Гюббар Гюстав - История современной литературы в Испании

   A вотъ его слова изъ той-же рѣчи объ отношен³и чуства къ знан³ю:

   "Котда усиленной работой разума мы возвышаемъ свою мысдь надъ м³ромъ ощущен³й, открываемъ какой нибудь общ³й, непреложный законъ и можемъ обозрѣть съ его высоты безконечный рядъ фактовъ - естественныхъ, нравственныхъ, историческихъ, создать его силой новую жизнь вокругъ насъ, - тогда мы приближаемся къ Богу путемъ истины, какъ имъ-же и Богъ приближается къ намъ. Онъ возрождаетъ насъ той неизреченной радостью, какую дано испытывать только труженикамъ науки, достигающимъ ея высшихъ цѣлей. Это чувство выражаетъ въ духѣ единен³е сердца и разума, теплоту земли въ сл³ян³и съ небеснымъ свѣтомъ, и люди не въ силахъ ни уничтожить, ни нарушить этой гармон³и, потому что не ими она создана, a тѣмъ высочайшимъ Разумомъ, который щедрою рукою расточаетъ намъ любовь, неразлучную съ истиной. Кто не любитъ науку, или отвлекаетъ ее отъ жизненной силы, соединяя съ чуждыми ей цѣлями, не имѣющими никакого отношен³я къ вѣчнымъ законамъ природы, - тотъ никогда не испыталъ и не можетъ иепытать этой Святой радости.

   Способенъ-ли онъ ее чувствовать, если думаетъ, что науку возможно подчинить преходящимъ житейскимъ услов³ямъ, или политическимъ разсчетамъ, что человѣкъ властенъ погасить этотъ божественный свѣточъ, отражающ³йся на землѣ, или приспособить его къ достижен³ю своихъ личныхъ, ничтожныхъ цѣлей".

   Не выходя изъ области философ³и, очень любопытно было-бы прослѣдить развит³е мистицизма въ испанскихъ монастыряхъ за время царствован³я Изабеллы II. Намъ стала-бы очевидна тогда возможность полной матер³ализац³и духовнаго идеала, низведен³я религ³озной страсти до чувственной.

  

  

  

  

  

   Самая слабая сторона испанскаго общества - это, безъ сомнѣн³я, его юстиц³я. Съ какой-бы точки зрѣн³я мы ни взглянули на нее, и въ общихъ установлен³яхъ, и въ частной организац³и судовъ, - намъ всюду представится рядомъ съ возвышенными стремлен³ями самое печальное примѣнен³е ихъ на практикѣ.

   Горе тому наивному иностранцу, который, по какимъ нибудь случайностямъ, вздумаетъ на свое несчаст³е обратиться къ покровительству испанскаго суда. Онъ никогда не найдетъ въ немъ справедливаго удовлетворен³я; чѣмъ важнѣе его дѣло, чѣмъ больше требуеть оно вниман³я и тщательнаго изслѣдован³я, тѣмъ меньше y него шансовъ добиться когда нибудь правды. И что всего хуже, - зло заключается здѣсь не столько въ несовершенствѣ самыхъ законовъ или небрежности судей, рѣшающихъ дѣла, сколько въ открытомъ и нагломъ корыстолюб³и всего чиновничьяго м³ра, живущаго исключительио на счетъ истцовъ и отвѣтчиковъ. Это цѣлая стая голодныхъ хищниковъ, всегда готовыхъ броситься на свою добычу и растерзать ее на законномъ основан³и: кто ищетъ правды и свѣта, тотъ ихъ личный врагъ, потому что раскрыт³е истины неминуемо ведетъ къ скорому и правильному рѣшен³ю дѣла, a этого-то именно они больше всего и желаютъ избѣжать. Вѣдь, количество кл³ентовъ сравнительно мало или не настолько велико, чтобы прокормить досыта всѣхъ тѣхъ, y кого средства къ жизни зависятъ отъ судебныхъ тяжбъ, - и вотъ, ради своего благосостоян³я, они положили себѣ за правило не выпускать изъ рукъ попавшейся имъ жертвы до тѣхъ поръ, пока не выжмутъ изъ нея всѣхъ соковъ. Тутъ существуетъ словно какой-то общ³й заговоръ: всяк³й служащ³й въ судѣ, отъ escribano до procurador'a всѣми силами старается противодѣйствоватъ адвокатамъ (аbogados), естественно стремящимся къ скорому окончан³ю дѣлъ, - къ возможному сокращен³ю всѣхъ этяхъ дознан³й, отношен³й, отзывовъ, контръ-отзывовъ и другихъ проволочекъ, неизбѣжно сопровождающихъ въ Испан³и каждый судебвый процессъ. Интересы казны при такихъ порядкахъ только выигрываютъ, интересы чиновниковъ - и того больше, поэтому распутывать дѣло - считается чуть-ли не преступлен³емъ, a умѣть запутать его - высокоцѣнимый талантъ.

   Зло это возникло давно, - Сервантесъ и Квеведо уже знали о немъ, - и, вмѣсто того, чтобы уменьшиться въ XIX вѣкѣ, оно возрасло до громадныхъ размѣровъ, особенно когда послѣ 1856 года необычайное развит³е промышленной и коммерческой дѣятельности умножило число предпр³ят³й. Можно сказать безъ преувеличен³я, что большая часть иностранцевъ, въ томъ числѣ и французовъ, поселившихся тогда въ Испан³и, разорились единственно потому, что, для защиты своихъ интересовъ, принуждены были обращаться къ мѣстнымъ судамъ.

   Испанск³е адвокаты вообще не лишены таланта и того дара слова, которьымъ природа такъ щедро надѣлила уроженцевъ юга краснорѣч³е съ такимъ-же блескомъ развертывается въ залахъ суда, какъ и въ палатѣ кортесовъ, но, къ сожалѣн³ю, y защитниковъ и y обвинителей вошло въ какую-то привычку наполнять судебныя прен³я рѣчами, совершенно не идущими къ дѣлу, такъ что и публика, и судьи никакъ не могутъ предугадать того момента, когда имъ слѣдуетъ сосредоточить вниман³е. А кому-же охота добровольно наводнять свои мозги этимъ потокомъ хотя красивыхъ, но пустыхъ и безполезныхъ словъ? И вотъ, чтобы избѣжать такой опасности, судьи предпочитаютъ не слушатъ совсѣмъ. Они совершенно безучастно предоставляютъ ораторамъ изливать свои сладкозвучныя рѣчи, зная заранѣе, что это нисколько не послужитъ къ уяснен³ю главной сути вопроса, и спокойно, терпѣливо выжидаютъ конца. Съ такою-же небрежностью они просматриваютъ судебные акты, протоколы, всегда слишкомъ объемистые, слишкомъ формалистичные, a между тѣмъ только здѣсь-то и дается возможность судьѣ получить необходимыя свѣдѣн³я обо всѣхъ обстоятельствахъ дѣла.

   И между испанскими юристами есть, конечно, много людей, обладающихъ обширными знан³ями и здравымъ сужден³емъ; эти люди хорошо понимаютъ, что правосуд³е должно искать себѣ опоры не въ буквѣ закона, a въ его духѣ, но отмѣченное нами зло такъ глубоко вкоренилось въ обычаи испанскихъ судовъ, что съ нимъ уже трудно бороться единичнымъ силамъ. Тамъ въ течен³и цѣлыхъ вѣковъ послѣдн³й эскрибано, ничтожнѣйш³й алгвазилъ - могли безнаказанно злоупотреблять частичкою данной имъ власти, и никто не видѣлъ въ этомъ ничего ненормальнаго, каждый привыкъ смотрѣть на юриспруденц³ю, какъ на старый арсеналъ, гдѣ всегда можно найти подходящее оруж³е для того или другого процесса; поэтому и теперь еще рѣдки, очень рѣдки тѣ случаи, когда она дѣйствительно исполняетъ свое серьезное и разумное назначен³е подъ руководствомъ истинныхъ служителей закона.

   За весь обозрѣваемый нами пер³одъ особенно выдѣляются только два человѣка, возведенные своими юридическими познан³ями на высш³я должности въ государствѣ. Это - донъ ²оакимъ Франциско Пачеко и донъ Антон³о Кановасъ дэль Кастильо.

   Имя Пачеко соединяется съ каждымъ изъ важнѣйшихъ событ³й царствован³я Изабеллы II; какъ журналистъ и государственный дѣятель, онъ постоянно остается на первомъ планѣ во всѣхъ министерскихъ кризисахъ, происходившихъ до и послѣ движен³я 1854 года; является также главнымъ пособникомъ Р³оса Розасъ въ образован³и новаго Союза либераловъ, a его серьезныя литературныя работы по разнымъ предметамъ свидѣтельствуютъ o недюжинной силѣ ума, способнаго обнять однимъ взглядомъ и политику, и Истор³ю, и право, и литературу. Вообще, это одинъ изъ тѣхъ немногихъ людей царствован³я Изабеллы II, которые сумѣли устоять и не споткнуться даже въ так³я времена, когда наиболѣе богато одаренныя натуры легко поддавались увлечен³ю всѣми крайностями распущенныхъ нравовъ.

   ²оакимъ Франциско Пачеко оставилъ много серьезныхъ изслѣдован³й древняго и новаго законодательства, лекц³и-же его по уголовному праву, читанныя имъ въ мадридскомъ Атенеѣ, были приняты потомъ за руководство въ большинствѣ испанскихъ республикъ южной Америки. Въ молодости онъ писалъ даже стихи; сочинилъ трагед³ю въ прозѣ Альфредъ, появившуюся на сценѣ въ 1835 году, и двѣ драмы, никогда, однако, не игранныя. Все это было перепечано въ 1864 г. вмѣстѣ съ другими произведен³ями Пачеко, подъ общимъ заглав³емъ: Литература, Истор³я и Политика. Съ его-же дѣятельнымъ участ³емъ издавался журналъ, имѣвш³й заслуженный успѣхъ: Дневникъ Юриспруденц³и.

   Можно-бы, пожалуй, не безъ основан³я причислить Пачеко и къ историкамъ: онъ написалъ между прочимъ Введен³е къ истор³и нашего времени, O Готской монарх³и и кодексѣ Fuero Juzgo, O развит³и либеральныхъ идей въ Испан³и и проч. Но во всѣхъ этихъ произведен³яхъ видно, что главнымъ стремлен³емъ автора было расположить общественное мнѣн³е въ пользу политической системы доктринеровъ 1830 г. Онъ не столько изучаетъ факты, сколько старается приноровить ихъ къ своимъ цѣлямъ; словомъ, - объектъ его крайне ограниченъ, что много отнимаетъ интереса и цѣнности y этихъ историческихъ работъ. Вотъ почему мы прежде всего видимъ въ Пачеко юриста, a не историка, хотя самъ онъ, какъ это нерѣдко случается, придавалъ наибольшее значен³е своимъ опытамъ именно въ томъ родѣ, гдѣ оказывался наименѣе сильнымъ. Такое ошибочное честолюб³е невольно напоминаетъ намъ автора Духа Законовъ, который тоже особенно гордился тѣмъ, что написалъ свой Temple de Gnide.

   Донъ Антон³о Кановасъ дэль Кастильо, - президентъ совѣта министровъ короля Альфонса XII, - не обладаетъ ни серьезностью Пачеко, ни его литературнымъ дарован³емъ; онъ менѣе знакомъ съ наукою права, но за то несравненно болѣе способенъ къ политической борьбѣ. По своимъ, такъ сказать, оффиц³алънымъ воззрѣн³ямъ, онъ также считался сторонникомъ парламентскаго и конституц³оннаго доктринаризма, хотя_; въ дѣйствительности никогда не держался никакого опредѣленнаго направлен³я, ни къ одному не примыкалъ открыто, опасаясь повредить себѣ въ общественномъ мнѣн³и.

   Онъ не столько заботился o благѣ и просвѣщен³и народа, сколько o томъ, чтобы сохранить за собой положен³е правящаго имъ, a для этого избралъ самый удобный и легк³й способъ: служить интересамъ привиллегированныхъ классовъ, прибѣгая въ то-же время къ лже-либеральнымъ пр³емамъ. Это типъ, давно, извѣстный во Франц³и и особенно процвѣтавш³й въ срединѣ текущаго столѣт³я. Прибавьте еще къ такимъ умственнымъ и моральнымъ качествамъ постоянную изысканность формы, и вы получите довольно точное понят³е o государственномъ дѣятелѣ, который наиболѣе способствовалъ возстановлен³ю конституц³онной монарх³и въ Испан³и, послѣ удален³я изъ нея принца Амедея Савойскаго. Сочинен³я Кановаса дэль Кастильо (Л³итературные этюды, Рѣчи, произнесенныя въ Исторической Академ³и и проч.) точно также могутъ свидѣтельствовать объ отсутств³и y автора строго-опредѣленнаго характера. Онъ не принадлежитъ къ числу тѣхъ стойкихъ, непоколебимыхъ натуръ, которыя работаютъ безъ затаенныхъ цѣлей, ничего не имѣя въ виду, кромѣ торжества своихъ идей. Кановасъ владѣетъ блестящимъ, неизсякаемымъ краснорѣч³емъ, наклоненъ къ терпимости и горячо стремится пр³обрѣсти всеобщее одобрен³е, это все-таки, пожалуй, недюжинныя качества, но легко понять, что при настоящихъ критическихъ обстоятельствахъ Испан³и нужны иные государственные дѣятели, болѣе энергичные и болѣе крѣпкаго закала.

  

  

   Главная особенностъ Ховельяноса, рѣзко выдѣляющая его изъ ряда другихъ испанскихъ писателей, занимавшихся соц³альной наукой, заключается, по нашему мнѣн³ю, въ томъ, что онъ обладалъ всѣми свѣдѣн³ями, как³я только можно было имѣтъ въ то время объ экономическпхъ, историческихъ и географическихъ услов³яхъ своего отечества. Дальнѣйшее преуспѣян³е страны тѣсно соединялось въ его понят³яхъ съ основательнымъ изучен³емъ всѣхъ предшествовавшихъ изслѣдован³й самой почвы, ея производительныхъ силъ и законовъ земельнаго распредѣлен³я.

   Но мы увидимъ сейчасъ, что въ XIX столѣт³и эти воззрѣн³я значительно измѣнились. Въ Мадридѣ образовалась цѣлая школа мыслителей, которая вѣрила въ возможностъ абсолютной экономической истины и принимала на себя смѣлость утверждать, что всѣ вопросы _:политической эконом³и должны быть рѣшаемы на основан³и чисто-абстрактныхъ, метафизическихъ началъ. Школа эта ничего не имѣетъ общаго съ учен³емъ Ховельяноса и съ его плодотворными стремлен³ями вывести свою страну изъ того крайняго экономическаго упадка, въ которомъ она изнывала. Воодушевляясь идеями англ³йской школы и той группы французскихъ писателей, что по справедливости могутъ быть названы фанатиками свободнаго обмѣна, - представители новыхъ теор³й въ Испан³и отвергали необходимость внимательнаго изучен³я фактовъ и ограничивались однимъ лишь проповѣдыван³емъ самодѣятельности, свободной иниц³ативы и выгоды конкуренц³и.

   Мы, конечно, не отрицаемъ извѣстной доли пользы, принесенной Испан³и этой школой, но вмѣстѣ съ тѣмъ не можемъ не констатировать причиненнаго ею-же значительнаго вреда. Если съ одной стороны она заслуживаетъ полной благодарности за то ,что стремилась пробудить любовь къ честному и правильному труду въ своихъ соотечественникахъ. зараженныхъ авантюризмомъ, то съ другой стороны ей непростительно было подвергать борьбѣ во всем³рной конкуренц³и народъ отсталый, обѣднѣвш³й, обезсиленный; экономическ³я услов³я котораго требовали не борьбы, a самаго осторожнаго, заботливаго ухода.

   Если Америка, гдѣ обработывающая промышленность стоитъ на верху процвѣтан³я, все-таки нашла необходимымъ защититься отъ англ³йскаго производства, то въ положен³и испанскаго народа было просто нелѣпо открыть безпошлинно свои границы иностранному ввозу и тѣмъ окончательно подавить развит³е собственной индустр³и. Нац³я, желающая достигнуть экономическаго благосостоян³я, не можетъ оставаться исключительно земледѣльческой. или торговой, она должна быть также и промышленной.

   Въ этотъ пер³одъ крайняго увлечен³я индивидуалистическими теор³ями свободнаго обмѣна, немног³е сумѣли удержаться въ предѣлахъ благоразумной осторожности, сохранить самостоятельное сужден³е и не поддаться несчастной ман³и легкомысленно примѣнять къ своему отечеству невѣрно понятые абстрактные принципы. Къ числу этихъ немногихъ мы должны отнести двухъ писателей.

   Одинъ изъ нихъ - Ферминъ Кавальеро, другъ и бывш³й товарищъ по министерству великаго трибуна ²оакима-Мар³а де Лопецъ. Испанская литература обязана ему превосходной книгой Fomento de la poblacion rural (Прогрессъ земледѣльческаго класса), которую по справедливости можно назвать лучшимъ произведен³емъ современной Испан³и въ области экономическихъ вопросовъ. Она содержитъ подробное изслѣдован³е земледѣльческой культуры въ различныхъ частяхъ Пиренейскаго полуострова и даетъ самое точное понят³е o степени производительности каждой отдѣльной провинц³и и каждаго въ ней округа, со всѣми особенностями, отличающими его отъ другихъ. Всѣ послѣдств³я раздѣловъ земли и переходовъ ея по праву наслѣдства такъ тщательно отмѣчены и такъ глубоко обсуждены, что мы не находимъ словъ для достаточной хвалы почтенному автору. Кромѣ того книга написана яснымъ, изящнымъ языкомъ, не лишеннымъ въ то-же время научной серьезности тона, велич³емъ слога она напоминаетъ Бюффона, точностью - Тацита, поэтичностью - Бернардена де Сэнъ-Пьеръ. Молодая школа не безъ намѣрен³я воздерживалась отъ похвалъ этому во всѣхъ отношен³яхъ прекрасному произведен³ю, но потомство навѣрное будетъ справедливѣе къ нему; когда испанцы научатся судить самостоятельно и перестанутъ наконецъ вѣрить въ возможность дедуктивной и чисто-метафизической политико-эконом³и, тогда они соединятъ въ своей глубокой благодарности имена Ховельяноса и Фермина Кавальеро.

   Далеко не выдерживаетъ сравнен³я съ ними другой писатель того-же направлен³я - донъ Паскваль Мадосъ. Въ политикѣ это былъ одинъ изъ самыхъ искреннихъ выразителей чувствъ и предразсудковъ парт³и, такъ называемыхъ прогрессистовъ, со всѣми ея противорѣч³ями. Защищая прогрессъ, онъ въ то-же время отстаивалъ и религ³озное единство, служилъ то общенац³ональнымъ, то исключительно каталонскимъ интересамъ, - словомъ, принадлежалъ къ числу тѣхъ людей, которые въ своемъ стремлен³и къ благу все-таки не могутъ освободиться отъ предразсудковъ, привитыхъ воспитан³емъ. Онъ не принялъ теор³и свободнаго обмѣна, но за то увлекся другою крайностью и сдѣлался ярымъ сторонникомъ той узкой формы протекц³онизма, что при извѣстныхъ услов³яхъ легко можетъ повести къ запретительной системѣ.

   Но, хотя Паскваль Мадосъ и заслуживаетъ упрека тѣмъ, что не придавалъ надлежащаго значен³я духу свободы, мы все-таки должны поставить ему въ не малую заслугу ту добросовѣстность и то неутомимое старан³е, съ какими онъ во всю свою жизнь, доискивался правды фактовъ. Его книга o нац³ональяой статистикѣ, его географическ³й словарь, наконецъ, то покровительство, какое онъ, въ качествѣ администратора, оказывалъ всякому точному изслѣдован³ю, всякому выяснен³ю существующей дѣйствительности, отводятъ ему почетное мѣсто среди испанскихъ экономистовъ. Какъ писатель, онъ не обладаетъ ни изяществомъ, ни художественностью, ни поэтичностью Фермина Кавальеро, но за то всегда говоритъ опредѣленно, что желаетъ сказать, и нигдѣ, ни при какихъ услов³яхъ, не измѣняетъ своимъ главнымъ достоинствамъ - искренности и добросовѣстности. Никто болѣе его не способствовалъ развит³ю въ Испан³и статистическихъ работъ и накоплен³ю тѣхъ положительныхъ данныхъ, съ помощью которыхъ мы въ настоящее время имѣемъ возможность составить вѣрное и точное понят³е объ этой странѣ. Фактъ, достойный замѣчан³я: Испан³я, по преимуществу, страна воображен³я, a между тѣмъ за послѣднее столѣт³е она не уступаетъ самымъ передовымъ своимъ соперницамъ въ кропотливой разработкѣ тѣхъ точныхъ наукъ, что помогаютъ ей познавать самое себя, т. е. географ³и, статистики, почвовѣдѣн³я и проч. Это хорош³й признакъ, дающ³й надежду, что несчастная нац³я поднимется наконецъ и не всегда будетъ несчастной.

  

  

   Возстановлен³е въ Англ³и хлѣбныхъ законовъ, политическ³е успѣхи Кобдена, торговые трактаты 1860 г. во Франц³и, - все это вмѣстѣ произвело крайнее возбужден³е умовъ въ одной части испанской молодежи. Между студентами математическаго и юридическаго факультетовъ образовалась цѣлая парт³я; со всею горячностью, со всѣмъ легкомысл³емъ юности, она приняла за догматы абсолютныя теор³и свободнаго обмѣна, установленныя манчестерской школой, и сочла ихъ примѣнимыми ко всѣмъ странамъ, ко всѣмъ различнымъ услов³ямъ экономической жизни народовъ. Увлеченная духомъ прозелитизма, этимъ исконнымъ свойствомъ характера испанской нац³и, она усердно и настойчиво стала проводить воспринятыя теор³и во всѣ классы общества.

   Памфлеты Баст³а, написанные съ чисто-южнымъ жаромъ, еще болѣе воспламенили эти горяч³я головы: вѣдь такъ удобно и такъ соблазнительно получить возможность рѣшать, какъ простую геометрическую задачу, самые сложные и трудные вопросы соц³альной науки. Со всѣмъ, что требуетъ обширныхъ знан³й, полной научной подготовки, эти юноши, еще не сойдя со школьныхъ скамей, думали разомъ покончитъ однимъ повторен³емъ заключительныхъ выводовъ Экономической Гармон³и, и однимъ словомъ Свобода отвѣтить на всѣ вопросы и застраховать себя отъ всякихъ возражен³й.

   Они, конечно, еще не знали, насколько важно для каждой нац³и быть не только земледѣльческой, или торговой, но и промышленной, a вслѣдств³и такого недоразумѣн³я, смѣло отрицали всякое покровительство государства, въ чемъ-бы оно ни проявлялось: въ развит³и-ли нац³ональныхъ мануфактуръ, въ улучшен³и-ли путей сообщен³я, или въ необходимой помощи самымъ многочисленнымъ и обездоленнымъ классамъ населен³я, - во всякомъ случаѣ оно было имъ ненавистно. Въ своемъ крайнемъ увлечен³и либерализмомъ, оня забывали невѣжество и нищету своихъ соотечественниковъ, не хотѣли принять во вниман³е, что этотъ бѣдный, слабый народъ не можетъ еще вступить въ борьбу съ своими сосѣдями, опередившими его во всѣхъ отношен³яхъ, болѣе сильными, болѣе богатыми и съ лучшими оруд³ями въ рукахъ.

   Во главѣ этой молодежи стали двое вполнѣ уже зрѣлыхъ людей, изъ которыхъ одинъ, донъ Люисъ-Мар³а Пасторъ, занималъ вл³ятельный постъ министра финансовъ въ умѣренномъ кабинетѣ, a другой, Оренсе, маркизъ д'Альбанда, хотя и потомокъ древняго аристократическаго рода, во всю свою жизнь боролся въ рядахъ республиканской парт³и; подъ ихъ-то предводительствомъ, эта маленькая арм³я, въ продолжен³е цѣлыхъ восьми лѣтъ (отъ 1860 до 1868 г.), не переставала дѣйствовать на общественное мнѣн³е Испан³и и возбуждать его.

   Мног³я изъ распространенныхъ ею теор³й представляли для испанской нац³и особенную прелесть новизны и несомнѣнно имѣли хорошее вл³ян³е. Пробуждать любовь къ честному труду тамъ, гдѣ люди искони вѣковъ привыкли искать своего счаст³я въ авантюризмѣ да во всякаго рода азартѣ, конечно, было дѣломъ полезнымъ и плодотворнымъ, но впадать при этомъ въ крайности, - отрицать всякое значен³е государства, предписывать истощенной и обезсиленной нац³и то, что только возможно для богатой и сильной, подводить всѣ заключен³я подъ одну излюбленную формулу, - это значило идти опаснымъ и ложнымъ путемъ.

   И дѣйствительно, сами того не подозрѣвая, эти легкомысленные экономисты, подъ прикрыт³емъ либеральной пропаганды, въ сущности стремились водворить въ своемъ отечествѣ финансовый феодализмъ.

   Плачевный результатъ особенно сильно далъ себя почувствовать, когда революц³я 1868 г. призвала къ дѣятельной власти многихъ изъ той группы молодыхъ людей, которую можно бы назватъ парт³ей свободнаго обмѣна. Нѣкоторые изъ нихъ были не лишены таланта, такъ, напр., - Моретъ, Эчегарай и Габр³эль Родригесъ, (первый - адвокатъ, два друг³е инженеры) каждый на своемъ поприщѣ, могли бы замѣтно выдѣлиться во всякой странѣ, но ужъ навѣрное нигдѣ, кромѣ Испан³и, имъ не поручили бы сразу такой важной и отвѣтственной административной роли въ государствѣ. Ошибочность этого выбора и не замедлила проявиться: лишь только власть перешла въ ихъ руки, они тотчасъ же стали примѣнять къ дѣлу свои несостоятельныя теор³и и, вмѣсто того, чтобы способствовать преуспѣян³ю страны, тормозили его болѣе, чѣмъ кто-либо. Ни Эчегарай, ни Фигуэрола не сумѣли урегулировать испанскихъ финансовъ, дать надлежащее направлен³е общественнымъ работамъ; они не только не смогли предотвратить того упадка, къ которому давно уже шло ихъ несчастное отечество, но еще ускорили его своими неудачными экспериментами. Все дѣло въ томъ,. что Испан³я совсѣмъ не нуждается въ двигателяхъ, подобныхъ Кобдену, - ей нуженъ свой Кольберъ.

   Въ заключен³е мы должны упомянуть здѣсь o другихъ выдающихся членахъ той же экономической парт³и: Кольмеиро, Санъ-Рома, братья Войа - такъ же горячо и неутомимо ратовали подъ знаменемъ свободнаго обмѣна; если они и не занимали такихъ высокихъ постовъ, за то, можетъ быть, еще съ большимъ усерд³емъ старались распространять въ испанскомъ обществѣ то, что называли своей истинной вѣрой.

   Кольмеиро преимущественно занимался популяризац³ей нашихъ извѣстныхъ экономистовъ, т. е. того учен³я, какое наиболѣе подходило къ его излюбленнымъ теор³ямъ: онъ из.далъ нѣсколько руководствъ къ политической эконом³и, составленныхъ по плану французскихъ и съ точнымъ соблюден³емъ ихъ программы. Санъ-Рома имѣлъ отъ природы всѣ задатки, чтобы успѣшно подвизаться на ряду съ самыми блестящими ораторами своего времени, но принятое имъ направлен³е помѣшало ему принести дѣйствительную пользу въ роли трибуна: нападать на пошлины въ странѣ, прежде всего нуждающейся въ покровительствѣ своей слабой мануфактурѣ, ратовать противъ несуществующихъ фабрикантовъ, - это значило изображать изъ себя Донъ-Кихота, воюющаго съ вѣтряными мельницами.

   Совершенно иначе поступили братья Бона: они сами рискнули на промышленное предпр³ят³е и тѣмъ пр³обрѣли возможность примѣнить свои теор³и къ дѣлу. Это наилучш³й способъ пропагандирован³я всякой идеи и наиболѣе полезный для испанской нац³и. Если опытъ имѣетъ огромное значен³е вообще, то въ Испан³и онъ является прямой необходимостью, и каждый писатель ея, трактующ³й o соц³альныхъ вопросахъ, долженъ бы представлять наглядный примѣръ того или другого ихъ рѣшен³я.

  

  

   Въ смутный пер³одъ, послѣдовавш³й за революц³ей 1868 года, рядомъ съ крайностями свободнаго обмѣна, появились так³я же крайности соц³ализма. Въ то время, какъ одни, поддерживая неограниченный индивидуализмъ, вели къ разрушен³ю принциповъ государства, друг³е, напротивъ, преувеличивая права общественной власти, готовы были водворить такой же неограниченный коммунизмъ.

   Въ Испан³и не существуетъ собственно рабочаго класса въ томъ смыслѣ, какъ во Франц³и, или Англ³и, слѣдовательно и самая боръба труда съ капиталомъ не можетъ тамъ принять того характера, какой она имѣетъ въ другихъ странахъ. Эти вопросы только въ одной развѣ Барселонѣ могутъ возбуждать умы, но во всей остальной Испан³и, не исключая даже Мадрида, они еще не составляютъ существеннаго интереса для массъ. Не надо забывать, что испанская столица, въ промышленномъ отношен³и, не имѣетъ ничего общаго съ Парижемъ, или Лондономъ, никакое дѣйствительно важное, крупное, производство ве могло до сихъ поръ акллиматизироваться тамъ, и въ общемъ составѣ населен³я мелк³й торговецъ и чиновникъ постоянно преобладали наъ хозяиномъ-мануфактуристомъ и рабочимъ въ точномъ значен³и этого слова.

   Понятно, что при такихъ услов³яхъ идеи нашихъ главныхъ соц³алистовъ не могли найти себѣ въ Мадридѣ особенно ревностныхъ послѣдователей. Хотя произведен³я французской соц³алистической школы усердно пересаживались на испанскую почву многочисленными переводчиками, но они туго прививались къ ней, потому что не отвѣчали въ данное время дѣйствительнымъ потребностямъ нац³и.

   Вслѣдств³е такого слабаго развит³я этого философскаго направлен³я, мы могли бы совсѣмъ обойти его молчан³емъ, если бы здѣсь не выдѣлялся Пи-и-Маргалль. Упомянемъ же о немъ хотя въ нѣсколькихъ строкахъ.