| Главная » Книги |
Гюббар Гюстав - История современной литературы в Испании, Страница 5
Гюббар Гюстав - История современной литературы в Испанииу, заимствованную имъ отъ Ройе Коллара, на нетерпимость къ увлечен³ямъ всякаго рода и на слишкомъ враждебное отношен³е къ нарождавшемуся романтизму, - все-таки безспорно займетъ одно изъ почетныхъ мѣстъ въ истор³и своей страны. Ученый, поэтъ, философъ и критикъ въ одно и тоже время, онъ сдѣлался какъ-бы центромъ всей умственной силы Испан³и, всего, чта составляло гордость и литературное богатство страны: подъ его вл³ян³емъ развились и первостепенные писатели - Эспронседа, Патрицо де-ля Эскозура, Вентура де-ля Вега, Рока де Тогоресъ, - и даровитые полководцы, и дипломаты, и друг³е крупные государственные дѣятели, являвш³еся впослѣдств³и главными двигателями парламентской жизни.
Необычайный успѣхъ коллег³и Санъ-Матео, разумѣется, долженъ былъ возбуждать сильнѣйшее недовольство въ апостолической парт³и; поэтому, съ паден³емъ конституц³и, лишь только войска герцога Ангулемскаго вступили въ Мадридъ, - новое клерикальное правительство закрыло коллег³ю вътотъ-же самый день.
O драматическомъ искусствѣ за это время почти не стоитъ упоминать, такъ мало оно содѣйствовало общему прогрессу: великому артисту Майкезу не нашлось достойнаго преемника, и трагед³я, утративъ съ нимъ свою послѣднюю опору, пала сама собой. Къ тому же и публика, давно охладѣвшая къ театру вслѣдств³е цензурныхъ строгостей, не возвращалась туда и теперь; товарищества актеровъ на главныхъ сценахъ впадали въ унын³е; напрасно ставили они драмы и комед³и, запрещенныя прежде, публика оставалась къ нимъ равнодушной, всецѣло отдаваясь горячему увлечен³ю операми Россини, только что вошедшими въ моду и поднимавшими цѣлую бурю восторженныхъ похвалъ во всѣхъ заграничныхъ журналахъ и газетахъ.
Для удовлетворен³я этой новой потребности столичной публики, нужна была совсѣмъ иная организац³я театральнаго дѣла, т. е. друг³е исполнители, другая обстановка, друг³я сцены, болѣе обширныя, чѣмъ тѣ, как³я существовали въ Мадридѣ. Все это, конечно, не могло обойтись безъ огромныхъ затратъ и далеко не соотвѣтствовало скуднымъ средствамъ прежнихъ артистическихъ товариществъ, такъ что вскорѣ они были вынуждены ликвидировать свои дѣла и разбрестись въ разныя стороны. Въ то же время и мног³е писатели, исключительно посвящавш³е себя создан³ю драматическихъ п³есъ стали пробовать свои силы кто въ журналистикѣ, кто на трибунѣ, стараясь достигнуть иными путями того успѣха, въ которомъ отказывалъ имъ театръ.
IѴ. Bторой пер³одъ абсолютизма (1823-1830). Высадка короля въ Пуэрто Санта-Мар³а, послѣ сдачи Кадикса герцогу Ангулемскому 1-го октября 1823 года, производитъ новый переворотъ во внутренней жизни Испан³и. Въ это роковое число всѣ наиболѣе просвѣщенные люди, принимавш³е такъ или иначе участ³е въ революц³и 1820 г., поспѣшили скрыться, или совсѣмъ покинуть отечество. Шайки негодяевъ всякаго рода рыскали по всѣмъ городамъ, преслѣдуя такъ называемыхъ негровъ, т. е. приверженцевъ прогресса; восторжествовавшее духовенство съ дерзкимъ самодовольствомъ снова заняло преобладающее положен³е; все смолкло, ни одинъ голосъ не смѣлъ раздаться въ защиту попранной свободы, и въ этомъ могильномъ безмолв³и непроглядный умственный мракъ распространился по всему несчастному полуострову.
Съ перваго взгляда понять даже трудно, какъ въ цѣлой нац³и въ одно мгновен³е могла совершиться такая рѣзкая перемѣна? Но стоитъ только внимателыю присмотрѣться къ тѣмъ ничтожнымъ результатамъ, как³е были достигнуты въ пер³одъ отъ 1820 до 1823 года, и это неожиданное отступлен³е назадъ явится вполнѣ естественнымъ для тогдашней Испан³и; мы увидимъ, что, несмотря на полное измѣнен³е политической системы въ государствѣ, умственная дѣятельность конституц³оннаго режима въ сущности очень мало разнилась отъ неподвижной спячки предыдущихъ и послѣдующихъ годовъ.
Добиться успѣха, было однако, очень трудно, a если кому и удавалосъ обойти разныя преграды встрѣчаемыя печатью, тотъ достигалъ одной лишь несущественной цѣли, въ видѣ рукоплескан³й публики, на соразмѣрное же матер³альное вознагражден³е нечего было надѣяться въ то время, когда и первостепенныя п³есы не давали авторамъ болѣе 2,000 реаловъ.
Вслѣдъ за возстановлен³емъ неограниченной власти, въ умственной жизни Испан³и наступила какая-то гнетущая пустота. Лучш³е люди, какъ напримѣръ, Торрено, Истурисъ, Гальяно, Сааведра, Мартинесъ де-ля Роза и проч., - бѣжали изъ отечества, a съ ними страна лишиласъ послѣдней нравственной поддержки. Некому было ни возбуждать умы, ни направлять ихъ дѣятельность. Что станется съ едва пробудившейся мыслью народа, какое направлен³е примутъ его искусство и литература?
Жутко было отъ такихъ вопросовъ, a все же волей-неволей приходилось мириться съ новымъ режимомъ, водвореннымъ французскими штыками, и вотъ, въ то время, какъ изгнанники находили себѣ пристанище на чужбинѣ, знакомясь съ иными нравами и обычаями, усвоивая лучш³е плоды европейской цивилизац³и, испанцы старались придать хоть какое нибудь оживлен³е своей общественной жизни.
Среди повседневныхъ мелочныхъ заботъ и гнетущей дѣйствительности, жажда развлекающихъ удовольств³й ощущалась сильнѣе, и мадридское населен³е настойчиво стало требовать празднествъ и зрѣлищъ, a такъ какъ прежн³я артистическ³я общины распались, то буржуаз³я поспѣшила восполнить пробѣлъ, Сформировавъ новыя отдѣльныя труппы актеровъ изъ своей же среды. Само собою разумѣется, что эти импровизированные артисты не блистали ни умѣньемъ, ни талантами, но они все-таки поддерживали по мѣрѣ силъ эстетическое настроен³е публики въ пору всеобщей нравственной апат³и.
Одинъ изъ писателей того времени, Месонеро Романосъ, посвятивш³й себя исключительно характеристикѣ мадридскаго общества, очень удачно очертилъ въ своемъ произведен³и "Escenas matritenses" эти такъ называемыя домашн³я комед³и - Comedia Casera. Замѣшательство, безтолковая сутолока, полная неопытность, - вотъ обычные спутники подобныхъ представлен³й, тѣмъ только и полезныхъ, что они еще ярче выдѣляютъ достоинства настоящаго сценическаго искусства съ его могучимъ, благотворнымъ дѣйств³емъ на зрителей. A между тѣмъ сколько требовалось хлопотъ веякаго рода, чтобы устроить даже такую парод³ю: прежде всего надо было подобрать полный комплектъ исполнителей, принадлежащихъ къ одному кружку, затѣмъ найти президента, и непремѣнно изъ правительственной сферы, такъ какъ высшее покровительство являлось необходимымъ услов³емъ для всякаго любительскаго спектакля, словомъ, приходилось одновременно вербовать и актеровъ, и участниковъ въ расходахъ, и даже самихъ зрителей. Когда главныя препятств³я были пройдены, общество дѣлилось на коммисс³и, принимавш³я заботы o пр³искан³и и устройствѣ мѣста для сцены, o декорац³яхъ, освѣщен³и, костюмахъ, перепискѣ ролей и проч.; на президентѣ естественно лежала обязанность выхлопотать разрѣшен³е правительства; потомъ, послѣ безконечныхъ толковъ и пререкан³й при выборѣ самой п³есы, шли безпорядочныя репетиц³и, и наконецъ наступалъ велик³й день публичнаго представлен³я, завершавш³йся иногда восторженными рукоплескан³ями, a чаще полнымъ посрамлен³емъ всей труппы, если она оказывалась неспособной удовлетворить ожидан³ямъ публики.
Однако, несмотря на всю примитивность этихъ спектаклей, они все-таки охотно посѣщались, по крайней мѣрѣ тою частью общества, которая, ради моднаго увлечен³я итальянской оперой, заполонившей всѣ театры, не хотѣла измѣнять творен³ямъ Лопе де-Вега, Кальдерона, Моратина и другихъ; относительный же успѣхъ драматическихъ представлен³й не замедлилъ возродить къ жизни распавш³яся артистическ³я товарищества и заставилъ театры de la Cruz и del Principe отворить свои двери сценическимъ писателямъ, поощряя ихъ къ новому творчеству.
Приведемъ здѣсь, ради иллюстрац³и, краткую характеристику дона Карильо, главнаго театральнаго цензора, безъ санкц³и котораго не могло пройти на сцену ни одно драматическое произведен³е. "Отецъ Каридьо, монахъ изъ обители della Victoria, былъ человѣкъ дородный, даже тучный, одинаково тяжелый какъ на поступь, такъ и на пониман³е. Опрятность видимо не входида въ число его добродѣтелей: всегда грязный, нечесаный, съ явными слѣдами нюхательнаго табаку на платьѣ, онъ однимъ уже своимъ внѣшнимъ видомъ производилъ отталкивающее впечатлѣн³е. Вмѣстѣ съ театральнымъ цензорствомъ отецъ Карильо соединялъ обязанности духовника преступниковъ, осужденныхъ на смерть, и пр³обрѣдъ извѣстность въ этой второй професс³и, рѣзко отличаясь даже отъ своихъ собрат³й безсердечностью и грубостью отношен³я къ жертвамъ, когда онѣ въ послѣдн³й разъ склонялись передъ алтаремъ, желая, можетъ быть, излить въ покаян³и всю скорбь, разрывавшую сердце. Въ так³я-то минуты, если духовникъ находилъ несчастнаго слишкомъ преступнымъ, онъ говорилъ ему съ угрожающимъ жестомъ: "Довольно, тебѣ прямая дорога въ адъ!".
И никогда ни единой искры сочувств³я, или хотя-бы просто жалости! Какое ему было дѣло до того смертельнаго ужаса, отчаян³я, тоски и нервнаго, болѣзненнаго смятен³я, что испытываетъ человѣкъ въ виду предстоящей смерти? Пошлой моралью да грубыми, неумѣстными укоризнами онъ только усиливалъ нравственную пытку, потому-то его появлен³е было еще ненавистнѣе для осужденныхъ, чѣмъ самого палача. Но отецъ Карильо съ особеннымъ рвен³емъ, даже съ какимъ-то наслажден³емъ исполнялъ эту мрачную обязанность, своими неугомонными рѣчами и движен³ями онъ не давалъ покоя несчастной жертвѣ, и чѣмъ слабѣе оказывалась она, тѣмъ назойливѣе онъ ее мучилъ и тѣмъ полнѣе торжествовалъ. Какъ-то разъ, когда по обыкновен³ю онъ сопровождалъ одного изъ преступниковъ, не за долго до роковой минуты, на дорогѣ къ мѣсту казни показался вѣстникъ прощен³я, еще издали махая бѣлымъ платкомъ и спѣша доскакать во время, пока палачъ не успѣлъ совершитъ своего страшнаго дѣла. Отецъ Карильо нахмурилъ брови, видимо недовольный такой развязкой. "Вотъ вѣдь несчастье, - говорилъ онъ впослѣдств³и, - кажется, никогда еще мнѣ не удавалось такъ хорошо подготовить осужденнаго, a его вдругъ оставляютъ жить!"
Въ дополнен³е характеристики надо прибавить еще нѣкоторыя черты: непроходимое невѣжество, страсть къ изысканнымъ яствамъ, доходившую до обжорства, и желан³е во что-бы то ни стало прослыть знатокомъ въ литературѣ. Таковъ былъ этотъ человѣкъ, передъ которымъ поневолѣ преклонялись директора всѣхъ театровъ. Къ счаст³ю, они скоро изучили его главныя слабости и не преминули обратить ихъ въ свою пользу: при всякомъ удобномъ случаѣ они предлагали отцу Карильо обильное угощен³е, такъ что въ концѣ концовъ театръ получилъ для него особенную притягательную силу, онъ даже сталъ напускать на себя восхищен³е талантомъ Тирсо де Молина, a дирекц³я, пользуясь его невѣжествомъ, выдавала ему за произведен³я этого автора множество различныхъ п³есъ изъ стараго репертуара; тогда строг³й цензоръ безпрепятственно допускалъ на сцену каждую, каково-бы ни было ея содержан³е.
Но вообще, по отношен³ю ко всему другому, онъ доводилъ свою придирчивость до крайней нелѣпости: такъ, напримѣръ, слова - бѣднякъ, бѣдность, нищета - были изгнаны изъ употреблен³я, на томъ глубокомысленномъ основан³и, что они могутъ возбудить антагонизмъ къ богатымъ, выражен³я - мой ангелъ, обожаю тебя и т. п. допускались не иначе, какъ въ религ³озномъ смыслѣ: a сказать - побѣда (ѵictoria) мнѣ ненавистна - нельзя было ужъ ни въ какомъ случаѣ, такъ какъ, по мнѣн³ю цензора, театральная публика легко могла отнести такую фразу къ монастырю de la Victoria, къ которому принадлежалъ самъ отецъ Карильо. Если вздумаютъ. поставить какую нибудь старую трагед³ю, напр. Клитемнестра, гдѣ въ заключен³е Орестъ убиваетъ мать, цензоръ тотчасъ-же налагаетъ свое veto, требуя, чтобы развязка была измѣнена такъ или иначе, потому что матереуб³йца не долженъ появляться на сценѣ {Galería de la litteratura Española. A. Ferrer del Rio.}.
Проложить себѣ свободный путь въ эти трудныя времена удалось только одному писателю, имѣющему очень много общаго съ нашимъ остроумнымъ Скрибомъ. То былъ Бретонъ де-Лосъ Эрреросъ, родивш³йся въ 1801 году. Еще юношей онъ выступилъ съ своими первыми комед³ями и началъ вводить на сцену новый прелестный репертуаръ, полный игривости, грац³и и тонкой наблюдательности, по его произведен³ямъ можно шагъ за шагомъ прослѣдить всѣ перепет³и нравовъ испанскаго общества въ этотъ пер³одъ брожен³я и рѣзкихъ переходовъ.
Гораздо менѣе посчастливилось другому писателю тогоже времени, - Хилю-и-Сарате, его трагед³и Бланка Бурбонская и Родриго такъ и не пробились на сцену: благочестивый цензоръ нашелъ, что нельзя выставлять передъ публикой нецѣломудренныхъ монарховъ (tan aficionados à las muchachas, какъ онъ выражался).
Однако, при своемъ враждебномъ отношен³и ко всякаго рода новшествамъ, отецъ Карильо почему-то былъ менѣе строгъ къ переводамъ французскихъ трагед³й, a это уже являлось большимъ счаст³емъ, особенно, когда испанская сцена разомъ обогатилась двумя крупными артистическими талантами, - Латорре и Концепц³онъ-Родригесъ, шедшихъ по слѣдамъ великаго Майкеза и возвратившихъ трагед³и ея утраченный блескъ. Въ продолжен³е всего этого пер³ода мадридская публика переполняла театральныя залы при каждомъ представлен³и Андромахи, Ифиген³и, Митридата, Мар³и Стюартъ, Дѣтей Эдуарда и проч. Нужно замѣтить, что всѣ эти пьесы переводились лучшими литературными силами, такъ какъ, вслѣдств³е гонен³я на оригинальное творчество, испанск³е писатели, въ томъ числѣ Сарате и Бретонъ - волей-неволей должны были посвящать себя переводамъ. Такимъ образомъ, если y публики были отняты Корнель и Вольтеръ, то взамѣнъ она пр³обрѣла Расина, Казимира Делавиня и другихъ, дававшихъ здоровую пищу ея уму и сердцу. Къ тому-же не безполезно было ознакомиться со многими дѣйствительными красотами нашего классическаго репертуара въ то время, когда во Франц³и народивш³йся романтизмъ уже вступалъ въ ожесточенную борьбу съ классицизмомъ. Слѣдя съ полнымъ пониман³емъ за этой борьбой, испанская интеллигенц³я могла сознательно выбрать для себя то или другое направлен³е.
Къ концу этого пер³ода, именно въ 1830 году, драматическому искусству снова пришлось отступить передъ наплывомъ страстнаго увлечен³я итальянекой оперой. Знаменитая пѣвица Тосси, прибывшая въ то время въ Мадридъ, возбудила такой филармоническ³й энтуз³азмъ, что Тал³я со всѣми ея талантливыми служителями разомъ была покинута и забыта публикой, всѣ только и говорили, что o новомъ оперномъ Фениксѣ да o дивныхъ создан³яхъ Россини. Главный impresario Гримальди, - мужъ актрисы Концепц³онъ Родригесъ, - сама она, Латорре и другой замѣчательный актеръ Капрара тщетно старались противостоять этому неистовому увлечен³ю мадридскаго общества, они вынуждены были удалиться въ Севилью и тамъ выжидать болѣе благопр³ятныхъ временъ. За ними послѣдовалъ и Бретонъ де-Лосъ Эрреросъ, предварительно написавъ злую сатиру на мадридское населен³е, полную горькихъ упрековъ за его непостоянство и жалкую измѣну своему нац³ональному театру. Въ порывѣ негодован³я, онъ не сообразилъ, что такое увлечен³е не могло быть продолжительнымъ уже вслѣдств³е своей крайней напряженности, что къ тому-же оно являлось вполнѣ естественнымъ и свидѣтельствовало лишь объ успѣхѣ современной цивилизац³и въ развит³и эстетическаго чувства.
Лирическая поэз³я также не оставалась безъ своихъ горячихъ адептовъ. Въ то время, какъ Квинтана, въ глуши Эстрамадуры, создавалъ тотъ стихотворный сборникъ, что и понынѣ еще служитъ необходимой принадлежностью всякой библ³отеки, молодые поэты группировались вокругъ бывшаго директора коллег³и Санъ-Матео, закрытой, какъ мы уже говорили, въ 1823 году, въ силу измѣнившихся политическихъ обстоятелъствъ. Вынужденный оставить преподавательскую дѣятельность въ основанной имъ коллег³и, Альберто Листа радушно открылъ двери своего дома для тѣхъ изъ учениковъ, въ которыхъ замѣчалъ особенное дарован³е и наклонность къ истинному поэтическому вдохновен³ю. Подъ его руководствомъ и при его участливомъ содѣйств³и Хосе де Эспронседа, Вентура де-ля Вега, Патриц³о де-ля Эскозура, еще въ школьномъ возрастѣ, учредили между собой въ 1824 году академ³ю изящной словесности подъ назван³емъ El Mirto, гдѣ они не только обсуждали важнѣйш³е вопросы литературной критики, но и сообщали другъ другу свои первыя произведен³я.
Нѣтъ сомнѣн³я, что искренн³й энтуз³азмъ этого юнаго тр³умвирата благотворно отразился-бы на его дальнѣйшей дѣятельности, если-бы тутъ не вмѣшалась слишкомъ прозорливая и не по разуму усердствующая полиц³я, къ несчаст³ю, она усмотрѣла въ основан³и литературной ассоц³ац³и зловредныя политическ³я цѣли, вслѣдств³и чего академ³я El Mirto распалась, и названные нами поэты пошли различными путями. Вентура де-ля Вега, по своимъ врожденнымъ наклонностямъ болѣе тяготѣвш³й къ высшей сферѣ общества, сталъ вырабатывать изъ себя поэта джентльмена, и это удалось ему въ такомъ совершенствѣ, что вскорѣ онъ нашелъ возможнымъ опоэтизировать даже самого Фердинанда VII, a потомъ, въ 1828 году, онъ восхвалялъ уже въ красивыхъ, изящныхъ стихахъ усмирен³е Каталон³и послѣ войны Аграв³адосовъ.
Патриц³о де-ля Эскозура не столько мечталъ o пр³обрѣтен³и литературной славы, сколько o возможности играть въ своемъ отечествѣ какую нибудь выдающуюся политическую роль, но онъ не успѣлъ, какъ его собратъ Вентура де-ля Вега, заручиться покровителъствомъ всесильныхъ людей, a потому, при распаден³и Нумантины, вынужденъ былъ покинуть страну и на нѣкоторое время присоединиться къ испанскимъ эмигрантамъ въ Парижѣ. Благодаря своей юности, не внушавшей серьезныхъ опасен³й правительству, онъ вскорѣ получилъ разрѣшен³е вернутъся на родину, гдѣ, поступивъ на службу въ артиллер³йск³й полкъ, совсѣмъ покинулъ свою музу ради изучен³я военнаго искусства.
Наконецъ, послѣдн³й изъ этого тр³умвирата и, можетъ быть, единственный, дѣйствительно достойный назван³я поэта, - донъ Хосе Эспронседа, подвергся наибольшему гонен³ю, еще не оправившись отъ недавней болѣзни, онъ сначала былъ вынужденъ укрыться въ монастырѣ, a потомъ, когда силы возстановились, - бѣжать заграницу. Преслѣдован³я полиц³и, при недостаточности матер³альныхъ средствъ, заставляютъ его вести бродячую жизнь то въ Парижѣ, то въ Лисабонѣ, то въ Лондонѣ, перебиваясь изо дня въ день, терпя всевозможныя лишен³я, и какъ рѣзко должно было дисгармонировать это бѣдственное положен³е съ его красивой, изящной наружностью, отмѣченной природнымъ велич³емъ, съ его блестящимъ талантомъ! Подобно Байрону и Альфреду де Мюсcэ, Эспронседа являетея яркимъ представителемъ того поколѣн³я, въ которомъ антирелиг³озный скептицизмъ не исключалъ гуманныхъ чувствъ и самыхъ возвышенныхъ рыцарскихъ идей. Байронъ всей душой отдается борьбѣ за свободу Грец³и, Эспронседа сражается въ Парижѣ на ³юльскихъ баррикадахъ 1830 г., вступаетъ волонтеромъ въ ряды защитниковъ Польши, рискуетъ жизнью въ борьбѣ противъ Священнаго Союза. Въ то время онъ былъ извѣстенъ только немногимъ любителямъ, но хвалебные отзывы Листы вскорѣ прославили его имя.
Вообще, въ литературномъ талантѣ есть какое-то заразительное свойство: то самое общество молодыхъ писателей, что до тѣхъ поръ подавало однѣ только надежды, вскорѣ уже могло гордиться появлен³емъ въ своей средѣ крупнаго сатирика - Хосе-Мар³ано де Дарра, вполнѣ достойнаго преемника Квеведо. Вентура де-ля Вега первый прозрѣлъ въ немъ задатки блестящей будущности и съ горячностью, исключительно свойственной молодости и таланту, создалъ ему славу даже ранѣе, чѣмъ она была заслужена. Да, счастливая участь выпала молодежи 1830-хъ годовъ! Какъ во Франц³и, такъ и въ Испан³и, она была проникнута стремлен³емъ къ идеалу, горячо увлекалась поэз³ей и съ благоговѣйнымъ уважев³емъ относилась къ таланту. A теперь, - не замѣнилось-ли все это низменной страстью къ чувственнымъ наслажден³ямъ да жаждой пр³обрѣтен³я матер³альныхъ богатствъ?
Изъ всѣхъ литературныхъ дѣятелей Испан³и, Эспронседа и Ларра наиболѣе ярко отражаютъ въ себѣ ея стремлен³е освободиться наконецъ отъ пеленокъ, окрѣпнуть нравственно, возмужать, но ихъ творчество не принадлежитъ къ данному пер³оду 1823-1830, - оно только нарождается и слѣдовательно не можетъ вл³ять на течен³е общественной жизни, полное развит³е его силы еще впереди, и если мы упоминаемъ теперь объ этихъ писателяхъ, то лишь потому, что считаемъ необходимымъ отмѣтить тѣ услов³я, при которыхъ они появились.
A услов³я эти были таковы, что гонен³е, претерпѣваемое театромъ отъ цензурной строгости, должно казаться милостью сравнительно съ тѣмъ, что выносила журналистика. Буквально нельзя было написать ни одной строчки политическаго содержан³я безъ особаго правительственнаго разрѣшен³я, печать вся находилась во власти клерикаловъ и служила исключительно интересамъ церкви.
Мы не говоримъ o болѣе серьезной, научной литературѣ, такъ какъ Мадридъ вообще никогда не отличался наклонностью къ глубокому философскому мышлен³ю. Онъ не любитъ слишкомъ тяжеловѣсныхъ или отвлеченныхъ произведен³й, - вотъ почему, въ то время, какъ, при энергичномъ содѣйств³и Листы, тамъ растутъ и развиваются беллетристическ³е таланты, - мыслители и философы все-таки отсутствуютъ. Можно подумать, что сухой, удушливый, измѣнчивый климатъ испанской столицы не благопр³ятствуетъ правильному развит³ю мозговыхъ функц³й.
Людей, искренно преданныхъ широкой умственной дѣятельности, мы находимъ въ Барцелонѣ, гдѣ, до печальныхъ событ³й, отмѣтившихъ владычество графа Испанскаго, подъ вл³ян³емъ французскихъ и итальянскихъ
Предоставимъ одному изъ каталонцевъ, Леопольдо Фэй, - охарактеризовать тѣ стремлен³я, какими были одушевлены издатели El Europeo. "Арибо, - говоритъ онъ, - и въ особенности Лопецъ Солеръ отличались какимъ-то одухотвореннымъ выражен³емъ лицъ. Глубоко изучивъ эстетическ³я теор³и. преимущественно Шиллера, они были проникнуты ими, такъ-же, какъ и духомъ средневѣкового рыцарства, горячо увлекались искусствомъ, итальянской оперой, современнымъ романтизмомъ, придавали важное значен³е воспитан³ю отдѣльной личности, съ уважен³емъ относились и ко многимъ обычаямъ своей родины, тѣсно связаннымъ съ ея религ³ей, законами, услов³ями самой природы и другими общественными элементами, a все это, вмѣстѣ взятое, ясно показываетъ, насколько живительно и благотворно должно быть ихъ дѣйств³е на общество, особенно-же на такое, какъ наше, съ давнихъ поръ исключителыю поглощаемое лишь религ³озными да политическими заботами".
V. ²юльская революц³я (1830-1833). Революц³я 1830 года и рожден³е инфанты Изабеллы, удалившее отъ престола Дона Карлоса, производятъ новый поворотъ въ направлен³и общественной жизни: современныя идеи возрождаются, мысль уже не даетъ подавлять себя и всюду пробивается на свѣтъ. Благодѣтельная амнист³я возвращаетъ эмигрантовъ на родину, и они спѣшатъ подѣлиться съ своими соотечественниками всѣмъ, что видѣли и изучили въ чужихъ краяхъ за время своего долгаго изгнан³я. Скрытая до тѣхъ поръ оппозиц³я поднимаетъ голову, и дѣло 1808 и 1820 гг. возобновляется почти на глазахъ правительства, напрасно встревоженные министры воздвигаютъ ему преграды и упорно стараются поддержать старый режимъ. Они уже не имѣютъ прежней силы, a интриги духовенства въ пользу Дона Карлоса заставляютъ ихъ обращаться въ другую сторону и постоянно быть насторожѣ. Въ моментъ смерти Фердинанда VII для каждаго уже было очевидно, что нац³я не въ состоян³и болѣе выносить невѣжественной власти правительства, такъ долго державшаго ее въ застоѣ. "Вино перебродило, какъ говорилъ король, - и пробка готова выскочить". Дѣйствительно, въ самый годъ его кончины (1833) началась новая эра, но, къ сожалѣн³ю, нескончаемыя гражданск³я войны разрушили впослѣдств³и много радужныхъ надеждъ.
Реакц³я противъ классической школы, возникшая во Франц³и съ 1830 г., была встрѣчена съ полнымъ сочувств³емъ по ту сторону Пиренеевъ. Традиц³онныя правила трагел³и въ сущности никогда не приходились по душѣ испанцу, - онъ только мирился съ ними - не болѣе. Къ тому-же въ странѣ, гдѣ форма преобладаетъ надъ содержан³емъ, не замедлило расплодиться множество бездарныхъ подражателей, до того надоѣвшихъ публикѣ своими снотворными произведен³ями, что и сама трагед³я подконецъ опротивѣла ей. Въ ущербъ жизненной правдѣ, выражающейся различно y каждаго народа, сообразно съ его религ³ей, темпераментомъ, климатомъ и степенью развит³я, - эти псевдоклассики проповѣдывали всюду одну и туже неизмѣнную форму, общую для всѣхъ нац³й, не обращая никакого вниман³я на различ³е ихъ характеровъ.
Мадридъ возликовалъ единодушно, когда увидѣлъ, что тѣ-же французы, навязавш³е Испан³и свою устарѣлую трагед³ю, теперь сами отрекаются отъ нея и съ увлечен³емъ принимаютъ новый родъ литературы, дающ³й полный просторъ для выражен³я всякаго порыва страсти или энтуз³азма.
Но нельзя сказать, чтобы это революц³онное движен³е было сразу понято тогда, какъ его понимаютъ теперь. Какъ ни проста кажется мысль, что если современное общество не походитъ на древнеклассическое, то и литература его должна быть иная, - однако въ первое время лишь немног³е признали этотъ естественный законъ, большинство-же скорѣе видѣло въ немъ возвратъ къ стариннымъ романсамъ, или къ драмамъ XVI и XVII столѣт³й. Уже не оды, не идилл³и, не эклоги въ древнегреческомъ вкусѣ, не трагед³и, написанныя по правиламъ Аристотеля, Горац³я, Буало, увлекали публику, a только одни творен³я Кальдерона и Лопе де-Вега, снова вознесенныя на прежнюю высоту.
Съ самаго начала 30-хъ годовъ, волнен³е, поднятое романтической школой, заставляетъ писателей отрѣшиться отъ старыхъ законовъ творчества и принять совершенно иное направлен³е, не существовавшее до тѣхъ поръ. Викторъ Гюго, Лордъ Байронъ, Ламартинъ, Вальтеръ-Скоттъ становятся образцами, ихъ читаютъ съ увлечен³емъ, анализируютъ, изучаютъ, и новый духъ широкой струей врывается въ испанскую литературу въ общемъ она не измѣняетъ своимъ древнимъ вѣрован³ямъ, остается религ³озной и патр³отичной по прежнему, но вмѣстѣ съ тѣмъ реализмъ уже явно преобладаетъ въ ней. Гонен³е прежде всего воздвигается на миѳолог³ю, противъ нея направлены всѣ стрѣлы, за то, въ ущербъ ясности и простотѣ, въ слогѣ снова является вычурность, - чрезмѣрное обил³е фигуральныхъ украшен³й. Несчастная склонность къ подражан³ю повредила и здѣсь: писатели непремѣнно желаютъ придать своихмъ произведен³ямъ меланхолическ³й тонъ, что уже совсѣмъ не согласуется ни съ лучезарнымъ блескомъ ихъ южнаго солнца, ни съ ярко-звѣзднымъ небомъ ихъ ночей.
Таковъ общ³й характеръ, принятый романтизмомъ въ Испан³и. Мы должны были отмѣтить его, потому что съ той поры онъ отражается въ большей или меньшей степени уже на всѣхъ литераторахъ, дѣйствительно достойныхъ этого назван³я.
Вначалѣ, какъ это всегда бываетъ, новое направлен³е встрѣтило сильную оппозиц³ю со стороны приверженцевъ statu quo, - всѣхъ тѣхъ, которые, проникнувшись правилами Аристотеля и Буало, уже не могли допустить ничего иного, помимо того, что они сами усвоили и привыкли примѣнять. Листа, Эрмосиллья, Мартинесъ де-ля Роза и мног³е изъ выдающихся умовъ того времени, составлявшихъ гордость Испан³и, напрягали всѣ силы, чтобы помѣшать новому течен³ю, направленному противъ нихъ; они смотрѣли на эту литературную революц³ю, какъ на стремлен³е къ разнузданности, къ освобожден³ю отъ всякихъ правилъ, и, впослѣдств³и, вооруженные академической властью, съ удвоенной энерг³ей противодѣйствовали торжеству романтизма, но ихъ безсил³е становится очевиднымъ уже изъ того, что они ограничиваются въ этой борьбѣ лишь многословными полемическими статьями, тогда какъ противники, создавая одно произведен³е за другимъ, заручаются всѣми преимуществами художественнаго творчества надъ сухою критикой.
Наибольшую жизненность въ новомъ направлен³и испанской литературы послѣ 1830 года - проявляетъ лирическая поэз³я. Крупныя перемѣны, происшедш³я за послѣдн³е годы царствован³я Фердинанда VII, надежда на союзъ королевы Христины съ парт³ей прогрессистовъ, наконецъ, восторженныя чувства, вызванныя рожден³емъ инфанты Изабеллы, - все это вдохновляетъ испанскихъ поэтовъ и заставляетъ изливать глубокую радость, переполняющую ихъ сердца.
Вентура де-ля Вега и Бретонъ де-Лосъ Эрреросъ являлись запѣвалами въ этомъ хорѣ энтуз³астовъ, a къ нимъ присоединялась вся нац³я, опьяненная своими свѣтлыми надеждами, она жадно упивалась этими стихами, читала и повторяла ихъ во всѣхъ салонахъ и кофейняхъ, раскупала нарасхватъ всѣ журналы и сборники, гдѣ они помѣщались. Каждое событ³е служило поводомъ къ новымъ поэтическимъ создан³ямъ: провозглашен³е амнист³и, рожден³е Изабеллы II, смерть герцогини де-Фр³асъ - супруги главнаго мецената этой блестящей когорты, - все производило невыразимое одушевлен³е и вызывало настоящ³е литературные турниры.
Болѣе медленно поддавался новымъ течен³ямъ испанск³й театръ, хотя тамъ и знали o громадномъ успѣхѣ на парижскихъ сценахъ драмъ Виктора Гюго и Александра Дюма. Напрасно молодые писатели упрашивали первостепенныхъ актеровъ отрѣшиться отъ устарѣлыхъ трагед³й, давно надоѣвшихъ публикѣ, и замѣнить ихъ современной драмой, театральные директора и ихъ труппы все еще упорно отстаивали свой прежн³й репертуаръ, несмотря на явное господство новой французской моды и въ самомъ обществѣ и въ его сценической литературѣ, a между тѣмъ эта мода была такъ сильна, что когда Хиль-и-Сарате, одинъ изъ немногихъ, желавшихъ остаться вѣрными классической школѣ, выступилъ съ своей Бланкой Бурбонской - онъ подвергся дружнымъ свисткамъ всѣхъ обычныхъ посѣтителей театра del Principe. Теперь, вмѣсто переводовъ французскихъ трагед³й, публика настойчиво требовала возобновлен³я старинныхъ драмъ Кальдерона и Морето, - словно, принимая новое направлен³е, испанское творчество хотѣло укрѣпить и освѣжитъ свои силы этими предан³ями золотого вѣка.
Наконецъ единодушное одобрен³е, съ какимъ была встрѣчена п³еса одного кадикскаго поэта Кокетство и Тщеслав³е - побудило Бретона де-Лосъ Эрреросъ отступить отъ правилъ, завѣщанныхъ Моратиномъ, и написать въ иномъ духѣ и въ иной формѣ свою комед³ю Марцела, поставленную на сцену въ 1831 г., a ея блестящ³й успѣхъ разрушилъ послѣдн³я преграды, еще воздвигавш³яся въ испанскихъ театрахъ противъ вторжен³я романтизма.
Все это, повторяемъ, произошло не безъ борьбы, не безъ горячихъ, долгихъ пререкан³й въ области критики. Съ перемѣной общихъ понят³й o литературномъ творчествѣ, должны были измѣниться и его законы, поэтому вопросъ объ искусствѣ самъ собою выдвинулся на очередь, и мног³е журналы, руководимые крупными силами, занялись его рѣшен³емъ, отводя на своихъ страницахъ обширное мѣсто для критическихъ и полемическихъ статей. Именно къ этому времени относятся пер³одическ³я издан³я. - Corre Mercantil, la Abeja, el Artista, которыя теперь представляютъ уже библ³ографическую рѣдкость.
Цензура все еще продолжала существовать безъ всякихъ измѣнен³й въ законодательномъ порядкѣ, но, подъ вл³ян³емъ новыхъ вѣян³й, она уклонялась отъ прежнихъ строгостей и значительно отпускала поводья рьянымъ конямъ, которыхъ такъ грубо сдерживала до тѣхъ поръ. Теперь уже безпрепятственно выходили въ свѣтъ даже так³я произведен³я, какъ Escenas Matritenses, Месонеро-Романоса, подъ псевдонимомъ El Curioso Parlante, - эти живыя, ярк³я картины мадридскихъ нравовъ, напоминающ³я мастерствомъ обрисовки манеру Аддисона и Жуи. Въ томъ же духѣ, хотя съ меньшимъ успѣхомъ, подвизался другой писатель, донъ Серафино де Кальдеронъ, рисуя съ натуры обыденныя сцены изъ андалузской жизни. Но самымъ крупнымъ талантомъ того времени, обладавшимъ наибольшей оригинальностью и силой, является донъ Хосе Мар³ано де Ларра, уже знаменитый въ литературномъ м³рѣ, съ самой ранней поры своей молодости, a именно къ нему-то цензура отнеслась далеко не благосклонно.
Около 1832 года, онъ началъ было цѣлую сер³ю сатиръ въ прозѣ - подъ заглав³емъ Cartas del pobrecito Hablador - настолько мощныхъ и по идеѣ, и по способу ея выражен³я, что цензорск³й либерализмъ не устоялъ, и не потому, чтобы Хосе де Ларра нарушалъ границы разумной критики, или слишкомъ язвительно и рѣзко высказывалъ правду. Нѣтъ, но онъ такъ мѣтко попадалъ въ цѣль, такъ характерно изображалъ современное общество съ его заблужден³ями, пороками, недомысл³емъ, и посредствомъ тонкой ирон³и, такъ безпощадно выставлялъ на видъ всякое безобраз³е, скрывающееся подъ обманчивой внѣшностью, что правительство усмотрѣло тутъ серьезную опасность и приняло свои мѣры. Всевозможными препятств³ями и придирками къ издан³ю этихъ сатиръ оно принудило автора прекратить ихъ печатан³е, и такимъ образомъ испанская читающая публика была лишена одного изъ самыхъ благотворныхъ вл³ян³й, какое ей только приходилось испытывать со временъ неподражаемаго Квеведо.
Въ пер³одъ тѣхъ-же 30-хъ годовъ, громадный успѣхъ романовъ Вальтеръ-Скотта увлекъ нѣкоторыхъ испанскихъ писателей испробовать свои силы въ исторической области.
Эскозура первый выступаетъ на это поприще съ романомъ Графъ де Кондеспина, тогда какъ Ларра, вынужденный покинуть сатиру, пишетъ свою прекрасную, но, къ сожалѣн³ю, слишкомъ короткую повѣсть подъ заглав³емъ Don Enrique el Doliente, послужившую потомъ матер³аломъ для его драмы Мац³асъ. Этотъ родъ литературы, при несомнѣнной живописности испанскихъ нравовъ, могъ-бы представить очень богатое содержан³е, a между тѣмъ онъ не далъ ничего крупнаго, вѣроятно потому, что минувш³е вѣка были еще слишкомъ мало изслѣдованы и разработаны нац³ональными историками.
КНИГА ВТОРАЯ. Романтизмъ въ эпоху первой гражданской семилѣтней войны и въ продолжен³е регентства Эспартеро. 1833-1843. I. Нравственное перерожден³е испанскаго общества въ этотъ десятилѣтн³й пер³одъ. Кортесы не сумѣли воспользоваться благопр³ятными услов³ями 1812 и 1820 гг., чтобы привлечь народъ къ дѣлу революц³и посредствомъ радикальныхъ мѣръ, но, чего не удавалось достигнуть ранѣе, то успѣшно совершилось въ течен³е десяти лѣтъ, слѣдовавшихъ за смертъю Фердинанда VII.
Упразднен³емъ монастырей и всякихъ духовныхъ общинъ, назначен³емъ къ продажѣ съ торговъ всѣхъ обширныхъ владѣн³й духовенства - Мендисабалъ и его сотрудники подрыли до самаго корня основу стараго порядка, благодаря такому перевороту современныя идеи проникли въ глубочайш³я нѣдра нац³и и совершили настоящее перерожден³е испанскаго общества.
При внимательномъ взглядѣ на Пиренейск³й полуостровъ послѣ долгой гражданской войны, тяготѣвшей надъ нимъ во все время регентства Христины отъ 1833 до 1840 года, и послѣ трехлѣтняго правлен³я Эспартеро (1840-1843), насъ поражаетъ необычайная нравственная перемѣна, совершившаяся во всѣхъ слояхъ населен³я и наглядно проявляющаяся въ моментъ провозглашен³я совершеннолѣт³я юной королевы Изабеллы.
Застой нарушенъ теперь уже не на одной только поверхности, какъ въ 1814 году, когда лишь въ главныхъ городахъ, да и то немног³е дерзали настроивать свою жизнь на современный ладъ, a рядомъ безчисленныя массы коснѣли въ своей неподвижности, съ тупымъ равнодуш³емъ подчиняясь традиц³ямъ, завѣщаннымъ вѣками. Нѣтъ, въ эту эпоху передъ наблюден³емъ историка всюду являются новые типы людей съ иными взглядами, иными мыслями и стремлен³ями, - словно какая-то свѣжая жизненная струя влилась во весь общественный организмъ и пробудила въ немъ дѣятельную силу. Не далѣе, какъ вчера еще, каждый спокойно оставался на мѣстѣ, опредѣленномъ ему отъ рожден³я, не помышляя даже o возможности какихъ либо измѣнен³й къ лучшему въ своемъ жалкомъ прозябан³и изо дня въ день; a нынче - и въ столицѣ, и почти во всѣхъ городахъ испанское населен³е разомъ встрепенулось, ощутило въ себѣ небывалую бодрость и энерг³ю, всюду закипѣла оживленная дѣятельность, и внѣ этого общаго движен³я могли оставаться развѣ только глух³я деревни, гдѣ не наклеивались на столбахъ объявлен³я o pacпродажѣ монастырскихъ имуществъ. Но за исключен³емъ такой глуши, всюду возникали новыя надежды, измѣнялись и самыя понят³я o значен³и труда. Вѣдь именно тунеядство монаховъ было источникомъ всѣхъ ихъ пороковъ, возбудившихъ наконецъ общественное негодован³е и сдѣлавшихъ предметомъ ненависти и отвращен³я весь этотъ рой паразитовъ, корыстныхъ, сластолюбивыхъ, проникнутыхъ лицемѣр³емъ. Возникшая реакц³я противъ духа созерцательной праздности, признанной главной причиной нравственнаго упадка, вызвала потребность дѣйствовать, промышлять, спекулировать, производить. Безсильная скорбь объ утраченной Америкѣ замѣнилась бодрымъ стремлен³емъ къ плодотворной эксплуатац³и родной земли.
Вмѣстѣ съ внутренней перемѣной произошла и внѣшняя въ самомъ костюмѣ испанцевъ. Они отвергли парики, инд³йск³я трости, штаны въ обтяжку, башмаки съ металлическими пряжками. Всѣ старыя моды исчезли, смѣнившись болѣе простой, однообразной одеждой современныхъ французовъ.
Жизнь общества еще полна лишен³й, недостатокъ матер³альныхъ и умственныхъ средствъ ощущается всюду, но по крайней мѣрѣ оно уже не прозябаетъ, a начинаетъ жить всѣми фибрами.
Так³я рѣзк³я измѣнен³я въ самыхъ нравахъ страны естественно должны отражаться на ея литературѣ, и дѣйствительно, ни одинъ изъ испанскихъ писателей той, эпохи не остается безучастнымъ къ общему движен³ю, они стараются уяснить его, анализируя и обсуждая со всѣхъ сторонъ.
При этомъ, разумѣется, каждый смотритъ на совершающееся съ своей личной точки зрѣн³я: одинъ жалѣетъ o прошломъ и не довѣряетъ будущему; другой съ презрѣн³емъ отвергаетъ традиц³ю и съ энтуз³аз³момъ привѣтствуетъ прогрессъ; но всѣ равно признаютъ вторжен³е новыхъ началъ и ихъ несомнѣнное торжество надъ старыми.
Весь этотъ десятилѣтн³й пер³одъ (1833-1843) не что иное, какъ естественное развит³е зародыша, вынесеннаго Испан³ей изъ ея увлечен³я романтизмомъ въ 1830 году; но так³е моменты усиленнаго народнаго движен³я никогда не поддаются характеристикѣ въ общихъ чертахъ, потому что они представляютъ не опредѣленную физ³оном³ю цѣлаго, a множество разнообразныхъ дѣятельныхъ силъ и умовъ, стремящихся по различнымъ направлен³ямъ.
Избрать исключительнымъ представителемъ эпохи какого нибудь одного писателя и сгруппировать вокругъ него всѣхъ другихъ - было-бы пр³емомъ не вѣрнымъ, не подходящимъ къ дѣйствительности. Кто-жъ въ самомъ дѣлѣ могъ совмѣстить въ себѣ всѣ идеи, всѣ надежды и стремлен³я нац³и въ пору ея кипучей дѣятельности и выразить ихъ во всей полнотѣ?
По нашему мнѣн³ю, наиболѣе яркими литературными выразителями этого пер³ода испанской жизни являются памфлетистъ Ларра и поэтъ Эспронседа. Оба они полны того глубокаго, страстнаго негодован³я, какое побудило Испан³ю стряхнуть съ себя разомъ иго клерикализма, такъ долго тяготѣвшее надъ ней всею тяжестью; для нихъ обоихъ была видна та бездна нравственнаго и умственнаго растлѣн³я, въ какую погружали испанск³й народъ его духовные и политическ³е руководители. Но смерть слишкомъ рано унесла обоихъ, когда ихъ молодыя, горяч³я силы еще не успѣли окрѣпнуть и уравновѣситься зрѣлымъ сужден³емъ. Вотъ почему во всемъ творчествѣ этихъ писателей нѣтъ ни опредѣленно сложившихся идеаловъ, ни поучен³й, ни указан³й для ихъ современниковъ, - ничего, кромѣ скептическаго духа отрицан³я. Они лишь протестуютъ и разрушаютъ въ то время, когда дѣло критики уже окончено, и на очереди стоитъ другая существенная задача, - согласить коренныя нац³ональныя чувства и вѣрован³я воспр³имчиваго народа со всѣми открыт³ями науки, со всѣми требован³ями разума.
Найдется-ли въ литературѣ даннаго пер³ода хотя одинъ дѣятель, проникнутый сознан³емъ этой насущной необходимости и достаточно сильный, чтобы дать вѣрное направлен³е своимъ соотечественникамъ въ ихъ тревожномъ искан³и прямого пути? Нѣтъ, среди представителей испанской мысли, въ пору ея смутнаго брожен³я, мы не находимъ ни одного, удовлетворяющаго такому требован³ю. Всѣ писатели, какихъ намъ предстоитъ назвать, - и скептики, и эклектики, и католики, и классики, и романтики, - сами являются лишь болѣе или менѣе вѣрными отголосками общества, выразителями его неустойчивыхъ идей, стремлен³й и чувствъ, но ни одинъ не въ силахъ привести ихъ въ стройный порядокъ и направить къ единой, разумной цѣли. Оставляя общественное мнѣн³е бродить впотьмахъ, въ какомъ-то полунаучномъ туманѣ, его призванные вожди не исполнили своего назначен³я и тѣмъ приняли на себя отвѣтственность передъ будущимъ за всѣ послѣдств³я этихъ умственныхъ колебан³й.
Но, если писатели того времени и не отличаются ни логичностью, ни глубиною, ни силою мысли, за то почти всѣ стремятся расширить свое творчество, не ограничиваясь тѣсными рамками какого нибудь спец³альнаго рода литературы, какъ это бываетъ большею част³ю въ пер³оды ея упадка. За немногими иеключен³ями, они скорѣе вдаются въ противоположную крайность, поэтому, при оцѣнкѣ ихъ дѣятельности, оказывается непримѣнимой обычная классификац³я на поэтовъ, прозаиковъ и проч. Здѣсь будетъ вѣрнѣе иное дѣлен³е, сообразное съ высотой положен³я, занимаемаго въ обществѣ каждой группой, и степенью ея значен³я въ немъ, - тѣмъ болѣе, что это наивно-преувеличенное чувство собственнаго значен³я сильно вл³яло и на умственный складъ самихъ писателей, и на характеръ ихъ произведен³й.
Итакъ, мы займемся послѣдовательно тремя группами: литераторовъ-аристократовъ, литераторовъ, являвшихся въ роли политическихъ дѣятелей, и, наконецъ, литераторовъ по професс³и, - тѣхъ, кому умственное творчество, помимо ины 
| |
| Просмотров: 367 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры