Максимов Сергей Васильевич - Из книги "Лесная глушь"

ъ смѣю говорить вамъ опять. Вырядится шельма, да начнетъ ласкать тебя: таешь. Маленькой ручкой по щекѣ тебя треплетъ, не глядитъ, что щетиной обросла. Цѣловать не цѣлуетъ, а смотритъ такъ на тебя, что это рублей будь, всѣ отдашь и сдачи не попросишь. Я вотъ гдѣ ни бывалъ потомъ, такихъ людей и не видывалъ. Наша баба только цѣловаться можетъ лучше, а ласковыхъ словъ она также мало умѣетъ сказывать.

   - Чѣмъ же на твои глаза наша баба отъ Японской отличается?

   - Надо быть, мало чѣмъ. Наша съ виду подобротнѣй: какъ бы изъ себя потолще, да и лицомъ покрасивѣй. Есть вѣдь, и у насъ так³я бабы, что во Францеѣ не найдешь, ей-Богу!

   - Ты не божись, Ершовъ, я тебѣ въ долгъ повѣрю.

   - Вѣрьте, не вѣрьте, а сказывать надо одно: вотъ мы на Амурѣ были,- Манчжурокъ видѣли: тѣ не въ примѣръ Японокъ лучше, тѣ съ нашими бабами подъ одну лин³ю подойдутъ.

   - Чѣмъ-же?

   - Круглолик³я так³я же, какъ и наши. Въ писаные цвѣта рядиться любятъ, и на грудь къ ней взглянуть пр³ятно. Японки, какъ одинъ цвѣтъ наладили, такъ и ходятъ всѣ въ сѣромъ да чорномъ, словно монашенки. У Манчжурокъ и на головѣ любо: цвѣты всяк³е. У нашихъ барынь я видывалъ, и во Францеѣ носятъ, а такихъ расхорошихъ нѣтъ, какъ у Манчжурокъ.

   Договорившись съ Ершовымъ до Манчжурокъ, мы стояли уже съ нимъ на твердой почвѣ, могли идти по ней болѣе смѣлыми шагами, на болѣе знакомыя тропы. Я не уйду теперь вслѣдъ за моимъ товарищомъ: прежде всего потому, что объ этомъ рѣчь наша впереди, а позади насъ все-таки остается мудреная Япон³я. Хотѣлось бы сказать про нее что-нибудь опредѣленное, но едва-ли скажу многое: всего 10 дней стояли мы передъ Японскимъ городомъ и хотя, почти изо-дня въ день, изъ часа въ часъ, бродилъ я по берегу, но видѣть и слышать въ такое короткое время что-нибудь опредѣленное и полное - не могъ. Мои личныя наблюден³я и усиленныя розыски, руководимые на большую половину сторонними подсказами,- ни къ чему привести не могли. И вотъ причина, почему и въ оригинальномъ матросѣ я принужденъ былъ искать того же, чего искалъ въ другихъ, чего не могъ найти въ своихъ личныхъ средствахъ.

   Немножко матер³алистъ, немножко циникъ - Ершовъ отчасти былъ правъ въ основныхъ своихъ воззрѣн³яхъ, преимущественно по отношен³ю къ японскимъ женщинамъ: ни въ чомъ въ такой силѣ, не отразилась оригинальность этого неизвѣстнаго и любопытнаго народа, какъ именно въ вопросѣ объ общественномъ положен³и женщинъ.

   Извѣстно, напр., по разсказамъ многихъ путешественниковъ, что ни въ одной изъ коренныхъ аз³атскихъ странъ женщина не получаетъ такого воспитан³я, какъ въ Япон³и. Здѣсь онѣ всѣ грамотны; здѣсь рѣдкая изъ нихъ не умѣетъ играть на инструментѣ, имѣющемъ форму тѣхъ же аз³атскихъ (или лучше еврейскихъ) цимбалъ, съ такими же металлическими струнами. Рѣдкая не поетъ свои гортанныя пѣсни, при чемъ человѣческое горло силится уподобить свои тоны тому же инструменту, и дальше подражан³я ему не уходитъ. Рѣдкая Японка не умѣетъ танцовать, и при этомъ танецъ ея медленный, разсчитанный, весь стремится къ той цѣли, чтобы приладиться къ смыслу той же пѣсни, которой онъ служитъ дополнен³емъ и объяснен³емъ; отдѣльно взятый,- онъ не имѣетъ никакого значен³я. На этихъ трехъ добродѣтеляхъ зиждется, говорятъ, все здан³е образовательной премудрости: и въ умѣньи танцовать, пѣть и играть заключается вся суть воспитан³я японскихъ женщинъ. Премудрость эту богатыя Японки пр³обрѣтаютъ дома, но бѣдныя и женщины средняго состоян³я, т. е. ⁹/₁₀ населен³я, получаютъ ее тамъ, гдѣ, по европейскимъ понят³ямъ, кромѣ зла, грѣха и нравственной порчи женщина ничего не заимствуетъ.

   Мы встрѣчали каждый вечеръ на улицахъ Хакодате цѣлыя толпы Японцовъ въ маскахъ и безъ масокъ, стремившихся по одному направлен³ю въ извѣстной кварталъ, на гору. Мы ходили вслѣдъ за толпами этими и видѣли пять улицъ, въ каждой по двадцати домовъ, ярко освѣщонныхъ и наполненныхъ молоденькими дѣвушками, набѣлеными, наряжеными, съ вѣерами въ рукахъ, сидѣвшихъ передъ столиками, лицомъ къ окнамъ. По приблизительному счоту такихъ дѣвушекъ на весь городъ каждогодно приходится около шестисотъ. Ихъ же разбираютъ на время пр³ѣзж³е иностранцы, не исключая и Русскихъ и сознаются въ томъ, что роль жены-хозяйки онѣ исполняютъ въ высокой степени совершенства. Разставаясь въ свое время, не терзаются, не ревутъ, разстаются съ ледянымъ хладнокров³емъ словно старый башмакъ сбросила, какъ не годный.

   Утромъ японск³я дѣвушки учатся. По окончан³и полнаго курса учен³я ни одинъ Японецъ не затруднится взять за себя замужъ любую изъ нихъ и ту, которая пуще другихъ ему понравится. И выйдя за мужъ и перекрасивъ, по обычаю, свои перловые, бѣлые, дѣвичьи зубы въ несмываемый чорный баб³й цвѣтъ - всякая такая Японка становится неприступно цѣломудренна.

   Но сдѣлавшись женой, она не дѣлается рабыней. Она помогаетъ мужу, брату въ торговлѣ, она сидитъ за нихъ въ лавкѣ (у Японцовъ, какъ и у всѣхъ Аз³атовъ, страсть въ торговлѣ прочнѣе и сильнѣе всѣхъ другихъ страстей человѣческихъ): открытый, веселый, честный взглядъ японской женщины, ея свободныя, смѣлыя и рѣшительныя движен³я доказываютъ необлыжно, что и тамъ, за бумажными ширмами, во внутреннихъ покояхъ, она не преслѣдуется и не заколачивается тѣмъ, чѣмъ заколотило свою женщину хотя-бы, напримѣръ, тоже аз³атское мусульманство. Въ Япон³и женщина ходитъ съ открытимъ лицомъ, не прячетъ ни волосъ, ни косы, не прикрываетъ чадрами и халатами стройнаго стана своего. Она, какъ есть, во всей первозданной красотѣ своей ходитъ, не оглядываясь и не потупляясь. Кажется, даже ее и на улицѣ, никто обидѣть не смѣетъ, и это вѣрно, (по наблюден³ямъ всѣхъ, долго жившихъ въ Япон³и), она пользуется нѣкоторымъ почтен³емъ и, во всякомъ случаѣ, днемъ ее оскорбить никто не рѣшится.

   Завернувши ребенка въ широкой халатъ свой и ловко приспособивъ его на груди, Японка, не боясь оскорблен³й, идетъ всюду смѣло: и въ храмъ, гдѣ она частая и исключительная гостья (мужчины не богомольны, и къ буддизму своему равнодушны до крайности), и въ баню, каковыя существуютъ въ Япон³и на общемъ положен³и, какъ нѣкогда и у насъ, на Руси, т. е. въ нихъ и мужчины и женщины моются вмѣстѣ.

   Заручившись извѣстными нравственными убѣжден³ями и понят³ями, Японка изживаетъ всю свою жизнь, не считая зазорнымъ и безнравственнымъ то, что Европейцы и Русск³е считаютъ зломъ и преступлен³емъ. Въ этомъ ея особенность и ея самобытность. Европейцы могутъ сказать, что Япон³я живетъ вверхъ ногами, дѣлаетъ все на оборотъ, не по нашему (пишетъ съ лѣва на право и притомъ снизу вверхъ, гребетъ веслами не на себя, а отъ себя, религ³озный индеферентизмъ называетъ вѣрой, воспитан³е женщинъ въ публичныхъ домахъ признаетъ законнымъ и правильнымъ и пр., и пр.), но обвинить въ варварствѣ съ женщинами никто не въ правѣ. Япон³я намъ можетъ не нравиться, порядки ея могутъ возбуждать негодован³е, отвращен³е, но народъ живетъ себѣ въ такихъ правилахъ не одну тысячу лѣтъ, живетъ, не шатаясь и не разваливаясь; живетъ въ назидан³е и глубокое поучен³е тѣмъ, кто вмѣсто халатовъ носитъ кринолины и юбки.

   Кто знаетъ, насколько исчезли въ Япон³и общечеловѣческ³я понят³я, на сколько далекъ сталъ народъ ея отъ всѣхъ другихъ, съ которыми такъ крѣпко разъединился онъ, отрѣзанный широкимъ и негостепр³имнымъ Океаномъ, съ которыми поставило препону его самоувѣренное, самодовольное и деспотическое правительство.

   Но вотъ уже тамъ и сямъ, въ Хакодате и Канагавѣ, въ Симодѣ и Юкагамѣ пустились Европейцы въ изслѣдован³е и наблюден³е надъ этимъ мудренымъ и даровитымъ народомъ. Вотъ уже кое-гдѣ послышались разсказы о странѣ (до сихъ поръ мало противорѣчащ³я и всегда любопытные), вотъ уже скоро исполнится полтора десятка лѣтъ, какъ стоитъ тамъ русская нога и высится надъ японскимъ городомъ домъ нашего консула съ христ³анскимъ православнымъ храмомъ.

   Посмотримъ, къ чему приведетъ сумма свѣдѣн³й и наблюден³й, а до тѣхъ поръ подождемъ произносить судъ и осужден³е и японскимъ нравамъ и японскимъ понят³ямъ, частицу которыхъ мы рѣшились передать въ этой сжатой формѣ.

   Заключая статью нашу сожалѣн³емъ о томъ, что такъ недолго привелось пробыть намъ въ этой странѣ, ради которой разсказъ нашъ,- мы все-таки должны повторить одно, что въ Япон³и женщинѣ лучше, и тамъ она свободнѣе, чѣмъ во всякой другой аз³атской странѣ. Для примѣра, посмотримъ на Китай, откуда, какъ извѣстно, Япон³я получила свою цивилизац³ю.

  

   Если въ святорусской землѣ - по пословицѣ: "баб³й бытъ завсе битъ" - и русская женщина находится въ тяжолыхъ бытовыхъ и общественныхъ услов³яхъ, то у сосѣдей нашихъ политическое положен³е женщинъ еще сумрачнѣе и безобразнѣе. Вопросъ не о томъ, что и въ Европу порядки эти пришли изъ прямого ея отечества Аз³и, и что у насъ въ Росс³и - больше чѣмъ въ какомъ-либо изъ другихъ государствъ Европейскаго материка,- сохранились эти остатки кочевой жизни, - рѣчь наша о порядкахъ, существующихъ въ Китаѣ, гдѣ они стоятъ въ самой странной и варварской формѣ. Нигдѣ отецъ семейства не пользуется такой огромной властью, и если уб³йство дѣтей по законамъ почитается однимъ изъ тяжолыхъ преступлен³й, тѣмъ не менѣе оно совершается безпрестанно. Никто въ это не мѣшается; полиц³и нѣтъ ни какого дѣла. Число убиваемыхъ дѣтей женскаго пола превосходитъ всякое вѣроят³е, потому что самое рожден³е дѣвочки - по народнымъ понят³ямъ - почитается позоромъ для семейства и затѣмъ вся жизнь ея - тяжолымъ и безполезнымъ бременемъ.

   Исходя изъ этого принципа, Китаецъ держитъ дочь въ самомъ унижонномъ положен³и до тѣхъ поръ, пока не вздумаетъ отдать ее замужъ тому, кому онъ самъ захочетъ и когда захочетъ. И попадая въ свѣж³я руки жеищина и въ новомъ положен³и своемъ испытываетъ тѣже оскорблен³я, подвергается тѣмъ же преслѣдован³ямъ. Отъ излишнихъ и смертельныхъ побоевъ удерживается мужъ только въ видахъ личной корысти, изъ боязни потерять въ семьѣ выгоднаго рабочаго, но уже потомъ за всѣ ея прегрѣшен³я онъ воленъ разсчитываться такъ, какъ повѣлитъ ему холодное сердце. Законъ становится на его сторону и является самимъ усерднымъ его защитникомъ.

   Въ южныхъ провинц³яхъ Китая мужъ упрекаетъ жену свою, если ее никакой другой мужчина не любитъ, - въ сѣверныхъ всяк³й мужъ имѣетъ право (и охотно имъ пользуется) отрубить и женѣ своей и ея соблазнителю головы, съ головами этими явиться въ главное судилище и покаяться. Блюстителя общественной и семейной нравственности судьи кладутъ на землю, даютъ ему въ спину десять ударовъ камышовой доской и этимъ разсчитываются съ нимъ за грѣхъ уб³йства. Затѣмъ, поставивъ его на ноги, показываютъ ему большой палецъ (бывалой понимаетъ, что палецъ этотъ показываютъ ему въ знакъ похвалы, какъ самому первому человѣку), и въ концѣ концовъ награждаютъ по закону десятью ланами серебра за храбрость.

   - Пречудный законъ! - (говоритъ свидѣтель такихъ случаевъ): наказываютъ какъ виноватаго, а награждаютъ, какъ учинившаго доброе дѣло.

   Когда судьи уб³йцѣ не довѣряютъ, и нѣтъ свидѣтелей тому, что онъ убилъ жену не по злобѣ, то обѣ головы кладутъ въ чанъ съ водою и смотрятъ: если онѣ обратятся одна въ другой лицами,- у виновнаго десять бамбуковъ въ спинѣ и десять ланъ серебра за пазухой; если же мертвыя головы встрѣтятся затылками, - мужъ виноватъ, и сидитъ въ тюрьмѣ съ тяжолой колодкой на шеѣ: посинѣетъ мертвеннымъ цвѣтомъ лицо, глаза нальются кровью, запекутся губы и лучше бы и во снѣ не видать этихъ живыхъ мертвецовъ, которыхъ показывали намъ и въ Айгунѣ и въ Маймаченѣ. Въ такомъ случаѣ, когда мужъ убьетъ кого-нибудь изъ двухъ, а не обоихъ вмѣстѣ, онъ подвергается смертной казни.

   "Буде же, который вѣтреница (говоритъ нашъ авторъ) пожелаетъ чьей жены, то долженъ искать посредника, который-бы склонилъ ея мужа, дабы онъ далъ свободный доступъ жъ своей женѣ, который,- безъ сомнѣн³я,- не возбранитъ онаго, но уже должно на сей случай тому подлипалѣ лишиться всего своего имѣн³я (коихъ примѣровъ великое множество въ Китаѣ)."

   Основавшись на показан³яхъ этого нашего русскаго самовидца и на разсказахъ Европейскихъ путешественниковъ,- мы приходимъ къ слѣдующимъ выводамъ:

   Бракъ у Китайцовъ имѣетъ характеръ простой, коммерческой сдѣлки, какъ и у Японцовъ же, и, по этой причинѣ, при всей страсти народа къ церемон³ямъ и обрядности, обставляется такъ просто и немногосложно, какъ ни одинъ изъ другихъ семейныхъ и общественнихъ праздниковъ. Обрядъ этотъ можно передать въ двухъ словахъ. Невѣсту сыну, какъ мы сказали, выбираетъ самъ отецъ. Женихъ посылаетъ въ условленной день украшенныя цвѣтами носилки,- невѣста садится въ нихъ и отправляется въ домъ жениха въ предшеств³и фонарей, украшенныхъ рѣзьбой и позолотой и въ сопровожден³и носильщиковъ (съ красными сундуками, заключающими приданое) и музыкантовъ (съ бубнами и трубами). На дворѣ дома ее встрѣчаетъ женихъ съ лукомъ и стрѣлами. Двѣ стрѣлы тотчасъ же пускаетъ онъ въ два угла двора съ намѣрен³емъ убить злыхъ духовъ, а третью въ потолокъ средней избы и въ третьяго домашняго чорта. Этимъ женихъ кончаетъ весь обрядъ, завершаемый пиршествомъ, послѣ котораго онъ становится мужонъ, невѣста - его рабыней на всю жизнь.

   Она - купленая вещь; онъ - покупатель, истративш³й все свое достоян³е на свадебныя церемон³и и на подарки; отецъ невѣсты - продавецъ, получивш³й въ свою собственность большую часть затраченнаго зятемъ капитала. Затѣмъ, всѣ трое остаются въ тѣхъ обязательныхъ между собою отношен³яхъ, по которымъ тесть обязанъ молчать, какъ купецъ, запродавш³й товаръ и не имѣющ³й права почитать его своимъ; его зять - куплею получивш³й право на владѣн³е пр³обрѣтеннымъ - можетъ поступать такъ, какъ бы со всякимъ другимъ товаромъ. Не погодится ему товаръ этотъ, онъ, съ разрѣшен³я начальства, можетъ продать его тому, кто больше дастъ; продаетъ и тестю, если припадетъ тому охота взять дочь и вознаградить зятя за всѣ издержки. Считая купленой товаръ для себя выгоднымъ и притомъ только такимъ, который могъ-бы при болѣе благопр³ятныхъ услов³яхъ, быть лучшимъ, чѣмъ онъ оказался на самомъ дѣлѣ,- покупатель употребляетъ всѣ дозволенныя закономъ и обычаями средства къ его исправлен³ю. А такъ какъ, по тѣмъ же законамъ и обычаямъ, - онъ дальше кулаковъ и бамбуковъ не ходитъ, и какъ все это падаетъ на живыя и чувствительныя мѣста, то вѣроят³е боли предупреждается только единственнымъ правомъ, оставшимся у продавца. Тесть съ друзьями и родными, можетъ придти къ зятю и посовѣтовать ему не дѣлать обидъ и притѣснен³й. Если же зять убьетъ жену, тесть наказать его за то не имѣетъ никакого нрава. Жена убьетъ мужа, - ее судъ правительственной изрѣжетъ въ мелк³е куски. Надъ мужомъ же останется только единственный контроль и единый страхъ, - это его собственный отецъ, въ свою очередь полный властитель его дѣян³й: за оскорблен³я невѣстки онъ можетъ, если захочетъ, бить своего сына, сколько его душѣ угодно.

   Все это безобраз³е отношен³й вытекаетъ изъ одного источника - изъ принципа повиновен³я старшимъ, доведеннаго у Китайцовъ до той грани, дальше которой ни одинъ народъ на свѣтѣ дойти не въ состоян³и. Уродливое же устройство семейныхъ отношен³й прямо находится въ зависимости отъ неограниченной власти, каковая предоставляется главѣ семьи и старшимъ лицамъ какой-бы то ни было корпорац³и.

   Отецъ непокорному сыну, съ разрѣшен³я главнаго судилища, можетъ отрубить голову, можетъ задавить его тетивой. Отъ дѣтей не принимаютъ на родителей ни обвинен³й, ни оправдан³й, не даютъ труда производить какое-либо слѣдств³е. Достаточно отцу придти къ судьямъ и объявить, что онъ не доволенъ сыномъ или дочерью, чтобы первымъ же вопросомъ получить отъ нихъ вопросъ о томъ, какое наказан³е онъ полагаетъ для себя удовлетворительнымъ. Сынъ, убивш³й отца, изрѣзывается въ куски. Смерть родителей обязываетъ сына трехлѣтнимъ трауромъ, и когда онъ опоздаетъ надѣть этотъ трауръ - его немилостивно бьютъ бамбуками. Точно также поступаютъ съ нимъ и тогда, когда онъ сниметъ трауръ раньше назначеннаго времени, или приметъ участ³е въ какихъ-либо увеселен³яхъ. Чиновникъ на всѣ эти года обязавъ отказаться отъ службы; купецъ - отъ поѣздки на мѣста своей коммерческой дѣятельности. Бракъ, заключонный во время траура, считается недѣйствительнымъ.

   Неуважен³е къ старшимъ, равносильно у Китайцовъ безбож³ю, и есть одно изъ величайшихъ преступлен³й. Ударивш³й старшаго роднаго подвергается смертной казни. Несправедливо обвинивш³й родныхъ, выразивш³й желан³е начать съ кѣмъ-либо изъ нихъ тяжбу, даже оскорбивш³й ихъ словомъ въ одинаковой мѣрѣ полагаются достойными того же наказан³я.

   Таковы главныя причины, содѣйствующ³я тому обстоятельству, что китайская семья - главная язва и основной тормазъ, замедляющ³й правильное шеств³е впередъ народа, у котораго умъ необыкновенно быстрый и понятливый, физическ³я свойства находятся въ необыкновенно гармоническомъ сочетан³и, у котораго смѣтливость идетъ рядомъ со способностью ко всякому ремеслу. Въ рѣдкой способности извлекать пользу изъ своихъ знан³й присоединяется ловкость и умѣнье самыми простыми оруд³ями достигать громадныхъ результатовъ. Но коренной государственный принципъ умѣетъ и здѣсь налагать свои цѣпи, и, ослабляя свою силу только по отношен³ю къ мужскому населен³ю государства, - онъ въ конецъ обездолилъ другую половину его - женскую.

   Женщина не только въ семьѣ пролетар³я-кули (въ южныхъ провинц³яхъ), или сибарита-купца (въ сѣверномъ Китаѣ), но и въ семьѣ самаго сына Неба подвергается всѣмъ случайностямъ несчаст³й, какими награждаютъ своихъ жонъ мужья изъ этого сладострастнаго и чувственнаго народа. Не смотря на то, что у жены богдыхана хранится государственная печать, и она въ понят³яхъ народа почитается лучшею женщиною во всей Небесной Импер³и - судьба ея подчинена деспотизму мужа на столько же, на сколько силенъ этотъ деспотизмъ и въ полусгнившихъ манчжурскихъ хижинахъ на берегу Амура.

   Возьмемъ примѣръ конца прошлаго столѣт³я (что все равно).

   Въ Китаѣ царствовалъ богдыханъ Цянъ-Лунь, человѣкъ безнравственный и корыстолюбивый, разъ позволивш³й себѣ ограбить гробницу своего евнуха {Евнухи въ Китаѣ полагаются только у родственниковъ богдыхана (ванахъ чунахи и пр); при дочеряхъ богдыхана также имѣются таковые.}, съумѣвшаго скопить огромныя сокровища. Въ могилѣ этой богдыханъ нашолъ; какъ и ожидалъ, огромнаго идола (бурхана), вылитаго изъ чистаго золота, и совершивъ такой грѣхъ святотатства и уличонный въ томъ жандармами, онъ самопроизвольно осудилъ себя на 4 мѣсяца въ ссылку. На мѣстѣ ссылки онъ встрѣтилъ монахиню и влюбился въ нее {Послѣдователи Лау-дpи женятся и живутъ съ жонами въ монастыряхъ.}.

   Возбужденная ревность въ женѣ его заставила эту просить богдыхана объ томъ, чтобы онъ возвратилъ ея соперницу въ монастырь. Цянъ-Лунь не только не послушался совѣтовъ, но приказалъ женѣ своей самой удалиться и не считаться императрицой. Оскорбленная и сосланная въ заточен³е женщина извела себя до того, что на возвратномъ пути изъ ссылки, по дорогѣ въ Пекинъ, умерла съ тоски и горя. Но у Цянъ-Луна была вторая жена (и тоже законная {Китайск³й законъ не дозволяетъ многожонства, но терпитъ гаремы. Дѣти наложницъ считаются законными дѣтьми, но не собственныхъ своихъ матерей, а той, которая признается законною.}). Въ сокровищахъ богдыхана находилась между прочимъ жемчужина, величиною въ куриное яйцо, превращонная въ табакерку и подаренная Цянъ-Луну однимъ изъ губернаторовъ, выкупившимъ ее за сто ланъ серебра отъ ростовщика. Табакерка эта пропала. Цянъ-Лунь заподозрилъ жену, пыталъ ея прислужницъ, и трехъ изъ нихъ замучилъ до смерти. Оскорбленная жена высказала свое негодован³е. Богдыханъ началъ ее сначала бранить, потомъ надавалъ нѣсколько пощочинъ и, наконецъ, сваливъ ее на полъ, сталъ таскать за волосы и быть ногами. Билъ онъ ее до тѣхъ поръ, пока самъ не пришолъ въ изнеможен³е. Тогда битая отправилась жаловаться къ богдыхановой матери: говорила, что она не раба, и, какъ императрица, обидъ такихъ выносить не можетъ. Свекровь обвинила ее самое въ нескромности, и отсылала къ мужу просить прощен³я въ томъ, что позволила себѣ возбудить въ немъ гнѣвъ. Обиженная не согласилась и была обругана во второй разъ до того, что съ отчаян³я отрѣзала себѣ тутъ же, передъ свекровью половину косы и тѣмъ показала, что она уже не желаетъ быть больше женою изверга. Свекровь выгнала ее изъ своихъ комнатъ съ безчест³емъ. Вскорѣ пришолъ къ матери и самъ Цянъ-Лунь. Мать выговаривала ему за его непристойные поступки, и приказала идти тотчасъ помириться съ женой. Богдыханъ далъ ей въ томъ слово, но, придя къ женѣ, снова началъ ее бить и въ заключен³е приказалъ выгнать ее со двора, предоставивъ ей полную волю искать себѣ пр³юта, гдѣ хочетъ. Узнавъ объ этомъ скандалѣ, мать Цянъ-Луна, знавшая, что такого примѣра еще не было въ Китаѣ съ самого его существован³я, требовала отъ сына, чтобы онъ далъ женѣ пр³ютъ и пропитан³е. Цянъ-Лунь отвелъ внутри дворца особенныя комнаты, т, исполнивъ такимъ образомъ священную обязанность по отношен³ю къ матери, - по отношешямъ къ женѣ остался все тѣмъ же злодѣемъ. Въ конецъ уничтоженная женщина вскорѣ умерла отъ невыносимыхъ побоевъ и глубокихъ оскорблен³й. У простыхъ смертныхъ единственный выходъ изъ тяжкаго семейнаго положен³я - самоуб³йство: Китаянки часто прибѣгаютъ къ этому средству охотно, и случаи самоуб³йствъ въ Китаѣ и въ особенности въ Пекинѣ довольно обыкновенны. Огорчонныя жены обыкновенно давятся; нерѣдко находятъ ихъ трупы въ грязныхъ и глубокихъ городскихъ канавахъ.

   Таковъ многопечальный жизненный путь, по которому идетъ Китаянка, одѣтая въ отличный шолкъ, украшенная отличнаго дѣла искуственными цвѣтами, на своихъ маленькихъ до уродливости ножкахъ. {Маленьк³я ножки принадлежность только богатыхъ дѣвушекъ, имѣющихъ средства восполнять носильщиками недостатокъ искуственнаго уродован³я природы. Колодки для дѣвичьихъ ногъ употребляютъ только у именитыхъ Китайцовъ, въ особенности въ Пекинѣ.} Если идти за ней слѣдомъ и слѣдить за ней внимательно - мы можемъ придти къ такимъ подробностямъ, которыя будутъ еще сумрачнѣе, еще безпривѣтнѣе. Мы не будемъ останавливаться на нихъ, боясь утомить вниман³е читателей.

   Скажемъ одно, что отобравъ у женщины всякое право и общественое дѣло, мущины оставили ей много досуга, которымъ живое и разумное существо и поспѣшило воспользоватъся, къ выгодѣ не только своей личной, но - какъ увидимъ ниже - и всего человѣчества. Такъ напр. (между прочимъ), при всѣхъ неблагопр³ятныхъ услов³яхъ, китайская женщина все-таки съумѣла - во многихъ отношен³яхъ, своимъ досугомъ и знан³емъ оказать не только общественную, но и государственную пользу. Не забудемъ того, что главная гордость Китая или то, что доставило ему всем³рную извѣстность и славу, то, наконецъ, что разнеслось изъ Китая по всему свѣту,- изобрѣтено было женщиною, поддерживается и направляется до сихъ поръ исключительно женщиною. Это искусство разведен³я шолковичныхъ червей и приготовлен³е изъ доставляемаго ими матер³ала - шолку - матер³й.

   Лучш³й шолкъ, какъ извѣстно китайск³й; лучш³я шолковыя матер³и - китайск³я. Ни одинъ народъ не достигъ еще до той степени совершенства въ выдѣлкѣ матер³й, на какой нѣсколько столѣт³й стоитъ народъ этотъ - изобрѣтатель искусства шолководства.

   На этомъ же предметѣ - въ заключен³е статьи нашей - мы хотимъ остановить вниман³е читателей. {Мы будемъ держаться того китайскаго подлинника, переводъ котораго случайно достался намъ во время пребыван³я нашего въ Маймаченѣ.}

   Искусство шолководства изобрѣтено въ Китаѣ - говорятъ - слишкомъ за 2600 лѣтъ до Р. X. Изобрѣла его царица Цилиниши. Она кормила шолковыхъ червей, выдѣлывала шолкъ и собственными руками ткала изъ него матер³и. Предъ началомъ этой работы царица постилась, по окончан³и ея вытканную матер³ю приносила въ жертву богамъ, дожигая ее. Такъ говоритъ предан³е, и вотъ что сказываютъ современные наглавные факты.

   Какъ земледѣл³е полагается главнымъ основан³емъ для благосостоян³я, и самъ богдыханъ, въ примѣръ и поучен³е подданнымъ, проводитъ плугомъ ежегодно первую борозду, такъ точно и шолководство становится на ту же самую степень великаго государственнаго значен³я. До сихъ поръ всѣ жоны богдыхановъ, имѣя близь дворца великолѣпный домъ, назначенный для шолковой фабрики, сами, въ установленное время въ году съ дамами и дѣвицами своими занимаются искусствомъ шолководства,- въ-томъ разсчотѣ, чтобы примѣромъ своимъ поддерживать въ народѣ сознан³е великой важности этого полезнаго занят³я.

   Вотъ что говоритъ объ этихъ занят³яхъ китайск³й подлинникъ.

   "Спустя нѣсколько дней послѣ зимняго солнечнаго поворота принимаются за шолковыя яички или сѣмяна, рождеинныя бабочками и прильнувш³я, какъ макъ, къ толстой бѣлой бумагѣ. Яички эти кропятъ снѣжною холодною водой въ течен³е двухъ дней, по два раза. Потомъ бумагу съ сѣмянами свертываютъ и держатъ 20 дней въ холодномъ и чистомъ мѣстѣ, гдѣ не позволяютъ курить табакъ (что у Китайцовъ въ великомъ употреблен³и). Послѣ двадцати дней кладутъ въ цинковую или фаянсовую корчагу, закупориваютъ и - до времени вступлен³я солнца въ знакъ рыбы - черезъ каждые девять дней выносятъ по одному разу въ день на солнце для обогрѣван³я; а по вступлен³и солнца въ знакъ рыбы, бумагу съ сѣмянами, вынувши изъ корчаги, кропятъ одинъ разъ рѣчной водой, затѣмъ,- спустя 40 дней, выносятъ эту корчагу въ теплый покой и кладутъ на полку.

   Когда на шолковичныхъ деревьяхъ появляются листочки, бумагу съ сѣмянами вынимаютъ изъ корчаги и грѣютъ на солнцѣ, переворачивая на обѣ стороны и наблюдая, чтобъ не горячо нагрѣвалась. Отъ нагрѣванья сѣмяна видъ свой перемѣняютъ, масса ихъ оказывается пепельнаго цвѣта; бумагу опять свертываютъ, и снова кладутъ въ корчагу, гдѣ и держатъ ее полсутки. Вынувши оттуда, разстилаютъ на лоточкахъ, грѣютъ въ полуденное время на солнцѣ (полчаса времени),- потомъ выносятъ въ покой, въ которомъ черезъ ¹/₄.часа сѣмяна превращаются въ черненькихъ червячковъ. Червячкамъ этимъ въ то же самое время спѣшатъ дать ѣсть шолковичныя листья (тутоваго дерева) мелко-изрубленные и просѣянные сквозь чистое рѣшето.

   Червячки, послѣ ѣды, выростаютъ въ три дня. На седьмой становятся жолтыми и засыпаютъ на цѣлыя сутки, поднявши въ верхъ головы.

   Послѣ сна, жолтый цвѣтъ измѣняется въ бѣлый, изъ бѣлаго переходитъ въ чорный, изъ чорнаго опять въ бѣлый, а изъ бѣлаго снова въ жолтый - и на четырнадцатый день отъ рожден³я они снова засыпаютъ.

   Послѣ втораго сна, червячки черезъ семь дней еще разъ перемѣняютъ цвѣта, также какъ и послѣ перваго сна и засыпаютъ въ трет³й разъ: въ 21-й день отъ рожден³я.

   Послѣ третьяго сна черви начинаютъ вить гнѣзда безпрерывно въ течен³и трехъ сутокъ, выпуская въ то же время тягучую нить и обматываясь въ нее кругомъ себя въ продолговатой клубочекъ на подоб³е яйца (съ пустотою внутри). Въ клубочкѣ эти черви заматываются наглухо. Гнѣзда, нужныя для сѣмячекъ, вносятъ въ особой чистой покой, на прохладной вѣтерокъ. Черезъ 5-6 сутокъ ивъ гнѣздъ выходятъ бабочки мужескаго и женскаго родовъ. Вышедш³е тотчасъ совокупляются, и отъ самокъ родятся новыя сѣмячки. Бабочки ничего не ѣдятъ, и отъ мѣста своего прочь не лѣтятъ, а только порхаютъ, поднимаясь не высоко и живутъ не дольше трехъ сутокъ. {Сѣмяна ихъ похожи на макъ,- жолтоваты. Изъ сѣмянъ отъ каждой пары бабочекъ можетъ народиться червей на одинъ золотникъ вѣсомъ, а изъ золотника червей можетъ выдти слишкомъ два фунта шолку.} Гнѣзда, назначенныя для шолку, кладутъ въ цинковатый горшокъ, и на нихъ, - (чтобы не родились снова бабочки), сыплютъ немного соли, обертывая при этомъ, въ большой и толстый древесной листъ. Горло горшка, замазываютъ глиной, и такимъ образомъ морятъ тутъ червей семь сутокъ. Вынувши, варятъ въ котлахъ {Котлы больш³е. Изъ одного котла выходитъ шолку около полутора пуда; а шолкъ мотаютъ 5 женщинъ.}, и затѣмъ уже мотаютъ шолкъ.

   Покой, въ которомъ кормятъ червей, долженъ быть свѣтѣлъ: окна въ немъ располагаются со всѣхъ четырехъ сторонъ. Стѣны, окна и потолокъ оклеиваются чистою бѣлою бумагою. Для обогрѣван³я червей, по угламъ прилаживаются четыре печи. При этомъ наблюдаютъ, чтобы тепло соразмѣрялось со временемъ года и состоян³емъ погоды и имѣя въ виду, что сутки для червей равносильны году: утро - весна, вечеръ - осень, полдень - лѣто, ночь - зима.Наблюдаютъ также,чтобы, когда червяки появятся - тепла было больше, а когда уснутъ - меньше. Послѣ послѣдняго сна, для нихъ нуженъ холодъ, а когда начнутъ они вить гнѣзда - большое тепло. Черви любятъ чистоту, тишину, сухость, а потому стараются наблюдать, чтобы не было дыму, пыли, сырости, дурнаго запаху, стуку и крику. Когда черви черны, - они голодны, и много ѣдятъ въ это время; бѣлые - меньше, а жолтые - уже сыты. Съ этимъ соразмѣряется выдача имъ листьевъ, которые должны быть ни слишкомъ сухи, ни слишкомъ мокры, ни слишкомъ холодны, или горячи, и не имѣли бы дурнаго запаху. Кормятъ червей на лоточкахъ, плетеныхъ изъ тонкихъ прутьевъ, на которые подстилается тонкое и мягкое сѣно, а сверху послѣдняго кладется тонк³й холстъ, чтобы червямъ было мягко. Лоточки устанавливаютъ на станкахъ въ три ряда; одни сверху - пустые: для сохранен³я отъ пыли; друг³е - въ серединѣ: съ червями, гдѣ ихъ и кормятъ; третьи, нижн³е - также пустые: для сохранен³я отъ влажныхъ и сырыхъ паровъ.

   Наблюдаютъ, чтобы на лоточкахъ червямъ не было тѣсно, и для того дѣлятъ ихъ на мелк³е лоточки, полегоньку ихъ состукивая и снимая руками, или чѣмъ-либо другимъ. Когда созрѣвш³е черви начнутъ искать для гнѣздъ мѣста, въ то время состукиваютъ ихъ на больш³я плетеныя клѣтки. Гнѣзда бываютъ бѣлыя и жолтыя. Бѣлыя почитаются лучшими. Смотрятъ, чтобы на гнѣзда не попадала мокрота, пыль, копоть, или другая какая-либо нечистота. Тѣ гнѣзда хороши, которыя ближе къ солнцу. Гнѣзда, отобранныя для бабочекъ, складываютъ одно къ другому, не стѣсняя ихъ близкими сопоставлен³ями. Передъ выходомъ бабочекъ гнѣзда шевелятъ. Бабочекъ сажаютъ попарно, на толстую бѣлую бумагу, отобравши неуродовъ, не имѣющихъ страшнаго вида.

   На этой бумагѣ самецъ съ самкою совокупляются. Самки выбрасываютъ сѣмячки, которыя такъ крѣпко прилипаютъ въ бумагѣ, что не въ состоян³и отъ нея отвалиться. Бабочки потомъ умираютъ. Умершихъ и уродовъ-бабочекъ, зарываютъ въ землю, по той причинѣ, что ихъ почитаютъ ядовитыми, вредными для скота и птицы.

   Бумагу съ сѣмянами до времени зимняго солнечнаго поворота держатъ въ чистомъ, сухомъ и тепловатомъ мѣстѣ, гдѣ нѣтъ, какъ сказано,- зною, угару, дыму, пыли и сырости.

   По наступлен³и времени зимняго солнечнаго поворота, опять принимаются за сѣмяна и начинаютъ съ ними туже истор³ю, которую мы разсказали, и подробностей которой мы уже не услышимъ ни отъ одного изо всѣхъ другихъ аз³атскихъ народовъ. Только одни Китайцы способны на такую терпѣливую чистоту отдѣлки, поражающую всякаго, кто подходитъ къ этому народу съ желан³емъ изучен³я и поучен³я.

   Отъ того же, можетъ быть, ни одинъ народъ и не дошолъ до такой мастерской выдѣлки шолка и шолковыхъ издѣл³й.

   Отдаленность Китая, затруднен³е въ сообщен³яхъ, соперничество удешевленныхъ въ Европѣ шолковыхъ французскихъ матер³й и, наконецъ то важное обстоятельство, что Китаецъ, по своей натурѣ, живетъ только для настоящаго дня, и не любитъ и непонимаетъ запаса и залишка, - служатъ причинами тому, что китайск³я шолковыя матер³и - въ Европѣ рѣдкость. Тѣмъ не менѣе у насъ, въ Росс³и, извѣстны два сорта: канфа и фанза; а въ Сибири, сверхъ того еще: канча, янча, чемуча, или какъ называютъ на Кяхтѣ, чечуча, лянза и пр. {*} Не такъ давно матер³и эти вывозились въ Кяхту для сибирячекъ. Привозятъ ихъ и теперь, но не иначе, какъ по-заказу; въ китайскихъ лавкахъ - матер³и эти замѣчательная рѣдкость и при томъ низшаго достоинства. Чтобы получить высш³й сортъ, надо обратиться къ купцу, и ждать матер³и по крайней мѣрѣ цѣлый годъ. Придетъ она съ чайнымъ караваномъ на верблюдахъ и явится въ такой высокой цѣнѣ, что по сравнен³ю съ ней, французск³й пу-де-суа значительно дешевле, не смотря на то, что путь этой испытывается до Иркутска и Кяхты несравненно больше мытарствъ. Китайская матер³я въ Росс³и все-таки диковинка, а но высокой цѣнѣ своей даже большая рѣдкость.

   Подождемъ, когда наши дѣла съ Китаемъ будутъ лучше, а въ настоящее время они становятся все хуже и хуже: Кяхта напр. уже совсѣмъ убита.

   {* Распредѣляемъ эти матер³и по относительному ихъ достоинству:

   Канфа - лучш³й атласъ отъ 60-80 р. сер. по цѣнѣ на Кяхтѣ; выходитъ 1 ¹/₂ платья.

   Канча - атласная матер³я, для покрышки шубокъ и салоповъ; легче канфы.

   Неизвѣстнаго имени китайск³я матер³и, слывущ³я подъ именемъ крепа - легкая, матовая, узорчатая, употребляемая въ Сибири на халаты и дамск³я лѣтн³я платья.

   Фанза - родъ плотнаго фуляра: легкая и жидкая, употребляемая для сорочекъ и на подкладку.

   Янча - низк³й сортъ канфы.

   Чемуча - съ бумажной ниткой шолковая матер³я; идетъ въ Сибири (гдѣ ее называютъ чунча) на халаты и подкладку; кусокъ 12 рублей.

   Дянза - изъ сырцу: легонькая, дрянная; ею обтягиваютъ ящики съ цвѣточными чаями; бурята покупаютъ ее на оторочку своихъ лабашаковъ.}