| Главная » Книги |
Станиславский Константин Сергеевич - Письма (1918-1938), Страница 19
Станиславский Константин Сергеевич - Письма (1918-1938)влять.
Но между вами много истинных артистов, которых я от всего сердца приветствую.
Еще раз спасибо всем от поклонника вашего трудного искусства.
К. Станиславский 1933 - 22 - 1
267*. С. Е. Валдаеву 23 января 1933 Дорогой Степа. Спасибо тебе, дорогой друг, старый товарищ и сотрудник по театру, что ты вспомнил меня в день моего семидесятилетия. Мы с тобой вместе старались на работе в нашем театре, создавали его и видели его славные дни. И тогда и теперь ты горой стоял за него и тем оказывал и оказываешь теперь огромную, неоценимую услугу делу и пример для молодежи. Только мы, актеры, знаем, что такое одевать взволнованных и нервных участников спектакля. Ты знаешь нашу природу и умеешь не только одеть, но и сказать нужное ободряющее слово, что чрезвычайно важно в нашем деле.
Приветствую тебя и благодарю как друга и сотрудника, которого высоко ценю и искренно люблю.
Твой К. Станиславский 1933 - 23-1
268. Цеху гардеробщиков МХАТ 23 января 1933 Москва Дорогие друзья! В день моего семидесятилетия вы вспомнили меня и прислали свои дорогие для меня приветствия. Я был ими искренно растроган. Вы - наши сотрудники по созданию спектаклей. Наш Художественный театр отличается от многих других театров тем, что в нем спектакль начинается с момента входа в здание театра. Вы первые встречаете приходящих зрителей; вы можете подготовить их как в благоприятную, так и в неблагоприятную сторону для восприятия впечатлений, идущих со сцены. Если зритель рассержен, он не в силах отдаваться впечатлению и делается рассеянным и невосприимчивым; если же, войдя в театр, он сразу почувствовал к нему уважение, - он смотрит спектакль совсем иначе.
Вот почему я считаю вашу работу чрезвычайно важной, и приветствую, и благодарю вас за поздравление как своих сотрудников по созданию спектакля.
Примите от меня самую искреннюю и теплую благодарность.
К. Станиславский 269*. Участникам 600-го представления спектакля "Вишневый сад" 25 января 1933 Москва Дорогие друзья. Как мне жалко, что я не с вами сегодня, в нашем еще цветущем "Вишневом саду". Прошло уже четыре года с тех пор, как я в последний раз простился с ним, пролил слезы и, утирая глаза, ушел из него - навсегда1.
В свое время я был бдительным стражем и хранителем спектакля. По-видимому, кто-то успешно заменил меня и продолжает заботиться о "Саде", потому что он не увядает. Это приятно и важно, так как единственная оставшаяся на репертуаре чеховская пьеса свидетельствует о прошлой блестящей поре нашего театра и о выращенных нами основах искусства МХТ. Пусть этот доказательный спектакль стоит крепко, как маяк, и указывает правильный путь.
Первый мой поклон нашей дорогой и неувядающей Раневской - Ольге Леонардовне. Она пережила во всех странах мира шестьсот раз трагедию женского сердца и всегда жила ею от искреннего чувства и увлечения. Это - пример и своего рода подвиг, за который я кланяюсь ей низко, восторженно приветствую и поздравляю.
Остальными, но неполными юбилярами, как мне вспоминается, являются Борис Львович Изралевский и Сергей Александрович Мозалевский. Приветствую, поздравляю и их от всего сердца.
И. М. Москвин, Л. М. Леонидов, В. Ф. Грибунин, В. И. Качалов, Н. А. Подгорный, Л. М. Коренева, С. В. Халютина - хоть и неполные юбиляры шестисот спектаклей, но зато многие из них являются непревзойденными исполнителями и создателями спектакля и ролей. Это истинные, коренные обитатели "Сада". С благодарностью, восторгом и любовью думаю об ушедших от нас создателях спектакля - о незабываемых А. Р. Артеме, В. В. Лужском, Н. Г. Александрове, Е. П. Муратовой 2.
А сколько есть еще не шестисотенных, а сотенных юбиляров, очень важных, бессловесных исполнителей старушек и музыкантов - в третьем акте, например: Т. В. Красковская, А. А. Шереметьева и многие другие. Шлю им тоже мой сердечный привет, благодарность и поздравление.
К. Станиславский 1933 - 25 - I
270*. Б. А. Членову 26 января 1933 Москва Дорогой и искренно уважаемый Борис Аркадьевич. Тронут Вашим вниманием и памятью. Спасибо за Ваше милое письмо.
Слишком много юбилеев развелось на свете; слишком они много причиняют беспокойства людям. Сам я пострадал от тридцатилетнего юбилея МХТ и после него сделался калекой. Вот почему я устранился от официального чествования, но с благодарностью и радостью принимаю поздравления от милых друзей, в числе которых Вы - на одном из первых мест. Еще раз сердечная Вам благодарность. Передайте также мой сердечный привет и благодарность глубокоуважаемой Марии Исаковне. Очень тронут ее вниманием.
Я чувствую себя прилично, несмотря на то, что работаю больше, чем следует. Но - я один, так как Владимир Иванович еще не возвращался1, и мне предстоит наладить новый театр Корша2 и создать новую Академию актерского и сценического искусства. Очень интересное дело, но я от души жалею, что мне 70, а не 17 лет.
Погода у нас все время была теплая, без снега, но в последнее время появились сильные морозы, доходившие по ночам до 20 и более градусов.
Обнимаю Вас крепко, как люблю. Маруся шлет привет. Она только что получила звание народной артистки3.
Обнимаю Вас и люблю.
К. Станиславский 1933 - 26.1
271*. МХАТ Второму 28 января 1933 Москва Сегодня - в день двадцатилетия вашего театра - я с глубоким чувством признательности и дружбы вспоминаю о наших первых совместных работах, о той вере, которая объединяла нас, о мудрости и глубине сердца вашего ближайшего учителя и друга Л. А. Сулержицкого.
Теперь, вступив в зрелый период вашей артистической жизни, я желаю вам утверждать свое искусство на тех основах, которые в свое время мудро разгадывал вместе с вами незабвенный Леопольд Антонович. Вдумываясь в его советы и учение по вопросам искусства и артистической этики, проводите через фильтр художественной правды накопленный за время юношеских исканий творческий материал. Желаю вам закрепить в четких и ясных формах линию созданного вами искусства.
Поздравляю вас с вашим праздником и от души желаю дальнейших успехов.
272*. А. В. Луначарскому 29 января 1933 Москва Дорогой и глубокоуважаемый Анатолий Васильевич. Когда я в день моего семидесятилетия принимал Ваше любезное и трогательное поздравление по телефону, я еще не читал Ваших прекрасных статей ко дню моего юбилея, написанных для наших и иностранных газет1. Теперь, когда я их внимательно прочел, мне хочется от всего сердца поблагодарить Вас за Ваши добрые слова и чувства, а также хочется уверить Вас, что я приписываю все написанное Вами не своим заслугам, а Вашему доброму ко мне расположению, которое я высоко ценю и за которое искренно еще раз благодарю Вас.
Крепко жму Вашу руку, шлю привет как Вам, так и уважаемой Наталии Александровне2 от сердечно преданного, уважающего и благодарного
К. Станиславского 1933 - 29 - 1
273*. Э. Пискатору Январь (?) 1933 Москва Глубокоуважаемый товарищ Пискатор. Я очень тронут Вашим вниманием к моей деятельности и поздравлением ко дню моего семидесятилетия.
Вы правы, что наш театр, как и все театры СССР, находится в исключительно благоприятных условиях благодаря государственной поддержке и организованности зрителя.
Грустно слушать о тяжелых условиях, в которых благодаря кризису находятся деятели театра в Германии. В свое время мы многое восприняли от культуры Запада, и потому теперь судьба театра Вашей страны не может не быть нам близкой.
Будем надеяться, что тяжелый кризис минует вместе с трудными условиями жизни, мешающими дальнейшему росту и процветанию вашего прекрасного искусства.
Шлю приветствия Вам и всем деятелям сцены, которые помнят нас. Мы помним их радушные приемы и потому с благодарностью думаем о наших берлинских друзьях.
274*. А. Керру 4 февраля 1933 Москва Я прочел в "Берлинер тагеблатт" Ваш талантливый и, как всегда, оригинальный по форме "Привет Станиславскому".
Вы не пропускаете случая, чтоб дарить меня Вашим расположением, которое мне бесконечно дорого и за которое храню навсегда искреннюю и глубокую благодарность.
Если у нашего театра и, в частности, у меня был успех не только в Берлине, но и в других странах Запада и Америки, то этим мы обязаны прежде всего Вам. Еще в 1906 г., при первой нашей поездке, Вы первый сказали свое веское слово, не побоявшись того, что политические условия не слишком благоприятствовали нашим тогдашним гастролям за границей. Ваше авторитетное слово дало толчок и другим, которые последовали Вашему примеру. Первый успех в Берлине откликнулся в других городах и помог нам1.
Эту Вашу огромную услугу я и мои товарищи никогда не забывали и с благодарностью храним в своей памяти.
Вот почему мне особенно дорог Ваш новый знак внимания ко мне и Ваше теплое приветствие по случаю моего семидесятилетия. Искренно, от всего сердца благодарю Вас и остаюсь благодарным на всю жизнь, сердечно преданный Вам и искренно уважающий Вас
К. Станиславский 275. А. М. Горькому 10 февраля 1933 Дорогой Алексей Максимович! Пишу Вам, лежа в кровати. После своего юбилея (неожиданно для меня отпразднованного) я заболел и только теперь могу ответить Вам на Ваше чудесное, изумительное письмо.
Не знаю, какими словами надо отвечать на такие замечательные письма! У меня, в моем лексиконе, нет таких слов, и потому мне страшно, что ответ выйдет слишком бледным по сравнению с обращением1.
Я был бы очень самонадеянным человеком, если б отнес к своим заслугам то лестное и подчас восторженное, что Вы пишете обо мне. То, что относится на мой счет, я должен, по всей справедливости, поделить между Владимиром Ивановичем и моими друзьями "стариками", работавшими все время со мною. А половину того, что приходится на мою долю, следует отнести к Вашему доброму ко мне расположению и к свойственному Вам, как большому художнику, увлечению. Вот эти-то доброе отношение и увлечение я с благодарностью и радостью беру себе как ценный юбилейный подарок.
Мне повезло в моей жизни. Она сама устроила все так, как устроилось. Я - орудие в ее руках. Но такая удача обязывает меня передать перед смертью то, что дано жизнью. Но как трудно делиться своим опытом в таком сложном процессе, как творчество актера. При личном общении с учеником можно показать, представить, изобразить то, что трудно поддается словесной формулировке. Изображение - наша актерская сфера. Но когда берешься за перо, то необходимые слова для определения чувствований прячутся или убегают. Со времен нашего свидания на Капри, где Вы не поленились пробежать мои начальные строки и пробы пера по созданию подобия "грамматики драматического искусства"2, я напрягаю ум, чтоб на бумаге по возможности четко и ясно передать то, что необходимо знать начинающему актеру. Такая книга нужна хотя бы для того, чтоб прекратить все кривотолки по поводу так называемой "системы", которая в том виде, как она теперь всюду преподается, только вывихивает молодых артистов. Надо внести в это дело порядок.
Но, кроме того, ведь театральное искусство - или, вернее, искусство актера - гибнет. Один за другим сходят со сцены большие таланты и техники, оставляя после себя лишь воспоминания современников да несколько плохих фотографий в музее Бахрушина. Вот почему я решил и бьюсь, чтоб записать свой опыт. Но такая работа по силам подлинному писателю. Писать же об искусстве "по-научному", так, как о нем прежде говорили в Литературно-художественном кружке присяжные поверенные,- скучно и бесцельно.
Помогите мне в этой работе (которая трижды сделана) Вашим мудрым советом и опытом.
В связи с требованиями "диамата" окончание начатого мною становится мне не по силам.
Теперь, при создании Академии, такой учебник необходим. Разрешите мне после Вашего приезда в Москву побеседовать с Вами на эту тему.
Я очень увлечен и занят вопросами учреждения Академии. Приходится создавать все сначала, от самих преподавателей, которых нет, кончая общей структурой и методом обучения. Если б только скинуть с костей лет десять да избавиться от постоянной хвори! Чтоб быть здоровым - нужен теплый климат, а если жить в теплом климате, то нельзя работать, а если нельзя работать - то зачем же жить.
Вот в каких вопросах я запутался.
Еще раз искренно, от всего сердца обнимаю и благодарю Вас за баловство и поощрение. До скорого свидания! Всей Вашей семье - мой сердечный привет.
Сердечно преданный и любящий Вас
К. Станиславский 10-II-1933
Москва
276*. У. О. Авранеку 10 марта 1933 Москва Глубокоуважаемый Ульрих Осипович. С большой грустью узнал, что Вы нас покидаете. Искренно сожалею об этом, но понимаю причины, заставившие Вас так поступить 1.
Если мне удалось хоть немного помочь Вам в трудную минуту, я счастлив и давно награжден совместной работой с вами и всем тем, что Вы принесли с собою в наш театр. Память о нашей встрече оставила во мне навсегда самые лучшие воспоминания, и я хочу от всего сердца благодарить Вас за то, что Вы нам пожертвовали Ваше время, талант, труд, опыт и дали всем пример того, как надо относиться к искусству. Все это заставило меня не только еще больше уважать Вас, но и восторгаться Вами. Спасибо Вам за это!
Я не прощаюсь с Вами и с жадностью хватаюсь за Ваше предложение: иногда (чем чаще - тем лучше) приходить к нам, проверять нашу работу и помогать советом. Поэтому позвольте по-прежнему считать Вас своим, всегда желанным, близким нашему делу и нашим сердцам.
До скорого свидания.
Я не мог тотчас же ответить на Ваше милое письмо. На это много причин. После нашего последнего свидания я захворал и до сих пор не могу поправиться. Кроме того, после юбилея я не могу справиться с моей удесятерившейся перепиской. Простите за эту невольную задержку и примите мой низкий поклон, привет и уверение в сердечной Вам преданности от Вашего восторженного почитателя, уважающего, благодарного и искренно Вас любящего
К. Станиславского 1933-10 -III
277*. Участникам 100-го спектакля "Страх" 23 марта 1933 Москва Сердечно поздравляю всех участников "Страха" с сотым представлением пьесы.
В течение всей своей деятельности МХАТ считал для себя обязательным откликаться на важнейшие вопросы современности, которые волновали передовые круги. Тем более обязательно это для МХАТ теперь, когда он со своей сцены говорит с тысячами новых и жадных зрителей, ищущих ответа на все то, что их волнует. Спектакль "Страх" и был одним из таких ответов МХАТ. Особенно радостно отметить, что как старики, так и молодежь театра сумели передать живые образы людей нашей эпохи и ту борьбу, которая совершается в окружающей нас жизни. Теперь перед нами стоит задача еще глубже и еще ответственнее понять и передать вопросы, образы и чувства наших дней, не снижая, а развивая и утончая наше мастерство.
Приветствуя юбиляров и всех исполнителей, я убежден, что вся труппа сплотится для создания нужного репертуара и усовершенствования актерского искусства.
К. Станиславский 23/III-1933 г.
278. А. М. Горькому Телеграмма
28 марта 1933 Москва Дорогой Алексей Максимович! Поздравляя Вас от имени театра и себя лично с 65-летием, я хотел бы, чтобы Вы в этот день особенно ярко и глубоко почувствовали, как Вас ценит и любит театр, носящий Ваше имя.
Верим в скорую встречу и совместную радостную творческую работу.
Станиславский 279*. Председателю Комиссии по руководству ГАБТ и МХАТ А. С. Енукидзе Москва, 15 апреля 1933 года
15 апреля 1933 Дорогой Авель Софронович. Вспоминая часто о Вас, мне захотелось написать Вам и поделиться с Вами всем тем, что делается у нас в театре. Но предупреждаю, что это письмо частное, поэтому никакими вопросами я Вам докучать не буду и никакого ответа я от Вас не жду. Если интересно - прочтите, нет - отложите в сторону это письмо.
Вот что у нас делается.
В прежнем Коршевском театре был свой контингент зрителей, десятками лет приученных к театру1. Надо в первую очередь завоевать этого зрителя. Поэтому на спектакли Филиала обращено теперь особое внимание. Пришлось временно перенести в Филиал некоторые спектакли Большой сцены ("На дне" - несколько спектаклей, "У царских врат", "Дни Турбиных"), так как настоящий репертуар для новой большой (б. Коршевской) сцены у нас еще не готов; он только создается ("Трактирщица", "В людях" - инсценировка Горького, "Пиквикский клуб" Диккенса, "Бег" Булгакова, может быть, "Воспитанница" Островского). Некоторые же спектакли, имевшие успех на Малой сцене, пришлось снять с репертуара, так как они не звучали на большой сцене. Когда хоть часть готовящихся вновь спектаклей увидит свет рампы, тогда можно будет не беспокоиться за судьбу Филиала2.
Между 20 и 30 числами апреля мы надеемся выпустить в Филиале спектакль "Трактирщица". Это самостоятельная работа молодежи и первая режиссерская работа в нашем театре Мордвинова и Яншина. Самой репетиции я не видал, но с замыслом постановки знаком. Она сделана с фантазией3.
Через недели три-четыре после "Трактирщицы" будет выпущена пьеса "В людях". И в этой самостоятельной работе молодежи под режиссерством Кедрова - много интересного, если можно судить по замыслу, который мне рассказал режиссер 4.
Остальные два спектакля для Филиала: "Пиквикский клуб" Диккенса и "Воспитанница" Островского пойдут в будущем сезоне. "Воспитанница" была на днях показана Сахновскому, который очень одобрил самостоятельную работу Телешевой. Там участвует почти исключительно самая зеленая молодежь.
Несмотря на теперешнюю бедность репертуара Филиала, материальные дела нового театра идут хорошо. При продаже билеты раскупаются полностью, но зато при заменах спектаклей по болезни артистов (к сожалению, очень частых в последнее время) билеты возвращаются на большую сумму.
Административная сторона налажена. Наш новый деятель Я. Л. Леонтьев показал себя в этой области с самой лучшей стороны.
Работа старика МХАТ, которому в этом году пришлось потесниться для Филиала, замедлена. Прошлогодний план изменился, и нам не удастся теперь показать в конце сезона, как предполагали раньше, генеральную репетицию спектакля "Мольер" Булгакова, как в прошлом году весной показывали генеральную "Мертвых душ".
Спектакль "Мольер" почти не репетируется, так как некоторые артисты заняты в очередных постановках Филиала. Что касается монтировочной части этого спектакля, то постепенно она выполняется. Прекрасные эскизы декораций и костюмов художника Ульянова5 готовы, большинство их мною утверждено и частично поступило в работу.
Вторая постановка будущего сезона, "Егор Булычов", тоже работается усердно, и надо надеяться, что к концу этого сезона пьеса будет вчерне подготовлена6.
Следующая намеченная постановка - "Ложь" Афиногенова. Пьеса написана. На днях автор хотел прочесть ее, но теперь, по неизвестной нам причине, отменил чтение 7.
В скором времени принесет пьесу Тренев. Но, по-видимому, она годится для Филиала, а не для Большой сцены8.
На днях Анатолий Васильевич Луначарский также хотел читать переведенную им последнюю пьесу Гауптмана "Перед закатом", но и это чтение по болезни Анатолия Васильевича было отложено. Говорят, что пьеса хорошая и годится для Большой сцены 9.
Сейчас на очереди возобновление гамсуновской пьесы "У жизни в лапах". В нее вводится ряд новых исполнителей, в числе которых пришлось раньше времени и раньше, чем хотелось бы, вводить нашего нового члена труппы Кторова, который очень хорошо принят театром, так же как и его товарищи по театру б. Корш 10. С ним усиленно работают, чтобы подвести его к нашим приемам игры. Жаль только, что время не позволяет произвести с ним той работы, которую бы следовало. Приходится вводить его экстренно, а другого исполнителя нет. Пьеса должна пойти 10-15 мая.
После "У жизни в лапах" будут выпускаться, тоже в этом сезоне, "Таланты и поклонники".
Причиной задержки постановки этой пьесы, помимо болезней Ершова и Качалова, явился главным образом я. Вынужденный по требованию врачей не выходить из дома в зимнее время, я никак еще не могу приспособиться к новым условиям моей теперешней работы "на дому", заочно, не видя актеров и постановки на самой сцене. Пьеса и игра ее исполнителей в комнате звучит совсем иначе, чем на большой сцене, и учесть эту разницу - дело нелегкое. То же и с самой постановкой, и с декорациями, и с мизансценой. В макете они производят другое впечатление, чем на сцене, и эту разницу тоже не всегда учтешь заочно. Вот почему мне необходимо увидеть репетиции в самом театре. Но теперь, когда мне скоро позволят выезжать, как назло, Большой сцены нельзя получить для "Талантов и поклонников", так как она занята беспрерывно возобновляемыми "Лапами жизни". Поэтому работа по "Талантам и поклонникам" продолжает итти у меня в Леонтьевском.
То, что мы делаем с этой пьесой, нельзя назвать просто репетицией. Это скорее учеба, школа, проверка и выправление техники и творческой линии актеров. Наша техника от ежедневной игры и разных трудных условий театральной жизни и нервной работы очень сильно разбалтывается. И если вовремя не направлять актеров на верный путь и долго не проверять их, не указывать ошибок и средств их исправления, то искусство каждого из членов труппы незаметно движется назад и приобретает такие навыки, которые нелегко искоренить после. Благодаря такой генеральной проверке техника актера на некоторое время обновляется - до следующей муштры - и идет вперед.
За последнее время среди артистов замечается большое стремление к повышению квалификации. Стали интересоваться и лучше понимать значение техники и мастерства в нашем деле. Желающих работать в этом направлении очень много. Очень большое количество просьб такого рода я не имею возможности и сил удовлетворить, несмотря на большое желание. Поэтому и в этой области происходит задержка, и невольным виновником ее являюсь опять-таки я. Это тем более досадно, что эту работу по улучшению квалификации наших актеров я считаю одной из самых важных своих задач.
Но плохо то, что такие репетиции, превращенные в уроки, берут много сил и времени, что в производственном смысле - невыгодно, так как задерживает выпуск "Талантов и поклонников".
Другая причина задержки выпуска этой пьесы в том, что я сейчас очень перегружен работой. Одновременно на меня навалилась целая серия новых постановок, которые я должен налаживать или один пропускать через свои руки: "Таланты и поклонники", "Мольер", "Егор Булычов", "Севильский цирюльник", "Кармен", "Псковитянка" и новая опера Половинкина "Ирландский герой".
Кроме того, идет большая работа по организации Академии.
Переутомление мне запрещено, поэтому приходится заботиться об экономии сил. Я могу выдерживать лишь одну большую репетицию в день, оставляя вечера на всевозможные заседания. Это тоже создает задержку.
Новая причина задержки выпуска "Талантов и поклонников" в том, что у нас мала труппа для двух больших театров. Вместо двойного, у нас полуторный комплект. Теперь ясно сказывается результат нашей ошибки, заключающейся в том, что долгое время театр оставался без школы, пополнявшей раньше наши кадры. В настоящее время ничего другого не остается, как брать актеров со стороны. Но переучивать уже сформировавшегося мастера своего дела труднее, чем растить молодого, начинающего и неиспорченного в нашем смысле ученика. Неполная труппа приводит к сталкиванию одних актеров в разных пьесах, что также задерживает ход работы и не дает возможности распределять роли так, как бы хотелось. Отсюда целый ряд компромиссов, что также не только отзывается на художественной стороне, но затрудняет и задерживает работу.
"Таланты и поклонники" будут выпущены после "У жизни в лапах" в этом сезоне11.
Наконец, новая задержка в ужасном переутомлении организмов актеров. Почти все из них чем-нибудь больны. Болезни, перемены спектаклей, репетиций - обычное теперь явление, очень сильно задерживающее работу и срывающее спектакли, а потому, чтобы не сорвать будущего сезона, необходимо позаботиться о хорошем летнем отдыхе артистов.
Что касается материальной стороны Большой сцены МХАТ, то сборы там не оставляют желать ничего лучшего.
В заключение скажу несколько слов о нашей работе по Академии. Создано несколько комиссий, которые работают усердно, бодро, с большим воодушевлением и верой в предполагаемое интересное дело.
Мы проработаем, представим программу-максимум и постараемся передать в ней все то, к чему привела наша театральная практика и культура по настоящий момент. Если этого плана нельзя будет осуществить теперь, - пусть программа лежит в музее или же выполняется частично. Такая программа явится указателем практического выполнения на деле так называемой "системы".
Главные основы, положенные нами в эту программу, - в том, что из школы выпускаются не отдельные ученики, а целые труппы, со своими директорами, режиссерами, декораторами, администраторами, гримерами и даже главными рабочими; со своим репертуаром из нескольких пьес.
Вся учеба происходит не в классе, не на лекциях, а на самом школьном производстве. Так, пока, чтоб изучить литературу - историю костюма, эпох, быта, - ученики читают по ролям или играют отрывки пьес, подобранных для сего. Но прежде чем выступить публично, им надо узнать много литературных, исторических, художественных, бытовых и других сведений. Пользуясь этим, ряд специалистов расскажет им те сведения, которые должен знать актер. Воспринимая и осуществляя их тут же на практике, ученики отнесутся к таким "пояснениям" не как к скучным урокам, которые надо вызубривать и потом забыть, а как к творческому материалу, который им становится необходимым для ближайшей работы и для публичного школьного показа. Всякое приобретенное знание, тут же примененное к практическому делу, крепче фиксируется в памяти. Новые методы требуют тщательного просмотра прежних программ и выработки новых преподавателей. И эта работа и подготовка производится комиссиями 12.
Чтобы не утомлять и не надоесть Вам, я заканчиваю письмо и в заключение его прошу Вас принять от меня и от театра лучшие пожелания и благодарность за Вашу постоянную заботу и внимание к нашим театрам, искусству, к артистам и, в частности, ко мне лично.
Искренно желаем Вам как можно лучше отдохнуть и набраться сил для Вашей работы.
[К. С. Станиславский] 280. А. В. Неждановой Москва, 6 мая 1933 года
6 мая 1933 Дорогая, чудесная, удивительная Антонина Васильевна! Сегодня большой праздник для театра и искусства. В этот день я не могу говорить с Вами официальным языком. Мне - артисту - нужен язык сердца и чувства.
Знаете ли, чем Вы прекрасны и почему Вы гармоничны? Потому что в Вас соединились: серебристый голос удивительной красоты, талант, музыкальность, совершенство техники с вечно молодой, чистой, свежей и подчас наивной душой. Она звенит, как Ваш голос. Что может быть прекраснее, обаятельнее и неотразимее блестящих природных данных в соединении с совершенством искусства! Последнее Вам стоило огромных трудов всей Вашей жизни. Но мы этого не знаем, когда Вы поражаете нас легкостью техники, подчас доведенной до шалости. Искусство и техника стали Вашей второй органической природой. Вы, как птица, поете потому, что Вам надо петь, что Вы не можете не петь, и Вы одна из тех немногих, которые будут превосходно петь до конца Ваших дней, потому что Вы для этого рождены на свет. Вы - Орфей в женском платье, который никогда не разобьет своей лиры.
Как артист и человек, как Ваш неизменный почитатель и друг,- я удивляюсь, преклоняюсь перед Вами, и прославляю Вас, и люблю.
К. Станиславский 281*. А. Л. Вишневскому 11 мая 1933 Москва Дорогой и любимый Александр Леонидович. Вспоминаю, как 35 лет тому назад, в самый разгар репетиционной работы в Пушкине, явился к нам красивый, стройный брюнет, с горящими глазами, белыми зубами, с пылким темпераментом, с громким раскатистым смехом - это были Вы.
Вы были уже известным артистом в провинции, с хорошим положением, Вы "сделали карьеру"1. Но это Вас не удовлетворяло, и потому Вы, опытный актер, решили итти сызнова учиться к нам, тогда еще полулюбителям, полуученикам, не успевшим еще придумать названия для своего будущего театра. Это был смелый шаг и трогательное стремление, свидетельствовавшее о любви, искании и стремлении к подлинному искусству.
Свою новую жизнь Вы начали бодро, с увлечением, ободряя и своих новых товарищей и участников молодого дела. Вы первый радовались всякой удаче, первый предсказывали огромный успех, рекламировали будущее дело, ссорились с пессимистами и дружили с теми, кто верил в будущее. Вы с увлечением поддерживали вводившуюся строжайшую дисциплину, так как по опыту знали ее значение в театре. Вы помогали и в вопросах самого строительства молодого дела, участвуя в административно-хозяйственной работе.
Работа над собой и борьба с приобретенными в провинции привычками стоила Вам дорого. Труднее всего говорить и действовать на сцене по существу и находить простоту богатой, а не бедной фантазии. Все это годами приобретал опытный актер старой школы, захотевший обновиться и перейти в новый толк. Пройдя длинный ряд неудач, артистических побед, создав целую галлерею незабываемых сценических образов, - Вы завоевали себе известность не только на родине, но и в Европе и Америке и стали подлинным актером МХТ, найдя в себе ту простоту, которая помогла Вам так прекрасно сыграть роль Захарова в "Страхе" 2.
Полвека театральной работы, основанной на живом, трепещущем организме артистической природы, - срок огромный. И теперь, в старости, Вы не отстаете от молодежи и удивляете всех своей трудоспособностью, продолжая нести тяжелую текущую артистическую работу. Такая исключительная, многолетняя и славная деятельность Ваша увенчалась почетным званием Героя Труда, которым Вас отметило Правительство3.
Поздравляю и от всего сердца благодарю моего и нашего общего друга-товарища, одного из создателей дела, самоотверженно отдавшего свою жизнь искусству и ни разу не изменившего ему. Обнимаю и нежно люблю.
Вместе со всеми аплодирую Герою Труда - Александру Леонидовичу Вишневскому.
11 мая 1933 года
282* Л. В. Собинову 24 мая 1933 Бра-а-а-во-о-о, Собинов!
Собинов, б-и-и-и-с!
Это знакомые Вам по театру восклицания, которые сопутствовали всей Вашей блестящей карьере...
Леонид Витальевич, спойте концерт!
Леонид Витальевич, помогите студентам!
Это тоже знакомые Вам обращения, которые всю жизнь не давали Вам покоя дома.
Потому что Вы всегда были высокоталантливым, прекрасным певцом, добрым, чутким и отзывчивым человеком, общественником, - Вы пользовались всеобщей любовью и уважением.
Талант, обаяние человека, артиста-певца - могущественная сила, покоряющая отдельных людей и толпу.
Ваша жизнь была красива, содержательна и после бесконечных сплошных успехов привела Вас к сегодняшнему торжеству, которое венчает Вашу исключительную по блеску артистическую карьеру.
Сегодня Правительство высокой наградой отмечает Ваши большие заслуги1.
Толпа Ваших почитателей разбросана по всей стране и за ее пределами, они кричат Вам и здесь и издали:
Слава Собинову,
хвала Собинову,
да здравствует Собинов!
Благодарность, удивление и преклонение перед Собиновым!
Вы родились "в сорочке", жили в плаще, при шпаге, и я уверен, что когда придет к Вам старость, то Вы не наденете теплого халата с туфлями.
Крепко обнимаю Вас, поздравляю и думаю о нашей давнишней дружбе.
Сердечно любящий Вас К. Станиславский 24 мая 1933 года
283*. Из письма к Р. К. Таманцовой 5 сентября 1933 (почт. шт. - дата получения) Руайа Дорогая Рипси. ...Вывесите объявление - к началу сезона: "Мысленно со всеми, думаю, поздравляю началом сезона. Очень хочу, чтоб он соединил всех для дружной работы по восстановлению подлинного Художественного театра с его образцовой этикой, дисциплиной, культурностью и большими общественными и художественными запросами и заданиями".
Напомните Сахновскому, что Качалов очень хочет играть Нарокова (так, чтоб об этом ничего не знал сам Качалов. Он не любит, когда думают, что он просит роль) 1.
...Очень прошу перед каждым возобновлением старой пьесы собираться и освежать сверхзадачи и сквозное действие и пр., что так легко забывается актерами.
Надеюсь на Москвина, что он не допустит халтурного выпуска "Талантов" и настоит на том, чтоб они были выпущены после правильной проверки. Когда он вернется, напишу ему.
Напоминаю актерам, чтоб они не выходили на сцену без предварительных упражнений по вхождению в творческое самочувствие, без проверки и упражнения схемы линии жизни человеческого тела роли.
При всяком действии - 95% стараний откидывать. Пусть не забывают маленькие правды и маленькие веры в каждом физическом действии 2.
Пусть проверят и сыграют роль или ее схему - без всякого жеста, сидя на руках.
Тарасовой - не застревать на одной ноте и каждый день упражняться на всем диапазоне голоса, расширять его, оправдывать не только высокие, но и низкие ноты регистра во время речи.
Кудрявцеву - не играть образ, а действовать в образе. Стараться быть приятнее, даже красивее, не пастором. Постараться понять и послушаться (искренно) того, что говорят со стороны чужие понимающие глаза.
Прудкину - не мельчить и оправдывать образ.
Вербицкому - не будировать своим тончиком, а подлинно действовать, добиваться любви Тарасовой, а после мстить ей.
Андровской - не играть образ, а действовать в образе.
Зуевой - страшно, по-мещански уверенно действовать. Непременно бодро и весело3.
Пишу все это Вам, потому что расписался. Если не напишу сейчас - не скоро соберусь.
Обнимаю Вас и Николая Васильевича. Прошу отдохнуть.
Ваш К. Станиславский. Мои замечания дайте Тарасовой и Кудрявцеву. Они разберут.
284*. Из письма к Р. К. Таманцовой 7 октября 1933 Ницца Дорогая Рипси, спасибо большое за Ваше письмо от 24 сентября. Наконец я узнал о "Талантах"1. Неужели никто из актеров не напишет мне, что и как по части художественной: что вышло из того, что мы работали, и что не дозрело и отпало. Мне это нужно, не из любопытства, но нужно как экспериментатору, для моей системы. А то я начинаю пробу, эксперимент, залаживаю его, но результатов не только не могу видеть, но и слышать о них. Очень интересно, как справился Качалов, и что ему удалось, и чем не доволен2. Ершова жаль; его, беднягу, истрепали и запутали. Мне нравилось, как он выполнял придуманные ему задания для идеологической стороны. Если сама придуманная нами выдумка была неинтересна, он тут ни при чем. Скажите ему, что я не раз бывал в роли козлов отпущения, когда приходилось играть то, что все по-разному понимают. Положение отвратительное, и я ему от души сочувствую3.
...Очень рад, если Вам удались работы по столовой. Это очень важно и нужно, но нехорошо то, что Вы перестали даже думать об отдыхе. Я, с эгоистической целью, все мечтал, что Вы до меня отдохнете. Иначе я по приезде буду без секретаря.
Как рад, что Вы ждете Алексея Александровича4. Когда он вернется, обнимите его от меня покрепче.
Да... Если Леонид Миронович благодарил Вас, то можно Вас поздравить.
Жду многого от инспектора. Хотелось бы, и все мечтается, что наш театр будет не только самый чистый и благоустроенный. Этого еще мало с воспитательной точки зрения. Надо суметь показать эту чистоту, и благоустроенность, и дисциплину. Только тогда заметится другими и оценится.
Большая радость, что актерам прибавили жалованья. Скажите Николаю Васильевичу, что я его обнимаю за хлопоты. А как с другими, не актерами?.. Напишите.
Как я счастлив, что не будет официального заседания и чествования!5 Если обеспечат стариков, это будет очень хорошо и приятно.
Режиссерский экземпляр "Синей птицы", конечно, выдайте Яншину. Но предупредите его, что многое было изменено и сделано не так, как в экземпляре, а, вероятно, - лучше6.
Распределение ролей - утверждаю на веру, так как три четверти исполнителей я не знаю и судить не могу. Жаль, что Вульф не попала. Она не бездарная. Все как-то продвигаются, а она все застревает. Впрочем, может быть, у нее большая роль в "Пиквикском клубе" 7.
"Ирландского героя" и журнал со снимками "Мертвых душ" - получил.
Опера - в Харьков! Трепать труппу и декорации на две недели - не дело. Что можно нажить, и как можно окупить за этот срок расходы по проезду? В Японию, конечно, сейчас ехать не время.
...Вот очень важное дело: Шпет, Гуревич и Сахновский хотели создать компанию для просмотра и прочтения моей книги8. Напомните им об этом, и хорошо бы (постарайтесь), если б они теперь же принялись за работу по тем экземплярам, которые удалось сверить с моим подлинником, до моего отъезда.
| |
| Просмотров: 397 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры