Гюббар Гюстав - История современной литературы в Испании

   Сохранился особый сборникъ стихотворен³й того времени, озаглавленный el Cancionero general ele Baena, и какъ все это уже далеко отъ той свѣжей поэз³и, какой проникнуты пѣсни o Сидѣ! Искусственность, вычурность, поддѣльный паѳосъ - смѣнили искренность чувства и простоту его выражен³я. Хотя во внѣшней формѣ замѣчается значительное усовершенствован³е, болѣе связи и выдержки въ стихахъ, но за то насколько-же меньше въ нихъ жизненной правды и дѣйствительнаго одушевлен³я!

   Съ воцарен³емъ Хуана II (1406-1454) увлечен³е литературой охватило почти всю испанскую аристократ³ю. Наиболѣе крупные, выдающ³еся писатели группируются около трона, дворецъ, принявш³й характеръ академ³и, сохраняетъ его въ течен³е полувѣка, и мы видимъ, какъ тѣже именитые сановники, что добивались почестей исключительно на военномъ поприщѣ, съ оруж³емъ въ рукахъ, теперь мирно состязаются на литературныхъ конкурсахъ, стремясь къ иной, болѣе возвышенной славѣ. Донъ Энрике де Вильена, гросмейстеръ ордена Калатравы, и маркизъ де Сантильяна принадлежали къ числу самыхъ значительныхъ людей въ Испан³и, на нихъ было возложено наибольшее бремя административныхъ и политическихъ дѣлъ, но это однакожъ не мѣшало ни тому, ни другому горячо отдаваться литературному труду.

   Правда, что общее настроен³е той эпохи было особенно благопр³ятно литературѣ, такъ-же сильно увлекавшей почти всю Европу. Это именно то время, когда создан³я Данта, Петрарки, Боккачьо быстро распространялись изъ Итал³и по всему свѣту, когда каждый языкъ латинскаго происхожден³я стремился приблизиться къ этимъ великимъ образцамъ. Одновременно и лучш³я произведен³я древняго языческаго творчества выступили вдругъ изъ мрака забвен³я и стали прививаться европейскимъ странамъ, всюду возбуждая горяч³й энтуз³азмъ. Испан³я не оставалась безучастной во всемъ этомъ великомъ умственномъ движен³и, именуемомъ эпохою Возрожден³я; въ средѣ своихъ высшихъ образованныхъ классовъ она жадно поглощала массу разнородныхъ книгъ, разомъ пущенныхъ въ обращен³е; но для насъ и до сихъ поръ остается еще вопросомъ нерѣшеннымъ, - не лучше-ли было-бы для нея, если-бы она самостоятельно развивала свою нац³ональную силу, не подчиняясь чуждому вл³ян³ю? Всѣ эти иноземныя нововведен³я своимъ непрерывнымъ воздѣйств³емъ мѣшали правильному ходу ея собственнаго развит³я, и, считая невозможнымъ достигнуть того совершенства, какое представлялось ей въ творчествѣ другихъ нац³й, она заразилась недугомъ подражан³я во всѣхъ отрасляхъ своей литературы, - не создавала, a лишь рабски повторяла на своемъ языкѣ чуж³я мысли, чуж³я создан³я.

   Наиболѣе яркимъ примѣромъ такого народнаго обезличен³я является Хуанъ де Мена, одинъ изъ лучшихъ писателей того времени. Въ своей обширной эпической поэмѣ Лабиринтъ, онъ видимо идетъ по слѣдамъ Данта, но не смотря на несомнѣнное богатство фантаз³и, изъ всѣхъ его усил³й ничего не выходитъ, - не только гранд³ознаго, но и просто заслуживающаго вниман³я, кромѣ развѣ двухъ эпизодовъ, не лишенныхъ еще нѣкотораго драматизма.

   Вотъ и все, что мы можемъ сказать o лучшемъ изъ поэтовъ временъ Хуана II. Маркизъ де Сантильяна также не оставилъ по себѣ ни одного дѣйствительно замѣчательнаго памятника въ испанской литературѣ. Очевидно стараясь блеснуть своей эрудиц³ей, онъ всюду цитируетъ древнихъ авторовъ, вводитъ въ свои произведен³я массу миѳологическихъ именъ, a вмѣстѣ съ ними много скуки и темноты. Только тамъ, гдѣ этотъ писатель перестаетъ драпироваться мант³ей ученаго и нисходитъ въ область дѣйствительной, обыденной жизни, его творчество оживляетея поэтическими проблесками, но, къ сожалѣн³ю, онъ слишкомъ рѣдко спускался съ своей ходульной высоты, считая это унижен³емъ истинной поэз³и.

   Вотъ одна изъ его пѣсенъ въ этомъ простомъ родѣ, особенно популярная въ Испан³и {*}):

   {* Это подражан³е провансальскимъ поэтамъ, образецъ первобытной древней кастильской пѣсни, не поддающейся переводу на другой языкъ.

   (Тикноръ. Истор³я Испанской Литературы. Переводъ Н. И. Стороженка. Т. I, стр. 305).}

  

   Moza tan fermosa

   Non vi en la frontera

   Como una vaquera

   De la Finojosa.

  

   Faciendo la via

   De Calatraveño

   A Santa María,

   Vencido del sueño

   Por tierra fragosa,

   Per di la carrera

   Do vi la vaquera

   De la Finojosa.

   En un verde prado

  

   De rosas ê flores

   Guardando ganado

   Con otros pastores.

   La vi tan fermosa

   Que apenas creyera

   Que fuese vaquera

   De la Finojosa.

  

   Non creo las rosas

   De la primavera

   Sean tan fermosas,

   Nin de tal manera,

   Fablando sin glosa,

   Si antes supiera

   Daquella vaquera

   De la Finojosa.

  

   Non tanto mirará

   Su mucha beldad

   Por que me dexará

   En mi libertad.

   Mas dixe, donosa,

   (Por saver quien era)

   Docnde es la vaquera

   De la Finojosa?

  

   Bien como riendo

   Dijo: "bien vengades:

   Que ya bien entiendo

   Lo que demandades:

   Non es deseosa

   De amar, nin lo espera

   Aquesa vaquera

   De la Finojosa.

  

   Маркизъ де Вильена, безспорно, остается самой крупной и яркой фигурой изо всѣхъ дѣятелей этого пер³ода: онъ создалъ коллег³ю "Веселой Науки" въ Сарагоссѣ и, пользуясь неограниченнымъ вл³ян³емъ при обоихъ дворахъ - лимузенскомъ и кастильскомъ, намѣревался уже основать другую - въ Толедо, но смерть не дала осуществить этого замысла. Его кипучая дѣятельность не ограничивалась одной литературой: постоянно покровительствуя Мац³асу и другимъ поэтамъ, самъ переводя Энеиду и Божественную Комед³ю, маркизъ де Вильена въ тоже время съ увлечен³емъ занимался точными науками и преимущественно хим³ей. Очень можетъ быть, что онъ впадалъ при этомъ въ астролог³ю и въ алхим³ю, но вѣдь и по нынѣ еще не выяснено съ достовѣрностъю, сколько было истинно научнаго и сколько шарлатанства въ трудахъ тѣхъ людей, надъ которыми тяготѣло обвинен³е въ чернокниж³и, особенно когда они слишкомъ замѣтно возвышались надъ низменнымъ уровнемъ общихъ познан³й. Маркизъ де Вильена слылъ между своими современниками образцомъ дѣйствительно ученаго магика, онъ являлся для Испан³и чѣмъ-то въ родѣ доктора Фауста, но что именно было выработано имъ, для насъ, къ сожалѣн³ю, осталось неизвѣстнымъ. Послѣ его смерти (въ 1434 г.), всѣ найденныя y него книги и бумаги были сожжены, для потомства погибли навсегда плоды многолѣтнихъ научныхъ трудовъ этого замѣчательнаго человѣка, a между тѣмъ судьба дала ему возможность овладѣть всѣми знан³ями, как³я существовали въ тѣ времена, и конечно онъ долженъ былъ способствовать ихъ дальнѣйшему развит³ю,

   Варварское сожжен³е кнжгъ маркиза де Вильена уже достаточно доказываетъ, насколько не высокъ былъ вообще умственный уровень и при дворѣ короля Хуана и во всей Испан³и первой половины XV вѣка. Вотъ какъ передаетъ намъ это событ³е одинъ просвѣщенный свидѣтель, - придворный королевск³й врачъ, который въ своей коллекц³и писемъ (Centon epistolario) очертилъ вею закулисную Истор³ю той эпохи:

   "Какъ ни велики были знан³я дона Энрике, маркиза де Вильена, они не спасли его отъ смерти, a близкое родство съ королемъ не защитило отъ единогласнаго обвинен³я въ чародѣйствѣ. Едва получилъ король извѣст³е объ его кончинѣ, какъ произошло уже то, чего навѣрное и самъ донъ Энрике никогда не предугадывалъ, хотя, по общему убѣжден³ю, для него ничего не было сокровеннаго ни въ самой природѣ, ни въ судьбахъ людей. Нагрузили до-верху два фургона всѣми книгами и рукописями, оставшимися послѣ ученаго, и такъ какъ давно уже существовало подозрѣн³е, что онѣ содержатъ въ себѣ черную маг³ю, противную божественнымъ законамъ, то ихъ сначала доставили ко двору, на благоусмотрѣн³е его величества, король-же, не произнеся никакого притовора, повелѣлъ немедленно отвезти весь этотъ грузъ брату Лопецу Барр³ентосу {Исповѣдникъ короля Хуана II, занимавш³й въ различное время важнѣйш³я государственныа должности.} и предоставить ему для просмотра. Но братъ Лопецъ считаетъ себя слишкомъ важной особой, чтобы заниматься такими разслѣдован³ями; онъ просто приказалъ сжечь все безъ исключен³я, въ одну минуту развѣялъ по вѣтру всю эту массу научныхъ свѣдѣн³й и долголѣтнихъ трудовъ, не удостоивъ ея даже взглядомъ. Къ несчаст³ю, въ наше время не мало такихъ людей, которые только самихъ себя признаютъ истжнно учеными, a другихъ, не задумываясь, относятъ къ разряду невѣждъ. Но еще хуже того, когда, подъ видомъ святости, они получаютъ власть клеймить проклят³емъ тружениковъ науки, обвиняя ихъ въ служен³и дьяволу".

   Не дюжинный человѣкъ былъ авторъ этого отрывка - баккалавръ Фернандъ Гомесъ де Сибдареаль, придворный врачъ короля Хуана II. Онъ уже ясно видѣлъ, какая страшная опасность грозитъ наукѣ и литературѣ отъ возникшаго союза между умственнымъ мракомъ народныхъ массъ и клерикальнымъ фанатизмомъ. Дѣйствительно, если испанское духовенство тогда не обладало еще достаточной силой, чтобы разомъ задушить поэтическ³я стремлен³я, пробудивш³яся въ обществѣ, то во всякомъ случаѣ оно было уже настолько вл³ятельно, что легко могло противодѣйствовать научнымъ знан³ямъ, исходившимъ преимущественно отъ мусульманъ, возставало оно также и противъ распространен³я древней классической литературы, потому что боялось чарующаго вл³ян³я языческой миѳолог³и на воспр³имчивые умы. Не надѣясь, вѣроятно, побороть одной силой религ³и этихъ двухъ опасныхъ противниковъ, испанск³е "воины Церкви" призвали себѣ на помощь народное невѣжество и мало-по-малу прониклись убѣжден³емъ, что для сохранен³я своей власти, основанной на мракѣ, необходимо надо гасить всяк³й проблескъ свѣта.

  

  

   При внимательномъ обзорѣ испанской литературы за первую половину ХV вѣка, мы приходимъ къ заключен³ю, что если въ ней и замѣчается нѣкоторый прогрессъ, то развѣ только сравнительно съ литературыыми произведен³ями предшествующихъ эпохъ, взятая-же отдѣльно, она является лишь отражен³емъ погасающаго блеска высшихъ классовъ наканунѣ ихъ упадка. Начиная съ слѣдующаго затѣмъ царствован³я Генриха IV, именуемаго Слабымъ, смолкаютъ и эти послѣдн³е отголоски. Задолго еще до конца столѣт³я, вмѣстѣ съ внутренними смутами наступаетъ крайнее обѣднѣн³е, и всей нац³и остается лишь повторять съ печальнымъ вздохомъ слова одного изъ своихъ немногихъ поэтовъ {Манрико.}, пережившихъ минувш³я времена ея блеска:

  

   Гдѣ эти рыцари въ доспѣхахъ боевыхъ,

   Гдѣ славный Донъ Хуанъ, что царствовалъ надъ ними?

   Не видно ни мечей, ни шлемовъ дорогихъ,

   Ни дамъ, чарующихъ нарядами своими.

   Не слышно болѣе подъ сводами дворцовъ

   Бряцанья нѣжнаго и пѣсенъ стройной лиры,

   Не знаетъ темный лѣсъ охотничьихъ роговъ,

   Забыты навсегда блестящ³е турниры.

   Гдѣ этотъ трубадуръ, чья муза въ старину

   Мелод³ей въ сердца восторги проливала,

   То славила она отвагу и войну,

   То пѣла про любовь и плакала бывало.

   Все умерло теперь, нѣтъ даже и слѣда

   Веселья прежняго и жизни той безпечной,

   Иечезло все, какъ звукъ, умолкш³и навсегда,

   Пропало, какъ миражъ въ пустынѣ безконечной.

  

   Послѣ громкихъ рыцарскихъ временъ настаетъ почти полное безмолв³е, испанская нац³я какъ-бы отдыхаетъ, собираясь съ силами, чтобы двинуться по новому пути. И вскорѣ она дѣйствителъно поднимается, повинуясь могучему воздѣйств³ю своихъ католическихъ вѣнценосцевъ - Фердинанда и Изабеллы (1474-1506), сразу принимаетъ иное направлен³е и достигаетъ такого велич³я и благоденств³я, o какихъ не дерзала даже мечтать.

   Съ нац³ональной точки зрѣн³я, испанцы, конечно, имѣютъ основан³е сохранять благоговѣйную память o своей первой Изабеллѣ, съ ея царствован³емъ соединяется много великихъ событ³й, имѣвшихъ огромное вл³ян³е на настоящее и будущее страны.

   Прежде всего совершается окончательное соединен³е подъ одной державой Кастил³и и Аррагон³и, a вскорѣ затѣмъ и Наварры. До той поры Кастил³я, оставаясь одинокой, не могла играть никакой роли въ европейскихъ событ³яхъ, но, примкнувъ къ Аррагон³и, она сразу стала участницей во всѣхъ перепет³яхъ великой борьбы, происходдвшей на итальянскомъ полуостровѣ, и, на правахъ могущеетвенной державы, заняла одно изъ первыхъ мѣстъ въ ряду европейскихъ странъ, въ то время, когда мног³я государства не успѣли еще прочно установиться среди развалинъ отживающаго феодализма.

   Потомъ произошло низвержен³е послѣдняго мусульманскаго владычества: послѣ долгой осады, Гранада сдается, и эта побѣда вызываетъ восторженную радость по всей обширной странѣ - отъ Кадикса до Барцелоны, отъ Сантъ-Яго де Компостелла до Малаги, когда разносится вѣсть, что на башняхъ Альгамбры Крестъ ²исуса Христа замѣнилъ двурогую луну Магомета. Чтобы оцѣнить все значен³е этого событ³я, надо вспомнить, что до того дня, какъ совершилось паден³е Боабдила, борьба между двумя началами - христ³анскимъ и магометанскимъ - продолжалась почти восемь вѣковъ. Къ тому-же, за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ вся Европа была потрясена извѣст³емъ o взят³и Константинополя турками, слѣдовательно отвоеван³е Гранады y мусульманъ являлось для христ³анства какъ-бы возмезд³емъ за утрату Визант³и.

   Rъ тому-же времени подоспѣваетъ великое открыт³е Христофора Колумба. Какъ сильно должна была подѣйствовать на пылкое воображен³е уроженцевъ юга эта изумительная вѣсть! Новая, обширная страна, въ нѣсколько разъ превосходящая своимъ размѣромъ всю Испан³ю, плодородная, обильная драгоцѣнными металлами и почти незащищенная дикими племенами, - вдругъ вся предоставляется теперь на волю предпр³имчиваго духа испанскихъ гидальго, жаждавшихъ обогащен³я. Суровымъ воспитан³емъ, развит³емъ физическихъ силъ и выносливости испанцы съ дѣтства подготовляли себя къ борьбѣ со всевозможными препятств³ями, и не могли остановить ихъ ни опасности, ни трудности дальняго пути, тѣмъ болѣе, что въ перспективѣ блистало богатство - громадное, вѣрное! Въ виду этой новой цѣли всѣхъ стремлен³й естественно долженъ былъ измѣниться и общ³й жизненный складъ: каждый человѣкъ, одаренный силою воли и способностью къ труду, получалъ свободный доступъ ко всѣмъ матер³альнымъ благамъ, a съ ними и къ моральному могуществу.

   Уже со временъ владычества готовъ испанское духовенство стало достигать преобладающаго значен³я въ государствѣ, теперь-же, въ этихъ трехъ совершившихся великихъ событ³яхъ почерпнуло для себя еще большую силу. Съ самаго начала ставъ на сторону Изабеллы, оно усердно содѣйствовало успѣшному исходу ея борьбы съ другими претендентами на кастильск³й престолъ, a потому и участ³е въ торжествѣ принадлежало ему по праву. Воспитанная въ строгихъ правилахъ благочест³я, Изабелла во всю жизнь не переставала окружать себя монахами, всегда съ довѣр³емъ принимала ихъ совѣты и, что всего важнѣе, неуклонно слѣдовала имъ. Конечно, эти-то руководители и создали ей славное имя, донынѣ еще соединяемое въ народной памяти съ ореоломъ святости; но, проникая глубже въ значен³е историческихъ фактовъ, мы ясно увидимъ, что подъ вл³ян³емъ тѣхъ-же руководителей она вовлекла Испан³ю во мног³я роковыя ошибки и тѣмъ на цѣлые вѣка парализовала въ ней всякое стремлен³е къ прогрессу. Два зловѣщ³я событ³я были порожден³емъ этихъ ошибокъ, вытекавшихъ, какъ логическое слѣдств³е, одна изъ другой, - это изгнан³е мавровъ и евреевъ и учрежден³е инквизиц³и.

   Мы не задаемся критическимъ обсужден³емъ этихъ двухъ мѣръ, хотя онѣ преобладаютъ въ ХV² вѣкѣ надо всей истор³ей испанской нац³и, a только приводимъ ихъ здѣсь, какъ единственное объяснен³е новыхъ элементовъ, вошедшихъ съ тѣхъ поръ въ ея характеръ, - мистицизма, фанатизма, доходящаго до изступлен³я въ страстной преданности христ³анской вѣрѣ. Испан³я въ ХV² вѣкѣ утрачиваетъ всякую самостоятельность, всецѣло отдается власти своего духовенства и становится лишь его оруд³емъ. Хименесъ Сиснеросъ первый сгибаетъ ее подъ давлен³емъ своей желѣзной руки: высшее дворянство трепещетъ передъ нимъ, онъ создаетъ Santa Hermandad {Городовое ополчен³е св. Германдады.} и заставляетъ всю нац³ю служить монарх³и, но съ тѣмъ, чтобы эта монарх³я истребила мавровъ и евреевъ, силою водворила христ³анство въ Америкѣ и вооружилась въ интересахъ Церкви противъ опасныхъ вѣян³й со стороны сѣвера. Христофоръ Колумбъ со всѣмъ своимъ научнымъ просвѣщен³емъ никогда не могъ-бы имѣть успѣха при кастильскомъ дворѣ, если-бы его идея не была связана съ открыт³емъ новыхъ населенныхъ земель и новыхъ источниковъ дохода.

   Вообще-же въ эту эпоху всѣ помыслы Испан³и были сосредоточены на религ³и и на служен³и ей; ко всему остальному въ м³рѣ она относилась безучастно, какъ будто ничто иное и не существовало для нея. Стоитъ только прочесть жизнеописан³я Игнат³я Лойолы и св. Терезы, чтобы составить себѣ ясное понят³е o душевномъ настроен³и всей испанской нац³и тѣхъ временъ; она не размышляетъ, не провѣряетъ разумомъ своихъ страстныхъ порывовъ и, вся проникнутая лишь единой любовью къ Богу, цѣнитъ только тѣ чувства и дѣйств³я, как³я вызываются духомъ религ³и, къ научнымъ-же знан³ямъ и мышлен³ю относится враждебно.

   Взгляните на жизнь Игнат³я Лойолы, - вся она ничто иное, какъ продолжительная мука. Какимъ лишен³ямъ, испытан³ямъ не подвергалъ онъ себя, какихъ унижен³й и страдан³й не выносилъ! Но ради чего-же все это? Ради того, чтобы властвовать въ будущемъ, чтобы создать тотъ могущественный орденъ, который преобладалъ надъ самимъ папствомъ, служа ему. Испан³я поступаетъ такъ-же: она принимаетъ на себя видъ смиренной рабыни Церкви, но это для того, чтобы занять первое мѣсто въ Европѣ, превзойти всѣ друг³я нац³и.

   Тѣ-же самыя побужден³я руководятъ и св. Терезою, ея мистицизмъ не исключительно созерцательный, она глубоко и страстно любитъ Христа, но эта любовь не ограничивается однимъ безплоднымъ обожан³емъ, напротивъ, - вся жизнь ея полна кипучей, непрерывной дѣятельноети. Ничто не можетъ охладить ея энерг³и въ реформирован³и монастырей кармелитскаго ордена и въ основан³и новыхъ обителей во всѣхъ значительныхъ городахъ Испан³и, для привлечен³я наибольшаго числа поборниковъ вѣры, - ни бѣдность, ни старость, съ ея недугами не становятся ей препятств³емъ.

   Вотъ какъ сама она говоритъ o своей мисс³и:

   "Когда я обратила взглядъ на великое зло, причиняемое еретиками нашего времени, на этотъ громадный пожаръ, охвативш³й всѣ страны Европы, мнѣ пришло на мысль, что погасить его можетъ только избранное войско Христово, что лишь оно одно въ силахъ одержать побѣду надъ этой могучей ересью и пресѣчь ея пагубное распространен³е. Здѣсь главные вожди, мнѣ кажется, должны дѣйствовать точно такъ-же, какъ дѣйствуетъ благоразумный властитель страны, когда враги вторгаются въ его владѣн³я, всюду поселяя ужасъ и смятен³е. При видѣ опасности, грозящей со всѣхъ сторонъ, государь собираетъ свои лучш³я войска, укрѣпляется съ ними за городскими стѣнами и оттуда производитъ частыя вылазки. A такъ какъ въ битву вступаютъ лишь отборные воины, то нерѣдко самый незначительный отрядъ наноситъ непр³ятелю болѣе вреда, чѣмъ нанесло-бы многочисленное, но менѣе доблестное войско. Эта военная тактика хотя и не всегда ведетъ къ побѣдѣ, по крайней мѣрѣ часто спасаетъ отъ поражен³я. Въ хорошо защищенной крѣпости можно остаться непобѣдимыми, если только въ ней не окажется измѣнниковъ, или голодъ не принудитъ къ сдачѣ. Но тамъ, гдѣ укрѣпляются защитники Церкви, ничто не поколеблетъ ихъ мужества, они примутъ смерть, но не сдадутся никогда!".

   Такъ говоритъ эта знаменитая фанатичка, и напрасно ее воображаютъ себѣ исключительно погруженной въ непрерывный экстазъ, въ идею своего духовнаго брака съ Христомъ. Видѣн³я и грезы, являющ³яся естественнымъ слѣдств³емъ того образа жизни, на какой она обрекла свою пылкую, страстную натуру, не обманываютъ ея, св. Тереза хорошо сознаетъ, что все это лишь способствуетъ возвеличен³ю Церкви, преобладан³ю родной страны, и, сильная своимъ ген³емъ, тѣмъ чарующимъ обаян³емъ, какимъ одарила ее природа, она властно подчиняетъ себѣ души болѣе слабыя, но не менѣе страстныя и горяч³я, подготовленныя къ быстрой воспламеняемости самымъ своимъ развит³емъ подъ лучами палящаго испанскаго солнца.

   Тамъ, гдѣ Лютеръ и Кальвинъ обращаются къ разуму, стараясь подѣйствовать на своихъ адептовъ силою убѣжден³я, св. Тереза взываетъ исключительно къ чувству, беретъ его единственнымъ своимъ оруд³емъ, заставляя по своей волѣ звучать душевныя струны и настроивая ихъ до крайняго напряжен³я. Передъ Игнат³емъ Лойолой она имѣетъ то преимущество, что является не только вождемъ поборникомъ Церкви, но и великимъ поэтомъ. Ея творен³я въ прозѣ и стихахъ долго не переставали поддерживать въ Испан³и тотъ мистическ³й духъ, что породилъ другую знаменитую фанатичку - сестру Патроцин³ю въ царствован³е Изабеллы II.

   По самымъ заглав³ямъ произведен³й св. Терезы уже видно, какъ глубоко она старалась проникнуть въ тотъ внутренн³й м³ръ, куда увлекала своихъ послѣдователей: "Внутренняя крѣпость", "Путь къ совершенству", "Истор³я моей жизни" и проч. Нигдѣ здѣсь нѣтъ и рѣчи ни o внѣшнихъ явлен³яхъ, ни o законахъ природы, мысль остается замкнутой въ субъективномъ м³рѣ, и въ этомъ спиритуализмѣ, вѣчно погруженномъ въ самого себя, есть какая-то сладострастная сила.

   Во всей жизни св. Терезы постоянно проявляется руководство разума, и, при изучен³и характера ея дѣятельности, не трудно убѣдиться, что она смотрѣла на мистицизмъ, какъ на оруд³е для торжества Церкви, но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобы сама она, при всемъ своемъ высокомъ умѣ, рѣшилась признать за разумомъ хотя малѣйшее право вмѣшательства въ дѣло религ³и. Для нея, конечно, ясна была главная цѣль представителей католицизма въ ХV² столѣт³и, - обратить Испан³ю въ свою неодолимую цитадель, развивъ до крайней степени фанатизмъ ея сыновъ, съ своей-же стороны св. Тереза напрягала всѣ силы и способности, чтобы покорить ²исусу Христу возможно большее количество сердецъ и воспламенить ихъ страстнымъ обожан³емъ. Вопросы философск³е нисколько не тревожатъ ея, и это понятно, потому что рядомъ съ горячимъ энтуз³азмомъ, со всеразрѣшающимъ и всепоглощающимъ чувствомъ вѣры и любви уже нѣтъ мѣста ни для какихъ сомнѣн³й, ни для какихъ вопросовъ.

   Приведемъ ея знаменитый сонетъ {*}:

  

   Не ради вѣчнаго святого наслажденья

   Тебя, Спаситель мой, я горячо люблю,

   Не муки адск³я смущаютъ мысль мою,

   Когда я сторонюсь отъ зла и прегрѣшенья.

   Нѣтъ, я люблю Тебя за это всепрощенье,

   Что Ты изрекъ врагамъ предъ смерт³ю своей,

   Люблю Тебя за крестъ, за язвы и мученья,

   За кровь, которая струилась отъ гвоздей.

   И если-бъ не было ни ада и ни рая,

   Любовь моя къ Тебѣ глубокая, святая,

   Согрѣтая Твоимъ божественнымъ огнемъ,

   Неслась-бы къ небесамъ сердечною мольбою,

   И я-бы, какъ теперь, склонялась предъ Тобою,

   Предъ этимъ м³ровымъ голгоѳскимъ алтаремъ.

   {*   No me mueve, mi Dios, para querer te

   El cielo que me tienes prometido

   Ni me mueve el infierno tan temido

   Para dejar por eso de ofender te.

      Tu me mulves, mi Dios; mueve me el ver te

   Clavado en esa cruz y escarnecido;

   Muêve me el ver tu cuerpo tan herido;

   Mueven me las angustias de tu muerte.

      Muêve me, enfin, tu amor de tal manera

   Que, aunque no hubiera cielo, yo te amara,

   Y aunque no hubiera infierno, te temiera.

      No me tienes que dar por que te quiera,

   Por que, si cuanto espero no esperára,

   Lo mísmo que te quiero te quisiera.}

   Нашъ несовершенный переводъ можетъ дать лишь слабое понят³е o томъ, что выражено въ этихъ строфахъ на испанскомъ языкѣ, здѣсь сила чувства, постепенно возвышаясь патетической, страстной гаммой, должна была неотразимо дѣйствовать на воспр³имчивыя души, совершать въ нихъ быстрый переходъ отъ относительнаго покоя съ высшей экзальтац³и.

   Такимъ-же мистическимъ духомъ были проникнуты и всѣ выдающ³еся послѣдователи св. Терезы, такъ жилъ и дѣйствовалъ св. Хуанъ Христовъ, - основатель ордена босоногихъ кармелитовъ, духовникъ авильскаго монастыря, гдѣ св. Тереза была настоятельницей, и вмѣстѣ съ тѣмъ авторъ мистическихъ сочинен³й. Онъ написалъ трехъ-актную аллегор³ю "Восхожден³е на гору Кармель" и "Мрачная ночь души", - д³алогъ между праведной душою и ея Божественнымъ женихомъ. Императрица Мар³я - дочь Карла V и ея дочь - Хуанна, королева. Португальская, - обѣ принявш³я пострижен³е въ монастырѣ-кармелитокъ, - думали, чувствовали и поступали по тѣмъ-же образцамъ, a Катарина Кардонская, - бывшая наставница. Дона Хуана Австр³йскаго и близкая родственница принцессы Салернской, - провела цѣлыхъ восемь лѣтъ суровой отшельнической жизни въ пещерѣ, только впослѣдств³и случайно открытой пастухомъ, и этимъ добровольнымъ отречен³емъ отъ всѣхъ земныхъ радостей, - постомъ, молитвой, самоизнурен³емъ она пр³обрѣла такую могучую силу, что покорила самого побѣдителя при Лепанто, возбудивъ какъ въ немъ, такъ и во всей его арм³и, горяч³й фанатизмъ.

   Вл³ян³е св. Терезы отражается и на двухъ величайшихъ духовныхъ писателяхъ, какихъ создавала Испан³я въ ту эпоху, когда религ³я несомнѣнно была главнымъ двигателемъ общественной жизни. Это Люисъ Гранадск³й, - авторъ книги "Кормч³й грѣшниковъ", o которой съ похвалою отзывается Мольеръ (Sganarelle) {*}, и Люисъ Леонск³й, написавш³й Toлкован³е на книгу ²ова, Имена Христовы и проч. Эти писатели, по своему характеру, мало подходятъ къ французскимъ того-же рода, - къ Боссюэ, напр., или къ Массильону. Со стороны формы, т. е. красоты слога и ясности выражен³я мыслей, преимущество несомнѣнно остается за послѣдними; но если мы сопоставимъ въ проповѣдникахъ двухъ нац³й степень горячности выражаемыхъ чувствъ, силу ихъ впечатлѣн³я и вл³ян³я, глубину проникновен³я въ сердца, то пальма первенства должна быть присуждена испанцамъ.

   {* Да, Кормч³й грѣшниковъ - одна изъ лучшихъ книгъ;

   Читать-бы вамъ ее да черпать назиданья, -

   Тогда и всѣ мои разумныя желанья,

   Безъ возражен³я, вы-бъ исподняли вмигъ.}

   Существуетъ одно распространенное предан³е o Люисѣ Леонскомъ, которое мы приводимъ здѣсь ради иллюстрац³и его характера. Велик³й проповѣдникъ и вмѣстѣ съ тѣмъ замѣчательный лирикъ поэтъ, Людовикъ Леонск³й задумалъ перевести на испанск³й языкъ "Пѣснь Пѣсней" царя Соломона. Когда эта работа уже значительно подвинулась впередъ, одинъ изъ послушниковъ, наблюдавш³й за чистотой его кельи, похитилъ рукопись и представилъ ее духовному начальству. Инквизиц³я приходитъ въ волнен³е, и Люисъ Леонск³й, профессоръ Богослов³я въ Саламанкскомъ университетѣ, заклю