Северцов Николай Алексеевич - Путешествия по Туркестанскому краю

.}.

   Среди многообразных вопросов, исследованием которых занимался Северцов в течение этой экспедиции, немаловажную роль играли экономика и этнография этого края. Полученные им данные имели большое практическое значение. Они были использованы при составлении нового проекта "Положения о переустройстве Уральского казачьего войска".

   Орнитологический и ихтиологический сбор Северцова, представлявший большую ценность, был передан им в Зоологический музей Российской Академии наук. Главным научным результатом этой поездки сам Северцов считает установление того факта, что "в естественно-историческом отношении оба берега Урала одинаковы; он ничего не разграничивает, а просто течёт по киргизской степи".

   Эта поездка Северцова мало известна и обычно упоминается вскользь, между тем она была существенным этапом в формировании Северцова как учёного. Здесь он впервые применил свои глубокие теоретические знания к решению больших практических задач.

   Результаты этой экспедиции могут служить прекрасной иллюстрацией многогранности и разносторонности Северцова как исследователя.

   Материалом для составления маршрутов этой экспедиции послужили нам, главным образом, рабочий дневник Северцова, хранящийся в архиве Общества испытателей природы, и вышеназванный "Reise Journal".

   Вернувшись в 1868 г. из Туркестанской учёной экспедиции, Северцов занялся, как указывалось,обработкой коллекций, а в 1872 г. он снова ездил за границу. Поездка эта была вызвана болезнью его шестилетнего сына, которому был прописан горный курорт. В этот раз Северцову удалось объездить почти все страны Западной Европы. Зиму Северцовы прожили в Швейцарии. Тут Николай Алексеевич пытался подниматься в область ледников. Ему давно хотелось сравнить среднеазиатские ледники с альпийскими и проверить свою теорию оледенения Средней Азии. Вопрос этот серьёзно занимал Северцова и играл в его исследованиях немаловажную роль.

   Однако исследовать альпийские ледники Северцову не удалось, зато он много работал в зоологических музеях, где изучал коллекции и сравнивал их со своими среднеазиатскими сборами.

   В 1873 г., вернувшись из-за границы, Северцов немедленно начал хлопотать об организации экспедиции на Памир, но хлопоты его не увенчались успехом, поэтому пришлось, чтобы не пропало лето, принять предложение Русского Географического общества об участии в экспедиции на низовья Аму-дарьи. Впоследствии Северцов не жалел, что предпринял эту поездку, вошедшую в историю изучения Средней Азии как одно из наиболее значительных исследований.

   Свободный доступ к низовьям Аму-дарьи открылся для России после "Хивинского похода" 1873 г. Успех этого похода положил начало завершению русской колонизации Средней Азии. Подчинение Хивы значительно ускорило процесс капиталистического развития, начавшийся после завоевания русскими Коканда и Бухары. Одновременно это открыло возможность более полных научных исследований территории. В 1873 г. состоялась так называемая Урундарьинская экспедиция.

   В том же году в Географическом обществе было вынесено, на основании проекта Глуховского, решение об организации научной экспедиции "для более полного исследования арало-каспийского бассейна".

   Такое же решение, после доклада Богданова, приняло месяцем позже и Петербургское общество естествоиспытателей; только здесь основной целью было изучение края в естественно-историческом отношении. Во избежание дублирования работы экспедиции Общества естествоиспытателей и естественно-исторического отдела Географического общества условились о взаимной помощи, разделении территории и сферы деятельности их.

   Разрешение на проведение экспедиции в течение всего лета 1874 г. было получено, средства на неё были назначены из государственной казны в счёт поступающей с Хивы контрибуции.

   В распоряжение экспедиции были отведены пароходы на Каспийском море и Аму-дарье, парусная баржа для плавания по Аралу и снаряжён казачий конвой для прикрытия экспедиции при следовании её сухим путём.

   Общее руководство экспедицией было поручено полковнику Генерального штаба Н. Г. Столетову. Экспедиция Географического общества состояла ия 4 отделов:

   1. Геодезическо-топографический и гидрографический, под руководством А. А. Тилло.

   2. Метеоро-гидрологический, под руководством метеоролога Ф. Б. Доранта.

   3. Этнографический и статистический, под руководством Н. Г. Столетова.

   4. Естественно-исторический отдел. В состав его вошли ботаник С. М. Смирнов и геолог Н. П. Барбот-де-Марни, которому поручались все геологические исследования.

   Начальником этого отдела был назначен Н. А. Северцов, потому что "опытность его и глубокое знание ближайших местностей Средней Азии могли бы принести существенную пользу в предстоящих физико-географических исследованиях" {Журнал заседания Совета Общества от 5 апреля 1874 г. Изв. РГО, т. X, вып. 5, стр. 221.}.

   Перед естественно-историческим отделом были поставлены следующие задачи:

   Произвести геологическую съёмку побережья Аму-дарьи до самых восточных пределов деятельности экспедиции.

   Исследовать в Кызыл-кумах с особой тщательностью горы Шейх-джейли.

   Осмотреть аллювиальные образования дельты Аму.

   Проследить причины высыхания Айбугирского лимана.

   Проверить и нанести на карту следы старых береговых линий Арала.

   Изучить и разъяснить вопрос о причинах отступания Аральского моря.

   Исследовать состав приаральских почв.

   Всесторонне исследовать пустыню Кызыл-кумы "как замечательный тип песчаной степи со всеми условиями её климата, орошения, почвы... и особенностей её флоры и фауны".

   Для ботаника была выработана особая инструкция, по которой он должен был представить как результат путешествия подробнейший дневник.

   Обе экспедиции выехали из Петербурга весной 1874 г. 25 мая Северцов прибыл в Казалинск по уже известному ему Орско-казалинскому тракту. Как раз в это время утверждался устав железной дороги Оренбург - Ташкент, эксплоатация которой началась в 1904 г.

   Часть экспедиции во главе с начальником отправилась к Аму-дарье 4 июня морским путём. Северцов. же нашёл поездку по морю менее полезной для своих научных исследований, нежели дорогу через пустыню. Вместе с ним предпринял этот трудный переход и ботаник Смирнов.

   12 июня экспедиция выступила из Казалинска с караваном верблюдов, казачьим конвоем и проводниками. По этому маршруту Северцов уже частично проходил, экскурсируя во время своей экспедиции 1857-1858 гг., но то было в ноябре, и сам он писал тогда: "Обширные безводные пространства, которые мне пришлось пройти, были доступны только зимой, при снеге" {Отчёт Академии наук.}. В летнее же время после знаменитого "Хивинского похода" еще никто не отважился проходить через Кызыл-кумы.

   Действительно, переход этот оказался исключительным по своим трудностям. Шли вдоль берега Арала по сыпучим пескам, страдая от зноя и безводия. В Кызылкумах колодцы были редки. Во времена независимости Хивы для хивинцев, очевидно, было "удобнее" иметь как можно меньше источников пресной воды на подступах к своим землям.

   Дорога, на протяжении свыше 100 км, лежала преимущественно через редкий саксаульник, о котором Смирнов вспоминает с ужасом: "Он казался мне чем-то вроде адского леса, который описывается в XIII песне Дантова "Ада"... Безмолвие здесь было абсолютным... Уродливые фигуры безлистого саксаула точно замерли в злом ожидании той роковой судьбы, которая должна, наконец, постигнуть путников под чуждым для них солнцем" {С. М. Смирнов. Ботанические исследования. Изв. РГО, т. XI, стр. 207.}.

   Страдали путешественники и от сложной топографии местности. Весь этот путь был усеян огромными впадинами, края которых соприкасались друг с другом. "Это своего рода песчаные соты,- пишет далее Смирнов,- где вместо ячеек,- чащины. Дорога здесь пролегала через правильно чередующиеся подъёмы, спуски, косогоры и т. д. Чаще всего песчаные соты тянулись с утомительным однообразием. Казалось, что чередованию этих раскалённых котлов конца не будет".

   Вот по такой-то дороге отряд Северцова двигался в течение более чем трёх нецель. Однако 10 дней пути после остановки в Балыкты-кудуке 17 июня они шли по самому берегу моря. Главной целью движения вдоль берега было установление изменения береговой линии в связи с господствовавшей тогда теорией "усыхания" Аральского моря.

   Итти по берегу было легче, несколько освежал крепкий морской ветер, радовал шум моря, его бирюзовая даль и быстро бегущие с белыми гребнями волны, глядя на которые Северцов однажды сказал: "Это озеро не на шутку притворяется морем" {С. М. Смирнов, Ботанические исследования. Изв. РГО, т. XI, стр. 207.}.

   5 июля, т. е. через 24 дня по выходе из Казалинска, все участники перехода в полной мере наслаждались гостеприимной свежестью маленького оазиса Клыч-кала на берегу одного из протоков Аму.

   Сначала пышная природа, обилие влаги, взлёт пёстрых фазанов так поразили путешественников, утомленных однообразным блеском раскалённого песка, что они сочли всё это "оптическим обманом".

   Передохнув в Клыч-кала несколько дней, отослав конвой обратно в Казалииск и сменив верблюдов, направились в Нукус: Смирнов на каюке по Караколу и Куван-джарме, а Северцов - верхом вдоль берега через прибрежные пески, через многочисленные протоки и рукава Аму.

   В Нукусе, теперь столице Кара-Калпакской ССР, тогда же маленьком урочище, к приезду Северцова была уже основана Столетовым база экспедиции. Северцов, дороживший каждым днём для исследований, едва только повидавшись со Столетовым, обсудив с ним план дальнейших работ и распорядившись о размещении багажа и коллекций, отправился водой по Кегейли, сначала в Чимбай, а потом на Кушкана-тау.

   Поднявшись вверх по Аму-дарье, Северцов достиг маленького цветущего оазиса - Петроалександровска (Турткуль). В течение нескольких недель он занимался исследованием правого берега Аму-дарьи между Петроалександровском и Нукусом. При этом главное внимание он уделял геологическим исследованиям. В центре внимания его были горы Шейх-джейли (система Султан-уиз-дага) и следы сухих русел.

   Самым плодородным местом в этом районе Северцов нашёл полосу в 25-30 км между городками Шах-аббас-али, Рахманом и Байбазаром. Здесь, среди пустыни, в густой сети арыков, роскопшо зеленели фруктовые сады и плантации сорго, хлопка и риса.

   Из Петроалександровска Северцов выехал обратно 19 сентября с готовой картой местности и значительными коллекциями.

   На Аму-дарье он провёл два с половиной месяца (с середины июля по 1 октября). Всё это время было до отказа насыщено работой интересной, разнообразной и опасной.

   1 октября участники экспедиции начали разъезжаться. В дельте Аму-дарьи остались для зимних наблюдений метеорологи Дорант и Мильберг.

   Северцов отправился к форту Перовского снова через Кызыл-кумы, только другим путём, из Кунград-куля через сухие русла бывших протоков между Аму- и Джаны-дарьёй. После остановки у колодца Каска он поднялся вверх по Джаны-дарье и 26 октября прибыл в форт Перовский.

   Осенний переход через пустыню меньше утомил Северцова, и он, почти без передышки, отправился в экскурсию в Ташкент и на реки Чирчик и Бугунь, где должен был пополнить свои наблюдения и коллекции в сравнении с экспедициями 1864-1868 гг.

   Экскурсия эта продолжалась около месяца.

   13 января 1875 г. Северцов выехал по Орско-казалияскому тракту в обратный путь, производя попутно сбор зимней фауны Киргизской степи.

   За 10 месяцев (май 1874 г. - февраль 1875 г.), проведённых в экспедиции, Северцов собрал богатые коллекции и произвёл множество разносторонних, главным образом физико-географических, наблюдений на Сыр-дарье и в Кызылкумах. Центральным же объектом его исследований была Аму-дарья в нижнем её течении.

   Исследовав Кызыл-кумы и всё восточное побережье Арала между устьями Сыр- и Аму-дарьи, Северцов собственноручно нанёс на 10-вёрстную оренбургскую карту все изменения береговой линии, замеченные им по сравнению с 1858 г. {Нам неизвестно, была ли опубликована эта карта. Указания на то, что она была составлена, находим в нескольких отчётах по Амударьинской экспедиции.}.

   В результате своих наблюдений Северцов пришёл к окончательному выводу об усыхании Аральского моря. В подтверждение этого он приводит ряд данных, основанных на своих наблюдениях во время экспедиции 1874 г. в сравнении с наблюдениями 1858 г. и с наблюдениями Бутакова в 1847-1849 гг. В качестве главных доказательств своих выводов Северцов приводит:

   "1) Быстрое изменение береговой линии, могущее происходить лишь в связи с понижением уровня моря.

   2) Высыхание морских заливов.

   3) Превращение отмелей в острова.

   4) Соединение островов с материком, например, бывшего острова Узуи-каир". Эти выводы казались особенно убедительными, так как подтверждались данными, полученными им во время первой аральской поездки.

   Не сомневаясь, таким образом, в том, что усыхание Арала продолжается до настоящего времени, Северцов, однако, приходит к убеждению, что усыхание не шло нeпрерывно, со времени отделения Аральского моря от Каспийского, а были колебания и, видимо, недавние, в исторический период. Следы прибыли моря Северцов подтверждает следующими фактами:

   Исчезновение островов, виденных им раньше.

   Превращение в острова прибрежных холмов и полуостровов.

   Прораны с морской водой в бывших протоках рек, например Джавы-дарьи.

   Хорошо сохранившиеся, еще окрашенные раковины Cardium между песчаными барханами и по берегам проранов.

   Коры и налёты самосадочной соли в проранах и выше их вверх по руслу Джаны-дарьи и т. п.

   Прибыль воды в Аральское море, происходившая, по Северцову, лет 200-300, назад, обусловливалась по его мнению, с одной стороны, поворотом Аму-дарьи в Аральское море, с другой - прекращением расхода воды Сыр-дарьи на арыки в связи с упадком земледелия.

   Вряд ли есть необходимость останавливаться на детальном разборе всех примеров и доказательств Северцова о продолжающемся усыхании Арала, хотя в своё время теория Северцова убедила многих учёных; даже И. В. Мушкетов писал по этому поводу: "Факт понижения уровня Арала совершенно справедлив, так как в пользу усыхания Арала Северцов приводит положительные данные" {И. В. Мушкетов. Отчёт РГО за 1883 г. СПб., 1884.}.

   В настоящее время в науке установилась определённая точка зрения, прямо противоположная взгляду Северцова. Основоположником и выразителем современной теории является Л. С. Берг. Он доказывает на основании многочисленных данных, что процесс "геологического усыхания" в Средней Азии закончился в доисторическую эпоху и что в настоящее время наблюдаются лишь кратковременные смены более или менее влажных периодов {Л. С. Берг, Высыхает ли Средняя Азия. Изв. РГО, 1905, т. XLI, вып. III.}.

   Периодом максимального убывания Арала Берг считает время с 1865 по 1880 г.; самого интенсивного прибывания - с 1885 по 1902 г.

   "На Арале, как и на прочих озёрах,- пишет Берг,- наблюдаются эпохи высокого и эпохи низкого стояния уровня в зависимости от климатических причин. Постоянного усыхания нет ни на Арале, ни вообще в Туркестане; в историческую эпоху климат Туркестана не изменился хотя сколько-нибудь заметным образом" {Л. С. Берг, Аральское море, СПб., стр. 550, 1908.}.

   Во время этой экспедиции Северцов проследил образование дюн на морском берегу и представил 3 фактора их происхождения: "1. Образование дюн прибоем волн. 2. Зарастание их кустарником - сперва Tamarix. 3. Занесение кустарника надуваемым песком" {Н. А. Северцов. Сообщениэ на общем собрании РГО. Изв. РГО, т. X, вып. 7, стр. 250.}.

   Одновременно Северцов рассматривал образование барханов и "проблематических бэровских бугров" (Л. С. Берг), которые различал по форме, растительности и почве. "В России буграми зовутся разнообразные холмы, почему я эту особую прикаспийскую форму - памятник местного геологического переворота - назвал бэровскими буграми, по имени знаменитого исследователя, впервые обратившего на них внимание" {Там же, стр. 251.}.

   В вопросе происхождения бугров Северцов согласился с Бэром, что приаральские, так же как приволжские и прикаспийские, бугры образовались еще во времена соединения Арала с Каспием.

   Особое внимание во время этой экспедиции при следовании через Кызыл-кумы Северцов обратил на сухие русла рек, особенно Джаны и Кувана. Он нашел, что русло Джаны-дарьи имеет до 300 сажен ширины,- шире, чем было в то время русло Сыр-дарьи у Перовска. У начала же дельты Джаны-дарьи ширина её оказалась свыше километра. Северцов сам произвёл съёмку русла и убедился, что джаныдарьинская дельта своими сухими лощинами занимала втрое или вчетверо больше пространства, чем дельта Сыра. Из этого Северцов заключил, что некогда Джаны-дарья несла всю сырдарьинскую воду.

   В 1760 г. по пересохшему руслу Джаны-дарьи каракалпаками была снова пущена из Сыра вода, также прекратившая своё течение не от запруды, как установил Северцов, а от "засорения выхода речными наносами". К этому периоду повторного течения Джаны Северцов относит следы найденного им протока, соединявшего Джаны-дарью с Аму-дарьёй через Каракол.

   Теорий и легенд по вопросу о соединении систем Сыра и Аму было много. Некоторые из них Северцов разделяет и поддерживает, ссылаясь при этом на указания древних путешественников и на следы поселений в местах, "где теперь не только жить, но и кочевать нельзя". Самым убедительным вариантом связи Сыра и Аму-дарьи казалось Северцову сообгцение через три протока Джаны-дарьи, отходивших в своё время от неё к югу и соединяющихся с правым рукавом Аму-дарьи.

   При слиянии рукавов на такырах образовалось, по мнению Северцова, "Хорезмское озеро", через которое и осуществлялась водная связь между Сыр- и Амударьинскими бассейнами.

   Арабские писатели, по словам Северцова, принимали это озеро за Аральское море.

   Берг отвергает теорию Северцова о Хорезмском озере и доказывает, что Хорезмское озеро арабских писателей есть не что иное, как Аральское море {Л. С. Берг. Аральское море.}.

   По поводу соединения Сыра и Аму Берг говорит: "Может статься, что в начале XV в. значительная часть вод Сыр-дарьи текла по Джаны-дарье, причём, отдавая рукав к озеру Акча-денгиз, шла частью на соединение с водами Аму-дарьи, чем, может быть, объясняется свидетельство Хафизи-Абру (1417 г.), что "Сыр-дарья, соединившись в Хорезмской степи с Джейхуном, изливается в Хазарское (Каспийское) море" {Л. С. Берг. Аральское море, стр. 98.}.

   Внимание Северцова к сухим руслам в Кызыл-кумах было, в основном, обусловлено его идеей развития орошения пустыни и проблемой судоходства в системах Сыр- и Аму-дарьи.

   Северцов, по данным Вамбери, представляет Кызыл-кумы до Чингиз-хана цветущим краем, "когда его песчаные острова не соединялись, а разделялись сетью возделанных и орошённых полос... Ведь проходили же здесь,- говорит он, имея в виду поход Чингиз-хана,- 100-тысячные войска без обозов, находя продовольствие в пути... А Хивинский поход 1873 г. показал, каких страшных усилий стоило, какого нечеловеческого мужества и выносливости потребовалось для того, чтобы и двухтысячный отряд перенес Кызылкумский переход" {Н. А. Северцов. О результатах физ.-геогр. наблюдений в Арало-каспийских степях в 1874 г. Изв. РГО, т. XI, вып. 3, стр. 229.}.

   Опустошение Кызыл-кумов Северцов относит к монгольскому нашествию. Следы культурных оазисов, крепостей и многочисленных арыков еще сохранились в Кызыл-кумах, и Северцов видел их по берегам пересохших русел, особенно Джаны-дарьи. Отсюда мысль о возможности восстановления культурного земледелия в Кызылкумах. Наиболее целесообразным средством для проведения этой идеи Северцов считал соединение вод Сыра и Аму через Джаны-дарью, почему он и исследовал её во всех деталях. Его проект этого соединения, основанный на "самом удобном и недавнем" из бывших соединений, сводился к следующему: "От Джаны-дарьи через Райчувак-казган к Кунград-кулю. Воду в Джаны-дарью, вместо её теперешнего выхода, пустить новым 7-вёрстным каналом, из вершины крутой луки Майли-тугай близ Перовска, где вода не отлагает прибрежных наносов, а размывает левый берег. Далее вода пойдёт сама. Нужно только прорыть плотины и запрудить выходы некоторых боковых протоков, чтобы направить всю воду навстречу Амударьинскому Караколу. Но так как последний поглощается песками, то ниже Кунград-куля придётся заменить его возобновлением одного из параллельных ему сухих арыков, проведённых по глинистой почве, ближе к Бель-тау {Там же, стр. 230-231.}.

   Северцов проявлял большой интерес к проблемам судоходства и орошении по среднеазиатским рекам, в частности по Аму-дарье. По вопросу о развитии судоходства возникало много проектов, но все они разрешались и в связи с изменчивостью фарватеров местных рек и, главным образом, в связи с топливной проблемой. Вырубать для пароходов саксаульник, закрепляющий пески, было нельзя, подвозить же топливо издалека на верблюдах - не рентабельно.

   Вот почему Северцов, принимавший в обсуждении этих вогфосов самое деятельное участие, больше склонялся к тому, чтобы в первую очередь развивать край за счет расширения оросительной системы. Высказывания Северцова по этому вопросу можно принять за высказывания нашего современника. "Мне кажется,- пишет он в 1875 г.,- что истинная будущность Аму и Сыра не в судоходстве, а в развитии орошения, в развитии производительности по берегам. Чем больше израсходуется воды на орошение и чем больше возрастёт производство, тем лучше. Судоходство никогда поможет здесь быть порядочное; но при развитии орошения и производства может окупиться железная дорога вдоль нижнего Сыра, и это нужно иметь в виду во всяком проекте железнодорожного соединения Ташкента с внутренней Россией. Линия из Оренбурга на Казалу вдоль Сыр-дарьи идёт на протяжении 900 вёрст через местность, производительность которой может удесятериться с развитием орошения, между тем как линия от Троицка идёт степями, годными только для кочёвки, и к местам орошаемым подходит только у Туркестана" {Н. А. Северцов. Цит. соч.}.

   Все отделы экспедиции успешно разрешили поставленные перед ними задачи и достигли больших результатов: были составлены карты - географические, топографические и геологические.

   Несмотря на чрезвычайные затруднения для нивелировки и в песках и в дельте-Аму-дарьи, топографической съёмкой было охвачено свыше 3 тысяч кв. км. Нивелировкой между Аму- и Сыр-дарьёй был решён положительно поставленный Северцовым вопрос о возможности водного соединения обоих бассейнов через Джаны-дарью. В гидрографическом отношении было сделано множество поперечных профилей, определений скорости течений, исследований свойств грунта. Весьма тщательно исследованы были рукава дельты Аму-дарьи. Улькун-дарьи, Куван-джарма, группа Даукаринских озёр и т. д.

   Были основаны две метеорологические станции - в Нукусе и в Петроалександровске. Благодаря их систематической работе Русское Географическое общество получило ценные сведения о климате неизвестного до того края.

   Кроме того, было собрано много полезных материалов об экономике края, о его населении, исторических памятниках, населённых пунктах и т. п. Помимо ценнейших коллекций естественно-исторических и этнографических и различных карт, Географическому обществу было доставлено участниками этой экспедиции множество статей и отчётов, напечатанных в периодических изданиях Общества. Художником Каразиным был составлен большой альбом разнообразных рисунков, живо характеризующих природу и население края.

   В общем итоге Амударьинская экспедиция 1874-1875 гг. положила начало дальнейшему всестороннему и систематическому изучению края. С полным основанием эту экспедицию считают самым замечательным исследованием того периода в южной части Средней Азии.

   Работы Северцова в этой экспедиции сыграли большую роль. Сведения об исследованных им районах и, в частности, об Аральском море до сих пор не утратили своего значения, а в то время были особенно важны. Недаром крупнейший лимнолог XX в. акад. Л. С. Берг пишет: "Только со времени издания карты Аральского моря Бутакова (1850 г.) получилась возможность давать фактические, а не расспросные сведения о состоянии уровня Арала. Первыми точными данными мы обязаны Н. А. Северцову" {Л. С. Берг. Аральское море, стр. 367.}.

   Зимой и весной 1875 г. Русское Географическое общество деятельно готовилось к участию в Международном географическом конгрессе и выставке, состоявшихся в 1875 г. в Париже. Северцов тотчас по возвращении из Амударьинской экспедиции в Петербург активно включился в эту работу. В состав русской делегации на конгресс были избраны самые достойные и уважаемые тогда члены Географического общества: П. П. Семёнов, С. С. Рехневский, О. Э. Штубендорф, Ю. Э. Янсон, М. И. Венюков, А. А. Ильин. В числе их был и Северцов.

   На конгрессе Северцов был удостоен высокой чести. Он получил высшую награду Парижского конгресса - золотую медаль за свой доклад "О следах ледяного периода на Тянь-шане" и "Карту высот внутренней Азии".

   Во время этой поездки за границу Северцов много и плодотворно занимался в зоологических музеях Парижа и Лондона. Там, на богатых коллекционных материалах, он имел возможность сравнивать с ними свои обширные среднеазиатские коллекции и проверять свои выводы. Там же он собрал большой материал о палеарктической фауне, положенный, в частности, и в основу его известной работы "О зоологических (преимущественно орнитологических) областях внетропических частей нашего материка". Одновременно он работал над исправлением и дополнением своей уже прославившейся тогда работы "Вертикальное и горизонтальное распределение туркестанских животных". Последняя издавалась тогда на английском и немецком языках. Издание этой работы за границей сразу сделало имя Северцова широко известным среди первоклассных учёных Западной Европы.

   В эту же поездку Северцов лично познакомился с Ч. Дарвином, бывал у него, и "Дарвин,- как говорит Мензбир,- ждал богатых результатов от его исследований над возрастными изменениями птиц". Сохранилась фотография Дарвина с его собственноручной надписью, подаренная им Николаю Алексеевичу. Эта поездка была последним заграничным путешествием Северцова. Возвратившись из неё, Николай Алексеевич немедленно приступил к организации научной экспедиции на Памир.

   Памир недаром составлял давнишнюю мечту Северцова. Это неизвестное тогда плоскогорье было особенно ему интересно, так как изучение его позволяло Северцову провести параллель с исследованными им ранее горными системами Средней Азии.

   Через Памир пролегали торговые пути из Европы в Индию и Китай. Однако в течение веков лишь единицами насчитывались путешественники, посетившие это труднодоступное нагорье, которое недаром получило с давних пор наименование "крыши мира".

   Честь первоисследований Памира в XIX столетии принадлежит, главным образом, русским исследователям.

   Памир входил в Кокандское ханство и до второй половины XIX в. был terra incognita. Первые упоминания о Памире мы находим у китайского путешественника Сюань-Цзана, который в VII веке прошёл Памир (Pa-mi-lo,- как он говорил), очевидно в южной его части.

   В XIII в. через Памирское плоскогорье прошёл Марко Поло, описавший Памир, примерно, как и Сюшь-Цзан: "Двенадцать дней едешь по той равнине, называется она Памиром (Pianura di Pamer), и во все двенадцать дней пути нет ни жилья, ни травы, еду нужно нести с собой. Птиц тут нет оттого, что высоко и холодно. От великого холоду и огонь не так светел и не того цвета, как в других местах, и пища не так хорошо варится" {Марко Поло. Путешествие. Пер. И. П. Минаева, 1940.}. В XIV в. на Памире побывал посол Генриха III Кастильского Рюи-Гонзалес де Клавихо. В XVI в. Памир посетил английский купец Дженкинсон; в XVII-м - пастор Бенедикт Гоэс.

   Сведения этих путешественников крайне отрывочны и не всегда достоверны. В XIX в. исследования Памира стали более частыми и организованными. В 1836 г. в южной части Памира прошел английский путешественник Джон Вуд. Он представил интересные орографические и географические данные, исследовал р. Памир, открыл оз. Зор-куль и подтвердил достоверность сведений, данных о Памире Марко Поло. Однако книга Д. Вуда встретила такое же недоверие, как в своё время книга знаменитого венецианца. В 1868-1871 гг. А. П. Федченко произвёл свои известные исследования долины Зеравшана, Ферганы и Алая. Путешествия Федченко открыли новую страницу в истории исследования юго-восточной части Средней Азии. Успехи Хивинского похода и исследования в связи с этим низовьев Аму-дарьи отвлекли на время внимание русских от Памира, поэтому после знаменитой экспедиции Федченко до 1874 г. на Памире производились лишь съёмки военных топографов. Летом 1874 г. на северной части Памира производили геологические исследования И. В. Мушкетов и Г. Д. Романовский. В 1875 г. состоялась "Гиссарская экспедиция" под начальством Маева и при участии Шварца и Вишневского.

   В 1877 г. на средства туркестанского губернаторства была снаряжена на Тянь-шань и Памир комплексная экспедиция, известная под общим названием Ферганской учёной экспедиции, продолжавшаяся несколько лет. Одну из частей её возглавляй И. В. Мушкетов, другую по предложению Географического общества возглавил Северцов. Наконец воплотилась в действительность мечта Николая Алексеевича, и в начале июля 1877 г. он выехал из Петербурга, чтобы все свои знания и богатый опыт отдать изучению ещё одной области Туркестана - неведомой "крыши мира".

   Экспедиция эта имела целью исследовать Памир до его южной части, которая к тому времени уже посещалась англичанами. Основные задачи своей поездки Северцов определяет сам в своём уже названном труде "Орографический очерк памирской горной системы" {Зап. РГО по общ. геогр., т. XIII, 1886, стр. 2.}, в котором Северцов особенно отчётливо выступает как географ. Он пишет: "Я главным делом экспедиции счёл изучение Памира и его отношений к более известному мне Тянь-шаню, в котором, преимущественно в его Ферганской части, также дополнил свои прежние исследования". В отряд Северцова входили: астроном Шварц, топографы Руднев и Скасси (он же фотограф), препаратор Скорняков и А. А. Кушакевич, друг и постоянный помощник Николая Алексеевича в его среднеазиатских экспедициях. В данном случае Кушакевич принял на себя роль ботаника и энтомолога и справлялся с этими задачами очень успешно.

   Постоянная база экспедиции была в г. Ош - одном из наиболее древних городов Ферганы. Отсюда экспедиция двинулась на Памир 5 октября 1877 г. Через перевал Шарт в Алайском хребте спустились в Алайскую долину. Далее, перевалив Заалайский хребет, перевалом Кызыл-арт вышли в долину р. Кок-сай. Целью похода в этом году было исследование оз. Кара-куль, но полностью осуществить планы помешали рано наступившие холода и снегопад. Пришлось, едва достигнув озера, возвратиться в Ош и расположиться здесь на зимовку.

   Ранней весной 1878 г. Северцов предпринял несколько экскурсий в Ферганской долине и Ферганском хребте.

   7 июля Северцов во главе своего отряда снова выступил на Памир, только несколько более восточным против предыдущего года путём, через перевалы Арчат, Тау-мурун и Кызыл-арт. По дороге он, вместе со Скорняковым, сделал боковую экскурсию для исследования Кашгар-дарьи, а 30 июля прибыл на оз. Кара-куль (3 954 м над ур. моря). Здесь уже дожидались его участники экспедиции, кроме Скасси, который о нивелировочной партией медленно двигался вслед за Северцовым, тщательно нанося на карту маршрут экспедиции.

   Теперь окончательно установлено, что иссиня-чёрные воды Кара-куля бессточны. Однако ранее некоторые путешественники утверждали, что озеро имело один или два стока. Это дало повод китайцам сравнивать Кара-куль с двуглавым чудовищем и называть его "озеро Дракона"; отсюда и многочисленные легенды об озере двуглавого Дракона. Северцов был тоже склонен утверждать, что видел, якобы, следы стоков из Кара-куля на северо-восток в бассейн р. Кашгар и на юго-запад к долине Аму-дарьи. Он считал, что южный сток еще продолжается, и основал на этом свою теорию о продолжающемся поднятии хребтов к северу от Кара-куля. 4 августа экспедиция покинула Кара-куль и направилась к югу. На р. Ак-бай-тал разбили лагерь, и пока раздобывали продовольствие, искали проводников и собирали коллекции, Северцов предпринял экскурсию на Памир-Ранг-куль. Здесь он произвёл съёмку и определил астрономический пункт. По плану экспедиция должна была отправиться к оз. Зор-Куль (Виктория), но, установив, что от места расположения лагеря до территории, исследованной Вудом, оставалось километров 50, еще не нанесённых на карту, Северцов принял решение исследовать их и со всем отрядом двинулся на Памир-Аличур.

   До Северцова в этой части Памира не было ни одного европейца; сам он по этому поводу пишет: "Единственные до моего похода сведения о Памире-Аличур находятся донесении китайского генерала Фу-дэ о преследовании им кашгарских ходжей, бежавших в Бадахшан после завоевания китайцами Кашгара и Яркенда в половине прошлого столетия" {Н. А. Северцов. Краткий отчёт о памирских исследованиях и общих научных результатах Ферганской учёной экспедиции. Изв. РГО, т. XV, вып. 2, стр. 69.}.

   По рекам Ак-байтал, Кара-су (приток Ак-су) и Аличур отряд вышел к оз. Яшиль-куль (3 820 м). В районе этого озера путешественники произвели съёмку, открыли и положили на карту группу неизвестных озерков. Кроме того, исследовали берега и воды Яшиль-куля. Отсутствие провианта и угроза нападения бродивших в тех местах горных бандитов не позволили Северцову продолжать работу.

   Ранним августовским утром экспедиция выступила с Яшиль-куля в обратный путь и той же дорогой, по реке Ак-су, снова прибыла к оз. Кара-куль. Здесь она опять задержалась на несколько дней проверкой наблюдений и упаковкой коллекций, после чего Северцов, собрав весь отряд, направился через перевалы Кызыл-арт и Талдык обратно в Ош. Отсюда Северцовым была предпринята ещё одна очень значительная экскурсия на р. Тару.

   Январь 1879 г. можно считать концом Ферганской учёной экспедиции.

   Наступило время подводить итоги самого значительного из путешествий Северцова в Среднюю Азию. Научные результаты этой экспедиции были так велики, что превзошли ожидания даже самого Северцова. Они произвели подлинный переворот в существовавших географических представлениях о Памире.

   На основании собственных исследований, литературных и картографических источников Северцов выступил с новой теорией, доказывающей, что Памир является самостоятельной горной системой. Памир, как пишет Северцов, "...есть цельная, симметричная, хорошо ограниченная горная система - орографический центр всего азиатского материка... колоссальный горный узел, соединяющий Высокую Азию с Передней".

   В этом заключается принципиальное отличие теории Северцова от взглядов остальных географов послегумбольдтовского периода, которые включали Памир в Тяньшанскую горную систему.

   Северцов также впервые дал определение и разъяснение орографического типа рельефа, характерного для Памира. Вопреки существовавшему тогда мнению, он установил, что в Памирской системе "совсем нет настоящих плоскогорий" и характерной особенностью её является "уравновешенное" сочетание двух главных видов среднеазиатского рельефа - сыртового и грядового. Также он установил характерную для Памира, как, впрочем, и для всей Средней Азии, третью форму рельефа - многовершинные горные массивы. Эта форма рельефа, по заключению Северцова, наиболее способствует образованию ледников.

   Одновременно им были найдены древнейшие и новейшие поднятия горной Азии и геологические отношения Памира с Тянь-шанем. Соединение Тянь-шаня и Памира, по Северцову, есть результат подъёма, геологически весьма недавнего и еще продолжающегося. Продолжается, по его мнению, и поднятие Памира.

   Геологические наблюдения производились почти повсеместно по ходу экспедиции, охватили совершенно новые районы и послужили дополнением к производившимся уже в восточной части Памира исследованиям Мушкетова и Романовского. Большие геологические коллекции и вся геологическая часть исследований обработаны Северцовым подробно и с большой тщательностью.

   За время этой экспедиции, по сведениям Северцова, опубликованным в его отчёте {Там же.}, установлено 12 астрономических пунктов; определены угломерно высоты 120 пиков, пронивелирована линия почти в 400 км от Ассаке до Кара-куля и от Лянгара до Гульчи; определены барометрические высоты 500 точек по всем маршрутам экспедиции. Учреждена постоянная метеорологическая станция в г. Ош. Регулярно велись метеорологические наблюдения в Гульче и Балыкчах.

   Одновременно велось коллекционирование. Собраны были значительные палеонтологические и минералогические коллекции. Ботаническая коллекция экспедиции содержит свыше 20 000 экземпляров в тысяче новых видов.

   Особенно отмечает Северцов зоологическую коллекцию: "Звери в Фергане были едва известны и то более по слухам и базарным мехам (видов 10); экскурсия нашла их более 60 видов". Птиц собраио 350 видов против сбора Федченко 110; рыб, вместо 3-4 ферганских видов Федченко, этой экспедицией было открыто 20, из которых 6 чисто памирских; сбор рыб в основном производился препаратором Скорняковым. Богатая энтомологическая коллекция была собрана Кушакевичем.

   Помимо перечисленных разнообразных коллекций, экспедиция представила ряд карт, схем, фотографий и рисунков. Много времени уделил Северцов также установлению верхнего предела земледелия и пределов распространения флоры и фауны в горах.

   После экспедиции Северцова значительно изменились географические представления о Памире; белых пятен на Памире стало меньше. Исследования велись комплексно и чрезвычайно многосторонне.

   Тут следует отметить, что доминирующую роль в работах экспедиции играли географические исследования. Им Северцов уделял максимум внимания и времени, о них он с достаточной убедительностью говорит и в своем отчёте, что уместно привести здесь полностью:

   "Экспедицией произведено первое, полное, многостороннее, основательное исследование Памира и окончательно определены орографические и геогностические отношения Памира к Тянь-шаню. География Памира в своих основных чертах разъяснена экспедицией окончательно. Даже вне её маршрутов остаются неизвестными лишь второстепенные топографические подробности, конечно, еще многочисленные; исследования экспедиции производились преимущественно в тех внутренних частях Памира, которые до неё никто из европейцев (кроме, может быть, Марко Поло в XIII в.) не только не посещал, но и издали не мог наблюдать; о них существовали только весьма отрывочные азиатские сведения, которых, впрочем, не представлялось возможности разместить на карте, иначе как произвольно. Теперь же неисследованная часть Памира экспедиционными съёмками сокращена с лишком в половину и представляет на карте лишь несколько небольших пробелов, на которых расспросные топографические данные могут распределиться уже со значительной степенью точности. Это совершенно изменяет географию внутреннего Памира между Памир-каляном и Алаем, даже сравнительно с картой верховьев Аму, напечатанной при Главном штабе еще только в начале 1878 года. Так же, если не более подробно, чем Памир, исследована горная область, связывающая его с Тянь-шанем, в верховьях Кара-дарьи и Кашгар-дарьи и отличающаяся сложным орографическим строением {Н. А. Северцов. Изв. РГО, т. XV, стр. 74.}.

   Хотя Северцов во время Памирской экспедиции выступал, главным образом, как географ, однако, как уже указывалось, он вёл параллельно с общегеографическими и геологическими исследованиями громадную работу по зоологии и зоогеографии. По этому поводу он сам, несмотря на всю свою скромность, говорит в названном отчёте, что после, Фергано-памирской экспедиции Памир из страны "относительно фауны и флоры совершенно неизвестной сразу сделался одной из наиболее исследованных в Азии".

   Можно сожалеть, что Северцовым об этой экспедиции было написано лишь несколько статей. Остальные богатые материалы он так и не успел опубликовать. Его известная, уже названная книга "Орографический очерк Памирской горной "истемы" вышла в 1886 году посмертным изданием под редакцией М. А. Мензбира и до сих пор не утратила своего большого научного достоинства. Этот серьёзный географический труд хорошо знают советские географы и поныне дорожат им.

   Замечательно, что Северцов всеми работами экспедиции руководил сам и во всех отношениях был душой экспедиции. Ни одна часть работы не выполнялась и ни одна коллекция не составлялась без самого непосредственного участия и помощи его, что в большой мере обеспечивало успех экспедиции. Этому успеху, безусловно, способствовали также, говоря словами Северцова, "открытая местность, облегчающая сбор, и выбор благоприятного времени года, равно как и дружная, единодушная деятельность всех решительно членов экспедиции со включением нижних чинов её конвоя". Ферганская экспедиция скоро стала широко известна в России и за границей. Весь мир горячо откликнулся на успехи Северцова. Имя его стало одним из самых популярных среди учёных. П. П. Сёменов-Тян-Шанский в своём письме к К. П. Кауфману говорит о Северцове: "...Памирское путешествие достойным образом увенчало его труды. Осенью в своём интереснейшем сообщении он превзошел самого себя и, говоря языком французских репортёров: "il a remporté des suuffrages unanimes etuniversels". За Памирскую экспедицию Северцов получил в 1878 г. одну из высших наград Русского Географического общества - медаль Литке.

   Весной и летом 1879 г. Северцов совершил свою последнюю экспедицию. Теперь, когда Средняя Азия и в горной и в низменной её части была Николаем Алексеевичем в основном исследована, оставалось научно обработать результаты всех его экспедиций. Но задержкой при обработке оказалась недостаточность сведений о северной части Тянь-шаня {К северным лугам Тянь-шаня, по определению Л. С. Берга ("Природа СССР", 1938, стр. 140), относятся горы примерно между 41 и 43° с. ш.}. Это и побудило Северцова предпринять на собственные средства небольшую поездку по Семиречьютс одним только препаратором {Под Семиречьем имелась в виду территория в примерных границах: на севере и северо-западе - оз. Балхаш, на юго-востоке - государственная граница, на западе - реч. Кара-балты.}.

   До Северцова в Семиречье путешественники были чаще проездом. Лишь некоторые из них занимались краем более или менее специально: Г. С. Карелин, А. Шренк, А. Ф. Голубев, П. П. Семёнов-Тян-Шанский, И. В. Мушкетов и др.

   Северцов имел в виду поездкой в Семиречье уточнить некоторые вопросы своих прежних исследований на Тянь-шане, казавшиеся ему по тем или иным причинам сомнительными или незаконченными. Это была беглая, как бы итоговая, проверка его многолетних наблюдений. Вновь просмотрены были взглядом уже опытного путешественника и учёного орография, геологическое строение, климатология и гидрография Тянь-шаня. Но основной задачей Северцова было проконтролировать свои наблюдения и выводы по классификации и размещению туркестанской фауны, главным образом, птиц. Материалы этой экспедиции нигде не опубликованы, и даже архивные данные о ней очень скудны. Биографы Северцова упоминают об этой поездке, но никем не указаны ни маршруты, ни специальное направление работ экспедиции.

   По дневникам экспедиций Северцова и описаниям его коллекций, хранящимся в Зоологическом институте Академииинаук в Ленинграде, нам удалось установить частично путь следования по Семиречью и дорогу обратно, а также продолжительность этой поездки.