Главная » Книги

Дитмар Карл Фон - Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 гг., Страница 20

Дитмар Карл Фон - Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 гг.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

ами полевого шпата, на выветрившихся участках являю щихся матовыми. На этих же участках красноватый цвет породы кажется выраженным резче от большего количества выделенного охристого железняка. Всюду она проникнута мелкими пустотами и пузырями, выполненными и выстланными кварцами. Во всяком случае, порода эта - та же самая, что в реке всюду лежит светлой галькой и образует также Хатангинские высоты, только с большими или меньшими вариациями. Эрман говорит о ней, как о полевошпатовой породе, на которую подействовали газами и парами вулканические силы, превратившие ее в миндалевидную. Я же полагаю, что если проникнуть глубже в историю этих пород и принять в соображение более обширную область западного берега Камчатки и его формации, то не без основания можно было бы, пожалуй, сказать, что эта полевошпатовая порода точно так же и теми же вышеупомянутыми силами образовалась из очень распространенных здесь повсюду третичных песчаников и глинистых пород - одним словом, что здесь приходится иметь дело с коренными третичными пластами, метаморфозированными древнейшими эруптивными породами. К югу от р. Тигиля, куда также продолжается эта цепь, вдали виднеются небольшие конические холмы, горная порода которых и образование последней, может быть, дали бы более определенные указания относительно причин метаморфоза и поднятия. У подножия Красной сопки вытекает ключ, вода которого имела температуру в 2°, при 12 1/2° температуры воздуха.
   Дни приятного отдыха в приветливом Тигиле (погода была превосходная - при ясном небе все время 14 - 15°) приходили к концу, и я принялся снаряжаться к отъезду в Седанку. Между прочим, я отобрал из своих вещей лишь самое нужное, а большую кипу остального оставил здесь, да еще закупил у одного здешнего торговца фунтов 30 чая.
   После холодной ночи термометр на восходе солнца 2 августа упал до °, и весь урожай овощей чуть не погиб; только в последний, так сказать, момент опасность была отвращена внезапно севшим туманом. Поутру баты были готовы к отправлению в путь, и в 11 часов мы могли уже тронуться на них вверх по р. Тигилю к Седанке. Мы вступили в широкую долину, посредине которой Тигиль, разбившись на много рукавов, бежал уже очень быстро. Пейзаж всюду был летний и красивый. Как и под Тигилем, и здесь также не было настоящего обособленного леса, а всюду стояли очаровательнейшие группы деревьев и кустов, которые сменились цветистыми лугами.
   Берега, сначала очень умеренной вышины, скоро становятся выше и позволяют видеть светлую, желтоватую, слоистую, песчаниковидную породу, в которой видны целые ряды своеобразных, концетрически-скорлуповатых конкреций. Конкреции эти были тверже основной породы, несколько более темного цвета, имели шаровидную, яйцевидную или почкообразную форму, величиной были от 2 дюймов до двух футов в диаметре и следовали большею частью правильными слоями общему напластованию, но в виде исключения попадались и в горизонтальном положении. Отдельные слои самих конкреций были от 1 1/2 до нескольких дюймов толщиной и с вертикальными щелями и трещинами. Кроме того, все слои с внедренными в них конкрециями имели трещины под прямым углом. Верст за 10 от Тигиля исчезла эта формация светлых песчаников, несомненно, стоящих в близком родственном со отношении с породами Красной сопки, и берег снова стал низменнее, а за ним в некотором расстоянии стали видны остроконечной формы холмы. Скоро этот, тянувшийся с севера на юг, ряд островерхих холмов стал надвигаться все ближе и ближе и сдавливал реку довольно высокими скалистыми стенами. Как и везде в Сибири, эта теснина несла название "щек". В области этих "щек" из крутых каменных стен у реки выдается еще одна, совсем изолированная, небольшая, крутая, окруженная глубоким болотом, сверху совсем плоская, скала. Здешние русские называют эту своеобразного вида скалу Изменной сопкой, так как во времена завоевания Камчатки камчадалы долгое время держались на этом небольшом естественном укреплении. Порода, составляющая "щеки" и "сопку" - плотная, темно-серая, базальтическая массивная горная порода. Она же, конечно, дала главный материал и для всей цепи островершинных холмов и, должно быть, была важным деятелем в деле поднятия и метаморфизации всех, претерпевших последнюю, третичных слоев всей окрестности Тигиля.
   Тотчас за этой тесниной реки, образованной цепью заостренных холмов, берега стали снова ниже, а местность - более открытой; здесь мы и расположились на ночлег. Поздно вечером из чащи, совсем близко к нашему костру, появилась очень крупная медведица с двумя молодыми, но тотчас же отскочила в ужасе и обратилась в бегство, прежде чем мои охотники успели схватить оружие.
   Когда мы проснулись 3 августа, шел дождь, но, несмотря на это, мы уже очень рано были в дороге. Берега реки, украшенные пышной растительностью, снова постепенно становились выше. В самом низу здесь выходил на дневную поверхность тонкослоистый, грубозернистый, рыхлый, совсем горизонтально лежащий песчаник, фута в 3 - 4 толщиной, выстилавший большими плитами и ложе реки. На нем залегал слой гравия и песка, мощностью почти в 4 фута, который, будучи связан окисью железа, приобрел характер конгломерата и потом растрескался. В этих мощных делювиальных пластах находилось множество окремнелых частей стволов и древесины, а в подлежащем песчанике - большое количество морских раковин и опять таких же кусков дерева. Раковины, большей частью в виде отпечатков и ядер, были чрезвычайно непрочны, так что ломались, а то и рассыпались в песок уже при прикосновении; поэтому собрать их не было возможности.
   Такой характер сохраняла местность до пункта приблизительно верст 15, не доезжая Седанки, т. е. до устья р. Пирожниковой. Из многих притоков, которые р. Тигиль то и дело принимает в себя с обеих сторон, едва ли хотя один заслуживает быть упомянутым, так как все это лишь небольшие ручьи. Р[ека] Пирожникова - уже значительный приток. Она течет с севера и получает свои воды отчасти из Срединного хребта - специально из области Сиселя, остроконечного, недеятельного вулканического конуса, отчасти и - всего более - со стоящего особняком к западу от Срединного хребта вулканического, тоже недеятельного, горного узла Пирожникова. Галька этой реки также почти без исключения была вулканического образования и состояла из крупных и мелких, более или менее округленных обломков очень пористой темно-серой или красноватой лавы. С обеих гор, а особенно с Сиселя, текут воды и к северо-западу и сливаются рекой Воямполкой в Охотское море. Есть также и проходы, которые ведут туда и которыми пользуются коряки.
   От устья Пирожниковой берег снова заметно повышается, а близ Седанки с южной стороны выступают к реке скалы, высотой до 100 - 150 футов, состоящие из светло-желто-серого, без окаменелостей, песчаника и мелких конгломератов. Эти высокие скалистые берега идут по реке до Седанки, которая лежит на месте соединения р. Седанки, текущей с востока, с р. Тигилем, идущей с юга. Обе реки связаны здесь друг с другом множеством рукавов, и между обеими живописно расположено на высоком мысу местечко Седанка. На южном берегу Тигиля в вышеуказанных высоких, скалистых берегах выступают, в несколько приподнятом положении, буроугольные слои. Здесь точно так же, две группы угольных пластов одна над другой; отдельные слои, каждый мощностью приблизительно в фут, отделены друг от друга тонкими прослойками мергелистой глины. Каждую группу составляют 4-5 угольных слоев, а между обеими группами залегает мягкая серая глина футов в 5-6 мощностью с бросающимся в глаза каменистым сложением. Та же глина образует и постель всей угольной системы, а кровля состоит из хряща и песка. Уголь - весьма плохого качества: худо горит и не весь перегорает в золу. Свежевыломанный, он сильно расслаивается, рыхл, бурого цвета, очень деревянист, гибок и режется ножом. В нем вовсе нет янтаря, зато он богат квасцами, серным колчеданом и продуктами его разрушения. Уголь, по-видимому, состоит только из плотных деревянистых частей - кусков стволов, ветвей и корней, а листьев и более нежных частей в нем, кажется, нет вовсе. В русле реки попадалось очень много окремнелого дерева, в котором также замечались гнезда колчедана.
   В 5 часов пополудни мы высадились у рыбных балаганов Седанки, которые тянулись длинным рядом по берегу, все увешанные лососиной для сушки. Подальше, на постепенно подымавшемся, сплошь поросшем травой пригорке стояло 12, хорошо и солидно выглядевших домов с огородами. Целая толпа обывателей, с женщинами и детьми, с местным тойоном Черных во главе, вышла нам навстречу и самым радушным образом приветствовала нас. Тойон, первая персона местечка, проявлял самую живую служебную деятельность: там подзовет кого-нибудь, тут пошлет другого что-нибудь справить. Прежде всего, он распорядился, чтобы вещи мои снесли к нему на дом, и пригласил меня к себе. Меня поместили в опрятной большой комнате с большими окнами и белыми, оштукатуренными стенами, а скоро и стол был загроможден изобильными яствами: меня угощали жареными утками и рыбой, картофелем, маслом, редькой и превосходнейшими ягодами жимолости и мамуры. Черных с двумя стариками остался со мной, чтобы занять меня разговором и, как того требует камчадальское гостеприимство, угощать без перерыва. А после обеда, когда подали мой чай, наполнилась комната чаепийцами, пошли без конца питье, рассказы и вопросы. К сожалению, в рассказах этих людей большей частью очень мало интересного и поучительного, потому что, во-первых, говорят все они очень медленно и растянуто, а потом и весь ход их мыслей вращается около событий дня, т. е. охоты и рыбного лова. Я позволю себе привести здесь из нашей беседы самое интересное. Давно в старину Тигиль был чисто камчадальским местечком, но затем русские, когда там было основано укрепление (1744), изгнали жителей и переселили частью в Седанку, частью в селение на р. Пирожниковой, которого теперь уже давно не существует. В Тигиле начали заниматься хлебопашеством, а затем и в Седанку явилось несколько человек русских, выстроивших там и пустивших в ход мельницу. Это, говорят, про должалось, однако, недолго, и все они перемерли. Во время начальствования Рикорда правительство выслало раз из Охотска в Камчатку большой табун лошадей; их потом пригнали в Большерецк, чтобы поднять и там земледелие. Около этого времени имел место случай, в высокой степени поразивший всех местных охотников: у Воровской, на западном берегу Камчатки, застрелили лося, чего раньше никогда не бывало, так что все дивовались на этого большого невиданного зверя.
   Относительно хода рек и хребтов я мог узнать, что текущая с востока р. Седанка много короче, чем приходящий издалека с юга Тигиль. Р[ека] Седанка прорывает проход к Еловке, а вместе с тем и в долину р. Камчатки, проход, которым идет самая важная и наиболее посещаемая дорога через Срединный хребет. Из Седанки в Еловку три дня конного пути. К югу от этого пользующегося во всей стране широкой известностью прохода, которым проезжал и Эрман, поднимается покрытая снегом горная масса, Белый хребет, с которого воды стекают как в Еловку, так и в Тигиль, и у подножия которого, по рассказам кочующих там коряков, есть, будто бы, горячий источник. Р[ека] Тигиль, напротив, очень длинна: по ней можно подниматься вверх на лодке на расстояние 3 дней пути, а дальше река становится до того быстрой и мелкой, что к истокам можно пробраться только пешком или, зимой, на собаках. Тигиль получает много притоков из Срединного хребта, именно из области истоков р. Крестовки, впадающей в р. Камчатку; затем из гор Тепана и, наконец, даже с лежащей далеко к югу Ичинской сопки. В горах Тепана, должно быть, берет начало и р. Напана, впадающая, как уже сказано, в Тигиль недалеко от его устья. По берегам отдаленного верхнего течения р. Тигиля, говорят, есть немного лиственничного леса, хотя и плохого. Во всяком случае, нельзя не отметить этого, может быть, единственного случая распространения хвойного леса за Срединный хребет к западу.
   Затем я получил от старого тойона небезынтересное подтверждение моих сведений относительно распределения и границ употребляемых в Камчатке языков и наречий. Он сообщил мне следующее: в Седанке, в Аманине, ближайшем на севере местечке от Тигиля, и по западному берегу к югу от Тигиля до Компаковой говорят на одном и том же камчадальском языке; по тому же берегу, от Компаковой до самого юга, в ходу уже другое, а от Еловки к югу по долине Камчатки до Авачи - третье наречие того же языка. Напротив, по западному берегу от Аманины к северу до Пусторецка говорят на языке коряков-палланцев, а от Озерной, ближайшего места к северу от Еловки, до Дранки на восточном берегу - на другом коряцком наречии - наречии укинцев. Относительно еще двух, более дальних родов сидячих коряков с их своеобразными говорами - олюторцев на востоке, к северу от укинцев, и каменцев, живущих на западном берегу севернее палланцев, старик не мог дать никаких ближайших указаний. Весь Камчатский полуостров, сообщили мне здесь, носит название Немлат.
   Население Седанки, всего 42 человека мужчин и 46 - женщин, произвело на меня очень приятное, здоровое и сильное впечатление. Лишь немногие, как тойон, понимали по-русски, а женщины и дети не знали ни слова. Поэтому здесь все носит камчадальскую физиономию. Только дома походили на русские, да и то теперь, летом, жили не в них, а в верхних, покрытых кровлей, частях балаганов. В это время, впрочем, большая часть народу ушла на рыбный лов в верхнем течении Тигиля. Скотоводством и огородничеством здесь занимались, кажется, лишь между прочим, только из послушания правительству, так как в это время было налицо всего 10 голов рогатого скота да пара лошадей, и о том, что мороз уже сильно попортил огороды, тревожились очень немного. Пользы этих видов хозяйства ровно никто не признавал, и все думали только о рыбной ловле, об охоте, да о сборе ягод и кореньев, т. е. о том, что дает все нужное для чисто камчадальского стола.
   От Седанки мной были взяты следующие пеленги: Пирожниковы горы 74 - 77° к северо-востоку, Зисель 83° почти к востоку и Тепана 214 - 216° к юго-западу.
   Как к северу от р. Тигиля возвышаются Пирожниковы горы, так к югу от него, и тоже к западу от Срединного хребта, поднимаются над плоской местностью стоящие особняком горы Тепана. Это - точно так же большая, непокрытая снегом, недеятельная купа вулканов средней высоты. В ряд стоят три пологих конуса, из коих средний, самый высокий, на вершине срезан и кратеровидно углублен. Во всех многочисленных ручьях, стекающих с Тепана, галька чисто вулканическая.

0x01 graphic

   Утром 4 августа шел дождь при ° и северо-западном ветре. Почва у Седанки оттаивает летом всего на 2-3 фута, а ниже этого идут вечно мерзлые слои. Как далеко простирается вглубь промерзание почвы, я не мог узнать, во всяком случае думаю, что такая низкая температура не идет особенно глубоко, так как я нашел ключ, вода которого при 11° тепла на воздухе имела температуру °.
   Из Седанки я хотел проследовать по р. Тигилю еще выше и отправился с этой целью в 3 часа дня в направлении к югу. Вода бежала между многочисленными островами очень стремительно, но ее было значительно меньше, так как здесь уже не вливалась вода столь же большой реки Седанки. Рабочим на батах приходилось все напряженнее толкаться шестами, и ход становился все медленнее. Острова и берега были покрыты пышной растительностью; березы (В. Ermani), ольхи, рябины, а несколько далее и отделенные высокоствольные тополи, возвышались над густой зарослью из Spiraea, Lonicera, видов Rosa, ив, - и все это стояло еще в сочной зелени. Высокие откосы берегов состояли из слоистых отложений песка и галечника, в которые были включены целые ряды темноокрашенных, содержащих остатки растений, твердых желваков. В ложе реки часто попадались, как и ранее, сплющенные куски древесины, то окремнелые, то превратившиеся в уголь. В самом низу и здесь залегала опять тонкослоистая, темно-серая, мягкая глина с множеством вертикальных щелей. Так добрались мы до устья р. Колгаца, вытекающей из Белого хребта; на среднем течении ее седанковцами построено летовье для рыбного лова и охоты. Идя далее вверх по течению, мы к вечеру достигли до так называемого большого летовья седанковцев и тут расположились на ночлег. Здесь на берегу было 9 балаганов и четыре землянки. Река была перегорожена для лова рыбы так называемым "запором", и множество батов, занимавшихся рыболовством, плавали по воде. Из прелестной, но безлюдной обстановки мы сразу перенеслись в кипучую жизнь и деятельность. Здесь лежали уже целые груды лососей, а их все еще то и дело подвозили лодки из "запора" на берег, где рыбу весело принимали и тут же разделывали. Поздно вечером пришло из окрестностей еще несколько женщин с большими корзинами, полными ягод и съедобных корней, и рабочий день закончился веселыми играми и прыжками. Когда еще сверх того закипел мой котелок с чаем, ко мне присоседилось много гостей - и пошла бойкая беседа.
   5 августа нам пришлось работать почти без перерыва, с короткими передышками, с 6 часов утра до 6 вечера, пробираясь далее вверх по течению. Течение становилось все стремительнее, и для борьбы с ним требовалось немало усилий, но большое умение камчадалов действовать шестами побороло наконец все препятствия. Вулкан Тепана виднелся теперь почти на запад от нас.
   Пейзаж, в общем, оставался все тем же, только было ясно заметно, что мы забрались выше в горы. Чаще стали попадаться высокие тополи и кусты смородины (p. Ribes). Всюду попадалось очень много гусей, теперь линявших, и мы в короткое время поймали больше дюжины этой птицы и, таким образом, значительно увеличили наш запас провизии. Вместе с тем, мы видели чрезвычайно много медвежьих следов, хотя и не наткнулись на самого зверя. В это время года в верхнем течении рек рыбы больше и ловить ее при очень частом мелководье в этих местах легче; поэтому медведи к осени тянутся чаще в горы, где обыкновенно бывает также большой выбор спелых ягод разного рода.
   Берега на всем протяжении состоят все из той же, уже описанной, формации. Они падают к реке большею частью крутыми скатами в 4 -7 сажень а то и 8 сажень высотой, но иногда среди красивой зелени леса попадаются живописные обрывы в 100 - 150 футов вышиной. И здесь также были светлые, мелкозернистые песчаники и пласты глины, покрытые рыхлым песком и хрящом и лежащие на слоях темной, мягкой глины. Очень часто в них попадались более или менее выдвинутые кверху залежи угля, мощностью редко более фута. Уголь был почти всегда засорен песком и глиной, переполнен желваками серного колчедана, очень рыхл и вообще так же негоден, как и ниже по реке. Янтаря в нем не было вовсе, равно как и остатков животных и более нежных частей растений - листьев, цветов и тонких веточек; материалом для образования угля послужили лишь грубые массы древесины. Все они были здесь сильно сдавлены и часто перепутаны друг с другом стеблями и тонкими волокнами. В глине и песчанике также были растительные остатки этого же рода, а в ложе реки опять-таки многие окремнелые или обугленные куски дерева. Местами залежи угля были, по-видимому, тронуты огнем, и прилежащие слои глины были окрашены в кирпично-красный цвет, так что, казалось, видишь перед собой огромный склад самородных ярко-красных кирпичей. Там, где уголь выгорел, и поэтому образовались пустые места, лежавшие над ними красные слои кирпича обрушились и образовали чистый хаос обломков, дав начало глубоким расселинам, в которых там и сям сохранился еще снег. В речном русле, чем выше мы поднимались в горы, тем все чаще в гальке попадалась пемза, что ясно указывало на то, что река берет начало в вулканической области; пемза эта даже, быть может, была с Ичинской сопки или с Тепаны.
   6 августа мы, несмотря на небольшой дождь, спозаранок тронулись опять дальше вверх по реке. Пейзаж оставался, в общем, таким же, только становилось все заметнее, что мы сильно поднялись. Направление нашего пути было все прямо на юг. В расстоя нии приблизительно 5 верст к западу тянулся с северо-запада на юго-восток покрытый лесом кряж, над которым и здесь поднимались небольшие, пологие, конические вершины. Это был, конечно, тот самый хребет с коническими вершинами, который перерван Тигилем в "щеках". Это ряд высот, проходящий также параллельно Срединному хребту, и, если мы назовем высоты Красной сопки первым параллельным хребтом, то эта более высокая цепь, образующая "щеки", будет вторым параллельным хребтом, который, по-видимому, идет вместе с тем от Тепанского хребта к Пирожниковой. Третьим параллельным хребтом, еще более высоким, будет тогда сам Срединный хребет. Во всех трех хребтах, мы видели, борьба древневулканических образований с третичными напластованиями последовательно становилась все сильнее и в Срединном хребте достигала высшей степени.
   Характер третичных напластований берегов оставался сначала тем же самым. В самом низу залегала опять мягкая темная глина с ясно выраженным каменистым сложением, а за ней кверху следовал очень богатый пемзой и остатками растений песчаник с прослойками уплотненных, содержащих растения, желваков. В более высоких слоях глина являлась подчиненной, часто переходила в глинистый камень, а местами опять же была пережжена в красный кирпич. Далее вверх по реке мне попалась между двумя совсем горизонтальными, но сильно отвердевшими слоями песчаника отделенная от них с обеих сторон глубокими трещинами группа поставленных на голову пластов, которые почти имели вид жил и состояли из очень твердой темно-серой породы, в которой очень обильно были выделены кристаллы темно-бурой слюды. В ней были также небольшие пузыревидные пустоты, выполненные, по-видимому, цеолитами. Еще выше по реке, около правого берега, на одном месте, где небольшой кряж прорезан рекой, находилась в виде вертикальных столбов темно-серая, очень твердая порода. Эта массивная горная порода, являющаяся в виде четырехгранных столбов в 1/2 фута в поперечнике, содержит также много слюды и горизонтально распадается на отдельности. Бок о бок с ней залегает темно-зеленоватый, переполненный остатками растений песчаник массивного, неслоистого характера.
   Течение, ставшее слишком быстрым, теперь уже настолько мешало нам, что мы едва были в состоянии сколько-нибудь двигаться вперед, да и время, которое я уделил на эту небольшую экскурсию, уже истекло. Собственно Срединный хребет на востоке и Тепана на западе, между которыми долина Тигиля поднимается далеко к югу, были для меня теперь недоступны, и я решил вернуться в Тигиль.
   Здесь, на самом отдаленном пункте, какого я достиг на р. Тигиле, я нашел в речной гальке прежде всего много обломков вулканических пород, сильно окатанных (следовательно, снесенных издалека), пористые, черные и красноватые куски лав, бурые и красноватые массы трахита, переполненные стекловатым полевым, шпатом, и куски плотного глинистого сланца; менее окатаны были темно-серый, с очень толстой сланцеватостью, глинистый сланец со стекловатым полевым шпатом, горная порода Красной сопки и пористая порода с мелкими кристаллами черного авгита. Это была геологическая коллекция, поучительная в отношении долины верхнего Тигиля, пожалуй, до Ичинской сопки, в отношении Срединного хребта и вулкана Тепана.
   Для обратного пути пришлось связать вместе оба бата, чтобы достигнуть большей устойчивости и предотвратить опасность перевернуться. Нам пришлось теперь спускаться с течением на нашем "пароме". Пока мы возились с устройством этого судна, вдруг появились совсем близко к нам три больших медведя, из которых одному пришлось расстаться с жизнью и ехать с нами немым пассажиром в Седанку. Да еще ненадолго задержала нас повторная, очень счастливая охота на гусей.
   В 1 час дня мы тронулись и в 7 часов вечера были уже в Седанке. Быстро мчало течение наше суденышко; быстро чередовались перед нашими глазами приветливые и дикие берега. Скалы мелькали мимо нас всеми цветами: то светлые, то темные до черного, то красивых оттенков красного цвета; там и сям белыми пятнами виднелся в расселинах снег, и все это было окружено постоянно прекраснейшей зеленью летней сочной растительности. Царила безмолвная тишина, нарушавшаяся только от времени до времени журчанием какого-нибудь ручья, мимо которого мы проносились, или вспугнутой нами стаей уток.
   Утром 7 августа мы пустились дальше на своем "пароме", прихватив с собой еще одного компаньона из Седанки. До первого порога у "щек" и островерхнего хребта нас несло еще довольно быстро, но, начиная отсюда до второго порога, цепи высот Красной сопки и порога под Тигилем, с которого, как уже сказано, местность спускается к тундре и до которого доходит морской прилив, движение наше заметно становилось все медленнее.
   На равнине Тигиля и недалеко от этого места мы нашли все население прилежно занимавшимся сенокосом. Здесь же был и Левицкий, обучавший и руководивший работой. Он встретил меня радушнейшим образом.
   8 и 9 августа мне снова пришлось воспользоваться его гостеприимством, чтобы собраться в гораздо более дальнюю и трудную дорогу на север, к палланцам. Дорогу эту приходилось проделать верхом, и принадлежности этой езды у тигильских казаков нужно было во многих отношениях привести в порядок. Эти казаки - кавалеристы только по названию; на самом же деле верховая езда и все, что до нее относится, - это их самая слабая сторона; во всем же прочем, что может пригодиться для здешних путешествий, они прекрасны, даже незаменимы.
   10 августа, после радушно предложенного завтрака, мы тронулись в 10 часов утра в путь с четырьмя лошадьми; на трех сели - я, мой казак Зиновьев и наш проводник; четвертая шла под вьюком. До Аманины, ближайшего места к северу, считали 40 верст.
   От Тигиля мы поднялись, минуя Красную сопку, на тот, тянущийся с севера к югу, хребет, о котором уже не раз приходилось говорить, и проехали по нему рядом низких холмов, красиво поросших березой, боярышником, таволгами, ивами и далее видами Rosa. Затем дорога пошла длинными долинами, где роскошные кустарники и высокая трава чередовались с участками леса, большей частью изрезанными небольшими, чистыми ручейками. Там, где были выходы горной породы, это был непременно тот же песчаник, который залегает в "щеках"; и здесь также он заключал в себе массу непрочных, очень легко рассыпавшихся остатков раковин. Только что проехали мы с небольшим полпути, как уже пришлось, из-за плохих лошадей, сделать привал и разбить палатку.
   И августа ранним утром все было покрыто сильным инеем - неприятное напоминание, что уже и осень на носу. Пейзаж, по крайней мере в первой части пути, в общем оставался тем же. Мы проехали плоской, очень постепенно поднимающейся долиной и через низкий водораздел достигли истоков речки Гавенки, которая, как выше упомянуто, впадает в р. Тигиль 15 верстами выше устья последней. По ту сторону этого небольшого водораздела мы вступили уже в область р. Аманины и пошли к северу и северо-западу, по направлению ее течения. Долина верхней Аманины образована лежащими близко друг к другу средней высоты холмистыми хребтами, восточная часть которых имеет весьма своеобразный характер. На протяжении нескольких верст на восточном склоне долины над чисто тундряной моховой поверхностью возвышается множество совершенно неправильно расположенных на расстоянии всего нескольких футов один от другого крутых холмиков, известных у здешних жителей под названием "кучегор". Холмики эти совершенно округлой формы, в 4-5 футов в диаметре, и возвышаются все футов на 10-12 над поверхностью тундры. Бока их очень круты до самого основания, а вершина мягко закруглена. Сверху донизу они сплошь одеты толстым слоем густого мха, и только у некоторых из них, побольше, плотный моховой покров на вершине своеобразно разорван. Получается такое впечатление, как будто бы этот слой мха лопнул под влиянием какого-то вспучивания и увеличения внутренней массы и не мог уже более прикрывать внезапно выросшего холма; и как будто это имело место так недавно, что растительность еще не успела заполнить разрывы. Эти "кучегоры" находились только на средине высоты склона долины. Внизу их не было вовсе. В верхней части склона "кучегоры" сделались несколько ниже и иногда были соединены по два, по три в один продолговатый холм. Там, где хребет на самом верху представлял голую гальку, "кучегоры" совершенно выставились поверх нее. Эти округленные холмы состоят из белой, очень рассыпчатой глины или глинистого камня, который по всей Камчатке идет на беление стен и, так как весь полуостров крайне беден известью, доставляется даже в Петропавловский порт. Если покопаться глубже, то обыкновенно натыкаешься на мелкие обломки базальто-трахитовой породы, которая обильно рассыпана и по гребню этого хребта. Во всей окрестности Тигиля, в очень обширном районе, базальто-трахитовые или древневулканические поднятия проявили весьма явственное и сильное воздействие на расположенные здесь напластования третичные. Быть может, при поднятии этих массивных пород третичные глины были вытеснены горячими парами и газами из такой цепи холмов через боковые трещины и прорывы и образовали эти оригинальные, округленные холмы-кучегоры?
   И под Аманиной, куда мы прибыли в 10 часов, залегают опять третичные песчаники на глине, которая замечательно бела. Они лежат здесь далеко вниз от гор и от упомянутой цепи холмов, в совершенно почти горизонтальном и ненарушенном положении. Пять домов этой деревни стоят на левом берегу реки того же имени и их населяют 12 человек мужского пола и 20 - женского. Жители этого местечка - родом из Седанки, откуда их сюда переселили насильственно несколько лет тому назад только для того, чтобы основать промежуточную станцию между Тигилем и лежащей еще за 90 верст отсюда Воямполкой. Эта насильственная мера отразилась на населении бедственным образом. Скверные домишки, беспорядок, грязь, беднота и болезненность были ее последствиями. Садов почти не было, а весь рогатый скот был представлен двумя коровами. Так же жалостно обстояло дело и с лошадьми. Мне с трудом удалось достать только трех, так что четвертую пришлось принанять у тигильского казака. К счастью, я мог скоро покинуть это жалкое место и уже в 4 часа был на дороге к Воямполке, с которой начинается ряд поселений сидячих коряков (палланцев).
   Параллельная Срединному хребту цепь высот, которой мы следовали от Красной сопки, сопровождала нас и далее на север, становясь круче и убывая в ширине. Далеко на востоке из-за нее виднелись белые снеговые вершины Срединного хребта, поднимающегося высокими конусами и острыми зубцами. Цепь эта на ее высоких вершинах была покрыта густым березовым лесом (В. Ermani) и кедром-стланцем, а склоны, на которых опять торчало много "кучегор", заросли белым мхом, карликовой березой, шикшей и видами Vaccinium. К западу до моря вся местность представлялась обширной, плоской, волнистой; широкие, орошаемые ручьями, долины ее поросли густой травой, а более высокие места - деревьями и кустарником, - местность весьма удобная для скотоводства в широких размерах. На берегу одного из таких ручьев мы и расположились на ночлег. Несмотря на довольно сильный уже ночной холод, нам не давали покоя бесчисленные рои комаров.
   12 августа. Волнистая местность снова начала расчленяться на параллельные хребты, которые располагались так: более высокие преимущественно на востоке и более низкие - на западе; при море попадались даже просто валы, крутыми скалами ниспадавшие к воде. Ручьи и реки, между прочим и Аманина, берут начало не в дальнем, высоком хребте, а именно между сказанными, тянущимися с севера на юг, высотами и часто текут сначала далеко на восток, обходя высоты большой дугою, и уже потом поворачивают на запад, к морю. Также и истоки р. Эттолахан, которой мы теперь достигли, лежат всего в нескольких верстах от ее устья; но она течет сначала на восток, а затем возвращается широкой дугой к западу и впадает в море. Высоты были большей частью покрыты березой, ольхой и кедрами и окружали также и здесь обильно поросшие травой долины. Везде было необыкновенно много всяких ягод, которые здесь встречались на всех полях. На более низких местах росли Rubus chamaemorus и arcticus, голубика, шикша, на более высоких - жимолость и брусника (Vacc. Vitis idaea). Недалеко от устья Эттолахана, на склоне одного хребта, попались опять кучегоры, совершенно такие же, какие описаны выше, только отдельные холмики стояли еще плотнее друг к другу, а те, которые находились всего ближе к вершине хребта, вполне были соединены с ним, не отделяясь друг от друга.
   Начиная отсюда, дорога пошла по самому берегу моря. В скалистых берегах, превышавших 100 футов высоты, видны были выходы песчаников самой различной зернистости, а в них залегали четыре мощных, почти горизонтальных, слоя угля (один из них - мощностью в 4 фута). Уголь весьма нечистый - с песком, глиной и железом, сильно листоватый, гибкий, светло-бурый и горящий очень дурно. Далее по дороге от Эттолахана до устья р. Воямполки береговые скалы становятся постепенно все ниже, но состоят или также из песчаников, или из рассыпчатой белой каменистой глины, очень похожей на материал, из которого состоят "кучегоры". Но и здесь также в самом низу залегает опять темно-серая мягкая глина с каменистым сложением.
   После быстрой езды мы достигли в 7 часов вечера устья Воямполки; здесь было всего две землянки, но очень много балаганов. Само местечко лежит верст на 12 выше, при небольшом притоке, который удобнее для устройства заколов для лова рыбы. Большая главная река вытекает из Срединного хребта, возвышающегося далеко на востоке крутым высокогорьем, но получает притоки также и из горного узла Пирожникова.
   При устье, где я велел разбить себе палатку, меня приняла толпа веселых, здорового и сильного вида, воямпольцев, с тойоном во главе. Как отличались эти, первые из сидячих коряков, которых я здесь встретил, своим свежим, свободным видом от бедных, угнетенных аманинских камчадалов. Их не задели неразумные административные стеснения, тяготевшие над аманинцами. Они поселились на месте, ими самими выбранном, сообразно их потребностям, и хорошо устроились. Вечером был прилив, и я мог и здесь также любоваться интересной картиной, как в реку шли, гоняясь в бешеных играх, большие белоснежные дельфины.
   13 августа. Погода опять выдалась превосходная. Уже с раннего утра лошади ждали меня на другом берегу, куда я и переехал в байдаре. Сейчас же на северном берегу устья Воямполки морской скалистый берег поднимается до 150 футов, а затем совсем постепенно понижается до Кахтаны, отстоящей отсюда на 60 верст. Далее к северу выступал над низменным берегом Кахтанский мыс с его массивными породами. Дорога пошла опять у самого моря в направлении к северу. Везде видны были темноцветные песчаники и мелкие конгломераты, переполненные рассыпающимися раковинами и, как казалось, тех видов, что и ныне выбрасываются волнами. Битуминозные слои были здесь редки и являлись совсем подчиненно. Параллельные цепи холмов к востоку опять переходят в более высокие хребты, но покрыты лесом и часто с голыми обрывами. Уже совсем близко к устью Кахтаны нам пришлось еще объехать далеко от моря скверной, болотистой дорогой устье маленькой речонки Ургина, а к вечеру, в самую пору, мы добрались и до устья Кахтаны, где вследствие разлива реки мы раскинули палатку на южном берегу.
   В 8 часов вечера, когда я сидел перед своей палаткой и писал дневник, я вдруг увидел перед собой, на 297° на северо-запад, градусов на 15 - 20 над горизонтом, комету. Ядро светилось, как звезда второй величины. Хвост, около 4 футов длины, светился слабо; ширина его была равна приблизительно 1/10 его длины, и он был наклонен к западу на 55° к горизонту. Комета быстро спускалась к горизонту, двигаясь все более к северу. Я обязан любезности г. д-ра Шварца в Дерпте (Юрьеве) сообщением, что комета эта открыта 10 июня (нов. стиля) 1853 г. Клинкерфусом в Геттингене, и так как она была третьей из открытых в том же году, то и получила название "1853 III". По блеску ядро было также приравнено ко второй величине. Путь ее, по Стэркуэллу (Starkwell), чисто параболический и ее кратчайшее расстояние от солнца вычислено в 6,151 миллион географических миль.
   14 августа. Погода была прекрасная. Уже ранним утром явились кахтанцы, чтобы перевезти меня через реку на байдаре и проводить затем до места их жительства, лежавшего 4 верстами выше. В 8 часов утра мы были уже на месте. На правом берегу р. Кахтаны стоят двенадцать, большей частью новых, прочно построенных домов; вокруг них - много балаганов. Меня отвели в самый большой и самый лучший из них, где жил тойон, и сейчас же принялись радушно угощать. Весь разговор велся на коряцком языке, на наречии, столь близком к тайгоносскому, что Зиновьев, мой казак, все понимал и мог принять в нем участие. Население Кахтаны состоит из 71 чел. мужского пола и 75 - женского; с виду народ все свежий и здоровый. Кахтанцы выше ростом, более ловки и прямодушны и менее флегматичны, чем бедные, порабощенные камчадалы. Чертами лица, нравами и обычаями они очень напоминают бродячих коряков. Только жилища их стали иными. Землянки и юрты вывелись совсем. В самое недавнее время правительство сделало распоряжение о постройке жилых помещений на образец русских, и вследствие этого во всех деревнях палланцев, за исключением обеих северных - Подкагерной и Пусторецка, где очень трудно добыть строевой лес, выстроены или строятся настоящие избы. Многочисленные рыбные балаганы и баты для плавания по рекам эти сидячие коряки переняли от камчадалов, так как образ их жизни и питание, по преимуществу рыбой, сделали это необходимым. Наряду с батами у палланцев есть и байдары, употребляемые на охоте за морским зверем. Байдара - большая, легкая лодка, состоящая из прочного остова из тонких, гибких деревянных ободьев, обтянутого непромокаемыми тюленьими шкурами. Смотря по размерам, на нее полагается от 10 до 20 гребцов. Оленей у этих коряков нет. Место оленеводства здесь, как и во всей Камчатке, заступили рыбная ловля, разведение собак и охота.
   Из видов лососей в здешние реки поднимаются следующие: первой появляется, притом как очень редкий гость, - чавыча, за ней следуют красная рыба и хайко, и, наконец, в большом количестве и до самой осени - кизуч. Скотоводством занимаются неохотно, только из повиновения начальству, почему и коров было немного. Также обстоит дело и с огородничеством, которого, впрочем, кажется, не позволяет уже сам суровый климат. Зато женское население очень усердно собирает дикие овощи, как называет обычно здешний народ всякую растительную пищу. К ним принадлежит, прежде всего, много отличных пород ягод, затем съедобные стебли некоторых растений (Heracleum, Epilobium), затем корни и клубни (сарана, кемчига) и, наконец, мухомор, составляющий, в особенности предмет торговли с живущими на севере кочевниками. Кемчига (Claytonia), которой мне подали сегодня целое блюдо, - круглый, немного продолговатый сплющенный клубень от 1/2 до 1 дюйма в диаметре, и приятного, сладковатого, вроде каштанов, вкуса. Он очень мучнист, желтоватого цвета и несколько концентрически-скорлуповатой структуры. Каждое растение имеет только один клубень. Кемчига растет на сырых местах и цветет ранней весною мелкими белыми цветами. Она встречается только по западному берегу Камчатки и, главным образом, к северу от Тигиля, в стране палланцев. К югу распространение ее идет разве только до Ичи.
   Речная галька состоит почти исключительно из обломков красной и черной пористой вулканической породы, принадлежащей, конечно, тому зубчатому снежному хребту на востоке, из которого берет начало река. Собственно истоки р. Кахтаны находятся на почти вполне конусовидной горе (на 130° к юго-востоку от местечка Кахтаны). Кроме того, я нашел с компасом еще очень зубчатый, высокий и крутой горный узел на 99°, а также столбообразную, очень высокую скалу на 102°. Это - вершины и пики той части Срединного хребта, которая здесь называется хребтом Воямполки.
   Вечером я тщетно высматривал комету: небо было покрыто облаками, и светил его не было видно. Мне рассказывали, что ее здесь видели еще 11 и 12 числа.
   15 августа. Погода такая же хорошая. Еще ранним утром мы объехали небольшими холмами и мокрой тундрой Кахтанский мыс, выдающийся в море приблизительно на полверсты, чтобы затем направиться берегом моря к северу до устья реки Пять Братьев, где точно так же выступает в море небольшой мыс, образующий вместе с первым небольшую открытую бухту. Мыс Кахтанский состоит из трахитово-базальтовых пород темно-серого цвета, которые приподняты и переполнены мелкими кристаллами беловатого, цеолитового минерала. Далее к р. Пять Братьев берег поднимается по высшей мере на 6 сажень и состоит из совершенно горизонтальных слоев светлого песчаника. Теперь был отлив, и благодаря тому, что вода ушла, на дне моря видны были серый песчаник с раковинами (как у Воямполки) и опять, в качестве подстилки, темная глина с каменистым сложением. Точно так же спад воды обнажил здесь и две базальтовых жилы мощностью в 3 фута, и много рифов из темной массивной породы.
   Влечение к бродячей жизни пригнало и сюда также несколько человек из Кахтаны ловить рыбу. Они живо переправили нас на своих батах через глубокую реку, так что мы могли продолжать свой путь без задержки. Теперь мы вступили, немного поднявшись, на высокую, лишенную, кроме корявых кедров, другой древесной растительности тундру. Тянущиеся к северу, параллельные Срединному хребту ряды возвышенностей здесь снова собираются в один общий хребет с куполообразными горами и пиками, на которых даже виден был снег.
   Этот хребет дал от себя на нашем пути, по направлению к западу, до моря, уже 3 раза боковые отроги, состоящие из трахитово-базальтовой массивной породы и заканчивающиеся крутыми мысами (Кахтаной, Ургином и Пятью Братьями), и теперь мы увидели пред собою опять такой же отрог, отходящий от главной цепи к западу, к морю. Отрог этот, с высокими, острыми вершинами и горами, сопровождает р. Паллан с северной ее стороны до самого моря, где и ниспадает к воде мощным, высоким, скалистым мысом. Сам параллельный хребет, от которого отходит помянутый четвертый отрог, в своей романтической дикости представляет удивительно красивый пейзаж. Хребет этот пересекается р. Палланом в грандиозном ущелье, через которое далеко на заднем плане, на востоке, виден одетый снегом, со своими разорванными формами, Срединный хребет. Нередко на пути нам приходилось проезжать хорошенькими рощами, состоящими из красивых, суковатых берез (B. Ermani) и толстоствольного кедра-стланца. Часто пересекали мы небольшие быстрые ручьи, с шумом бежавшие к рекам; один из них отличался очень большим содержанием сероводородного газа.
   Хотя, начиная с Кахтаны, мы все более и более подвигались в область приподнятых массивных пород (трахита и базальта), тем не менее, среди высот все время и довольно часто попадались опять-таки обломки белого глинистого камня и светлого, мелкозернистого, весьма плотного песчаника. Но чем далее к северу, тем более заметно было, как слабели в борьбе с массивными породами третичные образования. На левом берегу устья р. Паллана третичные напластования снова еще раз выступают довольно обильно. В высоких, до 100 футов, скалистых берегах залегают здесь в горизонтальном положении песчаники и глинистый камень, в которых заметно много растительных остатков. По берегу моря валялось множество осколков черного угля, головы пластов которого находились, конечно, глубоко под поверхностью морского дна.
   Столь обычное в Камчатке, в особенности на западном ее берегу, явление перемещения речных устьев можно было наблюдать и здесь, на реках, которые нам пришлось только что перейти. Длинные "кошки" лежали и здесь перед устьями рек, которым приходилось обходить эти преграды, пока не найдется подходящего места прорваться к морю. Здешние обыватели уверяли, что такие прорезывающие "кошку" протоки в настоящее время медленно, но постоянно все более подвигаются на юг и что дело идет таким образом уже несколько лет. Прежде, будто бы, было как раз наоборот, и перемещение устьев совершалось к северу. Явление это, таким образом, обнаруживает известную периодичность, причины и основания которой остались для меня неизвестны.
   При устье р. Паллана я нашел тойона с толпой его людей и с необходимым для моей дальнейшей поездки числом лошадей. В 2 часа меня перевезли на байдаре на северный берег этой широкой глубокой реки, и мы направились безлесной равниной вверх по реке, к поселениям палланцев. Путь наш походил на триумфальное шествие, так как нас провожало множество пешего и конного народа с ликующими и радостными кликами. У самого устья стояло несколько балаганов, которыми пользуются весной, во время лова уики и морских зверей. За ними следовали, все в небольшом расстоянии одно от другого, сначала летовье тойона с его балаганами, затем летовье его помощника, далее большое летовье, принадлежащее всем обывателям. Наконец мы перебрались через небольшую возвышенность в котловину, образуемую расширением долины Паллана, где и расположено само местечко Паллан, живописно окруженное горами. Говорят, оно так сильно страдает от весеннего половодья, что жители решили понемногу перенести жилье из котловины к вышеупомянутому общему летовью.
   Теперь здесь находилось 12 хорошей постройки домов, 4 юрты, прехорошенькая небольшая церковь, которая прежде стояла в Лесной и только в последнее время перенесена в Паллан, и дом священника. Жители, всего 73 мужчины и 70 женщин, народ все с виду свежий, здоровый; скота было всего лишь 8 голов рогатого и 14 лошадей. Огородов не было почти ни у кого, кроме священника; у него хорошо удались корнеплодные овощи и капуста. Меня поместили в одном из самых больших и лучших домов, у самой реки, которая красиво бежала с шумом, как настоящий горный поток, между покрытыми растительностью островами, и, само собою разумеется, сейчас же угостили самым радушным образом с большим изобилием.
   Вскоре по завоевании Камчатки, ввиду постоянных нападений и беспокойств со стороны северных коряков, тогда еще очень диких и буйных, пришлось приняться за постройку укреплений. Появились Анадырск и, позже, Ижигинск. Затем оказалось нужным основать укрепление и на северном берегу Пенжинской губы при Аклане, притоке Пенжины; но окрестные каменцы с самого начала до такой степени мешали постройке, что план этот был оставлен, и решено было вместо того основать крепость в Паллане. Уже совсем построена была здесь казарма, как и тут дело было брошено; однако казаку Куткевичу удалось выстроить на Аклане небольшую крепостцу - Акланск. Ныне от Акланска и казармы в Паллане давным-давно не осталось и следов.
   16 августа. Сегодня, ввиду воскресного дня, был сделан отдых. Обедня была отслужена почти в пустой церкви; после нее я был приглашен на обед к священнику, где встретил тойона и двух-трех стариков-обывателей. Для меня было дорого узнать от этих, далеко бывавших, людей об истоках здешних рек. Прежде всего, мне рассказали, что в одном озерке, близ большого Палланского озера, водятся двухголовые рыбы. Замечательно, что эта странная сказка о рыбах с двумя головами распространена по всей Камчатке. Та

Другие авторы
  • Язвицкий Николай Иванович
  • Попов Иван Васильевич
  • Вяземский Петр Андреевич
  • Тан-Богораз Владимир Германович
  • Висковатов Степан Иванович
  • Буслаев Федор Иванович
  • Теляковский Владимир Аркадьевич
  • Дункан Айседора
  • Герцен Александр Иванович
  • Норов Александр Сергеевич
  • Другие произведения
  • Муравьев-Апостол Иван Матвеевич - Мнения члена главного училищ правления сенатора Муравьева-Апостола
  • Толстой Лев Николаевич - Против 7-ми таинств
  • Мопассан Ги Де - Двадцать пять франков старшей сестры
  • Неизвестные Авторы - Собрание от Святаго писания о Антихристе
  • Телешов Николай Дмитриевич - Покровитель мышей
  • Благой Д. - Д. Д. Благой. Мир как красота (О "Вечерних огнях" А. Фета).
  • Ольденбург Сергей Фёдорович - Основы индийской культуры
  • Айхенвальд Юлий Исаевич - Никитин
  • Неизвестные Авторы - Любимейшие романсы
  • Добролюбов Николай Александрович - Утро. Литтературный сборник
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 497 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа