Сапожников Василий Васильевич - По русскому и монгольскому Алтаю

ой стороной, и эта разница чувствуется всякий раз, когда приходится переваливать с одной стороны хребта на другую. Иртышская сторона бросается в глаза прежде всего обилием хвойного леса, который одевает склоны отрогов почти до их выхода в степь; альпийские луга и лесные прерии поражают своей сочностью, напоминая долины Катунских белков в Русском Алтае. На кобдоской стороне леса образуют лишь узкую полосу по склону хребта, почти нигде не решаясь спускаться в сухие щебнистые долины и разве только прижмутся узкой полосой к самому берегу реки.

   Высокие кобдоские долины скоро делаются щебнистыми степями, где лишь отдельные кустики полувысохшей травки да более стойкие к сухости бобовые разнообразят монотонность пустыни, напоминающей Чуйскую степь.

   Относительное, богатство влаги на юго-западном склоне на первый взгляд кажется стоящим в противоречии с тем, что мы привыкли видеть в горах вообще и в Русском Алтае в частности, где и влаги и растительности на северных склонах гораздо больше, чем на южных. Однако, если мы возьмем некоторые факты, то противоречие устраняется. Обратим внимание прежде всего на характер и величину отрогов. На иртышском склоне они длиннее, в среднем выше и занимают большую площадь, оставляя место лишь для узких долин; большинство отрогов в частях, ближайших к основному хребту, не уступает ему по высоте. Одним словом, юго-западная сторона хребта обладает более мощными конденсаторами влаги, чем северо-восточная. Далее, многие отроги, направляясь на юго-запад, имеют свою северо-восточную, а порой и северную сторону, где отложение влаги само по себе больше, а относительная крутизна склонов дает большую затененность и, следовательно, меньшую отдачу паров в атмосферу. Немалое значение, я думаю, имеет и еще одно обстоятельство. Известно, что в Западной Сибири большая часть осадков приносится с юго-запада; насколько мне пришлось наблюдать, то же справедливо и для Алтая. При таких условиях юго-западные отроги и вообще юго-западная сторона хребта прежде всего приходят в соприкосновение с приносимыми сюда парами воды и, следовательно, они первые отбирают себе влагу. Сходное мнение высказал Певцов {М. В. Певцов, ук. соч., стр. 13.}.

   Неравномерное распределение влаги прежде всего должно было отозваться на нижней линии ледников того и другого склона. Об этом можно было судить лишь после открытия ледников Канасской группы в узле Табын-богдо-ола. Самые большие ледники северо-восточного склона, ледники Потанина, Гранё, Крылова и Козлова, спускают свои концы до 2 500 - 2 700 м и заканчиваются значительно выше верхней границы леса, тогда как ледник Пржевальского на западном склоне спускается до высоты 2 400 м, вынося свои конечные морены к самому лесу. К сожалению, у меня нет точных данных для суждения о высоте нижних концов ледников Обручева и р. Белой.

   Конечно, несмотря на все благоприятные условия, юго-западное направление склона все-таки сказывается, и во второстепенных узлах ледники этой стороны исчезают, тогда как на противоположной северовосточной стороне остаются.

   Таково [же] положение в группе Мустау, дающей ледники Рафаилова и Даинсу при отсутствии ледников в истоках р. Кран; то же самое в группе Бзау-куль с ледниками на северном склоне и отсутствием [их] на южном. Таким образом, для водоснабжения различных склонов Монгольского Алтая мы имеем сложный комплекс условий, иногда борющихся между собой, но окончательный перевес остается все-таки за юго-западным склоном, принадлежащем Иртышу.

   Отмечу еще одно явление того же порядка, а именно - развитие обширных болот на юго-западной стороне хребта, где ширина долин это допускает. Таковы болото Кара-чирик в правом истоке р. Уй-чилик, болота верхних долин р. Кши-Ку-Иртыс, Кома и др. Во многих местах этих болот находится грунтовый лед, который залегает под толстым слоем торфа и является причиной образования вздутий почвы в форме бугров. На северо-восточном склоне болот гораздо меньше, несмотря на благоприятные условия рельефа.

   Нужно думать, что различные условия водоснабжения двух склонов Монгольского Алтая касаются не только современной нам эпохи, но также имели место и в более или менее отдаленном прошлом. Об этом можно судить как по более заметным результатам эрозионной деятельности на иртышской стороне, выразившейся в большем углублении долин, так и по более глубокому распространению ледниковых следов на этой стороне. По второму пункту приведу несколько цифровых данных. Как указано выше, нижняя граница моренных отложений на кобдоской стороне определяется высотой не меньше 2 000 м (Цаган-гол, Кобдо и др.) и лишь в одном случае (Саксай) она спускается до 1 896 м; на иртышской стороне мы находим морены на высоте уже около 1 400 м (Канас, Кран). Эта относительная высота находит себе объяснение лишь в более богатом водоснабжении юго-западного склона и в предыдущую эпоху.

  

   Очерк растительности. В пределах Монгольского Алтая и тяготеющих к нему джунгарских и монгольских степей следует различать следующие фито-географические области: пустынно-степную, лесную и альпийскую. Там, где имеется лесная область, все три области отграничены одна от другой более или менее резко; такой случай мы имеем преимущественно на джунгарской стороне хребта с истоками Иртыша и Урунгу. На монгольской стороне, где находятся истоки рек Кобдо и Буянту, лесная область представлена слабо или совсем выпадает, и тогда представители пустынно-степной области входят в прямое соприкосновение с альпийцами и отчасти смешиваются с ними. Сравнивая различные склоны Монгольского Алтая с соседним Русским Алтаем, можно притти к заключению, что джунгарский склон, первого по характеру растительности, близко подходит к центральным частям второго, например, к Катунским белкам, в то время как монгольский склон весьма напоминает его восточные части, т. е. Чуйскую степь с прилежащими хребтами. Последняя в фито-географическом отношении является прямым продолжением Западной Монголии.

   Упомянутое сходство, определяемое прежде всего рельефом местности, сказывается не только в общности представителей травяного покрова, но также в распределении и составе леса.

   Пустынно-степная область. В пустынно-степной области я различаю два яруса: нижний - джунгарский и верхний - монгольский. Они отличаются прежде всего различной высотой над уровнем моря, а также характером почвы. При заметной общности растительных форм эти ярусы представляют и большие различия. На монгольских высоких пустынных нагорьях мы находим много растительных форм, которые нигде не спускаются в джунгарский ярус, но имеют широкое распространение на восток, вглубь Монголии. Поэтому оба яруса пустынно-степной области я рассматриваю отдельно.

   Джунгарский ярус пустынно-степной области занимает широкую низменность по обе стороны от степной части Черного Иртыша и Урунгу. Своим северным и восточным краями он вдается в предгорья Южного и Монгольского Алтая; южная граница яруса не может быть везде намечена вполне определенно, так как к югу от Урунгу он сливается с обширными степями Кульджинского района. Я же ограничу свое описание приблизительно параллелью хребта Саур. Западная граница яруса также не очерчена какими-нибудь определенными признаками, и здесь, переходя государственную границу, наша область охватывает с обеих сторон оз. Зайсан и сливается с степями Южной Сибири и Семиречья; я ограничу характеристику бассейном Черного Иртыша, принимая оз. Зайсан за западную границу области. В вертикальном направлении джунгарский ярус распространяется приблизительно от 400 м абсолютной высоты (оз. Зайсан) до 1 000 м (степные долины Монгольского Алтая и Саура).

   По характеру поверхности нижний ярус пустынно-степной области представляет также большое разнообразие. По общему рельефу местности он далеко не везде равнинный; определяющие его хребты с севера и юга отсылают сюда постепенно тающие волны, которые местами доходят до Иртыша; только в западной части, ближе к оз. Зайсан, да между Иртышом и Урунгу равнинный характер выдержан лучше. Плоские отроги, особенно с саурской стороны, часто состоят из хангайских осадков красного и желтого цвета, которые вследствие размывания местами покрывают и ровные степи, придавая им соответствующую окраску.

   Почва степей состоит обычно из мощных пластов солонцеватой глины, местами усыпанной мелким щебнем. Ближе к Иртышу раскинулись обширные подвижные пески, а значительные понижения степи заняты настоящими солончаками. Наконец, степь прорезана поймами Иртыша, его притоков и других речек; здесь мы находим, конечно, и большие различия в растительности, сравнительно с другими частями степей. Растительный покров этой части пустынно-степной области, конечно, весьма беден и по числу форм, и по плотности насаждения, причем древесная растительность почти отсутствует, появляясь лишь в поймах по берегам рек. На твердых солонцеватых глинах часто основной колорит составляют заросли высокого чинили дерису (Lasiogfostis splendens Kunth.), которые сменяются довольно плотными полосами полыни (Artemisia maritima L.), сероватой Sophora alopecuroides L. и Glycyrrhiza asperrima L. К ним примешиваются в меньшем количестве Erysimum canescens Roth., Ptilotricum canescens С. А. Меу., Dianthus crinitus Sm., Gypsophyla paniculata L., Peganum Harmala L., Dictammis Fraxinella Pers., Oxytropis hirsuta С. А. Mey., O. Macrobotrys Bge, Vicia costata Ledb., Lathyrus tuberosus L., Potentilla bifurca L., Galatella punctata Lindl., Jurinea linearifolia D. C., Cirsium igniarium Speng., Tragopogon brevirostris D. С, Cynanchum acutum L., Dodartia orientalis L., Veronica pinnata L., Euphorbia lutescens C. A. Mey., Elymus junceus Fisch., Eragrostis poaeoides Р. В., Koeleria gracilis Pers. и др.

   Солонцевато-глинистые почвы, в образовании которых, вероятно, участвовал и лёсс, как я уже упоминал, одеты растительностью довольно хорошо, но по составу форм почти нигде не образуют лугов или даже порядочного выгона. При искусственном орошении они являются вполне пригодными для культуры хлебных злаков и арбузов; впрочем, других почв, пригодных для культуры, здесь и не найдется. Вообще же в этих местностях для хлебных полей предпочитают тоже степные площади в широких долинах предгорий, например, по Крану, Кемерчику, Бурчуму. Может быть, это предпочтение объясняется лучшими условиями ирригации, причем и солонцеватость почвы должна уменьшаться. В общем, однако, площадь, обращенная под культуру и пригодная для этой цели, в нашей области очень мала. При ничтожной утилизации воды для полива, практикуемыми здесь примитивными средствами земледельцам приходится часто менять культурные участки, и обычно рядом с небольшими засеянными участками можно видеть большие площади брошенных полей (Кальджир, долина Чонкур на Бурчуме и др.).

   Гораздо беднее растительным покровом щебнистые степи; здесь даже не применимо название "покрова", так как отдельные кустики полувысохших растений разбросаны на большом расстоянии друг от друга. Порой растения исчезают на десятки и сотни квадратных сажен, и на поверхности сухой почвы не видно ничего, кроме мелкого щебня. Растительные формы глинистой степи сюда заходят редко; здесь появляются уже настоящие ксерофиты: Eurotia ceratoides С. А. Меу., Acanthophyllum spinosum С. А. Меу., Astragalus testiculatus Pall. и A. roseus Ledb., Hedysarum splendens Fisch., Umbilicus leucanthus Lebd., Eringium planum L., Vincetoxicum sibiricum Decaisne, Convolvulus Ammani Desr., G. Gortschakovii Schrenk., Heliotropium europeum L., Lagochilus leiacanthus F. et M., Lagochilus hirtus F. et M., Eremcstachis molluceloides Bge, Pyrethrum discoideum Ledb., Arnebia guttata Bge, Scutellaria orientalis L. var. adscendens Ledb., Statice speciosa L., Anabasis brevifolia G. A. Меу и др.

   В культурном отношении щебнистые степи, конечно, не имеют никакой цены.

   Более глубокие понижения между степными волнами заняты солоноватыми болотцами, почти не имеющими поверхностного стока. Там, где влаги довольно, болотца густо зарастают камышом (Phragmites communis Trin.), стоящим прямо в воде. Расположенные около болот площади, обычно полувысохшие, становятся настоящими солончаками (Мукуртай). Кое-где еще влажная почва покрывается тонким снежно-белым покровом соли, которая поднимается ветром в виде "снежных" вихрей. Здесь, конечно, полное отсутствие какой-либо растительности, но рядом, на менее злых солончаках, появляются типичные для них виды. Из кустарников отметим прежде всего Nitraria Schoberi L., а на местах повыше и посуше - гребенщик (Tamarix laxa Willd.) и зашедшие сюда из песков чингил (Halymodendron argenteum D. G.) и саксаул (Haloxylon ammodendron С. А. Меу).

   Из травянистых форм особенно типичны: Glycyrrhiza giandulifera W. et Kit., Sophora alopecuroides L., Sphaerophysa Salsula Pall., Statice deci-piens Ledb., Salsola Kali L., Petrosimonia brachiata Bge, Atriplex roseum L,, var subintegrum Ledb., A. hastatum.L., A. verruciferum M. a Bieb._r Kalidium foliatum Moq. Tand., Suaeda maritima L., Suaeda physophora Pall., Halogeton arachnoideus Moq. Tand.

   Полосы подвижных песков протянулись ближе к берегам Иртыша и занимают пространства в десятки верст длины и до пяти-шести верст ширины. Здесь мы находим совершенно бесплодные сыпучие барханы и гряды, а также и песчаные бугры, скрепленные растениями. На таких буграх прежде всего бросаются в глаза кустарники Calligonum flavidum Bge и С. rubicundum Bge, Atrophaxis lanceolata Meisn. и Halymodendron argenteum D. С., последний часто обвит стеблями Clematis orientalis L. var. vulgaris Trautv. и Clematis Soongorica Bge, которые смешивают свои желтоватые цветы или плоды султанами с розовыми цветами и звенящими прошлогодними бобами кустарника. На затененных сторонах бугров засели: Sirenia siliculosa Andrz., Meniocus linif olius D. C., Alissum minimum Willd., Hymenophysa pubescens C. A. Mey, Gypsophyla Gmelini Bge, Astragalus roseus Ledb.,.Hedysarum Scaparium F. et M., Helichrysum arenarium D. G., Pyrethrum discoideum Ledb., Hieracium echioides W. et Kit., Agropyrum sibiricum (W.) Eichw., Bromus tectorum L., Aristida pennata Trin., Elymus sabulosus M. В., Eurotia ceratoides G. A. Mey. В этих же песках появляются турангы (Populus diversifolia Schrenk.) и саксаулы (Haloxylon ammodendron) еще низкими деревьями, похожими на кустарники. Для того и другого правый берег Иртыша является северной границей их распространения.

   Пустынная степь прорезана поймой Черного Иртыша, его правых больших притоков, а также меньших речек, стекающих с северного склона Саура, но не доходящих до Иртыша. Пойма Иртыша порой расширяется до версты и больше, порой пропадает в таких местах, где пески подходят к самому берегу реки. Поймы издалека зеленеют рядами тополей (Populus laurifolia Ledb.), тальником (Salix Ledebouriana Trautv. и S. viminalis Ledb.); к ним кое-где примешана береза (Betula alba L. var latifolia), как, например, в нижнем течении Крана. Между деревьями на более сухих местах попадаются кустарники Berberis heteropoda Schrenk. с черно-синими ягодами, Caragana frutescens D. С., Rosa pimpinellifolia D. C., изредка Daphne altaica Pall. Кустарники попадаются и в безлесной пойме, представленной широкой полосой перемытой рекой гальки. О нахождении джиды (Elaeagnus hortensis) близ Булун-тохоя я лишь слышал, но самому видеть не удалось.

   Всюду, где берега рек хоть немного заболочены, обильно появляется камыш; по урезу оз. Улюнгур он образует широкую зеленую полосу, вдающуюся в воду на несколько сажен, а местами и на десятки сажен. Камышу достигающий 5-6 аршин высоты, является в этой местности если не единственным, то во всяком случае главным кормом для лошадей, которые им вполне довольствуются. Камыш по долинам предгорий киргизы даже косят на сено, кормя им лошадей и рогатый скот зимой. Я лично целые недели мог предоставить лошадям своего каравана только камыш, и они не только не отказывались от него, но порой предпочитали другому корму, более мягкому, и при этом не спадали телом.

   Пойма, конечно, гораздо богаче и другими формами, частью степными, частью принесенными сюда с гор. Здесь нашлись: Clematis glauca Willd., Thalictrum simplex L., Pulsatilla vulgaris Mill., Ranunculus polyrhizus Steph., R. Cymballaria Pursh., Lepidium latifolium L., Isatis lasiocarpa Ledb., Silène multiflora Pers., Althaea ficifolia L., Lavatera thuringiaca L., Géranium collinum Steph., Melilotus macrorhiza Pers., Glycyrrhiza asperrima L., Medicago falcata L., Lotus corniculatus L., Astragalus hypoglottis L., Chamaerodos erecta Bge, Potentilla multifidia L., Sanguisorba officinalis L., Aster altaicus Willd., Artemisia frigida Willd. var. typica Trautv.

   Монгольским, или нагорным, ярусом пустынно-степной области я называю открытые и безлесные долины и степи, раскинувшиеся по системам рек Кобдо и Буянту. По вертикальной линии нижняя граница этого яруса лежит на высоте около 1 200 м (оз. Хара-усу); верхняя же граница определяется различно. Там, где есть лес, она поднимается до высоты немного больше 2 000 м, где степи встречаются с лесом; на безлесных склонах пустынно-степная растительность поднимается значительно выше, сливаясь с представителями альпийской области.

   Монгольские пустынные степи наиболее оригинальны, как по характеру почв, так особенно и по составу населяющих их растительных форм.

   Наиболее характерным признаком почв монгольских степей являются сухость и обилие камня. Последнее стоит в зависимости от обильных ледниковых нагромождений, частью сохранившихся в виде широких старых морен, частью перемытых и вынесенных далеко вниз. Такие долины с ледниковыми остатками отличаются особенной сухостью и бесплодием. Так, например, в долинах Цаган-гола, Чигиртея (приток Буянту), Джан-гыз-агача и в степи Боку-мёрина, на целые десятки верст тянутся каменистые пустыни почти без признака растительности. Заболоченность встречается лишь в ограниченных участках долин с слабым уклоном реки, как, например, при слиянии Кобдо и Цаган-гола, Кобдо и Суока или в долине Делюна.

   Более мелкие почвы с лучшим растительным покровом мы находим в боковых логах, не испытавших на себе ледникового периода, каковы лога, открывающиеся в главную долину Цаган-гола, Суока и других рек. В таких логах нередко совсем нет поверхностной воды, но более мягкая почва гораздо лучше удерживает влагу и потому покрывается травой.

   Древесная растительность в монгольских долинах ютится лишь по берегам рек в виде узкой полосы тополей (Populus laurifolia Ledb.), иногда листвениц, а чаще, тальников (Salix pyrolaefolia Lebd., S. viminalis L., S. Ledebouriana Trautv,, S. depressa L.); из кустарников решаются расти в сухих пустынях лишь караганы (Caragana pygmaea D. С, С. Bungei Ledb. и G. spinosa D. С); более взыскательны Spiraea bipericifolia Lam. и Rosa pimpinellifolia L.

   Каменистые почвы главных долин характеризуются следующими формами: Ptilotrichum canescens С. А. Меу, Lepidium cordatum Willd., Gypsophyla desertorum Fenzel., Stellaria dichotoma L., Trifolium eximium Steph., Oxytropis trichophysa Bge, O. microphylla Pall., Astragalus dilutus Bge, Hololachne songorica Ebrenb., Bupleurum pusillum Kryl., Artemisia Turczaninowiana Bess., A. caespitosa и др., Saussurea laciniata Ledb., Nepeta botryoides Ait., Dracocephalum peregrinum L., Scutellaria orientalis L., Statice speciosa L., Kochia prostrata Schrad., Anabasis brevifolia C. А. Меу, Elymus dasistachys Trin., Agropyrum cristatum Bess., Koeleria gracilis Pers., Stipa orientalis Trin., Allium tenuissium Wuld. и др. По скалам здесь нередки Oxytropis tragacanthoides Fisch., О. squamulosa, D. С, Zygophylhmi pterocarpum Bge, Patrinia intermedia R. et Sch., Scrophularia incisa Weinm., Nepeta macrantha Fisch., Atrophaxis pungens Jaub. et Spach. Поименованные формы попадаются далеко не во всех пустынных каменистых долинах; многие из них выпадают и не встречаются на значительных пространствах.

   Боковые лога, открывающиеся в пустынные долины, высокие ровные нагорья или плоские перевалы, как я уже сказал, обычно имеют почву более мелкую, состоящую иногда из плотной глины с некрупным щебнем. Влажность почвы в таких логах и нагорьях обычно возрастает по мере подъема, а это отзывается на составе и плотности растительного покрова, выше переходящего в довольно хороший дерн. Там, где суше, часто доминируют две формы: Astragalus brevifolius Ledb. и синий Astragalus argutensis Bge; раскинувшись низкими, но широкими ковриками, они придают поверхности почвы своеобразный колорит и являются пионерами растительности. Лишь кое-где между ними на красноватой почве белеет мохнатая Panzeria lanata Pers. и сереют кустики кипца и полыни. Выше дерн постепенно сгущается, и появляется много новых форм; здесь основной фон образуют: Oxytropis Saposhnikovi Kryl, Astragalus multicaulis Ledb., A. semibilocularis Fisch., Hedysarum polymorphum Ledb., Potentilla sericea L. и P. multifida L., Artemisia obtusiloba Ledb. и др., Gentiana decumbens L., Statice congesta Ledb., Agropyrum cristatum Bess., Festuca oyina L., Atropis distans Grieseb., Ptilagrostis mongholica Grieseb., Stipa capillata L. и др.

   Над ними кое-где торчат более высокие Pulsatilla albana Spreng., Ranunculus plantaginifolius Murr., Delphinium cheilanthum Fisch., var Middendorfii Trautv., Gomarum Salessowii Bge, Libanotis buchtormensis D. С

   Изредка по щебнистым сухим ущельям попадается Chiasospermum lactiflorum К. et К. вместе с Nepeta macrantha Fisch, и Urtica cannabinaL.

   Обычно задерненные долины и плато являются прекрасными пастбищами, и лишь недостаток воды делает их непригодными летом; поэтому в таких логах кочевники иногда устраивают зимовки, проводя лето у зеленых болот или по альпийским лугам.

   Многие из форм пустынных долин и более зеленых логов заходят и в высоко лежащие, старые морены; кроме того, здесь прибавляются Silеne repens Patr. и S. viscosa Pers., Lychnis brachypetala Hornem., Chamaerodos erecta Bge, Umbilicus spinosus D. G., U. leucantus Ledb., Peucedanum salinum Pall., Galium verum L., Matricaria ambigua Ledb., Saussurea pycnocephala Ledb., Serratula nitida Fisch., Campanula Stevenii M. a Bieb., Eritrichium obovatum D. C., Linaria odora Chav., Veronica pinnata L. var. nana, Hordeum brevisubulatum Haek.

   Говоря о флоре высоких монгольских степей, мне остается упомянуть, что многие формы, которые считались до исследования монгольских долин едва ли не эндемичными формами для Чуйской области Русского Алтая, являются особенно распространенными в Западной Монголии. В Чуйскую степь, на Укок и в долину Аргута эти формы зашли из своего коренного местообитания - Монголии. Из их числа упомяну: Astragalus argutensis Bge, A. brevifolius Ledb., A. dilutus Bge и A. tschujensis Bge; Oxytropis Saposhnikovi KryL, O. alpina Bge, O. eriocarpa Bge, O. pumila Fisch., О. Martjanovi Kryl.

   Из двух весьма типичных и притом сходных форм Oxytropis trichophysa Bge и О. microphylla Pall. только первая найдена мною в долине Шиветты, тяготеющей к Чуйской степи; вторая же, насколько мне известно, совсем не переходит через пограничный хребет, составляя исключительное достояние Монголии.

   В Монгольском же Алтае мною найдены спорадически расселенные Corydalis inconspicua Bge и Valeriana petrophyla Bge, раньше известные только для Русского Алтая.

   Лесная область захватывает юго-западный склон Алтая гораздо более широкой полосой, чем северо-восточный. В долинах верхнего Иртыша и его притоков хвойные породы впервые встречаются на высоте около 1 000 м, а местами еще ниже. Сначала деревья появляются по берегам рек небольшими группами, но по мере подъема все плотнее одевают склоны, преимущественно северные. На высоте около 1 500 м лес одевает склоны сплошной полосой не тронутых топором насаждений. Выше 2 000 м лес начинает редеть, а верхняя граница леса проходит на высоте 2 300 - 2 600 м.

   В северной части хребта имеются четыре сибирские породы: кедр, лиственица, ель и пихта; совместно я наблюдал их в долинах Канаса и Кома. Доминирует над другими лиственица, которая одевает склоны ровными, довольно густыми насаждениями.

   Кедр держится ближе к верхней границе леса, и здесь часто принимает уродливые однобокие формы криволесья, свойственные и Русскому Алтаю. В тесных влажных долинах он спускается несколько ниже, как, например, в притоке Кома - речке Самырсын-булак, что в переводе и значит "Кедровая речка". Черневых насаждений, подобно северной окраине Русского Алтая, здесь кедр не образует.

   Пихта встречается совместно с кедром тоже только в влажных верховьях рек Канаса и Кома, иногда примешиваясь к ели по берегам рек.

   Распространение кедра и пихты ограничивается только северной частью Монгольского Алтая; начиная с верховьев Черного Иртыша, и дальше на юг, ни той, ни другой породы больше не встречается. Под сомнением остается лишь долина р. Сумдайрык (приток Бурчума), где я не был. Таким образом определяется вообще южная граница распространения кедра, так как ни в Сауре, ни в одном из семиреченских хребтов эта порода больше не встречается.

   Что касается пихты, то распространение ее делает скачок; ни в южной части Монгольского Алтая, ни в Сауре я ее не наблюдал, а в Джунгарском Алатау на северном склоне еще встречаются одиночные захудалые экземпляры, но это последние на юг.

   Начиная с верхней долины Крана и Черного Иртыша дальше на юг остаются только две хвойные породы: лиственица и ель. Первая, составляя основное насаждение, покрывает склоны долин Крана, Черного Иртыша, Халауна, Джаматы, Каирты, Синего Иртыша, Чингиля и Булгуна с их притоками. В более или менее открытых долинах лиственицы выходят и к самому берегу рек. Ель встречается в виде небольшой примеси, или окаймляя берега рек, как в Синем и Черном Иртыше, или занимая особенно затененные склоны и ущелья боковых притоков, как Кадратты, Сацингол и др.

   Лесные насаждения Монгольского Алтая, и преимущественно лиственица, почти не тронуты рукой человека и представляют громадные богатства. Правда, они покрывают долины бурных порожистых горных притоков, и сплав здесь неудобен; но, когда явится надобность в лесе, реки, конечно, можно приспособить. Весьма небольшой сплав леса я видел только на Кране, где заготовляется лес для города Сара-сюмбе и для новой крепости на р. Кемерчик. Киргизы, представляющие летнее население долин, в лесе не нуждаются и поэтому не трогают его.

   На кобдоской стороне хребта хвойный лес представлен почти одной лиственицей, что стоит в связи с большой сухостью этого склона. Отдельные захудалые кедры, часто кустарниковой или ползучей формы, я видел лишь в тесной долине Аксу (Белая Кобдо), да и то в небольшом числе. Более или менее значительные насаждения лиственицы мы встречаем лишь по влажным склонам в области озер Кобдсских и Даингола, а также по соседним долинам Каратыра, Тюргуня и Восточного Сумдайрыка, где она также покрывает северные скаты моренных холмов и гряд. Вертикальное распространение леса сравнительно с иртышской стороной здесь прямо ничтожно, а именно с 2 600 - 2 300 до 2 100 - 2 000 м, следовательно, всего каких-нибудь 500 м. Ниже этой высоты лиственица встречается спорадически, окаймляя кое-где течение рек и редко выходя на склоны, как это мы видим по нижнему течению Саксая или в тесной части р. Кобдо ниже впадения в нее Цаган-гола. В открытых долинах лесу или совсем нет, или он встречается узкими полосами близ верхней границы своего распространения (долины Суока и Цаган-гола).

   Из лиственных пород иногда примешаны к хвойным береза и осина (долина Кома); иногда они образуют самостоятельные насаждения, как, например, береза в долине Курту (приток Ку-Иртыс), а осина по логам в среднем течении Кара-Иртыса, В лесной зоне попадаются также тальники по сырым местам. В качестве подлеска хвойных лесов являются кустарники: Berberis sibirica Pall., Potentilla fraticosa L. и Ribes aciculare Smith, по более освещенным полянам, Ribes nigrum L.,R . graveolens Bge, Rubus idaeus L., Lonicera coerulea L. в более затененных местах. Что же касается до весьма распространенного в Русском Алтае маральника (Rhododendron davuricum L.), то здесь я его совсем не нашел.

   Ближе к верхней границе леса появляются Betula humilis Schrank, и Lonicera hispida Pall.; сюда же иногда заходит Betula nana L., хотя обычно она образует целый пояс выше границы леса. Распределение Betula nana L. особенно наглядно бросается в глаза около половины августа, когда полярная березка образует сплошную красную полосу непосредственно над зеленым хвойным лесом. То же мы видим и на иртышской стороне хребта.

   По составу травяного покрова иртышский склон лесной области Монгольского Алтая весьма напоминает высокие лесные прерии западной и центральной части Русского Алтая.

   Между прочими формами мы здесь находим: Atragene alpina L. var sibirica Rgl., Anemone sylvestris L., Delphinium elatum L., Aconitum septentrionale Kölle, Linum perenne L., Geranium albiflorum Ledb. и G. pratense L., Medicago falcata L., Trifolium Lupinaster L., Astragalus frigidus L. и A. Schangianus Pall., Potentilla chrysantha Trev., Filipendula Ulmaria Maxim., Sanguisorba alpina Bge, Epilobium angustifolium L., Schultzia compacta Ledb., Bupleurum aureum Fisch., Galium boréale L., Solidago Virgo aurea L., Ptarmica alpina D. G., Ligularia glauca Hoffm., Senecio nemorensis L., Saussurea serrata D. G., Leuzea carthamoides D. C., Tragopogon pratensis L., Scorzonera radiata Fisch., Mulgedium azureum D. C., Campanula glomerata L., Glossocomia clematidea Fisch., Polemonium coeruleum L., Veronica longifolia L., Castiieja pallida Kunth., Pedicularis proboscidea Step. и P. elata Willd., Phlomis oreophyla K. et K., Lilium Martagon и др.

   В особенно затененных сырых местах растут: Moeringia lateriflora Fenzl. var umbrosa Rgl., Saxifraga punctata L., Parnasia palustris L., Linnaea borealis L., Pyrola rotundifolia L. и P. minor L., Moneses grandiflora Salisb., Myosotis palustris With., Marchantia polymorphe.

   Альпийская область начинается с высоты 2 300 - 2 400 м; ее нижняя граница определяется верхней границей леса там, где вообще имеется лес. На более сухих склонах монгольского склона, где леса нет, переход от растительности степных долин к альпийской области весьма мало чувствителен. То же самое мы видим и в Чуйской области Русского Алтая.

   Альпийский луг выше границы леса, особенно на юго-западной стороне хребта, обозначен широкой полосой кустарников: карликовой березкой и низкими тальниками. Кроме них, в альпийской области встречаются кустарники: Spiraea alpina Pall., S. media Schmidt, Cotoneaster uniflora Bge, Lonicera hispida Pall. и низкорослые ивы: Salix Myrsinites L., S. reticulata L., S. Brayi Ledb. и S. herbacea L.

   При достаточном орошении альпийский луг пестреет высокими сочными формами, общими с Русским Алтаем. Обычно это прекрасные пастбища киргизских летовок, оживленные присутствием человека лишь в течение двух летних месяцев. В этой нижней зоне альпийской области мы находим следующие более типичные формы:

   Ranunculus auricomus L., Aquilegia glandulosa Fisch., Delphinium elatum L., Aconitum Napellus L. и A. Anthora L., Papaver alpinum L., Macropodium nivale R. Br., Draba incana L., Dianthus superbus L., Gypsophyla petraea Fenzl., Silene graminifolia Otth., Alsine verna Bartl., Stellaria glauca With., Géranium albiflorum Ledb., Biebersteinia odora Steph., Oxytropis recognita Bge, 0. altaica Pall., O. Saposhmkovi Kryl., Astragalus penduliflorus Lam., A. frigidus L., A. oroboides Hornem., Hedysarum obscu-rum L., Potentilla sericea L., P. sibirica Wulf., Sanguisorba alpina Bge, Epilobium latiîolium L., SedumRhodiola D. G., Saxifragacernua L., S. sibirica L., Schultzia crinita Spreng., Libanotis condensata Fisch., Aster alpinus L., Erigeron uniflorus L., E. armaeriaeîolius Turcz., Ptarmica alpina D. C., Chrysantemum ambiguum Ledb., Artemisia frigida Willd., A. rupestris L., Leontopodium alpinum Cass., Ligularia glauca Hoffm., Senecio aurantiacus D. G:, Sausurea pycnocephala Ledb., Saussurea foliosà Ledb., var tomentosa Kryl., S. alpina D. G., S. latifolia Ledb., Gentiana barba ta Fröl., G. decum-bens L., G. algida Pall., Swertia obtusa Ledb., Myosotis sylvatica Hoffm., var alpestris Koch., Pedicularis proboscidea Stev., P. elata Willd., P. rubens Stev. var alatavica K. et K., P. compacta Steph., P. achilleaefolia Steph., P. tristis L., Dracocephalum imberbe Bge, D. alfcaiense Laxm., D. nutans L., Scutellaria alpina L. var lupulina Benth., Marrhubium lanatum Benth.. Phlomis oreophyla K. et K., Rumex Acetosa L., Polygonum bistorta L._? P. alpinum All., Euphorbia alpina L., Agropyrum cristatum Bess., Allium flavidum Ledb., A. fistulosum L., Eriophorum altaicum Meinst., Carex atrata L.

   По мере подъема растительность постепенно утрачивает характер луга и переходит в каменистую, порой болотистую, альпийскую тундру. Порой он [луг] сменяется крутыми щебнистыми россыпями, обычным местообитанием редких форм.

   В верхнем поясе типичны: Ranunculus frigidus Willd., Gallianthemum rutaefolium С. A. Mey., Hegemone lilacina Bge, Isopyrum grandiflorum Fisch., Cardamine bellidifolia L., Parria excapa G. A. Mey. и Р. microcarpa Ledb., Draba Wahlenbergii Hartm., D. algida Adams., Eutrema Edwardsii R. Br., Hutschinsia calycina Desr., Chorispora excapa Bge, Viola altaica Pall., Lychnis apetala L., Gerastium trigynum Vill., Oxytropis alpina Bge, Dryas octopetala L., Sibbaldia procumbens L., Potentilla gelida C. A. Mey, P. nivea L., var vulgaris Ledb., Sedum quadrifidum Pall., S. algidum Ledb., Saxifraga oppositifolia L., S. hirculus L., S. flagellaris Willd., Aster flaccidus Bge, Chrysanthemum pulchrum Ledb., Waldheimia tridactylites K. et K., Senecio frigidus Less., S. resedaefolius Less., Saussurea pygmaea Spreng., Crepis nana Richards, C. chrysanta Turcz., Campanula pilosa Pall., Primula nivalis Pall., Gentiana falcata Turcz., Swertia marginata Schrenk., Eritrichium villosum Bge, Veronica macrostemon Bge, V. densiflora Ledb. Pedicularis amoena Adams., P. rhinanthoides Sehrenk., Lagotis glauca Gärth. var Pallasii Cham, et Schlecht., Dracocephalum origanoides Bge, D. pinnatum L. var minus Ledb., Oxyria reniformis Hook., Koenigia islandica L., Trisetum spicatum Rieht., Allium schoenoprasum L., Lloidia serotina Reich.

   Как показывает перечень альпийских форм, альпийская область Монгольского Алтая является продолжением той же области Русского Алтая. Однако наибольшее сходство удерживается лишь в северной части Монгольского Алтая, в частности в горном узле Табын-богдо-ола. Некоторые формы Русского Алтая дальше на юг от этого узла не найдены; в числе таких упомяну: Anemone narcissiflora L., Claytonia Ioanneana R. et Sch., Saxifraga melaleuca Fisch., S. hieracifolia W. et K., Gentiana altaica Pall., G. verna L., Veronica densiflora Ledb., Pedicularis versicolor Wahlenb. Такая распространенная в Русском Алтае форма, как Saxifraga crassifolia L., здесь имеет весьма ограниченную область распространения. Вообще по мере движения по хребту с севера на юг наблюдается обеднение альпийской области формами; а такие перевалы, как Южный Улан-даба, при высоте около 3 000 м, своим задерненным с южной стороны склоном скорее напоминают степную монгольскую долину, чем верхний гребень хребта.

   Самым верхним представителем альпийской флоры в Монгольском Алтае является, повидимому, Waldheimia tridaetylites Kar. et Kir., которую я находил на сыром щебне еще на абсолютной высоте 3 600 м, где других растений уже не было.

   В заключение этого первого очерка растительности Монгольского Алтая и его отрогов мне остается сказать, что начатые мною исследования далеко не исчерпывают всего материала, и потребуется немало новых углубляющих изысканий. Особенного интереса заслуживают пустынные долины восточнее хребта и отношение их форм к более глубоким частям Монголии. Во всяком случае я надеюсь, что главный почин положен и главные черты растительного покрова в избранной области мне удалось передать в этом очерке¹⁴⁶.

  

   Фаунистические сборы во время моих поездок были невелики (в зависимости от ограниченных средств, которыми я располагал), и касались преимущественно насекомых и мелких животных. Тем не менее я считаю небесполезным сказать несколько слов о животном населении страны.

   Из хищных зверей в лесной области Монгольского Алтая водятся: бурый медведь (Ursus arctos), рысь (Felis lynx), лисица (Vulpes alopex) и соболь (Mustela zibellina), a в степных долинах обыкновенный волк (Canis lupus) и, кажется, красный волк (Canis alpinus). Соболь встречается больше всего по лесным долинам Синего Иртыша и Булгуна; здесь я видел шкурки очень темных соболей, которые на месте ценятся [по] 50-70 руб. штука.

   Из копытных животных особенно много дзеренов (Antilope gutturosa), которые в высоких пустынных долинах Цаган-гола, Суока, Даингола, Саксая и других держатся стадами в 100-200 голов; эти изящные антилопы пасутся обыкновенно в открытых долинах и быстро переносятся с места на место; поэтому охота на них требует особой сноровки и умения.

   Реже попадается другая антилопа [джейран] (Antilope subgutturosa) с более длинным хвостом, у монголов носящая название "сюльтэ". Первая встречается довольно часто также и в Чуйской степи. Довольно распространен в пустынных горах каменный баран (Ovis ammon), встречающийся также в горах, окружающих Чуйскую степь. По многим долинам Монгольского Алтая (Ойгур, Кобдо, Джангыз-агач и др.) разбросано немало их черепов. Для охоты за ними сюда приезжают любители даже из Англии. Реже встречается каменный козел (Carpa sibirica); здесь его, повидимому, меньше, чем в Русском Алтае (Катунские и Чуйские белки). В более глухих долинах юго-западного склона (Булгун, Синий Иртыш) еще держится марал или бугу (Cervus canadensis asiaticus). В Монголии не устраивают "садов" для приручения марала, и молодых пойманных животных транспортируют в Русский Алтай. В степной долине Черного Иртыша водитcя сайга (Saiga tatarica), a в камышах по берегу рек много кабанов (Sus scropha).

   О нахождении в Монгольском Алтае лося у меня сведений не имеется.

   Из грызунов отмечу маленького монгольского зайца (Lepus tolai), сохраняющего круглый год серую окраску (истоки оз. Как-куль), обыкновенную белку (Sciurus vulgaris), бурундука (Tamias asiaticus), суслика (Spermophilus ewersmanni и, кажется, S. brevicauda). По высоким сухим долинам живет сурок (Arctomys baibacina), шкурки которого представляют довольно видный предмет вывоза в Россию; но в последние годы этого зверька стало заметно меньше вследствие усиленного истребления, вызванного повышением цен на меховом рынке. У Потанина упоминается о нахождении речного бобра (Gastor fiber) в р. Урунгу и оз. Улюнгуре, но имеется ли он там в настоящее время, - не знаю; я лично ни одной шкурки не видел.

   Наконец, в Монгольском Алтае встречается сеноставка (Ochotona alpina), которая так распространена в Русском Алтае и известна под названием "польской кошки".

   О птицах Монгольского Алтая у меня сведения весьма бедны. По Черному Иртышу в степной части и по оз. Улюнгур гнездится много пород уток, чайки, гуси, пеликаны, бакланы, в подгорной степи много хищников (например, беркут), дроф (Otis tarda), бульдуруков (Syrrhaptes paradoxus) и розовых скворцов.

   По водам высоких монгольских долин водятся гуси (в оз. Даингол), варнавки (Tadorna rutila), утки и породы куликов; по лесным полянам невысоких отрогов живут тетерева, по каменистым долинам - кеклик (Сасcabis chucar), а повыше - клушицы (Pyrrocorax graculus и P. alpinus) и даурская галка (Coloeus dauricus). В альпийской области главного хребта попадаются улары (Tetraogallus altaicus) и горные куропатки (Lagopus mutus rupestris). Наконец, Потаниным в низовьях р. Кобдо найден фазан.

   Из пресмыкающихся в прииртышских песках живут круглоголовка (Phrynocephalus helioscopus) и ящерица (Eremias arguta и Е. velox), довольно высоко встречается Lacerta vivipara [живородящая ящерица].

   Из змей в Монгольском Алтае добыты: гадюки (Pelias berus и Vipera renardi), ужи (Coluber dione и Tropidonotus natrix).

   Самой распространенной рыбой является харюз, у монголов - катыргы (Thymallus vulgaris), водящийся в иртышском и кобдоском бассейнах; в системе р. Кобдо, кроме того, прибавляется толстоголовый харюз, у монголов - тогун-толха (Coregonus brevirostris Kessl.), два османа (Oreoleuciscus potanini и O. pevtzovi) и гольяны, например Nemachellus barba tulus.

   В верхнем Иртыше нередок розовый таймень (Salmo fluviatilis). В бассейне Урунгу и Улюнгуре сиговые рыбы совсем не встречаются; здесь водится много окуней, карасей, линей и других только в озере и в нижнем течении реки, в горной же порожистой части рыбы совсем нет.

   Довольно обильные сборы насекомых частью обработаны и опубликованы, а именно, бабочки - А. А. Мейнгардом; частью лежат в ожидании своей очереди. Из них отмечу несколько более приметных видов. В прииртышских степях выводится довольно много саранчи, которая встречается и на монгольской стороне. В камышах но Черному Иртышу выводятся несметные полчища комаров; в сухой степи много овода и слепней, т. е. всего того, что в Сибири называют "гнусом".

   В прииртышских же степях отмечу интересного зеленого жука (Julodis bucharica), водящегося во множестве на чингиле и других кустарниках, и белых полосатых жуков (Dorcadion) на песках. Из бабочек особенно бросаются в глаза белые "аполлоны" (Parnassius), которые поднимаются в горах к самым снегам.

   Из пауков в степях по Иртышу обычны тарантулы, фаланги, каракурты и скорпионы.

  

  

  

   1. Ледебур Карл Фридрихович - ботаник, родился в 1785 г. в Штральзунде (Германия), умер в 1851 г. в Мюнхене. По окончании Грейфсвальдского университета приглашен в 1811 г. профессором в университет в Дерпте [Тарту, Эстония], откуда в 1826 г. уехал в двухлетнюю командировку на Алтай; результатом этой поездки был четырехтомный труд "Алтайская флора" (Flora altaica), изданный в Берлине в 1829-1833 гг., в котором среди 1 600 видов растений приведены около 500 ранее не описанных. Одновременно вышло его двухтомное описание путешествия по Алтаю (Reise durch das Altaigebirge und die Kirgisensteppe) и пятитомный атлас растений, в котором изображено 500 преимущественно алтайских растений. Конец жизни (с 1836 г.) провел в отставке в Германии, занимаясь своей крупной работой о русской флоре (Flora rossica).

   2. Геблер Фридрих-Август Вильгельмович родился в 1782 г. в Грейце (Германия), умер в 1850 г. в Барнауле. С 1809 г. работал врачом на Колывано-Воскресенских заводах (Алтай) и жил в Барнауле. Занимался изучением животных, растений и минералов Алтая, для чего совершил ряд экспедиций; во время своего путешествия на Алтай первым исследовал Катунские белки и открыл в верховьях Катуни ледник, названный впоследствии именем Геблера. Написал ряд статей, помещенных в изданиях Московского о-ва испытателей природы, в "мемуарах" Академии наук, в "Горном журнале" и др.

   Необходимо отметить, что первыми естествоиспытателями в Сибири были врачи, жившие в глухих городах и по своей профессии наиболее близко сталкивавшиеся с природой и людьми. Близкая связь между медициной и естествознанием подчеркивалась впоследствии (в конце XIX в.) организацией всероссийских съездов естествоиспытателей и врачей, являвшихся в царской России средством общения прогрессивных элементов.

   В. В. Сапожников участвовал в XII съезде русских естествоиспытателей и врачей, состоявшемся в Москве 28 декабря 1909 г. - 6 января 1910 г.; общее число членов съезда, не считая гостей, достигало 5 303; на съезде на 214 заседаниях в 26 секциях было прочитано 669 научных докладов.

   Из решений съезда отметим пожелание о сохранении участков растительности, интересных в ботанико-географическом отношении, положившее начало движению за охрану природы. Но по-настоящему эта охрана могла быть создана лишь при советской власти, организовавшей ряд крупных заповедников в разных районах СССР, в частности и на Алтае около Телецкого озера.

   Другое решение съезда - об издании научно обработанных специалистами путеводителей по различным областям России - было осуществлено в части Алтая В. В. Сапожниковым, который в 1912 г. напечатал "Пути по Русскому Алтаю"; этот путеводитель был переиздан в 1926 г. Сибкрайиздатом.