкой. Интересная новость: наш препаратор во время охоты в пади Гуджиртэ нашел новую группу могил. Ему же посчастливилось встретить двух волков, из которых он добыл одного.

   Борисов в передний путь на Суцзуктэ убил двух орлов, а видел их всего 6 особей в долине Цзурунтэ, около небольшого монгольского стойбища.

  

   Снова начались дожди и грозы, сильно мешающие экскурсиям. За последние дни местные жители принесли мне несколько тушканчиков, которых много в долине Мандала, и змей. В Сугнурской пади змей приходится встречать очень часто; к сожалению, все попадается один и тот же вид гадюки. В горах поспел дикий крыжовник, которым нас не один раз уже баловали соседи.

   Елизавета Владимировна весь день сидела над отчетом о своей работе, который она предполагает отправить П. П. Сушкину.

  

   Выехал из Сугнура в Суцзуктэ. На пути, в долине Цзурунтэ, сейчас довольно много монголов. До тех пор тихая, безлюдная падь теперь оживилась.

   В лагере археологов вс