Словцов Петр Андреевич - Историческое обозрение Сибири

больверками, на хлебородной земле, принадлежавшей Чжунгарии, не меньше и России, так как чжунгарский владелец издавна обязывался служить и прямить монарху российскому. Мы сказали 6 крепостей, потому что и Семипалатная отстроена в те же годы. Сия отважная решимость, делающая память кн. Гагарина незабвенною, была основанием важного благоустройства совне и внутри. Три или более соляных озер из группы 34 Боровых отрезаны в собственность Сибири, сверх того, знатное пространство от Тары до крепостей обезопасено от споров и набегов, засеяно 6 селений вверх Иртыша, а слобода Чернолуцкая, прежде стоявшая на волосок от беды, при настоящем ряду заселений военных и крестьянских, стала огражденною от внешних нападений. В этой купе иртышных защит надобно полагать причину постепенного развития линии на востоке до Сабинского хребта и на западе - к Яику; ей же надобно приписывать новые становья по Барабинской дороге, овладение рыбными Чанами, последовавшую возможность горных работ в предгорьях Алтая и благонадежное к югу распространение Западной Сибири. Вот как один верный шаг иногда ведет к овладению многими выгодами.

   1. Жаль, что уполномочение капитана гвардии Льва Измайлова как посланника и министра, с честью в 1720 г. въехавшего в Пекин и с отличною благосклонностию принимавшегося у богдохана, не принесло выгод ни в пограничном, ни в торговом, ни в политическом отношении. Ланг, уроженец шведский, посланный уже из Петербурга в Пекин и после Измайлова оставленный там консулом, по усильному желанию Петра Великого, держался при новой должности не более 17 месяцев {Странно, что Гамба, бывший в Тифлисе французским консулом, в своем Путешествии в Южную Россию с ветру дает этому Лангу заслуги небывалые. И сколько лжей на полустраниие (в XVIII главе II тома)!}.

   Он не только не умел рассеять мелочные подозрения пекинского министерства, но докучливостью мелочною еще раздражил надменность его и охладил в богдохане признательность к верному соседу до того, что в 1722 г. вход русских караванов был воспрещен {*}.

   {* Из Беля, родом англичанина, ездившего в 1719 и 1720 гг. в свите Измайлова в должности лекаря, можно заметить о Сибири вот что.

   На восточной стороне Урала, не доезжая Верхотурья, частые деревни и разработанные места.

   В Тобольске будто бы до 6000 пехоты и конницы, кроме казаков. Напротив, полкам надлежало войти в Сибирь не ранее 1724 г., а до тех пор было только два гарнизонных полка, да и те разделены по городам. Откуда ж такая куча строевого войска? Разве оно упредило назначенный срок вступления?

   В Тобольске было много шведов, и в том числе Дитмар, секретарь Карла XII. Они давали концерты и познакомили сибиряков с живописью, музыкою и науками. На этот счет сделано уже замечание.

   Из бумаг, найденных в Семипалатинске, Бель купил за бесценок у солдата несколько свитков.

   Между Тарой и Тобольском много деревень татарских и, кроме острогов, есть одна русская, последняя к городу. Должно быть, Бутакова.

   За Тарою один Чаусск, огражденный рвом, тыном и пушками.

   Между Томском и Чулымом много деревень русских, а далее нет ни одной до ос. Мелесского.

   Между ос. Вельским и Енисейском также много деревень русских.

   Енисейск очень велик и многолюден. В то время продана чернобурая лисица за 400 р., а бывают и ценнее. И здесь шведы давали концерт.

   По берегу Енисея и по Нижней Тунгуске, куда лежала зимняя дорога, есть деревеньки. Нельзя ни понять, ни отрицать, для чего посланник избрал этот путь к Илимску, разве имел особое поручение в этом краю. В доказательство, что у Беля нет ошибки в наименовании дороги, он упоминает, что монахи Туруханского монастыря подносили посланнику хлеб-соль.

   На этом тракте встречались им батальоны волков и, помнится, зайцев: в ином их сот до шести.

   В Илимске застал Канифера, генераладъютанта Карла XII. Там и умер этот военнопленный.

   Первая деревня от Илимска в 80 вер., потом частые и людные деревеньки по Ангаре.

   В Иркутске около 2000 домов. Тут знатный торг мехами и товарами китайскими. Полы в домах кедровые.

   Ос. Кабанский хорошо выстроен и многолюден.

   Заимка - большая деревня.

   В Селенгинске 200 домов и 2 церкви.

   В горах Удинских разрабатывается железная руда. Присланы для плавки мастера немецкие.

   За Стрелкою граница в Сорочине (т.е. на реч. Боре), в 140 вер. от Селенгинска (далее Кяхты 8ю верстами).

   Прибавить можно из Гмелина, что в 1735 г. в Красноярске было до 350 домов и лачуг, в Капском 4 двора, кроме строений в крепостце; в Нижнеудинске, вне острога, два казенных строения и 4 частных двора.

   Сделана погрешность относительно пути посланника Измайлова, поехавшего из Енисейска по Нижней Тунгуске. Я принял эту Тунгуску по нынешнему названию, как, напротив, в тогдашнее время называлась Нижнею Верхняя Тунгуска, что видно и из атласа 1745 года, и оттого вместо монахов Кашино-Шиверского монастыря выведены у меня на встречу посланника монахи туруханские.}

   2. По смерти Кансия надлежало Петру Великому в 1724 г. согласиться на составление в Селенгинске комиссии для развода с Китаем пограничной черты и подкрепить голос комиссии 2тысячным отрядом, вместо которого преемницею престола послан в 1725 г. один пехотный полк с драгунскою ротою и охранной Екатеринбургской командой в 200 чел. под начальством известного Бухгольца. Этот полк, перешедши Байкал, именовался впоследствии Якутским.

   3. Черногорский шляхтич Савва Владиславич, счастливый торгаш, которому еще в 1705 г. дано право купечествовать по всей России и которому в 1712 г. за службу государеву отдан поташный откуп, употреблен при Екатерине в Селенгинскую комиссию, в такой же степени полномочия, как и предшественник. Ему замечено в наказе о гордом невежестве китайского министерства, говорившего Измайлову, что Антара есть пограничная река и что на Иртыше надобно выстроить китайскую крепость, Владиславич, который после назывался графом Рагузинским, сам слышал и в Пекине и на границе множество нелепых притязаний, которые надлежало оспаривать в 30ти держанных конференциях, чтобы положить на мере требования полномочных Китая с пользами России. 25 августа 1727 г. заключен на речке Буре второй договор между Россиею и Китаем о разграничении от Аргуни до Сабинского хребта, о новых основаниях торговли и взаимных отношениях. Прочие домогательства, и прежде Измайлову поставлявшиеся в виду, т.е. о допущении российских консульств в городах и портах китайских, остались безуспешными; консульство в Калгане, конечно, было бы не бесполезно. Того же года составлен обоюдными полномочными трактат в X статьях и послан в Пекин, а между тем процесс разграничения, начиная с караульной избы на речке Кяхте и с китайского караула на сопке Орогойту, производился по правилу половинного деления сопок, горных хребтов, рек и долин к востоку до верховья р. Аргуни, а к западу - до Сабинского хребта (Шабин-Дабаго), тогда сопредельного с Чжунг арией, с оставлением между обеих границ межеумочной, или нейтральной, полосы. Само по себе разумеется, что размежевка границы, к чему были употреблены секретарь посольства Глазунов и стольник Колычев, происходила не по глазомеру, а по заготовленной карте и с помощью геодезистов. В восточной стороне русские комиссары жертвовали Китаю небольшими уступками, в том числе и речкою Бурою, а иногда переводили кочевья русские в свою границу, а на западе от Кяхты, по взаимной ли уступчивости или по неточному сведению о пределах ханств Саин-Ноанского и Урянхайского, знатные пространства земли приурочены к российскому владению. В октябре разменена запись пограничного развода, с приложением реестра пограничных караулов и маяков. В мае 1728 г. разменено утвердительное письмо между российским и китайским комиссарами об избрании места для торговых слобод на р. Аргуни, при урочище Цурухайту, а 14 июня, по превратному порядку, разменен на Кяхте самый трактат между Россиею и Китаем, с некоторыми переменами, о крепчайшем и вечном мире (6). Если слово вечность, столь часто злоупотребляемое, совместно с мгновенностию человеческих определений, то по превосходству оно приличествует в государственных сделках с поднебесною империей, более столетия свято сохраняющею второй трактат, конечно, не без припадков своенравия.

   В это время, еще повторим, по приказу правительства, утвердившего мнение графа Владиславича Рагузинского, чтобы иметь за Байкалом некоторую опору, строилась на другом месте Селенгинская крепость по инженерному чертежу, каким снабжен инженер-поручик Петров (Ганнибал). Мы не упоминаем здесь о крепостях, казачьими руками без фортификационного искусства строенных, по забайкальской границе даже до Сабинского хребта, ни о тех, которые в преддвериях Алтая прежде и после строены для особых намерений, а не для пограничной цепи. Собственно говоря, на всем пространстве от Сабинского караула до Убинского форпоста Сибирь тогда не имела ничего положительного насчет границы с Чжунгарией. Оставляя до другого приема протяжение границы от Омска к западу, мы должны прежде ознакомиться с окраиною приморскою, начиная с ос. Удского как с бесспорной грани.

   4. Губернатор кн. Гагарин, с широким взглядом на Северо-восток, посадил в Якутске обер-комендантом своего племянника в чине стольника для ближайшего наблюдения за деятельностью тамошнего воеводства, а сам в 1710 г. предписал якутскому воеводе тщательно разведывать о племенах северо-восточного материка и о прилегающих островах со стороны Ледовитого моря и Камчатки. Обер-комендант еще прежде побуждал воеводу разведать о Шантарских островах, понаслышке казакам известных, но на деле ничего не вышло до предписания губернаторского. Тогда воевода приказал Удского острога прикащику построить на р. Уде приличные лодки для осмотра островов. В 1712 г. казаки доплыли до устья Тугура и, там прожив все лето для рыбных запасов, уже в мае следующего года в несколько часов вышли на первый остров и не приметили никаких обывателей, кроме черных медведей. Назавтра приплыли к полдню на другой - и видели таких же арендаторов. На третьем, заметив множество соболей, лисиц, волков и медведей, вознамерились зимовать, тем более что не было недостатка для жилья и дров в лиственничнике, ельнике, березнике и осиннике. Нельзя не чувствовать вольности, с какою казаки не перестали и в эту пору предпочитать свой промысл службе. Они пробыли бы там и долее, но за недостатком продовольствия и за невозвратом своих товарищей, посыланных на Тугур за рыбою, в июне 1714 г. оставили остров, возвратились в Удской, потом в Якутск, присовокупив к сказанным известиям, что на островах Шантарских гиляки имеют зверины е промыслы. Губернатор, не довольствуясь подобными известиями, поручил в 1716 г. полковнику Ельчину хорошенько осмотреть тамошние воды и острова, в намерении завести торг с Японией, и на сей конец вскоре прислал матросов. По ссорам с воеводою и по многим другим поручениям, полковник предоставил выполнить обозрение островов сыну боярскому Филькееву, который, услышав на море от матросов, что они вопреки указу хотят зимовать на Большом Шантаре и плыть до Курильской гряды, чему и надлежало быть, по глупости сошел на берег у Тугура, а матросы исполнили свое желание, наловили соболей, пустили по неосторожности пожар, истребивший на острове леса и зверей, подплыли к берегу между Тугуром и Амуром и едва не все побиты гиляками. Вот чем кончилось одно из предприятий, когда не стало уже в Сибири предприимчивого правителя!

   5. Охотск, ничтожное зимовье, становится точкой заметною. Для сокращения на Камчатку переезда, который чрез Анадырск был и далек и опасен от корякских грабежей, губернатор предписал учредить сообщение морем, и в 1713 г. отправлена из Якутска партия казаков с воинскими, судовыми и другими запасами, с пряжею, холстом для парусов, дабою для флага и с 2000 корольков на подарки, потом, с другой партией, присланы и матросы. Они построили судно, по обычаю архангельскому, длиною 8 1/2, шириною 3 ¥ саж., и в 1716 г. пустились в нем. Принесло их к устью Тигиля и противным ветром опять отнесло к Охотску, откуда снова направились к Камчатке, пристали к Хариюзовке, и с помощью случившихся из Нижнекамчатска казаков вошли в устье Компаковой. Весною 1717 г. возвращающееся судно по причине льдов пришло к Охотску около половины июля.

   6. Мы воротимся к Охотску, когда расскажем происшествия Камчатки, Анадырска, Нижнеколымска и УстьЯнска, потому что во всех этих местах возбудилась живая заботливость чрез предписания губернатора. Теперь кстати податься назад, чтобы связать нить повествования с концом, покинутым во II периоде.

   К прежним известиям о низвержении Атласова казаками надобно прибавить, что он и следовавшие за ним два прикащика, Миронов и Чириков, лишены жизни от сослуживцев за обдел в незаконной наживе; что начинщиками убийств были казаки Анцыферов и Козыревский, что камчадалы и коряки, увлекаясь казачьим самовольством и собственным мщением, так же поступали со сборщиками и грабили ясачную казну; что сбираемый ясак с 1707 г. в первый раз дошел до Якутска в 1714 г.; что в проезды с ясачною казною погибло на дороге до 200 человек, начиная с 1703 до 1715 года, т.е. до открытия водяного сообщения по Охотскому морю; что при отдаленной бессудности и безнаказанности вспыхивала среди казаков необузданность и после упомянутых злодейств. В продолжение сумятицы близ Авачинской губы в 1710 г. разбилось японское судно, и один из японцев, года через три, препровожден в Петербург. Между тем заводчики кровавых дел, Анцыферов и Козыревский, для заглаждения преступлений, с помощью товарищей, усмирили большерецких камчадалов, потом отправились на байдарах в поход на 1 и Курильский остров и вступили в удачный бой, после которого Курилы и склонились к подданству. Оттуда казаки поплыли на 3 карбасах (в добычу полученных) на 2й остров, где, увидев многолюдную толпу, собравшуюся для отпора, начали, за недостатком пороха, убеждать словами к платежу ясака, но без успеха в сентябре возвратились в ос. Большерецкий. В 1713г. от имени якутского обер-коменданта приказано Козыревскому плыть для разведания о состоянии островов Курильских. Далеко ли Козыревский плавал и с кем, или собрал сведения от жителей 1-го острова и поверил чрез разговоры с японцами, кораблекрушение потерпевшими, только то не безызвестно, что впоследствии он имел какое-то описание островов, с присовокуплением примечания, что японцы приезжают на 6й остров для нагрузки руды. Судя по времени, описание Козыревского могло дойти до рук губернатора кн. Гагарина и взойти к правительству без имени сочинителя как преступника. Ибо не могло статься, чтобы Петр Великий, без предварительных сведений со стороны сибирского начальства, довольствуясь одними показаниями японца, в столице находившегося, решился в январе 1719г. отправить геодезистов Евреинова и Лужина к Курильской гряде. Геодезисты, по словам открытой инструкции, ехали будто для решения вопроса, сходится ли Азия с Америкой, но на деле не тем занимались и из Большерецка поплыли не к 6-му острову, на котором в упомянутом описании сделано ориктогностическое указание, но к 17-му Шимуширу (Симусиру), без сомнения японцем обозначенному, и обратно отплыли в Большерецк и Охотск. Крашенинников ближе мог знать это секретное дело, нежели Миллер понаслышке от шкипера, которому, быть может, и запрещено разглашать правду. Был отголосок, что государь в Казани изъявил геодезистам удовольствие за исполнение поручения, но далее не видно никаких попыток на осмотренный остров. Перейдем в Анадырск.

   7. Когда вследствие известного губернаторского предписания отбирались якутскою канцелярией показания от казаков, в Анадырске служивших, нашлись некоторые сведения, относящиеся до сопредельного края, именно, что примеченные на Карагинском острове еловые и сосновые бревна в землянках островитян приносятся к ним морским восточным ветром, как и на восточном берегу Камчатки; что число чукотского племени, по разным сказкам, от 3500 до 4500, что они делятся на оленных и оседлых {Капитан Литке, при обыкновенной своей внимательности, вот что говорит в Путеш. кругосветном: "Чукчи не одного происхождения. Оленные, называя себя чаукчу, говорят одним наречием с коряками оленными, след., одного и поколения: они великорослы. Оседлые, называющиеся намоллами, имеют наречие, сходное с кадьякским, след., одноплеменны с эскимцами, также и малорослы. У чаукчу и намоллов лица одинаково плоски с высунувшимися скулами, только у последних заметны облики монгольские, иногда с углами у глаз, вздернутыми кверху. Сидячие беднее оленных". Те и другие показались нашему мореходцу общительными и приветливыми, но таковы ли они в самом деле, когда бы довелось русским быть среди их земли, вдалеке от вооруженного шлюпа, это еще вопрос. У Крашенинникова, напротив, коряки оленные описываются, при всей высокомерности и хвастливости, малорослыми, сухощавыми, ревнивыми, с продолговатыми лицами, с глазами наискось и не похожими на чукчей Литкиных. В самом деле, если бы чукчи и оленные коряки были родичи, с чего и за что между ними бывала вечная война? Коряки оседлые, по описанию Крашенинникова, наружностью более походят на чаукчу, да и названы у него чаучу. Надобно еще пожелать точнейшего взгляда на племена, прижатые к сибирсковосточной окраине, и с филологическим знанием сравнить их диалекты, дабы открыть, один ли был у них язык коренной или, напротив, включал в вопрос и камчатские наречия. По-моему, оленные коряки более походят на намоллов, а сидячие - на оленных чукчей.}, из коих первые живут будто бы в камнях, последние - в землянках при берегах морских или речных, а те и другие питаются оленями, китами, моржами, рыбами и растениями; что в Чукотии, по безлесью, нет соболей, только одни волки и красные лисицы; что против Чукотского Носа есть остров, заселенный зубатыми людьми, с которыми чукчи ведут войну лучным боем; что за островом лежит большая земля (берег Америки) и оттуда получаются куницы, привозимые для мены в Анадырск, что до той земли можно на вьючных оленях (?) поспеть от Носа в 10 недель; что из Анадырской губы до Носа чукчи на байдарах плавают недели в три. Известия сего рода после подтверждены и чукчами, в небольшом числе в 1718г. поддавшимися Российской Державе; известия сии, которых никто не уважал в свое время, могли бы убедить в разделении Азии от Америки самого Миллера, из которого занят этот перечень, убедить в том, что простонародные сведения о Чукотии удовлетворительнее, чем известия плавателя Дежнева, и что сказание его о времени перехода от Носа до Анадырской губы далеко не подходит к правде.

   В 1713 г., по сказанию Сборника, проехал чрез Тобольск в Анадырск капитан Татаринов, для управления Камчаткою; ему дано 58 драгунов с казаками, в 1714г. (там же) велено в Анадырске распорядиться походом, чтобы земляной Олюторский острожек, стоявший на дороге Камчатской, взять от непокорных коряков и построить острог деревянный, конечно, для пресечения озорничеств со стороны грабителей, и мирных и немирных.

   8. В то же время подобная заботливость показывалась в двух крайних острогах к Ледовитому морю, потому что при опросах и расспросах, какие делались по предписанию губернатора, ожила в казачьей памяти старая молва казака Стадухина, нижнеколымского строителя, о большой земле, будто бы виденной в пространстве моря, против устьев Яны и Колымы, а по другим слухам - против Индигирки и Колымы или еще против Индигирки и Яны, по оптическому положению облаков или туманов. Молва сия, с 1645 г. плесневевшая в глухих отголосках черни, не вовсе очистилась при ответах, какие отбирались в Усть-Янске и Нижнеколымске. После особливого губернаторского предписания от 28 января 1711 г. сделаны отправления водою и по льду с устьев Яны и Колымы, и в 1714г. еще повторены разыскания казачьими партиями; но Сибирская Атлантида исчезла. Наперекор опыту, якутский сын боярский Амосов в 1723 г. возобновил старую помолвку о большом острове, и в следующем году он отделался указанием на острова, после известные под именем Медвежьих {Сержант Андреев, как видно из Сиб. вестн. 1823 г., описал 5 Медвежьих островов в 1763 г., а Вран­гель, на нартах ездивший до Шелагского мыса, определил их широту и долготу.}. Но в дерзком невежестве превзошел своих предшественников казак Аф. Шестаков, который, не умев ни читать, ни писать, выдавал в царствование Екатерины Первой в Петербурге письменные карты своей съемки, выставляя на них остров Копаев, длиною в 10 степеней, а позади него к северу - большую землю. Делиль и Буаш, основавшись на авторитете Шестакова, издали в Париже карту, поместя остров под 73®, а большую землю - под 75® ш. Мы не замедлим в своем месте досказать, какое поприще открыл себе велеречивый казак.

   9. Капитан флота Витус Беринг, во исполнение инструкции, 23 декабря 1724г. собственноручно начертанной Петром Великим, для решения вопроса: сходится ли Азия с Америкой, прибыл в октябре 1726 г. в Охотск, из 11 жилых дворов тогда состоявший {*}.

   {* Не повторяя инструкции, напечатанной во многих книгах и в Первом морском путешествии россиян Берха, я выписываю из последнего населенность восточных мест в тогдашнее время:

300 домов		в Якутске
11 "		в Охотске
17 "	и часовня	в Большерецке
17 "	и часовня	в Верхнекамчатске
40 "	и церковь	в Нижнекамчатске

   }

   В разных партиях приехали туда с запасами сотрудники экспедиции, лейтенанты: Чириков и Шпанберг, мичман-журналист Чаплин, двое геодезистов, двое штурманов, иеромонах Иларион {Берг в числе чинов экспедиции поместил и монаха Козыревского, Ручаюсь, что это имя написано так, а не исторически. Правда, что Беринг говорил с Козыревским об островах Курильских, но для чего ему брать с собой человека, не имевшего географических сведений о крае?}, лекарь, матросы, солдаты, мастера и господские люди. Не в одно также время 1727 года экспедиция отправилась морем из Охотска в Камчатку. Они, усевшись на боте Св. Гавриил, 9 июня 1728 г. на воду спущенном в Нижнекамчатске, и предавшись покровительству Божию, 13 июля вышли в море в числе 44 чел., начиная с капитана до корякского т олмач а. Счисление судовое велено от Нижнекамчатского меридиана, которого широта отмечена в 56® 03', журнал начался с 14 июля и продолжался в направлении к северу до 16 августа, в которое бот находился в ш. 67® 18', а в долготе к востоку от принятого меридиана 30® 17', или, что то же, в д. 210® 46' 17" от ос. Ферро. В сей точке, признав астрономо-географическую задачу решенною, Беринг приказал в 3 часа 16 августа объявить, что указ исполнен, и поворотить бот назад. Экспедиция 2 сентября явилась в Камчатскую губу. В следующем, 1729м, году Беринг, руководствуясь местною наслышкою о близости Америки и не менее собственным замечанием, что на море не было огромных валов, толкнулся было к востоку с

   6 до 9 июня, но по благоразумной недоверчивости к своему судну и такелажу поворотил на запад и, обогнув известную Лопатку, 24го вошел в р. Охоту и грянул из 51 пушки. История, именем России и Сибири, откликается на толь торжественный залп восклицанием хвалы благодарной. Экспедиция подарила наукам невиданную карту берегов Охотского и Камчатского, с прилежащими островами, и игру магнитной стрелки.

   На пути к Якутску Беринг встретился с казачьим головою Аф. Шестаковым, который по указу 1727 г. (26 марта) ехал покорить непокорных коряков и чукчей и открыть на Ледовитом море большую землю, 77 лет видимую невидимку. Встреча Беринга с безграмотным казаком не большая редкость; но, когда вспомнишь, что этому казаку подчиняются в се команды северовосточн ого края для исполнения обещаний неудобоисполнимых, недоумеваешь, что скажет о том история.

   10. Шестакову как начальнику экспедиции, которую можно назвать Чукотскою, даны от адмиралтейской коллегии штурман Генс, подштурман Федоров, геодезист Гвоздев, рудознатец Гердебол и 10 матросов. В Екатеринбурге получил он несколько небольших пушек и мортир с принадлежностями. В Тобольске присоединен к нему драгунского полка капитан Дмитрий Павлуцкий и 400 казаков даны им в команду с повелением, чтобы все команды якутских острогов и зимовьев были им послушны. В Якутске расстались Павлуцкий и Шестаков, первый отправился к Нижнеколымску, последний - в Охотск. Здесь он взял суда, на которых Камчатская экспедиция прибыла; бот Гавриил под управлением Генса Шестаков отдал племяннику с тем, чтобы он осмотрел и описал все острова от р. Уды, а сам поплыл к ос. Тауйскому на другом судне, к несчастию разбившемся, и едва спасся с несколькими людьми из команды. Отсюда с сборною командою русских и иноплеменников, состоявшею из 150 чел., следуя на р. Пенжинудля убеждения коряков к подданству, встретился Шестаков с большою толпою чукчей, шедших на оленных коряков; вступил с ними в бой и в горло стрелою поражен смертельно. Сражение происходило 14 марта 1730 г. между pp. Паренем и Пенжиною.

   За три дня до своей беды Шестаков дал приказ в Тауйский острог, чтобы послать казака Крупышева на мореходном судне нар. Анадырь для приведения жителей, против той реки кочующих на острове Столб-Корга {Полно, был ли обитаем этот островок?}, в ясачный платеж, и взял бы он на свое судно геодезиста Гвоздева. Что ж касается до племянника Шестакова, он разъезжал по Охотскому морю, был в 1730г. в Удском, дважды - в Большерецком и в сентябре возвратился в Охотск. Тем и кончились заполошные предприятия Шестакова, после которого Павлуцкий становится доведью экспедиции.

   11. В междудействиях экспедиции в 1729 г. прибило к Камчатской лопатке японскую бусу, полгода носившуюся по морю. На ней были товары и 17 японцев. Они выгрузили с помощью лодки товары и вещи на берег, чтобы успокоиться на земле. Случайно наехал на них с командою камчадалов пятидесятник Штинников, которого плаватели-горемыки в радости одарили товарами и вещами, но к новому горю мнимый покровитель чрез двое суток скрылся, чтобы воспользоваться железом с бусы, которую отнесло бурею далее по берегу. В то время, как Штинников предавал огню бусу, японцы на лодке плыли мимо горевшего судна, вскоре увидели за собою погоню знакомых камчадалов, которым приказано перестрелять и переколоть их. Двое остались в живых и взяты Штинниковым в холопство, по казачьему обычаю того края и времени. К счастью, узнал о приключении приехавший из Якутска прикащик, бросил злодея в тюрьму до решения, а японцы, по приказу Павлуцкого, командовавшего тогда в Анадырске и Камчатке, отправлены в Петербург, где они успокоены, окрещены под именами Косьмы и Дамьяна (Шульца и Поморцева, по Миллеру) и имели счастие рассказать о своих приключениях самой императрице. Правительство старалось сдружиться с соседями, а невежи-служители его свирепствовали из низкого корыстолюбия. Таков был стиль сибирской службы!

   12. Павлуцкий, приказав штурману Генсу плыть на рейд Анадырский для содействия экспедиции, сам в марте 1731 г. выступил в поход из Анадырска с 215 русских, к которым присоединились сотни две коряков и юкагир, и шел через pp. Белую и Черную на север, к Ледовитому морю. По прошествии двух с лишком месяцев, делая в день верст по 10, он дошел до устья немалой реки, в море вливающейся, и оттуда через две недели прибережного хода сошелся с кучею чукчей вооруженных. Сделаны им внушения к подданству, но предложения не приняты. Завязалось 7 июня сражение, и неприятель сбит с поля. Наши шли вперед, и 30 июня случилась другая сшибка, кончившаяся также в нашу пользу. Победители шли к Чукотскому Носу и хотели поворотить к заливу Анадырскому, как чукчи, в нарочитом количестве собравшиеся, дали 14 июля третью битву и, сколь много ни потерпели, никак не склонялись к подданству. В числе добычи нашлись вещи убитого Шестакова. Через 29 дней ходу осторожного отряд Павлуцкого прошел гористый нос, в море высовывающийся, у анадырцев называющийся СердцеКамень, и наконец 21 октября возвратился в Анадырск. Говорят, что много пленных обоего пола выведено на Колыму и, посланные оттуда к Якутску и Иркутску, все изгибли дорогою. Из Чукотского похода, к сожалению, наукам не досталось никакой добычи: ни указаний рудных, ни замечаний географических или физических {В Путеш. капитана Сарычева сказано, что есть неизданные журналы Павлуцкого.}. Только и известного, что Гвоздев на судне Крупышева в 1732 г. был в ш. меж 65 и 66®, на берегу острова близ американского берега, где видел островитян, но не мог разговориться, за неимением толмача.

   Нетрудно заметить, что экспедиция, обещавшая примирение чукотского племени, не только не отодвинула границы нашей к морскому берегу, но и прежнюю беззащитную, живыми урочищами обозначенную, подвергла неизвестности опасений, посеяв надолго озлобление и мщение. Нетрудно заметить, что экспедиция с самого начала до конца есть отвага необдуманная; трудные цели, средства неприготовленные, нет суммы для путевых расходов, ни способов для удовлетворения нуждам, команды Шестакова и Павлуцкого жили отъемом местного продовольствия. Мы сказали, что экспедиция надолго посеяла озлобление и мщение, а эти семена начали всходить около 1738 года. Двухтысячная толпа чукчей, лучным боем вооруженных, врасплох нахлынула на олюторских коряков, ограбила их и многих увлекла в полон. Чтобы послать отряд из Якутска на Анадырь, требовалось 34 недели на поход и сколько времени на переписку с правительством? При суждении о трудностях похода несвоевременного, в кабинете министров решено в 1741 г. (14 января) умножить в Анадырске команду строевую и казачью, которой доставало только на оборону своего поста {Война с чукчами с 1747 г. возобновилась и продолжалась 8 лет (из бум. сибирского генерал-губернатора 1816 года). В 1752 г. послана из Тобольска в Анадырск сотня солдат под начальством майора Шмалева (из Тоб. Сборника).}.

   Если бы Сибирская история могла знаменовать свои эпохи медалями, мы не решаем, достаточно ли одной медали, чтобы изобразить на ней Хабарова и Степанова, а на обороте Шестакова и Павлуцкого. Шестаков, похожий на Хабарова, мог быть Степановым, но Павлуцкий, как знакомый с военною службою, им не чета.

   13. Камчадалы, выпроводив назад команду Берингову, вскоре наслышались о рассеянии ополчения Шестакова и, не опасаясь пушек, лежавших по острогам без канониров, выжидали только отхода бота Гавриила, на котором большой части Нижнекамчатского гарнизона надлежало отплыть в Анадырск, выжидали, чтобы целым племенем на всех местах открыть против Русской Державы бунт, предумышленный и совершенный в течение прошлой зимы. Бот 20 июля 1731 г. снялся из-под крепости, но за противным ветром остановился в устье Камчатки. Нетерпеливые камчадалы, и в том числе крещеные тойоны с соумышленниками, в тот же день начали убивать казаков и русских жителей, не щадя ни пола, ни возраста, и грабить имущество; они завладели крепостью и все в ней выжгли, кроме церкви, в которую снесено имуществ о обывательское. Несколько спасшихся известили командира бота. Генс на другой день прислал партию из 60 казаков для увещания; 26-го подвезены с бота пушки, сделаны проломы в стенах крепостных, пороховая казна вспыхнула, церковь сгорела, и изменники бежали для продолжения бунта. Огорченные казаки рубили камчадалов без разбора. С вестью о разорении Нижнего острога дальние соумышленники устремились на разорение двух прочих и врасплох умерщвляли казаков, пока отряд из Нижнего не подошел и не испроверг возмущений разноместных. Впоследствии для исследования причин бунта и убийства японцев приехали штаб-офицеры Мерлин и Павлуцкий во исполнение громкого указа 1733 г. (21 мая), провозглашенного насчет притеснений, деланных ясачным в Камчатке и вообще в Якутском краю. Трудно было следователям обнять всю совокупность неправд; довольно было показать ближайшие причины бунта, долговременно таившегося в сердцах камчадалов, и наименовать главнейших из них изменников и убийц, не закрывая двух предпоследних прикащиков в излишнем сборе ясака и не оправдывая изверга Штинникова. Следователи в продолжение следствия, и по окончании его, занимались отстройкою Нижнекамчатского острога и оставались в Камчатке по август 1739 года. Правительство в мудрости своей сократило число приговоренных к смертной казни {По конфирмации повешены: двое прикащиков и Штинников да в страх и обуздание в каждом остроге по два камчадала, которые были главными производителями бунта.}.

   14. Еще не дошли до правительства вести о двух происшествиях: походе Анадырском и бунте Камчатском, как оно уже приступило к важной мере насчет северо-восточного края, чувствуя впредь сомнительную судьбу его. Уверясь, что якутскому начальству невместно заведывать дальним краем, оно не признавало приличной точки ни в Анадырске, ни в Большерецке, дабы с присвоением власти сократить самую перевозку тяжестей. По сим уважениям 30 июля 1731 г. Охотск избран средоточием северо-восточного правления.

   Начальнику охотскому дана тогда инструкция в 33 статьях следующего содержания {К удивлению, инструкция, по докладу Сибирского Приказа, дана на имя Григория Скорнякова-Писарева, который по телесном наказании и лишении всех прав состояния сослан был в Жиганск при Петре Втором за то, что при Екатерине первый вошел с Толстым, Девиером и прочими в преступный замысел располагать наследием престола. Оттуда переводится начальником Охотска с жалованьем в 300 р., хлеба - 100 четвертей, вина - 100 ведр. и обещана императорская милость; но 17 апреля 1732 г. опять Писарев отсылается в Жиганск. Сенат признал за лучшее определить приличных командиров в Охотск и Камчатку. В Словаре достопам. людей Писарев начальствует в Охотске до 1740 года. Не знаю, когда отменен о нем указ 1732 г. В П. С. Законов этого не видно.}.

   С назначением Охотска в начальственное место Камчатки, Северо-востока и всех предприятий на тамошних водах устроить его портом; для водяных сообщений завести судна 4, на которых и отправлять все тяжести в Камчатку.

   Из 1500 служивых людей, указом 23 марта 1727 г. назначенных в распоряжение Якутского воеводства, отделить 300 казаков в команду Охотскую; перевесть из Илимска до 50 семей крестьянских для пашни и дать им семена; разместить до 30 кибиток тунгусов-скотоводцев в Охотске, по дороге Охотской, в Удском, в Камчатке, дать им льготы, чтобы племя лошадей и коров у них разводилось.

   Нельзя ли от Якутска сделать водяное сообщение до Охотска?

   Смолу начать высиживать и завесть ручные доменные печки для плавки железной руды, для снабжения тем и другим новой морской экспедиции.

   На Шантарские острова посылать за ясаком.

   Смотреть за камчатскими прикащиками, определя туда комиссаров, заводить в Камчатске церкви, купечеству тамошнему дать льготы на Шлет, перевозить купцов на судах с платою, завести там кабаки, вино брать из Якутска, пока не разведется свой хлеб, и за нехождением денег продавать вино на мягкую рухлядь.

   Капитана Павлуцкого {Дмитрий Иванович Павлуцкий, о котором несколько раз упоминалось в этом периоде, был тобольский уроженец из рода Павлуцких, которых предок шляхтич Ян, из Польши вышедший, послан с прочими с 1622 г. на службу в Сибирь. Потомки его служили в детях боярских и не всегда были свободны от подушного оклада, как видно из фамильных бумаг дома Павлуцких, уже погасшего в мужеском поле. Дмитрий, в чине капитана Тобольского драгунского полка,отправясь с Шестаковым для усмирения чукчей, дослужился там до майора, был командиром Камчатки, следователем известных злоупотреблений на полуострове и по Якутскому ведомству. В 1747 г. возобновились набеги чукчей на коряков, подведомых Анадырску, где тогда находился Павлуцкий. При первом известии о чукотском разорении ближних к оря к ов (п о сл овам Тобольског о Сборника ) Павлуцкий 21 марта ночью пошел на нартах и лыжах догонять неприятеля с 80 человеками казаков и коряков при двух сотниках, остальной же команде, сколько можно собрать, приказал следовать за собою. Скоро догнал и увидел их на высокой сопке, в превосходном множестве. Сделал совет, нападать ли на неприятеля или сождать остальную команду. Один сотник говорил, что лучше отабориться нартами и оленями и сождать команду; но другой, Горницын, удалый (забоячливый, по Сборнику), сказал с досадою: наши казаки воисты дома, а в виду неприятеля трусливы; теперьто и бить злодеев, пока они в куче, а где их сыщем, когда разбредутся по загорьям? Павлуцкий, по свойству своего духа, принял последнее мнение и приказал ударить на чукчей. Кинулись на сопку, а чукчи стремительно бросились на наших, так что надлежало уступить первому натиску, но наши, увидев, что часть чукчей, обойдя сопку, явилась с тыла, сробели, и многие пали на оленей и бежали. Павлуикий с оставшимися казаками храбро защищался и отступил верст на пять, но наконец со всею дружиною убит. Это известие согласуется и с словом Крашенинникова, который в своей Камчатке назвал Павлуцког о покойным. В Поколенной росписи Павлуцких Дмитрий отмечен в кружке: умре бездетен, да и только.} взять в команду; не лучше ли возобновить ос. Олюторский; японцев, заносимых бурею, отвозить в знак дружества для заведения торга и осматривать острова Японские.

   Вот сокращение видов, какие по указаниям бывшего губернатора кн. Гагарина правительство распространяло в своих распоряжениях, для лучшего обладания северо-восточным краем. Выражения, особым почерком написанные, помещены в инструкции со слов Беринга, по возвращении представлявшего некоторые усмотрения. Повеление определить комиссаров в Камчатку происходило также из представления Беринга, доведя его до сведения, что в Камчатке при сборе ясака третья часть и более дается в подарки сборщикам. Прибавить надобно и то, что с сих пор Охотск сделался местом поселения людей, осуждаемых или за долги, или по сомнениям, и также на каторгу с тем, чтобы там распределять их в прежние состояния, записывая бывших купцов - в купцы, мастеровых - в мастеровые, крестьян - в хлебопашцы. Граф Миних, сомневаясь в ожидаемых пользах от Охотска, куда в 1731 г. сослано 153 чел. (уж ли все военных?), полагал лучше ссылать виноватых на сибирские железные заводы.

   Изложив распоряжения, как исторические, не излишним считаем примолвить: а) что Амгинская крестьянская слобода есть колония Илимская, вследствие инструкции 1731 г. на Амгу переселенная для хлебопашества, года через три удающегося в произрастании ячменя {При настоящем распространении земледельческих сведений, благодаря преполезной газете сего имени, уповательно, испытают на Амге посев вазовских и гималайских хлебных зерен.}; б) что заведение Ямского острога в заливе Пенжинской губы, устроенного в 1739г. для обуздания прилегающих коряков, принадлежит начальству Охотского порта; в) к его же распоряжениям относится и Гижигинское укрепление, около 1765 г. начавшееся.

   После сего надлежало бы нам перейти на сухую сибирскую границу, какая пролегала от Иртыша к Уральскому хребту, но Вторая Камчатская экспедиция, хотя она касается нашего плана в одном обзоре берегов Ледовитого моря, задерживает на распутьях Северо-востока и Северо-Запада. Да и как не дать места этой экспедиции в составе Исторического обозрения?

   15. Намерение Второй Камчатской экспедиции, вызванной самим неутомимым Берингом, в гадательном заключении о расстоянии Америки от Камчатки на 600 миль {От Авачи до мыса Св. Ильи, в 68 градусах долготы, выходит 4 065 верст.}, состояло: а) в подтверждении, точно ли та и другая за Чукотским Носом стоят отдельно; б) в обязанности объехать Чукотский угол с юго-востока на северо-запад или обратно; в) в осмотре устья Амура, Шантарских и Курильских островов и прикосновенных берегов Японии; г) в открытии берегов Америки; д) в обозрении и определении окраин Ледовитого моря, от Печоры до Чукотского Носа, разделенными судами. В подвигах экспедиции участвовали с Берингом капитаны Чириков, Шпанберг с другими морскими чинами; по ученой части академик Делиль де ла Кройер, частью профессора истории естественной и общежительной Гмелин и Миллер, адъюнкт Штеллер, студент академии Крашенинников, геодезисты, Делилем любимые, Красильников и Попов, горные практиканты, пробирный мастер, механик, молодые люди, в Московской духовной академии учившиеся. Всех людей, исключая Гмелина и Миллера, съехалось в Охотск до 200. Дело откроет и имена флотских офицеров, по берегам северного моря странствовавших, в пользу которых заготовлены магазины продовольствия при устьях больших рек и чрез сибирского губернатора обвещены прибрежные ясачные, чтобы были готовы подавать морским судам возможные пособия и во свое время зажигали бы маяки по ночам.

   Другой экспедиции толь огромной, толь торжественной доныне не бывало чрез всю Сибирь, и дай Бог, чтоб, из сострадания к краю бедному, впредь никогда не слыхать знаменитости толь разорительной. Четыре раза надлежало экспедиции садиться на воды, четыре раза выходить со всеми грузами на сушу, с угнетением жителей при каждой перемене. Сколько артиллерийских орудий и снарядов, сколько корабельных тяжестей, сколько тысяч пудов провианта надлежало якутам перевезть из Юдомского Креста до Охотска {Какие изнурения, какие уроны в лошадях терпели якуты от перевозки тяжестей, начиная с открытия Камчатки, можно читать записку якутского племени головы Аржакова. Этому так и быть; но бережливее ли поступали с жителями Сибири профессора-немцы? В марте 1735 г. Гмелинс Миллером, отправляясь из Иркутска за Байкал налегке, как сам пишет, не довольствовался 37-ю лошадями, провинциальною канцелярию) назначенными, ни прибавленным числом, но велел насильно на базаре отнять, сколько хотел, а с Голоусной станции поехал на 150 лошадях. Что ж подумать о поезде морских чинов?}.

   Если прибрежные путешествия по морям, Ледовитому и Охотскому, могли совершиться независимо от непосредственного влияния Беринга, под главным наблюдением Сената и коллегии, чему ничто не мешало; то не ближе ли, при известном устройстве Балтийского флота, толще экспедиции сесть в Кронштадте на шлюпы, и плыть к делу? Будучи, однако ж, далеки от минувшего, чтобы мнение свое причитать кому-либо в укоризну, мы не можем похвалить Беринга как мужа ученого и самовидца природы охотской, за ту скромность, что он не остерег правительства от ложных мер разведения хлебопашества в Охотске и Удском. Посмотрим на исполнение.

   Одно из главных требований, чтобы коснуться берегов Японии и обозреть Курильскую гряду, кое-как было исполнено капитаном Шпанбергом и лейтенантом Вальтоном. Первый видел Японию в ш. 38® 41' и на обратном пути - бородатых айнов будто бы в ш. 43® 50', конечно, на Матсмае, которого он коснулся и в ш. 41® 22'. Последний, по своему счислению находясь западнее 11® 45' против первого Курильского острова, был в ш. 38® 17', потом будто бы спускался до 33® 43' и имел сообщение с японцами, по-видимому, южнее столицы Эддо, высылал людей на берег, дружелюбно угощенных в разных домах, и сам с таким же дружелюбием угощал посещавших его яхту. Сенат с коллегиею, не уважив вестей обоих офицеров, как они гостили в Японии, ни их счислений, велел повторить плавание, неудачнее прежнего конченное.

   К исполнению другого главнейшего требования, чтобы открыть берег Америки, в держанном совете морских офицеров изъявлены два мнения: одно, чтобы держаться карты, от Сената данной и составленной братом Делиля де ла Кройера, на которой показаны в ш. 45® земли, виденные мореходцем Гамом, другое, основанное на добром смысле флотских офицеров, чтобы пуститься к северо-востоку. Если бы экспедиция решилась на последнее, она наткнулась бы на гряду Алеутскую, подле которой, как постолбовой дороге, достигла бы искомого берега Америки. Но Беринг и Чириков предпочли следовать данной от правительства карте, и, не совершенно убежденные в ея верности, они юго-восточным обыском хотели очистить только указ и стремились по своим мыслям к Америке. Чириков, во время тумана разлучившийся с командором в ш. 41®, коснулся в 1741 г. американского берега в ш. 55®, а командор через три дня в ш. 58® 28'. Оба старались разведать о состоянии открытой матерой земли, но разведывания были маловажны и счетисты по утрате посыланных людей. На обратном пути застигли обоих мореплавателей ветры, бури, дожди, цинготная болезнь, изнурение, смертность и неразлучные с тем бедствия. Чириков больной, лишась 2 лейтенантов и 21 из 70-ти матросов, 9 октября вошел в Авачинскую губу, не без горести, потому что Делишь, силясь сойти на берег, испустил дух на деке. Командор, наименовав один мы с острова Кадьяка, пройдя в августе Шумагинские острова, так названные по имени матроса, тут погребенного с его пакетбота, и вскоре сдав команду Вакселю, с самоотвержением слышал об изнеможении команды, об усиливающейся смертности, равно и о том, что давно не знают широты плавания. Наконец придвинуло пакетбот к незнаемому берегу и бурею перебросило его через камень. Ваксель и Штеллер съехали на берег, чтоб осмотреть покрытое снегом пристанище. Нашлась речка, еще не замерзшая, но лесу не было. В песчаных буграх начали рыть ямы для казарм, и в одной из таких ям 8 декабря кончил деятельную жизнь бессмертный Беринг. Кладбище его и частью команды слывет о. Беринговым {Остальная команда из 45 служителей, за исключением 30ти на ос