Островский Николай Алексеевич - Письма (1924-1936), Страница 11 - Книги

вторую части. Все это заказными бандеролями. Какие-то бестии на почте воруют посылаемые книги. Не перевелись еще воришки в нашей великой стране. Как блохи скачут. Я человек упрямый - пошлю в четвертый раз первую и вторую части заказной бандеролью. Неужели опята украдут?..

Ты угадала, я захворал. С 1 марта не написал ни строки.

Неполадки с нервной системой, острое малокровие, упадок сил и легкая простуда. Двадцать дней бесполезно прожито на свете. В ближайшие дни должен возвратиться уже к работе. Должен!

Написано 4 главы из 12. Хочу послать Караваевой на просмотр.

В начале апреля в горкоме ВКП(б) будет заслушан мой доклад о творческой работе у меня.

Как у тебя могли возникнуть хоть маленькие опасения за мою партийную жизнь? Пятнадцать лет назад мальчик споткнулся на бегу, сейчас же поднялся в остальные 15 лет своей жизни ни разу не качнулся ни на одну секунду в сторону. Может ли партия вспоминать этот давно забытый провал? Конечно, нет.

Если бы твое письмо писалось на день позже, я думаю, все твои сомнения развеялись бы. Смотри в "Правде" от 17 марта статью Кольцова "Мужество".

Поскольку ты моих писем не получала, то я повторяю, что самым лучшим временем для твоего приезде являются: июнь - июль - август - сентябрь,

Напиши, родная, когда мы тебя должны встречать в Сочи.

Достань журнал "Коммунистическая молодежь" за ноябрь м-ц 34 г. и прочти статью А. Александровича о книге.

Катя приехала из Москвы, не добившись ничего.

Я вступил в Жилкооператив писателей. Внес 3875 р. предварительного пая, а весь пай - 18 000 рубл. Осенью обещают квартиру.

Матушка шлет тебе искренний привет. Она сама напишет.

Сообщи о дне твоего приезда в Сочи. _П_р_и_е_з_ж_а_й_ _о_б_я_з_а_т_е_л_ь_н_о. Ждем.

Крепко жму твои руки, моя родная.

Твой Коля.

22/III - 35 г. Г. Сочи,

198

К. Д. ТРОФИМОВУ

28 марта 1935 года, Сочи.

Дорогой мой Константин Данилович!

Только что получил Ваше спешное письмо с договором. Не могу еще раз не сказать о том, сколько бодрости принесли мне Ваши письма. Ни одного огорчения не принесли мне они. Они помогают работать. Это настоящее партийное сотрудничество. Договор тотчас же подписал и посылаю Вам. Безусловно, согласен со всеми пунктами.

Пришлите мне копию. (Для архива.)

Через десять - двенадцать дней отпечатаю на машинке, после окончательной правки четырех первых глав романа "Рожденные бурей" (название условное), примерно четыре с половиной печатных листа. Во-первых, вы сможете сделать предварительную оценку начала новой книги, сделать свои замечания, передать их мне, если Вы найдете кое-что недостаточным, и т.п. Я получил бы эти указания во-время и смог бы выровнять.

Во-вторых, если начало книги не будет иметь, по Вашему мнению, угрожающих дефектов, то Вы смогли бы сразу взяться за его перевод, остальные главы из месяца в месяц я буду присылать, и было бы прекрасно, если бы книга еще в конце этого года вышла бы в свет.

Конечно, все это лишь при наличии политической и художественной ценности будущей книги, без этого не может быть и речи о ее издании. Опасность творческой неудачи для меня вполне актуальна, вот почему Ваша помощь, и своевременные сигналы мне так нужны. Конечно, я всегда искренне рад с Вами встретиться, но напряженная работа вряд ли вас отпустит.

Я неожиданно захворал, и вот уже двадцать дней, как выбит из колеи. Перегнул палку в работе и расплатился за это. Теперь начал потихоньку работать.

Об условиях личной жизни напишу специальное письмо. Буду писать обо всем.

Крепко жму руку

С коммунистическим приветом! Н. Островский.

28 марта 1935 года.

Г. Сочи, Ореховая, 47.

199

А. Д. и М. Ф. СОЛДАТОВЫМ

30 марта 1935 года, Сочи.

Дорогие Толя и Матрена Филаретовна!

Мне прочли Ваши письма. Прежде всего, Толюшка, ты должен помнить, что я тебя крепко считаю хорошим парнем, но дружба не мешает самокритике и даже потасовке подходящего вида. Не удивляйтесь тону моих писем, я захворал и здорово. Подробности обо всем напишет Катя. Она вообще получила полномочия от меня информировать моих друзей о ходе дел и здоровья, так как я с большим трудом диктую эти строки, если же она не выполняет своих обязанностей, то крой ее.

Я о вас никогда не забываю, но никому не пишу, верьте на честное слово. Закончил с трудом четвертую главу. В голове туман, работать не могу, да и эскулапы воспретили.

Представляешь, Толечка, какая досада, а так хотелось закончить роман, теперь опять окончание его затянется надолго. С какой радостью я послушал бы твою игру на гитаре и милое пение наших любимых песенок. Хоть ты и видишь на карточке молодежное окружение, но это было единожды, играть на гитаре - заместителя тебе нет. Висит с оборванной струной на стене. Вчера пришла Водопьянская и спела "Спой мне", да некому было подтянуть. Нет сил и голоса, потерял, да ничего, ребятки, не дрефьте, поправлюсь, Я не могу умереть, не имею права, пока не закончу мой роман, а посему надо подтянуться, распустился я очень.

Получаю много хороших писем. Стоит жить. И, назло всяким болезням, буду жить. Пока заканчиваю, ослабел маленько. Подробно напишет Катя. Александра Петровна шлет свой привет вам.

Пишите мне, дорогие, ваши хорошие письма.

Жму крепко ваши руки.

Ваш Коля.

30-го марта 1935 года.

Сочи.

200

А. Д. СОЛДАТОВУ

2 апреля 1935 года, Сочи.

Дорогой Толюшка!

Сообщение Кати вполне справедливо, на этот раз я засыпался всерьез и, должно быть, надолго. Еще никогда она (болезнь) мне так не мешала, как сейчас. Пойми, друже, столько хороших писем - призывов к творчеству, к работе, и вдруг эта буза. Зато я ополчился на нее вовсю. Поднял на ноги всех более или менее знающих эскулапов. Узнал, что все-таки двусторонний плеврит, невроз, отразившийся на сердце, да и вообще левое легкое шалит; как видишь, штука не совсем хорошая. Но не дрефь, Толюшка! Выберусь, не я буду, коль не урву жизни еще хоть год, закончить все мои обязательства перед партией, а там и помирать не страшно. Так-то, браток, мы еще заживем в Москве, а с тобой обязательно увидимся, так мой план построен - и никакая гайка... Вот, черт побери, хотят Павку на экран посадить, и при таком разгоне работы - этот проклятый барьер, как не ко времени пришлась болезнь, дал бы закончить, а там и души. Ну, будет о хворостях, ну их.

В прошлом письме я диктовал Кате насчет нашей договоренности с тобой, не вспоминать о прошлых потасовках. Мир и благоденствие, и не сердись и не вспоминай, старик. Будь ты здесь, то я здоровее бы даже был, потому что иногда охота пожартовать, попеть под температуру, но некому аккомпанировать.

Даже насчет писем исправился, сегодня получили второе письмо ваше.

Мой искренний привет Матрене Филаретовне. Также шлет привет вам обоим Александра Петровна.

О колхозе Катя напишет.

Будь здоров, голубе, пиши.

Жму крепко ваши руки. Ваш Коля.

2-го апреля 1935 года.

Сочи.

201

А. А. ЖИГИРЕВОЙ

4 апреля 1935 года, Сочи.

Милая моя Шурочка!

Несколько дней тому назад послал тебе письмо и две части моего романа. Напиши, получила ли - это уже четвертая посылка книг.

Сейчас же напиши, родная, когда мы встретимся, когда ты приедешь в Сочи. Если бы ты знала, как я хочу тебя видеть.

Приезжай скорей, Шурочка. Посылаю тебе копию недавно полученного из Киева письма. На этот раз картина будет.

Крепко жму твои руки. Искренний привет от матушки и Кати.

Твой Коля.

P.S. Пиши, когда приедешь. Я неожиданно захворал: двусторонний плеврит, температура и проч[ие] удовольствия. Хочу тебя видеть, дорогая. Врачи запретили работать, даже читать, и все это в момент наивысшего подъема творчества. Представь мою ярость. Как будто начинается перелом к лучшему.

Жму твои ручонки.

Коля.

Сочи, 4/IV - 35 года.

202

И. П. ФЕДЕНЕВУ

5 апреля 1935 года, Сочи.

Дорогой Иннокентий Павлович!

Неожиданно захворал. Двусторонний плеврит. Температура, сердцебиение, бессонница и пр[очие] столь же "приятные" вещи. Врачи категорически запретили работать, даже читать, и это в момент наивысшего творческого подъема. Представь мою ярость. Посылаю копию письма, полученного из Украинфильма. Все кругом зовет к труду и действиям, а я засыпался. Ведем борьбу с болезнью, делаю все, что приказывают врачи, лишь бы скорее вернуться к работе...

Крепко жму руки, родной мой.

Надеюсь скоро сообщить тебе, что выздоровел и вернулся к труду.

Твой Коля.

Сочи, 5 апреля 1935 г.

203

А. А. КАРАВАЕВОЙ

11 апреля 1935 года, Сочи.

Прочел вульгарную статью Дайреджиева. Сердечно болен, однако отвечу ударом сабли литературной газете, копию письма Вам пришлю.

Островский.

204

А. Д. СОЛДАТОВУ

13 апреля 1935 года, Сочи.

Дорогой Толюша!

Спешу с тобой поделиться своей радостью. Ведь книжку-то будут читать и на Западе, братишка, разве не достижение. Ура!!!

Здоровье мое еще слабовато, но такие весточки не дадут загинуть. Остальное у нас все по-прежнему. Пиши о себе, побольше. Как со стройкой дело обстоит? Шлю свой самый горячий привет тебе и Матрене Филаретовне. Как только будет что новенькое - сообщу, я верю, что ты искренне порадуешься моим успехам. Жму крепко твою руку.

Твой Коля.

13-го апреля 1935 года.

205

РЕДАКЦИИ "БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ПРАВДЫ"

14 апреля 1935 года, Сочи.

В редакцию "Большевистской правды" орган Винницкого Обкома КП(б)У.

Дорогие товарищи!

Вчера получил ваше письмо с предложением прислать отрывок из нового романа и рассказать, как подвигается моя работа. Спешу выполнить вашу просьбу. Посылаю вам черновик четвертой главы романа "Рожденные бурей" (название условно). Рекомендую опубликовать конец главы в том размере, который может допустить ваша газета.

В этом письме я расскажу вкратце о сюжете романа, и это может служить предисловием к отрывку.

"Рожденные бурей" - антифашистский роман. Время - конец 1918 года. Место действия - один из городов Западной Украины и Восточная Галиция. Немецкие оккупационные войска бегут с Украины, преследуемые красными партизанами. Польская шляхта - помещики, фабриканты, банкиры - захватывают власть, готовятся оказать сопротивление подходящим к городу революционным отрядам. Во главе польских фашистов стоят: граф Могельницкий, князь Замойский, сахарозаводчик Баранкевич, помещик Зайончковский, капитан Врона, поручик Заремба и ксендз Иероним.

Коммунисты тоже готовятся к борьбе. Создается подпольный областной комитет. Подпольная ячейка комсомола - верный помощник партии. В жестокой борьбе с кровавым польским фашизмом отцы и дети идут плечом к плечу. Такова Олеся, дочь подпольщика, машиниста водокачки. Таков Раймонд, сын члена ЦК польской компартии Раевского. Таков Андрий Птаха, молодой кочегар, которого дисциплинирует и закаляет подполье.

С коммунистическим приветом!

Н. Островский.

Гор. Сочи, Ореховая, 47. 14/IV-35 г.

206

С. С. ДИНАМОВУ

20 апреля 1935 года. Сочи.

Заведующему редакцией журнала "Интернациональная литература"

Дорогой товарищ Динамов!

Ваше письмо, когда я его слушал, напомнило мне такие еще памятные минувшие года. Сомкнутые кавалерийские ряды. Семьсот человек замерли. Даже кони послушны команде и смирны. Командир бригады, искушенный в боях человек, которого трудно чем-либо удивить, читает слова приказа, такие, казалось бы, простые. Но сердце вздрагивает радостно и призывно от слов: "За мужественное поведение и находчивость, проявленные в бою, объявить благодарность..." Затем неповторимо знакомое имя. Рука до боли сжимает поводья. Такие слова зовут вперед... Я хочу, чтобы это ваше письмо мне не было единственным. Никто из многих не ищет так жадно, как я, тех, чей опыт так нужен начинающим. Я знаю, что вы расскажете, как будет претворяться в жизнь ваше решение о переводе. Можете себе представить, с каким нетерпением я буду ждать этих ваших писем. То, что "Сталь" перешагнет рубеж, наполняет мое сердце волнением...

Я только несколько дней назад возвратился к paботе. Нелепая, ненужная болезнь на полтора месяца оторвала меня от труда. Сейчас окунаюсь с головой в трудную, но изумительно прекрасную, радостную работу.

В ближайшие дни ко мне приезжает из Киева бригада Украинфильма для работы над сценарием по роману "Как закалялась сталь". ЦК комсомола Белоруссии сообщает о переводе на белорусский язык моей книги. Это - шестой язык, на который будет переведена книга в Союзе. Послезавтра стоит мой творческий отчет на заседании Сочинского горкома ВКП(б) у меня на квартире.

Я никогда не думал, что жизнь принесет мне такое огромное счастье. Жуткая трагедия разгромлена, уничтожена, и вся жизнь заполнена всепобеждающей радостью творчества. И кто знает, когда я был счастливее - юношей с цветущим здоровьем или сейчас?..

Хочу, чтобы вы ощутили пожатие моей руки.

Ваш Н. Островский.

20/IV - 35 г.

Сочи, Ореховая, 47.

207

Р. М. ШПУНТ и И. Ф. БЕЛЕЦКОМУ

20 апреля 1935 года, Сочи.

Добрый день, товарищи Ревекка и Ваня!

Твое письмо, Рива, и газеты получил. Благодарю. Очень приятно знать, что товарищи беспокоятся о моем здоровье. Кризис прошел, температура нормальная. Большая слабость, но уже есть силы понемногу работать. Вновь вступил в строй (действующих предприятий).

В первую очередь вспомнил ваше поручение. Статья отослана. За качество не судите, написано в спешке (на слабую голову).

Я уже писал тебе, что на Украине решено создать кинофильм по роману "Как закалялась сталь".

В. И. Дмитриева, старая писательница, автор нескольких романов ("Червоний хутор", "Так было" и др.), всегда была близка революционным слоям подпольной России, в советский период ничего не писала, потому ты ее и не знаешь. Я не знаю, удастся ли ей создать пьесу о комсомоле, но она все же человек талантливый и с большим опытом. Она член ССП - персональная пенсионерка Республики. Ваня сам решит, выйдет у нее пьеса или нет.

Посылаю тебе копию письма (редакции журнала "Интернациональная литература") (для информации). Спасибо тебе за твои хлопоты обо мне в издательстве. Не забудь проверить исполнение их слов. Слово легче дать, чем выполнить его.

24 апреля мой творческий отчет на заседании бюро горкома ВКП(б). Заседание будет происходить у меня на квартире. Начал работу над романом, и так все опять двинулось вперед. С яростью вспоминаю о бесполезно погибшем месяце. Как хорошо, что все это кончилось, я стал опять хорошим парнем. Держи со мной связь. Рива, рассказывай обо всем интересном.

Если вы найдете нужным, я вам пришлю отрывок из нового романа. Передай привет Трегубу, его статья написана с такой комсомольской теплотой, что становится веселей на душе.

Крепко жму ваши руки.

Николай.

Сочи, 20/IV-35 г.

208

К. Д. ТРОФИМОВУ

Апрель 1935 года, Сочи.

Киев, издательство Молодой большевик, Трофимову.

Мной окончательно отредактированы две первые главы "Рожденные бурей". Есть большие изменения. Сообщите телеграфом, кому высылать отредактированные главы по мере их обработки, Вам или переводчику, поскольку нужен большой труд переводчика, требующий дополнительной оплаты. Работу над всей книгой закончу через двадцать дней. Сообщите, рационально ли высылать главами.

С коммунистическим приветом

Николай Островский.

209

К. Д. ТРОФИМОВУ

23 апреля 1935 года, Сочи.

Дорогой Константин Данилович!

С нетерпением жду первых книг второго издания. Я прошу, как и в первый раз, продать мне 50 экземпляров. Вы дадите об этом распоряжение?

Я недавно перенес тяжелую болезнь. Сейчас еще слаб, но уже работаю. Я просил сестру сообщить Вам все мои новости - о переводе "Как закалялась сталь" на французский, немецкий, английский и белорусский языки.

Получил телеграмму от Украинфильма, что их представитель приедет ко мне для переговоров к 1 мая.

Меня чрезвычайно интересует Ваше мнение о первых четырех главах нового романа.

Одновременно, по просьбе редакции журнала "Молодая гвардия", я послал вторую копию этих глав Анне Караваевой в Москву. Буду ждать Ваших отзывов.

Громите меня беспощадно, если есть за что! Я - парень крепкий. Все вынесу. Конечно, трудно судить о книге по одной трети ее, но все же можно дать предварительные замечания. Я только предупреждаю, что в дальнейших главах развертывается ожесточенная борьба не на жизнь, а на смерть, между двумя классами, которая (борьба) лишь намечается в первых главах.

Конечно, Вы читали вульгарную, двурушническую статью Б. Дайреджиева в "Литературной газете" и ответ на нее в "Правде" от 14/IV 35 г.?

Крепко жму вашу руку.

С коммунистическим приветом!

Н. Островский.

23 апреля 1935 года.

Г. Сочи, Ореховая, 47.

210

М. З. ФИНКЕЛЬШТЕЙНУ и Ц. Б. АБЕЗГАУЗ

26 апреля 1935 года, Сочи,

Милый Миша и "Маленькая"!

Я жив. Болезнь по боку, работаю, как добросовестный бык. От утра до позднего вечера, пока не иссякает последняя капля силы - тогда засыпаю спокойно, с сознанием, что день прожит как следует.

Не браните меня, братишки, за молчание.

Мое информбюро - Катя и мама - видимо, работает очень плохо. Я обязал их сообщать друзьям обо всем. Конечно, вы знаете о переводе книги на немецкий, французский и английский языки журналом "Интернациональная литература". Также на белорусский язык в Минске. 3 мая приезжает из Украинфильма режиссер и драматург для совместной работы над фильмом "Как закалялась сталь".

Я с головой ушел в работу. Все для нее. Да здравствует труд в стране социализма!

Братишки, знайте, что я вас никогда не забываю. Но если бог еще не ослеп, то он видит, что я не лентяй.

Я спешу жить, помните это, и, как хорошая боевая лошадь, спешу доскакать к финишу скорей, чем из меня выйдет дух.

Я счастливый парень,- дожить до такого времени, когда некогда дыхнуть, когда каждая минута дорога. Знать, что все прошлое вернулось, - борьба, труд, участие в стройке, радость победы, горечь поражений. Разве это не счастье?

Приложите руку к моему сердцу, оно гвоздит 120 ударов в минуту,- до чего у нас стало хороша жить на свете!

Не хворай, Мишенька. Идет лето, а с ним солнце московское, золоче цветов и возрождающейся земли. Горячий первомайский привет. Жму ваши руки, чертенята.

Выпейте рюмку за нашу борьбу, счастье и дружбу.

Н. Островский.

26 апреля 1935 г.

211

А. Д. и М. Ф. СОЛДАТОВЫМ

26 апреля 1935 года, Сочи.

Дорогие друзья!

Что же это с Вами? Я уже соскучился по твоим, Толюшка, письмам, давненько нет вестей. Все ли здоровы? Зато я стараюсь информировать часто обо всем. Погода нас не особенно балует; правда, второй день, как солнышко греет и высушивает болото. Сочинские ребята только теперь увидели, что у них есть Островский и начали хвалить, боюсь, как бы это не дошло до ругни. К маю премировали патефоном, в общем жаловаться не могу. Одна беда, что все-таки отдых свой не с кем провести. Мысленно буду с вами.

Мой пламенный первомайский привет вам.

Жму крепко руки. Н. Островский.

Сет. 26 апреля 1935 года.

212

А. А. КАРАВАЕВОЙ

2 мая 1935 года, Сочи.

Милая Анна Александровна!

Твою телеграмму получил. Послал "Комсомолке" разрешенный тобой отрывок. Я получил от "Комсомольской правды" две срочные телеграммы, в которых меня настойчиво просили выслать все отработанные главы нового романа для постепенного опубликования их в "Комсомольской правде". Я сегодня пишу им, что, если они хотят это сделать, пусть получат твое разрешение, без которого печатать нельзя. Конечно, их предложение очень заманчиво, но, во-первых - я молодогвардеец, дисциплина прежде всего; во-вторых, книга еще в производстве, она еще не "обстреляна" вами, и я написал об этом товарищам из "Комсомолки". Жду твоего письма с оценкой первых глав. Первый май у меня прошел прекрасно. Все руководство горкома, командование погранотрядом, редактор краевой газеты "Молот" этот день после демонстрации провели у меня. Из Киева, выехали кинорежиссер и кинодраматург для совместной работы над сценарием по роману "Как закалялась сталь".

Получил выписку из протокола заседания бюро ЦК комсомола Украины, в котором записано решение о создании кинофильма и кто что должен выполнить. Пишу наспех, в коротком перерыве. Вскоре придут гости - комсомольский актив. Повеселимся. Горком партии "за ударную работу на литературном фронте" премировал меня патефоном.

Вчера послал М. Кольцову телеграмму следующего содержания:

"Москва. "Правда". Михаилу Кольцову.

Пламенный первомайский привет. Глубоко признателен Центральному органу Партии "Правде" за большевистское внимание защиту. Уважающий Вас (подпись)".

Крепко жму твои руки. Искренний привет от всех моих.

Твой Н. Островский.

2 мая 1935 г.

Сочи, Ореховая, д. No 47.

213

С. А. ТРЕГУБУ и P. M. ШПУНТ

2 мая 1935 года. Сочи.

Дорогие товарищи Трегуб и Шпунт!

Вашу телеграмму получил. Еще до этого послал вам черновик 4 главы нового романа. Поскольку я связан коммунистическим словом, данным мной редакции журнала "Молодая гвардия" в том, что новый роман будет опубликован в журнале "Молодая гвардия", я не могу без согласия Анны Караваевой принять ваше заманчивое предложение опубликовать написанные мною 5 глав нового романа в "Комсомольской правде". Нечего и говорить, что я с радостью согласился бы на это почетное предложение. Получить многотысячную читательскую аудиторию через массовую всесоюзную газету - это, я думаю, мечта каждого писателя. Я послал телеграмму товарищ Караваевой, она ответила телеграфом. "Можешь дать в комсомолке одну главу". Если вы договоритесь с "Молодой гвардией", то я с огромным удовольствием предоставлю написанные главы. Кстати, уже они находятся у товарищ Караваевой (я послал ей подлинник для просмотра). Итак, вы можете опубликовать полностью 4 главу, которую я вам послал. Если вы хотите, взамен ее могу послать первую, кстати она опубликована в сочинской многотиражке. Я думаю, что эта скромная местная газетка не явится вам "конкурентом". Первый май проведен прекрасно. Весь городской актив и командование погранотрядом, редактор "Молота", краевой газеты, провели этот день у меня. Не будем прерывать нашей дружеской связи.

Крепко жму ваши руки.

С коммунистическим приветом!

Н. Островский.

2 мая 1935 г.

214

А. А. КАРАВАЕВОЙ

7 мая 1935 года, Сочи.

Милая Анна Александровна!

Жду твоего письма о первых четырех главах. Каждый день жду. Посылаю пятую главу. Весь с головой ушел в работу, а сил физических, моя родная, так мало, что и не передать на словах. Кинофильм "Как закалялась сталь" будет звуковым. Получаю массу писем, прекрасных, бодрых, зовущих к борьбе. Моя жизнь стала необычайно счастливой, и в это время врачи говорят: минимум - полуторамесячный отпуск или [гроб]. Отношение партруководства ко мне круто изменилось, окружен заботой и вниманием.

Скажи, родная, вернусь ли я осенью в Москву, или нет? ("Литературка", как видишь, не напечатала моего письма, черт с ними.) Две главы в черновике, и надо будет отдохнуть немного.

Родионов ведь ушел из "Молодой гвардии". Почему?

Настоящий конвейер. Это одиннадцатый редактор "Как закалялась сталь". Теперь Горина.

Пиши.

Крепко жму руку.

С коммунистическим приветом!

Н. Островский.

("Смена" просила кусочек (неразборчиво.- Ред.). Послал, пусть, наша ведь, комсомольская).

Сочи 7/5 - 1935 г.

215

А. Ф. КРОНГАУЗУ

7 мая 1935 года. Сочи.

Заместителю редактора "Смены"

Дорогой товарищ Кронгауз!

Мне прочли Ваше письмо. Сегодня посылаю Вам пятую главу романа "Рожденные бурей" (название условно), над которым я сейчас работаю. Можете использовать эту главу целиком в ближайших номерах "Смены" при условии, если она подойдет для журнала. Даю к главе маленькое вступление. Выполняю давнишнюю просьбу "Смены" - посылаю свою фотокарточку. Я большой приятель "Смены", один из ее старейших читателей. Всегда буду рад выполнить ваше поручение. Единственная просьба - пришлите мне пять номеров журнала, в котором будет напечатан отрывок.

Крепко жму руку.

С коммунистическим приветом!

Н. Островский.

Сочи, Ореховая, 47.

7 мая 1935 г.

216

А. Д. СОЛДАТОВУ

9 мая 1935 года, Сочи.

Дорогой друже!

Посылаю тебе все напечатанные в газете главы для твоего отзыва. Напечатали мне ее в Сочинке. Взяли отрывки в Комсомолку и в "Смену". На Украине начнут тоже печатать. На этом фронте, братишка, все хорошо. Все зовет к труду, да сил-то чорт-ма. Собираюсь дать себе отпуск, передохнуть немного, благо сам себе хозяин. На днях выедет ко мне редактор Горина из "Молодой гвардии". Также из Киева сценарист. Как же тут отдыхать, а хочется немного полениться, чувствую потребность. Я написал Караваевой и жду определенного ответа насчет квартиры, что они сделали существенного по этому делу. Много писали, и, верно, все этим кончилось, а осенью мне необходимо быть в Москве во что бы то ни стало. Тяжело дается Москва, но будем надеяться на хороший исход. За работой и болезнью у меня промелькнула зима и холодная весна да и лето не заставит себя ждать. Братишечка, как жаль, что на отпуск у тебя так мало надежды на лето. Я надеюсь, что Миша приедет отдохнуть, чуть только поправится, больной парень совсем, в клинике лежит; жаль, хороший парень. Пиши, друже, о всех твоих делах, я рад всегда твоим письмам. Помни, Толюша, не обижай - возможно, еще понадобится твоя помощь, тогда я сам скажу, уверяю тебя.

Мой искренний привет Матрене Филаретовне и самые наилучшие пожелания.

Жму крепко ваши руки и целую.

Твой Коля.

P.S. Будут новости - сообщу немедленно. Пишите.

9-го мая 1935 года.

Сочи.

217

В. М. БУБЕКИНУ

20 мая 1935 года, Сочи.

Редактору "Комсомольской правды".

Дорогой товарищ Бубекин!

Только что получил Вашу телеграмму. Очень жаль, что так поздно. До отхода московского поезда осталось 45 минут. Итак, мне дается 10 минут на письмо. Не послать сейчас - письмо опоздает. Послать телеграмму - будет сжато и сухо. Спешу... Между прочим, несколько слов о следующем...

16 мая у меня на квартире было заседание бюро сочинского горкома ВКП(б). Был заслушан мой творческий отчет. Стенограмма его будет готова через два дня. Я пришлю вам ее. Если найдете нужным, то опубликуйте в "Комсомольской правде".

Крепко жму Вашу руку.

С комприветом! Н. Островский.

Сочи, Ореховая, 47,

25/5-35 г.

218

ЛЕГОЦКОМУ

21 мая 1935 г., Сочи.

Соседу музыканту Легоцкому.

Уважаемый товарищ!

Мы с вами соседи. Окна моей комнаты в трех метрах от двери вашей. Болезнь приковала меня к постели. Однако я много работаю. Моя профессия - литератор. Этот труд требует огромного напряжения всех сил и главное - тишины.

Поскольку я не могу перейти из комнаты в комнату или вообще работать в другом месте, то ваши музыкальные упражнения совершенно не дают мне работать. Даже с закрытыми окнами, настолько близко наше соседство.

И получается так, что я на целые часы прерываю работу. Так было все лето прошлого года.

Вчера я впервые услышал звуки вашей флейты или кларнета (точно не знаю) и решил написать вам дружеское письмо с просьбой так или иначе найти выход из создавшегося противоречия наших профессий.

Повторяю, если бы я мог избежать этого, конечно, письмо не было бы написано.

С товарищеским приветом!

Николай Островский.

Сочи, Ореховая, 47 21/5-35 г,

219

М. З. ФИНКЕЛЬШТЕЙНУ в Ц. Б. АБЕЗГАУЗ

23 мая 1935 года, Сочи.

Дорогие Миша и Циля!

Я послал телеграмму, так как по загруженности не успел во-время письмо отправить. Я жду, Мишенька, тебя. Погода установилась теплая. Можно хорошо погреться на солнышке в саду. О делах распространяться особенно не буду. Приедешь - поговорим. Работы у меня до чертиков, должен был идти в отпуск с 20-го, но еще не все сделано. Приезжала редактор Горина. Пересмотрели с ней всю рукопись "Как закалялась сталь", и третье массовое издание (стотысячным тиражом) выйдет вполне такое, как я хочу. С 1-го иду в отпуск. Хотя и приехал из Киева киносценарист, но я особенно загружаться не буду. Приезжай, братишка, потолкуем обо всем. Матушка в санатории, отдыхает и лечится. Катя заболела малярией, но тоже уже поправляется. Весь мой штаб-колхоз засыпался. Это не мешает, надо немного разнообразия. Нам помогает женщина, и все благополучно. При всяких положениях бывают хорошие и плохие стороны, так и тут. С 1-го категорически не берусь за работу. Увидишь, приедешь, я жду. Шлю свой привет искренний, жму крепко ваши руки.

Ваш Коля.

23/V-35 г. Сочи.

220

А. Д. СОЛДАТОВУ

23 мая 1935 года, Сочи.

Милый, дорогой дружище Толя!

Давненько я не писал, хотя мой верный корреспондент Катя, по моему поручению, сообщала о всех новостях, происшедших за это время. Итак, дружище, по постановлению Горкома партии я с 1-го в отпуску. Должен был с 20-го мая, да еще не все подтянуто. Дни самые сумасшедшие. Приехал киносценарист из Киева. Народищу ходит много - и все дела неотложные, чувствую, что нужно отдохнуть. С 1-го вход для всех деловых людей воспрещается. И вот когда бы я хотел видеть и слышать тебя, Толюшка. Отдохнул бы на славу. Пишут, что из края шлют радиоаппарат и патефон, да все не доедет - жду.

Мамочка уже с 20-го в санатории "Политкаторжан", отдыхает,- отдельная комнатка. Подкачала Катерина, затрепала ее малярия, а вы по себе знаете, что это за добро. За три дня т. 40® - осталась одна тень, сейчас лечение назначено. После мамочки будем ее ремонтировать. Так-то, друже, вот дела, а все-таки я очень жалею, что тебя нет в Сочи сейчас. В сад еще не выходил ни разу, все холодно было. К 26-му обещают построить беседку и я выйду в сад. Пиши о своих делах, о здоровье, обо всем. План отдыха одобряю, постарайтесь выполнить. Рад видеть вас всегда. Обещал на днях приехать Миша. Рая с 1-го тоже собирается приехать, не знаю, как это удастся ей.

Погода установилась теплая, сухая. Чего бы, казалось, надо? Отдыхай да и только в саду. Просто не дождусь того счастливого часу, когда спокойно смогу отдыхать. Все брошу, а то еще один натиск - и наших нет, а ведь мне еще хочется видеть тебя, братишка, пожать твою руку и запеть наши заветные песенки. Ведь правда, ты это выполнишь? Будем надеяться.

Шлю свой искренний привет Матрене Филаретовне.

Жму крепко ваши руки.

Твой Коля.

Сочи, 23 мая 1935 года.

221

С. М. СТЕСИНОЙ

24 мая 1935 года, Сочи.

Милая Соня!

Сколько месяцев прошло, а ты все молчишь. Почему это? Неужели я тебя чем-либо обидел? Я у всех спрашиваю о тебе, как живет Соня. Говорят, Соня на посту. Я знаю - ты с головой ушла в работу, и у меня эти месяцы были заполнены до последней минуты.

Высылаю Вам стенограмму заседания бюро горкома партии, посвященное творческому отчету. Соня, позвони в Союз писателей и узнай, как дела с моим членским билетом.

Все эти дни у меня творится что-то невозможное. С первого я должен уйти в отпуск, и поток людей ко мне прекратится. Тогда я буду больше писать Вам. А сейчас у меня осталось несколько капель здоровья, и я прямо не нахожу сил собрать свои мысли и написать тебе обо всем.

Крепко жму твои ручонки, милая Соня.

Н. Островский.

Сочи, 24 мая 35 г.

Ореховая, 47.

222

К. Д. ТРОФИМОВУ

25 мая 1935 года, Сочи.

Дорогой Константин Данилович!

Как долго от Вас ничего нет. Я не знаю интересных для меня новостей. Как дела со вторым изданием? И многое другое. Жду письма.

Приехал кинодраматург Зац. Приступили к работе над сценарием. Послал Вам дополнительно пятую главу. Получили?

16 мая на квартире у меня было бюро горкома ВКП(б), на котором был заслушан мой творческий отчет. Стенограмму заседания на днях вышлю вам.

Мне приказали пойти на месяц в отпуск. Подчиняюсь. Через несколько дней напишу Вам большое письмо.

Помните, дорогой, я жду Вашего письма.

Крепко жму Вашу руку.

Не забудьте прислать мне за мой счет 50 экземпляров второго издания.

С коммунистическим приветом

Н. Островский.

25 мая 1935 года.

Сочи, Ореховая, 47.

223

А. А. КАРАВАЕВОЙ

25 мая 1935 года, Сочи.

Милая Анна Александровна!

Сегодня горком партии посылает вам в журнал стенограмму заседания бюро ГК ВКП(б), на котором был заслушан мой творческий отчет. Если ты найдешь нужным, то опубликуешь его в журнале. С каждым днем моя жизнь переходит на все более стремительные темпы. Жизнь врывается ко мне, настойчивая, не знающая преград, и властно требует отдать ей все до последней капли здоровья. Ты скажешь, что это нехорошо, что это левацкий перегиб. Но я не в силах ей сопротивляться. Например, огромное количество писем, получаемых мною от комсомольских организаций и отдельных товарищей. Они требуют ответа. Какие это прекрасные и волнующие письма! Я только теперь ощущаю со всей силой то хорошее, что разбудила книга в молодых умах. Два из них я посылаю тебе.

Ты знаешь, мне приказали на месяц прекратить работу. Врачи чем-то напугали товарищей. Я подчиняюсь.

Но вот приехал кинодраматург. Надо