Достоевский Федор Михайлович - Ф.М. Достоевский. А.Г. Достоевская. Переписка

  

   <В Петербург.>

  

   Милый, тысячу раз милый и дорогой папочка, не сердись на меня, пожалуйста, за мою неаккуратность. Верь, что я в ней не виновата. Думала послать в понед<ельник> - не поехали в город, во вторник ездила Ольга Кирилловна - к нам не заехала, в среду не было оказии, наконец обещали сегодня в четверг. Поэтому все откладываешь да откладываешь, а сама беспокоишься, думая, что сколько времени ты о нас ничего не знаешь. Я получила твои два письма, дорогой мой Федичка, и с горем прочла, что у тебя был припадок. Бедный мой, бедный, как я о тебе жалею. Как мне тяжело, что у тебя столько хлопот и забот, и как я боюсь, что ты с ними не справишься. Помогла бы тебе, да не могу. Не обращай внимания на глупую М<арью> Н<иколаевну>, что с ними делать, все они таковы. У нас все благополучно, детки здоровы и веселы, я тоже, хотя скучаю и думаю о тебе беспрерывно. О путешествии нашем: не пишу подробностей, всего не напишешь, а лучше рассказать при свидании. Лелька обрадовался нам чрезвычайно и часто вспоминает тебя. Дети спрашивают, скоро ли ты приедешь. В субботу рождение Феди, а мы будем его праздновать.

   Север<ный> Вестник, о котором ты писал, я сберегла. В Москве у Салаева⁵⁹⁰ надо будет получить деньги по след<ующему> счету:

  

   10 экз<емпляров> Преступл<ения> и Нак<азания> - 35 руб.

   10 экз<емпляров> "Подростка" - 35 руб.

   50 экз<емпляров> Записок - 20 руб.

   5 Идиота - 17 руб. 50

   5 Бесов - 17 руб. 50

   Всего на - 125 руб.

   Уступка 30% - 37 руб. 50

   - 87 руб. 50

  

   Значит, получить 87 р. 50 к. Живет он на Мясницкой, д. княгини Гагариной.

   Как бы хотелось тебя увидать и крепко, крепко расцаловать и обнять, да и не придумаю, когда ты освободишься и будешь у нас. Очень без тебя скучно, дорогой мой папочка.

   Рудин⁵⁹¹ внес Печаткину⁵⁹² 5-го июля 151 р. Не знаю, внес ли он за квартиру, надо бы узнать у дворника. Я тебе написала 2 письма, одно из Киева от вторника 5-го, другое отсюда от субботы 9-го, это третье, надеюсь, что ты их получил.⁵⁹³

   Писать больше нечего, цалую и обнимаю тебя много, много раз, и люблю бесконечно. Детки кланяются и цалуют своего милого дорогого папочку. Я присоединяюсь к ним. Мама кланяется. Остаюсь твоя горячо любящая тебя женочка Аня.

   Больше тебе писать в Пет<ербург> пе буду, а может быть, напишу в понед<ельник> к Елене Павловне⁵⁹⁴ с передачею тебе. Голубчик, не забудь моей розовой тетрадки, а также зеленой в толстом переплете, она тут же находится.

   Еще раз крепко цалую тебя.

  

  

   <В Малый Прикол.>

  

   Милый друг мой Аня, завтра, 16 июля, хочу выехать из Петербурга, вечером с курьерским поездом. С самого 8-го июля, когда получил от тебя письмо из Киева, от 6-го июля, н_е п_о_л_у_ч_а_л о_т т_е_б_я д_о с_и_х п_о_р н_и о_д_н_о_й с_т_р_о_ч_к_и! Что с вами сталось, что сделалось, понять не могу! Неужели письмо пропало на почте? Почему же ни одно твое письмо, ни к дворнику, ни к Коле, ни к Марье Николавне, за все лето, не пропадало? Как мне не думать и не сомневаться? Вот уже трое суток хожу как пришибленный. Ночью сплю часа по 4 не больше и все вижу кошмары. Удивительная задалась мне поездка: приехал - хлопоты, неудача и сейчас припадок. Тут в болезненном состоянии выпуск No, и вот только чуть-чуть освежилась голова - муки об вас, об тебе и об детках! Дальше выносить не могу и завтра выезжаю. Завтра подожду до 2-х часов: если не придет от тебя письмо, то телеграфирую с нарочным (если только примут телеграмму в Мирополье или в Суджу, с доставкою в Малый. Прикол). В телеграмме буду просить тебя телеграфировать м_н_е н_е_м_е_д_л_е_н_н_о (а для того попросить послать для этого нарочно Гордея в Суджу) к Елене Павловне в Москву, на Знаменке, дом Кузнецова, у которой нарочно для этого остановлюсь. В воскресение, 17 июля я буду в Москве и прожду в Москве телеграммы до понедельника до 2-х часов. Если не получу от тебя ответной телеграммы, то уже не поеду в Даровое, взглянуть на места моего детства, а отправлюсь прямо к вам в Прикол.⁵⁹⁵ Что делать, Аня, тяжело мне теперь в эту минуту. Сегодня с вечера началось сердцебиение и не проходит. Все думаю, думаю, и бог знает что приходит в голову. Мне все представляется, что дорогою из Киева, который-нибудь из них, Федя или Лиля, попал под вагон, и ты [не знаешь] в отчаянии.

   Таким образом, это письмо придет, может быть, вместе со мною, а потому о подробностях по выпуску No и проч. писать здесь не буду, тем более что во всяком случае скоро увидимся. Что-то будет, как-то свидимся!

   Сегодня перед вечером ездил к Марье Николавне, отвозил ей NoNo. - Она мне сообщила, что ты ей еще очень недавно писала, что намерена съездить в Киев и в Х_а_р_ь_к_о_в. Это меня заставило задуматься: очень может быть, что ты поехала и в Харьков, тем более, что тебе, помнится мне, этого желалось. Таким образом, и особенно с детьми, ты спешила и рвала; устала, устали и дети, письма мне из Харькова писать не хотела, домой, в Прикол воротилась поздно, а тут еще, пожалуй, Гордей пьян напился, - и вот письмо ко мне пошло вместо о_б_е_щ_а_н_н_о_й с_у_б_б_о_т_ы - в понедельник или во вторник. - Только и тут ведь надо было бы ему уже прийти. Подожду до завтра. В Москве буду ровно столько времени ждать твоей телеграммы, пока нужнейшие дела покончу, т<о> е<сть> буду в понедельник у Салаева и куплю себе 8 бутылок Ессентуки (по настоянию Михаила Николаевича Сниткина).⁵⁹⁶ Если же получу в Москве телеграмму, т_о п_р_о_е_д_у н_а с_у_т_к_и в Д_а_р_о_в_о_е.

   Если ты была в Харькове, то в этом одно только дурное: то, что ты сделала это, по обыкновению твоему, скрытно от меня. Да, Аня, ты во все 10 лет нашей жизни была ко мне недоверчива, и не знаю, виноват ли я в этом? Думаю, что нет, а недоверчивость в твоем характере. Насчет же поездки в Харьков ведь ты знаешь, что я бы не воспротивился. Все что ты делаешь - то хорошо. Твоему уму и расчету я [во всем] давно во многом доверяюсь, но ты мне не доверяешься, а если б доверилась, то написала бы мне, не ожидая возвращения в Прикол, из Харькова, и я не сидел бы в такой муке, как теперь. Не знаю почему, но мне очень хочется поверить толкованию Марьи Николавны, что ты была в Харькове. Потому что иначе приходится думать о несчастьи, о смерти кого-нибудь из детей. (Зачеркнуто несколько слов).

   Об делах, повторяю, при свидании. Да и мало их было, денег получил [всего ли] немного, а истратил много. N. В. Рудин внес (очень недавно) 150 р. Печаткину, но хозяину не заплатил. Я не видал его.

   Завтра упаковка и хлопоты, равно как и телеграмма. Завтра 16-го рождение Феди: цалую его и благословляю, равно Лилю и Лешу, поздравляю их всех, а тебя о_с_о_б_е_н_н_о. Милый Ангел мой Аня: становлюсь на колени, молюсь тебе и цалую твои ноги. Влюбленный в тебя муж твой! Друг ты мой, целые 10 лет я был в тебя влюблен и все crescendo, и хоть и ссорился с тобой иногда, а все любил до смерти. Теперь все думаю, как тебя увижу и обниму. А думаешь ли ты обо мне сколько-нибудь? Ну, до свидания, до близкого! В Троицкую лавру, если б и получил телеграмму, не поехал бы, так хочется поскорее с вами увидаться. А в Даровое, если получу телеграмму, хотелось бы съездить всего только дня на 1 1/2: иначе я эти места никогда уже не увижу более! Обнимаю вас всех еще раз.

  

   Прождал письма до 2-х часов. (Киевское письмо тогда пришло ко мне в полдень). Не получил ничего, а теперь в сомнении и решил сегодня не выезжать, а выехать завтра - единственно потому, что, как мне кажется, пускать теперь телеграмму поздно. Пойдет она в 3 часа. Пока дойдет в Суджу, пока пошлют из Суджи нарочного - и приедет он в Прикол, пожалуй, в полночь, тебя разбудят, ты не выспишься, на меня рассердишься. Лучше пошлю завтра, в воскресение, 17-го, часов в 9 утра, и дойдет она к вам еще засветло. Если в понедельник (18-го) отправите Гордея в Суджу подать ответную телеграмму, то он даже в полдень поспеет подать ее, ну в 2 часа, и все-таки я к вечеру в понедельник могу получить ее у Елены Павловны. Я же, выехав завтра в Москву, поспею в Москву в понедельник утром. В понедельник будний день, и я все успею сделать: и у Салаева буду и Ессентуки куплю и даже, пожалуй, увижусь с Аксаковым.⁵⁹⁷ Затем, если не получу телеграммы, то выеду, если не успею в понедельник же вечером, то во вторник утром (все судя по поезду) и в среду буду у вас. Если же получу телеграмму и у вас благополучно, то съезжу в Даровое. Милый друг мой, сегодня ровно 8 дней, как я не получал от тебя известия, и ровно 10 дней, как ты мне писала из Киева! Срок тяжелый, нельзя не задумываться. Не только о_д_н_о, но и 2 письма могли бы уже прийти! До свидания, Ангел мой, храни вас всех бог. Буду опять сегодня мучиться. Но авось придет еще письмо в продолжение дня или завтра. Цалую тебя и детей, а тебя крепко-крепко

  

   Федю поздравляю.

   Адрес Елены Павловны: Москва, на Знаменке, дом Кузнецова, Елене Павловне Ивановой, [г-ну Достоевскому].

  

  

  

   <Телеграмма>

  

   В город Суджу с нарочным в Малый Прикол Сниткину.

   Кроме из Киева ни одного письма. Живы ли? Мучаюсь. Сегодня выезжаю в Москву. Немедленно телеграфируйте в Москву, на Знаменке, дом Кузнецова, [г-же] Елене Павловне Ивановой. Для меня.

  

  

  

   <В Малый Прикол.>

  

   Бесценная, миллион раз милая Анютка, цалую твои ножки, сейчас только получил твое письмо от четверга (14-го), а телеграмму уже сослал в 10-м часу. Что делать, дорогая моя, такова судьба. Я уже писал тебе вчера. Кроме киевского, ни одного твоего письма до сегодня я н_е п_о_л_у_ч_и_л. От субботы письмо пропало. Я мог рассчитывать, что одно Письмо могло пропасть, и не тревожиться очень. Но вот уже 9-й день как я без письма, а в этот срок могло прийти и другое. По уговору нашему ты хотела писать каждые три дня. Следов<ательно>, если написала 8 субботу, то должна была написать во вторник. Ну в среду, так как в среду ездят от Ив<ана> Григорьевича в Мирополье. Рассчитывая единственно на эту среду, я не послал телеграммы вчера, считая, что от среды придет в субботу, ну в воскресение утром. Но вчера в субботу не пришло н_и_ч_е_г_о, и ту ночь, которую я провел вчера, буду помнить всю мою жизнь. Мучило, главное, соображение, что 2 письма не могли оба пропасть. Следственно, что-нибудь случилось или с тобой, или с детьми. Аня, последние три дня я провел здесь ужасно. Особенно ночи. Не спится. Думаю, перебираю шансы, хожу по комнате, мерещутся дети, думаю о тебе, сердце бьется (у меня в эти три дня началось сердцебиение, чего никогда не было). - Наконец, начнет рассветать, а я рыдаю, хожу по комнате и плачу, с каким-то сотрясением (сам не понимаю, никогда этого не бывало) и только стараюсь, чтоб старуха не услыхала. А старуха поминутно по ночам кричит, что довершает картину. Наконец, солнце, жара (здесь нестерпимо жарко), бросаюсь на постель часов в 5 утра и сплю всего часа четыре, и все страшные кошмары. Ну да довольно описывать. Я только для того, чтоб ты не сердилась очень за телеграмму. Н_е м_о_г в_ы_д_е_р_ж_а_ть. Стоила телеграмма 6 руб. Вся причина, что посылала письма на имя дворника Василия Ивановича.⁵⁹⁸ Не говоря уже о том, что мне стыдно получать письма через Василия Ивановича, заходить к нему 15 раз справляться, молить и просить его, чтоб не потерял как-нибудь - я не понимаю, почему нельзя было прислать прямо на мое имя, на которое пришло в последний год 400 писем? Не понимаю. А про письмо я уверен, что оно на дворе затерялось.

   Но довольно. Спешу, боюсь опоздать. Сегодня выезжаю. Ответной телеграммы от тебя, может быть, и не дождусь в Москве. Проеду сейчас же почти в Даровое и поскорей к вам, ибо смертельно хочется обнять детей, а главное тебя, жестокая и холодная Анька, холодная женка! Если б горячо любила - не дотянула бы до четверга с письмом. Если б горячо тоже любила, написала бы (по-прежнему), ч_т_о в_и_д_и_ш_ь м_е_н_я в_о с_н_е. Значит, или не видишь меня во сне, или видишь кого другого. Анька, жестокая, зацалую тебя всю, всю до последнего местечка и-, выцаловав все твое тело, буду молиться на тебя, как на божество. - Проклятая поездка в Даровую! Как бы я желал не ехать! Но невозможно: если отказывать себе в этих впечатлениях, то как же после того и об чем писать писателю! Но довольно, обо всем переговорим. А все-таки знай, в ту минутку, когда это читаешь, что я покрываю все тельце твое тысячами самых страстных поцалуев, а на тебя молюсь, как на образ. Цалуй детей бессчетно. Вчера Федино рождение, какой грустный день я вынес. Господи, да выносил ли когда что мучительнее.

   Про какие тетрадки, розовую и зеленую, ты пишешь? Ничего подобного не нашел нигде; из столов же взял все по твоему приказанию и везу к тебе.

  

   Люби меня, Анька!

   Детей цалую без счету.

   Пришел Коля⁵⁹⁹ и подал совет опустить письмо в кружку в Москве. Действительно, по расчету скорее дойдет, так и сделаю.

   Если будет окладной дождь или просто очень худая погода, т_о н_е п_о_е_д_у в Д_а_р_о_в_о_е.

  

   <В Петербург.>

  

   Милый Федя!

   Не сердись, что меня нет дома: я отправилась до 5 час<ов> и буду у Исаевой,⁶⁰⁰ Семеновой,⁶⁰¹ Жаклар,⁶⁰² Ковалевской⁶⁰³ и Рыкачевой.⁶⁰⁴ Твою рукопись можно отправить завтра в субботу, и она будет там в воскресенье;⁶⁰⁵ все равно в субботу работать не станут. Не сердись на меня за это, прошу тебя очень.

  

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Здравствуй, милая Аня. Как твое здоровье - это главное. Здоровы ли Федя, и Лиля? Смотри за ними, ради Христа. - А теперь опишу тебе лишь самое главное, без больших подробностей, которые доскажутся при свидании. Дорогой я устал ужасно, так что и теперь еще невмочь, да сверх того схватил такой кашель в вагоне (все сквозной ветер), какого почти и не запомню. Приехали в Москву в 12-м часу вечера.⁶⁰⁶ Нанял в Victoriro на Страстном бульв<аре>. - Везет меня извозчик, я и спрашиваю его: хорошая это гостиница? - Нет, сударь, нехорошая.- Резкий и твердый ответ удивил меня. - Чем же нехорошая? - Да там ни один порядочный гость не остановится никогда. - Как так? - А так что только для виду. Там никто никогда не остановится, разве самый незнающий. Эти номера, как в банях. Как ночь, так с Страстного бульвара кавалеры девок водят, на час времени и занимают. Все знают, и скандалы бывают. Я спросил, какая же гостиница лучше. Он мне очень расхвалил Европу, против Малого театра (тоже очень недалеко от Страстного бульвара). Я и велел ехать в Европу. Действительно, стоят все семействами и видимо почтенные люди. Мне дали номер в 2 р. 50 к., дорогонько и в третьем этаже, но лезть в 4-й этаж показалось мне тяжело, и я занял. Всю ночь напролет не спал, мучаясь удушливым, разрывным кашлем. Встал в 10 часов утра, кашель кончился (теперь вечером опять подымается). В 1-м часу поехал к Каткову и застал его в редакции. (Он живет на даче и только наезжает). Катков принял меня задушевно, хотя и довольно о_с_т_о_р_о_ж_н_о.⁶⁰⁷ Стали говорить об общих делах, и вдруг поднялась страшная гроза. Думаю: заговорить о моем деле, он откажет, а гроза не пройдет, придется сидеть отказанному и оплеванному, пока пройдет ливень. Однако принужден был заговорить. Выразил все п_р_я_м_о и п_р_о_с_т_о. При первых словах о желании участвовать лицо его прояснилось, но только что я сказал о 300 рублях за лист и о сумме вперед, то его как-будто что передернуло. - Видите ли что, сказал он мне, мы всего только на прошлой неделе совещались общим советом, продолжать ли вести Русский Вестник или закрыть его на будущий год, потому что я сам по нездоровью не в силах наблюдать за обоими изданиями (Москов<ские> Вед<омости> и Р<усский> В<ест-ни>к), а потому позвольте мне подумать, что вам ответить, так как при-детоя решиться опять продолжать журнал и значительно на него затратить. Узнав же, что я всего в Москве на 3-на 4 дня, обещал мне дать ответ завтра, в среду, 21 числа, для чего и просил меня заехать к нему в редакцию в 2 часа пополудни.

   Я теперь, в 10 часов вечера, во вторник, 20-го сижу и думаю, что завтра он мне н_е_с_о_м_н_е_н_н_о о_т_к_а_ж_е_т. Если же не откажет, то будет хлопотать на сильной сбавке с 300 р. Письмо это пошлю тебе завтра, 23, после того, как увижусь с Катковым, и потому оставляю на завтра Post Scriptum, из которого разом все и узнаешь.

   Ливень прошел на минутку, и между 1-м и 2-м ливнем я успел проехать к сестре Варе,⁶⁰⁸ у которой и выждал перемены погоды почти до 5 часов. Возвратись в гостиницу, пообедал и в 7-м часу отправился в Нескучный сад к Соловьеву.⁶⁰⁵* (Извощик туда и назад 2 руб.). Соловьева застал, очень странный, угрюмый и поношенный. Я ему рассказал тоже откровенно. Он очень удивился, что Лавров (и еще другой кто-то) у меня не были;⁶¹⁰ Теперь он не знает, где Лавров (но не в Москве). А Юрьев⁶¹¹ в другой губернии в деревне. Тем не менее, желание их приобресть мой роман ⁶¹² - верное, и люди состоятельные. Итак с ними теперь ни видеться, ни списаться нельзя, а разве только состоится их предложение мне в сентябре.⁶¹³ Но думаю, что тогда и еще кое-кто предложит. Во всяком случае, возвратясь в Старую Руссу, примусь работать. Но если откажет Катков, то придется жить, примерно до октября, бог знает чем.

   С Соловьевым решили ехать в Оптину пустынь⁶¹⁴ в пятницу (Калужской губер<нии> на границе Тульской, Козельского уезда). Завтра Со* ловьев ко мне приедет в гостиницу в 5 часов пополудни.

   У книгопродавцев не был, буду завтра. У Елены Павл<овны> еще не был, тоже завтра. До свидания, Аня, обнимаю тебя. Завтра Post Scriptum, решающий в нашей участи многое. Устал ужасно. Поцалуй детей, скажи, что папа цалует. Поцалуй и Ваню. Поклон Анне Николавне. Очень жутко за детей. Цалую тебя очень. Итак до P<ost> Scrip<tum>.

   (Москва. Гостиница Европа, против Малого театра, занимаю No 21-й). P_o_s_t S_c_r_i_p_t_u_m. Среда 1_1 ч_а_с_о_в у_т_р_а (21 июня).

   Новости: сейчас ко мне Катков прислал из редакции рассыльного с извинением, что сегодня он дать мне ответа не может, потому что, по встретившимся внезапно обстоятельствам, должен немедленно съездить в деревню (рассыльный выразился: в именье), а потому и просил меня побывать у себя завтра, в четверг, 22, т<о> е<сть> прийти в редакцию, где и получу от него ответ. Он, стало быть, завтра воротится.

   Не вижу изо всего этого ничего для себя доброго. Ничего. - До свидания, голубчик. Завтра напишу о результате и отправлю к тебе вечером. А теперь отправляю это письмо. Сегодня обойду книгопродавцев. (Зачеркнуто две строки).

   Детей цалую.

  

   N. В. Ночью спал опять всего 4 часа. Нервы расстроены ужасно. Желудок тоже.

  

  

  

   <В Москву.>

  

   Милый и дорогой Федя, пишу тебе во вторник, 20-го, с тем, чтобы сообщить, что у нас все благополучно. В воскресенье с машины пошла на музыку и кормила деток мороженым. Вчера ходили на ванны, а вечером шел дождь, и мы сидели дома. Сегодня Дождь из ведра, и на ванны не пойдем. Детки спят отлично, и их Настасья подымает аккуратно. До свиданья, дорогой мой, желаю тебе успеха, остаюсь твоя Аня.

   Напишу в четверг.

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Милая Аня, пишу тебе совсем наскоро, столько дела, беготни и проч., что совсем спутался, и времени ни минуты. Получил сейчас от тебя -письмо: позволь попенять на краткость, могла бы хоть капельку распространиться. Любочку расцалуй, да уж и Федю тоже. Сегодня был у Каткова и не знаю, как тебе и написать. Надо пересказать, потому что очень длинно, а на письме не упишешь. Короче, он рад, деньги вперед, 300 р. и проч. - за это ничуть не стоят, а меж тем все еще не решено, будет ли мой роман в Р<усском> В<естни>ке, и даже будет ли еще и сам Р<усский> В<естни>к. В о_к_т_я_б_р_е решится, и я обещал приехать в Москву. Деньги же Катков не только даст, но и о_с_о_б_е_н_н_о п_р_о_с_и_л меня взять вперед: то есть 2000 теперь, 2000 в октябре (или в конце сентября и проч.). Одним словом, в_с_е р_а_с_с_к_а_ж_у н_а с_л_о_в_а_х п_р_и с_в_и_д_а_н_и_и. От денег же я н_е о_т_к_а_з_а_л_с_я и тебе в Петербург н_е_з_а_ч_е_м будет ехать.

   У книгопродавцев был у всех, все расскажу при свидании, но получил лишь от Преснова (7 руб.). Да от Васильева пока 50 руб., а перед отъездом моим доставит полный счет. И про это все расскажу при свидании.

   Был у Аксакова,⁶¹⁵ встретил Пуцыковича. Очень все интересно, но все при свидании. Завтра утром поеду с Соловьевым в Оптину пустынь. Во вторник буду в Москве (вероятно). Был у меня Прохоровщиков (почитатель), вот тот, который [прошлого] третьего года был у государя в Ливадии, московский миллионер.⁶¹⁶ Очень хочет и зовет меня Новикова (Киреева).⁶¹⁷ Не знаю, когда к ней. Много рассказывать придется, когда приеду. Тороплюсь.

   Итог: с Катковым я в н_а_и_л_у_ч_ш_и_х о_т_н_о_ш_е_н_и_я_х, в каких когда-либо находился. - Он о_с_о_б_е_н_н_о в_е_л_е_л к_л_а_н_я_т_ь_с_я тебе. Сегодня мы просидели и проговорили более 2-х часов. У него отчасти до тебя просьба. При Лицее есть Ломоносовские стипендиаты. Это<т> Лицей содержит даром из сирот беднейшего класса, но дает им высшее образование.⁶¹⁸ Один ученик, А_л_е_к_с_а_н_д_р_о_в, страдает золотухой, болью в ноге и проч. Ему 15 лет. Доктора решили - выключить из Лицея. Катков по доброте сердца и на свой счет, не выключая, посылает его в Старую Руссу (завтра). Но не знает совсем, куда и как послать. А потому посылается формальная (не от Каткова) казенная бумага от Лицея к Рохелю⁶¹⁹ - в том смысле: что вот, дескать, воспитанник Александров, под ваше покровительство и т. д., поместите удобнее, лечите и пришлите счет содержания. Так они и сделают. Но Катков особенно просит меня и т_е_б_я принять в этом деле участие, т<о> е<сть> (это я говорю) или позвать к себе, или о_т_п_р_а_в_и_т_ь_с_я т_е_б_е с_а_м_о_й к Р_о_х_е_л_ю и предупредить об воспитаннике Александрове; и чтоб он особенно взял бумагу Лицея во внимание (не с Катковым же ему ссориться). Но так как в бумаге просят Александрова и поместить и кормить, а не только что лечить, то допытайся у Рохеля, какие он может сделать распоряжения, чтоб п_р_и_ю_т_и_т_ь мальчика. Если же возможно, прибавил Катков, то нельзя ли нанять ему квартиру, где-нибудь у какого-нибудь священника, который бы надзирал над ним и проч., а он бы лечился тем временем. - Главное в том, что воспитанник вовсе не аристократ, а из беднейшего народного сословия. Катков прибавляет, что очень не худо, если б Рохель представил счет поскромнее, потому что за этого мальчика некому платить, сказал Катков, у него ничего нет, и плачу за него лишь я.⁶²⁰ Приехав, примусь за м-м Рохель в этом смысле.

   Ну вот пока все, Аня. Во вторник, в среду я буду обратно в Москве, тут будут всякие дела. Нервы расстроены. Рвусь возвратиться в Старую Руссу, где все расскажу тебе. А теперь прощай. Цалую тебя. Вижу тебя во сне. Цалуй детишек, будь весела. Молился у Иверской.

  

   Детишек цалуй. Елену Павловну⁶²¹ видел 10 минут, она живет на даче в Сокольниках и наезжает в NoNo раз в неделю. Дала мне золотые часы Ольги Кирилловны,⁶²² которые и привезу.

   Деток обнимаю. Цалую Ваши ручки и ножки, хотя и не стоите вы того по краткости ваших писем.

  

  

  

   <В Москву.>

  

   Дорогой мой Федя! Пишу тебе от воскресенья, 25-го; мы все здоровы, и все идет хорошо, хотя погода переменилась и после твоего отъезда идет непрерывный дождь. Получила твое первое письмо и узнала нерадостные вести; не задается нам, дорогой мой, что будешь делать! Сегодня получу твое второе письмо, не сообщишь ли чего доброго? Насчет нас будь совершенно покоен. Детки шалят порядочно, и Федя чуть не поджег дом, вдруг ему вздумалось.

   До свиданья, голубчик, постарайся приехать, ибо мне без тебя очень скучно.

  

   Детки дожидали твоего письма и очень интересовались его содержанием.

   Сюда ожидают великих князей, каких - неизвестно.

  

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Милый голубчик Аня, только что сейчас воротился из Оптиной пустыни.⁶²³ Дело было так: мы выехали с В. Соловьевым в пятницу, 23 июня. Знали только, что надо ехать по Москов<ско>-Курской жел<езной> дороге до станции Сергиево, т<о> е<сть> станций пять за Тулой, верст 300 от Москвы. А там, сказали нам, надо ехать 35 верст до Опт<иной> пустыни. Пока ехали до Сергиева, узнали, что ехать не 35, а 60 верст. (Главное в том, что никто не знает, так что никак нельзя было узнать заране). Наконец, приехав в Сергиево, узнали, что не 60 верст, а 120 надо ехать и не по почтовой дороге, а наполовину проселком, стало быть, на д_о_л_г_и_х, т<о> е<сть> одна тройка и ту останавливаться кормить. Мы решили ехать и ехали до Козельска, т<о> е<сть> до Оптин<ой> пустыни, ровно два дня, ночевали в деревнях, тряслись в ужасном экипаже. В Опт<иной> пустыни были двое суток. Затем поехали обратно на тех же лошадях и ехали опять два дня, итого, Считая со днем выезда, ровно с_е_м_ь д_н_е_й. Вот почему и не писал тебе долго, а из Оптиной пустыни писать было слишком неудобно, потому что надо было посылать нарочного в Козельск и т. д. Обо всем расскажу, когда приеду. Приехал в Москву, остановился опять в Европе и тотчас поехал к Елене Павловне за письмами. Ее, разумеется, не застал, она в Сокольниках, но уговорено было еще прежде, что письма будет получать и сохранять швейцар. Итак получил все три твои письма, за которые очень благодарю и тебя Цалую. - Но пока деньги не в кармане - радоваться нечему. Там (у Каткова) не разберешь, за неделю могли передумать. Завтра отправлюсь к Каткову. Если получу, то одну часть возьму на себя (т<о> е<сть> на груди, попрошу зашить Варю), а другую вышлю по почте. Но все дела, по расчету моему, не могу окончить скоро, а потому, вероятно, выеду в Старую Руссу в воскресенье в 8 ч. 30 м. утра и приеду к вам в понедельник 3-го июля, в 1-м часу пополудни. - Если же н_е п_о_л_у_ч_у денег, то приеду раньше. Вообще, милый друг, тут много может быть для тебя непонятного, т<о> е<сть> неизвестного. Но все подробности оставляю до приезда, расскажу при свидании.

   Цалую тебя очень, цалую деточек. Вероятно, получишь это письмо в воскресенье, хотя я сейчас же, т<о> е<сть> в четверг, несмотря на ночь, иду опустить его в ящик. Цалую еще раз вас всех очень, цалую Ваню, поклон Анне Николаевне. А тебе еще раз особенно ручку и все остальное.

  

   Может быть и то, что в редакции Каткова не застану, а распоряжение сделать забыто, и потому придется получить (если получить) не завтра, а послезавтра и т. д. А потому и не дивись, если запоздаю против обещанного.

   Весь ужасно изломан, припадков не было, но боюсь, что будут, пора.

  

  

  

   <В Москву.>

  

   Дорогой мой Федя, пишу тебе последнее письмо, так как думаю, что ты долго не останешься и письмо не дойдет. Все благополучно, хотя тоскливо ужасно. Приезжай, дорогой мой, поскорее, а то я все беспокоюсь без тебя. Получила только два письма, последнее от 22 июня. Что ты не пишешь? Все мы цалуем тебя крепко, крепко. Твои Аня, Лиля, Федя.

   Сегодня Петров день,⁶²⁴ и мы идем на ярмарку покупать Феде пистолет. Детки очень ждут тебя.

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Милый друг Аня, посылаю тебе в_о_с_е_м_ь_с_о_т рублей из тех денег.⁶²⁵ Вероятно, прибудут к тебе, когда уже я сам буду дома.

  

  

  

   <В Петербург.>

  

   Сегодня, милый друг мой Аня, после самого мучительного путешествия, прибыл в Москву.⁶²⁶ В вагонах, закупоренных, с гадчайшей вентиляцией была такая духота, что думал умереть. Кроме того закурили воздух так, что я кашлял всю ночь до надрыва. Ни на минуту не заснул. Обессилел ужасно. Ночью холод и дождь повсеместный всю дорогу, а в Тверской губернии мокрый снег. Здесь в Москве дождь и туман. Мрак ужасный. У нас в Петербурге только один день был такой скверный во весь октябрь, как сегодня здесь.

   Остановился в Европе, No комнаты 25. Оделся, умылся (в нетопленном нумере) и поехал к Каткову. Н_е з_а_с_т_а_л и не застал действительно, а не нарочно. Сказал, что буду сегодня вечером у него в 8 часов. Так как я сам назначил, что приеду, а не он звал, то боюсь, что, пожалуй, откажет и не примет. Бог их знает, какие у них в Москве порядки. Это было бы для меня унизительно и я в настоящую минуту (6 часов пополудни) в самом скверном расположении духа. Не застав Каткова, поехал к Соловьеву-книгопродавцу. Не застал дома. Буду у него завтра. - Затем поехал к Любимову:⁶²⁷ не застал дома. Затем поехал к Рассохину. Сказал мне, что в_с_е_й с_у_м_м_ы отдать мне не может, а отдаст лишь 20 р. А что если б я подождал денька два, то отдаст б_о_л_ь_ш_е. Я сказал, что зайду 9-го ноября.

   Затем был у Кашкина.⁶²⁸ Этот был готов и выдал мне сейчас 65 р. 35 к. и объявил мне, что мы в р_а_с_ч_е_т_е. Номеров же оставленных у него большая пачка. Обещался сам обшить в рогожу и прислать мне в No. Я попросил его сосчитать цену No. Он обещался приготовить все через 2 дня. Таким образом твой счет: 213 р. А он отдал в разные сроки с теперешним 130 р. и говорит, что в расчете. Он твердо уверен; что по оценке оставшихся NoNo они наверно окажутся не менее 83 р. Таким образом, и выйдет твой счет, т<о> е<сть> 213 р.

   Все это, как кажется, люди хорошие, прекрасные и плательщики, только в деньгах нуждающиеся. Деликатность их побеждает, а неделикатность отвращает. Соловьев, конечно, особая статья, потому что он богат.

   Затем был у Вари: поговорили, ничего особенно любопытного.

   Что ты, что детки? Спать хочу ужасно, до невероятности. Нервы расстроены. Еще больше расстроил, прочитав давеча в вагоне брошюру Цитовича. Дело его правое, но такого дурака я еще и не видывал. Вот не посылай дурака защищать правое дело.⁶²⁹ Измарал! Теперь на эту тему и писать более нельзя.

   Обнимаю тебя, Ангел мой, палую, ангельчиков тоже цалую.

   Надеюсь приехать как. можно скорее; Скучно мне ужасно. Спать хочу ужасно.

   Цалую тебя 50 тысяч 335 раз. Столько же раз поцалуй за меня детей. Само собою разумеется, завтра опять напишу.

  

  

  

   <В Москву.>

   В гостиницу Европа

   против Малого театра No 25.

  

   Здравствуй, мой милый светик Федичка. Все мы, слава богу, здоровы и провели две ночи благополучно, без неприятных приключений; я просыпалась ночью вовремя, хотя потом трудно было заснуть. Вчера у нас был Навроцкий, редактор Русской Речи;⁶³⁰ ему сказали, что ты уехал вчера в Москву, и он оставил свою карточку. Не передала ли ему Философова,⁶³¹ и он поспешил? Была какая-то содержательница книжного магазина в Минске и купила 1 Записки и 1 Преступление. Был, наконец, Павел Александрович,⁶³² который объявил, что пришел к нам обедать; но так как это было в 6 час<ов>, а мы отобедали в 4, то ему в этом было отказано, а предложена лишь закуска. Выканючил-таки должные ему за картины 5 р. из моего малого капитала. Вечером была с детками у Рудиных, и детям было очень весело. Вчера подморозило, и дети ходили гулять; сегодня уже опять слякоть. Сегодня располагаем ехать к Сниткиным обедать на именины к Мише. Дорогой мой, вспомнил ли ты меня сегодня? Ведь сегодня день нашей помолвки, помнишь? Цалую тебя много, много раз, остаюсь твоя жена Аня и детки Лиля и Федя.

   Благополучно ли ты доехал, очень меня это беспокоит.

   Пойдет это письмо 8-го, получишь 9-го, напишу 10-го, получишь в субботу 11-го, а об нас не беспокойся.

   Если найдешь нужным сходить к Шеру, то вот его адрес: Покровка, Лялин переулок, д. Ляшкевич, Шер.

   Лиля посылает письмо, а Федя начал огромное послание, но потом раскаялся и бросил писать.

  

  

  

   <В Петербург.>

  

   Милая и дорогая моя Аня, вчера ровно в 8 часов был у Каткова. Он меня уже ждал и принял превосходно и любезно, но видимо был занят. Я впрочем просидел с час. Говорил об романе. Он оставил рукопись и на мое сожаление, что многое (поправки) неразборчиво, отвечал, что он твой почерк умеет превосходно разбирать и что это самый лучший почерк. Затем сказал, что он все это прочтет. "Ведь вы наверно у нас дней пяток али недельку пробудете". Таким образом, я вывожу, что мне надо будет д_о т_о_г_о в_р_е_м_е_н_и, к_а_к о_н п_р_о_ч_т_е_т, и не беспокоить его, т<о> е<сть> не то, чтоб он сам об этом намекнул, а мне-то самому кажется, что мне это будет приличнее, ибо посещая его и на другой день и на третий, как-будто буду торопить его, сгорая нетерпением: что скажет он о моем произведении. Я оставил в редакции мой адрес, так что если в эти два-три дня, пока я не буду ходить, ему понадобится мне сказать что-нибудь, то всегда можно будет мне [прислать] дать знать об этом. Во время моего посещения к нему входили все его дочери, сын его и кн. Шаховской, муж его старшей дочери. Они приходили прощаться на ночь, но видимо желали меня видеть, а потому и просидели с полчаса. Все были очень милы, любезны и внимательны - особенно кн. Шаховской и моя знакомая (эмская) дочка его, которая чрезвычайно похорошела. Прощаясь, я упомянул о деньгах. Он сказал, что конечно так, и очень можно, но что всех 2000 руб. ему будет зараз выдать затруднительно, так как подписка еще не началась, а что не соглашусь ли я частями получить. Впрочем, прибавил он, если вам очень нужно, то я и разом выдам, но мне будет трудно. Я, разумеется, согласился частями, примерно 1000 р. теперь, а остальные (как он сам сказал) недельки через три. Теперь не знаю, как все решится на деле. Мне грустно то, что я было хотел попросить на этот раз не две, а три тысячи, но так как он и на двух замялся, то я и спросил две. Ну вот ход дела: не знаю, хорошо ли это все или нет. Во всяком случае, надо подождать здесь в Москве дня три бесплодно, потом еще дня два получения денег, а мне ужасно скучно, Аня, так скучно, что я уж тоскую по вас.

   Теперь вот что: так как он сам, несмотря на всю искреннюю любезность, меня на сегодня (8-ое число) не пригласил обедать и так как не только не пригласил, а сам сказал об этих двух или трех днях жданья, не заботясь о том, что я в антракте буду делать, те я и решил окончательно не ездить сегодня поздравлять. Это значило бы просто заискивать у него. Не, знаю, правильно ли я рассуждаю, но однако мне так окончательно показалось, и я не поеду.

   Выспался я хорошо. Сегодня в 12 часов приходил Кашкин с визитом, принес экземпляры Дневника (обшиты рогожей) и письмо к тебе со счетом и просьбою о высылке экз<емпляров> всех моих сочинений. Письмо тебе привезу. По его проверке своего счета с твоим выходит всей разницы всего на три рубля, причем он представил и причину этой разницы, все увидишь из его письма к тебе, которое привезу.

   Сегодня заеду к Соловьеву и, может быть, опять к Любимову.

   Ну вот и все. Жду твоего письма. Скучно мне очень. Погода скверная, сегодня, впрочем, дождя нет. Обнимаю тебя и детишек крепко. Как-то вы живете. Были бы здоровы. Читаю процессы⁶³³ по вечерам. Очень мне скучно. До свидания. Очень тебя люблю, ты мне снилась ночью. Перецалуй наших ангелов. Пусть не ссорятся. До свидания, еще раз цалую тебя бесконечно.

  

   Завтра, вероятно, еще напишу.

  

   P. S. Кстати: вчера в 8-м часу, отправляясь к Каткову, понес и вчерашнее письмо к тебе, чтоб бросить по дороге в ящик. Шел дождик, и было очень грязно. На углу улицы, не найдя ящика, спросил у городового: где же ящик? Он ответил, что перенесен на ту сторону улицы (шагах в 40 от прежнего места); "да пожалуйте письмецо, - вызвался он, - я его сейчас снесу и опущу". Я ему отдал письмо, и он дошел до ящика на моих глазах, а все-таки меня берет сомнение: ну как он не опустил и ты не получила вчерашнего письма?

  

  

  

   <В Петербург.>

  

   Милый мой голубчик Аня. Вчера, отправив тебе письмо, уже в четвертом часу пополудни, пошел к книгопрод<авцу> Соловьеву. Застал его дома. Оп приготовил счет и деньги. Что-то говорил мне весьма неясно о счете, и я его попросил лучше написать о всем тебе самой; выдал он мне 109 руб. 90 к. При этом на одно Преступ<ление> и Наказание пришлось 87 р. Что же до Бесов, то у него еще прежних своих есть, говорит он, экземпляров двести, так что он "сотенку бы и возвратил с удовольствием". Мертвого же Дома есть ещё Базуновского (доставшегося ему от Базунова) 300 экз<емпляров>. Был очень любезен и по обыкновению своему хитрил и путался. - Между прочим, сказал мне: "А у Михаила Никифоровича были с поздравлением?".⁶³⁴ И когда я сказал, что нет, прибавил: как же это не сходить, там такой был съезд, молебен и проч. Как же это вам не сходить? Я подумал: в самом деле, зайти поздравить можно, и пошел. Действительно, съезд был и продолжался. На этот раз меня прямо пригласили к хозяйке Софье Петровне. Она встретила меня необыкновенно любезно и даже не пустила в кабинет Каткова, а просила посидеть сначала у ней. Было в ее гостиной много гостей, ее дочери и проч. Дам, впрочем, одна или две, и то родственницы, остальное все мужчины и все какие-то старички родственники (князь Шаховской-отец, например, и другие). Я посидел с 1/4 часа, и она все время со мной проговорила; сидела же нездоровая в мигрени. Затем прошел в кабинет к Каткову. У него сидели только два каких-то с_в_е_т_с_к_и_х московских старичка. И вдруг вошел с_а_м генерал-губернатор кн. Долгорукий,⁶³⁵ в четырех звездах и с алмазным Андреем первозванным. - Раскланявшис