Сапожников Василий Васильевич - По русскому и монгольскому Алтаю

поймали около пятидесяти харюзов. По горам, как и в соседней Тархатты, водится довольно много каменных баранов (аркар), а по долине - дзеренов.

   16 июля. Продолжая спускаться долиной Ойгура, то моренами, то небольшими сазами, через три часа мы подошли к китайскому караулу Калгутты при слиянии Ойгура и Джиргаланты. Здесь раскидано много дербетских аилов. Поиски начальника караула тайчжи были безуспешны: он уехал куда-то по своим делам.

   Нашелся проводник урянхаец Ольчикпай, которому уже [исполнилось] 60 лет. По его рассказам, он родился в долине Бухтармы, когда там не было ни русских, ни киргизов. Теперь он занимается извозом, бывал несколько раз в Кош-Агаче и потому немного понимает по-теленгитски и даже по-русски. В свободное время промышляет дзеренов и аркаров. Он взялся проводить до караула Чингистей. По дороге, узнав, что я иду в верховье Белой Кобдо, он сообщил, что есть более короткий путь к леднику Аксу, через верховье Харсалы, притока Цаган-гола и спускается в Нарын-су, левый приток Аксу. Мне было гораздо интереснее пройти в Аксу новым путем, чем повторять известную дорогу через Чингистей, но на мои просьбы проводить туда Ольчикпай решительно отказался, ссылаясь на то, "что он не имеет разрешения начальства".

   В пятичасовой переход знакомым путем через Ак-кобу (маршрут 1905 г.) мы пришли в долину Цаган-гола. По пути я видел сотенные стада дзеренов, которые у нас на глазах перевалили гору, но были вне выстрела. Встали вблизи реки на берегу светлого озерка, запертого старыми моренами, в котором водится много мелких османов. Ночью волки почти у самых палаток зарезали четырех моих баранов.

   17 июля. Вторично пытался склонить Ольчикпая к указанию пути на Харсалу и Аксу, но он попрежнему оказался тверд. Мне удалось еще узнать от него, что есть, хоть и трудный, путь через ледник Потанина в верховье Монгольского Канаса, причем нужно версты четыре итти льдом, но где именно - я не добился толку.

   Выступили в 9 1/2 часов. Цаган-гол перебрели немного выше стана у урянхайского аила; брод глубок, но удобен, без неожиданностей в совершенно мутной воде. На правом берегу встретили несколько лам в ярко-желтых халатах около палаток с флагами. За бродом идет крутой подъем на громадные старые морены, которые поднимаются на 200 м над берегом Цаган-гола и выполняют весь промежуток между рекой и ее правым притоком Кату. Морены пересекали полтора часа и потом спустились в долину Кату, которая здесь составляется из двух речек: первая вытекает из морен, а верховье второй отнесено довольно далеко на запад в тесное ущелье. Вершина Кату, вероятно, сходится в одном узлу с Харкалой и притом раздваивается.

   За прозрачной Кату мы опять вступили в высокие морены, которые протянулись до нижнего оз. Как-куль и огораживают его с севера.

   Дальше пошла опять знакомая дорога мимо озер Как-куль до перевала Ак-куль (3 часа 30 минут), [затем] спуск на высокое плато с оз. Каракуль, из которого течет р. Корумду-булак. Встали в 6 1/2 часов вечера у слива Корумду-булака из высоких морен. Два русла реки орошают довольно большую площадку с зеленым кормом и массой цветущего Pedicularis longiflora Rudolph. Лес оставался ниже. Проводник ездил за дровами в левый боковой лог и видел там озерко версты три в окружности.

   Нижняя долина Корумду-булака выгорела от солнца и желтела, несмотря на группы листвениц по берегам. Вечер теплый и даже появились комары.

   18 июля. Утром дождь, к полудню выяснило. В четырехчасовой переход достигли прежней дорогой оз. Онкатту и пикета Чингистей (см. маршрут 1906 г.). Хотя я прибыл рано, но новый начальник караула в ответ на мою карточку просил передать, что он занят и может принять меня только завтра. Это мне сообщили два урянхайца - чиновники с синими шариками, прибывшие в сопровождении переводчика. Такое промедление в приеме иностранного гостя хотя и не было прямой невежливостью, но сравнительно с прежним - заметный акт невнимания и, пожалуй, знак того, что русский авторитет за два года пошатнулся. Пришлось ждать, хотя и торопился дальше. За овцу на карауле запросили 10 руб., хотя и отдали за пять рублей, [это все же было] в полтора раза дороже действительной стоимости.

   19 июля. Нойон караула, вопреки обыкновению, встал рано и в 9 часов уже прислал известие, что он может принять меня. Я отправился. Начальник караула оказался братом прежнего "кя", а помощником его племянник, знакомый мне по 1906 г. Нойон - мужчина около 35 лет, маленького роста, с оспенным лицом. Прием был любезный, они скоро напросились ко мне в гости, и мы всей ватагой переехали к моим палаткам. [Мы] устроили [им] угощение из чая, рома, конфет; но особенное удовольствие [гостям] доставили фотографии 1906 г., на которых фигурировали прежний кя и его сын, находившийся в наличности. [Я] снял новых представителей. Около 11 часов проводил гостей и сейчас же велел собираться в путь. Около полудня мы выступили с новым проводником прямо на запад, чтобы кратчайшим путем пройти к Верхнему Кобдоскому озеру.

   В час дня мы были уже на плоском перевале, занятом частью болотами, частью зарослями полярной березки, из которых вырывались выводки куропаток. Удобно спустились в широкую долину светлой речки Койтун, обложенную старыми моренами. [Затем] небольшой подъем на гряды старых морен и продолжительный спуск двумя ступенями в виду верхней половины озера и главного хребта за ним. Отсюда ясно видно, что Сегистей имеет более глубокую долину, чем Эльдык.

   Морены сопровождали нас до самого берега озера, где между ними появляются озерки с зеленой каймой осоки по кочкам и группами листвениц.

   По болотцам паслось много киргизских овец и большие табуны лошадей. На степных площадках появилась и трескучая белая саранча. Прельщенные красотой залива, обрамленного лиственицами мы встали в 5 часов вечера на ночевку и, прежде всего, устроили купанье. Температура воды была 16°Ц.

   Студент [В. В.] Обручев предложил мне сделать отдельный разъезд в Каратыр и южный Канас, пока я буду работать в Аксу; я согласился и было решено, что завтра рано утром он выедет. Встретиться условились через три дня на устье Сегистея на западном берегу озера.

   20 июля. Обручев уехал с Бенедиктом в 6 часов утра, а мы всем караваном в девять. Путь до верхнего конца озера идет тоже среди морен, но болот и перелесков почти нет. Через час с четвертью мы перебрели прозрачный Арасан и еще через час перед щеками Аксу в неглубокой котловине набрели на аул знакомого по прошлому году киргиза Камая. У меня и для него были фотографии, которые произвели большой эффект. Задержались в ауле полчаса и поторопились дальше в тесную долину Аксу. Прежним путем среди морен и округлых сланцев мы подвигались в истоки реки и после семи часов встали в виду ледника перед поперечной мореной бокового сильно усохшего ледничка.

   В истоках Аксу. 21 июля. Прежде всего я хотел доделать то, что не успел выполнить в 1906 г., а именно - связать истоки Аксу и Цаган-гола. Для этого я предпринял экскурсию на северный хребет - водораздел двух упомянутых рек. Мы начали восхождение на лошадях параллельно поперечной морене, но скоро их бросили там, где начинаются скалы и щебнистые крутые россыпи (11 часов дня). Поднимаясь зигзагами.

   в 12 часов мы были против лога с небольшим ледником и отвернули вправо. Осыпи делаются круче и иногда ползут под ногами. На них собрана единственная Waldheimia tridactylites Kar. et. Kir. В час дня мы были на первой площадке с небольшим полем снега. Остановились отдохнуть; я сделал фотографии противоположного хребта с западной стороны от Аксу. На этом водоразделе с Черной Кобдо на первом плане около плоской вершины были видны три небольших ледника; средний больше соседних и дает в Аксу по крутому склону два параллельных потока. За этой ледниковой группой еще выставлялись снежные вершины, вероятно в истоках Корумдыка. К северу хребет дает широкую наклонную долину с рекой, текущей из небольшого озерка. Озерко расположено у широкой седловины, ведущей в исток Каратыра (Черной Кобдо). В вырезке седла на западе я хорошо рассмотрел вершины, знакомые мне по экскурсии 1908 г. в истоки Каратыра.

   После короткой остановки мы продолжали подъем по щебнистой гриве вдоль снега, который висел над глубоким логом справа, падающим в долину Аксу. Подъем делался менее крут, и, наконец, мы вышли на ровное плато хребта, усыпанное щебнем темного сланца. В 2 часа дня мы подошли к обрыву хребта в сторону Цаган-гола с ледниками, находящимися под нашими ногами. Мы вышли как раз на сопку между Четвертым и Пятым ледниками и находились на высоте 3 539 м. Картина получилась весьма поучительная и грандиозная.

   Справа прямой стеной падали скалы к цирку, где начинается Пятый ледник. Здесь нет снежных вершин, и снежник прислонен к стенам, не выходя на верхнее плато хребта. Левее частью с крутых стен, частью с снежной вершины, которая кажется отсюда острой, начинается Четвертый ледник. Он верхним течением с поперечными трещинами проходит на глубине 15-20 сажен, под нашим пунктом и, оттесняемый передовой грядой левого берега, направляется к концу Пятого ледника, причем они почти сходятся концами и образуют одну речку, текущую в Цаган-гол. Интересно отметить, что левее Четвертого есть еще небольшой ледник, отделяемый низкой скалистой гривкой, но последняя у нижнего конца образует два прорыва для пропуска льда. Еще дальше залегает в округлом цирке маленький ледничок с своими моренами.

   Дальше на север за более значительной гривой находятся Третий и Второй ледники. Наконец, по правую сторону от кряжа, разделяющего эти ледники, выставляется небольшая часть ледника Потанина с плоской вершиной левого берега.

   Наконец, сзади на северо-запад выставлялся острый зуб, который относится к леднику Аксу.

   Мы находились в области камня и льда и ни одного растения не было видно на щебне и скалах, покрывающих верхнюю площадь хребта.

   Покончив с съемкой, мы легко позавтракали и в 5 часов отправились назад, теперь уже по крутому логу, сбоку которого залегает небольшой ледничок аксуйской стороны.

   Спуск был, конечно, каменист и местами очень крут. Мы шли очень скоро, но спустились к палаткам лишь через два с четвертью часа.

   За этот день все порядочно утомились и отбили ноги, не говоря о неудобствах пути, - ведь одного подъема было около 1 200 м по вертикали. Даже я спал плохо от переутомления, а может быть и от массы впечатлений.

   22 июля. Отдых и съемка верховьев Аксу с базиса вблизи стана. День стоял великолепный, но для серьезной экскурсии мы были непригодны; на завтра было решено восхождение на большой ледник Аксу, где я еще не бывал.

   23 июля. Встали в 5 часов утра и в 6 1/2 часов выехали к леднику Аксу при великолепной погоде. Сначала перебрели на правый берег, где можно ехать высокой террасой. У долины, ведущей к седлу в Кара-тыр, перешли боковой поток, падающий к глубокой трубе каскадами и вскоре перед самым ледником перебрели на левый берег Аксу. На краю морен на большом гранитном валуне я оставил отметку красной краской "1909. 23. VII. Эксп. В. В. С.",

   Переезд до ледника занял около полутора часов, а в 8 1/2 часов мы ступили на ледник у его конца. Здесь лед довольно тонок и заканчивается в виде зонта, края которого обваливаются; грота нет, и вода выходит широкой полосой из-под края зонта. У ледника собственно три конца, разделенных моренами; правый - самый длинный и узкий, средний покороче, а левый самый короткий, но шире остальных. Мы ступили именно на левый конец; сначала подъем довольно крут, но потом делается положе. Поверхность льда усыпана щебнистым мусором, поэтому итти нескользко. Вообще поверхность ледника довольно покойная и лишь справа от нашего пути остался провал со ступенчатыми трещинами. К правому (по течению) берегу из группы вершин выходит небольшой боковой ледник, который, однако, не соприкасается с главным.

   В 9 1/2 часов мы прошли почти все нижнее течение и были у слияния трех верхних ледниковых потоков. Один узкий приходит из коридора с северо-востока; его снежник, вероятно, подходит к Третьему леднику Цаган-гола. Широкий скалистый массив с снежной вершиной, покачнувшейся на запад, отделяет его от более широкого и разорванного трещинами среднего ледникового потока. В тылу последнего видна довольно острая снежная вершина и обрывистый хребет с крутыми снегами. Восточный и средний потоки соединяются несколько раньше впадения западного ледника. Обрывистый четырехглавый массив с острым зубом посередине отделяет средний ледниковый поток от западного и сам дает небольшие ледниковые притоки среднего (рис. на стр. 415).

   Западный ледниковый поток течет к месту соединения довольно круто, но оттесняется средней мореной к правому берегу в нижнем течении. В месте смычки потоков есть заметная провислость ледника. Выше западный поток расширяется в обширный цирк, окруженный снежным хребтом без особенно выдающихся вершин. Южная часть хребта обращена к истокам Каратыра.

   Перейдя среднюю морену и провислость, мы предприняли подъем по западному потоку. Цирк с юго-западной стороны образует котловину, плохо питаемую снегом, но в северо-западном направлении поднимается несколькими волнами фирна с широкими трещинами. Я решил подняться на один из зубьев гранитного хребта в северо-западном направлении, и потому мы направились на фирновые волны, оставляя трещины по левую руку. Скоро фирн оказался покрытым снегом, который протаял правильными рядами маленьких конусов. Снег становился все глубже, затрудняя восхождение; мы связались веревкой во избежание неожиданностей. Яркое солнце сверху и его горячее отражение снизу создавали удушливое тепло. Блеск снега можно было переносить только в темных очках. Пересекая северный поток, питающий цирк, мы подошли к гранитной стене с острыми зубьями. По ней протянулась оледенелая снежная покатость, разорванная внизу широкой горизонтальной трещиной. Нужно было перейти трещину и, вырубая ступеньки в оледеневшем снегу, взобраться к скалам [с риском] скатиться назад в трещину. Все обошлось благополучно; скоро мы начали подниматься левой стороной скалы и в 12 часов вылезли на верхнюю площадку одного из зубов гребня, сложенного из гранитных глыб (высота 3 500 м).

   На севере с этого зуба открывается ошеломляющая картина, из-за которой стоило работать ногами и легкими. От нашего зуба вперед падает вертикальная стена, как и от соседних вершин; вниз смотреть жутко. А там на глубине 300-400 м изгибается ледник, протянувшийся верст на пять с востока на запад. Еще новый ледник. Он начинается в тылу среднего потока Аксуйского ледника двумя потоками на хребте с тремя скалистыми вершинами; из них восточная - самая высокая. Думаю, что она видна с Аксу, Цаган-гола и даже Монгольского Канаса. Но вершины с этой стороны хребта не богаты снегом; он [снег] протянулся неширокими полосами, оставляя большую часть склона голой.

   Вдоль противоположного правого берега нового ледника тянется гряда с мало выдающимися вершинами, но все-таки они образуют боковой приток ледника. За этой грядой выставляется конец второго, очевидно, меньшего ледника, дальше вторая гряда, а за ней должен быть, судя по моренам, третий ледник.

   Река, берущаяся из ближнего ледника, принимая в себя справа приток из меньших ледников, течет на запад и скоро скрывается за поворотом долины влево. Лесу не видно, а лишь заросли кустарников.

   Что же это за ледник и к системе какой реки он принадлежит?

   На севере в вырезке третьей гряды видны верхушки каких-то снежных вершин, но узнать их было трудно; зато на северо-запад выставились три пирамиды - первая пошире, а две остальные поострее, которые узнать было не трудно. Это те самые пирамиды, которые я видел в 1905 г. с перевала Канас, а двенадцать дней тому назад - со второго седла Бутеу-Канаса. Они возвышаются над Верхним Канаским озером по его западную сторону. Туда же в общем направляется и долина нашего ледника. Следовательно, я имел перед собою южный исток Канас и притом главный исток, а та речка, которая течет с седла Каратыр-Канас, представляет лишь небольшой левый приток. Вообще Монгольский Канас оказался полным сюрпризов; изучая его, я испытывал громадное удовольствие, когда передо мной беспорядочная куча гор, снегов и ледников складывалась в определенную ясную систему¹²⁸.

   Сделав фотографии и взяв румбы буссолью, я с своими спутниками и двумя проводниками спустился с зуба назад на более плоскую гранитную глыбу у снега, и здесь мы устроили маленький завтрак; каждый получил по кусочку колбасы, печенье, сухари, шоколад и по глотку коньяку с водой. Настроение у всех было дивное, только один молодой парень из Черги протянул: "чего особенного, в Черге зимой тоже много снегу". Осматривая горы за цирком Аксуйского ледника на юго-запад, я хорошо узнал вершины в истоках Каратыра и правые, меньшие, ледники Аксу в боковой долине.

   В 2 часа мы двинулись назад старым путем. На волне северного истока за это время часть снега и фирна обвалилась, и оказалось, что вперед мы прошли над глубокой, закрытой снегом трещиной. Наши следы кончались у одного края провала и начинались у другого. В 4 часа мы были у слияния трех потоков и сделали съемку теодолитом. В 5 часов 45 минут двинулись дальше вниз; в 6 1/2 часов сошли с ледника при угрожающе надвигающихся с запада тучах, а в 8 часов левой стороной Аксу приехали на стан.

   После тренировки на цагангольском водоразделе и дня отдыха восхождение на Аксуйский ледник мы все сделали довольно легко.

   24 июля. С утра дождь, потом яснее. Около полудня выступили вниз - по Аксу. Перевалив низкую гриву, мы спустились в долину Каратыра, перебрели его близ устья и в 8 часов вечера остановились на правом берегу Кобдоского озера недалеко от устья Каратыра. Палатки расставляли в темноте.

   Скоро появился проводник Бенедикт и сообщил, что Обручев стоит ниже по озеру, и сейчас же уехал за ним. Приехали они уже после 11 часов вечера.

   Обручев о своей экскурсии в Южный Канас сообщил следующее:

   Разъезд в Южный Канас (по дневнику В. В. Обручева). Студент Обручев выехал с нашего стана на Кобдоском озере 20 июля рано утром. Перебредя Арасан и Аксу, он перевалил в Каратыр около верхнего озера и маршрутом 1908 г. достиг истоков реки, где и заночевал на месте прошлогоднего стана. В долине Каратыра на всем чувствовалось сухое лето: поляны выгорели от солнца и болота были не так топки; снегу на склонах вершин также было меньше, но речки от быстрого таяния снегов и ледников были полноводнее и белее. Аулов киргизов не было видно, зато по озеркам была масса уток, не пуганных человеком.

   После холодной ночи (в 6 часов утра было °Ц) Обручев выступил в 8 часов 35 минут к перевалу в Канас по левой стороне правого истока Каратыра. Оставляя влево главный исток из ледника, видного с пути, он поднимался к седлу небольшим ручьем, протекающим через два озерка. Через час постепенного подъема было достигнуто седло, где лежит озерко в небольшом болотце; из болотца текут ручьи в обе стороны - в Каратыр и в Канас. Западнее перевала видны три маленьких ледничка, подающих воду в Канас, а с востока - скалистые вершины водораздела с Аксу. Высота перевала около 2 900 м.

   Спуск по ручью, текущему из болотца, скоро приводит к новому озерку, питаемому еще речкой справа. Несколько верст ниже озерка слева открывается боковая долина, в глубине которой виден значительный ледник, который, как Обручев выяснил на обратном пути, не принадлежит к системе Канаса.

   Спускаясь правым склоном долины без тропы, в 11 часов дня он достиг главной долины Южного Канаса, причем оказалось, что речка, текущая с седла, представляет лишь небольшой левый приток реки; перед впадением в южный Канас она проходит дикое, живописное ущелье.

   Верховье Южного Канаса лежит в глубине долины, уходящей на северо-восток; однако самой верхней части долины не видно, так как она делает поворот вправо. Через вырезку между крутыми обрывистыми склонами долины довольно высоко в правом притоке реки виден порядочный ледник, но это не главный исток (см. выше экскурсию по леднику Аксу). В обрывистых склонах по южную сторону верхнего Канаса прорезаны четыре щели, в которых, вероятно, есть маленькие ледники.

   С этого же пункта, т. е. от устья речки, текущей с перевала, хорошо видна и нижняя часть долины Южного Канаса, протянувшаяся на запад. Прямая долина обставлена с обеих сторон крутыми склонами, которые прорезаны боковыми высокими долинами, особенно с левой стороны. В глубине долины, верстах в пятнадцати отсюда, видно большое голубовато-белое озеро, очевидно, то самое, которое мы видели раньше со стороны северного Большого Канаса. Озеро на глаз достигает 6-7 верст длины и относительно узкой полосой вытянулось вдоль долины, образуя один залив к северу, куда впадает Большой Канас. Дальний конец озера загибается на юго-запад, где уже выходит собравшийся в озеро Канас. С северо-западной стороны озера к нему подступают скалистые вершины с порядочными ледниками. Вправо от них круто спускается белая речка; вероятно, это Западный Канас, текущий из ледника близ Канасского перевала, ведущего в русские пределы.

   Озеро выполняет долину во всю ширину; слева склоны одеты густым лесом, а справа покрыты сплошными белыми осыпями. Проезда, говорят, по берегам нет никакого вследствие крутизны склонов, но где-то есть тропа выше по горам.

   Обручев имел намерение достигнуть озера и потому направился вниз по долине Южного Канаса.

   Тропа уже давно пропала, и спускаться пришлось наугад среди густой заросли тальников и березки, частью болотами, усыпанными гранитными валунами. Вообще путь был труден и только после брода через мутную реку на правой стороне итти было легче.

   После полудня Обручев подошел к правому, тоже белому, притоку, который по размерам не уступает Южному Канасу, и здесь остановился на полдневку. Поднявшись в высокую боковую долину этой речки, он увидел в глубине ее, верстах в восьми от Канаса, значительный ледник, из которого и вытекает река. Рядом на правом склоне залегают еще четыре меньших ледника. Река Белая, как ее назвал Обручев за цвет воды, спускается к Южному Канасу рядом каскадов по крутому руслу. Высота устья Белой определена в 2 250 м.

   Оставив вьюк на месте полдневки, Обручев с Бенедиктом в 3 часа дня перебрели Белую не без труда, причем Бенедикт выкупался, а лошадь сильно снесло, и она выбралась на берег саженях в пятидесяти ниже. За бродом есть едва намеченная тропа, проходящая то полянками, то болотами, то неудобными россыпями; иногда она входит в лес и здесь часто теряется между упавшими стволами. Лес состоит из кедра, пихты, ели и лиственицы с подлеском из малины, смородины, шиповника и крыжовника. В лесу есть шалаши и даже однажды попался пятистенный сруб с отверстием в потолке вместо трубы, что говорит о посещении этих мест охотниками.

   Южный Канас, имеющий ниже слияния с Белой до 20 сажен ширины, иногда заливает низменные берега. Вообще путь по этой долине очень труден, и всадники не раз падали с лошади или купались на бродах.

   С правого гранитного склона, покрытого осыпями, только в одном месте стекает небольшой ручей, который был пройден в 4 часа 25 минут, но в хребте нет ни одной боковой долины до самого озера. На левой стороне видны четыре висячие долины с потоками, свергающимися в Канас крутыми каскадами и вытекающими из снегов. В 5 часов 40 минут Обручев миновал на левой стороне небольшое темноголубое озерко, отделенное от реки узкой грядой камней, а в 6 часов остановился перед большой россыпью, которая перегораживала долину. В виду позднего времени путники вернулись к устью Белой, где и заночевали, не достигнув большого озера.

   Ночь на 22 июля была много теплее предыдущей. Утром в 8 часов термометр показывал 13°Ц, но вода в Белой за ночь заметно сбыла; температура воды была 3,5°Ц.

   Старой дорогой Обручев возвращался к перевалу в Каратыр, но по пути заехал в боковую долину, открывающуюся в Канас с запада недалеко от седла (см. выше). На первый взгляд казалось, что ледник ее дает сток в Канас, но бросалось в глаза несоответствие между значительными размерами ледника и ничтожностью речки, текущей от него в Канас, и при этом совершенно прозрачной. Поднимаясь боковой долиной вдоль речки, Обручев в тылу ее поднялся на невысокое седло, сложенное из морен. Но другую сторону седла обнаружилась более глубокая долина, в верховье которой и залегает ледник, достигающий четырех-пяти верст длины и до двух верст ширины. Ледник берется с целого ряда острых вершин, отчасти покрытых снегами, и падает довольно круто; у нижнего конца сквозь лед торчит мощный гранитный зуб. Под ледником образуется небольшое белое озеро, из которого вытекает грязнобелая река; она течет сначала на юг-юго-восток, а потом поворачивает на юг¹²⁹.

   Точно установить, куда течет поток из этого ледника, не удалось, но из разговоров с проводниками с большой достоверностью можно предполагать, что здесь Обручев имел дело с истоками р. Сом, впадающей в р. Ком справа.

   В тот же день Обручев перевалил в Каратыр и, переночевав близ устья Талклы, 23 июля вернулся к Кобдоскому озеру, где простоял больше суток, пока не встретился с нами.

   Как видно из описания разъезда Обручева, он дал интересные дополнения к нашим материалам относительно южного истока Канаса, а также относительно предполагаемого истока Сома. Некоторая торопливость и незаконченность исследования объясняется ограниченностью времени, в чем отчасти виноват я сам, так как просил Обручева вернуться в течение трех дней.

   На оз. Даингол; Мустау. 25 июля. На очереди у меня стояло посещение группы Мустау близ оз. Даингол, не удавшееся мне дважды. Поэтому я и направился туда вдоль Кобдоских озер знакомой дорогой. В шестичасовой переход мы достигли р. Сумдайрык. Болота вдоль озера в этом году повысохли, и ехать было гораздо удобнее.

   26 июля в семичасовой переход достигли оз. Даингол и встали на прошлогоднем месте у леса. Вода Лыгоюка и Таста-булака в этом году показалась мне белее, чем раньше, что, вероятно, объясняется усиленной деятельностью ледников в теплое лето. По плато Элангаш и Кутану стояла марса киргизских аулов. Обручев и [Л. А.] Уткин отправились еще раньше с Матаем на Кутан, чтобы наловить рыбы, и к вечеру привезли больше сотни крупных харюзов, которых мы ели дня три. Эта однообразная рыбная диета вызвала у большинства расстройство желудка.

   27 июля. Дневка из-за дождя. Мимо наших палаток проезжало не мало киргизов, но, вопреки обычаю прежних лет, они не заезжали к нам и вообще игнорировали русских. Объяснение этому я нашел позднее.

   28 июля. Ясная погода. Обручеву поручил сделать съемку малого оз. Даингол, через которое протекает р. Урмогайты, и связать его с большим озером; сам решил подняться насколько возможно ближе к вершине Мустау.

   Мы вышли в 9 1/2 часов утра и поднялись верхами по соседнему с севера логу, где была стоянка 1905 г., вдоль правого берега ручья. Легко выехали на высокую ступень под ледниками и продолжали подъем по крутой гриве между двумя ледниковыми языками. На высоком альпийском лугу выгнали лису и видели следы каменных козлов. Выше половины гривы ехать было нельзя, потому что началась крутая морена из крупных камней. На удобной площадке в 12 часов дня мы привязали лошадей и дальше с одним проводником пошли пешком. Сначала итти было довольно удобно, но у верхнего карниза плато над ледниковыми языками нависло такое беспорядочное нагромождение гранитных глыб, что пришлось карабкаться с большой осторожностью, чтобы не скатиться вниз по очень крутой покатости ледника.

   Наконец, одолели карниз, прошли седловину между гранитными скалами и вышли на ровное плато, усыпанное дресвой. Кое-где на нем возвышались матрацевидные скалы. Показалась верхушка Мустау, и мы направились к ней при небольшом подъеме плато. В камнях я нашел Waldheimia tridactylites целыми дерновинками.

   В 1 час 30 минут мы были у западного края плато, у обрыва в речку Даинсу. Вершина Мустау была перед нами сейчас же за верхней долиной речки, верстах в двух-трех по прямой линии. Мустау имеет форму хребта, падающего на юго-запад с конической вершиной северо-восточного конца. С юго-восточного крутого склона спускаются до пяти фирновых полос, которые питают небольшой ледник речки Даинсу; но это лишь остаток ледника, выползавшего вниз по долине до оз. Даингол (рис. на стр. 419).

   Ниже в долине Даинсу отсюда видны два небольших моренных озерка, а за долиной Урмогайты, куда впадает Даинсу, синел хребет - водораздел с Кара-Иртысом и долиной Джаматы слева от него.

   В северо-восточном направлении от конуса Мустау тянется довольно ровная грива, которая сочленяется и с нашим плато. Эта грива отделяет с севера ледник Таста-булака, текущего в северный конец оз. Даингол. За гривой выставляются еще три снежные вершины, питающие, вероятно, также Таста-булак. Потом, рассматривая группу Мустау издалека, я видел там два ледника, лежащие рядом. Подняться на гриву не представляло бы труда, а дальше, вероятно, отыскался бы путь и на вершину Мустау, но у меня не было времени, да и Мустау все курился облаками, лишь на короткие промежутки освобождаясь от них.

   Мы были на высоте 3 689 м; следовательно, вершина Мустау возвышалась над нами на триста с небольшим метров. Холодный юго-западный ветер без солнца порядочно студил нас. Я поторопился сделать фотографии, взять румбы, и в 3 часа 30 минут мы пошли назад к спуску.

   С края плато открывается вид на озеро со всеми заливами и косами, как на карте. К сожалению, воздух был с синей дымкой, и фотографии вышли туманные (см. схему на стр. 421).

   В 5 часов вечера мы были у лошадей и в 6 часов 30 минут в лагере.

   К вечеру погода нахмурилась еще больше, а в сумерки пошел дождь.

   Привожу несколько данных относительно глубины Даингола [на основании проведенных промеров по двум направлениям]. Наибольшая глубина оказалась ближе к юго-западному берегу, а именно - 5,7 м; четыре следующих измерения к восточному берегу дали цифры: 2,2; 2,8; 4 и 1,85 м; в северо-восточном конце озера: 2,5 и 2 м. Одним словом, глубина ничтожная даже по сравнению с Кобдоскими озерами. Едва ли можно ждать больших глубин в верхней части озера, где больше наносного материала, повышающего дно. Самое образование естественной дамбы в юго-восточном заливе еще раз свидетельствует о небольшой глубине этого моренного озера.

   Даингол на этот раз был самым южным пунктом моего маршрута. Теперь я должен был повернуть в Саксай [на факторию Никифорова], где был запас сухарей, и оттуда в северном направлении пройти через Боку-мёрин на Кемчик.

  

  

   От Даингола до Саксая. 29 июля. Вышли в 10 часов утра северным берегом Даингола. Через два часа были на устье р. Таста-булак, где захватили брошенную вчера [при промере озера] лодку. Еще 15 минут ходу, и мы прошли брод через Кутан (или Котон). Хотя Никифоров и рассказывал мне, как короче пройти на Саксай, но я для уверенности хотел иметь знающего проводника. От киргизов я слышал, что за Кутаном стоят русские, которых я и хотел отыскать.

   Действительно, в двадцати минутах езды от Кутана в логу ближе к Кулагашу я нашел две палатки и в них К. И. Христолюбова и В. Г. Герасимова, которые жили здесь для закупки шерсти. Потом пришел и мой старый знакомый Лазарь Иванович Панов. Разговорились о проводниках; один киргиз соглашался проводить до фактории Никифорова за 5 руб., но требовал вперед деньги; последнее меня задело, и я отказал ему. Тогда вызвался в провожатые Панов, но другим путем, и в 2 часа дня мы выступили. Обратно перебрели Кутан и довольно долго спускались вдоль его левого берега. Ближе к Даинголу река извивается между холмами и грядами старых морен, а потом степная открытая долина делается ровнее, и река устремляется быстрее по наклонному руслу.

   В широкой, красноватой степи, почти без камня, с кустиками кипца и полыни, раскидано множество киргизских аулов; они уже двинулись вниз в долину Кобдо. По дороге попадается немало курганов и керексур.

   В 10 верстах от Даингола справа впадает в Кутан речка Ак-корум, выходящая из боковой долины широким конусом проток; там особенно много аулов. Прямо перед нами высилась снежная шапка плоской вершины Караганты над серой вертикальной стеной (Панов произносил "Карганаты"); Кутан постепенно поворачивает на северо-запад по направлению к р. Кобдо, куда потом и впадает. Ниже устья Ак-корума мы перебрели на правую сторону реки и начали постепенно подниматься к северу степным открытым склоном. Ближе к хребту степь кое-где зеленеет травкой по неглубоким впадинам, куда проходят протоки р. Аши-булак. В 6 часов вечера мы встали в третьей зеленой низине недалеко от киргизских аулов.

   Вечером явились гости - киргизы с кумысом, знакомые Панова.

   30 июля. К северу от стана видно было ущелье, из которого выходит ручей Аши-булак; в нем стоял аул Кондыбая, куда мы зашли в 10 часов утра по пути погостить. Еще выше, в расширении долины, большой аул его брата богача, но, несмотря на приглашение, я прошел дальше: нужно было спешить. От аула мы отвернули вправо и легко перевалили к оз. Кара-куль, которое вытянулось верст на шесть между горными кряжами. Восточный конец озера довольно близко подходит к подошве горы Караганты. Прозрачное озеро имеет каменистое дно; ни рыбы в воде, ни птицы по берегам, прямо - мертвое озеро. Обойдя озеро с южной стороны, мы вступили в широкую полосу морен, как раз против ущелья справа, выходящего от снегов Караганты. Оказывается, что и само озеро заперто моренами, прислоненными к скалам красного сланца. Высота морен 2 593 м.

   В час дня довольно круто спустились со ступени морен в широкую долину р. Караганты. Речка, выходящая из ущелья, прорезала морены значительно правее дороги, и с озером ни в какой связи не стоит.

   Долина Караганты пустынна и лишь кое-где пересечена зелеными полосами болот, орошенных боковыми протоками. Сама речка совершенно прозрачна и достигает четырех-пяти сажен ширины.

   Тропа идет правым берегом, но должна быть другая и на левом берегу, так как там верстах в пяти ниже морен стоит кочевой монастырь (хуря), состоящий из трех юрт с золотыми маковками и украшением в виде звезды. Вокруг разбросаны еще юрты, но людей совершенно не видно.

   Здесь уже киргизы исчезли, а появились аилы урянхайцев, около которых бродят стада овец и яков; лошадей не видно. По дороге я видел помесь яка с коровой. Дальше вниз долина делается каменистой и покрытой кустиками полыни и кипца. Река извивается крутыми излучинами между узкими зелеными полосками берегов. Окаймляющие ее невысокие скалистые кряжи вырезаны неглубокими безводными логами. Снега Караганты скрыты за ближними горами.

   В 3 1/2 часа тропа перевалила скалистое седло у самой реки и вывела опять в широкую долину. В 5 часов мы пришли к глубокой долине правого притока Талды-булак. Река раздваивается около плоского острова, где рядом с галькой есть хорошие луговины. Тут мы и встали на ночь.

   Река Талды-булак имеет ясный молочный оттенок воды; поднявшись на террасу над речкой, можно проследить ее длину до вершины Караганты, которую отсюда видно; все это приводит к заключению, что Талды-булак вытекает из ледника, лежащего на склоне горы Караганты. День закончился сильной грозой с бурей и ливнем, которая затянулась далеко в ночь.

   31 июля. Последний переход до Саксая - семь часов. Сейчас же за бродом через Талды-булак тропа оставляет долину Караганты, уходящую на север до впадения в р. Кобдо, и отклоняется к востоку в сухой лог. Окаймляющие лог кряжи сложены из красных сланцев, но в одном месте слева от тропы недалеко от устья лога на кряже видны два гранатных зубца, от которых вниз потянулись четыре гранитных жилы среди основной породы - сланцев. Растительный покров степного лога очень однообразен: полынь, кипец да отцветшие бобовые.

   Через 3 1/2 часа ходу перевал в восточном направлении, тоже в лог без воды, но уже падающий в Саксай (2 840 м). Этот новый лог принимает в себя со всех сторон много других логов, тоже безводных.

   Спустившись с первого перевала, мы отвернули влево, пересекли гриву, за ней долину и в полутора часах ходу от первого перевала поднялись на второй - Тохтын-нюйреты - с порядочным обо.

   Спуск, сначала пологой степной долиной, скоро приводит в тесное каменистое ущелье с выступами острых боковых скал.

   Полтора часа езды ущельем, и перед нами открылась широкая долина Нижнего Саксая, но нужно было ехать еще час, чтобы пересечь высокую щебнистую террасу, и, оставляя вправо ламаитский монастырь, влево увидеть полуразрушенную постройку И. К. Никифорова на левом берегу реки.

   От Саксая до Хату. 1 августа. Дневка в фактории Никифорова.

   Мы опять попали в летнее тепло; фактория стоит на высоте 1 896 м. Долина Саксая здесь расширяется до двух-трех верст; с востока она ограждена хребтом, отделяющим долину р. Тургунь (приток Кобдо). Саксай течет извилистой синей полосой до 15-20 сажен ширины то мелкими быстрыми сливами, то более покойными ямами. Берега его поросли тальником и отдельными тополями, между которыми есть хорошие луговые пространства. Семья Никифорова помещалась в просторной юрте рядом с домом из сырого кирпича с проломанной крышей и таким же амбаром. По поводу этих изъянов Никифоров рассказал мне следующее. Осенью 1908 г. к нему приехал урянхайский амбы [амбань] и говорит: "твой дом, Иван, надо сломать". На возражение Никифорова амбы объяснил, что таков приказ чин-сая и он ослушаться не может, иначе будет подвергнут тяжкому наказанию. Поговорили и сломали крышу. Та же судьба постигла и большую часть построек русских в Западной Монголии, между прочим и на р. Кемчик, но некоторые уцелели. Русские подали жалобу консулу в Улясутае, результатом чего была его поездка в Сара-сюмбе и переговоры с чин-саем. Последний, кажется, отрицал издание приказа разрушать русские постройки и свалил всю вину на родовых амбаней. Вопрос склонялся к тому, чтобы местное население уплатило русским убытки от сломки строений. Это в свою очередь вызвало неудовольствие местных жителей по отношению к русским. Если все это так, то словесный приказ чин-сая мог носить чисто провокационный характер, чтобы вызвать неудовольствие по отношению к русским. Как решится этот вопрос окончательно - не знаю, но во всяком случае все это дело не обошлось без инициативы центрального правительства.

   Доля вины, конечно, падает и на самих русских торговцев. Поселяясь в какой-нибудь местности, они обычно давали родовому амбаню подарок и потом рубили лес, строились, пользовались выгоном и лугами, хотя существует общее правило, запрещающее иностранцам постоянные постройки на монгольской территории.

   Может быть, обострению отношений между русскими и местными жителями помогла и эксплоатация последних со стороны первых при системе затяжных долгов. Вероятно, предстоящий в недалеком будущем пересмотр торгового договора урегулирует эти отношения¹³⁰.

   Между прочим Никифоров подтвердил мне, что русская мануфактура покупается монголами значительно меньше; они предпочитают более добротную далимбу американской фабрикации. Утром после чая из самовара со свежими булками, которыми нас угостила О. А. Никифорова, мы отправились за версту вверх по правому берегу Саксая и наловили на две удочки довольно много крупных харюзов (преимущественно большеголовых).

   После полудня устроилась поездка в монастырь, находящийся отсюда верстах в двух выше по Саксаю. Главное здание хури обнесено частью другими зданиями, частью стеной с башней над главным въездом. Храм под китайской крышей с загнутыми вверх краями имеет форму прямоугольника и снаружи выкрашен довольно пестро в красный, зеленый, голубой и другие цвета. Перед входом выложена высокая открытая площадка из камня. Внутри вдоль зала поставлен ряд деревянных колонн, а в середине спускаются с потолка четыре больших цилиндра, очень искусно и пестро обтянутые шелками разных цветов. Тут же висят длинные связки голубых хадаков. В тесном полутемном алтаре (или ризнице) сложены богослужебные книги, уставлены идолы и другие священные предметы. К сожалению, почти весь состав хури откочевал на лето в верховье Саксая, а здесь оставалось лишь двое лам для охраны.

   Во всяком случае, несмотря на всю аляповатость постройки, в этой дикой местности она производит приятное впечатление.

   Немного дальше за монастырем мы осмотрели небольшое прозрачное озеро, которое считается почему-то святым. Вода его пресна, но соединения с Саксаем я не видел. Рядом с озерком поперек долины протянулась гряда сажен десяти в высоту, в которой нетрудно узнать старую морену. Вот, следовательно, где мы имеем самые нижние следы ледниковой деятельности в долине Саксая.

   Если принять начало этого исчезнувшего ледника в истоках Саксая и Бзау-куля, то общая длина его определится около 80-90 верст.

   В Саксае я возобновил кое-какие припасы, потому что предстояло около месяца итти в северном направлении через долину Боку-мёрин и Кемчик до Минусинска. У Никифорова же я получил почту из России. 2 августа. В Саксае у Никифорова я оставил для пересылки домой через Кош-Агач собранные коллекции, лодку и другие вещи, чтобы облегчить вьюки для дальнейших переходов. Первоначальное предположение - посетить ледниковую группу Харкира и Тургунь - я оставил; у меня для этого не хватало ни времени, ни перевозочных средств. Я решил направиться прямо в Кемчик через долину Боку-мёрин и перевал Чапчал в истоках Чулышмана.

   В полдень мы оставили факторию Никифорова и пошли вниз по Саксаю его левой стороной. Почти у самой фактории в стороне от реки появляется красный яр террасы, которая сложена из плотных красных песчаников, прослоенных конгломератом из мелкой гальки. Эти яры очень напоминают берега Енисея ниже Минусинска; дальше они сопровождают долину почти до устья Саксая.

   Через час пути слева открываются два сухих лога, первый - Ташанту, второй - Кошете-амын; у выхода последнего в долине Саксая разбросано много курганов и памятников. Обоими логами ездят из Саксая в Цаган-гол, причем дорога логом Ташанту выводит сначала в долину Караганты. Кряжи, сопровождающие долину Саксая, не особенно высоки и безлесны; правая гряда отделяет от Саксая долину Тургуня (который на 40-верстной карте неправильно показан притоком Саксая, тогда как он впадает в Кобдо). По словам Никифорова, в Тургуне есть посевы хлеба.

   Ниже Кошете-амына склоны хребтов сближаются, долина делается теснее, Саксай собирается в одно русло в берегах, поросших группами листвениц. Террасы, подошедшие к берегу, иногда обрываются к реке отвесными ярами. Тем не менее всюду можно без труда проехать в экипаже.

   Верстах в десяти от фактории долина Саксая уширяется и скоро открывается в широкую степную долину Улан-хусу, у северного края которой протекает р. Кобдо. Саксай здесь разбивается на протоки, обозначенные рядами тополей и тальников.

   По протокам Саксая зеленеют хорошо орошенные луга, на которых близ дороги видна китайская заимка. Сама степь Улан-хусу кое-где лоросла чием и полынью, а ближе к р. Кобдо заболочена.

   В невысоком хребте