Гюббар Гюстав - История современной литературы в Испании

  

  

  

  

   I. Нѣсколько общихъ замѣчан³й

   II. O происхожден³и испанскаго языка

   III. Поэма o Сидѣ

   IV. Дворъ короля Хуана II. - Возрожден³е

   V. Святая Тереза

   VI. Сервантесъ

   VII. Сценическая литература

   VIII. Новый вкусъ въ литературѣ - "gusto picaresco"

   IX. Подражан³е Французскимъ классикамъ

  

  

  

   I. Революц³я 1808-1814

   II. Первый пер³одъ абсолютизма (1814-1820)

   III. Революц³я 1820-1823

   ²V. Второй пер³одъ абсолютизма (1823-1830)

   V. ²юльская революц³я (1830-1833)

  

  

  

   I. Нравственное перерожден³е испанскаго общества въ этотъ десятилѣтн³й пер³одъ

   II. Титулованные писатели: герцогъ де Ривасъ. - Графъ де Торено. - Герцогъ де Фр³асъ

   III. Писатели, являвш³еся на политической аренѣ: Ксавье де Бургосъ. - Мартинесъ де-ля Роза. - Алькала Гадьяно

   IV. Парламентск³е ораторы: Мануэль Кортина. - Салюст³ано де Олозага. - ²оакимъ-Мар³а де Лопецъ.

   V. Литераторы по професс³и: Хиль-и-Сарате. - Гарценбушъ. - Бретонъ де Лосъ-Эрреросъ. - Гарс³а Гутьересъ. - Ларра. - Эспронседа

  

  

  

  

   Царствован³е Изабеллы II ознаменовывается сильнымъ проявлен³емъ неокатолической реакц³и. - Иное общественное направлен³е въ пер³одъ 1854-1856. - Внезапное развит³е промышленности. - Упадокъ духа въ странѣ послѣ 1865 г. - Революц³я 1868 г. - Измѣнен³е въ понят³и o протестантскихъ догматахъ. - Ощутительная потребность Испан³и въ своемъ Вольтерѣ. - Три категор³и писателей: неокатолики, доктринеры, демократы-республиканцы

  

  

  

   I. Донъ Хосе де Соррилья..

   II. Донъ Рамонъ Кампоаморъ

   III Вентура де-ля Вега

   IV. Поэты академики. - Новое поколѣн³е: Хосе де Сельгасъ, Мануэль дэль Палас³осъ

  

  

  

   I. Театры въ 1844 году

   II. Драматическ³е артисты

   III. Комическ³е писатели: Руби и Бретонъ де Лосъ-Эрреросъ.

   IV. Гертруда Гомесъ де Авельянеда

   V. Тамайо-и-Баусъ и Аврел³ано Фернандесъ Герра-и-Орбе.

   VI. Аделардо Лопецъ де Айяла.

   VIL Эгвилацъ, Олона, Серра, Д³асъ, Принципе, Аскерино и проч.

   VIII. Либреттисты комичеекой оперы (la Zarzuela). - Камиродонъ

  

  

  

   I. Олозага и Гонзалесъ Браво передъ кортесами 1844 г. - Антон³о де Лосъ Р³осъ-и-Розасъ

   II. Донозо Кортесъ (маркизъ де Вальдегамасъ)

   III. Ораторы демократической парт³и. Эмил³о Каетеларъ

  

  

  

   I. Фернанъ Кавальеро

   II. Энрике-Пересъ Эскричъ

   III. Мануэль Фернандесъ-и-Гонзалесъ

   IV. Антон³о де Труэба и Густаво-Адольфо Беккеръ

   V. Педро-Антон³о де Аларконъ

   VI. Юл³о Номбела. - Пиларъ Синуэсъ дэль Марко. - Фернандо-Мартинесъ Педроза

  

  

  

   I. Модесто Лафуэнте

   II. Амадоръ де Лосъ Р³осъ и главные источники въ истор³и испанской литературы

   III. Маркизъ де Пидаль, маркизъ де Мира-Флоресъ, Эваристо де Оанъ Мигуэль

   IV. Ферреръ дэль Р³о, Антон³о Пирала, Бофарулль, семья Алькантара, Эжен³о Тап³а

  

  

  

   Спиритуалистическ³я стремлен³я испанской философ³и. - Каталонская школа. - Марти и Сампонтсъ, Бальмесъ и ПиФерреръ. - Мадридск³й университетъ. Юл³анъ Сансъ дэль Р³о. - Значен³е, приданное въ университетской средѣ теор³ямъ нѣмецкаго философа Краузе. O монастырскомъ мистицизмѣ

  

  

  

   I. Юристы: Пачеко. - Кановасъ дэль Кастильо

   II. Ученики Ховельяноса: Ферминъ Кавальеро. - Паскваль Мадосъ

   III. Англ³йская школа свободнаго обмѣна: Люисъ-Мар³а Пасторъ. - Морэтъ-и-Прендергастъ. - Гарб³эль Родригесъ. - Санъ-Рома. - Братья Бона. - Кольмеиро

   IV. Соц³ализмъ: Пи-и-Маргалль

  

  

  

   Водворен³е мира между классиками и романтиками. - Неуспѣхъ критическихъ обозрѣн³й останавливаетъ развит³е литературной критики. - Вниман³е Университета сосредоточивается на истор³и отечественной литературы. - Издан³е Библ³отеки Риваденейры

  

  

  

   I. Мадридская пресса. - Переходъ ея въ руки финансистовъ за время царствован³я Изабеллы II. - Одни только демократическ³е и республиканск³е органы остаются вѣрны своимъ первоначальнымъ цѣлямъ

   II. Провинц³альная пресса

   III. O направлен³и и характерѣ главныхъ пер³одическихъ издан³й. - Католики-абсолютисты. - Органы Либеральнаго Союза. - Прогрессисты. - Республиканцы-демократы

  

  

  

   Писатели, напоминающ³е бѣлку въ баснѣ Ир³арта. - "Испанки, обрисованныя Испанцами". - "Мадридъ внутри и снаружи". - "Кислые Лимоны" Вентуры Рюиса Агвилеры. - "Разрозненные листки'' Сельгаса. - "На двѣнадцать реаловъ прозы" Мануэля дэль Палас³осъ. - Донъ Кардосъ Фронтора. - Успѣхъ нѣкоторыхъ журналовъ во Франц³и воздерживаетъ насъ отъ слишкомъ строгаго осужден³я испанской фривольной литературы ,

   Алфавитный указатель

  

  

  

  

   Что такое истор³я литературы?

   Собран³е-ли это б³ографическихъ свѣдѣн³й обо всѣхъ болѣе или менѣе замѣчательныхъ людяхъ, посвятившихъ себя въ данной странѣ развит³ю печатнаго слова? Общ³й-ли обзоръ всевозможныхъ литературныхъ формъ, усвоенныхъ народомъ для выражен³я своей мысли, или-же, наконецъ, послѣдовательное выдѣлен³е всѣхъ крупныхъ произведен³й, появлявшихся на его языкѣ?

   Мы полагаемъ, что истор³я литературы должна представлять не только совокупность всего этого, но и нѣчто большее: помимо систематическаго анализа поименованныхъ данныхъ, необходимо, что-бы смѣлый синтезъ обнялъ ихъ единымъ, общимъ взглядомъ и открылъ передъ нами въ цѣломъ обширную сторону человѣческаго духа. Только, отрѣшившись отъ узкой рамки простого б³ографа, библ³офила, или грамматика, можно отчетливо различить всѣ характеристическ³я особенности, являющ³яся плодомъ развит³я общества и проникнуть въ его сокровенную нравственную жизнь. Изъ сопоставлен³я-же, т. е. изъ общей панорамы литературныхъ произведен³й различныхъ нац³й Европы самъ собою получается выводъ o европейской цивилизац³и вообще.

   Пока y народа нѣтъ собственной литературы, можно сказать, что y него нѣтъ и самостоятельной жизни.

   Книга - это вѣрное отражен³е нравственнаго образа народа; по ней лучше всего можно судить объ общемъ характерѣ той или другой нац³и, o ея чувствахъ, надеждахъ, стремлен³яхъ. Подъемъ литературнаго духа свидѣтельствуетъ o здоровомъ состоян³и общества, и наоборотъ: пустота, легкомысл³е, порочность, превратность сужден³й являются несомнѣннымъ признакомъ упадка общественныхъ нравовъ, ложнаго направлен³я умственной силы.

   Но, что-бы не принять какого нибудь частнаго, единичнаго явлен³я за общее, необходимо установить такую точку зрѣн³я, откуда изслѣдуемый предметъ разомъ открывался-бы во всей своей полнотѣ.

   Отъ взгляда, прикованнаго къ частностямъ, легко ускользаютъ общ³е контуры, или являются блѣдными, неопредѣлеяными; тогда какъ, возвышаясь надъ мелкими подробностями и отводя каждому отдѣльному явлен³ю его мѣсто и время, мы получаемъ тотъ стройный, систематическ³й порядокъ, что pacчищаетъ обширное поле для проведен³я параллелей, для сравнен³й и точныхъ выводовъ, даетъ возможность приблизиться къ истинѣ.

   Сколько заблужден³й, сколько ошибокъ происходило именно отъ этой жалкой ман³и приступать ко всякому изслѣдован³ю съ микроскопомъ и скальпелемъ въ рукахъ.

   Самыя ничтожныя, мелочныя явлен³я представляются тогда въ колоссальныхъ размѣрахъ, a все существенно важное стушевывается, исчезаетъ; при отсутств³и общаго, объединяющаго критическаго начала, нѣтъ возможности не только изучить основательно, a даже и увидѣть цѣлое.

   Дѣйствительно, не кропотливый разборъ той или другой книги, не характеристика того или другого писателя, даютъ намъ цѣльное понят³е объ умственной жизни всего народа; здѣсь несравненно важнѣе узнать, какъ самъ народъ относился къ различнымъ отраслямъ своей литературы, и въ какой мѣрѣ онѣ вл³яли на его нравственный складъ.

   Если мы узнаемъ, какое значен³е то или другое общество придавало религ³и, философ³и, поэз³и, краснорѣч³ю, роману, - тогда намъ уже не трудно будетъ опредѣлить его основной характеръ, опредѣлить гораздо глубже и вѣрнѣе, чѣмъ посредствомъ самаго тщательнаго изучен³я всѣхъ формъ стихотворнаго или прозаическаго стиля.

   Могутъ-ли также заключать въ себѣ существенную важность и разныя б³ографическ³я подробности o какомъ нибудь писателѣ, все значен³е, все мнимое велич³е котораго часто зиждется на недомысл³и его современниковъ? Развѣ это не безплодная работа надъ трупами, не напрасное искан³е свѣта среди могильной тьмы?

   Жизнь не тамъ, - она кроется въ совокупности всѣхъ общественныхъ элементовъ, на нихъ-то и должно быть обращено все вниман³е историка, если онъ хочетъ дойти до главной цѣли своихъ научныхъ изыскан³й и на основан³и прошедшаго заглянуть въ будущее.

   И такъ, не теряя изъ вида цѣлаго, будемъ измѣрять его и изучать по тѣмъ даннымъ, что были дѣйствительной силой, иниц³ативой, могучимъ рычагомъ въ общественной жизни, - тогда само собой уяснится, на сколько то или другое литературное произведен³е могло способствовать извѣстному ея складу.

   Вѣдь для того, чтобы обозрѣть долину на всемъ протяжен³и, необходимо подняться на самую вершину горы, a не останавливаться на первомъ ея выступѣ, на всякомъ незначительномъ возвышен³и.

   Такъ вся Ломбард³я открывается передъ вами съ высоты Альп³йскихъ горъ,

  

  

   При сравнен³и, даже и поверхностномъ, друхъ языковъ - латинскаго съ испанскимъ, - сразу видно, что между ними существуетъ очень близкое родство. Испанск³й языкъ можно назвать производнымъ отъ Латинскаго, и это вполнѣ подтверждается истор³ей.

   Въ течен³е нѣсколькихъ вѣковъ вся Испан³я была подчинена римскому владычеству, при чемъ языкъ побѣдителей естественно долженъ былъ перейти къ побѣжденнымъ. Сначала онъ водворился лишь на морскихъ берегахъ, среди колон³й, основанныхъ финик³янами, кароѳагенянами, фокейскими греками, a потомъ мало-по-малу распространился и по течен³ю большихъ рѣкъ: Гвадалквивира, Эбро и Гвад³аны.

   Разумѣется, не сразу привился онъ коренному населен³ю, иберамъ и кельтиберамъ, которые упорно отвергали его и вмѣстѣ съ исконными нравами и обычаями старались сохранить на своей родной землѣ и свое родное нац³ональное слово. Но, раздѣленные между собой на враждующ³я племена, они искали покровительсутва y своихъ побѣдителей, служили имъ, какъ наемники за извѣстную плату и охотно становились подъ ихъ начальство даже въ своихъ междоусобныхъ войнахъ, вслѣдств³е всего этого латинск³й языкъ съ морскихъ и рѣчныхъ береговъ сталъ проникать во внутрь страны, достигъ и тѣхъ гористыхъ пространствъ, что раздѣляютъ Пиренейск³й полуостровъ рядами каменныхъ громадъ, какъ С³ера-Морена, Толедск³я и Гвадарамск³я горы. Уже во времена Сертор³я, т. е. за восемьдесятъ лѣтъ до начал³а христ³анской эры, тѣ изъ коренныхъ жителей страны, что пытались когда-то свергнутъ съ себя римское иго, стали добровольно посылать своихъ сыновей въ высшую школу, основанную избраннымъ ими вождемъ, который самъ былъ римлянинъ. Школа эта находилась въ Гуэекѣ и тамъ туземная молодежь усвоивала вмѣстѣ съ языкомъ своихъ побѣдителей и всѣ начала ихъ цивилизац³и.

   Въ течен³е четырехъ вѣковъ господства римской импер³и, проникновен³е латинскаго языка во всѣ края Пиренейскаго полуострова не переставало совершаться всюду туземное нарѣч³е должно было отступать; оно удерживалось только съ непоколебимой энерг³ей въ бискайскихъ провинц³яхъ, гдѣ, послѣ двухтысячелѣтняго сопротивлен³я, сохраняется еще понынѣ, представляя вѣчный предметъ изучен³я для филологовъ всѣхъ странъ.

   Нѣтъ сомнѣн³я, что въ этотъ четырехвѣковой пер³одъ вся болѣе или менѣе интеллигентная часть туземнаго населен³я говорила такимъ-же чистымъ латинскимъ языкомъ, какъ и сами римляне. Легкость, съ какой обитатели Пиренейскаго полуострова усвоивали себѣ чуждое нарѣч³е, видна уже изъ того, что въ латинской литературѣ вскорѣ создалась цѣлая школа, извѣстная подъ назван³емъ пиренейской или испанической. Въ творен³яхъ Сенеки и Дукана, уроженцевъ Кордовы, ярко выступаютъ и та горячая страстность, доходящая до энтуз³азма, и та наклонность къ выспренности, что во всѣ времена были отличительными свойствами сыновъ Андалуз³и. Они не могли говорить просто даже и o самыхъ простыхъ предметахъ, ихъ энергичная рѣчъ, проникнутая паѳосомъ, не укладываласъ въ узк³я рамки обыденной дѣйствительности, и писатель всегда возвышался надъ нею своими громкими фразами въ философскомъ духѣ. Квинтил³анъ былъ уроженцемъ Калахорры, a Марц³алъ, извѣстный своими ѣдкими эпиграммами, не только родился въ Калатаюдѣ, но и оставался тамъ неизмѣнно во всю жизнь. Оттуда онъ поддерживалъ дѣятельное сношен³е со всѣми литературными знаменитостями того времени, - съ Плин³емъ Младшимъ, съ Ювеналомъ и съ своимъ испанскимъ соотечественникомъ Сил³емъ Италикомъ.

   Мы не имѣемъ основан³я предполагать, что совершившееся такимъ путемъ преобразован³е языка среди высшей и наиболѣе богатой части населен³я такъ-же легко могло сообщиться и остальнымъ классамъ. Разумѣется, рядомъ съ этимъ чисто-литературнымъ языкомъ, усвоеннымъ поименованными авторами и аристократическими родами Флоровъ, Колумеллъ, Помпон³евъ Мела и проч., существовало другое, извращенное простонародное нарѣч³е, представлявшее смѣсь первобытнаго туземнаго языка съ разноплеменными словами, заимствованными отъ грековъ, финик³янъ и карѳагенянъ. Именно эта-то смѣсь, осложненная впослѣдств³и вл³ян³емъ готовъ и сарацинъ, да частыми сношен³ями съ провансалами и франками, можетъ съ полной вѣроятностью считаться праматерью настоящаго испанскаго языка.

   Въ началѣ V вѣка, великое движен³е народовъ, извѣстное въ истор³и подъ назван³емъ нашеств³я варваровъ, отразилось и на Пиренейскомъ полуостровѣ. Онъ весь былъ заполоненъ этими дикими, разноплеменными, разноязычными ордами, изъ которыхъ каждая стремилась основать свою осѣдлость тамъ, гдѣ уже существовала древняя цивилизац³я. То были племена алановъ, свевовъ, вандаловъ и готовъ.

   Разъединенныя между собой отрасли кельтибер³йскаго и римскаго происхожден³я, внезапно захваченныя этимъ неудержимымъ потокомъ, поспѣшили соединиться въ тѣсный, небывалый до того времени союзъ. Имъ уже ничего больше не оставалось, какъ только выбрать сообща между всѣми пришельцами тѣхъ, чье владычество могло оказаться менѣе тягостнымъ. Вотъ почему они начали группироватъся вокругъ готовъ, сравнительно болѣе цивилизованныхъ вслѣдств³е ихъ давнихъ сношен³й съ римской импер³ей, - то воинственныхъ. то дружественныхъ. Туземное населен³е охотно помогло имъ оттѣснить съ полуострова всѣхъ остальныхъ варваровъ, a потомъ, по прошеств³и многихъ лѣтъ, оно уже окончательно и навсегда слилось съ этимъ добровольно избраннымъ племенемъ въ одну нераздѣльную нац³ю.

   Съ своей стороны и готы не ставили особыхъ препятств³й для такого сл³ян³я. За время долголѣтняго пребыван³я на берегахъ Дуная, они уже успѣли ознакомиться съ латинскимъ языкомъ и теперь, встрѣчая снова ту-же рѣчь то въ чистомъ, то въ искаженномъ видѣ, сразу поняли, что для нихъ будетъ несравненно удобнѣе выражать свою волю побѣжденнымъ на этомъ общепринятомъ языкѣ, чѣмъ на своемъ, никому не понятномъ и никогда не слыханномъ. Къ этому еще присоединялись и политическ³я соображен³я: племя побѣдителей значительно уступало въ численности туземнымъ племенамъ. слѣдовательно явное пренебрежен³е къ ихъ языку было не безопасно, оно легко могло вызвать протестъ коренного населен³я, т. е. большей силы.

   Всѣ главные моменты преобразовательной дѣятельности готовъ легко могутъ быть отмѣчены. Въ концѣ V столѣт³я ихъ первый законодатель Эйрихъ стремится еще къ одной только цѣли, - ввести въ общ³й, писанный законъ традиц³и и обычаи своего народа, вынесенные имъ изъ дальнихъ степей: чувство человѣческаго достоинства, свобода личности, воздержан³е, уважен³е къ женщинѣ, супружеская вѣрность, - вотъ тѣ велик³е завѣты отцовъ, которые онъ желалъ сохранить для потомства во всей ихъ первобытной чистотѣ.

   Сынъ и преемникъ Эйриха, Аларихъ II, напротивъ старается извлечь изъ римскихъ кодексовъ лишь тѣ законы, как³е находитъ исключительжо примѣнимыми къ покореннымъ племенамъ, и водворяетъ ихъ во всей подвластной ему странѣ. Въ этотъ пер³одъ очевидно не существуетъ еще никакого единен³я между двумя народами, каждый изъ нихъ управляется своими законами, своими обычаями, своими судами брачный союзъ воспрещенъ между ними, и говорятъ они на различныхъ языкахъ.

   Дѣйствительное сл³ян³е побѣдителей съ побѣжденными началось только съ VI вѣка и особенно успѣшно совершалось за время царствован³я двухъ королей - Леовигильда и Ревареда. Деовигильдъ вступаетъ въ бракъ съ испанкой и, отвергая древнюю простоту жизни германскихъ вождей, окружаетъ себя царственной роскошью римскихъ владыкъ временъ импер³и. Реваредъ стремится уже съ тому, чтобы дать своему государству, безъ различ³я народностей, одинаковые законы. Онъ полагаетъ первое основан³е знаменитому кодексу, вначалѣ извѣстному подъ назван³ями: Godex Wisigotliorum и Forum Judicum, a впослѣдств³и названному въ испанскомъ переводѣ Fuero Juzgo. Этотъ юридическ³й памятникъ достоинъ изучен³я не только какъ сборникъ законовъ, какими управлялась Испан³я въ VI и VII вѣкахъ, но и какъ образецъ ея стараго языка, являющагося въ переводѣ кодекса по прошеств³и еще шести столѣт³й. Теперь намъ кажется почти невѣроятнымъ, чтобы изъ этой смѣси искаженныхъ латинскихъ словъ съ испанскими, бывшей общепринятымъ нац³ональнымъ языкомъ во времена владычества готовъ, могла образоваться прекрасная, стройная, музыкальная рѣчь Сервантеса и Квеведо.

   Огромное вл³ян³е Рекареда на свое время не ограничивается однѣми законодательными мѣрами: отречен³е его отъ ар³ансеой ереси и вступлен³е въ католическую церковь уничтожаютъ послѣднюю грань между побѣжденными и побѣдителями и служатъ намъ точнымъ указан³емъ того момента, съ котораго начинается постепенное исчезновен³е готскаго языка.

   Извѣстно, что готы первоначально приняли христ³анство по учен³ю Ар³я, тогда какъ все мѣстное испанское населен³е исповѣдывало католическ³е догматы, сдѣдовательно устранен³е этой религ³озной розни въ такую эпоху, когда христ³анство было чуть-ли не единственнымъ стимуломъ въ духовномъ развит³и обществъ, является несомнѣнно крупнымъ политическимъ актомъ. Отсюда возникаетъ прочный союзъ между трономъ и духовенствомъ, съ которымъ шли заодно и всѣ выдающ³еся умы того времени, еще посвящавш³е себя наукѣ и литературѣ. Но такъ какъ и Церковь, и наука изъяснялись исключительно на латинскомъ языкѣ, то языкъ этотъ вмѣстѣ съ прежнимъ испанскимъ, еще болѣе искаженнымъ подъ вл³ян³емъ готскаго, - получаетъ снова такое-же господство на Пиренейскомъ полуостровѣ, какъ до нашеств³я варваровъ, и это преобладан³е не только не уменьшается въ течен³е всего седьмого столѣт³я, но даже еще возрастаетъ въ началѣ восьмого.

   Тогда-то на сцену являются аравитяне (715).

   Съ того дня, какъ донъ Родриго, послѣдн³й готск³й король, палъ среди долинъ Гвадалеты подъ копьемъ полководца дамаскихъ калифовъ, и до того, когда Изабелла Католическая водрузила кастильское знамя на башняхъ Гранады, - прошло семьсотъ семдесятъ семь лѣтъ (715-1492). A за весь этотъ долг³й пер³одъ совокупное вл³ян³е аравитянъ, мавровъ и евреевъ не переставало дѣйствовать на разноплеменное Населен³е Пиренейскаго полуострова. Располагавш³е значительными силами, полные религ³ознаго одушевлен³я, аравитяне быстро наложили свою властную руку на владѣн³я свергнутыхъ ими готовъ и даже направились далѣе къ берегамъ Сены, съ цѣлью завоевать и Галл³ю y франковъ.

   Впрочемъ, этотъ поступательный пер³одъ продолжается недолго: уже въ половинѣ VIII вѣка, начавшееся разложен³е центральной дамаской власти и крупная побѣда, одержанная Карломъ Мартеломъ, породили внутреннюю деморализац³ю среди африканскихъ и аз³атскихъ народовъ, значительно охладивъ ихъ воинственный пылъ но въ это время создается кордуанск³й калифатъ, которому суждено было просуществовать около трехъ вѣковъ (756-1031). Подъ благодѣтельнымъ правлен³емъ первыхъ калифовъ, оставившихъ по себѣ безсмертную память, Андалуз³я быстро достигаетъ небывалаго разцвѣта, тѣмъ болѣе изумительнаго, что ея цивилизац³я является какимъ-то блестящимъ метеоромъ среди непроглядной тьмы, окружающей всѣ остальныя европейск³я нац³и; Кордова - это не только главный городъ великаго государства, это умственный центръ народа, стремящагося къ достижен³ю м³рового значен³я. Что-бы окончательно порватъ со всѣми аз³атскими предан³ями, Калифъ Абдэррахманъ, посредствомъ невиданной роскоши, блеска и великолѣп³я, старается привлечь въ свою столицу всѣхъ, кого религ³озное чувство въ тѣ времена страстнаго поклонен³я святынѣ, a иногда и простое любопытство, побуждало предпринимать самыя дальн³я путешеств³я, не останавливаясь ни передъ какими трудностями. Соорудивъ ту дивную мечеть, что и понынѣ приводитъ въ восторгъ всѣхъ цѣнителей истиннаго искусства, онъ возвелъ Кордову въ достоинство святого города, поставилъ ее въ духовномъ м³рѣ народовъ на ряду съ Римомъ и Меккой.

   Въ тоже время наиболѣе стойк³е изъ защитниковъ испанской независимости, тѣ, что не хотѣли измѣнить религ³и своихъ отцовъ и подчиниться чужеземной власти, - несмотря на широкую вѣротерпимость, быстро смѣнившую y аравитянъ ихъ первоначальный фанатизмъ, - удалились на сѣверъ полуострова и тамъ нашли себѣ убѣжище въ Кантабр³йскихъ горахъ. Сначала они поселились на возвышенностяхъ Астур³и и Леона, a потомъ спустилисъ въ долины Кастил³и, гдѣ, вмѣстѣ съ независимостью, удерживали въ течен³е цѣлыхъ вѣковъ свою вѣру, свои законы и всѣ обычаи, существовавш³е въ древней Испан³и до нашеств³я варваровъ. Главнымъ врагомъ аравитянъ въ этой вѣковой борьбѣ является духовенство: униженное, свергнутое съ высоты богатства и почестей, оно всѣми зависящими отъ него средствами старается возжечь въ народѣ непримиримую ненависть къ побѣдителямъ, неустанно побуждаетъ его къ отмщен³ю, къ безпощадной боръбѣ, къ пренебрежен³ю собственной жизнью ради святого дѣла, и эти усил³я приносятъ свои плоды: среди несчаст³й и лишен³й, побѣжденные проникаются мало-по-малу тѣмъ самымъ фанатизмомъ, что такъ еще недавно обрушился на нихъ всею тяжестью въ лицѣ аравитянъ; духъ прозелитизма, религ³озной нетерпимости, мрачными тѣнями ложится на характеръ испанскаго народа и на его литературу.

   Вскорѣ послѣ распаден³я кордуанскаго калифата, начинается быстрое возрастан³е могущества Леона, Кастил³и и Аррагон³и; окончательное торжеетво христ³анства является уже только вопросомъ времени, съ каждымъ днемъ побѣды его расширяются, захватывая все новые и новые города. Однакожъ, вмѣшательство трехъ великихъ африканскихъ племенъ - альморавидовъ въ XI вѣкѣ, альмоадовъ въ XII и меринидовъ въ XIII, - надолго еще затягиваютъ рѣшительную развязку.

   Наконецъ часъ насталъ: мусульманская цивилизац³я всюду отступаетъ передъ могучимъ натискомъ христ³анскаго знамени. Валенс³я, Толедо, Кордова, Севилья, Кадиксъ - послѣдовательно вырываются изъ рукъ аравитянъ, хотя отчаянныя попытки сопротивлен³я и происходятъ еще въ течеи³е двухъ вѣковъ то въ цвѣтущихъ долинахъ Дуэро, то подъ стѣнами Гранады, то подъ защитой снѣжныхъ вершинъ С³еры-Невады. Въ этотъ пер³одъ крайняго напряжен³я силъ, мавританск³й ген³й въ послѣдн³й разъ вспыхиваетъ яркимъ пламенемъ потухающаго огня въ дивныхъ создан³яхъ Альгамбры и Генералифа; но ни высокая степень просвѣщен³я, и совершенство художественнаго развит³я не спасли мусульманъ отъ безпощаднаго фанатизма гидальго, борьба могла закончиться толъко полной гибелью одного изъ противниковъ, и аравитяне пали. Послѣдн³й ударъ нанесла имъ Изабелла Кастильская; послѣ взят³я Гранады въ 1492 г., тѣ нзъ побѣжденныхъ, что не могли покинуть Испан³ю, подверглись всѣмъ послѣдств³ямъ неумолимой ненависти своихъ враговъ.

   Въ этотъ семисотлѣтн³й пер³одъ непрерывной борьбы испанск³й языкъ не переставалъ совершенствоваться, онъ принялъ уже опредѣленныя формы болѣе, чѣмъ за два вѣка до взят³я Гранады. Горячо отстаивая свою независимость, всѣ эти потомки кельтиберовъ, римлянъ, готовъ не забывали своего родного языка, сумѣли сохранить его среди горъ и скалъ, куда бѣжали отъ ненавистной власти аравитянъ. A когда счастье перешло на ихъ сторону, когда, пользуясь разъединен³емъ враговъ, они шагъ за шагомъ начали обратно отнимать свои земли, тамъ зазвучала снова ихъ родная рѣчь, но уже торжествующая. И высшее духовенство, и священники, и монахи говорили по прежнему на томъ чистомъ латинскомъ языкѣ,какимъ написанъ Forum judicum, a м³ряне, - всѣ, безъ различ³я сослов³й, - и вельможи, и солдаты, и простые граждане сохраняли свое нац³ональное смѣшанное нарѣч³е, устоявшее, какъ мы видѣли, даже и противъ наплыва готовъ.

   Тѣмъ не менѣе, вл³ян³е аравитянъ на складъ испанскаго языка не осталось безслѣднымъ и произвело въ немъ еще большее вырожден³е. Какъ ни сильна была ненависть христ³анскихъ племенъ къ религ³и Магомета, какъ ни ревниво оберегало свою нац³ональность коренное населен³е Ибер³йскаго полуострова, прежнее народное нарѣч³е все-таки не устояло отъ вторжен³я въ него множества восточныхъ и африканскихъ словъ. Одинъ изъ лучшихъ испанскихъ лингвистовъ, подробно изучивш³й кастильск³й словарь, утверждаетъ, что въ немъ насчитываются тысячами иностранныя слова то греческаго, то аз³атскаго, то африканскаго происхожден³я, введенныя, очевидно, аравитянами. Торжественность восточной рѣчи, блескъ и яркость ея образовъ, высокопарная вычурность выражен³й должны были пр³йтись, какъ нельзя болѣе, по вкусу и по характеру сынамъ Андалуз³и, такъ что, слившись снова съ католической монарх³ей Кастил³и и Аррагон³и, они, сами глубоко зараженные аз³атскимъ духомъ, привили его и всей остальной испанской нац³и.

   Уже съ половины XII вѣка, этотъ латино-готск³й языкъ, съ сильной примѣсью восточнаго, начинаетъ замѣнять собой болѣе или менѣе чистую монастырскую латыиь, онъ проникаетъ мало-по-малу не только въ обиходную нац³ональную рѣчь, но и въ самые важные политическ³е и административные акты. Альфонсъ VII пишетъ на немъ свои харт³и, даруемыя Ов³едо и Авилесу, нѣсколько позднѣе, въ 1206 г., Альфонсъ VIII Кастильск³й и Альфонсъ IX Деонск³й, заключаютъ на немъ свой торжественный мирный договоръ. Еще черезъ пятьдесятъ лѣтъ языкъ этотъ уже становится чисто-кастильскимъ, онъ служитъ основан³емъ для перевода знаменитаго кодекса forum judicum, и на немъже воспѣваютъ поэты славные подвиги своихъ нац³ональныхъ героевъ. Эту эпоху можно считать нарожден³емъ новаго испанскаго языка, ему оставалось тодько установиться, принять опредѣленные законы и сдѣлаться общимъ для всей нац³и.

   Помимо указанныхъ нами элементовъ, изъ которыхъ сложился кастильск³й языкъ, нѣкоторые изслѣдователи придаютъ еще важное значен³е его соприкосновен³ю съ другими нарѣч³ямя по ту сторону Пиренеевъ. Отрицать безусловно это вл³ян³е значило-бы противорѣчить дѣйествительности, но и преувеличивать его тоже не слѣдуетъ. Так³я частныя, или мимолетныя соотношен³я различныхъ племенъ, какъ брачные союзы, посольства и прохожден³я вооруженныхъ отрядовъ черезъ страну, не могли произвести коренныхъ измѣнен³й въ языкѣ, особенно при общемъ низкомъ уровнѣ цивилизац³и того времени. Кругъ умственной дѣятельности каждаго тогда былъ крайне ограниченъ, читали мало, и, только при совмѣстной жизни двухъ народовъ, - одинъ могъ проникнуться духомъ другого и воспринять его свойства.

   Точно такъ-же историческ³я данныя противорѣчатъ теор³и Г. Ренуара, этого провансальца систематика, полагающаго, что послѣ паден³я римской импер³и во всей католической Европѣ образовался одинъ общ³й, основной языкъ - романск³й, отъ котораго уже впослѣдств³и произошли всѣ современные южно-европейск³е языки. Въ Испан³и, напримѣръ, не трудно опредѣлить ту демаркац³онную лин³ю, гдѣ провансальское и тулузское нарѣч³я встрѣчаются съ кастильскимъ. Несомнѣнно, что первыя были распространены на очень значительной территор³и сѣвера и востока Пиренейскаго полуострова, такъ какъ вл³ян³е ихъ сохранилось еще и понынѣ на всѣхъ языкахъ различныхъ племенъ, населяющихъ берега Средиземнаго моря, - каталонскомъ, валонскомъ (langue d'oil), майоркскомъ и проч. Наиболѣе выразительный изъ нихъ, лимузенск³й, - долго оспаривалъ y кастильскаго право на исключительное господство въ Испан³и. Въ то время, какъ по волѣ Фердинанда Святого переводился Forum Judicum на общепринятый кастильск³й языкъ, Яго-Завоеватель, король аррагонск³й, повелѣлъ своимъ придворнымъ историкамъ записать всѣ важнѣйш³я событ³я его царствован³я на лимузенскомъ нарѣч³и.

   Въ этихъ двухъ историческихъ памятникахъ первообразы современнаго испанскаго языка являются намъ совершенно различными, a такъ какъ съ ХШ вѣка можно прослѣдить уже съ несомнѣнной точностью постепенное развит³е слова въ обоихъ государствахъ, то мы легко убѣждаемся, что хотя въ каждой странѣ, гдѣ господствовалъ латинск³й языкъ, неизбѣжно слагались смѣшанныя нарѣч³я, которыя пожалуй и можно назвать романскими, но слагались неодинаково; ихъ коренное, нац³ональное несходство уже само собой отрицаетъ существован³е универсальнаго романскаго языка, образовавшаго будто-бы всѣ нарѣч³я южной Европы.

  

  

   Въ героѣ названной поэмы намъ представляется два лица:

   Одно, дѣйствительно существовавшее во второй половинѣ XI вѣка, o чемъ свидѣтельствуютъ какъ христ³анск³я, такъ и мусульмайск³я лѣтописи, вполнѣ согласныя между собой во всѣхъ главныхъ эпизодахъ его жизни.

   Настоящее имя этого воина-героя было Родриго Д³асъ, сохранился даже его брачный договоръ (cartas de arrhas) съ доньей Хименой, дочерью Д³его, графа Ас³ур³йскаго. Когда именно родился онъ, правда неизвѣстно, относительно-же времени смерти имѣются вполнѣ точныя свѣдѣн³я.

   Другое лицо, - герой легендарный, созданный воображен³емъ всѣхъ кастильскихъ поэтовъ; это Сидъ Кампеадоръ, жизнь котораго переполнена самымй невѣроятными, баснословными и часто противорѣчивыми приключен³ями, въ немъ соединяетея все, что только есть возвышеннаго, благороднаго въ человѣческой природѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ не чуждъ ни заблужден³й, ни даже страстей и пороковъ евоего времени. Сидъ, на арабскомъ языкѣ значитъ эмиръ, вождь; одаренный богатырской силой, мужествомъ, отвагой, справедливостью, онъ одинаково внушаетъ повиновен³е своей волѣ какъ мусулъманамъ, такъ и христ³анамъ. Campeador, въ точномъ значен³и слова - боецъ, воитель, но въ болѣе широкомъ смыслѣ это олицетворенный ген³й военнаго дѣла, - глубоко свѣдущ³й, всегда бодрствующ³й, безошибочно опредѣляющ³й время и мѣсто рѣшительныхъ битвъ. Нерѣдко онъ является предводителемъ какой нибудь вольной шайки удальцовъ, которымъ горныя ущелья служатъ укрѣплен³емъ, a станомъ - цвѣтущ³я долины.

   Донъ Родриго, умерш³й въ 1099 году, болѣе трехъ вѣковъ оставался неисчерпаемымъ источникомъ вдохновен³я для тѣхъ патр³отовъ поэтовъ, что на всѣ лады воспѣвали торжество Креста и унижен³е двурогой Луны. Въ его лицѣ испанск³й народъ прославлялъ свои собственные подвиги, онъ видѣлъ въ немъ Ахиллеса въ войнѣ, полной еще большихъ превратностей, еще болѣе упорной и продолжительной, чѣмъ Троянская.

   Со времемъ Корнеля, французы привыкли видѣть въ Сидѣ только выразителя страстной любви, соединяющей его съ Хименой, да горячаго сыновняго чувства, въ силу котораго онъ становится мстителемъ за своего отца, уб³йцей графа Гормаза. Но не такимъ явится передъ нами этотъ поэтическ³й образъ, если мы взглянемъ на него съ другой, болѣе широкой точки зрѣн³я: воинственный пылъ, гордая замкнутость, непреклонная воля, независимость подъ видомъ покорности, - вотъ что представляетъ его живымъ символомъ слагающейся нац³ональности со всѣми ея характерными чертами.

   Таковъ Сидъ, созданный фантаз³ей поэтовъ, потому-то онъ и былъ излюбленнымъ героемъ испанцевъ, что они узнавали въ немъ самихъ себя: отважный гверильеро, безъ страха говорящ³й правду земнымъ царямъ, глубоко презирающ³й изнѣженную придворную аристократ³ю, признающ³й одно только истинное велич³е, - велич³е геройства; съ гордымъ челомъ, съ обнаженнымъ мечомъ, всегда являющ³йся первымъ среди битвъ, вооруженной рукой отнимающ³й себѣ богатую добычу, и въ тоже время - идеальный семьянинъ, горячо любящ³й жену и дѣтей, - развѣ не такимъ остается и понынѣ кастильск³й гидальго, полный господинъ самому себѣ, который не смотря на весь свой религ³озный фанатизмъ и самоотверженную преданность монархической идеѣ, все-таки ставитъ выше всего свое личное достоинство.

   Правда, какъ лицо историческое, донъ Родриго Д³асъ является вѣрнымъ рыцаремъ своего короля, но и тутъ, - посмотрите, съ какой смѣлостью онъ говоритъ передъ Альфонсомъ VI, когда, по поручен³ю кастильскихъ вельможъ, требуетъ торжественной клятвы отъ будущаго государя въ томъ, что онъ не принималъ участ³я въ уб³йствѣ своего брата, короля Санчо, которому долженъ былъ наслѣдоватъ.

   Вотъ какъ передаетъ намъ этотъ фактъ епископъ Пруденц³й Сандовальск³й въ своихъ лѣтописныхъ сказан³яхъ:

   "Когда король взошелъ на эстраду, чтобы всѣ его видѣли, донъ Родриго Д³асъ предсталъ передъ нимъ и, раскрывъ священную книгу, заранѣе положенную на алтарь, потребовалъ произнесен³я клятвы надъ нею. Альфонсъ VI безпрекословно возложилъ на нее руки, и донъ Родриго сказалъ ему: король донъ Альфонсъ, мы требуемъ отъ васъ присяги въ томъ, что вы не были причастны уб³йству вашего брата, короля дона Санчо, ни прямо, ни косвенно. Если-же уб³йство совершено вами, и вы не сознаетесь въ немъ, или откажетесь оправдать себя клятвой, то заслужите той самой смерти, какой погибъ вашъ братъ. Тогда не только гидальго-кастильянецъ, но и всяк³й простолюдинъ, даже пришлецъ изъ чужой земли, - будетъ въ правѣ убить васъ.

   "На эту рѣчь король и рыцари единогласно отвѣчали: Аминь.

   "Тогда снова возвысилъ голосъ Родриго Д³асъ: вы призваны дать намъ клятву въ томъ, что уб³йство государя совершено не съ вашимъ участ³емъ и не по вашему внушен³ю. Король и рыцари отвѣтили: Аминь. Въ случаѣ ложной присяги, или отказа отъ нея, - продолжалъ Родриго, - вы не минуете той-же смерти, какой погибъ вашъ братъ. Тогда послѣдн³й простолюдинъ въ правѣ убить васъ, будь онъ не гидальго, даже не кастильянецъ и не леонецъ, a пришлецъ нзъ чужой земли.

   "И король, блѣднѣя, промолвилъ: Аминь.

   "Въ трет³й разъ повторилъ Родриго тѣ-же самыя слова, на что король и рыцари снова отвѣтили: Аминь.

   ,,Но королю уже стало не въ мочь владѣть собою раздра женный смѣлостью дона Родриго, онъ гнѣвно сказалъ ему: Родриго Д³асъ, къ чему этотъ дерзк³й допросъ? Нынче ты гордо пытаешь меня, a не дальше, какъ завтра, станешь униженно лобызать мою руку. Родриго отвѣчалъ: Если вы вознамѣритесь поступить со мной несправедливо, то есть друг³я земли, гдѣ умѣютъ цѣнить гидальго по ихъ истинному достоинству. Нѣтъ, вы не уклонитесь отъ чести въ отношен³и ко мнѣ, если хотите, чтобы; я, оставался вашимъ вѣрнымъ вассаломъ.

   "Король однако-жъ не забылъ смѣлыхъ рѣчей Родриго и уже никогда не питалъ къ нему искренняго расположен³я".

   "Облеченные, верховной властью не терпятъ свободнаго духа въ своихъ подданныхъ", - добавляетъ о³ъ себя лѣтописецъ.

   Какъ-же далеки отъ исторической правды тѣ отношен³я кастильскаго короля къ его приближеннымъ, как³я представляетъ намъ Корнель въ своей знаменитой трагед³и!

   Самымъ драматическимъ эпизодомъ во всей поэмѣ является бракъ двухъ дочерей Сида съ графами Карр³онскими. Мы должны хотя мимоходомъ, остановиться на этомъ эпизодѣ, потому что здѣсь выступаютъ на первый планъ семейныя чувства, влагаемыя испанской нац³ей въ душу ея героя, и, поставленный лицомъ къ лицу съ родовой аристократ³ей, онъ особенно ярко выражаетъ превосходство личныхъ доблестей надъ мнимымъ значен³емъ такъ называемой благородной крови.

   Сидъ не отказывается отъ повиновен³я королевской власти, но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ всей душой принадлежитъ народу. Независимый духъ гидальго, всѣми презираемая чернь, даже униженные и побѣжденные мусульмане находятъ въ немъ горячаго защитника противъ своевол³я и хищническихъ стремлен³й придворной знати. Кромѣ того, онъ по преимуществу человѣкъ дѣла, т. е. другъ труда и противникъ всякой праздности. Когда ему приходится являться во дворецъ, онъ съ гордымъ презрѣн³емъ относится къ изнѣженнымъ фаворитамъ., не стѣсняясъ высказываетъ имъ самую рѣзкую правду, чѣмъ и возб