Толстой Лев Николаевич - Том 67, Письма 1894, Полное собрание сочинений

. получил звание Народного художника республики. См. т, 50, стр. 273.

   (6) Леонид Осипович Пастернак (1862-1945), художник, с 1908 г. академик живописи. См. т. 54, стр. 470-471.

   (7) Исаак Ильич Левитан (1861-1900), художник-пейзажист. См. статью А. С. Пругавина "Толстой и Левитан" ("Русские ведомости" 1911, N 157), перепечатанную в "Сборнике воспоминаний о Л. Н. Толстом", изд. "Злато-цвета, М. 1911, стр. 12-16.

   (8) Имеется в виду картина Н. А. Касаткина, выставленная в 1894 г. в Москве на XXII передвижной выставке, "Трамвай пришел!".

   (9) От 25 февраля

   (10) [на неопределенное время,]

   (11) От 20 февраля.

   (12) Павел Иванович Бирюков, Иван Иванович Горбунов-Посадов и Евгений Иванович Попов.

   1894 г. Февраля 28. Москва.

   Простите меня, пожалуйста, совсем простите, дорогой, старый другAlexandrine, что не писал вам. (1) Спасибо англичанину или англичанке, кот[орых] письмо попало к вам и вызвало ваше письмо, а ваше письмо вызвало мое раскаянии и радостное воспоминание о моей дружбе к вам. - Смягчающие мою вину обстоятельства те, что мне много хочется сделать до смерти, и я уже начинаю теряться, как человек, к[оторый] знает, что он всего не захватит и не донесет, и не знает, что выбрать, потому что много очень и личных, и письменных сношений с людьми, и потом я становлюсь слаб и стар. Я только по этому вашему письму понял положение Sophie (2) и узнал про вашу болезнь. Неужели вы опять проедете так, что нельзя будет вас увидать? Теперь уж, вероятно, последний раз. Я бы выехал к вам навстречу, чтобы проехать с вами сколько-нибудь. У нас всё по-старому, не скажу, чтобы по-хорошему. Чем дольше живу и чем ближе к смерти, тем несомненнее для меня неправда нашей богатой жизни, и не могу не страдать от этого. Но живем дружно. Еще горе большое для жены - это болезнь самого близкого мне по духу сына Левы. Он теперь в Париже. Таня поехала туда к нему и, вероятно, скоро привезет его. Болезнь изнурительная, желудочная, называют ее нейрастенией. Я говорю, что Соня больше страдает о сыне, п[отому] ч[то], странно сказать, я не боюсь его потерять физически, как никогда не боюсь ни за кого, кого люблю, а боюсь потерять духовно, как я терял и теряю беспрестанно столь многих. Духовно же он со мной, и я ли, он ли раньше умрет, я знаю, что мы вместе, и вместе там, где нет смерти.

   Целую вас, если позволяете, и Sophie и радуюсь мысли увидать вас.

   28 февр. 1894.

  

   Опубликовано впервые в ПТ, стр. 371-372.

   Александра Андреевна Толстая (1817-1904)-двоюродная тетка Толстого. См. т. 47, стр. 316-317.

   Ответ на письмо А. А. Толстой от 15 февраля 1894 г. из Ялты.

   (1) Последнее известное письмо к А. А. Толстой было от 8 декабря 1891 г. (см. т. 65).

   (2) Софья Андреевна Толстая (1824-1895), сестра А. А. Толстой.

   А. А. Толстая ответила письмом от 15 марта из Петербурга, куда она приехала из Крыма, не повидавшись с Толстым в Москве.

   1894 г. Марта 2. Москва.

   А ты, Таня, милая, не падай духом. Кроме хорошего ни с кем, ни с тобой, ни с Левой, ни с нами быть не может. Может быть новое - смерть, и самое не дурное. Я знаю, что ты этого терпеть не можешь, да ведь это я не для того, чтобы agacer (1) тебя, говорю, а ведь такая это веревка, что сколько ее ни перебирай, на конце ее эта шишка - смерть. Надо не обижаться на это, а, напротив, рассмотреть ее хорошенько и убедиться, что она не только не неприятна, но в ней самый-то главный интерес, самое лучшее спрятано, самый лучший сюрприз. Не надо очень думать о сюрпризе, но бояться-то его нечего. А если его не бояться, то и нечего бояться. Как мужики говорят: упадешь. не кверху, а книзу, так и о смерти можно сказать: умрешь не к уничтожению, а к оживлению.

  

   Вчера я думал об этом и думал: ну, я для вас умру, или вы для меня умрете, как говорится: вы меня потеряете, или я вас. Ну, что же тут страшного, и разве не ясно, что это неверно сказано? Ни вы меня, ни я вас но могу потерять, п[отому] ч[то] мы вместе, и наше соединение не то что гораздо сильнее смерти, а смерть бессильна перед ним. Потерять? Да я про себя знаю: я потеряю и теряю беспрестанно людей и самых близких, а они живут и будут жить еще долго, а с мертвыми я соединяюсь. И мало того, когда люди потеряют, как это говорится, человека, т. е. он умрет, они могут найти его и соединиться с ним. И я даже надеюсь, что многие из тех, которых я потерял, когда мы были живы, соединятся со мной, когда я умру. И этим еще хороша смерть. Ну, да что я всё про смерть говорю, я только хочу тебе внушить, что напрасно tu te cramponnes (2) за берег руками, когда твердое дно над ногами.

   Brissaud мне нравится. Вот умница! Хочет пробовать прилаживаться к болезни и организму, имея большой опыт и знания и не имея самоуверенности. Это очень хорошо. И кроме того с убеждением, что корень болезни в нервах, т. е. в высших функциях, а не в низших. А ты, Лёва, осрамился последним письмом. Слышно было брюзжание на Таню, когда ты кашу сам себе варил, а она ушла к Саломонам. Но ты, пожалуйста, продолжай так всё нам высказывать, чтобы мы чувствовали вас и ваши отношения. Да верно так и будешь делать. В этом и выгода и радость наших отношений. - У нас всё, как всегда. Со времени приезда нашего (3) всё равномерно увеличивается наплыв посетителей, и становится тяжело от них. Маша очень хороша. Сережа чужд, к неперестающему моему сожалению, которого я не испытываю только, когда его нет. Мама ни то, ни сё; последние дни ей нездоровится, и она немного не в духе, но никаких столкновений ни с кем не было. Я плох: бросил Тулон, который мне очень не нравится неопределенностью тона - то газетного игривого, то рассудительного-скучного, и не знаю, пошлю ли. (4) Dans le doute.... (5)

   Работаю над предисловием к Мопассану. (6) Злодеи напечатали, что тот, кто купит 2-й том Мопассана, получит статью Толстого о Мопассане, (7) и надо дать эту статью, иначе будут ругать, а мне стал противен Мопассан своей нравственной грязью, и я бросил всё прежнее предисловие и начал писать новое, в к[отором] хочется сказать то, что думаю об искусство, но до сих пор еще не сумел всё высказать. - Вчера был Гайдебуров сын. (8) Он ничего, и Гальперин, (9) он чего, т. е. скучен и назойлив. - Поша вчера уехал в Кострому. Вчера был Кашперов отец, к которому я зашел узнать адрес его дочери, (10) и всё говорил про духовную музыку. Ты пишешь про внешнюю сторону искусства и отсутствие содержания, вот эти-то и причины и вред этого мне хочется выразить в статье о Моп[ассане]. Он сам говорит, что цель искусства faire quelque chose beau. А bеаu это une convention humaine, (11) и т. е. что где что считается beau, то и beau.

   И этак все думают: и Репины, и Касаткины, и Чеховы. А надо показать, что есть истинно прекрасное и что условное. Сколько раз я возвращался к этому предмету и всё не умею его ясно высказать. Должно быть, еще во мне неясно. А предмет такой важности, что скрасть неясности не хочется. - Ну вот, прощайте, будьте дружны и терпеливы, и последовательны, и к себе строги, и нам пишите почаще и, как всегда, открыто, что в душе. И мы тоже будем делать.

   На конверте: Париж. France. Paris. Rue de Helder. Hotel Helder. Leo Tolstoy

  

   Печатается но машинописной копии из архива С. Л. Толстого. Три отрывка были опубликованы в "Сборнике Государственного музея Л. Н. Толстого", Гослитиздат, М. 1937, стр. 224-225. Дата копии подтверждается почтовый штемпелем отправления: "Москва, 3 март 1894".

   (1) [дразнить, раздражать]

   (2) [цепляешься]

   (3) Толстой имеет в виду свое возвращение в Москву 11 февраля из поездки в Гриневку и Ясную Поляну.

   (4) В Париж для перевода.

   (5) Фраза не закончена. "Dans le doute abstiens toi"-"В сомненье воздерживайся".

   (6) Гюи де Мопассан (1850-1893), французский писатель. Предисловие Толстого к русскому переводу его сочинений вышло впервые при переводе Л. П. Никифорова романа Мопассана "Монт-Ориолы" в изд. "Посредник", М. 1894. См. т. 30.

   (7) Это извещение было напечатано московским издателем Маракуевым при выпуске им первого тома избранных рассказов Мопассана, переведенных (по выбору Толстого) Л. П. Никифоровым.

   (8) Василий Павлович Гайдебуров.

   (9) Илья Данилович Гальперин-Каминский. См. письмо N 82.

   (10) Владимир Никитич Кашперов (1827-1894), композитор и музыкальный критик, профессор Московской консерватории; дочь его Софья Владимировна, знакомая семейства Толстых, жившая тогда в Париже.

   (11) [создавать что-либо прекрасное. А прекрасное- это условное человеческое понятие,]

   1894 г. Марта 5. Москва.

   Madame, j'ai recu votre aimable letter, ainsi que l'admirable brochure de Ouida.

   Toutes mes sympaties sont depuis longtemps acquises a la cause que vous defendez. L'opuscule de Ouida sera traduit en russe et je voudrais bien, si j'en ai loisir, d'y ajouter quelques mot de preface, dans laquelle j'aurais pu exposer mes idees sur la meme question. (1)

   Recevez, madame, l'assurance de toute ma consideration.

  

   Милостивая государыня, я получил ваше любезное письмо, а также замечательную брошюру Уйда.

   Дело, которое вы защищаете, давно уже завоевало все мои симпатии. Статья Уйда будет переведена на русский язык, и я очень хотел бы, если только выберу время, прибавить к ней несколько слов в виде предисловия, в котором я мог бы высказать свои взгляды по тому же вопросу. (1)

   Примите уверение в моем полном уважении.

  

   Печатается по копии, написанной рукой П. А. Буланже. Дата копии, подтверждаемая письмом адресата.

   Мария Григорьевна Инконтри (р. 1841), рожд. Кушелева.

   Ответ на письмо М. Г. Инконтри от 8/20 февраля 1894 г. из Флоренции.

   (1) Брошюру Уйда "Новое священство" (см. письмо N. 50, прим. 10) взялась было переводить Т. Л. Толстая, о чем писала отцу 28 февраля, но не перевела, и предисловие Толстого осталось ненаписанным.

   1894 г. Марта 5. Москва.

   Dear Sir, I have not yet received the cuttings of your article, in which I am very much interested, as in all, what you write. I feel in you a kindred spirit and it is a joy for me to be in communication with you. I read with great interest your "Anatomy of misery" (1) and before I got it from you, I got a copy of it through a bookseller and had it translated in Russian. I thank you heartily for sending it to me. I received it in time. My book, the translation of the gospels, (2) is now being translated by a gentleman in Petersbourg - prof. Turner (Petersbourg university). If yoy publischer will write to him, he will know all about it.

   With high regards yours truly

  

   Милостивый государь. Я еще не получил оттисков ваших статей, которые меня очень интересуют, как и всё, что вы пишете. Я чувствую в вас родственную душу, и для меня большая радость быть в общении с вами. С большим интересом прочел вашу "Анатомию нищеты" (1) и, раньше чем получил ее от вас, я достал эту книгу у одного книгопродавца и дал перевести ее на русский язык. Сердечно благодарю вас за присылку. Я получил ее своевременно. Моя книга - перевод евангелий (2)- в настоящее время переводится в Петербурге профессором Тёрнером (Петербургского университета). Если ваш издатель напишет ему, то он сообщит ему всё, что касается ее.

   С глубоким уважением преданный вам

   Печатается по копии, написанной рукой П. А. Буланже. Дату копии: "4 марта 1894 г." исправляем на "5 марта" на основании указания в ответном письме адресата.

   Джон Колеман Кенворти (John Coleman Kenworthy, р. 1860) - английский писатель и публицист, разделявший взгляды Толстого.

   (1). J. C. Kenworthy, "The anatomy of misery: Plain lectures on Economics" ("Анатомия нищеты. Общедоступные чтения по экономике"), Лондон, 1893. Для третьего английского изданий этой книги Толстым было написано в 1900 г. предисловие, которое не было напечатано. См. т. 34.

   (2) "Соединение, перевод и исследование четырех евангелий" впервые было напечатано на русском языке М. К. Элпидиным в Женеве в 1892-1894 гг.

  

   * 63. Джону Крауфорду (John Crauford).

   1894 г. Марта 5. Москва.

  

   Dear Sir,

   I received yesterday youe letter with the pamphlets and thank heartily for sending them to me. It is one of the greatest joys of this life for me to know that the same god's work, that I am trying to do, is done by so many others. I firmly believe, that the time, when Christ's teaching will become not only a teaching, but a reality, is very near and your writing and acting strengthen this belief.

   With brotherly love, yours truly

  

   5 March 1894.

   I would be very thankful, if you should give me some particulars of your biography.

  

   Милостивый государь,

   Я получил вчера ваше письмо с брошюрами и сердечно благодарю вас за присылку их мне. Одна из величайших моих радостей в этой жизни - знать, что то же божье дело, которое я стараюсь делать, делается также многими другими. Я твердо верю, что очень близко то время, когда учение Христа станет не только учением, но действительностью, и ваши писания и деятельность укрепляют эту веру.

   С братской любовью, преданный вам

   Лев Толстой.

   5 марта 1894.

   Я был бы очень благодарен, если бы вы сообщили мне некоторые подробности вашей биографии.

  

   Печатается по копии. Дата копии, подтверждаемая почтовым штемпелем отправления: "Москва, 4. III. 1894" на конверте письма адресата. Джон Крауфорд (John Crauford.) из г. Манчестера. В письмо от 12 марта и. ст. 1894 г. Крауфорд писал Толстому, что, познакомившись с его книгой "Царство божие внутри вас", узнал в нем человека, близкого ему по взглядам, в подтверждение чего посылает ему две своих брошюры. Заглавие одном из них, сохранившейся в яснополянской библиотеке, "Religion of humanity" ("Религия человечества"), Бостон, 1883.

   1894 г. Марта 5. Москва.

   Воспитание есть воздействие на сердце тех, кого мы воспитываем. Воздействовать же на сердце можно только гипнотизацией (которой так подлежат дети), гипнотизацией, заразительностью примера. Ребенок увидит, что я раздражаюсь и оскорбляю людей, что я заставляю делать других то, что сам могу сделать, что я потворствую своей жадности, похотям, что я избегаю труда для других и ищу только удовольствия, что я горжусь, тщеславлюсь своим положением, говорю про других злое, говорю за глаза не то, что говорю в глаза, притворяюсь, что верю тому, во что не верю, и тысячи и тысячи таких поступков, или поступков обратных - кротости, смирения, трудолюбия, самопожертвования, воздержания, правдивости, и заражается тем или другим в сто раз сильнее, чем самыми красноречивыми и разумными поучениями. И потому всё, или 0,999... воспитания сводится к примеру, к исправлению и совершенствованию своей жизни. Так что то, с чего вы начали внутри себя, когда были на курсах и мечтали об идеале, т. е. о добре, достижение которого несомненно только в себе, к тому самому вы приведены теперь при воспитании детей извне. То, чего вы хотели для себя, еще хорошенько не зная зачем, то теперь вам уж необходимо нужно для того, чтобы не развратить детей. От воспитания обыкновенно требуют и слишком много и слишком мало. Требовать того, чтобы воспитываемые выучились тому-то и тому-то, образовались (как мы разумеем образованно) - это невозможно; также невозможно и то, чтобы они сделались нравственными, как мы разумеем это слово. Но совершенно возможно то, чтобы не быть самому участником в развращении детей (и в этом не может помешать ни жене муж, ни мужу жена), а всей своей жизнью по мере сил своих воздействовать на них, заражая их примером добра. Вы пишете, что с философской точки зрения легко, а на практике трудно. Я думаю, что со всякой точки не только трудно, но невозможно воспитать хорошо детей, если сам дурен. И что воспитание детей есть только самосовершенствование, которому, ничто не помогает столько, как дети. Как смешны требования людей курящих, пьющих, объедающихся, но работающих и превращающих ночь в день, о том, чтобы доктор сделал их здоровыми, несмотря на их нездоровый образ жизни, так же смешны требования людей научить их, как, продолжая вести жизнь не нравственную, можно было бы дать нравственное воспитание детям. Всё воспитание состоит в большем и большем сознании своих ошибок и исправлении себя от них, А это может делать всякий и во всех возможных условиях жизни. И это же и есть самое могущественное орудие, данное человеку для воздействия на других людей, в том числе и на своих детей, кот[орые] всегда невольно, ближе всего к нам. Fais ce que dois, advienne que pourra (1) более всего относятся к воспитанию.

  

   Печатается по копии, написанной рукою М. Л. Толстой. Дата копии, подтверждаемая списком писем Толстого 1894 г., где письмо значится под 5 марта.

   Ответ па письмо Л. И. П. (см. письмо N 45) от 1 марта 1894 г., в ко- тором она снова обращается к Толстому с рядом вопросов, связанных с воспитанием детой.

   (1) [Делай, что должно, и пусть будет, что будет]

   1894 г. Марта 5. Москва.

  

   Рассказ недурен и по форме и, в особенности, по содержанию. Недостаток его по форме в том, что он слишком цветист, по содержанию же в том, что он оставляет вопрос открытым, тогда как полное разрешение его дано христианством.

   Христос идет в пустыню для того, чтобы там, вне всяких внешних воздействий, установить свое отношение к Отцу, и потом уже идет в мир для того, чтобы служить людям, открывая им то, что должно избавить их от страданий и дать им благо.

  

   Печатается по копии, написанной рукою П. А. Буланже. Дата копии, подтверждаемая списком писем Толстого 1894 г., где письмо значится под 5 марта.

   Владимир Митрофанович Пуришкевич (1870-1919) - бессарабский землевладелец, член Государственной думы 2, 3 и 4-го созывов, крайний монархист, черносотенец и погромщик, организатор "Союза Михаила Архангела". После Великой Октябрьской революции - активный участник борьбы против советской власти. В 1894 г. Пуришкевич был студентом-филологом IV курса Новороссийского университета.

   Ответ на письмо от 15 февраля 1894 г., в котором, посылая свой рассказ "Накута и Карни. Этюд", напечатанный в газете "Одесские новости" от 21 декабря 1893 г., автор просил Толстого ответить ему, верно ли определено им "психическое состояние двух людей... которые в течение долгих лет жили - один в пустыне, другой в городе".

  

   1894 г. Марта 5. Москва.

  

   Cher Monsieur Salomon,

  

   Je vous suis tres reconnaissant pour la traduction et la publication de la declaration, (1) mais surtout l'amitie que vous temoignez a Leon. J'y suis tres sensible, ainsi que ma femme, qui vous fait dire mille choses. Si la traduction de mon article sur la religion et la morale vous ennuie, donnez le a Mr. Legras et, dans tout les cas, ne le publiez pas dans la Revue Chretienne. (2) J'ai peur de tout ce qui porte le nom de Chretien. Je crois qu'il serait plus convenable de la publier dans quelque journal laique.

  

  

   5/17 Mars 1894.

   Дорогой г. Саломон,

   Очень благодарен вам за перевод и напечатание заявления, (1) а в особенности за дружеское отношение к Леве. Я очень этим тронут, так же как и моя жена, которая просит передать вам свои привет. Если вам скучно переводить мою статью о религии и нравственности, передайте ее г-ну Легра и во всяком случае не печатайте ее в "Revue Chretienne". (2) Я боюсь всего, что носит название христианского. Думаю, что было бы более подходящим напечатать ее в каком-нибудь светском журнале.

  

   Печатается по фотокопии с автографа. Автограф хранится в Национальной библиотеке в Париже. Опубликовано впервые в "Revue des etudes slaves" 1930, X, стр. 207, и затем в "Летописях", 2, стр. 153-154.

   Ответ на письмо Ш. Саломона от 11 марта н. ст. 1894 г.

   (1) См. письмо N 47.

   (2) "Христианское обозрение".

   1894 г. Марта 5. Москва.

   Таня, скажи, пожалуйста, Саломону - я ему пишу об этом,- что мою статью о религии и нравственности не надо печатать в Revue Chretienne, а в каком-нибудь светском журнале; можно в Revue philosophique (1) или хоть вRevue des Revues, (2) чтобы они не обижались. Мама уезжает нынче в бодром и добром духе. (3) Маша вчера развратилась у Толстых (4) на музыке Ник[олая] Ив[ановича] (5) и Столярова. (6) Пришла во 2-м часу. А я нынче у сестры Машеньки слушал пение юродивой и монахини и не развратился. (7) Хорошо вы пишете и по форме, и по содержанию. Продолжайте так же.

  

   Приписка к письму С. А. Толстой к Л. Л. и Т. Л. Толстым. Дата - рукой С. А. Толстой.

   Ответ на письма Л. Л. и Т. Л. Толстых от 26 февраля 1894 г., адресованные на имя С. А. Толстой.

   (1) "Философское обозрение".

   (2) "Обозрение обозрений".

  

  

   (3) С. А. Толстая уезжала на несколько дней в Ясную Поляну.

   (4) У брата Толстого Сергея Николаевича Толстого, который эту зиму проводил с своим семейством в Москве.

   (5) Николай Иванович Горбунов (1862-1932), брат И. II. Горбунова-Посадова; окончил Петербургскую консерваторию и давал уроки музыки, а впоследствии (1900-1913) выступал как драматический артист на сцене Московского Малого театра.

   (6) Семен Иванович Столяров, скрипач, играл в оркестре Большого театра в Москве.

   (7) Ср. запись в Дневнике от 23 марта (т. 52).

   1894 г. Марта 5. Москва.

  

   Для того, чтобы ответить на вопрос: зачем жить? надо прежде всего, отвечая на этот вопрос, отрешиться от всех мирских соображений: от вопросов о таких или иных курсах, о том, что может быть приятно или неприятно мне пли моим родителям, а живо представить себе свое положение одинокого, отдельного человеческого существа, недавно, лет двадцать, тридцать откуда-то явившегося и нынче, завтра, через 10, 20, 30 лет долженствующего куда-то исчезнуть. Зачем может быть нужно жить такому существу и миллионам, миллиардам таких же существ, находящихся совершенно в таком же положении? Очевидно, всё это сделано не для этих существ, так же как все гайки, винты, колеса, поршни большой машины сделаны не для них, а для служения общей дели машины. То же и с нами: мы орудия той высшей воли, которая через нас творит свое, нужное ей дело. Различие только в том, что мы сознаем себя живыми и можем, не признавая себя орудиями высшей воли, страдать от своего положения, и можем, сознавая себя нужными орудиями жизни, чувствовать радость участия в бесконечно великом деле, совершаемом жизнью мира. Но вы спросите: в чем это дело? На это я отвечу, что мы не можем знать всего его, но всегда можем знать, когда мы содействуем и когда противимся ему. Любовные отношения ко всему живущему - прежде всего, разумеется, к человеку, к ближайшим из них, - испытывание любви и возбуждение в других этого чувства, есть признак участия в общем деле; возбуждение в себе и других вражды, ненависти, есть признак противодействия общему делу. Вот всё, что пока могу сказать вам. О том же я писал и пишу во всех моих писаниях.

  

   Печатается по копии, написанной рукою П. А. Буланже. Дата копии, подтверждаемая списком писем Толстого.

   Письмо, на которое отвечает Толстой, но сохранилось.

   1894 г. Марта 5. Москва.

   Получил ваше письмо от 15 февраля, Дмитрий Александрович, но и прежде получения его всё собирался писать вам о вашей жене, о том, что она рассказывала, и о впечатлении, которое произвела на меня она и ее поездка в Петерб[ург]. Говорить и судить теперь о том, нужно или не нужно было ей ездить в Петербург, теперь уж поздно (разумеется, если бы повторился подобный случай и у меня спросили бы совета, я бы не посоветовал), теперь интересно обсудить последствия этой поездки. Я думаю, что последствия эти полезны для того, чтобы большее количество людей узнало всю гнусность нашего правительства и вместе с тем истинное мировоззрение ваше и вашей жены. В то время, как Ц(ецилия] В[ладимировна] была в Петерб[урге], я получил письмо от англичанки - жены докт[ора] Зельгейм, у кот[орой] жила Ц(ецилия] В[ладимировна], такое глупое, что я не мог отвечать на него. (1) Она писала мне, н[а]п[ример], что она не может разделять моих убеждений, п[отому] ч[то] она верующая и что она, как англичанка, стоит за свободу - liberte, но не за licence - распущенность. Американский же пастор Mr. Francis, очень добрый человек, бывший у меня в это же время, очень удивился тому, что вы смотрите на ваши отношения с Ц(ецилией] В[ладимировной] как на брак перед богом, к[оторый] неразрывно связывает вас с нею. - В этом отношении, в установлении более верного взгляда на нравственные свойства тех людей, кот[орых] они гонят, чему много содействовала кроткая и твердая и достойная личность Ц(ецилии] В[ладимировны], поездка ее была полезна. Хотя я этого не понимаю по себе, я понимаю это по наблюдению над женщинами,- они не могут сидеть спокойно, когда их постигает горе, особенно самое чувствительное им в их детях, и пот[ому] вижу, что Ц(ецилия] В[ладимировна] не могла поступить иначе. Нехорошо только то, что она упрекает или упрекала вас в том, что вы не делали того же, чего вам невозможно было делать, как я и говорил ей. Простите меня, Д[имитрий] Александрович], если я заговорю о том, о чем вы, мож[ет] б[ыть], не хотели бы, чтоб я говорил, но вы мне писали о бывших недоразумениях и несогласиях с вашей женой, и я не могу удержаться, чтобы не сказать вам, как мне больно знать, что между такими двумя людьми дьявол, тот, кот[орый] приставлен к продолжению рода человеческ[ого], сумел поселить раздор, и как я горячо желаю для вас, для нее, для детей, для всех людей, чтобы раздор этот залечился и затянулся чистой любовью, так чтобы не видно б[ыло] и следов его.

   Успеха, как вы знаете, прошение ее не имело никакого. Мож[ет] быть, как ей и говорил Джунк[овский], виною этому мое письмо к государю. Если так, то я очень жалею, но не мог не сделать того, что требовала от меня совесть. Старался сделать наилучшим образом и не чувствую себя виноватым, что не мог сделать лучше. Важно было и полезно в этой поездке то, что она выяснила всю глубину развращенности того мира, в кот[ором] задумано и совершено это дело: всех этих Победоносцевых (3) и, в особенности, Рихтера. Я хотел ему написать письмо, чтобы указать ему всю неблаговидность его роли и усовестить его, но как начну писать ему, так начинаю ругаться. Так до сих пор и не мог достаточно успокоиться, чтобы написать ему. (3) Что будет дальше по этому делу - не знаю. С тех пор, как уехала Ц(ецилия] В[ладимировна], я ничего не слышал. О том же, писать ли за границу и как, я не решил. Если писать, то надо писать так, чтобы подействовало. А на это еще не готов. Да и надо сговориться с Чертковым, к[оторый] этим занят. Я думаю съездить к нему, и уехал бы, но необходимость пока оставаться дома. Думаю все-таки съездить до весны. (4)

   Книги по желанию Зайца (5) пошлем. Имеете ли вы Хельчицкого? (6) У меня есть для вас. Благодарите Зайца за его письмо. Ему будет интересен Хельчицкий. Что делать с судейскими бумагами о нем?

   Насчет культа вы пишете так неясно, что сначала я прочел и не понял, но теперь, прочтя во второй раз, я понял. Я думаю, что то, чего вы требуете, это общения более тесного, более определенного, более влиятельного, такого, к[оторого] могло бы привлекать к себе и поддерживать нерассуждающих, не рассудком, а сердцем живущих людей: детей, женщин, слабых и всех людей в периоды ослабления, которые находят на самых сильных. Я думаю, что это нужно, желательно н должно быть. Думаю, что это то самое, в чем роль всякого искусства, от архитектуры (убранство хоть ветвями, цветами) до музыки, пения, и думаю, что при всяком истинном (соответственно времени) понимании жизни этот культ, художественное выражение его, то самое, что легче всего объединяет людей, что этот культ непременно наступит, но думаю, что нет ничего опаснее и вреднее, как придумывать его или удерживать отживший старый. Надо устанавливать свое отношение к богу и, сообразно ему, устанавливать его к людям, т. е. жить. И когда у многих людей установится это одно и то же отношение к богу, то само собою вытечет культ - художественное проявление его, которое прямо будет влиять на сердца людей и привлекать их. Надо как bourgeois gentilhomme, faisant de la prose sans le savoir, 7 чтобы и культ совершался также без того, чтобы мы знали про него. О том, что вы говорите о смешении и одновременном, скорее разновременном, присутствии в (8) одном и том же человеке всех трех отношений к миру (религий), я совершенно согласен и хотел написать это, но не написал, чтобы не растянуть рассуждения. Напишите про всё это и про себя.

  

   Год определяется на основании письма адресата.

   Ответ на письмо Д. А. Хплкова от 15 февраля 1894 г. из с. Башкичет.

   (1) Доктор Петр Евстафиевич Зельгейм (р. 1830), старший врач коммерческого училища в Петербурге. Упоминаемое письмо жены его не сохранилось.

   (2) Константин Петрович Победоносцев (1827-1907), обер-прокурор синода, крайний реакционер. Косвенно участвовал в насильственном отобрании и крещении в православную веру детей Хилкова.

   (3) См. письмо N 56.

   (4) Поездка Толстого к В. Г. Черткову на его хутор Ржевск в Воронежской губ. состоялась 25 марта.

   (5) Тимофей Артемович Заяц (1833?-1907), крестьянин с. Скибенцы Сквирского уезда Киевской губ. В 1892 г. был сослан на Кавказ, в Елисаветпольскую губ. См. "Записки Тимофея Заяца" - "Голос минувшего" 1913, N 8-12. В письме от 15 февраля Хилков писал: "Посылаю вам письмо сосланного в Елисаветполь штундиста Зайца. Он очень просит, чтобы посланы были в Киевскую губ. книги "Моя вера" и "Слова верующего" Ламене".

   (6) Петр Хельчицкий (1340-1460), чешский писатель и мыслитель эпохи гуситских движений. Имеется в виду его сочинение "Сеть веры".

   (7) [Мещанин во дворянстве, который говорит прозой, сам того не зная. Журден, герой комедии Мольера "Мещанин во дворянстве".

   (8) Зачеркнуто: каждом

  

   1894 г. Марта 6. Москва.

   Давно уже получил ваше письмо, любезная Александра Алексеевна, и хотя и отложил для ответа, до сих пор не успел этого сделать. Всё, что вы говорите о моей книге (1) и о впечатлении, кот[орое] она произвела на вас, мне приятно, потому что я знаю, что это искренно; но то, что вы говорите о вашей деятельности, о необходимости или, скорее, о выгоде некоторых компромиссов для того только, чтобы быть в состоянии продолжать вашу деятельность, меня не убеждает. Самое драгоценное из всего того, чем вы обладаете и можете обладать, это ваша душа, ваша духовная личность, и она же и есть самое могущественное орудие вашего воздействия на людей, и потому понижение вашей духовной личности (а всякий сознательный компромисс есть такое понижение) ни для какой цели не мож[ет] б[ыть] выгоден. Впрочем, перечтя ваше письмо, я вижу, что вы и но хотите делать такого компромисса, а только без надобности не хотите изменять своего положения; но я так напуган теми обычными пагубными компромиссами, кот[орые] лишают ее значения всю нашу жизнь, что везде вижу этого врага и нападаю на него, особенно когда слышу соображения о видимой приносимой нами пользе. Мне всегда думается, что так как конечная цель жизни человечества не открыта нам, то не открыты нам и истинные последствия наших поступков; открыто же нам то, что мы должны делать для удовлетворения внутренних требований своей совести. Fais ce que dois, advienne que pourra.(2)

   Простите, что говорю без повода о том, что занимает меня. Желаю, чтобы вам и не приходилось испытать искушения компромисса и чтобы в случае искушения вы бы решительно победили его.

  

   Датируется на основании списка писем Толстого 1894 г.

   Александра Алексеевна Штевен (1865-1933), в замужестве Ершова педагог. См. т. 54, прим. 922.

   Ответ на письмо А. А. Штевен от 5 февраля 1894 г.

   (1) "Царство божие внутри вас".

   (2) [Делай, что должно, и пусть будет, что будет.]

   1894 г. Марта 6. Москва.

   Получил сейчас ваше письмо, (1) дорогой Митр[офан] Василь(евич], и оно так обрадовало и тронуло меня, что хочется поскорее отозваться.

   Да, разумеется, ничто так не уясняет жизни истинной, как смерть таких людей, как Дрожжин. Христос говорил, что когда он умрет, то привлечет всех к себе; то же и с теми, кот[орые] следуют по его пути. Когда двое иди трое соединятся во имя его, то и он среди нас. (Под он я разумею Отца жизни.) Соединение во имя его есть соединение с ним, с источником вечной жизни.

   Соединяемся же мы во имя его иногда в этой жизни, но чаще с людьми, ушедшими из этой жизни, как с Дрожжиным. И он, уйдя из жизни, привлекает нас к себе и соединяет нас. Кто из нас не испытывал этого: находишься с людьми, далекими от тебя по духу (пускай они самые близкие по плоти), и чувствуешь себя в смерти; но вступишь в духовное единение с человеком и чувствуешь жизнь неумирающую, как я почувствовал, читая ваше письмо. Вы спрашиваете - понимаю ли я вас? Совершенно. С радостью чувствую, как одним пульсом с вами бьется мое духовное сердце. Так же, как и вас, меня неотступно после смерти Дрожжина нудит мысль последовать его примеру и сделать то, что он. Будем желать этого не переставая, готовиться, не забывать, не ослабевать и, может быть, и нам придется так же ярко сгореть, как он, а не придется - сотлеем все тем же огнем. Какое славное письмо студента! (2)

   Прощайте пока, братски целую вас и наших друзей, которые с вами.

   6 марта 94. Москва.

   Печатается по копии с автографа, написанной рукою адресата. Автограф утрачен. Опубликовано впервые (отрывок) в журнале "Единение" 1916, I, стр. 8. Дата копии, подтверждаемая списком писем Толстого 1894 г.

   (1) Письмо не сохранилось.

   (2) Романа (Авраама) Васильевича Юшко (1867-1918), студента Харьковского ветеринарного института. См. т. 70, стр. 56. Письмо Юшко не сохранилось.

   В ответном письмо от 20 марта М. В. Алехин писал: "Доброе, ободряющее письмо ваше, дорогой Лев Николаевич, я получил. Оно попало как раз во время и ободрило нас. 15 марта здесь у нас был обыск: забрали всю переписку и ваши сочинения. Пока результаты неизвестны. Ждем со дня на день. Придется отсидеть".

   1894 г. Марта 6. Москва.

   Маша не велит читать, что она написала, а это стесняет. Впрочем, напишу, что чувствую о вас и чего она не могла написать. Очень радуюсь тому, что Brissaud внушил тебе доверие, и, судя по его умным речам, думаю, что он и должен это внушить. Боюсь, чтобы у тебя не достало терпения. Главное - выдержка. Дело середкой крепко. И начать легко и доделывать легко. А вот середка. Я ни минуты не сомневаюсь, что ты выздоровеешь так или иначе. Только бы ты сам себе не портил. А на это-то и нужен доктор. Таня мне всегда мила, а теперь, в роли няньки, еще милой. А к Julian ходи. (1) Целую вас. Мы с Машей одни за чаем.

   Приписка к письму М. Л. Толстой, рукой которой поставлена и дата.

   Ответ на общее письмо к родителям от 27 февраля 1894 г., адресованное Л. Л. и Т. Л. Толстыми на имя С. А. Толстой.

   1 Родольф Жюлиан (Rodolphe Julian, 1839-1907), французский художник, основатель популярной художественной мастерской с Париже, куда Т. Л. Толстая собиралась записаться для занятий живописью.

   1894 г. Марта 7. Москва.

   Маша говорит: тоска, тоска, тоска. И тотчас же прибавила, что это от физических причин - ожидания... Я это очень люблю, когда люди не верят своим настроениям, а знают, какое настоящее, а за настоящее считают самое доброе. Сейчас был Капит[он] Алекс(еевич] Высоцкий, (1) и я был ему рад. И он говорит, и ему пишет Дудченко, что вспоминает бегичевское время, как лучшее в своей жизни. Я сейчас был с дядей Сережей в бане. Он всё и ото всего охает, и от того, что забыл гребень, и не найдет почтанников. Всё это от вина и курения. Знаю, что трудно и как тянет к курению, когда болен, но как хорошо бы было, кабы ты, Лева, перестал курить. На Brissaud я надеюсь и одобряю его. Лекарства - это их суеверие, нераздельное от их обучения. Железо, мне говорили, что опытом дознано, прибавляет кровяные шарики. Он может слегка предаться своему суеверию, но умно вести в гигиеническом отношении. А ты, Таня, ходи к Julian, рисуй, да поищи, нет ли чего хорошего нового для "Посредника" переводить. Целую вас.

  

   Печатается по машинописной копии из архива С. Л. Толстого.

   Ответ на письмо Л. Л. и Т. Л. Толстых от 27 февраля 1894 г.

   (1) Капитон Алексеевич Высоцкий работал с Толстым на голоде в Бегичевке Рязанской губ. в 1891-1892 гг.

  

  

   1894 г. Марта 9. Москва.

  

   Дорогой Борис Николаевич,

   Я бы давно уже вам ответил на ваше хорошее длинное письмо, за кот[орое] очень благодарю вас, если бы у меня его не унесли кому-то из наших друзей прочесть, так что его не было передо мной, когда я отвечал письма. Нынче только, прочтя ваше письмо Маше, я вспомнил, что не ответил еще вам. Я ничего не понимаю ясно о положении Ан[ны] Льв[овны], (1) и вы, напротив того, что вы думаете, самым ясным и вместе с тем любовным по отношению к ней и И(сааку] Б(орисовичу] образом объяснили ее положение. Я очень понимаю это. И это бывает, т. е. такая усталость от жизни мирской, только с людьми, предъявляющими запросы к другой, к истинной жизни. То сознание важности переживаемого нами времени, о кот[ором] вы пишете Маше, есть общее чувство всех нас, как мне кажется, и я испытываю его в высшей степени и рад, когда вижу его в других. Тут совершается то, что говорил Хр[истос] про себя и что верно и относительно учеников его. Чем выше духом и жизнью поднимется кто-нибудь из них, тем сильнее он привлечет к себе и к тому, во имя чего он поднялся, всех остальных. И это сделал с особенною силою Дрожжин. - Вы спрашиваете про Хохлова.(2) Он всё это время продолжал быть в том же тяжелом неопределенном и нерешительном положении. На его несчастье с его воинской повинностью случилось какое-то недоразумение, ему дали