Гюббар Гюстав - История современной литературы в Испании, Страница 7 - Книги

умирающая импер³я, въ Англ³и - почти невыносимая нац³ональная гордость. A вотъ и полудряхлая Испан³я, - то молодящаяся, съ подкрашенными волосами, то опять сѣдая, сгорбленная; страна, до сихъ поръ считающая себя недозрѣлой, хотя правильнѣе ее можно назвать перезрѣлымъ плодомъ, уже отпавшимъ отъ своей вѣтви. Въ провинц³яхъ ея идетъ полувандейская война съ вождемъ, почти ничего не смыслящимъ, всюду безчисленное множество почти ни на что неспособныхъ людей; постоянное вмѣшательство полусоюзныхъ нац³й, какъ слѣдств³е полузабытыхъ полудоговоровъ. Словомъ, куда ни обернись, - вездѣ царитъ это громадное полу или почти, заполонившее собой весь м³ръ".

Ничего не могло быть вѣрнѣе приведенной характеристики современнаго общества, руководимаго тогдашними доктринерами, - этими творцами такъ называемой консервативной системы, или, лучше сказать, - прирожденными врагами всякихъ положительныхъ началъ и всякой догмы. До 1870 года мы могли еще не придавать большого значен³я такимъ безпринципнымъ порядкамъ, не вѣря предупрежден³ямъ нѣкоторыхъ здравомыслящихъ людей и находя преувеличенными ихъ опасен³я относительно прочности существовавшаго соц³альнаго строя.

Но теперь, когда мы видимъ, куда низвели Франц³ю эта потеря чистыхъ идеаловъ, это забвен³е самыхъ основныхъ началъ гражданственности и патр³отизма, намъ уже ясно становится, что остроумная шутка сатирика была вовсе не шуткой, a вѣрнѣйшей фотограф³ей того болѣзненнаго состоян³я, въ какомъ мы изнываемъ, благодаря нашему обожан³ю золотого телъца, поклонен³ю всякому успѣху и стремлен³ю къ однимъ только матер³альнымъ интересамъ.

Къ сожалѣн³ю, - кто привыкаетъ видѣть во всемъ лишь смѣшную или безобразную сторону, кто всюду ищетъ только повода къ порицан³ямъ да ирон³и, тотъ навѣрное обрекаетъ себя на полное разочарован³е. Сердце его черствѣетъ, исчезаетъ вѣра въ идеалъ, и скоро самая жизнь утрачиваетъ для него всякую прелесть. Забудетъ онъ все, что есть лучшаго и возвышеннаго въ м³рѣ человѣческихъ чувствъ, что есть чистаго и отраднаго въ семейныхъ привязанностяхъ, мощнаго и жизненнаго въ духѣ всякой нац³и, даже спустившейся до глубокаго паден³я, усомнится онъ наконецъ и въ существован³и высшей справедливости, и въ непреложности естественныхъ законовъ, управляющихъ нами. Такъ было и съ Ларрой: расположенный болѣе, чѣмъ кто-либо, видѣть однѣ лишь мрачныя стороны, онъ не уберегъ себя отъ паден³я въ пропасть. Семейная жизнь обращается для него въ непрерывную муку, потому что, женатый по любви, отецъ двухъ прелестныхъ и горячо любимыхъ имъ дѣтей, онъ вступаетъ въ другую, незаконную связь; общественныя бѣдств³я, не перестававш³я тяготѣть надъ его отечествомъ, вызываютъ въ немъ только желчное раздражен³е и полную безнадежность, потому что онъ потерялъ вѣру въ свой народъ, погрязш³й въ невѣжествѣ, въ возможность для него иной - свободной и разумной жизни.

Печальная слабость, жалкое унын³е духа, не закаленнаго въ борьбѣ! Развѣ мы - французск³е республиканцы, менѣе вынесли въ тяжелую годину франко-прусской войны, послѣ всѣхъ поражен³й, пожаровъ, уб³йствъ, внутреннихъ неурядицъ? Однако эти бѣдств³я не убили въ насъ бодрости духа и вѣры въ будущее, напротивъ, мы только поучаемся горькимъ опытомъ и выносимъ изъ него убѣжден³е, что правильная, принцип³альная организац³я необходима для всякаго общества. Народныя массы, когда онѣ не подчинены твердымъ законамъ, - это не что иное, какъ безпорядочное стадо, не защищенное ни отъ вторжен³я иноземныхъ враговъ, ни отъ разгула своихъ самыхъ худшихъ инстинктовъ.

Любопытно прослѣдить, какъ мало-по-малу слагалось въ душѣ нашего сатирика его глубокое презрѣн³е къ обществу и къ собственной жизни.

"Что болѣе всего дѣлаетъ человѣка несчастнымъ? - спрашиваетъ онъ и отвѣчаетъ: отсутств³е сноровки въ жизни, незнан³е такихъ непреложныхъ истинъ, что интрига есть необходимое оруд³е для обдѣлыван³я всякихъ дѣлишекъ, что успѣха надо добиваться не личными дарован³ями, a посредствомъ вл³ятельныхъ связей. Чтобы жить и благоденствовать, надо самому кричать o своихъ достоинствахъ, хотя-бы и не имѣлось таковыхъ; надо лгать, когда не выгодно говорить правду, клеветать на безотвѣтныхъ, нападать на беззащитныхъ, ратовать, но не противъ рожна, a за рожонъ, надо презирать всяк³я убѣжден³я и, не имѣя внутренно ни одного, все-таки держаться тѣхъ, которымъ предстоитъ близкое торжество, чтобы потомъ, улучивъ минуту, провозгласить ихъ громко и умѣстно; надо познать людей, чтобы легче было наигрывать на слабыхъ струнахъ дружиться, если это выгодно, эксплуатировать женскую привязанность, какъ одну изъ самыхъ благодарныхъ почвъ. Чувства любви, чести, долга и друг³я иллюз³и - все это лучше выбросить изъ головы; жениться надо только по разсчету, и главное - никогда не влюбляться иначе, какъ слегка и мимоходомъ".

Грустно дойти до такого мрачнаго понят³я o человѣческой нравственности, но еще грустнѣе, что всѣ эти ироническ³е совѣты вызваны самой-же дѣйствительностью. Не видимъ-ли мы на каждомъ шагу ихъ разнообразныхъ примѣнен³й къ обыденной жизни? Дѣло только въ томъ, что, взятыя отдѣльно, эти характерныя черты нерѣдко заключаютъ въ себѣ всю житейскую мудрость такъ называемыхъ практичныхъ людей, a сгруппированныя въ одно цѣлое - онѣ представляютъ самый неприглядный, отвратительный типъ. Да, Ларру нельзя упрекнуть въ недостаткѣ наблюдательности: напротивъ, какъ нашъ Бальзакъ, онъ скорѣе страдалъ избыткомъ ея.

Съ 1836 года горькая ирон³я Фигаро стаяовится для него смертельнымъ ядомъ, и это само собою, послѣдовательно выражается въ его ежедневныхъ бесѣдахь съ публикой по обязанности газетнаго фельетониста. Именно къ тому времени относятся скорбныя стравжцы, написанныя имъ въ день поминовен³я умершихъ и озаглавленныя Фигаро на кладбищѣ; въ нихъ уже сказывается полная душевная усталость, безысходная тоска, увеличенная, вѣроятно, общимъ унылымъ видомъ населен³я, погребальнымъ звономъ колоколовъ, воспоминан³ями, соединенными съ этимъ мрачнымъ торжествомъ.

Сатирикъ разсказываетъ между прочимъ, какъ онъ безцѣльно бродилъ по Мадриду и всюду, куда-бы ни направлялся, ему мерещились могилы. На дворцѣ чудилась надписъ: здѣсь погребена монарх³я, на артиллер³йскомъ музеѣ: здѣсь поч³етъ мирно испанская доблесть; представлялась то инквизиц³я при своемъ послѣднемъ издыхан³и, то коммерц³я, блуждающая блѣдной тѣнью по опустѣлымъ улицамъ, когда-то полнымъ шумнаго движен³я, оживленной дѣятельности торговаго люда. На здан³и биржи - опять эпитаф³я: здѣсь погребенъ испанск³й кредитъ. Громадная столица будто вся облечена въ саванъ и мечется въ предсмертной агон³и.

A внутри себя, въ своемъ собственномъ сердцѣ, - что видитъ онъ? О, все ту-же могилу, только съ еще болѣе зловѣщей надписью: здѣсь погребена надежда!

Въ праздникъ Рождества Фигаро опять говоритъ своимъ читателямъ o снѣдающей его тоскѣ; на этотъ разъ онъ проводитъ сравнен³е между собою и своимъ слугой, - неотесаннымъ Санчо, a самъ, упавш³й духомъ, извѣривш³йся Донъ-Кихотъ, взываетъ къ тѣни Вертера, какъ-бы въ предвидѣн³и близкаго мрачнаго конца.

Черезъ полтора мѣсяца послѣ этого душевный недугъ его усиливается еще болѣе: давно грозивш³й ему разрывъ съ любимой женщиной совершился, и подъ этой послѣдней тяжестью окончательно склонилась чаша вѣсовъ. Ларра уступаетъ скоплен³ю роковой силы: онъ, - любимый мужъ, отецъ семейства, прославленный писатель, который долженъ-бы чувствовать въ своей груди б³ен³е сердца всей Испан³и, служить ей свѣточемъ, - онъ покидаетъ поле битвы, признаетъ себя побѣжденнымъ.

Смерть его производитъ удручающее впечатлѣн³е на всю страну, и она то-же словно теряетъ вѣру въ самое себя; энерг³я ея ослабѣваетъ, она уже не хочетъ идти далѣе по пути, намѣченному Мендисабаломъ, a только старается сохранить одни начала, положенныя этимъ государственнымъ дѣятелемъ.

Весь Мадридъ собрался на погребен³е Ларры, Испан³я хоронила съ нимъ одну изъ своихъ лучшихъ надеждъ; но роковая смерть его вызвала на свѣтъ другого поэта. Среди общей печали, - изъ толпы вдругъ выступилъ молодой человѣкъ, подошелъ къ незарытой еще могилѣ и съ глубокимъ волнен³емъ проговорилъ стихи, возбудивш³е тогда ~~невыра~~з~~имый~~ единодушный энтуз³азмъ:

И гудитъ, и стонетъ благовѣстъ печальный.

Сердце надрывая скорбью и тоской;

То звучитъ уныло нотой погребальной,

То рыдая плачетъ и привѣтъ прощальный

Онъ несетъ къ могилѣ мрачной и сырой.

Тамъ поч³етъ мирно тотъ, кто въ жизни этой

Вѣрить разучился въ свѣтлый идеалъ;

Жизнь ему казалась пѣснею пропѣтой, -

Чуждый упованья, счастьемъ несогрѣтый,

Смѣло ея цѣпя онъ навѣкъ порвалъ.

Онъ увялъ, какъ вянетъ и цвѣтокъ душистый,

Истомленный зноемъ солнечныхъ лучей;

Онъ исчезъ безслѣдно, какъ источникъ чистый,

Влагу потерявш³и въ почвѣ каменистой,

Иль въ пескѣ сыпучемъ посреди степей.

---

Нѣтъ, слѣды оставилъ и цвѣтокъ сожженный,

И въ пустынѣ дальней высохш³й ручей:

Въ нѣжномъ ароматѣ и въ травѣ зеленой,

Что взошла на почвѣ, влагой напоенной,

Путника чаруя свѣжестью своей.

Спи, боецъ сраженный! Жалкое забвенье

Не изгладитъ въ людяхъ память o тебѣ:

Умеръ ты, но живы мощныя творенья;

Вспомнятъ и прочтутъ ихъ наши поколѣнья,

Силы истощая въ жизненной борьбѣ.

Спи въ покоѣ вѣчномъ, но храня сознанье,

Что настанетъ время, и прядетъ поэтъ,

Чтобъ повѣдать м³ру всѣ твои страданья,

Скорбь души усталой, муки отрицанья, -

Все, что ты извѣдалъ, покидая свѣтъ.

Если есть за гробомъ сторона иная,

Если нѣтъ забвенья въ этой сторонѣ,

И царитъ всевластно тамъ любовь святая, -

Видя, какъ я плачу, гробъ твои провожая,

Вспомни, другъ почивш³й, вспомни обо мнѣ! {*}

{* Ese vago clamor que rasga el viento

Es la voz funeral de una campana:

Vano remedo del postrer lamento

De un cadáver sombrío y macilento

Que en sucio polvo dormirá mañana.

Acabo su mission sobre la tierra;

Miro en el tiempo el porvenir vacio

Vacio ya de sueños y de gloria,

Y se entrego a ese sueño sin memoria,

Que nos lleva á otro mundo á despertar.

Era una flor que marchito el estio,

Era une fuente que agoto el verano.

---

Ya no se siente su murmullo vano,

Ya esta quemado el tallo de la flor,

Todavía su aroma se percibe,

Y ese verde color de la llanura,

Ese manto de yerba y frescura

Hijos son del arroyo criador.

Duerme en paz en la tumba solitaria

Donde no llegue á tu cegado oido

Mas que la triste y funeral plegaría

Que otro poeta cantará por ti.

Esta será una ofrenda de cariño

Mas grata, si, que la oracion de un hombre,

Pura como la lagrima de un niño,

Memoria del poeta que perdí!

Poeta, si en el no ser

Hay un recuerdo de ayer,

Una vida como aquí

Detrás de ese firmamento...

Consagra me un pensamiento

Como el que tengo de ti!}

То былъ Соррилья - почти юноша, съ длинными волнистыми волосами, съ печальнымъ взоромъ, съ мелодичнымъ голосомъ, проникающимъ въ душу. Публика горячо приняла его и привѣтствовала въ немъ новый, нарождаю³ц³йея талантъ, можетъ быть, еще болѣе сильный, чѣмъ тотъ, который только что схоронили. Но, увы, вскорѣ пришлось убѣдиться, что это не болѣе, какъ пѣвецъ въ духѣ древнихъ Romanceros, труверъ, повторяющ³й старинныя баллады. Увлеченный первымъ успѣхомъ, онъ слишкомъ легко поддался неумѣреннымъ похваламъ тѣхъ реакц³онеровъ, что отреклись уже отъ современныхъ идей и старались врскресить отживш³е типы рыцарской католической Испан³и. Правда, въ эту эпоху отречен³я и нравственной слабостк Соррилья дѣлается моднымъ поэтомъ, но за то первый-же теряетъ мало-по-малу и самоуважен³е, и вѣру въ свои силы. Онъ, - когда-то полный блестящихъ надеждъ, встрѣченный съ энтуз³азмомъ, какъ достойный преемникъ Ларры, - теперь, по прошеств³и нѣсколькихъ лѣтъ, уже не чувствуетъ себя способнымъ оправдать этихъ ожидан³й и, въ порывѣ отчаян³я, даже оскорбляетъ дорогую память, называя "проклятымъ" свой талантъ, родивш³йся на могилѣ "нечестивца".

Соррилья сказалъ это въ стихахъ, написанныхъ около 1844 года, и какой-же рѣзк³й, печальный контрастъ представляютъ они съ той сердечной рѣчью, которой внималъ весь Мадридъ, провожая въ могилу своего Фигаро!

Но если въ лицѣ Соррильи испанская революц³я не создала истиннаго поэта, за то она по справедливости можетъ гордиться другимъ, хотя менѣе плодовитымъ, но несравненно болѣе крупнымъ талантомъ, по силѣ мысли и слова. Мы разумѣемъ здѣсь дона Хосе де-Эспронседа, дающаго намъ уже не безсодержательныя мелод³и, не сцены изъ религ³озныхъ предан³й, не описан³я боя быковъ да воинственныхъ вызововъ и дуэлей, какъ Соррилья, a жизнь со всѣми ея современными треволнен³ями. Это поэтъ школы Байрона, Альфреда де Мюссе, Леопарди; онъ проникнутъ всѣми нашими идеями, всѣми нашими лучшими чувствами, ему не чужды ни наши стремлен³я, ни вѣрован³я, ни сомнѣн³я, мы находимъ въ немъ откликъ на все, что печалитъ насъ, волнуетъ, радуетъ, возбуждаетъ въ душѣ негодован³е, симпат³ю, или ненависть. Никак³я полумѣры невозможны по отношен³ю къ его творчеству, - Эспронседа можетъ быть или другомъ, иди врагомъ своего читателя, - средины тутъ нѣтъ. Порвавъ со всѣми предразсудками своей страны, онъ не щадитъ и католической вѣры, - этой древней супруги испанскаго народа, называя ее "старой вѣдьмой", цѣлые вѣка сжимающей въ своихъ дряхлыхъ объят³яхъ "отважнаго, мощнаго богатыря". Его знаменитая легенда, подъ заглав³емъ Студентъ Лисардо, открываетъ передъ нами всю глубину той пропасти, куда погрузила Испан³ю ея всесильная церковь.

Лисардо представляетъ новый типъ Донъ-Жуана; увлеченный какой-то невѣдомой женщиной подъ непроницаемымъ покрываломъ, онъ слѣдуетъ за ней, ему чудится страстное волнен³е, слышатся подавленные вздохи любви, и онъ идетъ, идетъ все дальше, до самой глубины преисподней. Юноша однако не смущается, оправившись отъ перваго изумлен³я, онъ срываетъ покрывало съ таинственной незнакомки, увлекшей его, и вмѣсто воображаемой молодой красавицы, видитъ скелетъ. Испан³я точно такъ-же цѣлые вѣка со страстью слѣдовала за своей католической церковью и нашла въ ней смерть.

Эспронседа, какъ и Ларра, впервые увидѣлъ свѣтъ при звукахъ набата, пробудившаго Испан³ю вначалѣ девятнадцатаго вѣка. Отецъ его состоялъ на службѣ кортесовъ и командовалъ арм³ей во время войны за независимость; a ген³альный сынъ родился въ 1810 году, въ маленькомъ городкѣ Эстрамадуры, среди лагернаго шума, подъ звуки боевой трубы, - и эта воинственная обстановка словно отпечатлѣлась на самой натурѣ поэта; вся жизнь его была непрерывной эпопеей за освобожден³е народовъ.

Отъ 1820 до 1823 года Эспронседа еще полусознательно присутствуетъ при всѣхъ событ³яхъ этого революц³оннаго пер³ода, закончившагося, какъ извѣстно, вторжен³емъ герцога Ангулемскаго; но уже во время наступившей затѣмъ реакц³и онъ, вмѣстѣ съ другими членами союза Нумантины, заключенъ въ Гвадалаксарск³й монастырь на четырнадцатомъ году отъ рожден³я. Здѣсь будущ³й знаменитый поэтъ составляетъ планъ своей первой поэмы Пелайо, намѣреваясь изобразить въ ней борьбу христ³анской Испан³и съ магометанскимъ нашеств³емъ.

Отбывъ положенный срокъ наказан³я, юный Эспронседа вернулся было въ Мадридъ, но преслѣдован³я полиц³и вскорѣ принудили его покинуть отечество. Сначала онъ отправился въ Гибралтаръ, потомъ въ Лиссабонъ; a когда приближался къ воротамъ этой столицы, въ карманѣ y него, за путевыми издержками, оставалось не болѣе двухъ франковъ; такая сумма показалась ему слишкомъ ничтожной для начала жизни въ богатомъ городѣ, и онъ предпочелъ бросить свои мелк³я монеты въ волны рѣки Тахо.

Конечно, это доказываетъ крайнюю безпечность и непредусмотрительность юноши; но при гордомъ сознан³и своей душевной силы, беззавѣтной отваги, молодости и красоты, - онъ чувствовалъ себя обладателемъ цѣлаго м³ра; такъ могло-ли устрашить его временное безденежье?

Правительство Фердинанда VII не терпѣло слишкомъ близкаго сосѣдства своихъ политическихъ эмигрантовъ и потому потребовало отъ Португал³и, чтобы Эспронседа былъ удаленъ изъ ея предѣловъ. Тогда онъ переселяется сначала въ Лондонъ, потомъ въ Парижъ, гдѣ въ 1830 году впервые примѣняетъ къ дѣлу свои убѣжден³я и, со всею пылкостью страстной, великодушной натуры, геройски отстаиваетъ свободу на польскихъ баррикадахъ. Затѣмъ онъ участвуетъ въ пиренейскомъ походѣ и, наконецъ, вступаетъ въ ряды защитниковъ Польши, стремившейся въ то время стряхнуть съ себя иго Росс³и.

Послѣ амнист³и, объявленной Фердинандомъ VII, Эспронседа однимъ изъ первыхъ возвраoается въ свое отечество и здѣсь, подъ покровительствомъ министра Cea Бермудеса, поступаетъ даже въ королевскую гвард³ю. Впрочемъ, очень не на долго: стихи, произнесенные имъ на какомъ-то банкетѣ; разомъ лишаютъ его службы и правительственной благосклонности.

Въ 1833 году молодой поэтъ становится журналистомъ, но это повело лишь къ тому, что журналъ El Siglo (Вѣкъ), гдѣ онъ былъ принятъ въ число сотрудниковъ, подвергся запрещен³ю за его статьи. Въ 1835 году и въ началѣ 1836-го онъ болѣе, чѣмъ кто либо, старался поддержать возбужденное состоян³е въ народѣ, которое такъ неожиданно разрѣшилось событ³ями въ Гранхѣ. Эспронседа, какъ и Ларра, въ смущен³и останавливается передъ ними, даже не пытаясь противодѣйствовать мирному соглашен³ю, послужившему прелюд³ей къ конституц³и 1837 года. Но онъ воспрянулъ снова, какъ только правительство вознамѣрилось посягнуть на муниципальныя вольности, и всей душой отдался движен³ю 1840 г., въ надеждѣ на скорое провозглашен³е республики.

Мечты эти, однако, не осуществились, потому что не настала еще пора для республики въ Испан³и. Эспронседа могъ добиться только снят³я запрещен³я съ своего журнала Еl Huracan (Ураганъ), но прежн³е сотрудники уже не являлись. Дошло наконецъ до того, что парт³я прогрессистовъ, желая отдѣлаться отъ такого опаснаго и безпокойнаго человѣка, удалила его въ Гагу, назначивъ секретаремъ посольства; a сырой, холодный климатъ этой страны уб³йственно отразился на его уже надломленномъ организмѣ, которому больше всего были нужны жарк³е солнечные лучи. Потомъ, когда жители Аликанте избрали Эспронседу своимъ депутатомъ на конгрессѣ, онъ снова возвратился въ Мадридъ и съ энтуз³азмомъ былъ встрѣченъ тамъ свободомыслящей молодежью, но въ то время ему уже не долго оставалось жить: внезапная острая болѣзнь подкосила поэта, не достигшаго еще и 32 лѣтъ, 23-го мая 1842 года Испан³я лишилась въ немъ одного изъ своихъ лучшихъ сыновъ.

Въ нашемъ общемъ обзорѣ мы, конечно, не могли дать полнаго понят³я o томъ лихорадочномъ, бурномъ волнен³и, o тѣхъ непрерывныхъ тревогахъ, въ какихъ Эспронседа изводилъ свою жизнь. Къ безостановочной подвижности при самыхъ исключительныхъ внѣшнихъ услов³яхъ, къ постояннымъ перемѣнамъ мѣста, среды, общественныхъ отношен³й, прибавьте еще врожденную пылкость натуры и неутолимую жажду сильныхъ ощущен³й, что скорѣе всего способствуетъ прожиган³ю жизненныхъ силъ. Азартныя игры, кутежи, разгулъ, война со всѣми ея бѣдств³ями и пагубными случайностями, горячая вѣра въ политическ³е принципы при полномъ безвѣр³и религ³озномъ, дѣятельное участ³е въ различныхъ заговорахъ, мимолетныя, но сильныя увлечен³я женщинами, изъ которыхъ даже самыя добродѣтельныя не могли противостоять его неотразимому обаян³ю, его страстной, патетической рѣчи, - вотъ что наполняло всю жизнь поэта и привело ее къ преждевременному концу.

Во второй главѣ своей прекрасной поэмы Diablo - mundo (Дьяволъ - это м³ръ) Эспронседа вспоминаетъ объ одной изъ этихъ женщинъ, называемой имъ Терезой, и сосредоточиваетъ всю силу своего таланта въ посвященныхъ ей строфахъ. Онѣ заканчиваются сжатымъ, но мощнымъ стихомъ, полнымъ скорби и ужаса:

Que haya un cadaver mas, que importa al mundo? {*}

{* . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Какое дѣло м³ру,

Что явится еще одинъ ничтожный трупъ?...}

Достойно вниман³я, что въ этой поэмѣ, въ этихъ мелодичныхъ стихахъ, изобилующихъ поэтическими мыслями и образами, какъ-то невольно чувствуется, насколько сильнѣе и великодушнѣе любовь этой женщины, умирающей отъ ея избытка и вмѣстѣ отъ раскаян³я, что ею нарушена святость семейнаго долга, - насколько она выше и чаще любви самого поэта, правда, страстной, но не глубокой, непрочной, исключитедьно чувственной любви Донъ Жуана по натурѣ, хотя и ужасающагося иногда жалкой роли соблазнителя и тоскливо ищущаго въ своемъ увлечен³и чего-то болѣе возвышеннаго, чѣмъ простое удовлетворен³е страсти.

Эспронседа написалъ сравнителъно немного; все его творчество ограничивается небольшимъ томомъ лирическихъ стихотворен³й, нѣсколькими журнальными статьями да отрывками двухъ поэмъ, уже названныхъ нами: Ре³ауо и Diablo - mundo. Первая изъ нихъ была задумана и начата еще въ ранней юности, но такъ и осталасъ недоконченной; вторая имѣетъ много общаго съ поэмой Байрона Донъ Жуанъ; тѣ-же въ ней поэтическ³я чувства, тѣ-же сомнѣн³я, та же горячность сердца, та же возвышенность мыслей.

Вотъ каковъ ея главный герой: въ физическомъ отношен³и это вполнѣ сложивш³йся человѣкъ, въ умственномъ - младенецъ. Обращенный изъ дряхлаго старика въ мощнаго, полнаго жизни юношу, онъ вступаетъ въ м³ръ со всѣми задатками страстей и желан³й, свойственныхъ человѣческой природѣ, но безъ малѣйшаго понят³я o нравственныхъ и общественныхъ законахъ. Имя его - Адамъ, съ перваго-же своего появлен³я въ цивилизованномъ м³рѣ онъ подвергается преслѣдован³ю за свою наготу, затѣмъ попадаетъ въ тюрьму, гдѣ имъ плѣняется одна изъ заключенныхъ и посвящаетъ его во всѣ тайны порока и преступлен³я, при чемъ онъ попрежнему остается чуждымъ всякаго понят³я o различ³и между добромъ и зломъ. По выходѣ изъ тюрьмы, юноша все такъ-же безсознательно готовъ совершить кражу, но на пути ему встрѣчается женщина, несравненно болѣе прекрасная, чѣмъ его первая подруга, и имъ овладѣваетъ глубокое, еще не испытанное до той поры душевное воднен³е. Здѣсь поэтъ уже даетъ полный просторъ своей необузданной, могучей фантаз³и; не стѣсняясь никакими условными правилами, онъ на протяжен³и цѣлыхъ семи пѣсенъ непрерывно увлекаетъ насъ разнообраз³емъ впечатлѣн³й, яркой живописью картинъ, силою выражен³я чувствъ, неожиданными переходами отъ одного драматическаго положен³я къ другому. Смерть не дала ему окончитъ эту непереводимую поэму, - это печальное, но дивное создан³е своего смятеннаго ума.

Относительно лирическихъ произведен³й Эспронседы можно сказать одно, что пока существуетъ испанск³й языкъ, до тѣхъ поръ не перестанутъ повторяться на немъ пѣсни Пирата, Козака, стихотворен³я Нигцш, Палачъ и проч. Ни одинъ изъ поэтовъ еще не владѣлъ этимъ благозвучнымъ языкомъ съ такимъ блескомъ, съ такой силой и грац³ей.

Постараемся дать приблизительное понят³е o его Пѣснѣ Пирата, гдѣ такъ мощно выражается идея безграничной человѣческой власти, изолированной отъ общества и порвавшей съ нимъ всякую связь. Мы приводимъ здѣсь только вступлен³е и первый куплетъ самой пѣсни, такъ какъ главнымъ содержан³емъ ея послѣдующихъ многочисленныхъ строфъ является все тотъ-же надменный вызовъ и людямъ и стих³ямъ.

По высокимъ бортамъ бригантина

Стройно пушки уставлены въ рядъ, -

И з³яютъ, и смертью грозятъ.

Онъ летитъ надъ пучнной морской,

Не страшитъ она мощь исполнена;

Его имя Гроза, онъ отваженъ, могучъ,

Поражаетъ врага, словно громомъ изъ тучъ,

И не дологъ съ нимъ пагубный бой.

Вотъ, все небо луна озарила,

Разлился ея свѣтъ въ облакахъ,

Отразился въ лазурныхъ волнахъ;

Ихъ играючи вѣтеръ вздымалъ,

Раздувалъ онъ на мачтѣ вѣтрила;

A пиратъ - атаманъ, устремляя свой взоръ

Въ освѣщенный луною безбрежный просторъ,

На кормѣ горделиво стоялъ.

За туманною далью, направо,

Въ знойной области горъ и степей.

Прозрѣвалъ онъ мечтою своей

Блескъ и роскошь восточной страны;

A налѣво - предъ нимъ величаво

Въ его грезахъ вставалъ живописныя Стамбулъ.

Вольный воздухъ пиратъ полной грудью вдохнулъ

И запѣлъ средь ночной тишины:

Лети, корабль, летя впередъ!

Мы покорлмъ съ тобой

И ярость гнѣвныхъ, бурныхъ водъ,

И мощь вражды людской.

Отвагѣ нашей мѣры нѣтъ,

Нѣтъ силы, равной намъ,

A слава доблестныхъ побѣдъ

Гремитъ по всѣмъ морямъ.

Не даромъ ты Гроза всѣхъ странъ, -

Кто одолѣть насъ могь?...

Знамена гордыхъ англитанъ

Лежатъ y нашихъ ногъ.

И корабль несется, съ буйнымъ вѣтромъ споря,

Сердце чуждо страха, горя и тревогъ, -

Сила - мое право, мнѣ отчизна - море,

Дорогая воля - мой единый Богъ!... {*}.

{* Con diez cañones por banda,

Viento en popa á toda vela,

No corta el mar, sino vuela

Un velero bergantín;

Bajel pirata, que llaman

Por su bravura el Temido,

En todo mar conocido,

Del uno al otro confín.

La luna en el mar riela

En la lona gime el viento,

Y alza en blando movimiento

Olas de plata y azul.

Y ve el capitán - pirata,

Cantando alegre en la popa

Asia á un lado, al otro Europa

Y allà á su frente Stambol.

Navega, velero mio,

Sin temor!

Que ni enemigo navio,

No tormenta, ni bonanza

Tu rumbo á torcer alcanza

Ni á sujetar tu valor.

Veinte presas

Hemos hecho

A despecho

Del Jngles.

Y han rendido

Sus pendones

Ciên naciones

A mis pies.

Oue es barco mi tesoro

Es mi Dios la libertad,

Mi ley, la fuerza y el viento,

Mi única patria, la mar.}

Въ оригиналѣ - это прелестное стихотворен³е съ припѣвомъ послѣ каждаго куплета, какъ y Беранже; но при всемъ нашемъ восхищен³и его поэтической формой, мы все таки должны замѣтить, что воспѣваемое имъ велич³е духа не подходитъ къ идеалу современныхъ обществъ, самое существован³е которыхъ зиждется на взаимной связи людей и на ихъ самоотверженной преданности отечеству.

Въ противоположность лирическимъ произведен³ямъ, проза Эспронседы оставляетъ желать очень многаго; видно, что этотъ человѣкъ родился стихотворцемъ и не можетъ хорошо выражать своихъ мыслей иначе, какъ стихами.

Здѣсь мы ограничимся одними крупными писателями, достаточно характеризующими литературное движен³е въ десятилѣтн³й пер³одъ отъ 1833 до 1843 г., и не станемъ перечислять всѣхъ второстепенныхъ талантовъ, проявившихся въ то-же время; такъ какъ ихъ дѣятельность продолжается и въ послѣдующ³е годы, то намъ кажется болѣе удобнымъ отнести ее къ царствован³ю Изабеллы II. Тогда въ нашемъ обзорѣ займутъ должное мѣсто между выдающимися лицами своей эпохи - драматическ³й писатель Руби, юрис-консультъ Пачеко, поэтъ Вентура де-ля Вега, публицисты Донозо Кортесъ, Ферминъ Кавальеро и мног³е друг³е. Если не достоинствомъ произведен³й, то уже одной своей численностью они могутъ доказать, что движен³е 1830 г. не осталось безплоднымъ, что оно возбудило умственную дѣятельность въ обществѣ и привлекло къ участ³ю въ литературѣ не одни только высш³е классы, считавш³е ее до тѣхъ поръ своимъ исключительнымъ достоян³емъ.

Несомнѣнно, что каждый изъ новыхъ благодѣтельныхъ элементовъ въ жизни испанской нац³и является прямымъ слѣдств³емъ торжества ея революц³и. Однако, не будемъ слишкомъ увлекаться. Въ литературномъ движен³и этой эпохи мы должны отмѣтить одну очень печальную сторону, которую уясняетъ намъ слѣдующая выдержка изъ наблюден³й Месонеро Романоса:

"Освобожден³е мысли, подъемъ всѣхъ жизненныхъ силъ и энерг³и, всегда проявляющ³йся въ эпохи политическихъ смутъ и борьбы, ослѣпительный блескъ новыхъ идей и вызванныя ими так³я-же блестящ³я надежды, - все это произвело въ нашемъ молодомъ поколѣн³и какоето лихорадочное стремлен³е къ дѣятельности, a вмѣстѣ съ тѣмъ и къ популярности всякаго рода, политической, литературной, артистической...

"Къ сожалѣн³ю, эти чистые, безкорыстные порывы оказались недолговѣчными: вполнѣ законная жажда литературной славы вскорѣ обратилась y нашихъ писателей въ простое честолюб³е, въ стремлен³е къ матер³алънымъ благамъ, къ высокому положен³ю на ³ерархической лѣстницѣ; правительство-же ловко воспользовалось этой слабостью: посредствомъ усиленнаго поощрен³я, - наградъ и почетныхъ назначен³й при посольствахъ да министерствахъ, оно заглушило во многихъ поэтахъ всѣ прежн³я идеальныя чувства и заставило ихъ служить своимъ цѣлямъ. Но что еще хуже, - эти блестящ³я перспективы и открыт³е всевозможныхъ карьеръ породили не мало бездарныхъ писателей, которымъ нужны были уже не лавры, a лишь служебныя должности съ высокимъ окладомъ да отлич³я въ видѣ орденовъ. И всего этого они легко добивались лестью въ плохихъ стихахъ и прозѣ, всякаго рода лакействомъ въ литературной формѣ".

КНИГА ТРЕТЬЯ.

Литературное движен³е въ царствован³е Изабеллы II (1843-1863) и со времени сентябрьской революц³и до 1875 года.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Общая физ³оном³я.

Царствован³е Изабеллы II ознаменовывается сильнымъ проявлен³емъ неокатолической реакц³и. - Иное общественное направлен³е въ пер³одъ 1854-1856 г. - Внезапное развит³е промышленности. - Упадокъ духа въ странѣ послѣ 1865 г. - Революц³я 1868 г. - Измѣнен³е въ понят³и o протестантскихъ догматахъ. - Ощутительная потребность Испан³и въ своемъ Вольтерѣ. - Три категор³и писателей: нео-католики, доктринеры, демократы-республиканцы.

Послѣ отмѣченнаго нами литературнаго движен³я, Испан³я уже значительно выдѣляется изъ разряда тѣхъ странъ, гдѣ царитъ отъ вѣка безпросвѣтный мракъ невѣжества и фанатизма.

Если и въ этотъ пер³одъ, т. е. отъ 1843 года и во все время царствован³я Изабеллы II, ей далеко еще до Франц³и, Англ³и, Герман³и съ ихъ непрерывнымъ движен³емъ впередъ, то по крайней мѣрѣ она пробудилась отъ своего прежняго свинцоваго сна.

Нравственныя силы ея все еще не окрѣпли, не было достаточнаго запаса ни умственныхъ, ни матер³альныхъ средствъ, и въ общемъ невѣжество не переставало тятотѣть надъ нею; но передъ ея полуоткрывшимися глазами теперь уже ясно обозначались новые, обширные горизонты.

Въ самомъ началѣ царствован³я Изабеллы, когда королева была еще слишкомъ молода, чтобы имѣть свою собственную волю, ея престолъ окружали лучш³е люди, почти все болѣе или менѣе причастные къ литературной республикѣ. Ихъ-то либеральнымъ стромлен³ямъ и обязана Испан³я своимъ новымъ уставомъ университетскаго преподаван³я, - этой важной реформой, совершившейся въ 1845 году, при непосредственномъ участ³и Пидаля и драматическаго писателя Хиля-и-Сарате.

Въ то время даже и умѣренные, давно возбудивш³е недовольство общества, старались внушить ему довѣр³е и удержать за собою власть путемъ необходимыхъ реформъ. Къ сожалѣн³ю, это плодотворное настроен³е въ правительственной: парт³и продолжалось недолго: вскорѣ въ средѣ ея появилась рознь, духъ клерикальной реакц³и, подъ назван³емъ нео-католицизма, обуялъ высш³е классы общества, проникъ во дворецъ и направилъ свои силы къ обуздан³ю и подавлен³ю всѣхъ лучшихъ порывовъ нац³и, стремившейся къ болѣе свѣтлому будущему.

Этотъ новый маневръ римской церкви, - хотя вся новизна его заключалась только въ преувеличен³и нѣкоторыхъ догматовъ, и безъ того противорѣчившихъ здравому смыслу, - особенно успѣшно достигаетъ своихъ цѣлей въ пер³одъ отъ 1846 по 1854 годъ, т. е. именно въ то время, когда страна только что начинала испытывать на себѣ благодѣтельное вл³ян³е того нравственнаго отрезвлен³я, которое повело къ продажѣ монастырскихъ имуществъ, къ свободѣ печати, къ распространен³ю въ обществѣ новыхъ идей, къ наплыву иноземныхъ капиталовъ, къпримѣнен³ю великихъ научныхъ открыт³й, изобрѣтен³й промышленности и проч. Зловредный элементъ обнаруживается даже и въ той самой либеральной парт³и, что такъ усердно способствовала пробужден³ю Испан³и и устройству ея конституц³оннаго режима; въ мадридскомъ дворцѣ воскресаетъ. клерикальный духъ, отъ котораго нац³я надѣялась освободиться навсегда съ удален³емъ Донъ Карлоса, и появлен³е такихъ проповѣдниковъ, какъ отецъ Кларетъ, фанатиковъ-иллюминатовъ, какъ сестра Патроцин³я, напоминаетъ самыя худш³я времена Карла II. Правда, всѣ эти поборники мрака не обладаютъ особенной силой, не властвуютъ, какъ прежде, но они проникаютъ всюду и стараются возжечъ въ низшихъ классахъ еще не совсѣмъ угасш³й фанатизмъ.

Внезапная вспышка недовольства въ одной части испанской арм³и снова какъ-бы отрезвляетъ всю нац³ю, такъ что въ 1854 году ей уже удается освободиться отъ многихъ золъ, грозившихъ серьезной опасностью. На первыхъ порахъ все даетъ основан³е предполагать, что, подъ руководствомъ такихъ вождей, какъ Эспартеро и О'Доннель, она изцѣлится и отъ своего нео-католицизма; однакожъ, недостатокъ единства въ передовыхъ дѣятеляхъ оставляетъ ее на прежнемъ пути; члены либеральнаго союза, прогрессисты и демократы, вслѣдств³е полнаго разноглас³я между собой, не сходились въ установлен³и твердыхъ государственныхпь началъ, и наконецъ, въ виду такой неурядицы, О'Доннель счелъ за лучшее войти въ соглашен³е съ остаткомъ прежней парт³и умѣренныхъ. Въ 1856 году онъ возстановилъ при ихъ содѣйств³и полновласт³е королевы, съ подразумѣваемымъ услов³емъ, что направлен³е всѣхъ политическихъ дѣлъ будетъ поручено ему.

Такъ это и было, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока еще королевская власть нуждалась въ крѣпкой опорѣ; но лишь только миновала первая минута страха, стало замѣтно тя.готѣн³е къ инымъ порядкамъ и принципамъ. Умѣренной парт³и вскорѣ было возвращено ея прежнее преобладающее вл³ян³е, но и тутъ съ самаго начала имѣлось тайное намѣрен³е замѣнить ее при первой-же возможности представителями нео-католической реакц³и. Въ продолжен³е двѣнадцати лѣтъ, отъ 1856 до 1868 года, эта система шатан³я изъ стороны въ сторону остается характерной чертой испанской политики и, разумѣется, вл³яетъ на весь ходъ общественныхъ дѣлъ. Когда y власти находится О'Доннель, поддерживаемый либеральнымъ союзомъ, современныя идеи выплываютъ наружу и прививаются къ жизни народа; но какъ только бразды правлен³я попадаютъ въ руки умѣренной парт³и, все измѣняется разомъ: неокатолическая реакц³я поднимаетъ голову и торжествуетъ; писатели, отрекш³еся отъ прогресса, ратующ³е за преимущества старой вѣры и умственной тьмы, получаютъ щедрыя награды, интрига снова входитъ въ силу при дворѣ и вся страна отдается деспотической власти суевѣрнаго духовенства.

Положен³е вещей осложняется еще съ другой стороны крайней распущенностью дворцовыхъ нравовъ, представляющихъ народу самое скандальное зрѣлище, съ другой - чрезмѣрнымъ развит³емъ промышленно-спекулятивныхъ предпр³ят³й, они увлекаютъ всю страну въ пер³одъ отъ 1856 до 1865 года, непрерывно вызывая все новыя и новыя акц³онерныя компан³и со всевозможными цѣлями, - проведен³я желѣзныхъ дорогъ, эксплуатац³и копей, устройства газовыхъ заводовъ, различныхъ фабрикъ и проч. Тогда милльоны такъ и звенѣли на словахъ, казалось, Испан³я разомъ должна была достигнуть процвѣтан³я во всѣхъ отрасляхъ своей дѣятельности на ряду съ Англ³ей и Франц³ей, но все это было призрачно, и нац³и вскорѣ пришлось пробудиться отъ радужныхъ грезъ: такъ какъ большинство ея обществъ не имѣло никакихъ прочныхъ основъ, и афера являлась ихъ единственнымъ двигателемъ, то они и рухнули при первомъ-же серьезномъ кризисѣ. Отдаленный грохотъ пушекъ при Садовой удалилъ съ полуострова иностранные капиталы, разбилъ всѣ слишкомъ поспѣшио взлелѣянныя надежды и вернулъ испанцевъ къ дѣйствительности, т. е. къ ихъ прежней нищетѣ. Разочарованные въ своихъ мечтан³яхъ разбогатѣть посредствомъ кредита, они снова отдаются старинной страсти къ приключен³ямъ и зачитываются романами Фернандесъ-и-Гонзалеса.

Это было прелюд³ей къ новой революц³и, и она дѣйствительно разразилась въ 1868 г., но преждевременно, - прежде, чѣмъ республиканская парт³я успѣла собрать всѣ свои силы и организоваться какъ слѣдуетъ, чтобы принять наслѣд³е конституц³онной монарх³и.

Когда паден³е королевы Изабеллы II удалило ультрамонтанскую парт³ю отъ всякаго вл³ян³я на общественныя дѣла, она прибѣгла къ подстрекательствамъ, къ возбужден³ю внутреннихъ смутъ и раздора, съ цѣлью вернуть свою утраченную власть. Вотъ начало той страшной междоусобной борьбы, которая не прекращается и понынѣ, возникнувъ съ того дня, какъ отецъ Кларетъ и сестра Патроцин³я были заслуженно изгнаны изъ Пиренейскаго полуострова.

Принцъ Амедей, за время своего недолгаго царствован³я, видимо не благоволилъ къ нео-като