Ходасевич Владислав Фелицианович - Избранные письма

37. Оп. 1. Ед. хр. 124).

   И до последних дней большое место в письмах занимает работа, ее навсегда заведенный ход, не подвластный ни войнам, ни личным трагедиям, ни болезням. Не случайно последние известные нам письма Ходасевича обращены к издателю А. С. Кагану, выпускавшему "Некрополь". Уже смертельно больной, Ходасевич подробно обсуждал с ним шрифт, подписи, цвет обложки. И в последний раз настойчиво звучит вопрос, который он столько раз повторял в письмах: "Так где же верстка?"

  

   1. А. Я. Брюсову. - РГБ. Ф. 708. Карт. 7. Ед. хр. 55. Публ. впервые.

   Брюсов Александр Яковлевич (о нем см. в очерке "Брюсов" в наст. томе и коммент. к нему) - младший брат В. Я. Брюсова, одноклассник Ходасевича, вместе с ним начинал литературный путь, печатался в журн. "Перевал", "Кривое зеркало" и др. На своем сб. стихов "По бездорожью" (М., 1907), выпущенном под псевд. "Alexander", А. Брюсов сделал надпись: "В.Ходасевичу от Alexander'a, который убежден, что "Молодость" будет лучшей книгой за последнее время" (РГБ).

   Вместе собирались они переводить книгу, изданную впервые в 1487 г. Она была анонсирована изд-вом "Гриф" (1910): ""Malleus maleficarum. Молот ведьм. Руководство для инквизиционных судов по ведовским процессам" Якова Шпренгера и Инститора. Перевод А. Брюсова и В. Ходасевича (Готовится)". Но книга не вышла - самый перевод так и не был сделан.

   А. Брюсов - человек ярких и разнообразных дарований. Больше трех лет проведя в лагере для военнопленных (1915-1919), он изучал языки, перевел "Лузиады" Камоэнса, занялся археологией. В 1925 г. окончил факультет общественных наук по отделу археологии и искусства Московского университета; археолог. См. воспоминания А. Брюсова в журн. "Север" (1965. No 4. С. 128-135).

   "1897. Останкино. Фотография. Балы. Малицкий. Брюсовы..." - писал Ходасевич в A3, а в ст-нии, посвященном Ал. Брюсову: "Меня роднят с тобою дни мечтаний, // Дни первых радостей пред жертвенным огнем..." (1905; БП. С. 217).

   Юношеская дружба не привела к глубоким отношениям. Как к чудачеству относился Ходасевич к некоторой всеядности, многообразным интересам приятеля. 6 октября 1921 г. он писал из Москвы А. И. Ходасевич: "Заходил я к Саше Брюсову... <...> Очень увлечен - переводом англ<ийских> книг по портновскому ремеслу. Жену не видал. Впрочем, она живет в комнате Матр<ены> Ал<ександровны>. У нее урыльник с веночками Empire; она старообрядка; чтобы жениться, Саша принял сию веру. Ты и представить не можешь, как сложно переходить; часа 1 ¥ тяжелой работы. Саша мне все рассказал и, на всякий случай, научил меня отрекаться от Никоновой ереси. Так что, если я перейду в православие, то уж теперь мне ничего не стоит сделаться старообрядцем" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 47).

  

   ¹ Ходасевич отвечает на письмо А. Брюсова (недат.): "Приехав, набросился я на книги, признаюсь, удивлен: нижегородский сборник - плох, газеты (оставшиеся в живых) - ниже критики, хорошие газеты - поголовно запрещены. Прочел Альманах (Сев<ерные> Цв<еты>) - Иванова совсем не могу понять. Валерий понравился меньше, чем до отъезда, или, вернее, совсем не понравился. Проза - ни к черту. Бог знает что <...> Вообще от литературы прихожу в отчаяние, с отчаяния и принялся за Э. По в подлиннике" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 57). Рец. Ходасевича на "Нижегородский сборник" см. в журн. "Искусство" (1905. No 5/7. С. 171-172).

   ² Стихи и трагедия Вяч. Иванова "Тантал" опубликованы в альм. "Северные цветы ассирийские" (М.: Скорпион, 1905). В рецензии на альм., появившейся в журн. "Искусство", о Вяч. Иванове сказано: "Усидчивость и трудоспособность - не все. Какова бы ни была филологическая ценность услуги, которую оказывает Иванов русскому языку, воскрешая бесконечные ряды забытых слов, стихи его, как и его Трагедия, - во многом мертвы. Их пышность - пышность катафалка" (1905. No 5/7. С. 166). Автором рецензии, подписанной псевд. "Нарцисс", был, по предположению В. И. Иванова, Гриф (С. А. Соколов).

   ³ В альм. напечатаны ст-ния В. Брюсова "Молния", "Пытка", "Адам и Ева", "Клеопатра", "Бальдеру Локи" и пьеса "Земля", которая произвела на Ходасевича столь сильное впечатление, что в ст-нии "В моей стране" отразился и ее бессолнечный ("мертвеный") колорит, и реплики: "Число рождений сокращается с каждым поколением. Женщины выкидывают, не доносив..." (Северные цветы ассирийские. С. 170).

   ⁴ Оглядка на В. Брюсова угадывается в любом замысле Ходасевича этих лет, он ученик-бунтарь. В рец. на сб. К. Бальмонта "Литургия Красоты", не называя Брюсова, он спорил с его попыткой вернуть Бальмонта к "нежным напевам". Ходасевич в этой книге увидел начало новой всемирной поэзии "Космоса и всеобъемлемости" (Искусство. 1905. No 5/7. С. 165).

   ⁵ Следуют стихи, написанные в мае 1905 г. и не вошедшие в М: "У людей" (15 мая); "Deo ignoto" (17 мая); "Диск" (23 мая); "Ухожу. На сердце - холод млеющий..." (23 мая); "Жизнь-полководец" (24 мая) (БП. С. 210, 212-214).

   ⁶ М. Э., Марина - здесь и далее: Марина Эрастовна Рындина (1887-1973), первая жена Ходасевича.

  

   2. Г. Л. Малицкому. - Публ. впервые по машинописной копии из архива Л. В. Горнунга (РГБ. Ф. 697. Карт. 4. Ед. хр. 18).

   Малицкий Георгий Леонидович (1886-1953) - одноклассник Ходасевича. После окончания Московского университета работал в Историческом музее, известный музеевед, поэт-любитель (см. его ст-ние "Осеннее" в журн. "Сегодня" - М., 1922. No 6).

   Стихи Г. Малицкого Ходасевич цитировал в гимназическом сочинении "Правда ли, что стремиться лучше, чем побеждать": "Каждый смотрит по-своему: люди, живущие здоровой жизнью, говорят, что хорошая цель уже достигнутая, сладостное удовлетворение, безумцы, пророки и поэты, что -

  

   Жизни цель и красота -

   В бурях вечного исканья!

  

   Г.Малицкий

  

   Надо бы помнить, что буря - вещь опасная! 28 января 04. В. Х." А годом позже писал другу: "С памятных дней нашего сближения, в начале 7 класса, я ни разу еще, даже летом, не расставался с тобой на столь продолжительный срок, как теперь. Итак, - очень прошу, приезжай, притом скорее. Хочу быть больше с тобой" (14 апреля 1905 г.).

  

   ¹ Константин - Константин Фелицианович Ходасевич (1872, Тула - ?). Как и младший брат, он окончил 3-ю классическую гимназию, затем - юридический факультет Московского университета; адвокат. В 1912 г. вел в суде дело В. Ф. Ходасевича против издателя К. Ф. Некрасова "об уплате гонорара" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 113). 2 августа 1924 г. Ходасевич писал Б. К. Зайцеву: "Мать Нины рассказывает, что в России творится нечто невероятное. Относительно переписки с заграницей Вера, к несчастью, была права, а я - нет: за переписку, действительно, сажают. <...> Между прочим, оказывается, что один мой брат, Константин, сослан в Сибирь" (АБ. Ф. Зайцева). На запрос о судьбе К. Ф. Ходасевича из Главного информационного центра МВД был прислан ответ, что сведениями о нем "не располагают".

   ² Койранский Борис Арнольдович (1882-1920) - поэт, сотрудник журн. "Перевал"; адвокат.

   Ходасевич хорошо знал трех братьев Койранских, которые учились с ним в Московском университете. Генрих был врачом и лечил от наркомании Н. И. Петровскую и Валерия Брюсова; Александр Койранский, по образованию юрист, был поэтом, художником, театральным критиком. Ближе других Ходасевич был с А. Койранским. В 1957 г. Александр Койранский, живший в Сиэтле (США), прочел кн. М. В. Вишняка "Дань прошлому" и засыпал автора вопросами и воспоминаниями: "Знавали ли Вы Марину Ходасевич, его первую жену, впоследствии вышедшую замуж за Сергея Маковского? Жива ли она? Между прочим, Ходасевич в 3-ей гимназии был одноклассником Бухарина (Н. И. Бухарин учился в 1-ой классической гимназии. - Коммент.) и Саши Брюсова, брата Валерия, ныне куратора Исторического музея. У отца его был магазин фотографических принадлежностей в доме Михайлова на Дмитровке". В другом письме он рассказал, что Ходасевич часто бывал в доме Петрово-Солово на Колымажной площади, где А. Брюсов и А. Койранский вместе снимали квартиру, и А. Койранский "писал портрет Влади" (Гуверовский институт. Стэнфорд. Ф. Вишняка).

   ³ Петровская Нина Ивановна (см. очерк "Конец Ренаты" в наст. томе и коммент. к нему) летом 1907 г. была особенно внимательна к Ходасевичу: она видела непрочность его семьи. 7 июля 1907 г. она писала: "Что Мариночка? Не обойдутся ли все эти дела мирно или необходимо разрушение? Напишите, расскажите мне, я ведь Вас люблю и всякие правды понимаю. Только помните одно - никогда не нужно подвешивать себя на волосе над неизвестностью. Определенность, какая бы то ни было, нужна для того, чтобы можно было писать, спать, даже плевать в потолок. Жить, исходя из какого-нибудь решения" (М-14. С. 385).

   ⁴ Муня - здесь и далее: Киссин С. В. (Муни).

   ⁵ Следуют ст-ния: "Листвой засыпаны ступени...", "Цветку Ивановой ночи", "К портрету в черной рамке (Послание к Нине Петровской)" и "Протянулись дни мои...", вошедшие в М. См. т. 1 наст. изд.

  

   3. Андрею Белому (Б. Н. Бугаеву). - РГБ. Ф. 25. Папка 24. Ед. хр. 25. Публ. впервые.

   О роли, которую Андрей Белый в эти годы играл в жизни молодых поэтов, Муни писал Ходасевичу в письме от 11 июня 1915 г.: "...когда он нашим с тобой Ставрогиным был..." (Письма Муни).

  

   ¹ Стражев Виктор Иванович (1879-1950) - поэт, прозаик, был издателем и редактором газ. "Литературно-художественная неделя". No 1 вышел 17 сентября 1907 г., после No 4 издание прекратилось. О газ. см. очерк Б. Зайцева "Андрей Белый" (Зайцев Б. К. Далекое. М., 1991).

   ² Ходасевич пишет о своей пародии на "Симфонию (2-ю, драматическую)" Андрея Белого. При жизни Ходасевича не печаталась, опубл. Р. Хьюзом в ВРСХД (1987. III. No 151. С. 145- 149).

   Приводим ее по беловой рукописи, сохранившейся в АИ.

  

   1. Уже день горел над Москвой.

   2. Уже неистовствовали дворники, кутаясь в пыльные клубы. Уже поливальщики поливали.

   3. За всем этим следила Городская Управа {См. московские газеты за май месяц 1907 г.}.

   4. Но поливали они на улицах людных, а Сивцеву Вражку предстояло сохнуть.

   5. Всем жаром своим обрушивался день на Сивцев Вражек.

  

   1. За всем этим зорко следила Городская Управа.

   2. И не могла уследить.

  

   1. От жара спешил поэт укрыться в редакции.

   2. Был поэт социал-демократом.

   3. Мелкой рысцой бежал он в редакцию. Боялся расплавиться в драповом пальто. Надоел ему бабушкин зонтик.

   4. Ибо нельзя было в нем укрыться от небесных костров: основательно был продран бабушкин зонтик.

   5. Прилипали поэтические калоши к трутуару.

   6. Но не успевал поэт, но покуривал папироску, но картинно сплевывал на сторону.

   7. Ибо он был социал-демократом.

  

   1. Вот и теперь нес он под правой мышкой речи Жореса, а под левой - Бебеля. Поглаживал Жореса по корешку, входя в редакцию.

   2. Говоря: "милый..."

   3. А в сердце его входила радость.

  

   1. Посмеиваясь, раскланиваясь, здоровался поэт с сотрудниками.

   2. Смотря в окно, подмигивал. Намекал на Жену Облеченную в Солнце.

   3. Скоро... Скоро...

  

   1. На дворе Петрушка колотил Цыгана.

   2. Он не знал, что будет съеден Заморским Чудищем.

   3. А Чудище барахталось уже в ситцевом мешочке...

   4. Глазели мальчишки на Петрушку, и высыпали на двор сотрудники. Давали пятачки Петрушечнику.

   5. А иные - гривенники. Были и такие, что могли подать пятиалтынный.

   6. Были и сотрудники, подающие только надежду.

  

   1. Но высунулся поэт в окно, погрозил им пальцем, закричал:

   2. ..."Неврастеники"...

   3. Восставал поэт против ужасов, восставал против расколов в душах сотруднических. Грозил балаганщикам.

  

   1. Этого не знал Петрушка, доколачивая городового.

  

   1. В конторе редакции розовое дитя позвякивало монетами, шелестело бумажками...

   2. Выдавая сотрудникам, - каждому по делам его.

   3. Были нарочито сосчитаны строчки и записаны в Книгу.

   4. Розовое дитя выдавало сотрудникам гонорары. Каждому - по делам его.

   5. И записывало в Книгу, и отчеркивало по железной линейке:

   6. Ему предстояло пасти народы жезлом железным.

  

   1. Но просчиталось дитя, но не хватало у него в кассе 3 рублей 78 копеек.

   2. И заплакало: ему предстояло пасти народы.

   3. К лицу его прильнула голубая занавесочка. Ласково утирала слезы. Шептала: "милый..."

   4. Это был лоскуток небесной лазури...

  

   1. На улицах катились поливальщики, трясясь на бочках. Они поливали Кузнецкий Мост и Воздвиженку.

   2. А Сивцеву Вражку предстояло сохнуть.

  

   1. В тот час появился поэт в дверях конторы.

   2. Посмеиваясь, раскланялся, - подмигнул, намекая.

   3. И утешилось дитя, видя улыбку поэта. Догадалось о несказанном.

   4. Скоро... скоро.

   5. Они понимали друг друга. Поэт смотрел в окно... Дитя выдавало гонорар поэту...

   6. Это был воздушно-золотой фейерверк невинности.

  

   1. Уже день догорал над Москвой. Огненное вино тухло на горизонте.

  

   1. Напившись чаю, выходил поэт из редакции.

   2. Ибо не только получал он там гонорары, но и пил чай. Вознамерился он широко использовать печатное слово.

   3. Был поэт социал-демократом.

  

   1. Мелкой рысцой бежал поэт по Сивцеву Вражку.

   2. Бежал - заворачивал на Пречистенский бульвар.

   3. Тот, которому надлежало пасти народы, обогнал его, неподвижно сидя на извозчике.

   4. Направляясь к издателю.

   5. Извозчик сосредоточился на козлах. Понимал, что делает.

   6. Дитя поклонилось поэту. Поэт подмигнул значительно.

   7. Скоро... скоро...

   8. И уже не видно было младенца...

  

   1. Бежал поэт по пыльным тротуарам.

   2. Попыхивал папироской, картинно сплевывая. Он был социал-демократом.

  

   1. Розовая зорька хохотала как безумная.

   2. Бледнея, умирала со смеху, кашляя и задыхаясь.

   3. Она была чахоточная, и ей вредна была московская пыль.

   4. И так как об этом не писали в газетах, - она хохотала, а Управа бездействовала.

  

   1. Но хмурился редактор, читая статью поэта.

   2. Статья была длинная, туманно-безмирная и подмигивающая. Она говорила - о несказанном.

   3. Хмурился редактор, хмурился, но сложил статью аккуратно.

   4. Надписал на ней: "Принято. Корпус".

  

   1. Ибо петитом печатались только рецензии.

  

   1. Поэт напивался домашнего чаю, в кабинете своем, близ Успенья на Могильцах.

  

   1. Редактор пошел домой, неся портфель под мышкою.

   2. Смилостивилось солнце над Москвой. Унылые граждане выбежали на улицу подышать свежим воздухом.

   3. Это все были подписчики: действительные и предполагавшиеся.

   4. Редактор похлопывал по портфелю рукой своей, говоря громко:

   5. "О, сколь много интересного для подписчиков кроется в портфеле редакции!"

   6. Но его не слышали угрюмые подписчики. Затыкая носы, дышали они свежим воздухом.

   7. Безумцы наслаждались вечером, ласково-пыльным.

   8. Но все же предстояло им прочесть статью поэта.

   9. Она была длинная и подмигивающая, и говорила о несказанном.

  

   1. Розовая зорька хохотала как безумная.

   2. Но уже видно было, что не миновать ей смерти.

   3. Она была чахоточная, - и Городская Управа бессильна была спасти ее.

   4. Как бы ни заботилась она об удовольствиях граждан.

  

   1. Вечером поэт пошел к приятелю.

   2. Оба молчали, намекая на несказанное.

   3. Клали заплаты на крылатку Владимира Соловьева.

   4. Ибо приятель поэта был внук того и племянник этого.

   5. И вот затаскал он дядину крылатку, ибо был расточителен.

  

   1. В тот самый момент черный кот выкарабкался-таки из-под серого и поколотил его.

   2. Это был кошачий ужас, а назывался он - возмездием.

  

   1. Тогда пошел поэт от приятеля.

   2. Задумчиво брел он по звонкому тротуару. Покуривал папироску, картинно сплевывая. Он был социал-демократом.

   3. Но никто этого не знал и не видел, ибо и зорька умерла уже в тот час.

  

   1. ...Была зорька розовая и безумная.

   2. Она одинаково хохотала и поэту, и редактору - прямо в лицо...

  

   4. С. В. Киссину (Муни). - Письма к Муни. Публ. впервые.

   13 писем Ходасевича к Муни (1909-1915) передала в Пушкинский Дом А. И. Ходасевич в 1959 г.

   Ходасевич знаком с Киссиным с 1905 г., в A3 он отметил дату рождения дружбы: "907, начало. Муни..."

  

   ¹ "Польза" (1906-1918) - изд-во, для которого Муни и Ходасевич делали переводы, редактуру, корректуру. "Напиши, каково мое и твое положение в К-ве, - нельзя ли нам остаться сослуживцами?" - спрашивал Муни в письме от 28 сентября 1909 г. (Письма Муни). О делах в книгоиздательстве Ходасевич сообщал почти в каждом письме: "К-во собирается издавать библиотеку классиков. М.б., одним из первых - Иридион моей работы" (10 октября 1909 г.); "...Польза меня пока завалила. Там дела на всех парах..." (29 октября 1909 г.).

   18 марта 1913 г. он написал А. М. Ремизову: "С разными Антиками, с "Пользами" я расстался: уж очень бойкий народ" (ИРЛИ. P. III. Oп. 2. Ед. хр. 1663), хотя автором "Пользы" Ходасевич оставался: писал вступительные статьи, составлял антологии.

   ² Л. Я., Лидия Яковлевна - здесь и дальше Лидия Яковлевна Брюсова (1888-1964) - жена С. В. Киссина, младшая сестра В. Я. Брюсова.

   ³ См. наброски Пушкина к статье "О русской прозе": "Эти люди никогда не скажут дружба, не прибавя: сие священное чувство, коего благородный пламень и пр." (Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1976. Т. 6. С. 227). •

   ⁴ Броня - Бронислава Матвеевна Рунт (в замужестве - Погорелова; 1884-?) - свояченица В. Я. Брюсова, переводчица, некоторое время была секретарем журн. "Весы". В своих воспоминаниях (Погорелова Б. Валерий Брюсов и его окружение) она писала: "В. Ходасевича помню сначала гимназистом (учился вместе с братом В. Я. - Александром), а потом студентом. Болезненный, бледный, очень худой, читал он слабеньким тенорком довольно приличные стихи. За выдержку не по летам, за совершенно "взрослую" корректность товарищи-гимназисты прозвали его "дипломатом". Думаю, что таким он и остался на всю жизнь, что, впрочем, не мешало ему быть порою едко-остроумным. Помнится, Брюсова он поражал своим изумительным знанием материалов о Пушкине, о его переписке и многого такого, что покоилось в Пушкинском архиве и что не доходило до широкой публики" (Воспоминания о серебряном веке / Сост. В. Крейд. М., 1993. С. 35).

   О ней см. в мемуарной кн. Дона Аминадо "Поезд на третьем пути" (М., 1991. С. 143): "А милая наша насмешница Броня Рунт, "председательница оргий", могло ли ей прийти в шалую ее голову, замученную папильотками, обрамленную завитушками, что много, много лет спустя, где-то в угловом парижском кафэ, на бульваре Мюра, два когдатошних аборигена, два усердных посетителя ее Вторников или Сред в Дегтярном переулке, будут <...> вспоминать далекое прошлое, и воспоминания опять закончатся стихами, и на экземпляре "Счастливого домика", подаренного поэтом Ходасевичем автору настоящей хроники, будут написаны последние, грустным юмором овеянные гекзаметры?

  

   Общею Музою нашей была Бронислава когда-то.

   Помню остроты ее и черты, к сожалению, помню.

   Что ж? Не по-братски ли мы сей девы дары поделили?

   Ты унаследовал смех, а мне досталось уродство".

  

   ⁵ Муни просил купить и прислать ему сб. А. Белого "Урна" (М.: Гриф, 1909): "...а то когда еще увижу..." (22 марта 1909 г.).

   ⁶ Ходасевич вспоминает письмо С. Соколова (Кречетова): "Вы не поняли надписи на книге? Посох есть посох моей дружбы и нежности к Вам, которую Вы сами заглушили в сильной мере, отойдя от меня, многим и многим (заглушили, но не убили - я не хочу лгать). Посох на мгновение зацвел от воспоминаний" (30 апреля 1907 г. - РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 82).

  

   5. С. В. Киссину (Муни). - Письма к Муни. Публ. впервые.

   ¹ Яблоновский (Потресов) Сергей Викторович (1870-1954) литературный критик и фельетонист, сотрудник газ. "Русское слово".

   ² Мережковский Д. С. М. Ю. Лермонтов: Поэт сверхчеловечества. СПб.: Пантеон, 1909.

   ³ Кн. В. Ропшина "Конь бледный" вышла в 1909 г. в изд-ве "Шиповник". В. Ропшин - псевд. Савинкова Бориса Викторовича (1879-1925) - члена боевой организации социалистов-революционеров, литератора. По воспоминаниям А. Бенуа, квартира З. Н. Гиппиус и Д. С. Мережковского в Париже в 1906 г. стала штаб-квартирой революционеров, Б. Савинков часто бывал там.

   Д. С. Мережковский чрезвычайно высоко оценил книгу В. Ропшина в статье, опубликованной в двух номерах газ. "Речь" (27 и 28 сентября 1909 г.). Вопрос о насилии он вывел из плоскости политической в религиозную, находя поддержку в судьбах Сергея Радонежского и Александра Невского. "Это не противоположность добра и зла, кощунства и святости, а противоречие в самом добре, в самом законе, в самой святыне. Это, может быть, не только человеческие, но и божественные антиномии Ветхого и Нового Завета, Отца и Сына..." И далее: "Если бы спросили меня сейчас в Европе, какая книга самая русская и по какой можно судить о будущем России, после великих произведений Л. Толстого и Достоевского, я указал бы на "Коня Бледного"".

   ⁴ Ходасевич вспоминает рец. Ю. Айхенвальда - "Авель убивающий", написанную в ту пору, когда "Конь бледный" был напечатан в РМ (1909. No 1). Отмечая, что в книге В. Ропшина изображено "специфически русское зло, которое из благородного материала трепетных юных сердец создает трагическую антиномию - Авеля убивающего": "совесть приводит их к бессовестному", - критик писал: "Все эти образы выступают вопреки повести", которую назвал рассудочной, искусственной, умышленной (Слово. 1909. 11 (24) февраля).

   ⁵ ...дошел до "Геркулесовых столбов" (перен.) - до предела.

   ⁶ В письме от 31 марта 1909 г. А. М. Ремизов по просьбе редакторов журн. "Остров" просил Ходасевича прислать стихи: "Вас очень ценят и Гумилев, и Потемкин. Гумилев у них главный. Ему и стихи надо послать и <в> No 1 "Острова" написать. Гумилев сейчас же Вам ответит" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 79). 28 мая 1909 г. Ходасевич отвечал А. М. Ремизову: "Вы мне писали о стихах для "Острова" Пришлю с удовольствием. Прислал бы и в этом письме, да не знаю, застанет ли оно Вас в Петербурге. <...> Говорят, пометили меня островитяне сотрудником. Так уж попросите их прислать мне журнал, в Москве его нигде нет, - значит и купить не могу; а посмотреть хотел бы, мне эта затея очень нравится" (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 231). Стихи Ходасевича в журнале появиться не успели: вышло два номера "Острова".

  

   6. С. В. Киссину (Муни). - Из собрания Л. С. Киссиной. Публ. впервые.

   25 июня 1911 г. Муни отвечал: "Да - вот еще: ты знаешь, та Италия, о которой ты пишешь, открыта Немировичем-Данченко и П. П. Гнедичем? Это тоже старая Италия! Ну, что ж! Ведь ты сам знал, знаешь и, сколько бы ни мистифицировал себя, будешь знать, что грязь на улицах столь же показательна, как и архитектура; что в Николаевскую эпоху фокус общества был вовсе не в Пушкине; что Россия того времени была едва в три тысячи человек (может, и меньше, сколько подписчиков у Литературной Газеты?); что в Ассирии был тоже быт, а не одни Сарданапалы и отрубленные головы пленных царей и т.д.

   И где это быт - не главное? Прости меня за эти рассуждения томительные: у нас погода сырая, а у тебя скрытый энтузиазм. Вот "ты в восторге от Берлина, мне же больше нравится Медынь", по слову мудреца.

   В фельетон вставь рассуждения о том, какие преимущества имеет жара у моря перед жарой в середке суши: об этом любят говорить, слушать, читать. Это из породы: "как это верно!" Неожиданности должны быть только успокаивающего свойства, напр.: в Италии не все черны, не все красивы, не все англичане, ну, одним словом, все даже правда" (Письма Муни).

  

   ¹ Женя - Муратова Евгения Владимировна (1884 или 1885-1981). См. о ней в наст. изд., т. 1. Муратова вспоминала об этих днях в эссе "Встреча": "Затем встреча в Венеции на лестнице отеля "Leone Bianco". Я "танцовщица", Владислав лечится от туберкулеза в Нерви. Опять прогулки, кабачки, но уже итальянские, в тесных узких улочках Генуи. Бесконечные выдумки, развлечения, стихи, чудесное вечное море. Мы почти весь день около него. Я купаюсь, Владислав - нет. Я ем сырых креветок и всякую морскую нечисть frutti di mare. Владислав возмущается и не может понять, как можно по два часа сидеть в воде, заплывать в такую даль и есть такую гадость.

   Владя чувствует себя неплохо, весел, много шутит, часто говорит "я жиденок, хоть мать у меня католичка, а отец поляк" и много, много пишет стихов - "Звезда над пальмой". Наконец я уезжаю. Расставание" (РГБ. Ф. 218. Карт. 1353. Ед. хр. 6).

   ² Ср. с фельетоном Ходасевича "Ночной праздник (Письмо из Венеции)" (т. 3 наст. изд.). О театральности быта Венеции, о художественном законе, "и до сих пор управляющем городом черных гондол и черных платков", писал и П. Муратов в кн. "Образы Италии" (Т. I. M.: Научное слово, 1911. С. 40).

   ³ Geneva la superba! - Генуя великолепная! (ит.).

  

   7. Н. И. Петровской. - М-14. С. 390-391 / Публ. Р. Л. Щербакова и Е. А. Муравьевой.

   Возможно, письмо Ходасевича так и не было отправлено Н. И. Петровской в Италию: автограф случайно обнаружен в книге, купленной в букинистическом магазине, и находится в собрании Р. Л. Щербакова.

  

   ¹ Нюра - Анна Ивановна Чулкова (по первому браку Гренцион; 1887-1964) рассказала о своей любви в письме к Н. Я. Брюсовой, брата которой оставила ради Ходасевича:

   "Дорогая Надя!

   Спасибо тебе, родная, за письмо: было страшно немножко. Теперь уже лучше, есть еще страх, но уже за другое - за Гареныша.

   Не умею я писать писем, а тебе особенно - ведь ты строгая. Но все-таки попытаюсь рассказать, как было. Помнишь, еще весной между мной и Сашей были недоразумения? Потом, за границей, я вдруг почувствовала себя большой. Большой и приехала в Москву. А Саша все продолжал быть маленьким. Да еще ему дали новую игрушку - военную службу. Вот он и ушел с нею куда-то далеко от меня. А я осталась одна. Правда, было утешение - моя дружба с Владей. Помнишь, весной я не знала, куда пойти с моим горем, к тебе или к Владе? Мы давно были очень дружны. День ото дня Саша все дальше уходил от меня, а дружба с Владей - крепла. А вот как пришла и когда пришла любовь - не знаю. Знаю, что люблю Владю очень как человека, и он меня тоже. Нет у него понятия о женщине как о чем-то низком и благодаря этому все гораздо проще и понятней. Наша старая дружба позволила нам узнать друг друга без прикрас, которыми всегда прикрываются влюбленные.

   Все-таки перед уходом от Саши было у меня маленькое колебание: страшно, если Гарька будет голодать. Потом поняла, что гадко обманывать себя и Сашу даже из-за Гареныша.

   Ведь мне еще только 25 лет! Неужели же я не найду возможности как-нибудь заработать деньги для Гарьки? Пока не кончу курсы, будет мне трудно. Гареныш сейчас у отца с Fr&#246;ulin и чувствует себя хорошо. Я его почти каждый день вижу. Я сейчас живу в одной комнате с Владей и питаюсь ресторанной едой.

   Мечтаю продать рояль и на эти деньги снять крошечную квартирку и купить кровать, стол и стулья и быть опять с Гаренышем.

   На курсах много занятий.

   Кроме того, помогаю Владе - выписываю ему стихи для какого-то сборника. Знаешь, даже согрешила сама: написала два стихотворения, конечно, очень нескладно. Еще новость: научилась любить небо. Это большое счастье.

   Прости, дорогая Надя, что пишу так глупо и нескладно. Может быть, через год так вырасту, что научусь даже писать письма. Я теперь во все верю. Прощай, милая! Пиши мне пока на тот же адрес. Лидушу твою очень люблю. Владя шлет тебе сердечный привет.

   2 декабря 1911 г."

  

   Письмо сохранилось в архиве Л. С. Киссиной. Публ. впервые.

   На сб. М, подаренном А. И. Ходасевич 12 ноября 1911 г., Ходасевич сделал надпись: "Милому Нюрику - спасибо за то, что он есть, за любовь, за небо и радость. - Ее Владислав" (Из собр. комментатора).

   ² В начале 30-х годов Ходасевич вспоминал: "1911. Болезнь. Италия. - Петербург. - Смерть мамы (18 сент.). Бродячая жизнь. Нюра. Козихинский пер. Бедность. Голод. Смерть отца.

   1912, февр. Гиреево. Голод. Переезд к Торлецким. Знаменка, 7. "Институт красоты". "Мусагет". Садовской. Брюсов и Надя Львова" (A3).

   ³ 18 ноября 1911 г. И. М. Брюсова писала Н. Я. Брюсовой: "Валя должен был пойти к Белому, уговорить его прочесть обещанную лекцию. Вернулся Валя в 6 часов. Белый уговорился. Эстетика состоится. Спрашиваю Валю, где же он еще был, оказывается, он заходил к Нюре. Если быть очень искренней, надо сознаться, что я очень сильно рассердилась. <...> Владя последнее время был другом ближайшим этой несчастной М-me Гриф. Я вижу в Валином поступке и этой дружбе связь. Теперь Нюра будет дружить с тем лагерем, враждебным мне" (РГБ. Ф. 386. Оп. 145. Ед. хр. 35).

   Посещение Брюсова запомнилось и А. И. Ходасевич: "Мы очень удивились, так как Валерий Яковлевич раньше не бывал у Владислава Фелициановича. Решили, что это по каким-нибудь литературным делам. Но вечером приехал Валерий Яковлевич с большой коробкой конфет и сам попросил напоить его чаем. За чаем в милой беседе высказал желание, чтобы мы познакомились и взяли под свое "семейное покровительство" молодую поэтессу Надежду Львову. Он был очень ею в то время увлечен" (Ново-Басманная, 19. С. 395).

   ⁴ Надежда Ивановна - сестра Н. И. Петровской.

   ⁵ Скорее всего, речь идет о Е. В. Муратовой.

   ⁶ Последняя строка поэмы Пушкина "Цыганы" (1824).

  

   8. Б. А. Садовскому. - Письма Садовскому. С. 15-16.

   8 из 40 писем, хранящихся в РГАЛИ (Ф. 464. Оп. 2. Ед. хр. 226), опубликованы Р. Хьюзом и Д. Малмстадом в "Slavica Hierosoly-mitana" (V-VI. Иерусалим, 1981. С. 467-500).

  

   ¹ Отчет о докладе Н. Ф. Бернера, поэта и критика, см. в ГМ (1913. 26 апреля): "-Мы, и только мы, футуристы, стоим на распутье. Мы не признаем никого до нас, и нам нет никакого дела до любимцев веков, до мавзолеев культуры.

   - Жрецы новой веры - футуризма, мы без боязни выступаем в крестовый поход" ("У эстетов"). В автобиографии Н. Бернер подчеркнул: "Валерий Брюсов был моим другом и первым наставником. Один из его сонетов (акростих) посвящен мне" (Содружество: Сб. Вашингтон, 1966. С. 510-511).

   ² Сообщение о лекции Г. Э. Тастевена напечатано в ГМ (1913. 30 апреля). Среди выступавших в прениях названо имя Ходасевича.

   ³ 20 июля 1913 г. Ходасевич сообщал Чулкову: "Начинаю писать книжечку (будет в ней листов 5), за которую историки съедят меня живьем. Она будет посвящена Павлу I. Хочу доказать, что на основании того же материала, которым пользовались разные профессора, можно и должно прийти к выводам, совершенно противоположным их выводам. Но до сих пор я только читал. Теперь собираюсь взяться за перо и думаю, что в месяц или полтора напишу все" (РГБ. Ф. 371. Карт. 5. Ед. хр. 12). План исторической монографии о Павле I, наброски и материалы опубл. А. Зориным в прилож. к кн. Ходасевича "Державин" (М., 1988). Неопубликованными остались заметки к теме "Гамлет и Павел": на одной половине листа Ходасевич выписывал цитаты из "Гамлета", на другой - соответствующие ситуации в судьбе Павла (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 30). Мемуары К. Г. Локса сохранили заглавие книги - "Гамлет на троне" (Ново-Басманная, 19. С. 468).

   ⁴ Чацкина София Исааковна - издательница журн. "Северные записки". В No 8 за 1913 г. напечатаны ст-ние Ходасевича "Увы, дитя..." и ст-ние З. Красиньского в переводе Ходасевича "Ужель в последний раз..."

  

   9. Г. И. Чулкову. - Опыты: Журнал эссеистики, публикаций, хроники (Санкт-Петербург-Париж). 1994. Кн. 1. С. 86-87 / Публ. И. Андреевой. Из 31 письма, находящихся в фонде Чулкова (РГБ), мы печатаем восемь.

   Чулков Георгий Иванович (1879-1939) - поэт, прозаик, драматург, историк литературы - брат А. И. Ходасевич. Надежда Григорьевна Чулкова (1874-1961) - его жена.

  

   ¹ В 1914 г. у Г. И. Чулкова открылся туберкулезный процесс, заставивший его вскоре уехать в Швейцарию.

   ² В рец. на СД Чулков писал: "...простота этих стихов, их скупая форма, их строгие ритмы свидетельствуют о целомудренной мечте поэта, об его отречении от легких соблазнов внешней нарядности: он презирает звонкие "погремушки рифм" и "потешные огни" метафор. Точность и выразительность, как необходимое условие лирического творчества, интересует Вл. Ходасевича прежде всего" (Современник. 1914. No 7. С, 122-123).

   ³ Рец. В. Пяста на СД см. в прилож. к газ. "День": "...за что такое презрение к только что пройденным склонам гор <...> и такое противопоставление им бесплодных вересков верхних террас цепи, на которых можно дышать небесным "горним воздухом"?" Критик заключал рец. словами: "Образы Владислава Ходасевича обладают малой вещественностью. Наиболее воплощенные, они дают все-таки не настоящее, а "нарочное": "ситцевое царство", "магазин игрушек"..." (Отклики. 1914. No 14).

   ⁴ Гаррик - Эдгар Гренцион, сын А. И. Ходасевич от первого брака.

   ⁵ Диатроптовы - Диатроптов Борис Александрович (1883-1942), близкий друг Ходасевича, и Александра Ионовна, его жена.

   ⁶ Люба - Любовь Ивановна Рыбакова (1882-1973), старшая сестра А. И. Ходасевич.

   ⁷ "Летучая Мышь" - театр миниатюр, театр-кабаре, открытый Н. Ф. Балиевым в августе 1912 г. Балиев вел программу вечеров, был художественным руководителем. Для этого театра Ходасевич в 1913-1916 гг. писал много стихов, сценок, инсценировок, представление о которых можно получить главным образом из газетных репортажей: успехом пользовалась его пьеса "Любовь через все века" (сентябрь 1913 г.).

  

   10. Б.А.Садовскому. - Письма Садовскому. С. 25.

  

   ¹ Статья Ходасевича "Фрагменты о Лермонтове" при жизни автора не публиковалась. Авторизованный машинописный экз. сохранился в АИ. См. т. 1 наст. изд.

   ² Скорее всего, речь идет о сб. "Арион" (М.-Киев, 1915. I), где напечатано ст-ние "Вот в этом палаццо жила Дездемона..." (1914).

   ³ "Великий Маг" - В. Я. Брюсов.

   24 июля в Литературно-художественном кружке дан торжественный обед в честь уезжавшего "на театр военных действий" В. Я. Брюсова. С августа 1914 г. его корреспонденции печатаются в РВ: их Ходасевич и пародирует в письме.

   ⁴ В ряде московских газет, в том числе и в "Известиях Литературно-художественного кружка" (1914. Вып. 7), появились сообщения о том, что 23 августа в Варшаве Общество польских писателей на торжественном заседании принимало В. Я. Брюсова. Он сам описал это событие в письме к И. М. Брюсовой от 24 августа 1914 г.:

   "Милая Jeanne!

   Сегодня Варшавское польское "Общество Литераторов и Журналистов" устроило заседание в мою честь. Было много народа. Произносились речи по-польски, по-русски и по-французски. Говорили, что сегодня великий день, когда пала стена между польским и русским обществом. Что еще два месяца назад они не могли думать, что будут в своей среде привечать русского поэта, хотя бы столь великого, как я (это - их слова, извиняюсь). Что с этого дня, со дня моего чествования, наступает новая эра русско-польских отношений и т.д. и т.д. Я, сколько умел, отвечал, конечно, по-русски, но и на польские речи, которые был должен понимать. Потом декламировались мои стихи "К Польше". Редактора приглашали меня сотрудничать в их польских журналах. Одним словом, еще один "триумф"" (РГБ. Ф. 386. Оп. 142. Ед. хр. 16).

   ⁵ Произведения этих польских прозаиков, популярных в России в начале ве