Островский Александр Николаевич - Письма 1873-1880 гг.

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   604

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 22 августа 1878 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, я так и думал, что ты захворал, потому что ничем другим не мог объяснить твоего молчания. Напрасно ты торопишься заявлять "Бесприданницу", - ты всегда успеешь, она от тебя не уйдет. Сегодня приехал Соловьев и привез свою пьесу, теперь мы и займемся ею. Если я увижу, что из нее можно будет сделать что-нибудь хорошее, я тебя уведомлю. Над своей пьесой я работаю. С самого твоего отъезда у нас стоит превосходная погода, никогда такого августа не бывало.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  О театральных новостях сообщай.

  

  

  

  

   605

  

  

  

   М. П. САДОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 22 августа 1878 г.

  Любезнейший Михаил Провович, поздравляем Вас с сыном и с прибавкой. Пьесу Вашу пришлю на-днях. Теперь я работаю во все лопатки, а сегодня приехал Соловьев, значит работы еще прибавилось. Нет ли каких новостей в театре? Сделайте одолжение, сообщайте все, что есть, и дурное и хорошее! Жена Вам кланяется, и оба мы просим передать наш поклон Ольге Осиповне. В театре также кланяйтесь всем от меня, а если и поцелуете кого, так это тоже очень хорошо.

  

  

  

  

  

  Искренно любящий Вас А. Островский.

  

  

  

  

   606

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 26 августа 1878 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, в какое ты меня ставишь положение! С чего это тебе пришло в голову сказать Читау, что я новую пьесу Соловьева обещаю ей в бенефис! И зачем ты уверял ее, что пьеса будет кончена в этом месяце? Ну, вот я и получаю от нее (безграмотное) письмо, в котором она просит уведомить ее, желаю ли я сдержать свое слово. (Или ты обманул ее, или это просто наглость.) Соловьев приехал и привез только зародыш пьесы, только материал, над которым надо долго и прилежно работать, а может быть, и бросить и взять другой сюжет. Соловьеву торопиться и неглижировать теперь невозможно: надо написать что-нибудь очень хорошее (а это нелегко), потому что провалиться после огромного успеха "Белугина" - значит погубить всю свою будущность. Теперь уж не до бенефисов, теперь надо работать во все лопатки; будет дело сделано, ну тогда можно подумать и о постановке. Притом же ему в работе нужна моя помощь, а я занят, как каторжный, над своей пьесой. О новой пьесе Соловьева я еще ничего сказать не могу, когда дело выяснится, тогда я тебя уведомлю.

  Поклонись от меня [и] жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   607

  

  

  

   Н. И. МУЗИЛЮ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 5 сентября 1878 г.

  Многоуважаемый Николай Игнатьевич, уж живы ль Вы? Откликнитесь! Я и до сих пор жду обещанных Вами сведений о театре и о бенефисах. Да я слышал, что наши артистки капризничают и не хотят играть; ведь это беда! Сделайте одолжение, напишите, что это значит и чего ожидать можно, да и вообще не скупитесь сообщать мне известия о нашем несчастном Малом театре. Мы все здоровы, погода у нас превосходная, лучше чем в июле; такого августа и сентября давно не бывало. Пьеса моя в полном ходу и подвигается к окончанию.

  Поклонитесь от меня и жены Варваре Петровне! Дети Вас целуют.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   608

  

  

  

  В. И. РОДИСЛАВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 9 сентября 1878 г.

  Многоуважаемый Владимир Иванович! Н. Я. Соловьев обратится к Вам с покорнейшей просьбой; сделайте одолжение, удовлетворите его по возможности. Дело вот в чем: он переезжает с матерью на жительство в Петербург, к дяде; на переезд и чтоб устроиться в Петербурге, ему нужны деньги, дайте ему за моим поручительством, не скупясь, сколько Вам только можно.

  У него есть деньги за императорскими театрами, кроме того за его новую вещь, которая будет скоро кончена, можно взять много с любого журнала. Все это пойдет на уплату долга Обществу в весьма скором времени. Позвольте надеяться, что Вы отнесетесь к моей просьбе благосклонно!

  Я работаю над своей пьесой изо всех сил; кажется, выйдет не дурно.

  Просим Вас передать наш поклон Вашему семейству.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   609

  

  

  

   Н. И. МУЗИЛЮ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 16 сентября 1878 г.

  Многоуважаемый Николай Игнатьевич, кроме двух писем, которые я получил зараз 14 сентября, я от Вас никакого письма не получал, а также и от С. П. Акимовой.

  Пьеса моя к Вашему бенефису будет непременно готова, если не случится потопа, труса, огня, меча или чего-нибудь тому подобного, но все-таки для меня было бы лучше, если б Ваш бенефис был попозднее; поэтому, так как бенефисы еще не назначены, попросите, чтоб Ваш подвинули на неделю. Если же нельзя, то уж так тому и быть. По актам я не могу посылать пьесу, потому что пишу не по актам; у меня ни один акт не готов, пока не написано последнее слово последнего акта. Переписать мы во всяком случае успеем; 2-го или 3-го октября я привезу в Москву пьесу совсем готовую.

  О положении Н. А. Никулиной мне хотелось бы знать наверное, тут не пустое любопытство; для автора весьма важно вперед знать, та или другая актриса будет играть в его пьесе. Обманываться в расчете вообще неприятно, а в тех случаях, когда роль написана для одной, а играет другая, еще неприятнее, потому что можно погубить пьесу. Завтра Надежда Алексеевна именинница, поздравьте ее от меня и Марьи Васильевны.

  Коли что будет интересного в театре, сообщайте!

  Поклон от меня [и] Марьи Васильевны Варваре Петровне.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   610

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 26 сентября 1878 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, я оканчиваю пьесу и сбираюсь в Москву ко 2-му числу октября. Как только начнем переписку пьесы, так я тебя уведомлю, чтобы ты ее заявлял, а потом я перешлю ее через контору или привезу сам.

  Теперь к тебе просьба: заяви в редакции "Вестника Европы", чтобы с октябрьской книжки высылали мне журнал в Москву (Пречистенка, против храма Спасителя, дом кн. Голицына). Сообщи и в редакцию "Нового времени", чтоб по тому же адресу высылали газету с 1-го октября. Прилагаю бандероль, которую они для чего-то требуют при перемене адреса. Здоровье мое плохо, у меня постоянные головокружения, это меня очень беспокоит и пугает.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   611

  

  

  

  В. И. РОДИСЛАВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 26 сентября 1878 г.

  Многоуважаемый Владимир Иванович! Прошу Вас передать М. П. Федорову согласие Соловьева и мое на перевод пьесы "Женитьба Белугина" на немецкий язык и поблагодарить его за деликатность, так как он мог этого согласия и не спрашивать. П. Д. Боборыкину скажите, что никакого "Доброго барина" у меня нет. Одноактные переводы и переделки, которыми я занимаюсь вместо отдыха, я берегу в портфеле, чтобы, в случае нужды в деньгах, сбыть их в дирекцию рублей по 50-ти за штуку, и то без своего имени. Печатать же эти вещи я никогда не думал и не думаю.

  В Москву я думаю быть 2-го или 3-го октября, если позволят погода и здоровье мое, которое не поправляется, а ухудшается.

  Засвидетельствуйте почтение от меня и жены Вашему семейству.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   612

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Москва, 5-е октября 1878 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, до Москвы я добрался благополучно, но здоровьем похвастаться не могу. Я теперь усиленно работаю над окончанием пьесы, и ни о чем другом мне думать некогда. Справку о том, сколько Танеев платит дирекции, я получу сегодня от Родиславского и сообщу тебе. В Петербург приеду при первой возможности, но когда это будет, еще не знаю.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   613

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 18 октября 1878 г.

  Пьеса переписывается, любезнейший друг Федор Алексеевич, но едва ли она поспеет в Петербург к субботе (21 числа), поэтому надо будет просить П. С. Федорова собрать экстренный Комитет, о чем и ты похлопочи, и я напишу ему. Нужно, чтоб пьеса пришла в Москву на той неделе, т. е. до 28-го числа непременно. Писать больше некогда.

  Поклонись Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   614

  

  

  

  В. И. РОДИСЛАВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

   18 октября 1878 г. Москва.

  

  

  

  Милостивый государь

  

  

  

   Владимир Иванович,

  Ф. Н. Плевако не может рассчитывать наверное быть 23 октября в С.-Петербурге для представления Сенату словесных объяснений по делу Общества драматических писателей, ввиду того что назначенное здесь в Москве уголовное дело, в котором он участвует в качестве защитника, может продолжаться до 23-го числа. Если сказанное дело окончится 22-го до обеда, то Ф. Н. Плевако не встретит препятствий к поездке в Петербург.

  По поручению Ф. Н. Плевако сообщая об этом, прошу Вас, милостивый государь, принять уверение в совершенном уважении и преданности.

  

  

  

  

  

  

  

  

  А. Островский. 18 октября 1878 г.

  

  

  

  

   615

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   19 октября 1878 г. Москва.

  Любезный друг Федор Алексеевич, я сделаю вот как: посылаю завтра в казенном портфеле один экземпляр; он придет в субботу. Уговори Павла Степановича, чтобы его в тот же день прочитали в Комитете. Другой экземпляр вышлем через день. Вот все, что можно сделать.

  

  

  

  

  

  

  

   Твой А. Островский.

  

  

  

  

   616

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 25 октября 1878 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, пьеса посылается сегодня или завтра, справляйся в конторе! Постарайся, ради бога, чтобы, кроме Комитета, ее никто не знал и чтобы сплетен не было. Нужна декорация для 1-го действия (она же и в 4-м); сделай милость, похлопочи; эскиз я пришлю. К постановке приеду и сам прочитаю пьесу артистам. По получении пьесы свези ее к цензору и попроси его прочесть поскорее, так, чтобы она одновременно прошла и цензуру и Комитет, и в воскресенье же или понедельник была отправлена в Москву. К Федорову я буду писать и просить, чтобы прочли пьесу в субботу. Савина, при ее средствах, должна свести с ума публику.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне!

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   617

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 26 октября 1878 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, пьеса посылается сегодня. Похлопочи, чтобы обратно в Москву был прислан экземпляр, на котором "Музиль". Как только пройдет Комитет и цензуру, сейчас же телеграфируй; это нужно для того, чтобы начать писать декорацию, без того начальство не разрешит. Я не отвечаю на телеграмму, потому что ты должен получить мое письмо, посланное вчера.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   618

  

  

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 26 октября 1878 г.

  Многоуважаемый Николай Яковлевич, я приеду в Петербург, если здоровье позволит, около половины ноября. Теперь мне нужно знать, окончательно ли Вы решились отложить "Дикарку" на год, чтобы не терять над нею времени и заняться своей работой, которой у меня много. Я непременно должен написать пьесу к декабрю, а то Никулина, рассчитывающая на "Дикарку", может остаться без бенефиса. Из Вашего письма я не совсем ясно вижу причины, которые Вас заставляют отложить работу над "Дикаркой". Если Вы желаете работать самостоятельно и кончить пьесу без моей помощи, чтобы испытать собственные силы, - это похвально, такая работа принесет Вам несомненную пользу. Но этих слов от меня мало, я, как человек, довольно тонко понимающий драматическую работу и притом любящий Вас, обязан сказать еще кой-что. В год Вы можете прибавить к "Дикарке" несколько подробностей интересных и психологически верных, но пьесы цельной и сильной Вы не сделаете. "Дикарка" и через год останется материалом, из которого нужно строить пьесу. Я мог бы сказать Вам: испытайте и Вы увидите, что я прав, но это было бы безжалостно с моей стороны. Вам вообще рано приниматься за большие вещи - у Вас нет необходимой для этого техники. Техника достигается или продолжительным опытом, или упорным, ломовым трудом, к которому Вы, как человек нервный, едва ли способны.

  Вы задумаете сюжет, и задумаете хорошо, начнете его облекать в форму и изнеможете в борьбе с техникой до того, что самый материал Вам надоест и опротивеет. Для Вас два главные затруднения: постройка и диалог, этому в год выучиться нельзя. Учиться нужно над маленькими вещами, а большие только отбивают охоту и поселяют в душу безнадежность. У меня была железная энергия, когда я учился писать, и то, проработав полтора года над "Бедной невестой" (2-я пьеса) я получил к ней такое отвращение, что не хотел видеть ее на сцене. Я решился ее поставить по неотступной просьбе актеров и то через два года по напечатании. После "Бедной невесты" я надолго отказался от больших пьес и писал 3-х и 2-х актные: "Не в свои сани", "Бедность не порок", "Не так живи", "В чужом пиру", "Праздничный сон" и т. д. При моем содействии "Дикарка" Вас уронить не может; что она не будет иметь на сцене такого успеха, как Белугин, - это несомненно, но в литературном отношении она будет неизмеримо выше. Как мой сотрудник, Вы занимаете и будете занимать почетное место в литературе; я имею основание бояться, что, выступив самостоятельно, Вы только повредите себе. Кроме того, "Дикарка", даже если и не будет иметь большого успеха, даст Вам по меньшей мере 1000 р. в год, а это деньги немалые.

  Вот все, что я счел своей обязанностью сообщить Вам, а уж поступайте как заблагорассудите, только уведомите меня поскорее о своем решении.

  Что мои соображения совершенно бескорыстны, это Вы можете сами расчесть: труда мне над "Дикаркой" не меньше, чем над собственной пьесой, а интерес половинный. Если я в этом деле и принимаю в соображение материальные расчеты, то только за Вас, а никак не за себя: я боюсь, что при самостоятельной работе Вы получите за свой труд очень немного и что это Вас опечалит и охладит к труду.

  Если бы дело касалось только самолюбия Вашего, то на мне, пожалуй, и не лежало бы серьезной обязанности предупреждать Вас, но так как неудача Вашей попытки может грозить Вашему материальному благосостоянию, которое только что начало улучшаться и может непоправимо расстроиться, то молчать уж я считаю грехом.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   619

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   3 ноября 1878 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, распределение ролей найдешь на следующей странице. Если Сазонов услышит пьесу в моем чтении, он ни за что не откажется от роли Карандышева. Если он заломается при раздаче ролей, так ты попроси его подождать моего приезда. Пьесу свою я уже читал в Москве пять раз, в числе слушателей были лица и враждебно расположенные ко мне, и все единогласно признали "Бесприданницу" лучшим из всех моих произведений. Я более года думал, чтобы написать для тебя роль спокойную и типичную, т. е. живую; я тебе вперед говорил о ней; в Москве эту роль исполняет Самарин, он горячо благодарил меня, что я даю ему возможность представить живой, современный тип; а ты находишь Кнурова жалким, неблагодарным аксессуаром, не представляющим ничего живого, т. е. никакой роли. Да что ж тебе за неволя брать эту роль, если ты к ней так презрительно относишься? Моя пьеса невелика, при ней ты можешь еще дать такую пьесу, в которой есть эффектная для тебя роль. Здесь ни на считке, ни на репетициях ни мне, ни артистам и в голову не приходило ни о каких сокращениях: а вы, если найдете нужным, делайте какие угодно, я спорить не буду. "Доброго барина" я вовсе ставить не желаю; его у меня украли и уж дают в провинции. Узнай, одобрен ли он цензурой и кто его представил! Если здоровье позволит, выеду в Петербург 11-го или 12-го числа. Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   620

  

  

  

   М. В. ОСТРОВСКОЙ

  

  

  

  

  

  

  Петербург, 14 ноября 1878 г.

  Милая Маша, я доехал до Петербурга очень покойно, но все-таки несколько устал и решился дня два посидеть дома и отдохнуть. Торопиться мне нечего, так [как] бенефис Бурдина отложен на 5 дней, т. е. до 22 числа. Сегодня считка у нас на дому, - утром будет вся труппа, потом завтрак. Я был только у Салтыкова, которого не застал. Пиши почаще! Целую вас всех.

  

  

  

  

  

  

  

   Твой А. Островский.

  Горбунов и Бурдин тебе кланяются.

  

  

  

  

   621

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   8 декабря 1878 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, по возвращении из Петербурга я немного прихворнул. Напиши, как твое здоровье и как идет "Бесприданница". Марье Гавриловне я одноактную пьеску сделаю и вышлю ее скоро, т. е. до праздника, так ты ей и скажи, но чтоб пока она никому об этом не говорила. Домашние мои все здоровы.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   622

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 20 декабря 1878 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, сегодня или завтра будет отправлена на твое имя через Московскую контору моя пьеска "Добрый барин". Получи ее сейчас же и отдай прочесть Савиной. В Комитет и цензуру ты отдай пьесу только в том случае, если Савина берет ее для бенефиса, а в противном побереги у себя. Сколько бы дирекция мне ни заплатила за "Доброго барина", я возьму, а с Савиной ни копейки: я не имею обыкновения брать с артистов, а тем более с артисток. Во всяком случае уведомь меня поскорей! Здоровье мое очень плохо. Сижу дома и кое-что работаю.

  Поклонись от меня, жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  P. S. Что Павел Степанович?

  

  

  

  

   623

  

  

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 21 декабря 1878 г.

  Многоуважаемый Николай Яковлевич, я очень рад, что Вы кончили пьесу и от души желаю Вам успеха. Вам нечего заботиться о ее литографировании, это обязанность Общества; скажите Нильскому, чтобы он поторопил Шталя выслать нам поскорее экземпляр для литографирования; через три дня по получении его пьеса будет готова и поступит в продажу, - я берусь за это. Да поскорее высылайте пьесу для Московского театра, здесь она пойдет не ранее самых последних чисел января или первых февраля в бенефис Никулиной, которая только третьего дня родила. Не только отдать, но и предлагать роль Буровина Самарину нельзя: он скоро будет играть римского императора Клавдия в пьесе Аверкяева "Смерть Мессалины" и по своей безмерной глупости и пошлости так возгордился, что с глубоким презрением относится ко всей остальной русской литературе вообще.

  О распределении ролей я еще успею списаться с Вами; будьте уверены, что я употреблю все старание, чтоб обставить и срепетировать Вашу пьесу как можно лучше.

  Что касается Вашего долга Обществу, то он может быть покрыт теперь же: по расчету Вам приходится с провинциальных театров 161 р. 52 к. Я получу с Малого театра и доплачу остальные. Что останется, вышлю Вам на праздники.

  Жена Вам кланяется, дети тоже.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   624

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 27 декабря 1878 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, хотя я хвораю довольно серьезно, но Записку напишу тебе скоро, если не слягу. Одно только невозможно: это просить разрешение на мое имя. За это дело честным образом может взяться только человек с большим капиталом; а если возьмусь я, то всякий будет иметь право сказать, что это афера, то есть что я хочу выпросить разрешение и сейчас же передать его с барышом или путаться в долгах и обманывать артистов и публику, как Федотов или Танеев. Ни того, ни другого мнения я о себе не хочу. Да и притом же скорее разрешат всякому другому, чем мне: побоятся, что я, как человек понимающий дело, буду сильным конкурентом. Я могу пристать к делу только впоследствии, когда разрешение будет уж получено. Если ты подумаешь обо всем этом хорошенько, то сам убедишься, что просить разрешения на мое имя невозможно. Сделай одолжение, вышли поскорей, через контору на имя Никулиной, комедию "Не знаешь, где найдешь". Я сейчас посылаю в контору, а если моя пьеса не отослана, то сегодня же пошлю ее тебе по почте. Что за билеты на "Майоршу" дерутся, для меня мало утешительного, равно как и в том, что "Бесприданницу" дают под праздник, а на празднике ни разу. У нас за билеты на "Бесприданницу" потому не дерутся, что их нет на три представления вперед, а кому нужно, тот плати за ложу 25 р., а за кресло 5 р. Неудача мне в Петербурге. Что ж делать, учусь, учусь, а никак не выучусь писать таких пьес, как "Майорша", "За монастырской стеной" и "Петербургские когти".

  Я и жена поздравляем тебя, Анну Дмитриевну и все твое семейство с наступающим Новым годом.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   625

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 2 января 1879 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, распределение ролей находится на следующей странице. Над Запиской я работаю, я начал широко и убедительно; но признаюсь тебе, при моем болезненном состоянии работа эта для меня нелегка. Час, много полтора труда меня уж утомляют, и я совершенно ослабеваю. Если я взялся за дело, так сделаю; только не торопите меня. Что касается спектакля, то я так и предсказывал, что ничего не выйдет. Видно, разговаривать-то легче, чем дело делать. Впрочем, если спектакль не состоится, еще не велика беда; а вот если состоится, да плохо или в убыток, это будет хуже.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   626

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Москва, 6-го января 1879 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, пьесу "Не знаешь, где найдешь" мы получили; но этого нам мало, нет ли из переводных чего-нибудь новенького актах в двух или в 3-х, с эффектной женской ролью и с богатым туалетом? Если нет нового, то не припомнишь ли чего из старого; сообщи поскорее!

  У нас морозы лютые, носу показать нельзя, да я и без того не выезжаю. Сижу над Запиской, уж перемарал листов двадцать; а всего нужно-то не более двух, потому что дело не в количестве, а в качестве.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   627

  

  

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 9 января 1879 г.

  Многоуважаемый Николай Яковлевич, пьесы Вашей я до сих пор не получал, а между тем время не терпит; надо списать два экземпляра, расписывать роли, учить и репетировать. Подозрительность Нильского переходит всякие границы. Разве я, во всю свою жизнь, не только ему, но и кому бы то ни было подал хоть какой-нибудь повод не верить мне? Какое же право имеет он так нарушать Ваши интересы?

  Я приложу все старания, чтобы поставить Вашу пьесу как можно лучше, в успехе не сомневайтесь.

  Я по нездоровью целый месяц сидел дома, сегодня выеду в первый раз в комитет и сделаю расчет с Майковым по Вашему долгу. С Московским театром и с Обществом я окончательно сочтусь за Вас после 15 числа, но я уж и теперь знаю, что по московским счетам, за уплатою Вашего долга Обществу, Вы не только не будете мне должны, а еще Вам останется порядочная сумма. Поэтому, вперед до расчета, я Вам вышлю в конце этой недели сто рублей.

  Жена Вам кланяется.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   628

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 12 января 1879 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, что же ты мне ни слова о "Добром барине"? Пропущен ли он? Если пропущен, то отчего не высылаешь? Эта пьеска нужна для бенефиса Никулиной. Жулева дает "Самозванца", сделай милость, попроси Натарова от моего имени постарательнее заняться постановкой, особенно народной сцены, где драка с поляками и немцами.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.