Сапожников Василий Васильевич - По русскому и монгольскому Алтаю

(черной Кобдо). На высоте 2 835 м я отложил базис и принялся засъемку истоков теодолитом. К востоку от базиса раскинулась широкая котловина, загороженная с трех сторон скалистыми вершинами с крутыми склонами (рис. на стр. 393). Особенно неприступна группа остроконечных вершин у южного конца котловины. Здесь на северном склоне двухконечной вершины и соседней с ней из крутого снежного поля образуется небольшой ледник, окаймленный мореной; из него вытекает ручей и, обтекая скалистый массив с запада, образует небольшое голубое озеро; по выходе из него он загибается на юг и глубоким логом стремится ко второму озеру, куда впадают оба истока. Таким образом, восточный исток Каратыра в своем течении описывает полный крюк. Он пополняется еще из ключей других склонов, ограждающих котловину. С восточной стороны котловины вершины ниже, и между ними образуется седловина, ведущая в верховье соседней с востока Аксу (Белой Кобдо). У северо-восточного конца склон хребта довольно пологий, и, мне кажется, но нему можно выбраться и на самый хребет, чтобы заглянуть в Аксу. С северной стороны котловины хребет образует одну бесснежную гранитную вершину с очень крутым рассыпающимся склоном. Все вершины хребта, загораживающего котловину, достигают 3 350 - 3 450 м высоты.

   В западном истоке Каратыра также поднимается несколько вершин, но они расположены не так правильно и возвышаются отдельными группами. Особенное внимание обращает двойная вершина, состоящая из острой пирамиды с северной стороны и плоского купола с южной. Седло между ними выполнено снежными полями с востока и запада; восточное поле немного оледенело и окаймлено мореной. С этой вершины и других, поставленных глубже, и начинается западный исток Каратыра. Высота двойной вершины достигает 3 365 м (рис. на стр. 393).

   Между хребтами восточной и западной стороны истоков прямо на северо-запад от базиса открывается широкое седло (2 900 м); оно находилось немного больше версты от базиса, и я решил выяснить - куда оно ведет. Отправив своих молодых спутников вниз к палатке, я с одним проводником предпринял восхождение на хребет восточнее седла. Я поднимался довольно пологими, хорошо выглаженными ледником гранитными скалами и скоро достиг водораздела. За седлом открывалась долина которая падала уже в другую сторону, к северо-западу, и верстах в десяти от седла загибалась на запад. С обеих сторон она обставлена хребтами с острыми, частью снежными вершинами. В глубине ее у поворота на запад появлялся лес. У самого седла голубело небольшое озерко, из которого направлялась небольшая речка, подкрепляемая боковыми ручьями.

   Чтобы лучше рассмотреть новую долину, я поднялся к востоку по гребню гранитного хребта до первой сопки, имеющей высоту 3 150 м; я увидел еще более глубокие части долины, дальние остроконечные горы правой стороны и пришел к заключению, что передо мною открывается один из истоков Монгольского Канаса. Исследованиями 1909 г. это окончательно подтверждено и дополнено важными фактами. По западную сторону этого истока Канаса на хребте выделяются несколько снежных вершин с ледником средних размеров; я относил этот ледник тоже к системе Канаса, но потом оказалось, что вероятнее относить его к системе р. Сом (см. маршрут 1909 г.).

   Осмотрев сверху еще раз котловину восточного истока Каратыра и послушав пение уларов, я начал очень круто спускаться в Каратыр. Мне приходилось обходить отвесные стены и осторожно спускаться по крутым россыпям, рискуя обрушиться вниз вместе с каменным обвалом. Наконец, мы были внизу и быстро дошли до нашей палатки.

   Таковы истоки Черной Кобдо, которые когда-то представляли сплошное дно ледника, занимавшего всю долину до Кобдоских озер включительно, а может быть и еще дальше.

   Мне нужно было бы остаться еще здесь на день, на два, но приехал урянхаец Жян и, указывая на начинающееся ненастье, торопил спускаться вниз. Барометры упали и тоже не предвещали хорошего. Горы все гуще обкладывались тяжелыми облаками. Пришлось согласиться и отправиться к оставленному каравану.

   Теперь мы уже не пошли в каменное болото левой стороны Каратыра, а держались гривы правой стороны. Через час езды, уже в сумерки, мы достигли котловины с правой (западной) стороны от Каратыра. Отсюда вытекает значительный правый приток, берущийся из небольшого ледника. Близ его устья и ниже описанных каскадов левого притока мы перебрели на левый берег. Через три часа быстрого хода уже в полной темноте мы добрались до палаток, расположенных против долины и перевала Талклы.

   Река Ком. Канасское озеро. 4 августа. Я проснулся в 5 часов утра, когда было еще совершенно темно, и прислушался к мягкому шелесту чего-то падающего на полотно палатки. Выйдя наружу, я увидел совершенно зимний ландшафт; все склоны и дно долины были покрыты слоем снега местами до поларшина толщины; только извилистая полоса реки чернела среди сплошного белого покрова. Палатки провисли под тяжестью сырого снега, и потребовалась немедленная очистка, чтобы они не легли. Утро было совершенно ясное и блеск снега слепил глаза хуже, чем на леднике. Двигаться на перевал было бы безрассудством, так как тропа из-под снега не видна, а перевал Талклы обещал быть серьезным. Пришлось переждать, пока хоть немного растает снег.

   В 11 часов проводники направились искать брод и нашли его только через час. После глубокого и каменистого брода нужно было на правом берегу отыскать едва приметную тропу среди плотной заросли полярной березки. И здесь выручил Жяп, который долго носился вверх и вниз по заросшему склону. Подъем оказался весьма удобным по тропе, вьющейся между гранитными валунами и кустами коралловокрасной березки. Мы держались левой стороны речки Талклы и скоро подошли к каскадам, которые она образует при выходе из довольно большого озера. Озеро достигает полутора верст длины; с обеих сторон оно обставлено крутыми, гранитными стенами, которые выше переходят в конические вершины. Большая часть склона еще была покрыта свежим снегом и лишь у самого берега начали обтаивать или крупные камни, или те же красные кусты березки. Тропа привела к северному берегу озера и здесь потерялась, так как вся неширокая полоса между водой и гранитной стеной была завалена целым хаосом крупных камней. Проводник Жяп по каким-то признакам довольно уверенно вел с одного камня на другой; между камнями нередко встречались топи. Путь этим каменным болотом крайне труден, и вьючные лошади, несмотря на всю осторожность проводников, несколько раз падали на-бок, но все пока обходилось сравнительно благополучно. Только у верхнего конца озера лошадь Благовещенского сделала неудачный прыжок с одного камня на другой и полетела кубарем, всадник ударился грудью о камень так сильно, что в течение полминуты не мог вздохнуть; боль в груди не оставляла его в течение целой недели, и нужно только порадоваться, что это падение обошлось ему сравнительно дешево.

   Выше озера мы поднялись немного вдоль протока и обогнули слева второе, меньшее озеро. Еще небольшой подъем, и мы очутились в тесном цирке, запертом со всех сторон неприступными стенами. Напрасно мы напрягали глаза и изощряли наблюдательность, чтобы найти хоть некоторое подобие выхода. Но Жяп очень уверенно шел по направлению к леднику, который залегал в глубине цирка, и, казалось, выходил в нашу долину; хотя он был на этом пути в первый раз, но умел находить тропу даже под снегом (рис. у стр. 400).

   Около трех часов дня мы подошли к стене ледника и тут же увидели боковую тесную долину, которая падала между крутыми склонами в юго-западном направлении в глубокую долину р. Ком. При ближайшем осмотре оказалось, что ледник дает речку в ту же сторону. Очевидно, современный небольшой ледник представляет собою ничтожный остаток крупного когда-то ледника, который сползал в оба ущелья хребта - западное и восточное, и, следовательно, принадлежал к типу перевесных ледников. Высота перевала 2 946 м.

   Спуск с перевала сначала был не крут, но часто попадались топи; долина, сжатая гранитными стенами, местами перегорожена высокими моренами; и один спуск с высокой крутой ступени был очень неудобен. С обеих сторон, и особенно с левой, склоны разорваны тесными ущельями, из глубины которых с шумом стремятся боковые притоки, отчего река ниже гранитной ступени делается довольно полноводной. Долина реки имеет характерную форму выпаханного ледникового русла и в настоящее время представляет почти сплошное топкое болото, ярко зеленеющее сочными зарослями травы. Сочная альпийская прерия имеет тот же растительный состав, что и в Русском Алтае, например: Ptarmica alpina D. С, Saussurea latifolia Ledb., Cirsium heterophyllum Ail. var indivisa.

   Часов в пять мы встретили первые группы листвениц, а в 6 часов остановились на сухом пригорке над шумящей рекой под крупным однобоким изуродованным кедром. Впереди прорезалась глубокая долина Кома, густо поросшая хвойным лесом, над которым громоздились остроконечные снежные вершины главного хребта. С переходом на юго-западную сторону, как и нужно было ожидать, общий характер ландшафта резко изменился. Склоны зазеленели высоким альпийским лугом, над которым запестрели бабочки, а в траве затрещали кузнечики, в лесу запели птицы; несмотря на высоту нашего стана в 2 435 м, было по-летнему тепло, и все переоделись в легкое платье. Небо было безоблачно; очевидно, холодная и дождливая погода кончилась; а тут еще сознание - что трудный перевал позади, и у всех создалось веселое праздничное настроение (рис. у стр. 400).

   5 августа. Безоблачное утро. Нам предстояло дня три спускаться долиной р. Ком, чтобы потом перевалить в долину р. Канас, около нижнего большого озера.

   Оставив лагерь у границы леса, мы перешли вброд р. Талклы ниже небольшого озерного расширения и около часа шли крутым косогором правой стороны, часто болотистым. Дальше наша долина дает крутую ступень, с которой открывается вид на два остальных истока Кома. Средний приходит с северо-востока от перевала Ком, того самого, который приводит к устью р. Каратыр у Верхнего Кобдоского озера.

   Второй восточный исток приходит также из высокой долины, из-под снежных конических вершин. Все три потока, и в том числе Талклы, сначала протекают в верхних долинах, а потом свергаются каскадами и водопадами в нижнюю долину Кома, сливаясь почти в одном месте. Река Талклы образует сначала верхний водопад в трубе из гранитных валунов; немного ниже поток образует целый ряд крутых каскадов, один под другим; они особенно красиво оттеняются густой зарослью хвойного леса, к которому ниже прибавляются береза и осина. Спуск идет немного правее водопада обрывистыми скалами, а вдоль каскадов крутым лесистым склоном, поросшим высокой прерией.

   Скоро мы спустились в нижнюю долину, где из трех истоков собирается Ком, по количеству воды [он] больше Синего Иртыша у р. Арачи. Абсолютная высота места здесь всего 1 875 м; следовательно, высота ступени из Талклы около 600 м.

   Вся долина Кома поросла густым лесом из кедра, лиственицы, ели, пихты, березы и осины. Есть гари, особенно на противоположном левом берегу. Тропа проходит у самого берега густыми и сырыми зарослями леса и кустарников и лишь иногда выходит на открытые сухие террасы, но никакого подобия каменным болотам, конечно, нет.

   В 6 часов вечера мы встали на ночгвку, не дойдя несколько верст до впадения правого притока, Сома. Высота стана 1 655 м.

   Вечер был теплый. Появились комары. Ком в этом месте так богат водой, что ни о каком броде и думать нечего.

   6 августа. Верстах в пяти мы удобной дорогой подошли к устью Сома, где образуется широкая долина, поросшая караганой и таволожкой. Брод в полуверсте от устья. Сом немного уже Кома, но не глубок; течение спокойное, и дно покрыто мелкой галькой; поэтому брод довольно удобен. Вода Сома с голубовато-мутным оттенком от ледниковой мути. Ком у впадения Сома и ниже стремится с шумом по руслу, заваленному камнями, около которых образуются высокие пенистые бугры. Тропа удобнее и пролегает преимущественно высокими террасами и косогором.

   Верстах в пяти от Сома тропа раздваивается: одна идет попрежнему вниз по долине Кома, а вторая круто поднимается на склон и хребет правой стороны. Проводник объявил, что второй путь короче, если ехать в Канас, но он много труднее; он проходит через верховье р. Эмегейты, спуск в которую так крут, что иногда убиваются лошади. Мы взяли дорогу по Кому, но в этот день проехали недалеко, так как верстах в четырех дальше натолкнулись на серьезное препятствие в виде [его] правого притока - Эмегейты. Эта речка выходит из тесного ущелья с вертикальными скалистыми стенами и, хотя перед устьем раздваивается островом, заросшим лесом, но так полноводна, что первую протоку еще можно было бы как-нибудь перебрести, а вторую для вьючных лошадей совершенно непроходима. Говорили, что раньше здесь киргизы построили мост, но его снесло течением без остатка.

   Был всего час дня, но пришлось остановиться; обидно было бы подмочить или даже потерять коллекции всего лета чуть не в конце путешествия. Единственным утешением было необыкновенное обилие спелой клубники по крутому склону, падающему к реке.

   Ком у впадения Эмегейты, и особенно выше ее, представляет сплошную пену, которая с ревом проносится по каменистому руслу. Это самое живописное место, которое я видел вообще на бурном Коме.

   Мы спустились уже до высоты 1 203 м, и было совсем жарко.

   Решили советом подождать до утра, когда вода может убавиться, и на всякий случай сегодня же построить мост через второй проток. Так и сделали. Для моста нашли три крупных дерева и перекинули их через протоку. Попытка построить мост через первую протоку не увенчалась успехом, потому что все срубленные деревья уносились водой в Ком.

   Остаток дня отдыхали в тепле среди летних картин; и странно было вспоминать, что еще два дня тому назад мы дрогли от холода и строили снежную бабу из вновь выпавшего снега.

   7 августа. К утру вода почти не сбыла, и Эмегейты попрежнему шумела. Начали перевозку вещей сначала на остров через первую протоку, и хотя было глубоко, перевезли без подмочки. Через мост таскали вьюки на руках, и только к 11 часам все было на правом берегу. Отдых после усиленной работы и навьючивание заняли около двух часов.

   Я осматривал Ком ниже впадения Эмегейты. Бурная река здесь достигает уже 30 сажен ширины и в ямах между камнями до сажени глубины. Рев воды не умолкает; он даже мешал спать последнюю ночь. Интересно смотреть, как под крупным камнем у бурного слива воды стоит таймень и блестит своими розовыми боками на ярком солнце, а рядом синеют харюзы. Они не боятся бешеного грохота реки и испуганные человеком быстро переносятся через стремнину в другую спокойную яму. Не могут подниматься они только через водопады, почему я не поймал выше водопадов Талклы ни одной рыбы.

   Вниз по Кому долина расширяется, а хребты делаются заметно ниже. Удобная тропа идет в стороне от реки лесными полянами среди веселых берез и осин с высокими зарослями травы и кустарников. Вообще получался ландшафт низких долин Алтая, во многом напоминающих окрестности Томска.

   Через два часа ходу мы были в степном расширении долины Кома близ впадения правого притока, Самырсын-булака, где раскинулось много киргизских аулов, которые уже собирались откочевывать на зимовки к подножию Саура. В ауле проживало несколько русских приказчиков, явившихся сюда за покупкой шерсти.

   На противоположной стороне за Комом протянулся невысокий хребет, за которым течет р. Джикпелен, верстах в десяти ниже тоже впадающая в Ком слева. Никакого второго Сома, как гласит 40-верстная карта пограничной полосы, здесь нет.

   Оставляя теплую долину, которая, вероятно, скоро увидит и земледелие, я направился вверх по тесной долине Самырсын-булака (кедровая речка), чтобы ночевать в холодке.

   Подъем идет сначала крутым косогором, а потом тропа спускается на дно долины. Почти вся долина поросла лесом, сначала лиственным, а выше - хвойным; в верхней долине появляются и кедры. В двух часах езды от Кома мы встали на ночь на лесной поляне.

   8 августа мы достигли к вечеру Канасского озера.

   Двухчасовой подъем вверх по р. Самыреын-булак приводит на плоский водораздел с истоками знакомой уже нам р. Эмегейты (2 332 м). На обширной площади, лежащей немного выше границы леса и занятой плоскими логами с болотами, всюду сочный покров альпийского луга или заросли полярной березки всех оттенков - от апельсинового до кораллово-красного и фиолетового и других кустарников. На этом плато в болотах и озерах и собирается р. Эмегейты, уходящая в тесное ущелье. Плато и окружающие горы носят то же название; этим же именем зовут и вторую меньшую речку, которая течет отсюда на запад и впадает в Канас.

   При спуске с плато показались киргизские аулы. Из одного нам навстречу выехала шеренга в десяток киргизских всадников и между ними уже весьма немолодой сын знаменитого окурдая Аспана. Не дойдя до меня шагов пятнадцать все, как по команде, спешились и приветствовали меня. Я тоже сошел с коня и отвечал приветствием. Потом мы все опять сели на коней, и меня повезли в богатый аул Аспана. При входе меня встретил сам окурдай, бодрый, красивый старик с манерами благодушного вельможи. Начались обычные разговоры, сопровождаемые кумысом и чаем. Юрта окурдая великолепно убрана дорогими коврами, сбруей и оружием, среди которого я видел хороший винчестер, револьверы и др. Нашелся и порядочный бинокль, а у его жены и швейная машина.

   Погостив с час времени и отказавшись от традиционного барана, я выехал дальше вниз по сочной лесистой долине, и около 5 часов вечера среди сенокосов и посевов пшеницы спустился к нижнему концу великолепного Канасского озера (рис. у стр. 392).

   Нужно было переправиться на западный берег озера, так как бродов через Канас в это время года еще нет. Отыскали и немудрый перевоз, где было две небольшие долбленые лодки, но перевозчик был где-то на полевых работах. Развьючивали лошадей и по частям перевозили вьюки на противоположный берег. Озеро здесь не шире 250-300 сажен; есть небольшое течение к чумеку, т. е. к выходу Канаса из озера, и при переправе нужно наблюдать, чтобы лодку не унесло к чумеку, где может разбить о камни. Наши проводники оказались плохими мореплавателями, и потому переправой заведывал я со студентами; все-таки провозились до темноты. Когда все вьюки были на том берегу и проводники там же, выяснилось, что лошади в седлах остались привязанными на восточном берегу. Оставлять их без корма всю ночь было невозможно, и я приказал двум проводникам ехать на лодке к лошадям и ночевать там. Проводники боялись воды ночью и поехали не сразу, но и тут не вышло толку. Они не сумели поставить лодку в нужном направлении и ее понесло к чумеку; проводники струсили, подняли крик и опять пристали к берегу. Тогда мы с Благовещенским усадили киргизов-проводников в лодку, сами перевезли их через озеро и сейчас же вернулись назад, правя на костер, разложенный у наших палаток, так как было уже совершенно темно. Этот случай еще раз показал, что лихие до дерзости на коне киргизы никуда не годятся на воде.

   9 августа. До русской земли оставался небольшой день пути; поэтому я решил провести последний день за границей на таком дивном месте, как Канасское озеро, хорошо видное от нашего стана, расположенного на высокой террасе.

   Озеро вытянуто с севера на юг между двумя хребтами, склоны которых богато поросли лесом листвениц. Северный конец озера загибается на восток, и из-за поворота его не видно. Склоны восточной стороны не особенно круты, и там проходит дорога в верховье р. Канас. На западной стороне в одном месте к воде подступают крутые скалы, и здесь проезда, кажется, нет. В средней части озеро больше версты шириной, но отсюда в обе стороны суживается. Вода имеет бирюзово-голубой оттенок и слегка мутновата; даже зеленые деревья в отражении в озере кажутся синими. Впрочем, от характера освещения и цвет воды изменяется, переходя порой в зеленоватые тона. В нижней части озеро не особенно глубоко; на значительном протяжении от берега видно дно, покрытое кое-где каменными плитами. Ближе к левому (восточному) берегу проходит более глубокая борозда, где дно уже не видно.

   Канас выходит из озера бурным сливом (чумек) до 30 сажен ширины в дальнейшим течением между высокими террасами весьма напоминает Ком, но воды, кажется, поменьше. У выхода реки поднимаются высокие террасы; на их вертикальных обрывах видно, что сложены они из камней и белой глины; последняя местами превалирует. Ниже озера с правой (западной) стороны тянется холмистая низменность с водой в ямах между буграми, затянутая травой. Весьма вероятно, что все это ледниковые образования, но если так, то у озера морены переслоены в террасы. Высота озера 1 400 м, и это, вероятно, самый низкий пункт, где можно видеть в Монгольском Алтае ледниковые образования.

   Кабы. 10 августа. Выступили в 9 1/2, часов в западном направлении по долине небольшого ручья, впадающего в Канас. С южной стороны от тропы оставался горный массив Саргомыр, все склоны которого, кроме вершин, поросли густым лесом листвениц. Выше леса протянулась красная полоса полярной березки, а над ней кое-где по северной стороне были видны снежные пятна. Массив Саргомыр занимает все пространство между Канасом и Ак-Кабой.

   Через два часа ходу мы достигли широкой седловины с болотом, откуда начинается столь же постепенный спуск к Ак-Кабе также по долине маленького ручья. Спуск по времени равен подъему. Перед Ак-Кабой протянулись широкие степные террасы, на которых я встретил киргизов, откочевывающих к зимовкам в Сауре.

   Берега реки густо поросли широкой полосой леса, из-за которого не видно и реки. Здесь пришлось обождать отставший караван, и только в третьем часу мы перебрели многоводную и совершенно белую Ак-Кабу, достигающую 20 сажен ширины.

   Брод приводит прямо к двум избушкам, где лишь недавно поселились две русские семьи. Около избушек устроены огороды, а в стороне есть покосы и пашни. Несколько ниже по реке есть палатки приказчиков Пустовалова. Итак, мы вступили на русскую землю: русская изба, русская речь, кринки молока, ржаной хлеб, репа из огорода, вымытая рубаха на заборе; одним словом - отечество...

   Хозяин избушки дал мне в провожатые сынишку Мартына, который должен был показать дорогу в д. Чиндагаты. В течение 2 1/2 часов мы перешли ряд невысоких травянистых грив и по речке Аши-булак спустились на берег р. Кара-Кабы. Наш маленький проводник под конец спутал дорогу и вывел нас на версту выше по реке, где она протекает между недоступными утесами. На узкой полосе берега был наш первый русский стан.

   Я написал письма чин-саю и русскому голдаю в Сара-сюмбе, выдал вознаграждение проводникам урянхайцам и на следующее утро распростился с ними {С 11 по 13 августа экспедиция прошла от границы по рекам Кара-Каба, Сорвенок, Мараленок и перевал Бурхат до поселка Катон-Карагай, где и закончила свои работы. На последнем переходе, на спуске с перевала Бурхат в долину Бухтармы, одна вьючная лошадь оступилась на крутом косогоре и убилась насмерть. Из Катон-Карагая экспедиция выехала в с. Мало-Красноярское на Иртыше, где села на пароход, доставивший ее в Семипалатинск. - Прим. ред.}.

  

  

   Северный исток Монгольского Канаса. В 1909 г. мы доехали на пароходе до Бийска. На этот раз я решил взять лошадей и проводников возможно раньше и договорился в Черге с двумя собственниками лошадей. Они должны были доставить багаж на таратайках до Кош-Агача, а там переложить на вьюки. В Кош-Агаче пробыли двое суток, чтобы приладить вьюки, и выступили 30 июня, имея ближайшей целью таможенный пикет на Укоке, откуда я хотел исследовать западный склон группы Табын-богдо-ола. На Укок мы прошли в шесть дневных переходов по старому маршруту 1897 г., т. е. через Тархатты, Зерлюколь, Джюмалы, Ак-кол, и прибыли туда 5 июля.

   6 июля. Беспросветное ненастье; грозы с ливнем одна за другой. К вечеру выяснило; я готовился к разъезду на поиски вершины Корабль, отбирая необходимые вещи для этого разъезда.

   7 июля. Утро довольно ясное. Алаха от ненастья вздулась, и переправляться пришлось в лодке. В 10 часов мы поехали на юго-запад по направлению к Кораблю. Я рассчитывал увидеть его с высокого плато, которое возвышается по южную сторону от таможенного пикета, но на этот раз я решил подняться на нижнюю окраину плато, ближе к искомой вершине.

   Пройдя у подошвы плато часа полтора, мы достигли выхода ущелья Чолок-чат и повернули в глубь его. У выхода склоны ущелья недоступно круты, но через полчаса езды проводник-киргиз предложил подняться по очень крутому косогору вправо. Подъем так крут, что пришлось спешиться и проводить лошадей одну за другой; особенно трудно было пройти неширокую россыпь из крупных камней. Дальше подъем мягче и вообще удобнее; он идет вдоль бокового лога, где местами обнажаются яры из красной глины. На плоской вершине скоро начались топи (батпак), поросшие сочным ковром альпийцев; лошади иногда проваливались по брюхо; особенно топко было в вершине лога, который мы объезжали сверху. Оставляя справа небольшой скалистый кряж, мы подвинулись по ровной площади на юг, и скоро можно было заметить, что плато получило уклон на юг¹²⁷.

   Опять надвинулось ненастье, полил дождь, а облака укутали вершины. Иногда порывом ветра разрывало тучи, и показывались снежные склоны вершин группы Корабля на юге, по другую сторону глубокой долины р. Бутеу-Канас.

   Из болот южного склона понемногу сформировалась небольшая речка, углубившая свое русло; спускаясь ее правым берегом, мы около 2 часов дня достигли небольшой котловины с порослью полярной березки. Здесь у южного края плоской вершины я решил переночевать и дождаться ясной погоды, чтобы осмотреть вершины.

   Пока разбивали палатки, я пошел дальше вперед к обрыву в долину Бутеу-Канас. Дождь временно прекратился, и я мог лучше рассмотреть положение Корабля, хотя и увешанного тяжелыми облаками. Эта снежная группа возвышается на водоразделе между Канасом и Бутеу-Канасом, доминируя над всей грядой. В боковых долинах, открывающихся с группы Корабля в долину Бутеу-Канас, залегают четыре небольших ледника, дающих отдельные потоки. Наиболее обособлен четвертый, самый нижний, ледник.

   Рассматривая верхнюю часть долины Бутеу-Канас, я обратил внимание на то, что в вершине реки, верстах в десяти от моего пункта, зеленая долина как-то сразу обрезывается седлом как раз в том месте, где обрывается пограничная гряда, протянувшаяся на восток от Корабля. За седлом, несмотря на большую облачность, я рассмотрел часть большого ледника с трещинами, который не мог принадлежать системе Бутеу-Канаса. Мало того, к югу от этого ледника из-за пограничной гряды выставлялась более высокая гряда с снежными языками; вершин не было видно, все было закутано облаками. Я чувствовал, что нахожусь накануне интересного открытия; Корабль меня уже интересовал мало. Я решил на следующее утро подвинуться к верхнему седлу Бутеу-Канаса и выяснить, что за ледник там залегает.

   Мною овладевало нетерпение, но его охлаждал обильный дождь, продолжавшийся всю ночь.

   8 июля. Утро ненастное, потом немного лучше; вершины кутаются в облаках. В 9 часов круто спустились в долину Бутеу-Канаса и направились на восток, к седлу, за которым я видел ледник. По правому берегу Бутеу-Канаса есть тропа; на левом, у подошвы Корабля, камень и топи. Скоро слева оставили боковое ущелье р. Кара-чат, которой можно перевалиться на Укок. В хребте с южной стороны видны три боковые долины с небольшими ледниками; четвертый ледник с той же стороны, но ниже по течению; он залегает на северо-западном склоне Корабля. Восточнее группы Корабля в хребте видно невысокое седло а за ним последняя сопка, которая заканчивает хребет у восточного конца.

   Широкая, выпаханная древним ледником долина Бутеу-Канаса поднимается к востоку весьма постепенно. В течение трех часов мы, миновав группу Корабля и низкое седло, против последней сопки вышли на плоскую седловину, приходящуюся как раз на русско-монгольской границе. В юго-восточную сторону от седловины падает очень крутой склон в глубокую лесистую долину Монгольского Канаса. В глубине долины на востоке я видел конец большого ледника, а все остальное, не считая более близких склонов, было густо затянуто завесой облаков. Она заканчивалась снизу ровной горизонтальной линией, скрывая за собой все вершины хребта. Вниз по долине, направляющейся на юго-восток, виден был мощный поток Монгольского Канаса между крутыми лесистыми склонами; он протекает извилистым руслом среди широкой полосы белых камней и исчезает за поворотом да юг.

   Хотя многого не было видно, но я понял, что дело серьезное. Я был у главного истока Монгольского Канаса, который до сих пор не был известен. Вместе с тем этим открытием заполнялось последнее белое место, которое оставалось у меня на западном склоне группы Табын-богдо-ола.

   На альпийской луговинке вблизи маленького ключа мы раскинули наши палатки, едва переступив [русско-китайскую] границу. Стан находился на высоте 2 918 м, и отсюда должен был открыться доминирующий вид в ясную погоду.

   Остаток дня мы делали небольшие экскурсии вблизи стана. Между прочим отмечу интересное явление в истоке Бутеу-Канаса, вытекающем из тесного ущелья с севера: его небольшой поток на площадке седла раздваивается; правая ветвь уходит на запад, в Россию, и образует исток Бутеу-Канаса, а левый круто надает на юго-восток и впадает в Монгольский Канас справа. Такая бифуркация - явление не частое. Добавлю, что в холодные ночи поток сильно убавлял воды, и тогда монгольская ветвь его почти пересыхала.

   К вечеру барометры поднимались; завеса облаков по временам надрывалась; вообще перспективы были приятные.

   Открытие крупных ледников. 9 июля нас посетила безоблачная погода. Перед нашими глазами открылась изумительно блестящая и величественная панорама снежного хребта, особенно когда я поднялся на невысокую сопку по южную сторону пограничного седла.

   У северного конца хребта мы увидели три снежные вершины; две передние имеют скалистые обрывы в западную сторону; третья, дальняя, стоящая в тылу ледника Потанина, совершенно белая. Южнее и ближе к нам протянулась вершина со снежным северным склоном и длинной бесснежной гривой, которая падает в главную долину Монгольского Канаса. Эта передовая вершина, как я убедился в тот же день, закрывает собою снежный купол - самую высокую вершину группы Табын-богдо-ола. В высокой долине, севернее передовой вершины, залегает правый боковой ледник Монгольского Канаса; по ее [группы Табын-богдо-ола] южную сторону прорезалась глубокая долина с большим Канасским ледником. С юга вырезка долины ограничена крутым склоном двуглавой снежной вершины, верхушку которой я видел еще в 1905 г. со столовой вершины Укока (плато Чолок-чат), но тогда я не знал, куда ее отнести. Эта вершина особенно бросается в глаза красотой своего контура; каждое утро, выходя из палатки, я прежде всего любовался красотой ее формы и белизной снега, нависшего карнизом над маленьким ледничком. Молодежь назвала эту вершину Красавицей, и я удержу это название.

   Большой Канасский ледник, как показывает съемка, имеет до двенадцати верст длины. Он начинается двумя потоками по обе стороны трехглавого массива на главном хребте Монгольского Алтая. В глубине южного потока, дальше этого массива, возвышаются две снежные пирамиды, которые я раньше видел с ледника Потанина. Если проследить ледник по южному потоку, то в общем он изгибается наподобие буквы S. Он несет на себе полосы средних морен, а нижний конец его окаймлен их светлой полосой не меньше версты длиной; это частью перемытые конечные морены, сквозь которые пробивается поток, вытекающий из ледника (рис. у стр. 400).

   К западу от Красавицы прорезалась боковая долина; конец ее, выполненный моренами, приходится против конечных морен большого ледника. Морены здесь почти соприкасаются. Позднее я видел в глубине долины еще боковой ледник, который и выбрасывает морены.

   Дальше на юг возвышается широкий массив с двумя довольно плоскими вершинами, покрытыми снегом. На западном склоне массива видны четыре высоких лога, выполненных небольшими ледниками; берущиеся из них потоки в виде белых извилистых ниток в неглубоких желобах круто падают в долину Монгольского Канаса. Еще дальше на юг можно проследить поворот главной долины вправо, на запад; у поворота возвышается несколько вершин, которые я видел в 1905 г. с Канасского перевала.

   С правой, западной, стороны глубокая долина Монгольского Канаса ограничена крутыми склонами пограничной цепи, внизу лесистыми, а выше переходящими в прямые скалистые уступы. В общем с севера на юг открывается картина хребта Алтая протяженностью верст в сорок-пятьдесят.

   В тот же день, торопясь использовать хорошую погоду, я сделал еще небольшую экскурсию к северу от стана, чтобы лучше осмотреть боковые ледники и определить положение цагангольского купола. Сначала болотистыми котловинами вдоль ручья, а потом уступами скал, я поднимался два часа вдоль правого бокового ледника, пока в глубине его не открылся вид на главную вершину. Как я уже упоминал раньше, вершина, пологая и белая к леднику Потанина, сюда, в Канас, обрывается вертикальной скалистой стеной лишь с узкими полосами снега. Боковой ледник начинается под ней и огибает массив передовой вершины. С севера к нему сползают еще два ледничка с соседних вершин.

   С высшего пункта, до которого я поднимался, открылась также и боковая долина противоположной стороны Монгольского Канаса, а в ней ледник, который огибает с юго-запада двуглавую вершину. Все это выражено на прилагаемой карте ледников горного узла Табын-богдо-ола.

   Вечером мы подготовлялись к экскурсии на большой Канасский ледник, которая была назначена на завтра.

   10 июля. Оставив для охраны лагеря одного проводника с ружьем, мы довольно рано отправились к леднику. Прежде всего предстояло спуститься на дно долины Канаса; прямо спускаться было невозможно вследствие большой крутизны склона; поэтому мы подвинулись к глубокому оврагу, по которому стекает поток из правого бокового ледника, и спустились вдоль него по другому сухому логу, падающему в Канас двумя крутыми уступами. Кое-где пролегает едва заметная тропа, около которой зеленеют заросли полярной березки и пятна сочного альпийского луга.

   Скоро достигли верхней границы леса с искривленными лиственицами, ниже расселился довольно густой лес из листвениц и кедров с широкими полянами сочной прерии, состоящей из Aconitum, Heracleum, Epilobium и других высоких форм. Спустившись к яру у берега грязной, бурной реки, мы перебрели поток правого бокового ледника и подвинулись вверх до конечных размытых морен, куда вплоть подходят последние деревья. Переезд от стана занял около двух часов.

   У последних деревьев на сочной поляне мы оставили лошадей и дальше направились пешком по крутым камням морен, сложенных в бугры и гряды. Через них с грохотом прорывается грязный Канас, образуя целый ряд каскадов. О броде на другую сторону здесь и думать нечего; ясно слышно, как вода катит крупные камни. Вероятно, можно было бы найти брод значительно ниже по течению, где река разбивается на отдельные протоки и галька мельче.

   Через полчаса ходьбы мы достигли конца ледника, где он образует широкий грот с обваливающимся потолком и стенами; из грота и вырывается мутная река. Несколько в стороне от ледника, но как раз против грота, я отыскал большой валун и на нем отметил зеленой краской: дату моего посещения, инициалы всех участников экскурсии и прямую линию, которая указывает конец ледника.

   В 11 часов мы ступили на ледник с левой стороны от грота. Сначала подъем довольно крут, но потом переходит в пологие волны, и потому итти не трудно. Трещин на поверхности ледника также мало. По льду стремятся поверхностные потоки прозрачной воды, особенно увеличивающиеся к вечеру; между ними есть правильные винтовые потоки. Вблизи средней морены встречаются невысокие ледниковые столы.

   Мы поднимались, придерживаясь средней линии ледника. Скоро показался с северной стороны главный купол горной группы Табын-богдо-ола и текущий с него ледниковый приток. Последний делает в середине поворот почти под прямым углом у невысокой скалистой стенки, которая отделяет его от верхней части правого бокового ледника, выходящего близ нашего стана.

   Ледниковый приток не сливается с главным ледником, а лишь смешивает свои конечные морены с правой боковой мореной главного ледника.

   Рядом выше по течению спускается второй, меньший ледниковый приток, а еще ближе к главной стене хребта в широком коридоре залегает третий ледник, сливающийся с главным у широкого массива с тремя вершинами. При слиянии образуется ясная средняя морена, но она все-таки оттесняется к правому берегу главным течением.

   У северного конца массива возвышается острая снежная пирамида, видная и с востока, с ледника Потанина, а южнее - две тупые вершины. С острой пирамиды спускается крутая полоса снега до уровня ледника; с седла между двумя тупыми вершинами течет еще крутая полоса снега, которая внизу образует небольшой ледничок, ограниченный справа и слева низкими скалистыми грядами, отрогами массива; между ними он выходит и сливается с главным руслом.

   Вершина главного ледника уходит к хребту по южную сторону трехглавого массива, и там образуется его обширный снежник на седловине хребта и на двух снежных пирамидах близ него.

   Против массива главный ледник дает более крутую волну, разорванную лабиринтом сплетающихся трещин.

   С южной, вернее юго-западной, стороны главного ледника протянулась сплошная снежная стена с несколькими плоскими вершинами. С этой стены круто спускаются до трех фирновых потоков к главному леднику, которые кое-где разделены темными скалами. Два потока, более значительных, текут с овальной, совершенно белой, вершины, а самый меньший, нижний, берется со снегов Красавицы. На ней же залегает небольшой ледничок в отдельной лощине, как раз против нижнего конца большого ледника (рис. у стр. 416).

   До средней части ледника мы поднимались три часа. Пока [В. В.] Обручев делал съемку мы успели сходить еще дальше к волне льда с трещинами, находящейся на высоте 3 108 м.

   После короткого отдыха и завтрака на ледниковом столе в 4 часа мы двинулись назад и в 6 часов были у лошадей. За время нашей экскурсии по леднику часть грота успела уже обвалиться, а Канас сильно обогатился водой и грохотал на размытых моренах.

   В течение полутора часов мы поднялись старой дорогой к своим палаткам, где были уже на закате солнца.

   11 июля. К утру был сильный иней; вода в нашем ключе замерзла, и лед достигал 6-7 мм толщины. До полудня экскурсировали вокруг лагеря; на сочном альпийском лугу цвели: Ranunculus frigidus Willd., Gerastium triginum Vill., Oxytropis alpina Bge, Saxifraga melaleuca Fisch., Chorispora excapa Bge, Saussurea pygmaea Spreng., Primula nivalis Pall., Gymnandra Pallasii, Lloidia serotina, Allium и др.

   В 2 часа дня мы выступили обратно вниз по долине Бутеу-Канаса, но по пути заехали на соседнее с нашим седло в пограничном хребте; оно находится по левую (южную) сторону от Бутеу-Канаса. Седло совершенно плоское и перевалить на другую сторону не представляло никакого труда. Здесь мы были опять над долиной Монгольского Канаса, но верст на шесть ниже.

   Опять открылся вид на главный ледник и даже на главный купол группы Табын-богдо-ола; от Красавицы остался только верхний конус, но зато хорошо были видны четыре малых ледника противоположной стороны. Главное же, что было видно, это на юге извилистое озеро с мутной водой, куда впадает Монгольский Канас. Всего озера из-за поворота ущелья не было видно, а лишь его западный берег и северный залив с дельтой при впадении Канаса. Оно дает поворот вправо, на запад, где выходит Канас, и на восток, где впадает южный исток Канаса. За озером поднимается целый ряд снежных вершин; самая западная из них в форме белой крыши относится к истокам Каратыра и Сома; соседняя к западу в виде широкой пирамиды образует ледник, а рядом другой, поменьше. Оба ледника спускаются или к озеру, или в южный исток Канаса недалеко от озера. Все эти вершины я видел раньше с Канасского перевала (рис. у стр. 416).

   Долина Монгольского Канаса, идущая к озеру, имеет очень крутые склоны; само озеро с запада заперто также недоступными склонами. Одним словом, попасть в самое верховье Монгольского Канаса по долине едва ли возможно, и единственный путь пролегает через Канасский перевал и долину Бутеу-Канас, т. е. через русские пределы.

   Взяв румбы буссолью и сделав фотографии, мы отправились вдогонку каравана; шли довольно торной тропой по правой стороне от Бутеу-Канаса. Долина покрыта хорошим лугом, совершенно не использованным кочевниками. От верховьев до устья реки четыре часа ходу.

   Перед устьем тропа разветвляется; более торная пересекает реку и уходит влево к Канасскому перевалу - следовательно, в пределы Монголии; вторая идет правее - на пикет Укок.

   У выхода долины она дает уступ, и здесь Бутеу-Канас прорывается каскадами в тесном коридоре из круто поставленных глинистых сланцев. Здесь заночевали.

   12 июля в четырехчасовой переход знакомой дорогой мы достигли таможенного пикета на Укоке и начали подготовляться к выступлению в Монголию через перевал Улан-даба.

  

   От Укока до Белой Кобдо. 13 июля в пятичасовой переход прошли в восточном направлении в систему Калгутты до выхода реки из щек, где мы стояли в 1905 г. По словам одного попутчика киргиза, перевалы из Калгутты, носящие названия речек Аргамчи и Эльбесин, в верховье сходятся, и спуск в Монголию один, вероятно, в верховье Джиргаланты или Цаган-гола, а вернее - туда и сюда. Пройти этим перевалом мне помешало ненастье, которое могло разгрязнить тропу.

   14 июля. Постепенным подъемом к 2 часам дня достигли перевала Улан-даба (или Кызыл-кезень) и так же постепенно спускались на р. Кызыл-кезень, одному из истоков р. Ойгур. Сначала идут поросшие кипцем склоны, но они скоро сменяются сухими щебнистыми площадями перемытых морен. На них появилась типичная Oxytropis trichophysa Bge, уже по большей части в плодах, а рядом Astragalus brevifolius Ledb. и A. argutensis Bge. Слева от Ойгура тянется хребет - водораздел от р. Тархатты, а справа - более низкий кряж между истоками Ойгура.

   В 5 часов мы встали в значительном расширении долины, где небольшой левый приток образует зеленое болотце с хорошим кормом. Протекающий через болото ручей в версте отсюда впадает в Ойгур. Рядом с болотцем высокие морёны, на которых устроены киргизские могилки.

   Вечер ясный, холодный.

   15 июля. Дневка. Невысокие хребты, окаймляющие долину Ойгура, имеют округленные вершины, падающие щебнистыми красноватыми склонами. Широкая долина всюду носит следы ледниковой работы, но морены по большей части перемыты и в смысле растительного покрова представляют пустыню с редкими кустиками бобовых и злаков. Сам Ойгур течет в низких берегах и достигает трех-четырех сажен ширины. Вода совершенно прозрачна. В речке довольно много рыбы, особенно в ямах, иногда достигающих двух-трех аршин глубины. Сначала удочкой, а потом бреднем,