Ходасевич Владислав Фелицианович - Избранные письма

n="justify">   ¹ Очерк "Есенин" см.: Д. 1925. 30 мая; затем - СЗ. 1926. Кн. XXVII. В письме к Ю. Терапиано Ходасевич писал: "Как мне ни стыдно - я должен сказать, что обещание читать в Союзе о Есенине останется неисполненным. Статья вышла в значительной степени политической, а Вы согласитесь, что для политических выступлений перед случайной публикой, да еще столь недисциплинированной, как нынешняя, - надобно иметь толстую кожу и любовь к скандалам. У меня нет ни того, ни другого, а скандал, как я вижу, оказался бы неизбежен. Подождем лучших имен" (12 февраля 1926 г. - Байнеке. Ф. Терапиано).

   ² ...очень хорошие стихи... - "Баллада". См. в письме к Б. К. Зайцеву от 3 сентября 1925 г. и в письме к А. И. Ходасевич: "Я написал "Балладу", которая мне очень нравится" (17 октября 1925 г. - РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 52).

   ³ "То в Вышнем решено Совете"... - строка из письма Татьяны к Онегину.

   ⁴ Фондаминский Илья Исидорович (псевд. И. Бунаков; 1880-1942) - друг Вишняка, один из соредакторов СЗ. Погиб в концлагере.

   ⁵ Вишняк писал, что помог Ходасевичу устроиться в Д осенью 1925 г. после того, как он неожиданно пришел "взволнованный и мрачный" и сообщил, что, "не будучи больше в силах существовать, он решил покончить с собой!.." (НЖ. 1944. No 7. С. 282). В Д (редактор - А. Ф. Керенский) Ходасевич вел литературный отдел вместе с Алдановым в 1925-1926 гг.

   ⁶ Вышеславцев Борис Петрович (1877-1954) - юрист, философ, публицист. Писал о ПЗ (Жизнь искусства. 1922. No 1), отметил цикл стихов Ходасевича в альм. "Северные дни" (Феникс. I. M.: Костры, 1922).

  

   80. Б. К. Зайцеву. - АБ. Ф. Зайцева. Публ. впервые.

   В фонде Б. К. Зайцева сохранилось пять писем В. Ф. Ходасевича.

   Знакомство Ходасевича с Борисом Константиновичем Зайцевым (1881-1972) и его женой Верой Алексеевной (урожд. Орешниковой; 1878-1965) относится к студенческой поре. В A3 периодом сближения назван 1906 г.: "Карты. Пьянство. Желтые цветы. Зайцевы. Бунин. - "Золотое Руно". - Ссора с Рябушинским. - "Перевал"".

   В. Н. Буниной запомнился литературный вечер 4 ноября 1906 г. на квартире Б. К. Зайцева, где она впервые увидела И. А. Бунина; тогда же услышала и запомнила стихи Ходасевича.

   Отношения писателей оставались семейными, приятельскими. Деревня Притыкино - имение Б. К. Зайцева - вписана среди адресов в тетради Ходасевича 1915-1916 гг. В 1922 г. Зайцевы уехали из России. Их имена постоянно упоминаются в "камерфурьерском" журнале. Ходасевич обращается к Зайцеву со всеми вопросами, касающимися Данте, и в шутку называет его "дантистом".

   Но к творчеству друг друга писатели относились прохладно. 27 декабря 1916 г., размышляя над строчками Н. А. Некрасова: "...и не Милорда глупого, Белинского и Гоголя с базара понесет", - Ходасевич писал: "Малое и большое. Посредственное и образцовое. ("Бел<инский> и Г<оголь>"). Среднее между Мил<ордом> и Бел<инским> и Г<оголем>. Оценка данных вещей. Чем обогащаем? [Слякотью] Копейку - богачу. (Ибо худ<ожник> - великий мастер.)

   Народ дал нам былины, сказки и песни. Мы ему - Зайцева. "Отдарили"" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 21).

   Творческое противостояние усилилось, когда Зайцев и Ходасевич обратились к жанру биографий: в кн. XLIII СЗ опубл. последние главы повести "Державин", а в кн. XLIV начала печататься "Жизнь Тургенева" Зайцева. Ходасевич не принимал ни беллетризованных биографий, очень популярных во Франции, ни смешения в этом жанре биографических и автобиографических линий, наложения их или даже подмены. О Державине и в письмах он пишет неизменно отстраненно, со стороны, как добрый приятель: "Час тому назад Державин женился. Могу сказать, что изрядно похлопотал, чтобы устроить этот брак..." В повести "Жизнь Тургенева" Ходасевич подметил притязания автора на роль российского барина, помещика; насмешливо называл Зайцева "наш Тургенев", а увлечение его исполнительницей цыганских романсов Спиридович тут же повлекло язвительное сравнение с Тургеневым и Виардо.

   В 1945 г., прочитав мемуары М. В. Вишняка о Ходасевиче в НЖ, Б. К. Зайцев откликнулся из Парижа: "О Ходасевиче мне тоже приятно было читать. Что там вспоминать прежние мелочи, язвительности, уколы, все это так ничтожно... А человек он был нашей культуры, то есть "любитель просвещения", а это сейчас вроде зубров становится. Вы, разумеется, его смягчили. И ничего. Хорошо, что забылось, когда писали, желчное и едкое, что и Вам лично он иногда подпускал" (14 ноября 1945 г. - Гуверовскш институт. Стэнфорд. Ф. Вишняка).

  

   ¹ Шутка: Августа Филипповна Даманская (1875-1959) - журналистка, писательница, писала много, быстро и небрежно.

   ² ..одно неважное... - Вероятно, "Из дневника" ("Должно быть, жизнь и хороша..."), 1-2 сентября 1925 г.; ...одно очень хорошее... - "Баллада" ("Мне невозможно быть собой..."), июнь - 17 августа 1925 г.

   ³ Шутка, вызванная восхищенным отношением Н. Берберовой к П. П. Муратову. См. ее ст-ние "Перед разлукой горестной и трудной..." с посвящением М. (СЗ. 1924. Кн. XX): Там же рассказ П. Муратова "Шехеразада", посвященный Нине Берберовой.

   ⁴ 24 сентября 1925 г. Ходасевич написал Ю. К. Терапиано: "Многоуважаемый Юрий Константинович, к сожалению, ввиду того, что я на долгий срок буду перегружен неотложной работой, я вынужден отклонить предложение Правления о редактировании альманаха и о председательствовании в Литературной Студии. Позвольте просить Вас довести об этом до сведения общего собрания и передать Союзу мои наилучшие пожелания его начинаниям. Примите уверения в сердечном уважении. Владислав Ходасевич" (Байнеке. Ф. Терапиано).

   ⁵ См. коммент. 5 к письму 78.

   ⁶ Со to b&#281;dzie? - Что будет? (пол.)

  

   81. Б. А. Диатроптову. - НН. 1988. No 3. С. 92.

  

   ¹ Диатроптов Даниил Борисович родился в 1923 г. Его воспоминания об отце, о семье см. в том же номере НН.

   ² Катя - Екатерина Сергеевна Урениус, жена П. П. Муратова.

   ³ Парафраз из поэмы Пушкина "Полтава" (1828).

   ⁴ Отрывок из повести, о которой упоминает Ходасевич, см. в т. 3 наст. изд.

   ⁵ Следуют ст-ния "Баллада" и "Звезды".

   ⁶ Первая заметка о Ходасевиче, похожая на политический донос, появилась в No 36 за 1925 г. в ленинградском еженедельнике "Жизнь искусства": "Итак, вчерашний прихлебатель покойного ленингр. Дома Искусств и бывший лектор лит. кружков В. Ходасевич - ныне певец реакции и столп монархизма..." (С. 14). В No 41 последовало продолжение: "Влад. Ходасевич раз навсегда стал непременным черносотенцем и глашатаем самодержавия. <...> Очевидно, поэт Ходасевич решил никогда не вступать на территорию СССР. Тем и лучше. В нашей стране нет места подобным шарлатанам и негодяям" (С. 8).

   Две первые заметки были анонимными, третья "Ходасевич, Адамович, Иванов и К⁰", обвинявшая Ходасевича в двурушничестве и черносотенстве, подписана "Г. А.". Ходасевич понимал, что написал ее редактор газеты Гайк Адонц, что, скорее всего, это заказная кампания. С этого времени он, по существу, прекращает переписку с Россией. Свои письма к А. И. Ходасевич адресует "Софии Бекетовой" (ее псевдоним), сам подписывается "В. Медведев". Редкие приезжающие из СССР боятся встреч с эмигрантами. См. рассказ Н. Н. Берберовой о встречах в Париже с О. Д. Форш, которая сказала, что в советском посольстве ей официально запретили видаться с Ходасевичем: "Мы стояли посреди комнаты, как потерянные.

   - Владя, простите меня, - выдавила она из себя с усилием" (Берберова. С. 271). Ср. этот эпизод с рассказом самой Форш о парижских впечатлениях, записанным К. Чуковским: "Рассказывала об эмигрантах. Ужаснее всего - Мережковские - они приехали раньше других, содрали у какого-то еврея большие деньги на религиозные дела и - блаженствуют. Заразили своим духом Ходасевича. Ходасевич опустился - его засасывает" (Чуковский К. Дневник 1901-1929. С. 441).

  

   82. М. М. Шкапской. - РГАЛИ. Ф. 2182. Оп. 2. Ед. хр. 8. Публ. впервые.

  

   83. М. В. Вишняку. - Lilly Library. Ф. Вишняка.

   ¹ Статью "Пролетарские поэты" см.: СЗ. 1925. Кн. XXVI. С. 444-455.

   ² Публикуя неизданный вариант повести Толстого "Казаки", А. М. Хирьяков упомянул о попытках автора писать повесть стихами. Это и вызвало у Ходасевича желание посмотреть, "как Толстой вертит стихом". Нужных для работы материалов у него не оказалось. Главу "Толстой-стихотворец" включил в свою кн. "О Толстом" В. Ф. Булгаков (Тула, 1964).

  

   84. М. А. Фроману. - Часть речи (Нью-Йорк). 1980. No 1. С. 292-294 / Публ. С. Поляниной.

   Фроман Михаил Александрович (наст. фам. Фракман; 1891- 1940) - поэт, переводчик. Н. Чуковский писал, что Фроман в 1923 г. приехал в Ленинград из Ташкента, к Наппельбаумам его привела "пламенная любовь к Ходасевичу" (Чуковский Николай. Литературные воспоминания. С. 110). Ленинградский писатель Л. Борисов вспоминал, что Фроман в одежде, манере говорить, "вплоть до пенсне, подражал Ходасевичу. <...> Когда скажешь ему, что он вылитый Ходасевич, Михаил Александрович полыценно кланяется и говорит, что каждый поэт на кого-нибудь похож, не похож на других только Крученых, зато его и читать никто не читает, - зачем?" (Борисов Л. За круглым столом прошлого: Воспоминания. Л., 1972. С. 134).

  

   ¹ Н. Н. - Берберова; Ида Моисеевна, И. М. - И. М. Наппельбаум (1900-1992), жена Фромана, подруга Берберовой, поэтесса, автор сб. "Мой дом" (Л., 1927).

   ² Давид Кнут - Довид Кнут (Фихман Давид Миронович; 1900-1955) - поэт "младшего" поколения эмиграции, автор шести сборников стихов, вышедших в Париже. Ходасевич был на обсуждении первой кн. Д. Кнута "Моих тысячелетий" в Союзе молодых поэтов и писателей весной 1925 г.; писал о нем М. Вишняку 24 ноября 1925 г.: "Посылаю стихи Д. Кнута. На Вашем месте я бы их напечатал. Один отрывок я давно уже поместил в "Днях". Поместил бы и эти - но они связаны, их надо напечатать вместе все три..." (Lilly Library. Ф. Вишняка). В период оккупации Д. Кнут активно участвовал в Сопротивлении вместе с женой Ариадной Александровной Скрябиной, которая была расстреляна. Воспоминания о поэте оставили все мемуаристы "младшего" поколения: Ю. Терапиано, В. Яновский, З. Шаховская, А. Бахрах, Н. Берберова и др. Последние годы жизни провел в Израиле.

   ³ О Божневе Борисе Борисовиче (1898-1969) см. вступит. статью Лазаря Флейшмана в кн.: Божнев Борис. Собр. стихотворений: В 2 т. Беркли, 1987. Т. 1. В 1925 г. вышла первая кн. Божнева "Борьба за несуществование", которую один рецензент назвал "писсуарной поэзией" (Е. А. Зноско-Боровский); Г. Адамович приветствовал автора, который "говорит по-своему"; Н. Берберова, напротив, упрекнула поэта за то, что "в его стихах перефразированы многие стихи Ходасевича" (СЗ. 1925. Кн. XXIV. С. 442; подписано псевд. "Ивелич"). В 1927 г. Божнев выпустил кн. восьмистиший "Фонтан"; в 1936 г. - поэму "Silentium Sociologicum" и "Альфы с пеною омеги". С 1939 г. жил в Марселе, скрываясь от фашистов в домах друзей. Он продолжал писать стихи (на рус. и фр. яз.) и издавал их сам, печатая на переплетах старых нот.

   ⁴ Оцуп Николай Авдеевич (1894-1958) - поэт, критик, мемуарист, начинавший как ученик Н. Гумилева. Ходасевич печатал его ст-ния в Б, отметил сб. "В дыму" и поэму "Встреча" (Д. 1926. 27 июня; В. 1928. 8 марта). В статье "Там или здесь?" он писал: "Даровитая молодежь в эмиграции имеется. Таковы хотя бы поэты: Н. Оцуп, В. Злобин, Б. Божнев" (Д. 1925. 18 сентября).

   ⁵ Следует текст "Соррентинских фотографий" до строк: "О чуждый камень спотыкаясь..."

  

   85. М. М. Карповичу. - Письма Карповичу. С. 146-150.

   ¹ Зензинов Владимир Михайлович (1880-1953) - писатель, публицист, постоянный сотрудник Д. Ходасевич писал о его кн. "Беспризорные" (В. 1929. 9 мая) и "Путь к забвению" (В. 1932. 28 июля).

   ² В фонде М. М. Карповича (АБ) сохранился машинописный экземпляр "Соррентинских фотографий" с надписью Ходасевича: "Дорогому Михаилу Михайловичу Карповичу на добрую память. В. Х."

   ³ Полемика Ходасевича с Куприным началась еще в России, когда в статье "А. Куприн и Европа" критик представил его как писателя нового типа, писателя-рассказчика, "среднего обывателя", который "сам не располагает большим внутренним и художественным опытом, чем его читатель" (РВ. 1914. 26 июня). Отвечая Куприну на открытое письмо (В. Ходасевичу // Русская газета. 1924. 3 мая) по поводу ст-ния "Романс", Ходасевич вспомнил свою давнюю статью, несколько даже огрубив ее мысль: "...в 1914 году в "Русских Ведомостях" я высказал свое мнение о вас как о писателе некультурном". Ответ его на критические замечания Куприна свелся к одной фразе: "...прежде, нежели вступаться за Пушкина, его надо знать" (А. И. Куприну // ПН. 1924. 22 мая). См. также коммент. 1 к письму 68.

   Позже, в статье о романе "Юнкера", критик отметил "очень тонкое, смелое мастерство, с которым Куприн пишет "Юнкеров" как бы спустя рукава", но "кажущаяся эпизодичность, кажущаяся небрежность, кажущаяся нестройность его повествования в действительности очень хорошо взвешены и обдуманы. Простоватость купринской манеры на этот раз очень умна и, быть может, даже лукава. Куприн как будто теряет власть над законами романа - на самом же деле он позволяет себе большую смелость - пренебречь ими. <...>

   Единство фабулы он мастерски подменяет единством тона, единством того добродушного лиризма, от которого мягким, ровным и ласковым светом вдруг озаряется нам стародавняя, несколько бестолковая, но веселая Москва..." (В. 1932. 8 декабря).

   Скорее всего, единственное письмо Куприна к Ходасевичу с признанием его критического мастерства (недат.; РНБ. Ф. 405. Ед. хр. 11. Ксерокс) написано в ответ на эту статью.

   ⁴ Письмо написано в разгар горячих споров о том, как относиться к происходящему в советской России, к возвращенчеству и возвращенцам. С целым рядом статей по этому поводу выступил М. Осоргин в ПН. "Кафедральствующий" - 2 сентября, "Требуется ланцет" - 28 октября, "Самоубийственная страничка из..." - 24 ноября, "Можно ли печататься в России?" - 11 декабря 1925 г. Он утверждал, что "только физический возврат может дать полное духовное слияние!", и призывал эмиграцию "стремиться не только к "духовному возврату", но и к фактическому возврату пера русского зарубежного писателя - домой, в Россию, к России, к читателю тамошнему, - всеми доступными и нравственно приемлемыми путями". Его "Особое мнение" (название статьи М. Осоргина в журн. "Еврейская трибуна", 1923, No 21) базировалось на убеждении, что "русская революция вовсе не продукт интеллигентской работы и комиссарских маневров. Она - явление стихийное, народное". Эти взгляды разделял и Александр Васильевич Пешехонов (1867-1933), много лет добивавшийся разрешения вернуться на родину - см. его кн. "Почему я не эмигрировал" (Берлин: Обелиск, 1923) и статью "Родина и эмиграция" в журн. "Воля России" (1925. No 7-11). Особого накала достигло движение к весне 1926 г., после доклада Е. Д. Кусковой "Сдвиги в России и в эмиграции (психология и действительность)". Оценку доклада см. в передовой ПН 18 марта 1926 г. Там же - изложение доклада. Кускова призывала эмиграцию к терпимости и сотрудничеству: "...надо сблизиться с Россией, надо всматриваться в тот еще неясный абрис великой России, которая должна образоваться. Мистика эмиграции, лишающая Россию чести и достоинства, непристойна и вредна". Больше того: исходя из положения, что власть в России признана населением и "перемешалась с ним", она писала, что "нужно получать директивы оттуда, как себя вести и что делать здесь".

   ⁵ Всероссийский комитет помощи голодающим, или Помгол, образован 21 июля 1921 г. Его возглавили Е. Д. Кускова и ее муж, экономист С. Н. Прокопович. Осоргин был членом комитета. В августе 1921 г. комитет разгромлен, множество людей арестованы. 24 августа 1921 г. Горький писал из Петрограда Е. П. Пешковой: "...аресты здесь - ужасающие. <...> В ночь сегодня - весь город гудел от автомобилей ЧК" (Архив А. М. Горького. Т. IX. С. 219). В 1922 г. многие из членов комитета были высланы за границу.

   ⁶ Ходасевич считал, что Е. П. Пешкова была послана Дзержинским наладить контакты с эмиграцией: "...эмиграция вредит в сношениях с Европой. Необходимо это дело ликвидировать, но так, чтобы почин исходил от самой эмиграции..." (см. второй очерк "Горький" в наст. томе). Гнев Ходасевича вызвала "политическая провокация". "Ваше "возвращенчество" - не то, которое меня приводит в ярость. Я не согласен и с Вашим, но одно дело - не согласен, другое - меня тошнит и злит, - писал он М. М. Карповичу 10 июля 1926 г. - Главное, решающее отличие Вашего "возвращенчества" от Кусково-Осоргинского в том, что Вы не знаете, куда хотите возвратиться. Вы не видали большевизма и, простите, не имеете о нем никакого представления. Говорю не о ЧК и всяких кровавых ужасах, которые - в прошлом и с этой точки зрения простить их можно. Говорю о нынешней России. Я уехал оттуда 4 года тому назад, но, зная, что было, и читая тамошние газеты и журналы, могу вычислить, что есть. Не из эмигр<антского> "запала" говорю: РСФСР 1922 г. и эпохи "военного коммунизма" - либеральнейшая страна в сравнении с СССР 1926 года. Вы, не знающий, не видавший прежнего, психологически правы, когда представляете себе черта не таким страшным, как его малюют, и я понимаю, если Вы (подобно иностранцам) не вполне верите нам, эмигрантам. А Кускова и Ос<оргин> и др. - знают, а зовут. (А Осоргин и вовсе гнусно: шлет других, прибавляя: я - не поеду)" (Письма Карповичу. С. 150-151).

   ⁷ Бурцев Владимир Львович (1862-1942), публицист, был особенно известен тем, что в 1908 г. разоблачил провокаторскую деятельность лидера партии эсеров Евно Азефа - агента охранки.

   ⁸ В 1926 г. Ходасевич написал статью "К истории возвращенчества", но не опубликовал ее. Впервые ее напечатал Р. Гуль в журн. "Народная правда" (Нью-Йорк, 1951. No 17-18), а затем перепечатал в кн.: Гуль Р. Я унес Россию: Апология эмиграции. Нью-Йорк: Изд-во "Мост", 1981. Т. 1: Россия в Германии. С. 190-193.

   ⁹ Неточная цитата из пьесы М. Горького "На дне", которую Ходасевич использовал в очерке "Горький", навеяна письмом Муни: "Если Мережковского уличают: "Зачем карта рукав совал?" Отвечает: "Что же, мне ее в нос сунуть?" По-своему прав, ибо шулер природный" (31 июля 1909 г. - Письма Муни).

   ¹⁰ В мае 1925 г. Ходасевич, по воспоминаниям Ю. Терапиано, был в Союзе молодых поэтов и писателей на вечере Д. Кнута и с той поры "сделался самым желанным гостем в кругу молодых поэтов" (Терапиано Ю. Встречи. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. С. 84-85. Здесь же см. главу "Перекресточная тетрадь").

   Частые встречи в кафе "Ротонда", в Союзе молодых поэтов и писателей, прогулки с Терапиано, Кнутом, Оцупом и другими в 1925-1926 гг. отмечены и в "камерфурьерском" журнале, начиная с записи: 1925. Июнь. "27, суб. Оцуп. С ним обедать и в Союз Молод<ых> Поэтов (Я читал) (Сидерский, А. Вишняк, Оцуп, Познер, М. Струве. Г. Иванов, Ховин)..."

  

   86. М. А. Фроману. - Часть речи (Нью-Йорк). 1980. No 1. С 294-297.

   ¹ Следует продолжение "Соррентинских фотографий" от слов: "Мотоциклетка стрекотнула..." до конца. После стихов помета: 1926, февр. Chaville.

   ² Фредерика Моисеевна Наппельбаум (1902-1958) - поэтесса. В ее единственном сб. "Стихи. 1921-1925" (Л., 1926) нет посвящения Ходасевичу, но в ст-нии "Мне дорого воспоминанье пустынных и прекрасных дней..." использованы образы и строки ТЛ. См. также ст-ние М. Фромана "Из желтого пивного зала...", обращенное к Ходасевичу и построенное как диалог, спор "младшего" поэта со "старшим": "Нет, не хочу, не променяю // Я дикий рай моей земли! // Здесь все мое, и здесь, я знаю, // Крылами плечи проросли" (Фроман М. Память: 1924-1926. Л., 1927).

   ³ Вагинов (Вагингейм) Константин Константинович (1899-1934) - поэт, прозаик. О сб. Ваганова "Стихотворения" (1926) см. рец. Ходасевича (Д. 1926. 13 июня).

   ⁴ Коля Ч. - Николай Чуковский.

  

   87. Ю. И. Айхенвальду. - Встречи с прошлым. М., 1990. Вып. 7. С. 95-96 / Публ. Е. М. Беня.

   Айхенвальд Юлий Исаевич (1872-1928) - критик, автор популярных книг "Силуэты русских писателей" (3 вып.), "Спор о Белинском", "Пушкин" (резко отрицательную рец. Ходасевича "Сахарный Пушкин" см.: РВ. 1916. 9 ноября). В 1922 г. выслан из России. Вел литературный отдел Р. Свои "Литературные заметки" часто подписывал псевд. Б. Каменецкий. Его статьи о творчестве Ходасевича см.: Р. 1923. 14 января; Сегодня. 1927. 9 декабря.

   Откликаясь на гибель Айхенвальда, Ходасевич писал: "Об Айхенвальде как о литературном противнике вспоминаю я ныне с величайшей скорбью. Его полемическая честность и вообще честность была безгранична. Вот почему в результате наших разногласий постепенно сложилась во мне прочная любовь к Айхенвальду" (Желтый конверт // В. 1928. 27 декабря).

  

   ¹ См. коммент. к ст-нию "Джон Боттом" в т. 1 наст. изд.

   ² Даже такой парадоксальный, острый критик, как Айхенвальд, не сразу оценил новизну замысла "Некрополя". Статью "Брюсов" он нашел кощунственной: "Она морально неприемлема. На недавно закрывшуюся могилу поэта другой поэт, близкий к нему при жизни, возложил венок из крапивы и чертополоха. <...> И все-таки... все-таки большую нравственную самоотверженность проявил В. Ф. Ходасевич тем, что он на себя взял справить такие поминки и сказать такую правду о своем старшем товарище..." (Каменецкий Б. Литературные заметки // Р. 1925. 8 апреля).

   ³ См. "Литературные заметки" (Р. 1924. 23 июля).

   ⁴ "Естественно хороши и художественны стихи Владислава Ходасевича "Соррентинские фотографии" - умное, лирическое сказание о "двух совместившихся мирах"" (Р. 1926. 5 мая).

  

   88. Ю. И. Айхенвальду. - Новое литературное обозрение. 1995. No 14. С. 136-137 / Публ. С. Шумихина.

   ¹ Скорее всего, Айхенвальд послал Р (5 мая 1926 г.) со своей рец., о которой Ходасевич писал в предыдущем письме.

   ² 30 сентября 1926 г. в ПН опубл. очерк "Муни".

   ³ Китченер Гораций Герберт (1850-1916) - английский фельдмаршал, в 1914-1915 гг. - военный министр Великобритании.

   ⁴ Третий стих в строфе:

  

   Проклятье вечное тебе,

   Четырнадцатый год!..

   Пришел и Боттому тогда,

   Как всем другим, черед -

  

   Ходасевич исправил на: "Потом и Боттому пришел..."

   ⁵ Последний очерк Ходасевича в Д ("О Блоке и Гумилеве") опубл. в двух номерах: 1 и 8 августа 1926 г. В сентябре 1926 г. в "камерфурьерском" журнале появилась запись: "22, среда. Гулял. / В Совр<еменные> Зап<иски> / В кафэ. В Дни (моя "отставка"). / 23, четв. Гулял. / В Посл<едние> Новости. В кафэ (Демидов). В Посл<едние> Новости. Вейдле" (АБ).

   ⁶ Сделав выпад против Д.Святополка-Мирского ("Капризен князь. Часто метки и злы, часто только злы его характеристики писателей и произведений; неожиданны его вкусы и симпатии..."), Айхенвальд в целом принял "Версты", отметив, что редакторы "направляют читательское внимание на лучшее и самое что есть живое в современной русской литературе" (Р. 1926. 11 августа). Рец. Ходасевича на "Версты" была очень резкой (СЗ. 1926. Кн. XXIX. С. 433-441).

   ⁷ В "Известиях" (1926. 11 августа) и одновременно в "Правде" (того же числа) напечатано письмо М. Горького к Я. С. Ганецкому о смерти Дзержинского: "Совершенно ошеломлен кончиной Феликса Эдмундовича. Впервые я его увидел в 9-10 годах, и уже тогда, сразу же, он вызвал у меня незабываемое впечатление душевной чистоты и твердости..." (Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1955. Т. 29. С. 473). Письмо перепечатано в ПН. В Р опубл. протест Союза журналистов, где письмо Горького названо "панегириком палачу" (Р. 1926. 3 сентября). В письме к Б. К. Зайцеву от 23 июля 1927 г. Ходасевич спрашивал у него, будет ли он принимать участие в сборнике, куда приглашен также и М. Горький: "Вы понимаете, а вероятно, и разделяете трудность положения: с одной стороны, надо не обидеть Оберучева, с другой - нельзя с Горьким. Тут, мне кажется, надо действовать если не "скопом" (что неудобно), то все же единообразно" (АБ. Ф. Зайцева). М. Горький жаловался Е. П. Пешковой: "Едят меня за Ф<еликса> Эд<мундовича>!.." (Архив А. М. Горького. Т. IX. С. 256).

   ⁸ Журн. "Новый дом" выпускали Н. Берберова, Д. Кнут, Ю. Терапиано и В. Фохт. Айхенвальд тепло отозвался о "домике": "по устройству своему он очень уютен и мил", но особо выделил ст-ние Ходасевича: "Острым и каким-то злым недоумением перед прозой жизни проникнуты "Бедные рифмы" Ходасевича" (Р. 1926. 17 ноября).

  

   89. М. В. Вишняку. - Lilly Library. Ф. Вишняка.

   ¹ Случевский Константин Константинович (1837-1904) - поэт, которого любил Ходасевич: 10 ст-ний Случевского он включил в антологию "Русская лирика". Возможно, собирался о нем писать: М. Горький просил прислать для Ходасевича Случевского из России. См. статью Н. Берберовой "Памяти Ходасевича": "Он сам вел свою генеалогию от прозаизмов Державина, от некоторых наиболее "жестких" стихов Тютчева, через "очень страшные" стихи Случевского о старухе и балалайке и "стариковскую интонацию" Анненского" (СЗ. 1939. Кн. LXIX. С. 260).

   ² Вейдле Владимир Васильевич (1895-1979) - поэт, литературный критик, искусствовед, близкий друг Ходасевича. Статья его "Поэзия Ходасевича" (СЗ. 1928. Кн. XXXIV) принадлежит к наиболее глубоким работам о творчестве Ходасевича, "авторизована" Ходасевичем, написана в процессе долгих разговоров с ним. Вейдле писал: "Да, в России, после Блока, Ходасевич наш поэт. Быть может, это теперь яснее, хоть именно потому, что это правда, это так трудно объяснить, именно потому, что мы все так близки к нему, нам трудно его показать друг другу. Пусть кажется одним, что его поэзия - слишком здравого ума, и другим, что она чересчур земная. Пусть нам самим это кажется иногда. Но если с нами этот бескрылый гений, то разве не нам он послан и не мы его лишили крыл? <...> У этого времени, кроме него, не было и нет поэта. Конечно, стихи о революции не лучшие в "Тяжелой лире", но ведь и дело совсем не в них. Дело в том, что всё в поэзии Ходасевича: подавленность ее тона, ее голос, низкий и глухой, страшная вещественность мира, всегда присутствующего в ней и сквозь который она устремлена прорваться, все это вызвано Россией, Европой последнего века или последних лет, невыносимым временем, которое она выносила и выносит, - и за это одно надо было бы ей воздать хвалу".

   При этом критик сомневался, есть ли в ней "ростки неизвестных форм и залог будущего развития": "...поэзия не всегда - кухня будущей поэзии, искусство не всегда - каменоломня нового искусства" (С. 468-469). Статья вышла отдельной кн.: Вейдле В. Поэзия Ходасевича. Париж, 1928. См. также его статью "Ходасевич издали-вблизи" (1962) в кн.: Вейдле В. О поэтах и поэзии. Париж, 1973; статью "Ходасевич" в цикле "О тех, кого уже нет" (Новое русское слово. 1976. 6 июня).

   После смерти Ходасевича О. Б. Марголина писала Вейдле: "Был у меня на днях Руднев: говорил, что Вы уже начали статью о В. Ф. Очень бы хотела ее прочитать еще до напечатания. Я думаю, что только Вы один сможете дать верный и правдивый облик В. Ф. и написать о нем так, как он бы этого хотел, т.е. то, что он больше всего ценил - правду" (20 августа 1939 г. - АБ. Ф. Вейдле).

   ³ В октябре 1927 г. Б. Зайцев из ПН перешел в В. 6 декабря 1927 г. в ПН была напечатана отрицательная рец. о сб. рассказов Б. Зайцева "Странное путешествие" (под псевд. "М. Ю. Б-ов").

  

   90. М. В. Вишняку. - Lilly Library. Ф. Вишняка.

   ¹ "Игроки в литературе и в жизни" Ходасевич обещал написать для СЗ. Как отголосок замысла - статья "Пушкин, известный банкомет" (В. 1928. 6, 7 июня). Сам страстный игрок, Ходасевич несколько раз принимался писать об игроках. В рабочей тетради, начатой 12 января 1918 г., сохранился план прозаического произведения, в центре которого игрок, психология игрока: "I. После игры. N выигрывает. Домой пешком. Спальня. Ключ. День. Семейное счастье. Манечка из гимназии. Башмаки? Невозможно. II. Игра. Игроки. Выигрывает (и завтра, и еще). Спокойствие, благоволение. Домой. Хорошо: вот на башмаки. III. Проигрался: раз, два, три... Денег нет. О, зачем понтировал на прошлой неделе? Ведь сохранил бы две тысячи. А из них что могло стать?! Мерзость! Довольно! Бросить. Презренье, злоба. Драка. Везем домой. Жена всех нас знает понаслышке. Старые знакомые" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 24). И последний прозаический набросок Ходасевича (17-19 мая 1938 г.) "Атлантида" - автобиографического характера - о карточной игре (см. т. 3 наст. изд.).

   ² Статья З. Гиппиус "Знак (О Владиславе Ходасевиче)" (В. 1927. 15 декабря) подписана псевд. Антон Крайний. В стихах Ходасевича Гиппиус отметила "постоянную разъединяемость, как бы распад внутренний, - нестерпимый для "я"". И одновременно - четкость, ясность. Для его стихов она находит определение: "...кристаллические стихи: подобно кристаллам, сложны они и ясны; ни одна линия неотъемлема, нужны все одинаково". Объяснение этому критик видит в верности пушкинским традициям, но отмечает также, что "кристаллическое начало есть в самом "я" поэта". "Очасти благодаря своей четкости, резкости прямых линий, поэзия Ходасевича не "обворожительна". <...>

   Один критик сказал мне недавно: "По Ходасевичу, как по секундной стрелке, можно видеть движение времени - от Блока - вперед. Блок уже не современен; Блок ездит еще по железной дороге; у Ходасевича автомобили и те крылатые; даже крылья у них - разве не важно? - у одних белые, у других черные..."

   Да, это правда. Ходасевич весь принадлежит сегодняшему дню. Блок - вчерашнему. Трагедия Блока - не то что менее глубока; но при всех "несказанностях" ее "механика" как-то проще. Сложнейшая трагедия внутреннего распада и постоянная мучительная борьба с этим распадом - воистину трагедия нашего часа".

   В заключение Гиппиус отмечала в поздних стихах Ходасевича "тяжкую усталость" и в то же время "уверенность во всезнании", находя последнее опасным. Обращаясь к ранним стихам Ходасевича, она уподобляла поэта пауку-крестовику:

  

   "И он бежит от гнева твоего,

   Стыдясь себя, не ведая того,

   Что значит знак

   Спины его мохнатой...

  

   Не ведая, не зная...

   Вот оно, - и какое важное! - чего Ходасевич не знает, а главное, сам знает, что не знает: ведь рассказывает он это "Про себя"".

   Ю. Терапиано писал, что Гиппиус "ценила стихи Ходасевича за его формальное мастерство, хотя и прибавляла, что, к сожалению, Ходасевич "не имеет на спине креста, как паук-крестовик", т.е. находила его поэзию недостаточно христианской, в чем, пожалуй, ошибалась". Отсутствие в стихах его "бездн и тайн" Терапиано объясняет "духовным целомудрием": "он был верующим католиком, ходил в костел" (Терапиано. С. 114).

   Среди откликов на смерть В. Ф. Ходасевича, напечатанных в В 7 июля 1939 г., есть письмо из Ужгорода от иеромонаха Алексия, настоятеля Храма-Памятника русским воинам, павшим в Великую войну на Карпатах. Он писал: "Для меня Владислав Ходасевич - не только выдающийся поэт, критик и историк литературы", но и замечательный человек, верующий человек, глубокий мыслитель и неустанный вопрошатель. Письма его в Болгарии когда-нибудь увидят свет. Много хорошего добавят эти письма к биографии поэта-человека".

   ³ О XXXIII кн. СЗ в В писал Н. Чебышев (1927. 15 декабря), в ПН ее рецензировал Г. Иванов, резко отозвавшийся о пьесе П. Муратова "Мавритания": "...эстетизм 1910 года в 1927 году неуместен" (1927. 15 декабря). В письме к М. Вишняку от 25 декабря 1927 г. Ходасевич интерпретировал эти статьи и причины, их вызвавшие, по-своему: "Кажется, я Вам писал об уничтожении Зайцева в "Посл<едних> Нов<остях>". Затем был изничтожен Муратов - прошу заметить. Теперь, значит, очередь за мной, потом за Берберовой. Это называется: "пиши у нас, а то докажем, что твои писания ничего не стоят". Помните московских извозчиков? На одного садишься, а другой кричит: "Ён не довезет! У яво лошадь хромая!" Все повторяется" (Lilly Library. Ф. Вишняка). К разгару "газетной войны" В и ПН и относится, очевидно, литературная пародия Ходасевича, изобразившая редакторов и сотрудников газет Д и ПН героями воровской "малины". Одновременно это пародия на "воровскую" повесть - жанр, распространенный в советской литературе 20-х годов, - причем ее журнальный вариант.

  

   Нас пятеро было: Васютка Рвач, Машка-Мышка, Андрей Бесхвостый да я. А пятый - Милюков Пашка. Да он и не в счет, потому что сопливый.

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  

   Литовцева Шлемку я первый раз бил за дело, а потом - потому что вошло в привычку:

   - Шлемка, гони марафет!

   - Нима.

   - Гони, черт, а то перышком!

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  

   У Васьки Маклакова нос провалился. Пофартило ему: в солдаты не взяли.

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Керенский Шурка по мокрому делу в ящик сыграл.

   (Lilly Library)

  

   91. Ю. И. Айхенвальду. - Встречи с прошлым. Вып. 7. С. 99-100.

   ¹ В статье "Памяти Сологуба" Айхенвальд назвал автора "Мелкого беса" певцом смерти, "ее платоническим любовником, богомольцем зла; поклонником небожьего мира", но признавал: "В свои последние годы он проявил живую любовь к уходившей жизни и к той родной земле, к родному краю, который ему предстояло покинуть..." И за эту любовь ""прощен" Федор Сологуб читающей Россией..." (Р. 1927. 14 декабря).

   ² ""Оправдание добра" - так можно было бы озаглавить все последние стихи Сологуба, - писал Г. Адамович. - <...> Эти светлые старческие стихи действительно достойны занять место рядом с лучшими стихами наших лучших поэтов..." (Звено. 1928. No 2. С. 71).

   ³ Реплика Хлёстовой из комедии А. С. Грибоедова "Горе от ума".

   ⁴ "Жирафы и орхидеи" - намек на подражание Н. Гумилеву, учеником которого считался Г. Адамович. Сам он себя не числил в продолжателях Гумилева и писал Ю. П. Иваску 6 сентября 1968 г.: "Насчет Гумилева: я совсем не люблю его стихов и даже не верю, что его "поэтика" до сих пор властвует. <...> Влияние Гумилева было устное, в разговорах, а стихи его не плохие и не хорошие, а, в сущности, никакие. Мне жаль это говорить, потому что для меня в нем как в человеке было какое-то обаяние" (Центр Русской Культуры, Амхерст-колледж).

   ⁵ В. Сирин восторженно отозвался о ССт-27: "...проза в стихах значит совершенную свободу поэта в выборе тем, образов и слов. Дерзкая, умная, бесстыдная свобода плюс правильный (т.е. в некотором смысле несвободный) ритм и составляют особое очарование стихов Ходасевича" (Р. 1927. 14 декабря).

   ⁶ Нина Петровская до последних дней переписывалась с Айхенвальдом. Он помогал ей деньгами, пытался найти работу. Последнее ее письмо, датированное 25.I.1928 г., - написано дрожащей рукой, с пропусками букв: "Дорогой, незабвенный друг! Слов у меня нет, я мертвая. Нина" (см.: Жизнь и смерть Нины Петровской / Публ. Э. Гарэтто // М-8. С. 137). На смерть Н. Петровской Айхенвальд написал очерк "Нырнула в ночь", где широко использовал ее письма (Сегодня. 1928. 4 марта).

  

   92. М. В. Вишняку. - Lilly Library. Ф. Вишняка.

   ¹ Рец. Г. Струве "Тихий ад" напечатана в варшавской газ. "За свободу" (1928. 2 марта). Струве писал: "Ходасевич сочетает жуткий, цинический реализм с какой-то страшной фантастикой, напоминая и тем и другим Бодлера.

   <...> Стихи "Европейской ночи", по строению резко отличные от стихов "Тяжелой лиры" - те гораздо ровней, размеренней, эти отрывисты, переболтаны, почти судорожны в своем ритме, - таят в себе и глубокое внутреннее отличие. Устремленный к духовному поэт, отчаявшись "прободать прозрачную, но прочную плеву", обратился вновь к миру, но не с тем, чтобы принять его, а чтобы еще пуще его заклеймить, избичевать, обрушить на него всю свою злобу и ненависть. Поэзия "Европейской ночи" - страшная и жуткая - это подлинная поэзия разложения, распада, тления. Поэт клеймит пошлость мира, но вместе с тем с каким-то сладострастием в ней купается". Критик спрашивал: "Не есть ли эта поэзия разложения начало разложения поэзии?"

   ² С. А. Воронов - автор кн. "О продлении жизни" (М., 1923), рассказал об опытах по пересадке щитовидной железы обезьяны больным людям. Он видел в этом способ продления жизни человека, сохранения интеллекта и трудоспособности.

   ³ О "Зеленой лампе" и разногласиях Ходасевича с ее духовными "вождями" Д. Мережковским и З. Гиппиус см. коммент. к статье "Подземные родники" (т. 2 наст. изд.).

  

   93. З. Н. Гиппиус. - М-3. С. 272-277 / Публ. Д. Малмстада.

   Отношения Ходасевича и Гиппиус были сложными. 7 апреля 1926 г. Ходасевич писал М. М. Карповичу: "Литературно у меня сейчас "флирт" с Гиппиус: за что-то она меня полюбила" (см. письмо 85). Следы этого "флирта" легко обнаружить в критических статьях З. Гиппиус того времени. В статье "Поэзия наших дней" она противопоставила Ходасевича другим современным поэтам, среди которых называла Пастернака, Мандельштама, Есенина, молодых поэтов эмиграции, видя в поэзии их "ломку всего, что составляло стихи: звука, ритма, фразы и слова". О Ходасевиче же писала как о "большом, настоящем, новом, современном поэте", его именем заверяя читателей: "Наши дни - не последние, если есть еще творцы истинной поэзии, ревниво любящие наш язык" (ПН. 1925. 22 февраля; подпись: Антон Крайний).

   Но литературные увлечения З. Гиппиус были непостоянны и капризны, с 1927 г. она уже выстраивала оборонительный союз с Г. Адамовичем и писала ему: "А ваши стихи - самые лучшие. Не оттого ли говорю, что они мне так родственны? Нет, это a part, говорю объективно.

   Если бы мне вздумалось кого-нибудь "в гроб сходя, благословлять", - то именно вас" (31 марта 1927 г.).

   1927 год был переломным в отношениях Гиппиус и Ходасевича. 5 февраля 1927 г. Ходасевич прочитал речь на первом собрании общества "Зеленая лампа", но "метафизический уклон" обсуждений и разговоров разочаровал его, требовавшего прежде всего серьезной литературной работы. 19 июня 1927 г. Гиппиус сообщала Адамовичу: "Завтра приедут Ходасевичи (у меня, увы, кончился с ним медовый месяц прошлогодней переписки). Володя нанял им квартиру где-то на выселках, куда скачи не доскачешь, ни оттуда никуда. Хотя "Eden" (здесь все Eden'ы)". В письмах она выражает недовольство позицией Ходасевича, его отношением к "Зеленой лампе", а 8 августа 1927 г. задает сакраментальный вопрос: "Я хотела заметить (не говоря ничего дурного), что я до сих пор не могу решить, есть ли у Ходасевича какой-нибудь интерес к интересному или только к неинтересному? Ведь хочется всегда решать не с кондачка, по совести и крепко" (Письма Гиппиус к Адамовичу. Байнеке).

   К 1930 г. наступил полный разрыв, но до этого Ходасевич и Гиппиус порой объединялись и действовали как литературные союзники, хотя Ходасевич всегда ждал от нее "провокаций". "Провокацией", с его точки зрения, было и поведение З. Гиппиус на Зарубежном съезде русских писателей и журналистов в Белграде (25 сентября - 1 октября 1928 г.), где она выступила против создания журнала только потому, что редактировать его было предложено П. Б. Струве. Ходасевич болел и не поехал на съезд. 26 октября 1928 г. Гиппиус писала: "Мы до седьмого пота старались - разрушали Струве; успели (материально от этого разрушения не страдает), но успели тем самым и разрушить, на ближайшее время во всяк<ом> случае, - журнал. <...> Словом, - синицы ни перышка, одни, как говорится, "ивиковы журавли". Особенно я: приехала без единой насущной выгоды и бе