Островский Александр Николаевич - Письма 1881-1886 гг.

sp;

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   31 января 1881 г. Москва.

  

  

  Многоуважаемый Николай Яковлевич,

  Литографированных экземпляров "Светит, да не греет" у меня нет. Я писал Рассохину, чтобы он Вам выслал, но, если он этого не сделал, значит, что и у него нет или осталось очень немного и он их бережет. Лучше всего Вам попросить несколько экземпляров в редакции "Огонька" (когда они будут печатать пьесу), - уж и для меня тоже потрудитесь. Им это ничего не стоит. А у Рассохина я справлюсь. Я простудился на похоронах Писемского и опять кашляю.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   758

  

  

  

   И. М. КОНДРАТЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   5 февраля 1881 г. Москва.

  Многоуважаемый Иван Максимович, Артемьеву надо отвечать покруче, он очень умничает; я ответ составлю. Конечно, не мешало бы поблагодарить Крылова за такую рекомендацию, но приглашать его мне неловко. Не потрудитесь ли Вы написать ему, чтоб он побывал у меня завтра или послезавтра пораньше утром. Сегодня часа в 2 я заеду к Вам в канцелярию.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   759

  

  

  

   И. М. КОНДРАТЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   9 февраля 1881 г. Москва.

  Многоуважаемый Иван Максимович. Есть дело тонкое и деликатное, его вам объяснит Петр Михайлович Невежин. Сделайте одолжение, не откажите в своем участии и совете, чем много обяжете меня.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   760

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   10 февраля 1881 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, сделай милость, уведомь меня, увенчалось ли успехом твое ходатайство о выдаче мне поспектакльных в феврале. Если придется ждать до марта, то я буду поставлен в очень затруднительное положение. Ты мне не ответил ничего насчет "Невольниц"; будут их ставить или нет? Как прошел бенефис Савиной? Что такое "Благодетель"? Не знаешь ли ты чего о распоряжении отправить петербургских артистов на Московскую выставку и с какой целью это делается?

  Я занят работой до одурения.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Какое впечатление произвело у вас дело о концерте Безекирского?

  

  

  

  

   761

  

  

  

   И. М. КОНДРАТЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

  20-22 февраля 1881 г. Москва.

  

  

   Многоуважаемый Иван Максимович,

  Проект письма я рассмотрел; я думаю, что подчеркнутое слово "вопиющих" надо заменить другим или совсем выкинуть. Сделайте одолжение, пришлите мне копию с нашего прошения о дозволении театра на выставке; мне она нужна: ее нужно поместить в докладе хоть в извлечении.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   762

  

  

  

   Ф. А БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 26 февраля 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, благодарю тебя за хлопоты, деньги я получил, только не все; в кассе удержали за что-то 88 руб. 63 к., в чем и выдана квитанция. Я ее прилагаю. Сделай милость, узнай, за что сделан этот вычет; ты сделай это, когда найдешь удобный случай, - дело не к спеху. Да что же мои "Невольницы"? ответь, пожалуйста. В газетах опять есть слух об отпуске Адлерберга за границу на 11 месяцев: подтверждается ли это?

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   163

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 9 марта 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, Сделай милость, похлопочи в Театральной конторе о моих поспектакльных деньгах с 1-го января 1881 г. Вероятно, затруднения не будет, а мне деньги крайне нужны. Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   764

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   22 марта 1881 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, 20-го числа, на панихиде, в Университете, я видел Николая Саввича и получил от него сведения о тебе и твоем здоровье. Сделай одолжение, скажи ты мне, читаете ли вы протоколы вашего предварительного собрания драматических писателей, которые вы подписываете сверху, т. е. вопреки всяких правил, прежде их составления? Я могу предположить только, что ты не читал протокола, в котором находятся глупые выговоры и замечания комитету, на которые вы, прежде рассмотрения отчета и доклада ревизионною комиссиею, не имели права и которые произвели всеобщий смех в общем собрании. Если же ты читал протокол и подписывал сознательно, то благодарю - это истинно по-приятельски.

  Поклонись от меня, жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   765

  

  

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 22 марта 1881 г.

  Многоуважаемый Николай Яковлевич, Читали ли Вы протокол предварительного собрания петербургских членов Общества русских драматических писателей (о котором Вы пишете, что оно прошло замечательно единогласно)?

  Протокол этот подписан членами сверху, т. е. прежде его составления (вопреки всяким правилам). Я думаю, что Вы его не читали. В этом протоколе, без всякого права и в совершенное нарушение 23, 24 и 25 статей устава, прежде заключения ревизионной комиссии и объяснений комитета, выражены замечания и выговоры комитету замечательно единогласно. Замечания и выговоры эти до того нелепы, что произвели смех в общем собрании. По поводу Вашей подписи я принужден был выслушать несколько неприятных слов от прочих членов комитета. Я полагаю, что Вы протокола не читали.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  Сделайте одолжение, дня через два или три зайдите к Салтыкову и получите небольшую рукопись, которую покорно прошу доставить мне.

  

  

  

  

   766

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Москва, 1-го апреля 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, что мои деньги? Когда я их получу? Я в крайности. На собрание ты лучше не ходи, а пришли мне письмо, что ты "поручаешь мне и уполномочиваешь меня подавать за тебя голос по всем вопросам на будущем 2-м очередном общем собрании сего года". О бывшем вашем и нашем общем собрании я напишу тебе через несколько дней подробно.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   767

  

  

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 1 апреля 1881 г.

  

  

  Многоуважаемый Николай Яковлевич.

  Вы пишете, что Вы один не составляете большинства, но представьте себе, что в Петербурге собралось членов 24, а в Москве (как это обыкновенно бывает) 23. Если б Вы выразили мнение, что порицание комитету в неправильном ведении дел и в чрезмерном увеличении расходов на делопроизводство считаете на основании 25 статьи устава преждевременным, то с Вашим голосом в общем собрании было бы 24 против 23 голосов петербургских членов, т. е. большинство. Хорошо, что нынче собралось на общее собрание довольно МНОГО членов (что произошло случайно, оттого что артисты свободны); а если б этого не случилось, то порицание комитету, как выраженное большинством, мы бы обязаны были внести в протокол, а протоколы общих собраний мы обязаны печатать.

  Таким образом порицание Общества комитету пошло бы по всем газетам, и наше честное служение Обществу кончилось бы позором. Я написал Вам, что неприятные замечания по поводу Вашей подписи я должен был выслушать в общем собрании, это было в комитете и было вот как: Майков доложил, что Вы просите не вычитать Вашего долга и оставить его Вам в ссуду, я поддерживал Ваше прошение, тогда Майков сказал, что ссуда при моем ходатайстве, конечно, будет сделана, но что вообще желательно, чтобы лица, рекомендованные мною, отдавали комитету справедливость и не выражали казначею и комитету незаслуженных и незаконных порицаний. Вы пишете, что, во избежание неприятностей, лучше Вам не посещать собраний; если Вы считаете мои разъяснения устава о неправильности действий петербургских членов неприятностью для себя, а не для меня, то это можно сделать проще, - я не стану никогда и ничего писать Вам по этому поводу. Да я иначе и поступить не могу, так как Вы в последнем письме пишете: "Я решительно не нахожу и до сих пор (т. е. после моих разъяснений) ничего такого, что вынудило бы меня остаться при особом мнении", т. е., несмотря на все мои доказательства и разъяснения, Вы желали оставить за собой свободу порицания комитета.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   768

  

  

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

  

  8 мая 1881 г. Москва.

  

  

  Многоуважаемый Николай Яковлевич,

  Рукопись Невежина я получил, благодарю Вас за хлопоты. Не писал я оттого, что было некогда и не до того: от разных хлопот и огорчений я уж давно потерял голову. Мария Васильевна захворала с первой недели поста и больна до сих пор, болезнь ее сопровождается такими нервными припадками, что каждый раз боишься за жизнь ее. Каково мне, при расстроенном здоровье, переносить такие впечатления. Кроме того, усиленная работа, чтоб наверстать убытки по театру, изнуряет меня. Приостановка спектаклей расстроила мои денежные расчеты, и я не знаю, как выбраться из этого положения. А теперь сборы в деревню со всей семьей уж совсем сбили меня с ног. Мы уезжаем через два дня.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   769

  

  

  

   И. М. КОНДРАТЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   19 мая 1881 г. Щелыково.

  

  

   Многоуважаемый Иван Максимович,

  Мне переслали из московской квартиры повестку 2-го отделения почтамта; вероятно, прислан паспорт кому-нибудь из прислуги. Что я буду делать с этой повесткой? Я сделал на ней надпись и посылаю к Вам; если возможно, то напишите доверие и поручите получить кому-нибудь и перешлите мне; надо будет и мою руку засвидетельствовать. Если же нельзя, то научите, что делать. У нас после отличной теплой погоды наступили холода; что-то в Москве? Если будут какие интересные новости, то, сделайте одолжение, уведомляйте.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   770

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 23 мая 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, твое письмо не застало меня в Москве и переслано мне в Щелыково. Мы, сверх ожидания, доехали не только благополучно, но даже приятно. Погода была теплая, совсем летняя, мы ехали всю дорогу и переезжали Волгу в легком платье, - в Щелыкове застали все в цвету: черемухи, акации, сирени. Но с 15 числа начались холода с сильным северным ветром, а по ночам даже морозы до 4¹. Теперь опять потеплело, и все благоухает; у меня на столе букет ландышей. Здоровье Марьи Васильевны понемногу поправляется.

  Что Невежин не писал тебе, в этом нет ничего мудреного: он нездоров, у него, кроме сильных нервных болей (вследствие раны), открылась мучительнейшая болезнь седалищного нерва.

  Я уж успел осмотреться, успокоиться и принимаюсь за работу, или, лучше сказать, за работы; их у меня много.

  Поклонись от меня, жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   771

  

  

  

   И. М. КОНДРАТЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 23 июня 1881 г.

  Многоуважаемый Иван Максимович, Благодарю Вас за исполнение моей просьбы и за присылку мне печатных протоколов. Еще к Вам просьба; но так как Вы часто бываете в театре Петровского парка, то надеюсь, она Вас не затруднит. Сделайте одолжение, передайте при удобном случае прилагаемое письмо Модесту Ивановичу Писареву. Об этом театре я никаких известий не имею, и в газетах ничего не пишут. Также не имею известий об Эрмитаже; знаю только, что там играет Савина; а что она играет, с кем играет, какая там труппа, каковы сборы - ничего неизвестно. В газетах промелькнул слух о разрешении театра Бренко; правда ли это? От Невежина я получил известие, что дела Медведева очень плохи, - платит ли он нам? Если найдете свободное время, черкните мне несколько строк.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   772

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 23 июня 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, в газетах упорно держится слух о грандиозном театральном предприятии с огромным капиталом. Пишут положительно, что разрешение несомненно, что уж и место выбрано центральное, и открытие должно последовать в марте будущего года. Не знаешь ли ты чего повернее об этом деле? А если не знаешь, то спишись с людьми, которые знают. Надобно, чтоб это предприятие не миновало если не наших рук, то нашего влияния. Буду ждать от тебя ответа.

  Здоровье наше попрежнему, заметного улучшения нет. Были холода и у нас, но очень недолго; у нас другая беда: жары и засуха. Трава выгорает, яровые не растут, если на-днях не будет дождя, то дело плохо.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Невежин не псевдоним, а настоящая фамилия Петра Михайловича,

  

  

  

  

   773

  

  

  

   П. М. НЕВЕЖИНУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 23 июня 1881 г.

  

  

   Многоуважаемый Петр Михайлович,

  Очень рад, что получил от Вас письмо; я потому Вам не писал, что, не имея от Вас известий, не знал, застанет ли мое письмо Вас в Москве. Благодарим Вас за обещание приехать: у нас летом так хорошо, что, пока не увидите собственными глазами, и представить себе не можете. Было бы очень приятно, если б Вы увлекли с собой милейшего Макшеева. Вы написали о Медведеве и об Лентовском, а о Пушкинском театре не упомянули; в газетах тоже ничего не пишут; так я и не знаю, что там происходит. Не видите ли Садовских? Как они поживают? Если увидите Садовского, спросите у него, где можно купить комедии Карло Гоцци (на французском языке). Вы бы сделали мне большое одолжение, если б купили их для меня и привезли в Щелыково. Здоровье мое так себе, но дыШится здесь легче. Мария Васильевна, благодаря пилюлям и ваннам, понемногу поправляется; хотя припадок, который Вы видели, повторился и здесь в конце мая. Прошу Вас передать мои поклоны всем знакомым, кого увидите.

  Мария Васильевна Вам кланяется.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   774

  

  

  

   Н. А. КРОПАЧЕВУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 8 июля 1881 г.

  

  

  Многоуважаемый Николай Антонович,

  По приезде в деревню я писал о Вас брату, но в ответ от него получил, что в настоящее время у него такая бездна занятий, что нет ни одной минуты свободной, чтобы подумать о чем-нибудь другом. Теперь, по газетным известиям, занятия комиссии по уменьшению выкупных платежей приходят к концу, и я повторю ему мою просьбу о Вас.

  Михаил Николаевич все лето проживет в Петербурге и в Щелыково не приедет; если же Вам угодно навестить нас, - то милости просим, в какое хотите время, мы всегда Вам будем рады.

  Сделайте одолжение, если будете в Москве, зайдите к Николаю Петровичу Богданову и, во 1-х, напомните ему обещание быть у нас, а во 2-х, спросите, нет ли каких известий от Музиля. Если есть, то попросите его известить нас или напишите сами.

  Марья Васильевна Вам кланяется.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   775

  

  

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

   Щелыково, 30 июля 1881 г.

  Многоуважаемый Николай Яковлевич, Здоровье мое так себе, я пожаловаться не могу; оно было бы еще лучше, если б не беспокойство за Марию Васильевну, которая поправляется очень туго. Работаю я непрерывно и много и не только конца работы, но даже не вижу впереди и возможности отдохнуть хоть немного. Кроме пьесы, у меня есть большое дело, от которого я жду хороших результатов. Я жалею, что Вы уступили просьбе Варламова и отдали на сцену комедию "Прославились".

  В игре, может быть, она и понравится, но в литературе повредит Вам много. Ввиду этого Вам нужно очень и очень серьезно заняться новой Вашей драмой, чтобы поднять опять свою литературную репутацию на ту высоту, которой Вы достигли первыми произведениями. До половины сентября я пробуду в деревне; когда придется быть в Петербурге, еще не знаю. Если узнаете что-нибудь новенького по театру, пишите.

  Мария Васильевна Вам кланяется.

  

  

  

  

   Искренно преданный Вам А. Островский.

  

  

  

  

   776

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 10 августа 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, по твоему совету я тогда же писал брату, чтобы он переговорил с министром внутренних дел о предположениях относительно народного театра. Брат обещал это сделать, как только гр. Игнатьев вернется из поездки, его тогда не было в Петербурге. Но до сих пор я от брата никаких известий не получаю и беспокоить его напоминаниями не хочу, зная, что он завален делами по горло. Впрочем, он всегда исполняет то, что обещает, и я, вероятно, скоро дождусь от него разъяснения по этому вопросу. А между тем, по газетам, события в театральном мире совершаются решительные: Кистер выходит в отставку и сдает дела генерал-майору Васильковскому. Эту фамилию я слышу в первый раз; если ты что-нибудь знаешь о нем, то сообщи. Я работаю день и ночь (но не над пьесой), я стараюсь выяснить и изложить театральное дело в России во всех отношениях и во всех подробностях. Ты писал, что 6-го августа собираешься в Петербург; если ты был там, то, сделай милость, отпиши мне обо всем, что видел и слышал. Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   777

  

  

  

   И. М. КОНДРАТЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 16 августа 1881 г.

  

  

   Многоуважаемый Иван Максимович!

  Покорнейше прошу Вас потрудиться приготовить мне расчетный лист и деньги к 24-му августа. Марья Васильевна повезет детей в гимназию и заедет к Вам. Если есть какие новости по Обществу или театру, так сообщите ей.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   778

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 22 августа 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, благодарю тебя за известия и прошу впредь сообщать, если что узнаешь новенького. Отвечать тебе скоро я никак не мог; письмо твое я получил в Кинешме во время мирового съезда, вслед за ним было экстренное земское собрание, и пропутался я долго. Пьесу я пишу; но когда кончу, положительно не знаю, у меня много других важных дел. По мере, как работа моя будет подвигаться вперед, я тебя буду извещать. Может случиться, что в октябре я сам приеду в Петербург.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   779

  

  

  

   Н. Я. СОЛОВЬЕВУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 24 августа 1881 г.

  Многоуважаемый Николай Яковлевич, Вчера получил я Ваше письмо и спешу отвечать. Я не только не имею ничего против постановки "Невольниц" в бенефис Малышева, но мне было бы даже это приятно, так как я люблю и довольно высоко ставлю этого артиста. Распределение ролей я предоставляю режиссеру и бенефицианту; я могу назначить только три роли: мужа - Малышеву, Мирона - Давыдову, экономки - Левкеевой (если захочет играть). Если же под распределением нужна моя скрепа, то пусть напишут и пришлют.

  С удалением гр. Адлерберга надо ждать больших перемен в театральном управлении; сделайте одолжение, извещайте меня о том, что услышите.

  Еще прошу Вас сообщить мне хоть только содержание Вашей новой пьесы: мои советы в этом деле могут быть полезны Вам, в чем, вероятно, Вы и сами не сомневаетесь.

  

  

  

  

   Искренно Вам преданный А. Островский.

  

  

  

  

   780

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 29 августа 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, на прошлое письмо я тебе отвечал в Окуловку, но мой ответ, вероятно, разъехался с тобой. Пошли запрос в Окуловку на почтовую станцию, и тебе мое письмо доставят. В нем я писал, что пьеса начата, но что я не знаю, когда ее кончу, так как занят очень важным, самым жизненным для меня делом. Поэтому ты имей в виду что-нибудь еще, кроме моей пьесы. По мере того, как будет подвигаться моя работа, я тебя буду извещать. В октябре, если буду здоров, постараюсь быть в Петербурге. Теперь события по театральному ведомству пойдут быстро; сделай милость, следи и сообщай мне. Брат меня уведомил, что виделся с гр. Игнатьевым и результат их разговора крайне для меня утешителен. Одно для меня неприятно: я получил из Москвы известие о торжестве Бегичева, который якобы находится с Кирилиным в самых дружеских отношениях и по этому случаю уехал в Петербург. Если это так, то дело не хорошо, - опять начнется царство Тарновского. Нехорошо это и для нового министерства: Бегичев человек очень замаранный и в своих неприглядных действиях очень неосторожный; могут обнаружиться его проделки и произвести при самом начале нового управления большой скандал. Справься, сделай милость, справедлив ли слух о крайней близости Бегичева с Кирилиным.

  События бегут, зевать не надо. Я работаю день и ночь, и, кажется, мой труд должен принести большую пользу драматическому искусству в России.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   781

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 10 сентября 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, я не советую тебе подавать Записку. Если ты подал ее Кирилину, это еще ничего; но далее, т. е. к директору, к министру не ходи! Я наперед знаю, что ты написал. Во-первых, подачу Записки на первых порах могут счесть за назойливость, во-вторых, что ты, как я думаю, предлагаешь, - это только паллиативы. Не забегай вперед, подожди меня, подожди моей Записки, - она неотразимо должна иметь решительный результат. А впрочем, как знаешь... Теперь у меня к тебе просьба: не сможешь ли ты, когда найдешь свободное время, заехать в книжный магазин Глазунова и переговорить с самим хозяином. Он купил у Некрасова и Краевского остатки последнего издания моих сочинений и держит их у себя, не дает никому на комиссию, желая пользоваться барышом безраздельно. Этим он задерживает новое издание; и хотя я имею законное право не дожидаться совершенной распродажи у него, так как заключал условие не с ним, но он надеется на мою доброту и главное на простоту. Ты ему скажи, что я окончательно решился приступить к печатанию нового издания. Если он скажет, что я не имею права, ты ему ответь, что уж это, мол, его дело и что права свои он знает. А затем, когда он замнется, ты ему предложи, не хочет ли он сам купить новое издание, которое он может печатать через год или два, а пока приобресть и напечатать новый, 10-й том моих сочинений. Все это ты можешь сделать как-нибудь на досуге, только, сделай милость, уведомь меня немедленно о своих переговорах с Глазуновым. Все они, т. е. издатели, - мошенники и пьют мою кровь.

  У Невежина есть недурная пьеса "В капкане", только она запрещена Комитетом. Он теперь ее переделывает, в чем и я ему несколько помогу. У меня пьеса выходит очень эффектная с богатою ролью для Савиной.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   782

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  Щелыково, 17 сентября 1881 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, Известие твое о Бегичеве не было для меня новостью или неожиданностью; по некоторым сообоажениям, я этого ожидал, о чем и говорил с Марьей Васильевной, а дня два тому назад я получил из Москвы известия, подтверждающие мои соображения. Записка моя, хотя бы и была подана раньше, этому назначению не помешала бы. Цель моей Записки иная: это доказать необходимость частных театров и показать, какими они должны быть, чтобы русское драматическое искусство не глохло. Если я этого достигну, я буду счастлив, тогда можно спокойно доживать свои последние дни и на казенные театры махнуть рукой. От них, по видимости, хорошего ожидать нечего. Прибавке поспектакльных только тогда обрадуешься, когда будут давать пьесы; а коли придется кланяться режиссерам, так бог с ней и с прибавкой. При Бегичеве театр будет в распоряжении Тарновского и Крылова, а мне придется просить себе хоть маленький балаганчик на стороне.

  В Москву я поеду в самых последних числах сентября. Пиши, сделай милость, о новостях по театру. Да вот тебе еще поручение: узнай, ставится ли опера Римского-Корсакова "Снегурочка" и когда она пойдет.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.