Гарин-Михайловский Николай Георгиевич - Дневник во время войны

Д.

   - Да вы ротъ не открывайте такъ сильно.

   - Да ну, подите вы... Вамъ хорошо, когда вы и трехъ пудовъ, поди, не вытянете, а поносите въ этакое пекло 6-7 пудовъ, какъ я.

   И онъ изнеможенно смотритъ въ залитую яркимъ свѣтомъ даль жаркаго дня.

   Смотримъ и мы и прислушаваемся, какъ затихаютъ гдѣ-то нѣжные звуки свирѣли.

   По ступенькамъ веранды поднимается съ иголочки одѣтый, невысок³й, стройный гвардейск³й полковникъ К. съ которымъ мы ѣхали.

   Я съ удовольств³емъ смотрю на него.

   - Здравствуйте!

   - Здравствуйте, полковникъ,- вы вѣдь въ корпусѣ генерала Штакельберга?

   - Да, и сейчасъ ѣду назадъ.

   - Получили полкъ?

   - Для этого надо, чтобы прежде кто-нибудь былъ убитъ: пускай лучше живутъ.

   - Вы участвовали въ дѣлѣ 26-го ³юня подъ Ганчжоу?

   - Участвовалъ. Прекрасное дѣло!

   - А вотъ скоро дожди; дожди пойдутъ, а тамъ и конецъ ужъ нашему ожидан³ю. Допустимъ, мы побѣдимъ сейчасъ: побѣда безъ преслѣдован³я хуже даже, чѣмъ ничего. Японцы не могутъ воспользоваться своими побѣдами, потому что у нихъ нѣтъ кавалер³и. Но у насъ есть, и мы можемъ преслѣдовать ихъ, и вдругъ дожди, и наша побѣда окажется такая же безрезультатная.

   - Господа, довольно о войнѣ: пять мѣсяцевъ никакого другого разговора.

   - Въ самомъ дѣлѣ, давайте хоть разъ перемѣнимъ разговоръ.

   - Давайте. О чемъ будемъ говорить?

   Я смотрю и думаю, какая еще найдется общая тема, которая связала бы эту, въ сущности, очень разношерстную и случайную компан³ю.

   - А вѣдь, смотрите, обозы не на шутку отступаютъ.

   Всѣ поднимаются.

   - Это еще ничего не доказываетъ: въ каждомъ сражен³и надо предвидѣть двѣ стороны, и въ восьми верстахъ отъ передовыхъ позиц³й обозамъ быть не полагается. Шикарно сегодня дебютировалъ новый полкъ на передовыхъ позиц³яхъ: захватилъ ночью японск³й разъѣздъ изъ шести нижнихъ чиновъ и одного офицера. Для начинающаго полка очень хорошее начало: духъ такъ поднимается.

   - Говорятъ, факть, что у японцевъ холера, а если такъ, то эти плѣнные завесутъ намъ ее.

   - А китайцы?

   - У китайцевъ и японцевъ холера будетъ, а у насъ не будетъ: желтая раса болѣе подвержена...

   - Что такое желтая раса? Мы вотъ загорѣли и уже всѣ желтая раса - окраска здѣшняго солнца, а продержите китайца годъ въ Петербургѣ, и такой же будетъ.

   - Говорятъ, рѣшено желудочныхъ не увозить въ вагонахъ, чтобы не заражать вагоновъ и рути: вѣдь нечистоты волей-неволей приходится выбрасывать на путь, онѣ высыхаютъ и при здѣшихъ вѣтрахъ пылью разнесутся вездѣ.

   Я видѣлъ на станц³и такую сцену: больной животомъ солдатикъ стонетъ, а самъ купилъ огурецъ и ѣстъ.

   - Огурцы, зеленые абрикосы, еще какая-то дрянь - родъ маленькихъ розовыхъ вишенъ; говорятъ, достаточно нѣсколькихъ ягодъ, чтобы такой поносъ начался.

   - У меня и безъ нихъ поносъ.

   - У меня тоже.

   - И у меня.

   Изъ 11 сидящихъ только двое здоровы.

   - Ахъ, духота! Ахъ, мухи проклятыя!

   - Отъ дождя хуже будетъ: въ пер³одъ дождей душнѣе, какъ въ банѣ, а ужъ для всѣхъ эпидем³й услов³я самыя благопр³ятныя...

   - И для самой злой эпидем³и - наживы - особенно благопр³ятныя. Послѣ послѣднихъ дождей за лошадь, которая въ мирное время стоитъ тридцать, приходится платить теперь полтораста. Я купилъ для себя китайскую запряжку, четырехъ лошадей и арбу за 775 рублей, а въ мирное время полтораста.

   - Для транспортовъ еще десять тысячъ такихъ подводъ покупаютъ.

   - Семь тысячъ,- мнѣ говорилъ офицеръ генеральнаго штаба, завѣдующ³й покупкой.

   - Покупаютъ съ китайцемь?

   - Нѣтъ, теперь на арбахъ наши солдатики

   - Справляются?

   - Китайцы вѣдь замѣчательно умѣютъ ухаживать за своими лошадьми; они никогда ихъ не ударятъ,- все время разговоръ: "оца, оца", и не торопятся, вытаскиваютъ изъ всякой лужи, хоть тихо, а тянутъ и тятуть... Кормятъ изъ рукава. Тутъ одну лошаденку бросили въ транспортѣ,- совершенно сдыхала, а китаецъ подобралъ и теперь уже ѣздить на ней.

   - Правда, что на лошадей падежъ?

   - Нѣтъ, только на рогатый скоть.

   - А что этотъ новый способъ сохранен³я мяса какого-то доктора подвергался испытан³ямъ?

   - Да, далъ блестящ³е резудьтаты: 16 дней мясо сохраняется совершенно свѣжимъ.

   - Вы ѣли его?

   - Нѣтъ.

   - Почему?

   - Война не время опытовъ.

   - Вся война - всегда одинъ большой опытъ. При эпидем³и на скотъ - это особенно вѣдь важный вопросъ...

   Входитъ новый гость. Что новенькаго?

   - Говорятъ, японцы на Янтай наступаютъ.

   - Ну вотъ... Мукденъ, Янтай, Ляоянь, Ханчень, Дашичао.

   - Да, вѣдь это все лин³я ихъ наступлен³я.

   - Какая длина этой лин³и?

   - 150 версть.

   - Разъѣзды ихъ были воздѣ самаго Мукдена. Вчера вечеромъ изъ Мукдена на горизонтѣ наблюдали въ сторонѣ японцевъ очень странное явлен³е: отъ земли поднялся какъ бы снопъ сперва желтыхъ лучей, какъ опредѣляли видѣвш³е начало солдаты, будто мѣшокъ свѣтящ³йся, затѣмъ желтый цвѣтъ измѣнился въ зеленый, размѣромъ въ большое яблоко, очень ярк³й, сильный, съ лучами прожектора. Часа полтора онъ былъ въ воздухѣ,- дѣлалъ движен³я впередъ, назадъ, вбокъ и затѣмъ исчезъ изъ глазъ.

   - Воздушный шаръ?

   - Такъ опредѣлили и всѣ очевидцы.

   - Привязной?

   - Вѣроятно, но очень высоко поднимался. Говорятъ, дѣлалъ разные свѣтовые сигналы.

   - Дожди, что ли бы, скорѣе, чтобъ всѣмъ этимъ фокусамъ положить конецъ.

   - Дожди пойдутъ, и все это дѣйствительно превратится въ одни фокусы, потому что при всѣхъ этихъ фокусахъ, если мы ихъ запремъ въ горахъ и не пустимъ къ питательнымъ пунктамъ, сядутъ, какъ раки на мели...

   - Да... Если бы они на своихъ шарахъ войска перевозили или хотя пров³антъ...

   - Насчетъ воздушныхъ дорогъ у насъ свой спец³алистъ есть...

   Всѣ смотрятъ на меня и смѣются.

   - За эти три дня дождей,- говорю я,- у меня много сторонниковъ прибавилось и охотниковъ послушать, по крайней мѣрѣ, что это за звѣрь - воздушная дорога.

   - А я вамъ скажу, что это единственная дорога, которая не боится ни воды, ни горъ, единственная въ м³рѣ, точно для этихъ мѣстъ придунанная. Говорятъ, у японцевъ успѣхъ войны зависитъ отъ денегъ, а у русскихъ - отъ дорогъ. Деньги всегда можно взять взаймы, и не было еще примѣра, чтобы война останавливалась изъ-за отсутств³я денегъ. А вотъ дорогъ взаймы не возьмешь и время, нужное на ея постройку, не займешь...

   Я очень радъ новому союзнику - горному инженеру. Общество заинтересовывается,- кромѣ Д., который уходитъ съ пришедшимъ къ нему знакомымъ.

   - Поѣздъ готовъ!

   Мы съ В. И. прощаемся съ любезнымъ хозяиномъ и со всѣмъ обществомъ и идемъ въ вагоны.

   Поѣздъ тяжело и глухо, какъ арестаить цѣпями, позвякивая и громыхая, медленно пробирается среди запруженной станц³и и выбирается наконецъ на просторъ зеленыхъ полей. Не совсѣмъ уже зеленыхъ. Ячменъ убранъ, а что-то новое уже посѣяно на его мѣстѣ; золотится поспѣвшая пшеница.

   Вдоль дороги, по направлен³ю къ сѣверу, непрерыввой лентой, скрывающейся на далекомъ горизонтѣ, тянутся обозы транспортовъ по просошимъ уже дорогамъ.

   На китайской арбѣ сидитъ солдатикъ и, какъ и китаецъ, управляетъ безъ вожжей, помахивая кнутикомъ и подражая голосу китайца:

   - Оца, оца...

   И вдругъ прорвется:

   - Куда же чортъ тебя тянетъ, проклятую...

   И вытянетъ проклятую кнутомъ такъ, какъ никогда, вѣроятно, не вытягивалъ ее прежн³й терпѣливый хозяимъ.

   Нерѣдко попадаются двѣ арбы, соединенныя вмѣстѣ, и тогда получается русская телѣга съ лафетными колесами.

   - Изобрѣтательность русскаго человѣка: чѣмъ сиротѣвшей арбѣ даромъ валяться - телѣга вышла...

   Въ моемъ вагонѣ, кромѣ Е. В. и меня, ѣдуть командиръ восьмого казачьяго сибирскаго полка, того самаго, который подъ Вафангоу 17-го мая искрошилъ японск³й эскадронъ 13-го полка; ѣдетъ мой старый знакомый, еще по Кавказу, горецъ изъ отряда Мадритова съ двумя Георг³ями, извѣстный подъ кличкой Сократа. Ѣдеть еще полковой командиръ забайкальскихъ казаковъ съ желтыми лампасами, но онъ со своимъ адьютантомъ сидитъ все время въ купэ.

  

   Не проѣхали и версты - самъ Сергѣй Ивановичъ навстрѣчу. На своемъ бѣломъ драконѣ, съ хребтомъ, изогнутымъ кверху, печальный, темный. Ушелъ послѣднимъ... Взорвалъ, но взрывъ не оправдалъ всѣхъ надеждъ.

   - Японцы тамъ уже, на Вамбатаѣ. Верстъ пять отсюда на тѣхъ сопкахъ можно видѣть и Вамбатай и японцевъ.

   Мы ѣдемъ туда. Сергѣй Ивановичъ съ нами.

   Насъ нагоняютъ военные атташе, германск³й и австр³йск³й. У подножья сопокъ - деревушка, въ ней маркитантъ 3-го корпуса. Я предлагаю напиться чаю. Австр³йск³й атташе графъ Шептыцск³й вѣжливо и твердо отвѣчаетъ:

   - Я не буду.

   И мы взбираемся за нимъ на сопки. Въ полугорѣ онъ и германск³й оставляютъ своихъ лошадей.

   - Но вѣдь еще можно долго верхомъ ѣхать!

   - Такое правило.

   Мы съ Сергѣемъ Ивановичемъ уклоняемся отъ нихъ и ѣдемъ верхомъ.

   Графъ уже на сопкѣ и лежить на землѣ.

   Мы подъѣхали почти вплоть. Я забираю свои пирожки, яблоки и подхожу къ графу.

   - Пожалуйста, лягте. Если генералъ Ивановъ увидитъ, онъ васъ всѣхъ прогонить.

   - А вонъ лѣвѣе, на той сопкѣ верхомъ стоятъ?

   Графъ пожимаетъ плечами.

   - То не его уже корпусъ.

   Я и всѣ мы ложиися.

   - Вотъ что значитъ такъ показываться на сопкахъ,- говоритъ графъ.- Одна наша батарея 11-го августа до трехъ часовъ работала, и японцы не могли ее нащупать. Въ три часа подъѣхалъ штабь въ своихъ бѣлыхъ кителяхъ, и ровно черезъ три минуты,- я смотрѣлъ на часы,- насъ буквально засыпали...

   Я лежу, ѣмъ пирожки и напрасно ищу глазами русскихъ или японскихъ войскъ. Ни тѣхъ ни другихъ, кромѣ лин³и 10-го корпуса. Графъ продолжаетъ ворчать:

   - Сейчасъ не опасно стоять, но къ вечеру здѣсь уже будутъ японцы на всѣхъ тѣхъ вышкахъ: они уже стоятъ и наблюдаютъ. Одна такая стоящая фигура - и они уже отмѣтятъ эту сопку.

   - Вы думаете, что сегодня же они подойдуть сюда?

   - Судя по обнаруженной энерг³и, непремѣнно.

   - И, значитъ, завтра въ Ляоянѣ?

   - Я убѣжденъ.

   - Гдѣ же войска Иванова?

   - Вонъ.

   Я скотрю направо, на сопку саженяхъ въ ста отъ насъ.

   - Гдѣ? Ничего не вижу.

   Графь даетъ свой бинокль. Я еще минуты три-четыре ищу.

   - Неужели вотъ эти сѣрые неподвижные камни?

   - Да.

   Я опускаю бинокль и смотрю простыми глазамд.

   - Но вѣдь это камни!

   Опять смотрю въ бинокль.

   - А, вотъ одинъ пошевелился.

   - Вотъ такъ надо лежать.

   - А японцы гдѣ?

   - Черезъ часъ вамъ отвѣчу, ихъ не такъ просто увидѣть.

   Въ ожидан³и я смотрю, но не на наши больше зеленыя сопки, а на Вамбатайск³й перевалъ, въ четырехъ верстахъ впереди. Поворачиваюсь спиной и смотрю на долину Ляояна, городъ, башню его - память корейскихъ побѣдъ 450 лѣтъ тому назадъ - эту эмблему пустоты забытаго тщеслав³я и военныхъ авантюръ былыхъ временъ. Желтый шаръ нашъ висить въ воздухѣ, собираются тучи, и, какъ только закроютъ на время солнце, дѣлается сразу свѣжо и прохладно.

   - Ну, смотрите - вотъ уже гдѣ японцы. Видите большую сопку, лѣсокъ ниже, лѣвѣе лѣска?

   Версты двѣ всего, но и въ бинокль я ничего не вижу.

   - Вотъ смотрите ихъ фронгь...

   Онъ и фронтъ видить. Германск³й атташе говоритъ:

   - А! Вижу теперь!

   Я ничего не вижу, не видитъ и Сергѣй Ивановичъ.

   Меня гораздо больше, впрочемъ, интересуетъ теперь графъ. Сильный, красивый, глаза горять, ноздри жадно захватываютъ воздухъ. Это охотникъ на слѣду.

   - Къ вечеру здѣсь уже будетъ пальба.

   - И до вечера?

   - Наблюдать.

   Я смотрю на С. И. Мы, кажется, понимаемъ другъ друга: это довольно скучно.

   - Такъ мы вечеромъ сюда пр³ѣдемъ?

   - Нѣтъ, я здѣсь останусь,- говоритъ непреклонно графъ.

   С. И. говоритъ глазами:

   - И пусть остается.

   - Но вы безъ провиз³и?

   Графъ улыбается.

   - Человѣкъ можетъ нѣсколько дней быть безъ провиз³и.

   - Позвольте вамъ оставить хоть эти пирожки.

   Мы прощаемся и уходимъ. Уходить и H. Н.

   - Я съ удовольств³емъ остался бы, но мнѣ необходимо въ канцеляр³ю.

   Внизу въ деревушкѣ мы останавливаемся пить чай.

   У маркитанта уже все уложено.

   - Скорѣе пейте.

   Мы пьемъ подъ деревьями чай. Около насъ какой-то отрядъ "Краснаго Креста".

   Н. Н. не сталъ пить чай: онъ спѣшилъ въ свою канцеляр³ю.

   Маркитантъ жалуется: пудовъ сорокъ пришлось бросить,- мулы заупрямились. Тысячи на полторы убытка. Но лицо веселое, возбужденное.

   - Сколько слѣдуетъ?

   - Ничето, помилуйте, неужели за двѣ чашкя этой бурды брать!

   Мы ѣдемъ опять. Два часа назадъ полная жизни дорога опустѣла совершенно, и насъ только двое съ Сергѣемъ Ивановичемъ.

   - Ну что же, Сергѣй Ивановичъ?

   С. И. угрюмо молчитъ.

   - Что бы мы бы говорили теперь, отъ того и пылинка эта не перемѣнитъ своего мѣста... А вотъ дождь сейчасъ польетъ.

   - Да, уже падаютъ отдѣльныя капли. Еще немного, и дождь польетъ.

   - А между тѣмъ мы свидѣтели, можетъ-быть, величайшаго историческаго мгновен³я.

   Но и это не трогаетъ С. И. Покорный дождю, онъ уныло, своимъ замогильнымъ голосомъ, разсѣянно говоритъ:

   - Да, такъ пишется истор³я.

   У города мы нагоняемъ обозы.

   Всѣ кругомъ веселы: смѣются, острятъ, поютъ пѣсни, у кого есть что ѣсть - ѣдятъ. Грязные, запыленные, перепачканные.

   - Давно въ банѣ были?

   - Въ какой банѣ? Японской? Какдый день безъ мала. А въ нашей банѣ - вотъ, если Господь приведетъ, пр³ѣдемъ домой, тоже побываемъ...

   Въ ожидан³и очереди прохода черезъ дорогу затопили кухни, кипятъ котелки. Мирная картина ярмарки въ какомъ-нибудь заштатномъ городкѣ. Бабъ только нѣтъ. Китаецъ продаетъ свинину. Нѣкоторыя солдатики складываются и покупаютъ, друг³е завистливыми глазами слѣдятъ, какъ рубитъ и отвѣшиваеть на своемъ коромыслѣ китаецъ.

   - А ты сала, сала побольше рѣжь, - кричитъ хохолъ. И не узнаешь въ немъ солдата: на головѣ соломенная шяяпа полтавца, босой, рубаха съ однимъ погономъ.

   - Поѣдемъ той дорогой, по которой везутъ раненыхъ.

   И кы обгоняемъ безконечные ряды носилокъ и арбъ.

   На насъ смотрятъ глаза раненыхъ съ общимъ выражен³емъ утомлен³я...

   А къ вечеру, дѣйствительно, усилилась канонада.

   И уже изъ Ляояна совсѣмъ ясно видно. Съ вокзала видны эти вспыхивающ³я звѣзды и дымка. И прямо на югѣ, на востокѣ.

   Съ водокачки прекрасно видна вся картина. Къ вечеру разгулялся день. Какая-то усталость во всемъ и, кажется, съ утомленной округой засыпаютъ и пушки. И вдругъ опять проснутся и снова рявкнутъ и сверкнутъ огнями.

   Но тише и тише, и уже тонутъ въ сумрачномъ туманѣ всѣ эти сопки.

   - Новость! Слышали новость? Что дадите за хорошую новость?!- летитъ навстрѣчу жизнерадостный H. E. Поповъ.

   - Ну?

   - 46 пушекъ у японцевъ отняли, 20 тысячъ ихъ уложили!

   - Вчера было 45...

   - Вчера невѣрно, а сегодня совершенно вѣрно. Завтра рожден³е микадо, и мы ему поднесемъ такой подарочекъ, котораго онъ, Богъ дастъ, никогда не забудетъ.

   Генералъ Мартсонъ сегодня къ вечеру скончался.

  

   Съ 4-хъ часовъ утра непрерывные выстрѣлы. Глух³е, далек³е... Точно зароптала окраина, и что-то и грубое, и жестокое, и болевое съ этомъ пересчетѣ какихъ-то обидъ.

   Больше полумилл³она людей сходится, и, кажется, на этотъ разъ неизбѣжно близится громадной важности историческ³й моментъ - генеральное сражен³е русской и японской арм³й.

   17-го августа день рожден³я микадо, и, говорятъ, японцы готовятъ къ этому дню подарки своему микадо. Хотятъ взять и Портъ-Артуръ и Ляоянъ. Несомнѣнно одно: адская энерг³я ихъ наступлен³я. Они въ буквальномь смыслѣ сидять теперь на нашемъ арьергардѣ. Анпинъ, Саулинцзы уже отданы. Отданъ приказъ отступать и съ послѣдняго нашего перевала - Вамбатайскаго. Мы становимся на позиц³и послѣднихъ горъ, полукругомъ окружающие, Ляоянскую долину. Если уйдемъ съ нихъ - всѣ горы будутъ принадлежать японцамъ, и, скрытые за ними, они станутъ осыпать насъ своими ядрами. Тогда мы должны будемъ уйти въ мѣстность болѣе равную по услов³ямъ. Ляоянъ же мнѣ не представляетъ возможности какой-бы то ни было побѣды. Японцы видять насъ съ долинѣ и стрѣляютъ въ опредѣленную цѣль. Мы отвѣчаемъ имъ куда-то въ горы, конечно, не зная точно ихъ позиц³й. Допустимъ, мы даже угадали. Что жъ дальше? Броситься назадъ въ горы, откуда только-что ушли, потому что не въ силахъ были держаться? Оставаться въ долинѣ для новыхъ и новихъ, сравнительно безопасныхъ для японцевъ, артиллер³йскихъ атакъ? Терять людей, силы арм³и, когда все для насъ - въ этой арм³и, въ этой точкѣ, гдѣ стоитъ она теперъ, охваченная на всемъ необъятномъ пространствѣ со всѣхъ сторонъ враждебнымъ населен³емъ, непр³ятельскимъ войскомъ, тѣснымъ кольцомъ уже сжимающимъ насъ?

   И на мой взглядъ не-спец³алиста единственный выходъ - спѣшить къ сѣверу, на просторъ знакомыхъ полей, навстрѣчу новымъ идущимъ къ намъ силамъ.

   Такъ же энергично по пятамъ за нами наступаютъ японцы съ юга, и уже слышны и оттуда выстрѣлы.

   Привезли генерала, бывшаго командира 4-го полка, и нынѣшняго командира того же полка, полковника Раабена. Его жена здѣсь, въ Ляоянѣ, сестрой милосерд³я. Они оба были въ фанзѣ и оба убиты разорвавшейся шрапнелью.

   Убитыхъ и раненыхъ насчитываютъ съ нашей стороны въ восточномъ и южномъ отрядахъ до двухъ тысячъ. Уже появились и непрерывной вереницей тянутся на нѣсколько верстъ арбы, носилки; идутъ легко раненые на ногахъ.

   Завтра предполагаемъ очистить Вамбатайск³й перевалъ, и я съ утра иду къ Сергѣю Ивановичу туда, посмотрѣть, какъ будетъ взрывать онъ проходъ.

   Тѣсный въ скалѣ проходъ съ нависшими сверху глыбами. Если взрывъ удастся, движен³е японцевъ задержится на добрыя сутки.

  

   Пять часовъ утра. День какъ-то лѣниво просыпается. Воздухъ вздрагиваетъ по временамъ отъ выстрѣловъ на востокѣ и югѣ. Выстрѣлы рѣже, чѣмъ вчера.

   Я ѣду съ офицеромъ генеральнаго штаба, подполковникомъ Н. Об.

   Военные очень высоко цѣнять его корреспонденц³и и телеграммы. Говорятъ, для не военныхъ онѣ сухи. Что до меня - я съ наслажден³емъ ихъ читаю, и картины боевъ, движен³я становатся вполнѣ ясными, а въ то же время нѣть никакой напыщенности, восторговъ, всхлипыван³й и взвизгиван³й. Серьезная и въ то же время полная интереса дѣловитость.

   Съ внѣшней стороны это симпатичный красивый брюнеть, скромный, хотя и знающ³й себѣ цѣну.

   - Мы поѣдемъ прелестной дорогой,- говоритъ онъ,- вдоль внутренней стѣны города.

   Все тѣ же садики, дачные домики. Все такъ же уютно здѣсь и все такъ располагаетъ къ покою, отдыху, dolce far niente. И какимъ контрастомъ звучать здѣсь эти рявкан³я какого-то груб³яна тамъ, въ тѣхъ горахъ.

   Я смотрю въ лица китайцевъ и хочу прочесть въ нихъ что-нибудь. Кажется, ничего, кромѣ добродушнаго пренебрежен³я и желан³я, чтобы поскорѣе ужъ такъ или иначе все кончилось. Вѣдь, можетъ-быть, черезъ два-три дня этотъ городъ будетъ превращенъ въ груды, и мы и китайцы силою обстоятельствъ будемъ въ одинаковомъ положен³и. Такъ во время наводнен³й, пожаровъ поѣдающ³е и съѣдаемые звѣри забываютъ на это мгновен³е свои инстинкты и тѣсно жмутся другъ къ другу

   Вотъ башня на стѣнѣ. Обвалились ступеньки, и мохомъ поросъ весь входъ на нее. Безконечной древностью и тишиной могилъ охватываетъ душу этотъ уголокъ.

   Но впечатлѣн³я бысгро мѣняются. Вотъ арбы съ китайскими семьями. Жены, дѣти - все это уѣзжаетъ куда-то на западъ, спасаясь отъ ужасовъ войны. На ихъ лицахъ еще яснѣе отсутств³е какой-нибудь вражды. Они какъ бы говорятъ:

   - Богъ съ вами за все причиненное намъ зло, но оставьте намь жизнь - этотъ даръ Бож³й, который только разъ дается и на такое короткое мгновсн³е.

   Вотъ мѣрнымъ шагомъ несутъ носилки съ ранеными. Рядомъ идетъ сестра милосерд³я, сзади верхомъ докторъ.

   Носилки опускаютъ, и мы видимъ наполовину прикрытое продолговатое дицо, обросшее только еще начинающей расти послѣ бритья бородой, угрюмо сжатыя губы, неподвижно, какъ у мертвеца, сложенныя руки.

   Сестра наклоняется и слушаетъ. Едва-едва поднимается грудь раненаго. Можетъ-быть, она ждетъ какого-нибудь слова и, не дождавшись, съ безпомощной тревогой и тоской поднимается.

   Это генераль Мартсенъ, сестра - его жена, еще молодая, красивая женщина.

   Докторъ немного отстаетъ и торопливо говоритъ намъ:

   - Нѣтъ надежды, шрапнель сломала бедренную кость, прошла черезъ желудокъ, порвала кишечникъ...

   Еще что-то говорить онъ, но мы, полные горечи отъ этой сцены и послѣдняго взгляда жены, пр³ѣхавшей хоронить сюда своего мужа, ѣдемъ дальше.

   - Тоже раненый? - спрашиваемъ мы, указывая на друг³я носилки.

   - Никакь нѣтъ: убитый.

   Намъ назызаютъ фамил³ю. Чѣмъ дальше, тѣмъ больше этихъ раненыхъ. Не только раненыхъ: тысячи обозныхъ повозокъ, двуколокъ, экипажей, отдѣльныхъ отрядовъ. Все это сбилось у тѣсныхъ входовъ въ городъ, и мы съ трудомъ пробиваемся отсюда на просторъ восточныхъ полей. Но и тамъ вездѣ, куда хватить глазъ,- обозы, люди, носилки. Невдалекѣ нашъ воздушный шаръ желтымъ пятномъ рисуется нa высотѣ двухсотъ саженъ въ голубомъ небѣ. Онъ наблюдаетъ за дѣйств³ями непр³ятеля.

   Теперь и мы совершенно ясно видимъ дымокъ на горахъ и блестки - ярк³я, какъ звѣзды, какъ вспыхивающ³е коротк³е звѣздообразные метеоры. Это рвется шрапнель. Ужасная отъ своей замогильной пѣсней шрапнель, такая красивая издали, для многихъ - послѣдняя яркая вспышка въ жизни. И хорошо, если умереть сразу, безъ этихъ ужасныхъ стоновъ и криковъ и воплей, которые несутся изъ этихъ проносимыхъ носилокъ.

   - Посмотримъ переправу черезъ Тайцзыхе?

   Мы выѣзжаемъ на волю, и предъ нами вздувшаяся отъ дождей рѣка, саженей въ 150 шириною.

   На ней - понтонный мостъ, за ней - горы, куда по мосту тянутся войска и обозы.

   Тамъ, на той сторонѣ - позиц³и нашего 17-го корпуса генерала Вильдерлинта. Мы съ утра ихъ занимаемъ, и нужны сутки, чтобы какъ слѣдуетъ основаться на нихъ. Гдѣ-то выше и японцы подвезли свои понтоны.

   За рѣкой - только одинъ корпусь. Остальные - по эту сторону, по этому полукругу, который теперь весь передъ нашими глазами. Вонъ тамъ въ углу, гдѣ теперь сверкаютъ эти звѣзды, величиной въ большое яблоко, нашъ лѣвый флангъ, 10-й корпусъ генерала Случевскаго, прямо передъ нами - бывш³й графа Келлера, теперь трет³й корпусь генерала Иванова, правѣе, уже на югѣ, 2-й - генерала Засулича, 4-й - генерала Зарубаева, 1-й - генерала барона Штакельберга, и тамь дымки, но, вѣроятно, за дальностью разстоян³я, или вслѣдств³е неровностей, мы не видѣли лѣтнихъ звѣздъ.

   - Но вѣдь мы, кажется, не хотимъ отступать?

   - Наше лѣвое крыло отступало,- обнажился корпусъ Иванова, пришлось такимъ образомъ, и всѣмъ перейти на ляоянск³я позц³и.

   - Какъ вф думаете, будетъ генеральное сражен³е?

   - Если японцы такъ же энергично будутъ нападать,- да. Пятый день безъ отдыху, безъ сна,- черти как³е-то,- и совершенно измѣнили свою обычную тактику.

   Девятая дивиз³я отведена на отдыхъ: Сѣвск³й, Орловск³й, Брянск³й полки. Люди переутомились окончательно, и нервная система никуда не годится.

   Перегнувшись съ лошади, темный офицеръ говоритъ:

   - И не быть покою. Каждую ночь вскочитъ одинъ: "ура, японцы!". А за нимъ всѣ хватаютъ штыки и уже готовы колоть другъ друга...

   А корпусъ генерала Иванова держится великолѣпно. Этимѣ генераломъ не нахвалятся и офицеры и солдаты. И 13-го, и 14-го, и 15-го у нихъ была полная побѣда, но ихъ лѣвый флангъ обнажился, и имъ приказано отступать.

   - Ну, здѣсь дороги раздѣляются: куда ѣдемъ?

   - На Вамбатай, къ Сергѣю Ивановичу. Онъ вчера ночью прислалъ сказать, что отступили послѣдними.

  

   Маленьк³й и грязный Ляоянъ сегодня, конечно, центръ, на который устремлены взоры всего м³ра.

   Съ обѣихъ сторонъ свыше четырехсотъ тысячъ войскъ. Одно изъ самыхъ большихъ м³ровыхъ сражен³й.

   Въ шесть часовъ утра уже разгаръ боя. Беспрерывный грохотъ, взрывы и трескъ оруд³йной пальбы. Свыше тысячи оруд³й съ желѣзнымъ стономъ ежеминутно выбрасываютъ изъ своихъ дулъ гранаты и шрапнели.

   Мы стоимъ на колокольнѣ, и вся картина боя предъ глазами. Вотъ вогнутымъ полукругомъ верстахъ въ пяти отъ насъ долина Ляояна замыкается непрерывной цѣпью сопокъ и горъ. Вначалѣ ниже, а дальше все выше и выше. Вся та туманная синева дали этихъ горъ на востокѣ и югѣ уже въ рукахъ японцевъ. Въ нашихъ рукахъ только послѣдняя къ долинѣ цѣпь сопокъ, и всѣ онѣ теперь покрыты вспыхивающими - во всѣхъ мѣстахъ и непрерывно - огоньками. Огоньками, какъ мгновенный; коротк³й зигзагъ молн³я. Это стрѣляюсь наши батареи. Надъ ними вспыхиваютъ друг³я, крупныя, какъ метеоръ, огни-звѣзды, и облачко бѣлаго или чернаго дыма долго еще стоитъ на томъ мѣстѣ. Только на нашемъ лѣвомъ флангѣ, то-есть на крайнемъ востокѣ, почти нѣтъ ни нашихъ огней ни этихъ другихъ огней съ ихъ облачками. Бѣлыя облачка,- совершенно какъ комъ снѣга на яркомъ солнцѣ,- это разорвавшаяся въ воздухѣ шрапнель. Гдѣ черное облако, тамъ разорвался лидитный снарядъ,- отвратительный ядовитый снарядъ, ихъ сравнительно мало, и тѣмъ отвратительнѣе впечатлѣн³е отъ нихъ.

   Иногда пальба стихаетъ въ какомъ-нибудь мѣстѣ, и вдругъ слышится непрерывный рядъ выстрѣловъ батарей, другой, трет³й - судорожный, торопливый, безъ перерыва. Это стрѣляютъ наши въ идущ³я въ атаку непр³ятельск³я колонны. И немного погодя опять слышатся оттуда, со стороны японцевъ, взбѣшенные одинъ за другимъ залпы. Значитъ, атака отбтта и сметены колонны обманувшихся молчан³емъ нашихъ батарей японцевъ.

   Съ пяти часовъ утра мы всѣ на ногахъ.

   - Идемъ на колокольню,- предлагаетъ заглянувш³й къ намъ А. И.:

   - Но я не одѣтъ еще.

   - Такъ идите: дамъ нѣтъ.

   Колокольня - вплоть, и уже на колокольнѣ я соображаю, что дамъ очень даже много: вездѣ кругомъ насъ палатки "Краснаго Креста". Прямо напротивъ, между церковью и вокзаломъ, гдѣ былъ разбитъ скверъ, красивыми рядами стоять больш³я палатки земскаго отряда. Сестры уже за работой, такъ какъ раненыхъ накопилось отъ прежнихъ дней много, хотя послѣ первой помощи и отдыха ихъ сейчасъ же грузятъ въ вагоны и отправляютъ въ Харбинъ и дальше.

   Я тороплюсь убраться съ колокольни.

   - Идемъ на позиц³ю! - кричитъ со своего крыльца возбужденный и веселый молодой корреспондентъ "Руси" - H. E. И.

   Я соглашаюсь, но, когда лошадь уже осѣдлана для меня, оказывается, что по дѣламь я могу ѣхать только послѣ обѣда.

   Мы уславливаемся съ Н. Е., что онъ возвратится обѣдать и мы опять поѣдемъ вмѣстѣ.

   Онъ весело машетъ рукой и скрывается за угломъ.

   Я и радъ, что не ѣду. Впечатлѣн³й накопляется много, и лучше сейчасъ же и записать ихъ. Кончивъ дѣла, я этимъ и занялся.

   Обстановка не совсѣмъ обычная. Этотъ непрерывный грохотъ оруд³йной пальбы напоминаетъ раскаты грома, когда гроза уже близка и вотъ-вотъ пойдетъ дождь. Дождь, котораго съ такимъ нетерпѣн³емъ такъ жаждутъ всѣ живущ³е гдѣ-нибудь въ деревнѣ, и какъ бы въ подтвержден³е, небо все больше и больше хмурится, и уже пр³ятная прохлада въ воздухѣ.

   Иногда вдругъ понижается сознан³е важности переживаемаго мгновен³я и охватитъ страстное желан³е заглянуть впередъ, угадать будущее. И если этого нельзя, то, по крайней мѣрѣ, пойти, послушать, поговорить, посмотрѣть. Главное - посмотрѣть. Какая-то особая притягательная сила теперь въ этихъ сопкахъ съ мелькающими на нихъ молин³йками и окруженныхъ бѣлыми и черными пятнами. Точно всѣ эта сопка стали вдругъ вулканами съ признаками близкаго извержен³я.

   Я опять на колокольнѣ. Отецъ Николай тамъ же, облокотился и задумчиво смотритъ въ эту таинственную даль. Здѣсь же А. И. и еще нѣсколько человѣкъ.

   Стоишь и смотришь.

  

   Въ этомъ красивомъ и такомъ безлюдномъ на видъ пейзажѣ теперь скрыты сотни тысячъ жизней, напряженно и мучительно переживающихъ эти тяжелыя мгновенья.

   Так³я же группы, какъ у насъ на колокольнѣ, виднѣются на многихъ крышахъ, на водокачкѣ, на вокзалѣ. Стоятъ молча и смотрятъ. Иногда дѣлятся отрывочными наблюден³ями.

   - Нѣтъ, на этотъ разъ, кажется, серьезно рѣшили схватиться.

   - А начнемъ какъ слѣдуетъ, и бить начнемъ.

   Наши батареи даже энергичнѣе работаютъ, чѣмъ японск³я. Непрерывнѣе, во всякомъ случаѣ.

   Потянулись первые раненые: идуть съ перевязанной рукой, или хромая, или опираясь на штыкъ. Два раненыхъ поддерживаютъ другъ друга, несутъ раненыхъ на носилкахъ, везуть въ арбахъ, крытыхъ полукругомъ, и изъ-подъ крыши раздаются вопли и стоны отъ невозможной тряски. По два мула - одинъ спереди, другой сзади - несуть на своихъ спинахъ носилки съ ранеными: оригинально, и больному спокойно. Ряды измученныхъ сѣрыхъ фигуръ этихъ раненыхъ. Они устали; они хотятъ пить и ѣсть; они поглощены своими страдан³ями - они, часа два назадъ так³я же здоровые, какъ мы, смотрящ³е теперь на насъ, и этотъ видъ здоровыхъ раздражаетъ.

   Многихъ раненыхъ проносять прямо на вокзалъ или въ готовые вагоны, а тяжелыхъ - въ одну изъ комнатъ вокзала. На платформѣ толпятся солдаты только-что пришедшаго эшелона Выборгскаго полка. Ихъ ведуть прямо въ бой. Спѣшно они натягиваютъ на себя свою амуниц³ю, встряхиваются, строятся въ ряды и идутъ на площадъ, гдѣ ихъ встрѣтитъ командующ³й.

   Видъ у солдатъ отличный, и нѣтъ страха на лицахъ, когда они прислушиваются къ выстрѣламъ.

   - Васъ искалъ Н. Е., онъ раненъ.

   - Какъ? Гдѣ?

   - Въ корпусѣ Иванова, гдѣ-то въ передовой цѣпи. Раненъ на вылетъ въ грудь.

   - Гдѣ онъ?

   - Кажется, домой поѣхалъ. Ѣдетъ верхомъ, только пригнулся немного. По обыкновен³ю веселый, говоритъ, что дѣла отлично идутъ у насъ.

   Я спѣшу домой. Прямо съ вокзала, саженяхъ въ 40 - церковь, мой домъ, домъ, гдѣ живетъ Н. Е. Вотъ на томъ углу, гдѣ начинаются палатки земскаго отряда, мы разстались съ нимъ. Сегодня утромъ вскользь, на замѣчан³е кого-то, онъ полушутя отвѣтилъ:

   - Въ мои планы входитъ быть смертельно раненымъ.

   Онъ молодъ, очень молодъ. Богатъ. Счастливая нервная организац³я жизнерадостнаго оптимиста. Несомнѣнный художникъ, талантливый, прекрасно образованъ, въ подлинникахъ хорошо знакомъ съ французской литературой и всѣми течен³ями европейской жизни.

   Михайла встрѣчаетъ меня на крыльцѣ.

   - H. E. два раза подъѣзжали, спрашивали.

   - Вы ничего не замѣтили? Онъ раненъ?

   - Показалосъ мнѣ будто, склонившись какъ будто они стоятъ, и глаза будто тусклые стали.

   На квартирѣ Н. Е. встрѣчаеть меня А. И.

   - Отправили въ Георг³евскую общину. Насилу отправили. Собирался еще слушать рѣчъ командующаго къ выборнымъ. Чтобъ не стѣснять солдать, пр³ѣхалъ верхомъ. Пять съ половиной часовъ ѣхалъ.

   Я сажусь верхомъ и ѣду къ сѣверному семафору, гдѣ помѣщается Георг³евская община. И тамъ, раненый, онъ вѣренъ остался себѣ; настоялъ положить себя въ солдатское отдѣлен³е.

   - Отдѣлен³е тяжело раненыхъ? Сюда.

   Тамъ я и нашелъ его на ногахъ, умывающимся. Я не хотѣлъ вѣрить, что предо мной насквозь прострѣленный человѣкъ. Пробита грудь, правое легкое и лопаточная кость. Ничтожное отверст³е на груди, такое же на спинѣ. Н. Е. - веселый, возбужденный. и только, когда, умывшись, легъ онъ на свою простую кровать, на лицѣ его отразилось утомлен³е. Я хотѣлъ-было уйти, но онъ такъ и не пустилъ меня.

   - Я только пять минутъ полежу: такъ пр³ятно...

   Но и пяти минутъ онъ не лежалъ. Съ моей помощью онъ сѣлъ и началъ разсказывать такъ же, какъ и всегда разсказывалъ: загораясь, набирая воздуху, размахивая руками. На этотъ разъ, впрочемъ, онъ размахивалъ одной рукой.

   - Вы довольны? - спрашиваю я его съ легкимъ упрекомъ.

   - Очень! Это одинъ изъ лучшихъ дней моей жизни. Такихъ двей всего три у меня.

   Онъ поѣхалъ сперва наугадъ по той же доро³ѣ, по которой вчера мы ѣздили съ Сергѣемъ Николаевичемъ.

   Въ корпусѣ генерала Иванова съ 18-мъ полкомъ взобрался на ту сопку, гдѣ и мы были, и залегъ въ передовую цѣпь.

   18-й полкъ шелъ на смѣну прежней цѣпи. При сближен³и уходившей и подходившей смѣны произошла трогательная встрѣча двухъ братьевъ-солдатъ, не видавшихся съ родины. Радость, объятья, спѣшная передача послѣднихъ новостей изъ своей деревни; но пора, пора, и братья разстаются уже: къ цѣпи подходитъ счастливый встрѣчей, его провожаетъ грустный взглядъ уходящаго.

   Спрятавшись за камень или за какой-нибудь бугорокъ, лежитъ, разсыпавшись, наша цѣпь, а напротявъ, саженяхъ въ двухстахъ - японская. Лежатъ и караулятъ неосторожно вдругъ выглянувшаго. Японцы, впрочемъ, и не дожидаясь стрѣляли непрерывно, наши спокойнѣе, съ выдержкой. Все время разговоръ, остроты, смѣхъ. Изрѣдка возгласы: "носилки!", и раненыхъ уносятъ. Раненыхъ въ цѣпи сравнительно мало, и пули, хотя и жужжать, но опасны только для стоящихъ.

   Звукъ отъ