Гарин-Михайловский Николай Георгиевич - Дневник во время войны

nbsp;   - Гдѣ, гдѣ?

   - Да вонъ же, сѣрая махина!

   - Не вижу...

   - Да вонъ же!..

   - Это паруса какъ будто.

   - Как³е тамъ паруса? Броненосецъ или крейсеръ.

   Море опять исчезаетъ. Долина шире. Все меньше и меньше палатокъ. То и дѣло проходятъ войска. Иныя останавливаются. Тамъ выпрягаютъ уже усталыхъ лошадей. Въ небольшой рощѣ ярко пылаетъ огонь, кипятятъ чайники, пока въ походныхъ кухняхъ варится ужинъ.

   Этя кухни на колесахъ съ трубой, изъ которой валитъ дымъ, говорятъ, наводили на китайцевъ панику во время возстан³я 1900 года.

   Они принимали ее также за оруд³е и оруд³е особенно страшное, потому что пушку знали, а этого еще не знали.

   Со станц³и Гайчжоу мы пересаживаемся въ дрезину на тотъ случай, чтебы японцамъ, если попадемся, не достался нашъ подвижной составъ.

   На восьмой верс³ѣ поѣздъ проходитъ нашъ послѣдн³й пограничный постъ.

   - Дальше уже сняты посты?

   - Такъ точно, сняты! Тамъ,- солдать показываетъ въ темнѣющу³о даль,- остались только разъѣзды Приморскаго драгунскаго полка.

   - Далеко?

   - Версты четыре.

   Мы трогаемся дальше. Дрезина гулко шумить, проѣзжая большой желѣзный мостъ.

   Въ дрезинѣ Степанъ Николаевичъ Шидловск³й, я, сзади насъ черный, какъ негръ, офицеръ, четверо солдатъ, вертящихъ дрезину, и старш³й.

   Пять ружей со штыками сложены на полу дрезины. Въ сумеркахъ дня еще видны кое-гдѣ по сторонамъ на полахъ трудолюбивые китайцы. Идетъ усиленная пропашка и полка рядовъ.

   Можетъ-быть, уже завтра потопчуть эти поля вонйска японцевъ, кровью зальютъ они, самъ китаецъ будетъ убитъ, подстрѣленъ, какъ шп³онъ, сигнальщикъ той или другой стороны. Женщины, дѣти, скотъ давно уже отправлены въ горы, и все пусто и тихо, и въ этой насторожившейся тишинѣ уже, какъ сонъ, мелькаютъ эти тоскливыя фигурки былой мирной жизни.

   Взошла луна и нѣжно свѣтитъ сквозь легкую мглу на рощи, дома, горы. Запахъ черемухи. Тамъ назади, гдѣ-то далеко-далеко огоньки - то наши войска на бивуакѣ.

   Смотришь на всю эту мирную, красивую картинку прекраснаго луннаго вечера, и душой владѣетъ двойственное чувство: не можешь не отдаваться знакомымъ вл³ян³ямъ красоты и въ то же время сознаёшь всю обманчивость, всю призрачность, все коварство этой обстановки.

   Как³е-то всадники точно скачутъ въ разныя стороны и опять возвращаются.

   Можетъ-быть, японцы? Теперь уже ясно видно, что это наши. Одни ѣдутъ въ деревню, друг³е возвращаются, напоивъ лошадей. Они устали, спѣшиваются около сложенныхъ тюковъ сѣна и хлѣба. Это поѣздъ передъ этимъ развезъ пров³анть, оставш³йся въ арьергардѣ.

   - Много еще впереди войскъ.

   - Гдѣ?

   - Гдѣ-то тамъ.

   Соддать устало показываетъ рукой въ сторону отъ дороги.

   - А по дорогѣ есть еще разъѣзды?

   - Можетъ, и есть: провиз³ю развозили только до этого мѣста.

   - Дальше ѣдемъ?

   - Ѣдемъ...

  

   Версты три проѣхали еще. Мертвая тишина. Луна ярче свѣтитъ, но и тѣней отъ земли много, и напрасно въ обманчивомъ проблескѣ ищешь отчетливыхъ образовъ. Такъ же неопредѣленны, такъ же неуловимы, какъ мысли, ощущен³я.

   Что-то какъ будто шевелится въ сторонѣ, въ группѣ изъ нѣсколькихъ деревьевъ.

   - Ну, этакъ и дѣйствительно пр³ѣдемъ къ японцамъ.

   Всь мы сознаёмъ это, но, точно подъ какимъ-то очарованьемъ, дрезина катитъ дальше.

   - Кто?

   - Разъѣздъ приморскаго полка,- отвѣчаетъ голось изъ темноты.

   - Старш³й!

   Изъ темной тѣня деревьевъ выходитъ рослый кавалеристъ. Онъ подходитъ къ намъ, видитъ офицера, прикладываетъ руку къ козырьку.

   - Опусти... Сколько васъ?

   - Такъ что шестеро...

   - Еще разъѣзды есть?

   - Никакъ нѣтъ: больше нѣтъ.

   - Гдѣ эскадроны?

   - Первый въ этой рощѣ, второй тамъ.

   Онъ показываетъ въ бокъ отъ дороги по одну и по другую сторону.

   - Тутъ и ночевать будете?

   - Какъ придется: ужинать вотъ собираемся.

   - Что ужинать?

   - Еонсервы.

   - Покажи...

   Онъ уходить и возвращается съ коробкой консервовъ, съ нимъ подходятъ еще трое и съ любопытствомъ прислушиваются. Мимо насъ проводятъ усталыхъ лошадей. И лошади и люди выглядятъ очень хорошо.

   - Это хорош³е консервы. Хорош³е?

   - Такъ точно.

   - Разогрѣваете?

   - Кто какъ воленъ.

   - Перестрѣлка была сегодня?

   - Только у охотниковъ тринадцатаго полка. Убили у нихъ четырехъ лошадей, двѣ равили.

   - Изъ людей никого?

   - Никакъ нѣтъ, никого. Онъ больше въ лошадь норовитъ: лошадъ, чтобъ убить, а человѣка, видно, хочетъ привести, въ плѣнъ взять. Ежели и попадетъ, такъ въ ноги все больше ранить.

   - А какъ 13-го полка охотники въ вамъ попали?

   - А это еще какъ подъ Бизвиво (Бицзыво) ихъ отрѣзали. Они ткнулись-было на Вафангоу, и тутъ ихъ не пущаетъ: такъ и остались, а тутъ къ намъ присоединились.

   - Второго въ дѣлѣ былъ?

   - Такъ точно: въ правомъ флангѣ.

   - Что жъ, вашъ правый флангъ отступилъ?

   - Никакъ невозможно было., артиллер³и много у нихъ. Горные люди, и артиллер³я у нихъ такая же. Ужъ 36-й полкъ какъ рвался - ничего не подѣлаешь.

   - А лѣвый флангъ дорвался?

   - Тамъ на лѣвомъ онъ ужъ и патроны всѣ разстрѣлялъ, наши лѣзутъ, а они ужъ камнями только сверху на нихъ. А тутъ отступлен³е.

   - Солдаты не хотѣли уходить?

   - Два раза сигналъ подавали. Обидно, только и думки у всякаго - дорваться.

   - Ну, а теперь какъ же? Когда опять бой?

   - Не можно знать... Здѣсь, главное, въ горахъ: несподручно... Ему всякая горка вѣдома, опять налегкѣ, лазитъ, какъ кошка, китаецъ ему дружка. Въ бою и то заберется на вышку и подаетъ сигналъ. Троихъ прогнали сегодня такихъ мимо насъ: косы связаны, имъ кричатъ.

   - Куда прогнали?

   - Въ штабъ.

   - Ну, такъ какъ же: скоро опять бой?..

   - На ровныя бы мѣста бы. Сказываютъ, тутъ городъ. Какъ городъ звать-то?

   - Ульяпновъ,- несется изъ-подъ деревьевъ.

   - Да, Ульяновъ.

   Мы смѣемся.

   - Ляоянъ.

   - Онъ самый: хорошее мѣсто!

   - Мѣсто хо-ро-шее.

   - Такъ точно: заманить туда его...

   - Заманивайте... Тебя какъ звать?

   - Степановъ.

   - Ну что жъ? Не къ японцамъ же, въ самомъ дѣлѣ, ѣхать: поворачивайте дрезину.

   - Японцевъ, ваше благород³е, сейчасъ нѣтъ: они воротились на станц³ю ночевать.

   - Въ Синюченъ?

   - Такъ точно.

   - И завтра, сказываютъ, не будутъ: дневка у нихъ назначена.

   - А вы откуда знаете это?

   - Китайцы сказываютъ.

   - Можно дать имъ папиросъ?

   - Конечно.

   Мы раздаемъ наши папиросы повеселѣвшимъ солдатамъ.

   - Эхъ, вотъ лошадкамъ соломки бы только: нечего имъ, сердечнымъ взять.

   - Тамъ есть.

   - Ну, значитъ, привезутъ. Да вотъ и командиръ ѣдеть.

   - Кто командуетъ эскадрономъ?

   - Корнетъ...

   Но фамил³и мы уже не слышали.

   Черезь два часа мы опять въ Гайчжоу. Только въ одномъ окнѣ огонекъ, да осиротѣлая маленькая группа офицеровъ на площадкѣ.

   - А мы ужъ считали, что васъ взяли, и пари держали.

   Нашъ поѣздъ отходитъ назадъ въ Дашичао. Мы съ грустью смотримъ на эту станц³ю, которая завтра уже будетъ, можетъ-быть, въ рукахъ японцевъ. Печать запустѣн³я уже лежитъ на ней.

   Мягко, точно отталкивая или выпуская изъ себя рельсы, уходитъ все быстрѣе и быстрѣе нашъ поѣздъ.

   Прощай, Гайчжоу, и этотъ вечеръ необычныхъ ощущен³й!

  

   Мы возвратились въ Дашичао вечеромъ, часовъ въ 11.

   Привезли раненыхъ отъ Мищенко: сегодня у него былъ бой и хорош³й. Раненъ полковникъ въ плечо и два солдата, не тяжело. Идемъ ужинать.

   За ужиномъ на верандѣ мы сидимъ, ѣдимъ, пьемъ квасъ и разговариваемъ, конечно, о текущихъ дѣлахъ.

   Рядомъ со мной саперный подполковникъ Спиридоновъ,- тотъ самый, который провелъ послѣ перерыва поѣздъ въ Портъ-Артуръ. Это смуглый брюнетъ, напряженный, ищущ³й и жадный захватить одно, десять, двадцать и такихъ же и новыхъ, какихъ угодно, самыхъ отчаянныхъ дѣлъ. Въ этомъ не можетъ быть сомнѣн³я при одномъ взглядѣ на него. Въ его вѣдѣн³и теперь поѣзда и лин³и въ сферѣ соприкосновен³я съ непр³ятелемъ. На этомъ основан³и онъ предъявляетъ намъ маленькую претенз³ю - почему мы не взяли у него офицера въ провожатые.

   - Да позвольте: мы ничего не знаемъ о вашемъ назначен³и.

   - Что жъ, святымъ духомъ мы должны это знать?

   - Ну, вотъ вы уже и обижаетесь, а попадись вы съ поѣздомь къ японцамъ, кто отвѣтилъ бы?

   За ужиномъ всѣ примирились, и подполковникъ разсказалъ комичный эпизодъ, бывш³й съ нимъ подъ Вафангоу. Интересуясь боемъ, онъ съ нѣсколькими агентами дороги отправились пѣшкомъ на горы, чтобы лучше видѣть оттуда. Всѣ они были въ бѣлыхъ кителяхъ, и японцы, придявъ ихъ, вѣроятно, за начальство, открыли по нимъ пальбу изъ пушекъ. Снаряды стали рваться и надъ головой, и по бокамъ, и впереди, и сзади, а X., одинъ мирный житель, соблазненный компан³ей, началъ такой кэкъ-уокъ танцовать, что и теперь, слушая полковника, ужинавш³е умирали отъ смѣха.

   - Ну, конечно, драли кто какъ могъ, вразсыпную. Мы съ Р. бѣжимъ, вдругъ видимъ лошадь безъ всадника,- прекрасная лошадь, отличное сѣдло... Я къ ней: "Васька, Васька, тпр... тпр... Ва-аська..." и хвать ее за поводъ... "Ну, теперь я тебѣ покажу, какой ты Васька!"' Вскочилъ. Р. кричитъ: "Меня возьмите!" Посадилъ и его сзади и началъ этому Васькѣ всыпать. Р. кричитъ: "Тише, тише! Разобьете у меня все!" - "По военному времени ничего бьющагося не полагается!" Подскакиваемъ къ семафору: генералъ Самсоновъ! Я говорю P.: "Слѣзьте, неловко, надо честь отдавать!" Обхватилъ меня: "Ни за что! Разбили все, да еще слѣзай!" Ну, такъ и подъѣхалъ къ генералу; лапу къ козырьку... Это что за лошадь у васъ?" - "Такъ и такъ, у японцевъ отбили".- "У какихъ японцевъ? Это лошадь полковника, начальника моего штаба". Ну что жъ, съ чужого коня среди грязи долой. Слѣзли. Смотримъ, и полковникъ идетъ. Оказалось, что одинъ изъ снарядовъ, разорвавш³йся близко, напугалъ нашего Ваську,- онъ шарахнулся, взвился на дыбы, упалъ съ полковикомъ, а потомъ вскочилъ и ускакалъ.

   Мы кончаемъ ужинъ, прощаемся съ любезнымъ хозяиномъ и идемъ въ наши вагоны.

   Пока мы спимъ, поѣздъ привозитъ насъ въ Инкоу.

   Утромъ ко мнѣ заглядываетъ Н. А. Демчинск³й и кричитъ своимъ мощнымъ голосомъ:

   - Будетъ дрыхнутъ: вставайте!

   - Вы какими судьбами здѣсь?

   - Какими судьбами, бодай васъ комаръ лѣвымъ копытомъ, уѣхали, ничего не сказали, на шесть часовъ безъ папиросъ оставили.

   - Вѣдь мы же условились, въ которомъ часу уйдеть поѣздъ, еще часъ васъ ждали.

   - Ну, ладно, ладно, вставайте.

   - Являлись?

   - Все сдѣлалъ.

   Н. А. разсказываетъ о своихъ визитахъ. Между прочимъ, ему поручено, если это возможно по имѣющимся даннымъ, опредѣлить погоду въ ³юлѣ. Въ Мукденѣ, Ляоянѣ живутъ старожилы-англичане, семилѣтн³я данныя имѣются у дороги.

   - Вотъ къ вамъ и направилъ меня генералъ,- обращается H. А. къ Степану Николаевичу.

   - Новое, значитъ, начальство, благодаримъ!

   - О, да, да! Я васъ подберу!

   - Да ужъ и подбирать нечего, только успѣвай во всѣ стороны поворачиваться да прикладываться къ козырьку: "Слушаю-съ!". Во снѣ и то только и снится, что - "слушаю-съ!". Зоветъ начальство: "Вы что это себѣ думаете? Если пров³антъ сгн³етъ отъ дождей, что арм³я будетъ ѣсть? 3600 кв. саженъ доподнительныхъ помѣщен³й должно быть готово... кратчайш³й срокъ!" - "Слушаю-съ!" - "Съ 15-го надо одиннадцать воинскихъ на нижн³е участки, съ 20-го - шестнадцать! Смотрите, не остановите все дѣло!" - "Уголь, уголь, уголь!" - "Помните: первые поѣзда въ Портъ-Артуръ..." - "Слушаю-съ".- "Дрова, давайте дровъ, гдѣ у васъ дрова?!" - "Еще помѣщен³й!" - "Те-те-те! Да у васъ шпалы сгнили! Берите откуда хотите - всѣ смѣнить!" - "Батюшки, а кюветы, кюветы совсѣмъ заплыли! Да что жъ это? Вы посмотрите только, посмотрите: солома, окурки, бумажки! Да вы понимаете все значен³е хорошаго санитарнаго состоян³я арм³и? Вѣдь впустите болѣзни,тогда уже поздно будетъ!" - "Пятьсотъ человѣкъ ежедневно..." - "Пять, десять тысячъ, но чистота вездѣ, гдѣ войска, должна быть идеальная!" Думалъ, что хоть здѣсь часа на три отдышусь. И на вотъ тебѣ!

   И С. Н., комично раздвинувъ пятерню, говорить унылымъ голосомъ Н. А.:

   - Слушаю-съ!..

   - Да ужъ, пожалуйста, а я буду васъ имѣть въ виду...

   - Такъ что виды всѣ отдали ужъ, а насчеть нужныхъ вамъ свѣдѣн³й не сумлѣвайтесь,- всѣ ихъ вамъ черезъ три дня предоставимъ, и распорялсен³е на глазахъ вашего превосходительства сейчасъ же дали по телеграфу. Объ одномъ почтительнѣйшая просьба: ежели бить будете, такъ не въ зубы только; какъ видите, два, да еще переднихъ, потерялъ, такъ опасаюсь, какъ бы до окончан³я войны хватило...

   - И, если вѣшать, такъ за шею?

   - Если ваша ласка...

   - Да, надо, надо васъ учить...

   - Насъ, дураковъ, не учить, такъ кого же и учить! А наше дѣло солдатекое: "слушаю-съ", "радъ стараться",

   - Ну, такъ вотъ...

   Мы выходимъ на платформу.

  

   Вѣтреное утро. Плоская равнина, плоская даль съ шоколадными волнами Ляохе, маленькое станц³онное здан³е изъ сѣраго кирпича съ надписью "Инкоу", пустота кругомъ, какъ брошенная усадьба, гдѣ живетъ только сторожъ, да и того никогда не увидишь.

   Въ ста сажепяхъ устье Ляохе. Вѣтеръ рветъ и клонитъ паруса шныряющихъ джонокъ. Въ пыльномъ туманѣ вырисовывается на другой сторонѣ плоск³й городокъ - Ню-чуанъ. Это европейская часть города. Китайская - гдѣ-то тамъ, за тѣми столбами и тучами изъ мелкой желто-сѣрой,- какъ и цвѣтъ воды въ Ляохе,- пыли.

   Вѣтеръ противный, и мы рѣшаемъ ѣхать туда на лошадяхъ, а обратно по вѣтру на лодкѣ.

   Въ двухколесныхъ китайскихъ кареткахъ, запряженныхъ плотными мулами съ остриженными гривами, мы разсаживаемся по-двое: одинъ внутри, другой на облучкѣ, рядомъ съ кучеромъ. Я знакомъ съ этими каретками безъ рессоръ,- въ 98-мъ году проѣхалъ въ нихъ отъ Бичжу до Портъ-Артура,- и потому сажусь на облучокъ. Адамъ Ивановичъ залѣзаетъ внутръ и пытается заснуть. Но, ѣдемъ хотя и шагомъ, толчки так³е, что и привыкш³й ко всему Адамъ Ивановичъ спать не можетъ и, владѣя немного китайскимъ языкомъ, вѣрнѣе, русско-китайскимъ жаргономъ,- помогаетъ мнѣ разговаривать съ кучеромъ.

   Кучеръ нашъ милый молодой китаецъ. Если бы не бритая половина головы и не эта коса - никто не отличилъ бы его отъ стройнаго итальянца-юноши. Жизнерадостный, ласковый. Онъ учитъ меня, какъ здороваться съ проходящими китайцами, и я повторяю за нимъ слова привѣтств³я. И мнѣ весело киваютъ головой, а мой возница говоритъ:

   - Шанго, шанго!

   Какое-то русско-монголо-китайско-манчжурское слово, смыслъ котораго: хорошо. Слово, употребляемое только въ разговорѣ съ русскими.

   Проѣзжаемъ мимо стоящаго у пристани брошеннаго парохода, съ заднимъ колесомъ, какой-то нашей компан³и.

   - Похо! - говоратъ китаецъ и корчитъ пренебрежительную рожицу, значитъ: нехорошо.

   Дальше стоитъ черный, мрачно задумавш³йся надъ своей долей "Сивучъ", наша канонерская лодка. - Шанго! - говоритъ китаецъ и заглядываетъ мнѣ въ глаза.

   - Бжд...

   И я показываю пальцемъ вверхъ.

   Онъ смѣется и отрицательно мотаетъ головой:

   - Шанго!

   Еще что-то говоритъ.

   Шидловск³й переводитъ:

   - Говорить, что не придется взрывать, что русск³е побѣдятъ. Говоритъ, что русск³е лучше, у русскихъ денегъ больше и настоящ³я деньги, а у японцевъ своихъ денегъ нѣтъ, также русск³я, но не настоящ³я...

   Китаецъ смѣется, киваетъ головой и говоритъ:

   - Похо! Жапонъ похо! Русска - шанго!

   Пыль несносная, вѣтеръ такъ и рветъ вывѣски у китайскихъ лачугъ-лавочекъ. Мы ѣдемъ какимъ-то длиннымъ предмѣстьемъ. Группы китайцевъ сидятъ у лавочекъ. Ѣдутъ наши солдатики на двуколкахъ. Править, ружье со штыкомъ за спиной, ѣдетъ въ этой необычной обстановкѣ и, очевидно, уже привыкъ и ѣдетъ, какъ ѣхалъ бы гдѣ-нибудь въ Тульской усадьбѣ верхомъ на бочкѣ, равнодушный къ привычнымъ впечатлѣн³ямъ.

   Степань Николаевичъ подходитъ, идя рядомъ, говоритъ:

   - Помните вчерашнюю поѣздку? "Кто ѣдеть?" - "Летюча почта!" Ночь, никого нѣтъ, кругомъ японцы, скачетъ: "летюча почта!". А старшой Степановъ: "Никифоровъ, какъ звать, бишь, городъ, гдѣ сражен³е будетъ?" - "Ульяновъ".- "Да, да, Ульяновъ, точно!" - "Ляоянъ?" - "А кто его знаетъ: по-нашему Ульяновъ, что ли". А соображен³я насчетъ стрѣльбы японцевъ: "Лошадь убить норовить, а солдата, видно, живьемъ охота захватить"... Казалось бы, совсѣмъ наоборотъ... "Потому и ранитъ все больше въ ноги". И все это просто и ясно, и все это въ трехъ шагахъ отъ этого самаго японца, на томъ мѣстѣ, гдѣ приказано стоять и ждать дальнѣйшихъ распоряжен³й чрезъ эту самую "летючу почту". А завтра его убьютъ, и другой Степановъ уже будетъ такъ же дожидаться гдѣ-нибудь летучей почты, такъ же налажено, какъ будто всю жизнь только такъ и ждали и всю жизнь только такъ и скакала эта летучая почта. Вотъ пусть и повоюеть съ такими молодцами японецъ: и тамъ разбилъ, и тамъ, и флотъ, кажется, въ дребезги раскаталъ, и опять флотъ какъ ни въ чемъ не бывало, можетъ-быть тамъ уже опять плыветъ, и сильнѣе ихняго флотъ, и скачетъ опять летучая почта. Степановъ стоитъ, и, хотя ты колъ ему на головѣ чеши, хоть убей его,- вмѣсто одного два, три вырастетъ такихъ же готовыхъ, какъ утодно, подставить свой лобъ. Какъ тутъ не вѣрить въ побѣду? Сперва я думалъ, что вздуютъ, но теперь... Впечатлѣн³е такое: какой-то слабосильный человѣкъ, нервный, не выдержалъ и задушилъ... изо всей своей силы какого-то лѣниваго верзилу. Разъ, два, три... Судорожно, нервно, ударъ за ударомъ, а верзила уже на ногахъ, и въ результатѣ - покушен³е съ негодными средствами. Широк³е замыслы и мизернѣйшее выполнен³е каждаго задуманнаго плана... И пушки наши оказываются лучше, и ружья,- еще нѣсколько новыхъ пр³емовъ, и тогда что жъ? Миръ въ Ток³о? Начинаю и этому вѣрить: чѣмъ больше присматриваюсь, тѣмъ больше вѣрю.

   Начинаются европейск³е дома все изъ того же темно-сѣраго кирпича съ темными крышами. Мы останавливаемся у садика и разсчитываемся съ извозчиками.

   - Сколько?

   - Дуо рубъ. Шанго, шанго.

   Изъ садика мы проходимъ на набережную. Слишкомъ громкое слово. Маленьк³е домики придвинулись совсѣмъ близко къ водѣ, и для прохода остается всего сажени полторы. И безъ вывѣски на русскомъ языкѣ, что ѣзда на лошадяхъ воспрещается, здѣсь все равно иначе, какъ пѣшкомъ, не пройдешь.

   Какой-то иностранный пароходъ стоитъ, множество джонокъ.

   - Что это,- машеть рукой С. Н.:- вы бы въ мирное время сюда пр³ѣхали! Это сплошной лѣсъ изъ мачтъ: до сорока тысячъ джонокъ собирается.

   Вотъ англ³йск³й магазинъ, страшно дорогой, съ разными остатками очень сомнительныхъ по качеству товаровъ. И раньше, очевидно, былъ наполненъ этотъ магазинъ дешевкой-бракомъ, а теперь остался уже только бракъ отъ этого брака. Но по тройной цѣнѣ.

   Вотъ "Манчуръ-гаусъ" - двухэтажное здан³е, ресторанъ и гостиница.

   Первый завтракъ, второй завтракъ, файфъ-о-клокъ, обѣдъ. Кормятъ недурно, обѣдь - семь блюдъ.

   Мы попадаемъ на первый, изъ двухъ блюдъ: яичница и отбивныя котлеты. Черезъ чась второй, изъ пяти блюдъ.

   Въ большой комнатѣ прохладно, столики, чисгое столовое бѣлье, громадныя, во всю комнату, опахала движутся надъ головой, и съ каждымъ ихъ движен³емъ васъ опахиваетъ свѣжая струя воздуха. Все какъ-то сразу располагаетъ къ покою и отдыху. Хочется ѣсть, оставивъ всѣ мысли и заботы. И мы ѣдимъ; намъ прислуживаютъ молодые китайцы - вѣжливые, расторопные.

  

   Сегодня мы выѣзжаемь изъ Дашичао обратно до Харбина и далѣе по восточному отдѣлен³ю лин³и до станц³и Пограничной.

   Только-что привезли извѣст³е о томъ, что казацкая сотня перерѣзала и перестрѣляла часть людей въ двухъ японскихъ эскадронахъ. Эскадроны спѣшились и отправились-было въ деревню, когда налетѣли казаки. Но въ это время на горизонтѣ показалось еще нѣсколько японскихъ эскадроновъ, и наша сотня съ 20-ю захваченными лошадьми благополучно ретировалась.

   Усиленно муссируется слухъ, что японцы истязуютъ раненыхъ, добиваютъ ихъ и уродуютъ трупы.

   Но пока, кромѣ авторитетнаго, но совершенно голословнаго заявлен³я: "это фактъ",- никакихъ фактовъ собрать не удалось.

   - Очевидцы говорятъ.

   - Кто именно?

   - Да тѣ, кто видѣли,

   - Вы сами видѣли?

   - Нѣтъ.

   - Вамъ кто говорилъ?

   - Мнѣ? Да вотъ, позвольте, на что лучше? Спросите X...

   X., легк³й на поминѣ, тутъ какъ тутъ.

   - Я самъ не видѣлъ. Да самое лучшее спросите раненыхъ.

   Я по дорогѣ разспрашивалъ солдатъ изъ передовыхъ отрядовъ,- говорю я:- иные передавали, какъ слухъ, со словъ другихъ, но никто самъ не видѣлъ. Теперь въ Дашичао, Ляоянѣ, Мукденѣ, Харбинѣ и на всѣхъ пунктахъ я буду опрашивать во всѣхъ госпиталяхъ.

   - Видите, весьма возможно, что это работа и китайцевъ. Въ послѣднюю войну было много случаевъ издѣвательства надъ трупами. Нельзя, конечно, поручиться и за нервную систему каждаго японскаго солдата, какъ и нашего, особенно казака... Японцы обозлены на казаковъ, казаки на японцевъ.

   Чтобъ закончить на время съ этимъ вопросомъ, я забѣгаю впередъ и сообщаю: пока ни въ одномъ госпиталѣ отъ Дашичао до Харбина включительно ни одинъ раненый,- включая въ это число и подобранныхъ послѣ сражен³я и ушедшихъ отъ японцевъ,- не видѣлъ ни добиван³я раненыхъ, ни изуродованныхъ труповъ, ни пытокъ, которымъ будто бы подвергали японцы плѣнныхъ, чтобы узнать истину. Нѣкоторые раненые слыхали обо весмъ этомъ, но никто отъ очевидца не слыхалъ. Это - собранныя мною свѣдѣн³я, и на основан³и ихъ, пока не наткнусь на дѣйствительный факть, я буду относиться къ нему, какъ къ слухамъ, въ родѣ тѣхъ, что распускала китайская чернь въ послѣднюю войну, будто бы русск³е генералы питаются подсердечнымъ жиромъ китайцевъ, а потому и убиваютъ ихъ; что евреямъ нужна кровь православныхъ; что, какъ утверждаютъ чернорабоч³е изъ казаковъ на Амурѣ, китайцакъ нужна для чего-то русская кровь, и пр., и пр., и пр. изъ копилки невѣжества всѣхъ странъ и народовъ, и напротивъ, наивное заключен³е старшего Степанова,- что японцы навѣрно цѣлятъ въ лошадей и въ ноги, чтобы живьемъ взять въ плѣнъ,- мнѣ говоритъ гораздо больше о гуманности японцевъ,- признанной и высшей нашей администрац³ей на войнѣ (я писалъ уже объ этомъ приказѣ),- имѣющихъ въ виду одну только цѣль - выбить изъ строя какъ можно больше людей, нанося имъ въ то же время какъ можно меньше личнаго зла.

   И вотъ изъ всего, что я здѣсь вижу и слышу, у меня получается, что таково же мнѣн³е и нашей высшей администрац³и, и многихъ офицеровъ, и нашего солдата; послѣдняго - въ массѣ, потому что, какъ отдѣльныя единицы, между ними попадаются, какъ видите, и мечтающ³е о подпилкѣ. Послѣдн³е по преимуществу изъ казаковъ. Врядъ ли можно упрекнуть японцевъ и въ томъ, что у нихъ имѣются спец³альные стрѣлки для нашихъ офицеровъ. Дѣло въ томъ, что нашъ офицеръ, хотя теперь костюмомъ и не выдѣляется рѣзко отъ солдата, но выдѣляется неизбѣжно до законамъ нашей тактики. Такъ, напримѣръ, въ цѣпи старш³й офицеръ, когда всѣ лежатъ, долженъ стоять иначе онъ не можетъ руководить. Но онъ можетъ простоять такъ, максимумъ, полминутки и падаетъ, пронизанный нѣсколькими пулями. За нимъ слѣдующ³й и т. д. То же при атакѣ: офицеръ идетъ впередъ на 10 шаговъ. Въ результатѣ пять процентовъ выбывшихъ - офицеры, т.-е., на двадцать солдатъ одинъ офицеръ, а въ дѣйствительности на практикѣ въ строю - два офицера въ ротѣ, много три, а, значитъ на 75-100 солдатъ - одинъ офицеръ. Убыль офицеровъ, кахъ видимъ, понятна и безъ спец³альныхъ стрѣлковъ: всѣ тамъ стрѣлки и всѣ спец³альные, признанные и нашей арм³ей, какъ превосходные стрѣлки.

  

  

   Почти цѣлый день пришлось простоять намъ на станц³и Тошицаю, такъ какъ сегодня возвращается въ Мукденъ начальникъ штаба намѣстника. Сегодня же возвращается къ себѣ въ корпусъ генералъ Штакельбергъ. Возвращается налегкѣ, оставляя свои вагоны въ Дашичао.

   Отъ-нечего-дѣлать я наблюдаю изъ окна вагона жизнь станц³и. Здѣсь уже настоящее походное положен³е, и сѣрая солдатская масса поглощаетъ офицеровъ, блескъ штаба. Масса эта точно чувствуегъ, что сила въ ней, что только на ея плечахъ вытащить можно все это громадное дѣло. И она тащить его, какъ ей удобнѣе это: порванные штаны, забытый поѣздъ, сгорбленная фигура - лишь бы не стояла работа. И работа не стоитъ: съ виду неспѣшная, налаженная, какъ будто только-что пр³ѣхавш³й эшелонъ пр³ѣхалъ не въ чуж³я, невиданныя мѣста, а къ себѣ, гдѣ все ему извѣстно, гдѣ привыкъ онъ уже работать и будетъ такъ всегда работать. Такъ какой-нибудь муравей налаженно ползетъ по листяку, пока бурей, дождемъ не снесетъ его, чтобъ тамъ сейчасъ же и такъ же налаженно продолжать все ту же свою артельную работу въ какихъ угодно услов³яхъ Таковъ и китаецъ. Не таковъ, вѣроятно, французъ и англичанинъ. Японецъ подходитъ, вѣроятно, ближе къ русскому. Кто изъ нихъ трехъ - русск³й, японецъ, китаецъ - окажется выдержаннѣе, сильнѣе, въ смыслѣ выносливости, выдержки, способности быстро приспособиться къ новымъ услов³ямъ - для меня вопросъ, и я подаю голосъ за русскаго. Это, такъ сказать, на почвѣ булата.

   Все мое,- сказалъ булать. Что до злата, то выше китайца нѣтъ никого на свѣтѣ: англичанинъ, грекъ, армянинъ, еврей - всѣ эти сильныя въ торговомъ отношен³и нац³и - дѣти передъ китайцемъ и его быстрой приспособляемостью. Постройка Восточно-Китайской желѣзной дороги - такая яркая иллюстрац³я тому: разбогатѣвшихъ русскихъ - ничтожныя единицы, а китайскихъ подрядчиковъ теперь цѣлый новый кланъ, организованный и сплоченный. Единственное дѣло - мукомольное пока еще въ рукахъ русскихъ. Но по существу и оно уже перешло къ китайцамъ. Такъ, когда пришли русск³е сюда, покупали пудъ пшеницы по 15 копеекъ, а теперь - 80 копеекъ. И русск³е постоянно думаютъ, что купили послѣднюю парт³ю, но новая надбавка - и является новая парт³я, но опять послѣдняя. И всѣ какъ одинъ, и только на основан³и словеснаго соглашен³я, и сельское хозяйство, отъ котораго разоряемся мы, здѣсь процвѣтаетъ, и въ критическ³й моменть сельск³й хозяинъ отобьетъ даже отъ дороги всѣхъ ея рабочихъ.

  

   Способный, очень способный народъ китайцы, и каждый день я все болѣе убѣждаюсь въ этомъ, Сегодня утрокъ въ Ляоянѣ я вижу такую сцену. Группа китайскихъ ребятишекъ, человѣкъ въ дваддать, выстроилась и продѣлываетъ разные военные пр³емы. Вмѣсто ружей у нихъ палки. Вся команда по-русски. Смотрѣвш³е офицеры говорятъ, что чистота пр³емовъ не оставляетъ желать ничего лучшаго: они маршируютъ въ ногу стройнами рядами, колоннами или командуютъ разсыпной строй, и всѣ, кромѣ начальника отряда, быстро, какъ кошка, разбѣгаются, ложатся подъ прикрыт³емъ, и только командиръ одинъ стоитъ и строго оглядываетъ свое войско.

   Въ Мукденъ мы пр³ѣхади часа въ три и уѣдемъ только завтра въ этотъ же часъ.

   Времени много, и я думалъ, какъ использовать его. Хорошо бы проѣхать въ городъ, но надо знать пароль, потому что вечеромъ безъ пароля не вропустятъ. Надо итти на вокзалъ и разспросить кого-нибудь, какъ все это дѣлается.

   На вокзалѣ очень мало народу; Адамъ Ивановичъ пьеть квасъ и пальцемъ манитъ меня къ себѣ:

   - Хотите познакомиться съ только-что возвратившимся изъ отряда Мадритова?

   - Ну, конечно.

   - Вотъ, Викторъ Даниловичъ Козловъ, военный коррсепондентъ отряда.

   Приподнимается со стула молодой брюнетъ, съ широкимъ загорѣлымъ лицомъ, черной короткой бородкой, густой черной стриженой шевелюрой. Мы жмемъ другъ другу руки, и я сажусь рядомъ.

   - Вы весь походъ прожили?

   - Весь.

   - Гдѣ вы были, собственно, въ Кореѣ?

   - Второго апрѣля (весь отрядъ, собственно, пятаго) перешелъ Ялу у Войцегоумыня.

   - Это гдѣ?

   - Верстъ 250 южнѣе Мацерлишаня. Отсюда мы прошли на Чточюнъ, Хондомъ, Хычхенъ, ²окуснъ, Яксу, Ганчжимнъ, Канге, Тохчей, Хайчекъ, Пеньякъ, Хамхынъ, Анчжу, ²онченъ и перешли назадъ за Ялу. Въ общемъ, верстъ шестьсотъ.

   - Много дѣлъ было?

   - Собственно, постоянно были дѣла въ Анчжу, Чжанчжилинѣ, Канте, Хамхмаѣ. Хамхымъ сожгли, взорвали пороховой скдадъ, отобрали 350 ружей, нѣсколько пушекъ. Въ 7-ми городахъ уничтожили пороховые склады, ружья, пушки.

   - Въ вашемъ отрядѣ были и китайцы?

   - Сорокъ человѣкъ, но имъ не повезло,- никто назадъ не вернулся. Всѣхъ выбывшихъ изъ строя 20%.

   - Большой отрядъ?

   - Пятьсоть человѣкъ, а строевыхъ отъ 250-300.

   - Кто особенно отличился?

   - Всѣ, какъ одинъ. Удивительно подобрана компан³я: Бодиско, Линевичъ, сынъ командующаго восточнымъ отрядомъ, Гирсъ. Когда отрѣзали Бодиско, Линевичъ прямо чрезъ адск³й огонь прошелъ и далъ знать остальнымъ. Два первыхъ, вызвавшихся дать знать, тутъ же свалились. Шапку поднимаешь, и сейчасъ же она прострѣлена. Линевичъ - это какая-то сплошная отчаянная храбрость. Рѣшительно нѣтъ для него препятств³й: словами этого нельзя передать.

   - Только съ японцами сражались?

   - Нѣтъ, отъ Чжанчжидина начались засады корейцевъ и ужъ до конца.

   - Хорошо дрались корейцы?

   - Подъ конецъ стойко. Мы отобрали у нихъ за это 600 головъ скота. На золотыхъ пр³искахъ одного американца порвали телеграфные провода. Вообще, бѣды надѣлали много. Два моста сожгли. Около Ы-чжу сожгли мостъ, другой разобрали и пустили по течен³ю: не было взрывчатыхъ веществъ.

   - Вся команда хорошо дралась?

   - Какъ одинъ человѣкъ. Что дѣлала вольная кавказская дружина! Прямо звѣри, а не люди. Были у насъ два брата осетины - Гамаевы. Одного при атакѣ убили. Такъ было дѣло. Мы напали на городъ {Назван³е не помню, кажется, Анчжу.}, и вдругъ, оказывается, тамъ японцы - и залпъ. Бодровъ скомандовалъ сейчасъ же спѣшиться, отвести лошадей и залечь. Второй залпъ, и Бодровъ, смертельно раненый, падаетъ, но успѣваетъ передать команду и дальнѣйш³я распоряжен³я. Положен³е наше такое: мы лежимъ всѣ за разными бугорками въ 70-100 саженяхъ отъ города. Чуть кто покажется - готовъ. Такъ лежать надо до ночи,- а дѣло началось съ утра,- иначе, пока будемъ бѣжать назадъ, перебьютъ всѣхъ,- всегда во время отступлен³я больше всего потери. Этотъ убитый осетинъ Гамаевъ,- красавецъ, оба брата красавцы, сильные, молодые,- залегъ рядомъ съ Линевичемъ. И они указывали другъ другу, гдѣ выглядывае³ъ голова японца, корейца. Линевичъ говоритъ Гамаеву: "Я этого, а ты того бей". Гамаевъ не стрѣляетъ. Пригнулся головой и лежитъ. Линевичъ смотритъ, а у него изъ виска кровь, мертвый уже. Вечеромъ по обоюдному соглашен³ю стали убирать трупы, раненыхъ. Живой Гамаевъ, какъ узналъ, что брата убили, сталъ страшно выть, какъ воютъ собаки. Но это было такъ ужасно, такъ страшно: страшнѣе всякаго сражен³я - этотъ вой въ темнотѣ. Такъ повылъ часа два, взялъ кинжалъ, никакого другого оруж³я, и исчезъ въ темнотѣ. Никогда не забуду эту ночь: ни зги, только фонарики японскихъ братьевъ милосерд³я, разыскивающихъ своихъ раненыхъ.

   - Ну, что жъ Гамаевъ?

   - Къ утру возвратился, весь въ крови, спокойный, говоритъ: "Братъ отомщенъ: двѣнадцать умерло за него". Брата похоронилъ отдѣльно отъ общей могилы.

   Вечеръ, заря проиграла, тихо и нѣтъ больше вѣтра. Я смотрю и переживаю разсказъ объ отрядѣ Мадритова, и предо мною проносятся воющ³й, удовлетворенный Гамаевъ, ночь и фонарики китайцевъ. Этихъ китайцевъ, радушныхъ китайцевъ, которыхъ я такъ хорошо знаю, этихъ "бѣлыхъ лебедей", которые теперь уже стойко дерутся. Быстро сгущаются сумерки, и только еще тамъ на западѣ отверст³е въ небѣ, словно изнутри освѣщенное, словно глазъ, открытый, недоумѣвающ³й, сонный.

  

   Сегодня утромъ я познакомился съ не менѣе интереснымъ, чѣмъ вчера, человѣкомъ, только-что пр³ѣхавшимъ изъ Портъ-Артура.

   Это - артиллер³йск³й офицеръ Павелъ Ивановичъ Македонск³й. П. И., собственно, конный артиллеристъ, но теперь причисленъ къ четвертой Восточно-Сибирской артиллер³йской бригадѣ, къ батареѣ Романовскаго. Та самая батарея, которая, какъ это уже извѣстно, 2-го или 3-го мая потеряла весь составъ офицеровъ (убитыхъ и раненыхъ, причемъ самъ Романовск³й тоже раненъ въ ноги) и изъ 48 нижнихъ чиновъ - сорокъ.

   Тѣмъ не менѣе оруд³я на лямкахъ были вывезены, и непр³ятельская батарея при этомъ молчала, т.-е., значитъ, была подбита.

   А 13-го мая эта же батарея (оба боя происходили близъ Самсона) выдержала бой въ течен³е всего дня, не потерявъ ни одного убитаго. Достигнуто это было всякаго рода приспособлен³ями, искусствомъ прятаться въ естественныхъ складкахъ мѣсткости и зоркимъ наблюден³емъ за сигнальщиками японской арм³и. Этимъ сигнальщикамъ, чтобъ подавать сигналы о томъ, гдѣ скрываются русск³я оруд³я, получаются ли перелеты или недолеты,- надо стоять на возвышен³яхъ, близкихъ къ русскимъ. А слѣдовательно, замѣтивъ такого сигнальщика, его легко или подстрѣлить, или даже захватить въ плѣнъ. Очень легко потому, что движен³я этихъ сигнальщиковъ руками даже непосвященному бросаются въ глаза. А зная уже пр³емъ японцевъ, ихъ выслѣживаютъ и не щадятъ.

   Бой 13-го тоже начался съ того, что, несмотря на искусную засаду, въ сторону батареи Романовскаго вдругъ стали летать снаряды. Къ счастью, саженей на сто дальше. Сигнальщикъ не успѣлъ исправить ошибки, такъ какъ его сейчасъ же стали искать глазами, нашли и застрѣлили изъ ружья,- и весь день снаряды такъ и ложились дальше батареи.

   - Такъ что теперь, по вашему мнѣн³ю, наша артиллер³я не уступитъ японской?

   - Она выше японской, потому что наши оруд³я, какъ и ружья, выше, а разъ мы къ тому же создали цѣлый рядъ новыхъ приспособлен³й, оказавшихся очень удачными, то понятно, что перевѣсъ полевой артиллер³и на нашей сторонѣ. И это не замедлитъ дать себя почувствовать въ дальнѣйшихъ сражен³яхъ.

   - А пока японцы все-таки и на Цзинчжоу завладѣли нашими оруд³ями?

   - Только не полевыми: изъ полевыхъ ни одно не попадо къ н мъ съ руки. Пулеметы попали, но они и раньше еще были приведены въ негодность; остальныя пушки китайск³я - безъ снарядовъ, мы всѣ разстрѣляли и больше и нѣтъ ихъ, да и замки испортили.

   - Такъ что съ артиллер³ей все обстоитъ совершенно благополучно?

   - Совершенко.

   - А вообще съ осадой?

   - Съ выходомъ флота въ море - морская осада сводится къ нулю, а что до сухопутной, то, чтобъ взять Портъ-Артуръ, и прежде, до выхода въ море флота, надо было арм³ю въ 4-5 разъ большую, а теперь и такая арм³я ничего не сдѣлаетъ. Портъ-Артуръ и не чувствуетъ этой осады. Получаетъ провиз³ю, ни одинъ зарядъ въ него попасть не можетъ съ суши.

   - Почему?

   - Далеко вынесена оборона: со стороны суши Портъ-Артуръ - крѣпость, удовлетворяющая всѣ