Кузмин Михаил Алексеевич - Дневник 1934 года

p>128 Отец, мать, она и брат Коля. Иногда они больны и только из окна смотрят на двор. В столовой висячая лампа с желтым колпаком. По летам куда-то уезжают. Мать у нее до смешного маленького роста. Младший брат давно перерос ее. Он хорошенький, но избалованный и какой-то декадентский с виду мальчишка, вроде Ореста Тизенгаузена¹²⁹ кузена. Ужасный драчун и трусишка, его часто колотят. Любимый способ борьбы - плеваться и бросаться камнями, особенно на чужой двор (т. е. наш). Несколько лет проявлял какие-то подозрительные наклонности по отношению к более взрослым мальчикам. Потом, кажется, перестал. Вырастая, делался более банальным, дегенеративным шкетом. М<ожет> б<ыть>, и талантливый. Тоже есть грация, но какая-то девчонкинская, не такое божье чудо, как была у сестры.

  

   Небо. Мы живем высоко, потому в городе я вижу столько неба, как никогда загородом. И потом это потому так кажется, что кроме неба - ничего нет: ни деревьев, ни реки, ни травы, ни гор. Все внимание на небо. Все забывают, что небо - великодержавная часть природы, а следовательно, и природного пейзажа.

  

   Куренье. Потребность в куреньи, как в организующем факторе, у меня до сих пор осталась. Особенно чувствуется, когда ждешь чего-нибудь или, не будучи занят едой, сидишь за обеденным столом. В антрактах между ресторанными кушаньями.

  

   Величие природы. Юный Бунаков не любит смотреть на облака и на звезды, так как, представляя себе мировое пространство, чувствует, как он говорит, "бессилие человеческой мысли". По тем же причинам не любит гром, особенно находясь в деревянных постройках.

  

  

   1-го июня (пятн<ица>)

   Начало не блестящее. И во Всероскомдраме постигла меня смердящая неудача. Только 30 р. В кассе взял остатки. Видел странный народ: Пронина, Дмитриева,¹ Пиотровского,² Зощенко,³ Попова,⁴ Соллертинского.⁵ Опять об итальянцах для Мих<айловского> театра. Устал и расстроен неудачей, хамством Галины Мих. Юр. ходил к Дядьковскому⁶ и Гоголицыным,⁷ звонил Ельшин.⁸ Я думаю, что эта моя новая система дневника не годится для большого пространства. Юр. встретил на Петер<бургской> стороне Бунаковскую девицу, которая догнала его и говорила, что хотят к нам придти, видели, мол, у Верочки Крокау его рисунки и т. п.

  

   2 июня (с<у>б<бо>т<а>)

   Не выходил. Погода ясная и холодная. Юр. в Торгсине накупил лекарство и посуды: ложку и вилку для салата, нож для консервов, и чайник шведский. Я неважно себя чувствую. Масса каких-то посещений и звонков. Лидочка Чуковская по поводу "Илиады".⁹ Плачет и любезничает. Немка-переводчица отослала ее к Канкаровичу. Смирнов, Марфуша. Затем вдруг вваливается Нельдихен.¹⁰ Очень постарел, но какая-то поэтическая нелепость в нем есть. Потом беседовал с Лившицем.¹¹ Был еще Фрумкин.¹² Вечером попил вина. Но начал кашлять и хрипеть.

  

   Голубь. По серому небу с легкими голубыми просветами летел белый, белый голубь, освещенный будто снизу. Какое-то явление из времен потопа. Когда я вижу людей на крыше и летающих птиц, я удивляюсь, какими большими они мне кажутся, масштабы у итальянских примитивов вовсе не так преувеличены. Впрочем, они их изображают в виде рыб.

  

   Окраина. Будто чужой город, очень освежает, смотришь на каждый незнакомый дом, будто после болезни или кораблекрушения. Нужно бы объездить конечные пункты трамвая. Ужасная Лиговка оказалась широкой улицей, население беспокойно, но не безобразна, лучше, чем рабочие кварталы, Обводный ведет к вокзалам,¹³ вокзалы к Риге и Варшаве, Рига и Варшава - к Вене и Италии. Старые есть, и дома, построенные еще тогда, когда это место было вполне спокойным. Прелестная растреллиевская церковь¹⁴ и закаты как ни в чем ни бывало.

  

   Квартира. Квартира Тушинского, будто он там жил с детства и все рассчитано на размеры дитяти. Учебный столик его десятилетнего сына будто остался от самого Тушинского. У него так много литературы (в частности "Academia"), так много матерей, теток, племянниц, у самого такой свободный и вместе с тем домашне несамостоятельный тон, что он не производит впечатления женатого человека.

  

   3 (воскр<есенье>)

   Хорошая погода. Мамаша не поехала на кладбище, а покормила нас. Тихонько брился. Чувствую себя не очень хорошо, а нужно поберечь на вечер. Был Михайлов.¹⁵ Юр. накупает кухонных принадлежностей. С упоением правлю "Лира".¹⁶ Радловы еще не приехали.¹⁷ Был Михайлов. Юр. за компанию показался Тушинскому. Я ужасно боялся, что тот что-нибудь ляпнет, но тот сказал, что ничего нет (думал про печень), к Боку¹⁸ ходить не стоит, можно снять рентген, а главное переутомление и нервность. Свежий воздух, покой, овощи. Я очень обрадовался, больше, чем думал. Что же за приятность иметь какую-нибудь ерунду. Ехали весело домой.

  

   4 (понед<ельник>)

   Пошли с Юр. во Всероскомдрам. Как мне не хотелось идти. Хесина¹⁹ не было, но совершенно неожиданно мне сосчитали мои доходы, и оказалось много, да я еще выиграл к тому же, хотя это и какой-то вздор. Как они могли получить, когда облигации у меня. Весело пошли в распределитель, купили сапоги, купили перчатки в Торгсине, меду и яблоков. Придя домой, он сейчас же убежал, а я лег спать. Еще Левик мне заплатил 300 р. Видел всех, Левика, Ивановского,²⁰ Тихонова,²¹ Семенова,²² Густавсона. Барышня была сама любезность. С упоением правлю "Лира". Ан. Дм. приезжает 7-го. Сережа здесь. Встречали еще Лаганского,²³ Фромана, Стенича²⁴ и Глебову.²⁵ Ничего у нее вид. Завтра едет к О. Н. в Детское.

  

   5 (втор<ник>)

   Уехал Юр., уехал как-то не тогда, когда хотел. Повез свое хозяйство. Это его занимает. Как новобрачные. Сразу стало пусто и неприютно до вечера. Во Всероскомдраме дали ему все как полагается. Звонил Дранишникову²⁶ и Смирнову. В Москве "Сердце поэта"²⁷ продолжает идти. Спал плохо. Принимал даже некоторые лекарства.

  

   6 (среда)

   Чудная погода. Чувствую себя прекрасно. Опять будто в другом городе. Новое положение. Впервые раздумываю о лете с удовольствием. Брился, взял Сервантеса,²⁸ купил кое-чего. Ходил в новом костюме и новых перчатках. Спал дважды. Костя пришел без Люли. Был какой-то кислый, все стонал. При нем пришел Смирнов, и при нем приехал Юр. Смирнов как-то не так меня утешил, как я ожидал. Главное, он стал критиковать замечания Шпета.²⁹ Юр. рассказал уютно про черепаху с котенком, протекшее ведро, хозяйку, вечернюю прогулку. М<ожет> б<ыть>, это его развлечет. Вечером попили винца, не знаю, не преднамеренно ли. Арестованы Мариенгоф и Рафаловичи.³⁰

  

   Рассказ о девочке. Сторицын рассказывал о малолетней пьянистке Манечке Меклер,³¹ какая она талантливая и как она играет Шопена. В доказательство ее общей одаренности передает подслушанный разговор с подругой. Голос у Манечки детский и преувеличенно восторженный, умиленный. Речь идет о каком-то консерваторском мальчике. И этот мальчик, знаешь, этот мальчик сочинил стихи, ах, какие стихи сам сочинил.

  

   "Мамочка (особенно небесно) раздвинет ножки,

   Папа вставит камертон".

  

   Эту же Манечку родные тиранят и эксплоатируют, как всякого вундеркинда, в смысле денег и даже славы, к которой они, как евреи, относятся заботливо, видя в ней путь к тем же деньгам. Устраивали банкет с Музалевским, которого обделывали на рецензию. Давала концерт с Рафальсон,³² это просто еврейчик не 13<-ти>, а уже 18 лет. Общего между ними то, что оба евреи и живут на одной и той же квартире. Чтобы поправить дело, Музалевский ей прибавил, а ему сбавил года, 14 и 17, но все-таки ничего не получилось.

  

   Котирующиеся женщины. Совсем особые. Это не красавицы, не кокотки, но есть и от красавиц, и от кокоток, и от Торгсина. Но сразу видно, что линия взята на какое-то "содержание". Сестры Симонич,³³ сестры Тернавцевы,³⁴ жена Лавренева,³⁵ жена Саянова, Лиля Брик,³⁶ теперь стала Глебова, Марина Бок³⁷ - явно с котировкой. Есть много женщин и красивее, и богаче, которые этого впечатления дорогих красавиц не производят. А те часто почти уроды.

  

   18 июня (понед<ельник>)

   На этот раз все как-то вышло не так, как было до сих пор. М<ожет> б<ыть>, я поправился. Прощалась палата. Педагог даже провозгласил в мою честь тост. Голуби стучали в окно. Но погода испортилась. Дома все по-старому. Как-то стыдно болеть. Никакого особенного возвращения. И потом теперь у меня ни гроша денег на руках. Звонил Смирнов, Ан. Дм., Сторицын и Корсун.³⁸ Брились с Юрочкой. Все время идет дождь. Был у нас Савинов.³⁹ Я лежал и изредка переговаривался.

  

   19 (втор<ник>)

   Немного ссорились из-за способов леченья. Потом Юр. пошел купил чаю, жасмина и очень скоро вернулся. Ан. Дм. опоздала, очень розовая, в розовом платочке, принесла диуретину вместо цветов. Мила и готовна. Помирилась со Шпетом.⁴⁰ Читал ей. Но она так полна каких-то восхвалений, что не очень-то обратила внимание. Пожалуй, дальше нельзя уже пичкать такими кусочками, придется выдумать что-нибудь другое. Чувствую себя хорошо. Юр. рано, рано вернулся.

  

   20 (среда)

   Юрочка уехал в Детское. Там ходили в Павловск пешком, гуляли, нарвали шиповника. Всё недоступные мне удовольствия. Погода чудная. Днем немного было скучновато. Звонил неудачно Малкиной⁴¹ и в "Academi'ю". С чаю началось нашествие. Поляков,⁴² Бен, Смирнов, Митрохин,⁴³ все друг другу нужны. Потом, уже при Юр., Домбровские. Звонил еще Л. Львович, и рвался Сторицын. Юр. сразу заговорил и помолодел, хвастался перед Домбровской своими обновками. Звонил Саяновым, опять день его рождения.⁴⁴ Когда-то сболтнули, и О. Н. запомнила на всю жизнь, вроде Введенского.⁴⁵

  

   На своем месте. При настоящей системе ведения дневника события личной жизни отходят на какой-то десятый план, что, м<ожет> б<ыть>, и правильно, но значительность этим не повышается. Как в хронике - ряд вздорных мелочей, пили чай, сломался ножик, ходил гулять, так теперь ворох вздорных мыслей и образов - течение ежедневного воображения.

  

   Голуби в больнице. Я приучил их хлебом. Голубей и воробьев. Они с утра уж долбили носами и пищали. Знали часы приема пищи. Сиделка говорила, что их не позволено кормить, т<ак> к<ак> они пачкают окна, а лучше отдавать куски какой-то женщине, которая специально их кормит на дворе. Очень мне интересно, чтобы голуби были сыты! Мне интересно, чтоб они прилетали ко мне на окно. Эстетика, отнюдь не филантропия.

  

   21 (ч<е>тв<ерг>)

   Целый день дождь. Юр. ходил в издательство, я звонил в "Academi'ю" бесплодно. Звонили еще из "Времени".⁴⁶ К Юр. пришел Пуцилло - скульптор, живавший в Ташкенте,⁴⁷ знающий Денике,⁴⁸ Николаева.⁴⁹ Ко мне Морозов и Харламов.⁵⁰ Морозов - тяжелый и тупой дядя, Харламов - все-таки человек, но совсем молодцом музыкант Дмитриев, пришедший после них. Пишет книгу о гармонии с Асафьевым, очень интересно.⁵¹ Сидел довольно долго. Юр. ходил к Петрову и звонил оттуда мне. Левушка не звонил. Пришло в голову, что, кроме тряпишников, возможно еще об Иване Грозном.

  

   22 (пя<т>н<ица>)

   Хорошая очень погода. Юр. поехал в Детское. Я пошел бриться и во "Время", а без меня приходил дважды почтальон. Хорошо, если бы деньги, а то повестка, или какой-нибудь благодетель прислал 5 рублей. Был Сторицын. Звонил Маршак.⁵² Tout me rapelle aux douces habitudes de la vie.⁵³ Безумье, но настроение хорошее.

  

   23 <(суббота)>

   Ждали денег. Читал все время о нигилистах. Н. Успенский и Слепцов привлекли мое внимание.⁵⁴ Кто-то был у нас, м<ожет> б<ыть>, и нет. Л. Львович приедет 25-го.

  

   24 (воскр<есенье>)

   Брился. Погода разгулялась. Встречают челюскинцев.⁵⁵ Был у меня Чичерин⁵⁶ и потом Михайлов, Домбровская еще. Юр. десять раз куда-то выбегал. Были у Ан. Дм. С нами подымался Дмитриев. Предлагал даже меня внести на руках. Было как-то не так хорошо, как я ожидал и как обычно там бывает, кроме Дмитриева даже никого не было. Погода хорошая.

  

   Голубиная сладость. Весь облик, поведение и мысли фараона Аменофи<са> IV полны какой-то христианской сладости. Единобожие, отсутствие жертв, демократизм, новая вера, новые люди, новая столица, голуби, дети, молодость и красота царя и царицы, их доступность для народа. Гуманность и какое-то скопчество, почти иезуитизм, наделяет его царствование странной, привлекательной и несколько противной трупной прелестью.⁵⁷

  

   25 <(понедельник)>

   Погода чудная, но никуда не выходил. Юр. все время бегал, с О. Н. по-моему. Был Петров и Михайлов. Вечером Л. Льв. Рвется писать о Леонтьеве, бросил свои ереси. Вопрос ведь: выйдет ли это. Ничего, пили и ели. Чувствую себя хорошо. Звонили насчет "Илиады", хотели, чтобы я диктовал. Прислали "Кармен",⁵⁸ и звонил Смирнов.

  

   26 (вторн<ик>), 27 (среда)

   Погода чудная. Юр. с утеснениями, очередями, уничижением достал мне путевку.⁵⁹ Мне сразу стало тоскливо, тем более, что я не знаю, где буду жить, на Московской или Широкой. "Кармен" ни с места, только раскладываю пасьянсы. Это становится общественным бедствием. Звонил мне Смирнов. По-моему, я не поспею ни к Тушинскому, ни купить обоев для ремонта, ничего. Был Фрумкин. Вечера чудные. Сижу почему-то долго, как калека. А масса интересных книжек. Так стол я и не убрал, а предполагается ремонт.

  

   28 (ч<е>тв<ерг>)

   Жаркая, хорошая погода. Юр. поехал в Дет<ское> Село. Заходил в дом отдыха; там рады меня принять, просят приехать 3-го, а то 1-го они переезжают. Поселят меня с гомеопатом Габриловичем.⁶⁰ Не так бесприютно начало казаться. Только бы избавиться от пасьянсов. Звонил Харламов, и приходил Сторицын. Утром ходил в кассу. Ее перевели наверх в самый банк. Но перевод сделан. Прошелся по Невскому. Встретил Тинякова⁶¹ на костылях и Хармса.⁶² Их всех в Союз Маршак провел,⁶³ даже Введенского, даже Заболоцкого.⁶⁴ Это вроде как с паспортами: волнений было масса, но людей, которые бы так или иначе не получили бы паспорта, я своими глазами (да и никто) не видал.⁶⁵ Был еще Фрумкин (шьет мне ничего).

  

   29 (п<я>тн<ица>)

   Тяжелая к грозе погода. Не выходил. Да гроза и была, только недостаточная. Вечером читал Юр. дневник. При такой системе возможно целыми кусками воспоминаний: предки, саратовские знакомые, сестра, Казаков⁶⁶ и т. д., неиссякаемые века. Притащил мне Юр. Масснэ и Берлиоза. Не из самых любимых. Был Смирнов с "Лиром" (с лирой), звонил я Ан. Дм. Хочет увидеться до моего отъезда.

  

   30 (с<у>б<бо>т<а>) июня

   Все к грозе. Сдал и "Лира", и "Кармен". Чувствую себя хорошо. Вечером пошли с Юр. в "Асторию".⁶⁷ Самый факт нахождения на улице летним вечером уже хорошо действовал. Все мне было интересно. Потом вдвоем с Юр. в совершенно пустой, без музыки "Астории", возвращение по еще людным улицам, все это так, как мне нравится. Спал ничего себе, хотя был коротенький момент, когда мне стало жарко и что-то беспокойно. Планы на воспоминания.⁶⁸

  

  

   6<(пятница)>

   Вот уже четыре дня, как я в Детском. Совсем по-другому. Окрестности и места очаровательны в сторону Павловска и Тярлева. Сад очень хорош, дом тоже ничего бы, но я ни с кем не познакомился и держусь в стороне. Живу один в медицинской комнате около кухни. Дом, как О. Н. выразилась, вроде мормонского.¹ Особенно столовая и гостиная. Масса коридорчиков и проходных комнат, все расположено так косо накосо, что не разберешь, на север или на восток. Состояние у меня туповатое, но не болезненное. Окна во двор, всех и все видно. Подъезд с газоном, если бы было еще чище, подходило бы Юр. приходить. Юр. живет здесь с О. Н. как женатые, я пил у них чай, они были у сестры Степанова. Визит Степановых произвел сенсацию в доме. Юр. приходит и один. Даже гуляли в Тярлево вдвоем. Чудеснейшая дорога. Аллея с ручьем и французская дорога вдоль полотна, и волейболы на фоне серебряных ив. Пруд так грязен, что граждане старше 5 лет не рискуют купаться. Как-то тупо веду себя. Брился с удовольствием. Не занимался, как и в городе. В Всероскомдраме заплатили всего 80. Решил прошлое записывать в беспорядке, как кусочки, потом составлю.

  

   Колонистский пруд.² У Московского шоссе. Теперь тут селекционные поля с бумажками и ваткой, вновь насыпанное высокое полотно дальних поездов и дома отдыха. Длинный зеленый пруд в лугах и ивах. Потом широкие мызные дороги с ручьем сбоку луга и открытые холмики, и везде всё коровы и купающиеся ребятишки. Фриденталевская колония для немцев. Единообразные населенные дома немного empire (будто даже 40<-е> годы, хотя колония еще при Екатерине) розового, голубого, фисташкового цветов. Нелепого, вроде мещанского "Месяца в деревне", если <бы> он не был достаточно сам мещанским, и "Коварства и любви".³ До сих пор живут все немцы.

  

   Зноско-Боровские. Очень чинное и даже чванное семейство из средних (потому и чванное); мать - немка с какой-то экземой на лице. Папаша⁴ похож на изображаемых Юр. управдомов. Казачки (очень неплохой Антон), винты, гости, сыновья в лицее⁵ и правоведении,⁶ дочь⁷ на др<угих> курсах, как "новое веянье", как либерализм и декадентство. Вероятно, долго обсуждали, звать ли в дом меня, Гумилева⁸ и Ауслендера, особенно меня. Там Лешков⁹ и Прокофьев¹⁰ - гости у детей. Я познакомился в "Аполлоне", где Женя был секретарем, вероятно, через друга Маковского¹¹ П. П. Вейнера,¹² за которого хотели выдать замуж Надину Зборовскую. Его коллегой был В. Чудовский,¹³ друг откуда-то и Сережи Радлова.¹⁴ Я скоро стал ухаживать за Зноской. Он был маленького роста, страшный торопыга, нос как кнопка, розовый, веселый, волосы ежиком. Он же и шахматист.¹⁵ Потом вошел в наш "Дом интермедий".¹⁶ Его другом был Канкрин,¹⁷ который потом служил при театрах и, кажется, был в связи с Крупенским,¹⁸ ходоком по этой части, П. Сабуров¹⁹ - это, кажется, солиднее. Вместе с Женей я был секундантами на стороне Гумилева, вместе выбирали место и пистолеты, на которых только что дрался Гучков.²⁰ О дуэли Гумилева и Волошина расскажу отдельно.²¹ Мне это очень приятно - дело в обществе со Зноской. А потом Ауслендер женился на Надине. Свадьба была в Окуловке.²² Я и Женя были шаферами. Я был не в ладах с сестрой не то из-за Познякова, не то из-за Годунова,²³ но приехал на 3 дня (или на 2), уехал я с Женей,²⁴ но он на станции встретил Сабурова и, извинившись, перешел к нему в купе. Свадьба была якобы с деревенскими обычаями, но так как сестра моя по своему прежнему нигилизму²⁵ все обычаи перезабыла, то было довольно смешно. Заправляла всем сестра зятя, и я все ждал, что она будет обходить столы, приговаривая: "Поелозьте, мои гости, поелозьте, дорогие", на что и должны отвечать: "То и знаем, надвигаем - наелозилися". Впрочем, к Ауслендеру быт русских царей Забелина²⁶ не очень бы и подходил. З<носко->Б<оровский> был необыкновенно энергичный, расторопный и тактичный организатор. Это сказывалось и в ред<акции> "Аполлона", и в засед<аниях> Академии,²⁷ и в "Доме интермедий". Как драматург и критик он был суховат и довольно умен. Он был влюблен сначала в Ведринскую,²⁸ потом в Олет Судейкину,²⁹ было года два, что нас была почти неразлучимая компания: Толстой,³⁰ Соня Толстая,³¹ Судейкин,³² Олет, Женя, я, Надя Ауслендер и Гумилев.³³ Потом он был ранен на войне, лежал где-то на Бронницкой,³⁴ я бывал у него. Потом женился на Филаретовой,³⁵ я был шафером, в Матвеевской церкви, теперь снесенной.³⁶ Жил он у какого-то знакомого Алекс. Епафродитыча. Мне всегда казалось, что имя тут ни при чем, что в отчестве уже заключалось и имя - Еб Афродитыч. Родил сына с каким-то аристократическим именем, не то Кира, не то Кирилл. Мальчик говорил: "Вот война кончится, папа побреется, и мы пойдем в гости". Черта с два. Тогда многие делали зароки до окончания войны. Как Лина Ив<ановна>³⁷ до сих пор не ест сигов. Потом каким-то образом переехал в Париж, изредка участвует в неважных шахм<атных> турнирах, пишет о шахматах. Познакомил меня с Князевым³⁸ и обиделся, по словам Надины, зачем я в того влюбился, а Князев завел роман с Оленькой Судейкиной, рассорился со мной и потом застрелился в Риге. Я мать его³⁹ до сих пор видаю. Надина же завела роман с Юр. Первые вести принес мне Вл. Ад. Нагродский,⁴⁰ видевший пальто Юр. в передней того дома на Звенигородской, где жила Зноска и какие-то его знакомые, потом Кожебаткин,⁴¹ у которого Юр. расспрашивал о поездах в Москву (а мне сказал, что в Лесное куда-то), потом Гр<игорий> Григорьевич,⁴² а потом и сам Юр. вернулся. Я жил тогда в "Селекте".⁴³ В Москве что-то они не очень весело гуляли, тем более что у Надины в то же время был какой-то флирт с Таировым.⁴⁴ Теперь она где-то в Румынии замужем за очень богатым человеком, но живет в глуши и впала в ханжество.

  

   7 (с<у>б<бо>т<а>)

   Целый день дождь. Утром, не дождавшись Юр., пошел к нему навстречу, и встретила нас О. Н. С корзинкой и бутылкой шла она на базар. Я уже проводил Юр. И потом целый день сидел дома. Когда я уже лег, начитавшись "Преступленья и наказанья", в кисейные сумерки заходила ко мне О. Н. Немного разговаривалось с Молчановым, инженером,⁴⁵ каким-то еще стариком. Сегодня даже (8) играл в крокет и гулял мимо дворца Палей.⁴⁶ Сегодня чудная погода, и прекрасно себя чувствую. Даже работать хочется.

  

   Пруд утром. Жасмин уже отцвел, но все-таки сад утром производит роскошное впечатление. И пруд через раму густых деревьев кажется серебряной, туманной идиллией, буколикой с ивами, стадами, селекционными лугами, купальщиками и прохожими, которые издали кажутся более крупными, а главное, более длинноногими, и эти утренние лучи солнца, имеющие прелесть вечерних, которой почти совсем лишены дневные!

  

   О предках. Был французский трагик Офрен (кажется, писался Hauffrin), о нем есть в переписке Вольтера с Фридрихом.⁴⁷ Он был при дворе Фридриха и дальше при Екатерине. У него была дочь, которую он решил отдать только за актера. В нее влюбился молодой эмигрант (вероятно, Офрен загостился в России), чтобы исполнить условие, он сделался актером, актером он был неважным. Но и дочь Офрена, кажется, неважная была актриса, но они поженились и, родив дочку, умерли очень молодыми.⁴⁸ Фамилии эмигранта я не помню, что-то вроде Газье ле Монт, а м<ожет> б<ыть>, и сочиняю. Девочка эта была моей бабушкой. Она воспитывалась в Театральном училище и жила у тетки (Шефревиль, Шеврфейль), играла амуров в балетах, но, не кончивши курса, вышла замуж за инспектора классов Федорова чуть не 16<-ти> лет.⁴⁹ Кажется, была веселого и ветреного характера, особенно овдовев. Имела 4-х детей - сына Якова и трех девочек: Анну, Надежду и Елизавету. Уже вдовой жила на Крюковом у Никольского рынка в дому генерала Фуругельм. Какой-то поклонник держал пари, что она поедет с ним кататься, переоделся лихачом и прокатил ее, анекдоты. Купалась с крошечным зонтиком, окунаясь: "Катер<ина> Львовна, мужчины!" - "Какие же это мужчины! Это - мужики". Приехала к нам расфуфыренная, в кринолине, вертится. "А где же Миша?" А чего Миша. Она его давным-давно уже замела кринолином под кровать, и он лежит там ни жив ни мертв. Обычно этот анекдот приурочивают ко мне, но думаю, что относится это к моему брату Алексею, т<ак> к<ак> бабушка в 1875 <году> уже не была в живых. Перешла она в православие, т<ак> к<ак> ксендзы ужасно вмешивались в семейную жизнь, старались ее направить и, как старые девы, страдали болезненным эротическим любопытством. А пр[авославный] батюшка спросил о деточках, куда на дачу собираетесь и сейчас же "бог простит, бог благословит". Тогда же перекрасилась из блондинок в брюнетки. У моего отца до сватовства к матери был роман, по-моему, с бабушкой. Говорят, это была красавица, но про каких бабушек этого не говорят, на детях ее это не отразилось, во всяком случае.

  

   8 (воскр<есенье>)

   Чудесная погода. Даже играл в крокет. Прошелся немного и до ужина. На обратном пути встретили Юр. с О. Н. Привез мне костюм, а в "Academi'и" после 15-го. Как-то восторженно себя чувствую. Гуляли по разным дорогам к Павловску, прекрасные места. Главное, совсем не похожие на Царское Село. Мне почему-то кажется, что Юр. и О. Н. очень плохо питаются, и мне очень жалко их. У нас тут хуже гораздо стряпают, но может показаться, а м<ожет> б<ыть>, и кажется, что мы едим, как баре. Сны видел какие[-то] тяжеловаты[е]. Хорошо, что много еще дней; хорошо, что их и мало осталось.

  

   Наставник. Из детского дома приходила куча мальчишек. Кажется, приходили брать душ. С ними вроде классного наставника, мол<одой> чел<овек> лет 18<-ти>, с голыми руками, но отнюдь не загорелый. Хорошенький, вроде улучшенного Ауслендера. Принимал разные позы. Ведет себя по-товарищески, но с расстоянием. Мальчишки не стесняются, но обожают, дерутся из-за того, чтобы кому ближе к нему сесть, стараются заслужить одобрение, привлечь его внимание. Но зато, вероятно, как безжалостны, как отмстят за свое раболепство, если он в чем-нибудь не оправдает себя, проштрафится, чего-нибудь не знает, не умеет.

  

   Мама. Надежда Дмитриевна была старшей дочерью. Родилась в Театральном училище, в верхнем этаже, где полукруглые окна [к] Ал<ександринскому> театру, в правом флигеле.⁵⁰ Бабушку видели только по утрам. Она принимала их в кровати, осматривала, чисты ли руки, в порядке ли прическа и платье, спрашивала, как здоровье и занятия, и потом целый день они ее не видели. Все просьбы, вопросы нужно было приурочивать к этому краткому свиданию, которого они боялись, как экзамена. Помнит, что бывал у них "сочинитель" Гоголь.⁵¹ Девчонкам он не нравился - говорили, что рукава коротки, руки красные, одевался хотя и модно, как-то смешно. Бабушка дружна была и с Арсеньевой, бабушкой Лермонтова,⁵² но последняя, кажется, у Федоровых не бывала. Не любили они еще Зотова (Рафаила),⁵³ который приходился каким-то родственником, часто обедал, а после обеда завали[ва]лся спать на диване, на котором дети обыкновенно играли. Воображали его то пароходом, то островом, то чем. Училась мама в пансионе (на Труба и, кажется, Тибо) в доме Бенуа, уг<ол> ул. Глинки и Екатерингофского.⁵⁴ Училась с нею дочь циркового содержателя Гуерра, а подругой была Жижиленко (брат ее был какой-то ученый⁵⁵), дружба эта была едва ли не без лесбийского характера. Когда они выезжали, Ан<на> Дм<итриевна> выделялась как более хорошенькая, Лиз<авета> Дм<итриевна> - как самая бойкая и покладистая, а мать сидела в углу. Она была очень маленького роста, гладкие черные блестящие, как у китаянки, волосы, белое лицо с ярким румянцем и темно-серые глаза, от волнения наливавшиеся невообразимой и сверкающей синевой, несколько нахмуренные брови. Ходила до конца жизни в кофтах и платьях 60-х годов или вообще безвременных старушечьих облачениях. С молоду-то, вероятно, следила за модой. Ухаживал за нею какой-то юноша по имени Валерьян и посватался. К тете Ане. Бабушка его прогнала, а маму выдала замуж за пожилого знакомого, даже, кажется, своего любовника, А. А. Кузмина.⁵⁶ Мама считала его "стариком", но пошла. С тех пор более или менее веселая жизнь кончилась. Папе были скучны девические и идиллические развлечения мамы, пошли дети,⁵⁷ переезды с места на место (Москва, Рыбинск, Ярославль, Саратов), а когда положение поправилось, уже молодость ушла. Уже в 80<-м> году она заразилась от Мити оспой и осталась рябой. Нас долго к ней не пускали. После смерти папы ей стало вольней, тогда ей было года 54. Она очень любила читать романы и ходить пешком, до самой смерти. Смерть была почти неожиданной. Еще 8 ноября она была бодра и здорова. А 19 ноября умерла. Хоронили 21 <-го>, в Введеньев день. Все молчала, спала, ничего не ела и хрипела. Воспаление легких. Доктор пришел поздно. Камфара не помогла. Пока я ездил за священником, мама умерла. Была у нас тетя Лиза. Встретил меня дворн<ик> Роман, спрашивает о мамином здоровье, довел до дверей и говорит: "Вы уж, Мишенька, не пугайтесь, а мамаша ваша скончалась". Я тогда носил много колец. Я сейчас же снял их, спрятал в жилетный карман. Тогда у меня было крайне благочестивое настроение, сразу нашли монашки. Панихиды, хлопоты, похороны, поминки - меня отвлекли. Но жить одному в той же квартире было жутковато. Было ей 72 года.⁵⁸

  

   9 (понед<ельник>)

   Ничем особенно не ознаменован. Брился. Заходил Юр. Уехал на два дня. И О. Н. вслед за ним, или он вслед за нею. Длинный, длинный день. Ходил гулять в парк. На озере радио передавал "Invitation" Вебера. Какие-то сладкие воспоминания о молодости, о Павловске, оркестре, Музыке,⁵⁹ Сомове.⁶⁰ В парке единственное место - ходить вокруг пруда, вероятно, потому, что на воде нет деревьев, так что сохраняется пространство. Днем привезли какую-то тяжелобольную. Еле ссадили и провели в дом. Какая-то скотница и говорила: "Такую-то в дом отдыха!" Оказалась жена Андр. Ал. Они как-то закисли: ни Тушинского, ни операции, а тупо предоставляют болезни протекать своим порядком. Говорил с Маланчиковым, пойдем гулять завтра, и с Ив. Петровичем о Городецком⁶¹ и Пясте.⁶²

  

   Invitation a la valse. Над прудом с дворцовыми постройками на вечерней заре романтические звуки Вебера. Увы, звуки эти были - простой радио, на деревьях висели лозунги, скамейки были все поломаны, но Вебер делал свое дело. Он открыл какую-то дверь, куда ворвались Гофман, собственные занятия музыкой, "Лесок",⁶³ звуки оркестра, которые всегда мне кажутся волшебными; комплекс - Сомов, Дягилев,⁶⁴ Карсавина,⁶⁵ Нижинский⁶⁶ и т. п. Именно, романтическую сторону моей души, что-то обрызгано росою.

  

   10 и 11<(вторник, среда)>

   Юр. не было, потом 10-го, часов уже после десяти, под дождем по грязи он полетел, бедный, ко мне, а я уже спал. Какая жалость! Идет разговор насчет того, чтобы вселить ко мне какого-то тихого старичка. Гуляя вчера по ручью, все думал о Сомове, и что-то он теперь делает. Чем-то участь его похожа на мою. Нет, впрочем, нет, гораздо деятельней, не так беззаветно забыт, не такое скаредное применение. Пришел Юр. ко мне усталый, ходил еще по разным улусам с О. Н. (будто не с ней приехал и ее не видел). Да, выпил еще вина с пивом, не хотел ходить, и я не гулял. Он все ворчал, что я устану, он не успеет поспать и т.д. Пришел за полчаса до ужина. Ребята все у нас. Пошел к Юр. Он выходит мне навстречу, чайник стоит, ждут Гл. Викт.⁶⁷ Левкои, а я как раз мечтал в связи с Сомовым пить чай не в общежитии. Юр. уехал. Дома все какие-то неустройства, нет краски, мамаша дел<ала ?> уборку, никто не платит, не очень уютно. Вернулся поздновато. Наши видели Степанову. Книгу стихов назову "Урок ручья".

  

   Романы 70-х годов. При взгляде на фигуру Султановой представляешь себе какую-то смесь нигилистических эпигонов и предтечей символизма, вроде Зиновьевой-Аннибал.⁶⁸ С одной стороны - Михайловский,⁶⁹ фиктивные браки, общества и персонажи Достоевского и Лескова (hat Чернышевский gelesen) {Читавший Чернышевского (нем.).}, Шер-амур,⁷⁰ бородатые, ловкий тон любовника, женское общество, Философова,⁷¹ Стасова,⁷² женс<кие> гимназии Стоюниной, Оболенской,⁷³ женские артели, толстовство, чуть не Вера Фигнер⁷⁴ и Брешко-Брешковская,⁷⁵ с другой стороны - свободная любовь, Нагродская,⁷⁶ Вербицкая,⁷⁷ Гиппиус,⁷⁸ Лаппо-Данилевская,⁷⁹ Лохвицкая Мир<р>а,⁸⁰ Нина Петровская⁸¹ и дамы Брюсова.⁸² В ней есть все-таки светский шарм и какая-то пустота, делающая ее годной даже для какого-нибудь захудалого d'Annunzio. Нагродская - другое видоизменение той же породы, несколько более младшей группы. Чуть-чуть Чернышевский сидел даже в Сомове через Федотова и Достоевского.

  

   Спящие птицы. Я вышел в сад. Не так уже рано. Тут вообще по лету встают очень поздно. На коротенькой веточке, нахохлившись, спали две птички, прижавшись плечом к плечу. Одна из них, увидав меня, встрепенулась, толкнула другую под бок и улетела. Оставшаяся покачалась спросонок (нет ничего смешнее и милее птицы спросонок) и тоже улетела. С виду все похожи на воробьев, но есть с рыжими хвостиками, все в точках, красной грудкой (зяблики), ласточка расписана резкими белыми и черными полосами, как маски полинезийцев или критская ваза, и явно видна надетая визитка. Даже воробьи здесь и в городе разные. В городе худее, голова черная, большой клюв, морщинистые старушечьи глаза, здесь пухлее, серее и добродушнее. Очень смешно, когда воробьиха кормит из рта птенцов или учит их летать. Они летают как-то животиком вперед (а не головою) и часто, часто трепыхают крылышками.

  

   12 (ч <е>тв<ерг>)

   Дожди и жаркие промежутки. Выходил только навстречу О. Н. и потом к ним, т<ак> к<ак> у Гл. В. распухла нога, и она зайти не могла. Вернулся к ужину по Моск<овской> улице, мимо ресторана. Немного отошел от общежития. Зачем-то считал, сколько раз я был в больнице - 6 р<аз>, причем 3 раза этою весною, не считая припадка на Широкой. Были замечательные облака вечером и гроза. Ночью какая-то из обитательниц вздумала было рожать, но потом все обошлось. И страшно все время гудит водопровод в ванне рядом со мною. О. Н. проводила меня немного без шляпы. Там рядом и Толстой, и Шапорины,⁸³ и Мейсельман, и Евг<ения> Ал<ексеевна>, и Султанов. Ресторан завлекательно гудел музыкой. Чувствую себя здоровым.

  

   Прогулки. Тут ужасно немного именно непарковых прогулок. В сторону вокзала, в сторону Тярлева и в сторону Павловска. Клубничные огороды, дороги в деревьях, параллельные на разной возвышенности холмы, вид на равнину, на пруд и журчащий ручей. Небо и облака почти всегда ужасно Сомовские. В пруде вода испорчена, т<ак> к<ак> Таицкие водопроводы на 12<-ой> версте испорчены, так что даже мало купаются, но когда (прервался... и позабыл, что дальше хотел писать).

  

   13 (п<я>т<ница>)

   Целый день почти мелкий дождь. Очень тепло. Юр. нет. Приходил Левитин,⁸⁴ это помесь Мони⁸⁵ и Митьки Радлова,⁸⁶ От восторга и желания показать, какая он личность, даже захлебывается. Какой-то друг Юрьева,⁸⁷ какие-то распри с секретарем Юрьева Смирновым, сведенья о Ходасевич,⁸⁸ Жевержееве⁸⁹ и т. д. Пистолет, конечно, но развлек меня. Принесли наконец таинственный "пакет" из того дома. Как я и думал, газета от Сторицына. Но там сообщение о том, что я перевел "Илиаду" и о том, что в Александринке пойдет "Много шума попусту",⁹⁰ так что это меня подбодрило. Вечером объединялся с Маланчиковыми и Султановой. Приезжали какие-то курортные шишки и сообщили, что дадут мне соседа. Какие-то немцы поигрывают в крокет, говорят по-немецки, но так, будто по-немецки-то не умеют говорить.

  

   Песня. У Достоевского в конце "Преступления и наказания" есть пронзительное место, где Раскольников выходит на работу, а из-за Иртыша по степи доносится песня как символ новой, неизвестной, пленительной и серьезной жизни.⁹¹ Русские иконы, русские песни, русский быт, русское платье, русские лица, русское богомоленье производят на меня такое же впечатление, родное, дикое, сладкое и серьезное. Пожалуй, даже слишком серьезное, чего-то такого, куда надо броситься без оглядки, фанатично. А я неспособен к действиям "без оглядки", без "свободы действий". Потому, м<ожет> б<ыть>, и сам не произвожу на других глубокого впечатления ни в искусстве, ни в чувствах. Но! русская опасность, м<ожет> б<ыть>, для меня самая опасная. Если только она еще существует. Лет 30 тому назад еще существовала кое-как, но теперь, боюсь, не обратился ли русский мир в Крит и Микены, которыми можно увлекаться, но жить которыми едва ли возможно.

  

   Подъезд. Перед подъездом клумба с цветами и газоном. Несколько больше порядку, и подходило бы идти по дорожке Юрочке. Так же как для французского корреспондента Степановы, Султановы, О. Н. и Юр., стоящие группой в нашем саду, сошли бы легко за светское Garden-party {Пикник (англ.).} Я, к сожалению, лишен совершенно розовых очков светского Мартына Двинского.⁹²

  

   14 (с<у>б<бо>т<а>)

   Приехал Юр. прямо с вокзала ко мне. Потом заходила О. Н. Роскошная жара, настоящая летняя прелесть. В городе, говорят, ужасно. Юр. в белом костюме, я еле узнал. Очень элегантен и молод. Тут более, чем при всяких других обстоятельствах, надо иметь фигуру. Замечательно. Вообще был очень мил, хотя и устал и не поспел поспать. Много купаются. Дали мне соседа, Поликарпова. Вспоминается Кошкин, Мозгов, Пигалкин, Поликарпов, строители Палас-Театра.⁹³

  

   Немецкий элемент. Собственно говоря, как в царскосельском есть Потсдам, так и во всей природе царскосельской этот характер Ходовецкого, Хозэмана, даже рыцарственные незабудки Швинда и Рунге,⁹⁴ даже Зигфридовское обилие птиц и шелест леса - все немецкое и мироискусническое, что приблизительно одно и то же. Что общего у Сомова, Головина, Бенуа,⁹⁵ Лансере,⁹⁶ Добужинского,⁹⁷ даже Бакста⁹⁸ с французами? - ничего. Сплошной "Sezession"⁹⁹ и немецкое восприятие всемирной литературы. Конечно, немецкое или, в крайнем случае, английское (прерафаэлиты как комплекс модернизма) течение.

  

   15 (воскр<есенье>)

   Прохладнее, серее и душнее. Противная, подозрительная жемчужность, приведшая к роскошной, воробьиной ночи. Грохот молнии со всех сторон, дождь, кажется, не очень большой. К счастью, не очень тяжело на меня подействовало. У нас всё прибывает народа. Явились Аствацатуровы,¹⁰⁰ приехал скрипач Чернов,¹⁰¹ была Н. Вл. Султанова. Соединился-таки и с Музиль-Бороздиной.¹⁰² Да, еще Степанов от Мейерхольда.¹⁰³ Гуляли в сторону Павловска по любимым дорогам.

  

   Скрипач. Приходил во двор скрипач, стал под деревом и начал играть, играл он неплохо, но все было вопиюще бездарно, без игры, без привлекательности, без уменья показать товар лицом. И то, что он играл без гитары, и выбор пьес, и выбор нашего дома отдыха для посещения, и манера держать себя, и вид, и наружность, все было некстати, какая-то не милая, а тупая стыдливость, отсутствие шарлатанства, то, что прямее всего назвать бездарностью. Я так останавливаюсь на этом, потому что я в себе чувствую все свойства этого скрипача, полная противоположность тому, что называется показать товар лицом, в чем необходимое условие не творческого, но воздействующего, передаточного, заразительного элемента искусства. Есть отчасти это и в Юр. Весь блеск его вещей виден помимо его стараний, а старания его как будто направлены на то, чтобы как можно больше непоправимо испортить дело. Даже в манере держаться. Он объясняет это тактикой на большую выдержку. Но дело не в том, в каком-то усилии, чтобы сломать лед в естественность и прирожденную нежность, какая-то насильственная робость, из боязни, чтобы не заподозрили в желании нравиться (а нравиться страшно хочется, и каждая похвала ценится), грубиянство и вызов.

  

   Оптический обман. Я сидел на берегу пруда. На другом берегу проходила... да, процессия, иначе как этим торжественным словом нельзя назвать то, что я увидел. Попарно шли почти голые, стройные отроки лет шестнадцати и девушки лет 18<-ти> с высокими коленками в коротких белых одеждах. Шли быстро и стройно, как видения Лудвига Гофмана.¹⁰⁴ Вблизи оказался Дет<ский> дом. Мальчики лет по 6 в трусах с кретиническими и преступными лицами, девочки лет по 9-10. Издали все кажется крупнее. Лучше я не скажу. Некоторые лица, птицы, бабочки, цветы, камни только вблизи можно оценить, а вот общее впечатление, общие выводы издали и возможны только, и бессмысленны.

  

   16 (пон<е>д<ельник>)

   Жарковато, но после вчерашней грохотни освежилось все-таки. Приехал инженер Богинский,¹⁰⁵ театрал, сослуживец Корнилия Павл<овича>,¹⁰⁶ знакомый Ник<олая> Эрнестовича.¹⁰⁷ Занимал меня разговорами. Вообще я со всеми разговорился, но угрожают покою какие-то вечера, и скрипач, и Чеховский вечер.¹⁰⁸ И еще какие-то обязательства. Юр. приехал рано, обеспокоенный грозою. Читал ему тетрадку, ему очень нравится, это меня окрыляет. Вечером приехал ко мне Петров, читал и ему, он нашел, что напоминает [...]. Провожал его. М<ожет> б<ыть>. и не увидимся.¹⁰⁹ Тяжеловато мне как-то перед грозою, где-то гремел гром. Вечером гулял немног