Главная » Книги

Дитмар Карл Фон - Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 гг., Страница 5

Дитмар Карл Фон - Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 гг.



sp;  Выше, над областью стланца, встречаются лишь низкие травы, и только в очень защищенных ущельях поднимается еще роскошный кустарник и попадаются даже деревья.
   Позволю себе сделать здесь еще несколько общих заметок о животном населении Авачинского залива и его береговых гор. Прежде всего, всякий посетитель этих берегов поражается несчетным количеством всякого рода морских птиц, населяющих высокие, часто неприступные скалы перед входом и внутри его. Тысячами сидят они на краях скал или плавают по воде. Встревоженные чем-нибудь, эти громадные стаи внезапно взлетают с оглушительным криком, беспорядочно снуют, кружатся некоторое время и опять возвращаются к своим гнездам. Все это сопровождается бесконечным криком и карканьем. То здесь, то там какая-нибудь стая поднимается со скалы или несется на недосягаемой высоте к скалистым гребням, между тем, как другие птицы плавают и ныряют за добычей.
   Здесь видны целые ряды черных бакланов (урил, Phalacrocorax pelagicus), занимающих в оригинальной стоячей позе самый высокий край скалы и с любопытством смотрящих вниз. Там, в такой же позе, стоят не меньшие стаи топорков (Lunda arctica), также темного цвета со светлоокрашенным клювом, напоминающим клюв попугая, и со свешивающейся кзаду косичкой. Рядом находятся бесчисленные чайки разнообразнейших видов со светлым и белым оперением, а далее - старички (Uria senicula) и большие стаи всякого рода уток.
   В то время как скалы и обрывы, поверхность воды, а временами и воздух наполнены этим пестрым, вечно шумящим населением, из глубины океана в бухту и во впадающие в нее реки тянется немая армия несметного количества рыб. Это стаи лососей и сельдей, с невероятной правильностью и пунктуальностью посещающих все реки и бухты Камчатки. Теперь, поздней осенью, шел еще последний и, вместе с тем, пожалуй, важнейший для камчадала вид лосося. Важнейший, - потому что время его хода продолжительно и распространяется на осень. Этот вид - кизуч (Salmo sanguinolentus), в это время года принимающий ярко-красный цвет, часто встречается даже в самых небольших и неглубоких ручьях: нередко можно видеть, как он пробирается по каменистому дну, лишь наполовину покрытый водою, стараясь подняться еще далее вверх по реке. Как говорят, ярко-красный цвет появляется у кизуча всегда только осенью после долгого, утомительного пути.
   Названные стаи рыб часто сопровождаются тюленями, особенно большим лахтаком (Phoca nautica). Нередко в Авачу входит также, пуская свои фонтаны и величаво ныряя и всплывая, кит. Как о более редком явлении, встречающемся на рифах и скалах входа, можно еще упомянуть о морском льве или сивуче (Phoca leonina). На остальных берегах губы встречаются более разрозненные, небольшие общества уток, гагар и чаек; леса и кустарники также заселены лишь немногочисленными птицами.
   О наземных млекопитающих приходится говорить менее, ибо они, как, например, соболь, лисица, заяц и другие встречаются лишь одиночными особями. Но особенно и с благодарностью всякому путешественнику по Камчатке следует упомянуть о медведе, прокладывающем здесь отличные дороги. Медвежьи тропы не составляют редкости, особенно в более удаленных от Петропавловска местах. Самих животных в столь позднее время года уже не было видно, потому что в поисках за логовищем они ушли в более высокие части страны.
   Камчатские охотники считают непреложной истиной, что медведь уходит в берлогу 14 сентября и оставляет ее не ранее 25 марта. "Это им срок", - категорически заявляют здешние охотники.
   Эти замечательные дороги всего вернее ведут к удобным перевалам через горы и к самым неглубоким местам рек, обходят крутые мысы и скалы, а также непроходимейшие чащи кедрового и ольхового стланцев, болота и вообще всякого рода неудобные для прохода участки. Напротив, медвежьи тропы наверняка приводят к самым рыбным реками и озерам, а также к самым ягодным местам. Весь полуостров Камчатка, от севера к югу и от востока к западу, прорезан во всех направлениях такими хорошими и вполне утоптанными дорожками. Ни один человек не мог бы лучше проложить и утоптать их. Нередко встречаются тропинки, очевидно с незапамятных времен служившие путями сообщения для этих умных животных: хорошо утрамбованные, почти в два фута шириной, очищенные от травы, проходят они по стране, обходя все, могущее затруднить путника. Новичок, внезапно попав из чащи травы и кустарника на такую дорожку, подумает, что перед ним дорога, ведущая к людным деревням. А на самом деле перед ним сооружение этих необыкновенных четвероногих инженеров, избегающих всякого человеческого жилья. Если только направление медвежьих троп соответствует цели путешествия, то им можно совершенно слепо следовать, потому что они проложены с удивительным знанием места, всегда, однако, сообразно практическим целям самого устроителя пути.
   Теперь обращаюсь к весьма интересным геологическим особенностям Авачинского залива.
   Что вулканические силы и вулканические процессы играли главную роль при образовании береговых пород, что, вероятно, даже возникновение всей бухты сводится к вулканической деятельности, - такого рода предположения являются сами собою, когда речь идет о местности, принадлежащей к Камчатке. Только на северо-западном берегу вулканические образования появляются далее от моря, в долинах рек Авачи и Паратунки, а область их устьев, как уже выше сказано, занята продуктами выветривания, которые приносятся этими реками. Все же остальные берега и береговые горы вполне вулканического происхождения или, по крайней мере, были подвержены самому интенсивному воздействию вулканических сил.
   В северо-восточной части побережья Авачи поднимается на трещине, идущей с северо-запада на юго-восток, величественный, далеко видный вулкан Коряка. Рядом же с Корякой стоит постоянно дымящаяся Авачинская сопка с придаточной вершиной - Козельской сопкой {Козельская сопка не представляет самостоятельного вулкана, а только значительно подтянутый старый край кратера; отношение ее к Аваче можно сравнить с отношением Соммы к Везувию.}. Подошва сопки, постепенно понижаясь, доходит до моря, где образует обширный, плоский берег, простирающийся между устьем Калахтырки и далеко вдающимся в море каменистым мысом Шипунским. Параллельно этому чудному ряду вулканов тянутся, как уже упомянуто, отделенные от него понижением почвы горы северо-восточного берега Авачинского залива. Горы эти, большею частью с закругленными вершинами, подходят в виде небольших мысов к воде и обнаруживают образующие их горные породы.
   Здесь были отложены слоистые осадочные образования, ныне нарушенные, перепутанные, во многих случаях совершенно разрушенные и до такой степени измененные и метаморфизированные действием изверженной массивной породы, что определить их возраст невозможно. Эти метаморфизированные образования, то варьирующие от светло- до темно-зеленоватого цвета, то красноватые, доходящие по богатству кремнеземом до яшмовидности, местами приобретают даже характер хлоритового сланца или серпентина. Слоистость почти всегда явственна, но сами слои сильно нарушены и мощность их колеблется между 5 и 70 сантиметрами.
   Своеобразная группа, образуемая Никольской горой вместе с Сигнальным мысом и как бы выдвинутая из Авачинской губы для отделения от нее Петропавловской бухты, всего яснее обнаруживает описываемые породы. Сами слои полого падают на восток к этой маленькой бухте, между тем как головы их образуют крутые утесы со стороны Авачинской губы. Против Никольской, с восточной стороны порта, полого поднимается длинный, покрытый растительностью горный кряж - Шестаковская Падь, у которой расположен городок Петропавловск. Последние ряды городских домов располагаются уже по косогору. Далее к северу появляются горы с закругленными вершинами и, прежде всего, - Меженная гора, отделенная только глубокой седловиной от Шестаковской Пади. Над этой седловиной между названными горами как бы в красивых зеленых воротах выступает издалека чудная коническая фигура Коряцкой сопки, теперь уже в полном зимнем облачении. В то время как вершина вулкана представляется уже ослепительно белой, на более низких его частях из снега выдаются еще черные продольные гребни. Безжизненно поднимается этот колосс в виду города, тогда как не уступающий ему по размерам и всегда дымящийся сосед его - Авачинская сопка - скрыт от взоров Шестаковской Пади.
   Почти конусообразная Меженная гора, а равно и примыкающие к ней с севера также конусообразные горы представляют, по-видимому, изверженную андезитовую массу. Как у Меженной, так и к северу от нее, у подошвы таких же конических гор, я находил коренные месторождения массивной породы с плотной, мелкозернистой, светло-серой основной массой и с вкрапленными бесчисленными блестящими черными иглообразными кристаллами роговой обманки, а местами - с яснокристаллическими зернышками стекловатого полевого шпата. Местами основная масса приобретает красноватый цвет и вместе с тем становится более богата стекловатым полевым шпатом.
   В конце небольшой бухты Сероглазки эта порода представляется в виде громадного лавового потока, спускающегося с высоты в виде сильно истрескавшейся массы. Конец потока, близко подходящий к морю, состоит из беспорядочно наваленных обломков той же породы. Представляет ли эта похожая на поток лавы андезитовая или трахитовая масса продукт самых древних извержений Авачинского вулкана, - остается, конечно, открытым вопросом, во всяком случае, она очень близко подходит к подошве этого вулкана.
   За исключением андезитовых высот Меженной, вершина которой образуется красноватой и даже несколько пористой породой, берега от деревни Авачи до внутренних частей Раковой губы состоят большею частью из вышеназванных, богатых кремнеземом слоистых пород, многократно нарушенных, почти все зеленоватых и варьирующих от яшмы до хлоритового сланца. На Шестаковской, напротив, выходит плотный, совершенно темно-серый, глинистый сланец, прорезанный многочисленными прожилками белого кварца. Еще далее по этой горе, описываемая порода становится все более тонкосланцеватой, но остается с теми же кварцевыми прожилками. Местами отделяются тонкие плитки, имеющие 3 - 4 фута поверхности, но большею частью согнутые и сжатые с боков. На поверхности плиток часто замечается бурая окраска от окиси железа.
   Главное направление падения этих слоев можно определить SSW 20°. Слои же Никольской и Сигнального мыса, напротив, падают почти в противоположном направлении, и я очень склонен думать, что как пласты глинистого сланца на Шестаковской Пади, так и зеленые, проникнутые кремнеземом и метаморфизированные слои Никольской первоначально составляли одно целое и лежали здесь горизонтально. Далее я предполагаю, что благодаря какой-то катастрофе эти горизонтальные слои посередине треснули и опустились, дав начало обращенным друг к другу пологим склонам, из которых на восточном теперь расположен город. Средняя же впадина залита не большой, но глубокой Петропавловской бухтой. Итак, здесь образовалась долина с пологими боками, середина которой занята не большим, но глубоким заливом; в то же время головы слоев, образующих Шестаковскую Падь и ныне изолированную Никольскую гору, круто поднялись у первых - на восток, у вторых - на запад. Далее, быть может, не лишено основания предположение, что главный толчок имел место ближе к Никольской. Такое предположение основывается на том, что на более удаленной Шестаковской глинистые сланцы остались менее изменеными и только прониклись многочисленными кварцевыми прожилками, между тем как слои Никольской вполне метаморфизированы: кварцевые массы инфильтрировали здесь всю породу, сообщив ей, быть может, благодаря принесенным окислам меди, зеленый цвет и, дико перепутав слои, оставили лишь едва узнаваемую слоистость. Вся внешность этих слоев, а равно и близлежащие извержения андезита, образующие Меженную гору, более чем ясно указывают на такую катастрофу. Точно так же напрашивается предположение, что естественный мол (Кошка), лишь на несколько футов поднимающийся над водой и замыкающий Петропавловскую бухту с юга, представляет дайк, образовавшийся во время той же катастрофы. Благодаря большей прочности составлявшей его породы, этот дайк, немало содействовавший метаморфозе целого, мог противостоять последующим опустошительным процессам успешнее, чем разрушенные, легче выветривающиеся слои, прорезанные им.
   Направляясь к югу от Петропавловска, мы встречаем выход слоистой, богатой кремнеземом породы, затем приобретающей более массивный характер. Можно сказать, что это конгломерат, состоящий из богатой кремнеземом породы. Далее следуют сильно нарушенные и перепутанные слои красноватой, стекловатой яшмовидной породы, а еще далее эта порода становится совершенно светло-серою, проникается белыми кварцевыми жилами и обнаруживает на зальбандах зеленый налет окиси меди. У Соленого озера находится совершенно та же порода, что и у Сигнального мыса. Затем у Медвежьей наблюдается местами тонкий, местами грубый конгломерат, который состоит из красноватых, буроватых и разного рода серых, светло пятнистых обломков, сцементированных серым и желтоватым, похожим на песчаник, туфом.
   На Богородской наблюдается совершенно разрушенная порода, представляющаяся то более похожей на хлоритовую, то на серпентинную, но, во всяком случае, весьма богатая кварцем и окремнелая. Рядом с этой породой находится другая - черная, также весьма богатая кремнеземом и испещренная белыми точками; последняя большею частью выветрилась и распалась.
   Берег у Стрелки состоит из той же слоистой, совершенно проникнутой кремнеземом зеленоватой породы, как и на Никольской. Еще далее, простираясь в глубь Раковой губы, встречаются лишь конгломераты, образуемые самым разнообразным материалом из числа уже переименованных пород.
   Эти совершенно разрушенные массы составляют здесь границу участка, в котором древневулканические извержения действовали на ранее здесь находившуюся осадочную формацию, метаморфизировав последнюю до неузнаваемости ее возраста. Начиная отсюда, по всему юго-восточному и юго-западному берегу Авачи непрерывно проходят следы воздействия друг на друга различных, более старых и новых вулканических пород: в самом диком беспорядке здесь появляются вертикальные жилы, изверженные массивы, особенно же громадные скопления всякого рода продуктов разрушения, начиная с самых тонкозернистых конгломератов и брекчий и кончая самыми грубыми. Мы встречаем то тонкий, даже слоистый песчаник из вулканического пепла, то включенные в этот песчаник закругленные и угловатые обломки всякой величины, даже целые глыбы. Твердые, плотные базальтовые и трахитовые массы перемежаются здесь с выветрившимися и распавшимися. Реже встречаются пористые или образовавшиеся из застывших потоков массы. Все последние, однако, представляют, по-видимому, самые новые из изверженных образований и большею частью не отличаются от лав.
   Эта интенсивность вулканических процессов не могла не вызвать сильной разорванности всего берега. Обе высокие, большие скалистые массы, отделяющие Раковую и Таринскую губы от Авачи и первоначально, при образовании последней, несомненно, составлявшие два острова, ныне, соединившись при помощи обломочного материала с берегом, превратились в полуострова. Скалистый остров у Таринской губы соединился с берегом посредством очень низкого, состоящего из дресвы перешейка, среди которого осталось еще маленькое озерко; скалистая же масса, выходящая из моря у Раковой губы, примкнула к берегу в том месте, где теперь наиболее сближаются губы Кожевинская, идущая с востока, и Изменная, идущая с запада. В настоящее время между ними обеими на песчаном и щебневом грунте находится не очень высокая ягодная тундра, с обеих сторон ограниченная высокими, крутыми скалами. Особенно крутой утес выступает к северу, т. е. со стороны прежде бывшего здесь острова. Этот утес состоит из очень прочной, богатой кремнеземом, массивной породы темно-буро-серого цвета со светлыми точками - породы, играющей, по-видимому, очень важную роль во всех здешних конгломератах.
   Но еще сильнее проявляется разорванность берегов в самом входе в Авачинскую губу. Быть может, трещина, образовавшаяся в высоких скалах благодаря землетрясению, благоприятствовала первоначально вторжению воды и дала, таким образом, первый толчок к образованию этих Дарданел. А раз проложена была дорога, то напор волн должен был в скором времени образовать пролив. Оба берега представляют одни и те же горные породы и каменистые образования, но как бы оторванные друг от друга: с обеих сторон мы находим многочисленные высокие и крутые скалистые мысы, направляющиеся навстречу друг другу. Множество одиноко выходящих из моря скал - обломков разрушенной и размытой суши - красноречиво свидетельствуют о борьбе вулканических сил сперва между собою, а затем - с водой. Таковы Три Брата, Изменный камень, Бабушкин камень и возле него утес, образуемый конгломератом и имеющий форму гриба, далее скалы у островов Старичкова и Топоркова, наконец, выдающиеся из моря рядом с последним настоящие каменные ворота.
   Объезжая вокруг Ракового полуострова, горы которого отличаются совершенно явственными коническими или закругленными формами, я встретил друг за другом месторождения следующих пород. В самом конце Раковой губы наблюдался тонкий конгломерат, в котором выделились гнезда блестящей водной окиси железа. Рядом выступала туфообразная, темная, похожая на песчаник порода с небольшим падением на север; среди явственных ее слоев замечались шаровые, концентрически-скорлупчатые отдельности. Затем на обширном протяжении следовали грубые конгломераты. На небольшом скалистом выступе я наблюдал массивную, темную, базальтовидную породу, а на самом конце его - красноватую, несколько пористую породу с прожилками кварца. При входе в Кожевинскую находится большое скопление конгломерата, а в самом конце бухты - изверженная массивная порода, образующая частые, несколько изогнутые столбчатые отдельности и отличающаяся светло-бурым цветом и землистым изломом. От мыса Липунского до Ракового Маяка берег опять состоит только из конгломератов, если не считать включенных в них горизонтальных слоев того же туфового песчаника, о котором уже шла речь выше. При этом песчаник и здесь, внутри слоев, содержит концентрически-скорлуповатые отдельности. Особенный интерес представляют здесь находимые в небольшом количестве отпечатки листьев, принадлежащих двусемянодольным растениям. Эти разрозненные слои темной обломочной породы проходят совершенно горизонтально среди следов страшного разрушения, произведенного изверженными массами, а местами содержат даже, как сказано, довольно явственные отпечатки листьев. Все это наводит на двоякого рода предположения: или подводные извержения отлагали здесь самые тонкие продукты разрушения, или в воду падал густой дождь пепла. Во всяком случае, действие вулканических сил не могло застать в этом месте горизонтальных слоев какой-нибудь осадочной формации, иначе в этом хаосе слои не могли бы остаться горизонтальными.
   На мысе Усовском выступает в виде толстых узловатых столбов массивная изверженная порода. Столбы разделены горизонтальными поверхностями так, что при этих поверхностях вертикальные очертания столбов представляют перехваты. Описываемая порода, по-видимому, базальтовая, почти черного цвета, необыкновенно прочна и во всей рассматриваемой местности играет весьма важную роль. Так, эта порода тянется по всему берегу до маяка и затем, со стороны открытого моря, до устья Калахтырки, являясь то в виде масс, то в виде жил самой различной мощности. Почти всюду она покрыта грубыми и тонкими конгломератами, которые кое-где прорезывает или нарушает. Даже в тех местах, где колоссальные скалистые стены состоят из конгломератов и из новых пород, сцементированных из обломков, - даже и в таких местах описываемая черная прочная порода все-таки выступает в самом низу, у моря, или образует простирающиеся в воду рифы и утесы.
   Мысы Черёмовский и Изменный оба состоят из конгломератов, нередко похожих на швейцарский Nagelflue. В обоих местах конгломераты прорезаны мощными жилами базальта, а местами встречаются и здесь небольшие горизонтальные слои уже упоминавшегося более или менее прочного темного туфового песчаника.
   На мысе Изменном базальт часто принимает несколько ступенчатый вид, благодаря массам, отделяющимся перпендикулярно направлению базальтовых стен, особенно при наклонном направлении последних. Таков характер берега до мыса Лагерного, многочисленные рифы которого простираются навстречу рифам противоположной стороны, идущим от мыса Бабушкина, и опять, таким образом, более чем ясно указывают на прежнюю связь обоих берегов. Здесь показывается тонкослоистая порода, слои которой стоят на головах и очень похожи на красноватую обожженную глину, а под этой породой, равно как и на морских рифах, опять выступает базальт. От мыса Лагерного до отдаленного маяка тянутся в полном беспорядке конгломераты, туфы, разбитые слои разных обожженных глинистых сланцев, выветрившиеся и распавшиеся массы. Все это прорезано многочисленными, почти вертикальными дайками базальта, достигающими мощности 4 - 5 сажень. На самих скалах маяка такой отвесный колоссальный дайк прорезывает массы конгломерата; здесь наблюдаются также следы красноватой пористой лавы. Среди выветрившихся пород в описываемой местности нередко встречались халцедоны и следы цеолитов. Поверхность базальта нередко представляется выветрившейся и имеет вид очень тонкого светло-бурого слоя. Внутренние же части породы очень темного серого цвета, тверды и прочны.
   Утесы Три Брата с их рифами и камнями направляются навстречу рифам и камням противолежащего мыса Станицкого, что, несомненно, свидетельствует о прежнем соединении обоих мысов. Рифы обеих сторон настолько сближаются, что между ними остается лишь очень узкий фарватер.
   Весь противоположный берег прохода в Авачу представляет то же строение, почему я могу не повторять здесь перечня пород. Здесь все встречаются те же конгломераты, туфы и те же грандиозные базальтовые дайки. Я желал бы только обратить внимание в особенности на тот факт, что на мысе Бабушкином в одном месте опять показывается красноватая пористая лава. Утесистый и гористый полуостров, отделяющий Таринскую губу от Авачи, состоит также из весьма сходной породы. Только мыс Артушкин, т. е. самый конец этого полуострова, представляет более сходства с противолежащими мысами Козаком и Кутхой, к рассмотрению которых я и перехожу теперь.
   Здесь можно сопоставить все, касающееся небольшого полуострова, который находится между Таринской бухтой и устьем Паратунки.
   Полуостров этот состоит из гор с закругленными вершинами и со стороны его, обращенной к Таринской губе, на не особенно высоких береговых скалах наблюдается выход весьма прочной, черной и блестящей породы. Она до того переполнена продолговатыми или многоугольными кристалликами светлого серо-желтого стекловатого полевого шпата, что темная основная масса и светлые кристаллики являются почти в одинаковом количестве, и порода издали кажется серою. Вблизи она представляется темной и порфировидной и при ударе раскалывается подобно стеклу. Описываемая порода выходит массивами и извержена, по-видимому, под большим напором и с большою силою как бы из узкой щели в виде тесно стоящих столбов. Столбы имеют от 1 до 6' в поперечнике и разбиты горизонтальными поверхностями, находящимися в неравном расстоянии друг от друга. Некоторые выветрившиеся части образуют почти плитовидные отдельности, в других - из черной основной массы яснее выступают кристаллы авгита и роговой обманки. Идя от Таринской губы к мысу Козаку, мы сперва встречаем эту, по-видимому, трахитовую породу. Затем, приблизительно на середине пути и на протяжении около ста сажень, порода эта подостлана конгломератом и является, таким образом, в виде покрова, сохраняя, однако, при этом столбчатый характер. Еще далее - конгломерат приобретает все большую мощность и, наконец, занимает всю высоту берега, образуя его затем до Паратунки. Большой, одиноко выходящий из моря утес Козак-Камень, стоящий перед мысом того же наименования и имеющий в вышину до 50', также составляет громадную глыбу конгломерата, теперь сильно размытую прибоем волн. Главную роль среди этих продуктов разрушения играют пористые красноватые лавы. Более тонкие продукты их распада составляют вместе с тем цемент для более крупных, заключенных в конгломерате обломков и глыб; при этом, чем крупнее обломки, тем рыхлее становится весь конгломерат.
   На всех прочих берегах, со включением мыса Артушкина, встречаются более или менее все те же породы, продукты разрушения которых, главным образом, и образуют эти берега. Мне остается только обратить внимание еще на два пункта, представляющие некоторые особенности.
   Во-первых, следует упомянуть о мысе Кутха, находящемся в Таринской губе, против мыса Артушкина, и имеющем до 60' высоты. Здесь выходит в виде массивов изверженная красно-бурая, несколько пористая вулканическая порода, переполненная мелкими кристаллами авгита и покрытая конгломератом из обломков все той же породы. Эта вулканическая порода прорезана почти совершенно вертикальными жилами, мощность которых равна 6 - 10 футам. Жилы состоят из темно-серой, очень прочной, трудно разбивающейся породы, истрескавшейся перпендикулярно к зальбандам, где она принимает буроватый цвет. Темно-серая, мелкозернистая основная масса переполнена мелкими, белыми, блестящими зернышками цеолитов, достигающими величины горошины и в этих случаях приобретающими характер шпата. На буроватых выветрившихся частях эти зернышки становятся матовыми и желтоватыми.
   Наконец, остается еще рассмотреть небольшой, но интересный островок Хлебалкин, находящийся в Таринской губе между мысами Кутхой и Артушкиным. Этот скалистый островок тянется с востока на запад и в этом направлении имеет не менее 1/4 версты в длину; ширина его приблизительно вдвое меньше и наибольшая высота над уровнем воды не более 20 - 25'. Почти со всех сторон Хлебалкин окружен рифами и мелями, состоящими из очень крупного галечника. Особенного внимания заслуживает низкая коса, состоящая из щебня и песка и направляющаяся к западу - в сторону материка. Подводное продолжение ее населено бесчисленными раковинами Mytilus, иглокожими и ракообразными. Более значительная глубина у берега, именно сажень 10-12, встречается только с юга, со стороны Таринской губы. В более высоких своих частях остров отчасти порос хорошей травой и одинокими березами. Хлебалкин - чисто нововулканического происхождения. Юго-западный его край в том месте, где он так круто падает в глубину моря, состоит из беспорядочно наваленных обломков прочной и очень мелкозернистой породы шоколадного цвета. Однако чем более проникаем мы в глубь этого хаоса, тем рассматриваемая порода становится цельнее и, наконец, представляет сплошное, хотя покрытое трещинами, образование. Основная масса ее переполнена почти микроскопическими блестками какого-то, похожего на серный колчедан, минерала. Северо-западная часть острова состоит из весьма пористых красных и серых застывших лавовых потоков. При этом часто одни из больших темных каменных валунов как бы залиты в красную массу, другие же представляются лишь с поверхности покрасневшими. Эта лава выдавлена изнутри, по-видимому, со страшной силой и в виде густой жидкости через сравнительно очень узкие отверстия. На такое предположение наводит множество длинных кусков лавы, имеющих до 1/2 фута в поперечнике и даже завитых наподобие веревки или спирально. Куски эти лежат свободно разбросанные или же наполовину выдавленные из породы, выдаваясь оттуда только своими концами.
   Быть может, не лишено вероятия и то, что извержение, поднявшее и образовавшее остров, имело место под водой. Выступавшая в жидком виде лава (допущение этого состояния агрегации имеет за себя достаточно данных), по-видимому, очень быстро, под влиянием охлаждения, приняла консистенцию густой жидкости. Без этого сгущения было бы трудно себе представить образование более или менее стойких форм вышеописанного рода. В пользу того же предположения о подводном извержении говорит еще и то обстоятельство, что покрасневшая лава преимущественно встречается на поверхности, и этот, часто яркий, цвет может быть приписан быстрому окислению частичек железа, содержавшихся в лаве, под влиянием внезапного соприкосновения их с водою. Как бы то ни было, остров Хлебалкин представляет единственное место в Аваче, где, несомненно, имело место вулканическое извержение с потоками лавы. Эти новейшие вулканические извержения оставили затем многочисленные следы на мысе Кутха и, наконец, весьма слабые - в Раковой губе, у Дальнего маяка и у мыса Бабушкина. Но в этих местах никаких следов протекания лавы, за исключением разве пористого характера породы, не наблюдается. На Хлебалкином, напротив, мы встречаем настоящие застывшие потоки лавы, и здесь, следовательно, совершилось настоящее извержение.
   Итак, обзор распространения и взаимного отношения горных пород по всей Аваче в главных чертах может считаться законченным. Мы видим здесь громадное поле разрушительной деятельности вулканических сил: созидалось здесь мало, а, напротив, много ниспровергалось, изменялось. Вообще, вся Авача вполне производит на меня впечатление одного кратера обвала. Базальты, андезиты и трахиты действовали здесь разрушающим и разрыхляющим образом - частью на осадочные породы, частью друг на друга. Наконец, оставив за собою изорванные и опустошенные берега, они большими массами погрузились в глубину, откуда навстречу им выступили на дневную поверхность немногочисленные рассеянные излияния лавы.
   На северо-востоке поднимаются в недальнем расстоянии мощные вулканы Коряка и Авача, на юго-западе - также мощная и близкая Вилючинская сопка. Посередине этой группы вулканов лежит Авачинская губа. Следовательно, не было бы ничего удивительного в том, что поблизости от таких сильных вулканов произошли более или менее обширные провалы. В самой Камчатке можно было бы, пожалуй, привести еще несколько явлений такого рода. Курильское и Кроноцкое озера, оба также окруженные высокими и значительными вулканами, представляют, вероятно, подобные же провалы, но только еще гораздо больших размеров. Так, Кроноцкое озеро по меньшей мере вдвое больше Авачинского залива. Таково же, вероятно, происхождение некоторых других меньших озер, находящихся среди вулканических конусов, например Харчинского.
   Эти три больших кратера обвала лежат приблизительно в равных расстояниях друг от друга, среди многочисленных погасших и деятельных вулканов, проходящих по всей Камчатке от северо-востока на юго-запад, следовательно, по направлению общей главной вулканической трещины.
   Старинная камчатская легенда, быть может, не без основания приводит в связь возникновение двух из этих озер с образованием новых вулканов. По этой легенде Шивелюч поднимался прежде там, где теперь волнуется Кроноцкое озеро. Точно так же вулкан, образующий ныне вулканический остров Алаид, прежде действовал в Курильском озере, а затем, оставив здесь свое сердце, перешел на новое место в море. Это сердце вулкана - и теперь еще одиноко стоящий в озере утес - воспевается в легенде и составляет, быть может, образование, аналогичное острову Хлебалкину в Авачинской губе.
   Если допустить такие провалы и понижения рядом и одновременно с вулканическими поднятиями, то в настоящем случае, быть может, уместно также предположить, что поднятие более древних, теперь погасших вулканов, Коряки и Вилючинской, состоялось одновременно с образованием андезитов, базальтов и трахитов Авачинской губы. Окончательный же провал и, следовательно, образование самой теперешней губы, сопровождавшееся извержениями лавы, главным образом у Хлебалкина и в ближайших к нему местах, вероятно, находится в прямой связи с поднятием еще и ныне деятельной Авачинской сопки.
  

3) Экскурсия на Авачинскую сопку в октябре 1851 г.

  
   30 сентября, уже поздно ночью, я вернулся из своего плавания вокруг Авачи и на следующий день узнал, что утром 1 октября в губернаторском саду откроется всеобщая выставка овощей.
   Погода была очень хорошая, и с раннего утра стали съезжаться из деревень камчадалы со своими запасами овощей. В Петропавловске также замечалось большое оживление среди обывателей: всякий старался выбрать наилучшие продукты своего огорода, чтобы явиться с ними на состязание. Это была первая выставка такого рода в Камчатке, а потому жителей влекло любопытство, к которому примешивалась жажда наживы: Завойко объявил, что за лучшие овощи будет выдаваться премия в размере 5 рублей. Еще прошлой зимой из Петербурга были присланы хорошие семена для посева, щедро всем раздававшиеся, причем по желанию можно было получить и всякого рода практические наставления. Таким образом, обыватели уже несколько месяцев готовились к этой выставке и сеяли, и сажали в ожидании ее. Тем понятнее нетерпение, с которым население ждало окончательного результата всех этих работ.
   Многолюдная толпа окружала место выставки, заваленное действительно прекрасными овощами, когда, наконец, явился в качестве председателя жюри Завойко, и началась оценка выставленных предметов. Мерилом достоинства экспонатов служили мера и вес продуктов. Эксперты с весами в руках выискивали наилучшие овощи, из которых награждены были пятирублевыми премиями нижеследующие:
  
   Хрен - 14 фунт. 24 золот. (1 1/2 фута длины, 5 дюймов наибольшей толщины).
   То же - 12 " (2 фута длины, 3 дюйма в самом толстом месте).
   Кочан капусты - 7 "
   Репа - 7 " 20 золот.
   Кольраби - 11 " 48 "
   Морковь - 4 " 41 "
   Свекла - - " 90 "
   Картофель - 1 " 3 "
  
   Очевидно, насколько важно развитие огородничества в стране, где население пользуется лишь в очень скудной мере растительною пищей, так полезной для здоровья, и меры, принятые в этом направлении Завойко, дали немаловажные результаты. Решено было отныне устраивать выставку овощей ежегодно 1 октября, а также, по возможности, распространять по всей Камчатке необходимые для посевов материалы. Обыватели были очень довольны своими успехами, и все задавались благими намерениями на будущее время. Особенно хорошо уродились овощи в Петропавловске, где сделаны были такие запасы, что мы положительно роскошествовали всю зиму. Капуста, картофель и всякого рода корнеплодные растения, по-видимому, произрастали здесь особенно хорошо. Напротив, все стручковые растения, как горох, бобы, чечевица, совершенно не принимались даже на образцовых огородах губернатора.
   Мне кажется, что главная причина этой неудачи заключается в бедности здешней почвы известью. Еще прежде мне бросилось в глаза, что даже морской горох (Pisum maritimum) в Камчатке встречается редко, да и то лишь там, где волны случайно выбросили на берег более или менее значительное количество морских раковин, которые, распавшись и измельчившись от многолетнего действия воды, как бы обратились в одну из составных частей почвы. Ввиду таких соображений, в эту осень собрано было большое количество раковин, истолченных затем в порошок и в таком виде употребленных для удобрения почвы на нескольких грядках губернаторского огорода, причем предполагалось в следующую весну повторить опыт с горохом и бобами. Результат вышел поразительный: на следующий год, можно сказать, получился настоящий урожай этих растений. Как кажется, известь совершенно не участвует в геологическом строении Камчатки, по крайней мере мне нигде не удалось найти известковых пород.
   На следующий день, т. е. 2 октября, я имел удовольствие занять свою новую квартиру. Эта была отдельно расположенная комната в доме матроса Белокопытова, из которой открывался чудный вид на бухту и на Вилючинскую сопку, находящуюся по другую сторону губы и далеко выдающуюся над всеми береговыми горами. Наконец-то у меня был свой угол, которым я мог пользоваться один! Наконец-то я избавился от так надоевшей мне совместной жизни и получил возможность без помехи заниматься своим делом! Я устроился очень быстро, потому что имел в виду еще этой же осенью совершить восхождение на Авачинскую сопку, следовательно, нельзя было терять времени. Но отсутствие подходящего случая и затруднение найти хороших спутников задержали меня, к сожалению, настолько, что я мог уехать лишь 5 октября.
   В этот день рано утром выпал первый снег, очень скоро, однако, растаявший на солнце, поэтому я все-таки отправился в путь, хотя и беспокоился насчет путешествия в более высоких частях вулкана.
   Рано утром я с казаком Томским отправился в лодке в деревню Авачу, куда мы и прибыли уже около 10 часов. Это поселение расположено очень близко от берега бухты, между морем и маленьким лиманом, в который впадает один из рукавов р. Авачи, на так называемой кошке, т. е. на прибрежном образовании, весьма частом при устьях камчатских рек. Кошки, в сущности, представляют очень низкие береговые дюны, состоящие из щебня и песка, которые наносятся реками, а затем действием волн выбрасываются и сбиваются в плотные образования. Таким образом возникают низкие, большею частью совершенно лишенные растительности дюны, тянущиеся впереди устьев рек и озер. Авача не составляет старокамчадальской деревни, а основана только в конце прошлого века для поселения ссыльных. Она состоит из немного запущенных, беспорядочно разбросанных домов, без деревьев и тени. Множество голодных собак бродят вокруг довольно многочисленных вешал для сушки рыб, а в воздухе стоит отвратительное зловоние от их гниющих остатков. Вся деревня, заселенная смешанным населением, носит на себе отпечаток бедности и запущения. Собственно старокамчадальская деревня Авача сокращенно называется теперь Старым Острогом и лежит 25 верстами выше на р. Авача.
   Для поездки к этому Старому Острогу можно было достать только двух лошадей, которыми я и воспользовался. Дорога к цели нашего путешествия идет через 15 небольших возвышенностей, состоящих из глубокого слоя перегноя и в теплое время года покрытых роскошной растительностью. При нашем же проезде почва была усеяна лишь частыми засохшими остатками этой растительности, которые, в свою очередь, служили материалом для новых слоев плодородной земли. Кроме того, эти более возвышенные места сплошь поросли березой (Betula Ermani), здесь корявой и образующей лишь редкий лес. Местами виден был подсед, но уже безлистный. Из составляющих его пород особенно бросался в глаза кедровник (ползучий кедр). Каждое из поросших березой возвышений прорезано было небольшим ручьем. Все ручьи начинаются у подошвы Авачинской сопки и впадают в реку Авачу. По берегам этих ручьев, большею частью несколько болотистым, рос ветловник - красивый высокоствольный вид вербы, который вместе с камчатским тополем, чащами шаламайника, выше человеческого роста сладкой травой и т. п. часто составляет украшение речных берегов в Камчатке.
   Фауна тут, по-видимому, очень бедная: единственное живое существо, встреченное нами, была большая птица из куриных, очень похожая на глухаря и носящая здесь это название, но только несколько меньших размеров, чем ее родич в России.
   Дорога шла параллельно р. Аваче, но в нескольких верстах от нее. Выехав же из леса, мы внезапно очутились в виду реки и Старого Острога, лежащего на противоположном берегу ее. Здесь мы переправились поздно вечером на лодках, лошади же плыли за нами. В Остроге мы встретили радушный прием в доме тойона Машигина.
   Старик Машигин был очень опытный знаток местности и охоты в восточных горах, и к нему поэтому часто обращались в тех случаях, когда приходилось путешествовать в этой части страны. Но еще в Петропавловске меня предупредили, что я должен очень осторожно изложить ему свои планы, а особенно же ни единым словом не касаться истории его молодости, иначе он неумолим. Дело в том, что, желая избавиться от податей и других повинностей, он, еще молодым человеком, вместе со своей молодою женою бежал с места своей родины и, пропав для всех, жил в горах охотой и рыбной ловлей. Один только человек из родни беглеца, на молчаливость которого вполне можно было положиться, знал место проживания Машигина и служил ему поставщиком припасов, а также скупщиком охотничьей добычи. Наскучив, наконец, такой жизнью, Машигин спустя 10 лет опять появился, уплатил числившуюся за ним недоимку, получил прощение от губернатора и вскоре был избран своими односельцами в тойоны (старосты). Но воспоминание о бегстве на всю жизнь осталось для него больным местом. За очень обильным ужином, состоявшим из жареных уток, лососины и картофеля, старик подсел ко мне и старался разузнать, куда, собственно, я направляю свое путешествие. Я принужден был высказаться и тотчас же заметил, что старый охотник стал несловоохотлив, а затем, после некоторой паузы, он формально выбранил меня за то, что я думаю еще о восхождении на вулкан в это время года. Такое путешествие можно предпринять в июле, самое позднее - в августе, теперь же оно невозможно; да к тому же все лошади на дальнем пастбище, где только еще и можно достать корму, поэтому на следующий день и думать нечего о путешествии. После долгих переговоров и некоторых обещаний мне удалось, наконец, уговорить старика. Решено было, что он, насколько возможно, будет сопровождать меня 7 октября, пока же мы расстались до утра.
   6 октября стоял очень хороший день. Когда рассеялся утренний туман, на северо-восточной стороне горизонта открылся величественный горный ландшафт. Зубчатый кряж, казавшийся почти как ряд старых, не очень высоких кратеров, тянется с северо-запада на юго-восток, начинаясь далеко внутри местности, известной здесь под именем сердца Камчатки, т. е. области истоков рек Авачи, Камчатки и Быстрой. В том же направлении, вплотную прилегая к этому кряжу, возвышается Коряцкая сопка, а рядом с нею - Авача со своей дополнительной вершиной - Козельской сопкой; последняя, в свою очередь, как менее высокая, представляется старым краем кратера Авачи и, замыкая этот ряд гор, опускается к морю.
   Коряцкая, или Стрелочная, сопка - прекрасный, немного лишь притуплённый конус в 11500' вышиной. Он опускается на северо-запад по направлению к зубчатому кряжу несколько круче, чем со стороны Авачи. Но верхний край кратера, как кажется, опускается немного ниже с этой стороны. Особенно великолепный вид представляют колоссальные продольные ребра Коряцкой сопки, спускающиеся очень правильно по всем сторонам от верхнего края к подошве горы. Эти мощные острые ребра представлялись в виде больших, направленных к вершине горы, подпор и казались почти черными на белом фоне сопки, уже несколько покрытой снегом. За все время своего наблюдения я ни разу не замечал каких бы то ни было следов деятельности описываемого вулкана. Я не мог также найти указаний об этом у других путешественников. Но старик Машигин, напротив, уверял меня, что от времени до времени из кратера выходит немного дыма.
   Авачинская сопка поднимается с несравненно более широкого основания и достигает высоты лишь 8700'. Она испытала, по-видимому, не менее двух больших катастроф. В первый раз эта гора, также отчасти ребристая в своих нижних отделах, вследствие провала уменьшилась почти до половины первоначальной высоты, оставив лишь обширный кратер с очень высоким краем - Козельскую (высота более 5000'). Затем в этом обширном кратере обвала гора снова восстановилась за счет потоков лавы и изверженных масс, но новообразование шло преимущественно с северо-запада, часть же старого кратера (Козельская) осталась далеко к юго-востоку. После того произошел второй провал; вулканическая деятельность опять повела к образованию конуса в этом втором, гораздо меньшем, кратере обвала. При основании обе сопки совершенно сливаются в одну гору; только на высоте Козельская, этот старый обломок прежнего кратерного края, поднимается в виде отдельного образования, что и подало повод к ошибочному взгляду, будто она представляет самостоятельный вулкан.
   Если по линиям падения самых древних оснований частей Авачи реставрировать весь древний конус, каким он являлся, вероятно, первоначально, то получается горный исполин, далеко превышающий высоту Коряцкой сопки. С этим вполне согласуются также показания старика Машигина. Он рассказал мне о страшном происшествии, имевшем место приблизительно 25 лет тому назад. Авачинская сопка, прежде гораздо более высокая, чем Коряцкая, внезапно провалилась при страшнейшем треске и сильных подземных толчках. Солнце затмилось, на обширном пространстве выпал сильнейший дождь пепла, образовавший такие мощные слои, что всю траву засыпало, кусты пригнуло к земле, а ветви дерев сломились. Огненные столбы поднимались высоко к небу и изливались колоссальные потоки лавы. Это извержение совпадает, по-видимому, с тем, которое произошло в 1828 г. и о котором сообщают Китлиц {F. H. v. Kittlitz, Denkwürdigkeiten einer Reise nach dem russischen Amerika, nach Mikronesien und durch Kamtschatka, Gotha, 1858.} и Эрман {Adolph Erman, Reise um die Erde. Bd. 3, Berlin, 1848.}. Эрман (т. 3, стр. 76) приводит даже метеорологический журнал бывшего губернатора Камчатки Станицкого, в котором буквально сказано: "17-го апреля (нов. ст.) 1828 г., в 8 часов утра, при слабом юго-западном ветре земля покрылась сажей и пеплом; около 10 часов 30 минут утра вся юго-западная часть горизонта была так темна как в полночь, а воздух наполнился сильно пахучими серными парами". Далее: "12-го июня (нов. ст.), в 7 часов утра, слышен был шум, подобный грому, и вскоре затем распространился невыносимый серный запах, откуда я и заключил, что Авачинская сопка лопнула".
   Машигин утверждал, что Козельская существовала уже до этого извержения, очевидцем которого ему пришлось быть, поэтому нужно допустить, что вышеупомянутый второй провал последовал в 1828 г. Образование же Козельской относится к первой, гораздо более древней катастрофе. Точно также следует считать с 1828 г. начало постепенного восстановления теперешнего конуса, выдающегося над остатками старого кратера.
   Далее Машигин сообщил мне, что до последнего извержения, еще будучи высокой горой, Авача действовала очень слабо, выпуская только небольшие облака пара. После же извержения, напротив, вулкан постоянно обнаруживал более интенсивную работу, отчего и заслужил у местных жителей название Горелой сопки.
   Я сам тоже никогда не видал этой горы недеятельною. Напротив, мне нередко приходилось наблюдать очень большие клубы пара, выходившие из кратера. Между прочим, и сегодня усиленная деятельность вулкана обнаруживалась значительным выделением пара.

Другие авторы
  • Чехова Е. М.
  • Семевский Василий Иванович
  • Сенковский Осип Иванович
  • Губер Борис Андреевич
  • Мережковский Дмитрий Сергеевич
  • Арнольд Эдвин
  • Туманский Василий Иванович
  • Загуляева Юлия Михайловна
  • Жулев Гавриил Николаевич
  • Ахшарумов Николай Дмитриевич
  • Другие произведения
  • Савин Иван - Лимонадная будка
  • Коллинз Уилки - Краткая библиография довоенных переводов
  • Дживелегов Алексей Карпович - Франческо Гвиччардини
  • Мамин-Сибиряк Д. Н. - На реке Чусовой
  • Крылов Иван Андреевич - Мысли философа по моде, или Способ казаться разумным, не имея ни капли разума
  • Быков Александр Алексеевич - Ватиканская библиотека
  • Писарев Модест Иванович - Писарев М. И.: Биографическая справка
  • Анненский Иннокентий Федорович - Комментарии к стихотворениям
  • Дмитриев Иван Иванович - Дмитриев Иван Иванович
  • Успенский Глеб Иванович - Из цикла "Очерки переходного времени"
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 477 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа