Станиславский Константин Сергеевич - Письма 1886-1917

обходимо с твоей стороны мужество. Я хочу издали помочь тебе добыть его в себе. Не словами и поучительными фразами возбуждается оно, а кое-какими мыслями. Слабый человек теряется в решительную минуту и ничего не находит лучше, как горевать или раскаиваться о прошлом, или мечтать о будущем. "Отчего я вовремя не подготовился!" "Поскорее бы проходило это испытание!" Так вздыхает слабый, как раз тогда, когда надо действовать. Сильный человек говорит себе так: "Не время рассуждать о том, чему не поможешь! Хорошо ли, дурно ли я подготовился - сейчас не важно. Важно - возможно лучше воспользоваться тем, что есть. Для этого надо 1) быть бодрым и свежим, насколько это возможно. Поэтому буду особенно правильно питаться, спать, гулять и не переутомляться. 2) Надо устранять все, что мешает энергии. Поэтому буду во что бы то ни стало избегать всяких пессимистических предположений, вроде: "а что будет, если я провалюсь", "а что, если я выну такой-то билет".

   Это все равно что читать ругательные рецензии как раз перед выходом на сцену. Надо делать так, как делает Немирович. Затеял ли поездку он или начал сезон - он никогда не справляется о том, кто что предсказывает или какие сборы; их он считает потом, когда подводится итог сезона, а во время кампании он только заботится, чтобы как можно лучше воспользоваться минутой и тем, чем располагают он сам и театр.

   Ложась спать, старайся думать о том, что клонит к подушке, а не толкает от нее. Коли суждено выдержать, так выдержишь экзамен, не суждено - ничего не сделаешь.

   Да, неприятно провалиться, потому что - скучно, но беды в этом нет никакой, так как это случай, и, по-моему, ты сделал все, что нужно и что должен был сделать. Итак, в решительную минуту думай о том, что близко и прямо относится к делу, и ни о чем другом. А когда экзамены пройдут, мы будем думать, что они принесут. Итак, делай, что надо, и ничего лишнего.

   Кончаю на следующий день, перед самым отъездом в Киев¹. Вчера, не успев докончить письма, я пошел доигрывать последний акт. Сыграл, разгримировался, акт кончился. Бегут ко мне (Немирович уже уехал). Что делать, публика скандалит. Скалой (губернатор) со всей свитой - стоит, хлопает и ждет выхода артистов. Пока советовались, пока разгримировались, пока оделись - прошло добрых 15 минут, а публика все скандалит. Пришлось в пиджаках, с едва стертым гримом выходить раз 10-15. Фурор был страшный. Сегодня не дают покоя польские артистки. Все хотят переходить на русскую сцену. Привезем с собой целую труппу и будем кричать в России: "Еще Польша не сгинела!"

   Обнимаю крепко-крепко тебя и Кирюлю. Мысленно благословляю и от души желаю, чтобы время экзаменов для тебя и Киры прошло быстро и неутомительно. О Кириных экзаменах ничего не знаю, а спросить боюсь - она девица строгая, но вумная и добрая, поэтому напишет, когда будет нужно.

   Бабушку обнимаю, Кирюлю - нежно целую, тебя благословляю, Володе жму руку, а всем кланяюсь.

  

  

   15/VII-912. Ессентуки

   11 июля мы написали Вам телеграмму, но не послали ее. Вспомнилась история такой поздравительной телеграммы, посланной Чехову. Ее послал Тихомиров, наш бывший, а теперь покойный артист. Чехова разбудили, он взволновался, с него взяли рубль, а когда он увидал измокшего нарочного, который привез верхом ненужную телеграмму, Чехов от себя прибавил ему другой рубль. Распечатали - "Приношу сердечное поздравление". Антон Павлович бросил телеграмму и заявил: "Напишите же ему, что я его роль в пьесе вычеркнул, а ему дам другую роль - почтальона, который привозит телеграмму и сейчас же уезжает".

   Я испугался такого же пассажа. Нет, в далекое имение не следует посылать телеграмм. Решил написать письмо, но с лечением, с поездкой всех наших на Бермамыд (в восторге; я не был, так как беру теплые ванны), с переездом жены из Кисловодска в Ессентуки, с именинами матери жены, с болезнью Базилевского (он стер ногу, засорил рану, и у него сделалось заражение; теперь сделали операцию и стало лучше), с приставаниями принять участие в одном спектакле и пр. и пр.- только сегодня собрался написать, как раз в день ангела другой Вашей половины, т. е. супруга. Поздравляю же Вас с прошедшим и Владимира Александровича - с настоящим днем ангела. Чего Вам пожелать?.. Много у меня заветных желаний припасено для Вас, но боюсь, что Вы от них будете отмахиваться,- при свидании поговорим. Получил подробное и восторженное письмо о Вас от Шморанца¹. Все собираюсь ответить ему на французском языке, но никак не соберусь. Когда отвечу, пришлю письмо его. Спасибо за Ваше письмо. Прочел с большим интересом. Сегодня жена переехала сюда, в Ессентуки, а я через три-четыре дня еду в Кисловодск (д. Ганешина). Там дети, Бравичи, Качалов, Базилевский, Эфрос, Смирнова. Погода у нас адская. Я похудел. Очень много пишу ². Стахович пишет мне, что театр нанял помещение для студии ³. Об остальном, что делается в театре, ничего не знаю. Грибунину лучше, Муся начинает приходить в себя. Вот и все новости. Письмо очень скучное и глупое, так как я ничего не вижу и все пишу, пишу. Напишите и Вы мне еще...

   Целую ручки, мужу поклон, наши кланяются.

  

   Я очень тронут и благодарен Вам и театру за то, что мне поверили на этот раз и помогли сделать то, без чего, по моему глубокому убеждению, наш театр должен замереть на месте и зайти в тупик. Разве кто-нибудь из нас знает, что нужно теперь делать, куда нужно теперь вести актеров, какие пьесы играть? Тяжелое и трудное время. Надо искать и искать... Чего? Не знаю, или, вернее, только предчувствую. Если же ничего из этих поисков не выйдет, значит, устарел, пора на покой, пора давать другим дорогу.

   По-видимому, квартира великолепна¹. Такой роскоши, по размерам, я и не ожидал. Как разместиться? Что надо, что будет происходить в этой квартире:

   1) Прежде всего - репетиции Мольера, которые сначала пойдут за столом (т. е. могут и в маленькой комнате), а уже потом перейдут на большую сцену.

   2) Ежедневные упражнения с теми, кто знает теорию (актеры, ученики). То я, то Сулер.

   3) Теория для актеров и учеников, которые не знают ее (вновь вступившие - Чехов, Вырубов, ученики вновь принятые, те из старых, кто поверил и захотел познакомиться с пропущенным). То я, то Сулер.

   4) Сотрудники старые и новые - Вахтангов и, быть может, еще кто-нибудь, кто обнаружит свои знания. Это все надо выполнить и наладить в первую очередь.

   5) Когда это наладится, нужно будет думать о том, чтоб тем, кто совсем понял систему и овладел ею, дать применение. На первое время в спектаклях для себя (не для публики). Тут надо принять два способа: 1-й - отрывки или миниатюры, для проверки на деле воспринятого (т. е. под присмотром моим и Сулера). Другие отрывки или миниатюры - самостоятельная работа.

   Конечно, желательно не один раз, а несколько раз давать упражняться и показывать публике (своей) то, что сделано. Хорошо бы поэтому отрывки подбирать с известным расчетом. На это у меня есть свой план, но пока я подожду говорить о нем.

   6) Надо наладить мастерскую для режиссеров, чтоб искать новых возможностей сцены, освещения, народных спектаклей бродячих трупп, петрушек, марионеток, новой архитектуры театра, спектаклей в больших залах, цирках, передвижных театрах и пр. и пр. Часто эти поиски в самых разнообразных областях нужны не для того, чтобы заниматься петрушками и народными театрами, а для того, чтоб, распустив щупальца в разные стороны, найти новые пути для нашего театра.

   7) Пробы по новому способу писания пьес и по новому виду искусства...². О других мечтаниях пока умалчиваю. Как же приспособить квартиру для этих целей?

   Итак, надо: а) Комната со сценой, с освещением, где можно было бы давать спектакли. Помостьев - не надо. Как приспособить потолок и перемещающийся занавес, я объяснил Базилевскому. В этой же комнате нужен складной стол для бесед, два покойных кресла и венские стулья. Освещение той части комнаты, где публика (т. е. пока проводка). Освещение сцены - подвесное, передвижное (объяснил Базилевскому).

   б) Нужна комната для занятий Сулера или моих - за столом.

   в) То же для занятий Вахтангова.

   г) Для работ режиссеров.

   д) Сборная.

   е) Передняя.

   ж) Курильня.

   з) Стол для хозяйственного отдела,

   и) Кабинеты для меня и Сулера.

   Я распределяю так:

  

   ???? Здесь д.б. рисунок (в книге стр. 544)

  

   Не видя квартиры, можно сделать ошибки. Но пока важно запастись тремя пунктами для репетиций и провести освещение. Тогда без потери времени можно будет начать работу с 1 сентября.

   Что же надо для этого?

   1) Сделать так, чтобы в трех комнатах можно было заниматься одновременно. Если стены тонки и пропускают звук, обить их чем-нибудь. Если двери тонки, сделать войлочные занавески с одной или с двух сторон. Из таких стен надо обратить внимание на стены А - В - С и Е - FH. Что касается перегородки В - D, то ее пока подождать делать. Боюсь, что комнаты будут малы и одна из них выйдет без окон.

   Еще вопрос о том, куда девать сторожа и женщину-сторожиху, которых, вероятно, придется иметь. Последняя, быть может, приходящая, а для первого надо будет найти место (может быть, переносная койка).

  

   Я виноват несказанно, но Вы меня простите. У меня только 2 месяца для моей работы, без которой я не могу итти дальше в исканиях, во время сезона.

   Я гоняюсь целый месяц за вновь ощупанным ощущением при творчестве и не могу ни на один день перервать эту работу, чтобы не потерять следов. Устал, а не отдохнул. Единственная поддержка: воздух и горы. Простите поэтому за эту бумагу. Только с блокнотом на коленях можно писать, сидя в горах, переходя с лавки на лавку, смотря по направлению лучей солнца.

   Постараюсь ответить по пунктам. Пока в общих чертах, так как очень тороплюсь, чтобы продолжить работу и не упустить пойманных следов.

   1) Не думаю, чтоб в архивах театра Вы нашли много интересного¹. Там его собирают какие-то нелепые барышни, нехотя, кое-как. Самое важное я им не даю, так как знаю, что они затеряют. Во всяком случае, я всегда могу взять из архива, что Вам нужно, и передать Вам, помимо Владимира Ивановича. Важно, чтоб Немирович-Данченко дал свои данные и пояснения для общей эволюции театра ².

   2) Если будете находить автографы в папках, очень прошу их откладывать и отдельно передать мне при свидании.

   3) Конечно, лучше поместить все в отдельную большую книгу. Не дай бог, когда в библиотеке заведется книжонка с биографией актера Южина, Самарина, Федотовой и т. д. Жизнь актера не нужна и не интересна. А жизнь целой полосы и этапов искусства нужна и важна. При ней нужна и биография того, кто участвовал в эволюциях искусства.

   4) Соображения о книге сейчас не могу написать (хотя они меня и очень интересуют), так как голова переполнена другим. Если вкладывать в нее новые мысли - все спутается. 1 сентября приезжаю в Москву. Первые дни - чтоб заладить работу, а с 7-8 сентября могу говорить.

   5) Статью Эфроса³ пришлю со следующим письмом, сейчас боюсь рассеиваться и уходить в воспоминания прошлого. Пока скажу только, что статья неприятна, так как носит какой-то рекламный характер. Эфрос забыл, что я его умолял о некоторых вещах не писать совсем, например о французской консерватории⁴, и, кроме того, не писать от моего имени, а рассказывать со слов третьего лица. До чего противно, когда человек сам говорит о себе. Сейчас же он становится не то Вишневским, не то Южиным.

   6) Без конца виноват перед Лапшиным⁵. До сих пор не ответил ему. Если будет писать, скажите, что меня мучает совесть, но что я так запутался в своей корреспонденции, что успеваю только справляться с текущими делами и не могу никак вернуться к прошлому, к неотвеченным письмам, сложенным стогами.

   7) Про Вас не говорю, Вы меня так балуете... и я без конца Вам благодарен за поддержку и одобрение (кажется, Вы одна поощряете меня по части книги).

   Г-н Ильин меня очень трогает, и я, кажется, решусь обратиться зимой к его помощи. Студия открывается, и, если б он посещал ее в свободное время, само дело определило бы, какую большую помощь он мог бы там принести в разработке многих теоретических вопросов. Пока сердечно благодарю его, а Вас без конца.

   8) Запишите и при свидании расскажите про спор с Ильиным⁶ о выражении "логика чувства" (Лопатин⁷, который здесь, принимает этот термин)⁸.

   9) В политических вопросах, конечно, Вы правы. В них я ничего не понимаю и говорю так, как дилетант.

   10) Относительно Ваших личных дел - я очень думаю. Есть такая тонкость в Вашей психологии, которая меня очень манит и интересует. Но пока как-то ничего определенного у меня не созрело. Боясь сказать общую фразу, которая всегда оскорбительна в важных делах, я пока молчу. Не думайте, что от равнодушия. Вижу и чувствую, что Вы переживаете важный вопрос и момент жизни. Хотел бы очень помочь, но смогу ли?!

   11) Вы хотите, чтоб я Вас эксплуатировал?

   Когда вы читаете что-либо об искусстве - отмечайте синим или красным карандашом то, что Вы считаете важным и нужным для книги (моей). Прочтя и отметив новую книгу - дайте мне ее просмотреть. Это была бы огромная помощь. Вы можете не хуже меня судить о том, что важно, так как Вы очень сильны "в течении современного направления в искусстве". Начать хотя бы с книги Лосского и с книги, присланной Лапшиным⁹. Что скрывать? Ведь все равно у меня не найдется ни на Кавказе, ни в Москве одного часа свободного, чтоб просмотреть книгу. А перелистать Ваши отметки - да. Это я успею и буду очень благодарен. Есть и другая просьба - но об этом в другой раз, так как очень утомлена рука и не пишет.

   Поклон дочке, братьям и сестре.

  

  

   Долго не писал, потому что во время гастролей не мог найти минуты; по приезде в Москву - затрепался разными мелкими заботами настолько, что пришлось неделю прожить в Кисловодске, чтоб отдохнуть. Там набросился на записки, точно голодный, и теперь дорожу каждой минуткой, чтоб освободить голову от застрявших в ней мыслей. Живу в "Азау" - Ессентуки.

   В Кисловодске жил в доме Ганешина (где сейчас находятся все наши). Знакомые места, вспомнилась болезнь, вспомнились Вы, и опять теплое благодарное чувство ожило во мне.

   Лежа в Москве на покойном диване, я подумывал о том, как я поеду в Крым смотреть имение. Но теперь, когда нервы осели, я что-то начинаю сомневаться - поеду ли теперь, когда так жарко, когда дорога к участкам еще не готова? Кажется, что не хватит энергии, так хочется по-стариковски сесть на место и отдыхать. Как я ни разглядываю участки, ничего понять не могу. Надо их видеть. Вы знаете их, Вы знаете и свои и мои желания, Вы справедливый - решайте сами: менять или оставлять и как правильнее разделиться. Как-никак, иметь в России участки у моря, да еще и с пляжем - заманчиво. А может быть, на них и строиться нельзя, а может быть, они так малы, что нельзя будет отгородиться и уединиться от соседей... Возьмите решение этого вопроса на себя¹.

   Обнимаю Вас. Жене шлю сердечный привет, Москвиным также, Нине Николаевне, Вадиму и Кореневой, если она там, также.

   Не забывайте, что Кисловодск Вам помог. Если захотите подлечиться - приютим.

  

  

   1912

   Сент. 2

   Я уже в гуще всяких дел. Погода хорошая, но холодная, с морозами по ночам. Ехали хорошо, но жарко в первый день, с духотой ночью и с проливным дождем и свежим утром в день приезда.

   ...Вчера, в субботу, в 12 был в театре. Все двери заперты. Слоняются по коридору. Скука, уныние, хотя работают усердно. Почувствовал себя совсем чужим и лишним. Немирович позвал на репетицию наверх¹. Холодно встретились (сам Владимир Иванович старался быть милым). Посидел полчаса в чайном фойе. Пришли Сулер, Базилевский и др. по студии. Пришла Зина (которая поступила в Художественный театр) ². Долго заседали в большом фойе по вопросам студии.

   Вернулся домой, спал. Вечером был Владимир Иванович. В хорошем настроении. Старался сгладить и объяснить ту холодность, которая царит в театре по отношению ко мне. Делал всякие авансы по студии. Был очень мил, а на душе стало холодно, пусто и одиноко.

   Обнимаю, люблю, благословляю. Спасибо за телеграмму. Обнимаю детей. Берегитесь, одевайтесь по-осеннему.

  

   Я виноват без конца, каюсь, но знаю, что Вы меня простите.

   Все лето на мне были шоры. Давно я так не работал. Все лето внимание было направлено в творящую душу актера, и потому я не понимал, плохо сознавал то, что происходило кругом.

   Теперь, оторвавшись от этой работы, от которой можно свихнуться, я начинаю оценивать Вашу доброту ко мне, и верьте, что я искренно тронут, ценю и хочу работать с Вами. В чем будет заключаться эта работа? Если б Вы жили в Москве, работа была бы большая. Но и с Петербургом можно общаться.

   Когда Вы прочтете то, что я написал летом (немного, хотя работал неустанно, и не очень удачно!), все выяснится. Пока скажу в общих чертах¹.

   Я утверждаю, что время, народы и история приносят нашему искусству только обветшавшие формы - ремесло. Настоящее искусство создают гении, которые родятся в веках, народах и истории. Но уметь понимать суть традиций - трудно. Например: поняты ли традиции Щепкина, Гоголя, Шекспира?..

   Далее идет подробный разбор того, что принесли эти традиции и как ложно они поняты. Вот на этой работе я и застрял, потому что надо собрать все важнейшие традиции как сальвиниевского, так и кокленовского направления, Гёте, Шиллера, Лессинга, Дидро и т. д. - всех надо было рассмотреть и закончить главу выводом: существуют два основных направления: а) искусство переживания и б) искусство представления.

   Теперь о деле ближайшем. Я работаю в студии и не бываю в театре. Поэтому не знаю, что там делают. Думаю, что Немирович очень занят. Я одинаково могу работать с Вами как теперь, так и после. Теперь, пожалуй, немного больше, так как еще не начались спектакли.

   Хотите, я спрошу Немировича, когда Вам приезжать? Хотя знаю, что мне он ответит ни да ни нет. Пожалуй, лучше, если бы Вы сами запросили его. Не зная во всех подробностях Вашего разговора с ним, я буду ждать Вашего приказа, как мне поступить. Говорить с Немировичем или же лучше Вам самой писать?

   С 14-го начинаем Мольера с Бенуа ². Он приезжает на несколько дней. Придется посвятить ему почти все время.

   Крепко жму Вашу ручку. Низко кланяюсь, благодарен.

   Шлю привет всей Вашей милой, избаловавшей меня семье.

   Будьте здоровы и не забывайте.

   1912. 12/IX.

   Беда! Надорвал письмо. Простите. Должен послать так, и даже не перечитывая. Замотали!

  

   Вчера не мог ответить Вам, так как письмо Ваше пришло как раз в тот момент, когда приехал Бенуа. Отвечаю сегодня. Я очень благодарен за письмо. Всякое внимание и интерес, направленный к тому делу, которое я считаю важным для театра, мне очень дороги ¹. Вы должны поверить, что я теперь дорос до того возраста в искусстве, который побеждает однажды и навсегда мелкое самолюбие и самомнение. Я становлюсь несносным и, как меня называют, чудаком или капризным, когда не могу убедить людей в том, что я считаю важным, нужным или опасным. Тогда я злюсь на себя - за свое бессилие или на других - за их косность.

   Теперь о деле. На мне лежат следующие обязанности по театру.

   1) Ввести Дувана и Чехова (ввел одного и ввожу другого) ².

   2) Повторить "Гамлета". Исправить кое-что. Пока боюсь приниматься за это, чтоб не отвлекать актеров работой от "Пер Гюнта" и "Екатерины Ивановны"³ и других важных дел. Жду репертуарных назначений для "Гамлета" и очень боюсь, что эту работу назначат в последнюю минуту. Ведь "Гамлету" суждено еще играть важную роль в этом сезоне. Хотелось бы переменить Лаэрта (между нами), подправить и короля, и королеву, и Горацио и пр.

   3) Заменить Книппер. Кем? В труппе нет решительно никого. По собственной инициативе я потихоньку пробую сестру ⁴. Но... дебютировать в королеве сразу, без подготовки! Сидя на одном месте, пережить такую картину, как "В спальне", - это очень и очень трудно для новичка. Быть может, даже невозможно, хотя бы потому, что голос еще недостаточно развит для тонких модуляций на большой сцене. Тем не менее и эта работа залажена - на всякий случай. Итак, по "Гамлету":

   жду с нетерпением разрешения слегка изменить некоторые костюмы (короля и королевы);

   указания королевы;

   пробы с Берсеневым и Вырубовым в Лаэрте (пока потихоньку от Болеславского)⁵;

   репетиций с Качаловым;

   общих репетиций.

   4) Мольер. Но... до вчерашнего и нынешнего дня о нем нельзя было говорить. Тем не менее я два раза пробовал работать с Гзовской ⁶.

   5) Студия не была еще готова⁷. Театр занят. Пришлось перенести работы домой.

   Единственно, что мне оставалось делать по вечерам, - залаживать студию. Мы торопились запастись какими-нибудь миниатюрами, но не для спектакля, а для упражнений. Их откладывать в долгий ящик не хочется, так как, если не начать их сейчас, не успеем дать к концу года какие-нибудь результаты. Взялись за Чехова только потому, что он больше всего дает материала, потому что он лучше всего знаком⁸. Это не значит, что мы стремимся дать чеховский спектакль в первую голову. Совершенно с Вами согласен, что именно Чехов меньше всего желателен в Художественном театре ⁹.

   Благодаря тому что мы воспользовались свободным временем от текущих дел, нам удалось выяснить многое, так как записи уже производятся; нам удалось заладить литературные поиски материала. Теперь уже в несколько рук готовят: а) Толстого, б) Щедрина, в) Банга, г) античных драматургов, д) Альтенберга ¹⁰.

   Вахтангов свободен. Сулер не будет все время занят. Часы, вечера будут выскакивать и у меня. Но подумайте, какой прилив энергии даст молодежи первый же сеанс практических упражнений. Это подымет энергию театра в самый нужный момент.

   Кажется, ответил на все вопросы.

   1912 14/IX

   Сейчас, однажды и навсегда, составляются такие списки. При "Пер Гюнте" (такой-то картине) - в студии репетируют такие-то миниатюры, с такими-то лицами. При 1-м или 2-м, 3-м, 4-м действии "Екатерины Ивановны" - такие-то миниатюры и пр.

   Все будут по этим спискам знать: что и когда может репетироваться в студии.

   Составление таких списков - большая работа.

  

  

   хорошо, - не будем вводить дублеров.

   Я скажу Массалитинову, что переделать костюм нельзя.

   Мои предположения были вызваны словами Владимира Ивановича в Петербурге о том, что "Гамлет" в этом году нужен и что его следует привести к одному знаменателю, исправить и даже довести до конца идею Крэга - о перемене декорации на глазах зрителей, без опускания занавеса.

   Мольер очень сильно подвинулся, и, пожалуй, даже все выяснено, кроме деталей.

   Бенуа оказался очаровательным. Он слушает, охотно идет на всякие пробы, переделки и, видно, хочет понять секреты сцены. Он прекрасный режиссер-психолог и великолепно и сразу схватил все наши приемы и увлекся ими¹. Очень трудолюбив. Словом - он театральный человек.

   Работы в студии временно остановились, так как лопнул котел отопления. Мы работаем в квартире милейшего Дувана.

   Всегда рады Вас видеть в студии, дома или где бы то ни было.

  

   20/Х 912

   Научите, как поступить?

   Дело в том, что Лоло (Мунштейн), издатель "Рампы и жизни", обещал своим подписчикам историю Московского Художественного театра и теперь пристает ко мне, чтоб я как можно скорее дал ему материал для статьи и для иллюстраций. Пока я отделался от него тем, что уверил его, что у меня нет материала, что он отдан (кому - не сказал) и находится не в Москве, что это лицо взялось привести в порядок материал и что я сам не знаю, что у меня есть.

   Не дать ничего - не удастся, так как он пристанет с ножом к горлу. Кроме того, это единственный журнал, прилично относящийся к нам. Отказом мы поставим его в очень затруднительное положение, так как премия уже обещана ¹. Надо дать то, что Вам не нужно.

   В каком положении дело книги? Что можно дать и чего нельзя: а) из материала, б) из иллюстраций?

   Работаю очень много в студии. Только что устроились. Пока уютно и приятно работать. Жаль, что Вас нет с нами.

   Был Ильин. Сговорились. Он хотел написать Вам о нашем свидании.

   Спасибо, получил статью Ярцева. Спасибо и ему за помощь ².

   Какая Ваша роль в "Речи"? Какая роль Ярцева?

   Целую Вашу ручку и ждем в Москву, в студию. Надо Вам переехать в Москву... По-моему, Вы московская, а не петербургская.

   Жена, дети шлют поклоны.

  

   ...Бог даст, Ваша книга и в малом размере вознаградит Вас за все жертвы и волнения. Буду Вам помогать, как и чем только могу. Пока сообщаю, что узнал. У меня были два молодых человека для переговоров о книге, и я им сказал, что у меня все в полном беспорядке, что какой-то X взял у меня мой архив, чтоб разобрать его (Ваше имя не упомянуто), что я сам не знаю, что у меня есть. Словом, удалось отбояриться от них и ничего не давать, но они многое достанут, во-первых, из архива театра, из Румянцевского музея (статьи недостающие), у разных фотографов, куда я им не могу закрыть хода, фотографии, выставленные в фойе, разговоры с актерами, и, главное, Эфрос пишет то, что я ему говорил в бытность в Бретани - в 1911 году ¹.

   Все остальное я сохраню для Вас. Многие иллюстрации, все тома до Общества искусства и литературы. Первый год Художественного театра, которого нигде нет (даже в театре). Весь мой архив и все режиссерские экземпляры, которые прежде мы писали.

   В первый год "Рампа и жизнь" выпускает только первые 5-7 лет Художественного театра.

   Очень смущает меня Ваше нездоровье. Ради бога, берегите себя. Зачем Вы живете так высоко? Лучше жить дальше, где квартиры дешевле, а воздух лучше, но ниже, чем ближе к центру и высоко.

   Злит меня эта глупость. Для чего это нужно было судьбе лишать Вас того, что принадлежит Вам по праву. Говорю о театральном отделе "Речи".

   ...Сочувствую Вам. Какая скука писать фельетоны о бездарных авторах. Если б Вы были в Москве, я бы постарался украсить Ваш досуг занятиями для души в студии, но издали - бессилен.

   Целую ручку и всем Вашим кланяюсь.

  

   Возобновили "Гамлета" и Тургенева. В этом году то, что ругали, имеет самый большой успех. Правда, я за лето нашел одно средство, как естественным образом ускорять темп переживания. Это очень оживило актеров. При свидании расскажу. Папки остаются в Вашем распоряжении, и, конечно, я никому, кроме Вас, не доверю интимных писем; если есть такие интимности, которые надо уничтожить, очень обяжете, если положите отдельно.

  

  

   Сегодня, 9 ноября, идет пятый акт "Мудреца". Я только что сдал свою сцену и бросился писать тебе. Вот уж могу по чести сказать: с момента твоего отъезда это первый свободный момент, который я отдаю другу. Так фатально столкнулись все обстоятельства: за 2 1/2 недели мы возобновили девять старых пьес, так как "Пер Гюнта" хватает с натяжкой на два спектакля в неделю. Плюс опасная, очень опасная и тревожная болезнь сестры (заражение крови), плюс частая игра (на будущей неделе я играю 7 раз), плюс начавшиеся занятия в студии, плюс репетиции, плюс сацевский концерт в Благородном собрании¹.

   Ты, блаженствуя в Меране, назвал меня эгоистом - раскаялся бы в этом слове, если б увидал, как мы здесь мытаримся. Ты неправ и потому, что в тот самый момент, как ты катил из Москвы (т. е. около 11 1/2 час. утра), - я говорил с твоим лакеем и в первый раз узнал о том, что ты уехал. "Не по-товарищески", подумал я, кладя трубку, и целый день вспоминал, что могло тебя обидеть. Но вспомнить не мог.

   Теперь о деле: заболела Гзовская, и репетиции "Мнимого больного" пошли путаные. Пришлось их прекратить. Распределяя дальнейшее время, я вижу, что мы едва-едва успеем сладить Мольеровский спектакль. В самом деле, около 10 декабря пойдет "Екатерина Ивановна". Между 10-20 она пройдет чуть ли не ежедневно. Репетиции "Тартюфа" немыслимы². Потом, до 7 января, праздники. Только 7-го мы приступим к полным репетициям "Тартюфа" (с Качаловым, если Гзовская не сможет, и с Германовой).

   Необходимо делать заготовки "Тартюфа" заранее и по частям. Вот почему пришлось в вечера "Пер Гюнта" начать "Тартюфа" (сцены). Пока была только одна репетиция-беседа. Завтра будет вторая.

   Обещаю тебе повторить все важное, что будет говориться на этих репетициях, - и войди в положение и пойми, почему против желания и предположений пришлось начать их раньше, чем думали.

   Не сердись.

   Тебя дублирует Хохлов, так как Вишневский отказался³.

   Еще вопрос о том письме, которое ты писал Москвину и Немировичу. Меня тронули твоя добрая забота и расположение к театру. Это очень важно, и дай подумать, предугадать, что будет и как надо поступить. Позволь при свидании поговорить.

   "Мудрец" идет лучше и, кажется, имеет успех у публики 1-го абонемента.

   "Гамлет" и "Провинциалка" тоже идут лучше. То же скажу и про "Вишневый сад". "Три сестры" и "Дно" возобновлены плохо. Гзовской - лучше, Грибунин - лучше, Бравич - ой, ой, ой!

   Пора бежать на сцену.

   Обнимаю, будь здоров. До скорого свидания.

   Поклоны и сердечные приветы Марии Александровне, Мише, Марии Ивановне и знакомым.

  

   Ноября 30

   1912

   Москва

   Смешно сказать, что я за целый месяц в первый раз нахожу полчаса времени, чтобы сосредоточиться и написать Вам письмо. Трудно поверить этому, а между тем это так. Очень уж сильно я занят все это время.

   Еще смешнее то, что я занят, а Мольер, т. е. главное мое дело теперь, - не подвигается.

   Репетиции остановились совершенно.

   Почему? Пропасть причин. Начать с того, что больные и умирающие смущают, опечаливают нас и заставляют отвлекаться от дела то для того, чтобы спасать их, то для того, чтобы хоронить мертвых, то для того, чтобы устраивать осиротевшие семьи, то для того, чтобы делать грандиозный концерт для их обеспечения.

   Другая беда та, что "Пер Гюнт" никак не оправдал надежд, и, вместо того чтобы выдерживать пять спектаклей в неделю, он идет один раз в неделю. Все остальное время театр питается старьем и, особенно, Тургеневским спектаклем и "Гамлетом". Пришлось за это время возобновить и ремонтировать чуть не весь репертуар - 12 пьес. Но и тут беда! Заболела в два приема Гзовская, а с нею пришлось временно снять с репертуара "Гамлета" и Тургенева, т. е. самые хлебные пьесы. Вместе с этим пришлось остановить только что начавшиеся репетиции "Мнимого больного". Они и так шли кое-как, без многих действующих лиц. Коонен занята в "Пер Гюнте" и в репетициях "Екатерины Ивановны", Базилевский - тоже, Бакшеев и Павлов - тоже. Однако с грехом пополам можно было репетировать. Но когда заболела Гзовская, нам решительно нечего было делать.

   Тогда я перешел к "Тартюфу", но Стаховича не было (он недавно приехал). Лужский и по сие время занят в "Екатерине Ивановне", Дамис и Эльмира¹ - тоже, Бравич болел и умер². Проделали несколько репетиций с Книппер, Кореневой и Валером. Теперь и они остановились, так как ничего больше с этим трио делать нельзя. Хотел репетировать интермедию, но не было музыки. Теперь она (клавир) в наших руках. Оркестровка выслана из "Одеона". Нужно свидеться с Вами, прежде чем начинать репетиции. Следующий Ваш приезд нужен для: а) костюмов и материй, б) бутафории (объяснить и сдать), в) распланировать "Тартюфа" и сделать общую беседу, г) заладить интермедию.

   На этот раз актеров показывать не стоит, так как ничего не сделано. Тем не менее хотелось бы поиграть перед Вами commedia dell'arte ³. Могут быть какие-нибудь недоразумения.

   Вся эта работа потребует дней четырех-пяти (утро и вечер) и освобождения некоторых из актеров (Качалов, Германова, Лужский, Коонен, Берсенев). Кроме того, освобождения портных, куафера и бутафоров. Все они освободятся, когда пройдет ужасная "Екатерина Ивановна" - этот гнойный нарыв нашего репертуара⁴. Это случится скоро - около 10-го декабря. К этому времени ждем Вас, только запасайтесь шубой - холодно. Хорошо бы, если б Вы остановились у нас, в пустующей комнате изменника Добужинского. Что сказать Вам еще. Замирайло мил, доволен, мы его ублажаем, и сейчас он основался и пишет⁵.

   Все рисунки костюмов, гримов и вещей мы получили. Спасибо за точность, ясность. Наслаждение работать при таких условиях. Не хватает только костюмов обойщиков. Простите за долгое молчание и за плохое писанье.

   Окружен красками, гримом, так как пишу в антрактах спектакля. Жму Вашу руку. Кланяюсь всем Вашим.

   От моих низкие поклоны.

  

  

   До первого спектакля "Екатерины Ивановны" - костюмеры, бутафоры и проч. - заняты.

   Только сегодня выяснилось, что премьера состоится 15 декабря. Таким образом, 16-го мы можем уже начать что-то делать. Ждем Вас 16-го утром, в час дня, в студию.

   До этого времени едва ли решится вопрос о Каратыгине¹. Вы даете тон спектаклю и потому можете выбирать, кого Вам нужно. Но следует принять во внимание одно обстоятельство, а именно: музыку придется приноравливать к перемене декорации. Это выяснится на многих репетициях. Придется то удлинять, то укорачивать отдельные части пантомимы, в зависимости от закулисных работ. Для этого надо непременно быть на самых репетициях, смотреть и применяться, т. е. надо жить в Москве. Есть и еще одно обстоятельство. Пока мы искали музыку Шарпантье², пришлось, на всякий случай, заказать многим музыкантам пробы. Большинство провалило, но один, до известной степени, выдержал пробу. Хотелось бы, чтобы Вы его прослушали и либо приняли, либо отвергли. Фамилия композитора - Поль. Он родственник Саца и следил и знает принципы работы покойного, хорошо применившегося к нашему делу. Кроме Поля, у нас нет никого, и мы с распростертыми объятиями примем Каратыгина.

   Итак, до скорого свидания. Кланяюсь всем Вашим. Наши шлют Вам поклоны. Крепко жму Вашу руку.

   1912 9/XII

  

   Простите за торопливое письмо. Спасибо за Ваше милое и подробное.

   1 ) Bonnet de nuit {ночной колпак (франц.).} - восхитителен. Заказан и будет надеваться там, где Вы указали¹.

   2) Не лучше ли сделать какую-то выходную накидку Белине. Ведь между 1-ми 2-м актами (очень короткими) антракта не будет. Успеет ли актриса, кончающая 1-й акт, переодеться к середине 2-го? Ради этого удлинять антракт нежелательно.

   3) По-моему тоже, оливковый цвет невыгоден для улицы и костюма Сганареля. О том же, что Мольер носил костюм этого цвета, никто не знает. Не есть ли это деталь старинного театра?

   4) Указания об амурах чудесны и будут исполнены в точности ².

   5) Красная переносная занавеска - совсем не compliquê {сложно (франц.).}!

   Ею очень увлечен Мордкин ³, и она вырастает очень скоро, легко и красиво. Думаю, что герб, поднимающийся в складку, будет менее импозантен и более труден и дорог, и вот почему. Нельзя сделать декорационным способом, т. е. на грунтованном холсте, который не дает складки. Нельзя делать и из простого холста, так как он после первой пробы так сомнется, что будет жеваный, некрасивый холст. Надо делать из материи, а это дорого и тяжело. Кроме того, на поднимающихся штангах очень трудно прикреплять разные веревочки для сборок и подъемов. От этого штанги качаются.

   О горшках не очень грущу. Как бы эта шутка не стала на сцене грубовата.

   6) Очень тревожусь и я о Замирайло. Сегодня говорил с ним. Он легкомысленно уверяет, что поспеет, и не без раздражения уверяет, что успеет сделать "Брак поневоле" и все ⁴.

   Боюсь рассердить его - тогда он не кончит апофеоза. Теперь масленая. Все равно, при двух спектаклях много не сделают, если передать работу другим. Замирайло же уверил нас, что он за эту неделю отделает комнату