Главная » Книги

Дитмар Карл Фон - Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 гг., Страница 27

Дитмар Карл Фон - Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 гг.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

реку и вскоре остановились на берегу маленького озера, недалеко от того места, где в него вливается река Семячик. На берегу озера, в маленьком заливчике, стояли развалины двух землянок, которые назад тому 10 лет построил старый Чуркин со своим отцом и братьями; здесь они жили, и здесь в течение долгого времени Чуркин проводил дикую охотничью жизнь. С большим интересом рассматривал старик все предметы, напоминавшие ему его многочисленные похождения. Столь большого и смелого медведя, как тот, который только что делал на нас нападение, Чуркин, по его словам, еще никогда не видел.
   Мы ехали через березовый лес (В. Егтапг) ко второму заливчику озера, лежащему на западной стороне, и увидели там фито-географическую достопримечательность Камчатки. Именно посередине березового леса стоит здесь совершенно замкнутый лесок прекрасных высоких хвойных деревьев безо всякой примеси других. Весь стоящий на берегу озера хвойный лесок имеет очень незначительное протяжение и не превосходит 2 - 3 верст в окружности. Кора деревьев бурая и довольно гладкая. Древесина мягка и смолиста, в особенности в местах выхода ветвей; твердые, имеющие темный цвет, хвои достигают одной линии в ширину и одного дюйма в длину и покрывают все ветви очень густо. Сверху они темно-зеленоватого цвета и блестящи, на обратной стороне покрыты слабым голубоватым налетом. Шишки стоят прямо, невелики, очень красивы, гладки и на обоих концах почти одинаково закруглены, как будто выточены. Люди называли это дерево пихтой, тем же самым именем, как и очень похожее дерево, которое в долине средней Камчатки растет совместно с лиственничными деревьями. Если это то самое дерево, то является вопрос, как попало оно сюда, в это островное положение, будучи далеко отодвинуто от лесов долины Камчатки и отделено от нее двумя высокими цепями гор. Правда, ветры переносят легкие семена, однако в данном случае расстояние столь велико и препятствия, представляемые поверхностью страны, столь значительны, что этот вопрос едва ли можно решить, приписывая переселение дерева помощи ветра. Очень странно также и то обстоятельство, что лес этот распространяется не посредством обсеменения, и что во всей области не найдено ни одного дерева этого вида, возникшего из семени. Этот остров хвойного леса известен здесь с древнейших времен и остается постоянным в своих границах. Если пихта, растущая в устье Семячика, принадлежит к другому виду, то сам факт пребывания ее здесь еще более интересен, так как в последнем случае этот маленький островок хвойного леса был бы единственным местом нахождения этого вида в Камчатке. Я полагаю, что пихту устья Семячика следует считать идентичной с пихтой долины Камчатки. Мы поехали через березовый лес, обхватывающий лесок пихты, и снова вышли на озеро, где на открытом безлесном берегу лежали развалины старого большого местечка Семячика. Здесь впадают в озеро два богатых рыбой ручья, вытекающих из ущельев вулкана Семячика, как на это указывает черный вулканический песок в их русле. Судя по местам нахождения теперь уже истлевших остатков дерева, местечко это должно было принадлежать к самым большим камчадальским поселениям. Еще теперь можно признать пункты, где стояли часовня, школа и маяк на берегу моря. Строительный материал состоял по преимуществу из стволов пихты. Время, когда это поселение было обитаемо, совпадает с тем временем, когда местопребывание управления находилось в Нижнекамчатске, стало быть, это было в конце прошлого столетия. От этого места прежнего процветания камчадалов до места излияния озера в море мы шли снова через березовый лес и достигли одной земляной юрты, которую точно так же лет 10 тому назад построил Чуркин. Понуждаемые накрапывающим дождем, мы разбили здесь свою пататку. В течение сегодняшнего пути вокруг небольшого материкового озера мы встретили очень много медведей, которые почти все отличались необыкновенной дерзостью. Это обстоятельство можно объяснить только тем, что животные в здешней, совершенно безлюдной местности не знают человека и не понимают опасности встречи с ним. Как самые большие и сильные животные они являются хозяевами края и привыкли к тому, чтобы всякое живое существо убегало от них, и они всюду удерживают за собой господство. При неимоверном богатстве края рыбой, ягодой и травами никак не голод принуждает их к нападениям. Мы видели большого черного медведя, который тщательно и со вниманием следил за нашими следами и обнюхивал их. Он имел очень решительное намерение схватить нас, пришельцев, и выгнать из своих владений. Однако он должен был пострадать за свою неустрашимость, так как пуля старого тойона распростерла его на месте. Он упал недалеко от палатки, люди сняли с него шкуру и разделали его, причем оказалось, что у этого хорошо откормленного зверя на спине и ребрах был слой жира в 4 пальца толщиной. Это была радостная находка для моих камчадалов, так как теперь им можно было порядочно-таки покушать. Для меня это было менее важно, так как медвежье мясо мне противно, хотя важнейшие запасы окончательно истощились. Хлеб, соль и сахар пришли к концу. Как только впервые я заметил, что этих вещей нет, то порешил, что и без них хорошо. Рыбу и мясо птиц мы имели в изобилии, а вместо хлеба ежедневно приготовляли нечто вроде хлеба из луковиц лилии (Fritillaria sarana) {Это должно быть Fritillaria Kamtschatkensis. Ф. Ш[ренк].}. С этой целью ежедневно мы разоряли две мышиных (полевки) кладовых и брали оттуда чисто собранные луковицы лилии. Наконец, было еще множество ягоды, в особенности брусники (Vacc. vitis idaea), представлявшей здоровую и вкусную приправу к рыбной и мясной пище. Число полевок в этом году было особенно велико. Всюду можно было видеть, как шныряли эти прилежные зверьки, и всюду мы наступали на их наполненные зимние кладовые, которые правильно и красиво были обложены мохом.
   С массой рыбы (кизуч), которая поднималась из моря, шло также много тюленей (Ph. nautica); стаи водяных птиц покрывали поверхность вод.
   Здесь, у моря, осень далеко еще не была столь поздней, как в горах: здесь попадалась еще зеленая трава и на деревьях были листья. Между тем, прямо против устья Семячика возвышался покрытый снегом вулканический горный узел Кихпиныч, из ущелья которого вытекает горячий, испускающий пар ручей. Место впадения его в море я видел в 1852 году.
   10 сентября. Утром от устья Семячика были взяты следующие пеленги:
   вулкан Большой Семячик 275° W, южный конус Кихпиныча 322° NW, северный конус Кихпиныча 360° N, Кроноцкий вулкан 20° NO и вулкан Хамчен 15° NNO.
   При отличной погоде уже около 7 часов утра мы выступили в путь в южном направлении к устью Березовой. На протяжении около 15 верст дорога идет то в гору, то под гору, по высокому морскому берегу среди чисто вулканических горных пород: лавы, туфа и конгломератов. В устье Березовой находится далеко простирающийся на юг залив, лежащий за расположенной перед ним низменной косой ("кошка"). Нам посчастливилось прибыть сюда как раз ко времени наибольшего отлива и перейти благодаря этому устье, что было бы невозможным во время прилива, когда нам пришлось бы долго дожидаться. Рекой Березовой кончился высокий, утесистый морской берег; отсюда на юг по направлению к реке Жупановой тянется низкий, но твердый хрящеватый берег "кошка", по которому мы поехали быстро, в особенности, когда выходили на гладко утоптанную медвежью тропу. Эта "кошка" состояла из очень твердого щебня и песку и поросла злаком из рода Elymus (Strandhafer), ольхой, мохом и вакцинией. По хорошей дороге по хрящеватому валу мы продолжали свой путь, надеясь уже к вечеру достигнуть реки Жупановой, как вдруг неожиданно встретили еще одно препятствие. На половине расстояния между Березовой и рекой Жупановой мы подошли к устью маленькой речки, вытекающей с вулкана Малого Семячика и впадающей в море чрез залив и поперек низменной косы. Эта река, помимо того, что она глубока, несет с собой колоссальную массу вулканического щебня, обломков пемзы и в особенности тончайшего пепла, так что вода, казалось, совершенно густо им наполненной. Перейти реку было невозможно, и мы были принуждены оставить нашу хорошую дорогу и искать брода в верхнем течении реки. Попытка перейти ее чуть не стоила нам одной лошади. Животное не могло найти твердой опоры для ног в этой густой каше пепла, который отложился на дне; оно стало погружаться все глубже и глубже, и только с величайшими усилиями и с большим трудом нам удалось вытащить его оттуда. Сильное извержение Малого Семячика выбрасывало все новые большие массы пепла, которые падали в бассейн реки и смывались ею вниз по течению.
   Наконец мы нашли место, где дно было жестко и состояло из твердой, прочно лежавшей лавы. Здесь-то нам удалось перейти на ту сторону, а также перебродить еще и второй рукав. Благодаря такой неудаче в пути и розыскам брода мы потеряли так много времени, что уже на закате солнца должны были разбить свою палатку на месте перехода.
   Вулканический пепел в области устья, а также еще дальше вверх был до невероятности тонок, местами, в особенности же в русле реки, слой его имел в толщину до одного фута.
   11 сентября. При благоприятной погоде уже в 6 часов утра мы были на лошадях и пошли сквозь лес березы (В. Ermani) и чернотальника. Скоро мы были снова у моря и вместе с тем на удобном для пути хрящеватом валу. На половине дороги находится здесь очень странный холм, один-единственный на всем плоском морском берегу. Это было то самое место, подле которого в 1852 году по причине сильной бури в течение многих дней я принужден был стоять во время моей поездки на вельботе. Теперь мои обстоятельства сложились совсем иначе, чем в те мрачные, полные тревог дни, когда мне предстояло долгое и опасное путешествие. При чрезвычайно ясном небе и горизонте открылась великолепная перспектива и чудный вид. Колоссальной мелкой бухтой врезывается море в страну от мыса Кроноцкого до мыса Шипунского, за широким ровным побережьем возвышается длинный ряд вулканов, положение которых я мог определить при помощи пелькомпаса:
   видимый край суши на север 26° NO, Кроноцкий вулкан 16° NO, Хамчен вулкан 12° NO, Кихпиныч от 354 до 355° N, Большой Семячик от 331 до 334° NW, Малый Семячик 305° NW, старый край кратера его (1) 308°, другой край кратера (2) 254° SW, еще один край кратера (3) 272° NW, вулкан Жупанов 234° SW, вулкан Коряка 227° SW, вулкан Авача 221° SW, устье реки Жупановой 165° SO, видимый край суши на юге 161° SO.
   Из вулкана Малого Семячика, как и раньше, поднимались величественные клубы пара и на далекое расстояние покрывали страну тонким пеплом. Все листья и трава были покрыты пеплом, в глазах и на губах мы испытывали очень неприятное ощущение пыли. Подобно туману далеко в море тяргется облако тонкого, пылеобразного пепла. После быстрой езды на юг по хрящеватому валу около часа дня мы были у широкого устья реки Жупановой. Здесь благодаря большой глубине нечего было и думать о броде, равно, как трудно было искать переход и выше по реке, так как по пути в области губы, куда открывается устье, находились большие озера и сильно болотистая местность. Единственный способ перейти реку мог состоять в постройке плота, на котором можно было бы переплыть. Мы разбили свою палатку близ устья и тотчас же приступили к работе. Труднее всего было добыть необходимое для постройки плота сухое дерево. Северный берег реки Жупановой совершенно лишен лесов и кустарника, так что при установке палатки мы должны были довольствоваться очень малым. Поэтому мы отправились на поиски выброшенного морем леса, который наконец мы и нашли в расстоянии многих верст и приволокли его. Это были старая корабельная мачта, куски различных досок и тому подобное. Сначала были обтесаны два самых толстых, длиной около 12 футов, бревна, которые потом были соединены при помощи поперечно врезанных на расстоянии около 4 футов друг от друга толстых бревен и связаны ремнями. На этот остов был укреплен всевозможный лес, который мог увеличить плавучесть плота. К вечеру все было готово, и мы свое прекрасное судно, которое оказалось в действительности плавучим, втянули в устье к самой палатке. Радуясь успеху дела, сели мы за обед, состоявший из печеной на вертеле рыбы, хлеба из сараны и горького чаю.
   От устья реки Жупановой я мог взять следующие пеленги:
   Кроноцкий вулкан 16° О, вулкан Хамчен 10° О, северный пик Кихпиныча 4° О, Большой Семячик от 343 до 341° W, Малый Се
   мячик 322° W, старый кратер (3 от сегодняшнего полдня) 310° W, к этому последнему тянется озеро, которое изливается близ устья Жупановой. Старый кратер (2 от сегодняшнего полдня) 286° W, Жупанов вулкан 254° SW. Между двумя последними из гор вытекает река Жупанова. Устье похожего на залив озера, изливающегося в реку с юга, 220° SW; утес перед устьем Жупановой 88° О.
   12 сентября. Наше сегодняшнее предприятие сопровождалось прекрасной погодой, вызванной непрерывным западным ветром; было тепло, как летом ( °R в тени). В реку и в оба озера, лежащие по сторонам, плыли стада больших тюленей (Ph. nautica), следующих за шедшей вверх рыбой: греясь на солнце, хрюкая и ворча, расположились сотни этих животных на островах и песчаных банках. Масса водяных птиц - уток, гусей, гагар - была необозрима. Невероятный шум тысяч голосов раздавался со всех сторон. На богатой рыбой реке не было недостатка и в медведях. Не обращая внимания на нас, немало этих животных ловили рыбу на отдаленном противоположном берегу реки. При довольно быстром течении, река, направляясь с запада по совершенно ровной голой местности, принимает в себя с южной стороны воду большого южного озера, равно, как и северного, и, повернув вдруг на север, изливается предварительно в небольшой морской залив, в котором серовато-желтую речную воду можно проследить на далекое расстояние в морской воде.
   В самом устье лежит маленький, плоский песчаный остров. Западнее этого острова главная часть реки открывается в море, на восток от него находится мелкое и тихое место. На юг и восток от устья, отделяя южное озеро от моря, тянется длинная коса, которая состоит из четырех поросших березой и кедром, падающих в море крутыми скалами гор, соединенных друг с другом совсем низким, лишенным растительности, хрящеватым валом.

0x01 graphic

   В 7 часов утра мы приступили к переправе. Сначала мои трое спутников на веслах и шестах благополучно перевезли багаж, а я оставался при лошадях, затем они переправили меня и лошадей, которые плыли за плотом на длинных ремнях. При этом мы чуть было не потеряли двух лошадей, которые не отличались умением плавать. Их подхватило сильное течение и чуть-чуть не унесло в находившийся перед устьем бурун, где они погибли бы безвозвратно. Крепко налегая на весла, со всех сил мы тянули за ремни и поддерживали головы лошадей над водой. Таким образом, после многих усилий и большого труда нам удалось наконец вывести всех животных на сушу невредимыми. Сначала мы переправились через опасную часть реки к острову, а отсюда уже по тихой воде перебрались на материк. Благополучно кончена была переправа, и мы после легкого завтрака спешно направились на юг по косе от холма к холму и по лежащему между ними хрящеватому валу. На южном конце озера мы достигли прохода, который чрез низкий водораздел ведет к реке Халигеру, и здесь разбили свою палатку.

0x01 graphic

   Западный берег большого южного озера не имеет ни одного залива; он тянется слабоизогнутой линией у подножия лесистого хребта гор. Выступающая на дневную поверхность горная порода сплошь носит вулканический трахитовый характер, и весь песок состоит собственно только из более или менее тонкого вулканического щебня и пепла. И отсюда нам видны были колоссальные клубы пара, которые выходили из кратера Малого Семячика и далеко в море выносили пепел.
   Озеро содержало пресную воду и было необыкновенно богато рыбой, тюленями и водяной птицей. Всюду мы видели или наталкивались на большое количество медведей, которые бродили на берегу, ловили рыбу или пожирали добычу. Особенно велико было множество полевок. Нередко можно было видеть дорожки во много футов шириной, проведенные в высокой траве, которая была так гладко объедена, как будто ее косили, причем узлы стеблей были выбраны в качестве запаса на зиму и унесены прочь. Замечательно, что такие дорожки очень часто шли прямо от моря и вели внутрь страны. Камчадалам это служит поводом думать, что полевки во время своих периодических переселений приходят в Камчатку, переплывая море, и, выйдя на сушу, бывают так голодны, что коротко объедают всю траву, находящуюся на их пути.
   13 сентября. Дул западный ветер и вместе с ним была хорошая погода. Мы перешли небольшой водораздел к реке Халигеру и направились по ней до большого озера того же имени. Всюду шныряли тысячи мышей, вместе с тем число медведей, которые встречались нам на каждом шагу, было столь необычайно, что это казалось удивительным даже камчадалам. По прекрасному березовому (В. Ermani) лесу, поросшему шиповником, мы поехали к озеру и затем направились вдоль его западного берега.
   Оно имело почти четырехугольный вид и отделено было от моря низким хрящеватым валом. Выхода его в море я не заметил, если таковой и существует, то он должен быть очень маленьким или обнаруживается только временно. Остальные берега озера высоки, а у моря даже скалисты.
   Северо-западный угол, принимающий в себя северный Халигер, вдоль берега которого мы сюда шли, равно, как и юго-западный угол, в который изливается южный Халигер, вдаются в материк в виде заливов.
   Мы следовали берегом озера до реки южного Халигера, причем принуждены были идти частью по очень болотистой местности, частью чрез густейший ивовый кустарник; затем мы перешли реку и вдоль маленького, впадающего в нее ручья направились к ущелью и водоразделу, на южной стороне которого вытекает ручей - исток реки Вахиль. Здесь наверху водораздела к Вахилю был разбит лагерь, для того чтобы после трудного перехода доставить нашим лошадям лучший отдых. Вся местность, непосредственно примыкающая к рекам, очень мокра и густо поросла ивой. Напротив того, более удаленные части прибрежной долины суше и покрыты березой. Все образцы горных пород, найденные на дневной поверхности, состояли из вулканических туфов и конгломератов. На юг и юго-восток тянется крутой горный хребет, который образует полуостров и мыс Шипунский и который на юге отделяет от озера Халигера Бичевинский залив, далеко врезающийся в полуостров. В версте от озера Халигера и реки того же имени возвышается другой высокий хребет, который, как кажется, направляется к Камчатской Вершине.
   14 сентября. Ветер свернул на восток, и надежда на хорошую погоду сделалась слабее, однако было все еще сухо. От палатки мы поднялись немного в гору на невысокий, поросший кустами проход, откуда маленький ручей скоро привел нас в долину реки Вахиля. Главный Вахиль вытекает из гор мыса Шипунского. Вниз по течению берега реки представляют сухую ягодную тундру или покрыты густой ивовой зарослью, между тем более удаленные и возвышенные склоны, окаймляющие долину, поросли березой и кедром.
   По истоку реки с севера мы вышли на главную реку и, вынуждаемые непроходимостью берегов, много раз ее перебраживали. Затем мы сделали попытку достигнуть Островной чрез цепь гор, лежащую на запад от Вахиля. Попытка эта, однако, осталась бесплодной, так как склоны гор были слишком круты, и мы принуждены были вернуться к Вахилю. Здесь некоторое время мы шли по сухой травянистой местности вдоль левого берега, затем с трудом снова перешли на правый берег, откуда чрез проход мы рассчитывали достигнуть Островной. Наступил вечер, и мы заблаговременно разбили лагерь. И сегодня число замеченных медведей было чрезвычайно велико, но число мышей было еще более значительно, нежели вчерашний и позавчерашний дни.
   15 сентября. Утром нас окружил густой туман. Мои охотники, отправившиеся за тем, чтобы пополнить наши запасы провизии, вышли рано утром и вернулись тяжело нагруженные утками. Про запас в дорогу быстро зажарили мы их на вертеле и затем снова тронулись в путь. Тюлень, вынырнувший поблизости из воды, показал нам, что мы были недалеко от места впадения реки в море. Погода сделалась яснее, и мы по правому берегу Вахиля направились к морю. По горной седловине мы свернули к юго-западу в примыкающую сюда долину и достигли по ней порядочной величины озера, принадлежащего к системе Островной. Озеро имело плоские берега и, как кажется, было богато рыбой: здесь мы опять нашли очень много водяных птиц и медведей. По хорошо протоптанной медвежьей тропе мы обогнули озеро, перешли чрез другую горную седловину и вышли на ближайшую долину, которая оказалась сухой и покрытой лесом. Затем мы перевалили чрез третью горную седловину, после чего подошли ко второму богатому рыбой озеру и вместе с тем к Островной, в которую вливаются оба озера. Река оказалась глубокой, и ее нельзя было перейти, так что не оставалось ничего другого, как снова строить плот. На Островной это было легко, потому что материал для постройки был в изобилии. Тотчас же мы приступили к работе, и к вечеру наше судно стояло готовым. Беспрестанно нас окружали множество водяных птиц, тюленей и медведей. Вулкан Авача был здесь от нас очень близко и со своим высоким столбом пара стоял прямо перед нами на запад.
   16 сентября. Утром опять был сильный туман. Наш плот немедленно мог быть употреблен в дело, и уже в 8 часов утра мы были на другом берегу со своей поклажей. С топором в руках шли мы отсюда сквозь густой кустарник береговой ивы, затем, двигаясь в юго-западном направлении, мы прошли болото и, перейдя чрез седловину, поросшую березой, достигли, наконец, Налачевского озера. Вдоль его западного берега мы следовали до моря, где вблизи мыса Налачевского озеро кончается, и где оно отделено от моря низким хрящеватым валом. С мысом Налачевым для нас покончились все горные хребты, отдельные горы и даже холмы. Сделавшийся совершенно ровным берег моря очень постепенно возвышается к подножию вулкана Авача, становясь все выше и выше по направлению к западу. Мы остались в низменности и достигли здесь прежде всего маленького ручья Налачевского, который впадает в только что пройденное нами озеро и вместе с ним изливается в море. По ручью мы ехали сквозь березовый лес и по долгой, очень мокрой тундре, которая наконец привела нас к берегу реки Большой Налачевы. Было еще рано, и мы охотно поспешили бы дальше, но широкой и глубокой реке угодно было нас задержать. Идти в обход вверх по реке оказалось невозможным по причине очень большой болотистости почвы, и нам приходилось в третий раз строить плоты. Здесь опять трудно было добывать древесный материал. По отдельности и издалека натаскали мы бревен, из которых сделали поистине жалкий плот; только в нужде можно было пользоваться таким сооружением. Печально выглядел наш лагерь: все запасы вышли, не оставалось больше даже ни чаю, ни табаку. Большим утешением служило для нас то обстоятельство, что теперь мы были очень недалеко от Петропавловского порта, и ни одна большая река не должна была нам встретиться по пути.
   17 сентября. К большой нашей радости наступило прекрасное утро несмотря на сильный туман ночью. Нашему жалкому плоту мы не могли довериться все за один раз. Как на реке Жупановой, нам приходилось много раз переезжать туда и обратно, чтобы перевезти на тот берег самих себя, наш багаж и лошадей. Это было сделано вполне благополучно, однако не без того, чтобы нам основательно промокнуть. Вулкан Жупанов и сегодня, как все время, когда ежедневно он был у нас перед глазами, испускал на своей вершине белые пары. Он, стало быть, несомненно, принадлежит к числу действующих еще и ныне огнедышащих гор полуострова.
   Здесь, близ устья реки Налачевой, я получил при помощи компаса следующие углы: Мыс Налачев 86° О, вулкан Жупанов 348° NW, снежная гора близ него 330° NW, отдаленный вулкан в конце долины Налачева, вероятно Баккенинг, 315° NW, снежная гора в Авачинской цепи 295° NW, Авачинский вулкан 283° NW, Коряцкий вулкан 289° NW, Вилючинский вулкан 225° SW. Долина реки Налачевой широка, ровна и в устье влажна, почти болотиста. По реке растет ива, ольха, а в более высокой части ее также и береза (В. Ermani). Долина, делаясь все уже, на северо-запад тянется, как кажется, до Баккенинга, хотя главные истоки реки находятся в Коряцком вулкане, а с севера река получает другие притоки из Жупановских гор. От области Баккенинга, равно, как и от Камчатской Вершины, на восток к морю тянутся две явственных, покрытых снегом горных цепи. Северная кончается вулканом Жупановым, южная же ограничивается вулканами Коряцким и Авачинским. Жупанов вулкан находится дальше от моря, нежели два последних, и отделяет от себя в сторону по направлению к юго-востоку к мысу Шипунскому значительную гряду, которую мы прошли, направляясь от устья реки Жупановой. Между всеми этими возвышенностями и горными цепями тянутся долины с их реками Вахилем, Халигером, Островной и Налачевой.
   В 11 часов мы были снова у моря и по твердому хрящеватому валу, находящемуся на берегу, направились на юг к Калахтырке. Прибрежный вал порос горошком, кустами, ягодой, мохом и кое-где даже кедром. Стаи гусей, кормившиеся ягодой, беспрестанно пролетали перед нами; немалым было и число медведей, которые кушали здесь ягодный десерт после обильного рыбного завтрака. Быстро шли мы по хорошей дороге. Сначала мы перебродили в устьях реки Мутную и Котельную. Здесь березовый лес подходит ближе к морю. Двигаясь все дальше на юг по хрящеватому валу, мы достигли Каменушки, а по ней Половинной и Тойонской, которые все три одним общим устьем изливаются к морю, причем Каменушка и Тойонская, направляясь первая с севера, вторая с юга, на значительном протяжении перед устьем текут параллельно валу. Наконец мы оставили за собой низменный мыс Толстый и в 5 часов прибыли к хижинам в устье Калахтырки. После уединенной, продолжавшейся целые недели, жизни в глуши к нашей большой радости мы встретили здесь живших временно рыбаков из Петропавловского порта. К тому же, эти люди могли продать нам некоторые вещи, которых мы были лишены так долго, а именно хлеб, соль, чай и табак. Был приготовлен также давно не виданный нами обед, в котором были картофель, масло и молоко. Известия, полученные нами здесь из Петропавловского порта, были очень серьезны. Произошло нападение неприятеля, и было сражение, в котором пали многие мои знакомые. Мы уселись перед палаткой около большого костра и до поздней ночи слушали рассказы здешних обитателей. Подробности происшествия я мог узнать только в Петропавловском порте от участников.
   18 сентября. В последние дни путешествия стояла очень хорошая погода несмотря на густой туман, бывавший ранним утром. Мы спешили в недалеко уже находящийся Петропавловский порт, где нас ожидали столь важные и интересные известия. Чрез высокую Калахтырскую тундру мы шли к маленькому озеру Англичанскому, которое мы обошли по западному берегу, двигаясь чрез березовый лес, и перешли после того на слишком низкий лесистый проход к небольшому Молочному озеру, которое имеет сток к морю. Это озеро бывает озером только по временам, когда сток заносится волной; если же оно открыто, как это было теперь, то на его месте находится только ряд прудов и маленьких водомоин. На северном берегу этого озера мы повернули на запад и по береговому лесу чрез почти незаметный водораздел достигли Рачьей бухты и вместе с тем берега Авачинского залива. Быстро, без остановки двигались мы далее подле самого берега залива и около 2 часов пополудни вступили в Петропавловский порт.
   Завойко принял меня очень любезно и снова пригласил меня столоваться у него на всю предстоящую зиму. Естественно, что первый разговор наш касался только блестящей победы. Моего верного спутника, именно старого, сделавшегося мне милым Чуркина, я наградил, как мог; для отдыха предложил ему на два дня свое гостеприимство и затем отпустил его на родину в Кирганик.
  

Прибавление. Пребывание в Петропавловске зимою 1854-1855 гг.

  
   Завойко хорошо сделал, что позаботился по возможности укрепить Петропавловский порт. Предостережение Камегамеги III оказалось не ложным и не бесполезным. 18 сентября 1854 года, когда я вернулся в Петропавловский порт, меня очень удивили доходившие со всех сторон известия о важных событиях, которые совершились здесь во время моего последнего путешествия. Неприятель - соединенные силы англичан и французов, удостоил своим недружелюбным посещением Петропавловский порт. Сражение было дано, и наш маленький отряд одержал славную победу. По обстоятельным рассказам многих очевидцев и участников столкновения, событие произошло в кратких чертах следующим образом. После того как с маяка дан был сигнал: о прибытии эскадры, 17 августа в 5 часов вечера в большую бухту вошел колесный пароход под американским флагом, но тотчас же, как только портовый бот вышел ему навстречу, вернулся и пошел назад в море. 18 августа в 3 часа пополудни тот же пароход с 5 парусными судами снова пришел в Авачинскую бухту и бросил якорь верстах в двух от Петропавловского порта; теперь уже они были под английским и французским флагами. Это были английские суда: 1. Фрегат "President" с 54 пушками, на нем адмирал Дэвис Прейс. 2. Фрегат "Pique" с 44 пушками. 3. Колесный пароход "Virago" с 4 мортирами и пушками и французские суда: 1. Фрегат "La Forte" с 62 пушками, на нем же был адмирал Феврие-де-Пуант. 2. Корвет "Euridice" с 32 пушками и 3. Бриг "Obligado" с 18 пушками, так что в общей сложности было 6 судов с 220 орудиями и очень многочисленным экипажем.

0x01 graphic

   С русской стороны немедленно был открыт огонь несколькими выстрелами, дабы показать, что не намерены сдаваться. Батарея No 2 (князь Максутов) начала сражение. Неприятель отвечал несколькими выстрелами, которые не причинили вреда, после чего на буксире парохода направился к батарее No 4 (лейтенант Попов). Во время этого движения на кожухе шедшего впереди парохода стоял высший офицер, оживленными движениями отдававший приказания, как вдруг с батареи No 4 пронесся картечный выстрел и снес с места названного офицера. Немедленно после этого происшествия неприятель отошел далеко от берега в залив и, сражение на сегодня закончилось. Убитый высший офицер был не кто другой, как адмирал Дэвис Прейс, о котором позже англичане распространяли слух, что он сам застрелился. Однако для самоубийства в то время не было еще ни малейшего основания, так как в самом начале действий чересчур превосходящего силами неприятеля нельзя еще было предвидеть позорного поражения, которое последовало позже.
   19 августа наши батареи оставались без действия, так как неприятель стоял далеко в заливе и только от времени до времени по отдельности бросал в город бомбы, не причинявшие, однако вреда. Только один наш баркас, который, не предполагая опасности, хотел было вернуться из Таргинского залива, где невооруженные матросы рубили лес, был взят неприятелем.
   20-го числа уже в 9 часов утра со всех неприятельских судов, которые снова подошли ближе, был открыт очень сильный огонь по батареям No No 1, 2 и 4; множество бомб полетело в город, но и этот раз не загорелась ни одна соломенная крыша. Батарею No 1 очень скоро принудили к молчанию, за ней также и батарею No 4, куда на многочисленных лодках направился десант. Очень незначительная прислуга (25 человек) этой батареи No 4 заклепала свои пушки и скрылась в ближайшие кусты. Неприятель высадился на берег, взял заклепанную батарею, водрузил свое знамя и по берегу направился в город. Тогда-то скрывавшиеся в кустах 25 человек матросов, получивших еще подкрепление от 20 дюжих защитников камчадалов, встретили неприятельский отряд настолько сильным и метким ружейным огнем, что он вскоре вернулся с большой потерей, забрал свое знамя и возвратился на суда. На батарею No 2 до 6 часов вечера ужаснейшим образом сыпался настоящий град ядер. Вечером из 20 пушек здесь осталось только 4, годных для употребления. Отсюда удалось пустить ко дну две лодки с неприятельским десантом.
   21-го весь неприятельский флот подошел к Таринскому заливу, где под высокой березой был предан земле адмирал Дэвис Прейс; в это время суда со скрещенными реями салютовали выстрелами. Глубоко вырезанные в коре буквы D. Р. и небольшой могильный холм указывали место погребения убитого адмирала.
   Остаток дня неприятель провел в исправлении судов, что видели скрытые вблизи в засаде камчадалы. Ядра наших батарей, а также судов "Авроры" и "Двины", заграждавших вход в гавань, работали очень исправно. Также без нападения прошли 22 и 23-е числа, между тем работы на судах энергично подвигались вперед. В особенности пострадал пароход, неоднократно пытавшийся форсировать вход в гавань. Но и наши люди провели эти дни также не без пользы, так как вечером 23-го числа батареи NoNo 1 и 2 были вполне восстановлены и готовы к новому сражению.
   24 августа было самое жаркое и вместе с тем самое решительное сражение. Уже в 7 часов утра неприятель открыл ужаснейший огонь. Повсюду летали бомбы, которые, однако, не попадали в дома. Батареи NoNo 1 и 2 были расстроены, точно так же, как и батарея No 3, где князь Максутов 1-й потерял руку, вследствие чего и умер. Все три батареи были вынуждены к молчанию. Пароход "Virago" сделал продолжительную попытку проникнуть в гавань, но благодаря сильному огню с "Авроры" и "Двины", наносившему значительные повреждения, должен был отказаться от этого намерения и уйти. В этом деле выстрелом был сбит флаг с парохода, выловлен из воды и впоследствии был отправлен государю в Петербург.
   Когда батарея No 6, защищавшая дорогу в город с севера, была разрушена, многочисленный отряд, свыше 900 человек, на больших лодках направился к месту этой батареи. Неприятель высадился между северной стороной Никольской горы и озером и под предводительством капитана Паркера стал приближаться к городу в стройном порядке в обход названной горы. Здесь, у северного конца Петропавловского порта, неприятель, шедший на приступ по узкой дороге между горой и озером, был встречен убийственным картечным огнем с батареи No 5. Капитан Паркер и многие из его солдат остались на месте мертвыми. Изумленный существованием этой скрыто заложенной батареи, неприятель бросился на Никольскую гору, которую вскоре и занял во всю ее длину и открыл оттуда ружейный огонь по нашим, стоявшим под горой совершенно неприкрытыми.
   Уже многие из наших лежали раненными или мертвыми. Наступил критический момент, и положение дел было затруднительно. Тогда с русской стороны было сделано распоряжение взять штурмом гору, разбившись на маленькие отряды человек по 30 - 35. Лейтенанты Анкудимов, Пилкин и Михайлов вместе со своими отрядами поднялись наверх первыми, а за ними последовали и другие. Сначала был дан меткий залп, затем ударили в штыки, так как заряжать ружья уже не было времени. По списку, найденному при капитане Паркере, на горе было 926 человек неприятельского войска, и против них-то пошли штурмом 347 человек русских. На горе разыгралась жестокая битва, и в скором времени исход сражения был решен. Неприятель потерял 9 офицеров и свыше 300 человек нижних чинов, которые остались на поле битвы раненными или мертвыми или были сброшены с высоких крутых утесов. Между тем, с нашей стороны в продолжение всего этого дня убитых и раненых было немного, более 100 человек. В страшнейшем беспорядке неприятель бросился спасаться бегством на своих лодках, которые наши обстреливали еще сверху. В этом деле заранее собранные камчадалы из своих маленьких винтовок немало выпустили метких и смертельных пуль. Хладнокровные и прекрасные охотники, рассчитывающие каждый выстрел, они, как потом сами рассказывали, искали случаев стрелять таким образом, чтобы по возможности одной пулей пронзить за раз двоих, стоящих один за другим, неприятелей. Это они называли "спаривать".
   В 12 часов дня в крае уже не было ни одного неприятеля, и сражение было выиграно со славой.
   Как только корабли приняли на борт поредевший бежавший отряд, они отошли далеко в Авачинскую бухту, где оставались еще 25 и 26-го числа и исправляли полученные повреждения. В Тарийском заливе опять было устроено погребение. Две огромные могилы подле могилы адмирала свидетельствовали, что здесь предано земле значительное количество убитых. И в Петропавловском порте у подножия Никольской горы появились две большие могилы друг около друга, одна - наша, другая - неприятельская.
   27 августа рано утром ушла наконец в море так постыдно разбитая неприятельская флотилия и исчезла на горизонте, на юге. Маленький, плохо вооруженный Петропавловский порт с его крошечным, но поистине храбрым воинским отрядом ликовал и благодарил Бога в церкви и на поле битвы за удивительное избавление от гораздо более сильного неприятеля.
   Прежде всего, мне хотелось в сопровождении очевидцев посетить все достопримечательные места. Батареи, снова приведенные в полный порядок, в состоянии были выдержать новое нападение. Могилы были уже украшены и даже неприятельская содержалась в почете. Поле битвы на Никольской горе представляло еще теперь картину полнейшего опустошения. Хотя здесь, само собой понятно, не валялось уже ни одного трупа, и многочисленное оружие всяких родов уже давно убрали, однако еще ясно можно было видеть следы разорения. Трава была вытоптана, с деревьев сорваны ветви, кусты поломаны, кругом валялись пестрые лоскутья обмундировки и патронов. Целый день после битвы вокруг горы летали вороны, желая насытиться в лужах крови. Прошло много времени, прежде чем для нас снова наступила обыкновенная и правильная жизнь. Население, и высшее и низшее сословие, были словно наэлектризованы славными августовскими днями 1854 года. Беспрестанно, словно красная нить, проходило в их разговорах воспоминание о битве и об отдельных приключениях.
   О дальнейшем путешествии этой осенью я не мог и думать, так как время года для горных путешествий было слишком поздним, вместе с тем к Завойко нечего было приступать с этими планами. Я снова устроился в своем помещении совершенно по-домашнему, питая втихомолку надежду, нельзя ли хоть зимой предпринять путешествие на собаках на юг полуострова к Явине и Курильскому озеру, план, в исполнении которого, к сожалению, я встретил препятствия.
   Первое замечательное событие, которое я должен упомянуть, заключалось в том, что 29 сентября по сухопутной дороге из Большерецка сюда прибыли 12 лошадей. Животные были куплены в Сибири для казны и в Большерецк были спущены с транспортного судна "Байкал", пришедшего из Охотска. Для Камчатки, очень бедной этими домашними животными, эта доставка составляла превосходное прибавление, и можно было только пожалеть, что она не случилась еще раньше и в большем масштабе. Точно так же очень желательны были бы и могли принести неисчислимую пользу для всего края большие и частые транспорты рогатого скота, овец и свиней. Принесли бы большую пользу также образцовые фермы близ Петропавловского порта на Калахтырке, Паратунке и в других местах, если бы на этих фермах было рациональное разведение всякого рода скота, если бы он увеличивался в числе и постепенно распространялся бы по всему краю. На севере для подобных начинаний были бы подходящими местами Тигил и Нижнекамчатск, а в середине страны д. Милкова. Для учреждения ферм много подходящих местностей нашлось бы также и на восточном, ныне населенном, берегу полуострова.
   До второй половины октября приходили все принадлежащие к порту суда, доставившие зимние запасы; таковы суда Американской Компании, американского купца, который здесь торгует, и различные китоловные суда. Все вместе они привезли нам богатый запас провизии, так что наше существование казалось вполне обеспеченным. С одним из судов прибыла и почта с известиями с родины. Эта почта доставила нам также Высочайший манифест об объявлении войны с Англией и Францией с приказом всенародно прочесть этот манифест в церкви. Высочайший приказ должен был быть исполнен, что и произошло 1 октября. Странное впечатление производила эта церемония, когда на самом деле назад тому уже много недель здесь успело разыграться сражение. Не слишком-то спешил прибыть сюда этот важный приказ. И в этом году 1 октября была открыта выставка овощей, как и раньше, помещавшаяся в саду губернатора. Опять за лучшие сорта были назначены награды в 5 и 3 рубля, и многие заслужили премию. Участие в выставке было очень деятельно и обнаружило утешительное развитие огородничества. Картофель, капуста, шинкованная капуста, репа и редька были выставлены поистине в великолепных образцах. Кроме того, оказались очень хорошими свекла, морковь и огурцы. Напротив того, совершенно отсутствовали все деликатные овощи и все стручковые. Во всяком случае, снова было дано доказательство, что Камчатка может похвалиться своим огородничеством, в особенности овощами грубых и прочных родов.
   Небольшое каботажное судно, приписанное к здешнему порту, ходило этим летом в маленькое поселение Американской Компании на остров Шумшу, и от командира этого судна мы получили известие, что вулкан пик Фус на Парамушире, равно как и вулкан Алаид, 27 июня 1854 года находились в состоянии сильного извержения, вследствие чего далеко во все стороны падал очень большой дождь пепла. На Шумшу очень сильное землетрясение причинило при этом большое опустошение, именно морские волны затопили почти половину низменного острова. То же самое было в ноябре 1853 года на острове Симушире, где также при землетрясении волны проникали далеко внутрь острова.
   10 октября Завойко послал большой палубный бот с несколькими лучшими охотниками и стрелками к мысу Шипунскому с тем, чтобы они настреляли по возможности больше медведей и аргали. Наступил большой недостаток в мясе, и эта охотничья экспедиция должна была устранить нужду. 25 октября бот вернулся, имея на борту 37 аргали и 11 больших медведей. Отсюда видно, насколько богатую добычу может доставить здесь хорошо организованная охота. К тому же, еще этот раз выбрана была такая местность, где нет ни одного северного оленя.
   18 октября после многих прекрасных осенних дней была первая суровая снежная погода. При сильном восточном ветре разыгралась настоящая снежная буря (пурга). Земля покрылась снегом в 3 дюйма толщиной, снег, однако, в ближайшие дни совершенно растаял и образовал страшную грязь. Позже с западным ветром снова наступили ясные дни, однако теперь уже настолько холодные (-6 °R), что маленький залив и озеро с северной части города замерзли.
   В ночь на 6 ноября жители городка очень быстро были разбужены довольно сильным землетрясением. Я еще не спал и сидел за своим письменным столом, как вдруг услышал быстро усиливавшийся треск балок дома. Мне показалось, как будто мой стул несколько сдвинулся. В то же время я увидел, что предметы, висящие не стене, качались как маятник. Вместе с тем, много раз слышны были удары колокола на деревянной колокольне церкви. Все колебание продолжалось только несколько секунд, в продолжение которых в глубине под ногами слышался сильный шум, как будто от кипящей жидкости. Слабые, едва заметные сотрясения бывали в Петропавловском порте и раньше; они напоминали, что здесь живут на настоящей вулканической почве, но это сотрясение принадлежало к более сильным. Особого вреда, однако, не произошло.
   Днем позже случилось другое, совсем особого рода происшествие. Рано утром был замечен большой медведь, совершенно добродушно лазивший на батарее. Тотчас множество охотников отправились туда и скоро с триумфом притащили большое животное к Завойко. Даже самые старые люди не могли припомнить, чтобы когда-нибудь медведь мог решиться войти внутрь города.
   Как уже было сказано, благодаря постоянному западному ветру месяц сентябрь, а также, в общем, и октябрь были прекрасны. Такой же была и первая половина ноября; всякий раз, как вследствие усиления холода воды замерзали, лед скоро исчезал снова. Особенное явление представляли дувшие в высшей степени спорадически очень сильные, чрезвычайно недолго продолжавшиеся, порывистые ветры, которые вдруг задували с севера среди прекрасного ясного дня и часто уже чрез несколько секунд прекращались. Во второй половине ноября наступили снежные дни при восточном и юго-восточном ветрах, которые превращались в настоящие снежные бури. Именно 20 и 30 ноября была такая очень сильная буря. Срывало крыши, сбрасывало трубы и деревья вырывались с корнем. Декабрь был очень неприветлив. Восточный, юго-восточный ветры и бури приносили очень значительные массы снега при высшей температуре от -2 до -3 °R.
   В воспоминание славной минувшей битвы и дорого доставшейся победы уже с осени и у жителей высшего и низшего сословия начался ряд празднеств; на святках было настоящее разливное море. Не проходило недели, чтобы не устроилось несколько празднеств: балы, театры, торжественные обеды, поездки и тому подобное. Друг перед другом соперничали в том, чтобы выдумать развлечение и всякий раз предложить что-нибудь новое. Завойко, как всегда, первый подавал добрый пример, и ему следовали более или менее все и каждый по мере сил и возможности. Такому образу жизни способствовало еще то обстоятельство, что благодаря осеннему подвозу мы обильно были снабжены всем необходимым. Даже предметы роскоши и такие вещи, каковы консервы, вина всяких сортов, были в большом выборе. Из Гонолулу прибыли прекраснейшие фрукты, как, например, ананасы, бананы, мандарины и кокосовые орехи; магазин американца снабжал всем, что только можно было пожелать. С установившейся в ноябре дорогой прибывали из внутренней части края большие транспорты мяса, дичи всяких родов и рыбы. Между прочим, приехали торговцы и из Нижнекамчатска, доставившие за один раз свыше 200 диких гусей. Только одно обстоятельство все время оставалось тяжелым - это абсолютная отрезанность от внешнего мира и от родины.
   17 ноября чрез Гижигинск ушла зимняя почта с нашими письмами, а 31 января 1855 года пришла другая почта к нам. Раньше, сейчас после сражения в августе, еще водным путем через Аян был послан в Петербург курьер. Помимо этих случаев мы были вполне изолированы.
   Между многими жителями внутренней части страны, которые этой зимой точно так же часто приезжали в Петропавловский порт продавать продукты своей охоты, явился один из Олутора, бывавший здесь уже раньше; ему я обязан многими сообщениями о том отдаленном восточном береге. Он рассказал мне, что река Тамлат, впадающая в Берингово море между реками Карагой и Кихтингой, бе

Другие авторы
  • Гиппиус Владимир Васильевич
  • Фурман Петр Романович
  • Муханов Петр Александрович
  • Брешко-Брешковский Николай Николаевич
  • Дмитриев Василий Васильевич
  • Невельской Геннадий Иванович
  • Фалеев Николай Иванович
  • Модзалевский Лев Николаевич
  • Крылов Виктор Александрович
  • Ауслендер Сергей Абрамович
  • Другие произведения
  • Огарев Николай Платонович - Сторона моя родимая...
  • Тимковский Николай Иванович - Тьма
  • Никитенко Александр Васильевич - А. В. Никитенко: биографическая справка
  • Розанов Василий Васильевич - С Рождеством Христовым!.. (1913)
  • Волконский Михаил Николаевич - Гастроль Рычалова
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Повесть Ангелина... Сочинение Николая Молчанова
  • Воровский Вацлав Вацлавович - И. С. Тургенев как общественный деятель
  • Кузмин Михаил Алексеевич - Набег на Барсуковку
  • Некрасов Николай Алексеевич - Стихотворения В. Красницкого
  • Стасов Владимир Васильевич - Наши итоги на всемирной выставке
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 485 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа