Островский Александр Николаевич - Письма 1873-1880 гг.

ustify">  

  

  

  

   31 марта 1873 г. Москва.

  Сегодня день моего рождения, сегодня же оканчивается моя работа, - приезжай завтра для празднования того и другого. Будем ждать к обеду.

  

  

  

  

  

  

  

   Твой А. Островский. 31 марта 1873.

  

  

  

  

   391

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   5 апреля 1873 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, пьеса будет в Петербурге на 3-й или 4-й день Святой. Попроси П. С. Федорова (которому я буду писать особо) собрать Комитет в субботу на Святой и вообще похлопочи, чтоб пьеса поскорей прошла. Если нужно будет мое присутствие, извести меня, я приеду. Я теперь сижу за перепиской и так озабочен, так измаялся, что мочи нет.

  Поклонись от меня и Маши Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   392

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 11 апреля 1873 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, поздравляем тебя и Анну Дмитриевну и все ваше семейство с праздником. "Снегурочка" вместе с письмом к Павлу Степановичу уже в Петербурге. Возьми ее под свое покровительство и води бедную по мытарствам. Спроси у Павла Степановича, исполнит он мою просьбу или нет, и уведоми меня сейчас же. Приехать мне в Петербург нельзя, если я хоть на минуту ставлю Москву, то без меня все здесь остановится.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   393

  

  

  

   М. П. САДОВСКОМУ

  

  

  

  

  

   Среда. 11 апреля 1873 г. Москва.

  Любезнейший Михаил Провыч, завтра (в четверг) я читаю "Снегурочку", - приезжайте послушать с Ольгой Осиповной! Да вот еще обстоятельство тонкого и деликатного свойства: мне хочется, чтобы пьесу послушал И. В. Самарин; но пригласить его самому письмом будет значить, что роль царя Берендея я прямо назначаю ему, тогда как я на это не могу решиться, не посоветовавшись с Бегичевым. Если же Вы передадите ему следующие, якобы сказанные мною Вам слова: "_Я думаю, что Ивану Васильевичу будет приятно послушать мою новую пьесу, - потрудитесь передать ему, что я буду читать в четверг вечером и буду рад видеть его в числе слушателей_", - то такое приглашение меня ни к чему не обязывает. Поэтому не можете ли Вы повидаться с ним и сделать так, как выше писано.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   394

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 16 апреля 1873 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, нельзя ли попросить Федорова назначить Комитет ранее субботы; но главное, о чем я тебя убедительнейше прошу, - это повидаться с Кейзером и спросить у него, пройдет ли пьеса, хотя я на этот счет не имею никаких сомнений; но ты представь положение московского театрального начальства: затраты уж сделаны, пьеса репетируется, а пройдет ли она, еще неизвестно. Поэтому я прошу тебя, чтоб ты, повидавшись с Кейзером, уведомил меня телеграммой, чтобы мне успокоить начальство. Телеграмму ты составь иносказательно, а еще проще напиши: "да или нет". Если пьеса будет пропущена, для меня разрешат все, хотя бы я попросил птичьего молока. Пьесу ставлю я сам, как полный хозяин; здесь очень хорошо понимают, что только при этом условии она пойдет хорошо и будет иметь успех. Завтра я читаю "Снегурочку" артистам в третий раз, потом буду проходить роли с каждым отдельно. Сделай милость, похлопочи! Что касается до бенефиса Яблочкина, то об этом я напишу тебе в следующем письме. Отвечай на письмо поскорее!

  Поклонись от меня и Маши Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   395

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 21 апреля 1873 г.

  Благодарю тебя, любезнейший друг, за хлопоты. Свет не без добрых людей! Когда увидишь Кейзера, поблагодари его от меня. Теперь последняя просьба к тебе: похлопочи, чтоб поскорей выслали цензурованный экземпляр. Когда мы его получим, я напишу благодарственное письмо к Федорову. Дать пьесу Яблочкину я непрочь (так ему и скажи), но (этого уж не говори!) ставить ее я не буду; у меня еще и теперь не прошла боль от тех впечатлений, которые я испытал, ставя с ним "Самозванца", и нет таких миллионов, какие могли бы меня заставить испытывать их снова. Потом, что это за манера - просить через людей! Разве он сам писать не умеет? Все это ёрничество: "не мешает-де в виду иметь и "Снегурочку"; а если явятся какие-нибудь Крыловские "Зеленые острова", так можно ее и побоку; не я ее просил, будет стыдно Бурдину, а не мне. Таков уж _сей человек_, и думать о нем иначе невозможно.

  Музыка Чайковского к "Снегурочке" очаровательна. Если что-нибудь окажется замечательного при репетициях и постановке, сообщу тебе. Не слыхать ли каких толков, вероятно, уж кой-кто прочитал пьесу, - сообщи!

  Мой и Машин поклон Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   396

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 26 апреля 1873 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, я думал, что написал тебе последнюю просьбу, а вдруг случилась еще одна совсем неожиданная. От Некрасова я получил весьма короткое и холодное письмо, в котором он пишет, что за "Снегурочку" больше тысячи рублей дать не может. Я понять не могу, что с ним сделалось, я ни за одну прозаическую вещь не брал менее 1250 р. Поэтому я прошу тебя, как только получишь письмо, съезди к Некрасову и, не взирая ни на что, возьми у него экземпляр пьесы. Если он станет с тобой торговаться, ты его не слушай; скажи, что ты уполномочен только взять пьесу; если спросит, кому я хочу ее отдать, скажи, что я просил тебя только взять у него пьесу и передать брату. А между тем ты сделал бы для меня великое одолжение, если бы шепнул Стасюлевичу, что, мол, Островский немножко поссорился с Некрасовым и Вам есть случай приобресть "Снегурочку". Если, мол, хотите прочитать пьесу, у меня есть экземпляр, который я могу дать Вам на один день. Но ответ чтоб на другой день; за переговорами он может обратиться к брату, который к нему очень расположен. Разумеется, все это нужно сделать в самом скором времени, потому что я уезжаю в деревню в первых числах мая.

  В Щелыково приезжай непременно, в конце мая у нас будет Кашперов.

  Сделай милость, заяви в редакции "С.-Петербургских ведомостей", чтобы с 5-го мая по 15-е октября высылали газету мне в Кинешму, Костромской губернии, в село Щелыково. За все твои обязательные хлопоты предлагаю тебе в бенефис пьесу, у меня к осени будет две - переводная и оригинальная, бери любую.

  Мой и Машин поклон Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   397

  

  

  

   Н. А. ДУБРОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

  

  4 мая 1873 г. Москва.

  Завтра (в субботу) репетиция "Снегурочки" в 7 часов вечера.

  

  

  

  

  

  

  

  

  А. Островский.

  

  

  

  

   398

  

  

  

   Н. А. ДУБРОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 15 мая 1873 г.

  

  

  

   Милый Николинька!

  Мы доехали хорошо, если не считать того, что на Волге нас потопил было буксирный пароход.

  Маша тебя просит справиться в магазине Гелейна (в Газетном переулке), нет ли готовой верховой уздечки по прилагаемой мерке, - ни мундштуков, ни седла не нужно; если нет, то закажи по этой мерке, но предварительно уведомь нас о деле. Поклонись Дюбюку и скажи ему, что мы ждем его купно с тобой в Щелыково.

  Если видел "Снегурочку", то напиши, как она прошла.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Маша тебе кланяется, Загорский тоже, дети целуют. Мерка узды от удил вокруг головы 1 аршин 10 вершков - через губу 7 1/2 вершков - налобник 8 3/4 вершка.

  

  

  

  

   399

  

  

  

   М. П. САДОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 5 июня 1873 г.

  Любезнейший Михаил Провыч, в Вашем письме было обещание написать мне вторично; я ждал и не дождался; теперь уж жду не письма, а Вас с Ольгой Осиповной. Если сомневаетесь насчет начальства, то покажите это письмо Владимиру Петровичу и скажите, что он сделает мне особенное одолжение, если отпустит Вас. Сбирайтесь поскорее, теперь время хорошее, но предварительно напишите, мы вышлем тройку серо-пегих лошадей, которые доставят Вас от Волги в обнаковение ока.

  Маша Вам и Ольге Осиповне кланяется.

  

  

  

  

  

  

  

   Ваш А. Островский.

  

  

  

  

   400

  

  

  

   Н. А. ДУБРОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 20 июня 1873 г.

  

  

  

   Милый Николинька!

  Видно, тебя не дождешься! Хотели мы писать архитектору, да не знаем его нового адреса и потому просим тебя переслать прилагаемое письмо.

  Великое бы ты сделал одолжение для меня, если б увидел как-нибудь Забелина и передал ему, что я жду его с нетерпением. Вот кабы ты собрался вместе с ним, было бы дело отличное; погуляли бы мы и попировали наславу.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Поклон Дюбюку.

  

  

  

  

   401

  

  

  

   М. П. САДОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 7 июля 1873 г.

  Любезнейший Михаил Провыч, поручение Ваше я исполнил, но, мне кажется, лучше бы Вам прямо обратиться к Микешину. Адрес его: Михаилу Осиповичу Микешину, в Петербурге, в Главном адмиралтействе. На меня он сердит за ругань, которой, впрочем, весьма заслуживал. Да пора бы уж Вам и в Щелыково, если, разумеется, у Вас все благополучно. Когда сберетесь к нам, захватите из театра экземпляр "Снегурочки", мне нужно сделать для печати кой-какие поправки, а экземпляра со мной нет и проглядеть не по чем. Мне пьеса нужна только на погляденье. Поклонитесь от меня и жены Ольге Осиповне.

  

  

  

  

  

  Искренно любящий Вас А. Островский.

  

  

  

  

   402

  

  

  

   Н. А. ДУБРОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 10 июля 1873 г.

  Любезнейший друг, благодарю тебя за известия о Забелине и Чаеве, жду того и другого, да не отчаиваюсь видеть и тебя. Маша благодарит за уздечку, которая ее Красотке как нельзя больше к лицу. Напиши мне наверное, приедешь ли ты к нам, я бы тогда выслал тебе деньги и попросил привезти кое-что. От архитектора ни слуху ни духу; передал ли ты письмо.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Маша тебе кланяется, дети целуют.

  

  

  

  

   403

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 13 августа 1873 г.

  

  

  Любезнейший друг Федор Алексеевич!

  Поблагодари Павла Степановича за хлопоты о "Снегурочке" и скажи ему, что если ее и не поставят, то я в претензии не буду. Я имею так много лестных отзывов о ней как о литературном произведении, что за драматической славой и не гонюсь. Если же они захотят непременно ставить "Снегурочку", то сообщи мне заранее, я, читая корректуру, придумал некоторые изменения в пользу пьесы. Будь здоров и пиши почаще!

  Пьеса тебе готова, т. е. обдумана совершенно и начата. Напишу я ее скоро.

  

  

  

  

   404

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 4 сентября 1873 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, что ты замолк? Пьесу я пришлю тебе скоро, меня много отвлекли от нее дела, за которыми я должен был ехать в Кострому и пробыл там больше недели. Ко мне писал Монахов, он просит мою переводную комедию; я не отвечал ему потому, что не знаю его имени и отчества; скажи ему, что пьеса еще не отделана ^ я за нее не могу приняться, пока не кончу оригинальную. ТУ переделку я обещал Петрову, бенефис которого бывает в конце декабря, - к тому времени она будет готова. Если есть у вас что-нибудь новенькое, то сообщи. Жена тебе и Анне Дмитриевне кланяется.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   405

  

  

  

   Н. А. ДУБРОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 4 сентября 1873 г.

  

  

  

  Миленький Николинька!

  Искренно благодарю тебя за твое душевное поздравление. Грибов тебе, старому грибу, мы привезем всяких, хотя нынче и не род на рыжики; но зато я заручился груздями. Как мне жалко и досадно, что ни Забелин, ни Чаев ко мне не заехали; с тебя взыскивать нельзя, ты человек подначальный, а они имели отпуск и были на Волге. В сентябре я в Москву не вернусь и потому могу только заочно пожелать тебе счастливого пути. Напиши, когда, куда и надолго ли едешь?

  Маша тебе кланяется, дети целуют.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   406

  

  

  

   М. П. САДОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 4 сентября 1873 г.

  Любезнейший Михаил Провыч, путался я все это время по разным делам в Костроме, потому и не писал Вам давно. Благодарю Вас за известия из Москвы и впредь прошу таковых же. Интересующемуся Музилю скажите, чтоб он ждал благодати из Петербурга, куда я отправлю свою пьесу и откуда он получит ее в свое время, уже совсем готовую.

  Хотя молотьба у нас идет жаркая, но погода стоит холодная, и я, кроме риги и письменного стола, других развлечений не имею.

  Поклонитесь от меня и Марьи Васильевны Ольге Осиповне.

  

  

  

  

  

  Душевно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   407

  

  

  

   П. И. АНДРОНИКОВУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 9 сентября 1873 г.

  

  

   Многоуважаемый Павел Иванович,

  11 сентября должны завершиться, благодаря любезности Вашей, наши костромские хлопоты. Наследники Белиховой, сообразив примерно, препровождают к Вам на разные законные взимания двадцать пять рублей; если бы эта сумма оказалась недостаточною, потрудитесь уведомить нас о Ваших передержках, которые, с присоединением благодарности, и будут Вам возвращены в возможно скорейшем времени. Покорнейше прошу Вас известить меня о результате Вашего ходатайства по делу моего садовника Сметанина о размежевании. Будьте уверены, многоуважаемый Павел Иванович, что за услугу, так любезно предложенную Вами, я, с своей стороны, буду искать случая заплатить Вам тем же. Просим Вас засвидетельствовать от всего нашего семейства искреннее почтение глубокоуважаемым дядюшке и тетушке, а также передать мой поклон Вашей супруге.

  

  

  

  

  

  Душевно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   408

  

  

  

   П. И. АНДРОНИКОВУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 20 сентября 1873 г.

  

  

   Многоуважаемый Павел Иванович,

  Благодарю Вас за исполнение поручения и присылку исполнительного листа, с нетерпением жду остального. Мы в Щелыкове пробудем до 10 октября, московский мой адрес: "_Яузской части, в приходе Николы в Воробине, свой дом_". Извините, что пишу коротко, тороплюсь оканчивать пьесу, - сезон давно начался, а я не готов.

  Поклонитесь от всех щелыковских Островских уважаемым костромским Островским, а также Вашей супруге.

  

  

  

  

  

  Душевно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   409

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 20 сентября 1873 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, сделай одолжение, не беспокойся, пьеса будет готова скоро. Для скорости переписки я тебе буду присылать ее по актам. Я слишком долго пробился над сценариумом, мне хотелось обладить сюжет поэффектнее; пьеса выйдет короткая и сильная.

  Что узнаешь интересного, извести.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   410

  

  

  

   М. П. САДОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 20 сентября 1873 г.

  Любезнейший Михаил Провыч, благодарю Вас за известия из Москвы. Я теперь занят по горло, тороплюсь оканчивать пьесу. Как я говорил, так и вышло: Гедеонов с 1-го сентября взял отпуск и сдал должность Кистеру. Уведомляйте меня, сделайте одолжение, о делах Кружка, а также, идут ли мои пьесы на императорском театре и Народном. Спросите у В. И. Родиславского, не сердится ли он на меня, он мне не пишет с июня и не отвечает на мое письмо, которое я ему послал недавно.

  Затем будьте здоровы и поклонитесь от меня и Марьи Васильевны Ольге Осиповне.

  

  

  

  

  

  Искренно любящий Вас А. Островский.

  

  

  

  

   411

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 30 сентября 1873 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, пьеса готова, сегодня начал переписывать. Мне очень совестно, что я запоздал и, вероятно, причинил тебе беспокойство. Я дал себе заклятие никогда не обещать к сроку - это пытка невыносимая. Точно какая ноша на тебе, постоянно озабочен, боишься опоздать, а тут, как нарочно, не пишется либо не здоровится. Я хотел кончить пьесу в августе, но целый месяц мне не пришлось взяться за перо; вначале были гости, потом я уехал в Кострому, а после захворал. Пьесу жди на этой неделе, но до присылки ее подержи в секрете заглавие, которое таково: "_Поздняя любовь_", сцены из жизни захолустья, в 4-х действиях".

  В Щелыкове я пробуду до 10-го октября.

  Что за ужасы у вас в редакции "С.-Петербургских ведомостей!" Этот кружок, с своими кровавыми историями, роняет в общественном мнении всю литературу.

  От меня и жены поклон Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   412

  

  

  

   П. И. АНДРОНИКОВУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 10 октября 1873 г.

  

  

   Многоуважаемый Павел Иванович,

  Сделайте одолжение, уведомьте нас, что сделано по завещанию Белиховой. Неполучение этих известий задержало меня в Щелыкове и заставило запоздать. Завещание пришлите в Щелыково на имя Николая Алексеевича Любимова, моего приказчика; а если будете писать мне, то пишите уж в Москву. Поклонитесь от нас уважаемым дядюшке и тетушке, а также Вашей супруге.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   413

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 10 октября 1873 г.

  Любезный друг, посылаю тебе пьесу. Руки болят, грудь болит, сердцебиение замучило, - переписывал чуть не неделю и перечесть не успел; нет ли ошибок. Вели переписывать три экземпляра; по переписке подлинник сейчас же в Москву, через дирекцию в портфеле. За переписку деньги получишь от _меня_ сейчас же. Как выйдет из цензуры, так третий экземпляр вели скрепить и не медля пошли в Москву через контору. Пиши мне в Москву, я еду через два дня, напиши, как тебе понравилась пьеса и ждешь ли ты успеха. Роль _Николая_ надо отдать Нильскому, я ему давно обещал. Больше писать не могу, устал.

  Поклонись от меня и Маши Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   414

  

  

  

   М. П. САДОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 10 октября 1873 г.

  Многоуважаемый Михаил Провыч, встречать нас неудобно, мы приедем в 8-м часу утра, да и дня нельзя назначить, - как перепустит Волга. У нас дуют ветра невообразимые. Лучше наведайтесь к Николе в Воробино в понедельник, может быть мы будем уж и там. Поклонитесь Ольге Осиповне.

  

  

  

  

  

  

   Любящий Вас А. Островский.

  

  

  

  

   415

  

  

  

   П. И. АНДРОНИКОВУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 14 октября 1873 г.

  Многоуважаемый Павел Иванович, письмо Ваше застало меня на отъезде. От души благодарю Вас за исполнение моей просьбы, также благодарны Вам и наследники Белиховой, испытавшие некогда всю тяжесть ее барской руки и получившие, наконец (и то благодаря моим настояниям), мзду за свою рабскую безответственность. У меня еще до Вас просьба: выручите из Окружного суда доверенность, данную мне братом на ввод во владение, и перешлите ее в Щелыково на имя Николая Алексеевича Любимова. Сейчас уезжаю совсем больной. Поклонитесь уважаемым дядюшке и тетушке и Вашей супруге.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   416

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 23 октября 1873 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, я понять не могу что значит, что ты не пишешь мне ни одной строчки и не шлешь моего оригинала. Ведь я еще сам ни разу не прочел своей пьесы; кроме того, оригинал нам нужен, чтобы расписать роли и раздать их, тогда уж мы могли бы спокойно дожидаться цензурованного экземпляра. Я тебя просил написать мне, нравится ли тебе пьеса, и на это ты не отвечаешь; что же мне думать! Прошло целых две недели, и ни слуху ни духу от тебя. Ко мне все обращаются, что за пьесу я написал, а я и сам не знаю, - черновой экземпляр остался в Щелыкове, да по нем и разобрать ничего нельзя, он писан карандашом. Сделай милость, пришли оригинал как можно скорее.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   417

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 29 октября 1873 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, очень жалею, что не угодил тебе пьесой. Мне кажется, что ты смотришь на нее односторонне, считая свою роль за главную, тогда как вся сущность комедии в Николае и Людмиле. Нельзя сказать, чтоб я писал эту комедию наскоро, я целый месяц думал о сценариуме и сценических эффектах и очень тщательно отделывал сцены Николая и Людмилы, и мне кажется, они написаны не совсем глупо. Ты находишь _большую ошибку_ в конце 3-го действия; а это сделано мною с умыслом, и если ты поглубже вникнешь в пьесу, так поймешь, для чего. Потом ты находишь _главную ошибку_ в том, что в 4-м акте из объяснения Николая с Лебедкиной видно, что он ее обманывает; по-моему, нисколько этого не видать. Если актер в этой сцене примет саркастический тон и будет насмешливо улыбаться, то уж он сделает ошибку, а не я; надо играть человека сконфуженного и озадаченного. Ты еще находишь ошибку в том, что после окончания пьесы идет разговор о картах; да помилуй, ради бога, это обыкновенный, вековой классический прием, ты его найдешь и у испанцев и у Шекспира. Впрочем, если ты находишь нужным сделать некоторые сокращения, то делай. Уведомь, когда твой бенефис и когда мне послать распределение ролей.

  Последнее письмо твое произвело на меня впечатление не очень приятное. Ожиданий твоих я не понимаю; а ссора с Яблочкиным во всяком случае дело дурное. На поддержку или защиту надеяться мудрено: собака собаку знает и ворон ворону глаза не выклюнет. Ради бога, поскорей высылай оригинал.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   418

  

  

  

   [В. П. БЕГИЧЕВУ]